Падение, или Додж в Аду. Книга 1

Часть 2

В следующие три года «Нубилант» расширялся рывками по мере того, как руководство ухитрялось привлекать новые инвестиции, словно персонаж в компьютерной игре, вынужденный совершать один головоломный подвиг за другим. На каждом этапе финансирования оценочная стоимость компании росла, а значит, рос и теоретический капитал самого Корваллиса. Он начал задумываться, не пора ли завести личную жизнь. Как именно к этому приступить, было не совсем понятно. Почти все свободное время Корваллис отдавал своему хобби: тщательной реконструкции, в парках и на пляжах Тихоокеанского Северо-Запада, повседневного быта древнеримского легиона. Увлечение почти исключительно мужское, что способствовало бы личной жизни, будь он (как уверяли слухи) геем, однако он был однозначно гетеросексуален. Когда он все-таки выбирался в люди, то обычно к Чонгору, Зуле и Софии, которые стали ему почти что семьей. Иногда там присутствовали одинокие молодые женщины, и Корваллис тут же замыкался, понимая, что Зула пытается его сосватать. Он объяснял отсутствие личной жизни тем, что находится «в режиме стартапа», а в таком режиме обычные правила не действуют. Думать обо всем остальном можно будет после краха или «выхода» – единственных возможных исходов для стартапа.

«Выход» – в том смысле, что он внезапно сделался еще богаче, – случился, когда их купил «Лайк», калифорнийская компания, владеющая крупной социальной сетью. У «Лайка» была собственная система облачных вычислений, по многим параметрам превосходящая «нубилантовскую». Однако благодаря некоторым умным решениям Корваллиса «Нубилант» особенно хорошо умел то, что оказалось нужно социальным сетям. Таким образом он стал вдвойне желанным – и сам по себе, и ради того, чтобы утереть нос конкурентам, уведя у них из-под носа лакомый кусок. Так Корваллис Кавасаки на пороге сорокалетия стал сантимиллионером. Теперь он был директором по научным исследованиям в «Лайке», крупном ОАО со штаб-квартирой в Маунтин-Вью. Он легко мог уйти на покой, но не ушел, потому что любил работу и чувствовал ответственность за команду, которую набрал и воспитал в Сиэтле. Он купил долю в частном самолете и летал на побережье примерно раз в неделю.

Он только-только освоился с переменами в жизни, когда однажды утром его разбудил рингтон, означавший, что звонит новый босс – руководитель «Лайка».

По правде сказать, последний час Корваллис спал беспокойно. Он оставил телефон рядом с собой экраном вверх. Когда приходили извещения, экран включался, рождая голубоватые сполохи. Корваллис, просыпаясь, думал, не перевернуть ли телефон, но некая глубокая нердовская часть мозга боялась поцарапать экран о камни. Ибо, как и остальные легионеры, Корваллис спал прямо на земле, завернувшись в шерстяной плащ. Ни на одно извещение он не посмотрел.

Телефон сейчас был настроен так, что мог зазвонить лишь при исключительных обстоятельствах, таких как личный входящий вызов босса. Легион совершал переход в Биттеррутских горах западной Монтаны, заменявших в данном случае Альпы. Днем мобильники и другие электронные гаджеты были под запретом, но в палатке, в темное время суток, разрешалось выйти из образа, лишь бы не громко.

Однако будить людей спозаранку неприлично в любом месте, так что Корваллис сразу схватил мобильный, чтобы тот не трезвонил.

– Сальве, – прошипел он в телефон под недовольное ворчание товарищей по палатке.

– Ты нужен мне здесь, – ответил босс. – Аврал.

И отключился. У Корваллиса осталось странное чувство, что он упустил что-то важное.

– Корвус, туам матрем! – возмутился легионер из соседней палатки. – Звук выключи!

«Корвус» была латинизированная версия его имени. Он выключил звук, чтобы телефон не тренькал при нажатии на экран.

Цепочка извещений объяснила всё. Они были от разных людей в разных соцсетях, но все вызваны одним и тем же событиям: ядерным взрывом в городе Моав, штат Юта.

Это произошло до рассвета, примерно в 5:20 по местному времени. Первые посты были от страдающих бессонницей пассажиров и команды ночных трансконтинентальных рейсов, которые сообщали о вспышке, ослепившей их на расстоянии в сотни миль. Она погасла так быстро, что никто не успел ее заснять, однако сообщения ушли в «Твиттер» и «Фейсбук» через самолетный вай-фай, а к тому времени, как Корваллис глянул в телефон, их уже ретвитнули и перепостили миллионократно.

Некий Ларри Проктор, блогер с контактами в мире военных и разведки (судя по блогу, который он вел со времен службы в Катаре), поймал утечку из зоны. mil в гражданский интернет. Утечка смутно намекала на возможность радиоактивного заражения в юго-восточной Юте. Персонал близлежащих баз сообщал, что увольнительные отменены и подразделения приведены в боевую готовность. Происходить это должно было в секрете, но никто не может заткнуть рот женам и детям-подросткам. Кто-то из округа Колумбия запостил фотку доставщика пиццы в идущем к Пентагону вагоне метро. Пицц было столько, что доставщику пришлось везти их на тележке. В комментах самозваные эксперты наперебой объясняли, что крупная доставка пиццы в Пентагон – верный знак, что происходит нечто важное. Пересыпанный эмодзи пост четырнадцатилетней техасской девочки с нечетким кусочком видео, как ее одетая в камуфляж мамаша закидывает в пикап вещмешок и газует с места, сделался вирусным. Новостные каналы за отсутствием какой-либо определенной информации с места катастрофы повторяли его снова и снова. Моав располагался далеко отовсюду, на пересечении реки Колорадо и двухполосного шоссе. Ни звонков, ни интернет-трафика оттуда не поступало.

Все это Корваллис прочел, надевая калиги – походные полусапоги-полусандалии легионеров – и собирая вещи настолько сосредоточенно, насколько это возможно делать, читая одновременно телефон. Он спал в льняной тунике, завернувшись в плащ. В горах было холодно, так что, прежде чем выйти из палатки, он закутался поплотнее. Поход был облегченный, на выходные с родственниками. Легионеры встали лагерем на лугу, но в четверти мили ниже, на парковке в конце дороги, виднелась фаланга современных автофургонов. Там работали генераторы и горели электрические огни. Корваллис сунул снаряжение в вещмешок, забросил его на плечо и потрусил по склону. Из одного автофургона тянуло аппетитным запахом – там жарили бекон. Через окно Корваллис увидел телеэкран, на котором шла живая трансляция (у фургона была на крыше спутниковая тарелка). Корваллис замедлился. Показывали Лос-Анджелесский аэропорт, где только что сел первый из ночных рейсов. Репортеры подкарауливали пассажиров на выходе из зоны контроля. Большинство всё проспало, многие не хотели говорить с прессой, но один энергичный тип – модно взлохмаченный молодой актер, летевший из Нью-Йорка в Лос-Анджелес на съемки, – увидел вспышку краем взгляда, играя на своем телефоне. Он успел включить видео и заснять оранжевое грибообразное облако. Так что первыми кадрами гибели Моава стал просто снятый крупным планом телефон в дрожащих руках актера. И это правда очень походило на ядерный гриб.

Корваллис прошел через парковку к своей «Тесле», забросил вещмешок в багажник и сел на водительское место. Телефон подключился к системе электромобиля, и большой экран в середине приборной панели ожил. Корваллис набрал круглосуточную горячую линию авиакомпании и сказал, что ему нужно срочно вылететь из Миссулы – ближайшего крупного города – в Сан-Хосе. Его попросили оставаться на линии. Он открыл почту и увидел, что писем много, но ни одного срочного; сейчас главное было сесть в самолет. Корваллис перевел «Теслу» в режим движения вперед и бесшумно заскользил по стоянке в сторону дороги с гор.

К тому времени как он добрался до магистрали, диспетчер сообщил, что пилот уже выехал в Боинг-филд. Самолет заправляют. Он скоро взлетит и, вероятно, будет в Миссуле раньше Корваллиса.

Дорога по Биттеррутской долине заняла около часа. Почти все это время Корваллис перебарывал искушение смотреть на экран и слушал радио. Все было забито экстренными выпусками, в равной мере тревожными и неопределенными. Казалось бы, проще всего отправиться в Моав и сделать репортаж оттуда. Однако все вертолеты в часе лета от эпицентра были разобраны неведомо кем, а пилотам велели не пролетать близко к Моаву из-за опасности радиоактивного заражения. Ведущие по большей части пересказывали сообщения из Миазмы. На дискуссионных форумах в топ выталкивались фотографии военных блокпостов. Комментаторы увеличивали детали снимков и отмечали различное снаряжение: счетчики радиации, дозиметры, флаконы с таблетками, которые надо глотать, если облучился. Время от времени микрофон переключали на финансовых экспертов, сообщавших о неизбежном обвале рынка. Торги на Нью-Йоркской бирже уже приостановили до конца дня. Главы иностранных государств выражали озабоченность и предлагали помощь. Джихадистский сайт запостил видеоролик, в котором говорилось, что Моав – первое предупреждение и такая же бомба размещена в одном из крупнейших городов США.

К тому времени когда Корваллис въехал на окраину Миссулы, пассажир в Лос-Анджелесском аэропорту уже продал видео грибообразного облака медиакомпании, предложившей наибольшую цену. Стоя на светофоре, Корваллис посмотрел ролик на экране. Снято было с расстояния в сотни миль, так что в оригинале изображение было совсем маленькое; медиакомпания разогнала его и улучшила.

Она недолго наслаждалась эксклюзивностью. К тому времени как Корваллис добрался до аэропорта, другая компания заполучила видео еще лучшего качества с видеорегистратора грузовика. Шофер, увидевший ядерный гриб с расстояния двадцати миль от Моава, тут же развернулся и погнал в ближайший город, где можно выйти в интернет.

Охрана пропустила Корваллиса на частную парковку, и он смотрел ролик на экране электромобиля, пока экипаж забирал из багажника его вещи и перекладывал в грузовой отсек. Видео было куда лучше качеством, чем снятое на мобильный, но все равно оставляло простор для воображения. Грузовик ехал не прямо в сторону Моава, так что в кадр попала только половина облака. Безусловно грибообразного. Видно было, как оно, поднимаясь над Моавом, взаимодействует с различными атмосферными слоями, а в темных частях кадра – как зарево подсвечивает обращенные к Моаву склоны холмов.

Корваллис передал «Теслу» наземному служащему для парковки и прошел оставшиеся пятьдесят футов до самолета. Один пилот уже занимался в кабине своими пилотскими делами, другой закрывал грузовой люк. Стюардесса (Корваллис смутно помнил, что ее вроде бы зовут Бонни) стояла на верхней ступени трапа. Корваллис не знал, где авиакомпания набирает стюардесс, но рабочая гипотеза состояла в том, что все они – манекенщицы старше тридцати лет. Их мир был далек от его мира, как Древний Египет, хотя они сосуществовали в одном пространстве-времени. Изредка, например, когда Бонни встречала Корваллиса на трапе, его мир соприкасался с ее миром, и если Корваллис не был слишком погружен в свои мысли, то бросал на Бонни взгляд и дивился, до чего же непохоже их существование.

Сегодня ее пассажиром был айтишник, пусть не миллиардер, но, вполне возможно, будущий миллиардер. Он подошел к самолету в тунике и плаще римского легионера, но с тем же успехом на нем могли быть джинсы, футболка и худи.

Улыбка стюардессы чуть дрогнула, но профессионализм тут же взял верх, и к тому времени, как его калиги переступили порог самолета, Бонни уже полностью овладела собой. Подкованные железом подошвы цокали по дереву экзотических пород, пока Корваллис не дошел до главного салона, где пол был застлан ковровой дорожкой. Он снял шерстяной плащ и протянул Бонни. Та оценивающе погладила ткань и отнесла плащ в маленький стенной шкаф.

Возможно, ее внимание привлекла вышивка по краю одеяния: узор из повторяющихся вороньих голов. В реконструкторской группе Корваллиса было принято выбирать себе персонажа или хотя бы имя, которое в пылу боя прозвучит не слишком анахронично. Корваллис стал Корвусом, что на латыни значит просто «ворона». Отчасти это было естественное сокращение фамилии, отчасти намек на цвет кожи. Его отец был наполовину японец, мать – из Южной Азии. По современным меркам дразнить этим не полагалось, но, очевидно, в римском легионе он бы выделялся как уроженец восточных провинций. Другие легионеры наверняка придумали бы ему какую-то такую кличку. Так появился Корвус. Поначалу прозвище ему не нравилось; воро́ны или воро́ны (он плохо их отличал) ассоциировались у него с Эдгаром Алланом По и готической культурой вообще. Однако от времени и повторения все исправилось. Теперь он воспринимал свое имя через мифы Тихоокеанского северо-запада и римской авиомантии. В Сиэтле есть только чайки, воро́ны и орлы. Чайки – вездесущие безмозглые потребители. Орлы великолепны, огромны, сильны, но относительно редки; обычно, если пролетает орел, люди бросают свои дела и следят за его полетом. Врановые отличаются исключительным умом, памятью, а также изобретательностью, но, несмотря на эти замечательные черты, их никто не любит.

Врановым люди приписывают те же черты, что и азиатам (если забывают навыки политкорректной речи или изначально ими не обзавелись). Вороны очень умны и постоянно чем-то заняты, но их не отличишь между собой и мотивы их угадать невозможно. Однако Корвус прекрасно знал собственные мотивы. В них не было ничего дурного, и он не собирался их ни перед кем оправдывать.

При жизни Ричарда Фортраста Корваллис соотносился с ним, как ворона с орлом. А может, он задним числом себя в этом убедил. Всякий раз, видя в окно, как орел парит над озером, а рядом суетливо машет крыльями ворона, он думал о себе и Додже. С именем Корвус он свыкся, а погружаясь все глубже в реконструкторский мир, тратя все больше денег на одежду, доспехи и оружие, взял на себя труд персонализировать их в соответствии с вороньим именем. Нашел на Крейгслисте художника, который нарисовал правдоподобный античный арт, потом людей, готовых вышить рисунок на ткани и вычеканить на доспехах. Из Миазмы можно добыть что угодно, включая целый альтернативный исторический образ.

«Корвус» сел на свое всегдашнее место (впереди справа от прохода), застегнул ремень безопасности поверх туники и, пока самолет выруливал на полосу, вытащил и включил ноутбук. Ноут впал в ступор – десятки приложений пытались синхронизироваться через перегруженную беспроводную связь. Только когда самолет взлетел и поднялся на ту высоту, на которой включился бортовой вай-фай, Корваллис получил нормальный интернет. В левой части экрана он открыл обычное окно браузера, чтобы видеть мир так же, как другие люди, в правой запустил два приложения, связанные непосредственно с внутренними системами «Лайка» по шифрованному соединению. Браузер страшно тормозил, второе окошко показывало почему: системы «Лайка» были перегружены, как, вероятно, и все платформы соцсетей.

Гидрометцентр выдавал карты, где исходя из нынешнего и прогнозируемого направления ветров указывались области вероятного выпадения радиоактивных осадков. На магистрали I-70 у Гранд-Джанкшен, штат Колорадо, образовалась многокилометровая пробка, потому что жители рванули из опасного места и начали въезжать друг другу в зад. Другая пробка возникла на аэродроме в Аспене, где все частные самолеты одновременно запрашивали разрешение на взлет. Телеканалы, у которых не было настоящих видео из Моава, снова и снова показывали пробки.

Внезапно недреманное око новостных агентств обратилось к Лас-Вегасу. Полицейские (судя по количеству – все полицейское управление Лас-Вегаса в полном составе) эвакуировали многоэтажный отель-казино. Они высадились из вертолетов на крышу и (как прекрасно видели длиннофокусные объективы на дронах или просто нацеленные из окон соседних многоэтажек) комната за комнатой обыскивали пентхаус. У них были собаки и счетчики Гейгера. По телевизору военные эксперты, наблюдая за рейдом в реальном времени, объясняли, что верхний этаж небоскреба – оптимальное место для взрыва тактической ядерной бомбы; разрушений будет куда больше, чем если разместить его на уровне земли. К тому времени как поступил официальный приказ эвакуировать все здания на милю вокруг, улицы уже были забиты туристами, решившими не ждать.

С точки зрения Корваллиса, который смотрел новости в одном окошке и мониторил системы «Лайка» в другом, лас-вегасские события породили эквивалент цепной ядерной реакции, поскольку все одновременно пытались запостить фотки и видео. Результатом стало что-то вроде паралича. Серверные парки «Лайка» создавались в расчете на мощные всплески трафика, а купленные у «Нубиланта» технологии еще увеличили их производительность. И все равно число компьютеров было конечно, как и пропускная способность. Теперь оставалось лишь ждать, когда все уляжется.

Так что Корваллис ждал, глядя в застывший экран, вместе с миллиардом пользователей Миазмы. Его мысли вернулись к несчастному Моаву. Отдаленный, труднодоступный, окруженный блокпостами, радиоактивный, вероятно, обращенный в пепел город как-то отодвинулся на второй план. Корваллис был там несколько лет назад, когда сплавлялся на рафте, и запомнил его как чудесный городок, Мекку энергичных ребят в карго-шортах и девушек в спортивных топах.

Ему подумалось, что сейчас самое время сменить наряд римского легионера на обычный. Вчера он переоделся на заднем сиденье «Теслы» и затолкал современную одежду в вещмешок, который убрал в багажник. Но теперь вещмешок был в грузовом отсеке самолета и до посадки недоступен.

В сети родился слух, что связь с Моавом прервалась еще два дня назад, когда жителей поразил стремительно распространяющийся вирус, предположительно сбежавший из соседнего центра по разработке биологического оружия, и что президент решил стерилизовать весь город атомной бомбой. Посты на дорогах поставлены не для того, чтобы не пускать любопытствующих. Их цель – не дать выбраться уцелевшим зараженным жителям. Всех вооруженных сограждан из краев, сколько-нибудь близких к Моаву, призывали выставить дозор на крышах и холмах и отстреливать сбежавших зомби. Эта и другие альтернативные версии реальности тут же опровергались строгими комментаторами, но одновременно подхватывались и расцвечивались маргинальными радиостанциями и сообществами сетевых единомышленников.

Президент, который был с государственным визитом на Дальнем Востоке, призвал к спокойствию, затем отменил все мероприятия, погрузился на борт номер один и вылетел в США. Впрочем, утекший в сеть документ, тут же растащенный по блогам и многократно перепощенный, показывал, что конечным пунктом в плане полета значится командный ядерный бункер в Колорадо-Спрингс.

За неимением полезных занятий Корваллис решил для начала хотя бы разбить гипотезу зомби. Через VPN, связывающий его с серверами «Лайка», он мог провести поиск по колоссальной базе данных, где хранилась вся активность в соцсетях со дня, когда компания вышла в онлайн. Этому он неплохо научился за время работы в Корпорации-9592, где необходимо было отслеживать действия миллионов игроков, чтобы сделать «Т’Эрру» интересной, успешной и прибыльной. Сейчас достаточно было задать нужный запрос и вывести все, что написали в «Лайке» пользователи из Моава, штат Юта, за последнюю неделю.

Разумеется, Корваллис и на секунду не поверил в эпидемию, вызванную биологическим оружием. Слух, конечно, запустили тролли. Оставался один вопрос: это тролли-пофигисты, сеющие панику по приколу, или мотивированные тролли, заинтересованные в том, чтобы миллионы доверчивых пользователей щелкнули по конкретной ссылке. Но одна из гнусностей Миазмы состоит в том, что она заставляет разумных людей вроде него – людей, у которых есть занятия поважнее, – спорить с неведомыми придурками, из которых многие, возможно, даже не верят в свои доводы, а некоторые и вообще не люди. Запрашивая базу данных, Корваллис готовил доводы для такого бесполезного спора. Если бы жители Моава внезапно разом заболели, они бы жаловались в сети. Отменяли намеченные встречи, сочувствовали друг другу, делились идиотскими домашними средствами, искали в интернете по определенным ключевым словам вроде «высокая температура и сыпь». Даже если государственные органы позже отрезали город от остального мира, все предыдущее заархивировано на серверах «Лайка», и те, у кого, как у Корваллиса, есть к ним доступ, могут это проанализировать.

Естественно, по запросу он получил совершенно нормальный недельный трафик добрых моавских жителей. Абсолютно ничего про загадочную смертельную болезнь. Так что версию о биологическом оружии разбить было легко, во всяком случае, если вы принадлежите к меньшинству пользователей Миазмы, то есть к тем, кому правда важны логика и доказательства.

Не столько из любопытства, сколько из обсессивно-компульсивного стремления наводить порядок Корваллис отсортировал результаты по времени, так что самые свежие посты оказались вверху списка. Теперь он видел все, отправленное из Моава в соцсети за дни и часы перед взрывом.

В итоге на экране остались по большей части сообщения за прошлую ночь – то, что люди постили перед сном. Было пьяное селфи с вечеринки в 3:12, затем два часа перерыва.

Верхняя запись на экране – другими словами, последнее, что ушло в соцсети из Моава, штат Юта, до того как его разбомбили, – была сделана с аккаунта компании «Каньонленд эдвенчерс». Судя по профилю, компания базировалась в Моаве и занималась организацией рафтинга на реке Колорадо. Предыдущие записи включали анонсы мероприятий, домашние новости (кошка в офисе поцапалась с собакой), фотографии счастливых рафтеров на природе и логистические апдейты для клиентов.

Последняя запись была как раз таким апдейтом: только текст, без фотографий и гиперссылок. Она гласила: «Дорогие Джонсы! Ваш гид Мэйв уже здесь, с первым светом утра, и готова к увлекательным приключениям. Встречаемся на косе в 6 ровно. Пишу с телефона, потому что у меня только что отрубился вай-фай! Если что, звоните мне на мобильный. И не забудьте: КРЕМ ОТ СОЛНЦА И ГОЛОВНЫЕ УБОРЫ!!!»

Из метаданных следовало, что запись и впрямь сделана с мобильного телефона через эсэмэс. В 5:05 по местному времени, то есть за пятнадцать минут до взрыва бомбы.

Несколько лет назад Корваллис попал в относительно серьезную аварию. Он притормозил, а автомобиль следом за ним – нет; водитель набирал эсэмэску и смял ему багажник в лепешку. Задним числом удивительнее всего было вспоминать, как долго мозг восстанавливал картину событий. С точки зрения системы мозг-тело все началось с того, что его ударил подголовник – так сильно, что Корваллис затылком ощутил заклепки каркаса. Потом случилось много всего другого, и он отвлекся. Лишь примерно через час он ощутил боль в голове и нащупал на затылке большую шишку.

Сейчас было нечто похожее. Время, когда Мэйв отправила сообщение, и слова «у меня только что отрубился вай-фай» ударили его по голове, но мозг сосредоточился на них не сразу.

Корваллис легко нашел фамилию Мэйв (Браден) и ее адрес. Она жила в центре Моава, в нескольких кварталах от офиса «Каньонленд эдвенчерс». Вне зависимости от того, писала она из дома или с работы, от центра взрыва Мэйв отделяли всего лишь сотни ярдов.

Некоторое время он бесцельно щелкал по сообщениям Мэйв в разных соцсетях. На «Лайке» и других платформах она регистрировалась под разными вариантами своего имени (Мэб, Маб, Мабв) и фамилии (Брадан, О Брадейн), благо и то и другое было гэльское, с простором для альтернативных написаний. Довольно обычная уловка. Человек не хочет светиться в соцсетях под своим именем, но знает, что ник должен выглядеть правдоподобно; «Микки Маус» или «X Y» алгоритм зарубит, а «Мабв О Брадейн» – пропустит. «Мабв» всего одной буквой отличается от «Моав»; возможно, Мэйв заодно обыгрывала свое новое место жительства.

Она родилась в Австралии, в Штаты переехала по каким-то семейным обстоятельствам, на которые смутно намекала, не раскрывая подробностей. Из-за врожденного дефекта ей еще в детстве ампутировали обе ноги выше колена. Почти все свои двадцать девять лет она увлекалась греблей. У Верны, ее старшей сестры в Аделаиде, была третья стадия меланомы; Мэйв не просто так напоминала туристам про защиту от солнца.

В какой-то момент Корваллис поймал себя на том, что читает статью о современных высокотехнологичных протезах по ее ссылке. Двое-трое его знакомых такими пользовались, и он как-то инвестировал в стартап, занятый разработкой еще более совершенных протезов. Так что у них с Мэйв случайно обнаружился общий интерес.

Самолет летел над Биттеррутскими горами в направлении юго-юго-запад. Корваллис открыл на телефоне карту и увеличил ее так, чтобы Сан-Хосе был в нижнем левом углу, Моав – в нижнем правом, а Миссула – сверху.

Он отстегнул ремень и прошел на крохотный камбуз, где Бонни варила кофе. После взлета она сбросила туфли на высоком каблуке и надела более удобную обувь. Бонни глянула на него с легким недоумением: туалет располагался в хвосте, а на камбуз пассажиру заходить было незачем.

Режим безопасности на частных самолетах мягкий. Дверь кабины небронированная; ее часто оставляют открытой, чтобы любопытный пассажир мог зайти к пилотам. Сейчас она была закрыта. Чтобы постучать, пришлось сделать над собой усилие. Корваллис собирался принять решение, которое никому не понравится. Он плохо умел вести себя в таких ситуациях, а главное, не любил оказываться в центре внимания. Так что он провел небольшую психологическую подготовку, которая за последние годы вошла у него в привычку: вообразил Ричарда Фортраста, здорового и крепкого, как тот уверенно стучит в дверь. Черт, Додж бы и стучать не стал, просто вошел, поздоровался с Фрэнком и Ленни – пилотом и вторым пилотом – и сказал что нужно.

Бонни странно на него покосилась.

Корваллис улыбнулся ей, затем постучался и открыл дверь.

– Фрэнк и Ленни, – сказал он, – по моей карте Моав примерно в том же направлении и на том же расстоянии, что Сан-Хосе. Значит, нам хватит топлива до Моава. Я хотел бы изменить план полета и лететь в Моав.

Оба пилота предсказуемо глянули на него как на сумасшедшего. Однако это было вовсе не так плохо, как он ожидал. Всегда самое страшное – решиться.

– Моав – это где бомба взорвалась? – спросил первый пилот, Фрэнк.

– Да. Тот Моав.

– Думаю, он закрыт, – сказал второй пилот, Ленни. – В смысле, ФАА нас близко к нему не подпустит.

– Вы это точно знаете, Ленни, или просто строите догадки исходя из новостей и сообщений в соцсетях?

Ленни глянул на Фрэнка.

– Ну мы не связывались с ФАА, если вы об этом, – ответил Фрэнк.

– Я попросил бы вас взять курс на Моав, составить план полета и посмотреть, что получится, – сказал Корваллис. – Если ФАА не разрешит нам посадку в Моаве, возможно, мы можем пролететь над ним по пути куда-нибудь еще. Мне на самом деле нужно только посмотреть на город сверху.

Фрэнк и Ленни переглянулись. Фрэнк кивнул.

– Я этим займусь, босс, – сказал Ленни.

– О’кей. Сообщите, как пойдет дело. Мне особенно интересны подробности того, как будет реагировать ФАА.

Корваллис вернулся к своему ноутбуку и онлайн-трансляциям в Миазме. Там показывали, как большой армейский вертолет взлетает с одного из лас-вегасских казино. На подвеске болталось что-то тяжелое. Вертолет взял курс на ближайшую военную базу – сверхсекретный объект, где раньше испытывали атомное оружие. В Лас-Вегасе объявили отбой тревоги. Но тут же в новостях пошла онлайн-трансляция сходного инцидента на верхнем этаже строящегося небоскреба в Манхэттене. Эти кадры боролись за эфирное время с шокирующими съемками из Моава. Впервые с начала событий мы увидели фотографии чудовищно обгоревших жертв и дерганое видео, как их выгружают из вертолета. С наветренной стороны от Моава, за линией кордонов, блогеры на лошадях и внедорожниках зафиксировали повышенный уровень радиации. Крупные СМИ игнорировали либо активно опровергали эти сообщения; видимо, правительство запретило им сеять панику. Однако соцсети отлично справляются с распространением такого рода информации, так что запрет, по сути, не действовал.

Кто-то наконец подобрался к Моаву настолько, чтобы запустить над ним квадрокоптер. Совсем близко они подойти не могли из-за армейских кордонов и радиации, но видео разрушенного города им снять удалось. Низкая частота кадров, крупные пиксели, артефакты сжатия и тенденция камеры смотреть не туда в пыли и дыму – все это создавало ощущение синема верите[9], которое его намозоленному глазу начинало казаться чересчур хорошим для правды.

Внутренний мессенджер «Лайка» показывал, что Джейсон Крэбб в сети. Джейсон был сисадмином в «Нубиланте», а после продажи компании перешел в «Лайк» – ему так и так надо было перебираться в Калифорнию из-за девушки. Корваллис щелкнул по значку видеокамеры под именем Джейсона. Через минуту с экрана уже смотрел Джейсон. Он сидел на постели своей девушки, подпершись множеством подушек, и, очевидно, держал ноутбук на коленях. Борода, озаренная розоватым утренним светом, в этом ракурсе казалась окладистой и роскошной. Джейсон не стал тратить время на приветствия. Си-плюс вообще не злоупотреблял видеосвязью, а уж в такой день точно звонил не поболтать.

– Допустим, в Моаве есть компания со своими веб-сайтом или вообще какой-то формой интернет-присутствия, – начал Корваллис.

– Да?

– Сейчас она, надо думать, офлайн.

– Еще бы!

– Ладно, но давай на мгновение предположим, что мы не знаем почему. У нас есть два возможных объяснения. Тебе надо включить режим Шерлока и выяснить, какое из них верное.

– Валяй.

– Сценарий первый. Моав разбомбили, и провода вообще не доходят до города, просто болтаются на сгоревшем телеграфном столбе посреди пустыни. Сценарий второй. Моав стоит как стоял, но его интернет-провайдер выведен из строя DDoS-атакой. Либо любым другим методом удаленного взлома, который на время сделает его недоступным. Можешь ли ты отличить одно от другого, не вставая с постели?

– Мне надо будет вставать в туалет.

– Ты понял, о чем я.

– Наверное.

– Так вот, пожалуйста, выясни и перезвони мне, – сказал Корваллис и отключился.

Еще многое происходило в Манхэттене, на новостных сайтах, в соцсетях и на радио. Волна еще не достигла максимума. Будь Корваллис в числе миллиардов, верящих, что Моав и впрямь разбомбили, он бы смотрел не отрываясь и переживал. А так он чувствовал странное спокойствие.

– Я переиграл на ходу, – сказал Фрэнк.

Корваллис поднял голову. Пилот стоял в проходе и смотрел на него. Мозг не сразу осмыслил услышанное. Очевидно, Фрэнк хотел сказать, что сымпровизировал – самостоятельно принял какое-то решение в расчете, что Корваллис его одобрит.

– Я составил план полета до Эль-Пасо.

– Эль-Пасо?

– Так мы пролетим достаточно близко к Моаву. Настолько, что вы сможете на него взглянуть. Но мы будем на высоте сорок тысяч футов – над зоной.

– То есть?

– Над зоной, которую ФАА для нас закрыла.

– Эль-Пасо куда дальше, – заметил Корваллис.

Фрэнк кивнул:

– Проблема одна: у нас нет столько топлива. В смысле, мы можем его растянуть, но это определенный риск. Так что надо будет сесть где-то раньше Эль-Пасо.

– Нормально, – сказал Корваллис. – К тому времени все изменится.

– Вам нормально, – ответил Фрэнк, – но я выгляжу полным кретином, составляя план полета, на который мне не хватит топлива.

– Просто скажите, с кем надо поговорить. Я беру ответственность на себя. – Корваллис не любил смотреть людям в глаза, но из наблюдений за Доджем знал, что иногда это решает дело. Так что он заставил себя посмотреть в глаза Фрэнку. – Я лично беру на себя ответственность и отмажу вас, если что.

Фрэнк пожал плечами, поднял брови и вышел.

Корваллис искал нечто, по чему скользнул взглядом, когда смотрел информацию по Мэйв Браден. Чтобы до этого докопаться, пришлось зарыться глубоко в историю браузера. Дело осложнялось тем, что он смотрел ее и в Миазме, и в закрытой файловой системе «Лайка». То, что он искал, в конце концов нашлось именно там. Это были ее личные данные, связанные с аккаунтом, – результат того, что много лет назад, регистрируясь на «Лайке», Мэйв заполнила форму и нажала кнопку «отправить». В форме она указала несколько телефонных номеров, в том числе один, начинавшийся с 011 – префикса для международных звонков из США. Корваллис уже знал про ее австралийское происхождение и при первом взгляде счел номер австралийским. Но указывать его при регистрации стоило в одном случае – если бы она и впрямь проводила много времени в Австралии.

Со второго взгляда он заметил, что код страны – 881. Не Австралия, а специальный код для спутниковых телефонов.

Корваллис не особо разбирался в спутниковых телефонах, но знал пару-тройку людей, которые их завели – либо из гиковской любви к технике, либо потому, что много путешествовали в краях, где нет мобильной связи. По всему выходило, что Мэйв принадлежит ко второй категории. Она сопровождала группы туристов на сплаве в каньоне Колорадо, где мобильные точно не берут. У «Каньонленд эдвенчерс» должны быть спутниковые телефоны, и, конечно же, их выдают гидам.

Другой вопрос, оставила ли она его включенным и под рукой. Легко представить, что телефон выключен и лежит в гермомешке на дне рафта. Но так он может выпасть за борт, если рафт перевернется, – то есть ровно в той ситуации, когда средства связи нужнее всего. Логичнее предположить, что гид держит его при себе.

В любом случае попробовать стоило. С мобильного Корваллис из самолета позвонить не мог, зато у него был относительно приличный интернет, что позволяло сделать голосовой звонок с ноутбука. Он надел наушники, запустил соответствующую программу и вбил номер. Последовало долгое ожидание – куда более долгое, чем при обычных звонках.

– Ал-ло?! – произнес женский голос. Помимо австралийского акцента в нем слышалась досада на несвоевременный звонок. На заднем плане кто-то разговаривал и смеялся. Корваллису отчетливо представился рафт на спокойном отрезке Колорадо. Раздался глухой всплеск. Кто-то спрыгнул поплавать.

Из этого одного Корваллис узнал все, что ему было нужно: Моав не разбомбили. Однако вежливость требовала объясниться.

– Мэйв, извините, что беспокою, но это важно. Мы с вами не знакомы. Меня зовут Корваллис Кавасаки.

– Как город Корваллис? В Орегоне?

– Да. Можете загуглить меня, когда вернетесь домой. Я руководящий сотрудник в «Лайке». Компании, владеющей одноименной социальной сетью.

– Вы работаете в «Лайке»?

– Да.

– Что-нибудь с моим аккаунтом? Меня взломали?

Ему понравилось, как она задала этот вопрос. Не испуганно. Скорее так, будто взлом ее аккаунта был бы чем-то даже забавным.

– Нет. С вашим аккаунтом все хорошо. Вообще все хорошо в том, что касается вас.

Она рассмеялась:

– Тогда зачем вы мне звоните? Хотите на свидание пригласить?

– Это было бы нарушением нашей политики конфиденциальности, – ответил Корваллис. – Дело касается того, о чем вам, вероятно, следует знать.

И он объяснил, что происходит, насколько это можно было сделать, не тратя весь день. Мэйв слушала почти в полном молчании. Ей многое надо было переварить. И хотя миллионы людей в Миазме искренне верили в гибель Моава, ей, наверное, казалось нереальным слушать все это меж древних скал Колорадо, медленно скользя на рафте с веслом в руке, в шляпе от солнца, под смех резвящихся в воде Джонсов.

– Примерно в пять двадцать сегодня утром вы еще были в Моаве или где-то близко, верно?

– Я была в офисе, – сказала она. – Загружала машину.

– В центре Моава.

– Да.

– Видели ли вы что-нибудь похожее на яркую вспышку в небе? – Корваллис уже знал ответ, но должен был спросить.

– Нет. Ничего такого.

– Но интернет отключился.

– Я встала в четыре тридцать, и он работал. Через полчаса отключился. Намертво.

– Пытались ли вы звонить по мобильному?

– Джонсы пытались. Хотели дозвониться до меня примерно в пять тридцать – пять сорок. Связи не было.

– Зачем они хотели до вас дозвониться?

– Сказать, что опаздывают.

– Но вы встретились на косе и отплыли без всяких происшествий.

– Ага.

– А коса, как я понимаю, милях в двух от Моава.

– Да. Подождите минутку.

В телефоне зашуршало. Голос Мэйв долетал обрывками, но понятно было, что она объясняет ситуацию клиентам, которые услышали разговор и заинтересовались.

– Я здесь, – объявила она.

– Мэйв? Нам еще многое надо друг другу сказать, – произнес Корваллис, – но держу пари, друзья и родственники Джонсов знают, что сегодня утром они были в Моаве, и не находят себе места от волнения. Вам, вероятно, стоит им позвонить.

– Интересно, почему они не позвонили сами?

– Вероятно, у них нет номера спутникового телефона. Чтобы его получить, надо дозвониться до вашего офиса…

– А вся связь оборвалась, ага. Ладно. Как мне вам перезвонить, Корваллис?

Он продиктовал номер, Мэйв повторила по-военному четко, что внушило ему просто невероятное доверие. Затем без дальнейших формальностей отключилась.

Тем временем Джейсон Крэбб написал ему по внутренней электронной почте то, что он уже и так знал: полное отключение Моава вызвано обычной DDoS-атакой.

Корваллис позвонил Лауринасу, своему начальнику, пятьдесят девятому в списке богатейших людей мира. Тот вместо «здрасьте» сказал:

– Не продавай свои акции.

– Что-что?

– В смысле, после открытия торгов. Юротдел сейчас рассылает инфу всем сотрудникам.

Корваллису потребовалось несколько секунд, чтобы уловить логику.

– Ты знаешь, что моавские события – фейк, – сказал он наконец.

– Да. Это все очевиднее.

– Ты боишься, что наши акции рухнут. Потому что многое шло через нашу площадку. Мы недосмотрели. На нас подадут в суд.

– Но сейчас это закрытая информация, Си, и любая продажа акций будет инсайдерской сделкой.

– Усек.

– Где ты? Помимо того что в самолете.

– Лечу в Моав.

Лауринас рассмеялся. Судя по всему, впервые с начала дня.

– Кроме шуток?

– Когда у меня возникли подозрения, я попросил пилотов изменить курс.

– Супер. – Лауринас был на десять лет младше его. – Попытаешься сесть в Моаве?

– Вероятно, нет. У меня еще нет четкого плана.

– Ты просто переиграл на ходу. Супер!

– Спасибо.

– Когда у тебя возникли первые подозрения, Си?

– На подсознательном уровне – из-за бредятины про моавитян.

– Ты о чем?

– Видеообращение террористов, где они взяли на себя ответственность за атаку.

– Да. Очень длинное, – сказал Лауринас, оправдываясь. – У меня не было времени посмотреть его до конца.

– Этот тип много цитировал из Ветхого Завета, про древних моавитян и какие они были плохие. Родились от кровосмешения и все такое.

– Как будто оправдывал атаку на Моав в штате Юта.

– Да, и на каком-то уровне я думал, это обычные их завиральные идеи, но в то же время мне хотелось сказать: «Слышь, чувак, вы могли разбомбить любой старый город по своему выбору, так чего вас понесло в какой-то Моав?» В смысле, на кой ляд заморачиваться с предупредительным выстрелом?