Ответный ход

Глава 2 Вторжение в Анатолию

На приведение к покорности Сельджуков, Батый отправил своего нойона Байджу. Его войско численностью в тридцать пять тысяч всадников, должно было с ходу преодолеть горные перевалы и вторгнуться в долины султаната. Самым удобным для многочисленной армии был перевал, где стояла крепость Эрзурум.

Город располагался на пересечении древних торговых путей из Персии на Балканы и из долины Евфрата к Черному морю. Эрзурум занимал обширное плато, находящееся на высоте двух километров и окружен труднопроходимыми горами.

В окружении своих военачальников, Байджу издалека разглядывал высокие крепостные стены. Они были сложены как пирог четырьмя разными кладками. Над массивными воротами и по периметру грозно возвышались сторожевые башни. Не широкая горная дорога хорошо простреливалась со стен. Атаковать крепость сразу в нескольких направлениях не представлялась возможном, также как и подтащить метательные машины.

Обладая стратегическим мышлением, Байджу понимал, что задерживаться на долгое время под Эрзурумом нельзя. Многочисленные шпионы сообщили, что султан Кей-Хюсрева уже объявил мобилизацию войск, а также выделил значительную сумму на вербовку наемников из числа арабов и франков. Нельзя было дать сельджукскому правителю усилиться. Необходимо было немедленно атаковать.

Дождавшись подхода обоза и изготовив длинные лестницы, монголы перешли в наступление, бросив в бой полторы тысячи спешившихся воинов. Больше не давала возможность местность. Однако первые несколько штурмов гарнизон крепости под командованием субаши Синанэдина, были отбиты. В разгар битвы, ворота крепости неожиданно открылись и от туда появилась тяжеловооруженная конница. Закованные в броню всадники рассеяли степняков, а пехота очистила от них подходы к стенам, переломав все лестницы, таран и несколько метательных машин. Когда монголы пришли в себя, защитники уже скрылись в крепости.

Байджу был взбешен. Он приказал бросить в бой новые тысячи. Монголам даже удалось захватить часть стены. Но новая вылазка обороняющихся свела на нет все усилия. Степнякам вновь пришлось отступить. Их численное превосходство на узкой дороге не имело значения.

Над ордынцами нависла угроза долгой осады.

Но помощь пришла, откуда не ждали.

Шел пятый день осады. Байджу сидел у себя в шатре, обдумывая возможность обхода крепости по труднодоступным перевалам. Неожиданно полог откинулся и в шатер вошел начальник его охраны.

– Господин, – поклонился он, – разведчики перехватили перебежчика. Он хочет говорить с тобой.

– Приведи, – велел Байджу, отложив в сторону карту, составленную шпионами.

Двое воинов ввели в шатер тщедушного вида мужчину в потрепанном халате, поставив его на колени перед своим повелителем..

– Как тебя зовут? – спросил командующий войском.

– Аким, – ответил тот.

– Что ты хочешь от меня?

Перебежчик опасливо оглянулся на присутствующих воинов. Байджу проследил его взгляд и дал знак охране удалиться.

– Мой господин, губернатор Эрзурума, – вкрадчивым голосом проговорил Аким, – достопочтенный Дувани, может помочь тебе взять город. Этой ночью его люди откроют ворота. Взамен он просит лишь безопасность для него и его семьи.

Радость от неожиданного разрешения проблемы переполнила Байджу. Но он взял себя в руки, оставаясь внешне спокойным.

– Передай своему господину, – грозно глядя на испуганного перебежчика, – что я принимаю его условие. Но если он обманет, то я живьем сдеру с него кожу.

После того как предателя увели, Байджу велел прекратить штурм и сосредоточить пять тысяч всадников недалеко от крепости. В назначенное время ворота открылись. Монгольская конница ворвалась в город. Но гарнизон крепости и тут оказал ожесточенное сопротивление. Битва на улицах города продолжался до утра. Степнякам приходилось брать каждый дом с боем. Но силы были не равны. Все, кто оказывал сопротивление, были уничтожены. Субаши Сунанэддина и его сына повесели на центральной площади. Тысячи молодых мужчин и женщин были закованы в цепи и уведены в рабство.

Путь в земли Сельджуков, был открыт…

Правитель сельджуков Кей-Хюсрева был мягкотелым и нерешительным человеком. Как только он взошел на престол, сразу же попал под влияние хитрого визиря Кёпека. Султан, конечно знал, что его первый министр по собственному произволу, казнит всех, кто осмелился встать у него на пути. Не только политических противников, но и даже тех, чьи богатства ему приглянулись. Никто не мог вырваться из его цепких лап, даже если это были видные государственные деятели. Их имущество визирь присваивал себе. Казнокрадство и получение взяток процветало. Кей-Хюсрев, ничего не предпринимал. Ведь Кёпек возвел его на престол.

Получив сведения о том, что монголы осадили Эрзурум, султан все же принял меры к сбору войск, который был назначен возле Сиваса. Когда Кей-Хюсрев, в сопровождении своей свиты прибыл к месту сбору, основная часть войск уже прибыла. На его призыв откликнулись союзники сельджуков из Халеба и Трабзона. Прибыли отряды наемников из Фракии и Сирии. Возле стен Сиваса султан устроил смотр своих войск. Их численность достигла семидесяти тысяч человек.

Несмотря на огромную армию, Кей-Хюсрев был в нерешительности. Среди его военачальников не было единства. Старые полководцы остерегали его от поспешных действий, предлагая остаться возле Сиваса. Молодые же командиры, желали покрыть себя славой и продвинуться по служебной лестнице. Они требовали немедленно выступить навстречу врагу.

Кей-Хюсрев долго колебался. Но вскоре на его решение повлиял случай. Разведчики привели в лагерь несколько сотен человек, сумевших вырваться из Эрзурума. Султан велел привести к нему кого-нибудь из беглецов.

В огромный зал, где собрались военачальники, ввели рослого воина. С высоты помоста, где был установлено резное кресло, Кей-Хюсрев брезгливо смотрел на пыльные, пробитые в нескольких местах доспехи. В прорехах виднелись раны с запекшейся на них кровью.

Увидев султана, воин повалился на колени, не смея поднять голову и взглянуть на повелителя.

– Почему ты не защищаешь Эрзурум? – скривив в презрении губы, поинтересовался Кей-Хюсрев.

– Прости, солнце подобный, – проговорил воин, – мы не смогли удержать город. Предатели открыли ворота, впустив врага. Теперь монголы уже вошли в долину и беспрепятственно движутся к ущелью Кёседага.

– Ты трус! – воскликнул Джимри. Не смотря на свои молодые годы он стал командиров пехотинцев. Но это была не его личная заслуга, а протекция визиря, получившего огромную взятку. – Ты бежал с поля боя! А должен был умереть, сражаясь с врагом!

Воин виновато опустил голову, готовый принять любое наказание.

– Их войско больше нашего? – не обращая внимания на своего командира, спросил Кей-Хюсрев.

– Монголов много, – ответил беглец, – все они опытные воины…

– У страха глаза велики, – усмехнулся Джимри, – наши шпионы доносят, что войско варваров вдвое меньше нашего. Нужно немедленно наступать и опрокинуть врага, не допуская их в наши земли.

Кей-Хюсрев думал еще сутки и наконец, решился. Во главе армии он выступил в направлении ущелья Кёседага…

Ночью перед битвой Кей-Хюсрев, спал плохо. Его мучили постоянные кошмары. Военачальники так и не пришли к общему мнению. Собравшиеся в шатре главнокомандующего командиры спорили долго. Оскорбления сыпались со всех сторон. Чуть не дошло до драки.

– Что нам бояться, каких-то варваров! – кричал, брызгая слюной, молодой командир конницы Музафереддин, прибывший на совещание в нетрезвом виде, – наши разведчики сообщают, что степняков чуть ли не вдвое меньше нас! Мы должны незамедлительно выступить им навстречу. Мы сомнем их, чтобы другим было неповадно!

– Оставлять занимаемые позиции, авантюра, – ответил ему на повышенных тонах, старый военачальник Шемседдин Исфахани., – ущелье впереди коварно. Там много мест, чтобы устроить засаду. Здесь же мы в полной безопасности. Обойти нас враг не сможет. Горные проходы заняты нашими отрядами. В тылу у нас долина богатая кормом для лошадей и скота. Там много питьевой воды. За спиной степняков око скалы. У них нет другого выхода, как идти на штурм. Но наши позиции не преступны. Мы легко отобьем их атаки и сможем их уничтожить.

– Так говорить может только трус! – перебил его Джимри, – мои воины рвутся в бой! Мы разобьем варваров в открытом бою!

Так и не решив, что нужно делать, военачальники разошлись.

Утром, как только первые лучи солнца позолотили вершины гор, Кей-Хюсрева разбудил звук труб. Он спешно оделся и вышел из шатра. К своему изумлению султан узнал, что Музафереддин и Джимри, самовольно оставили занимаемые позиции и выдвинулись навстречу противнику.

Кей-Хюсрев с помощью слуги тяжело взобрался на подведенного ему коня и в сопровождении охраны поехал по горной тропе на изолированную каменную площадку, с которой открывался хороший обзор на ущелье. От туда он видел, как конница Музафереддина опрокинула авангард монголов и, развивая успех, бросилась в погоню за отступающим в панике врагом. Следом, ломая строй, поспешили пехотинцы Джимри.

Будучи человеком невежественном в военных вопросах, Кей-Хюсрев уже уверовал в победу и приказал вывести из укреплений и другие части. Но скоро султан увидел, что победа превратилась в разгром. Отступление врага было только уловкой. Сломав строй, конница и пехота сельджуков наткнулось на основные силы врага. Монгольская тяжелая конница вклинилась в ряды противника, сметая все на своем пути. С ближайших склонов фланги седжуков осыпали стрелами, прятавшиеся за камнями лучники. Порядки армии султана смешались, и стали беспорядочно отступать. Монголы рубили бегущих воинов, усеяв все ущелье тысячами тел.

Командир одного из отрядов монгольской конницы пробился почти к самым укреплениям. Взглянув вверх, он увидел на каменном выступе султана, в окружении немногочисленной охраны. Еще немного и степняки могли отрезать его от тропы. Предвкушая большую награду за пленение султана, монгол повел своих воинов в решительную атаку. Опрокинув попытавшийся их остановить заслон, они уже почти достигли тропы, но тут дорогу им преградили наемники из Фракии. Выстроившись в линию, они закрылись щитами, ощетинившись копьями. За спинами пехотинцев появились арбалетчики. Наемники полностью уничтожили отряд монголов, пытавшихся захватить султана. А после еще долго держали укрепления, отбивая атаки превосходящих сил противника. Дав тем самым возможность султану, с остатками войск уйти к Сивасу. Но скоро монголы прорвались в других местах и окружив наемников, уничтожили их.

Не встречая больше ни какого сопротивления, Байджу двинулся к Сивасу.

Но не успел он достичь города, к нему, в сопровождении знатных горожан, вышел кадий Кышехирли. Передав монгольскому военачальнику богатые дары, Кышехирли показал Байджу ярлык, полученный им от Батыя, когда он был еще комендантом Бухары во время оккупации Хорезма. После восстания он бежал в Сивас. Теперь ярлык ему пригодился. Увидев его, Байджу сохранил жизнь всем жителям города и не тронул имущество.

Обойдя Сивас, монголы устремились к Кайсери. Жители этого города решили обороняться до конца. Несколько штурмов защитники отбили. Тогда Байджу приказал разрушить город. К стенам подтянули катапульты. В течении пятнадцати дней город подвергался массированному обстрелу. Но его жители быстро заделывали образовавшиеся трещины и бреши. Время от времени гарнизон делал вылазки, в ходе которых им удалось повредить метательные машины.

Осада затянулась. Но и на этот раз Байджу помогло предательство. Из города бежал игдишбаши Хюсам. Он сообщил монголам о слабом месте крепости. Скора стена в том месте была разрушена. Монголы ворвались в город, жестоко перебив всех без разбора. Кайсери был полностью сожжен.

После показательной казни в ставку Байджу прибыл кадий Амасьи Фехреддин. Он просил у монгольского военачальника прекратить наступление. От имени султана Фехреддин заключил мир, полностью признав власть Батыя. По этому соглашению сельджуки обязались платить ежегодную дань вдвое больше прежней.

Узнав о мире, Кей-Хюсрев был настолько рад, что подтвердил договор, одарил подарками и землями Фехреддина, а также сделал его новым визирем, взамен Кёпека, который бежал в Сирию.

Оставив в завоеванных землях небольшой отряд, Байджу отправился на соединение с войском Батыя, двигающимся на Багдад.