Отставание во времени

538 год. Anno Coloniae Conditae[1]

Элва, стоя на балконе высотного здания, смотрела на панораму города Дирз, столицы планеты Черткой. Город выглядел внушительно, почти великолепно, если бы не унылое однообразие его громоздких серых зданий, скрывающих горизонт, над которыми то тут, то там возвышались башни из стекла и бетона. На востоке, насколько хватало глаз, громоздились уродливые, почерневшие постройки шахт, тесно зажатые между котлованами и заводскими трубами, однако все это унылое великолепие не могло скрыть собой первозданную пустыню с красноватым, потрескавшимся грунтом. Внизу разветвлялась транспортная магистраль, по которой мчались беспилотные вагонетки, а рядом по тесным тротуарам сновали простолюдины, одетые, все как один, в грязно-серую униформу. Представители здешней элиты предпочитали воздушный транспорт, их аэрокары, раскрашенные в кричащие сочетания желтого и красного цветов, стремительно рассекали пурпурно-черное небо, где едва заметно светились редкие звезды и в дымном мареве плавала багровая луна. Даже в самый ясный день Элва не могла рассмотреть нижние уровни Дирза, скрытые завесой смога, и могла только гадать о том, что скрывается под землей, где рабочие самогойзкого ранга влачили свое существование в душных тоннелях, обслуживая машины и поддерживая себя и свои семьи слабой надеждой на то, что когда-либо им удастся продвинуться по служебной лестнице вверх, к солнечному свету.

На Черткое ночи всегда были холодными, и Элва зябко куталась в накидку из натурального меха, подаренную Корсом, который никогда ни в чем ей не отказывал. Иногда Голиев приглашал ее на различные собрания и банкеты, где ей все любовались и завидовали ему. Первое время она отказывалась покидать квартиру, но Коре нe делал из этого проблемы, он ждал, и Элва все-таки сдалась и теперь с нетерпением ожидала таких моментов, ведь благодаря им она могла покинуть cвою не слишком просторную квартиру. Однако в последнее время празднеств стало гораздо меньше — Коре слишком много работал…

— Красноватый диск луны в зените отливал светлой медью, и Элве всегда казалось, что впадина на поверхности спутника образует зловещий рисунок, напоминающий человеческий череп с провалами пустых глазниц и ужасным оскалом. Это было отголоском страха, который Элва испытывала ко всему на Черткое, и она никак не могла избавиться от этого наваждения. Всякий раз, глядя в ночное небо, она испытывала боль, когда находила ту самую заветную звезду, вокруг которой кружится её планета Вэйнамо.

Стоя на маленьком балкончике, она с отвращением вдыхала спертый городской воздух, пахнущий серой и химикатами, и вспоминала верховые поездки вдоль озера Раваниэми вместе с Карлави, при свете двух маленьких лун, которые отражались в хрустальной воде серебристой дорожкой, и сквозь шелест вековых деревьев слабо пробивались трели птиц, порхающих в густых кронах, отбрасывающих резкие, густые тени в лунном свете. Она восхищалась тогда красотой пейзажа и очень жалела, что у нее на родине, в Ройялке, нет такого озера. Карлави усмехнулся в ответ на ее восторженное восклицание и сказал, что это не птичье пение, так кричат странные зверьки янно, живущие вместе с племенем Алфавала в бескрайних лесах.

— Что это за существа? — спросила она.

— Янно приносит нам много вреда, поедая злаки и клубни на полях, объяснил Карлави. — Было время, когда мы собирались их уничтожить, но наши ученые-генетики в институте Пааска создали своеобразный ген-мутант, который вызывает отвращение к витамину С, содержащемуся в наших полевых культурах. Мы стали вводить мутант в культуру, и с каждым сезоном янно вредили посевам все меньше и меньше. Через пару лет таких вредителей совсем не останется мы отучим их питаться земными растениями.

— Янно так красиво поют, — промолвила Элла.

— Верно. Да и аборигены очень любят этих зверьков. Они их почти боготворят, и если уж мы живем с ними в мире на Вэйнамо, то должны уважать интересы друг друга.

Как-то Элва попыталась довести эту мысль до Корса, однако тот сказал коротко и ясно:

— Если аборигены мешают, почему бы их не перестрелять всех до одного. Это была бы хорошая охота!

Элва вздрогнула, словно от озноба, и решила вернуться в квартиру.

Когда она вошла в гостиную, автоматически включилось освещение, которое ничем не отличалось от того, что было на Вайнамо, ведь жизнь под разными солнцами практически не повлияла на зрение человека, но мировоззрение жителей разных колоний порой имело большие различия…

Квартира состояла из трех тесных комнат, хотя даже это на Черткое было невиданной роскошью, ведь население этой мрачной и воинственной планеты составляло пять миллиардов человек и стремительно возрастало.

Даже самые богатые на Черткое люди не могли себе позволить такую роскошь, как чистый воздух и свежая пища. Мало кто из них имел свой собственный дом, меж тем на Вэйнамо этими благами пользовался каждый простолюдин.

В дверь тихонько постучала служанка, и Элва удивилась: «Спит ли она когда-нибудь вообще?»

— Госпожа, вам что-нибудь нужно? — осведомилась служанка.

— Нет, — ответила Элва и села на диван. — «Как долго я здесь живу? спросила она себя. — Наверное, год, если не больше».

Элва давно уже не следила за ходом времени, тем более что на Черткое использовали совершенно другой календарь. Она понемногу привыкла к здешней силе тяжести, которая была на десять процентов больше, чем на Вэйнамо. Впрочем, это почти не ощущалось.

Элва откинулась на спинку дивана и устало протерла глаза. Едкий уличный смог вызывал у нее слезы.

Служанка, видимо не удовлетворившись отказом Элвы, вошла в комнату и спросила:

— Может быть, чашечку тонизирующего напитка?

— Нет! — закричала Элва. — Убирайся прочь!

— Простите меня, я всего лишь рабыня и пользуюсь щедростью вашей души, — испуганно забормотала служанка и почти на коленях выползла из комнаты.

Элва раздраженно покосилась на дверь и зажгла сигарету. На Вэйнамо она не курила, но, попав в руки Голиева, стала заядлой курильщицей, как большинство женщин Черткоя. Положение плебеев, по-собачьи прислуживающих господам, больше ее не шокировало, и постепенно она стала думать о них как о людях второго сорта. Элва немного успокоилась и взяла в руки дискету с видеозаписью эстрадного шоу, собираясь занять чем-нибудь длинный вечер.

Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату вошел Коре Голиев. Элва в душе была рада, что он пришел один и можно спокойно с ним побеседовать. Капитан вошел усталой походкой, швырнув шляпу, в угол. Служанка Беглоя суетливо подбежала и подняла брошенное на пол пальто.

Когда Коре сел в кресло, Элва ужеожидала его с бокалом вина и сигаретой. Она ждала, прекрасно зная тяжелый характер Голиева. Когда с еголица исчезло выражение суровости, она улыбнулась ему и улеглась на диване, опираясь на локоть.

— Коре, ты слишком много работаешь. Это вредно, — пожурила его Элва.

— Да, — вздохнул он, соглашаясь. — Но скоро мы закончим эту проклятую бумажную возню. Осталось потрудиться еще неделю.

— Ты в этом уверен? Ведь кто-нибудь из ваших черткойских бюрократов придумает еще десяток новых форм, которые нужно будет заполнять в пяти экземплярах.

— Возможно, — буркнул капитан, отпивая из бокала.

— У нас на Вэйнамо никогда не было такой волокиты с документами. Правительство планеты осуществляло лишь координаторские функции, и его полномочия имели строгие рамки. Почему ваши люди не могут организовать что-нибудь в этом роде?

— Ты прекрасно знаешь причины. А на Вэйнамо всегда есть место для того, чтобы почувствовать себя свободным. — Голиев протянул руку со стаканом, и служанка налила ему еще.

— Я не откажусь остаться на Вэйнамо, как только мы захватим ее, задумчиво сказал капитан.

Элва удивленно вскинула брови и с готовностью подтвердила:

— Это прекрасная мысль.

— Нр ты же прекрасно знаешь, Элва, что это невозможно. Кроме того, мне будет трудно привыкнуть к жизни землепашца.

Элва раскурила от окурка вторую сигарету. Она затягивалась настолько сильно, что у нее запали щеки, напряженно раздумывая над словами Голиева:

— Следующая экспедиция на Вэйнамо будет преследовать определенную цель — пятьдесят военных крейсеров попытаются разрушить экономику планеты, все промышленные объекты подвергнутся нападению, и правительство вынуждено будет капитулировать. Армия Черткоя захватит множество пленных, большинство из которых умрут в пути, а выживших подвергнут варварским операциям на мозге, выжмут из них всю информацию и отправят в шахты. А если состоится третья экспедиция, то на Вэйнамо высадится тысяча кораблей, если не больше, и тоща будет одержана окончательная победа. Но это произойдет лишь через сорок пять лет, именно столько времени уйдет на то, чтобы добраться до Вэйнамо и вернуться обратно. Значит, те люди, которым удастся выжить после второй экспедиции, смогут располагать запасом времени в тридцать лет. Мой сын Хаук, если он только жив, сможет за это время воспитать собственных детей. Но осмелится ли он…

— Я поселюсь на Вэйнамо после третьей экспедиции, — неожиданно изрек Голиев. — Подумать только, целый мир только и ждет, когда же его начнут осваивать по-настоящему.

— Я могла бы помочь тебе во время экспедиций. Ведь мне известно множество нюансов, которые ты можешь не учесть, — намекнула Элва.

— Давай не будем к этому возвращаться, — оборвал ее Коре. — Ты же знаешь, что я не могу взять тебя с собой…

— Но ведь ты будешь командовать эскадрой.

— Да. Но как ты не понимаешь, у нас строгая дисциплина, и вообще такое не принято на военных кораблях.

Элва обиженно потупилась и сказала:

— Все, что угодно, только не оставляй меня здесь одну.

— Мой старший сын обещал позаботиться о тебе. Он не так уж плох, как ты о нем думаешь. Ты только должна будешь смириться с некоторыми его странностями. А через тридцать лет мы снова встретимся.

— Да, конечно. Но тогда я успею состариться. А почему бы тебе не вышвырнуть меня на улицу прямо сейчас, и никто не станет досаждать тебе глупыми просьбами.

— Ты прекрасно знаешь, что я так не поступлю, — жестко ответил Голиев. — Ты единственная женщина, к которой я испытываю подлинные чувства.

— Если ты действительно хочешь мне добра, то…

— Не принимай меня за глупца, Элва. Я прекрасно понимаю, что ты сбежишь от меня к своим при первом удобном случае.

— Если ты обо мне такого мнения, нам не о чем больше говорить, медленно бросила Элва и отвернулась.

— Ну что ты, моя радость, я о тебе самого высокого мнения, виновато прошептал Коре и положил руку ей на плечо. Она резко отстранилась, и он озадаченно сказал: — Знаешь, если ты так хочешь, я попробую добиться для тебя должности на флагманском крейсере. Но предупреждаю: война — зрелище не из приятных.

— Сначала ты счел меня предательницей! — взорвалась Элва. — А теперь ты назначаешь меня слабонервной истеричкой.

— Прости меня, любимая.

— Продолжай, пожалуйста, Коре. Ты любишь меня… оскорблять, язвительно сказала она, радуясь в душе и думая: «Все-таки, непоколебимый капитан, ты подчинился мне!»