Отмеченные водой и пламенем

-А ну прекратите, мерзкие твари! - рявкнул он.

Вскинул руку в каком-то магическом жесте, издали походившем на неоконченный Знак Единого...

Все произошло слишком быстро. Волки на мгновение замерли. Кошка медленно - и так по-человечески! - кивнула... И в следующий миг Орд Цейн - Сигенот Шварц - оказался погребен под серыми телами...

Эрменгильда ойкнула, зажав рот руками. На миг она случайно увидела, как в горло парню вцепились острые клыки, разглядела чью-то окровавленную морду...

А уже через несколько ударов сердца стая вновь разбежалась в разные стороны, оставив на полу то, что еще недавно было человеком...

Кенниг стряхнул с запястьев пропаленные веревки. Водяной маг даже не успел никак отреагировать на происшедшее...

А делать что-то надо было. Животные, пришедшие в склеп, действовали словно ведомые чье-то волей...

Винтар окинул взглядом помещение, пытаясь собраться с мыслями. Что бы сейчас не произошло, и кто бы в этом не был виноват, нужно было как можно скорее разбираться со всем этим и выбираться наружу.

Взор колдуна остановился на замершем подобно статуе мальчишке. После того, как пальцы Кайо сомкнулись на рукояти ножа, ребенок застыл неподвижным истуканом, уставившись невидящим взглядом прозрачно-голубых глаз куда-то перед собой...

Впрочем, учитывая лежащее на полу растерзанное тело - может, оно было и лучше, что ребенок ничего этого не замечал.

Наемники медленно встали. Росперту по-прежнему не хватало воздуха, каждый вздох давался с трудом, а перед глазами кружились метелики. Мадельгеру было не лучше: один легкий жест Цейна - и в душе поселилась странная пустота. Привычный огонек, обычно прятавшийся в районе солнечного сплетении, вроде, конечно, до конца не затух, но и прежним жаром не дышал. Казалось, от него остался только крошечный уголек, постепенно покрывающийся патиной пепла.

И тут, конечно, можно порадоваться, но с другой стороны - Оффенбах за прошедшие годы как-то свыкся со своей саламандрой, а потому постепенно заполняющая душу пустота ему совершенно не нравилась.

Хотя если подумать - ландскнехт Единый знает сколько проторчал в Храмовой школе. Если бы саламандру было так легко уничтожить одним единственным Знаком, это бы сделали еще пятнадцать лет назад. А раз так - оставалась надежда, что проклятый Цейн не уничтожил ставшего буквально родным стихиаля, а всего лишь слегка притушил его пламя - и со временем все вернется в прежнее русло.

Правда, для этого сперва нужно выбраться из этой пещеры.

Новый грохот - волки нашли не разбитый до сих пор гроб. Очередной звон - еноты отодрали со стены новое зеркало...

Винтар повернулся к неподвижно стоявшему мальчишке, с трудом разжал сведенные судорогой пальцы и, выдернув из руки Кайо кинжал швырнул его на пол. Ученик рейтара даже не пошевелился.

Кенниг поморщился, отгоняя до сих пор не прошедшую головную боль, и шагнул к ближайшей куче. Ковырнул носком сапога прах, присыпанный битым хрусталем, наклонился, извлек из груды пепла небольшую черную розу и бросил ее рядом с кинжалом.

У следующей осыпи находкой водяного колдуна стала тоненькая книжечка с обложкой черной кожи - так похожая на ту, что была у Аурунд... Она полетела к розе и кинжалу.

Несколько шагов. Новая куча пепла. Шкатулка черного дерева.

Статуэтка из черного фарфора.

Крошечный кулончик на темной цепочке.

Гусиное перо с металлической черной накладкой

Чернильница.

Небольшая пиала.

Куча находок все росла.

Прикосновение к каждому предмету отзывалось по-своему. От одних - по коже продирал мороз, от других - казалось, что засунул руку в горящее пламя, третьи - вышибали воздух из груди, словно резкий удар поддых...

Эрменхильда медленно подошла к колдуну, положила руку ему на плечо:

-Что... Что вы делаете? - в мертвенном освещении, льющемся с потолка склепа, девушка казалась призраком.

Мужчина оглянулся на нее, и тихо обронил:

-Хочу уничтожить эту пакость.

-Их... Их нельзя брать в руки! Там... магия... Она... убивает...

Кенниг криво усмехнулся:

-Я умер двеннадцать лет назад. Все, что происходит сейчас - лишь агония.

Росперт медленно подошел к Кайо, коснулся плеча мальчишки - тот даже не пошевелился - и рейтар готов был поклясться, что с каждым мигом голубые глаза ребенка все сильней выцветают, обретая оттенки прозрачного льда...

Еноты содрали со стены последнее зеркало и уступили место росомахе, деловито выдергивающей из стены обрывки нитей.

Волки уронили последний гроб и, видимо, решив, что их работа окончена, направились к лестнице. На остававшихся в склепе людей они даже не глянули.

Оффенбах остановился возле постепенно растущей кучи. При одном взгляде на эту гору предметов, у ландскнехта начинала кружиться голова. Ощущение было знакомое, чем-то безумно напоминающее состояние, охватывающее ландскнехта на берегу реки, когда волны нахлестывают на берег, и брызги воды летят в лицо, и, кажется, новая волна, отступив с песка, унесет тебя за собой... Притаившаяся за грудиной саламандра, еще недавно тлеющим уголком, прятавшаяся в неведомых закоулках, обидчиво фыркнула.

Винтар выцепил взглядом огненную ящерку - та свернулась клубочком рядом с сидевшей у стены кошкой и коротко приказал:

-Дада, поджигай!

Росперт безуспешно пытавшийся привести мальчишку в чувства, оглянулся:

-Там же металл был? Он же не сгорит?

-А это смотря, как и чем поджигать, - осклабился Винтар.

Ящерица - это конечно, не огненный барс. Но если постарается - металл и камень тоже оплавит.

Тем более, что сам водяной колдун был сейчас совершенно не уверен, что он сможет заморозить этот склеп так же, как и предыдущий. Да и - пламя, в некоторых случаях, вещь более надежная, чем лед.

Крошечная саламандра скользнула вперед, на миг замерла язычком пламени на брошенных вещах, от которых мгновенно потянуло тоненьким дымком... И Винтар резко скомандовал:

-Уходим.

Росперт подхватил хрупкое невесомое тельце мальчишки на руки - тот даже не пошевелился - и шагнул к лестнице.

Маленькая саламандра на миг замерла на разгорающемся костерке, а затем метнулась к Оффенбаху. Взлетела по сапогу наверх, скользнула по ноге ландскнехта, споро перебирая лапками, вскарабкалась по груди и уселась у него на плече, всем своим видом показывая, что ей-то в принципе особо и не хочется, но Кайо сейчас не может и потому приходится довольствоваться тем, что есть.

Еноты заперекликались на своем, енотском, языке и дружно помчались к лестнице. Видно, они решили, что свой долг они выполнили.

Росомаха и вовсе, выдрав очередной пучок жил из стены, увидела прыгающие по сваленным вещам огоньки и, по-лисьи затявкав, рванулась к выходу, чудов не сбив с ног Эрменгильду...

К тому моменту, как путешественники выбрались на поверхность, у входа их ждала черная кошка. Надменно щурясь, Лутта сидела подле статуи Того, Кто Всегда Рядом. Саму статую как раз пытался свалить рогами олень.

И надо сказать, буквально через несколько мгновений, как последний пленник выбрался на свободу, у него это успешно получилось...

Статуя с треском упала на землю и рассыпалась на отдельные ветви - словно и не было никакого истукана. И даже огоньки, горевшие в глазницах идола, пропали. А еще через мгновение провал в земле сошелся, скрыв каменные ступени и прихватив намертво вмурованный в землю, словно в твердый камень, каблук с сапога Росперта...

Мужчина зло ругнулся, но мальчишку из рук не выпустил.

Винтар оглянулся по сторонам и вздохнул:

-Мы еще и в лесу. Знать бы только, как выбраться отсюда...

Нет, понятно, что присутствие стаи волков в склепе явно на что-то такое намекало, но, честное слово, в тот момент было не до того, чтоб размышлять, где что происходит. А вот сейчас вопрос о том, как выбраться из леса стал ребром...

Еноты порскнули в разные стороны. Росомаха, махнув длинным хвостом пропала в буреломе. Олень растворился средь деревьев... И только черная кошка вильнула кончиком хвоста и, постоянно оглядываясь, словно зовя за собой, направилась к краю поляны.

А почему, кстати, "словно"?

... Из леса путешественники выбрались к рассвету. И вывела их Лутта к воротам того самого Дуркхейма, в котором они остановились прошедшим вечером...

Вывела, и пропала хмельным туманом, словно и не было ее никогда.

Вернуть деньги, коней и оружие удалось быстро. Хозяин "Сладкого отдыха" как-то резко побледнел, увидев своих давешних постояльцев, и быстро согласился, что, мол, да - да - да, все ваше имущество в целости и сохранности и просто ждет - не долждется, когда же вы его заберете.

Из города, правда, сразу уехать не удалось, пришлось покупать Росперту новые сапоги. А тут еще и проблема с Кайо... Мальчик впал в какое-то подобие сна. Не реагировал не прикосновения, не откликался, когда его звали по имени...

-К лекарю его надо, - горько обронил Росперт. За треволнениями он даже о собственном кашле забыл.

-Где его сейчас искать, в этой деревне! - окрысился разноглазый. - Доедем до поместья Оффенбах, там и разберемся.

-Туда ехать три дня! - взорвался шварцрейтар. - Он за это время пять раз от голода загнется.

Маделгер дернул уголком рта:

-Поспешим - доберемся за два.

Ослика Кайо продали за бесценок. Вести животное за собой на поводу было слишком не удобно, а потому наемники предпочли потерять в деньгах, но выиграть во времени...

Росперт усадил мальчишку, бережно укутанного в черный плащ рейтара, впереди себя, оглянулся на негостеприимный город и, шепотом пожелав:

-Чтоб вас лесной пожар уничтожил, - пришпорил коня.

Была бы на то воля наемника, и он бы еще здесь задержался, рассказав хозяину "Сладкого отдыха" как надо принимать гостей и что происходит, если делаешь что-то не так, но увы - сейчас надо было как можно скорее добраться до точки назначения. Ну, или хотя бы до любого более ли менее крупного городка.

Дорога проходила в молчании. Ветер были в лицо, всадники в черных и серых одеяниях мчались вперед...

Уже вечером, когда путешественники остановились на ночевку в поле, Эрменгильда решилась: присела на корточки рядом с мальчишкой, осторожно прикоснулась ладонью к его плечу... Госпожа Метцель ведь говорила, что она может снимать последствия чужой магии. Может и сейчас получится?

Увы, но все было безрезультатно. Мальчик даже не пошевелился.

Росперт, понявший, что он может оставить ребенка на попечение Эрменгильды, занимался лагерем.

-Я вот только не пойму... - задумчиво протянул он, на миг остановившись рядом со ставившим шатер Оффенбахом. - По словам этого мальчишки получается, что Храм имеет непосредственное отношение ко всему происходящему... Тебя тоже учили так выбивать дыхание?

-Давай обойдемся без выяснения, чему и как меня учили! - окрысился разноглазый.

-Значит, тоже, - благоразумно протянул рейтар. - А...

-Не учили! - взорвался Мадельгер. - Показывали! Но я не прошел посвящения! Я не умею этого делать!

-А про сильфа в кольце, я так понимаю, не рассказывали? - и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Вот только одно странно... Ведьма, правившая Ругеей, я так понимаю, была обладательницей артефакта - вроде того ножа, который этот идиот сунул Кайо - но этот, как ты его назвал...

-Орд Цейн, - подсказал Мадельгер.

-Орд Цейн, - согласился Барнхельм, - сказал, что цель хранителя артефакта уничтожить как можно больше колдунов. А ты упоминал, что она наоборот собирала тех, у кого был дар.

-У ведьмы, правящей Ругеей, были особые обстоятельства, - горько обронил Винтар, как раз услышавший конец разговора. Перед глазами как наяву всплыла люлька, оставленная в сожженном саламандрой замке.

Мадельгер комментарий водяного колдуна пропустил мимо ушей:

-К слову о Кайо... Почему он так хотел, чтоб мальчишка взял этот кинжал? Что в нем такого особенного?!

-В кинжале или в Кайо? - грустно усмехнулся рейтар. Вопрос ответа не требовал, да, пожалуй, никто на него и не мог ответить, и мужчина попытался пошутить: - Надо было его вообще из Зинтерштодера не забирать...

Шутка получилась глупой. Особенно если учесть, что в следующий миг в плечо шварцрейтару вцепилась тяжелая рука:

-Откуда?!

Барнхельм с тредом выдержал тяжелый взгляд водяного колдуна и попытался ответить как можно спокойнее:

-Из Зинтерштодера. Это между Либеннау и Ругеей.

-Я знаю где это! - олорвали его на полуслове.

Росперт решил, что обижаться сейчас не стоит и чуть флегматично продолжил:

- Я Кайо там подобрал.

-Давно?!

Мужчина пожал плечами:

-Лет девять или десять назад. Ведьма тогда уже правила... Младенца в лесу нашел, пришлось забрать... А что?

-Ничего, - тихо выдохнул Винтар, отступая на шаг.

Это просто совпадение. Это не может быть ничем кроме совпадения.

Мало ли младенцев было вынесено в лес за все эти годы!

Кенниг нашел взглядом мальчишку. Худой, светловолосый, тонкие черты лица... И даже в сгущающихся сумерках была видна прозрачная синь глаз...

Мысли вновь и вновь бежали по кругу.

Это совпадение! Это - простое совпадение! Это не может быть ничем, кроме совпадения!

Или - может?

А вдруг секретарь решил отдать Кайо артефакт просто потому, что догадался, что мальчишка может быть наследником ведьмы?

Надо честно признаться - последние два контракта были просто отвратительными. Все проблемы начались после того, как Мортен Кристенсен стал главой отряда шварцрейтаров. Пока начальником был другой - все еще как-то разрешалось. Неспешно, неторопливо, но само по себе.

А вот после того, как Гариману Рауху перерезали глотку, начались проблемы. То, что отряд во время боя сократился вдвое - еще можно пережить. Но когда наемники начали разбегаться, как тараканы...

Кристенсен вздохнул и потер лоб.

После того, как барон фон Мецгер заметил, что количество шварцрейтаров резко уменьшилось, заказчик как-то сразу передумал продлевать контракт. Нет, по времени он, конечно, еще не истек, но, когда наемников остается всего человек шесть, а вокруг присутствует куча кнехтов, служащих местному барону, все присутствующие как-то очень быстро соглашаются, что, да-да-да, договор истек, нет-нет-нет, никто никому ничего не должен. Ну, может, кроме самих наемников, как внезапно выяснилось, так толком ничего и не отработавших...

В общем, ничем хорошим предыдущий контракт не закончился, из приграничья пришлось чуть ли не убегать.

Потом была встреча со странным заказчиком, контракт на доставку мальчишки, непонятное место назначения... В общем два последних контракта были отвратными.

Мортена осторожно похлопали по плечу:

-П-простите, господин рейтар, вы не заняты?

Одноглазый обернулся: за спиной стоял давешний хозяин "Сладкого отдыха" - тот самый, на которого пришлось тратить часть гонорара, чтоб усыпить "заказ".

-Ну?

Неужели решил еще денег потребовать?

Настроение у Кристенсена было преотвратнейшее, так что за малейшую попытку выбить с него деньги шварцрейтар мог просто придушить на месте.

К счастью, хозяин "Сладкого отдыха" не подозревал, какие над ним сгущаются тучи:

-Я тут... Это самое... По поводу прошедшей ночи...

Нет, точно хочет еще денег потребовать.

-Ну? - в голосе одноглазого появились металлические нотки.

-Тут ко мне на рассвете, часа три назад, приезжали... Те, кто из той комнаты с вами уехал...

Тут планомерно должен был последовать вопрос "какой комнаты", но Кристенсен как-то очень быстро догадался, какой будет ответ, и-таки смог задать нейтральное:

-И что?

Сбежали значит, от странного "заказчика".

-Возмущались они очень... - печально вздохнул хозяин и, прежде чем одноглазый сообразил, что сейчас уж вот точно с него потребуют еще денег, поспешно продолжил: - Они мой трактир на всю Фриссию ославят. Сможете им рот закрыть? А я заплачу...

Кристенсен так и окаменел.

-Крейцер дам... - продолжил трактирщик. Не дождался ответа и поспешно повысил цену: - Два!.. Десять!..

-Гульден, - пересохшим горлом прохрипел Кристенсен.

Мужчина был уверен, что трактирщик откажется. Но тот сглотнул комок, застрявший в горле и резко кивнул:

-Согласен!

-Нас шестеро. На каждого!

Трактирщик помялся некоторое время, но все же кивнул:

-Согласен.

-Деньги вперед.

Тяжелая монета упала на ладонь наемнику.

...Догнать "заказ" удалось только к полудню следующего дня - благо, заметив на горизонте пыль, четверо всадников, ехавших прочь из Дуркхейма, придержали коней.

Никаких угрызений совести по поводу необходимости разделаться с бывшими напарниками никто из шварцрейтаров не испытывал: одно дело перерезать горло спящему монаху - он отпускал души погибших наемников и в этом случае ты стал бы изгоем для своих же людей, и совсем другое - сразиться в честной драке: тут смерть грозит каждому.

Росперт заметил приближающихся всадников, еще когда на горизонте только показалось облако пыли:

-Не нравится мне все это, - мрачно буркнул шварцрейтар.

-А может... Люди просто едут туда же, куда и мы? - наивно предположила Эрменгильда.

Барнхельм бросил на нее насмешливый взгляд и, осторожно подвел своего коня к коню девушки:

-Может и едут. А может и нет... Придержите Кайо у себя в седле, госпожа фон Оффенбах. Справитесь? - и не дожидаясь ответа пересадил неподвижного мальчишку со своего коня на скакуна Эрменгильды.

Девушка вцепилась в ребенка, как будто боялась его уронить. На миг Росперту показалось, что ученик пошевелился, но уже в следующее мгновение стало ясно, что это всего лишь иллюзия: Кайо все так же, не моргая, смотрел перед собой прозрачными ледяными глазами.

-Какая встреча! - хмыкнул Мортен Кристенсен, подъезжая к путешественникам. В неприкрытом повязкой глазу наемника светилась издевка.

-Внезапная, - согласился Оффенбах. Вот уж кого ландскнехт никак не ожидал увидеть. Нет, понятно, что расстались все в Борне, но ведь предполагалось, что барон фон Мецгер отправится искать свою невесту куда-нибудь подальше от этих земель. Или просто куда-нибудь подальше.

И кстати, исходя из таких размышлений получалось, что где-то неподалеку должен обретаться и сам барон. А это означало, что, если жених-таки знает, как выглядит его невеста, надеждам Росперта разбогатеть не суждено сбыться.

Хотя может, недавно сопровождавшие фон Мецгера наемники тоже взяли расчет?

-Ну, я бы сказал, не совсем, - поморщился Кристенсен. Сопровождающая его пятерка поддержала офицера смешками. - Дело в том, что нам вас заказали.

Дейставительно, какой смысл ходить вокруг да около?

Тем более, что расклад, как не крути, явно получается не в пользу "заказа". Шестерео против троих... Нет, конечно "заказанных" - пятеро, но мальчшка - ученик не шевелится и, кажется, даже не моргает, а хрупкий парнишка, с котором он сидит в седле, похоже, вообще, безоружен...

Одноглазый убедился, что комментировать его высказывание никто не собирается и все тем же скучающим голосом продолжил:

-Можете бросить оружие и тогда умрете быстро.

Эрменгильда переводила испуганный взгляд с одного человека на другого. Пальцы девушки, сжимающие поводья коня, мелко дрожали.

Мадельгер с шумом втянул воздух через зубы:

-И какая же с-с-с... собака нас заказала?

-Да какая разница, - скривился Кристенсен. - Ну, если перед смертью так уж хочется узнать, это был хозяин "Сладкого отдыха". Ему не понравилось, как вы с ним попрощались.

-Надо было ему просто горло перерезать, - зло процедил Винтар.

-Меньше б проблем было, - флегматично согласился с водяным колдуном Барнхельм.

Кеннигу с трудом удавалось сдерживаться. Короткий жест, легкий взмах - и на месте тех, кто сейчас стоит на пути, останутся лишь ледяные статуи... Колдуна останавливал лишь гложущий душу червячок страха: прошло еще слишком мало времени. Что, если силы еще не вернулись? Винтару совершенно не улыбалось свалиться под ноги коню после неудавшейся попытки колдовать.

-Ну так что, сдаетесь? - Мортен в последний раз попытался воззвать к голосу рассудка.

Барнхельм в ответ показал непристойный жест, нимало не смущаясь присутствующих при этой сцене детей и благородных дам. Впрочем, шварцрейтара оправдывало то, что ребенок вообще никак не реагировал на происходящее, а благородная дама была всего одна, да и та в этот момент смотрела совсем в другую сторону.

-Пальцы отрублю! - прошипел вспыхнувший Кристенсен и пришпорил коня.

Всадники сшиблись на полном скаку.

Где-то за спиной у Винтара испуганно вскрикнула Эрменгильда, но колдуну было не до того, чтоб оглядываться.

Для Мадельгера самое противное во всем происходящем, было, конечно, то, что Росперт оказался прав - скьявонеска совершенно не была приспособлена для конного боя. Противниками Оффенбаха были Кристенсен и второй, молодой рейтар, имени которого Мадельгер во время службы у фон Мецгера так и не запомнил, и надо сказать, проблем нападающие могли доставить очень много.

Мечи со звоном скрестились, Кристенсен встретился взглядом с ландскнехтом и оскалился:

-Ничего личного, монах, это контракт.

Вот чего Оффенбах на дух не переносил, особенно после событий вчерашней ночи, так это чтоб его называли монахом - разноглазый яростно атаковал доставшихся ему противников, не обращая внимания на неудобства, связанные с неподходящим для конного боя мечом.

Кенниг, во время боя, внезапно понял, что меч из Бруна он захватил не зря. Пусть водяной колдун практически не помнил, чтоб он сражался холодным оружием, но тело действовало само. Парирование, удар, выпад, принятый почти у самого рикассо, новый выпад... И на одного нападавшего стало меньше.

Со вторым противником Винтар справился и того быстрее - всего несколько ударов сердца, и вороной конь умчался прочь, унося выпавшего из седла и запутавшегося в стремени, раненного наездника.

Кенниг оглянулся на своих спутников. Барнхельм как раз успел разделаться с противниками. Оффенбах, по какой-то нелепой иронии судьбы оказавшийся между нападавшими и перепуганной Эрменгильдой, обеими руками обхватившей неподвижного Кайо, избавился от более молодого нападающего и остался один на один с Кристенсеном.

Резкий выпад был легко отбит шварцрейтаром. Но скьявонеска пошла дальше, рубанула вороного коня, принадлежащего Кристенсену, и раненный скакун рухнул на землю, придавив не успешего выбраться из седла наемника.

Оффенбах медленно опустил меч и, припомнив зеленое пламя, горевшее в глазнице у шварцрейтара, мрачно буркнул:

-Сдавайся, кот! - после того, как самого ландскнехта обозвали "монахом", удержаться от издевки мужчина не мог.

Мортен Кристенсен, пытавшийся выбраться из-под бившегося в агонии коня, роняющего с губ кровавую пену, замер и медленно поднял недобрый взгляд на разноглазого. Губы растянулись в злой усмешке:

-Не кот, монах! Медведь! - и мужчина рывком сдернул с головы повязку, закрывающую один глаз. Блеснула ядовитая прозелень вертикального зрачка...

Тело мужчины словно поплыло, подернулось дымкой, увеличиваясь в размерах, как-то странно разбухая. Лицо вытянулось, обретая очертания медвежьей морды. Кожа поросла бурым мехом, послышался треску рвущейся одежды...

А через несколько мгновений огромный медведь отшвырнул в сторону павшего коня и, оскалив зубы, заревел.

-Скримслово отродье! - выдохнул потрясенный Оффенбах.

Уже в следующий миг зверь собрался в какой-то чудовищный, огромный ком и огромными прыжками рванулся вперед.

Шерсть стояла дыбом, уши были плотно прижаты к черепу, зубы оскалены. При каждом прыжке медведь издавал громкий рыкающий звук - что-то вроде кашля или выдоха. Один скачок, второй, третий...

Взмах чудовищной лапой и лошадь Эрменгильды в панике взвилась на дыбы. Девушка, придерживающая Кайо, не сумев удержаться, с криком рухнула на землю.

Огромная туша нависла над упавшими...

Размышлять было некогда: Кенниг пришпорил коня и, резко, наотмашь ударил мечом. Полуторник скользнул по спине зверя, лишь слегка ранив его, но этого было достаточно для того, чтоб хищник отвлекся от своей жертвы.

Отчаянный рев, от которого лошадь колдуна шарахнулась в сторону, да так, что Винтар сам чудом удержался в седле.

За мгновение до того, как когтистая лапа достала всадника, сверху по зверю, разрубая тому ключицу, ударил тяжелый рейтшверт - Росперт успел присоединиться к бою. Медведь, отчаянно взревев, попытался повернуться к обидчику, но левая передняя лапа безвольно обвисла...

Оффенбах тоже времени зря не терял. Пусть скьявонеска и не была приспособлена для конного боя, да и сам меч был слишком легок для того, чтоб серьезно ранить зверя, но жалящие удары отвлекали и раздражали хищника.

Кенниг бросил короткий взгляд на упавших. Проверить, что там с Эрменгильдой не было никакой возможности - нужно было как можно скорее закончить со взбесившимся зверем - но на миг водяному магу показалось, что девушка шевелится: а значит, еще оставался шанс, что с ней все в порядке.

С ней и с мальчишкой, которого, может статься, мать совсем не зря звала в ученики...

Водяной колдун старался даже не допускать мысль о том, что Кайо мог оказаться его сыном: лучше ни на что не надеяться, чем потом разочароваться...

Острые когти одним взмахом разорвали горло коня Росперта, но рейтар успел выдернуть ноги из стремени... Мужчина упал на землю, откатился в сторону, чудом избежав удара когтистой лапой.

Винтар ударил сверху, пытаясь повторить удар шварцрейтара, надеясь, что он сможет если не перерубить вторую ключицу зверю, то хотя бы задеть его...

Отчаянно взревев, медведь упал на передние лапы... Шевелиться он больше не мог.

Барнхельм, тяжело дыша, встал. Мадельгер медленно опустил меч...

А вот Винтар останавливаться на достигнутом не собирался. В его душе царило твердое убеждение: нельзя оставлять за спиной раненного медведя. Пусть даже несколько мгновений назад он был человеком.

Колдун вогнал меч в ножны, спрыгнул с коня и медленно подошел к зверю. Хищник по-человечески стонал, пытаясь подняться, но передние лапы раз за разом подламывались, и он вновь падал...

Ледяной кинжал сам появился в руке. Кенниг даже не успел подумать, справится ли он, сможет ли колдовать. Все происходило машинально.

Широкий замах...

И в запястье колдуна отчаянно вцепились тонкие пальцы:

-Не надо!!!

Винтар взрогнул, оглянулся: рядом с ним стоял, изо всех сил пытаясь удержать руку Кеннига, Кайо...

Мальчик дрожал как осиновый лист, но вновь и вновь повторял:

-Не надо! Ему больно! Не надо! - и прозрачный лед в его глазах медленно таял, уступая место бездонной синеве неба....

Как когда-то у Аурунд...

-Не надо! - вновь повторил мальчишка. - Пожалуйста, не надо! Ему больно!

Кенниг медленно опустил руку:

-Еще несколько минут - и больно было бы всем нам, - обойтись без яда в голосе он, конечно же, не мог.

Впрочем, особого внимания тону, котрым это было сказано, никто не придал: Росперт вогнал меч в ножны, медленно, на подгибающих ногах подошел к мальчишке, вцеился ему в плечо и выдохнул:

-Живой! Киндеритто, живой!

Мальчик поднял на него удивленный взгляд:

-В смысле?

Но Росперт уже его не слушал. Мужчина мотнул головой и, тяжело дыша, спросил:

-Что дальше будем делать?

Винтар ответа ждать не стал: что бы там наемники не решили сделать с оборотнем, водяного колдуна это уже не касалось. Мужчина подошел к лежащей на земле Эрменгильде и склонился над девушкой. Та медленно открыла глаза, с трудом села...

У Кеннига от сердца отлегло. Он и сам не подозревал, что может так беспокоиться по поводу своей спутницы. Мужчина протянул руку, помогая подняться.

-Да какая разница, - зло откликнулся за спиной водяного мага ландскнехт. - Все равно, что бы мы не делали, он к вечеру подохнет.

Крошечная ящерка выскользнула у него из рукава и поспешно юркнула к Кайо. Забралась по сапогу наверх, побежала выше, добралась до плеча и ласково, по кошачьи, потерлась головой о щеку мальчишки.

-Если бы, - откликнулся Винтар.

-В смысле? - в один голос поинтересовались наемники.

Колдун выпустил тонкую ладошку Эрменгильды и оглянулся:

-В прямом. Этой твари достаточно перекинуться в человека, и все раны зарастут... А если он после этого вновь решит стать медведем, я не уверен, что мы с ним справимся.

-Но и бросить его мы здесь не можем... - подытожил разговор Росперт.

Винтар с такими выводами вполне мог бы поспорить: ему совершенно не улыбалось тащить буквально на своем горбу собственную смерть, - но кто бы сейчас слушал колдуна? И вообще, если наемники решили помочь раненному (пусть даже и медведю - оборотню), то почему Кенниг должен отговаривть этих самоубийц?

На то, чтоб сделать волокушу, пришлось угробить остаток дня. Раненный медведь слабо шевелился, изредка постанывал, но в человека пока превращаться не спешил. Последние полчаса зверь вообще лежал неподвижно, и водяной маг уже даже втайне начал надеяться, что собранное из ветвей приспособление если и понадобится, то только для того, чтоб доволочь тушу, и продать шкуру и мясо на месте, в какой-нибудь деревне.

Увы, но ожиланиям Винтара было не суждено сбыться.

Когда наемники, переглядываясь, направились к зверю, чтоб хоть как-то попытаться переложить его на сооруженную волокушу, по бурой шкуре прошла волна конвульсий. Медведь судорожно дернул лобастой башкой, потом словно попытался встать, начал приподниматься, и рухнул на землю уже в человеческом облике...

Барнхельм осторожно перевернул неподвижное тело на спину.

Кристенсен был покрыт засохшей кровью, но ран на теле не было...

-Штаны на него хотя бы оденьте, - брезгливо обронил Винтар. - Или вы его так в ближайший город потащите?

Запасные брюки обнаружили в сумке у Барнхельма.

Осторожно загрузив раненнФого в волокушу, путешественники отправились в путь - благо, еще только начинало смеркаться и до ночи еще оставался шанс добраться до какого-нибудь селения.

Конечно, некоторые неудобства доставлял тот факт, что у путешественников оставалось лишь двое лошадей, и верхом сейчас ехали только Эрменгильда да Кайо. Мальчишка, правда, попытался спорить, но наткнулся на злой взгляд Барнхельма и моментально поменял тему разговора:

-А я никогда не слышал, что можно так превращаться!

-Я слышала, - тихо откликнулась Эрменгильда, - но я всегда считала, что истории про оборотней - это детские сказки...

Винтар, шагающий рядом с ее конем, нервно дернул плечом, оглянулся на раненного, который так и не пришел в себя, и буркнул:

-Оборотни - может и сказки. А это не оборотень, это - берсеркер.

Мадельгер Оффенбах сбился с шага:

-Берсеркер - это... - он запнулся, подбирая нужные слова, - воин... А не маг.

Винтар вздохнул:

-Воины - это сейчас. А раньше берсеркерами называли именно таких, как он, носящих медвежью шкуру, способных превращаться в медведя...

Колдун в очередной раз говорил больше, чем помнил. Память опять выкидывала дурацкие фортеля, выдавая больше, чем сам Кенниг мог рассказать.

-И вообще, говорят, в медведей превращаются те, чьих предков прокляли много лет назад...

-Кто проклял? - охнула Эрменгильда. - И за что?

Винтар поднял на нее взгляд:

-Кто? Старые люди... А за что - одному Единому известно...

Росперт сжал губы. Где-то он уже про этих самых Старых Людей слышал... Но где и когда? Впрочем, сейчас было не до того, чтоб копаться в собственных воспоминаниях. Сейчас было главное до ближайшего городка добраться...

-А давайте назад вернемся? - вдруг кровожадно предложил Мадельгер. - Перережем горло этому хозяину "Сладкого отдыха" - он нас уже второй раз подставил - и опять дальше поедем.

-Времени на это нет, - хмыкнул шварцрейтар. - Хотя предложение стоящее.

-Значит, на обратном пути разберемся...

И от его ровного спокойного голоса у Эрменгильды почему-то по коже продрал мороз...

...Ночевать, как и в прошлый раз, пришлось в поле. Нынешняя организация бивуака, конечно, осложнялась тем, что сейчас в команде был раненный - причем раненный такой, который в любой момент мог очнуться, вспомнить, что он собственно здоров как бык (или как медведь) и навести такого шороху, что мало бы не показалось никому.

К счастью, Кристенсен так в чувства и не пришел.

-А если он так и не очнется? Вдруг до утра не доживет... - тихо обронила Эрменгильда, не отрывая взгляда от неподвижного тела.

-Закопаем, - отмахнулся разноглазый.

Барнхельм посмотрел на него как на идиота:

-Силы еще тратить! Так бросим.

-Как вариант, - не стал спорить ландскнехт.

...До утра Кристенсен дожил. Даже глаза открыл. Попытался встать и рухнул обратно на импровизированную лежанку, сцепив зубы, чтоб не застонать - пусть раны оборотня и заживали при перевоплощении, но боль от этого меньше не становилась. Да и крови он потерял достаточно

Оффенбах, как раз стоявший на страже, оглянулся на слабо шевелящегося рейтара, медленно подошел к нему, остановился, скрестив руки на груди и с легким удивлениием в голосе протянул:

-Надо же, живой.

-Надолго ли? - хрипло обронил Мортен.

-Да уж сколько сам протянешь, - фыркнул в ответ ландскнехт.

Только сейчас, в спокойной обстановлке можно было толком рассмотреть лицо Кристенсена. Один глаз у него был привычно карим, а вот во втором - блистала странная зеленая искра. Она вспыхивала и гасла, притягивая взгляд и придавая лицу шварцрейтара какое-то звериное выражение.

-Действительно, - сухо рассмеялся мужчина. - Сколько я там протяну, в ласковых объятьях Храма... Говорят, заплечных дел мастера там просто великолепные, позволяют до мемяца жить, при полностью переломанных костях.

Мадельгер дернулся как от пощечины:

-При чем здесь Храм?!

-Так ты ж сам монах, - хохотнул мужчина. - Да и куда еще проклятого везти могут? Только в Храм сдавать, как пособника колдунов да ведьм.

-Послушай, ты, кот!..

-Медведь, - ровным голосом поправили его.

-Без разницы. Хоть жаба! - в разноцветных глазах Оффенбаха полыхнуло багровое пламя. Постепенно оживающая после склепа саламандра за грудиной заинтересованно подняла голову: - Так вот, послушай меня внимательно. Если я еще раз услышу, что ты называешь меня монахом, я тебя не то, что в Храм - на встречу к Единому лично отправлю. Все ясно?!.. А если все-таки научишься рот открывать только по команде, так и быть, просто лекарям тебя сдадим.

-На опыты? - не удержался от вопроса шварцрейтар.

-На декокты. Травники медвежьи уши очень ценят! - рыкнул на него разноглазый и, развернувшись на каблуках, отправился будить своих спутников.

Нужно было как можно скорее добраться до ближайшего селения: Мадельгер подозревал, что, если гэрулец задержится в их компании больше чем на день, у ландскнехта появится страстное желание удушить его собственными руками. А то и просто перегрызть горло, не прибегая к услугам огненного барса...

...До Зальцвиделя, городка в трех часах езды от поместья Оффенбахов, добрались уже к полудню. Чем ближе подъезжали, тем все нетерпеливее вела себя Эрменгильда. Девушка сильно нервничала, оглядывалась по сторонам, словно все ждала, что вот-вот появится кто-то знакомый, кого-то она увидит, кто-то выедет навстречу...

Мадельгер напротив замедлял шаг... А будь на то его воля - и вовсе бы сбежал в обратную сторону. Мужчина шел, как на эшафот...

К счастью для ландскнехта, в самом городе случилась небольшая задержка: нужно было найти лекаря, который бы согласился присмотреть ближайшие дни за раненным - а значит, у Оффенбаха было еще несколько часов отсрочки до встречи с родителями... Впрочем, разноглазого вдруг посетила интересная мысль: а если весь разговор о плате за спасение госпожи фон Оффенбах спихнуть на плечи Росперта. Тот задумал все это путешествие - вот пусть теперь и отдувается. А самому можно будет спрятаться за спину приятеля и постараться привлечь как можно меньше внимания.

Что он будет делать, если его вдруг, не приведи Единый, узнают, Мадельгер боялся даже представить.

Мэтр Газенклевер жил в богатом квартале, и за пользование больного просил не меньше десяти крейцеров в день. Можно было, конечно, отказаться, подыскать лекаря подешевле - тем более, что Кристенсену никто ничем не был обязан - но с другой стороны, целитель предлагал своим пациентам кров, позволял столоваться у себя, а значит, можно было не думать о том, где поселить раненного.

Пришлось потратить последние деньги...

Ну, почти последние, потому что, после того, как путешественники вышли от лекаря, Мадельгер мрачно заявил:

-Мне нужно выпить.

И, не слушая, ничьих возражений, направился к двери, над которой красовалась вывеска с изображением кружки, до краев наполненной чем-то пенным.

Барнхельм оглянулся на своих спутников и вздохнул:

-Пошли, что ли?

Кенниг опьянеть не мог в принципе - а потому для него вся эта выпивка была пустой тратой времени. Но шварцрейтар ответа ждать не стал, шагнул вслед за приятелем, а потому Винтару, Эрменгильде и Кайо пришлось последовать за наемниками.

Нет, конечно, водяной колдун мог сейчас плюнуть на договоренность и самостоятельно доставить госпожу фон Оффенбах домой - благо, ехать осталось всего ничего, но что-то в глубине души сейчас возражало против этого...

Винтар сдался.

За дверью обнаружилась небольшая таверна: полупустая из-за раннего времени... Лишь в дальнем углу общей залы неспешно тянул вино из стакана одинокий дворянин в богатой одежде. Оффенбах, увидев его затормозил столь резко, что Росперт, идущий за ним, врезался в спину ландскнехту:

-В чем дело? - заинтересовался шварцрейтар.

-Уходим отсюда! - прошипел разноглазый, разворачиваясь на каблуках.

-В смысле? - не понял Барнхельм. - А выпить?!

-В прямом! В другом месте выпьем!

Но было уже поздно...

Дворянин вскинул голову и остановил мутный взгляд на наемниках:

-Я вас где-то видел...

-Нигде, - резко сообщил ему Оффенбах и прошипел Росперту: - Ну что стоишь?! Уходим! - В отличие от собеседника Оффенбах прекрасно понял, кто сидит перед ним, и разноглазого совсем не прельщала мысль, что случайный встречный может, например, узнать Эрменгильду

Денег тогда за нее точно не получишь. Хотя бы потому, что пьянчуга наверняка заявит, что это он спас, вернул, помог...

Дворянин мотнул головой - то ли споря с собеседником, то ли возражая своим мыслям - и рявкнул:

-Хозяин, еще вина!.. - не дождался разносчика и вновь остановил взгляд на Мадельгере: - Нет, и все-таки я вас где-то видел... Всех...

Винтар, стоящий в дверях, поперхнулся: уж он-то этого пьянчугу точно видел в первый раз в жизни.

Дворянин стукнул кулаком по столу:

-Да где ж мое вино?!

Разносчик склонился в услужливом поклоне:

-Ваш заказ, Ваша Милость...

Мужчина отхлебнул прямо из кувшина и рявкнул:

-Что за помои мне налили?! Если моя невеста сбежала из этого болота, то это не повод, чтоб травить меня всяким пойлом! - дворянин звучно стукнул кулаком по столу, попытался ухватить за руку пробегающего мимо зазносчика, но его повело в сторону и мужчина тяжело рухнул на пол. Да так там и заснул.

Оффенбах недовольно поджал губы, покосился на неподвижное тело и осторожно поинтересовался у пробегающего мимо полового:

-И давно он здесь?

-Да уже вторая неделя пошла, - откликнулся парнишка, споро вытирая некогда белым полотенцем разлитое вино. - Жалуется, что невеста пропала...

-Понятно... Выпить нам здесь не удастся, - мрачно подытожил разноглазый и направился к выходу. - Пошли, - оглянулся он на своих спутников.

Уже на улице Эрменгильда не выдержала, оглянулась на дверь и осторожно уточнила:

-А... Кто это был? Почему он вас знает?

-А мы на него служили, - добродушно откликнулся Барнхельм. Рассказывать подробности мужчина не собирался.

В отличие от его напарника:

-А это, госпожа фон Оффенбах, - кисло откликнулся Мадельгер, - был ваш будущий супруг, барон фон Мецгер.

Девушка остановилась так резко, словно врезалась в стену:

-Как... супруг?! - прошептала она побледневшими губами.

-Как обычно, - меланхолично пояснил ей наемник. - Знаете, у дворян такое заведено: сговаривают детей друг за друга еще в младенчестве, а как подрастут, так и свадьбу играют...

-Он же... Он же в отцы мне годится!

-А это вы своему папеньке скажете, - плотоядной улыбке разноглазого мог позавидовать тот самый Скримсл.

-Но... как... почему...

-Почему он здесь? - без труда расшифровал ее вопросы наемник. - Он еще неделю назад приехал, мы с ним сюда добирались, охраняли его по дороге из Гарделлегенера. Потом расчет взяли, а он, видимо, узнал, что вы пропали, да с горя и запил горькую. Наверно, был так влюблен в вашу неземную красоту, госпожа фон Оффенбах, что не смог пережить разлуки с вами. Скажите спасибо, что еще руки на себя не наложил с горя... - Мадельгеру доставляло какое-то странное удовольствие смотреть, как неестественная бледность заливает лицо девушки: - Ничего, вот вернетесь в отчий дом, и ваш батюшка наверняка сразу же сообщит жениху, что вы нашлись. А там, глядишь, через пару месяцев свадьбу сыграют... Тем более, что барон фон Мецгер сам приехал, а не нотариуса прислал.

Эрменгильда слушала его с широко раскрытыми глазами. И лишь на виске билась тонкая синяя жилка...

Даже Росперт поморщился:

-Да не расстраивайтесь вы так, госпожа фон Оффенбах... Может, все еще образуется!

-Что... образуется?! - всхлипнула девушка.

-Родители передумают, или еще что... - и наемник, приобняв девушку за плечи, мягко увлек ее в сторону, вытирая слезы, выступившие на глазах у растроившейся невесты, подолом своего плаща.

Винтар поморщился. Ему почему-то очень не понравилось, как Росперт смог легко успокоить девушку...

Мадельгер же, проводил взглядом приятеля и внезапно замер, задумавшись о чем-то. А потом перехватил за плечо Кайо и обронил:

-Передашь Росперту, когда он наконец отвлечтся от госпожи фон Оффенбах, что я скоро вернусь.

Мальчишка округлил глаза:

-Ой, а вы куда? А вы надолго? - кажется, в подземелье ему все-таки слишком сильно дали по голове - из стопора ребенок вышел, но дурацких вопросов задавать не разучился

-Сказал же, сейчас вернусь! - рыкнул ландскнехт и, не дожидаясь новых вопросов, направился вниз по улице и свернул в ближайший переулок.

Винтар удивленно заломил бровь: он как-то не ожидал, что наемник может так просто бросить компанию.

Впрочем, опасения ледяного колдуна не оправдались: Барнхельм еще даже Эрменгильду до конца не успокоил - Винтара хоть это и нервировало, но помогать наемнику мужчина не спешил - когда из-за поворота появился Оффенбах.

Теперь образ наемника дополняла черная шляпа с широкими полями.

Росперт удивленно повернулся к приятелю:

-Это же не по форме?

-Мне плевать, - зло бурнкнул разноглазый.

-Но зачем она тебе?!

-Уши мерзнут, - огрызнулся мужчина, опуская шляпу пониже на глаза.

-А деньги ты где на шляпу взял? - не успокаивался Росперт. - Мы же все за лечение отдали! - о том, что его приятель только собирался напиться. неизвестно за чей счет, шварцрейтар забыл.

-Я умею быть очень убедительным! - оскалу Оффенбаха позавидовала бы небольшая акула.

Барнхельму очень хотелось сказать все, что он думает об убедительности, вежливости и культурности приятеля, но мужчина посмотрел на Кайо, внимательно прислушивающегося к разговору, и благоразумно решил оставить все свои мысли при себе.

Дорога до поместья Оффенбах заняла больше трех часов - по той банальной причине, что у путешественников было всего двое лошадей и, если бы даже каждая из них несла двух всадников - кому-то одному все равно пришлось бы идти пешком. А потому на конях ехали Эрменгильда и Кайо.

-Надо было не продавать осла, - мрачно бурчал Росперт. - Тогда бы их у нас было несколько!

-Заткнись, а? - зло посоветовал ему ландскнехт - чем ближе путешественники подъезжали к цели своего путешествия, тем мрачнее становился мужчина.

-Я рейтар! Я должен ездить верхом! А не бегать по земле, как общипанный петух!

Этот намек на ландскнехтское цветастое одеяние Мадельгер, как ни странно, проглотил молча.

Наконец, впереди показалась долина, в глубине которой находилось крошечное озеро, окруженное домиками с соломенными и черепичными крышами; неподалеку расположился величественный замок, украшенный флюгерами с гербом владельца.

Чем ближе к нему подъезжали, тем нетерпеливее себя вела Эрменгильда: девушка беспокойно оглядывалась по сторонам, нервно сжимала поводья коня...

Мадельгер, напротив, все замедлял шаг. В последний раз он бывал здесь, когда ему было лет шесть, а потому не мог сказать, что помнит эти места, но чем ближе был замок, тем сильней на Оффенбаха нахлестывало ощущение какой-то нереальности.

Казалось, он попал в сон. Старый, полузабытый, уже почти стершийся из памяти, но с каждым мигом обретающий плоть и кровь...

Через некоторое время путешественники приблизились к аллее, вдоль которой росли высокие клены.

Женщина с корзинкой в руках спешила куда-то по своим делам, но, увидев путешественников, вздрогнула, всплеснула руками:

-Вы вернулись!

Мадельгер испуганно отступил на шаг - он совершенно не рассчитывал на то, что его опознает первая же встречная. Но к счастью, незнакомка сейчас смотрела не на него:

-Госпожа, вы вернулись! - радостно охнула она, выронив корзинку.

Эрменгильда буквально кубарем скатилась с седла, бросилась навстречу женщине и, с радостным криком:

-Инграда! - повисла у нее на шее.

Через мгновение девушка, не размыкая объятий, обернулась ко своим спутникам:

-Это моя кормилица, Играда! - лицо ее светилось счастьем.

Ландскнехт зло поджал губы: он понятия не имел, была ли у него кормилица или его и в этом обделили.

Женщина на миг отстранилась от Эрменгильды и заохала:

-Да что ж это с вами случилось, госпожа! Похудели, кожа потемнела, как у крестьянки... Да и в платье мужском!.. А волосы? Что ж с вашими волосами...

Мадельгер медленно закрыл глаза, пытаясь удержать начавшую поднимать голову саламандру: за грудиной начинал сновать крошечный огонек, постепенно растущий в размерах...

А женщина потянула Эрменгильду за руку в сторону замка:

-Пойдемте-пойдемте! Ее Милость так будет рада, что вы нашлись! И Его Милость обрадуется!

Огненный барс, спрятавшийся в человеческом теле, зло хлестнул себя хвостом по ребрам...

Эрменгильда беспомощно обернулась на своих спутников:

-А... как же...

Ее поняли без слов:

-И они пусть с вами идут! Они ведь вам приехать помогли! Их Милости рады будут и их видеть...

-Особенно меня, - зло буркнул ландскнехт, - Просто счастливы...- но мужчину никто не услышал...

...После Борна замок Оффенбахов казался Винтару слишком... милым. Другого определения водяной колдун просто не мог подобрать. Все было таким крошечным, аккуратненьким, опрятным, что невольно наводило мысли о кукольном домике.

Кайо зачарованно оглядывался по сторонам. Мальчишке казалось, что он попал в какую-то сказку: озеро с лебедями, обвитая пока еще не зазеленевшим плющом беседка, мраморные ступени, ведущие в замок...

Росперт, судя по его оценивающему взгляду, пытался подсчитать, сколько же можно попросить за возвращение блудной дочери в лоно семьи.

Порог замка Мадельгер перешагнул последним. На несколько мгновений задержался, затем посильнее надвинул шляпу на глаза и шагнул вслед за остальными. От полей шляпы, там, где их коснулась рука наемника, потянулся легкий дымок...

По дороге в главную залу, Инграда тут же раздавала приказания всем встречным слугам:

-Нисо! Госпожа вернулась, радость какая! Пойди, доложи Его Милости! Гейла, а ты что стоишь? Сообщи Ее Милости, что госпожа нашлась, вернулась! Хекка, а ну, быстро на кухню! Ты ж посмотри, как госпожа исхудала! Пусть стол готовят! Ава, хватит глазами хлопать! У нас радость, госпожа вернулась! Комнату ей приготовь, воду для ванны согрей!..

У Мадельгера перед глазами начинал клубиться багровый туман...

Скрип двери, поспешные шаги... И в холл выбежала женщина:

-Хильди! Единый, Хильди!

Мадельгер дернулся, как от пощечины. Выкрик баронессы отозвался в ушах отчаянным шепотом: "Гери... Энцьян... Сынок..."

Черный траурный наряд, шитый мелким речным жемчугом, высокий воротничок - стойка, волосы, подернутые патиной серебра, уложены в сложную прическу, тонкие черты лица, почти не изменившиеся за прошедшее время...

Эрменгильда рванулась к матери, повисла у нее на шее:

-Мама!

-Хильди! Единый, ты вернулась... - женщина горячо обняла дочь, осыпала ее щеки поцелуями.

Винтар, честно говоря, чувствовал себя при этой сцене совершенно лишним. По большому счету, он действительно здесь был не нужен. Обещание, данное Эрменгильде, мужчина выполнил, до дома ее доставил, пора и честь знать.

Награда, о которой говорили наемники? Да кому она нужна, та награда? Пусть, ее, если уж так хочется, эти самые рейтары с ландскнехтами и забирают.

-Что за шум? - раздраженно поинтересовался голос с верхней площадки лестницы. - Моата, я же говорил вам, мне нужно разобраться с бумагами.

У Мадельгера сердце оборвалось.

Знакомый голос - запомнившийся с детства мягкий баритон с легкой хрипотцой.

Слишком знакомый.

Знакомый тон - малость недовольный, суровый...

Слишком знакомый.

Мужчина бросил короткий взгляд наверх - и саламандра, притаившаяся в груди, тоскливо взвыла, полоснув когтями по сердцу и разрывая душу на окровавленные лохмотья...

Барон фон Оффенбах почти не изменился за прошедшие годы, словно застыл в одной поре. Тяжелый взгляд, темные круги под глазами - от бессоницы.

И лишь седина полностью посеребрила его голову...

-Дитмар, - чуть слышно выдохнула баронесса. На ее лице улыбка боролась со слезами. - Дитмар, Хильди вернулась!

Барон замер, вцепившись перепачканными чернилами пальцами в перила лестницы:

-Эрменгильда?!..

Кайо зачарованно переводил глаза с барона на баронессу: мальчишке вдруг стало очень тоскливо, а почему, он сам, пожалуй, не мог сказать...

Пожалуй, единственным, кому было абсолютно наплевать на все эти проявления родственных чувств, был Росперт. Шварцрейтар с интересом оглядывался по сторонам, словно не замечая, что он здесь не один, а когда на ступенях появился барон фон Оффенбах, наконец вспомнил, зачем он здесь.

В конце концов, деньги - это святое!

И раз уж Мадельгер стоит, натянув шляпу на самые глаза, и требовать награду явно не собирается, то пора было брать все в свои руки - иначе так и останешься без пфеннига в кармане.

-Совершенно верно, Ваша Милость! - бодро отрапортавал Барнхельм.

Барон вздрогнул, и, кажется только сейчас заметив, что в зале есть кто-то еще, перевел озадаченный взгляд на наемника:

-Кто вы?

-Шварцрейтар Росперт Барнхельм к вашим услугам, Ваша Милость! Это мы помогли госпоже фон Оффенбах добраться до дома...

Нет, понятно, что изначально всем этим занимался водяной колдун, но сейчас главное получить награду. А делиться ею можно будет уже потом.

-... И мы слышали, - браво продолжил мужчина, - что за помощь госпоже фон Оффенбах была была объявлена награда!

Винтар фыркнул: нет, все-таки, что не говори, а требовать деньги наемник умел. Этого у него не отнимешь.

Барон медленно кивнул, словно собираясь с мыслями:

-Да, конечно... - оглянулся через плечо: - Хекка, распорядись казначею выдать деньги... - Мужчина задумчиво потер бровь, перевел взгляд на шварцрейтара: - Ста таллеров хватит?

Росперт задохнулся: он даже представить не мог такую сказочную сумму. Даже если поделить на троих - с учетом водяного мага - на полученные деньги можно безбедно жить несколько лет.

Мужчина радостно хлопнул по плечу стоявшего рядом Мадельгера:

-Оффенбах, да мы сказочно разбогатели!

-Что вы сказали?! - вскинул голову барон.

-Росперт, заткнись! - прошипел ландскнехт, но Барнхельма уже понесло:

-Мадельгер, да это же сказочные деньги! - и мужчина от души хлопнул приятеля по спине.

От мощного удара между лопаток ладндскнехт автоматически, чтоб не упасть шагнул вперед, шляпа слетела с его головы...

Баронеса фон Оффенбах впилась взглядом в его лицо и тихо охнула, прикрыв рот ладонью.

-Кровь Единого... - чуть слышно выдохнул барон.

Отступать Мадельгеру было уже некуда. Мужчина нашел взглядом барона, вытянулся во фрунт и, залихватски щелкнув каблуками, зло отрапортовал:

-Ландскнехт Мадельгер Оффенбах, лишенный наследства, к Вашим услугам, Ваша Милость! - огненный барс, противно завывая, уже рвался наружу, и удерживать его удавалось лишщь чудом...

-Энцьян... - чуть слышно выдохнула баронесса. - Гери...

Женщина выпустила руку ничего не понимающей Эрменгильды, невидяще шагнула вперед и, остановившись напротив Мадельгера, медленно подняла руку, желая дотронуться до его щеки, убедиться, что это не сон:

-Гери... Сынок...

Разноглазый чуть склонил голову, уходя от прикосновения и, двумя пальцами перехватив в воздухе узкое запястье баронессы, отчеканил:

-Вы ошиблись, Ваша Милость. Мои родители лишили меня наследства - я для них умер. Так же, как и они для меня.

От пальцев ландскнехта по нежной коже баронессы разбегалось пятно ожога. Вздулась цепочка волдырей...

Женщина даже не вздрогнула. Она лишь, не отводя взгляда, все смотрела в разноцветные глаза сына, в зрачках которого сейчас плясали багровые языки пламени...

Оффенбах выпустил ее руку, отступил на шаг, резко дернул головой в коротком поклоне:

-Честь имею! - и развернулся на каблуках, направляясь к двери.

На миг задержался рядом с Роспертом и процедил:

-Значит, "два больше одного"?.. Забирай деньги, Барнхельм: отдашь мне мою долю, и чтоб больше я тебя никогда не видел! Предатель!

Дверь в залу была закрыта: Мадельгер зло ударил по ней кулаком и выскочил наружу.

И лишь на створке остался опаденный отпечаток кулака...

Барнхельм непонимающе помотал головой, приводя мысли в порядок, поскреб затылок и задумчиво протянул:

-Не, ну а предатель-то за что?.. Кстати, а ведь мысль здравая... - о том, что он сам ее высказал некоторое время назад, Барнхельм как-то позабыл. - Ваша Милость, - окликнул он замершего потрясенным истуканом барона, - а за двух Оффенбахов награду тут больше дают, чем за одного?.. Так, понятно, шуток - особенно про деньги - здесь не понимают, это семейное, я догадался... Киндеритто, - мужчина хлопнул ладонью по плечу мальчишку, удивленно крутившего головой по сторонам: - Пошли, нужно найти этого придурошного, пока он все здесь не спалил, к Тому, Кто Всегда Рядом...

Похоже, придерживаться норм этикета шварцрейтар не собирался...

Впрочем, искать сбежавшего приятеля поспешил не он один. Баронесса, не обращая внимания на боль в обожженном запястье, рванулась вслед за сыном, но за мгновение до того, как женщина толкнула захлопнувшуюся дверь и выскочила в коридор, ее остановила тяжелая рука:

-Моата, стойте!

-Но, Дитмар... - всхлипнула женщина.

Ей не дали договорить:

-Это опасно. Я сам его найду.

Баронесса замерла, оглянулась на мужа, а тот шагнул в коридор:

-Ава, лекаря госпоже, срочно! У нее ожог...

Женщина только сейчас вспомнила про волдыри, появившиеся на запястье, медленно перевела взгляд на собственную руку и тихо прошептала:

-Единый, что же это творится...

А вот Кенниг одно понял точно: если взбесившегося ландскнехта сейчас не остановить - будет то же самое, что произошло в Бруне. И хорошо, если на этот раз обойдется без человеческих жертв. А если барон действительно найдет сына? Вряд ли саламандра, вырвавшаяся на свободу, сможет остановиться до того, как перекусит горло дворянину...

И пусть водяной маг и не был сейчас до конца уверен, что силы вернулись к нему, и он сможет остановить разбушевавшегося стихиаля, другого варианта не было. Винтар рванулся вслед за бароном.

Через несколько мгновений в зале остались лишь ничего не понимающая Эрменгильда и баронесса, не отводившая напряженного взгляда от двери.

В лицо ударил свежий весенний ветер. Саламандра, притаившаяся за грудиной, протяжно взвыла, взмахнула лапой, разрывая кожу изнутри и стремясь наружу...

Оффенбах сам не помнил, куда он бежал. Тропки, проложенные по саду, старые деревья, изогнувшиеся в немыслимых позах, блеск озера в долине - все это смешалось в безумный каллейдоскоп, разноцветными стеклами рассыпавшийся вокруг.

И вдруг новый удар свежего ветра. Мужчина замер, на миг прикрыв глаза, хватая ртом воздух...

Ландскнехт и сам не знал, чего он хочет, к чему стремится - гнев, ненависть рвались наружу, разывая сердце на клочья и угрожая в любой момент позволить пламени выплеснуться через кожу...

Новый хлесткий удар воздуха, раззадоривающий саламандру, разжигающий огонь...

Огромный луг с только начинающей пробиваться травой...

Мадельгер медленно открыл глаза - в зрачках плясало пламя...

Плоть плавилась изнутри, прожигая одежду...

-Я знал, что найду вас здесь.

Ландскнехт резко обернулся. В памяти хлестким ударом кнута на миг всплыло давнее, злое, и как бы даже не здесь сказанное: "Отец Гайлульф уже заждался... Мадельгер, дрянной мальчишка!" - и последние преграды самоконтроля рухнули, выпуская на волю огненного зверя...

...Дождь было бы создать легче - уж на него бы сил точно хватило. Но даже ливень сейчас бы не помог - он бы лишь сильнее разозлил зверя.

И в миг, когда на наемнике, полыхнул алым камзол, осыпаясь серым пеплом, Винтар только и смог взмахнуть рукой, заставляя водяную жилу, притаившуюся под землей, вырваться на свободу.

Он и не верил-то толком, что у него получится... Одно дело создать простенький ледяной кинжал и совсем другое - позволить вырваться на свободу стихии...

...Огненный барс рванулся на свободу...

...Барон вскинул руку, закрывая лицо от нестерпимого жара - будто это могло помочь, могло спасти...

...Фонтан вырвавшейся из-под земли воды с ног до головы окатил Мадельгера. Влага зашипела, испаряясь на пышащей жаром коже, а огненная кошка, взывыв протяжно и испуганно, юркнула обратно в человеческое тело, прячась от опасной для нее стихии...

...Насквозь мокрый Мадельгер перевел ошарашенный взгляд на колдуна.

-Можете не благодарить, - мрачно буркнул Винтар.

Перед глазами все плыло и качалось, и водяной колдун не придумал ничего лучше, как попросту усесться на землю. Сейчас у него было такое состояние, что мужчине было уже совершенно безразлично, что будет дальше. Даже если бы сейчас появился господин Гирш, вспомнивший о нелегком труде инквизитора, Кенниг и тогда бы никак не отреагировал.

Барон фон Оффенбах медленно отвел руку от лица, и взгляд ландскнехта буквально прикипел к его ладони: на среднем пальце мужчины матово поблескивало простенькое кольцо, разрисованное тайными знаками...

-Откуда это у вас? - прохрипел ландскнехт, с трудом разомкнув спекшиеся губы.

Барон перевел взгляд на собственную ладонь, словно только сейчас обнаружил кольцо и вздохнул:

-Его выдают всем, обучавшимся в Храмовой школе. А она дает лучшее образование в наше время...

Мадельгер окаменел. Услышанное как-то слабо соотносилось с тем, что он знал - ну, и за одно, с тем, что он себе понапридумывал... Его-то в Храм сдали для того, чтоб избавиться от одержимого! Или - нет?..

Барон смерил сына долгим взглядом, покосился на темнеющее небо и вновь вздохнул:

-Пойдемте, завтра будет очень тяжелый разговор...

Проходя мимо Кеннига, мужчина кивнул водяному колдуну, предпринимавшему слабые попытки подняться:

-Благодарю Вас... Я пришлю слуг, чтоб они помогли Вам и проводили в комнату для отдыха.

Кенниг перевел долгий задумчивый взгляд на барона и благоразумно решив, что раз до сих пор никто не бегает с воплями: "Колдун! Повесить его!", то в ближайшее время это тоже вряд ли произойдет, лег на землю. Она была такая мягкая, такая удобная... И в конце концов, слугам-то все равно будет, лежит Винтар, стоит или сидит.

А за всем происходящим наблюдала, надменно прищурив глаза, сидевшая на краю луга черная кошка...

Уже в замке барон поймал за локоток пробегающую мимо служанку:

-Как госпожа баронесса? - для Мадельгера осталось загадкой, как мужчина умудрялся все это время сохранять ледяное спокойствие.

Девушка присела в неловком книксене и, стрельнув глазками в сторону обнаженного торса Мадельгера, покраснела и пролепетала:

-Мэтр Гуальдрих наложил примочку на ожог и сказал, что все будет в порядке.

Барон кивнул:

-Пусть Хекка пошлет пару людей на луг - надо помочь... И передай госпоже баронессе, что господин рейтар с друзьями задержится в замке как минимум до завтра.

-Я ландскнехт, - обижанно буркнул Мадельгер. В голове у разноглазого творился сейчас такой кавардак, что для него было крайне важно чтоб его правильно называли.

-Да хоть йомсвикинг! - отмахнулся барон. - Иво, проводи нашего гостя в свободную комнату... И найди остальных, в конце концов! Здесь где-то был еще один наемник с мальчишкой!..

Гостевая комната была явно расчитана на знатного гостя: мягкие ковры на полу, резьба на деревянных панелях, которыми обшиты стены, мягкая перина кровати, платяной шкаф, заполненный одеждой, витой шнурок колокольчика для вызова слуг...

Слуга склонился в низком поклоне и выскользнул из комнаты.

Для того чтоб вернуться через несколько минут:

-Ее Милость приглашает Вас отужинать.

-Я не голоден, - мрачно буркнул ландскнехт.

Сейчас ему меньше всего хотелось видеть кого бы то ни было.

Повторять второй раз не пришлось. Дверь мягко скрипнула, и слуга выскользнул из комнаты.

Мадельгер подождал несколько минут и осторожно выглянул в коридор.

Ни единой живой души.

По крайней мере, сторожить, чтоб ландскнехт не сбежал, его не собирались.

Кажется.

Впрочем, Мадельгеру сейчас было не до этого, нужно было хотя бы просто привести мысли в порядок, разобраться в себе и в происходящем.

И, например, призадуматься, знает ли барон о Храме то, о чем рассказывал Орд Цейн...

Разноглазый скинул сапоги, и повалился на кровать, закинув руки за голову. Перемазанные сажей брюки немилосердно пачкали дорогое атласное покрывало, вода с кожи мгновенно пропитала матрас, но Мадельгеру было на это наплевать.

В комнате сгушались сумерки, и мужчина сам не заметил, как задремал...

...Он находился на той хрупкой грани между сном и явью, что порой возникает, когда вымотаешься за день...

Чуть слышно скрипнула дверь, и в комнату проскользнула легкая тень. Вокруг тонкого запястья был обмотан лоскут белоснежной ткани...

Женщина на миг замерла подле кровати, шагнула к шкафу и вытащила с верхней полки легкое покрывало. Бержно укрыла им задремавшего наемника и, на миг прикоснувшись губами к разгоряченному лбу, выскользнула из комнаты...

...Мужчина резко сел на кровати, загнаным зверем оглянулся по сторонам, пытаясь понять, где он, как от здесь оказался... Взгляд упал на покрывало... Не приснилось... На самом деле приходила...

Из окна веяло весенней прохладой, и ландскнехт - раз уж шиковать, так по полной! - стянул с кровати покрывало и накинул его на плечи.

Легкие шаги в коридоре, робкий стук:

-М-можно? Вы не спите? - и, не дожидаясь ответа, в комнату проскользнула Эрменгильда.

За прошедшее время она успела переодеться, сменив мужской наряд на простенькое коричневое платье - лишь у ворота виднелась тонкая ниточка серебрянного шитья.

Девушка замерла у самой двери, словно готовилась в любой момент убежать...

-Не сплю, - мрачно согласился Мадельгер, поднимая тяжелый взгляд на сестру.

Та вздрогнула - на миг показалось, что в его зрачках пляшут отблески пламени.

-Я... - начала она, запнулась и попыталсь начать снова: - Я никогда не знала, что у меня есть брат...

-Да нет у вас никакого брата, и никогда не было! - не выдержал он. - И, госпожа фон Оффенбах, хватит...

-Эрменгильда, - перебила она его. - Меня зовут Эрменгильда, - помолчала, сглотнула комок, застрявший в горле и продолжила: - можно "Хильди", - и совсем уж тихо, почти шепотом закончила: - Меня так мама всегда называла...

Ему словно пощечину дали...

Мужчина поднял тоскливые глаза на сестру: пламя, пляшущее в зрачках, потухло, оставив лишь подернувшиеся пеплом угли:

-А меня - "Гери"... - в голосе звучала горечь: - Или "Энцьян"...

Девшка медленно шагнула вперед, присела рядом с братом на кровать... А потом медленно опустила голову ему на плечо...

Он вздрогнул, бросил на сестру короткий взгляд, но не отстранился.

Так они молча и просидели до самой темноты...

Завтракал Мадельгер в своей комнате. Мужчине по-прежнему меньше всего хотелось видеть кого бы то ни было.

Правда, долго уединение не продлилось: стоило проглотить последний кусок, как в дверь постучали:

-Его Милость приглашает Вас к себе в кабинет, - доложил деликатно заглянувший в комнату слуга.

-Сейчас, - мрачно буркнул Оффенбах. - Оденусь - приду.

-Вам помочь?

-Сам справлюсь!

Уж рубашку-то он сможет на плечи накинуть.

Правда, для того, чтоб найти в платяном шкафу что-то подходящее, пришлось постараться. Нет, все было вполне подходящее по размеру - то ли специально подготовили, то ли портного заранее пригнали? - но расцветка! Елиный, что это была за расцветка! Рубашки все как на подбор, белоснежные, украшенные тонким кружевом... Камзолы - строгих темных оттенков...

В общем, наряды пришлось дорабатывать. И если с внешним видом рубах пришлоось смириться, то с камзолом все было решено проще. Несколько взмахов кинжалом, и темно-синий бархат украсился модными разрезами, через которые так красиво выглядывал белоснежнгый батист рубашки. Нет, конечно, было бы лучше если б рубаха была ярко-алая или, там, оранжевая, но за неимением лучшего приходилось обходиться тем, что есть.

Брюки и сапоги пришлось оставить те, что были, черные, шварцрейтарские.

Судя по изменившемуся лицу слуги - ему улучшение наряда, произведенное Мадельгером, не понравилось...

Впрочем, ландскнехту было на это плевать.

...Кабинет барона фон Оффенбаха находился в восточном крыле. Тяжелая дубовая дверь, бронзовая ручка...

Слуга легко распахнул створку, и Мадельгер шагнул внутрь.

Дверь закрылась, оставив слугу снаружи... Ландскнехт сглотнул комок, застрявший в горле. Ярость, вчера дурманившая голову, давно пропала. Сейчас лишь противный мелкий страх назойливо покусывал сердце, заставляя чувстовать себя зверем, пойманным в клетку.

Мужчина глубоко вздохнул, мотнул головой, собираясь с мыслями и огляделся по сторонам.

Барон фон Оффенбах сидел за столом, откинувшись на спинку глубокого кресла и изучая посетителя задумчивым взглядом.

Мадельгеру было нечего терять: разноглазый пододвинул к себе стоящий у стены стул и уселся на него, не дожидаясь приглашения. Барон удивленно заломил бровь:

-А что, основам этикета в Храмовой школе не учили?

-Простите, Ваша Милость, - насмешливо фыркнул наемник. - Я всегда был очень плохим учеником, - в голосе не прозвучало ни нотки раскаяния.

-Жаль, - безмятежно откликнулся его собеседник. - Значит, надо было продолжить обучение, а не сбегать отттуда в шестнадцать лет. Глядишь, годам к двадцати вы могли бы изучить азы.

Это он сказал совершенно зря. С наемника мгновенно слетела бережно удерживаемая маска благодушия:

-Мне хватило одиннадцати лет! - окрысился мужчина. - Наследства меня лишили еще тогда! А что бы было, задержись я еще на четыре года? Совершили бы надо мной гражданскую казнь? Или может, просто повесили бы на главной площади?!

Барон только вздохнул:

-Вы путаете причину и следствие. Или, может, вы не помните нашего последнего разговора?

Но чем спокойней говорил хозяин кабинета, тем сильней распалялся его сын:

-Я все помню! Я прекрасно помню, как вы мне сказали, что если я не останусь в школе, вы лишите меня наследства! Что вы и сделали!

За грудиной вновь начал сгущаться огненный комок, но Мадельгеру было уже на это плевать.

Барон тонко улыбнулся:

-А кто вам сказал, что вы лишены?

В кабинете ледяного мага не было, но на Мадельгера словно ведро воды вылили. Мужчина замер, пораженно уставившись на отца, и сдавленно прохрипел:

-В смысле?

Тот вздохнул:

-Давайте, пойдем по порядку... - выдвинул ящик стола, достал оттуда лист бумаги, заполненный мелким убористым почерком - на пальце матово блеснуло прекрасно знакомое Мадельгеру кольцо. - Храмовая школа существует уже около пятиста лет. У обучения, которое она дает, есть конечно множество недостатков...

-Например, в итоге необходимо стать монахом! - не удержался от подколки разноглазый.

Мужчина пожал плечами:

-Не обязательно. Достаточно просто научиться контролировать свой дар... Как например, это сделал ваш отец... И дед... И прадед... И еще много поколений, восходящих к Олафу -изгнаннику...

-Контролировать дар?! - Мадельгеру показалось, что он проваливается в какой-то дурацкий бессмысленный сон. Пусть он сам такими же словами когда-то объяснял Сьеру зачем его отдали в храмовую школу, но тогда это была просто дань уважению, короткое объяснение, позволяющее не выносить скандал на люди... А сейчас Оффенбах вдруг вновь слышал это от отца...

Вместо ответа барон задумчиво скользнул пальцами по вытащенному листу, а затем протянул документ сыну. Ландскнехт бросил короткий взгляд на бумагу, не понимая, зачем ему ее дают... и почувствовал, как сердце сбилось с ритма.

Там, где листа коснулись пальцы барона, расползалось огромное пятно плесени. С каждым мигом оно росло, увеличиваясь в размерах, занимая весь лист, расцвечивая бумагу в немыслимые оттенки... Через несколько мгновений в руках у мужчины остался невнятная заскорузлая страница, на которой уже нельзя было разобрать ни строчки.

-Контролировать, - флегматично согласился барон и, прежде чем сын успел промолвить хоть слово, продолжил: - Правда, некоторые малолетние идиоты этого не понимают и выдвигают ультиматумы, что сбегут из школы... А потом и вовсе сбегают из нее...

Лучше бы он этого не говорил:

-Может, - взвился Мадельгер, - это происходит потому, что в ответ на невинную просьбу забрать домой, звучит "Или ты остаешься, или я лишу тебя наследства"?! Кто первым поставил ультиматум?

-А кто сбежал? Насколько я помню, до "невинной просьбы", - в голосе барона проскользнули нотки иронии, - было было три попытки побега. В двеннадцать лет, в триннадцать и в четырнадцать.

-Как бы то ни было, - горько обронил ландскнехт, - угрозу вы свою выполнили, наследства меня лишили и разговаривать нам больше не о чем.

Его собеседник задумчиво заломил бровь:

-С чего вы это взяли?

Мадельгер бросил на него непонимающий взгляд, и барон снизошел до расшифровки вопроса:

-С чего вы решили, что лишены наследства?

-Я слышал это собственными ушами! - взвился ландскнехт. - Об этом месяц кричали на всех площадях!

Барон встретился взглядом с сыном, и Мадельгер только сейчас разглядел, что у мужчины разные глаза: один - голубой, второй - зеленый...

-Порой на площадях можно услышать такое...

В наступившей тишине ландскнехт отчетливо слышал биение собственного сердца...

-Хотите сказать, - не выдержал мужчина. - Вы и об Ордене ничего не знаете?! - ландскнехт вспомнил слова секретаря.

-Каком Ордене? - удивленно нахмурился барон. Ответа так и не дождался, пододвинулся к столу и вздохнул:

-Ладно, перейдем к делу... Я даю вам ровно год...

Наемник вздрогнул, не понимающе уставившись на отца, а тот продолжил:

-Я даю вам ровно год, на то, чтобы вы закончили все свои рейтарские дела...

-Я ландскнехт! - перебил его оскорбленный Оффенбах.

Тихий вздох:

-Я это уже слышал. Так вот - ровно год на то, чтоб закончить все свои дела, отработать заключенные контракты и разобраться со всеми своими долгами. Ровно через год я снова жду вас здесь, Мадельгер.

-Зачем?! - прохрипел внезапно пересохшим горлом мужчина.

-Для начала - хотя бы для того, чтоб вы научились тому, что пропустили за эти двеннадцать лет. Например, основам управления поместьем...

-Я... - начал было мужчина, но вместо слов из горла вырвался какой-то писк. Мадельгер откашлялся и попытался снова. Со второго раза получилось: -Я могу идти?

-Разумеется.

Потрясенный наемник медленно встал, чувствуя, как земля кружится под ногами, с трудом шагнул к двери. Но за мгновение до того, как мужчина перешагнул порог комнаты, в спину ему ударило тихое:

-Перед отъездом - зайдите к матери: она двеннадцать лет ждала... Каждый день вас выглядывала.

...Стоило двери затвориться, и мужчина, устало выдохнув, откинулся на спинку кресла. Необходимость "держать лицо" отпала и можно было несколько минут, хотя бы наедине с собой дать волю эмоциям...

Барон фон Оффенбах некоторое время сидел неподвижно, затем открыл нижний ящик стола и вытащил оттуда еще один исписанный лист. В отличие от предыдущего, этот был на гербованной бумаге, а внизу, под убористыми рядами строчек, рядом с широкой размашистой подписью, виднелась тяжелая сургучная печать.

Пара прикосновений, и по бумаге поползли пятна плесени...

Старые ошибки, злые слова, подписанные в гневе бумаги...

Порой обман бывает на пользу. Надо лишь быть готовым признать, что ты был не прав, и согласиться это исправить.

Впрочем, первая бумага, подписанная двеннадцать лет назад, после того, как узнал, что сын сбежал - уже уничтожена: плесень гарантированно уничтожает чернила. А на то, чтоб подчистить все остальное, есть еще целый год.

Мадельгер долго стоял перед покоями матери, не решаясь постучать в дверь. Несколько раз поднимал руку, уже готовясь прикоснуться костяшками к створке, и вновь замирал, не будучи уверенным, что поступает правильно.

Наконец, он отважился: постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь.

Баронесса фон Оффенбах сидела в кресле подле окна и задумчиво листала толстую книгу. И все бы было ничего, но тяжелый том лежал у нее на коленях вверх ногами...

У ног женщины, на небольшой скамеечке, сидела служанка, что-то вышивавшая на пяльцах. Услышав шум, девушка вздрогнула, вскинула глаза на хозяйку.

Баронесса встретилась глазами с сыном и слабо выдохнула:

-Иди, Ава, оставь меня... - на тонком запястье белела полоса бинта...

Девушка положила неоконченную вышивку на край стола - на полотне был изображен портрет весело смеющегося мальчишки лет шести: светловолосого, лохматого, и с разными глазами: голубым и зеленым - и на миг присев в неуклюжем книксене, выскользнула из комнаты.

Баронесса молчала, не отводя взгляда от сына... А он... Он, не видяще глядя перед собою, медленно шагнул вперед... Упал у ее ног и уткнулся лбом в ее колени. Жесткий книжный лист царапнул щеку, но Мадельгеру сейчас было на это плевать...

Женщина медленно подняла руку и осторожно, словно боясь, что это сон и сейчас все растает, как предрассветный туман, прикоснулась кочиками пальцев к растрепанным волосам сына... По щекам баронессы фон Оффенбах текли слезы...

Барнхельм задумчиво прошелся по конюшне. Разумеется, предполагалось, что наемник заберет своего коня, но барон фон Оффенбах, расплачиваясь за спасение дочери, высказал мысль о том, что наемник может уехать, столь расплывчато, что это вполне подходило под формулировку "выбирай любого скакуна из конюшни". Главное только, чтоб конюх не привязался. Хотя, с другой стороны, всегда можно сделать непонимающее лицо, сунуть под нос расписку казначея, в надежде, что слуга не умеет читать, и рявкнуть:

-Да ты понимаешь, что говоришь?

Обычно после этого вопросов не возникало.

Впрочем, если конюха еще и можно было обмануть, то тут всплывал другой вопрос. Лошади барона фон Оффенбаха были все как на подбор, красивые породистые... Серые, каурые, изабелловые...

И ни одной вороной. Или хотя бы гнедой, на крайний случай.

Ну, какой уважающий себя шварцрейтар выедет на буланой или мышастой кобыле? Нет. Конечно можно взять то что есть, продать в соседнем городке, купить лошадь правильной масти - но зачем менять шило на мыло?

Барнхельм вздохнул и остановился перед своим скакуном. Похоже, выбирать было не из чего.

Споро заседлав коня, Росперт повел его к воротам конюшни. Кайо послушно вел следом второго вороного скакуна - того самого, на котором до этого ехала Эрменгильда.

-Он же вроде колдуну принадлежит? - удивленно нахмурился остановившийся на пороге Мадельгер.

Шварцрейтар вскинул голову:

-О! Киндеритто, посмотри, Его Милость, молодой барон фон Оффенбах, снизошли до простых смертных! - на губах мужчины плясала кривая усмешка. - В дорогу решили проводить? Или, может, в спину плюнуть?

-Дурак ты, Росперт, - горько вздохнул Оффенбах.

-Так по голове часто били, еще б тут дураком не стать, - не стал спорить Барнхельм.

Упражняться в остроумии не было никакого настроения, а потому Мадельгер вернулся к прежней теме:

-Так что с конем? Почему забираешь?

Барнхельм оглянулся и словно только сейчас увидел, что Кайо ведет на поводу еще одну лошадь:

-А, этого...Так колдун его оставил. Сказал, пешком пройдется, мозги проветрит. А я вот решил, что Кайо хватит на пони да ослах ездить, пора чем-нибудь более серьезным обзавестись.

-Понятно, - медленно кивнул Оффенбах. На миг задумался и, решительно шагнув вперед, перехватил у мальчишки поводья: - Значит, купишь ему в ближайшем городе нового.

-Не понял? - Росперт прищурился, меряя собеседника взглядом.

-Ну... - мужчина запнулся, с трудом подбирая правильные слова. - Другого напарника у тебя ведь все-равно нет?

Шварцрейтар задумчиво почесал мочку уха:

-Может и нет... Но, кажется, кто-то недавно назвал меня "предателем". Киндеритто, - оглянулся он на мальчишку, - не помнишь, кто это был?

Кайо промолчал, благоразумно решив, что есть вопросы, которые не требуют ответов. Сидевшая у него на плече огненная ящерка была с ним совершенно согласна.

-Но ведь у этого "кого-то" были на то все основания! - не выдержал Оффенбах.

-Да? - фальшиво удивился Росперт. - Даже так?.. Киндеритто, забирай коня - Его Милость, если захочет, одолжит у папеньки. А нам, нищим наемникам, даже этя лядащая кляча лишней не будет.

Кажется, на подобное определение обиделся даже вороной жеребец.

Что уж там говорить о взыгравшей крови благородного рода фон Оффенбах?

-Знаешь, что? - рявкнул мужчина. - Это я не я тебя тащил сюда. Не я пытался нажиться на чужом горе. И уж тем более...

-Киндеритто, - восхищенно ахнул Росперт, - ты только посмотри! Перед нами новый, редкий, я бы даже сказал, вымирающий вид! "Ландскнект благородный". Он не наживается на чужом горе, просит с нанимателя минимальную плату за свои услуги, а то и вовсе служит задарма. А еще он...

-Росперт, заткнись! - прошипел Оффенбах, не отрывая злого взгляда от напарника. В глазах ланскнехта засветились недобрые огоньки.

К счастью, Барнхельм все-таки знал, когда надо остановиться, так что на этот раз до смертоубийства не дошло.

Мадельгер подождал пару мгновений, убедился, что на этот раз шварцрейтар все-таки додумался вовремя закрыть рот, и медленно опустил веки. Огненный комок за грудиной, только начавший разгораться, удалось притушить со второй или третьей попытки. Но главное, что все-таки удалось.

Мужчина медленно выдохнул, собираясь с силами, и открыл глаза. Барнхельм невозмутимо смотрел на приятеля, скрестив руки на груди и явно ожидая продолжения беседы:

-Заткнулся. И что дальше, Одуванчик?

В другой ситуации Оффенбах обязетльно бы рассказал, что он думает по поводу манеры Росперта коверкать его имя, но сейчас это был хороший знак. По крайней мере, он уже не был "Его Милостью".

-Дальше... - заставить себя извиниться ландскнехт все равно не мог. Хотя бы просто потому, что не чувствовал за собой никакой вины. Но ведь ему все равно надо было как-то примириться с напарником! - Дальше - я идиот. Ты доволен?

-Хорошая компания подобралась, - задумчиво протянул Барнхельм. В глазах наемника появились смешинки: - Идиот, дурак и младенец... Просто чудесно...

-Даду забыли! - подал пробкий голос Кайо.

-А, ну да, еще и ящерица, - согласился Росперт. На миг задумался и вздохнул: - Ладно, будем считать, что ты извинился, и я твои извинения принял. Поехали что ли?

... Спутники уже выехали за пределы замка, когда Барнхельм внезапно вспомнил:

-Доедем до ближайшего города, напомни, чтоб я тебе тридцать два талера отдал.

-В смысле? - не понял Оффенбах.

-Ну, за возвращение сестренки родителям.

-Это понятно! - отмахнулся наемник. - Почему тридцать два?

-Папенька выделил сто. Колдун сказал, что ему много не надо, забрал всего четыре талера. Одна треть твоя.

Как бы Барнхельм не притворялся неграмотным, деньги он считать умел.

-А почему треть, а не половина?

-А у нас киндеритто еще есть, - невозмутимо сообщил шварцрейтар. - Деньги ученика принадлежат учителю. То есть мне.

-Скотина ты, Росперт, - вздохнул разноглазый. Помолчал и добавил: - Поехали быстрее, нужно колдуна догнать. Я ему спасибо не сказал.

-За что?

Объясняться перед напарником ландснехт не собирался:

-За все.

-А благодарить ты его будешь так же, как передо мною извинялся?

Вопрос остался без ответа...

Примерно через час путешественники разглядели на горизонте одинокую, неторопливо щагающую фигурку.

-Поехали, - нетерпеливо пришпорил коня Оффенбах.

Кайо, сидевший впереди Росперта и крутивший в руках какую-то крохотную прозрачную вещицу, поднял глаза от своей игрушки. Та скользкой рыбкой выскользнула из пальцев и упала на землю. Мальчишка ойкнул и нетерпеливо заерзал:

-Подождите! У меня упало!

-Ну что там еще? - нетерпеливо нахмурился Оффенбах.

Шварцрейтар, тем неменее, спорить с мальчишкой не стал, натянул поводья коня, и ученик соскользнув на землю, упал на колени, разыскивая потерю.

-Долго ты еще?

-Сейчас... Она где-то здесь...

-Да что там у тебя потерялось?! - не выдержал ландскнехт.

-Вот! - мальчик счастливо вскинул руку с находкой: на ладони у него блестела в лучах солнца крохотная, не больше пальца, фигурка ящерки, сделанная из хрусталя.

Или изо льда.

-Откуда это у тебя? - нахмурился Оффенбах.

-Подарили.

-Кто?!

Вместо Кайо ответил Барнхельм:

-Да колдун и подарил, перед самым отъездом. Мне оставил своего коня, а Кайо подарил эту стекляшку. Откуда только взял?

Оффенбаха это, честно говоря, беспокоило меньше всего. Как, впрочем, и вопрос, с какого перепуга колдун вдруг вообще решился сделать подарок ученику наемников. Намного важнее было догнать этого самого колдуна - ну и сказать спасибо. Нет, понятно, что по большому счету и этого-то не требовалось, но Мадельгер чувствовал себя обязанным это сделать.

-Поехали быстрее!

-Успеем, - флегматично отмахнулся Барнхельм. - Тем более, его вон, кто-то еще догоняет... Может, людям поговорить о чем-то надо...

И действительно - к одиноко бредущему колдуну подскакал какой-то всадник...

Поспать Винтару этой ночью так и не удалось. Несмотря на то, что Кенниг после вызова водяной жилы вымотался так, словно водопад останавливал, сон никак не шел. Ближе к полуночи усталость прошла, а заснуть так и не получилось. Мужчина некоторое время мерил шагами комнату, затем уселся на стул у окна...

В комнату врывался легкий весенний ветерок, шевелил занавеску, холодил кожу. Лунный свет играл на каменом полу... Винтар медленно поднял руку и между пальцами закружились крошечные льдинки, обретая очертания прозрачной фигурки...

Ему не стоило это делать. Устав еще днем, сейчас он лишь сильнее выматывался, понимая, что утром ему может стать еще хуже... Впрочем, "совершай глупости"? Так ведь сказал предсказатель?

Одной ошибкой меньше, одной больше, какая уже разница?

Странно, но утром, крутя на ладони крошечную ледянную ящерку, мужчина совершенно не чуствовал себя усталым.

Из комнаты его пока не выгоняли, но Кенниг чувствовал себя здесь чужим. А потому, едва рассвело, мужчина не придумал ничего лучше, как отправиться в путь...

Зашел на пару минут в конюшню, встретился там с Барнхельмом, взглянул в голубые глаза мальчишки, который вполне мог быть его сыном и, глянув на пляшущую на плече у ребенка крошечную огненную ящерку, вдруг протянул Кайо ледяную копию саламандры. Зачем, для чего? Единый его знает...

Конечно, на коне до Утрехта - а именно туда и направился водяной колдун - можно было добраться намного быстрее, но любая лошадь проигрывала в сравнении с пропавшим Угольком, а потому Кенниг решил, что как только ему окончательно станет легче, он вновь попробует вызвать водяного скакуна.

Пожалуй, в какой-то мере это можно был назвать побегом - попрощаться с Эрменгильдой мужчина так и не решился. Да и вообще, это, наверное, и ей самой не нужно было. Домой ее привезли? Привезли. С внезапно обнаруженным братом познакомили? Познакомили. Ну и зачем ей тогда прощание с каким-то там колдуном?

Каково же было удивление Кеннига, когда он вдруг услышал за спиной конский топот, а в следующий миг прерывающийся голос Эрменгильды выкрикнул:

-Господин Кенниг! Господин Кенниг, подождите!

Винтар резко обернулся - уж чего он не ожидал, так это, что его будут догонять. Ну да, не попрощался, но это же не повод...

Девушка натянула поводья, спрыгнула на землю... Кенниг удивленно заломил бровь - Эрменгильда вновь была в мужчском наряде. Нет, конечно, насчет камзолов и брюк она в начале путешествия не возражала, спор был только по поводу длины волос, но все-таки, как не крути, странно это...

Несколько порывистых шагов, и госпожа фон Оффенбах остановилась перед водяным колдуном. Поводья коня девушка бросила, даже не озаботясь, что ее скакун может убежать. Видно, сейчас голова молоденькой ведьмы была занята совсем другим.

-Господин Кенниг, вы... Вы уходите? - голос девушки дрогнул.

Винтар пожал плечами:

-Простите, что не попрощался. Не думал, что это так важно.

Она на миг закусила губу и выдохнула:

-Останьтесь! Пожалуйста, прошу вас, останьтесь!

-Зачем?!

Он действительно не понимал, чего от него хотят... А девушка вскинула на него решительные глаза, шагнула вперед, за мгновение преодолев разделявшее их растояние, и, вытянувшись на цыпочках, прильнула к губам Винтара в долгом поцелуе...

Кенниг даже забыл, что ему надо дышать...

Пусть наемники были еще далеко от колдуна, но рассмотреть, что происходит, они уже могли. Коней они остановили одновременно. Но если Оффенбах попросту онемел, не зная ни что делать, ни как вообще реагировать на происходящее, то Росперт пришел в себя намного быстрее:

-Так, киндеритто, закрой глаза, ты еще маленький смотреть, как люди целуются. Одуванчик, а ты что уставился? Отвернись, тебя это вообще не касается.

-Она... моя сестра, - только и смог выдохнуть потрясенный Мадельгер.

-И давно ты это вспомнил? - насмешливо хмыкнул Барнхельм. - Э-э-э! Не надо вперед лететь! - мужчина перехватил поводья коня приятеля. - Не мешай людям!

-Но...

-Да отстань ты от них!

-Он не дворянин! - взвыл Оффенбах. Благо расстояние было еще порядочное и можно было не беспокоиться, что кто-то услышит.

Росперт смерил его подозрительным взглядом:

-И что?.. Хочешь сказать, что ты мне через пару лет даже руку не подашь?

-Он старик! Ему лет сорок! - ландскнехт попытался зайти с других козырей.

-То есть он примерно ровесник барона фон Мецгера, - добродушно согласился его приятель. - И вообще. Ты, вон, "спасибо" хотел сказать? Ну, значит, считай, что она его уже от тебя отблагодарила. Дай людям спокойно поцеловаться!.. Она взрослая девочка, сама разберется, что ей надо делать. А если тебе что-то не нравится, через пару лет приедешь домой и расскажешь своему зятю все, что ты о нем думаешь - и то, что он старик, и то, что он не дворянин... Благо, у тебя есть саламандра, против водяной магии, может, устоишь.

Оффенбах поджал губы и отвернулся.

-Все? Успокоился? Значит, поехали дальше. И давай обойдемся без благодарностей. Ему их за глаза хватит...

На промчавшихся мимо всадников Винтар не обратил никакого внимания - мужчине сейчас было малость не до этого. Водяной маг с трудом отстранился от Эрменгильды...

Она стояла на цыпочках, вытянувшись в струнку и тихо повторяла:

-Останьтесь, господин Кенниг... Прошу вас, останьтесь...

И глаза у нее были небесно-голубые...

Как у Аурунд.

От этой короткой мысли ледяной колдун мгновенно пришел в чувства.

-Зачем? - резко бросил он. - Помочь вам удушить подушкой нелюбезного сердцу супруга? Или просто сделать так, чтоб он захлебнулся вином?

Эрменгильда отпрянула от него, как от прокаженного:

-Вы... Вы... - голос девушки дрожал. - Ненавижу! Ненавижу вас! Никогда, слышите, никогда не возвращайтесь в Борн! Я не желаю вас больше видеть! Никогда! Слышите?! Никогда!..

Она, не отрывая взгляда от Винтара отступила на шаг, другой, нащупала рукою поводья мирно пасущегося рядом коня и, птицей взлетев в седло, вновь зло выкрикнула:

-Слышите, я вас ненавижу! - в голосе звенели слезы.

Винтар долго смотрел ей вслед...

В небольшом овражке подле дороги должен был быть ручей. Кенниг буквально кожей чувствовал струящуюся влагу - протяни руку, дотронься, ощути, как она стремится вперед...

Спустившись по откосу, ледяной маг присел на землю, опустил пальцы в струи пробивающегося сквозь землю ключа и, подняв лицо к небу, тихо пробормотал:

-Какой же я все-таки идиот...

Небо комментировать столь очевидные факты не стало.

Мужчина набрал полные ладони воды, плеснул в лицо. Капли ледяной влаги стекали по коже, но сейчас даже прикосновение родной стихии не приносило никакого облегчения.

"Совершай ошибки". Так, кажется, звучало предсказание? И сколько он уже их совершил? И за прошедшую жизнь, и за последний месяц?

Узнал, что вывез собственного сына в лес, нашел мальчишку, который вполне мог им быть, и... И что? У этой загадки не было решения. Что он вообще мог сделать? Заявить "Кайо, я твой отец"? Или нет, еще лучше: "Кайо, твоя мать была самой ужасной ведьмой во всей Фриссии, десять лет назад она захватила Ругею, и я ей помогал. Но я тогда ничего не помнил и вообще, я хороший." О, конечно, ученик наемника очень бы обрадовался внезапно обнаруженном папаше и несомненно поехал бы с ним...

Да в этот бред не поверит даже безумец!

А с Эрменгильдой вышло и того "лучше"! Мог ведь промолчать! Мог, в конце концов, попытаться объясниться с ней, доказать, что он ей не пара... Так нет, ответил в лучших традициях! Молодец! Гений! Что тут еще скажешь...

Кенниг зло ударил кулаком по хрустальной поверхности источника, капли взмыли в воздух... И замерли, не падая на землю.

Брызги кружились в воздухе. К ним взмывали все новые и новые капли, которые, слипаясь между собою, обретали очертания человеческой фигуры...

А через несколько ударов сердца перед Кеннигом стояла уже знакомая водяная девица. Прозрачные синие волосы, хрустально-прозрачное тело... И легкая улыбка на губах.

-Морана... - только и выдохнул потрясенный колдун.

Ундина насмешливо заломила бровь:

-Надо же? Меня вспомнили? Сегодня не будем изображать беспамятного?

-Не будем, - хрипло согласился Кенниг.

-Ну и чудненько, - согласилась она, и сделала шаг вперед, сходя с поверхности воды на землю.

Стоило ее ноге коснуться твердой поверхности, как снизу-вверх пошла волна света. Прозрачный, стеклянный облик исчезал, сменяясь привычным, человеческим видом. Так плененный Уголек шестнадцать лет назал превращался из ундины в обычного коня. И так же сейчас девушка -ундина становилась человеком.

Темные сапоги. Синие холщовые брюки мужского наряда. Фиолетовый камзол. Светлая, совершенно не загорелая кожа. Светло-серые глаза. И русые, насквозь мокрые волосы, заплетенные в тугую косу, с которой стекала вода.

А за всем этим меланхолично наблюдала сидевшая у края оврага черная кошка...

Последняя вспышка, и девушка, которую уже ничем было не отличить от обычного человека, гордо приосанившись, повернулась к Винтару:

-Ну как? Я тебе нравлюсь?

-А... Э... - выдать что-то более конкретное ледяной колдун не смог.

-Будем считать, что это "да", - удовлетворенно хмыкнула Морана. Повернулась к ручейку, протянула руки вперед, и в ее ладошках появились созданные из воды поводья, уходившие куда-то вглубь ручья.

Девушка отступила на шаг, второй, пошла дальше... И через несколько минут перед нею стояли два коня. Один вороной, второй - белый. Момент, когда скакуны превратились из прозрачно-зеленых водяных созданий в привычных лошадей, Кенниг попросту пропустил.

-Получилось, - удовлетворенно вздохнула Морана. Повернулась к Винтару и протянула ему поводья одного из коней: - Держи.

Водяной колдун автоматически поднял руку, принимая дар, и вороной конь шагнул к нему, ласково боднул в плечо и легонько прихватил за камзол зубами, здороваясь с другом...

-Уголек?! - потрясенно выдохнул мужчина.

Морана пожала плечами:

-Ну, я вообще называла его Жаббсом, но Уголек тоже ничего.

-Но... Почему?!..

Что именно "почему" Винтар так и не смог сформулировать - сегодня явно был не его день - но ундина и так все прекрасно поняла:

-Ну... Если в двух словах, я бы тебе его не отдавала. Вернулся - значит мой! Даже когда его вызвать пару недель назад хотели - я не пустила. Но папа сказал отдать, вот я и отдаю.

-А второй конь зачем?!

Тут еще, пожалуй, стоило спросить, зачем ундина приняла человеческий облик, но до этого еще очередь не дошла.

Девушка мотнула мокрой головой:

-А папа сказал, чтоб я за тобой последила. А то опять во что-нибудь вляпаешься, опять коня отпустишь... - и, легко вскочив в седло, оглянулась на Винтара:

-Ну что, поехали?!

-Куда? Зачем?! - тупо спросил Кенниг. После всего свалившегося голова напрочь отказывадась работать.

-Ну, куда ты там собирался? - фыркнула ундина.

-В Бильхофштайн, - глухо выдохнул мужчина. Вопрос ведь звучал "куда", а не "к кому", так?

Девушка пожала плечами:

-Ну, значит, в Бильхофштайн. Поехали?

Больше всего водяному колдуну сейчас хотелось побыть в одиночестве. Нет, то, что вернулся Уголек, это было, конечно, замечательно, но...

-Но зачем?! Зачем ты едешь со мной?!

-Папа сказал! - нравоучительно повторила Морана.

Капли воды стекали с туго заплетенной косы, бежали по спине...

Водяной маг вздохнул:

-Как хоть зовут этого папу? - надо же хотя бы знать, кому быть благодарным за коня.

-А я разве не сказала? - рассмеялась ундина. - Вассар Кенниг, Водяной Король.

ЭПИЛОГ

Крохотные разноцветные огоньки, прилетевшие со стороны лорд-манорского замка, танцевали над Шварцвельсом уже вторую ночь. Они падали до самой земли и вновь взмывали к небесам. Собаки, завидя их призрачное свечение, забивались в будки и отказывались выходить, словно чуяли зло...

К жальнику огоньки добрались только к рассвету. Закружились средь могил, затанцевали над старинными плитами, оставшимися со времен прошлого города, приблизились к покрытому толстой коркой льда склепу безымянного святого. А потом и вовсе впитались под инеистую поверхность.

Статуя Того, Кто Всегда Рядом, стоящая над дверью, вздрогнула и, с трудом ломая тяжелую корку льда, медленно повернула голову. Глаза ее попеременно мигали алым и зеленым...

Come posso arrivare in biblioteca? - как пройти в библиотеку? (итальянский)

Кацбальгер - "кошкодер", короткий ландскнехтский меч для "кошачьих свалок" (ближнего боя) с широким клинком и сложной гардой в форме восьмерки.

Крейцер - денежная единица. 1 таллер = 2 гульдена. 1 гульден = 60 крейцеров. 1 крейцер = 4 пфеннига. 1 пфенниг = 2 геллера

Рейтшверт - (буквально: "Меч всадника" или "меч рейтара") холодное оружие. Нечто среднее между лёгким длинным мечом и тяжёлой шпагой -- шпажная гарда в сочетании с длинным клинком, лёгким и узким по сравнению с мечом, тяжёлым и широким по сравнению со шпагой.

Панцерштехер - (буквально: "пробиватель брони") разновидность двуручного меча.

Биденхандер - двуручный меч ландскнехтов.

Доппельсольдер (буквально: двойной наемник) - Солдат "двойного жалованья", получающий удвоенную плату за то, что подвергается максимальному риску. Чаще всего, опытный ветеран.

Рикассо - незаточенная часть клинка, примыкающая к рукояти.

Скьявонеска - меч, обычно полутораручный, с гардой в форме буквы S

Раста - мера длины, равная 4 400 метров

Два элля пятнадцать золлов - примерно 2 метра 5 сантиметров.

Понтаж - плата за проезд по мосту. Мьюраж - сбор на ремонт городской стены. Паваж - налог на ремонт дороги.

Крузелер - полотняный чепец (или платок), по краю которого шел ряд оборок с частыми складками.

Бильхофштайн - дословно: Закон о дворовом камне.