Отдана горгулье

8

Уильям

Я поворачиваюсь всем телом, чтобы посмотреть ей вслед, когда она проскальзывает через дверь на лестницу и покидает меня. Я выглядываю из-за края здания на улицу внизу, чтобы мельком увидеть ее, когда она проходит мимо.

Я чувствую себя на сотню лет моложе. Даже больше! У меня двигаются конечности, которыми я не двигал годами, и ноет напряженный член, который все еще не успокоился с тех пор, как я держал ее в объятиях. Трудно поверить, что мое тело так сильно отреагировало на этого маленького человечка. Я не сомневаюсь, что если она вернется, то сможет полностью разбудить меня. Затем до меня доходит: есть только одна причина, по которой я так сильно реагирую на нее.

Эта легенда о горгульях не очень известна. Как правило, горгульи — существа, которые не ищут общества других. По той или иной причине многие из нас, как правило, живут одни, почти никогда не встречаясь, чтобы поговорить с себе подобными. Так что я немного не уверен в деталях. Но я слышал истории о предназначенной паре, которая является единственной надеждой горгульи когда-либо снять проклятие. Предназначенная пара, которая чертовски неотразима.

Мой член под набедренной повязкой слегка подпрыгивает. Смогу ли я устоять, если она вернется, чтобы танцевать обнаженной передо мной, тереться этими соблазнительными изгибами о мою только что проснувшуюся плоть и прижиматься этими сладкими губами к моим?

Ни за что! Если она снова окажется в моих объятиях, я не уверен, что когда-нибудь смогу ее отпустить. Мне даже не нужно дополнительное искушение в виде возможности снять проклятие. Ее очарования достаточно. Но если я возьму ее, она будет связана со мной навсегда.

Джесси яркая и красивая, как первый цветок весны. Но совсем не такая слабая. Я бы с радостью следовал за ней повсюду, независимо от связи. Если бы я не был привязан к месту, я бы прямо сейчас шел по той улице, следуя за ней домой! И все же я колеблюсь. Такое огромное громоздкое животное, как я, не должно обременять ее.

И я понимаю, что должен сделать.

Я должен притвориться, что меня не интересуют ее танцы. Мне придется закрыть глаза и отгородить свои чувства от нее, чтобы обрести силу воли и оттолкнуть ее. Она не заслуживает того, чтобы ее сдерживали. Не я.

Это звучит как худшая форма пытки, которую я перенес за почти тысячу лет. Но ради нее я сделаю это. Я сделаю все.

Эта мысль приводит меня в дурное расположение духа, и я горблюсь, окидывая взглядом город, но не вижу ничего, кроме соблазнительной фигуры моей принцессы, танцующей для меня перед моим мысленным взором.

Когда немного позже Сетос появляется с широкой сраной ухмылкой на лице, все, что я могу сделать, это постараться не стереть ее кулаком.

— Чего ты хочешь?

Он прислоняется к раме арки и оглядывает меня с ног до головы.

— Узнать, получил ли я уже то, за что заплатил.

Я разрываюсь. С одной стороны, я ничего так не хочу, как видеть Джесси здесь каждую ночь до конца недели. Я хочу снова заключить ее в объятия, вдохнуть ее аромат и почувствовать ее губы на своих. Но это очень плохая идея.

Тем не менее, она сказала, что ей нужны деньги. Я не хочу обманывать ее в оплате.

— Да. Сработало, — я машу руками, показывая Сетосу, что могу шевелиться.

Его ухмылка становится острее.

— Уже?

— Да. Почему бы тебе не заплатить той девушке то, что ты обещал, и не сказать, чтобы она не беспокоилась о возвращении? — я мог бы пнуть себя. Но я делаю это ради нее.

Сетос подходит ближе, толкая меня в грудь.

— Я не знаю, в какую игру ты играешь, Уильям, но от стража мало толку, если он не может сдвинуться со своего пьедестала. Думаешь, я не заметил, что ты не можешь поднять ноги? Нет. Она будет возвращаться сюда каждую ночь столько, сколько потребуется, чтобы получить то, чего я хочу. То, чего хотим мы оба. Не понимаю, почему ты так ей недоволен. Мне нужно заплатить ей не только за танцы?

Моя челюсть чуть не ударяется о каменный насест. Заплатить ей за большее? Трахнуть меня?

— Нет! — все во мне восстает против образа того, как она раздвигает для меня ноги только потому, что считает это необходимым. За деньги. Я не хочу, чтобы она когда-либо чувствовала, что должна делать что-то, чего не хочет. Особенно для меня.

— Нет, — я твердо качаю головой. — Не делай этого. Просто уговори ее прийти еще на одну ночь и заплати ей до конца недели.

Я уверен, что большего не потребуется, чтобы разбудить остальные части моего тела настолько, чтобы я мог двигаться. Я могу оставаться стойким еще одну ночь.

Сетос качает головой.

— Только не лги мне, дю Бюиссон. Тебе никто никогда не говорил, что сфинкс чует ложь за милю? Не трать зря время. Прибереги силы, чтобы охранять мой театр.

Он поворачивается и спускается по лестнице, оставляя меня с тоской ждать того дня, когда я смогу догнать и вбить в него, чтобы он не лез не в свое гребаное дело.

Если бы он оставил меня в покое, мой бедный милый человечек никогда бы даже не встретила меня, и я бы никогда ее не узнал. Я мог бы без сожаления встретить свой конец. Но сейчас?

Как я могу вернуться к камню, когда я знаю, что где-то там она дышит тем же воздухом, что и я? Она выглядит такой сочной и спелой, что мне хочется сорвать ее, как плод с дерева, и вонзить в нее зубы.

Кровь Господня, завтра вечером меня ждет мир боли. Хотя я не могу сожалеть о том, как прошел разговор.

Она того стоит. Увидеть ее еще раз стоит любой цены.