От сессии до сессии

Глава 21

Казалось, сказочная зима, плод фантазии и мастерства неведомого мага-погодника, будет длиться вечно, до того насыщенными и наполненными жизнью казались её мгновения. Но всё на свете заканчивается. Ночь, полная чудес и подарков, истаяла в новом рассвете, нежно-розовом, отнюдь не багряном, на мороз, а лёгким, несущим дыхание весны.

Бывшие Стражи, нынешние Воспитатели, ещё собирали вокруг себя спящих на ходу детёнышей, ещё сновали вокруг ТирР и малыша Кирра девочки-пчёлки, провожающие огромную гостью с сыночком; размеры дома вполне позволяли Ксюше и Дюше с комфортом разместить на постой небольшое стадо динозавров. Но уже бледнел в небе серп убывающей луны, и ясно было, что очередная сказка закончилась. Возбуждённо переговаривались Машка с Соней, обсуждая отснятые кадры. Я так и не поняла, когда, а главное — чем они успели нафотографировать, потому что за всё время веселья ни разу не видела у них в руках ни фотоаппаратов, ни мобильников. Гаджеты, разумеется, применялись, современные дети без этого не могут, но, должно быть, совершенно необычным способом. Так и до техномагии недалеко, в самом-то деле.

Наконец, под куполом становится тихо.

«Не уходи». Мага задерживает мою руку в своей.

«Девочки доберутся сами, они прекрасно знают дорогу. Задержись немного, Ива, посмотри переход. Это красиво».

«Переход?»

«К весне. Очень сложно пробудить, разморозить мир, не навредив ему при этом. На самом деле весна — самое трудоёмкое для погодника время года. Лето, как правило, уже приходит само, на готовое, и почти не требует хлопот».

Мы пристраиваемся на ступенях той самой открытой веранды, на которой ещё недавно беседовали с застенчивой грр. Запыхавшиеся феечки опускаются на перила, волоча трофейную шапочку, порядком истрёпанную. Покосившись на них, мой некромант щёлкает пальцами — и забавный санта-клаусный убор распадается на десятка два своих миниатюрных копий. Визжа от восторга, девочки расхватывают колпачки, напяливают, охорашиваются и, наконец, затихают, уставившись на защитный купол над макушками деревьев. Из рук в руки передаются бумажные ведёрки с попкорном.

Довольные и усталые, на поляну нестройной толпой бредут феи постарше, уже не верхом, а кое-как, на заплетающихся ногах. Точно так же, запинаясь на каждом шагу, плетутся единорожки. Одни жирафы, таинственно улыбаясь и не выказывая ни малейших признаков усталости, вышагивают, как ни в чём не бывало, и даже везут на спинах и шеях самых измождённых «снегурочек».

Вся эта тёплая компания заполняет собой поляну, усаживаясь стройными рядами. Впереди те, кто росточком пониже, постарше и выше — в задних рядах. «Снегурочки» одновременно хлопают в ладоши и выпевают длинную фразу на незнакомом языке. Деревья, закрывающие обзор, дрогнув, расступаются. Озеро — как на ладони.

И начинается новое представление.

Лучи рассветного солнца, один за другим пронзая купол, сотворяют чудо. Под их жаром оседает снег, с леса сползает зимнее покрывало. Вот уже чернеют первые проталины. Тают, как куски рафинада в горячем чае, толстые льдины. Ель, торчащая посреди водоёма, встряхивается и, в окружении забурлившей воды, движется к берегу. Оказывается, волны нагоняются её корнями. Выбравшись на сушу, статная красавица, сверкая сохранившимися игрушками, подкрадывается к дому детёнышей и, потоптавшись, укореняется неподалёку. Всё это прекрасно, до малейших деталей, видно нам, зрителям.

А земля парит, парит так сильно, что пространство под куполом быстро заполняется густым туманом. Ещё немного — и сгущаются тучи. Громыхает гром. И, наконец, разражается гроза, шумная, прекрасная, с ветвистыми молниями, прицельно бьющими в округлый периметр купола, в самое подножье. Вместе с очистительным весенним ливнем защитная сфера плачет и растекается по земле.

Феечки аплодируют, не жалея ладошек. Единороги радостно ржут. Но никто не торопится сорваться с места и подбежать к освобождённому подкупольному пространству ближе.

«Рано! — мысленно поясняет Мага. — Главное, что выровнялся температурный фон между изолированным ранее участком и окружающей средой. Сейчас почтенный Мастер подгонит испарение, чтобы убрать лишнюю воду, иначе всё тут превратится в болото. Это тоже интересно: какое-то время здесь будет душно и влажно, как в тропиках. Потом ветер разгонит лишний пар и отнесёт облака за горы, чтобы здешний климат быстрее восстановился до природного. А дальше всё пойдёт естественным путём. Разве что феи помогут Мастеру подстегнуть оживление ростков и почек».

О да, оживление!

Когда тёмные прогалины начинают вдруг пушиться нежной зеленью, а затем обрастать голубыми, жёлтыми, нежно-сиреневыми ковриками первоцветов… от восторга перехватывает дыхание. Лопаются и взрываются клейкими пучками листвы почки, обрастают серёжками берёзы и орешники. Воздух… боже ж мой, какой воздух, хоть ложкой ешь! Уже щёлкает в кустах самый смелый соловей. Суматошно мечутся от поляны к поляне пчёлы. Каёмка прибрежного леса, ещё недавно кажущаяся оголённой, постепенно сравнивается цветом и густотой с основным зелёным массивом.

Весна.

Цветочные феечки уже не с нами — они разбрелись по первоцветам и вскоре засыпают вповалку среди подснежников и пушистых головок мать-и-мачехи. Прикорнули в траве, обнявшись с верными единорогами, «снегурочки». Улеглись, подогнув длинные ноги, жирафы.

«Пора и нам».

Мага тянет меня за собой, обняв за плечи. Заметив, что и я вот-вот засну на ходу, усмехается по-доброму и открывает в шаге от нас небольшой портал. Прямо в мою спаленку на чердаке.

Уже делая шаг, я оборачиваюсь…

…и вижу на краю поляны двух донов Теймуров, любующихся весенним рассветом.

Один из них, чуть выше, с благородной сединой, на мгновенье отвлекшись от дивного зрелища, приветственно машет мне рукой. Тим-Тим у его ног улыбается, сверкая глазищами.

«Жди вскор-рости гостей, Ваня! И не забудь для меня молочкау!»

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Кажется, отпуск заканчивается. Что ничуть меня не огорчает.

— Что там? — резко оглядывается Мага.

— Вестник, — улыбаюсь я. — Но, думаю, выспаться нам всё же дадут. А потом… будет много-много новостей.

***21.2

…Невысокая сероглазая женщина в лёгком струящемся одеянии, похожем и на греческий хитон, и на бальное платье, улыбаясь, кивает мне и отворачивается к окну. Лёгким движением отдёргивает шторы.

Так, с местом попадания всё понятно. Моя «берлога». Моё личное убежище в Магином доме, копия родной квартирки. Лежу я на обожаемом диване, в излюбленной домашней вязаной тунике и лёгких бриджах, как, собственно, и привыкла шастать по дому. И ежели на мне не то, в чём засыпала — вывод: я всё ещё сплю.

А гостья, заявившаяся в мой сон, поразительно похожа на Морану, только не с леденящим взглядом, а тёплым и живым… Ну, конечно. Ошибиться невозможно. В прошлый раз она тоже являлась во сне. Что, так легче общаться со смертными?

— Легче. Кстати, хороший вид, — кивает Макошь, вглядываясь во что-то за окном. — Интересная работа и не менее интересный результат. Хоть многих и озадачил бы. Пространственная магия в сочетании со способностью вызывать разумные иллюзии дают удивительный результат. Да посмотри сама, убедись!

Неловко сдёрнув себя с дивана, выглядываю в окно.

Изначально, в первозданном, так сказать, виде из него открывался обзор на торец дома напротив и лоскуты грядок, нарезанных соседями под зелень. А что ещё можно увидеть из хрущёвки, в которой прожила чуть ли не сорок лет? Правильно, одну и ту же картину с поправкой на времена года. Впрочем, скопировав оригинал, мой супруг предупредил об особенностях этого оконца. В моём родном мире оно оставалось обычным. А вот копия, каким-то образом настроенная на меня, должна была со временем улавливать моё настроение и, соответственно, менять панораму снаружи.

Сейчас там, за двойным стеклопакетом «под дерево», шумит океан. Как и полагается — бескрайний. Широкие волны лениво набегают на полосу песчаного пляжа и уходят, с шорохом унося перекатывающиеся крупные песчинки, гальку, частички ракушек… Высоко в небе парит белая птица, судя по немалому размаху крыльев — не чайка, больше похожа на альбатроса.

Но больше всего меня поражает тень от моего жилища, падающая на песок. Можно подумать, что я выглядываю не из относительно современного дома, а… судя по остроугольнику, из какой-то туземной хижины, над крышей которой размахивает макушками парочка пальм.

— Какая точная передача душевного состояния! — с иронией замечает гостья и берётся за ручку балконной двери. — Ну, что, Ваня, попробуем выйти?

— Вчера это был третий этаж! — бормочу я, но послушно шагаю следом. Если уж богиня решается на эксперимент, то наверняка уверена в безопасности оного. В лицо мне ударяет жаркий воздушный поток, отдающий йодом и водорослями. Отчётливо рокочет прибой. Поскрипывают за спиной невидимые глазу пальмы.

Песок, прогретый тропическим солнцем, печёт даже сквозь носочки.

Не утерпев, оглядываюсь. Точно! Вместо дома — хижина с островерхой крышей, хоть не на сваях стоит, прямо на песке… Щелястые стены из бамбука, тростник на крыше, сама с виду крошечная, площадью на комнатушку. Зато с современным пластиковым окном «под дерево». Класс.

— Судя по всему, после утомительной праздничной ночи тебе захотелось побыть одной. И подальше от новых забот. Не так ли? — Лукаво поглядывая, Макошь зачерпывает из-под ног горсть песка, пересыпает с ладони на ладонь. Развеивает по ветру. — Поздравляю, у тебя получилось. Ты больше не прячешься от хлопот в реальности, но просто отдыхаешь от них в созданной иллюзии, очень качественной, надо сказать.

— Это всё же иллюзия? — с невольным облегчением выдыхаю я.

Её брови приподнимаются:

— Ты не огорчена? Я-то думала, что тебе хотелось бы найти свой способ переходов в пространстве, пусть не портальный и не такой, как у кидриков, но всё-таки свой…

— Ага. И оставить в общем доступе этакое рандомное окошко в непредсказуемые места, а потом гадать, куда подевались дети? Или в школе задержались, или в иное измерение угодили? Нет уж, пусть будет иллюзия. Она хотя бы безопасна. А попади я на настоящий необитаемый остров и захлопнись случайно выход — что делать? Нет, конечно, я выберусь рано или поздно или сумею позвать на помощь, но сколько времени ухлопаю! Да и сил потрачу с нервами. А мне нельзя… нервничать.

Макошь усмехается.

— Хорошо, Ванечка, иллюзия так иллюзия. Если тебе спокойнее, пусть будет так… О чём ты хотела со мной поговорить?

Я? Поговорить?

И вдруг вспоминаю.

Во время беседы с ТирР о судьбах маленьких гррексов мне вдруг стукнуло в голову: а не слишком ли много странностей вокруг меня творится в последнее время? В сущности, жизнь моя лет до сорока катилась по накатанной колее, за исключением нескольких катаклизмов… ну, да у каждого они по жизни случаются, никого не минует. Но оснований пожаловаться на рутину и на то, что каждый день похож на предыдущий, было сколько угодно. Однако с попаданием в Гайю мой личный распределитель катастроф, кажется, сорвался с предохранителя. А после того, как исчерпал проблемы, касающиеся меня лично, взялся подкидывать чужие. Очевидно, уже по инерции.

Вот об этом мне и хотелось поговорить с кем-то, знающим о странностях судьбы. Только я никак не могла предположить, что откликнется сама Хозяйка дорог, перекрёстков и судеб, Проводница в иные миры, Богиня земли и дождя, покровительница ремёсел, женщин и домашнего очага. Макошь. Но раз уж так вышло…

А Макошь это не Морана, с которой нужно держать ухо востро. Хозяйка судеб — во всяком случае, в ипостаси, мне известной — куда добрее и сердечнее. С ней можно быть откровенной. Да и кто лучше неё разъяснит происходящее?

— Почему именно вокруг меня столько событий, вдруг и сразу? — подумав, формулирую я. — Дело, в общем-то, не в том, что мне неохота их разгребать. Впрочем, если быть честной — да, иногда и не хочется, я по натуре своей личность чудовищно ленивая. С другой стороны, как не помочь, если жалко, а главное — можешь? Но то, что события в последнее время сыплются на меня, как горох из мешка, беспокоит. Я-то надеялась, что закончится Сороковник, утихомирятся страсти, я приживусь на новом месте, и пойдут дела, как после обычного переезда: дети в новой школе, новый дом, новая работа… ну, или занятие, что найду вместо офисного сидения. Отхожу беременность спокойно, наконец, не то, что в первый раз, нормально рожу; хоть оценю, что это такое — сознательное материнство, а не одурение от хронического недосыпа… Да ведь не получается спокойно! То вдруг является загнанная в угол девочка Глория, которую нужно срочно спасать. То тёрки со свекровью оборачиваются семейной драмой, и приходится затевать настоящую интригу. То я сама вдруг откалываю номер: Дар, видите ли, проснулся, к нему надо приспосабливаться. То детёныши-мантикорыши… Когда ТирР заговорила о помощи, со мной чуть истерика не случилась. Я поняла, что уже ничего не понимаю. Почему всё это случается со мной? Притягивается ко мне? Затрагивает мою семью? Я же не какая-нибудь Избранная, я обычная женщина, ну, разве что с толикой недавно проснувшейся магии…

Подумав, добавляю тоном ниже:

— Или это вроде как для баланса? Дескать, если в первой половине жизни потрясений шиш, то во второй — на полную катушку? А среднестатистически всё, как у остальных, в массе?

Богиня безмятежно улыбается.

— Вот видишь, ты сама и ответила на свои вопросы. Для того и полезно вести внутренние диалоги… В сущности, в сновидении ты беседуешь со своим подсознанием и разбираешься в проблемах самостоятельно.

Должно быть, у меня слишком разочарованная физиономия, потому что Макошь смеётся.

— Ах, Ванечка, да не будь ты такой доверчивой. Впрочем, в большинстве случаев всё так и происходит, как ты думаешь: выравнивается событийный баланс. За исключением того, когда я лично слежу за чьей-то судьбой. Пойдём-ка отсюда, а то тебе скоро пятки прижарит на этаком песке!

Берёт меня за руку, и в мгновение ока мы переносимся в сад Эль Торреса. В ту самую беседку, где свиделись впервые. Никакой двери, разумеется, богине для переноса не требуется.

Здесь не прохладнее, чем на знойном океанском побережье, но летний жар смягчён тенистой прохладой пышного сада. Тоже иллюзия? Скорее всего, ведь в настоящем Эль Торресе сейчас осень, а здешние деревья стоят в завязях и полуосыпавшихся бутонах. Опустившись на скамью, Макошь выразительно похлопывает по поверхности:

— Присаживайся. В ногах правды нет, как говорят у вас в народе. Люблю здесь бывать… Георг часто рассказывал об этом месте, пока я, наконец, не решилась заглянуть сюда сама. Здесь хорошо. Здесь он отдыхал и набирался сил, хоть, согласно нашей договорённости, не пытался ни увидеть родных, ни заговорить с ними. Потому и создал эту иллюзию, с привязкой к родному дому… Не хочешь узнать о моём рыцаре подробнее?

— Не сейчас, — в смятении отвечаю. — Я, пожалуй, не готова к новым секретам, новым длинным рассказам и семейным тайнам. И без того каждый день узнаю что-то новое, так пусть хоть ночи будут спокойнее. Мне ведь наверняка доведётся узнать всё наяву?

Она кивает. В глазах сочувствие.

— Потерпи немного Ваня. Ещё чуть-чуть — и будет у тебя полным-полно тихого безмятежного счастья, о котором мечтаешь. Осталось пережить небольшой катаклизм. И не с тобой. Тебе лишь придётся немного вмешаться; подсобить, так сказать.

— А… — начинаю, похолодев. — Кто это будет?

Богиня качает головой.

— Не спрашивай. Скажу только, что придётся немного поволноваться, но закончится всё хорошо. И ещё скажу вот что.

Выдерживает паузу.

— Я — Хозяйка Судеб.

Её лицо вдруг заслоняет собой весь мир. Слова звенят и перекатываются раскатами грома.

— Я выбираю или прохожу мимо, направляю или не вмешиваюсь… Но уж если взялась за ваяние судьбы — то вложу всё умение. Помнишь, что за дети у тебя родятся? Богоборцы. Воины, оберегающие рубежи миров. Наделённые уникальными Дарами. Им предстоит не единожды оказаться лицом к лицу с каким-нибудь беспринципным демиургом, вздумавшим подмять под себя очередной мир. Твои сыновья дадут отпор любому сопернику, однако им будет легче нести свою ношу, если рядом встанут верные соратники. Если поддержат друзья из иных миров. За один день такой подмогой не заручиться, Ванечка, она взращивается долго, подкармливаясь добрыми делами, дружбой, самопожертвованием, если нужно… И именно сейчас, ещё до рождения своих детей, ты своими руками щедро разбрасываешь семена, из которых прорастёт опора для богоборцев и их сестры-Обережницы. Ты, твоя семья, друзья из разных миров — все вы прямо сейчас создаёте силу, на которую будут опираться ваши будущие защитники. Потерпи, Ваня. Оно того стоит.

У меня вдруг начинает кружиться голова.

— Обещаешь? — шепчу я.

— Обещаю. Ни одного шага не сделано зря. Всё продумано. Всё во благо будущего.

— Тогда… ладно. Потерплю.

Сон, благостный, покойный, накрывает могучей ладонью. Погружаюсь в него, как в тёплую пучину и успеваю подумать ехидно напоследок (вот какая язва, оказывается):

«Вот только поменьше пафоса, пожалуйста!»

И слышу смешок:

«Учту!»

***21.3

Закатной порой и вернувшейся, наконец, ранней осенью мы покидаем Долину Магов.

Малыши давно не дичатся. К великому умилению старшего Наставника-грифона, заметно повеселевшего, за несколько дней чудес они настолько свыклись с людьми, что вышли их, то есть нас, проводить. А ведь после нападения Хорхе детёныши нервно вздрагивали при малейшем шуме и дурно спали: им снились кошмары. Тогда-то и выручила измученных Воспитателей полученная книга сказок. Внесли лепту и наши выдумщицы-девчонки, которые, зайдя познакомиться и попав на чтение, взяли и брякнули: «Ну, надо же! Эта малышня ещё ни разу не видела всех времён года! Вот было бы интересно им их показать…» Они-то подразумевали мультфильм «Двенадцать месяцев» и жалели, что посмотреть его не на чем, а вот сфинга Миа поняла «показать» по-своему. И отправилась к отцу девочек, то есть к Маркосу дель Торресу, за советом и подмогой. Поскольку сама пойти с просьбой о помощи к соседу-погоднику ужасно стеснялась. Вернее, боялась грубого отказа. Вот это она зря.

Сосед не только помог, но и подкинул идею Новогоднего праздника, а заодно вызывался договориться с лесным народцем. Тот, охочий до развлечений, согласился посодействовать.

Соня и Маша взяли на себя доставку игрушек и подарков. Ещё один сосед, огневик на покое, организовал освещение и фейерверки. Соседка-бытовичка подняла на ноги селян и с их помощью обустроила всю прибрежную зону, как под куполом, так и вне его.

И конечно, детёныши нет-нет, да примечали то магов, то людей, крутящихся поблизости и занимающихся всяческими интересными делами. Некоторые малыши осмелели настолько, что решились подойти ближе, познакомиться. И оказалось, что люди совсем не страшные, они могут мастерить удивительные вещи и игрушки, и вообще очень добрые.

«Новогодняя ночь» стала в жизни детёнышей переломной.

Им захотелось в большой мир. К людям-друзьям, к волшебникам, к интересным книжкам и чудесам. И теперь на площадку для ежедневных уроков они не плелись с неохотой, а мчались со всех ног и лап, поскольку каждый день учёбы приближал их к заветным «каникулам». Впервые это слово они услышали от наших девочек и с тех пор осаждали Воспитателей с просьбами устроить им эти расчудесные каникулы, что, наконец, были им обещаны в награду за усердие, новые знания и достойное поведение. Их даже не пугали «экзамены» по этому самому хорошему поведению, которые каждый из них непременно должен был сдать перед путешествием в Большой Мир. Профессор ТирР не успевала тихо радоваться и повторять:

— КАКАЯ УДАЧА! КАКАЯ ПРЕКРАСНАЯ МОТИВАЦИЯ!

Она уже успела множество раз перекатать на своей мощной спине весь «Детский сад», восхититься тому, как мгновенно влился в коллектив малыш Кирр, подружиться с нашим Риком… Тот, кстати, мгновенно прискакал по моей просьбе, прихватив с собой родителей — взрослых дракончиков-кидриков, и они с ТирР составили целую программу обучения гррексов, от рождения лишённых способности ходить в пространстве. Тут уж настала моя очередь тихо радоваться. Оказывается, я угадала: техника телепортирования кидриков во многом была родственна технике гррексов. Думаю, эти ребята во всём разберутся. И будет им счастье.

Мага установил постоянный портал в дупле старой ракиты на берегу озера. Выход же сделал на территории небольшого парка, примыкающего к питомникам Друидов, по просьбе Аркаши и с прицелом на будущее сотрудничество. Шастать туда-сюда кто попало не будет, лишь те, у кого окажется артефакт с правом доступа. Мало ли кому понадобится заглянуть? Кураторам из Совета, целителям, новым Воспитателям и Наставникам, книготорговцам и другим полезным людям. И, кстати, мой некромант заодно установил на портал так называемый интеллектуальный сканер эмоций. Сунется кто с недобрыми намерениями — не пройдёт.

А сейчас мы обнимаемся со сфингой и старшей Горгоной, гладим гривы детёнышей, говорим ласковые слова, улыбаемся и машем русалочке. Хоть и знаем, что мы-то, уж мы-то… теперь в любой момент можем заглянуть, и не обязательно из этого дупла, Мага сделает персональный выход в дядюшкин дом… А всё равно грустно.

«Бамц!»

Это звонко хлопают крошечные литавры.

Торопливо обегая толпу провожающих, на поляну перед порталом стекается мышиный оркестрик. Важно обмахиваясь хвостом, усаживается в траву Тим-Тим и величаво кивает: «Начинайте!»

Детёныши дружно ахают.

Белые мышата сегодня хороши, как никогда. Часть из них — в паричках, имитирующих львиные гривы; хвостики лихо загнуты вверх, как скорпионьи. Кларнетисты и флейтисты собрались по трое и изображают церберков, перевязавшись широкими лохматыми поясами и обзаведясь одним пушистым хвостом на каждую тройку. Есть даже трубач в египетском платьице и в диадеме — очевидно, «сфинкс», и девочка-«горгона» в хитончике и с гривой распущенных волос-змеек. Маленький капельмейстер с трепещущими грифоновскими крылышками кланяется публике. Поворачивается к чудо-оркестрику, взмахивает жезлом… И над поляной несется прелестный трогательный вальс.

Шмыгнув носом, Машка улыбается дрожащими губами… и начинает:

Забытой тропинкой я шла за рекой,

И эхо манило меня за собой,

Волшебные звуки в лесной тишине

На крылышках нежных летели ко мне…

Не успеваю я невольно улыбнуться, как до меня доходит нечто важное. Супер-важное! Машутка поёт не одна! И подпевает ей не только сестричка.

Правда, детёнышам не слишком хорошо даётся человеческая речь, но они стараются.

Быбытой тр-ро-ринкой я сла за лекой,

Е ехо минило мине са сабой,

Вашеббые зуки лесой тифыне

На клылыхах незных лелели ко ме…

Часть звуков проглатывается, но не страшно, главное, что малыши поют, подвывают старательно и с упоением. И когда это они успели выучить с девочками целую песенку?

Ни кучай, ай-ай,

И дади ди-ди,

Насида, да-да

Я С ТОБОЙ!

Последнюю строчку они рыкают вместе с ТирР.

Мелодия резко меняет ритм, переходя в походный марш. Подпрыгивая и перестраиваясь в колонну, оркестрик, торжественно трубя, соединяется со сводным хором мышат. И те старательно подхватывают тонюсенькими голосами:

Не скучай, ай-ай,

И в дожди жди-жди,

Навсегда, да-да

Я с тобой!

Не скучай, ай-ай,

И в дожди жди-жди,

Навсегда, да-да

Я с тобой!

С морды профессорши скатывается слеза, сшибая с ног самого маленького мышонка. Пострадавшего высушивают и сажают на спину ТирР, где он гордо подпрыгивает и машет нам платочком.

Так светло и трогательно завершается наше прощание. Будут ещё и встречи, и радости… всё будет. Но сейчас — между нами словно протянулись и закрепились невидимые нити, связавшие навсегда.