От праха к величию и обратно, или Я люблю Вас, мистер V

Глава восьмая ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА ПОКОЙНИКА МИХАЛЫЧА Discordia

Проклиная богиню смерти, собственную наглость и внезапно прорезавшийся авантюризм, безумных постояльцев и таинственного Монсеньера, сующего всюду свой нос, долготу дня и географическое расположение отеля, Тедди поплелся в подвал составлять компанию старому козлу Семену Петровичу. Последний обнаружился все так же сладко посапывающим на полу котельной. Просыпаться он явно не собирался. Вампир втянул носом воздух, успокоился тем, что бывший портье у него вожделения не вызывает, и, значит, голод терпеть пока можно, а спазмы не придется. В планы вампира совершенно не входило пылиться рядом с этим затрапезным экземпляром, поэтому он завис вниз головой на трубе и впал в состояние спячки, в блаженной уверенности, что долгая ночь портье, наконец, закончилась.

— Проснись и пой, мой кровососущий друг!

От неожиданно ворвавшегося в дрему карканья, Тед с грохотом свалился с трубы, заглушив смачный хлопок шлепнувшихся на пол многочисленных томов в ярких обложках.

— Твою послежизнь через преисподнюю! — злобно выругался он, пытаясь проморгаться и отпихивая из-под филейной части голову сладко посапывающего Семена Петровича. — Какого!.. Мун?!!!

Вид довольного собой ворона, восседающего на горе красочных томов, довел вампира до белого каления. Издав нечленораздельное бормотание, Тед начал вставать с единственным намерением немедленно удушить наглую птицу. Мун, не слишком обеспокоившись, закинул голову к потолку и процитировал, судя по всему, из какого-то справочника.

— Вампиры есть форма нежити в сне и плотской пище не нуждающаяся, за отсутствием лишь крови человеческой силы теряющая.

— Чего? — растерялся Тедди, не ожидавший подобной реакции на свою агрессию.

Мун посверлил вампира взглядом, потом принял знакомую театральную позу и выдал:

— Вся жизнь твоя — совсем не жизнь.

Тебе не нужно спать и жрать!

И, только крови не испив,

Ты можешь силы потерять.

Тед глухо зарычал, снова готовясь к атаке, и ворон не выдержал:

— Да на фига тебе спать-то вообще?! — заорал он так, что портье отшатнулся и плюхнулся прямо на посапывающего Семена Петровича. — Нет у тебя возможности зазря сейчас время на ерунду тратить! Учись, давай!

— У-учиться? — Тед помотал головой.

Мгновенно растеряв всю злость, он, тем не менее, совершенно не понимал, чего от него хочет настырный ворон. Говоря откровенно, он пока вообще не понимал, где он, что он, как здесь оказался и зачем.

Мун, видимо, сообразил, что нужно дать вампиру выйти из прострации, и заткнулся, с любопытством наблюдая за плохо скоординированными манипуляциями Теодора.

Тед, тем временем, поднялся на ноги, с любопытством огляделся вокруг, покосился на спящего портье, вздохнул, видимо, начав что-то соображать, и, покрутив перед глазами кисти рук, принялся полировать ногти о расстегнутую почти до пояса сорочку — его форменный сюртук сиротливо висел на пыльном и ржавом вентиле. Покончив с нехитрым туалетом, он, наконец, взглянул на ворона и хихикнул.

— Чего? — не поняла птица и обиженно нахохлилась, от чего налипшая на голову паутина веселенькой вуалью упала ему на глаза. Мун фыркнул.

— Это у тебя что? — поинтересовался Тед и, не выдержав, расхохотался. — Фата девственной невесты? А флердоранж где растерял?

— Опять веселишься на пустом месте, — проворчал ворон и стряхнул крылом липкую паутину. — Делом займись. Я тебе тут познавательную литературу принес.

— Да-а-а? — с любопытством протянул вампир и, нагнувшись, вытащил из кучи одну из книг. С обложки на него смотрела томная девица в объятиях не менее томного смазливого юнца почему-то с вампирскими клыками. — Это что? — недоуменно уставился Тедди на ворона.

— Наглядное пособие по обращению с блондинками. Изволь проштудировать.

— Что, все? — при взгляде на немалую кучу книг, брови Теда поползли вверх.

— И чтобы не халтурил! — прикрикнул Мун. — А то знаю я тебя, лентяя, — и, подумав, гордо добавил:

— Читать! И никаких гвоздей!

И даже никаких шурупов!

А то отхватишь звездюлей,

Дабы не оставался глупым!

— Летаешь, птичка! Это же на год чтива. Я в жизни столько книг не читал!

— В жизни не читал, а в смерти справишься. Ты вампир, у тебя все реакции быстрые, в том числе и зрительные. Так что, вперед, и никаких отговорок, — тут ворон заметил, что Тед косится на трубу с которой недавно сверзился. — Спать все равно не дам, — ехидно добавил он. — И сбежать ты не сможешь — день на дворе.

Тед, вздохнув, вынужден был признать правоту оппонента. Бежать действительно было некуда, а Мун, раз обещал, спать не даст точно. Поморщившись, он снова поднял брошенную, было, книгу и раскрыл пухлый любовный роман.

Жизнь на кладбище была спокойной. Хотя жизнь, на самом деле, представлял только вечно отсутствующий сторож Петро. Погост и сам раньше был очень тихим. Покойнички лежали мирно в своих гробах и склепах и шевелиться даже не помышляли.

Пока как-то к ним в гости не забрел пьяный в сардельку некромант. На черном балахоне красовались зеленые и коричневые пятна. Соответственно от травы и почвы. Черного мага, впервые вкусившего паленку, с этого самого напитка колбасило не по-детски и он, крепко обняв надгробие Сидорова Алексея Михайловича, пялил мутные с бельмецой очи в даты, выгравированные на мраморном памятнике прямо под благообразной черноусой физиономией на эмалевом фотографическом портрете — 1925–1967 гг. Даты прямо-таки вопияли или вопиюли… или как там. Некромант затруднился додумать, к чему вопияли даты рождения и смерти неизвестного человека. Ему вдруг стало невероятно грустно.

Он вовсе не собирался делать ничего такого, поверьте. Он просто пожалел мужика, умершего в расцвете лет — крепкого, с хитрецой в глазах и бесстрашием на не обремененном мыслями челе. Маг всхлипнул, утирая скупую мужскую слезу, и подумал, что надо бы помочь неведомому Михалычу. Жизнь у самого некромансера не складывалась, и Горгония — очаровательная ведьма с Лысой горы — в очередной раз не дала… Не дала ему ни шанса. А он так хотел… страстно хотел… признаться ей в своих чувствах. И даже пожаловаться было некому! Маг с трудом соорудил из непослушных пальцев кукиш и показал ночному небу. Небо снесло это с присущей ему невозмутимостью. Он попытался плюнуть в небеса, но законы притяжения еще никто не отменял, и смачный плевок сразу же вернулся по обратному адресу.

Маг утерся рукавом, грязно выругался и достал из кармана испачканной мантии захватанную книжицу. Пусть не ему, пусть хоть кому-то будет хорошо! Ему пришлось поднапрячься, дабы сфокусировать разъезжающиеся в разные стороны глаза. Держась левой рукой за спасительно-устойчивое надгробие, он стал читать.

Заклинание сработало великолепно, даже чересчур — некромант поднял едва ли не все подземное население местного погоста.

Чувство самосохранения велело ему убраться до того, как свежеиспеченные зомби скумекают, что к чему, кто виноват и что делать.

А проспавшись, маг не смог вспомнить, какой из районов города, да и, собственно, какого именно города, он таким чудным образом осчастливил. Впрочем, черным магам не свойственно мучиться угрызениями совести. Некромант быстро забыл все, случившееся с ним той ночью.

Сообщество поднятой нежити потихоньку налаживало свой быт.

По молчаливому уговору зомби, обитающие на кладбище, не трогали местного сторожа. Тихий алкоголик Петро олицетворял для бывших людей последнюю связь с миром живых. Он обладал волшебным оком — телевизором с жидкокристаллическим экраном, невесть как попавшим в жалкую хибару. Ожившие мертвецы не могли понять, почему нетрезвый мужик иногда обзывал агрегат зомбоящиком и кидал в него котлеты. Ведь у них и телевизора не было ничего общего.

Вечером можно было наблюдать сюрреалистическое зрелище толпы развеселых покойников, прилипших носами к окнам сторожки, с упоением смотрящих "Кармелиту". Их терзала ностальгия.

А посему обитатели кладбища очень бережно относились к Петро и не раз вступались за него перед пришлыми вурдалаками, жадными до пропитанного алкоголем мяса. Сами зомби потребностей в питании не испытывали. Их жизнь и так была наполнена великим смыслом — грабежом. И, в результате череды разбойных нападений, они стали обладателями многих дорогих прибамбасов, о которых при жизни и не слышали.

Подвыпивший гуляка или постоялец соседнего отеля, выйдя подышать свежим воздухом, либо пробираясь домой напрямки через кладбище, сокращал не путь, а срок своей собственной жизни. Нарочно зомби никого не убивали, но как-то само собой получалось, что живым редко кто-то выбирался.

Обычно бравые трупы окапывались в засаде на центральной аллее погоста. Как только припозднившийся прохожий равнялся с ними, выскакивали из-за памятников и вразнобой дико орали: "Кошелек, часы, ботинки!". Если человек падал, терял сознание, сраженный жутким зрелищем (а бывали и летальные исходы), то его обирали подчистую, снимая все вплоть до подштанников, но оставляли в живых. Иногда мертвецы-затейники любили пошутить над ограбленным. Например, положить в свежевырытую могилу и прикрыть сверху бесхозной гробовой крышкой.

Если же гуляка показывал чудеса храбрости или безрассудства и удерживался на ногах, в дело вступали боевые метательные ступни командира отряда зомбей, небезызвестного нам Михалыча. И тут уж живым не уходил никто. Он виртуозно подбивал беглецов на лету, когда те, окрыленные безумным страхом, приближались к центральным воротам кладбища. И зомби-фанатки из группы поддержки восторженно ему аплодировали тем, у кого что осталось.

Астральный вай-фай покрывал все кладбище. Даже самые старые и отсталые покойнички приобщились к новейшим технологиям благодаря добываемым грабителями ноутбукам и навороченным мобилам.

Люська-бомжиха — любимая жена вождя Михалыча, Мисс Кладбище 1999 — достала новехонький смарт-фон и корявым когтем набрала соседскую могилу. Верка, обитательница двухместного гробика, который делила с ненавистным при жизни мужем, не дала ей произнести даже "здрассьте" — сразу стала тараторить о том, что все мужики козлы, а мертвые мужики еще козлее. Люська разозлилась и заткнула ее парой простых, но удивительно эффективных слов. Лишь после этого можно было говорить нормально:

— В чем дело, в натуре, говори, разложенка хренова.

Верка заюлила. Голос с хрипотцой стал еще сипатее. При жизни девушка работала певицей в жанре блатного шансона.

— Тут это, бикса, дело такое, искренне тебе сочувствую, но Михалыч себе свеженькую нашел.

— В смысле? — с угрозой в голосе уточнила Люська, ощущая как сквозь череп, местами покрытый когда-то светлыми волосами, начинают расти рога.

— В смысле — живую, — соседка всхлипнула. — Пока ты дрыхла, она нам тут показывала, как за лицом ухаживать, маски из грязи всем делала. Это что ж такое! Теперь все мужики по второй жене заведут? Они ж на твоего-то завсегда равняются…

Обманутая жена отключила мобилу и призадумалась. Набить морду неверному супругу? Нет, не поможет, во-первых, а во-вторых, Михалыч гораздо сильнее ее… Ведь именно в пьяной драке она и лишилась жизни в свое время. Прежний сожитель закатил ей страшную сцену ревности, а когда она подбила ревнивцу глаз, мужик схватил Люську за горло и удавил. Хотя его подозрения были вполне оправданны, алкоголичка не считала себя виноватой. Люська-бомжиха всегда пользовалась популярностью в своей социальной нише. В посмертии ее увядшая еще при жизни, чуть тронутая тленом красота тоже сражала наповал.

Ее даже выбрали тайным голосованием Мисс Кладбище 1999. Корявые пальцы ностальгически заскребли подкладку гроба, нащупывая красную с золотыми буквами ленту. Правда, на ленте было написано "выпускник — 95", но это мелочи.

Что же делать? Люська вспомнила сплетню, ходившую среди покойничков, о том, что в отеле завелись вампиры. А старая ведьма говорила, дети сумерек живут вечно и обладают секретом нечеловеческой красоты. Люська всхлипнула. Сгнившие слезные железы не давали слез. Она по давно забытой привычке потерла веки и нечаянно оторвала правое. Зомбо-девушку взяло зло. Ведь на правом еще оставались прекрасные длинные черные ресницы! Целых две!!! А как же красота?

Глухое и злобные рычание разорвало тишину кладбищенского утра.

А еще ведьма говорила, что в вампира может превратиться любой. Но способ обращения — страшная тайна. Лорды ночи не открывают его никому. Тем более ожившим мертвецам.

Все! Решено! Надо срочно попасть в "Хостел-Люкс" и найти хотя бы одного вампира. Но как?

Глаза боятся — руки делают.

Люська вздохнула остатками легких и, помогая себе вновь приобретенными рогами, начала рыть подземный ход на север, в направлении здания отеля.

К вечеру Люська больше чем наполовину сточила когти о каменистую почву и обломала рог. Но пальцы, наконец, заскребли по рыхлому от старости фундаментному блоку. Зомбо-баба поняла: цель близка, и с удвоенной энергией принялась буравить препятствие. Через каких-то десять минут упорного труда серо-буро-малиновое нечто, покрытое толстым слоем грязи, вывалилось в подвал отеля. Люська огляделась и радостно заматерилась. Наверх вела бетонная лестница, в конце которой в прямоугольном проеме клубился светящийся туман. Вот только надо бы почиститься, или помыться перед встречей с Лордом ночи — подумала зомби-землеройка. Ее инстинктивно передернуло. Люська-бомжиха до смерти не любила водные процедуры. И после не любила тоже.

Неизвестно, верила ли она в какого-нибудь бога при жизни или после смерти, но он, видимо, услышал ее мысли. Поднявшись по лестнице прямиком в туман, незадачливая зомбо-баба оступилась и камнем ухнула в ледяную соленую воду.

Пока Люська шла ко дну, мимо проплывали осьминоги, дельфины, стаи каких-то неизвестных бомжихе ярких рыб. Как в передаче Кусто. Люська от удивления выпучила глаза и придержала их руками, чтобы не выпали.

Зомбо-баба тонула быстро и вскоре достигла дна. За воздухом подниматься к поверхности ей не было никакой надобности — зомби дышат только по привычке, кислород им не нужен. И она пошла пешком, преодолевая сопротивление водной толщи. Мимо скользили гигантские тени судов. Их днища обросли аморфной смесью полипов, водорослей и моллюсков. Удивляться Люська уже не могла, море в подвале, осьминоги и корабли в море… В ее мозгу не помещались одновременно две мысли. И, отойдя от первоначального шока, она могла думать только об одном — о мести Михалычу. Вот найдет она вампира и вынудит сделать ее вечно юной и прекрасной. И тогда уж этот коварный изменник еще поползает за ней на коленных чашечках! И то она еще подумает, простить его или уйти к Василию Алибабаевичу с параллельной улицы. Он давно уже ей оказывал знаки внимания — украдкой, потому что побивался нынешнего мужа.

Впереди замаячила отвесная стена. Люська заозиралась и, увидев узкую крутую лестницу, выводящую на поверхность, направилась к ней. Лестница поднималась к вертикальной гранитной скале, в которой была врезана самая обыкновенная фанерная скособоченная дверь с позеленевшей от влаги ручкой. Люська уже было взялась за нее, когда, услышала громкий плюх. Оглянувшись, покойница увидела, как из-под воды взметнулся фонтан брызг, и огромный серый кит махнул ей хвостом.

Запихнув все-таки вывалившийся при прощании с китом глаз обратно в глазницу, зомбо-девушка шагнула за порог, в небольшое помещение. Из комнаты отходили три узких темных коридорчика. Посредине стояла каменная плита с надписью: "Налево идти — мертву бысть, направо идти — женату бысть, прямо идти — тупик". Люська остановилась, пытаясь рассуждать так, как никогда не рассуждала — трезво. Тупик ей не нужен, тут к гадалке ходить не надо. Женатой она быть не может, потому что девушки, как правило, замуж выходят, а не

женятся. Что может ждать в той стороне, Люська-бомжиха даже думать не хотела. А ну как баба… А с этими, как их… розовыми, ей не по пути.

Оставался только один путь — налево. У него было много преимуществ. Во-первых, алкоголичка уже двадцать лет как была мертва и могла позволить себе проигнорировать угрожающую надпись. Во-вторых, налево она ходила всю сознательную жизнь и после смерти тоже похаживала, пока Михалыча не встретила. Ох, крут нрав у муженька, завздыхала поистаскавшаяся зомбо-бомба. И, наконец, был третий, определяющий фактор — вампир вполне мог находиться в левом тоннеле. Потому что был смертельно опасен. Для живых, естественно.

Люська решительно свернула в левый коридорчик, стены

которого были покрыты слоем копоти. Это настораживало. Метров через пятьсот зомбо-баба вошла в просторный зал. Посередине, на огромной куче человеческих костей безмятежно дрых крохотный зеленый дракончик. Величиной с овчарку.

И это смертельная угроза?! Люська захохотала, эхо подхватило смех и усилило многократно.

— Кто! Кто меня будит? — спросонья зарычал разбуженный эхом дракон-недомерок. — Сожгу-испепелю-забодаю!

Люська любила скандалы и чувствовала себя в накаленной атмосфере как рыба в воде.

— Ой-ой-ой! Напугал! — заверещала она на самой высокой ноте, какую позволяли ее мертвецкие голосовые связки, и начала наступать на рептилию. — Ты сам-то кто таков? Как посмел мне дорогу перегородить?

Дракон был из породы травоядных. Человеческие кости ему всем зодиаком собирали, для внушительности. Но сдавать позиций так легко он не собирался.

— Я здесь живу, между прочим! — рявкнул он и выпустил небольшое облачко пламени.

Люська испугалась. Огонь — злейший враг зомби. Сжигание — гарантированный способ уничтожить тело покойника. Другой — куда более вычурный и сложный — отрубить голову без помощи металла. Ну, до такого метода еще додуматься и организовать его надо, а вот огонь… В общем, с огнедышащим драконом, пусть и маленьким, связываться было рискованно. И зомбо-баба резко сменила тактику.

— Ой, — заюлила она, — а если ж живешь, что ж такой негостеприимный? Нет, чтоб девушку встретить по-хорошему…

Миниатюрный монстр смутился и, понизив голос, стал оправдываться:

— А я, что я? Я ничего. Сплю себе спокойно, никого не трогаю. Да и гостей сейчас не принимаю. Рано еще, мое время позже будет. А тут ты ржешь. Разве можно так над реликтовым мной издеваться? У меня же сердце могло прихватить!

Зомбо-баба тоже сбавила обороты и тоном пониже спросила:

— Где здесь эти самые, вампиры, мать их за ногу?

— А зачем тебе они? — заинтересовался дракон-лайт. — Они мертвяков не любят, упокаивают сразу и бесповоротно.

— Как это зачем? — бесхитростная баба сразу открыла все карты. — Сама вампиркой стать хочу. Вечно молодой и прекрасной. Как мондель, эта самая, Водкойпьяная или Клавка Рубероид.

Дракон хихикнул, а потом покачал головой и мягко сказал:

— Не знаю, кто тебе сказал, что зомби могут стать вампирами, но тебя обманули. Только люди могут обращаться, и то, вампир должен напоить человека своей собственной кровью.

— Не может быть, — неверяще выдохнула баба.

— Не веришь — не надо, — мини-ящер вроде бы обиделся. — Вон там, в углу лесенка есть потайная, мой запасной выход на случай, если вдруг рыцарь какой сразиться захочет. Вылезешь прямиком на третий этаж отеля. Тигр говорил, там, вроде, кровопийц нынче много. Но будь осторожна, — зловеще добавил он, — в этом месте всякое произойти может.

Сказал, перевернулся на другой бок и захрапел.

Люська, обнаружив лестницу, подумала: "Не обманул, проклятый, может, и про вампиров правду сказал?" Но потом с изрядной долей самоуверенности решила, что это ее не касается, только бы найти хоть одного, а тогда никуда кровосос от нее не денется. И полезла вверх.

"Хорошо быть мертвой, — думала зомбо-девушка, на ходу выковыривая из пятки иголки морского ежа. — Если б живая была, потом месяц бы гноилось. А так нигде не болит, выколупал и пошел дальше, по врачам бегать не надо — лепота! Вечная жизнь опять же. Жаль только, красоту этот вид бессмертия не гарантировал. С каждым годом пролежней становилось все больше, кости хрустели и конечности плохо гнулись, а то и вовсе отваливались. Да и бонусы вроде рогов или страхолюдных кривых когтей здорово напрягали".

Преодолев последние ступеньки, зомби вылезла через небольшой (как раз по габаритам дракона) лючок. И оказалась в узком застенке.

Когда строили здание, предприимчивые хозяева сделали такой специальный промежуток между стенами для подглядывания и подслушивания и провели потайные глазки практически во все комнаты.

Она поковыляла дальше, касаясь руками стен и заглядывая во все ответвления. В одном месте Люська обнаружила слабо светящуюся щель. Ход потайной или просто доска отходила, бывшая алкоголичка не задумалась. Она просто сунула когти в щель и дернула на себя. Эффект превзошел все ожидания. Стены издали коварный треск, и Люська-бомжиха неожиданно во всем великолепии вывалилась в номер для новобрачных. В ванную комнату.

Сперва Белла испугалась и взвизгнула (да что ж это такое, никак не помыться спокойно в этом отеле!), но потом, определив в ввалившемся однорогом существе зомби женского пола, быстро пришла в себя и по-свойски спросила:

— Ну как, маски из грязи с яйцом не помогают?

И добавила себе под нос:

— Пожалуй, этой уже ничего не поможет.

Люська, услыхав про грязевые маски, сразу поняла, кто перед ней: злыдня-разлучница!

Однорогая жена выкрикнула:

— Ну, берегись! Сейчас я покажу тебе, как чужих мужей отбивать!

Клубок из сцепившихся визжащей девушки и зомби, мутузившей Беллу по чему не попадя, вывалился в коридор и покатился по траченной молью ковровой дорожке.

Метров через пять несостоявшейся невесте Михалыча удалось не только вырваться, но и отобрать у Люськи душевую занавеску, которую та, за неимением лучшего, пыталась использовать, как оружие. Кое-как завернувшись в ломкое пластиковое полотнище, Бэлла рванула дальше, взывая о помощи.

— Тедди! — отчаянно голосила она. — Вампирчик мой ненаглядный! Спаси! Помоги!

— Где?! Где он?! Где вампирчик?! — вторила ей Люська, отставшая из-за того, что пришлось собирать некоторые части тела, потерянные в драке.

— Дорогая, — невесть откуда взявшийся Мун плюхнулся Бэлле на плечо, заставив девушку истерично взвизгнуть, — это становится твоей дурной привычкой.

— Что — это? — взвыла блондинка.

— Бегать голой по отелю.

— Да тебе-то какая разница, Каркуша! — огрызнулась та. — Лучше сделай хоть что-нибудь!

— Ну-ну! — каркнул ворон и полетел прочь.

Придерживая занавеску одной рукой, второй чуть касаясь перил, девушка помчалась вниз по лестнице, не прекращая звать на помощь.

Зомбо-бабу подводили ссохшиеся от времени мышцы. Да и спортом она никогда не занималась. Сухожилия от быстрого бега по извилистым коридорам были на грани разрывания. Соперница побежала по лестнице, это Люська видела четко. Она начала притормаживать и, не удержав равновесия, полетела кубарем по ступенькам.

Бэлла вылетела в холл, увидела за стойкой немолодую женщину и резко развернулась на сто восемьдесят градусов. Позориться перед всем отелем не хотелось, а ее рыцарь, рядом с которым и голой покрасоваться не грех, еще не заступил на дежурство. За спиной раздался грохот, и, обернувшись, девушка увидела катящийся по лестнице ком. Может, и не самым приятным для себя способом, но соперница ее настигала. Бэлла завизжала и помчалась по какому-то темному, явно служебному проходу. Позади топотала Люська.

Коридор вывел в небольшое помещение, заставленное по периметру ящиками. Дверь служебного входа была открыта, и какой-то молодой человек в форме работника отеля неторопливо разгружал фургон, возводя у свободной стены еще один штабель. Отчаянный вопль, призывающий на помощь некоего Тедди, заставил его вздрогнуть. Никакого Тедди он не знал, но успел ему позавидовать в течение целых пяти секунд, когда в его объятия влетела почти голая блондинка. Пока парень хлопал глазами на нежданно свалившееся сокровище, из коридора появился монстр. Это было не похоже ни на что, вид существа был неописуем: водоросли, пыль, вековая паутина лохмотьями свисали с ушей, плеч, шеи, рога. Оно поглядело на стихийно обнявшуюся парочку и радостно заорало:

— Ты-то мне и нужен! Вампиреныш! А ну живо, это самое, делай меня молодой и прекрасной!

Парень в ужасе прикрылся блондинкой, как щитом, и потихоньку начал отступать к выходу. Но это его не спасло. Отшвырнув девушку в угол, зомбо-баба схватила грузчика за лацканы форменного сюртука, приподняла и от души потрясла.

— Ну-ка давай! Не отлынивай! Кому говорю!

Жалобно тренькнул захлопнутый с нечеловеческой силой багажник фургона и в комнату, хрустя суставами, вбежал предводитель местного сообщества зомбей. Он же: неверный муж, коварный изменник и просто гад — Михалыч. Над ним вился ворон, то ли каркая, то ли злорадно хохоча.

Несчастный грузчик захлебнулся от ужаса и обмяк. Люська-бомжиха отбросила его в сторону и с ходу переключилась на новое действующее лицо.

— Ах ты, поганый извращенец! На живых потянуло?! — завопила зомбо-девушка, яростно бросаясь на неверного супруга. Она вцепилась в остатки или, точнее сказать, останки прически Михалыча, бережно лелеемые им с самого поднятия. Он мог потерять глаз, ухо или руку, но лишиться последних волос означало утратить уважение.

— Люська, чума тебя побери, чокнулась что ли? — Михалыч пытался отодрать разъяренную фурию и удержать на расстоянии вытянутой руки, но ему это не удавалось. Белла, забившаяся в угол, не смогла удержаться и злорадно захихикала, вспомнив, как похотливый покойник гонял ее по кладбищу.

Жалкие седые прядки предводителя зомби остались вместе с пергаментными лоскутами кожи в кулаке мертвой алкоголички.

Михалыч распсиховался и отшвырнул беснующуюся Люську в сторону. Сила толчка была такая, что она проехала по полу и с хрустом затормозила головой о довольно безобидный внешне картонный ящик. Что-то дзинькнуло, тренькнуло, и весь штабель коробок со списанной посудой полетел вниз. Расколотая надвое супница, прорвав подмокшую упаковку, гильотиной врезалась в шею бомжихи, отсекая амбициозной зомбо-бабе голову. Мертвое тело лишилось поддержки темной воли и в какие-то считанные секунды превратилось в непрезентабельную кучу иссохших костей.

— Печальный конец, — каркнул ворон. — Но вполне предопределенный.

— Дура-баба, — Михалыч собрал в охапку останки гражданской жены и вышел прочь.

И только Белла тихонько всхлипнула. Ей почему-то было жалко невезучую Люську-бомжиху.

— Ну, хватит реветь уже! — Мун плюхнулся на пол перед девушкой и заходил из стороны в сторону. — И так на всех чертей похожа, да еще и нос распухнет. Вставай, двигай в номер, приведи себя в порядок. Твой ненаглядный Тедди скоро выйдет на дежурство. Небось, скучает по тебе, а ты здесь слякоть разводишь.

Нелестный отзыв ворона о ее драгоценной внешности быстренько привел девушку в чувство. Бэлла осмотрела себя со всех сторон, пришла к неутешительному выводу, что на всех чертей действительно похожа, и с трудом поднялась на ноги. Вечер едва начался, а вместе с ним и неприятности. Потерев пальчиком налипшую на руку грязь, блондинка подумала, что, наверное, никогда уже не войдет в ванную номера для новобрачных.

— Каркуша, — она робко покосилась на взлетевшего на штабель ящиков ворона, — а можно мне опять в душевую?

Ворон хмыкнул, покачал головой и махнул крылом.

— Иди, если так уж хочется. Но должен предупредить. Монсеньер не любит повторяться. Думаю, номер для тебя сейчас — самое безопасное место.

— Да? — недоверчиво склонила голову девушка.

— Да-да! — солидно подтвердил Мун. — По канализации ты просачивалась, зомби к тебе наведалась. А что еще в ванной случиться может? Полагаю, мыться ты теперь можешь, не опасаясь за свою жизнь.

Бэлла задумалась. Полиэтиленовая штора явно не была тем туалетом, в котором она собиралась показаться Теду после целого дня разлуки. Проспав до полудня, она с толком провела оставшееся до встречи время: проехалась по магазинам, обеспечив себя вполне приличным гардеробом, побывала в парикмахерской и спа-салоне, где привела в порядок свои пострадавшие на кладбище прическу и маникюр и получила заряд бодрости и самоуверенности. Но самое главное, она позвонила папе. Бэлла страшно гордилась этим своим поступком. Она казалась себе не только зрелой и самодостотаточной, но еще и очень хитрой и изворотливой. Смекнув, что, начни отец ее искать, он быстренько определит ее местоположение по использованной кредитке, она собрала весь свой актерский талант и сумела убедить родителя в том, что не находится на грани нервного срыва, а просто хочет побыть одна, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Папа был тронут уже тем, что она проявила заботу и не оставила его в неведении. Все же для него она всегда оставалась его любимой маленькой девочкой. После такого удачного разговора с отцом она по праву предалась изучению и примерке новых нарядов, а потом стала готовиться к встрече с ненаглядным Тедди. И опрометчиво начала этот процесс с душа.

И вот теперь ее, грязную и голую, отделяли от долгожданного свидания три гостиничных этажа. А вредный ворон при этом доказывал, что возвращение в номер безопасно. Вздохнув, Бэлла решила поверить Каркуше на слово, но все же предпочла уточнить:

— А из шкафа на меня никакой монстр не вывалится?

— Смею предположить, — задумчиво сообщил Мун, — монстры вываливаться больше вообще не будут. Монсеньер сумеет придумать что-нибудь новенькое.

— Спасибо, утешил, — проворчала девушка, но в номер все же пошла.

Спустя полчаса, помывшись и одевшись без всяких приключений, она сидела перед зеркалом, делая макияж, и размышляла о том, как изменилось ее отношение к жизни и к смерти за последние сутки. Мир больше не казался одномерным. Обласканная отцом и судьбой девочка перестала существовать, попытавшись покончить с собой, пообщавшись с зомби и влюбившись в вампира. На этой мысли Бэлла вздрогнула. Влюбившись?! Она что, действительно влюбилась в него?! Не то, чтобы ее смущала влюбленность в вампира, нет. В этом даже был определенный готический шарм, на зависть всем ее подругам. Но ведь он был простым портье! Да те же подруги заплюют ее, если узнают! Это было ужасно! Но новая Бэлла, в отличие от прежней, не попыталась в ужасе сбежать от собственных чувств. Она сделала то, чего раньше не сделала бы ни за что. Она принялась самостоятельно искать выход из положения.

Выходя из номера, чтобы встретиться, наконец, с предметом своих девичьих грез, блондинка была полна планов возвышения Тедди из простого портье на вершины вампирского мира.

Глава десятая ТИХОЕ КЛАДБИЩЕ Arura 25

Ночь. Тёмная, бездонная, бархатная…. Где-то, невообразимо далеко, в пустоте бесконечности пылают раскаленные шары, но с Земли они кажутся россыпью сверкающих бриллиантов, приветствующих неразлучную спутницу планеты — царственную Луну. Сегодня она облеклась в особый, мистический ореол кровавого сияния, изредка накидывая на надменный лик вуаль проплывающей мимо хмурой тучи. Такие ночи, как эта, внушают неясные предчувствия и смутную тревогу. Будто некая высшая сила пророчит грядущую беду.

Трезво мыслящий наблюдатель посмеется над охватившим его на миг приступом суеверий и, может быть, даже даст подробное объяснение этому явлению. Но заставит ли это разжать тиски беспокойства, захватившие сердце? А ночное светило, насмехаясь над тщетной суетой, продолжит свой неизменный путь по небосклону, как тысячи, миллионы лет назад.

Мягко сияя, возносилась все выше зловещая Луна, пока не повисла над отелем "Хостел — Люкс", косясь "срезанным" боком на четкие линии и замысловатые украшения старого здания. Она могла бы поведать немало занимательных историй об этом месте….

В номере тридцать пять на третьем этаже стояла тишина. Ее нарушало лишь тиканье часов. Потока лунных лучей, льющихся сквозь окно, едва хватало разогнать мрак и, помимо знакомых удобств, он отвоевал взгляду несколько странный для интерьера предмет. Хотя, наверное, кто-то и может счесть гроб, лежащий в центре комнаты, самым обычным явлением.

Некоторое время ничего не происходило. А затем гроб сотряс глухой удар. Черная лакированная крышка откинулась, и во чреве "ложа мертвых" обнаружился бледный юноша, растирающий лоб кончиками пальцев. Он сел и, зевая, с наслаждением потянулся. Пара острых клыков бликнула в потемках. Потревоженная прядь встрепанной шевелюры упала на лицо, щекоча нос юноши. Наморщившись, он громко чихнул, после чего эмоционально выругался и заелозил руками по бархатной обшивке гроба.

— Вот ты где!

При ближайшем рассмотрении, находкой оказался зуб. Точнее клык неестественного для человека размера. Юноша сдунул с него воображаемые пылинки и бережно закрепил на прежнем месте. Крупные славянские черты лица приняли довольное выражение.

Одним сильным, энергичным движением он выбрался из своего мрачного ложа и прошелся по номеру, осматривая временное пристанище. На широкой, с резным изголовьем кровати, в стиле ампир, обнаружились две дорожные сумки, а на прикроватной тумбочке — ключ от номера. Особое внимание нового постояльца привлекло окно. Он с четверть часа любовался "вотчиной мертвых", вглядываясь в унылый и таинственный пейзаж; затем решительно сдвинул тяжелые атласные портьеры. В конце концов, молодой человек оказался удовлетворён осмотром — персонал отеля в точности выполнил его распоряжения. Впрочем, наверняка, гроб и настойчивое желание поселиться в номере с лучшим видом на кладбище вызвали немало толков среди служащих сего заведения. Самые пикантные он уже успел узнать от двух носильщиков, доставивших вещи (и его самого, в комплекте с гробом) наверх.

Через час, прихватив свой плащ, юноша бодро покинул номер. Лифт и ступеньки он попросту проигнорировал: словно ребенок съехал по отполированным поручням лестницы на первый этаж, в пустующий холл отеля.

Только ночной портье откровенно скучал за стойкой, отбивая пальцами по столу какой-то нервный ритм.

— Темной ночи, милейший, — засунув руки в карманы черных джинсов, подошел к нему юноша. — Где здесь можно перекусить?

Портье окинул его оценивающим взглядом и ухмыльнулся.

— А кого Вы предпочитаете на ужин, сэр?

— Девственных блондинок обычно, — неожиданно признался тот.

Голубоглазый портье нахмурился и в следующие секунду-две подверг постояльца более детальному осмотру: вьющиеся волосы цвета воронова крыла (явно крашеные); серьга в ухе — египетский ключ "анх" с капелькой-рубином; вызывающий макияж а-ля гот; франтоватая черная шелковая рубашка навыпуск….

Утвердившись в мысли, что перед ним не конкурент, а представитель одной из ныне популярных культур, он потерял к парню интерес. А тот, привыкший к самым разным реакциям на свою персону, спокойно продолжал:

— Но сейчас пища смертных мне тоже подойдет.

— Тогда вы можете посетить наш бар, — широким жестом портье указал на арочный вход в названное заведение.

Молодой человек царственно кивнул и последовал совету.

Одна старая притча рассказывает, как мудрец ответил на чей-то вопрос "что сильнее — добро или зло":

— В каждом человеке живут два волка. Один питается злобой, ненавистью, ложью. А другой добром, надеждой, любовью, радостью. Волки борются между собой постоянно.

— Старик, так какой же победит?

— Тот, которого ты кормишь.

Олег Никифорович в последнее время усиленно потчевал только первого "волка", а тот платил ему глубокой хандрой и тягой к спиртному. Повод был — затяжные неприятности на работе и серьезная ссора с женой, на которую он, обычно спокойный и добродушный, стал срываться все чаще и чаще по совершеннейшим пустякам. Последний скандал окончился его переездом в отель и замаячившим на горизонте разводом.

Сейчас мужчина находился в том состоянии, когда раздражает буквально все вокруг: дизайн бара, в котором он находился; флегматичный бармен с отсутствующим взглядом и аккуратной бородкой, стоящий к залу боком и протирающий салфеткой один бокал вот уже минут десять — поистине медитативное зрелище. Коньяк, который он пьет. Раздражала парочка влюбленных, воркующая за дальним столиком, и квартет что-то празднующей молодежи. Этот разукрашенный парень на соседнем стуле — гот, поглощающий пищу со скоростью пылесоса — тоже невероятно раздражал.

Но больше всего Олега Никифоровича злил… сам Олег Никифорович. Поэтому он и просиживал ночь в баре, не желая оставаться наедине с собой.

Мужчина бросил взгляд на опустевший бокал и подозвал бармена.

— Эй, друг, еще, — слегка заплетающимся языком попросил он и, для ускорения событий, не иначе, громко хлопнул ладонью по стойке.

"Гот" поперхнулся от неожиданности.

— Вот черт, — прочувствованно сказал он, откашлявшись.

— Сам ты черт! — Агрессивно повернулся к нему Олег Никифорович.

Парень отрицательно покачал бокалом с "Кровавой Мэри" и важно поправил его:

— Вампир, милейший.

— Что?

— Вампир, — он кивнул на барную стойку, где на желтой салфетке лежала пара клыков, подозрительно похожих на те, которые можно приобрести в любом магазине приколов.

— Развелось неформалов, как тараканов, — презрительно фыркнул Олег Никифорович. — Тебе сколько лет, парень? Не надоело дурью маяться? А?!

— Мой истинный возраст не описать двумя цифрами, — таинственным шепотом просветил его по этому поводу собеседник.

— А-а-а…

Визави окинул его снисходительным взглядом и добавил:

— Сегодня прекрасная ночь…. Я прощаю тебе дерзость, смертный, и даже дарую право говорить со мною. Но только на эту ночь.

— Ну, с-спасибо, конечно…. - процедил Олег Никифорович и вернулся к выпивке, решив оставить заигрывающегося в вампира парня в покое.

Эта, изумительно здравая, мысль заползла в хмельную голову мужчины слишком поздно, ибо "гот" уже соизволил обратить на него внимание.

— О д-да! — икнул Олег Никифорович. — Как ты говоришь, Дракула? Как этот, что ли? Депп?

— Не-не-не, — помотал головой его собеседник. — Нетб… — задумался, чувствуя, что сказал что-то не то, и повторил, глотнув еще вина: — Не Депп. Круче. Я вообще нереально крут! Хочешь, твоего козла-босса покусаю?

Ян, протирающий все тот же бокал, иронично хмыкнул, вообразив яркую сцену. Находя диалог занимательным, в эту долгую ночь он прислушивался к нему с ленивым любопытством.

Олег Никифорович, лысеющий мужчина лет сорока, чем-то напоминающий бобра в костюме офисного клерка, растроганно смотрел на нового знакомого.

— Давай, — нетрезво кивнул он. — Только у него охрана есть.

— Хорану тоже укусю. Я их это, зомбями сделаю, — авторитетно пообещал молодой человек и клацнул зубами, демонстрируя заявленные кусательные таланты.

Двуликий бармен вновь мысленно отметил интересную способность парня нести совершеннейшую чушь с абсолютно уверенным видом и, несмотря на всю свою эксцентричность, при желании, быстро располагать к себе людей. Странно, но именно безграничное самомнение придавало ему этот особый шарм.

Хмыкнув еще раз, Ян продолжил наблюдать.

— Ванька, ты настоящий друг. А Петровича я сам укусю, — решил Олег Никифорович.

— Тоже вампир? — восхитился Ванька.

— Нет, бухгалтер. Вот приедет Петрович из заграницы, сразу и….

— А-а-а, — разочарованно перебил его Иван. — Так босс в египтах всяких. Мне туда нельзя.

— Почему?

— Там ОНО, — понизив голос, сообщил он мужчине. — Солнце. Очень много солнца.

— И что?

Иван нахмурился, задумавшись над ответом. Объяснять что к чему, когда язык стал предательски заплетаться, временами выдавая что-то уж совсем невнятное, ему не хотелось. Да проще показать на наглядном примере!

Он глотнул вина. Выбранное решение было целиком в духе этого парня.

Запрокинув голову, Иван неожиданно исторгнул душераздирающий вопль, заставляя содрогнуться всех гостей бара и сконцентрировать внимание на его персоне; соскочил со стула и, закрываясь ладонями от неяркого света потолочных ламп, попятился.

— Иван, что случилось? — слегка обеспокоено поинтересовался Олег Никифорович, в недоумении наблюдающий за причудами нового знакомого.

Ему было трудно поверить в серьезность происходящего. Но когда юноша, хрипя, схватился за горло и повалился на пол, очень натурально содрогаясь в конвульсиях, мужчина почувствовал, как в животе просыпаются липкие щупальца страха.

— Ванька, кончай притворяться!

Однако молодой человек не спешил с улыбкой объявлять о розыгрыше; он хватал воздух ртом, будто задыхаясь, а затем дернулся в последний раз, выгнувшись дугой, и затих — бледный, недвижимый. Черные локоны, прежде собранные в хвост алой тесьмой, легли у головы траурным ореолом.

— Иван? — неуверенно позвал Олег Никифорович, еще надеясь, что все это только шутка, но уже предчувствуя самое ужасное. — Иван?!

В баре повисла нехорошая тишина.

Девушка за дальним столиком испуганно ахнула и приподнялась с диванчика, чтобы лучше видеть происходящее. Кавалер что-то быстро зашептал ей.

Один из парней "квартета" прочистил горло:

— Эй, ты! Чудик, хорош народ пугать! Ишетәсеңме*? Я тебе говорю, вставай, давай! Толь, — он обратился к соседу, — что с ним?

В то же время Олег Никифорович сорвался с места и припал на колени перед распростертым на паркете телом юноши, дрожащими от волнения пальцами стараясь нащупать бьющуюся жилку на его запястье.

— Откуда мне знать? — раздраженно откликнулся Анатолий. — Я тебе что, медик? — секундная пауза. — Но, кажется, человеку реально хреново.

— У него нет пульса! — подтверждая его наблюдения, раздался возглас Олега Никифоровича. — Бармен, вызывай скорую! Скорее!!!

И все как-то сразу пришло в движение. Переглянувшись, оба парня вылезли из-за стола, оставив миловидную рыжеволосую девушку, нервно покусывающую мизинец, на попечении долговязого юноши в очках, и приблизились к симулянту. Ян, немного досадуя, что испорчена такая спокойная ночь, отправился к телефону. А влюбленная парочка поспешно засобиралась. Позже они будут гадать, что же такое приключилось с молодым неформалом, но сейчас им не хотелось быть впутанными в малоприятную ситуацию.

Олег Никифорович прижался ухом к груди "вампира", в надежде уловить биение сердца. Он особенно сильно переживал за жизнь Ивана. И не только потому, что новый знакомый успел завоевать его симпатию…. Ведь Олег Никифорович был последним, кто говорил с ним! Это обстоятельство навалилось невидимой, но ощутимой ношей, проигнорировать которую у мужчины не хватило толстокожести.

— Белый, как покойник, — поделился мнением подвижный брюнет в зеленом пиджаке, присевший рядом, на корточки. — Начар**.

— Тссс! — зашикали на него. — Накаркаешь.

— Ычкын***!! Что вижу, то и сказал!

— Да помолчите вы! — осадил парней Олег Никифорович. — Из-за вашего галдежа, я ничего не разберу.

Брюнет почесал переносицу и внес предложение:

— Что если попробовать массаж сердца?

А когда идея нашла одобрительный отклик, перепоручил ее исполнение приятелю, основываясь на том, что отец у того — стоматолог. Толя с сомнением передернул плечами, но рукава свитера все же закатал и, заняв место, поспешно уступленное Олегом Никифоровичем, потянулся Ивану.

Тот вдруг распахнул глаза и выразительно кашлянул.

Троица доброжелателей среагировала мгновенно, отпрянув от Ивана словно ужаленные. Девушка за столиком, не разобравшаяся в чем дело, но посчитавшая реакцию друзей достаточным поводом, оглушительно взвизгнула.

Что-то недовольно бормоча, симулянт поднялся на ноги.

— Мое т-темнейшество руками лапать не дозволялось, — более-менее внятно сказал он и бросил взгляд, полный укоризны, на Анатолия.

Целых два глубоких вздоха понадобилось Олегу Никифоровичу, чтобы прийти в себя. За это время в его голове пронеслось множество мыслей: от "Слава тебе, Господи, жив!", до "Прибью!!!".

Мужчина схватил Ивана за грудки и основательно встряхнул.

— Ну, ты и гад! — орал он. — Да я же… Я чуть сам инфаркт не схватил!!

Особого страха, как и признаков испытываемого раскаянья, на лице молодого человека не наблюдалось. Хрюкнув, Иван похлопал "запугивателя" по плечу:

— Ну-ну, малейший, — прыгающим голосом, он сделал попытку смягчить гнев Олега Никифоровича, только внутренние шлюзы не выдержали напора, и Иван заливисто расхохотался. — Но, ва… ваши лица!..а-ха-ха-ха! Выд… ха-ха… видели бы вы их!!!

"Гот" почти рыдал.

— Да пошел ты! — фыркнул бухгалтер, оттолкнув парня.

Удивительное дело, но он так и не смог разозлиться на шутника по-настоящему. Депрессия, владевшая им в течение последних дней, исчезла, разбитая в пух и прах идиотской выходкой Ивана.

Рыча, "темный волк" души Олега Никифоровича пятился, отступал. "Светлый" же воспрянул, поднялся на четыре лапы и встряхнулся, демонстрируя готовность продолжать извечную борьбу.

Верно, не один Олег ощутил, как уголки губ сами по себе разъезжаются в компанейской улыбке, потому что вскоре воздух бара заполнился веселым смехом невольных участников представления.

Только бармен, сохраняя репутацию образца невозмутимости, флегматично удалился отменять вызов.

— Ну, ты даешь! Напугал всех, — уже потом сказал брюнет. — Актер?

— Вампир! — привычно ответил Иван. — Воплощение ночных кошмаров. Бойтесь меня, ведь это совершенно нормально.

Брюнет хотел было снова рассмеяться, но передумал под уничижительным взором "ночного кошмара".

— Ты что, серьезно? Да брось!

— А вдруг серьезно? — хмыкнул не удержавшийся от подколки Анатолий. — Кое-кого же проняло, — и спародировал, бросив короткий взгляд на приближающуюся к ним с улыбкой девушку. — Толь, чего с ним, а? Он жив? Скажи, он жив?!! — щедро добавил он в голос истерических интонаций героинь латиноамериканского "мыла".

— Ычкын, — брюнет дотянулся до забытой на барной стойке салфетки и, скомкав ее, шутливо запустил в приятеля.

Анатолий увернулся; возвратившийся Ян, с едва заметным вздохом, вытащил запасную и возобновил полировку бокала.

— Ренат ничего не боится, — замолвила за друга словечко рыженькая, звучно чмокнув его в щеку.

Ренат нахально подмигнул приятелю, обнимая девушку за талию,

а та, хихикнув, шлепнула ладошкой по руке парня и высвободилась.

Олег Никифорович, вернувшийся к своему бокалу и лениво покачивающий остатки коньяка на дне, перехватил взгляд Анатолия, которым он одарил этих двоих. Слишком в нем превалировал процент ревности, чтобы быть одобрительным.

В памяти мужчины внезапно возникли сцены из прошлого их отношений с женой. Он тоже ревновал ее когда-то — вечно они из-за этого ссорились. А потом мирились.

Олег улыбнулся воспоминаниям; пожалуй, он знал, чем следует заняться завтра.

— Кроме нежити! — тем временем внес поправку Иван. — Каждый чего-нибудь боится, а нежить испугает любого смертного.

— Ее не бывает, — беспечно отмахнулся Ренат.

— Нежить существует! Нахмурился "вампир" с видом профессора математики, которого настырно уверяют, что два плюс два равняется двадцати двум. — Я же существую, — привел он в доказательство неопровержимый факт. — Неверующие могут сходить на кладбище. На таком старом — хоть какой-нибудь захудалый полтергейст, да найдется, — сердито выговаривал он, ткнув указующим перстом, украшенным кольцом-печаткой с изображением летучей мыши, в грудь Рената.

— Ну все. Прекратите! Что вы, в самом деле? — надула губы девушка. — Сегодня у Сережки праздник, а мы тут занимаемся черт-те чем.

Заслышав своё имя, самый тихий член квартета оторвался от мобильного телефона, в котором с увлечением копался, и махнул рукой, как бы говоря, что ему, в принципе, все равно, и они могут дальше заниматься "черт-те чем".

— И вообще…

— Молчи, женщина, — тоном сурового арабского шейха оборвал ее Иван, получив два предупреждающих взгляда от парней. — Сейчас говорят мужчины.

Девушка вспыхнула.

— Меня, между прочим, Вероникой зовут.

— Какая шумная, — призвав небеса, или, учитывая местонахождение, потолок в свидетели, охарактеризовал ее Иван. — Уймись.

— Да ты…! Да я же сейчас тебя в половик раскатаю!! — взвизгнула девушка. — А ну, мальчики!

"Она бы еще "фас" сказала", — мысленно усмехнулся бармен.

Похоже, парни к ее вспыльчивости привыкли. Ренат перехватил Веронику до того, как она, не дожидаясь защитников, полезла на обидчика с кулаками, и попытался успокоить.

Только девушка успокаиваться не желала — она хотела добраться до "вампира"; ее кровожадность, в этот момент, могла поспорить с кровожадностью некоторых, особых, обитателей "Хостел — Люкс".

Ян решил, что лучше отвлечь чем-нибудь эту шумную компанию.

— Кхм… — кашлянул он, привлекая внимание. — Если вас это интересует, есть одна любопытная легенда.

— Молви, — величественно кивнул Иван и уселся на барный стул.

— Давно, еще при последнем императоре, этот особняк, — Ян обвел рукой помещение, — принадлежал графу Воронову — незаурядному алхимику, тайно создавшему философский камень. В то время здесь, едва ли не каждый день, устраивались пышные балы и приемы. А потом все внезапно прекратилось.

— Что же произошло? — заинтересованно спросила девушка.

— Граф был слишком любопытен. Он баловался чернокнижием и однажды призвал сильного демона из самого пекла ада, но не смог его подчинить. Тот, в наказание, сжег смертную оболочку графа, а дух оставил вечно сторожить магические книги и богатства, — Янус устремил взгляд вперед, как будто мог видеть сквозь стены. — Говорят, что вход в подземную лабораторию, где хранятся его сокровища, находится в семейном склепе. А самого графа можно частенько видеть прогуливающимся по кладбищу лунной ночью, особенно такой, как сегодня.

— Вот видите! — победно хмыкнул Иван, дождавшись окончания истории.

— Это всего лишь легенда, — пожал плечами Анатолий.

— Думаешь? Ха, — молодой человек с ухмылкой скрестил руки на груди, — тогда почему бы нам не сходить и не проверить?

— Это никому не интересно, — холодно сказала Вероника и уже хотела утянуть приятелей обратно, за столик, но…

— А тебе я и не предлагал, женщина. Мне не доставляет удовольствия слушать чужие вопли только потому, что кто-то испугался бродячей кошки.

— Что ты с-сказал?! — зашипела Вероника и вызывающе вздернула подбородок. — Сейчас же идем на кладбище. Мы еще посмотрим, кто сдрейфит первым!

Смрад серым туманом стелился по земле. Голые ветви старых деревьев корявыми пальцами тянулись к луне, освещающей землю сквозь прореху в хмурых облаках. Где-то вдалеке раздался дикий протяжный вой. Растревоженное вороньё ответило с высокого ясеня хриплым карканьем.

Среди покосившихся крестов и надгробий шла группа смертных, а над их головой уже сгущалась тьма. Неведомое зло бесшумно кралось по пятам, готовясь напасть…

Ну, а если оставить картины, рисуемые впечатлительным воображением, и окинуть окрестности трезвым взглядом, то реальность покажется более заурядной.

Не было ни покосившихся крестов, ни заросших сорной травой тропинок, ни высохших деревьев. Старое кладбище считалось городской достопримечательностью благодаря своей двухвековой истории, красивейшим усыпальницам и памятникам; мэрия ежегодно выделяла деньги из бюджета на поддержание порядка. Восстанавливалась даже небольшая часовня, в которой городские власти додумались устроить музей.

Могилу проклятого графа (спасибо объяснениям флегматичного бармена) отыскали быстро. Внешне склеп можно описать, как каменную коробку, украшенную лепниной, барельефами и четырьмя ионическими колоннами, с оскаленными химерами на капителях. Красиво. Но с одним недостатком — создатели сей архитектурной композиции забыли проделать вход.

На смену первому разочарованию пришла обнадеживающая мысль о наличии потайной двери. Подсвечивая себе мобильниками и, нашедшимся у Сергея в качестве брелока к ключам фонариком, в какой-то исследовательской лихорадке ребята облазили, обстукали, понажимали и поковыряли все, что только можно.

Иван даже с выражением прочел стишок из книжки с мягкой обложкой и говорящим названием "Заговоры и формулы на все случаи жизни". Эффекта это действо не дало никакого. Тогда Иван призадумался и объявил, что заклятие, возможно, подействует, если принести жертву. Увы, но желающих сложить голову ради общей цели не нашлось. Возмущенно бубня что-то о несознательности спутников, Иван убрал потрепанную книжицу в карман плаща.

Постепенно радужное возбуждение спало, сменилось еще более глубоким разочарованием. Анатолий уже сожалел, что не последовал примеру Олега Никифоровича, который остался в баре. Но исправить это упущение казалось сложным: Вероника скорее умерла бы, чем сдалась в этом нелепом споре; и он, питая к девушке нежные чувства, не мог оставить ее без своей поддержки. В итоге, из-за условий пари, Анатолий был вынужден оставаться у склепа, дожидаясь предрассветной полосы… или появления проклятого графа.

А еще потому, что в глубине его души, как и у каждого члена этой небольшой компании, тлел крохотный огонек, родной братец надежды — "а вдруг".

А вдруг история, которую поведал бармен, не байка? А вдруг они все-таки увидят призрака? А вдруг им посчастливится добыть сокровища? А вдруг….

Сильный порыв ветра прошелся по верхушкам деревьев, сорвав с веток желтеющие листья, и растрепал короткие волосы девушки. Вероника машинально поправила прическу. Она то и дело поглядывала на циферблат стильных наручных часиков.

— От твоей суетливости время не пойдет быстрее, — хмыкнул Иван, сидевший на траве, прислоняясь спиной к холодному камню склепа.

— Уй! Замолчи! — огрызнулась девушка, плотнее кутаясь в пуховую кофту. — И оденься, пожалуйста. У меня, при одном взгляде на тебя, мурашки по коже.

Молодой человек лениво покосился на плащ, который лежал у него на коленях и, равнодушно пожав плечами, задрал голову, любуясь яркой луной, которая выглянула из-за проплывающей тучки.

— Ну, тогда отдай его мне, будь джентльменом.

Ренат, отвлекаясь от беседы с приятелем, удивленно воззрился на девушку. Буквально пять минут назад он пытался отдать ей свой пиджак, но Вероника лишь наорала на него. А до этого подкатывал Толик с похожей целью, обеспокоенный ее самочувствием. И тоже получил на орехи.

— Я не джентльмен, я вампир, — использовал Иван свою универсальную отговорку.

— Да без разницы! Не видишь, девушка мерзнет?

Немного помедлив, "вампир" с мягкой улыбкой обратился к ней:

— Хорошо. В конце концов, ты, наверное, устала. Да и ночь свежа… — Иван сгреб плащ одной рукой и протянул девушке.

— Я…

Чувствуя, как пылают щеки, Вероника потянулась за вещью. Но едва ее тонкие пальчики коснулись черной кожи, улыбка Ивана исчезла.

— Только сначала признай свое поражение, женщина, — поставил он ей условие.

Вероника густо покраснела, сообразив, что попалась, а "вампир" рассмеялся, сверкнув бутафорскими клыками, и вернулся к созерцанию луны. Девушка со злостью саданула кулачком каменную колонну:

"Как только получу силу, — мстительно мечтала она, — первым же делом превращу его в жабу. Или в тумбочку. Лучше ковриком в прихожую!!!"

Анатолий тер виски подушечками пальцев, представляя, что таким образом закрепляет некий винт в головном механизме, который стал сбоить и гудеть из-за регулярной пикировки этих двоих. Вмешиваться в такие стычки он не хотел, справедливо полагая, что, в общем-то, его защита не нужна, а вот под горячую руку он наверняка попадет.

Ренат, который имел меньше опыта общения с Вероникой, все же попытался накинуть свой пиджак ей на плечи. Громоотвод был найден, и девушка готовилась шарахнуть по нему зарядом раздражения.

Резким движением она швырнула злосчастный пиджак обратно, в парня. В такие моменты и Ренат, и Анатолий искренне недоумевали — что же так прочно удерживает их подле этой особы? И оба не могли найти другого объяснения, кроме известной поговорки: "любовь зла".

Вот-вот готовую разразиться бурю остановил молчавший до сих пор Сергей, устроив свою собственную:

— Хватит уже! — рявкнул он, вскинув руку. Мелкий камешек сорвался с его пальцев, ударился о стенку склепа и рикошетом приземлился у ног Вероники, заставив ее рефлекторно отпрянуть. — Сколько можно собачиться? Вероничка, милая, если тебе так холодно, ну… хочешь, я отдам тебе свою ветровку? Хочешь?!

Иван бесшумно аплодировал; ему явно понравился экспромт парня.

— Не нужно, — наконец мрачным голосом ответила Вероника, в которой заговорила совесть.

Она подошла к Сергею и тоже присела на корточки, заглядывая ему в глаза:

— Извини. Я вспыльчивая, знаю. И праздник тебе испортила: затащила черт-те куда и постоянно ругаюсь. Ты сильно сердишься?

— Да нет, все нормально, — откашлялся он и снова уткнулся в мобильник.

— Точно-точно?

— Точно.

Девушка с любопытством бросила взгляд на маленький дисплей и, обнаружив, что друг прочно застрял в чате, обмениваясь с каким-то пупсиком2895 мнением о blattodea, успокоилась. Если честно, на другой ответ Вероника не рассчитывала — тихий, покладистый Сережа всегда с ней во всем соглашался и уступал. Даже когда она предложила справить его двадцатидвухлетие в отеле "Хостел — Люкс", в ответ не прозвучало ни единого вопроса. Только тихое "хорошо".

Вероника прижалась лбом к холодному камню колонны.

— Неужели все было зря? — пробормотала она, едва не плача. — Столько времени потратила, а эта штука даже не открывается!

— Ты так сильно хочешь попасть внутрь? — спросили у нее.

— Да, — кивнула девушка и только потом осознала, что голоса говорившего с ней не знает.

Дикая догадка пронеслась в голове вспышкой света. Она обернулась.

Из стены склепа выглядывала мерцающая в потемках голова на непомерно длинной шее. Пара черных дыр заменяла ей глаза, а узкая прорезь рта, которая растянулась в подобии улыбки, разделила "лицо" на две части.

Вероника закричала бы, но от страха у нее отнялся голос. Парни застыли бледными памятниками. И только Ивану пришлось по душе появление гостя. Похоже, он увидит гораздо больше любопытного, чем рассчитывал, приехав сюда, привлеченный рассказом деда — владельца салона ритуальных услуг, который однажды бывал в отеле "Хостел — Люкс" по делам.

— Тогда проходи, — сказал призрак и исчез.

Ближняя к ней стена склепа погрузилась в почву, словно в воду. Внутри царил непроглядный мрак, но Вероника сейчас мало волновалась о чудищах, может быть, прячущихся по углам — всем ее вниманием завладели приоткрытые створки дверей входа в подземелье и подрагивающее золотистое сияние, льющееся через щель.

"Он там! — подумала Вероника. — Философский камень".

Да-да, тот самый, ради которого девушка затеяла все эту канитель с днем рождения Сергея и отелем. С камнем она сможет самостоятельно инициировать свой Дар. Да что там, она станет самой могущественной ведьмой клана! И даже дядя, который все откладывает ритуал по маловразумительным причинам (не готова, не пришло время, не научилась ответственности, не осознала важности… и десяток других идиотских "не"), пикнуть не посмеет против ее желания.

Веронике сильно повезло: роясь в пыльных архивах клана по приказу дядюшки, считающего, что ей зачем-то надо знать никому не нужную родословную во всех подробностях, девушка наткнулась на письмо пра-пра-прадеда к некоему Михаилу Воронову.

Даже такая активная прогульщица занятий с наставником по алхимии, безупречно освоившая только любовные зелья (и не единожды убедившаяся в их действенности, в том числе и на студентах ВУЗа, в котором она училась), смогла понять, о чем идет речь. Уточнив кое-какие детали, Вероника при первом же удобном случае рванула в бывший особняк графа Воронова.

И в первый же вечер такая удача! Сначала бармен не только подтвердил сведенья, но и подсказал, откуда начинать поиски. Потом Иван избавил ее от необходимости что-то выдумывать, подарив великолепную причину для поздней прогулки по кладбищу. Если бы не характер парня, она бы даже была ему немного благодарна.

А сейчас ее мечта так близко! Мысленно Вероника уже была в родовом гнезде, где все склоняли головы перед ней в почтении.

Как зашла в склеп, девушка не заметила сама. Перед глазами было только манящее золотистое сияние и картины ее грядущего величия.

Присказку о бесплатном сыре Вероника вспомнила, когда внутри склепа возник жуткий смерч. Казалось, что девушка стоит в центре его воронки, а со всех сторон к ней тянутся сотни прозрачных рук. Они покачивались, то маня, то делая неожиданные выпады, стараясь ухватить хотя бы край одежды. Вопли, стоны, бессвязное бормотание сливались с гневным ревом ветра.

Среди этой какофонии удивительно четко прозвучал глухой голос:

— Замечательно, — призрачная голова на длинной шее зависла над Вероникой. — Я больше недели не ел.

— Н-нет… — сглотнув, пробормотала девушка. — Пожалуйста, не надо!

— Ох, красавица, конечно надо! С чего же мне начать? — одна из рук, вытянувшись, замерла на уровне глаз Вероники, затем коснулась лба, оставив ощущение легкой прохлады, провела пальцем по щеке. — Быть может, мне попросить Вашей руки, миледи?

Призрак слегка дернул ее за запястье, вызвав приступ неконтролируемой паники.

— Куда собралась? — смеясь, поинтересовался он, а рука, стоило ей только кинуться к выходу, обвилась вокруг тела Вероники, не давая возможности пошевелиться.

— На помощь!!!

Молодых людей била крупная дрожь — не каждый день приходиться сталкиваться с кровожадными призраками. Сбросив оцепенение, на призыв девушки, коему все эти шумовые эффекты не стали помехой, первым кинулся Ренат, но наткнулся на невидимый барьер, загораживающий вход в склеп, и был отброшен назад. Следом Анатолий, подобрав какой-то, достаточно тяжелый, булыжник попытался запустить им в призрака. Однако стоило тому повернуть к парню черные провалы глаз, как Анатолия приподняло над землей и с такой силой ударило об одну из колонн, что он потерял сознание.

— Отпусти меня, п-пожалуйста… пожалуйста… — молила Вероника.

Ренат, не прекращающий штурмовать преграду, вновь оказался на земле и больше не смог подняться.

— А знаешь, отпущу, — сказал призрак.

Глаза Вероника засветились надеждой, но тот еще не закончил:

— В обмен на кого-нибудь из твоих друзей, — последовало уточнение. — Я даже буду настолько добр, что дам выбрать тебе самой. Кто же из них? Может быть, он? — еще одна призрачная рука, удлинившись, потянулась к Сергею и, толкнув его в грудь, метнулась к Ренату. — Или его? Он? — открытая ладонь пронеслась мимо Ивана, взметнув темные локоны, и нависла над Анатолием. — Может быть, он самый ненужный? Выбирай скорее!!!

— Как можно?.. — всхлипнула девушка.

— О, так ты передумала? Шалунья, тогда мы славно позабавимся вместе, — прорезь рта приблизилась к затылку Вероники и тихонько подула.

— Нет!!! — в ужасе от этого, в общем-то, невинного действа, вскричала она. — Я не хочу! Я выберу!

— Хорошо. Кто он?

Иван до сих пор с жадным интересом наблюдавший за происходящим, поморщился:

— Балаган идиотов. Эй, головастик, — он решительно направил свои стопы к входу в склеп, — отпусти ее. Я сам хочу поиграть с тобой.

В ответ он услышал громогласный, леденящий хохот призрака и оклик позади. Обернувшись, юноша увидел Сергея.

— Ты что, ничего не понимаешь? — на удивление спокойно спросил тот. — Ты знаешь, что умрешь, если войдешь туда?

— Глупости, — ни сколько не сомневаясь, отрезал Иван, — я не могу умереть.

— Что?

— Видишь ли… я вампир, — повторил он набившую оскомину фразу. — А еще, весь мир принадлежит мне. Ты не знал, что все вокруг — это сон, который я вижу и в котором являюсь центром всего сущего? Во сне я тот, кем желаю быть, и убить меня невозможно, потому что тогда этот мир тоже исчезнет, — с мечтательным видом втолковывал Иван опешившему Сергею. — Скажи, разве может целый мир так запросто исчезнуть? Мм?

— Э-э… гхм… — даже не нашелся сразу парень. — Нет, наверное.

— Вот видишь, — снисходительно кивнул ему Иван. — Значит, я тоже не могу умереть. Поэтому мне нет разницы, кто этот червяк-переросток и чего он хочет.

— Забавен, — вынес вердикт призрак и поинтересовался у пленницы. — Подтверждаешь обмен?

— Но я… — Вероника все еще не могла решиться, и призрак немного сжал "объятия". — Хорошо!!!

В тот же миг ее вышвырнуло наружу, а Ивана схватили призрачные ладони и утянули в склеп.

— Я вечен! — донесся до ее ушей затихающий смех "вампира".

Вход в склеп закрылся, и все стихло. Вероника лежала на земле, сжавшись в дрожащий комочек, и рыдала взахлеб.

Вздохнув, Сергей одним прикосновением ладони к плечу девушки, заставил ее забыться глубоким сном, а затем телепатически связался с главой клана:

— Сожалею, сир, но Ваша племянница и в этот раз провалила испытание.

Ответ вызвал у него усмешку:

— Я позабочусь об остальном.

* Слышишь? (тат.)

** Плохо (тат.)

***Проваливай, отвали (тат.)

Глава десятая ЗАБОТЫ НАЧИНАЮЩЕГО ПОРТЬЕ Kagami, Discordia, Kaverella_de_Vine

— Тедди, дорогой! Наконец-то я тебя нашла! Где ты прятался от меня целый день?

У несчастного вампира, перегруженного информацией о чувствах блондинок, брюнеток, рыженьких и всех прочих представительниц прекрасного пола, свело зубы. Все накопленные знания куда-то улетучились, уступив место всепоглощающему голоду, вызванному сладким запахом блондинки. Начало трудовой вахты не сулило ничего хорошего.

— Э… Бэлла… привет… — промямлил Тед, отворачиваясь в сторону, чтобы спрятать резко увеличившиеся клыки.

— У-у-у! Ты что, совсем не рад меня видеть? — надула губки девушка, но тут же нашла оправдание предмету своего вожделения. — Или ты не выспался?

— Ага, — ухватился портье за эту спасительную мысль, — Мун, зараза, весь день меня просвещал.

— Просвещал? О чем?

— О… Э… Об отеле! — сообразил Тед, вспомнив скупую информацию, выдранную из упрямой птицы. — Ну, да, об отеле. Я же все-таки здесь работаю, а здание старое, в нем столько закоулков, тупиков, всяких архитектурных излишеств… В общем, планы мы изучали.

— Ах ты мой бедненький! — засюсюкала Бэлла, опасно приближаясь к голодному портье. Тед попробовал отступить, но поздно, Бэлла уже висела у него на шее. — А может, у тебя найдется свободная минутка на дежурстве? — проворковала она ему на ушко. — Я бы помогла тебе расслабиться…

Резь в желудке едва не заставила вампира упасть, причем прямо на вожделеющую девицу. Представив, чем подобное чревато, он стойко удержался на ногах. Нужно было немедленно что-то предпринять, и тут накопленные за день знания осенили Тедди гениальной идеей. Постаравшись вспомнить текст получше, он отстранился от девушки и прошептал.

— Прости, Бэлла, но я не могу! — портье старательно изобразил на лице страдание.

— Не можешь?.. — с сомнением протянула блондинка.

— Нет, то есть могу… и хочу… О, да!.. Но… Бэлла, дорогая, это невозможно.

— Э?.. — девушка удивленно захлопала ресницами.

— О, Бэлла, сладкая моя, я никогда не поступлю так с тобой! Ты слишком дорога мне для этого!

— Ка-ак? Тедди, любимый, о чем ты? Я же сама этого хочу! И что в этом плохого?

— Ты не понимаешь! — воскликнул Тед, прижав руки к сердцу и позволив себе не прятать голодный блеск в глазах — все равно, если верить литературным источникам, Бэлла должна принять его за желание иного рода. Подсказка сработала именно так, как ожидалось. Взгляд девушки из хищного стал томным, она потянулась к вампиру всем телом. — Я так хочу тебя, моя медовая, так жажду соединиться с тобой, обладать тобой, познать тебя всю! — поспешил развить успех Тед. Блондинка тихо застонала. — Но я не могу! Я никогда не позволю себе причинить тебе такую боль!

— Боль? — отпрянула девушка, и в ее глазах появилось слегка осмысленное выражение.

— Я вампир, Бэлла! — Тед добавил в голос побольше патетики. — Да, мы — страстное племя. Но еще мы совершенно не способны контролировать свою страсть. Для вампира не существует разницы между жаждой крови и жаждой женщины. Пойми, я так хочу тебя, что в любой момент могу потерять контроль над собой. Я могу тебя укусить э… в процессе. Даже убить. Но ведь и сам я умру! О двух трупах в постели мы не договаривались!

Тут Тедди едва не зажал себе рот рукой. Он явно сбился с текста, но присмотревшись, понял, что блондинка не обратила на это внимание. Ее взгляд стал мечтательным.

— Два трупа… — выдохнула она в восторге, — как Ромео и Джульетта… О…

Разум вампира заметался в поисках решения. Если настырная блондинка ухватится за идею двух трупов, ему не жить! Она же и осиновый кол припасти может! Но тут его осенило.

— Ты ничего не поняла, Бэлла! Я же не только тебя укушу. Я же еще и… ну… В общем, обмен жидкостями с вампиром… Понимаешь, да? Ты отдаешь себе отчет, что это значит?!

— Ч-что? — дрожь в голосе девушке показала, что цель близка.

Тед выдержал театральную паузу и зловеще провыл.

— Ты обратишься! Ты возжаждешь крови! Ты станешь вампиром и чудовищем!

Бэлла ахнула, отшатнулась и обмякла в руках портье.

— Ну и что мне делать с таким убойным эффектом? — вопросил вампир в пространство. Потом вздохнул и, взвалив девушку на плечо, направился на третий этаж, в номер для новобрачных.

Тед не остановился у лифта. Дневное бдение над любовными романами повлияло на него как-то странно. Хотелось чего-то возвышенного. Портье сам не заметил, как ноги привели к полулюксу. Осознал он себя стоящим у номера Черного Дьявола с поднятой для стука рукой. Тедди вздрогнул. Пес-вампир пугал его до судорог, но была надежда, что откроет все же Луиза. Милая, очаровательная скромница Луиза. Душа Теда, буде таковая у него все же имелась, затрепетала, и он рискнул постучать.

За дверью послышалась какая-то возня, ручка странно дернулась, дверь открылась и на пороге появился Чед собственной персоной.

— П-прошу прощения… — промямлил портье. — О-о-о-ошибся номером.

Он хотел немедленно откланяться и сбежать, но ноги от ужаса приросли к полу. Пес несколько мгновений разглядывал портье, потом фыркнул и, наконец, вполне членораздельно произнес:

— Вы портье, Теодор, не так ли?

— Д-да, сэр…

— Прекрасно. Входите, юноша, вы-то мне и нужны, — ньюфаундленд посторонился из проема, приглашая гостя. — Вы ведь пришли к Луизе, — не спросил, а констатировал он. — Она говорила о вас.

— Н-надеюсь, с ней все в порядке, сэр?

— Пока да, — задумчиво произнес пес. — Вы проходите, молодой человек, проходите.

Тед, как завороженный сделал шаг в номер.

— Сделайте милость, Теодор, налейте мне бренди, — Чед запрыгнул в кресло и устроился поудобней. — И присаживайтесь, не бойтесь. Я не ем вампиров. Я сам вампир. Нам предстоит долгий разговор.

Тедди, обнаружив на комоде поднос с бутылкой и бокалами, плеснул в один на два пальца и поставил перед псом. Сбежать он даже не пытался, понимая, что Чед, как минимум, на пару веков старше, а значит, быстрее. Но пес-вампир не проявлял агрессивности, к тому же портье разобрало любопытство.

— Вы чувствуете вкус бренди? — поинтересовался он.

— Чудно, не правда ли? — фыркнул Черный Дьявол. — Надо сказать, став вампиром, я больше приобрел, чем утратил. Но я рад, что я такой один.

— Да-а-а? — недоверчиво протянул Тед.

— Представьте себе. И можете расслабиться по этому поводу. Но я хотел поговорить с вами не о себе, а о своей компаньонке.

— Э-э-э… — смущенно протянул вампир, — я, знаете ли…

— Знаю. Я знаю. А вы — нет. Но должны бы. И потому попрошу не перебивать, — Тед закивал, боясь перечить, и Чед, фыркнув, вылакал полбокала. Потом заговорил. Речь его звучала так, словно историю рассказывал пожилой аристократ. — В свое время мы с Луизой пережили много трудностей. Луиза собиралась стать монахиней в местном монастыре. Круглая сирота, выросшая в приюте при городской церкви, она не хотела для себя ничего другого. Впрочем, ничего другого она и не знала… На тот момент ей исполнилось 18 лет, и со дня на день она должна была принять постриг… — пес покосился на портье, сидевшего, сложив руки на коленях, как школьница. — Вы ведь недавно стали вампиром, не так ли?

— Двенадцать лет, — честно сообщил Тед.

— Ох уж это нынешнее безбожное племя… — пробормотал ньюфаундленд. — Вам, пожалуй, трудно будет понять, что это значит. Когда она обратилась, разумеется, почувствовала страстный, непреодолимый голод, — портье понимающе вздохнул. — Ее, с монастырским воспитанием, без пяти минут христову невесту, это приводило в ужас… Первое время она сильно болела. Но как бы ни мучила ее жажда, пить кровь Лу отказывалась. Она поначалу вообще думала, что сошла с ума или умерла. Быть на грани жизни и смерти, очнуться и увидеть рядом говорящее черное чудовище — испытание не для слабонервных. Затем понять, что ей никогда не увидеть солнца… — задумчиво долакав бренди, Чед покосился на Тедди. — Принесите сюда бутылку, друг мой. Мне нужно выпить.

Тед послушно встал. Он уже вполне расслабился в обществе лохматого чудовища. К тому же рассказ Чеда захватил его. Образ наивной, набожной трогательной Луизы, как живой вставал перед глазами, заставляя улыбаться глуповатой, совсем не вампирской улыбкой.

Чед дождался, пока портье поставит перед ним бренди и снова наполнит бокал, и продолжил:

— Самым тяжким для нее было осознание необходимости убийства. Я уже сказал, что она отказывалась есть. Точнее пить. Я готов был из шкуры выпрыгнуть, лишь бы заставить ее хотя бы поговорить со мной. Я не мог позволить ей уморить себя. Чудо, о котором я мечтал, произошло, хоть и не все выходило так, как я рассчитывал.

— Мечтали? — изумленно переспросил Теодор, увлеченный рассказом.

— Да, — Черный Дьявол вздохнул. — Сам я не могу никого обратить, а с другими вампирами никогда не сходился. Что до людей, то они смертны. Я был одинок, друг мой. Очень одинок. Если бы не Лу… Тогда я был на седьмом небе от счастья… Трудно описать в двух словах ту бурю эмоций, что я испытывал. Наконец-то у меня будет спутница, от которой не надо таиться, с которой можно поделиться печалями и радостями. Такая же, как я, и, в какой-то мере, мое творение. Я надеялся, что она развеет мое одиночество и улучшит мой быт. Считаете, это эгоистично?

— Ну, почему же… — Тед пожал плечами, и ньюфаундленд издал что-то похожее на смешок, заметив в глазах молодого вампира такую знакомую тоску.

— Вам нравится моя Лу, Теодор, поэтому я рассказываю все это… — Чед вздохнул, собрался с мыслями и продолжил: — Девочку-монашку убивал вампир-человек. Я набросился на него, когтями разодрал спину, потом убил. Но мне показалось мало его крови, и я прокусил себе лапу, чтобы добавить своей. Наша кровь текла на Луизу, на ее разодранное горло. Вампира я убил, а Луиза обратилась. Смесь нашей крови превратила ее в неполноценную вампиршу, терзаемую муками совести. Она получила слабости и пороки этого недостойного племени, при этом сохранив всю свою человечность. Из сердца этой девочки никуда не делись благородство и милосердие, — ньюфаундленд вздохнул и залпом вылакал бренди. Портье, не дожидаясь указания, налил снова. — Она хотела умереть, чтобы не причинить никому зла. И на этом свете задержать ее было нечему и некому. Мне Лу тоже не верила, поначалу. Я прятал ее в подвале того самого заброшенного дома. Она просила зеркало. Хотела посмотреть на себя, на то сумеречное чудовище, в которое превратилась. Я убеждал ее, что она прекрасна и ничуть не изменилась. Разве что кожа стала чуть бледнее и глаза… взгляд изменился… — Тедди судорожно вздохнул, отчетливо представив себе Луизу в таком отчаянном состоянии. Чед покосился на него и, понимающе кивнув, продолжил: — От голодовки, на которую она себя обрекла, щеки Луизы ввалились, и вообще малышка стала худенькой как щепочка. Но мне по-прежнему не верила. Настоящая человеческая женщина. Уж в их-то природе я научился разбираться за сто семьдесят лет.

— Завидую, — пробормотал Теодор, но Черный Дьявол предпочел сделать вид, что не услышал.

— Я пытался воздействовать на ее темную половину. Один раз привел прекрасного юношу, одурманенного наркотиком, — Тед нахмурился. — Он был едой, молодой человек! — рыкнул Чед. — Не думаете же вы…

— Что вы! Что вы! — замахал руками портье, уличенный в недостойных мыслях.

— То-то же! — пес выразил свое отвращение фырканьем. Потом глаза его снова заволокло туманом воспоминаний. — Едва мы зашли, Луиза вскрикнула в ужасе. Ее не столь беспокоила собственная жизнь, сколь судьба молодого мужчины, который сам себя старательно и последовательно вел по дороге смерти. "Постой!" — сказал я тогда, — "Ты боишься за него и совсем не думаешь о себе. Не надо, я не буду никого убивать. Чтобы жить нам нужно всего лишь немного крови. Он одурманен и ничего не вспомнит, только будет чувствовать себя более слабым, чем обычно". Это был переломный момент, я осторожно прокусил его руку и поднес к Луизиному лицу. Ноздри девушки хищно затрепетали, клыки вытянулись против воли. Лу сглотнула слюну и потянулась к тонкой струйке, стекающей по запястью юноши. Потом она долго плакала…

— Бедняжка! — всхлипнул растроганный Тед. Его собственные воспоминания о первой, консервированной, крови отнюдь не были столь драматичны.

— Я рад увидеть в вас понимание, друг мой. Рад, что вы не конченый отморозок, как все наше племя. И я рад, что Лу выбрала вас.

— Э?.. — Тед едва не подскочил от последних слов Черного Дьявола.

— Я, глупый пес, думал, что ей будет достаточно моего общества. Я ошибался. Вы нравитесь моей девочке, Теодор. Теперь вы знаете об этом. И, я надеюсь, вы ее не обидите, — Чед не повышал голоса, но грозный рык хищника все отчетливей пробивался сквозь членораздельную речь. — Иначе…

— Нет-нет! Конечно, нет! — поспешил заверить портье и подскочил с места. — Покорнейше благодарю за познавательную беседу. А сейчас, извините, мне пора. Служба, знаете ли.

Уже у двери его догнало негромкое рычание:

— Надеюсь, мы друг друга поняли, Теодор-р-р…

Едва открыв глаза, Бэлла сразу же захотела завизжать. Но передумала, потому что вспомнила, что она теперь взрослая, самодостаточная, влюбленная в вампира девушка. И всякие призраки ей нипочем.

— Изыди! — пробормотала Бэлла и зарылась лицом в подушку.

Привидение робко кашлянуло, видимо, надеясь на внимание.

— Мне твои верблюды не интересны, — сообщила Бэлла призраку, но посмотреть в его сторону все еще не решалась.

— Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное*, - пробормотал тот и обиженно заколыхался.

— Не маячь! — совсем осмелела блондинка, услышав в речи собеседника что-то знакомое. — Лучше скажи, как я здесь оказалась.

— И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадем, а на головах его имена богохульные. Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть**, - самодовольно изрекло приведение.

— Ой! — радостно взвилась Бэлла, — Это же Тедди, наверное, да? Это он меня сюда принес! Конечно-конечно! — она вскочила с кровати и бросилась к зеркалу, чуть не снеся призрака еще раз. Тот успел шарахнуться. — Ой, спасибо тебе, Сэм. Ты же Сэм, да? Только ты извини, мне нужно к моему милому вампирчику, так что, потом поговорим. О" кей? — подмазав губы, девушка послала привидению воздушный поцелуй и вылетела из номера.

Призрак очумело замерцал.

— Монашка! Вот же угораздило! Монашка! О великая! Да за что ж мне это?! — бормотал портье, когда многоканальный телефон надрывно затрещал, извещая о новой возможности пресмыкаться. Но Тед сам этого хотел, поэтому почти убедил себя в том, что обязан смиренно терпеть прихоти каждого постояльца. Плата, сами знаете — не из худших. Сейчас, пританцовывая, портье семенил по коридору второго этажа по курсу до двадцать пятого номера. Постоялец заказал ужин, а исполнительность и вежливость, похоже, вошли у вампира в привычку. Перед собой Тед катил звенящую столовыми приборами тележку и время от времени бросал жадный взгляд на прикрытую крышкой тарелку с плохо прожаренной отбивной. Нда… вампиром быть не просто. Особенно голодным вампиром. А еще хуже — голодным отравленным вампиром. Более того, голодным отравленным вампиром со всех сторон подвергающимся соблазнам — от тележки с ужином для постояльца до приставучей озабоченной блондинки.

"А книжная премудрость Муна себя оправдывает", — подумал вампир и от радости вильнул бедрами.

Может, он и не признается в этом ворону, но полученные за день знания определенно помогли манипулировать женщинами. Бэллой-то уж точно. Вампир даже испытал прилив некой симпатии к настырной блондинке. Мысль о том, как повлияли бы новые знания на общение с Луизой, он постарался задвинуть поглубже. Вспоминать встречу с Черным Дьяволом не хотелось совершенно, как и разбираться в том, что пес-вампир от него хотел. Напугал до колик, но при этом, вроде, и не шуганул. Иди и пойми! На всякий случай Тед решил не искать пока приключений на свою… голову. Вот получит он власть вассала богини смерти, тогда и Чед будет ему не указ. А пока лучше подождать. Не так уж и много осталось.

И все же, выйдя на площадку второго этажа, покосился на ведущую вверх лестницу. Может, Лу успела вернуться в номер? Почему бы и не проверить? Но едва вампир сделал шаг к ступенькам, несильным, но ощутимым шлепком его откинуло обратно.

— Эй! Какого черта?! — возмутился Теодор и получил еще один, видимо, пояснительный, пинок. Дополнительных инструкций не потребовалось. — Хорошо, хорошо, понял я, — поморщился портье. — Слушаюсь и повинуюсь, Монсеньер, — громко сообщил он в пространство, но под нос пробормотал: — Тоже мне, великий и ужасный! — за что был награжден еще одним подзатыльником, задавшим ему направление движения непосредственно к рабочему месту.

Несмотря на недавний приступ благодарности, портье испытал облегчение, не обнаружив Бэллу в холле. Куда бы ни делась девушка, он мог спокойно подремать в кресле. Не тут-то было. Едва он успел зайти за стойку, из бара возникла знакомая белокурая фигурка. В руках у Бэллы был бокал с коктейлем.

Тед нервно сглотнул и стремительно нырнул под стойку.

— Тс-с-с! — приложив палец к губам, потребовал он от наглого таракана, жирующего на крошках печенья, видимо, рассыпанных сменщицей.

Таракан недоуменно повернулся к портье, презрительно пошевелил усами и, проигнорировав просьбу, продолжил прерванную трапезу, аппетитно хрустя. Теодор не рискнул стаскивать с ноги ботинок, чтобы отомстить прусаку за пренебрежение, и вынужден был тихо скрипеть зубами.

Ровно в одиннадцать вампир покинул Бэллу, чтобы получить новую порцию божественной сущности, и искренне надеялся, что блондинка устанет его ждать. Не устала. Согнувшись пополам от резей в желудке после принятого яда, вампир едва сдерживал стон, чтобы не выдать себя и снова не оказаться в объятиях неугомонной, да еще и подвыпившей девицы. Судя по ее поведению, красотка не теряла времени даром в его отсутствие. Видимо, под действием алкоголя все так старательно навязанные ей страхи куда-то улетучились, и Бэлла отиралась неподалеку от ресепшена с единственной целью снова повиснуть на "своем вампирчике". И без того отравленный и едва соображающий портье чуть не упокоился от одного только аромата ее плоти, когда девушка растянулась на стойке, тихо напевая что-то своему стакану. Даже таракан, уползая в щель, дернул усами с некоторой долей сочувствия. Но все хорошее когда-нибудь кончается, и напиток в бокале Бэллы не избежал этой участи. Икнув, девушка сползла со стойки, с минуту размышляла, куда направиться, а потом, выронив бокал, всхлипнула и поплелась к лестнице на третий этаж. Тедди смог, наконец, перевести дух.

Направляясь в номер для новобрачных, Бэлла чувствовала себя несчастной. Все ее благие намерения и великие планы мгновенно разбивались о непробиваемость обожаемого вампирчика. Ее предложение озаботить папу возвышением дорогого Теда в сообществе Детей ночи вызвало у возлюбленного такую бурю веселья, что девушка заподозрила, что смеется он именно над ней. Успокоило только то, что сам Тедди, судя по всему, в своем скором возвышении не сомневался, и как-то связано это было с окончанием его голодовки. Бэлла даже подумала, что возможно, для этого нужна именно кровь девственной блондинки, отданная добровольно, и попыталась этим гордиться, но почему-то не получилось. Представлять себе Тедди, достигшего вершин вампирской власти без нее и за ее счет, почему-то было грустно. Да и вообще, все складывалось наперекосяк. Если бы не эта его голодовка, он смог бы красиво умертвить Бэллу еще прошлой ночью, и все вышло бы именно так, как она задумывала с самого начала. Но нет, возникла эта глупая отсрочка, из-за которой она успела в Теодора влюбиться, и вот теперь сама уже не знала, хочет ли умирать. С другой стороны, ничего, кроме страстного обожания издалека, ей все равно не светило. Тед доходчиво объяснил, чем чревата их близость. И снова возникло ощущение ускользающей, но очень важной мысли. Бэлла вздохнула и опустилась на ступеньки, не дойдя всего полпролета до третьего этажа. Она твердо решила поймать эту подлую мысль, упорно играющую в прятки. Но мысль сдаваться не собиралась.

— Да что ж я никак додумать не могу! — в сердцах воскликнула девушка минут через десять, так и не отловив драгоценное откровение, и взмахнула рукой.

— Бэлла отупела! — тут же объяснил ей кто-то причину.

— Сам дурак! — вяло огрызнулась блондинка, рука ее бессильно упала на ступеньку. Под пальцами почувствовалось что-то мягкое и очень приятное на ощупь. — Ой, — удивилась девушка, — игрушка! Откуда она здесь?

Но долго задаваться этим вопросом она не стала. Обняв плюшевое нечто, она как в детстве уткнулась в него носом и заплакала.

— Бэлла зря ревела, — сказала игрушка.

— Что?!

Бэлла резко отстранилась и недоуменно уставилась на мохнатого монстрика в своих объятиях.

— Бэлла зря ревела, — повторил тот, потерся головой об ее руку и расплылся в зубастой улыбке.

— Ах ты, лапушка! — засюсюкала блондинка, почесывая уродца за ушком. — Ах ты мой мягонький! Ты один меня понимаешь! — она прижалась щекой к пушистой шерстке. — Никто

меня не любит, никому я не нужна, только ты меня пожалел! — слезы градом катились по ее щекам.

— Бэлла, делай дело! — потребовал вдруг монстрик.

— Что?

— Бэлла, делай дело!

— Дело? Ну конечно… А то я против. Еще бы узнать, какое, — вздохнула Бэлла и снова всхлипнула.

Пушистик нахмурился. Потерся головой о руку девушки. Почесал затылок когтистой лапкой. Потом снова просиял своим жутковатым оскалом

— У Бэллы едет крыша, поскольку не вампирша! — радостно проверещал он.

— Чего?! — не поняла блондинка.

— У Бэллы едет крыша, поскольку не вампирша! — повторил монстрик, потом захихикал, подпрыгнул почти на

высоту человеческого роста и исчез в стене.

— Ну вот! И этот меня бросил, — обиженно сообщила девушка пространству. — Ну не вампирша, ну и что? — пожала она плечами, но вдруг застыла.

Не дававшая покоя мысль, наконец-то, оформилась в слова. Глаза Бэллы засияли.

Молодой человек бесшумно подошел к стойке портье и вежливо улыбнулся.

— Мы с друзьями хотим выехать из номера, — сообщил он.

— Разумеется, э… Сергей, — осклабился Тед и сам удивился, что вспомнил имя постояльца.

Расчет был произведен быстро. Клиент попался не вредный и перепроверять махинации Тедди не счел нужным. Расплатился, расписался, а прежде чем уйти, еще и вынул дополнительную купюру из бумажника и любезно попросил:

— Вы не могли бы занести в номер тридцать пять бутылку хорошего вина? Мой приятель сегодня перенервничал. Оно ему понадобиться, чтобы спокойно заснуть.

Мысленно потирая руки, Тед с умилением смотрел вслед парню. Вино — другу! Какая прелесть! Друга Теодор тоже вспомнил и хихикнул. Поразмыслив, он решил, что не прочь встретиться с тем экстравагантным крашеным дурачком, что мнит себя вампиром.

Даже Ян, когда Тедди сообщил, кому предназначается презент, весело хмыкнул, но все же не удержался, чтобы не подлить ложку дегтя:

— Ты поосторожней с ним, а то мало ли…

— Мало ли что? — не понял вампир.

— Он сейчас в перевозбужденном состоянии. Еще приревнует к твоим способностям, — и, прежде чем Тед успел поинтересоваться, что, собственно, произошло в баре, и почему у Яна такие сомнения в душевном равновесии постояльца, бармен отвернулся и принялся протирать стакан.

Ответа от него теперь было не дождаться.

Тед не стал даже пытаться водрузить бутылку на серебряный поднос, а бережно обернул крахмальной салфеткой и, насвистывая, направился к лифту.

Постоялец на стук открыл сразу, даже не поинтересовавшись, кто и зачем к нему пожаловал. Увидев портье, он улыбнулся ему, как родному. У Теда возникло провокационное желание широко улыбнуться в ответ и продемонстрировать не приклеенные, а самые настоящие клыки, но он все же сдержался. Гот вызывал у него теплое ностальгическое чувство, напоминая о собственной человеческой юности. И хотя сам Тедди никогда не принадлежал к каким-либо неформальным организациям и течениям, отлично понимал желание молодого человека быть непохожим на других.

— Проходите, дружище! — обрадовался постоялец. — Вы-то мне и нужны!

— Я… — растерялся портье. — Я вообще-то только хотел доставить заказ вашего друга, — он протянул перед собой бутылку, прикрываясь ею, как щитом, но Иван уже схватил его за руку и втянул в номер.

— Мне прислали вино? — улыбнулся он, забирая у Теда бутылку и придирчиво вглядываясь в этикетку. Но тут же взмахнул рукой в останавливающем жесте. — Не говорите от кого! Я сам знаю! Да-да! Согласитесь, друг мой, было несколько странно принять заказ, произнесенный по телефону эдаким потусторонним голосом.

— По телефону? — Тед зацепился за самую объяснимую несуразность.

— О, неужели граф явился вам лично?! — обрадовался чему-то Иван, а Тед лихорадочно пытался вспомнить, заметил ли в приятном парне Сергее что-нибудь аристократическое. Впрочем, он тут же решил, что это всего лишь кличка. — Это большая честь для меня! — продолжал между тем постоялец. — Какое внимание с его стороны! Милейший, умнейший и образованнейший человек был, должен вам заметить! И в посмертии таким же остался!

— В посмертии? — Тед потряс головой, тщась сообразить, о чем гот толкует. Сергей производил впечатление вполне живого и очень аппетитно пахнущего человека. Ну, если вам нравится кровь мужчин, разумеется. Но, поскольку Тедди все равно был вынужден соблюдать жесткую диету, а на вкус предпочитал все же женщин, желательно молодых и девственных, то особенно к вежливому постояльцу не принюхивался и сейчас всерьез озаботился, не повлияла ли вынужденная голодовка на его несравненный нюх.

— Я, друг мой, вообще тафофил, наверное, это нам, вампирам, свойственно. Но ваше кладбище меня просто покорило! Особенно изысканность его обитателей!

— Да-а-а? — Тедди вспомнил полуразложившегося крикуна Михалыча, группу поддержки, состоявшую из толпы зомбо-девушек, и свою несостоявшуюся карьеру стриптизера и начал медленно отступать к двери.

Безрезультатно. Гот снова схватил его за руку и потянул в комнату. Большой черный гроб посреди гостиной не произвел на портье особого впечатления, пока радушный хозяин не извлек из бара пару стаканов и штопор и не расположил это все вместе с бутылкой на блестящей лакированной крышке. Не то чтобы Теду не нравился готический антураж, но использовать "ложе мертвых" в качестве обеденного стола казалось ему кощунственным. Иван демократично сам разлил вино по бокалам и протянул один Теду.

— Составьте мне компанию, друг мой! Выпейте со мной за эту чудесную ночь, столь щедрую на откровения!

— Благодарю, — только и смог выдавить портье и пригубил вино, чтобы не обидеть постояльца, продолжая размышлять, как бы побыстрее смыться от экзальтированного гота.

Иван же осушил бокал залпом и на пару мгновений застыл, словно прислушиваясь к каким-то новым для себя ощущениям. Не будь Тед уверен, что заказчик сам не прикасался к бутылке, решил бы, что гота отравили. Но ожидать подобного от Яна не приходилось, поэтому портье лихорадочно соображал, какую именно помощь нужно оказывать абстенентам в случае алкогольного отравления. Однако Иван недолго оставался в роли статуи.

— Экселенто! Магнифико! — воскликнул он, радостно взмахнул руками и даже слегка подпрыгнул. — Вы чувствуете, друг мой?! Вы чувствуете?!

— Чувствую что?! — настороженно поинтересовался вполне себе настоящий вампир.

— Знания! Великие знания, что вливаются в вас с каждым глотком этой древней амброзии?!

— А? — Тед вовсе перестал что-либо понимать.

— Ах, да… — Иван посмотрел на него с жалостью. — Вы же не вампир. Вы не относитесь к высшим силам. Увы, друг мой, вам этого не понять, — Тедди закивал и снова предпринял попытку продвинуться к двери. На этот раз гот не обратил на его маневр особого внимания, он слышал только себя и видел какие-то недоступные прочим смертным и не очень картины. — Конечно, для вас, простых людей, это обычное вино. Не очень дорогое даже. Но я-то знаю, в каких высших сферах успел побывать этот напиток! Мне, бессмертному существу, открыт доступ к великим тайнам! О граф! Моей благодарности нет границ!

— Э… так я пойду? — рискнул уточнить портье. — У меня, знаете ли, работа…

Иван его не услышал. Картинно приставив ко лбу палец, он некоторое время вглядывался во что-то, видимое ему одному, а потом лихорадочно принялся рыться в ящиках комода. Когда на свет божий были извлечены бумага и старомодное перо с чернильницей, он пристроился у крышки гроба и начал строчить что-то на листах размашистым подчерком шизофреника.

С трудом сдерживая смех, Тед вывалился из номера.

Тедди плюхнулся в свое законное кресло, все еще хихикая, и расслабленно прикрыл глаза. По лицу его блуждала веселая улыбка, но уже спустя минуту портье, завизжав, взвился от боли. Облокотившись на стойку, стояла рыжеволосая ведьма Диана и поигрывала тонкой серебряной цепочкой. Портье схватился за пылавшую огнем щеку, где чистый металл оставил тонкий алый рубец, и заверещал:

— Не буду, нет, ни за что, никакого кино…

— Ладно, — миролюбиво согласилась вдруг ведьма и хихикнула. — Все равно звездой тебе не стать. Как был портье, так и упокоишься. Я к тебе, собственно, по делу. У? — она насмешливо изогнула точеную бровь.

— А… Эээ… это… никаких дел я с вами иметь не хочу, — забормотал Тед, но, вспомнив свои обязанности, угодливо поинтересовался: — Ладно… что, что за дело?

— Мне нужен лучший номер в этой дыре для вечеринки со своими подругами, — Диана перегнулась через стойку и прошептала почти в самые губы несчастного вампира: — Надеюсь, ты очень постараешься найти для нас что-нибудь стоящее, — потом фыркнула, обдав лицо Теодора горячим дыханием. — Если, конечно, здесь вообще имеются стоящие номера.

Тедди отпрянул, насколько позволяла ставшая вдруг жесткой и неподатливой спинка кресла. Но в следующий момент, словно легкий холодок недовольства пробежал у него по спине, а потом лишь намек на ветерок коснулся его шеи напоминанием о подзатыльнике. Тед невольно просиял, чем немало удивил ведьму. Но ему было уже все равно. Кем бы ни был таинственный Монсеньер, на этот раз они находились по одну сторону баррикад.

— Венец творенья, дивная Диана, — пропел он, демонстрируя кончики клыков, чем заставил отшатнуться уже кинолюбительницу, — Для вас — все самое лучшее. Пентхаус устроит? Весь этаж исключительно в вашем распоряжении.

— Пентхаус? — задумчиво произнесла рыжая красавица. — Интересно… И какими особенными достоинствами располагает этот номер?

— Неоспоримыми, — уверенно произнес Тед, ощущая незримую поддержку отеля и стараясь припомнить все подробности из буклета. — Три спальни, в каждой стоит кровать кинг-сайз.

— Не интересно, — дернула плечиком Диана.

— Бар, заполненный на любой вкус, большая гостиная, рассчитанная на прием на пятьдесят человек…

— Постой, постой, — перебила ведьма, — это все замечательно, но меня интересует еще кое-что. Какая там ванна, дружочек?

— Ванна?

— Вот именно.

— Вообще-то, их там три, — растеряно ответил вампир, но при этом почувствовал веселье Монсеньера, — еще две душевые.

— Ванна! — ведьма даже притопнула ножкой от нетерпения.

— Ну, если вы ждете не больше десяти гостей, то в купальне, на манер римской, вполне поместитесь, — с ухмылочкой сообщил он. — Ну а для более тесной компании есть джакузи. Тоже кинг-сайз.

— Прекрасно! — просияла рыжая бестия и протянула портье кредитку. — Я беру.

* Новый завет. Евангелие от Матфея.

** Новый завет. Откровения святого Иоанна Богослова.

Глава одиннадцатая ЗАБОТЫ ВЫШКОЛЕННОЙ ГОРНИЧНОЙ Arura 25

Серебристый свет луны, пробивающийся сквозь оконное стекло, слабо освещал номер.

— Иди сюда, мой хороший, мой сладкий. Куть — куть — куть!

Из угла комнаты, где стояла кровать, раздался испуганный писк. Хорошенькая горничная задумчиво постучала острием разделочного тесака по ножке поваленного на бок журнального столика.

— Ну же, иди к мамочке.

Тишина и напряженное сопение, явно говорившее, что "сладкий" идти к мамочке не хочет, что ему и под кроватью вполне комфортно.

— Будь хорошим мальчиком, — продолжала уговаривать девушка. — Не самой же тебя оттуда выковыривать? Иди сюда, иди.

Жалобный скулеж, донёсшийся в ответ, заставил ее разочарованно поджать губы. Лезть куда-то молодой горничной категорически не хотелось.

— А ну выползай, сволочь! Кому говорят?! — потеряла она всякое терпение. — Ну, елки-палки, что за фигня?

Девушка схватилась свободной рукой за изножье кровати и занялась перестановкой мебели. Та поддавалась с натугой, сантиметр за сантиметром, пока край покрывала не лизнул бахромой чью-то пятку. Берущий за душу, протяжный вой тут же сменился на вопль полноценной паники. Не переставая орать, из-под кровати вылетел зрелого возраста мужчина в махровом халате с кокетливыми разрезами в самых неожиданных местах и одном белом тапочке с названием отеля; впечатался лбом во входную дверь, запертую кем-то предусмотрительным на замок, и рухнул вместе с ней в коридор. Девушка присвистнула.

— Больно, наверное, — меланхолично заметила эта хрупкая, на первый взгляд, особа и, подхватив чашку остывшего кофе, чудом уцелевшую в бушевавшем здесь только что погроме, направилась к своей пребывающей в блаженной отключке жертве.

— И почему они все так? Сначала я, вся такая разэтакая, особенная. Муси-пуси, давай встретимся, пошалим…. Ага, а как до дела доходит, так сразу в безсознанку!

Под каблуком хрустнули стебельки георгин и черепок расколотой вазы, чавкнул мокрый ковер. Равнодушно обогнув сброшенный с тумбочки телевизор с разбитым экраном, горничная приблизилась к мужчине, пинком перевернула на спину и вылила темно-коричневую жидкость ему в лицо.

Он поморщился, открыл глаза. Несколько мгновений гость отеля "Хостел-Люкс" молча таращился на девушку, а затем его взгляд обрел осмысленность.

— А-а-а!!!

— И Вам здрасте.

Мужчина попытался было отползти назад, но кончик отточенного тесака недвусмысленно ткнулся ему в пах. Постоялец побледнел:

— Т-ты!

— Да, я. Такое странное ощущение, что меня здесь не рады видеть.

— Н-нет….

— Нет? Что значит "нет"?! — взвилась девушка. — А кто предлагал сегодня зайти вечерком, развлечься? Деньжат подкинуть? А?!

— Но…

— Тебе было со мной скучно? — грозно пресекла она всякие возражения. — Отвечай. Тебе. Было. Скучно?!! — нажим опасной "игрушки" на чувствительное место заметно усилился.

— Нет! — мужчина сглотнул.

Горничная мило улыбнулась, отвела тесак в сторону и протянула руку ладонью вверх. Однако, совсем не для того, чтобы помочь ему подняться.

— Отлично. Тогда прошу оплатить мои услуги. Или, — девушка подозрительно прищурилась, — я недостаточно хорошо развлекла Вас?

— Никаких претензий! — поспешил уверить ее постоялец и, скашивая взгляд на играющее лунным бликом лезвие, попросил. — Только уходите, ладно?

Молодая особа ухмыльнулась и сделала известный жест пальцами. Мужчина закивал:

— Конечно-конечно, бумажник в барсетке. Возьмите сколько нужно.

— Вы очень щедры, сэр!

Пятнадцатью минутами позже миловидная горничная, которую в отеле знали как Софью Зеленяк, пересчитывала купюры.

"Действительно щедр", — довольная собой, улыбнулась Софья и, убрав деньги в кармашек белого передника, вытащила оттуда же блокнот с ручкой. Пробежавшись взглядом по списку дел, она вычеркнула один пункт и поставила точку напротив другого, где значилось женское имя.

— Чему вас только учат? Что за безобразие?! — рыжая красотка всплеснула руками. — Протрите пол еще раз, Софья, он грязный. И не забудьте перестелить постель. Ужас! Какой свинарник! — она поддела носком остроконечной туфельки скомканный фантик и потянулась за конфетой.

Яркая мятая обертка плавно спланировала на паркет, а шоколад отправился в выкрашенный карминовой помадой рот.

— Приберитесь немедля! — приказала дама и честно предупредила перед тем, как выйти из номера. — Если к моему возвращению здесь не будет чисто, Вы лишитесь работы, милочка. Гарантирую.

Чаевых, стерва, так и не оставила. Хотя Софья треть дня честно пыталась угодить ее капризам.

Девушка зловеще усмехнулась: пробил час расплаты. Естественно, с набежавшими процентами.

— Мы — бандито-гангстерито, — достаточно тихо, но с чувством затянула она, шагая по коридору и бодро помахивая тесаком. — Мы кастето-пистолето, o yes!..

Ночь обещала быть приятной, даже удачной. Ничто не предвещало неприятностей. Однако же, все имеет свое начало. Для Софьи, по собственной инициативе вышедшей в ночную смену, проблемы начались с появления на пути мелкого, мохнатого существа, которое, уставившись на девушку блестящими глазками-пуговками, бодро поздоровалось:

— Софья любит морфий!

Персонал отеля, в лице горничной, досадливо вздохнул.

— Опять ты? Уйди, нет у меня настроения препираться с тобой.

— Софья пролила кофе!

— Поражена твоей осведомленностью.

— В тихом омуте Софьи водятся, — хихикнуло существо.

— Подойди сюда на секундочку, мой хороший, — мурлыкнула девушка, поманив монстрика пальчиком.

Уловив в выражении лица горничной намек на опасность для собственного здоровья, мохнатое нечто на секунду задумалось и выдало очередной "шедевр":

— Софья с ножиком скачет, о ней санитары плачут.

— Тогда просто тихо стой на месте, — девушка, перехватив рукоять разделочного тесака поудобнее, плавным движением уменьшила расстояние между собой и мерзким обзывальщиком на пару шагов. — Сейчас я из тебя котлетный фарш готовить буду!

С места они сорвались одновременно, будто по команде. Коридоры, лестницы, двери номеров — вихрем проносились мимо взора горничной.

— На этот раз не уйдешь, — шипела Софья. — А ну стоять-бояться!

— Теддик-педик! — выкрикнуло существо, скрывшись за очередным коридорным поворотом.

Девушка, не сразу в азарте погони сообразившая что к чему, буквально врезалась в ночного портье, неожиданно возникшего перед ней, и повалила на пол, естественно, оказавшись сверху. Из этого положения Софья метнула нож вслед мохнатому монстрику. Лезвие весело рассекло воздух и по рукоять ушло в дверь номера для новобрачных, аккурат над макушкой потенциальной жертвы, которая, не замедляя бега, юркнула в дверь номера. С той стороны раздался дикий визг, почему-то сразу перешедший в воркование.

— Вот чёрт! — фыркнула девушка и соизволила обратить внимание на портье, едва подающего признаки жизни. — Доброй ночи, Теодор, — обворожительно улыбнулась она. — Как дела?

Тот скользнул взглядом по ее фигурке, обратил внимание на точеную ножку в кружевном чулке, прижимающуюся к его бедру, на вырез декольте не самой скромной в мире униформы. Перевел взгляд на нежную шейку и облизнулся.

— Очень даже ничего.

"Тупой или честный?" — Софья облегченно вздохнула. Будь она на его месте, непременно попыталась бы содрать три шкуры за "многочисленные травмы" и "моральные страдания". А расставаться с денежками Софья очень не любила, потому почувствовала даже какой-то намек на благодарность.

— Знаешь… — она вдруг обратила внимание на баллончик дихлофоса, вывалившийся, по-видимому, из кармана сюртука портье при падении. — Это-то тебе к чему?

— Для самообороны, — ляпнул Тедди, не сводя глаз с шеи девушки, и зачем-то уточнил. — От тараканов.

— Аааа…. Ну да, — припомнив что-то свое, помрачнела она. — Тараканы в этом году борзые. Умудрились мой тайник с заначкой найти и испортить купюры, мутанты всеядные!! — Софья панибратски похлопала Тедди по плечу. — Молодец, так держать! А мне пора идти. Дела-дела, знаешь ли….

Возможно, Софье стоило подумать об этом чуточку раньше, ибо дверь номера для новобрачных приотворилась, и в образовавшуюся щель выглянула хорошенькая блондиночка. Открывшаяся картина девушке очень не понравилась: ее возлюбленного нагло соблазняла какая-то девица!! Мгновенно позабыв о прижатом к груди злостном обзывальщике, разъярённой гарпией Бэлла вылетела в коридор, отшвырнув монстрика в строну.

— Что это значит?!! Те-э-эд?! Кто эта выдра облезлая?

— Теодор, это что, твоя новая подружка? — обиделась на "выдру" Софья. — Нервная какая-то… — она сладко улыбнулась, предвкушая маленькую месть. — И крашеная к тому же.

— Да я!!.. — задохнулась от возмущения девушка. — Да я самая настоящая блондинка!

— Прозвучало как диагноз. Теодор, милый, зачем тебе она? — Софья весело провела пальцем по щеке ночного портье. — Давай я, вместо нее, стану твоей подружкой?

Такого посягательства на своего личного вампира Бэлла стерпеть не могла. Она бросилась к сопернице, намереваясь придушить на месте, но та ужом ускользнула из ее рук, не забыв сделать элегантную подсечку. Бэлла равновесия не удержала и очень "удачно" приземлилась локтем в солнечное сплетение любимого Тедди. Портье взвыл. Девушка тут же вскочила и засуетилась вокруг него, скорчившегося в позе эмбриона.

— Милый, как ты? — полным сострадания голосом спросила она, хлопнув длинными ресницами. — Тебе не больно?

"Интересно, на какой ответ она рассчитывает?" — насмешливо хмыкнула Софья.

В любом случае, определенно не на тот, который выдал Теодор, туго соображающий от боли. В следующий момент он опомнился, но девушка уже всхлипывала, укрыв лицо в ладонях.

— Бэлла, дорогая, прости! Я совсем не то… — блондинка убежала в номер, с грохотом захлопнув за собой дверь, — … хотел сказать, — окончил фразу портье и с досадой стукнул кулаком по полу.

— Ну, ты даешь, братец, — укоризненно поцокала языком, Софья. — Взял и обидел девушку!

— А чья это вина?! — взвился Теодор.

— Ладно, не кипишуй. Милые бранятся — только тешатся, — успокаивающе хмыкнула горничная.

— Твоего мнения не спрашивал…

— Зря. Я могла бы что-нибудь посоветовать. Вполне понимаю ее чувства.

— А раньше подумать о них не могла? — буркнул портье, поднимаясь на ноги.

Горничная, привалившись спиной к стене, играла пальцами с прядью темных волос.

— Пф! Раньше я хотела повеселиться.

— Ты бы!..

— Мм?

— Хорошо, что за совет? — сдался Тед.

Софья плотоядно улыбнулась, а взгляд стал таким мечтательным-мечтательным, как и всегда, когда речь заходила о деньгах.

— О" kay, с тебя стольник.

— Что?!!

— Не ори так. Ночь как-никак, всех перебудишь, — вздохнув, девушка решила быть честнее. — Ладно, раз уж и я немного виновата…

— Немного?

— … так и быть, помогу за полцены. Ой, ну не делай такой страшное лицо. Тебе нужна моя помощь, или я ухожу?

— Выкладывай, вымогательница, — после долгой внутренней борьбы сдался Тедди.

Софья довольно кивнула, забрав у портье отвоеванную купюру, и принялась излагать план.

— Значит так, сейчас бежишь за цветами. Желательно алыми розами.

— Где я их ночью найду? — не согласился Теодор.

— Найди, купи, укради, вырасти, ножницами из цветной бумаги вырежи! Что я одна за всех думать должна? — надула девушка пухлые губки. — А я, тем временем, почирикаю с твоей ненаглядной. Объясню что к чему, и все такое прочее.

Вампир с недоверчивым прищуром посмотрел на мило улыбающуюся девушку. Сущий ангелок… пока молчит.

— Ну, что ты застыл? Иди-иди, — засмеялась она. В этот момент Софья выглядела такой лапочкой, что развеяла бы сомнения и самого закоренелого скептика. — Не волнуйся, я все устрою — закачаешься!

— Вот этого я и опасаюсь, — буркнул ночной портье напоследок.

Девушка помахала ему ладошкой и проследила взглядом до тех пор, пока Тедди не скрылся из виду. Едва это случилось, плутовка метнулась к двери номера для новобрачных и приложилась ухом к замочной скважине.

С той стороны доносились редкие всхлипы и сопение. Причем звучали они очень близко, и Софья предположила, что блондинистая подружка портье занимается тем же, чем она сама. То есть подслушивает.

Чтобы там горничная ни наговорила Тедди, успокаивать блондинку она не собиралась. Софья верила в другие методы.

— Он милашка, — отчетливо сказала горничная в замочную скважину. — Хочешь поспорить, за какое время я уведу его у тебя? Считаю, часа должно хватить. А ты?

С той стороны — ни звука. Софья нахмурилась. Так как Бэлла показалась ей девушкой эмоциональной, она ожидала более бурной реакции на свои слова. Строя предположения относительно такого странного поведения, горничная продолжала развивать тему, красочно расписывая свои действия поэтапно.

Откуда ей было знать, что в это время Бэлла лихорадочно мечется по номеру в поисках увесистого "аргумента" для защиты своей любви.

Погруженный в задумчивость, Дмитрий Казаков поднимался в лифте на третий этаж. Ему предстоял разговор с уникальным, в своем роде, существом. Разговор серьезный и напряженный. Будь Чед обычным вампиром, все было бы намного проще. Но даже такой неординарный случай не заинтересовал совет. Теперь мысли бравого охотника занимало предстоящее убийство, которое ему совершенно не нравилось. На всякий случай Казаков мысленно провел ревизию спрятанного под плащом арсенала, лелея в глубине души надежду, что пускать все это в ход не придется.

Крики Дмитрий услышал задолго до того, как двери лифта раскрылись, и его взгляду предстали две дерущиеся девицы.

— Ты его не получишь! — орала одна, размахивая металлическим подносом.

— Еще посмотрим! — фыркала вторая, ловко уходя от ударов.

"Везет же кому-то, — с долей зависти подумал охотник. — Чтобы за меня с такой страстью бились две красотки!"

И блондинка, с ее гневно сверкающими очами, шелковистым водопадом волос и очаровательным румянцем, орудующая подносом, аки карающим мучои, и гибкая, подвижная брюнетка — обе создавали очень эстетичное зрелище.

Какое-то время, отодвинув миссию на второй план, Казаков просто наслаждался представлением, но потом удача изменила брюнетке-горничной. Она оступилась и упала. Радостно гикнув, ее соперница поспешила воспользоваться случаем. Горничная сцапала валяющийся рядом баллончик и, отбросив колпачок, выставила перед собой.

В тоже время Дмитрий, решивший вмешаться, подскочил к брюнетке и схватил за плечо, намереваясь вытащить из-под удара. Это был его самый опрометчивый поступок за последние пять лет. Горничная, вовремя не разобравшаяся что к чему, от души прыснула дихлофосом в лицо охотнику. Обостренная реакция и многолетний опыт борьбы с вампирами не подвели мужчину — худо-бедно он смог защитится от газовой атаки, закрывшись рукой. Но избежать столкновения с подносом уже не получилось.

"Бэмс-с-сс!!" — и в голове взорвалась граната, после чего окружающий мир для Дмитрия померк.

Софья посмотрела на мужчину, закатившего глаза и осевшего на пол у ее ног.

— Йе-й! — сочувственно выдохнула она и осторожно провела рукой по волосам жертвы. На пальцах осталась кровь, которую девушка не замедлила показать блондинке. — Конфуз, однако.

Бэлла в ужасе схватилась за голову, выронив поднос из рук. Стукнувшись об пол, тот противно задребезжал.

— Он мертв? Я убила его?!

Софья потерла переносицу. Желание насолить боролось с сочувствием. В результате врожденного порока совести, победила авантюрная часть натуры.

— А ты как считаешь? После такого удара! — горничная с неподдельной заинтересованностью рассматривала мужчину. — Жаль его. Молодой, красивый и сложен недурно. Что будешь делать?

— Что делать? — переспросила Бэлла, пребывая в тихой панике от содеянного.

Мысли в хорошенькой блондинистой головке скакали перепуганными тушканчиками. Ее рыцаря в такой ответственный

момент нет рядом. А просить разобраться во всем папочку — так он до всего докопается, и конец ее романтическим планам.

Скептически склонив голову на бок, Софья рассматривала Бэллу. Отчего-то она напоминала горничной картинку: переворачивающиеся песочные часы и надпись под ними "подождите, идет загрузка". Устав ждать, Софья решила ненавязчиво подтолкнуть события.

— Ну, тут несколько вариантов развития ситуации. Первый — ты сдаёшься полиции и честно сидишь свой срок. Второй — собираешь вещички и ударяешься в бега. Третий вариант — можешь попытаться самостоятельно замести следы, но, честно говоря, сомневаюсь, что у тебя получится. Есть еще один выход.

— Как-нибудь оживить его? — хлюпнув носом, с надеждой спросила девушка.

— Нет, но за небольшое вознаграждение я помогу уладить эту проблему, — едва ли не облизнулась плутовка.

— У меня есть немного денег на кредитке.

— Сколько? — внимательно изучая состояние побелки на потолке, наигранно безразлично осведомилась горничная. Бэлла простодушно назвала цифру. — О-о-о!

Софья украдкой бросилась взгляд на мужчину. Тот пребывал в беспамятстве, и девушка искренне надеялась, что он там останется до конца аферы.

— Договорились.

Обе прелестницы пожали руки, традиционно скрепляя сделку.

— Не беспокойся, я хорошо позабочусь о нем. Никто ни о чем не догадается, — заверила Бэллу горничная, поправляя сползшую во время драки наколку.

— А куда ты его спрячешь?

Воображение уже нарисовало блондинке сценку: она, в длинном черном платье и шляпке с вуалью, кидает на одинокую могилу цветок. Теребя кружевной платок, оплакивает случайную жертву, принесенную во имя Любви. Печально и романтично! Встречать ее, одаривая обожающим взглядом, и галантно открывать дверцу машины будет Тедди. Только так!

Бэлла встрепенулась, припомнив, что как раз днем, возвращаясь из спа-салона, видела отличную могилку. Совсем рядом с отелем. А главное, пустую!

Девушка тотчас поделилась гениальной идеей с Софьей, но та лишь хмыкнула:

— Что если хозяин могилы вернется не вовремя? Прикинь, как он обрадуется, обнаружив "квартиранта"? Здешние покойники — личности скандальные.

"Шшш…"

— Такую бучу раздуют… Кирдык всей секретности! — Софья подергала рукоять разделочного тесака, но он застрял в двери намертво. — Черт! Кажется, я немного перестаралась.

"Шш… шш-ш…"

— Ладно, — решила она не заморачиваться по пустякам, — все равно в моем шкафчике бензопила без дела лежит. А нож заберу позже, когда вернусь за расчетом.

"Шшшшш…"

— Ты это слышишь?

— Что?

"Ш-шш… Шш!"

Бэлла повертела головой, отыскивая источник насторожившего ее звука:

— Шипение, как будто…

"Шш-ш!!"

Совсем рядом! Блондинка подняла взгляд вверх и замерла. Змей она с детства боялась. Особенно после "Анаконды". А эта рептилия, которая сейчас уставилась с потолка на нее своими желтыми глазищами, словно вылезла из старого ужастика.

— Шш-ш-ш-что? — интеллигентным голосом поинтересовалась змея.

Выведенная из ступора этим невинным вопросом, Бэлла набрала в легкие побольше воздуха и…

— А-а-а-а-а-а!!!!!

… рванула под укрытие искусственной пальмы, призванной "оживить" декор коридора. По пути запнулась о несчастного Дмитрия, тихого стона которого никто не услышал, и оставшийся метр проделала на четвереньках.

— Такими темпами, ему до утра не дожить, — проворчала Софья, следя за метаниями блондинки, и улыбнулась рептилии как давней знакомой.

— Доброй ночи, Шэсс. Ты чего не спишь?

— Не с-с-спитс-с-ся. Но это с-с-екрерт, ты же знас-с-сшь. С-с-с-мотрю, с-с-славная добыча?

— Ага, улов отменный, — мысленно подсчитала брюнетка ночные доходы.

— Шшш… человечина? — чуть удивленно поинтересовалась Шэсс.

— Хм, нет. Но, — в голосе появились мурлыкающие нотки, — я не отказалась бы от такого трофея.

— Ночь еш-ш-ще не кончилас-с-сь, — умудрено сказала змея, быстро высовывая раздвоенный язык. И, как бы между прочим, заметила. — Даккен с-с-сегодня выш-ш-шел на охоту.

Софья сравнялась цветом лица со своим передником. Этот манерный дьявол! Полгода назад ее угораздило попасть в таинственную комнату без номера. Она неделю в себя приходила и волосы перекрасила. Потому что собственные поседели.

— Ах-х да, — рептилия легонько щелкнула кончиком хвоста о стену, — шш… тебя разыс-с-кивал кабан. Он в ярос-с-сти, — Шэсс приблизила чешуйчатую морду к уху девушки. — Опять ш-шельмуеш-ш-шь в покер?

— Без этого игра не такая захватывающая.

— Игры, игры. Шш-ш…. Для кого-то забава, а чьей-то с-ставкой с-становится жизнь, ш-ш-ш. В отеле появилас-сь новая сс-статуя, — меланхолично поведала змея. — Монс-с-сеньер доволен.

— Что, правда? — не проявила энтузиазма Софья. — Рада за него. Кем бы он ни был.

Беседу прервал грохот выстрела. Потолок обзавелся внеплановой выбоиной. Стряхивая с темных кудрей известку, Софья обратила свой взгляд на дрожащую, как осенний лист, блондинку, которая сжимала в руках пистолет.

— Не смей кушать ее! — неуверенно пригрозила Бэлла, размахивая оружием.

Движение ствола сильно напоминало броуновское, а палец нервно плясал на курке. Горничная замерла и подумала, что выражение "обезьяна с гранатой" — точнее всего обрисовывает ситуацию.

— Бэлла, солнышко, опусти пистолет, а? — мягко попросила она. — Ты откуда его достала?

— У того парня, — блондинка кивнула на "труп", — под плащом, в такой кожаной сумочке.

— А больше ты там ничего не обнаружила? — "Например, пульс, который у покойников отсутствует. Будет скверно, если сделка сорвется".

— Ну, — призадумалась Бэлла, — во внутреннем кармане у него такая смешная палочка. Ножики красивые есть, а в….

— Когда ты его облапать успела?! — поразилась Софья.

Вместо блондинки, на этот вопрос ответил приятный мужской голос:

— Минуты две-три назад.

Обернувшись, девушки заметили молодого неформала, который стоял, прислонясь к косяку двери тридцать пятой комнаты.

Иван как раз закончил записывать все возникшие под действием волшебного вина откровения и размышлял, как бы испробовать на практике полученные данные. Он уже подумывал о том, чтобы пригласить снова в свой номер симпотягу-портье и обсудить это с ним, а может и уговорить поучаствовать, когда разыгравшаяся в коридоре фантастическая трагикомедия привлекла его внимание.

— Извините, можете продолжать, — Иван, мило улыбнулся. — Не обращайте на меня внимания.

— Ты не боиш-шься меня, с-с-смертный, — чуть удивленно прошипела змея.

— Бояться? Мне? — поморщился Иван. — Великому и ужасному лорду ночи? Это недостойно вампира.

— Вау! — засияла блондинка. — Правда, вампир?

"Великий и ужасный" обаятельно улыбнулся, довольный произведенным впечатлением:

— О, да. В доказательство своего могущества, я воскрешу этого человека, — величественно кивнул на охотника и уточнил более деловитым тоном. — Как раз сегодня до меня было донесено подходящее заклинание. Я и не мечтал, что удастся так быстро его опробовать.

"Он что, серьезно? Либо у меня завышены планки, либо отель медленно превращается в дурдом! — мелькнуло в голове у Софьи. — Нужно срочно с этим что-то делать".

— Я сейчас! — Иван исчез в номере.

— Интерес-с-сный юнош-ш-ша! — Шэсс продолжила свой путь по потолку. — Мне пора. Увидиш-ш-шь Муна, передай приглаш-шение на обед. И с-сама приходи.

— Угу, — тихо проворчала горничная ей вслед. — Непременно, когда крыша окончательно съедет.

Бэлла опустила пистолет и полюбопытствовала:

— Змея друг Каркуши?

— Каркуши? А-а-а… типа того, — усмехнулась Софья. — Загадочный Монсеньёр запрещает ей охотиться на обитателей отеля. Так Шэсс приглашает кого-нибудь в гости и пытает несчастного своими рассуждениями о том, как и с каким удовольствием, она бы его съела. Особую "страсть" Шэсс почему-то питает к Муну.

— Вот оно, то самое заклятье! — радостно вылетел из номера молодой человек, размахивая каким-то усеянным кляксами листком.

Через некоторое время обе девушки, склонившись над охотником, с интересом следили за действиями Ивана, который перересовывал маркером загадочные иероглифы со своей сомнительной шпаргалки на лицо Казакову. Затем "вампир" взял в руки ведерко для льда:

— Самое важное. Это связующее звено между миром живых и мертвых. Путеводная нить, способная привести неприкаянную душу к бренной оболочке! Узрите силу, дарованную Бессмертным Лордам! Проснись человек, я приказываю!! — возопил Иван, переворачивая ведерко над "покойником".

От выражений очнувшегося охотника, покраснела не только Бэлла, но и многоопытная Софья.

"От ледяного душа и не такие чудеса происходят", — насмешливо фыркнула горничная и поспешила окружить суетливым вниманием Казакова. Дабы некоторые детали "происшествия" остались невыясненными.

— Идемте, Вы промокли, — чарующе улыбаясь, Софья тянула за собой охотника. — Вам надо обсохнуть и выпить горячего чаю. Так ведь можно и простудиться! Я позабочусь обо всем, — щебеча, она затолкала ошеломленного напором Дмитрия в лифт.

Иван, возбужденный успехом, вернулся в номер, бормоча что-то о захвате мира. Бэлла последовала его примеру.

Теперь, когда внезапная соперница переключилась на другой предмет, следовало навестить Теодора. Взглянув на себя в зеркало, Бэлла пришла в ужас. Растрепанная, заплаканная, она совершенно не подходила под тот образ, что мысленно успела для себя создать. Но едва она расположилась перед трюмо, как послышался щелчок открываемой двери.

Бэлла вздрогнула и обернулась. На пороге комнаты стоял букет роз. Девушка взвизгнула от восторга, безошибочно определив дарителя.

— О Тедди, дорогой, это мне?!

— О да, Бэлла. Увы, ты знаешь, я ничего не могу сделать для тебя. Так позволь хотя бы просто принести тебе немного радости, — напыщенно возгласил портье, высовываясь из-за цветов.

— О Тедди, как это мило! — запричитала блондинка, но тут же поняла, что момент самый подходящий для воплощения ее нового плана, и перешла в атаку. — Тедди! Я поняла! Я теперь знаю, что нужно нам для того, чтобы всегда быть вместе!

— А… А ты… ты уверена, Бэлла? — с сомнением поинтересовался Тед, не ожидая ничего хорошего от такого напора.

— Конечно, я уверена, дорогой! Я просто потрясена, как нам обоим раньше не пришло в голову такое простое решение!

— Да-а-а-а? — вампир осторожно попятился от наседающей блондинки.

— О да, Тедди, все так просто! Так просто! Дорогой, обрати меня! — глаза Бэллы сияли таким счастьем и неподдельным восторгом, что до Теодора не сразу дошло, о чем она толкует.

— Обратить? — недоуменно переспросил он. — Куда?

— Не куда, дурачок! — Бэлла прильнула к нему всем телом, и портье нервно сглотнул, предчувствуя надвигающийся спазм. — А в кого! Ты должен меня обратить, Теддик! Я хочу стать вампиршей! Нет! Вампирессой! Такой… такой… секси… такой… вечной…

— Ке-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ем?! — портье шарахнулся в сторону, едва не свалившись. — Кем-кем-кем-кем? — забормотал он. — Бэлла-Бэлла-Бэлла-Бэлла! Ты это брось… ты даже не думай… Забудь! — заорал он, наконец, так, что девушка даже прикрыла уши.

— Тедди, что с тобой? — удивленно спросила она. — Что я такого сказала, что ты так испугался?

— Забудь, Бэлла! — решительно рявкнул портье. — Выброси эту идею из головы.

— Но почему? Тедди, ты просто не понимаешь, как все прекрасно складывается! Вот посмотри, — Бэлла принялась загибать пальцы: — во-первых, ты меня убьешь. Так? Убьешь красиво, выпив всю мою кровь. Ты же знаешь, я так об этом мечтала! Все поплачут над моим прекрасным трупом, поймут, как были несправедливы ко мне, — она подняла глаза на продолжающего пятиться вампира и шагнула к нему. — Я ведь этого заслужила, правда? — Тед на всякий случай кивнул. — А во-вторых, потом я поднимусь, все такая же юная и прекрасная, но уже вампирша. И тогда… Тедди! Тогда мы сможем предаться страсти! Самой бурной! Уже совсем, совсем ничего не опасаясь! Да!

Тед в ужасе сделал еще шаг назад. Пуфик-партизан предательски кинулся ему под ноги, и вампир, отчаянно взмахнув руками, полетел на пол, сметая по дороге коробочки и баночки с трюмо. Весело крякнув, контейнер с сухим блеском для глаз красиво взмыл в воздух, просыпая свое содержимое на лицо, плечи, живот руки и ноги растянувшегося во весь рост портье.

— О Теддик, дорогой, ты в порядке? — кинулась к нему Бэлла.

Очевидно, встряска пошла на пользу мертвой черепушке нашего героя, потому что книжная премудрость, усвоенная за день, наконец, дала о себе знать. Тед сел, строго посмотрел на девушку и, скроив самую печальную морду лица, произнес:

— Я не могу так с тобой поступить, дорогая!

— Что?! — надула губки блондинка. — Опять? Но что на этот раз, Тедди?

— Я — создание ночи. Кровопийца, мертвец, бездушный убийца. А у тебя есть душа, Бэлла. Чистая, невинная, безгрешная душа. И ты предлагаешь мне лишить тебя этого сокровища?!

— Я тебе и другого сокровища меня лишить предлагаю, — обиженно пробурчала девушка, — а тебе все не по вкусу.

— Если бы! — тихо выдохнул в сторону вампир, но вслух продолжил гнуть свою линию. — Это было бы слишком низко с моей стороны, дорогая. Да, я бездушен, но это не значит, что я негодяй. И с тобой, моя ненаглядная, я никогда, слышишь, никогда так не поступлю! Ты должна жить, Бэлла! — голос Теда набирал обороты, патетика в его словах звучала почти искренне. — У тебя еще будет любовь, будет семья, дети, будущее. А я… я, как всегда растворюсь в ночи, — портье тихо всхлипнул. — Я не стану портить тебе жизнь только из-за твоей глупой минутной прихоти. Ты сама не понимаешь, чего просишь!

— О, Тедди, дорогой! — Бэлла прижалась к нему, заставив вздрогнуть. — Ты так благороден, мой герой! Ты так прекрасен! — она подняла на него глаза и заметила, наконец, рассыпавшийся блеск. — И ты весь сияешь! О, мое сияющее создание! Мой вампир!

Она потерлась щекой об засыпанный косметикой сюртук и тоже засияла.

Глава двенадцатая НЕИСПОВЕДИМЫЕ ТЕХНОЛОГИИ kagami

— Ты сияешь! — сообщил Мун, плюхнувшись на стойку, и ехидно хихикнул.

— Что, опять?! — испуганно вскинулся Теодор и попытался отряхнуть волосы.

Ворона обдало брызгами, и он возмущенно шарахнулся. Портье внимательно осмотрел собственную мокрую ладонь. Полчаса проведенные в душе и свежая униформа не до конца убедили его в том, что на теле нигде не осталось женской косметики. Федя с юности болезненно воспринимал все, что намекало на недостаток мужественности в его облике.

— Не в том смысле, — хрипло расхохотался ворон при виде растерянного лица вампира, — ты выглядишь очень довольным. Потешь душеньку пернатого преклонных лет. Сообщи мне хоть одну радостную новость.

— А что, есть плохие? — тут же насторожился Тед. Мун ведь он такой, он накаркает.

— Я первый спросил! — обиженно нахохлился собеседник.

Тед фыркнул. Мун почесал клювом крыло, покосился на портье и тяжело вздохнул. Потом промаршировал к концу стойки и сделал вид, что собирается улетать. Тедди посмотрел на маневры птицы и хихикнул — оскорбленный ворон выглядел комично. Но тут в голову вампиру пришла несвойственная ему благодарная мысль. Дневные уроки ворона уже не раз выручили его с начала этой ночи. Даже мерзкое ощущение налипшего по всему телу блеска отступило на второй план.

— Эй, Мун, — негромко позвал Теодор. Ворон слегка повернул голову и покосился на портье. — Спасибо! — смущенно сказал Тед.

Ворон от растерянности развернулся неловко, крыльями помогая себе сохранить равновесие на краю стойки, просеменил к оппоненту и с минуту разглядывал его, скривив голову на бок.

— Ты растешь, Теодор, — вынес он, наконец, свой вердикт. — Как я понимаю, тебе удалось укротить очаровательную блондиночку.

— Есть немного, — самодовольно сообщил портье, но тут же добавил: — Уж не знаю, что бы я делал без твоей науки, — Мун гордо напыжился, а Тед, завладев вниманием слушателя, принялся делиться наболевшим: — Представляешь, что она еще удумала? Потребовала, чтобы я ее обратил! Вампиршей она стать хочет! — ворон хекнул и изумленно уставился на Тедди. — Вот-вот! — продолжал портье. — А я как вспомнил, что там, в тех книжках, про все это было, такую тираду загнул о душе и высоких материях, самого проняло.

— Совсем сдурела девка, — пробормотал Мун, но вампир его не услышал.

— А потом я подумал… — продолжал Тед, и глаза его заволокло мечтательной пеленой. — Я вот подумал, Мун… Она же ничего, красивая… А я скоро сильным стану… Вассалом самой богини… Вот как ты думаешь, Мун, может пора мне уже того… расти, как ты говоришь… Пятисотлетний вампир… хех!.. Вроде, как бы и положено уже свой клан иметь… Может, правда, ее… того… обратить… И станет нас уже двое…

— Идиот! — заорал Мун, шарахнувшись в сторону от размечтавшегося Теодора.

— А че я такого сказал-то? — опешил портье, пробкой вылетев из сладких грез о темном будущем.

— Коль нету тебя мозгов,

Блондинки более по вкусу.

Ты ради них на все готов

И уступаешь вновь искусу.

Ты видишь их — глаза горят,

Как прежде женщины манят.

Пусть для тебя они лишь мясо,

Но слабый пол всегда прекрасен!

— с пафосом продекламировал ворон, и Тед поморщился.

— Опять тебя понесло, — проворчал вампир. — Да еще и по-книжному заговорил. Почти как я, когда Бэлле мозги пудрил. Ты вот лучше объясни, в чем я не прав-то? Или я не вампир? Или у меня силы будет недостаточно?

— Сила есть — ума не надо! — зло каркнул ворон. — У тебя, Тедди просто кромешный недостаток информации. Неуч ты, проще говоря. И ладно бы есть оправдание, что, будучи вампиром, о вампирах, да и о прочих существах преисподней, ты ни черта не знаешь, — Тед смущенно потупился. — Так ты еще и по сторонам посмотреть не удосужился! Ты хоть знаешь, кто у нас папа?

— Папа? — растеряно переспросил портье.

— Папа! Папа! — насмешливо прокаркал Мун. — А папа-то у нас ого-го!

С этими словами он сорвался с места и, злорадно хохоча, вылетел из холла.

— Эй, птичка! — заорал Тед, сообразив, что вредный ворон опять ничего ему не сказал толком. — Ты куда! А что у тебя за новости-то!

— Даккен вышел на охоту! — донеслось до него из дальнего конца темного коридора, а потом снова послышался хриплый смех Муна.

Звонок заставил Тедди подскочить.

Из-за жутковатых намеков склочной птицы настроение снова испортилось, и портье погрузился в глубокие и безрадостные размышления. Мысль о Даккене пугала до судорог, но поделать все равно ничего было нельзя. Комната без номера могла появиться когда угодно и где угодно и снова поманить пряным бархатным голосом демона-трансвестита. Тед категорически запретил себе соваться во всякие сомнительные помещения.

Куда больше его волновал сейчас родитель навязчивой блондинки. Она ведь и сама что-то там болтала о том, что папа может помочь возвыситься ее возлюбленному. Тогда Тед над ней посмеялся, расценив заявление, как очередную глупость. Но словам Муна он привык доверять. Об отце девушки следовало узнать побольше. Вспоминая всю проштудированную литературу, Тед как раз пытался придумать, как бы потактичней выведать у Бэллы, а кто, собственно, у нас папа, когда и прозвенел тот злополучный звонок.

Прежде, чем схватить трубку, он все же повел носом, убедился, что Бэллы на горизонте нет, облегченно вздохнул, так как не считал, что готов к встрече, и только потом ответил ставшей привычной фразой:

— Портье слушает, чем могу помочь?

— Простите, — пропели на том конце очень мелодичным голосом с каким-то непонятным акцентом, — не найдется ли у вас… э-э-э… как бы это выразиться… э… О! Ин-сек-те-ци-да.

Тед икнул и, поднеся трубку к глазам, недоуменно на нее уставился.

— Алоу? — вопросительно прозвучало оттуда.

— Да-да! — спохватился портье. — А… э… А какой инсектицид вам, простите, нужен?

— А… э… А какой у вас есть?

— Дихлофос! — радостно отрапортовал вампир.

— Ди-хло-фос? — задумчиво, нараспев произнес иностранный постоялец, Это… это… а… э… Оу! Пандиктиоптера! О да! Да-да!

— Так вас устроит? — с любопытством поинтересовался Тедди, размышляя о том, где еще могли завестись насекомые, но на всякий случай проинформировал: — Это от тараканов.

— В узком смысле, друг мой, в узком смысле! — радостно возвестил голос на том конце провода. — Будьте добры, принесите мне пару… а… э… Флаконофф? Да-да! Номер восемнадцать.

— Уже иду, — растерянно отозвался вампир и, положив трубку, почесал затылок.

На четвертом тараканы, на втором тараканы… Все это Тедди не слишком нравилось. Но клиент всегда прав, и портье, навестив кладовку, запасся парой аэрозолей и, минуя лифт, отправился на второй этаж.

Номер восемнадцать почему-то обнаружился в торце коридора, сразу за номерами 23 и 24. Тед пожал плечами, уже ничему не удивляясь, и постучал. Из-за двери донеслась неразборчивая, но очень мелодичная фраза. Тед ничего не понял и нахмурился. Подождал немного и постучал снова.

— Это портье, — возвестил он на этот раз. — Я принес дихлофос, как вы и просили.

— А! Оу! Да-да! Входите, друг мой, входите!

Тедди ухмыльнулся, в который раз подивившись, как легко приглашают внутрь вампира, если он портье, подумал, что в будущем сможет взять это на вооружение, толкнул дверь и опрометчиво сделал шаг. Буйство красок навалилось на него головной болью и слабостью во всех членах. В глазах зарябило от тропических оттенков зелени и ярких цветов, распускающихся в этом ботаническом саду чуть ли не на каждой ветке. Баллончики с инсектицидом вдруг оттянули руки, голова закружилась, и Тедди привалился спиной к коварно захлопнувшейся двери.

— Оу! Друг мой, — услышал он, — Вы принесли его! Это замечательно! Давайте сюда, давайте!

— В-вот… — пробормотал Тед, с трудом протягивая дихлофос и тщась разглядеть собеседника. Получалось это у него неважно: постоялец все время расплывался и казался каким-то странным. Но Тедди вдруг понял, что никакого значения это для него не имеет.

— Это… э… Оно! Вот! Это за-ме-ча-тель-но! А то, знаете ли, эти… как бы сказать… э… А!.. Вот! Мантоптера! Да! Непозволительно! Совершенно не позволительно! — все так же оптимистично провозгласил постоялец, забирая у него аэрозоли. — Благодарю-благодарю! Входите-входите, друг мой!

Тед попробовал отодрать себя от двери и, как ни странно, у него это получилось. Очень осторожно он сделал шаг за расплывчатым силуэтом, все еще не понимая, что же такого странного и пагубного для него находится в этой комнате. И оказался в лесу. Залитом солнечным светом. Слишком ярким. Слишком живым. По коже начал разливаться неприятно знакомый зуд, но был он настолько слабым, а Тед настолько растерянным, что вампир, опять-таки неожиданно для себя, решил не обращать на него внимания. Свет завораживал.

— Это так ужасно, друг мой! — заливался тем временем постоялец. — Такие красавцы! И красавицы! И такие некультурные! Каннибализм! Фи! Я думал… Я надеялся… но, увы! Они… э… как бы это… О! Невоспитуемы! Да! Совершенно невоспитуемы! Особенно дамы, заметьте!

— Я заметил, — пробормотал Тедди, сразу же вспомнив Бэллу, Кали, Диану и всех прочих капризных дам, с которыми ему пришлось столкнуться в последнее время.

— Вот! — обрадовался иностранец. — Вы понимаете, друг мой! Я… э… мой народ… э… мы понимаем… ну, как это?.. Да! Радость любви! Да-да! Но съесть партнера?! Съесть?! Съесть такого же, как ты сама?! Отца твоей… э… твоего по-том-ства! Да! Это ужасно, друг мой, ужасно!

Теду почему-то захотелось оправдаться в том, что себе подобных он не ел никогда, а только людей. Но хоть он раньше и был одним из них, теперь же это не считается, ведь так? И все же, ему почему-то было стыдно раскрывать душу перед иностранцем. И вообще замелькали мысли о воспетом в романах вампирском "вегетарианстве", которым сам Тедди страдал только с очень уж большой голодухи.

— Дейс-с-с-ствительно, — с трудом выдавил он из себя, соглашаясь.

— Вот-вот! Не-про-сти-тель-но! И я… э… мы… да!.. мы вынуждены. Ваша… э… Земля… она… она может… может терпеть. Но не здесь! Не в нашем саду! Да! Не бывать этому здесь! Это на-ка-зу-емо! Вот так! И без право… э… права… О! Воз-рож-де-ни-я! На-всег-да!

Последнюю фразу сопроводил хорошо знакомый звук распрыскиваемого аэрозоля. Что-то застрекотало, зашелестело и с ощутимым стуком упало на пол, прямо под ноги вампиру. В отличие от расплывающегося постояльца, нарушителя гармонии Тед рассмотрел сразу. Это был гигантский богомол, точнее, следовало предположить, невоспитуемая самка богомола. Она все еще двигалась в агонии и, казалось, протягивала свои чудовищные лапы к портье, моля о помощи.

Тед отшатнулся от отвращения и врезался во что-то позади себя, чего раньше не заметил. Препятствие дернулось и заверещало.

— П-п-простите, — пробормотал он, стараясь удержать равновесие и не дать упасть существу за спиной, но верещание не прекратилось, а лишь усилилось.

В следующий миг его с двух сторон схватили за плечи цепкие длиннопалые ручки.

— О, ужас, друг мой! Какой кошмар! Какая тра-ге-ди-я! — зачастил уже знакомый голос с акцентом. — Вы… как бы это… как это… э… о… Вы мертвы!

— Ну, да. Типа того, — растеряно согласился Тед, чувствуя, что хватка на спине и плечах усиливается, и его куда-то волокут.

— О! Это такой моветон! Но это не-объ-яс-ни-мо! Вы… э… ходите! Вы… о да!.. говорите! Оу! А! А что это… это что?.. Что это?.. Что у вас с лицом, друг мой? Это… это…

Тедди с трудом поднял руки к щекам, кончиками пальцев нащупал едва наметившиеся волдыри солнечных ожогов. Больно почему-то не было. Если бы не замечание постояльца, он бы и не почувствовал, что медленно сгорает. Тут что-то защелкало и замигало у него перед носом. Вампир ощутил, как ледяные маслянистые присоски коснулись его лба, груди, бедер, и вяло подивился тому, что одежда успела испариться. Его охватило странное безразличие. Его куда-то несли, переворачивали, укладывали, привязывали. Ему было все равно. Ему это все даже немного нравилось, потому что казалось, что ни о чем не нужно думать и переживать. Все решали за него, и крепла уверенность, что решали правильно. До тех пор, пока на расслабленного, умиротворенного вампира не направили мощную лампу дневного света. Тед заорал, понимая, что сгорает заживо, а потом потерял сознание.

"Эк я отключился!" — подумал Тедди, приходя в себя от давно забытого ощущения ласкающего кожу тепла. Но почти сразу вспомнил все последние события в номере восемнадцать у странного иностранца, не любящего богомолов. Лампу дневного света он вспомнил тоже и испугался так, что резко вскочил, спрыгнув с кровати, или на чем он там лежал. И чуть не упал от слабости. Так что пришлось согнуться и опереться о покинутое ложе Успокоив себя заезженным постулатом "Я мыслю, стало быть, существую", портье позволил себе перевести дух и приоткрыл глаза. Сфокусировать взгляд на чем-то одном, чтобы понять, где он находится, никак не получалось. Тут он вдруг почувствовал какое-то движение и попытался выпрямиться, но что-то кольнуло в плечо, ноги подогнулись, и дурманящий аромат неизвестных растений легким дуновением ветерка снова унес сознание портье в некие райские кущи, совершенно не совместимые с вампирской реальностью.

В следующий раз Тедди разбудили голоса. Поначалу он принял их за щебетание птиц и очень удивился, как ему удалось оказаться в столь многоголосом лесу. Именно в лесу, поскольку ни одна птица в неволе не станет выводить такие колоратуры. Но очень быстро сознание начало возвращаться, и Тедди понял, что это голоса вполне разумных существ, которые просто изъяснялись на совершенно незнакомом ему языке. Вспомнив свою первую неудачную попытку покинуть кровать, портье решил не торопиться с резкими движениями. Он осторожно пошевелил пальцами сначала рук, потом ног. Чувствительность не была нарушена. Медленно, очень медленно он повернул голову вправо, влево, слегка согнул колени. Все, вроде бы, было в порядке, и все же ощущение, что что-то не так, не покидало Теодора.

Наконец, он рискнул приоткрыть глаза и тут же снова их зажмурил. Вокруг было светло. Слишком светло. Так может сиять только солнце. Но ведь это не может быть солнцем, не так ли? Он же вампир, в конце концов. Он солнца не выносит по определению. Успокоив себя таким образом, Тедди облегченно вздохнул. Нет здесь никакого солнца. Просто очень яркое искусственное освещение. Тед даже улыбнулся этой мысли

Теперь глаза открыть было не так уж и страшно. И он открыл. И огляделся. Лес действительно имел место быть. Но щебетали, как он и предполагал, не птицы, а все тот же расплывающийся постоялец и какие-то еще нечеткие фигуры. Впрочем, его робкие попытки обозреть окружающее были почти сразу замечены, щебет смолк, и неясный силуэт давешнего иностранца замаячил перед кроватью.

— Прекрасно-прекрасно, друг мой! Вы проснулись! Как хорошо! Как замечательно! — зачирикал он, казалось отовсюду. — Как самочувствие? Как ощущения?

Тедди на всякий случай снова провел мысленно ревизию своих ощущений, потрогал гладкую, без ожогов кожу на лице и наконец позволил себе улыбнуться.

— Вроде нормально, — ответил он, чем снова вызвал восторженное щебетание всего птичьего коллектива. — Ой! — спохватился он вдруг. — Это сколько же я здесь провалялся?! Мне ж работать надо!

— Сколько?.. Э… Провалялись?.. Э… Простите, друг мой, не понимаю…

— Ну, как же! — суетился Тед и, заметив на спинке кровати свою одежду, принялся натягивать штаны. — Я же сознание потерял. Лежал здесь долго, я же помню. А мне нужно внизу быть, на ресепшене. Вдруг как другим постояльцам что понадобится!

— Ах, это… Нет-нет, друг мой, все хорошо! — тонкая длиннопалая лапка толкнула портье в грудь, и он повалился на спину. Штаны так и остались болтаться в районе колен. — Все за-ме-ча-тель-но! Мы воры не есть, нет-нет! Мы не крадем время! Никак-никак! Здесь — идет, там — нет.

— Круто! — восхитился Теодор

неизвестными технологиями.

— Да-да! Мы хотеть много время… чтобы помочь… помочь вам… Мы помогли вам, да… э… помогли… э… как это… вернули… ну… э… Во! Вос-ста-но-ви-ли! Да! Вы теперь целый, друг мой! Вы целый!

— А? — не понял Тед. — То есть как это, целый? А я что, сломался?

— Сломался? Ах да! Сломался! Ха-ха! Смешно! Очень смешно, друг мой, знаете ли… э… как это… ну… это… О! Ка-лам-бур! Да! Ха-ха! — необоснованное с точки зрения портье веселье поддержал дружный хор посвиста других ускользающих от взгляда существ.

Тедди потряс головой.

— Вообще-то, я и сюда, вроде бы, не по кусочкам пришел, — развел он руками. — Я ж не зомби какой. Я все-таки вампир, нежить высшая. Не понимаю.

— Сюда! Сюда! — радостно закивал иностранец. — Сюда тоже не целый! Вы пришли, вы были не живой, друг мой! Вы были мертвый!

— Ну, был. Ну и что? — пожал плечами Теодор. — Я и сейчас мертвый.

— Не-не-не-не-не! — застрекотал тот в ответ, перемежая и без того не слишком понятную речь присвистом и пощелкиванием. — Вы больше мертвый не есть! Нет-нет! Вы живой снова, да! Снова живой!

Пару мгновений портье хлопал глазами на постояльца, потом фыркнул и расхохотался. Подобной чуши он не слышал ни в жизни, ни в смерти! Живой! Ха! Да этого не может быть, потому что не может быть никогда! Из мертвых еще никто не возвращался. Этот закон чтим всеми проявлениями разума — что магического, что технического, что человеческого. Даже божественного. Умер — значит умер. И все. Кранты. Никаких возрождений. Ну, бывают, конечно, разные всякие реинкарнации, но то переселение духа в другое тело, а тело Тедди было по-прежнему при нем. Он даже проверил на всякий случай, скосив глаза и внимательно изучив собственное плечо. Кокетливая родинка в форме бабочки по-прежнему была на месте. Как и татушка в виде неизвестно что означающего иероглифа, по глупости нанесенная чуть ниже пупка еще в восемнадцатилетнем возрасте. В бытность свою человеком, Тед не успел задуматься ни о значении иероглифа, ни о том, как это вообще-то выглядит со стороны. А вот вампиром он ее вывести уже не мог — в каком виде обратился, в таком и будешь коротать вечность. Трупы не меняются, особенно, если им не свойственна склонность к разложению.

Все эти мысли пронеслись в голове портье за считанные секунды и, отсмеявшись, он весело уставился на постояльца. Разглядеть того по-прежнему не удавалось.

— Мне понравилась шутка, — улыбнулся он и, приподнявшись, штаны все же натянул.

— Шутка? Э… шутка… но… э… — в голосе иностранца послышалась растерянность. — А что… что… вы, друг мой, считаете шуткой, да?

— Сообщить вампиру, что он теперь жив — вы считаете, что это не смешно?

— Смешно? Но… э… почему? Разве это не есть хорошо… э… быть живым?

— Не спорю, — фыркнул Тед, — но только мертвые живыми не становятся, а вот наоборот — всегда пожалуйста.

— Но есть стали живым, — еще больше занервничал иностранец, от чего его выговор ухудшился, — мы так сделать… э… как это… Ну да! Вот! Воз-рож-де-ни-е! Да!

— Чего?! — опешил портье, до которого наконец начало доходить, что странный расплывчатый постоялец всерьез верит в свои слова. Но тут же махнул рукой. — Свистите! Так не бывает.

— Бывает-бывает! — закивал свистун. — Мы… это… это… наша… как это… э… да! Тех-но-ло-ги-я! Наша… э… дос-ти-же-ни-я! Да! Было сложно. О! Да! Странное… э… сопротивление. Да-да! Странное, очень! — Теда пробрал нехороший холодок. Постоялец был абсолютно серьезен и даже горд собой. Но поверить в такое было просто невозможно. — Болезнь… э… нет… ваша смерть не была запущена, да! Но непонятно… э… совсем непонятно… Мы вас воз-ро-ди-ли, да… э… но… опасно… как бы… э… Пока опасно… да… яд? Нет-нет! Яд нет… это… это… — он как-то странно закачался из стороны в сторону и прочирикал что-то на своем языке, видимо, обращаясь к остальным. В ответ послышались бурные многоголосые трели, но к согласию собеседники, судя по всему, не пришли. — Нет! Я не знаю… э… мы не знаем… что это есть… нет… Но опасность. Умереть нельзя пока, чтобы странной смерти не быть. Вы понимаете? Нет? Берегите себя быть живым! Да?

Тедди не понял ничего из того, что пытался втолковать ему иностранец о какой-то опасности. Он пока еще не мог понять и поверить в то, что жив. Да и жив ли? Не отрывая взгляда от своего говорливого визави, Тедди поднес левую руку к правому запястью и нащупал пульс. Нащупал! Его сердце билось!

Мгновенное радостное потрясение тут же сменилось паникой. Мысли хлынули в голову бурным потоком. Он снова человек, живой, дышащий! В подтверждение Теодор набрал полную грудь воздуха. Воздух имел вкус, запах, в нем можно было различить присутствие озона. Это было невероятно! И тут до него дошло, как это ужасно! Он перестал быть почти бессмертным призраком ночи. Теперь ему никогда не стать могущественным, не подчинить себе жалкое племя городских вампиров, не стоять одесную богини смерти. И никогда больше не пить дурманящую кровь девственниц! Все, все его планы пошли прахом. Распланированное на века темное будущее грозило обратиться скорой старостью, маразмом и немощностью. Кошмаром маячил впереди призрак заводской столовой.

С криком ужаса Тед сорвался с места и сломя голову бросился к выходу. Ветки деревьев хлестали его по лицу, что-то свиристели расплывчатые существа, кто-то пытался схватить его, что-то подворачивалось под ноги, но портье с одержимостью берсерка крушил все препятствия на своем пути. Наконец, впереди показалась вожделенная дверь, и Тед вынес ее в коридор собственным телом.

В коридоре царили тишина и полумрак. Отель словно отрезал все звуки комнаты номер восемнадцать, оставив шорохи леса и чириканье постояльцев за гранью собственного покоя. Прямо перед Теодором стояла маленькая девочка.

— Опоздала, — вздохнула Каля.

— Ч-ч-что? — портье начал приходить в себя.

— Ты больше не мой подданный, Федя. Они тебя оживили, — в ее голосе сквозило что-то похожее на грусть.

— Но… но я не хочу! Я не хочу, Великая!

— Правда? — девочка склонила голову на бок, с любопытством разглядывая бывшего вампира. Тед преданно закивал. — Ладно, — Каля качнула головой, — в тебе все еще есть моя сущность, а значит остается шанс. Хоть и ненадолго. Эти инопланетные деятели совершенно не уважают наши божественные методы! — она даже притопнула ножкой от раздражения, а потом вздохнула. — Шанс-то есть, да времени мало.

— Что?! Что нужно делать, Великая?! — портье боялся поверить призрачной надежде.

— Снова обратиться, — пожала плечами малышка, — или, может быть, просто умереть. Но не думаю, что с их технологиями у тебя есть на это больше нескольких часов. Может быть, до рассвета. Так что, поторопись, Федя. Не обратишься за это время, потом ни один вампир уже не спасет. Что-то такое они с тобой сделали, что, едва организм выведет мою сущность, у тебя сформируется иммунитет к вампиризму.

— А как же… как же мой вассалитет, Великая? — Тед рискнул прояснить момент, который беспокоил его больше всего.

— А что с ним станется? Успеешь снова стать вампиром, эти две ночи не будут потеряны. А не успеешь, так тебе должно быть все равно.

С этими словами девочка развернулась и пошла прочь. Так, словно бывший вампир совершенно перестал ее интересовать.

Пошатываясь, Теодор добрел до коридора со служебными помещениями на первом этаже. В голове его царили сумбур и паника. Из всех перемешанных обрывочных мыслей додумать удалось только самую идиотскую. Несчастный оживший портье почему-то вдруг очень озаботился вопросом, на сколько еще переодеваний хватит комплектов униформы в безумной гардеробной запасливого Монсеньера. Однако связность этой формулировки почему-то придала бывшему вампиру сил, и дверь в комнату, где еще час назад разжился новым костюмом, он открыл решительно и довольно спокойно.

На пороге стояла кукла. Тед застыл, ослепленный блеском зеркал. Уродливая деревяшка ткнула в него зонтиком и пропела завораживающим голосом Даккена:

— А вот и ты, Тедди, дорогой!

Портье заорал, отпрыгнул через весь коридор и со всей дури впечатался в дверь напротив. Та гостеприимно распахнулась и ласково приняла его в объятия гардеробной. Ближайшая стойка жалобно скрипнула, зашаталась, накренилась, толкая следующую. Сработал принцип домино. С веселым лязгом, поднимая тучи пыли, горы тряпья начали рушиться друг на друга, разбегаясь по замысловатому лабиринту невесть как установленных перекладин, пока не погребли под собой вконец обезумевшего от страха Теодора.

Спустя полчаса, разглядывая себя в чудом уцелевшем зеркале, Тед злился. В первую очередь на себя самого и на человеческий инстинкт самосохранения. На самоуправство инопланетян, разумеется, тоже, но в данной ситуации лажанулся он сам. Ну что ему стоило мирно задохнуться под горой пышных старинных туалетов?! Сейчас бы уже выкопался вампиром. Впрочем, простая смерть не давала стопроцентной гарантии, и Тед даже не мог с уверенностью сказать, человеческий или вампирский инстинкт в нем сработал.

Взгляд остановился на собственной, подзабытой за двенадцать лет физиономии.

— Хм, — сказал Тедди и присмотрелся повнимательней. — А я ничего, — решил он вдруг, — симпатичный.

Почему-то сразу вспомнилась Бэлла. Она была тоже ничего. Настроение у бывшего вампира начало подниматься. Вообще, лицезреть себя в зеркале было приятно и, как оказалось, полезно. Все же у человеческого существования были определенные плюсы. Но, разумеется, не сравнимые с вампирским. Оправив не слишком сочетающиеся друг с другом серо-зеленые узкие полосатые штаны и белую с пышным жабо и жемчужными пуговицами рубашку, портье покосился на гору мануфактуры и решил не заморачиваться и униформу в этом бардаке не искать. Порывшись, он все же выкопал какой-то пиджак, подходящий по размеру. Пиджак был малиновым, а Тед не был дальтоником. Вздохнув, он отложил одежку в сторону, снова расправил перед зеркалом кружева рубашки и осторожно выглянул в коридор. Двери напротив не было.

Тед расслабился, но путь до холла все же преодолел бегом. И тут же столкнулся с вернувшимися с прогулки Чедом и Луизой.

Сердце человека затрепетало при виде красивой девушки, а в крови забурлила сущность богини смерти. Вот он его шанс! Сейчас, прямо сейчас! Конечно!

Не сбавляя скорости, Тедди помчался навстречу вампирам и рухнул на колени перед ньюфаундлендом.

— Помогите! — запричитал он. — Спасите! Помогите! Обратите! Сжальтесь! Верните мне мою сущность!

Чед от неожиданности отступил на шаг, потом принюхался и удивленно склонил голову на бок.

— Теодор! Что с вами случилось?! — воскликнула Луиза. Она замешкалась в дверях и еще не подошла достаточно близко, чтобы почувствовать запах человека.

— И как это вас угораздило, юноша? — медленно проговорил пес.

— Инопланетяне! Все инопланетяне. Я знаю, это заговор, это вторжение. Они против нас. Помогите, пока они не уничтожили все наше племя! — верещал портье, в мольбе протягивая руки к собаке.

— Ничем не могу помочь, уж извините. Я никого обратить не могу, — покачал Чед массивной головой и чуть сдвинулся в сторону, перекрывая Теду доступ к Луизе. Потом встряхнулся, как самый обычный представитель собачьего племени, и воздух холла наполнился вонью мокрой псины. По морде ньюфаундленда проскользнула злорадная ухмылка.

— А вы, прекрасная Луиза? — Тед потянулся к девушке. — Неужели вы оставите меня смертным? Сжальтесь! Спасите! — Лу недоуменно переводила взгляд с Теодора на хозяина. Пес начал осторожно подталкивать компаньонку в обход ползающего по полу портье. — Луиза! Прекрасная Луиза! — почти рыдал Тедди. — Спасите! Спасите меня! Обратите меня!

— Что это с ним? — робко спросила девушка, следуя безмолвным указаниям пса и осторожно отступая от Теодора.

— Умом тронулся. От голода, наверное. Бедняга! — насмешливо рыкнул ньюфаундленд, тесня спутницу в сторону лифтов. — Я же говорил тебе дорогая, что нам вредна длительная голодовка. Вот видишь, как бывает. Один его костюмчик чего стоит. Ты с ним поосторожней, Лу. Наедине лучше не встречаться с обезумевшим вампиром.

— Я не вампир! — взвыл Тед и вскочил на ноги. — Я только хочу снова им стать! Ну что вам стоит!

Но Чед и Луиза поспешно ретировались из холла. Уже в дверях девушка обернулась и одарила Теодора сочувствующим взглядом.

Чуть не плача, портье снова опустился на пол. К горлу подкатила злость на вредного пса. Это все из-за него! Из-за него Луиза ему не поверила! Вот если бы они встретились наедине…

Тед перестал всхлипывать. Ну конечно! Нужно будет просто встретиться с Лу наедине, подстеречь, когда она будет выходить из номера по каким-то делам. Если все ей нормально объяснить, она поймет и поможет.

Успокоившись и приняв судьбоносное решение, портье даже смог улыбнуться.

Теду хотелось выпить. Он не сразу понял, что за желание так навязчиво тычется в его подсознание. И не надо намекать на склероз и прочие возрастные изменения. У вампиров их не бывает, просто за двенадцать лет даже самые насущные человеческие потребности могут подзабыться. Поэтому, когда до заторможенных в результате потрясения мозгов Теодора дошло, чего же такого ему хочется, он слегка растерялся. Потому что, откровенно говоря, забыл, как это бывает. Вместе с желанием пришло, хотя и смутное, но приятное воспоминание. Что ж поделать. Так устроена психика, что у вампиров, что у людей: помнить о похмелье и прочих сопутствующих проявлениях алкогольного отравления очень не хочется.

Итак, придя к однозначному выводу, что странные сигналы подсознания есть не что иное, как желание испить неких горячительных напитков, вкус которых было бы неплохо освежить в памяти, Тедди воспрял духом, покосился на подозрительно молчащий многоканальный телефон и направил свои стопы в бар.

Сегодня бар ничем не отличался от себя вчерашнего и совершенно не желал вписываться в смену восприятия с вампирского на человеческое. Все те же уродливые доспехи ютились по темным углам, создавая сюрреалистический антураж в сочетании с новомодными аксессуарами кухни и небольшой сцены, видимо, предназначенной для непритязательных лабухов или любителей караоке. Тед неторопливо прошествовал к стойке и застыл в ожидании, пока Ян обратит на него внимание. Двуликий бармен покосился на гостя, хмыкнул, не глядя плеснул в бокал что-то достаточно темное, а значит, выдержанное, и послал по стойке к адресату. Тед поймал бокал неловким движением и искренне подивился, куда это вдруг делись его вампирские скорость и реакция. Потом залпом выпил. Во рту расцвел букет выдержанного ямайского рома, а пищевод блаженно расслабился, ощутив расплавленный огонь спирта.

— Тебя приглашает за свой столик некий господин, — конфиденциально сообщил бармен и кивнул в один из темных углов. Тед обернулся. Из-за столика ему махал ручкой Даккен.

Бывшего вампира пронзил панический ужас.

— Ч-что? Ч-что ем-му от меня нужно?! — заикаясь спросил он.

— Да ничего, — пожал плечами Ян. — Ты вообще ему на фиг не нужен, между нами мальчиками. Он людей не любит. Говорит, они невкусные.

Тед приободрился, быстренько опрокинул еще одну порцию рома, но на всякий случай ретировался из бара. Мало ли! А вдруг Ян ошибся, и Даккен совсем не просто так зазывал его к себе в компанию.

Тед был не настолько пьян, чтобы бесшабашная удаль успела им завладеть полностью, но и не настолько трезв, чтобы впасть в панику из-за какого-то ненавязчивого приглашения.

Телефон по-прежнему молчал, и портье решил взять тайм-аут и позаботиться о своем внешнем виде. Все же эти зелено-полосатые штаны никак не вписывались в его представления о хорошем вкусе.

Глава тринадцатая РАЗВЛЕЧЕНИЯ ГУРМАНА Moor-Moor

Тедди давно не было так хорошо. Во-первых, он был сыт и радовался забытому ощущению яичницы с жирным беконом и сдобных булочек, приятной тяжестью расположившихся в желудке. О прочувствованной в процессе поглощения еды вкусовой гамме и говорить не стоит. Во-вторых, бокал пива и выпитая из любопытства порция омерзительно парфюмерного и не менее омерзительно дорогого скотча добавили к возрожденным трепетным воспоминаниям еще одно, непосредственно касающееся различных степеней опьянения. Ну и в третьих, некий полуночник, пожелавший среди ночи получить себе в номер чистые полотенца, оказался щедр на чаевые, и теперь они приятно похрустывали в кармане форменного сюртука. Пребывая в столь замечательном расположении духа, Тед опрометчиво решил игнорировать лифт и спуститься пешком, совершенно забыв о коротком коридоре, ведущем с лестничной площадки к номеру для новобрачных.

А когда вспомнил, было уже поздно. Дверь открылась и на пороге появилась Бэлла. Поскольку женщине все же нужно значительно больше времени, чтобы привести себя в порядок после такой катастрофы, как рассыпанная косметика, девушка за последние полтора часа, видимо, только и успела, что принять ванну и снова накрасится. А вот одеться…

— Тедди, дорогой! — радостно заверещала она. — Ты уже освободился?

Портье растеряно застыл. Какой-то загнанный глубоко в подсознание инстинкт требовал немедленно смыться, но другой, куда более сильный, заставил сделать шаг навстречу.

— О мой вампир! — взвизгнула Бэлла и повисла на шее у Теда, прижавшись всем телом и подставляя губы для поцелуя.

Перед глазами у Теодора все поплыло и, окончательно теряя контроль над собой, он подхватил девушку на руки и шагнул в раскрытую дверь номера.

— Остановись, идиот! Ты что творишь?! Ты о чем думаешь?! И чем?! — донеслось паническое карканье откуда-то из лестничного пролета.

Вопль приближался, но все же Мун катастрофически опаздывал. Не обращая внимания на этот глас вопиющего в пустыне, Тедди ногой захлопнул дверь. Ворон в последний момент успел свернуть и не врезаться во внезапно возникшее препятствие. Заложив крутой вираж, он опустился на перила и тяжело вздохнул.

— Она, быть может, не умна.

К глупцам господь благоволит.

Гораздо тяжелей вина

Того, кто знает, что творит.

Лишь по причине пустоты

Душа светла, как цвет волос.

Её сгубив, что хочешь ты

Обресть взамен? Вот в чем вопрос!

— философски продекламировал он и покосился на дверь. — И ведь так и не выяснил ничего про папу. Дурак!

Ворон снова вздохнул, взлетел и скрылся в коридоре.

Пламя тысячи свечей, расставленных по всей комнате, играло тенями, создавая причудливые образы на кафельных стенах. Лепестки алых роз кровавыми каплями были рассыпаны небрежной рукой. В густом паре, подымающемся от благоухающей воды, можно было разглядеть изящный силуэт, слишком хрупкий для мужского, но и на женский не очень походящий.

— Каге, полотенце! — капризный голос красавца эхом отразился от стен, и в воздухе появился пушистый лоскут ткани, который тут же был обернут вокруг гибкого тела. — Каге, верный мой Каге, я так изголодался по любви! Ну почему мне никто не отвечает взаимностью?!

"В прошлую ночь нам с охотой не повезло, мой господин. Этому дурачку-портье не дано понять всей тонкости ваших чувств", — кукольный рот оставался недвижим, голос звучал лишь в голове юноши.

— Ох уж этот портье! — кокетливым движением руки блондин откинул волосы с лица. — Дался он Монсеньору! И девочка вокруг него вьется, — на последней фразе в голосе появились нотки недовольства. — Не нравится мне это…

Поиграв кольцом в ухе, демон посмотрел на свое запотевшее отражение в зеркале, но увидел лишь размытый силуэт.

— Да и богиня, — печально вздохнув, юноша изящно расправил плечи, — не хотелось бы с ней ссориться.

"Вам виднее, мой господин".

— Вечно ты так, — блондин обижено поджал губы, — никакой от тебя пользы.

"Как будет угодно господину".

Даккен подошел к зеркалу, занимающему одну из стен, и залюбовался искаженным отражением маленьких огоньков, что мерцали подобно морю душ в вечно застывшей тьме. Каскад тумбочек был заставлен множеством баночек и тюбиков. Легким перышком пальцы демона пробежались по косметическим средствам, на лице появилось задумчивое выражение, словно у барышни, что никак не определиться с выбором. Такому подбору косметических средств позавидовала бы любая уважающая себя особа женского пола. Демон ухмыльнулся, маска развращенного юноши на мгновение сменилась звериным оскалом. Молодой человек наклонился, пытаясь рассмотреть себя сквозь запотевшую муть, но тщетно. Легким движением руки Даккен вывел на зеркале несколько затейливых иероглифов.

— Покажи! — в этом повелении не было и толики прежней медоточивости, так мог говорить только привыкший повелевать.

На гладкой поверхности появилась легкая рябь. Постоялец блуждающей комнаты провел над зеркалом рукой, словно снимая невидимую вуаль, и довольно хмыкнул. Под пылким взглядом искусного лицедея туман в глубине серебряного стекла медленно исчезал, открывая искомое. Сначала появилось изображение коридора, но не пустого. Странная парочка шествовала ветхим лабиринтом. Щебечущая горничная вела "под белы ручки" мужчину. Демон не выдержал, и звонкий хохот отразился от стен хрустальными шариками. Лицо кавалера было расписано нелепым синим узором, и выглядел он довольно комично.

— Каге, что скажешь? — молодой человек озорно подмигнул своему спутнику. — Кто из них аппетитней выглядит?

"Они простые смертные, мой господин", — голос куклы остался бесстрастным.

— Какой ты ску-у-учный, — протянул Даккен и перевел взгляд на парочку, которая уже выясняла отношения. — И не так они просты, как кажется на первый взгляд. Но ты прав, — блондин сделал плавный жест, и изображение изменилось, — есть в этом питомнике зверьки и повкусней.

В этот раз безукоризненная гладь показала пустующий бар. В помещении было темно, освещалась только барная стойка. Очень аппетитный бармен, которого Монсеньор просил не трогать, спаивал одного единственного посетителя — хрупкую рыжеволосую девушку. А вот это уже интересно. Демон втянул нервно подрагивающими ноздрями воздух, принюхиваясь к отражению. На тонких губах заиграла чувственная улыбка. Ведьма, и не слабая.

— Ее сила, как аромат жасмина, — закрыв глаза, томно протянул юноша, — пьянит и будоражит, — он сделал несколько грациозных танцевальных па вокруг низкого пуфика. — О, это будет великолепный десерт. Но, — подняв указательный палец вверх, хозяин японской куклы назидательно произнес, — сначала ужин.

Картинка сменилась, теперь Даккен внимательно осматривал один из номеров в викторианском стиле. Неожиданно он сморщил нос, на гладкой белоснежной коже появилась сеть морщинок.

— Фи, как воняет! — юноша выудил из глубины шуфлядки кружевной платок и, обильно надушив его, жеманно приложил к носу. — Моветон! Каге, эта тварь портит мне аппетит, — сразу же закапризничал демон.

В кресле сидел ньюфаундленд и лакал коньяк. От него сильно несло псиной, и этот запах почти перебил другой, более низкий аромат цвета крови. Очень знакомый отпечаток, напоенный сладостной негой.

"Его не должно существовать, мой господин", — равнодушный голос куклы озвучил мысли демона.

— Да, ты прав, — блондин небрежно отбросил ажурный лоскуток ткани и присел на пуфик, закинув ногу на ногу, — но я не буду обрывать это никчемное существование, так даже интересней.

"Господин, неужели вы…", — первый раз за все время разговора в безликом голосе появилось подобие чувств.

— Помилуй, Каге! — тоном возмущенной дамы взбунтовался юноша. — Я еще так низко не пал!

Неожиданно обстановка в отраженной комнате изменилась с появлением еще одного действующего лица. Девушка выглядела изящной статуэткой, ее прозрачная кожа выгодно оттенялась медным водопадом волос. Мягкие тона амбре, что будоражили острое обоняние Даккена, просто сводили его с ума. Он жадно втянул воздух, и его подхватила волна неги. Блаженно закрыв глаза, хищник плотоядно улыбнулся.

— Вот наш ужин — ужин истинного гурмана! — демон резко встал и театрально закатил глаза, поднеся руки к горлу. — Но, Каге, почему никто не ценит мой тонкий вкус, — писклявый голос диссонировал с плавной текучей грацией дикого зверя, которая проступала в каждом движении.

"Я ценю, мой господин", — деревянное тельце игрушки скрипнуло в низком поклоне.

— Хм, попробуй не ценить, — ехидно протянул хищник в образе травести-дивы. — Ну да ладно, — и, нежно очертя овал девичьего лица в зеркале, Даккен подул на гладкую поверхность, — ведь еще надо подготовиться к приходу гостьи, — изображение начало таять, и демон собрался уже вставать, но неожиданно верный спутник вскричал:

— Стойте, господин! — и указал деревянным пальчиком на тающий образ вампирши, — посмотрите на нее истинным зрением.

Демон удивленно повернул голову к зеркалу. Его глаза заполнил ядовито-зеленый свет. Просканировав взглядом ночную охотницу, юноша скорчил брезгливую гримасу, словно увидел самую мерзкую сущность во вселенной.

— О Каге! — голос Даккена звучал хуже расстроенной гитары, — ну почему так? Почему эта глупая вампирша не следует своему назначению, а ищет альтернативные пути?

Ему, как могущественному демону преисподней в отставке, бывшему властителю всей жизни на земле, повелевавшему циклом смерти и возрождения, было дано зреть все уровни бытия. Именно такой способностью воспользовался Даккен. И увиденное его не обрадовало, если не сказать, огорчило.

У каждой сущности, черпающей силы, из Тьмы ли, из Света ли, есть двойник, связанный с носителем невидимыми, но прочными узами. Эти нити тянутся из слабого, полностью зависящего от своего хозяина двойника, находящегося в промежуточном измерении. Именно этот мир духов является истинным отражением творений, наделенных хоть какими-то сверхъестественными способностями. Выбрав путь — следуй ему, твердо веря в свою правоту. Такова суть вещей, и никому не дано ее изменить. А тот, кто нарушает законы, жестоко за это расплачивается. Если нежизнь вампира поддерживается исключительно кровью живых существ, желательно мыслящих, то невыполнение этого правила приводит к неизбежному нарушению цикла. Но, как известно, любое правило имеет исключение, это самое правило подтверждающее. Таким уникумом был Даккен, сумевший найти разгадку и заключить договор со своей тенью, сделав свое иное бытие слугой самому себе.

Миловидная спутница ньюфаундленда, здоровая в этом мире, но болеющая в мире духов, была противна демону. Она имела не насыщенную багровой тьмой тень создания, поглощающего жизни людей, а зловонную гниющую субстанцию, что постоянно разлагалась и отравляла своего хозяина. Вампирша нарушила закон, и теперь она обречена. Увлеченный собой, он едва не пропустил такую важную деталь. Увы, запланированный ужин был несъедобен, и даже более того, ядовит. Не смертельно, конечно, но болезненно.

— Вампиры — дети ночи, рожденные быть ужасом для смертных, — пафосно произнес демон, — а эта несчастная питается мертвой кровью, — и, взмахнув рукой в эффектном жесте, обиженно изрек банальность: — Ну и дурра!

Взяв с тумбочки щетку из апельсинового дерева, юноша начал бережно расчесывать шелковистый водопад волос, любуясь своим отражением в зеркале.

— Знаешь, мне это тело нравится больше всего, — лихорадочный блеск в глазах выдавал потаенную страсть к самому себе, — оно совершенно. Жалко, что я не могу им пользоваться постоянно.

"Красота погубит мир".

— Ну, может не весь мир, — лукавая улыбка заиграла на четко очерченных губах, — так, немного проредит население.

"Да, господин — санитар общества".

— Вот что мне в тебе больше всего нравится, так это тонкое чувство юмора, — отсмеявшись, сумел произнести демон. — Скажешь такое — санитар.

Все еще посмеиваясь, юноша приступил к ритуалу создания образа. Подобрав волосы в высокий пучок, он закрепил их двумя острыми шпильками, блеснувшими россыпью бриллиантов. Затем, так же тщательно молодой человек нанес макияж. Яркий цветастый отрезок шелка в умелых руках Даккена быстро превратился в роскошное, идеально скроенное кимоно. Завершающим штрихом сексуального образа гейши был оби, на тон темнее основного одеяния, плотно обхвативший тонкую талию. Демон довольно оглядел себя в зеркале.

— Каге, я готов, — и кокетливо потупив взгляд, стыдливо спросил: — Ну, как я тебе?

"Превосходно", — было ему ответом.

— Ну и славно, а теперь повеселимся.

Диана была раздражена и пыталась приглушить это чувство хорошей выпивкой. Благо, в этой дыре таковая имелась. Причиной ее скверного настроения было место ее нынешнего пребывания. И дело вовсе не в странности персонала, к нелюдям и всякого рода нечисти верховная ведьма была привычна. Ей не давали покоя другие ощущения. Девушка чувствовала необычность самого отеля, но не могла это никак объяснить, потому и злилась. Диана терпеть не могла, когда что-то шло вразрез с ее планами. Мощный магический барьер блокировал все ее попытки проникнуть за занавес, надежно хранящий тайны Хостел-Люкса. И не известно, как это могло повлиять на результаты предстоящего шабаша. А Диана очень не любила неопределенности. И еще больше не любила выглядеть дурой пред подругами.

— Черт! — девушка сильно стукнула ладонью по столешнице.

Висящие над стойкой бокалы, ответили возмущенным перезвоном. Двуликий бармен истолковал резкий выпад посетительницы на свой лад, снова плеснув двойную порцию бурбона, отправил пузатый на низкой ножке бокал в путешествие по отполированной поверхности. Не смотря на порядком охмелевшую голову, Диана ловко поймала снаряд и быстро опрокинула его содержимое в рот, при этом даже не скривившись.

— Послушай, у-урод, — пьяной ведьме надоело предаваться злобе в одиночестве, и она решила поделиться ею с барменом, — ты чего такой у-уродливый? — грубый голос никак не вязался с ангельским ликом девушки.

— Извините? — равнодушно переспросило воплощение двуликого Януса.

На Диану смотрел, умудренный опытом и напоенный печалью, глаз древнего старика. Участливый, понимающий взгляд бармена сделал невозможное: смутил прожженную жизненным опытом ведьму. Занесенная для броска рука медленно опустилась, из ослабевших пальцев выскользнул снифтер, и со звоном разлетелся в дребезги.

— А, ладно, ничего, не обращай внимания, — промямлила рыжеволосая.

Кое-как сняв вдруг потяжелевшую филейную часть с высокого табурета, Диана уже было собралась идти к выходу, но ее внимание привлекла странная штука, неожиданно появившаяся на барной стойке и принявшаяся важно выхаживать взад-вперед. Сфокусировав взгляд, девушка сумела разглядеть крупного ворона.

— Ой, смотрите, какая птишка, ик, — умильно пролепетала ведьма, — сколько тебе лет? Мне как раз, ик, не хватает для одного, ик, рецептика лапок ворона, — и, поманив пальцами, девушка засюсюкала, — ути-ути-пути, нет? А если, ик, так: цыпа-цыпа-цыпа, — в попытке поймать птицу, Диана с грохотом свалилась под стойку.

— Грубо! Грубо! Так обр-р-ращаться с Муном! Непотр-р-ребство! — от возмущения в голосе старого ворона появились отчетливые птичьи интонации.

— О! Птишка-говору-ун, — сдавлено прохихикало из-под стойки, — ка-акой редкий экземплярч-чик, ик, — с третьей попытки Диане таки удалось подняться на ноги, — и что ты мне поведаешь, ик? — распластавшись на стойке, девушка смотрела на крылатого обитателя отеля влюбленными глазами.

Отлетев на безопасное расстояние, ворон гордо задрал клюв и отвернулся от пьяной ведьмы, демонстративно ее игнорируя. Девушка уже было решила, что обидчивая птица больше не произнесет ни слова, но неожиданно услышала:

"Беги отсюда, коль мне веришь,

Быть может, избежишь невзгод.

В отеле существуют двери,

Которые всего лишь вход.

Войдешь и растворишься где-то,

Где? Неизвестно даже мне.

В отеле можешь встретить этом

То, что не встретишь в страшном сне".

Неприятный холодок опасности, пробежавшись вдоль позвоночника, мгновенно отрезвил девушку. Весь хмель как рукой сняло. Что-то зловещее было в этих рифмованных словах, а интуиция ведьму никогда не подводила.

— А более доступным языком можешь сказать? — злость снова заняла свое место, полностью вытеснив остатки алкоголя.

В ответ Мун принялся нарочито тщательно чистить перышки. От переполнившей ее злобы, девушка заскрипела зубами.

— Ах ты, да я тебя сейчас…

— Он больше ничего не скажет, — низкий голос бармена остановил Диану на полуслове. В этот раз перед ней был симпатичный профиль молодого парня, но в его взгляде колебалось очень древнее пламя, и ведьма отступила.

"Надо отсюда сваливать", — настойчиво билась мысль в ее головке, — "сдались мне эти тайны. Вот девочки соберутся, и вместе с ними… Растворюсь? Сначала растворилку вырастите".

Войдя в свой номер, девушка направилась прямиком в ванную комнату. Ей уже порядком надоел местный антураж. С твердой мыслью убраться из отеля сразу же после шабаша, Диана быстро разделась и, крутанув вентили, забралась в полиакриловую емкость. Монотонное журчание горячей воды расслабило ведьму и она, закрыв глаза, откинулась на бортик, встретившись взглядом со своим отражением. С зеркального потолка на нее смотрела юная красотка: рыжие волосы огненными змеями струились по белому кафелю, разгоряченную алебастровую кожу покрывал легкий румянец, плещущаяся вода немного искажала, но не скрывала безупречные линии фигуры, глаза полыхали зеленным огнем, и только темные круги под ними выдавали усталость.

Нежный розовый аромат настойчиво проникал в нос, щекоча обоняние. Чихнув, Диана открыла глаза, не сразу сообразив, что умудрилась уснуть в воде. Некоторое время она лежала не шевелясь, мысли лениво текли, не задерживаясь. Колеблющийся свет в комнате рисовал причудливые картины. "Колеблющийся? Свечи? И когда я успела?".

— Свечи?! — девушка резко вскочила, хлюпнув водой с красными лепестками на пол. — Что?! — маленькие трепещущие огоньки заполнили все пространство, восковые столбики плотной армией окружали ведьму.

Она находилась в чужой комнате, это был не ее номер: вычурность стиля, дорогой кафель, антикварная ванна с латунными кранами, огромное, во всю стену, темное зеркало, в котором ничего не отражалось. Казалось, это прореха в небытие, в абсолютное ничто.

— Где я? — испуганно прошептала Диана, совершенно позабыв о своих ведьминских силах.

— В моей власти, любовь моя, — тягучий, словно патока, голос не имел источника, он звучал отовсюду, проникал в каждую клетку, лишал воли к сопротивлению. Слабость охватила девушку, тело стало тяжелым и непослушным, она закрыла глаза и медленно опустилась в воду.

"Ты же ведьма! Борись!" — набатом прозвучал в голове внутренний голос, что привело к резкому выбросу адреналина, сердце забилось чаще, мысли прояснились.

— Сукин сын, хочешь поиграть?! — не вынимая рук из воды, Диана сложила пальцы, концентрируя силу, вода начала вскипать. — Я тоже люблю игры, — прорычала дикой кошкой ведьма, сканируя пространство внутренним зрением.

— Милочка, я, конечно, благодарен за импровизацию, — говорящий неожиданно возник перед девушкой, стоя на потолке вниз головой, — но вареное мясо не восприимчиво к моим пылким чувствам, — мягкая улыбка, очертившая его уста, вызывала паническую дрожь.

"Или это не потолок?" Свободный водопад волос, широкие рукава и фалды халата струились вдоль тела, полностью нарушая законы гравитации. Собрав силу в кулак, Диана вскинула руку в атакующем жесте, но неожиданно почувствовала, как вместе с водой начала выпадать из ванны. В последний момент она успела ухватиться руками за кран и повиснуть. "Но как? Все вверх дном?" — однако, все предметы в комнате продолжали стоять на своих местах, и ведьма поняла, что ошиблась.

— Ой, ты уже догадалась, — в довольном голосе слышался тихий смех, — да, моя родная, это касается только тебя, не хочу, чтобы ты испортила мне аппетит.

— Аппетит? — с трудом переспросила ведьма, мокрые ладони начали скользить, она больше не могла держаться и с криком сорвалась… вверх, больно приземлившись у ног юноши. Подняв глаза на трансвестита, Диана невольно закричала, впервые пожалев о своем даре второго зрения. Безумная паника мгновенно заполнила каждую клеточку разума, пред ведьмой стояло существо из глубин преисподней. Паучьи ноги держали грузное тело с тремя головами. Центральную, человеческую, венчала корона из людских костей; в бездонных глазах плескалось море мрака; с правой стороны была мерзкая лягушачья морда, покрытая сочащимися вонючей жижей бородавками, что постоянно лопались с глухим звуком. И третьей была кошачья голова, с огромными острыми клыками, с которых медленно стекала тягучая слюна, в хищных глазах был голод. Нет, не так: Голод.

— О, милостивый Господь, — позабыв о том, кем была, ведьма невольно обратилась к человеческому защитнику, — защити меня! — она начала дрожать всем телом.

Злой смех демона был ей ответом.

— Это моя вотчина, он сюда носа не сует, — схватив Диану за волосы, юноша намотал их на кулак и, резко подняв, приблизил ее к своему лицу. — Ты меня разозлила, — мягкий голос резко диссонировал со смыслом сказанного, в темных глазах девушка видела свою обреченную судьбу, без посмертия и возможности реинкарнации. — Не отвергай меня!

Демон потащил Диану за роскошную шевелюру, направившись к темному зеркалу. Она, как тряпичная кукла, безвольно повисла, даже не пытаясь бороться, понимая тщетность сопротивления. Войдя в темный провал, юноша волочил свою жертву сквозь тьму, сам он шел словно по твердой поверхности, она же чувствовала бездонность пространства, глубина которого была соткана

из мук тысяч душ. Безымянная, вечно стенающая масса.

Неожиданно пред ними возник девственно-белый прямоугольный алтарь, матово мерцающий в абсолютной темноте. Демон забросил ее на отполированную холодную

поверхность, больно приложив о камень. Как только ведьма соприкоснулась с жертвенником, она почувствовала жажду алтаря, который сразу же начал высасывать ее ведьминскую силу. Девушка не могла пошевелиться; тело ей больше не принадлежало, и лишь сознание билось испуганной птицей.

— Ну вот, — ласковый голос терзал не хуже пытки, — а ведь все могло быть по-другому, — демон наклонился к ее лицу, нежно очертя его овал, — но ты сама виновата. Любопытство — это порок, и я избавлю тебя от него.

Ведьма безмолвно кричала, билась в немой истерике, но ничего не могла изменить. Через несколько секунд эмоциональный тайфун, скованный телом, утих, окончательно обессилив девушку.

— Но, что за представление, если нет зрителя? — демон щелкнул пальцами, и над алтарем появилось зеркало.

Диана заворожено наблюдала за отражением. На жертвеннике было распластано хрупкое тело: волосы языками пламени лизали камень, белизна кожи соперничала с алтарем, а в зеленных глазах плескалось безумие, придавая ее внешности еще больше патетичности.

Красивый юноша в костюме гейши любовался зрелищем, лаская девушку взглядом. Вот его взор задержался на маленькой упругой груди, затем скользнул вниз по плоскому животу, на мгновение остановился на впадинке пупка, побежал дальше, отдавая должное изящным бедрам и тонким икрам. Она не сопротивлялась этому взгляду, все ее существо отвечало на зов страсти, сознание Дианы горело, тело плавилось, требуя большего. И когда девушка почувствовала нежные касания, то готова была сойти сума. Нега разливалась по телу, заполняя сознание горящей лавой. Ведьма лихорадочно следила за движениями блондина и, как кошка, выгибалась под его руками.

— Да, милая, именно так, — прерывистый, с придыханием, шепот ласкал напряженные фибры трепещущей души.

Когда острие кинжала нежно рассекло кожу живота, девушка была на грани экстаза. Наблюдая за тонкими пальцами, что растягивали края продольного разреза, она возносилась по спирали страсти, готовая в любой момент взорваться.

— Не так быстро, красавица, — поймав взглядом блестящие безумием зеленые глаза, демон медленно наклонился и начал слизывать накапливающуюся в ране кровь.

— Еще, — сипло прошептала девушка, — еще! — тело изгибалось навстречу жадному рту, она проваливалась во тьму алчущего взгляда.

Ей хотелось отдать себя всю, Диана желала этого каждой клеточкой тела. Так было нужно: она — женщина, он — мужчина; она — раба, он — хозяин; она — деликатес, он — гурман. Замкнутый круг, который никому не дано разорвать.

Лезвие скользило по коже, вырезая затейливый узор. Умелые руки демона искусно управлялись с тонкой работой. Вскоре все тело жертвы было исписано сложным рисунком. На особо любимых гурманом мягких частях отсутствовала кожа и целые пласты мяса. Лицо юноши было испачкано кровью, глаза лихорадочно блестели. Но Даккен играл, он держал ведьму на грани, не позволяя скатиться в небытие.

— Тебе нравится? О да, я вижу! Я дарю тебе все мое искусство, потому что ты этого достойна! Ты понимаешь меня! Ты чувствуешь меня, — наклонившись к лицу жертвы горячо шептал красавец.

В ответ девушка лишь благодарно всхлипнула, не имея больше сил произнести ни звука. Она не могла оторвать безумный, напоенный блаженством, взгляд от зеркала. Демон удовлетворенно зарычал, в руках он держал тонкий ломоть нежного мяса печени.

— Я поделюсь с тобой удовольствием, — юноша поднес истекающее кровью мясо к губам Дианы, соленая жидкость быстро заполнила пересохший рот. Она жадно глотала теплую влагу, словно это был драгоценный ихор. С каждой каплей, прожигающей гортань, душа, что корчилась и скулила, медленно покидала истерзанное тело. Но не спасение она обретет, а бесконечную агонию в личном многотысячном питомнике демона, где муки ада лишь детская забава.

Даккен был в отличном расположении духа. Поначалу он серьезно опасался, что ужин будет испорчен, но ведьмочка была послушной, и демон получил истинное удовольствие.

— Каге, ты сделал, что я просил? — блуждающий взгляд юноши то и дело останавливался на потолке, где огромное зеркало отражало расслабленное тело, вольготно раскинувшееся на белоснежном шелке простыней.

"Да, мой господин".

— Ну, так чего медлишь, покажи! — капризно заявил хозяин, накручивая на палец светлый локон.

"Да, мой господин".

Зеркальная гладь подернулась дымкой, а через мгновение явила любопытному взору интересную картину.

— Что?! — Даккен резко сел, махровый халат развязался, открывая плавные линии лепной груди. — Вот это да! — демон перевел взгляд на своего спутника. — Ты это видишь?

"Этого следовало ожидать".

— Но ты посмотри, как этот бедолага пыхтит над девочкой, — блондин хихикнул, — аж рожа покраснела, — хихиканье переросло в смех, — гляди-гляди, сейчас морда треснет, — демон больше себя не сдерживал и ржал в полный голос. Отсмеявшись, Даккен продолжил комментировать. — И что она в нем нашла, ведь уже и не кровосос совсем!

"Его и раньше лишь за способ питания можно было отнести к племени ночных охотников", — инобытная сущность демона была полностью согласна с хозяином.

— Ой, Каге, ну-ка покажи-ка мне трюмо поближе, — наманикюренный палец недвусмысленно ткнул в поблескивание в глубине зеркала. Картинка сместилась, и демон снова расхохотался. — Ой, не могу! Еще и зрители! Было бы на что смотреть!

"Он все равно мертв, господин", — равнодушно констатировала кукла.

— Этот ханжа Сэм еще и вуайеризмом страдает! Нужно настучать на него Монсеньеру. Развел тут призраков-извращенцев… — демон презрительно фыркнул, но тут же печально вздохнул, — Ах, девочка, девочка, как ты могла пойти на такой мезальянс? — в бездонных глазах заблестели бриллианты слез, один из которых прочертил на изящно очерченной скуле сверкающую дорожку. — Из него даже любовник никакой…

"Господин, а вы не боитесь…" — глухой голос прервал стенания.

— Брось, Каге, — Даккен снова захихикал, мгновенно забыв о ставшей ненужной роли страдальца, — разве ты не видишь, это убожество совершенно не думает о партнерше. После столь печального опыта ей еще года три не придет в голову повторить. Какие уж тут перемены…

В расстроенных чувствах Мун летел по коридору третьего этажа. Древнему ворону иногда хотелось бросить к чертям такую жизнь и поискать где-нибудь теплое местечко для безбедного существования или даже чьи-нибудь хорошие руки. Но, тем не менее, он прекрасно знал, что подобные мысли накатывают на него лишь в критической ситуации, и на самом деле ни безбедное существование, ни самые добрые хозяева не могут являться источником поэтического вдохновения. А зачем тогда жить, сами посудите.

Сейчас ситуация как раз была критическая. Монсеньор ненавязчиво дал понять, что близость Бэллы и Теодора до поры до времени нежелательна, а проникнуть в комнату, где находятся два простых смертных, и помешать знаменательному событию Мун не мог по определению. И угораздило же Теодора снова очеловечиться! И как теперь прикажете за ним присматривать?!

Вследствие вышесказанного все вызывало в вороне раздражение и неприятие, и такие незначительные детали интерьера, как маячащий посреди коридора, давным-давно прикормленный хозяином призрак, не могли обратить на себя внимание расстроенной птицы. Посему Мун рассеянно пролетел сквозь Сэма, чем вызвал негодование уже последнего.

— Ом! — печально произнес дух и поплыл следом за обидчиком. — Поистине, утренняя заря — это голова жертвенного коня, солнце — его глаз, ветер — его дыхание, его раскрытая пасть — это огонь Вайшванара; год — это тело жертвенного коня, небо — его спина, воздушное пространство — его брюхо, земля — его пах, страны света — его бока, промежуточные стороны — его ребра, времена года — его члены, месяцы и половины месяца — его сочленения, дни и ночи — его ноги, звезды — его кости, облака — его мясо; пища в его желудке — это песок, реки — его жилы, печень и легкие — горы, травы и деревья — его волосы, восходящее солнце — его передняя половина, заходящее… *

Назойливое бормотание привидения, наконец, дошло до сознания раздраженного ворона. Мун заложил крутой вираж, приземлился на ковровую дорожку и уставился на Сэма.

— И что ты хочешь этим сказать? — агрессивно произнес он. Призрак застыл и растеряно пожал плечами. — Ты всерьез полагаешь, что можешь помнить что-то, чего не помню я?

— Он боялся, — злорадно произнес Сэм. — Поэтому и поныне тот, кто одинок, боится. И он подумал: "Ведь нет ничего кроме меня, — чего же я боюсь?" И тогда боязнь его прошла, ибо чего ему было бояться? Поистине, лишь от второго приходит боязнь.*

Ворон напыжился, возмущенно каркнул и изрек:

— Порою чувствую — устал,

И знаю — я не остроумен.

Но все ж стремлюсь держать удар —

Пускай решат и млад и стар,

Что, иногда, не просто Мун он,

Он — Аполлона аватар.

После чего с явным чувством превосходства воззрился на призрака. Тот обиженно замерцал. Потом задумался и через пару мгновений парировал:

— Вначале все это было лишь Атманом, единственным. Он пожелал: "Пусть будет у меня жена — тогда я смогу произвести потомство; пусть у меня будет богатство — тогда я смогу совершать деяние".*

Мун тихо застонал.

— И откуда на мою голову столько ударенных?! — вопросил он пространство. — Один очеловечился и теперь развлекается, как может, — дух недоуменно склонил голову, — другой поохотиться решил… Ты понимаешь или нет?! — вдруг заорал ворон. — Даккен вышел на охоту! А тут такое!

Призрак растеряно захлопал провалами глазниц.

— Он подумал: "Если я его убью, у меня будет мало пищи", — забормотал он и начал отступать в глубину коридора. — Тогда той речью и тем телом он сотворил все, что существует здесь: ричи, яджусы, саманы, заклинания, жертвоприношения, людей, скот. Все, что он произвел, он решил пожрать. Поистине, он поедает все, поэтому природа смерти — адити. Кто знает природу смерти — адити, тот становится поедателем всего, что существует, и все становится его пищей.*

Мун тяжело вздохнул и сделал крылышком струсившему привидению.

— Одно пустое бормотанье,

Когда б с кем говоришь, ты знал!

Что мне "священные писанья"?

Не сам ли я их сочинял?

Мне нужно выпить, — поразмыслив, сообщил он пустому коридору и, вспорхнув, направился в пролет служебной лестницы.

Тедди тщетно пытался понять, что же он сделал не так. Она же сама на него вешалась! Так откуда это разочарование в глазах и настойчивое желание поскорее выгнать его из номера? Неисповедимы настроения женщины! Мысленно пожав плечами, портье прикрыл за собой дверь, пересек коридор и вышел в холл. В тот же момент на этаже остановился лифт. Двери, скрипнув, разъехались в стороны, и Тед нос к носу столкнулся с прекрасной вампиршей. Девушка отшатнулась. Но прежде, чем портье успел схватить ее за руку, тонкие ноздри затрепетали, Луиза принюхалась и вздрогнула. Глаза ее расширились. Тед поморщился. Из-за того, что Бэлла слишком непрозрачно намекнула на нежелательность пребывания в ее номере новоявленного любовника, он не рискнул воспользоваться ее ванной и теперь прекрасно представлял, как ударил по чуткому вампирскому нюху запах пота и секса. В голове бывшего вампира мелькнула безрадостная мысль, что момент, пожалуй, не самый подходящий для того, чтобы просить Лу о помощи. Он совсем уж было собрался ретироваться, но тут она сама схватила его за рукав

— Т-т-т-теод-д-ор! — заикаясь, протянула девушка. — К-как?! К-как вам это удалось?!

Тедди невесело усмехнулся, сразу сообразив, что речь идет не о соблазнении Бэллы, и развел руками.

— Я же сказал: инопланетяне. Из восемнадцатого номера, — он постарался придать своей удовлетворенной физиономии максимально несчастный вид и с горечью добавил: — Но вы предпочли не поверить мне, прекрасная Луиза. Может, теперь вы войдете в мое бедственное положение и согласитесь меня обратить…

— Из восемнадцатого? — перебила его вампирша, и Тед кивнул. — Они это могут?

— Как видите! — вздохнул несчастный смертный.

В следующее мгновение Луиза сорвалась с места и бросилась вниз по лестнице.

— Луиза! А как же я?! — закричал ей вслед несчастный портье.

— Вы не цените своего счастья, Теодор! — донеслось до него откуда-то снизу.

— Ненормальная, — пробормотал Тедди, нажимая кнопку вызова лифта. — Совсем подвинулась от жизни с этим черным чудовищем…

*Ригведа. Брихадараньяка-упанишада.

Глава четырнадцатая ТАКАЯ МИЛАЯ ЛЕДИ Меламори

Непредвиденный визг многоканального телефона заставил сердце портье стремительно забиться. Но, несмотря на остроту восприятия, подобным ощущениям Тедди-бой был несказанно рад. Погладив грудь, он снял трубку и вежливо произнес:

— Портье…

— СКОТИНА! — донеслось с того конца провода.

— Бэлла? — узнав голос, переспросил портье.

— Что ты со мной сделал, урод?!

Тед довольно потянулся.

— Ты стала женщиной, милая…

— Чтоб ты сдох! — пожелала блондинка и повесила трубку.

Тед тяжело вздохнул. Ничего, перебесится. Но тут ему в голову закралась подозрительная мысль, очевидно, навеянная дневным ликбезом Муна.

— А вдруг ей не понравилось? — прошептал Теодор и растерянно плюхнулся в кресло.

Поразмыслив еще немного, он решил все же подняться на третий этаж и выяснить, чем же так не угодил неугомонной блондинке. К тому же в голову (и не только) закралась весьма будоражащая мысль, что, возможно, при личной встрече…

Портье, дожидаясь лифта, насвистывал веселую мелодию. Его очеловеченное темечко, не ожидая беды, пульсировало в такт игривому сердцу, стук которого, Тед еще не так давно и не надеялся снова услышать.

Характерный звон известил о прибытии скрипучей жестяной коробки. Подмигнув себе в отражении открывающихся дверей, Тед вошел в лифт и расслабленно оперся о стальной поручень. С приклеившейся к физиономии глупой улыбкой портье потянулся к кнопке третьего этажа, но так и не нажал ее, испугавшись неожиданно влетевшего Муна. Разъяренная птица, не гнушаясь отборной вороньей брани, агрессивно вцепилась когтями в лицо Теда, и что есть силы, клюнула портье в темечко. Парня подкосило, и он безвольным мешком сполз на пол.

— Вот волокита! Ах ты, бабник! Донжуан воскресший, женолюбец! — хлопая крыльями по ушам портье, верещал ворон. — Кобель! Котяра! Клыкастый соблазнитель! Юбочник! Селадон чертов! Ферлакур недоделанный!

— Мун… Мун… — жалобно заблеял Тедди. — Ты сдурел! Мун! Что я сделал?

Ворон клюнул портье в глаз и закаркал:

— Я сейчас объясню тебе, что ты сделал. Мономан ты перманентный! Соитер безмозглый! Ты хоть знаешь, что монсеньер сделает со мной за эти твои трехминутные копуляции?!

Зеркальные двери тихо закрылись и, забыв про повседневный скрип, лифт дернулся и куда-то поехал.

Тед стоял в пустынном холле третьего этажа, пытаясь вспомнить, как и зачем он здесь оказался, и рассеяно рассматривал картину, висящую в дальнем углу. Небольшой холст, тусклые мазки кисти — девушка с огненными волосами целует шею мужчины, лежащего у нее на коленях. Сонная дымка, прикрытые глаза, руки-плети сонная дымка, прикрытые глаза, руки-плети ни капли динамики. Два человека будто решили заснуть в неудобных позах, а художник не поленился изобразить эту скучную сцену небрежными штрихами.

— Вампир, — голос послышался невесть откуда.

— Уже нет, — машинально ответил Тед и только потом обернулся к внезапно появившейся за его спиной обладательнице чуть хриплого контральто. — Простите, что?

Перед ним в полумраке коридора стояла представительная дама позднего бальзаковского возраста. На ее губах блуждала вежливая улыбка.

— Эдвард Мунк, — указала кивком леди в сторону холста. — Он назвал ее так, хотя до последних дней считал, что картина просто изображает двух влюбленных. Есть в этом своя горькая правда. Женщины иногда хуже любого кровососущего монстра.

Разговорчивая дама почему-то сразу понравилась Теду. Ее простое, но элегантное платье из дорогой черной шерсти, аккуратный маникюр и породистое лицо, рассеченное ниточками морщин, резко диссонировали с молодыми темно-вишневыми глазами и глубоким голосом. Теодору подумалось, что в молодости леди должна была пользоваться большой популярностью у мужчин, хотя и не была красавицей. В сумасшедшем отеле она казалась чуть ли не единственным нормальным человеком, и парень остро чувствовал потребность в этом островке спокойствия и понимания.

— Он, наверное, был очень несчастным человеком, раз писал такие печальные картины? — по правде сказать, с Тедом в знании живописи могла соревноваться даже среднестатистическая тихоокеанская каракатица, и при этом иметь неплохие шансы на победу. Но парню так хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, что тематика беседы была ему практически не важна. Он просто хотел выговориться без боязни быть высмеянным. Не с Муном же ему откровенничать о проблемах на любовном фронте. А леди так походила на добрую и все понимающую тетушку.

— Не печальные, — леди покачала головой. — Его картины были страшными. Но человеком он был несчастным, здесь Вы правы, юноша. Простите, я не представилась. Меня зовут Мориса Шелли, я остановилась в номере 37. Вижу, Вы уже принесли мой заказ.

Дама указала кивком в сторону подноса с заварочным чайником и двумя чашками. Тед уставился на них в священном ужасе. Он мог поклясться последней каплей своей крови, что на третий этаж он пришел с пустыми руками, а журнальный столик под картиной Мунка еще минуту назад был девственно чист. С другой стороны, за две ночи бывший вампир настолько свыкся со странностями этого места, что отойдя от первого шока, оперативно и без лишних слов подхватил поднос и направился в комнату леди Шелли.

— Ночной портье Теодор к вашим услугам, мадам, — галантно представился Тед, на скорую руку сервировав чайный столик в номере женщины. Глаза при этом у него были настолько отчаянными, а слезливый блеск так явственно растекся по радужке, что любой психотерапевт почел бы за честь приобрести Теда в качестве объекта для диссертации по маниакально-депрессивным синдромам. Мориса тоже сделала для себя какие-то выводы и, щуря вишневые глаза, сказала:

— Теодор, я была бы Вам благодарна, если бы Вы мне составили компанию. Знаете, ностальгировать в одиночестве так утомительно.

— Почту за честь, — Тед и сам не знал, откуда набрался этих велеречивых оборотов, но в обществе леди Шелли они слетали с языка, будто канарейки с жердочки — легко, без наигранности, непринужденно.

Устроившись поудобнее в кресле, он начал украдкой рассматривать комнату. Хозяйка номера, наблюдая за ним из под тяжелых век, молча пила чай. По правде сказать, ничего особенного в обстановке не было. Из ванны не лезли тараканы, скромный натюрморт, висящий на дальней стене, не подавал никаких признаков жизни, монстры не выскакивали из шкафов, и даже банальные призраки на этот раз проявляли свою паранормальную активность в ином недобром месте. Тед вздохнул с облегчением.

— Вы чем-то расстроены? — Мориса вопросительно посмотрела на Теда.

— Н-нет. То есть… Да… — парень смутился.

— Девушка? — понимающе усмехнулась леди.

— А… А как Вы догадались?

— Ах, молодой человек. Какие еще проблемы могут быть у печального симпатичного юноши вашего возраста?

Тед смутился еще больше. Стараясь спрятать глаза, он стал усиленно рассматривать цветущие в горшке карликовые розы.

— О, Вы разводите розы? — поинтересовался Тед.

— Всего пару горшков, покупаю, ухаживаю, а перед переездом в другое место раздаю всем желающим. Такая леди, как я, имеет право на свои маленькие странности, не находите? Возьмите цветок для своей девушки. Ни одна из нас не устроит перед красивым цветком.

— Да, конечно, — портье энергично закивал, зажимая между пальцами хрупкий шипастый стебель, и, чтобы скрыть свое смущение, сделал огромный глоток чая. Меньше всего ему хотелось расстраивать эту милую даму. Тед сделал вид, что смакует напиток, на глазах выступили слезы — кипяток обжег, казалось, не только язык и гортань, но и пару-тройку жизненно важных внутренних органов.

Леди Шелли понаблюдала за мучениями портье и, чуть погодя, давая возможность Теду отдышаться, предложила:

— А хотите, я расскажу вам историю?

— Печальную? — приуныл парень.

Леди моложаво подмигнула, наклонилась к Теду и заговорщицки прошептала на ухо:

— Не-а. Страшную.

Девушка шла по пологому склону, стараясь приноровиться к скорости бредущего чуть впереди старика. Морри бы с удовольствием отказалась от провожатого, но чиновник в лесничестве настоял на сопровождении. Все сотрудники на тот момент уже были заняты в ежедневном обходе, а среди местных, даже за неплохую плату, желающих быть экскурсоводом на Седую гору нашлось удручающе мало. О причинах отказа они не распространялись. Короткое "Нет" и тяжелый взгляд в спину — все, чего девушка удостаивалась от аборигенов.

Уже отчаявшись попасть сегодня на место, Морри прикидывала, как лучше устроится на ночлег в ветхой избушке, почти шалашике, который ей выделили гостеприимные поселенцы сразу по приезду. Но тут на пороге, весьма кстати, появился тот самый старик в тяжелом овечьем тулупе, грязных штанах-шароварах и потрепанных башмаках на босу ногу. При ходьбе дед опирался на тяжелый посох, выстроганный из темной древесины неизвестного Моррисе растения.

— Я быть провожатым. Двойной цена. Три тысячи соренов. Отводить к Черной Голове, далеко-далеко. Все показывать! Все рассказывать! Дед Демирка долго жил, много видел, много слышал.

— Мне не нужно к вашей Черной Голове, — стараясь говорить медленно и членораздельно, пояснила Морри. — Мне нужно на Седую Гору.

Дед Демирка насупил густые брови, посмотрев на девушку, как на записную идиотку.

— Черный Седой Голова, глупый девушка! Страшная гора одна! Ты согласен на три тысячи соренов?

Морри кивнула, даже не пытаясь торговаться — все расходы на себя берет издательство, накинула плотную ветровку, захватила камеру и штатив, бросила в рюкзак немного снеди и вышла из хижинки, всеми легкими вдыхая сладкий воздух предгорного плато.

— До темноты вернуться успеем?

— Успеем-успеем, — старичок обрадовался и бодро засеменил впереди.

Этой горе действительно подходили оба названия. Черные базальтовые плиты, наслаиваясь одна на другую, как ступеньки гигантской лестницы в небо, вверху были окутаны седой шапкой буклей-облаков, словно чопорный франт времен короля Людовика-Солнца.

Тропинка вилась по пологому склону. По ней было бы приятно идти упругим, быстрым шагом, все выше и выше, без усталости. И голову должен был кружить мятный, влажный коктейль запахов летних трав.

Вместо этого Морри едва плелась за стариком, от которого то и дело, перебивая травяную симфонию ароматов, доносился запах немытого тела. Подъем закончился внезапно. Плоская вершина Седой горы была застлана травяным ковром такой плотности, что любой городской газон увял бы от зависти при взгляде на него. Зеленый пятачок со всех сторон омывало облако тумана. Белесое озеро с травяными берегами, заливной луг в загадочной дымке неизвестности.

Коллеги, советовавшие ей приехать сюда для создания оригинального репортажа, не обманули. Руки девушки сами собой потянулись к камере, глаза лихорадочно искали подходящий ракурс, а ноги несли к туманному озеру.

Когда Морри уже готовилась шагнуть в него, погрузившись, как ей казалось, минимум по щиколотку, в плечо больно ткнулось жесткое навершие дедовского посоха.

— Стоять, глупая девушка! Ходи только за дедом Демиркой!

— Что вы себе позволяете! Я взрослый человек, сама могу о себе позаботиться! — Морриса негодовала. Она уже собиралась шагнуть в туман, но внезапный порыв ветра, будто корова языком, слизнул белесую волну у ног девушки. Всего в полуметре от носков фирменных кроссовок зияла темная пропасть. Морри от неожиданности отскочила назад, споткнулась о коварную кочку и упала в траву, больно припечатавшись пятой точкой. Она не сразу поняла, что зловещий шелест горной осыпи на самом деле был смехом деда Демирки.

— Еще тогда, когда здесь жили другие люди… — чуть погодя рассказывал старик, напрочь забыв про напускной акцент.

— Здесь, это где? — перебила Морри.

— Здесь, это на месте нашего селения. Так вот, когда здесь жили другие люди, эта гора уже имела дурную славу. Они считали, что сорвавшись с обрыва, можно перейти в мир духов, где исполняются все желания. Вернется ли этот человек в мир живых, не знал никто. Все зависело от чистоты помыслов, от непогрешимости души.

— И многие смельчаки решались на такое путешествие?

— Немногие, девочка. Другие люди, чужаки, в жилах которых текла совсем иная кровь, все же были сходны с моим народом в одном — они были смелыми, но рассудительными воинами. Сами они в пропасть не ходили. Да и милостью духов им злоупотреблять не хотелось. Но, время от времени, Черной Голове приходилось исполнять чьи-то желания.

— Они обманывали Седую гору?

Дед Демирка опустил тяжелые веки, помолчал, вслушиваясь в тишину, кивнул своим мыслям.

— Обманывали. Они приводили к пропасти своих детей. Объясняли малькам всю важность исполнения этого желания, подводили к обрыву, и просили сделать несколько шагов вперед.

— Твари.

— Мы не в праве их судить. Но желания исполнялись, и ни разу никто внизу не видел ни костей, ни детских тел. И вот еще что. Люди, которые решились здесь заночевать, и пережили эту ночь, рассказывали, что в посвисте ветра им слышался детский плач, крик о помощи, зов потерянного ребенка. Мне кажется, что слышали они еще что-то, только вот рассказывать не пожелали.

Морри зябко передернула плечами. Дедовы страшилки, сказочки для непослушных детей, вплелись в прохладные воздушные потоки, пробирая до костей. Вдали, у противоположного края вершины, в землю было вбито несколько колышков с аккуратными табличками. С такого расстояния сложно было понять, что там написано. Морриса предположила:

— На табличках предупреждения об опасном обрыве?

— На табличках даты и фамилии, — усмехнулся дед.

— Ммм? — не поняла Морриса.

— Кто пропал, и когда пропал.

— Пропал? Может, погиб?

— Именно пропал. Тела на утро так и не находили. Вещи, палатка, спальник, угли от костра, еще теплые. И больше ничего и никого. Некоторые в поселке болтают, что детки хотят вернуться домой с той стороны.

— А для этого им нужно оставить кого-то вместо себя?

Несколько минут Морриса напряженно размышляла. С запада накатывала вечерняя хмарь, еще полчаса и будет темнеть. Девушка просияла:

— Нужно сделать несколько снимков ночью, ну, или хотя бы, в сумерках. Потом напишу репортаж о ночевке, с фотошопом побалуюсь. Будут снимки загадочные и в меру мистические. И комментарии к ним соответствующие. Тропинка пологая, темнота не помеха.

— Не может быть и речи, девочка, — покачал головой старик. Спуск в темноте — самое малое, что может нам грозить.

— Тогда вы идите, а я задержусь.

Дед не на шутку рассердился:

— Тогда получишь по голове посохом, и я тебя утащу силой. Тебе хочется узнать, что здесь происходит ночью? Я могу рассказать тебе. Трижды я ночевал здесь. И это были три самые страшные ночи в моей жизни.

— Тогда ладно. Давайте уходить. Только сделаю еще один снимок. — Морри отвернулась, устанавливая штатив. Ей хотелось запечатлеть этот мягкий сумеречный переход от едва теплящегося света дня к ночи. На востоке сквозь редкие облака пробивалось драгоценное сияние звезд на темном атласе ночного неба. На западе плясали красные отсветы закатного солнца.

— Красота-то какая, дедушка Демирка. Правда же? — Морри пребывала в благодушном настроении, как всегда бывало после хорошо сделанной работы.

В ответ — тишина.

— Дедушка? Эй! Дедушка!

Только сейчас девушка заметила, что туман, несмотря на усиливающийся ветер, стал подползать к ногам, подниматься все выше и выше. Моррисе стало не по себе. Провожатого нигде не было. Как сквозь землю провалился.

— Хе-хе. А почему бы ему и не провалиться, — нервный смешок прозвучал в тишине жалко и беспомощно. Морри почувствовала себя персонажем дешевого фильма ужасов. Сейчас, по закону жанра, она должна испугаться случайного шороха, беспорядочно метнуться в сторону, как глупая горная козочка, и сорваться в пропасть, скалящую зубы-камни из тумана.

Пасть-пропасть-пасть. Ни шороха, ни скрипа, ни звука. Девушка глубоко вздохнула. Только не паниковать. Делая шаг — проверять место трижды. Где-то на заднем плане сознания плескалось кислотное озеро тревоги за пропавшего провожатого. Морри сейчас, как никогда, была благодарна своей способности изолировать психику от сильных эмоций.

Что сталось со стариком — сейчас не так важно. Важно — найти тропку вниз, оставшуюся где-то по левую руку от девушки. Важно добраться в село до темноты. Важно забраться под теплое шерстяное одеяло и проспать до утра. А на следующий день, при ярком свете солнца, спуститься в ущелье и найти тело. Или не найти. Это-то, как раз, сейчас не важно.

— Мама? — голос послышался из ниоткуда, приглушенный вязким туманным воздухом. — Где ты, мама?

Морри стиснула зубы. Захотелось заскулить от страха. Нельзя. Нужно искать объяснение. Месяц назад она сделала аборт, переживала по этому поводу не очень, с отцом ребенка рассталась вскорости после операции, и ни о чем не сожалела. Только сны иногда снились. Сны, в которых ее звали мамой, без упрека, без обиды. Звали, искали помощи, просили вернуться. Вывих подсознания, застарелое чувство вины, которым не скажешь — так было надо, потому что во сне игра никогда не шла по ее правилам.

— Так было надо, — уверенно и громко сказала Морриса, не зная, кого она убеждает — себя, или детский голос.

— Мамочка. Ты бросила меня, мамочка! Вернись, мне страшно! — ребенок ее слова оставил без внимания, продолжая поскуливать из тумана.

— А мне как страшно, деточка, — ирония помогла восстановить расшатанное душевное равновесие. — Отпусти мамочку домой. Мне холодно, голодно. Я ничего не вижу, я заблудилась и не смогу тебе сейчас помочь. Подожди до утра, я вернусь, обещаю.

Ночь накрыла вершину Седой горы ватным одеялом. Стена тумана поднялась в полный рост, липкой паутиной оплела лицо.

— Ты не вернешься, мамочка.

— Вернусь-вернусь. — Морриса отвечала механически, со всей возможной осторожностью выбирая опору под ногами. ПрОпасть. Про-Пасть. ПропАсть. Нет, она не собиралась пропадать, она желала немедленно уйти из этого адского места, не слушая то, чего быть не может.

Не смотреть по сторонам, не слушать и не думать. Шаг. Еще шаг. Скользит под ногами покрытая росой трава. Аккуратно! Ты же не хочешь, чтобы здесь появилась еще одна табличка? Металлическая пластинка, красная краска. "Морриса Шелли, 2007." Теплое одеяло, сытная еда, домашнее молоко. Не отвлекайся.

Тем временем тон ребенка сменился с плаксивого на издевательский.

— Уходишь так скоро?

— Я замерзла, — буркнула Морисса.

Где же эта чертова тропинка!? Вот здесь же точно был спуск! Впереди появилось неясное свечение. Это наверняка дед Демирка. Шутник…

— Эгегей! — послышалось из тумана.

— Я здесь! Заберите меня!

Свет приближался рывками. Девушка сделала всего один неосторожный шаг. Из-под ног посыпалось мелкое крошево камней. Не паниковать! Сделать аккуратный шаг назад. Туман забивал легкие, мешая вдохнуть. Городской смог, дым от погребального костра, пепел пожарища. Где же ты, аромат разнотравья? Где твоя мятная свежесть? У Моррисы закружилась голова. Чья-то ледяная ладошка взяла ее за руку.

— Я не боюсь, — сдавленно прошептала девушка.

— Не бойся, — прошептали из тумана, — только знаешь… Когда будешь падать вниз, не забудь загадать желание вернуться.

— Желание за желание?

Морриса сделала шаг назад. И только в полете поняла, что сзади тоже была пропасть.

Глаза Теодора слипались в благостном безделье уютного номера.

— И как же Вы вернулись назад? — благодушно поинтересовался вампир.

Девочка уронила черный лаковый сандалик с ножки, мило улыбнулась Теду, обнажая ряд остреньких, будто швейные иголочки, зубов:

— А она и не вернулась.

Чашка выскользнула из руки верткой рыбкой, разлетаясь вдребезги веером фарфоровых осколков. Портье отшатнулся так резко, что задние ножки кресла не выдержали и подломились.

Очнулся он от ласкового пинка в бок.

— Эй, портье? — произнес женский голос. — Живой?

Тед поднял голову и увидел перед собой такой знакомый, почти родной образ задорной брюнетки.

— Соф… фия? — дабы убедится в реальности видения, спросил портье

— Ага, — кивнула горничная и помогла Теду подняться. — Ой, что это? Это случайно не мне? — она кокетливо повела плечиком.

— Что? — не понял Тед.

— Цветочек. Розочка, — усмехнулась горничная. — Или, как всегда, твоей блондиночке?

Тедди перевел недоуменный взгляд на собственную руку и заорал дурным голосом, отшвырнув от себя тонкий шипастый стебель.

— Ай, как нехорошо! — пожурила Софья. — Разве ж можно так с цветами обращаться?

Она невозмутимо подняла розу и вколола себе в волосы. Тед чуть снова не хлопнулся в обморок от одной мысли об этом "цветочке", но тут же решил, что теперь это проблемы Софьи. Та снова посмотрела на портье, и в глазах ее на этот раз промелькнуло что-то похожее на сочувствие. — Это Мун тебя так?

Тедди осторожно прикоснулся к расцарапанному лбу.

— Да… У него что, воронья остервенелость?

София подула на царапину на правой щеке Теда и, погладив бедолагу по волосам, сказала:

— Ему из-за тебя влетит просто. Монсеньер жутко злой.

— Да что я сделал-то? — не выдержал портье.

София загадочно пожала плечами.

— Что сделано, то сделано, — подмигнув, прошептала она и, направившись в сторону бара, добавила:

— Теперь берегись, Тедди-бой…

— Дурдом! Честное слово! Почему если что — виноват Тедди? Если кому что надо — тоже Тедди! Я что, все здесь один должен вывозить?

Вдруг над ухом портье раздалось надрывное:

— Скудоумный высказывает презрение к ближнему своему; но разумный человек молчит!*

От количества децибел Тед съежился и обернулся.

Перед ним парило разгневанное приведение. Оно погрозило портье кулаком.

— Что опять не так? — не растерявшись от увиденного, спросил Тед.

— Расспроси ближнего твоего прежде, нежели грозить ему, и дай место закону Всевышнего. Всякая мудрость — страх Господень, и во всякой мудрости — исполнение закона.*

— Что? Какого закона? Ты что несешь?

Приведение предупредительно помаячило указательным пальцем перед носом Теда и произнесло:

— Посему, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу.*

Затем с оглушительным свистом фантом пронесся по коридору и влетел в стену.

Тед настороженно осмотрелся, убедившись, что его спокойствию никто не мешает, направился к стойке портье.

— Цирк уродов, — тихо возмутился он, — одни пугалища меня окружают.

Парень прошел на свое место и, прежде чем сесть в кресло, тщательно осмотрел свой служебный трон. Не найдя ничего подозрительного, блаженно прицелился пятой точкой, затем осторожно начал опускаться на кожаную подушку.

В сантиметре от цели портье замер в несуразной позе: с улицы доносился звонкий девичий смех. Тед навострил уши и, даже будучи человеком, сумел распознать хозяйку сонорного голоса.

Заинтересованный портье подошел к окну. На мгновения яркий столб света ослепил очеловеченного Теда. Портье сощурился и… услышал свое имя.

— Теодор! Прощайте!

От увиденного Тедди-бой раскрыл рот и словно заболевший пятилетний мальчишка, наблюдавший за тем, как резвятся во дворе его сверстники, прилип носом к стеклу.

В темном небе, укутанная пушистыми облаками люминисцировла небольшая летающая тарелка. В столбе света, словно по лунной дорожке, вверх к открытому люку инопланетного корабля летела обнаженная и абсолютно счастливая Луиза. Она дурашливо улыбалась и изящным движение махала портье на прощание. Глаза ее казались бездумными глазами лунатика. Тед проглотил подкативший ком и бессмысленно помахал исчезнувшей во чреве летающей чудо-технологии вампирше. Корабль взмыл вверх и полетел к неведомым далям. Послышался обиженный собачий лай, а потом протяжный вой. Портье оторвался от окна и у размытого в стекле собственного отражения игриво спросил:

— А почему голая? Я, между прочим, штаны надеть не забыл. Хотя меня тоже не хило опоили.

— Действительно, — раздалось у него за спиной, — ну и нравы у вас в отеле. Развели тут себе инопланетян-эксгибиционистов. Это что, у вас домашние зверушки такие?

— Нет, домашние зверушки у нас зодиакальные, — снова хихикнул портье, все еще прибывая в игривом настроении, и, наконец, обернулся.

Чтобы уткнуться носом в пупок. Изящный, изогнутый полумесяцем пупок на плоском животике одалиски трехметрового роста.

— Э-э-э… — протянул Тед и задрал голову в попытке разглядеть собеседницу.

— Ну? — поинтересовалась та, приняв картинную позу. — Нравлюсь?

Тедди не нашелся, что ответить, нервно сглотнул, но все же вспомнил о своих непосредственных обязанностях.

— Чем могу быть полезен, мадам? — расшаркался он.

— Ух ты, какой вышколенный! — восхитилась великанша. — Прям за душу берет!

— А у нас весь персонал такой! — зачем-то брякнул Тедди, вспомнив игривую горничную.

— Это радует, — протянула гурия и, покачивая бедрами, позвякивая монистами и струясь водопадом иссиня-черных волос, направилась к стойке. — Впрочем, Диана всегда умела выбирать достойные места для наших шабашей.

— Диана? — переспросил Тед, наконец, соображая, что за гостья пожаловала в отель. — Так вам в пентхаус.

— В самом деле? — хмыкнула ведьма. — Звучит заманчиво.

— Лифт там — портье безразлично махнул рукой, потеряв всякий интерес к великанше в силу ее принадлежности к друзьям Дианы. — Пятый этаж.

— Благодарю! — пропела красавица и поплыла в заданном направлении.

Тедди подумал, что нужно бы предупредить Диану о том, что первая гостья уже прибыла. Лениво потянувшись к телефону он набрал номер ее комнаты. Никто не ответил. "Наверное, уже готовится к приходу подружек", — глубокомысленно предположил Тед и снова хихикнул. Положительно, события этой ночи начинали ему нравиться. Он снова подумал о Бэлле и поморщился. И чем она была так недовольна? Но воспоминание о голой улетающей в небеса Луизе снова пробило его на ха-ха, и Теодор легкомысленно выкинул блондинку из головы, растянулся в кресле и закинул ноги на стойку.

Дверь в холл отеля "Хостел-люкс" шумно отворились, явив мозаичному паркету тревожную полоску света уличного фонаря. Тед испуганно вскрикнул и вывалился из кресла. В ненадолго посетившей его томной дремоте за ним гонялась блондинка с пряным голосом брюнета, а Теду приходилось, спотыкаясь о длинные полы кимоно, карабкаться от нее по световому лучу в летающее блудце.

— Приснится же такое! — пробормотал он, затравленно озираясь по сторонам.

— А вот не надо в такой неудобной позе засыпать! — раздался чей-то писклявый голосок.

Тед потряс головой и с опаской выглянул из-за стойки. На пороге никого не оказалось, лишь ветер доносил с улицы заунывную мелодию торжествующей ночи. Портье облизал пересохшие губы, сглотнул.

— Ветер, — сказал он сам себе. — Это всего лишь ветер, — и поднялся, чтобы закрыть дверь.

— Скажите, мои подруги уже прибыли? — поинтересовался все тот же голос.

Портье снова вздрогнул, осмотрелся — никого. Подумал, что показалось, передернулся и присел обратно в кресло.

— В пентхаус уже кто-нибудь прибыл? — запищал кто-то снова.

Портье навострил уши и спросил:

— Кто здесь?

— Саманта-Мария Мальдилинни, у меня встреча с подругами.

Тед поправил шапочку и выглянул за стойку. Ему улыбалась странная женщина. Ростом не более метра в черном мешковатом балахоне и огромной широкополой шляпой, на длинном конце которой висел серебряный бубенчик. Один глаз прибывшей гостьи был зеленый, а другой темно-карий, почти черный.

— А в каком номере у вас встреча, простите? — осведомился Тед.

— Я же говорю — в пентхаусе.

— Так вот только что… — портье высоко задрал руку и помахал, пытаясь изобразить великорослую даму, чей путь лежал именно в этот номер. — Ваша подруга, судя по всему, уже поднялась.

— Брависсимо! — воскликнула карлица. — Я не первая!

Тед наклонился к дамочке и прошептал:

— Да, но будьте осторожны. Та, тетка может вас ненароком и придавить.

Карлица подмигнула портье.

— Буду иметь в виду, малыш, — игриво произнесла она и посеменила в сторону лифта, несуразно поднимая путающийся под ногами подол черного балахона.

В последний момент она обернулась, послала ему воздушный поцелуй и пропищала на прощание:

— Ты прелесть, малыш!

— Малыш? — скривился Тед, смотря вслед нелепого вида карлице. — Кто бы говорил…

Он даже не успел перевести дух, как через пару секунд почувствовал на себе взгляд более тяжелый, чем поступь великанши. Тедди грозно сдвинул брови и повернул голову, твердо решив больше никого не пугаться. У стойки портье стояла бесовская старуха, с бесцветными глазами, длинным крючковатым носом и волосатой бородавкой возле правой ноздри. Портье невольно передернулся, но о долге службы он не забыл.

— Добрый вечер, — вполголоса произнес он.

— Кому как, — проворчала старуха. — Был хто?

— Простите?

— У нас шабаш в пентьхаусе.

Тед нелепо разинул рот и кивнул.

— А-а-а, так вы…

— Яга, блять, — резко перебила портье старуха.

— А?

Старуха сплюнула и прохрипела:

— Не узнаешь?

— Н-н-нет…

— Баба Яга я.

Тедди попытался выдавить улыбку.

— Теперь узнаю, — кивнув, произнес он. — Вы не первая.

— Блять, опоздала. Сколько их?

— Две, — отрапортовал портье. — Очень большая и очень маленькая.

— Сучки, — сплюнув очередной раз, подвела итог Баба-Яга и направилась к лифту.

Но вдруг остановилась, обернулась, погрозила несчастному портье крючковатым пальцем и прошипела:

— Смотри у меня!

Портье поспешил осмотреться. Ни одного неожиданного гостя в холле, кажется, не было.

— Шабаш, — качая головой, прошептал Тедди. — Чует мой нос, не к добру это.

— А что здесь вообще к добру? — Мун плюхнулся на стойку, и Тедди отшатнулся, ожидая нового подлого удара.

— Чего надо? — неприветливо вопросил он ворона.

— Эх, Теодор! — Мун театрально вздохнул. — И откуда ты такой на мою голову взялся?!

— Это еще вопрос: кто и на чью голову! — проворчал портье. — С расцарапанной рожей, между прочим, я хожу. А я уже не вампир, мгновенно не регенерирую. Людям на глаза показаться стыдно!

— Тебе не за то стыдно должно быть! — взвился ворон.

— А за что?! Я что, сделал что-то противозаконное? Какое вообще твое собачье… птичье дело, с кем я сплю?! Она, между прочим, совершеннолетняя!

— Эх, Тедди! — Мун печально покачал головой. — Вроде и не дурак ты, а не понимаешь того, где находишься. Монсеньер очень разочарован.

— А мне плевать! — нагло заявил Тед и, сложив руки на груди, гордо отвернулся.

Ворон снова вздохнул и продекламировал:

— Знакомства надо аккуратно

Тебе бы, Федя, заводить,

Да что об этом говорить —

Что сталось, не вернуть обратно!

Но верно, зря я здесь сижу,

Советы без конца твержу.

Тед заскрипел зубами, потом одним плавным движением скользнул по стойке, схватил увесистое пресс-папье и запустил в наглую птицу. Мун, которому только чудом удалось избежать припечатывания к стойке, возмущенно заорал, взлетел под потолок и уже оттуда гордо сообщил:

— Меня не сбить, надеясь на удачу.

Когда же, наконец, поймете вы:

Вовек вам не решить сию задачу —

Не ворон я, а отраженье тьмы.

Ботинок портье достал его уже в полете.

Глава пятнадцатая ЧЕМ КОНЧАЮТСЯ ШАБАШИ Kagami, Kaverella_de_Vine, Moor-Moor

В сотый раз обойдя комнату по периметру, Бэлла так и не разобралась в собственных ощущениях. В розовых мечтах, благоухающих цветами и дорогой пудрой, герой-любовник должен был вознести девушку на вершины сладострастия. Но горе-любовник лишь пыхтел, как паровоз, совершенно забыв о своей прекрасной партнерше. Сморщив носик, Белла задумчиво произнесла:

— Почему-то мне казалось, что вампиры не должны вонять потом, — слезы снова брызнули из глаз, — а от Теда несло, как от козла-а-а-а, — захлебнувшись очередной серией рыданий, девушка снова упустила важную мысль, что постоянно вертелась неподалеку.

— Бэлла зря ревела! — сообщил Глюк, вылезая из стенки и расплываясь в зубастой улыбке.

— А, это ты Пушистик! — девушка всхлипнула, а потом обняла плюшевого приятеля и снова разрыдалась. — Я такая ду-у-у-у-ура! — поведала она. — Я с ним переспала-а-а-а! А он… он…

— Тедик-педик! — зло фыркнул Глюк.

— Ты думаешь? — Бэлла оторвалась от шелковистой шерстки обзывальщика. — Да нет, вроде бы… он как-то не против был…

— Тедик-педик! Тедик-педик! — настойчиво повторил Пушистик, все больше распаляясь.

— Не, — блондинка некрасиво шмыгнула носом, — ты не прав. Он меня хотел, конечно. Вот только… только… — новый поток слез на некоторое время приостановил жалобы. — Я думала… я думала… с вампиром… с вампиром… будет… а он… он…

— Вампир? — от неожиданности Глюк даже плюхнулся на пятую точку. — Вампир — блондинок кумир? Вампир заезжен до дыр! Смертный Тед, клыков нет!

— Что?!

— Смертный Тед, клыков нет, — повторил Глюк и сочувственно покачал головой.

— Ты хочешь сказать, что… что… — обзывальщик от восторга, что его, наконец-то, поняли правильно, забыл все рифмованные гадости и счастливо закивал.

Расшатанные нервы обесчещенной девушки (то, что все происходило по ее инициативе, она уже успела позабыть) не выдержали такого издевательства.

— Да как он посмел?! Он… он…

Схватив трубку, она быстро набрала три шестерки. После непродолжительных гудков раздалось вежливое: "Портье…", но закончить заученную фразу Теодору было не суждено:

— СКОТИНА! — сквозь шум в ушах, девушка смогла различить удивленное: "Белла?".

— Что ты со мной сделал, урод?! — и снова, вместо извинений, аристократка услышала издевательское: "Ты стала женщиной, милая…"

— Чтоб ты сдох! — не найдясь, что еще сказать, она со злостью швырнула трубку, а потом снова разрыдалась.

Глюк подкатился ей под руку и попытался утешить:

— Бэлла зря ревела.

— Ненавижу! — всхлипнула блондинка. — Я его ненавижу, Пушистик!

— Тедик-педик, — согласился с ней Глюк.

Засыпая в обнимку с Глюком, заменившим любимого с детства плюшевого зайца, Бэлла поклялась самой себе не иметь со злосчастным портье больше ничего общего.

Двери лифта испуганно разъехались, явив бесовской старухе хоромы пентхауса.

— Не поняла, — удивленно разведя руки в стороны, произнесла Баба-Яга, — почему не встречаем?

Звеня бубенчиком на остроконечной шляпе, к гостье выбежала карлица.

— Явилась, — пропищала она.

— И не запылилась, — прохрипела Яга и вышла из лифта. — Бар есть?

— Там, — шепнула карлица и указала в нужную сторону.

— Хто в наличии?

— Все приглашенные, кроме хозяйки.

— А хде энта курва? — подходя к мини-бару, озадачилась Баба-Яга.

Из одной из спален послышался голос великанши:

— Её нигде нет. Почти час жду.

— Зульфия, ты что ль? — спросила старуха, откупоривая первую попавшуюся бутылку, — все так же потолки лбом сбиваешь? — опрокинув половину содержимого темной емкости себе в глотку, древняя ведьма довольно рыгнула. — Ох, не зря мое сердешко так билоси — беду чуяло.

— Бабуль, не сглазь, а? — в попытке достать и себе что-то из высокого бара маленькое безобразие в непомерно большом балахоне нелепо подпрыгивало.

— Не мельтеши, — оттеснив от драгоценной выпивки карлицу, старая бесовка продолжила допрос:

— Ну, и иде ента ваша прохиндейка рыжая шаблается? — вопросила Баба Яга и свирепо цыкнула зубом: после ядреной кубинской самогонки из мини-бара плеваться совершенно не получалось.

— Где-где? А нам-то откуда знать, о рахат-лукум нашего шабаша? — протрубила трехметровая Зульфия-ханум.

— Начальство не опаздывает, начальство задерживается, — фыркнула Саманта-Мария.

— Ужо скоро и солнышку ясну вставати, а мы туты фигней маемси, — с трудом собрав слюну, Баба Яга все же сплюнула на пушистый ковер. В ковре сразу образовалась обуглившаяся по краям дырка. — Че делать-то будем, девки?

— Чего-чего? Идти искать нужно, — постановила прямолинейная Зульфия.

— Охохонюшки! Энто куды ж мне старой-то телепатьси? — запричитала старуха. — Ох, косточки мои древние и так чуть не подломилися, пока сюды, на ентот ваш пентьхаус, взабраласи! Енто куды ж ты меня гонишь-то, бусурманка?!

— Это, наверное, на тебя лифт так плохо действует, бабушка, — хихикнула неугомонная карлица.

— Ой, да нужна ты нам, старая! — Зульфия-ханум раздраженно топнула ногой, вызвав небольшое землетрясение. — Без тебя справимси… тьфу ты — справимся! Сами найдем. Саманта-Мария, ты со мной?

— Конечно! — малявка соскочила со слишком высокого для нее стула и, весело позвякивая бубенчиком на шляпе, поспешила за подругой.

— Мы все равно ее найдем! — спустя час сообщила Саманта-Мария своей изрядно подрастерявшей боевой запал приятельнице и решительно двинулась дальше по коридору.

— Слуш, подруга… — неуверенно пробасила великанша.

— Я сказала: все равно найдем! — рявкнула карлица.

— Да я че… Я ни че… — помялась Зульфия. — Я только это…

— Ну, чего?

— Вот, — восточная красавица протянула своей напарнице раскрытую ладонь, на которой уютно устроился клубочек красных ниток.

Саманта-Мария несколько минут разглядывала вещицу, обошла по кругу, принюхалась.

— Где взяла? — строго вопросила она у подруги. Зульфия-ханум скромно потупилась. — Ага, ага! — покивала малявка. — Так и есть, у Бабы Яги сперла.

— Ну… — замялась великанша.

— И правильно сделала! — постановила Саманта-Мария и, взяв с ладони напарницы клубок, что-то над ним пошептала и бросила на пол.

Нитяной шарик неловко попрыгал на месте, пару раз метнулся из стороны в сторону, а потом стремительно покатился по коридору.

— Кажется, здесь, — карлица решительно остановилась перед дверью без номера, рядом с которой нетерпеливо скакал клубок. — Стучи, приказала она своей могучей подруге.

Та невозмутимо пару раз заехала по двери кулаком, да так, что несчастная конструкция обиженно заскрипела, потом нервно пробежала рябью и, наконец, открылась. На пороге стояла кукла.

— Чем могу быть полезна, дамы? — проскрипело это убожество.

— Э-э-э-э… — Саманта-Мария вдруг растеряв всю самоуверенность, неловко улыбнулась и попятилась. — Да мы так… вот…

— У нас гости, Каге? — донеслось из номера глубокое контральто.

— Нет-нет! — заверещала маленькая ведьма. — Мы уже уходим, просто дверью ошиблись, — она сама ни за что не смогла бы объяснить, что такого ужасного разглядела в этой кукле.

Но отступления не случилось. Из комнаты выплыла ослепительно красивая белокурая гейша.

— Кого-то ищем, девочки? — невинно поинтересовалась она. — Я могу помочь?

— Может быть, — незатейливо сообщила великанша, ревниво осматривая конкурентку из Страны Восходящего Солнца. — У нас подруга где-то в этом отеле остановилась.

— Подруга? — гейша с любопытством осмотрела незваных посетительниц, вроде бы даже принюхалась. — А кто у нас подруга?

— Ведьма у нас подруга! — высунулась карлица из-за колена компаньонки. — Очень сильная и страшная ведьма! Вот!

Не понятно на что рассчитывала напуганная малышка, но подруга не дала ей довести антрепризу до конца.

— Дианой зовут, может, слышала? — бесхитростно сообщила она белокурой незнакомке.

— Диана? Диана… Ах, Диана! — протянула гейша, хихикнула, облизнулась, а потом изобразила на лице мировую скорбь. — А вы разве не знаете?

— Не знаем что?

— Диана погибла, — блондинка поднесла к уголку глаза кружевной платочек и театрально всхлипнула. — Это такая потеря!

— Как погибла?! — хором взвыли ведьмы.

— Не может быть! — снова вылезла карлица. — Диану не так легко убить! Она сама, кого хочешь, прикончит!

— Ох! Да что вы говорите! — отмахнулась гейша и снова всхлипнула, уже куда натуральней. — В этом отеле и не такие пропадают! Это же просто клоака темных сил какая-то!

— Да-а-а? — недоверчиво протянули обе гостьи и переглянулись.

— А зачем она вам понадобилась? — полюбопытствовала красавица.

— Да вот, на девичник собрались, а тут такое…

— Ой! Девичник! Как мило! А мне нельзя к вам присоединиться? — захлопала гейша густо накрашенными ресницами.

Ведьмы с сомнением окинули взглядами новую знакомую.

— А ты тоже ведьма? — решила сразу выяснить прямолинейная великанша.

— Ой, да что вы! — блондинка кокетливо спряталась за широким опахалом. — Какая ж из меня ведьма, право! — и, переходя на шепот, доверительно добавила: — Я этих темных сил боюсь!

— Темных сил, говоришь? — задумчиво повторила карлица.

— Страшных и ужасных, — подтвердила блондинка и почему-то хихикнула.

— Ну, возможно еще не все потеряно, — решительно заявила Саманта-Мария. — Уж мы постараемся.

Они с Зульфией снова переглянулись.

— Ну, бывай, подруга, — сделала ручкой великанша.

— Уж извини, что не приглашаем, но вечеринка только для ведьм. Да и дела у нас есть, как оказалось, — поддержала одалиску маленькая нелепость, гордо именуемая ведьмой.

— Пока-пока! Удачи в этих самых… делах! — сделала ручкой гейша и скрылась за дверью.

Когда откуда-то раздался заливистый мелодичный смех, подругам не пришло в голову, что это веселится их новая знакомая.

У самого лифта великанша вдруг озаботилась:

— А какие дела-то, Саманта-Мария?

Карлица огляделась по сторонам.

— Воскрешать будем, — шепотом сообщила она. — Если конечно, эта дамочка нам не наврала.

— А если наврала? — Зульфия-ханум покосилась в сторону коридора и недобро сощурилась.

— Проверим! — не сдалась Саманта-Мария.

— Как?

— Легко! — фыркнула малявка. — Дух ее вызовем, да и спросим.

— А-а-а… — протянула пери. — Ну пойдем тогда опять в пентхаус, что ли?

— Зачем?

— Как зачем? Дух вызывать. Спиритический сеанс устроим. Втроем.

— На фиг, на фиг! Эта бабка вредная сама уже труп наполовину. Ее еще духи за собой утянут, а мы виноваты окажемся, — решительно воспротивилась карлица. — Что мы сами не справимся?

— Так ведь не меньше троих нужно, — растеряно воззвала к логике великанша.

— Разберемся, — отрезала карлица и целеустремленно зашагала вниз по лестнице.

Зульфия-ханум затопала следом, совершенно не понимая, куда направляется ее маленькая напарница. Впрочем, далеко Саманта-Мария не ушла. Уже на площадке второго этажа ведьмы столкнулись с миловидной брюнеткой в униформе горничной.

— Доброй ночи, любезная, — пропищала карлица.

Девушка обернулась, посмотрела себе под ноги на Саманту-Марию, задрала голову и обозрела Зульфию-ханум, а потом мило улыбнулась

— Чем могу быть полезна, дамы?

— Не подскажете, где бы мы с подругой могли провести спиритический сеанс? — сразу взяла быка за рога малявка.

— Почему же нет? — пропела Софья. — Конечно, подскажу. За определенную плату.

Великанша брезгливо отшатнулась. Карлица сделала охотничью стойку.

— А может вы и поучаствуете?.. За дополнительную плату, разумеется.

— Можно и поучаствовать, — хмыкнула горничная, — вот только…

— Только что? — насторожилась одалиска.

— Вы уверены, что у вас получится?

— Еще бы у нас не получилось! — рявкнула Саманта-Мария. — Мы тебе не абы кто! Мы ведьмы!

— Ну, как знаете, — пожала плечами Софья, — только деньги вперед.

Горничная завела их в один из пустующих номеров. Ведьмам было все равно, как он выглядел, поскольку самое главное — круглый стол — в наличии имелся. Не прошло и пяти минут, как шторы были опущены, электрический свет погашен, а магические свечи наоборот зажжены.

Поначалу канал связи с потусторонним миром никак не хотел устанавливаться. Горничная начала зевать и посматривать на часы. Зульфия-ханум кусала губы. Саманта-Мария злилась. И вдруг прямо над столом соткался призрак. Ведьмы охнули. Софья хихикнула. На Диану этот фантом не походил никоим образом.

— "Наверное, не с добрыми намерениями поднимается сюда мой брат-бог. Не иначе, как задумал отнять мою страну", — так сказав, тут же распустила волосы и свернула их в прическу мидзура, и в левый пучок волос,* — пророкотал Сэм.

— И чего пугаешь? — не поняла простая Зульфия-ханум. — Мы вообще-то не тебя звали.

— Тут восемьсот мириад богов, посовещавшись, бога Хая-Сусано-о-но микото заставили тысячу столов заполнить искупительными дарами, а еще ему бороду обрезали, ногти на руках и на ногах заставили сорвать, и с Равнины Высокого Неба изгнали его божественным изгнанием,* — не сдалось приведение и погрозило ведьме пальцем.

— Где Диана?! — потребовала ответа Саманта-Мария.

— "Мои намерения чисты и светлы. Потому рожденных мною детей — нежных женщин я получил. Так что, само собой, я победил", — так сказав, в буйстве от своей победы, межи на возделанных полях Священной Богини Аматэрасу оо-ми-ками снес, оросительные каналы засыпал,*- кокетливо померцал глазами фантом.

— Чего?! — взвились обе ведьмы сразу, а Софья в голос расхохоталась.

— Тогда Амэ-но-удзумэ сказала: "Есть высокое божество, превосходит тебя — богиню. Вот мы и веселимся-потешаемся", — так сказала,* — поддержал горничную наглый призрак.

— Слушай, ты! — не выдержала Зульфия, — Скажи этой рыжей стерве, пускай тащит сюда свою задницу! Нам тут ее засланцы на фиг не нужны!

— Тут небесные ткачихи, увидев это, испугались, укололи себя челноками в тайные места и умерли,* — развел руками Сэм.

— Сэм, что же ты делаешь! — вмешалась, наконец, Софья. — Ты совсем запутал этих милых дам. Они всего лишь хотели выяснить, правду ли им сообщили в блуждающей комнате, — призрак испуганно замерцал и явно собрался исчезнуть. — Ну, на счет того, что Диана умерла.

— Тут бог Идзанаги обнажил меч в десять пястей, что его опоясывал, и снес голову своему сыну,* — закивало привидение и тут же со свистом умчалось куда-то сквозь стену.

— Ну что ж, милые дамы, вам повезло, — протянула горничная. — В этом странном месте мог бы и вообще никто не появиться. А так, вы теперь точно знаете, что ваша подруга мертва, не так ли?

Слегка ошалевшие ведьмы дружно кивнули, в то время, как Софья ненавязчиво подталкивала их к выходу из номера.

— Послушай, — нарушила затянувшее молчание карлица, когда они уже поднимались в лифте в пентхаус, — а откуда эта горничная знала, что именно мы хотим проверить?

— Главное, что проверили, — отмахнулась великанша.

Подготовка к воскрешению не заняла слишком много времени. Три опытные ведьмы, да еще под руководством такого старого мастера, как блатная Баба Яга, нашли в своих волшебных редикюльчиках все необходимые ингредиенты. Ведьмовский триумвират скинул одежды, и пританцовывая вокруг пузырящейся сероводородом джакузи, использованной в качестве возрождающей купели, затянул заунывные песнопения. Великанша с востока показывала волшебной водице смуглые груди, карлица из солнечной Италии трясла бубенцом, а Баба-Яга из России все время плевалась. Зубодробительные заклинания потревожили жителей местного кладбища и восставшие из могил мертвяки, взявшись за руки, заголосили спасительные молитвы.

До рассвета оставалось не больше часа, когда джакузи сыто заурчала, булькнула всем объемом, завертела водоворот и выкинула на поверхность слегка разбухшую от воды мумию. Саманта-Мария радостно взвизгнула. Зульфия-ханум потыкала сморщенный трупик пальчиком.

— Батюшки-светы! — запричитала баба Яга. — Это ж где ж это видано, что бы в воде от обезвоживания-то помереть?! Засолили ее горемычную, что ли? — она мазнула скрюченным пальцем по коже высушенной дамы и попробовала каплю на вкус. — Ай! Как есть засолили демоны! Из такой красоты-то рыжей да такую воблу спроворили! Бабаньки, нужно эту курву выручать! Продолжаем бурчать…

— Как?! — решительно потребовали ответа большая и маленькая активистки.

Баба Яга что-то пошептала на корешки да молодым ведьмочкам на ушки. И снова началось магическое действо. А спустя всего пятнадцать минут сушеная тушка дернулась, заскрипела и приоткрыла глаза.

— Ох! — дружно выдохнули ведьмы.

— Диана, дорогая, ты как? — бросилась к подруге Саманта-Мария, а Зульфия-ханум трубно всхлипнула.

— Диана? — недоуменно проскрипела мумия. — Меня так зовут?

— Ох ты ж едрить твою в корень! — запричитала Баба Яга, — Спасать надо, спасать! У нее, девки, ента, как бишь ее? Во! Нямнезия! Да! Посмертная!

— И что? — хором взвыли молодые коллеги.

— А то! — Баба Яга подняла скрюченный палец. — Напоить, накормить да спать уложить!

— Спать?! — снова хором и совершенно недоуменно переспросили ведьмы.

— Ну не одну же! — хмыкнула Баба Яга.

— А-а-а! — довольно протянули Зульфия-ханум и Саманта-Мария.

— Да-да! — подтвердила мумия и невинно захлопала глазками.

С первым пунктом проблем не возникло, поскольку мини-бар пентхауса ведьмы за всеми своими заботами опустошить не успели, а посему предоставили завершить начатое постепенно оживающей мумии — подружке Диане.

Позвонили не ресепшен и заказали сытный завтрак-обед-ужин. А потом призадумались.

— А где ж мы ей под утро в этом занюханном отеле мужика-то найдем? — пригорюнилась Зульфия-ханум.

— Да сходишь в бар и принесешь, кто попадется, — беззаботно отмахнулась Саманта-Мария. — Там народ круглые сутки тусуется.

— Ладно, — покладисто согласилась великанша.

— Я тте принесу кого попадется! — взъярилась вдруг Баба Яга. — Нам кого попадется без надобности! Нам мужик ядреный нужон! Шоб молодой, да красивый, да темпераментный!

— Ой, бабушка, а где нынче такие водятся? — резко заинтересовалась Саманта-Мария.

— И правда? — удивленно подняла голову Зульфия.

— Ум-м-м! Буль-буль! — мечтательно произнесла мумия и присосалась к новой бутылке.

Прежде, чем Баба Яга успела поведать младшим подругам тайну экологии молодых, красивых и темпераментных мужчин, в дверь постучали. Ведьмы настороженно вздрогнули.

— Ваш заказ, — произнес легко узнаваемый приятный баритон.

— Портье! — хором воскликнули ведьмы.

— Ум-м-м! Буль-буль! Ням-ням! — резко воспряла духом мумия.

Получив заказ из пентхауса, Тедди опять игриво ухмыльнулся. Вторая половина ночи протекала на удивление спокойно, и у него нашлось время даже немного поглазеть в окно. Так что полеты обнаженных разнокалиберных красоток на метлах, перебудивших своим гиканьем все кладбище, он наблюдал из партера и получил массу удовольствия.

— Хорошая ночь, Тед? — лениво поинтересовался Ян, мазнув взглядом по ухмыляющейся физиономии портье.

— Ночь летающей обнаженки, — хихикнул Теодор. Ян пожал плечами. — Завтрак-обед-ужин на четверых в пентхаус, — скороговоркой выдал бывший вампир и снова мечтательно улыбнулся.

— Тебе нравится быть человеком, Теодор? — равнодушно спросил Ян.

— Мне и вампиром нравилось, — вздохнул портье, — вот только обратить меня снова, получается, некому. Какие-то все вампиры здесь неправильные. Нервные, дерганные, нестандартные…

— В сорок четвертом — вполне стандартный. Только я бы тебе не советовал к нему соваться. Без предварительной договоренности. Выпьет до дна и не побрезгует.

— Старый, что ли? — насторожился Тед.

— Древний, — коротко ответил Ян.

— Спасибо, что предупредил, — Тедди вздохнул. — Жаль, конечно, что я больше никогда не стану вампиром, но и в человеческой жизни есть свои плюсы. Как считаешь?

— Никак, — коротко ответил Янус и посмотрел на Теда другой стороной лица. — Я не вампир, а сейчас и не человек. Сейчас я бог.

Тед снова вздохнул, ни о чем больше не спрашивая, принял у Януса поднос с заказом, пристроил его на тележке и поспешил удалиться.

— Ваш заказ! — возвестил он, постучав в дверь пентхауса.

За дверью охнули, помолчали, а потом радостно и многоголосо завопили:

— Портье!

Тед недоуменно покосился на дверь, но в надежде на чаевые решил не смываться раньше времени.

— Проходите, дружочек, — пропела трехметровая дама, гостеприимно распахивая дверь.

— Опять голые… — шепнул себе под нос Тедди, мило улыбнулся и вкатил тележку в просторную изысканную гостиную. Если бы портье все ещё был вампиром, то несомненно бы почувствовал, как краска смущения завладевает его лицом, шеей, руками. Три

обнаженные ведьмы непривлекательной наружности глазели на представшего перед ними молодца.

— На что уставился? — сплюнув на многострадальный ковер, прохрипела Баба-Яга.

Тед сглотнул, коряво улыбнулся и молча показал на привезенный им заказ.

— Эй, малыш! — маленькая Саманта-Мария пнула Тедди кулачком под колено, от чего он не удержался и плюхнулся на подставленный Зульфией стул. — Брависсимо! — завопила карлица. — Мы как раз хотели тебе предложить с нами потрапезничать.

— Э… — растеряно протянул портье, — Благодарю… но я вообще-то на службе…

— Вот и славно, служивый! — засуетилась Баба Яга. — А служба, чай, не волк. Солдат спит, она идет. Ты кушай, кушай,

касатик.

Тед слегка растерялся от такого напора гостеприимства. Во всем этом было что-то фальшивое. Саманта-Мария тихо хихикала в кулачок, позвякивая бубенчиком на шляпе, Зульфия-ханум томно вздыхала, стараясь не встречаться с ним волооким взглядом, а Баба Яга как-то слишком плотоядно цыкала зубом. Однако для гостей пентхауса Ян расстарался, и ароматы изысканных блюд приятно защекотали ноздри бывшего вампира. В который раз за эту ночь оценив преимущества человеческого существования, Тедди отдал должное угощению. Ведьмы взирали на него почти с умилением, заставляя нервно поеживаться. Именно настороженность позволила Теодору заметить, что некоторые куски поднимаются с тарелок совсем без его воли и, плавно огибая суетящихся ведьм, исчезают в соседней комнате. Он хотел было поинтересоваться, что, собственно происходит, но кто-то снова вложил ему в руку в очередной раз наполненный бокал.

— А испей, добрый молодец, зелена вина! — прохрипела над ухом Баба Яга, которая вот буквально только что маячила с другой стороны стола.

Тед испуганно икнул, чуть не подавился и залпом осушил довольно внушительную емкость.

Наконец, когда понял, что в него больше просто не лезет, портье попытался подняться из-за стола. Не тут-то было! Ноги почему-то отказывались слушаться. "А винишко-то крепленое!" — промелькнула в голове шальная мысль.

— Ну шо, подлец-молодец, хорошо тебе? — прошамкала старуха.

— Х-хорошо… — на всякий случай согласился Тед, но все же поинтересовался: — А почему подлец?

— Мы тебя накормили?

— Н-накормили…

— Напоили?

— Ох, напоили… — вздохнул портье и снова икнул.

— Ну а теперь и спать уложим с девицей-красавицей. А если откажешься, будешь подлецом.

— А? — не понял Теодор смысла последней фразы и нетвердой походкой попытался двинуться к выходу.

— Ох, малыш! — развеселилась Саманта-Мария. — Тебе не туда, тебе сюда, — она ткнула пальчиком в сторону комнаты, в которую до этого уплывали деликатесы. Тедди потряс головой, пытаясь понять, что она имеет в виду. — Проводи гостя, Зульфия-ханум. Видишь, он сам не в состоянии. Стесняется, наверное.

В следующее мгновение пол ушел из-под ног и без того не слишком уверенно стоящего портье, и он оказался прижат к монументальной груди великанши.

— Ум-м-м! — глубокомысленно изрек Тедди, уставившись на открывающийся сверху вид на телеса восточной красавицы. Зрелище настолько его заворожило, что, портье не заметил, как его бережно доставили в роскошную спальню лучшего номера в отеле.

И бесцеремонно уронили на необъятных размеров кровать.

— У-тю-тю! — произнес рядом подозрительно знакомый голос. — Вот мы и встретились, мой вампирчик!

— А? — Тед рискнул повернуться к обещанной девице-красавице. — ААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!

— Куда же ты, Тедди, дорогой! — завопила старая ведьма.

Несчастный портье слетел с кровати и рванул к выходу, но уже на третьем шаге врезался в великаншу, которая снова подхватила его на руки.

— Вах, как не хорошо, мой персик! — покачала головой Зульфия. — Не видишь, во что подружка наша превратилась? Вся надежда только на тебя, да!

— П-подружка? — пролепетал Тед, пытаясь понять, о чем это она толкует.

— Диана наша, красавица красноволосая! Эх! Вот, что с ней злые силы сделали! Да!

— Ди-ди-диана? — до полупьяного портье, наконец, начало доходить, что милые дамы явно не за ту принимают эту высушенную нимфоманку, но прежде, чем он успел возразить, его снова небрежно плюхнули на мягкую перину.

— Иди ко мне, мой сладенький! — старая ведьма, блестя глазами, по-пластунски ползла к Теду по гигантскому сексодрому.

— ААААААААА!!!!! — снова завопил портье и предпринял еще одну попытку к бегству, но был жестко водворен на место твердой дланью великанши. — Да это не Диана! — заорал он. — Я ее знаю! Она самозванка!

— АААААААААА!!!!!!! — заорала ведьма, преодолев, наконец, разделяющее их расстояние. — Сам самозванец! Ты ж не вампир! Ты ж смертный уродец!

— На себя посмотри, мумия!

— Удушу!

Ведьма, еще минуту назад страдавшая от вожделения, схватила подушку и попыталась действительно удушить, обманувшего ее ожидания, потенциального любовника. Тед успел увернуться, перекатившись через безобразно тело, и свалился на пол, больно ударившись коленями.

— Держи шельму проклятого! — запутавшись в шелке простыней, надрывала пересохшие связки вобла-сладострастница.

Услышав мощный рык, портье испугано пискнул: боковым зрением он уловил приближающийся трехметровый силуэт. Надеясь опередить Зульфию, по счастливому стечению обстоятельств оказавшуюся с другой стороны кровати, с проворностью профессионального спринтера, он рванул к двери. Но осознание того, что выход из комнаты перекрыт вражеской карикатурой на женщину в виде злобно ощерившейся карлицы, пришло уже в движении.

— Попался! — разведя в стороны руки-грабли, Саманта-Мария причмокнула пухлыми губами. — Марьяжник-динамист!

Тормозя на полном ходу, наш герой грохнулся на пятую точку. Продолжая скользить по гладкому паркету, лихорадочно перебирая конечностями, Теду в последний момент удалось изменить траекторию своего движения: красивое, но массивное тело одалиски, тяжело приземлилось в том месте, где только что трепыхался парень и, не удержавшись, накрыло собой злобно визжащую карлицу.

— Зульфия, корова ты толстожопая! — раздался придушенный писк из-под гигантского тела, после чего Саманта-Мария, вроде бы, перестала подавать признаки жизни.

Яга, маячившая на заднем плане дверного проема, предпочитала воздержаться от веселого забега своих товарок, но не от комментариев.

— Стреляла в сыча, а попала в усача, — злобно захихикало она, но при этом не преминула запустить в Тедди тяжелым мельхиоровым подносом.

Несчастному портье чудом удалось увернуться. Понимая, что от его проворности зависит его свобода, с квадратными от страха глазами, бывший вампир пулей рванул к лифту. Немного не рассчитав траекторию, высушенная сладострастница просвистела на своей верной метле аккурат возле его уха. Теда она не достала, но вожделенный путь к выходу перекрыла. А со стороны спальни уже приближалась собравшая себя в кучку Зульфия-ханум. Баба Яга, не теряя времени даром, жестом заправского дискобола взвешивала на руке блюдо. Тед заметался и попытался отскочить в бок. Панорамное окно встретило его с распростертыми объятиями. Опережая своих мучительниц на какие-то доли секунды, под аккомпанемент нелестных отзывов, Тедди-бой вышиб головой стекло и на несколько секунд отправился в свободный полет.

А по истечении этого краткого срока под окнами пентхауса с земли поднялся вампир: покрутил свернутой шеей, поскрипел сломанными ребрами и счастливо улыбнулся, продемонстрировав луне блеснувшие белоснежные клыки. Выдернув, застрявший в голове осколок толстого стекла, Тед, с вновь обретенной силой, швырнул его в, маячившие в разбитом окне, силуэты.

— А жизнь-то налаживается! — радостно протянул вампир, увидев, что снаряд достиг цели: высушенная голова дернулась и, нелепо взмахнув руками, мумия скрылась из виду. Следующие меткие снаряды заставили исчезнуть Зульфию и едва оклемавшуюся Саманту-Марию. Бабе Яге хватило мудрости не высовываться. Хмыкнув, наш герой снова расплылся в блаженной улыбке. — Точнее не-жизнь! А это даже еще лучше!

На фасаде отеля "Хостел-люкс" вздрогнула одна из химер и приобрела в лунном свете очертания крупного ворона. Склонив голову на бок, птица пристально наблюдала за удаляющимся в сторону центрального входа весело насвистывающим вампиром. Потом, вздохнув, нахохлилась, покосилась на розовеющий зарей восток и пробормотала:

Все быть оплачено должно,

И до скончания дней отныне

Глад будет жечь твое нутро,

Как жажда жжет песок пустыни.

Прямо из стены рядом с вороном возникло мерцающее приведение.

— В глазах всех птиц напрасно расставляется сеть, а делают засаду для их крови и подстерегают их души. Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им**, - согласилось оно.

— Если бы все было так просто, Сэм, — покачал головой Мун.

— Тогда безопасно пойдешь по пути твоему, и нога твоя не споткнется,** — возразил призрак и, помолчав, добавил: — Не вступай на стезю нечестивых и не ходи по пути злых; оставь его, не ходи по нему, уклонись от него и пройди мимо; потому что они не заснут, если не сделают зла; пропадает сон у них, если они не доведут кого до падения; ибо они едят хлеб беззакония и пьют вино хищения.**

— Если бы все было так просто… — повторил ворон и тихо продекламировал:

Ужасен и опасен всем он,

Продукт волшебных перемен.

Но если пробудится демон,

В крови потонет наш домен.

*Кодзики

**Ветхий завет. Книга притчей Соломона.