Глава 5 Человек-дракон


Карина прошлепала в комнатушку и грохнулась на кровать лицом вниз. Щека ощутила одновременную мягкость и жесткость покрывала из овечьей шерсти. Митька за ней не последовал, и она была паучертовски ему благодарна за это. Реветь, уткнувшись носом в лучшего друга, – однозначно спасение от всех бед. Только спасения-то ей сейчас совсем и не хотелось. Хотелось собраться в комок и пережить это – то, что она полагала пережитым и забытым. Возвращаться мыслями – все равно что расковыривать застарелую болячку. Бывает так: уже подсохло, уже чешется, как всякая заживающая ссадина, и ты сковыриваешь корочку, ожидая увидеть тонкую, чуть влажную, розовую-прерозовую свежую кожу… Но на тебя вдруг брызжет гной. И ты понимаешь – ничего не зажило. А заживет – так шрам будет. Навсегда.

Такие болячки не стоит расковыривать прилюдно. Даже при самых-самых лучших своих друзьях. Сколько раз Карина прокручивала в воображении эту встречу? Не сосчитать. С того дня, как она обнаружила, что в куче документов умершей родни нет маминых, образ этой самой встречи претерпел ряд изменений. От «Почему ты меня бросила?» с потоком слез и соплей до «Привет, я в порядке, а ты?». Причем это мама должна была переживать и объяснять, какие ужасные обстоятельства вынудили ее покинуть Карину А Карина – сохранять вежливую холодность.

Реальность же была такова, что они обе сохранили эту самую холодность – едва кивнули друг другу и заговорили на злободневные темы, как…

Как чужие, позавчера расставшиеся люди. Коллеги там или… или…

Но это было неправильно!

Отдельным ногтем, ковыряющимся в ране, о нет, даже отдельной раной была мысль о Рудо. Их друг, легкомысленный обормот, суровый властелин отряда вервольфов, лежал сейчас в омертвевшей церкви на омертвевшем острове близ Венеции и смотрел мертвыми глазами в ее треклятый готический потолок.

И все равно от недавней встречи с мамой было больнее. И это было в десять раз неправильнее.

Карина уже полчаса выплакивала в подушку всю эту неправильность, когда от окна отделился прозрачный силуэт, похожий на призрака и стеклянную статую одновременно. Силуэт стремительно обрел цвет и объем.

– Девочка… эй, девочка, – нерешительно произнес молодой человек, склоняясь над Кариной и трогая ее за вздрагивающее плечо, – почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?

– Отвали. – Карина сбросила незнакомую ладонь с плеча. Незнакомую!

Не прошло и полсекунды, а она уже сидела на груди незнакомца практически на корточках, вжимая его голову в противоположную кровати стену. С какого перепуга она совершила такой, достойный киношного ниндзя прыжок, – сама не поняла. Вернее, с какого перепуга – поняла. С огромного, во-о-от такого. А технически… ну, жить захочешь – не так запрыгаешь. Карина вцепилась в волосы парня и собралась было постучать его головой об стену, но тот уже очухался от такой встречи и легко отодрал от себя девчонку. Словно она была бумажная.

– Погоди, не надо драться. – Если добавить заикания, то по голосу запросто можно с Арнохой спутать. Каждое слово звучало так же мягко, но уверенно. И так же, как бы отдельно от других, с длинными-длинными паузами. – Это же я, не узнаешь?

– Не узнаю. А ну поставь меня туда, где взял!

– Положим, взял со своего солнечного сплетения, – серьезно проговорил тот. – Может, лучше туда, откуда ты на меня прыгнула? – И, повинуясь молчаливому кивку Карины, посадил ее на кровать.

– А я должна была тебя узнать? – сердито спросила она.

Тут сообразила, что куртку можно и снять. Несмотря на раскрытое окно, занимавшее всю стену напротив входа, было тепло.

– Ну… да, – растерялся парень, – это же я!

Но его бледное почти до синевы лицо с коротким, чуть приплюснутым носом, острым подбородком и светлыми до прозрачности, посаженными слишком далеко, прямо-таки по-инопланетянски, глазами было ей совершенно незнакомо. Даже не напоминало никого.

Карина замотала головой, прикидывая, сколько секунд понадобится Митьке, чтобы примчаться из соседней комнаты, и справятся ли они вдвоем с этим явно физически не слабым вторженцем.

Вторженец тем временем шумно выдохнул и запустил руку в свои темно-русые волосы. На макушке – торчком, как иглы взбешенного дикобраза, остальные – мягко падают на плечи. Он привел прическу в еще больший беспорядок и уставился на собственную руку так, словно впервые ее увидел.

– А, – сказал он, – вот я дурак…

– Согласна, – кивнула Карина. – А ты вообще о чем?

– Я… вот!

По комнате прокатилась волна прохладно-лилового света.

Карина села бы от удивления на пятую точку, да только она и без того на ней сидела. Драконья морда казалась маской, за которой спрятался юноша. Немаленькой такой маской, скрывшей все тело. С точки зрения девочки, тела вовсе никакого не было – одна голова зверюги в человеческий рост. По розовато-белой чешуйчатой коже гуляли яркие и совершенно не обжигающие языки пламени. Черты же «морды лица» дракона являли собой смесь изображений европейских и азиатских драконов. Глаза горели ярче пламени то золотым, то аметистовым, то белым.

Дракон выдохнул пламя, Карина проглотила собственный визг. Но пламя было скорее прохладным и пахло цветами, знакомыми какими-то. Девочка моргнула, и морда зверя исчезла, как сон в момент поднятия век.

– Меня зовут Рахасса, – извиняющимся тоном заговорил парень. «X» в его странном имени звучала скорее как выдох, нежели как привычный Карининому слуху звук. – И я дракон. Прости, я не сообразил, что в человеческой форме ты меня не признаешь. Но в драконьей я бы тебя до смерти напугал. Просто мне… мне очень нужна помощь. А ты, кажется, сможешь помочь. Ведь ты и тот, другой, вы твари вечности? Волки? В смысле, вы не символьеры Тающих Островов? Вы не можете быть с ними заодно!

Ну надо же, помощь ему нужна!

– Мить! – заорала, окончательно приходя в себя, Карина. – Митька!!!

Тот влетел в комнату еще до того, как стих ее вопль, и остановился, словно врезался в стену.

– Нормально, серый волк, – выдал он, видимо, сочтя степень угрозы Карининой жизни и здоровью незначительной. – От тебя, в самом деле, только отвернись, так ты парнями какими-то обложишься, как подушками. Здесь-то как умудрилась откопать?

– Это не я, он сам откопался, – запротестовала Карина. – Это Рахасса, и он, прикинь, тот самый дракон. Причем ему нужна наша помощь. Подробностей пока не знаю, но сейчас разберемся…

– Вот как? – Митька просверлил Рахассу взглядом, который тот встретил спокойно и открыто. Волк кивнул и протянул дракону руку. – Гедеминас.

Дракон ответил на рукопожатие и вдобавок дружески кивнул; имя повторять не стал.

– Откуда камни брал? – задал Митька очень важный и своевременный вопрос.

– С Телматры, – ответил Рахасса.

– Исчерпывающе, – фыркнула Карина. – Давайте вы о своих пацанских делах потом поговорите? Какая помощь тебе требуется, Рахасса, и как насчет помочь нам?

– Конечно, – ответил тот, – но почему ты плакала, девочка?

– Карина, – спохватилась та, – точно, я же не представилась…

– Да, сразу начала меня бить… Так что произошло, Карина?

– У нас друг погиб, – ответила она, – а еще я маму встретила, которую считала тоже погибшей. То есть уже давно не считала. В общем, все сложно. И твоя помощь нам понадобится, но только совсем не для устранения причин моих слез. Так чего тебе от нас надо?

По бледному лицу Рахассы пробежала тень.

– Как ты это допустил? – сурово обратился он к Митьке.

Тот фыркнул, а потом отработанным жестом сгреб Карину за шею и подтащил к себе. Ее подбородок уперся аккурат в сгиб Митькиного локтя.

– А она у нас человек свободный, – сообщил он, свободной рукой ероша девочке волосы на макушке. – Если хочет пореветь, то лучше не возражать. Беда будет.

– Это я уже понял, – серьезно кивнул мальчик-дракон, – но…

– А никаких «но»! Она позвала, я пришел. В отличие от некоторых!

– Что? – Тот вспыхнул странным румянцем холодного цвета, кажется, тоже с лиловым оттенком. – Что ты имеешь в виду? Она меня не звала!

– Вот именно! Господин дракон, а мы не звали вас, а вы приперлися. Поэтому сворачивай свои наезды и рассказывай, что тебя сюда принесло. А наши друзья, мамы, слезы – не твоя забота.

Дракон стушевался. Ввиду отсутствия стульев сел прямо на пол. А ввиду крошечных размеров комнатки ноги вытянуть ему не удалось, поэтому он согнул их в коленях, а ступни задвинул под Каринину кровать.

– Я хочу тут кое-что забрать. В своем роде украсть. Нет-нет, погодите, не возражайте. Я сказал «в своем роде». Дело в том, что Межмирный камень принадлежит драконам и символьерам Трилунья в равной мере. Он хранится здесь исключительно потому, что у драконов нет более-менее общих мест постоянной дислокации. Только собственные жилища, которые не годятся для хранения артефакта, не принадлежащего никому лично. Согласно нашему уговору, артефакт предоставляется драконам по первому требованию за редким исключением.

– И тут, конечно, не случай редкого исключения? – спросила Карина.

Уточнила просто из вредности, потому что ей эти артефакты, нужные всем, и сразу, и «вопрямщас» уже поперек горла стояли.

– Нет-нет, совсем не он. – В голосе дракона звучало искреннее и какое-то совсем человеческое огорчение. – «Исключение» – это если артефакт используется по назначению прямо в момент просьбы. Но исключение не означает отказа. Просто придется подождать, пока символьер вернет Межмирный камень в хранилище. Артефак-ториум, как здесь говорят.

– Межмирный камень… – задумалась Карина. – Мне очень хочется спросить, что он делает, зачем тебе сдался и все такое, но давай начнем с совсем тупых уточняющих вопросов.

– Давай, – с готовностью согласился Рахасса. – Это был один из них?

– Это был не вопрос, – усмехнулся Митька.

А Карина слегка замешкалась, пытаясь понять, шутит ли их новый знакомый. Митька же тем временем спросил как раз о том, что и ее саму очень интересовало:

– Что это за место? Ясно, что Трилунье, Первый город луны. А с более функциональной точки зрения?

– Я неважно разбираюсь в местной географии, – сознался дракон, – но это называется Тающие Острова. Их всего три, на этом находится главный Информаториум, Артефакториум и тому подобное. Еще на одном – школа символьеров, а про третий я и говорить-то не хочу. Межмирный камень спрятан здесь.

– Почему? – вдруг задумчиво спросил Митька. – Нет-нет, не почему здесь спрятан. Почему они отказываются его отдать?

Рахасса пожал плечами:

– Они не объясняют. Полагаю, ждут нужного для использования момента. Но это противоречит уговору. Потому что ситуация ожидания исключением не является.

Митька затеребил нижнюю губу. Задумался. А у Карины созрел новый вопрос:

– Почему ты не можешь спереть этот камень без помощи?

– Потому что не могу пройти дальше гостевых домов, вот таких, как этот. Понимаешь, символьеры владеют множеством знаков, недоступных знаккерам. В том числе знаками, закрывающими путь для определенных тварей. И гостевые дома как бы… граница, по которой проложены эти знаки. С этим еще предстоит разобраться, но факт есть факт – ни в драконьей, ни в человеческой форме я не могу пройти дальше этого дома. Я очень надеюсь, что вы не откажетесь мне помочь!

– Почему? – Карина не видела, но кожей ощутила, каким цепким стал сейчас Митькин взгляд.

– Что значит «почему»? В каком аспекте? – удивился Рахасса. – Потому что вы твари вечности, которые на моих глазах сошли с тропы луны. У вас просто нет особых причин беречь то, что символьеры сочли своей собственностью. И потому, что с острова невозможно выбраться без помощи извне. Если вы, конечно, не в силах пересечь океан. Но я, вероятно, смогу вам помочь. Вытащить вас на себе не получится, но я знаю кое-кого, к кому обращусь за помощью.

– Погоди-погоди. – От схожести голоса с Арнохиным просто в дрожь бросало, но Карина старалась не терять нить разговора. – Нас незачем отсюда вытаскивать. Мы же можем открыть тропу.

– Ой, верно, – Рахасса растерянно заморгал, – территория древнего города охватывает остров. Если не покинете его, сможете уйти тропой. Но что же мне тогда предложить вам за помощь?

– Ты же дракон, – просто сказал Митька. – Твое дыхание оживляет омертвения. В Трилунье найдется десяток. Если сможешь, хотя бы парочку спаси. Мы тебе тогда половину Артефакториума притащим.

Рахасса повесил голову. У него все человеческие жесты выходили немного преувеличенно, да еще и без тени иронии. Ожившая мультяшка ни дать ни взять.

– Я не могу, – пробормотал он.

– Почему? – прищурился Митька. – Дыхание юного дракона, бла-бла-бла… Ты дракон? Дракон…

– Извини. – Дракон поднял руку, останавливая мальчика-волка. По ненормально бледной коже зазмеилось пламя. – Человек я, конечно, юный. Но дракон я очень, очень старый. Так вышло, потому что я стал драконом, когда был едва ли старше вас по летоисчислению моего мира. Я… я вообще не хотел им становиться, не думал даже. Просто так совпало.

Карина же почувствовала, что начинает злиться. Ты – мне, я – тебе, высокоцивилизованные твари.

– Слушайте, может, завязываем торговаться? Тебе нужна помощь, нам нужна… Неужели проблема заключается в том, что ты знаешь, что именно тебе требуется, а мы – не очень? Давайте так. Мы сделаем, что сможем, и ты сделаешь, что сможешь. А то как нелюди в худшем смысле слова.

Повисла пауза, и, судя по всему, прерывать ее предстояло опять Карине.

– Лучше расскажи, что за Межмирный камень. Ну, в двух словах.

– Специальный амулет, – ответил Рахасса. И замолчал.

– Э-э-э… а не в двух? До тысячи уложишься?

Тот закивал:

– Он позволяет сходить с лунной тропы без опасности для жизни и оказываться в нужном тебе пространстве. Том, в котором сошел.

– Та-а-ак. – Митька нахмурился. – А если без него соскочить с тропы? Ну, там, если тихоходики няшные понравились?

– Смерть, – коротко рубанул мальчик-дракон. И, словно одумавшись, уточнил: – Если только ты не дракон, конечно. Нам тропы без надобности. Если честно, нам в одном пространстве так долго, как сейчас, удерживаться совсем не просто. Драконы все время перетекают из одного мира в другой через глубину.

Карина слегка похолодела. Она вообще-то уже почти свыклась с мыслью, что в ее природе естественная смерть не заложена, да и прибить ее – надо очень постараться. А тут – вот…

– Я чуть по собственной дурости не угробилась, – сказала она. – Подумала, что могу сойти и мне ничего не грозит. Только, Мить, ты меня зря «няшными тихоходиками» стебешь. Ты же знаешь, что я хотела сделать.

– Очередную г… гениальность, – усмехнулся друг и объяснил Рахассе: – Мы шли через клок пространства, где были громадные драконоиды-тихоходы с городами на спинах. Долго объяснять, но

Карина вполне логично предположила, что местные жители вполне могут знать, как справиться с омертвениями.

Глаза Рахассы стали такого размера, словно он решил здесь и сейчас в дракона превратиться. Начиная с зеркал души.

– Я понимаю, почему тебе так трудно за ней присматривать, – проговорил он, явно борясь с возмущением, – это очень глупое решение. А предположение об омертвениях, хоть и логично, но неправильно. Если я верно понял описание, это был мой родной виток пространства. Омертвений там почти нет, а местные жители не знают, то есть уже не помнят о них практически ничего. Дыхание драконов касалось моей родины больше трех тысяч лет назад, тогда меня и на свете-то не было. Никто бы там не сумел вам помочь, а сойти с тропы без Межмирного камня – это все равно что… все равно что…

– В космос без скафандра, – подсказал Митька.

Рахасса кивнул. Видимо, знал, что такое «скафандр». Хотя почему бы и нет? Неувязка была в другом…

– Если ты дракон и тебе не нужен Межмирный камень, то зачем тебе все же нужен Межмирный камень? Мрак, я гений формулировок…

Рахасса склонил голову, пряча улыбку. О! Умеет, когда хочет, а то все время такой серьезный, что поневоле задумаешься, а не издевается ли.

– Да, иногда точные формулировки бывают забавными, – согласился мальчик-дракон. – Я понимаю, что это выглядит подозрительно, но амулет нужен мне не для себя. Он вообще нужен для тех людей, которых надо переправить в одно из пространств Межмирья. А мне… мне для девушки.

– Во как! – Карине почему-то стало смешно. Вот так встретишь живую сказку-легенду. Только убедишься, что вся предыдущая информация из сказок-легенд суть пустые стереотипы, тут он и выдаст что-то совсем уж махрово-шаблонное. – То есть ты, как заправский дракон, девушек похищаешь?

Митька хмыкнул. Рахасса заулыбался, уже не пытаясь спрятать лицо.

– Я не «как», я и есть «заправский» дракон. Только позволь, поправлю. Не похищать, а пригласить в гости. Не насовсем, а на полдня для начала. И с разрешения ее родителей. То есть только матери. Отца у нее нет.

– Ты расспроси, куда делся, – помрачнел Митька, – потому что у этих… барышень всякое бывает.

Рахасса кивнул и раскрыл было рот, но сказать ничего не успел. По каменным напольным плитам что-то заскребло. Или, точнее, мелко-мелко затопало. Или все же заскребло. Пока парни вертели головами, Карина, неожиданно для себя опознавшая визитера, уже прижимала к полу… поднос. С их ужином, по счастью, слишком обильным для двоих, даже учитывая Митьку.

Разумеется, поднос не был обычным предметом домашней утвари. До того, как девочка припечатала его к камню, он не без изящества балансировал на тонких паучьих ножках. Теперь же они беспомощно трепыхались, пытаясь высвободить владельца.

– Только попробуй свои ножи применить, – грозно заявила посудинке Карина, – сотворю знак-другой и на подшипники их переплавлю. Будешь на шарах гонять.

И ловко подняла поднос с обедом, высвобождая из его глубины… паучерта.


Загрузка...