Основание и Империя

1. Поиски волшебников

Будучи адмиралом космического флота, Бель Риоз занимался делами на одной из дальних систем Галактической Империи. Улетал он без телохранителей, что с точки зрения дворцового этикета было не совсем прилично. Оправдывала поступки адмирала лишь молодость, явившаяся, кроме прочего, причиной его высылки расчетливыми придворными.

К тому же, благодаря природному любопытству, он не мог не интересоваться старинными и загадочными историями, повторяемыми на сотни ладов тысячами людей. Кроме того, волновали кровь возможности военной кампании. Да и комбинация была слишком любопытна.

Риоз вышел из автомобиля у дверей старого дома. Чтобы здесь побывать, он и прилетел на Сивенну. Впустили его не сразу, пришлось подождать. Фотонный глаз у ручки несколько раз подмигнул, наконец дверь открыла человеческая рука. На пороге стоял старик. Бель Риоз улыбнулся:

— Вы не узнаете меня?

— Конечно, узнал.

Старик совсем не удивился, но, так и не поклонившись, продолжал:

— Что привело вас ко мне?

Риоз сделал шаг вперед и слегка поклонился.

— Я пришел с миром. Ведь вы Дучем Бар, не правда ли? Позвольте побеседовать с вами.

Дучем Бар отступил. Генерал вошел в дом, где было светло, как днем, прошел дальше в кабинет, дотронулся до одной из стен и посмотрел на кончики своих пальцев:

— У вас повсюду на Сивенне так светло?

Бар слегка улыбнулся.

— Думаю, что нет. Я стараюсь следить, чтобы свет был в исправности. Но я должен извиниться за ваше долгое ожидание у порога. Автоматическое дверное устройство давно не работает.

— А что мешает вам его починить? — тон генерала был слегка насмешлив.

— Просто не достать больше запасных частей. Прошу вас, сэр, садитесь. Хотите чаю?

— С удовольствием, здесь, на Сивенне, отказаться от чая равнозначно оскорблению, мой дорогой сэр.

Старый патриций медленно удалился с поклоном, являвшимся частью церемониального наследства старой аристократии. Риоз молча посмотрел вслед удалявшейся фигуре хозяина, и ему стало несколько не по себе. Патриций подавлял его морально, а атмосфера старинного поместья казалась неуютной.

Здесь же, в кабинете, на полках, в черных переплетах стояли древние книги с незнакомыми титулами. Риоз обратил внимание на большой аппарат, находившийся в углу, и подумал, что это, очевидно, проектор, который переводил книги на видео-звукозапись. Генерал никогда не видел такой аппарат в действии, но достаточно был о нем наслышан. Ему говорили, что давным-давно, когда Империя имела тесную связь со всеми планетами Галактики, в девяти домах из десяти были такие установки и длинные ряды книг. Но сейчас границы охраняют. А книгами пользуются только старики. Да и, скорее всего, половина того, что рассказывают о старине, — выдумка. Может быть, даже больше, чем половина.

Принесли чай, и Риоз уселся поудобнее. Дучем Бар поднял свою чашку:

— Ваше здоровье.

— Спасибо. И ваше тоже.

Дучем Бар нарочито медленно продолжил:

— Я слышал, вы еще очень молоды. Вам сколько: тридцать пять?

— Почти угадали. Тридцать четыре.

— В таком случае, — Дучем Бар произносил слова мягко и в то же время выразительно, — я должен вас огорчить: у меня нет ни приворотного зелья, ни любовных напитков, ни мазей, ни притираний, и я не смогу заговорить вашу молодую девушку, чтобы она вас полюбила.

— Но, сэр, мне ничего этого не нужно, — в благодушном тоне генерала проскользнуло изумление. — А что? К вам многие обращаются с такими просьбами?

— Хватает. К сожалению, иной народец путает ученых с колдунами, а любовь — такая штука, где трудно обойтись без волшебства.

— Очень может быть. Хотя я так не думаю. По-моему, наука должна решать более сложные задачи.

Сивенец угрюмо кивнул головой:

— Но вы можете так же ошибаться, как и они.

Генерал поставил чашку в нишу, наполнил ее, бросил туда пилюлю запаха, подождал, пока та потонула, и продолжил:

— В таком случае, скажите мне, патриций, кто такие волшебники? Я имею в виду волшебников настоящих.

Бар, не скрывая удивления, долго не отвечал, наконец произнес:

— Волшебников не существует.

— Но люди говорят о них. Сивенна полнится слухами. А вокруг них создаются культы. Мне кажется, все это как-то связано с теми странными группировками на вашей планете, которые спят и видят прошлое и то, что они называют свободой и автономией. Все это может оказаться вредным для государства.

Старик покачал головой:

— При чем здесь я? Вы что, считаете, что я глава заговора?

Риоз пожал плечами.

— Нет-нет. Но, может быть, это не такая уж и нелепая мысль. Ваш отец в прошлом — изгнанник, сам вы тоже были патриотом и шовинистом. Мне как гостю неделикатно говорить об этом, но разговор все же необходим. Причем я сейчас не считаю вас главой заговора. Тем более что всякое сопротивление на Сивенне давно подавлено.

Старик долго не отвечал:

— Я буду таким же неделикатным хозяином, как вы гостем. Помните, наместник тоже однажды был уверен, что Сивенна сломлена. Но чуть позже он умер ужасной смертью от руки тех самых сломленных сивеннцев.

— Вы сейчас затронули очень важную для меня тему. Я давно хотел с вами об этом поговорить. Вот уже три года эта загадочная смерть для меня больше не загадка. В личной охране наместника я обратил внимание на одного молодого солдата. Думаю, не стоит напоминать кое-какие его поступки, тем более что именно вы и были тем самым молодым охранником.

Бар нисколько не изменился в лице.

— Чего же вы от меня хотите?

— Чтобы вы ответили на один мой вопрос.

— Но я не люблю, когда мне угрожают. И потом я не настолько молод, чтобы думать о том, как продлить себе жизнь.

— Мой добрый сэр, сейчас другие времена, — со значением ответил Риоз. — А у вас есть дети и друзья. Родина, о которой только что вы говорили с любовью и гордостью. А что касается угроз, вы слишком ничтожны, чтобы я использовал против вас силу.

— Чего же вы хотите? — холодно повторил Бар свой прежний вопрос.

Риоз повертел в руках пустую чашку.

— Патриций, выслушайте меня. В наши дни наибольших успехов достигают те полководцы, которые устраивают парады по праздникам в честь его императорского величества или эскортируют звездолеты, отправляющиеся с императором на отдых. А я предпочитаю парадам сражения. Поэтому я неудачник. Да, неудачник в 34 года, и останусь им до конца.

Меня выслали подальше от двора, потому что я создаю слишком много неудобств для императорского окружения, денди и господ адмиралов, но от хорошего предводителя звездолетов не так-то легко избавиться, вышвырнув в космос. Вот поэтому я на Сивенне. Здесь, в пограничной небогатой провинции, очень редко происходят волнения и беспорядки. И мне совсем нечего делать. Никаких восстаний не надо усмирять, а здешние наместники давно уже не устраивают революций, по крайней мере, с тех пор как отец его императорского величества усмирил последнего.

— Сейчас мы живем при сильном императоре.

— Да, именно такие властители нам нужны, но не забывайте о том, что император — мой господин и я охраняю его интересы.

Бар безразлично пожал плечами.

— Какое это имеет отношение к делу?

— Я скажу вам в двух словах. Волшебники, о которых я начинал говорить с вами, появились… из-за границ Империи, из той области, где мало звезд.

— Где мало звезд, — медленно повторил Бар, — и холод космоса беспределен.

— Это что, поэзия?

Риоз нахмурился. Ему показалось неуместным читать стихи в такую минуту.

— В любом случае, они пришли с периферии, из той ее четверти, где я могу дать сражение во славу моего Императора.

— Чтобы служить интересам его императорского величества и одновременно удовлетворять свою жажду битвы?

— Вот именно. Но я хочу знать, против кого мне предстоит сражаться. И тут вы сможете мне помочь.

— Вы в этом уверены?

Риоз рассеянно ковырял пирожное.

— Вот уже три года я слежу за каждым слухом, каждым мифом, дыханием, за всем, что касается волшебства. И из всей информации, которую я получил, только два события подтверждаются фактами. Во-первых, волшебники появились с самого края Галактики, расположенного как раз напротив Сивенны. Во-вторых, ваш дед однажды встретился с волшебником, настоящим живым волшебником, и говорил с ним.

Старый сивеннец уставился на него не мигая. Риоз продолжал:

— Лучше бы вы сами мне рассказали обо всем.

Бар задумчиво ответил:

— Слушать все вам будет неинтересно. Я расскажу лишь некоторые вещи. Не хотите ли поучаствовать в психоисторическом эксперименте?

— В каком?

— Да, вы не ослышались. Я поставлю над вами психоисторический эксперимент.

В улыбке старика промелькнуло что-то нехорошее.

— Давайте-ка я налью еще чая. И приготовьтесь меня выслушать.

Старик откинулся на мягкие подушки кресла. Свет стен померк до цвета слоновой кости и смягчил даже жесткий солдатский профиль Риоза.

— Мои собственные знания, — начал Дучем, — получены в результате двух происшествий: я — сын моего отца и я — уроженец Сивенны. Итак, все началось 40 лет назад, вскоре после Великой революции, когда мой отец стал изгнанником в лесах юга, а я в это время был конвоиром в личном флоте наместника, того самого, что сначала приказал умертвить революцию, а потом сам умер страшной смертью.

Бар хмуро улыбнулся и продолжал:

— Мой отец был патриархом Империи и сенатором Сивенны. Его звали Онум Бар.

Риоз нетерпеливо прервал его:

— Я хорошо знаю подробности его ссылки. Не надо задерживаться на этом.

Сивеннец не обратил на эти слова никакого внимания и все тем же размеренным тоном продолжал:

— Когда отец находился в изгнании, к нему однажды пришел скиталец. То был торговец с самого края Галактики. Он говорил со странным акцентом, ничего не знал о недавней истории Империи и, самое удивительное, был окружен индивидуальным силовым полем.

— Индивидуальным силовым полем? — Риоз не отрываясь, во все глаза глядел на старика: — Вы говорите какой-то бред. Ни у одного генератора не хватит мощности, чтобы создать поле на одного человека. Великая Галактика, может быть, он захватил с собой генератор, правда, он весит 5 тысяч тонн?

— Но вы, кажется, хотели услышать о настоящем волшебнике?! А ведь имя «волшебник» заслужить нужно. У него не было с собой генератора, который можно сразу увидеть, но даже самый сильный бластер никогда не пробьет это поле.

— И это весь ваш рассказ? Может быть, волшебники родились из галлюцинаций старика, сломленного ссылкой и страданиями, выпавшими на его долю?

— О волшебниках шли разговоры еще до моего отца, сэр. И доказательства неоспоримы. Покинув моего отца, торговец, которого люди называли волшебником, посетил в городе техника (по совету отца), где оставил атомный генератор. Этот генератор создавал поле, подобное тому, что окружало торговца. Когда кровавый наместник был казнен и мой отец вернулся из ссылки, торговец отыскал этот генератор, хотя и затратил немало времени и труда. Вот он, висит позади вас, на стене, сэр. Правда, не работает. И никогда не работал, за исключением первых двух дней, но если вы на него посмотрите, то сразу поймете, что создан генератор был не в Империи.

Бель Риоз потянулся за поясом-цепочкой, который висел за ним на стене. Как только он прикоснулся, поле связи нарушилось, раздался хлопающий звук, и цепочка очутилась у него в руке.

Внимание Риоза привлек эллипсоид на самом конце. Он был размером с грецкий орех.

— Это… — начал он.

— То, что было когда-то генератором, — улыбнувшись, кивнул Бар. — Секрет его действия сейчас уже не открыть. Субэлектронный анализ показал, что там все сплавилось в один кусок металла, и даже при самом тщательном исследовании не смогли определить, из каких частей он состоял до сплавления.

— Тогда ваше «доказательство» все еще остается словами. А других подтверждений нет?

Бар пожал плечами:

— Я рассказал вам всю правду, но не потому, что вы угрожали мне силой. И если вы не хотите в нее верить, то я больше не произнесу ни одного слова.

— Нет, говорите, — хрипло сказал генерал.

— Я продолжил исследования отца и после его смерти. А потом мне помог один случай, о котором я упоминал, ведь Сивенна была хорошо известна Хари Сэлдону.

— Я не знаю, о ком вы говорите?

— При императоре Далубине IV жил такой ученый по психоистории, последний и самый великий. Однажды он прилетел на Сивенну, еще считавшуюся центром коммерции, искусства и науки.

— Гм-м-м, — кисло пробормотал Риоз, — найдите хоть одну планету, которая не утверждала бы, что пережила лучшие времена и была богатой до беспредельности.

— То, о чем я говорю, происходило двести лет тому назад, когда власть императора распространялась еще на всю Галактику. И тогда Сивенна была одним из центральных миров, а не варварской полупограничной планетой. Еще в те дни Хари Сэлдон предвидел упадок императорской власти и неизбежное варварство, которое должно было наступить во всей Галактике.

Внезапно Риоз рассмеялся.

— Он это предвидел? В таком случае, его предвидения ошибочны, дорогой мой ученый. Мне кажется, что вы имеете право называть себя так. Неужели вы не знаете, что Империя сейчас более могущественна, чем за последнюю тысячу лет. Ваши слабые глаза ослеплены холодом и пустотой пограничной жизни. Прилетайте когда-нибудь в наш мир, в теплоту и богатство центральных областей Галактики.

Старик угрюмо покачал головой.

— Коммуникации прерываются прежде всего на внешних планетах. Пройдет совсем немного времени, и разрушение достигнет центра планеты. А то, что это произойдет и уже происходит, очевидно.

— Так значит, этот ваш Хари Сэлдон предсказал, что всю Галактику будут населять варвары? — с добродушным юмором спросил Риоз. — И что же потом, а?

— Да, Хари Сэлдон предвидел катастрофу и потому организовал на противоположных концах Галактики два Основания, самых лучших и самых сильных, он надеялся, что они будут расти, развиваться и множиться. Все было организовано таким образом, что будущее, предсказанное точной психоисторической наукой, началось с изоляции двух Оснований от главного тела Галактики, и они должны постепенно вырасти до Второй Галактической Империи. Неизбежный период варварства при этом сокращается с тридцати до одной тысячи лет.

— И откуда вам все это известно? Вы рассказываете мне такие подробности…

— Подробностей я не знаю и никогда не знал! — спокойно ответил старый патриций. — Все эти знания собирались по кусочкам сначала моим отцом, а потом мной… Основа их очень спорна, и многое дополнено воображением. Но я убежден, что, в принципе, это правда.

— Вас легко убедить.

— Почему вы так говорите? Мои знания отняли у меня сорок лет моей жизни.

— Гм, сорок лет! Я бы решил этот вопрос в сорок дней. Мне даже кажется, что так и надо будет сделать. Правда, несколько по-другому…

— А как, позвольте полюбопытствовать?

— Самым простым способом. Я стану исследователем. Найду эти Основания и понаблюдаю собственными глазами. Сколько их? Два?

— Документы говорят о двух… Но найдено пока только одно Основание. Это вполне понятно, если учесть, что второе находится на другом конце Галактики.

— Ну что же, тогда навестим ближайшее, — генерал встал с кресла, натягивая свой пояс.

— И вы знаете, где оно? — спросил Бар.

— Приблизительно. В документах предпоследнего наместника, того самого, которого вы так эффектно убили, есть подозрительные записи о недалеких варварских планетах. Честно говоря, одна из его дочерей даже была отдана замуж за какого-то там варварского принца. Я найду туда путь.

Он протянул руку.

— Благодарю вас за гостеприимство.

Дучем Бар дотронулся до руки генерала кончиками пальцев и сделал формальный поклон.

— Ваш визит — большая честь для меня.

— Что же касается сведений, которые вы мне сообщили, я решу, как мне отблагодарить вас, только после моего возвращения.

Дучем Бар покорно последовал за своим гостем. А вслед удаляющемуся автомобилю губы старика прошептали:

— Если вы вернетесь…

2. Волшебники

Комната имела такое месторасположение, что непосвященный человек ни за что бы в нее не попал. Находились в ней четверо. Сначала они молча посмотрели друг на друга, потом — на стол, разделявший их. Там стояли четыре откупоренные бутылки, четыре стакана были налиты до краев. Но никто из присутствующих так и не решился выпить первым. Тот, что сидел к двери ближе других, забарабанил по столу кончиками пальцев и, явно нервничая, заговорил:

— Так и будем сидеть и молчать?.. Какая разница, кто начнет первым?!

— В таком случае, вы и говорите, — подхватил второй, самый высокий, сидевший как раз напротив. — Вам следует волноваться больше других.

Сеннет Форелл — так звали первого — усмехнулся беззвучно и без тени юмора. Пальцы продолжали барабанную дробь:

— Это потому, что вы думаете, будто я самый богатый. Ну что же… А может быть, вы просто хотите, чтобы я продолжал в том же духе, как и начал. Надеюсь, вы не забыли, что это именно мои торговый флот захватил в плен их разведочный звездолет?

— У вас самый большой флот, — заговорил третий. — И лучшие пилоты; это значит, можно сказать по-другому, что вы самый богатый. Но надо признать, что с вашей стороны это был отчаянный шаг. Вы действительно рисковали.

Сеннет Форелл снова усмехнулся.

— В конце концов, самое главное в любом риске, чтобы он оправдывал себя. Да, я рисковал и мне повезло: вражеский корабль был изолирован и захвачен без потерь с нашей стороны и без того, чтобы об этом узнал неприятельский флот. Что же касается умения рисковать, — добавил он, — эту черту я унаследовал от отца.

Все Основание знало, что Форелл был незаконным сыном Хобера Мэллоу. И давно уже это воспринималось как должное.

Четвертый, прежде чем заговорить, замигал своими маленькими глазками. А когда первые слова с трудом прошли сквозь его тонкие губы, показалось, будто кто-то невидимый помогает их выталкивать изо рта:

— Не понимаю, чему вы тут радуетесь? Брать в плен маленькие корабли — еще больше разозлить этого молодого человека.

— Вы считаете, что он ищет повод для нападения? — скорбно спросил Форелл.

— Считаю. А после того что вы сделали, ему уже ничего не надо будет искать.

Четвертый говорил очень медленно:

— Хобер Мэллоу поступал не так. И Сальвор Хардин. Они ждали, пока другие применят силу, а сами маневрировали спокойно и уверенно.

Форелл пожал плечами.

— Захват звездолета оправдал себя. Мы продали его с выгодой.

Он говорил тоном прирожденного торговца. Спустя минуту он продолжил:

— Этот молодой человек из старой Империи.

— Но мы об этом знали, — возразил второй громким и недовольным тоном.

— Мы не знали, а только подозревали, — мягко заметил Форелл. — Если богатый гражданин прибывает к нам со множеством кораблей, предлагает дружбу и хочет завязать с нами торговые отношения, разумнее ни в чем не противоречить ему, пока мы не будем уверены, что он просто нацепил свою респектабельную маску для каких-то своих целей. Но теперь…

Легкая хрипота слышалась в голосе третьего, который сейчас же заговорил:

— Нам следовало быть более осторожными: сначала выяснить что к чему, прежде чем позволить ему улететь.

— Этот план уже обсуждался, и мы от него отказались, — свой ответ Форелл подкрепил движением руки, которое означало, что вопрос решен окончательно.

— Правительство поступает слишком мягко, — пожаловался третий. — Наш мэр — просто идиот.

Четвертый оглядел остальных по очереди, вынул окурок сигареты изо рта, небрежно уронил его в щель справа от кресла, и окурок исчез во вспышке пламени. С достаточной долей иронии он произнес:

— Я думаю, что слова последнего оратора были сказаны просто в силу привычки. Между собой нам нечего притворяться: правительство — это мы.

По комнате пронесся шепоток одобрения.

Четвертый продолжил:

— Так что давайте не будем говорить о политике правительства. А молодой человек… незнакомец, мог стать возможным заказчиком. Такие случаи, вы сами знаете, бывали. Но все вы втроем пытались умаслить его подписать контракт. У нас ведь было соглашение — джентльменское, между прочим, — по этому поводу, но вы все равно пытались.

— Так же, как и вы, — не выдержал второй.

— Я это знаю и без вас, — четвертый казался спокойнее остальных.

— Тогда давайте забудем, чем вы занимались раньше, — нетерпеливо прервал Форелл, — и поговорим с другом: что нам предстоит. Мы не знаем его намерений, и в любом случае — убей мы его или посади в тюрьму — нас ожидает полная неизвестность. Сейчас мы не сможем победить Империю, даже если покончим с этим человеком. А вдруг, если он не вернется, на нас нападет весь имперский космический флот.

— Конечно, вы правы, — одобрил его речь четвертый, — но меня интересует другое: какие сведения вы получили с захваченного звездолета? Я слишком стар, чтобы заниматься пустой болтовней.

— Все можно сказать в двух словах, — ответил Форелл. — Он имперский генерал, или не знаю, как еще называется его титул. У молодого человека блестящие военные способности и довольно романтическая карьера. Так мне, по крайней мере, говорили. Словом, он образец для подражания. То, что о нем рассказывают, безусловно, наполовину выдумка, но даже если считать, что вторая половина правда, то он удивительный человек.

— А кто о нем рассказывает? — требовательно спросил второй.

— Команда захваченного нами звездолета. Послушайте протоколы их допросов, заснятые на микропленку. Они хранятся у меня в надежном месте. Но в основном я рассказал вам все.

— А вы уверены в том, что они говорят правду?

Форелл нахмурился:

— Я не кормил их пряниками, дорогой мой сэр. Их били сначала, создавали им стрессовые ситуации, доводили до безумия, а потом использовали детектор лжи. Они и заговорили. Думаю, им можно верить.

— В старину, — неожиданно не к месту сказал третий, — хватило бы самой простой психологии. Психоанализ — вещь безболезненная, но зато обмануть совершенно невозможно.

— В старину многое умели, — сухо ответил Форелл. — А мы живем сейчас.

— Но, — вмешался в разговор четвертый, — что ему здесь надо было? — говорил он мягко, но настойчиво.

Форелл бросил на него быстрый взгляд.

— Вы что, считаете, что он посвящал в свои планы команду? Они не знают цели вторжения на Основание. И можете мне поверить, им нечего скрывать, уж об этом я постарался.

— Что дает нам…

— Что заставляет нас делать свои собственные заключения? — перебил Форелл.

Его пальцы выбивали нетерпеливую дробь на столе.

— Этот молодой человек, — главнокомандующий военными силами Империи. И тем не менее он выдавал себя за мелкого принца с какой-то дальней планеты периферии. Одно это заставляет подозревать его в неискренности. Вы только вдумайтесь, какая у него профессия?! И вспомните, что Империя уже однажды напала на нас во времена моего отца. Теперь все ясно? Да, в первый раз у них ничего не вышло. И сомневаюсь, что после этого Империя испытывает к нам особо нежные чувства.

— Скажите, — осторожно сказал четвертый, — вы можете подтвердить фактами свои мысли?

Ровным голосом Форелл ответил:

— Я ничего не могу скрывать в подобном положении. С этих пор между нами не должно быть и тени торгового соперничества. Наше единство диктует необходимость.

— Неужели патриотизм?

В тонком голосе третьего слышались нотки иронии.

— Плевал я на патриотизм, — спокойно ответил Форелл. — Неужели вы думаете, что я отдам хоть самый маленький прибор за будущее Второй Империи или рискну хоть одним своим делом, чтобы выправить этот путь. Как вы считаете, победа Империи поможет нашему делу? Если Империя выиграет, боюсь, что мы с вами не заработаем и ломаного гроша за всю свою жизнь, а они набросятся на нас, как воронье на падаль.

— А падаль — это мы, — сухо добавил четвертый.

Второй внезапно вмешался в разговор и заерзал на своем кресле, так что оно заскрипело:

— К чему вообще говорить?! Империя не может выиграть войну? Сам Сэлдон заверил нас, что в конце концов возникнет Вторая Империя. Это просто еще один кризис. Их было у нас три.

— Просто еще один кризис, да? — Форелл задумался.

— Но в первых двух нас направлял Сальвор Хардин, третий решил Хобер Мэллоу. А кто у нас сейчас?

Форелл хмуро оглядел своих собеседников и продолжал:

— Психоисторические законы Сэлдона, на которые так удобно ссылаться, подразумевают естественную активность со стороны самих жителей Основания. Законы Сэлдона помогают тем, кто сам себе помогает.

— Человек должен быть хозяином положения, — сказал третий. — Вспомните поговорку.

— На это нельзя рассчитывать, потому что полных гарантий не существует, — резко бросил Форелл. — Мне кажется, что если это четвертый кризис, значит, Сэлдон его предвидел и будущее покажет, насколько он прав.

— В настоящий момент Империя сильнее, чем мы, и так было всегда. Но впервые мы находимся под непосредственной угрозой ее нападения, и это неприятно. Но если мы сможем победить, то, как и в остальных кризисах, не тем, чтобы отвечать силой на силу. Мы должны обнаружить слабое место врага и напасть именно там.

— И какое ее слабое место? — спросил четвертый. — Или вы хотите сначала создать целую теорию?

— Нет. Я не об этом. Наши великие деятели прошлого всегда видели слабые струнки у врага и действовали именно там. Но сейчас…

В его голосе прозвучала безнадежность, и на мгновение никто не решился прервать затянувшуюся паузу.

Наконец четвертый заговорил тяжело, но, как всегда, продуманно:

— Нам нужны разведчики.

Форелл быстро повернулся к нему.

— Верно. Неизвестно, когда Империя нападет на нас. Может, у нас еще есть время.

— Хобер Мэллоу самолично отправился в имперскую провинцию, — вспомнил второй.

Но Форелл покачал головой.

— Этого нам делать нельзя. Мы уже не молоды и по горло заняты торговыми проблемами и административными делами. Нужны молодые люди, которые ничего не боятся.

— Свободные торговцы? — спросил четвертый.

Форелл кивнул головой и прошептал:

— Если еще не поздно…

3. Мертвая рука

Бель Риоз прервал свои стремительные хождения по комнате и с надеждой посмотрел на вошедшего помощника.

— Какие-нибудь новости со «Звездочки»?

— Нет. Поисковая партия прочесала весь квадрат космического пространства и ничего не обнаружила. Командир Юм доложил, что флот готов к немедленной атаке и все команды мечтают только о мести.

Генерал покачал головой.

— Нет, мы не будем мстить за патрульный корабль. Пока не будем. Прикажите ему удвоить… Хотя подождите, я сам отдам приказ. Закодируйте и отправьте указания передатчиком.

Он говорил и одновременно писал, потом отдал листок ожидавшему офицеру.

— Сивеннец еще не прибыл?

— Нет, сэр.

— Проследите, чтобы его доставили ко мне, как только он появится.

Офицер резко отсалютовал и вышел из комнаты. Риоз вновь начал мерить ее шагами. Когда дверь открылась во второй раз, на пороге стоял Дучем Бар. Медленно, подталкиваемый офицером, он вошел в комнату с высоким потолком, на котором была выложена стереоскопическая модель Галактики. Бель Риоз вышел навстречу, он был в военной походной форме.

— А, патриций, добрый день!

Генерал подтолкнул ногой стул, сделал знак офицеру и приказал:

— Дверь этой комнаты должна оставаться закрытой до тех пор, пока я ее сам не открою.

Он остановился перед сивеннцем, расставив ноги и заложив руки за спину, и начал медленно раскачиваться на носках взад и вперед.

Затем вдруг резко спросил:

— Скажи, патриций, ты верен нашему императору?

Бар, который до сих пор хранил беспристрастное молчание, слегка приподнял одну бровь:

— У меня нет никаких причин любить правление нынешнего императора.

— По крайней мере, ответ правдивый и показывает, что вы еще далеки от того, чтобы стать предателем.

— Верно. Но не быть предателем — еще не значит стать помощником.

— Тоже верно. Но ваш отказ помочь нам сейчас, — нарочито медленно проговорил Риоз, — будет рассмотрен как предательство. И нам придется вас наказать.

Бар нахмурил брови.

— Оставьте свои угрозы для подчиненных. Вполне достаточно, если вы мне просто скажете, что вам нужно?

Риоз уселся в кресло и скрестил ноги.

— Бар, мы уже говорили об этом полгода назад.

— О волшебниках?

— Да. Вы помните, что я собирался сделать?

Бар кивнул головой. Руки его спокойно лежали на коленях.

— Вы собирались отправиться на их поиски и отсутствовали все эти четыре месяца. Вы их нашли?

— Нашел? Это уже точно! — вскричал Риоз. Губы его побелели, он еле сдерживал свое нетерпение.

— Патриций, они не волшебники, они дьяволы. В это так же трудно поверить, как в космическое облако. Вы только представьте себе! Этот мир размером с носовой платок или ноготь, с крохотными ресурсами, малюсенькой энергией, микроскопическим населением — хуже, чем самая захудалая провинция Черных Звезд. И вместе с тем, его народ, такой гордый и властолюбивый, спокойно и уверенно мечтает об управлении целой Галактикой. Эти люди настолько уверены в себе, что даже не торопятся. Они идут вперед медленно и флегматично, говорят о необходимых им столетиях. Они лениво и спокойно завоевывают все новые и новые миры и целые звездные системы.

— О, к тому же они преуспевают. Никого нет, чтобы остановить их. Они создали мерзкое торговое сообщество, которое протянуло свои щупальца дальше, чем могут дотянуться их крошечные звездолеты. Торговцы, как они себя называют, завоевывают все новые и новые пространства.

Дучем Бар перебил этот поток сердитых слов:

— Скажите, чего больше в ваших словах: точной информации или ярости?

У солдата перехватило дыхание, но он справился с собой и заговорил спокойно:

— Моя ярость не ослепляет меня. Говорю вам, я побывал в мирах ближе к Сивенне, чем к Основанию, на которых об Империи говорят как о далеком мифе, а о торговцах — как о существующей реальности. Нас самих приняли ошибочно за торговцев.

— И вам прямо сказали на Основании, что они собираются захватить господство над целой Галактикой?

— Прямо сказали!?

Риоз вновь вспылил:

— При чем здесь сказали или нет? Естественно, их администрация ничего такого не говорила. Мы обсуждали только торговые операции. Но я разговаривал с простыми людьми, знаю, что думают о так называемом их «манифесте». Они спокойно ожидают великого будущего. Эти мысли невозможно спрятать, а свою вселенскую уверенность они и не пытаются скрыть.

На лице сивеннца проскользнуло явное удовлетворение.

— Вы хотите сказать, что об этом я и говорил полгода назад?

— Несомненно, — саркастически ответил Риоз. — Я отдаю должное вашим научным изысканиям. Ваши аналитические способности так приятно подтвердили, что Империи угрожает все большая и большая опасность.

Бар безразлично пожал плечами, и Риоз, внезапно наклонившись вперед, схватил старика за плечи и с любопытством заглянул ему в глаза.

— Не надо так, патриций, бросьте, — Бель Риоз заговорил снова. — Я не испытываю никакого желания поступать с вами подобно варвару. Лично для меня наследственная неприязнь Сивенны к императору — тяжелая ноша, очень хотелось бы избавить вас от нее. Но, как военный, я не имею права вмешиваться в гражданские дела. Ведь меня могут отозвать, и тогда я вообще не принесу никакой пользы. Вы это понимаете? Мне кажется — да. Патриций, я готов все забыть и честно признаю, что вы правы. Пускай это будет вашей местью за зверства сорокалетней давности. Мне необходима ваша помощь, и я на все согласен.

В голосе молодого человека прозвучал страстный призыв, но Дучем Бар медленно и непреклонно покачал головой.

— Ну как же ты не понимаешь, патриций? — умоляюще сказал Риоз. — Мне трудно вести спор на научной основе, потому что я не ученый и это не моя область. Но я уверен только в одном: что бы ни подумали об Империи, никто не сможет отрицать ее пользы. Да, ее вооруженный флот совершал отдельные преступления. Но в основном она была оружием мира и цивилизации. А благодаря имперскому космическому флоту Империя властвовала над Галактикой две тысячи лет. Сравнить только: два тысячелетия мира под знаком звездолета и солнца и столько же лет межзвездной анархии, им предшествовавшей. Подумайте о многочисленных разорительных войнах, которые тогда происходили, и скажите: разве не стоит сохранить Империю, несмотря на все ее недостатки?

— Подумайте, — страстно продолжал он, — во что превратилась периферия Галактики после того, как она откололась и получила независимость, и скажите же: неужели из-за чувств мелкой мести вы будете спокойно смотреть, как Сивенна переходит из-под власти и защиты мощного флота Империи под влияние какого-то мирка в варварской Галактике, обманывающегося временной независимостью и купающегося в собственном ничтожестве?

— Неужели все так плохо? — прошептал сивеннец.

— Нет, — признался Риоз, — нам с вами ничего не грозит, даже если и проживем вчетверо дольше, чем нам отпущено. Но я сражаюсь за Империю и ее военные традиции, близкие лично мне, но которых, к сожалению, я не могу внушить вам. Да, я служу именно этим военным традициям, основанным на императорской власти.

— Вы говорите загадками, а для меня это всегда было слабым местом.

— Неважно. Вы прекрасно понимаете, какую опасность несет в себе Основание.

— Но на эту самую опасность я уже указывал вам, когда вы прилетали на Сивенну:

— Тогда вы, как никто другой, должны понимать, что ее надо уничтожить в зародыше. И здесь без вашей помощи не обойтись, ведь вы знали об Основании прежде, чем кто-либо услышал о нем, и сейчас знаете гораздо больше других. В таком случае, кому еще, как не вам, построить план атаки и предупредить меня о возможных с их стороны контрмерах. Вы слышите меня, патриций, давайте будем друзьями!

Дучем Бар поднялся на ноги. Ровным голосом ответил:

— Та помощь, которую я вам могу предложить, ровным счетом ничего для вас не значит. А посему я освобождаю вас от нее, даже несмотря на столь энергичные требования.

— Мне виднее: значит ваша помощь что-нибудь или нет.

— Послушайте, я говорю серьезно. Даже вся мощь Империи не в состоянии сокрушить этот пигмейский мирок.

— Почему?!

Глаза Бель Риоза страстно засверкали.

— Патриций, прошу вас, сядьте на место. Я скажу, когда вам можно будет идти. В чем же дело? Если вы считаете, что я недооцениваю врага, то ошибаетесь…

Дальше он заговорил, понимая, что вынужден быть более откровенным:

— На обратном пути я потерял один из своих звездолетов. Доказательств, что он попал в руки Основания, нет, но мы не можем найти его до сих пор, а если бы произошел просто несчастный случай, звездолет, несомненно, был бы обнаружен на обратном пути. Это незначительная потеря, менее чем десятая часть одного эскадрона. Главное в другом: Основание готово к военным действиям, а это значит, что у них есть тайные силы, неизвестные мне. Помогите, ответив всего на один вопрос: какой их военный потенциал?

— Понятия не имею.

— В таком случае извольте объяснить. Что вы имели в виду, когда говорили, что Империя не может победить такого ничтожного врага?

Сивеннец вновь уселся в кресло и отвел глаза от пристального взора Риоза. Он устало заговорил:

— Потому что я непреклонно верю в принципы психоистории. Эта странная наука достигла математической зрелости только при одном человеке — Хари Сэлдоне — и умерла вместе с ним, потому что после него никто не был в состоянии оперировать всеми его сложными математическими выкладками. Но даже за короткий период времени психоистория показала, что это наиболее могущественная наука, когда-либо изобретенная для изучения человечества. Не пытаясь предопределять действия отдельных личностей, она формулировала определенные математические законы, по которым развивались человеческие массы.

— Значит…

— Именно науку психоисторию Сэлдон и его последователи и применили при закладке Основания. Время, место и условия были выбраны математически так, чтобы все привело к развитию Второй Галактической Империи.

Голос Риоза задрожал от возмущения:

— Вы думаете: можно было предсказать, будто я нападу на Основание, выиграю такую-то и такую-то битвы по той-то и той-то причине? Вы пытаетесь внушить мне, что я глупый робот, который следует по заранее намеченному курсу к своему разрушению?

— Нет, — резко ответил патриций. — Я уже сказал вам, что наука эта не имеет ничего общего с индивидуальными действиями. Было просчитано куда более обширное будущее.

— Значит, мы с вами зажаты в твердой руке ее величества исторической необходимости?

— Психоисторической необходимости, — мягко поправил Бар.

— А если я воспользуюсь своей прерогативой свободной воли? Если я решу напасть через год или вообще не буду нападать? Насколько уступчива богиня? Или насколько изобретательна?

Бар пожал плечами.

— Нападайте сейчас или никогда, одним звездолетом или всем флотом Империи, военной силой или экономическим нажимом, простым объявлением войны или из засады. Делайте все, что хотите или что вам подсказывает свободная воля. Но все равно вы проиграете.

— Согласно мановению мертвой руки Хари Сэлдона?

— Согласно математическим законам человеческого поведения, которые нельзя ни остановить, ни изменить, ни нарушить.

Они долго смотрели друг другу прямо в глаза, пока генерал не сделал шага назад. Он просто сказал:

— Я принимаю вызов. Пусть будет мертвая рука против живой воли.

4. Император

Калеона II в народе называли Великим. Последний сильный император Первой Империи, он очень важен с точки зрения наступившего политического и художественного ренессанса, который имел место в течение его долгого правления. Истории он, правда, больше известен как Правитель времен Бель Риоза, и в простонародье его обычно так и называли: император Риоза. Очень важно не путать последний год его правления с тем добром, которое он принес за предшествующие сорок лет…

Галактическая Энциклопедия

Калеон II был властелином Вселенной. Он же страдал какой-то неизвестной и очень тяжелой болезнью. Из-за странных поворотов, случающихся в человеческой жизни, эти два предыдущих утверждения вовсе не исключают друг друга и даже не мешают один другому. История знает еще и не такое.

Но Калеону II была безразлична история. Проведение подобных сравнений не уменьшило бы его страданий ни на йоту. Точнее, его так же мало утешало, что его дед правил только одной, и то пиратски захваченной, маленькой планеткой, а сам он спал во Дворце Наслаждений Амменетека Великого, став наследником линии галактических правителей, уходящей своими корнями в невообразимое далекое прошлое. В настоящее время его не утешало даже то, что усилия его отца освободили Империю от всяческих восстаний и выступлений и восстановили мир и единство, которыми она наслаждалась при Станнеле VI, в результате чего за 25 лет правления даже облачко революций не затемняло ее сверкающий горизонт.

Император Галактики и ее властелин хныкал, катая голову по подушке. На какой-то момент боль утихла, и Калеон расслабился. Он с трудом уселся на постели и уставился на противоположную стену своей огромной спальни.

Лучше быть одному в течение этих долгих приступов, чем выносить толпу льстецов, их соболезнования, их вкрадчивую утомляющую скуку. Лучше быть одному, чем смотреть в эти выжидающие глаза, маски вместо лиц, а ведь именно они решают, кому быть изгнанным, а кому возвыситься. Мысли торопливо перебивали одна другую в его голове. У него было три сына, три многообещающих молодца, полных всяческих добродетелей. Куда же они исчезли в эти ненастные дни? Ждут его смерти? Шпионят друг за другом, и все вместе шпионят за ним? Он тревожно заерзал в постели. А теперь еще Бродрих требует аудиенции. Верный Бродрих, хоть и плебей, верный, потому что его ненавидели жгучей ненавистью абсолютно все клики, — эти раздробленные многочисленные группки придворных вместо единого двора. Да, чувство ненависти было единственным, что их связывало.

Бродрих — преданный фаворит, который должен быть таковым, потому что в ином случае у него никогда не было бы самого быстроходного звездолета во всей Галактике и он окончил бы свои дни в атомной камере уже на следующий день после смерти императора.

Калеон дотронулся до полированной рукоятки на подлокотнике своего огромного дивана, и массивная дверь на другом конце комнаты растворилась в воздухе и стала прозрачной.

Бродрих приблизился по малиновому ковру и, преклонив колено, поцеловал безжизненную руку императора.

— Ваше здоровье, сир? — спросил личный секретарь. В его голосе чувствовалось волнение.

— Я живу, — слабо ответил император, — если это можно назвать жизнью. Каждый негодяй, умеющий читать медицинские книги, использует меня для своих идиотских опытов. Если и есть хоть одно лекарство химическое, физическое и атомное, которое на мне еще не испробовали, то можешь не сомневаться: тут же прискачет какой-нибудь лекаришко из другого конца Галактики, чтобы всучить его мне. И тут же покажет мне заново открытую медицинскую книгу, скорее всего подделку, в доказательство своей теории.

Клянусь памятью своего отца, — все более распаляясь, продолжал он. — По-моему, не осталось ни одного стоящего врача, который мог бы, исследовав меня, сказать наконец, что же со мной. Все они ссылаются на какие-то старинные авторитеты, и ни один не может даже измерить пульса. Я болен, а они говорят, что болезнь неизвестна. Кретины! Если за тысячу лет в человеческом теле появилась какая-то новая болезнь, то при чем тут труды древних? Как они могли ее раскрыть или, тем более, придумать лечение? Лучше бы эти древние жили сейчас или я жил раньше.

Император закончил свою речь ругательством и выдохся. Бродрих терпеливо ждал. Наконец Калеон II сварливо сказал:

— Много там людей?

Он мотнул головой в сторону дверей.

Бродрих спокойно ответил:

— В приемной обычное количество людей.

— Ну и пусть подождут. Меня занимают государственные дела. Пусть капитан Гвардии так и объявит. Или подожди, к черту государственные дела. Пусть лучше объявит, что я не даю аудиенции, и разбирается сам. Если среди придворных есть шакалы, они себя выдадут.

Император с отвращением хмыкнул.

— Ходит слух, сир, — гладко продолжал Бродрих, — что у вас не в порядке с сердцем.

Улыбка императора мало чем отличалась от предыдущего хмыканья:

— Если кто-то решится на действия, исходя из этого слуха, ему будет куда хуже, чем мне. Но теперь скажи, что ты сейчас считаешь самым важным?

Повинуясь жесту императора, Бродрих поднялся с колен и произнес:

— Это касается генерала Бель Риоза, военного губернатора Сивенны.

— Риоз?

Калеон II недовольно нахмурился.

— Я его не помню. Подожди, это не тот самый, который прислал какое-то донкихотское послание несколько месяцев тому назад? Да, теперь припоминаю. Он просил разрешения начать победное завоевание во славу Империи и императора.

— Так точно, сир.

Император коротко рассмеялся.

— Можно ли было подумать, что у меня еще остались такие генералы, Бродрих? Любопытный атавизм. И каков был ответ? По-моему, ты занимался этим делом?

— Да, сир. Ему было велено прислать дополнительную информацию и не предпринимать никаких военных действий без приказа императора.

— Гм-м. Вполне безопасно… Но кто этот Риоз? Он был при дворе?

Бродрих кивнул головой, и его губы чуть искривились.

— Он начал свою карьеру десять лет назад в гвардии Вашего Величества. Он принимал небольшое участие в деле Лемура Кластера.

— Лемура Кластера? Ты знаешь, моя память мне изменяет что-то… Это не тогда, когда молодой солдат спас два звездолета от взрыва? Но… — он нетерпеливо махнул рукой. — Я не помню подробностей… нечто слишком героическое.

— Риоз и есть тот самый молодой солдат, — сухо ответил Бродрих. — Тогда же его назначили капитаном звездолета.

— А сейчас военный губернатор пограничной провинции! И в его-то годы! Способный человек, Бродрих!

— Небезопасный, сир. Он живет прошлым и мифами о тех временах. Таких людей обычно считают дураками, и безвредны они, если удалены достаточно далеко. Кстати, подчиненные, — добавил он, — находятся, насколько я понимаю, под полным его контролем. Он один из ПОПУЛЯРНЫХ ГЕНЕРАЛОВ.

— Вот как, — мечтательно сказал император. — Ну что же, Бродрих, я не желаю, чтобы мне служили одни бездари. Тем более что о преданности их и говорить не приходится.

— Бездарный подданный не представляет опасности. За человеком способным всегда следует наблюдать.

Калеон II рассмеялся, но тут же скорчился от боли.

— Ты относишься к последним, Бродрих? Ладно, не будем об этом. Что нового прислал нам этот молодой завоеватель? Надеюсь, ты явился сегодня не только ради воспоминаний?

— От генерала Риоза получено еще одно сообщение, сир.

— О! И о чем же?

— Он обнаружил, где находятся варвары, и предлагает военную кампанию. Его объяснения длинны и слегка утомительны. Не стоит раздражать ваше императорское величество сейчас, когда вы еще не так хорошо себя чувствуете. Тем более что дело все равно будет рассмотрено на сессии Совета лордов.

Он искоса взглянул на императора. Калеон II нахмурился.

— Лорды? Но разве это их дело? А потом все закончится дальнейшими требованиями более широкого толкования Хартии.

— Ничего не поделаешь, сир. Конечно, лучше было бы, если бы ваш августейший отец подавил последнее восстание, не подписывая Хартии. Но раз уж это случилось, придется потерпеть временно.

— Ты прав, ничего не поделаешь. Пусть будут лорды. Но скажи, к чему вся эта торжественность? В конце концов, это не такое уж и важное дело.

Бродрих чуть растянул губы в улыбке. Он хладнокровно ответил:

— Это дело романтического идиота, но даже романтический идиот может стать смертоносным оружием в руках неромантического повстанца, который его использует. Сир, этот человек был популярен здесь и не менее популярен там. Если он аннексирует одну-две беспомощные варварские планетки, он станет завоевателем. А молодой завоеватель, доказавший свои способности, может вызвать энтузиазм пилотов, рабочих, торговцев и прочей черни, следовательно, он опасен. Даже если у него нет и ни малейшего желания сделать то, что сделал ваш августейший отец с узурпатором Ривером, всегда найдется какой-нибудь преданный родовитый лорд, который использует его как оружие.

Калеон II нетерпеливо дернул рукой и застыл от боли. Он медленно расслабился, но улыбка его была вялой, а голос тихим.

— Я очень ценю тебя, подданный Бродрих. Ты всегда подозреваешь больше, чем необходимо, и достаточно принять всего половину предлагаемых тобой мер предосторожности, чтобы быть в полной безопасности. Мы отдадим дело, в Совет лордов. И посмотрим, что они скажут. Насколько я понимаю, молодой человек еще не предпринял никаких враждебных действий?

— В его донесении ничего такого нет. Но он уже требует подкреплений.

— Подкреплений!? — глаза императора широко раскрылись от удивления. — Какими силами он располагает?

— Десять боевых кораблей, сир, с полным комплектом разведочных звездолетов. На двух кораблях стоят атомные двигатели от старого Великого флота Империи. Остальные корабли не новые, изготовлены последние пятьдесят лет назад. Но все они вполне пригодны.

— Десяти кораблей, по-моему, достаточно для любого самого рискованного завоевания. Да что и говорить, у моего отца их было куда меньше, когда он одержал свои первые победы над узурпатором. Но кто эти варвары, с которыми он собирается биться?

Личный секретарь поднял свои высокомерные брови.

— Он пишет о каком-то Основании.

— Основание? Что это такое?

— У нас оно нигде не зарегистрировано, сир. Я перерыл все архивы. Упоминаемая им площадь — это старинная провинция Анакреон, в которой вот уже 200 лет царит анархия. Однако в этой провинции нигде не упоминается планета Основание. Есть небольшая ссылка на группу ученых, посланных туда перед тем как провинция вышла из-под вашей протекции. Эти ученые должны были подготовить к выходу в свет Галактическую Энциклопедию.

Он слегка улыбнулся.

— Они как раз и назвали ее Энциклопедией Основания.

— Ну и что же? — император сдвинул брови и задумался. — Это уже ниточка клубочка, который можно размотать, — добавил он через минуту.

— Я не собираюсь его разматывать, сир. После того как в этом районе наступила анархия, мы не получили ни одного сообщения о посланных туда отличных ученых. Если их потомки еще и живы, то, вне всякого сомнения, стали такими же варварами, как и все остальные.

— Итак, он требует подкреплений?

Император бросил недовольный взгляд на своего серьезного секретаря.

— Это очень странно. Иметь десять больших звездолетов для войны с дикарями и требовать еще, когда война не началась. Мне кажется, что я сейчас припоминаю этого Риоза: такой красивый мальчик из преданной нам семьи. Бродрих, тут есть какие-то осложнения, которых я что-то не понимаю. Может быть, это более важно, чем кажется с первого взгляда.

Его пальцы лениво перебирали сверкающую белизной простыню.

— Мне нужен там свой человек, — сказал он. — Человек преданный, умный и с хорошими зоркими глазами. Бродрих…

Секретарь склонил покорную голову.

— А звездолеты, сир?

— Пока еще нет.

Император слегка застонал, пытаясь переменить свое положение. Он поднял вверх ослабевший палец.

— Не раньше, чем мы будем знать больше. Советую вам собрать на этой неделе Совет лордов. Заодно представится хорошая возможность для ограничений. И пусть ПОПРОБУЮТ возражать, если им недорога жизнь.

Он склонил свою больную голову на силовое поле подушки.

— А теперь иди, Бродрих, и пришли ко мне доктора. Он самый ярый болтун на свете.

5. Война начинается

Взяв за свою отправную точку Сивенну, имперские силы осторожно вступили в неизведанные черные просторы периферии. Гигантские звездолеты преодолели обширное пространство, отделяющее далекие звезды Галактики, и осторожно приблизились к дальней границе, которая находилась под влиянием Основания. Планеты, начавшие новую жизнь двести лет назад, вновь ощутили веяние имперской власти на своей земле. Под дулами вражеских пушек, нацеленных на столицы миров, вновь была выражена полная покорность императору.

Повсюду были оставлены гарнизоны людей в имперской военной форме со знаком звездолета и солнца на погонах. Старики обратили на это внимание и вспомнили давно забытые старые легенды, передаваемые прадедами из уст в уста о тех временах, когда Вселенная была богатой и мирной и эта самая эмблема звездолета и солнца правила всем.

А затем гигантские звездолеты продвинулись еще дальше вперед, ближе к Основанию, оставляя за собой свои базы. И с каждой новой захваченной планетой, согласно ранее намеченному плану Риоза, отчеты посылались ему в Главный штаб, который он организовал на скалистой и безжизненной планете, не имеющей солнца.

В настоящее время Бель Риоз сидел, полностью расслабившись, и улыбался Дучему Бару.

— Итак, что вы думаете, патриций?

— Я? Какую ценность могут представлять мои мысли? Ведь я не военный.

Брезгливым взглядом он окинул высеченную в скале комнатку с искусственным воздухом, светом и теплом, напоминавшими о жизни среди пустоты холодного мира.

— За ту помощь, которую я могу вам оказать, — пробормотал он, — или захочу оказать, вы должны вернуть меня на Сивенну.

— Пока еще нет.

Генерал повернулся вместе с креслом в углу, в котором помещалась сверкающая прозрачная сфера с картой старой имперской провинции Анакреон и окружающих ее секторов.

— Позже, когда все кончится, вы вернетесь к своим книгам, и не только к ним. Я прослежу за тем, чтобы конфискованные у вас поместья были возвращены на вечное пользование вам и вашим детям.

— Благодарю, — не скрывая иронии, ответил Бар. — Но у меня нет вашей веры в благополучный исход этого дела.

Риоз хрипло рассмеялся.

— Только не начинайте снова пророчествовать. Эта карта говорит громче, чем все ваши зубодробительные заумные истории.

Он ласково погладил прозрачную сферу рукой.

— Вы умеете читать карту в радиальной проекции? Должны уметь. Вот, смотрите сами. Звезды в золотом кружке — это имперские владения. Красные звезды находятся под непосредственным влиянием Основания, а розовые — те, на которые распространилось его влияние. А теперь смотрите…

Пальцы Риоза обхватили круглую рукоятку, и медленно белые точки стали голубыми. Они напоминали перевернутую чашу, которая накрывала розовые и красные звезды.

— Эти голубые звездочки уже захвачены мной, — когда Риоз говорил казалось, жажда мести его была наконец удовлетворена.

Он продолжил:

— И их все больше. Мы нигде не встретили сопротивления. Варвары ведут себя тихо. И со стороны самого Основания нет сопротивления. Они…

— Вы слишком сильно рассредоточили свои небольшие силы, верно? — спросил Бар.

— По правде говоря, — ответил Риоз, — такое впечатление только кажущееся. Ключевые пункты, на которых приходится оставлять гарнизоны и всячески их укреплять, довольно немногочисленны, но они тщательно выбраны. В итоге малыми силами достигнут большой стратегический результат. В таком расположении колоссальное количество преимуществ, куда больше, чем покажется любому, не изучавшему стратегию и тактику космической войны. Зато каждому очевиден тот факт, что я могу произвести нападение с любой точки замкнутой сферы. И когда буду полностью готов, Основание не сможет атаковать меня ни с флангов, ни в лоб: по отношению к ним у меня просто не будет ни флангов, ни тыла. Эта старая стратегия предварительного окружения была испытана с успехом в кампаниях Лориса IV примерно две тысячи лет тому назад, хотя она и была не совсем совершенной, так как враг всегда пытался ей помешать. Сейчас все по-другому.

— Прямо как по книге! — голос Бара был спокоен и безразличен.

Риоз нетерпеливо дернулся.

— Вы что, все еще думаете, что я проиграю?

— Это должно произойти.

— Вы отдаете себе отчет в том, что во всей военной истории не было случая, когда при полном окружении атакующие силы проигрывали бы войны, за исключением, конечно, того, что это окружение прорывалось звездолетами снаружи?

— Если вы так говорите…

— И вы все еще считаете себя правым?

— Да.

Риоз пожал плечами.

— Ну что же, продолжайте считать.

Бар сердито молчал несколько секунд, потом спокойно ответил:

— Вы получили ответ от императора?

Риоз достал сигарету из стенного шкафа у себя над головой, сунул ее фильтром в рот и осторожно раскурил.

— Вы имеете в виду мою просьбу о подкреплениях? — спросил он. — Ответ пришел и не больше, просто ответ.

— А звездолетов нет?

— Нет, этого я и ожидал. Честно говоря, патриций, мне не следовало пугаться ваших теорий и просить подкреплений. Это выставляет меня в неприглядном свете.

— Вот как?

— Несомненно. Каждый звездолет на счету. Гражданские войны последних двух столетий уничтожили больше половины Великого флота, а то, что осталось, в довольно плачевном состоянии. Вы прекрасно знаете цену кораблям, которые мы строим сейчас. Мне кажется, что во всей Галактике не осталось ни одного человека, который мог бы изготовить первоклассный гиператомный двигатель.

— Это я знаю, — согласно кивнул сивеннец.

Глаза его были задумчивы и непроницаемы. Он продолжил:

— Но я не думал, что и вы это ЗНАЕТЕ. Так его императорское величество не не хочет, а не может выделить звездолеты. Психоистория могла предвидеть это, да наверняка так и сделала. Я бы сказал что мертвая рука Хари Сэлдона выигрывает первый раунд.

— У меня хватает кораблей, — резко ответил Риоз. — Ваш Сэлдон ничего не выигрывает. Если положение окажется более серьезным, то тогда появятся и новые звездолеты. А до сих пор император еще и не знает всего.

— Вот как? А что же вы ему сказали?

— О ваших теориях — ничего.

Губы Риоза скривились в саркастической улыбке.

— Как я вас ни уважаю, но то, о чем вы говорите, просто невероятно. Если события как-то предупредят меня, если я получу хоть малейшее доказательство — только тогда пошлю сообщение о грозящей опасности.

— И к тому же, — продолжал Риоз небрежно, — сообщение, не подтвержденное фактом, будет рассматриваться как оскорбление, что вовсе не понравится его императорскому величеству.

Старый патриций улыбнулся.

— Вы хотите сказать, что вашему сообщению об опасности для августейшего трона со стороны кучки варваров на периферии Галактики не поверят и, главное, не оценят. Значит, вы ничего оттуда не ждете?

— Ничего, если не считать доверенного посланника.

— А зачем вам этот доверенный посол?

— Старый обычай. Прямой представитель короны обязан присутствовать при любой военной кампании, проводящейся по приказу правительства.

— Вот как? Почему?

— Это как символ того, что император лично присутствует при любой битве и ведет свои войска в атаку. К тому же такой человек выполняет роль соглядатая и присматривает за верноподданническими чувствами генералов. Правда, в последнем они не всегда преуспевают.

— Вам это покажется неудобным, генерал. Я имею в виду лишнее начальство.

— Не сомневаюсь, — краска проступила на лице Риоза. — Но такому горю можно помочь…

Аппарат связи, вмонтированный в подлокотник кресла генерала, слегка покраснел, и в щель выскочило свернутое в трубку сообщение. Риоз развернул листок.

— Прекрасно! Наконец-то!

Бар вопросительно поднял брови.

— Видите ли, — сказал Риоз, — мы взяли в плен одного торговца, он жив, и звездолет совсем не поврежден.

— Да, я слышал об этом.

— Так вот, его привезли сюда ко мне и он будет здесь через минуту. Вы можете остаться, патриций. Я хочу, чтобы вы присутствовали при допросе. Честно говоря, для этого я вас сегодня и пригласил. Вы, может быть, заметите то, на что я просто не обращу внимания.

Прозвучал сигнал, и дверь отворилась. На пороге стоял высокий бородатый мужчина, одетый в куртку из искусственной кожи с откинутым капюшоном. Руки ему не связали, и если он и заметил, что вокруг все были вооружены, то не подал вида. Он спокойно вошел в комнату и оценивающим взглядом окинул ее. Потом приветствовал генерала легким взмахом руки и полупоклоном.

— Ваше имя? — резко спросил генерал.

— Латан Деверс.

Торговец заложил пальцы рук за свой широкий и безвкусный пояс.

— Вы здесь самый большой босс?

— А вы торговец с Основания?

— Совершенно верно. Но, послушайте, если вы здесь босс, скажите вашим людям, чтобы они не трогали груженый звездолет.

Генерал поднял свой взгляд и холодно оглядел пленника.

— Отвечайте на вопросы. Приказываю здесь я.

— Хорошо. Я человек покладистый. Но один из ваших мальчиков уже проделал в своей груди дырку размером в два фута, сунув руку, куда не следует.

Риоз поднял глаза на лейтенанта охраны.

— Этот человек говорит правду? Но в вашем отчете, Франк, написано, что обошлось без человеческих жертв.

— Так и было, сэр, — отрапортовал лейтенант. — Но позже прошел слух, что на звездолете есть женщина, и мы начали все обыскивать. Никакой женщины не нашли, но обнаружили большое количество самых разнообразных приборов и аппаратов. Пленный утверждает, что это его торговый груз. Когда один из моих солдат взял в руки какой-то прибор и стал его рассматривать, произошла вспышка, и солдат погиб.

Генерал повернулся к торговцу.

— На вашем звездолете есть атомная взрывчатка?

— Великая Галактика, конечно, нет. Зачем? Этот болван схватил атомное сверло другим концом и дал максимальное напряжение. Так сделать — все равно, что выстрелить себе в голову из нейтринного пистолета. Если бы пятеро солдат не сидело на моей груди, я бы остановил его.

Риоз махнул рукой лейтенанту.

— Можете идти. Опечатайте захваченный корабль, чтобы никто в него не мог проникнуть. Садитесь, Деверс.

Торговец спокойно уселся в предложенное ему кресло. Он был достаточно хладнокровным человеком, чтобы смутиться под пристальным взглядом генерала и любопытным сивеннца.

— Вы разумный человек, Деверс, — сказал ему Риоз.

— Благодарю. На вас произвело такое впечатление мое лицо, или вы просто от меня чего-то хотите? Однако могу сказать вам, что я хороший бизнесмен.

— Это почти одно и то же. Вы сдались в плен, хотя могли даром потратить наши боеприпасы на звездолетах и превратиться в электронную пыль. Продолжайте в том же духе, и я гарантирую вам свое хорошее отношение.

— Хорошие отношения я ценю больше всего на свете.

— Прекрасно. А я больше всего ценю, когда со мной добровольно сотрудничают.

Риоз улыбнулся и наклонился к уху Бара:

— Надеюсь, слово «ценить» значит именно то, что я имел в виду. Вы когда-нибудь слышали такой варварский жаргон?

Деверс ответил очень благожелательным тоном:

— Хорошо, я вас понимаю. Но какого сотрудничества вы от меня ждете? По правде говоря, я даже не знаю, на каком свете я нахожусь.

Он огляделся вокруг и продолжил:

— Например, что это за планета? И зачем, собственно, я вам понадобился?

— Ах, да, я совсем забыл представиться, извините меня!

Риоз был в хорошем настроении.

— Этот джентльмен — Дучем Бар, патриций Империи. Я — Бель Риоз, пэр Империи и генерал третьего ранга вооруженных сил его императорского величества.

У торговца чуть не отвалилась нижняя челюсть.

Затем он сказал:

— Империя? Вы хотите сказать, та самая Империя, которую мы проходили в школе? Ого! Забавно! Мне почему-то казалось, что ее больше не существует.

— Посмотрите вокруг себя, — хмуро посоветовал Риоз, — и вы убедитесь в обратном.

— Да, я мог бы и сам догадаться.

Латан Деверс задрал бороду в потолок.

— Какой колоссальный звездолет взял меня в плен! Ни одно из королевств периферии не могло изготовить такого.

Он нахмурил брови.

— Но все-таки, что это за игра, босс? Или мне следует называть вас генералом?

— Эта игра называется войной.

— Империя против Основания, так?

— Да, именно так.

— Почему?

— Мне кажется, вы и сами знаете.

Торговец быстро окинул его взглядом и покачал головой.

Риоз дал ему некоторое время подумать, потом мягко спросил:

— Я все же уверен, что вы знаете почему.

— Жарко здесь, — пробормотал Латан Деверс и встал на ноги, чтобы скинуть с себя куртку с капюшоном. Затем он вновь спокойно уселся, вытянул вперед свои длинные ноги, окончательно разнежившись, решил продолжить разговор.

— Видите ли, вы ожидаете, будто я вскочу сейчас с криком и начну рвать на себе волосы?! А ведь мне ничего не стоит убить вас, вы не успеете и глазом моргнуть. И этот старикашка тоже не помешает.

— Но вы этого не сделаете, — убежденно сказал Риоз.

— Не сделаю, — добродушно согласился Деверс. — Во-первых, если я вас убью, война все равно не остановится. Там, откуда вы прибыли, хватает генералов.

— Совершенно верно.

— Кроме того, я буду схвачен через несколько секунд после вашей смерти, а мне самому умирать не хочется. Ни быстро, ни медленно. Я не могу себе этого позволить, когда составляю какие-нибудь планы. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Я уже говорил, что вы разумный человек.

— Но мне все же хотелось выяснить одну вещь, босс. Что вы имели в виду, когда сказали, будто я знаю, почему вы на нас напали? Ничего я не знаю и загадок никогда не любил.

— Да? А вы слышали когда-либо о Хари Сэлдоне?

— Нет. Я уже сказал, что не люблю загадок.

Риоз бросил быстрый взгляд на Дучема Бара, на лице которого промелькнула, как всегда, очень мягкая улыбка и быстро спряталась, и сразу же появилось выражение спокойно-созерцательное. От этого Риоза чуть не перекосило, и он сказал:

— Прекратите играть со мной, Деверс. Существует предание или историческая теория, называйте это, как хотите, мне все равно. Так вот, ваше Основание в конечном итоге разовьется во Вторую Империю. Я в деталях знаю психоисторическую версию Хари Сэлдона по этому поводу. И о ваших агрессивных планах против Первой Империи тоже знаю.

— Вот как?

Деверс задумчиво кивнул головой.

— И кто вам все это сказал?

— Разве это имеет какое-то значение? — в голосе Риоза появились угрожающие нотки. — Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете о Сэлдоновском Плане.

— Но если это басни…

— Не играйте словами, Деверс.

— И не думаю. Я разговариваю с вами абсолютно откровенно. Это действительно полубасня-полулегенда. Каждое слово имеет свое значение, никуда от этого не денешься. Да, я слышал все эти разговоры. Сэлдон, Вторая Империя и так далее. Эти сказки рассказывают детям перед сном. Мальчишки забираются ночью под одеяло и читают сэлдоновские детективы с фонариками. Но все это не для взрослых. По крайней мере, не для интеллигентных взрослых.

Глаза имперского генерала потемнели от злости.

— Ах, вот как! Вы совершенно напрасно мне лжете! Я был на вашей планете Терминус. Я знаю Основание. Я столкнулся с ним лицом к лицу.

— И вы спрашиваете меня? Меня, который не был там и двух месяцев за последние десять лет! Вы совершенно напрасно теряете время. Но если вы так верите сказкам, валяйте, начинайте вашу войну.

И тут впервые за все время заговорил Бар:

— Вы так уверены, что Основание выиграет эту войну?

Розовая краска медленно покрыла лицо торговца, отчего старый шрам на его виске сразу стал бросаться в глаза, и он внимательно посмотрел на патриция:

— Гм-м-м, молчаливый компаньон. Из чего вы вывели ЭТО заключение?

Риоз едва заметно кивнул Бару головой, и сивеннец тихим голосом продолжал:

— Потому что сама ВОЗМОЖНОСТЬ войны обеспокоила бы вас. Ведь вы прекрасно должны понимать, что означает поражение и каковы будут последствия. Я это знаю. Однажды такое же случилось на моей планете и продолжается до сих пор.

Латан Деверс погладил бороду, перевел свой взгляд с патриция на Риоза и коротко рассмеялся.

— Он что, всегда так разговаривает, босс?

Лицо торговца снова стало серьезным.

— Послушайте, что такое поражение? Я видел войны и знаю, чем они заканчиваются. Что с того, что к власти придет кто-то другой? Кого это волнует? Меня? Таких, как я?

Он упрямо покачал головой.

— Поймите же вы, — убежденно и искренне продолжал Деверс. — Любой планетой обычно управляют пять-шесть жирных болванов. Они гребут к себе все, что могут, но мне на это наплевать. А народ? Обычная толпа. Конечно, многих убьют, а остальные некоторое время будут платить повышенные налоги. Но постепенно все образуется и станет на свои места. И опять все будет по-старому, только к власти придут новые пять-шесть человек.

У Дучема Бара гневно раздулись ноздри и вздулись вены на правой руке, но он ничего не сказал Торговец смотрел прямо на патриция, стараясь заметить любое выражение его лица, малейшее движение с его стороны.

— Посудите сами, — снова заговорил Деверс. — Всю жизнь я провел в космосе со своим грошовым товаром и дурно пахнущим пивом из корабельных автоматов. Эти жирные бездельники, — тут он указал большим пальцем назад, — сидят у себя дома и собирают налоги с меня и таких, как я. Теперь допустим, что это ВЫ — глава Основания. Без нас вам все равно не обойтись. Мы станем куда более важными и нужными, чем раньше, потому что вы прекрасно понимаете, каковы наши интересы. К тому же мы будем платить звонкой монетой. Думаю, с Империей можно заключить куда более выгодный договор. Да, я человек дела. И если это дело выгорит, то я обеими руками — за.

Воинственно задрав голову, он насмешливо стал смотреть на собеседников.

Несколько секунд ничто не нарушало молчания, а потом в щель снова выскочило свернутое в трубку донесение. Генерал развернул листок, быстрым взглядом окинул отпечатанный текст и ловким движением включил телевизионные экраны.

— Приготовьте план расположения каждого звездолета. Помните о самообороне. Боевая готовность. Ждите дальнейших приказаний.

Риоз потянулся за шлемом и, наклонившись к Бару, прошептал ему на ухо:

— Оставляю этого человека на вас. Жду результатов. Помните, это война и она жестоко обходится с неудачниками.

Он вышел из комнаты, отсалютовав обоим.

Латан Деверс поглядел ему вслед.

— Кажется, его все-таки заело. Что происходит?

— Очевидно, сражение, — угрюмо ответил Бар. — Основание решило дать свою первую битву. Пойдемте со мной.

В помещение прошло несколько вооруженных солдат. Они вели себя с должным уважением, но лица их были тверды. Деверс вслед за старым патрицием вышел из комнаты. Другая комната, в которую их привели, была меньших размеров и выглядела почти пустой. Кроме двух кроватей, телеэкрана и душа, в ней ничего не было.

Солдаты вышли, а тяжелая дверь с грохотом закрылась за ними.

— А?

Деверс недовольно огляделся вокруг.

— Как в тюрьме.

— Все равно, — коротко ответил Бар.

Затем старый сивеннец повернулся к торговцу спиной.

Тот раздраженно бросил:

— Что это за шутки, док?

— Никаких шуток. Просто вы находитесь в моем распоряжении, вот и все.

Торговец вытянулся во весь рост и быстро приблизился к Бару. Его огромное тело нависло над неподвижным патрицием.

— Да. Но вас посадили в эту камеру вместе со мной, и когда мы шли по коридору, пистолеты так же были нацелены на вас, как и на меня. А когда я заговорил о войне и мире, вас всего так и передернуло.

Он долго ждал ответа и, так и не дождавшись, спокойно продолжал:

— Ну, хорошо, я вам задам еще один вопрос. Вы сказали, что ваша планета испытала все ужасы поражения, от кого? Чудищ с кометы из соседней Галактики?

Бар поднял голову и посмотрел на усмехающегося молодого человека!

— От Империи.

— Вот как? В таком случае, что же вы здесь делаете?

Бар хранил красноречивое молчание.

Торговец выпятил нижнюю губу и медленно кивнул головой. Он стянул браслет-цепочку с правого запястья и протянул Бару.

— Что вы думаете об этом?

На левой руке торговца висел точно такой же браслет. Сивеннец взял его и, повинуясь жесту торговца, медленно надел себе на руку. Странное покалывание в левой кисти быстро, прошло. Голос Деверса изменился в ту же секунду.

— Все в порядке, док, прибор начал действовать. Теперь можно говорить о чем угодно. Если комната прослушивается, то они ровным счетом ничего не поймут. Это исказитель поля конструкции Хобера Мэллоу. Продается за 25 кредиток на любой планете: отсюда и до самой отдаленной. Вам я его дарю. Сожмите губы, когда вы разговариваете, и не волнуйтесь. Сейчас научитесь.

Дучем Бар внезапно почувствовал сильную слабость. Огромные сверкающие глаза торговца впились в него. Он чувствовал, что не может сопротивляться.

— Чего вы хотите? — спросил Бар, глотая слова плотно сжатыми губами.

— Я вам уже говорил. По нашим меркам вы ведете себя не как самый яркий патриот. Ваша планета была завоевана Империей, а вы сидите здесь и изо всех сил помогаете этому имперскому генералу. Почему?

— Я сыграл свою роль, — ответил Бар. — Победитель — наместник — мертв благодаря мне. Я его убил.

— Вот как? Недавно?

— Сорок лет назад…

— Сорок… лет… назад?!

Казалось, эти слова имели для торговца какое-то значение. Он нахмурился.

— По-моему, вы уже довольно долго живете одними воспоминаниями. А этот молодой вертихвост в генеральской форме все знает?

Бар кивнул головой. Глаза Деверса потемнели, и он задумался.

— Вы хотите, чтобы Империя выиграла?

И внезапно вся ненависть старого патриция вырвалась наружу:

— Пусть Империя и все, что с ней связано, погибнет в мировой катастрофе. Вся Сивенна только и молится об этом еженощно. Когда-то у меня были братья, сестра, отец. Но сейчас у меня есть дети и внуки. Генерал знает, где их найти.

Деверс молча ждал. Бар продолжал шепотом:

— Но меня бы это не остановило, если бы я знал, что риск будет оправдан. Они знают, как умирать.

Торговец заговорил мягким голосом:

— Так, значит, вы убили наместника. Видите ли, кажется, я что-то начинаю понимать. У нас был мэр, его звали Хобер Мэллоу. Он посетил Сивенну, ведь так называется ваша планета? Там он встретил человека по имени Бар.

Бар смотрел на него твердым и подозрительным взглядом.

— Что вы знаете об этом?

— То же, что и каждый торговец на Основании. Вполне возможно, что вы просто хитрый старикашка, которого поместили со мной в одну камеру, чтобы выведать какие-нибудь секреты. И ничего странного, что они целили из пистолетов не только в меня, но и в вас. А когда вы расскажете, что ненавидите Империю и готовы отдать Все ради ее разрушения, я в свою очередь должен буду открыть свое сердце и выплакаться у вас на груди. А потом генерал запрыгает от радости. Не очень-то надейтесь на это, док. Но все же мне хочется видеть в вас сына Онума Бара с планеты Сивенна — шестого и самого младшего — единственного, кто избежал кровавого побоища.

Лишь только Деверс закончил говорить, Дучем Бар потянулся к углублению в стене. Рука его дрожала, пока он вынимал плоскую металлическую коробочку. Затем старик достал еще один металлический предмет, тихо звякнувший, и протянул его Деверсу.

— Взгляните.

Деверс долго не мог оторвать взгляда, затем поднес запекшееся центральное звено цепочки к глазам и выругался.

— Это монограмма Мэллоу, будь я проклят, конструкция пятидесятилетней давности.

Он посмотрел на старика и улыбнулся.

— Вашу руку, док. Портативное силовое поле — единственное доказательство, которое могло меня убедить.

Деверс протянул свою большую руку Бару.

6. Фаворит

Крохотные звездолеты возникли из космических глубин и ринулись на гущу Армады. Без выстрела, без малейшей потери энергии они пронеслись между гигантскими неповоротливыми кораблями Империи, которые заворочались, как неуклюжие звери, и вновь унеслись в далекий космос. Две беззвучные вспышки пронзили пространство в том месте, где находились комариные звездолеты, остальные улетели неизвестно куда. Большие корабли начали было поиск, но потом вернулись к своей первоначальной задаче: стали заглатывать мир за миром, завершая окружение.

Бродрих носил одежды государственного секретаря, тщательно сшитые и еще более тщательно им носимые. Он шел по садам далекой планеты Ванда, временного Главного штаба, лениво помахивая рукой. Выражение его лица было мрачным.

Вместе с ним в черной форме шел Бель Риоз, воротничок его мундира был расстегнут.

Риоз указал рукой на черную скамейку, вокруг которой рос папоротник, создавая тень своими широкими развернутыми листьями, тянущимися к белому солнцу.

— Подумайте только, сэр, какая реликвия. Узорные скамейки для влюбленных все так же красивы и свежи, в то время как все заводы и дворцы обратились в руины.

Он уселся поудобнее, а личный секретарь Калеона II остановился рядом и точным движением посоха из слоновой кости сбил несколько листьев.

Риоз предложил Бродриху сигареты и, закурив, обратился к нему.

— Я должен благодарить мудрость его величества за то, что он прислал сюда именно вас, такого смелого и умного, наблюдателя. Я сразу перестал волноваться, что какое-то более важное дело в Империи затемнит нашу войну на периферии.

— Глаза императора повсюду, — ответил Бродрих. — Мы ничуть не преуменьшаем важность вашей кампании, но мне все же кажется, что ее трудности сильно преувеличены. Разве крохотные звездолеты — такой уж большой барьер, чтобы особенно тщательно проводить предварительное окружение?

Риоз покраснел, оставаясь спокойным.

— Я не могу рисковать ни жизнью своих людей, которых и так достаточно мало, ни, тем более, своими звездолетами, потеря которых будет невосполнима, если мы поспешим с прямым нападением. Когда же завершится окружение, в четыре раза повысятся шансы на победу. Избранную мной военную тактику я вам объяснил еще вчера.

— Ну что же, я не военный. В данном случае вы убедили меня: правильным не всегда является то, что просто и очевидно; тут мы не возражаем. Но ведь ваша осторожность излишняя. Во втором сообщении вы потребовали подкреплений. И против кого? Немногочисленного врага, варваров, с которыми в ту пору у вас еще не произошло никаких маломальских сражений. Требование подкреплений при таких обстоятельствах указывает на некомпетентность, с чем трудно согласиться, учитывая вашу смелость и блистательные заслуги в прошлом.

— Благодарю вас, — холодно ответил генерал. — Но позвольте вас уверить, что между смелостью и слепостью есть существенная разница. Можно рискнуть, зная своего врага и хотя бы приблизительно рассчитав степень риска, но начинать войну против неизвестного — безрассудная смелость. С таким же успехом можно удивляться, что человек прокладывает удачный курс в космос, а у себя дома спотыкается на каждом шагу.

Бродрих отмахнулся от слов генерала одним движением руки.

— Очень драматично, но неубедительно. Вы ведь посетили этот варварский мир и захватили в плен торговца, правда, который больше смахивает на шута. Не так уж и плохо вы осведомлены, если хотите знать.

— Да? Но я прошу вас не забывать, что планету, самостоятельную уже в течение 200 лет, нельзя рассматривать с точки зрения атаки за какой-то месяц. Я солдат, а не бесстрашный герой детектива. Что же касается торговца, то он, как представитель громадной экономической группировки, не имеет прямого отношения к Основанию и, естественно, не может рассказать мне об их тактике и стратегии.

— Его допрашивали?

— Да.

— И что же?

— Сведения полезные, но не более того. Его звездолет крохотных размеров и ничего особенного из себя не представляет. Сам он продает всякие игрушечные приборчики, очень любопытные, умно сконструированные, и я даже намереваюсь послать несколько в подарок императору как диковинки. Конечно, я не понимаю очень многого в звездолете и в работе его приборов, но я же не техник.

— А ведь в вашем окружении есть техники, — педантично напомнил Бродрих.

— Несомненно, — слегка ироническим тоном заметил Риоз. — Но им еще учиться и учиться, прежде чем они объяснят мне все подробности. Я уже отправил просьбу прислать мне людей, разбирающихся в атомной технике, и до сих пор не получил ответа.

— Такие люди слишком заняты, генерал. Но неужели во всей вашей огромной провинции не нашлось ни единого техника?

— Если бы он нашелся, я прежде всего заставил бы его починить энергостанции. Из-за недостатка энергии у меня простаивают две флотилии маленьких звездолетов и два больших. Считайте, что одна пятая моих сил должна оставаться на приколе только из-за Технических неисправностей.

Секретарь нетерпеливо щелкнул пальцами.

— Не один вы находитесь в таком положении, генерал. Император испытывает точно такие же трудности.

Генерал пожал плечами и закурил новую сигарету.

— Что же, в конце концов, отсутствие первоклассных техников не такая уж и первоочередная задача. Но я мог бы значительно больше узнать от пленников, будь мой детектор лжи в порядке.

Брови секретаря поднялись.

— У вас есть детектор?

— Старинный. Но он подвел меня как раз в самый нужный момент. Я включил его, когда пленный спал, и не получил никаких результатов. Вот вам и детектор. А на своих людях я испытывал его всегда с положительными результатами. Но, опять-таки, среди моих подчиненных нет техника, способного объяснить, почему прибор не действует на пленника. Дучем Бар, который все-таки ученый, говорит, что психическая структура пленника может не поддаваться детектору, потому что тот с детства воспитывался в чужеродной обстановке и испытывал иные внешние раздражители. Не знаю. Но торговец еще может быть мне полезен, поэтому я его не трогаю.

Бродрих оперся о посох.

— Я посмотрю, нет ли в столице лишнего специалиста. Кстати, что за человек этот сивеннец? По-моему, вы допускаете в свое окружение слишком много врагов.

— Он хорошо знает нашего противника. И сможет мне понадобиться в будущем.

— Но он сивеннец и сын известного мятежника?!

— Он стар и беззащитен, а его семья играет роль заложника.

— Понятно. Но мне все же думается, что надо самому поговорить с этим вашим пленником.

— Безусловно.

— Наедине, — холодно добавил секретарь, ставя точки над «i».

— Безусловно, — вежливо повторил Риоз. — Как преданный гражданин Империи, я считаю личного представителя императора моим начальником. Однако торговец находится на одной из моих временных баз и я покидаю вас. А вам придется покинуть линию фронта в самый интересный момент.

— Вот как? В каком же это отношении он самый интересный?

— В том, что сегодня завершено окружение. А в течение недели двадцатый пограничный флот сломит сопротивление противника.

Генерал Риоз, улыбнувшись, отвернулся.

Личный секретарь его императорского величества Бродрих вдруг понял, что он побежден.

7. Сделка

Сержанта Мори Люка можно считать образцом рядового солдата. Был он родом с огромных сельскохозяйственных планет Плеяд, и только армейская жизнь смогла перебить его связь с землей и той черной, нудной работой, которую приходилось ему выполнять. Сержант был типичным представителем своего народа. Лишен воображения ровно настолько, чтобы без страха смотреть опасности в глаза, но зато силен и подвижен, и создан для того, чтобы преодолевать опасности. Он выполнял приказы без единого вопроса, держал своих подчиненных в строгой дисциплине, восхищался генералом, даже не задумываясь. И вместе с тем был очень добродушным малым. Люк бы ни секунды не колебался, убивая человека, если бы считал, что выполняет военный долг, но делал бы это без малейшего чувства ненависти к своему врагу.

Сержант всегда стучался в дверь, прежде чем войти, что было также показателем его воспитанности, потому что он, безусловно, имел полное право входить без стука.

Два человека оторвались от своего ужина, один из них дотянулся ногой до карманного передатчика, из которого неслись оживленные голоса, и выключил его.

— Еще книги? — спросил Латан Деверс.

Сержант протянул ему туго свернутый цилиндрик микропленки и почесал нос.

— Пленка принадлежит инженеру Орру, но ее надо будет вернуть: он собирается отослать ее своим детишкам, знаете, как сувенир.

Дучем Бар с интересом повертел цилиндрик в руках.

— А откуда инженер ее вообще достал? У него разве есть передатчик?

Сержант выразительно покачал головой и глазами показал на полуразвалившийся передатчик у кровати.

— Этот здесь единственный. А Орр достал книгу на одной из захудалых планет, которую мы захватили. Для этой книги было специально отведено здание. И ему даже пришлось убить несколько туземцев, прежде чем удалось захватить ее.

Сержант окинул цилиндрик оценивающим взглядом:

— Что ж, получится неплохой сувенир для детей.

Он промолчал, затем вкрадчиво добавил:

— И вновь генерал сделал все по-своему.

— Вот как? — удивился Деверс. — И что же такое он сделал?

— Вчера завершил окружение, вот и все!

Сержант медленно и восхищенно кивнул головой и улыбнулся. Он гордился генералом, как своим отцом.

— Ну, не герой ли он? О, он здорово все придумал. Один наш парень, который умеет красиво выражаться, сказал, что генерал действует так же гладко, как музыка поющих сфер. Не знаю, что это обозначает, но наш генерал просто молодец!

— Словом, сейчас начнется большой поход? — вкрадчиво спросил Деверс.

— Надеюсь, — последовал немедленный ответ. — Теперь, когда моя рука поправилась, я хочу непременно вернуться на свой звездолет. Мне надоело сидеть тут в тылу.

— Мне тоже, — внезапно с гневом пробормотал Деверс.

Нижняя губа его была закушена, и он теребил ее зубами.

Сержант с опаской посмотрел на него и сказал:

— Лучше я пойду. Скоро обход, а мне совсем не хочется, чтобы капитан застал меня здесь.

У двери сержант задержался. Ему явно хотелось обратиться к Деверсу с чем-то сокровенным.

— Кстати, сэр, — скромничая, сержант казался несколько неуклюжим, — жена прислала мне письмо. Пишет, что тот ваш маленький холодильник, который я ей переслал, прекрасно работает. Денег он не стоит, а месячный запас пищи можно держать полностью замороженным. Большое спасибо.

— Ерунда. Не стоит благодарности.

Тяжелая дверь бесшумно затворилась за трогательно улыбающимся сержантом.

Дучем Бар вскочил со своего кресла.

— По крайней мере, мы получили хорошую информацию по поводу холодильника. Давайте посмотрим на эту новую книгу. Ах, черт, она без титульного листа.

Он прокрутил несколько ярдов отлично сохранившейся пленки и проверил ее на свет.

Потом он пробормотал:

— Черт меня побери, если это не «Сад суммы знаний», Деверс!

— Вот как? — без всякого интереса сказал тот. — Садитесь, Бар, у меня нет никакого желания слушать старинную литературу. Вы обратили внимание на то, что сказал сержант?

— Конечно. Ну и что?

— Начинается наступление. А мы сидим здесь.

— А где вы хотите сидеть?

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Это бессмысленно: сидеть здесь и ждать у моря погоды!

— Вы в этом уверены?

Бар осторожно вынул из маленького передатчика старую пленку и вставил новую.

— За последний месяц вы мне рассказали почти всю историю Основания. И, как мне помнится, все ваши великие лидеры в прошедший кризисах ничего существенного не совершали, они просто сидели и ждали.

— Ах, Бар, но они знали, что делали.

— Да? Несомненно, они так говорили, когда кризис кончался. Хотя я в этом не уверен. Но нет никаких доказательств, что что-то изменилось бы, если бы они ничего не знали. Глубокие экономические и социальные процессы не могут находиться под контролем индивидуумов.

Деверс фыркнул.

— Нет никаких доказательств и того, что дела пошли бы намного хуже. Это бессмысленный спор, — одним взглядом он задумчиво окинул комнату. — Как вы думаете, может, мне лучше убить его?

— Кого? Риоза?

— Да.

Бар вздохнул. Мысленно он вдруг представил картины молодости.

— Покушение — это не выход. Однажды меня спровоцировали на убийство (мне было тогда 25), но это ровным счетом ничего не решило. Я убрал негодяя с Сивенны, но остались имперские холуи, и дело именно в них, а не в каком-то там негодяе.

— Но, док, Риоз не какой-то там негодяй. Он — это армия. Без него она распадается в течение недели. Солдаты висят на нем, как малые дети. Этот наш сержант чуть не всхлипывает, когда упоминает имя генерала. Вот еще пример: Бродрих — единственный человек, который имеет влияние на императора, — может потребовать сотню кораблей, в то время как Риоз изворачивается с десятью.

— Я наслышан о репутации Бродриха достаточно.

— Вот как? И что же это за репутация? — рассеянный взгляд торговца внезапно исчез, глаза с интересом блеснули.

— Вам нужна вся его родословная? Пожалуйста: этот негодяй плебейского происхождения непрестанной лестью добился расположения императора. Его ненавидит вся дворцовая аристократия, такие же паразиты, но ему не приходится выдумывать себе знатных предков и соблюдать этикет. Он советник императора по всем вопросам и исполнитель по самым неприглядным из них. Ему нельзя ничего доверять, но он предан по необходимости. Нет второго человека во всей Империи более скользкого и подлого в делах и более низкого и грубого в наслаждениях. Говорят, что невозможно добиться милости императора без его участия и вашего позора.

Деверс задумчиво погладил свою аккуратно подстриженную бороду.

— Вы знаете, у меня в связи с этим молодцом, которого император прислал присматривать за Риозом, появилась одна мысль.

— Думаю, что догадываюсь.

— Допустим, Бродриху не понравится наш молодой покоритель сердец.

— Возможно, уже не понравился.

— Допустим, советник возненавидит генерала. Император услышит об этом, и у Риоза будут неприятности.

— Ну-ну. Вполне возможно. Но что вы предлагаете?

— Не знаю. Может быть, мы его подкупим?

Патриций мягко рассмеялся.

— Да, теоретически это возможно, но не так, как вы подкупили сержанта, — портативным холодильником. Подкуп должен быть достойным Бродриха. Но это все слова — на деле ничего не выйдет. Весь ужас положения в том, что во всей Великой Галактике не сыщешь другого человека, которого можно было бы так легко подкупить, но у Бродриха нет элементарного чувства чести и порядочности. Он предаст вас в самый ответственный момент за каких-нибудь тридцать сребреников. Так что придумайте что-нибудь другое.

Он замолчал потому что в дверь вновь постучали. На пороге появился сержант, очень возбужденный, с хмурым выражением на красном лице.

— Сэр, — начал он, пытаясь выровнять дыхание. — Я благодарен вам за холодильник, и, вообще, вы всегда говорили со мной очень ласково, хотя вы знатный лорд, а я простой фермер.

Он так волновался, что его плеядский акцент усилился и понимать его речь становилось все труднее. А с лица начисто сошел налет вымуштрованного солдата.

— В чем дело, сержант? — мягко спросил Бар.

— Вас хочет допросить лорд Бродрих. Завтра! Я знаю, потому что капитан велел надеть нам парадную форму, чтобы… чтобы приветствовать его. Мне показалось… я думал, мне надо предупредить вас…

— Спасибо, сержант, мы очень вам признательны, — сказал Бар. — Но все в порядке, нет никаких причин для…

Лицо сержанта вдруг стало страшным, и он заговорил грубым шепотом:

— Вы не слышали, что о нем рассказывают? Лорд Бродрих продался космическому дьяволу. Вы не смейтесь. О нем рассказывают самые ужасные истории. Говорят, что, куда бы он ни пошел, за ним следуют люди с бластерами и если он хочет доставить, видите ли, себе удовольствие, то просто приказывает убить первого попавшегося. И они убивают, а он смеется. Говорят, что даже сам император боится его и это он заставляет императора увеличивать налоги и не позволяет выслушивать никаких жалоб народа. И он ненавидит генерала, вот что говорят. Я слышал, он хочет убить генерала за то, что тот великий и мудрый. Но он не сможет этого сделать, потому что наш генерал никого не боится и знает, что лорд Бродрих — плохой человек.

Сержант моргнул, а затем, внезапно смутившись, улыбнулся. И вдруг, как бы удивляясь своей горячности, попятился к двери, неловко кивая головой.

— Помните, что я вам говорил. Будьте с ним осторожны.

Он выскользнул из комнаты.

— Это в вашу пользу, не так ли, док?

— Все зависит от Бродриха, — сухо ответил Бар.

Но Деверс о чем-то задумался и не слушал патриция.

Чтобы войти в кают-компанию корабля торговца, лорду Бродриху пришлось наклонить голову. Два его вооруженных телохранителя быстро прошли следом. Они держали бластеры наизготовку, и лица их сохраняли обычную жесткую улыбку профессионалов. Личный секретарь в это время очень мало походил на пропащую душу. Если он и продался космическому дьяволу, то по нему этого никак нельзя было сказать. Скорее, Бродрих напоминал человека, внесшего свежую струю в скучную армейскую жизнь.

Строгие прямые линии его отлично сшитого костюма создавали иллюзию высокого роста; белоснежные манжеты рукавов легонько порхнули, когда он поставил трость на пол и оперся о нее. Холодный взгляд своих бесстрастных глаз он остановил на длинном носе торговца.

— Нет-нет, — произнес Бродрих, небрежно махнув рукой. — Оставайтесь на месте. Не надо демонстрировать свои игрушки, они мне неинтересны.

Он придвинул к себе кресло, тщательно смахнул с него несуществующую пыль и уселся. Деверс оглянулся в поисках второго кресла, но Бродрих лениво сказал:

— Вы будете стоять в присутствии пэра Империи.

Он улыбнулся и замолчал.

Деверс пожал плечами.

— Если вас не интересует моя торговля, то зачем вы пришли?

Личный секретарь продолжал хранить ледяное молчание, и Деверс нехотя выдавил из себя «сэр».

— Для того чтобы остаться наедине, — отозвался секретарь. — Как вы думаете, стал бы я лететь за двести парсеков и смотреть на ваши побрякушки? Я хотел видеть только ВАС.

Из коробочки с монограммой он достал маленькую розовую таблетку, аккуратно положил ее под язык и медленно, с явным удовольствием принялся сосать ее.

— Например, — продолжал он, — кто вы? Действительно, житель этого варварского мира, вокруг которого подняли сейчас военную шумиху?

Деверс утвердительно кивнул головой.

— Он, в самом деле, взял вас в плен уже ПОСЛЕ начала этой стычки, которую называет войной? Я имею в виду нашего генерала.

Деверс снова кивнул.

— Вот как! Прекрасно, мой дорогой, прекрасно. Я вижу, что вы не очень-то многословны, и постараюсь вам помочь. Мне кажется, что наш генерал ведет здесь бессмысленную войну, затрачивая на нее колоссальную энергию. И все из-за какой-то дрянной планеты у черта на куличках, ради которой ни один здравомыслящий человек не пожертвовал бы и выстрелом из бластера. Но нашего генерала нельзя назвать нелогичным и неумным, напротив. Вы меня понимаете?

— Пока не очень хорошо, сэр.

Секретарь внимательно оглядел свои ногти и продолжил:

— Тогда слушайте дальше. Наш генерал никогда не станет жертвовать людьми и звездолетами только ради того, чтобы покрыть себя славой. И пускай он говорит о славе и чести Империи, но я-то знаю, что времена честных героев давно прошли. Во всяком случае, я в них не верю. Здесь есть нечто большее, чем просто жажда славы, и о вас он проявляет совсем неожиданную и ненужную заботу. Если бы вы были моим пленником и сказали так же мало, как генералу, я вспорол бы вам брюхо и удавил вас вашими же собственными кишками.

Деверс остался неподвижен. Лишь взгляд его остановился сначала на одном телохранителе, потом — на другом. Эти люди были готовы сделать с ним все что угодно.

Секретарь улыбнулся.

— Вы молчаливый дьявол. Мне говорил генерал, что даже детектор лжи вас не взял. Только я уверен — это неправда. Генерал мне солгал, и в этом я убедился.

Казалось, Бродрих был в прекрасном настроении.

— Мой честный торговец, — сказал он, — у меня есть собственный детектор лжи, и я думаю, он подойдет вам больше. Видите, что это?

И между его большим и указательным пальцами, как по волшебству, появились желто-розовые треугольники, которые ни с чем нельзя было спутать.

Деверс воскликнул.

— Деньги?

— Вот именно, деньги, и лучшие деньги во всей Империи, потому что они обеспечиваются моими поместьями, еще более обширными, чем у императора. Здесь, между двумя пальцами, сто тысяч, и они ваши!

— Но я, как торговец, знаю одно: за деньги покупают и ради денег продают.

— Я хочу знать правду. Что нужно генералу? Ради чего он затеял эту войну?

Деверс вздохнул, задумался, погладил свою бороду и заговорил:

— Что нужно генералу?

Глаза его следили за руками секретаря, которые медленно-медленно, одну за другой пересчитывали кредитки.

— Одним словом, ему нужна Империя.

— Гм-м, как неинтересно. В конце концов все к этому стремятся. Но каким образом? Что это за дорога, которая так заманчиво зовет генерала с самого края Галактики к вершинам Империи?

— Основание! — с горечью ответил Деверс. — Оно имеет свои секреты. Там есть книги, очень старые, их язык понимают всего несколько самых высокопоставленных людей. Все эти секреты окружены ритуальными обрядами и религией. И поэтому никто не может ими пользоваться. Я пытался это сделать и очутился здесь, а там надо мной висит смертный приговор.

— Понятно. И что это за старые секреты? Говорите. За сто тысяч, я думаю, можно знать мельчайшие подробности.

— Трансмутация элементов, — коротко ответил Деверс.

Глаза секретаря сузились, он явно был заинтригован.

— Мне говорили, что по законам атомики трансмутация практически невозможна.

— Так и есть, если использовать атомную энергию. Но наши предки не были дураками. В природе существует другая энергия, гораздо большая, чем атомная. Если бы только Основание применило ее, как я им предлагал…

Деверс почувствовал в желудке пустоту и неприятный холод. Наживка была брошена, рыба обнюхивала приманку.

Секретарь нетерпеливо сказал:

— Продолжайте. Я уверен, что генерал об этом знает. Но что он собирается делать, когда закончит такую пышную театральную постановку?

Твердый голос Деверса не поколебался ни на секунду.

— Овладев секретом трансмутации, он будет контролировать экономику всей Империи. Акции разработок полезных ископаемых опустятся до нуля, если Риоз сможет делать тунгстем из алюминия и иридий из железа. Вся огромная производственная система, основанная на редкости отдельных минералов и большом количестве остальных, полетит вверх тормашками. Наступит грандиозный экономический кризис, и только Риоз будет в состоянии остановить его. Кроме того, он получит в свое распоряжение ту новую энергию, о которой я уже вам говорил. Ее использование даст ему в придачу еще и религиозные силы. И тогда его уже ничто не остановит. Он будет держать основание в жестких тисках и, как только покончит с ним, станет императором не далее чем через два года.

— Вот как? — Бродрих слабо рассмеялся. — Иридий из железа? Так вы сказали? Я открою вам государственный секрет, если хотите? Знаете ли вы, что Основание уже связалось с нашим генералом?

Деверс весь напрягся.

— Вы выглядите удивленным? Почему? Теперь это кажется логичным. Они предложили ему сто тонн иридия в год, если он согласится на мир. Сто тонн железа, превращенного в иридий, несмотря на религиозные принципы. Думаю, вполне приличное предложение со стороны торговцев. Но наш неподкупный генерал отказался — ведь он может иметь сразу и иридий, и Основание, а потом и Империю. А бедный Калеон II называл его своим единственным честным генералом. Мой бородатый купец, вы заслужили свои деньги.

Он кинул кредитки, и Деверс бросился их поднимать.

У дверей лорд Бродрих остановился, улыбнулся и добавил:

— Хочу напомнить вам одну вещь. У моих друзей с бластерами нет ни ушей, ни языков, ни образования, ни ума. Они не умеют ни писать, ни говорить, ни слышать. Они даже не, реагируют на детектор лжи. Но они специалисты по казням. Я купил вас ровно за сто тысяч. Это была удачная покупка, не правда ли? Но если вы когда-нибудь забудете о том, что вас купили, и попытаетесь повторить содержание нашей беседы, скажем, Риозу, вы будете казнены, причем так, как умею казнить только я.

Страшная гримаса внезапно исказила утонченное лицо Бродриха. На какое-то мгновение Деверс почувствовал на себе взгляд самого космического дьявола, купившего наконец то, чем давно хотел владеть.

Деверс молча шел впереди, а сзади с нацеленными на него бластерами шли «друзья» Бродриха.

Уже в камере Деверс ответил на беспокойный взгляд Бара с угрюмой удовлетворенностью:

— Нет-нет, все в порядке, но странно другое: не я, а он купил меня.

Два месяца трудной военной кампании давали о себе знать. Бель Риоз чувствовал усталость во всем теле. Он стал нетерпеливым в разговоре. Особенно раздражал его сержант Люк, по-прежнему смотревший на него с обожанием. Заговорил генерал довольно резко:

— Подождите меня за дверью, сержант; когда я кончу допрос, отведете этих людей обратно в камеру, и никто не должен входить, пока я не позову. Никто, вы поняли?

Прежде чем выйти из комнаты, сержант отсалютовал, стоя по стойке смирно, а Риоз с отвращением стал что-то бормотать, разворошил бумаги, лежавшие у него на столе, скинул их в верхний ящик и с силой захлопнул его.

— Садитесь, — хмуро бросил он Деверсу и Дучему Бару. — У меня мало времени. И вообще, мне следовало бы сейчас находиться совсем в другом месте, но надо поговорить с вами.

Генерал повернулся к Бару, который все это время вертел в руках хрустальный бюст с изображением его императорского величества Калеона II.

— Во-первых, патриций, должен сообщить, что ваш Сэлдон проигрывает. Буду справедливым, дерется он хорошо, а эти люди с Основания бьются, как сумасшедшие, до последнего. Каждая планета отчаянно сопротивляется, и даже после победы ее трудно удержать из-за беспрерывных восстаний. Но тем не менее мы их завоевываем. Сэлдон проигрывает!

— Пока проигрывает, — вежливо прошептал Бар.

— Даже само Основание настроено не так оптимистично, как вы. Они предлагают мне миллионы, только бы я не испытывал этого Сэлдона до конца.

— Я слышал об этом.

— Ах, значит, слухи дошли раньше меня. Последние новости вы тоже знаете?

— Что за последние новости?

— Лорд Бродрих, стал моим заместителем по его просьбе.

И тут в первый раз заговорил Деверс.

— По его собственной просьбе, босс? Как так? Или вы переменили к нему свое отношение на лучшее?

Торговец усмехнулся.

— Не могу сказать, что это так, — спокойно ответил Риоз. — Он уплатил мне за эту просьбу честную цену.

— То есть?

— Он попросил у императора подкреплений.

Презрительная улыбка Деверса стала еще шире.

— Значит, он поддерживает связь с императором? И, как я понял, босс, вы ждете подкреплений и они придут со дня на день.

— Нет. Они уже пришли. Пять больших звездолетов с личными подразделениями императора и обещаниями прислать еще. Что это с вами, торговец? — внезапно в его голосе появились саркастические ноты.

— Ничего.

У Деверса похолодели губы.

Риоз стремительно вышел из-за стола и очутился перед торговцем, положив руку на бластер.

— Я спрашиваю, в чем дело, торговец? Кажется, мои новости обеспокоили вас? Ведь не заинтересовались же вы вдруг Основанием?

— Нет.

— Да… и все же в вас есть нечто странное.

— Вот как, босс?

Деверс принужденно улыбнулся, но руки его в карманах сжались в кулаки.

— Скажите, что, и я постараюсь объяснить, босс.

— Пожалуйста. Вас взяли в плен с неожиданной легкостью. Вы сдались после первого удара по защитному полю вашего корабля и были готовы предать свой собственный мир, причем без всякой цели. Не так ли?

— Я предпочитаю быть на той стороне, которая выигрывает, босс. Я разумный человек, как вы сами только что сказали.

Хрипло и напряженно Риоз продолжил:

— Допустим! И тем не менее с тех пор ни один торговец не был взят в плен. Хотя ни один торговый звездолет не имел такой скорости, как ваш, и такого защитного поля. Как нам удалось установить, торговцы везде и всюду являются инициаторами и вдохновителями партизанских войн на захваченных планетах и в космосе. Так неужели же вы ЕДИНСТВЕННЫЙ разумный человек среди них? Вы не пустились наутек, не вступили в сражение, вы дали спокойно взять себя в плен и стали предателем. Причем мне не пришлось даже вас уговаривать. ВЫ просто удивительно бесподобны, подозрительно бесподобны.

Деверс мягко сказал:

— Я понимаю, что вы хотите сказать, но вам не в чем меня упрекнуть. Я нахожусь у вас уже шесть месяцев и веду себя достаточно хорошо.

— Это верно, и я в свою очередь отплатил вам хорошим отношением: оставил звездолет в полной неприкосновенности и делал все, чтобы вам было у меня удобно. Между тем вы ничего особенного мне не сказали. Например, вы могли бы рассказать о принципах, по которым работают ваши приборы и аппараты. В войне с нами Основание применило их, только в более крупном масштабе.

— Я всего лишь торговец, — сказал Деверс. — Я продаю свой груз, а не изготавливаю его.

— Что ж, скоро мы в этом убедимся. Поэтому я и прилетел. Сейчас ваш звездолет подвергнут тщательному обыску: мы будем искать личное силовое поле. На вас никогда его не было, а все жители Основания носят его. И если мы его обнаружим, то ваш повод не давать показаний будет налицо. Верно?

Ответа не последовало.

Риоз продолжал:

— Скоро я получу и более веские доказательства. Я привез с собой детектор лжи. Он подвел меня когда-то, но более долгое обращение с врагом многому меня научило.

Его голос стал угрожающим, и Деверс почувствовал, как в живот ему уперся бластер, который только что лежал в генеральской кобуре.

— А теперь вы снимете браслет, — спокойно сказал Риоз, — и остальные металлические предметы, которые на вас есть, и передадите их мне. Немедленно! Силовые поля детектора могут быть искажены, понимаете, поэтому так оно будет лучше. Я сам их у вас уберу.

За столом генерала загорелся свет, и в щель проскользнуло очередное сообщение. А рядом Дучем Бар все еще держал в руках трехмерный бюст императора.

Риоз отступил к столу, держа бластер наготове.

— И вы тоже, патриций, — сказал он. — Браслет выдает вас с головой. Однако когда-то вы мне были полезны, к тому же я не мстителен. И потому подожду окончательно осуждать членов вашей семьи, взятых заложниками, пока не поработаю с вами на детекторе лжи.

Риоз наклонился, чтобы поднять свернутое в трубку послание. В этот момент Бар перестал вертеть в руках бюст Калеона II и спокойно опустил его на голову генерала. Все произошло настолько быстро, что Деверс не успел опомниться. А в старика, казалось, вселился демон.

— Скорее! — прошептал он сквозь сжатые зубы. — Идем!

Бар схватил валявшийся на полу бластер Риоза и спрятал его под куртку.

Сержант Люк обернулся на скрип открываемой двери и увидел, как Бар и Деверс появились на пороге. Бар спокойно сказал:

— Пошли, сержант.

Деверс, до сих пор стоявший в двери, чтобы нельзя было заглянуть внутрь, прикрыл ее.

Сержант Люк в молчании довел их до камеры, а затем, после секундного колебания, повел дальше, почувствовав, что в ребро ему уперлось дуло бластера, а в ушах раздались слова:

— К звездолету торговца.

Деверс вышел вперед, открывая входной люк звездолета, и Бар сказал:

— Стойте на месте, Люк. Вы честный человек, и мы не хотим убивать вас.

Но сержант узнал монограмму на рукоятке бластера и с неожиданной яростью закричал:

— Вы убили генерала!

С диким, неповторимым криком он ринулся на патриция и на полпути был встречен лучом бластера.

Звездолет стал подниматься над мертвой планетой, когда внезапно снизу загорелись огоньки и в огромной сети звезд появились темные пятна.

— Ну, держитесь, Бар, — сказал Деверс. — Теперь посмотрим, есть ли у них звездолеты, способные потягаться с моим в скорости.

Он знал, что таких звездолетов не было, и уже в открытом космосе с горечью произнес:

— Наживка, которую я бросил Бродриху, оказалась слишком привлекательной. По-моему, он решил объединиться с генералом.

Бесшумно и быстро они летели в россыпях звезд называвшихся Галактикой.

8. На Трантор

Деверс склонился над темной полусферой, пытаясь найти хотя бы искорку жизни в неизмеримых провалах космоса. Направленные в космическое пространство лучи тщательно и методично обшаривали сектор за сектором.

Бар терпеливо наблюдал со своего места в углу.

— Оторвались? — наконец спросил он.

— От имперских молодчиков? Ну, конечно.

Деверс отвечал с явным нетерпением.

— От них-то мы ушли давным-давно. Им никогда не догнать нас: скорость у них меньше, и мы часто меняли направление. О, Великий Космос! С этими гиперсветовыми скачками мы еще счастливо отделались: могли угодить в объятия какого-нибудь солнца.

Торговец откинулся на спинку пилотского кресла и рывком расстегнул ворот рубашки.

— Никак не могу понять, что натворили тут имперские молодчики. Что за странная расстановка сил?

— Так, значит, вы хотите лететь на Основание?

— Нет. Я просто пытаюсь связаться с Ассоциацией.

— Ассоциацией? Какой еще Ассоциацией?

— Ассоциацией свободных торговцев. Никогда о такой не слышали? Не вы один. Мы пока себя не рекламируем.

На некоторое время наступила тишина, потом Бар спросил:

— А может быть, мы слишком далеко и радиоволны не доходят?

— Понятия не имею. Ни малейшего представления, где мы находимся, никаких расчетов у меня нет. Вот почему приходится пользоваться направленным передатчиком. Так ведь можно просидеть год.

— Но не нужно.

Бар указал пальцем на приемник, Деверс подскочил и торопливо надел наушники. В темной полусфере заискрилась маленькая точка. В течение получаса Деверс терпеливо, методично ловил ее, устанавливая связь, которую волны света донесли бы только лет через пятьсот. Наконец он устало откинулся на спинку сидения и, поглядев на Бара, снял наушники.

— Давайте перекусим, доктор. Если хотите, можете принять душ, только осторожнее расходуйте горячую воду.

Он подошел к одному из стенных шкафов и принялся в нем рыться.

— Надеюсь, вы не вегетарианец, док?

— Я всеяден, — ответил Бар. — А как дело с вашей Ассоциацией. Потеряли связь?

— Похоже на то. Держались на пределе, слишком уж далеко. Теперь это не имеет значения. То, что нужно, я уже узнал.

Он выпрямился и поставил на стол две металлические банки.

— Минут через пять, док, можете их открывать. Нажмите вот на эту кнопку, и вам сразу будет обед, тарелка и вилка. Довольно удобно, если спешишь и не особенно заинтересован в таких тонкостях, как салфетки. Я думаю, вам интересно знать, о чем я разговаривал с Ассоциацией?

— Если это не секрет.

Деверс покачал головой.

— Не для вас. Риоз сказал нам правду.

— О том, что ему предложили выкуп?

— Вот-вот. И о том, что он отказался. Сражения идут уже у наружных звезд Лориса.

— Лорис близко от Основания?

— Ну, конечно, вы не знаете. Это одно из самых первых Четырех Королевств. Можно назвать эту область внутренним краем, передней линией обороны. Но это еще не самое худшее. Им приходится выдерживать натиск звездолетов, которые не были приняты в расчет. Значит, Риоз и тут нам не лгал: он ПОЛУЧИЛ подкрепления, Бродрих перешел на его сторону, а я только УСУГУБИЛ ПОЛОЖЕНИЕ.

Он нажал кнопку на металлической банке и задумчиво смотрел, как крышка открывается. Аромат пищи распространился по всей каюте. Дучем Бар уже принялся за еду.

— Вот так и кончилась наша импровизация, — сказал он. — Мы ничего не можем сделать здесь, и трудно прорваться через передовую имперских сил, чтобы попасть на Основание. Значит, самое разумное, что нам остается, это сидеть и терпеливо ждать. Однако, если Риоз уже добрался до передовой линии защиты, ждать нам придется недолго.

Между тем Деверс отложил вилку.

— Ждать, вот как? — вспылил он. — Может быть, для вас это и выход. Вам нечего терять.

— Почему же? — Бар принужденно улыбнулся.

— Могу объяснить.

Раздражение Деверса вылилось наружу.

— Я уже устал относиться к этому делу, как к малозначительному, смотреть на него со стороны, как на интересный спектакль. А там гибнут мои друзья, и от всего моего мира скоро останутся одни воспоминания. Вы чужой и ничего не понимаете.

— Я видел, как умирают друзья.

Руки старика неподвижно лежали на коленях, глаза были закрыты.

— Вы женаты? — спросил он.

— Торговцы не женятся.

— Что ж, а у меня есть два сына и племянник. Они, правда, предупреждены, но по определенным причинам не смогли ничего сделать. Наш побег означает их смерть. Я надеюсь, что моя дочь и внуки смогли безопасно покинуть планету, но и без них я рисковал и потерял больше, чем вы.

— Я знаю, — вскричал Деверс. — Но у вас был выбор, — остаться на стороне Риоза. Я никогда не просил вас…

Бар покачал головой.

— Дело не в выборе. Пусть вас не гложут угрызения совести. Я рискнул своими сыновьями не для вас. Я старался подыгрывать Риозу до конца, но он собирался проверить нас на детекторе лжи.

Сивеннский патриций открыл глаза, в них было больно смотреть.

— Как-то раз Риоз пришел ко мне, это было больше года назад. Он говорил о волшебниках и культе, их окружавшем. Но он был далек от истины. Это, конечно, не культ. Видите ли, Сивенна уже сорок лет находится в тех тисках, которые грозят теперь вам. Пять революций было усмирено. Затем я прочел старинные отчеты Хари Сэлдона, и теперь этот «культ» ждет своего часа. Он ждет именно прихода волшебников, и мы готовы. Мои сыновья во главе тех, кто ждет. Детектор лжи не должен был выведать этот секрет у моего мозга. И поэтому мои сыновья умрут как заложники, иначе они были бы казнены как повстанцы и половина Сивенны захлебнулась бы в крови. Сами видите, у меня не было выхода. Я не чужой!

Деверс опустил глаза, а Бар продолжал:

— Все свои надежды Сивенна возлагает на победу Основания. Именно ради этой победы и принесены в жертву мои сыновья. Но Хари Сэлдон не высчитал победы неизбежной для Сивенны, как это он сделал с Основанием, — у меня и моего народа нет уверенности, есть только надежда.

— И, тем не менее, вы спокойно предлагаете ждать, когда враг уже у Лориса.

— Даже если бы они приземлились на Основании.

Торговец недоуменно нахмурился.

— Не знаю. Не верю, что все кончится благополучно, как по волшебству. Психоистория за нас или нет, но у них сила, а у нас она отсутствует. Что может сделать мертвая рука Хари Сэлдона против живой силы?

— Ничего не надо делать. Все уже сделано. Теперь события разворачиваются. Если вы и слышите, как при этом поют трубы и гремят барабаны, — ничего не изменится.

— Может быть, но я все же предпочел бы разбить череп Риозу раз и навсегда. Он больше наш враг, чем вся его армия.

— Убить Риоза сейчас, когда его помощником является Бродрих?

Лицо Бара исказилось от гнева при одном воспоминании о личном секретаре Калеона II.

— Тогда вся Сивенна станет заложником. Бродрих уже давно доказал, на что способен. На некоторых планетах каждого десятого казнили только за то, что люди не могли платить все повышающиеся налоги. Эти налоги собирал Бродрих. Нет, пусть Риоз живет. Его наказания можно считать великой милостью, вспоминая подвиги Бродриха.

— Да, но шесть месяцев. Целых шесть месяцев на вражеской базе — и ничего не сделать!

Деверс с такой силой сжал свои руки, Что суставы хрустнули.

— Никаких результатов!

— Ну-ну, подождите… Вот вы мне, кстати, напомнили.

Бар стал рыться в своем кармане.

— Посмотрите: вдруг пригодится.

Он кинул на стол свернутый бумажный цилиндрик, и Деверс тотчас жадно схватил его.

— Что это такое?

— Послание — то самое, которое Риоз собирался прочесть, но я ударил его по голове. Годится?

— Не знаю. Зависит от того, что в нем.

Деверс уселся в кресло поудобнее и осторожно покрутил цилиндрик в руках.

Когда патриций вышел из душа и с наслаждением вступил в кабину с теплым воздухом, торговец молчаливо и сосредоточенно над чем-то работал.

Бар, громко и ритмично похлопывая себя по телу, поинтересовался:

— Что вы делаете, Деверс?

Торговец поднял глаза. На его лбу сверкали крупные капли пота.

— Пытаюсь вскрыть цилиндрик.

— Но разве это возможно без личных характеристик Риоза? — в голосе сивеннца прозвучало неподдельное изумление.

— Если я этого не сделаю, уволюсь из Ассоциации и никогда больше не буду торговцем. Я уже получил трехмерный электронный анализ поверхности, используя приспособления, о которых в Империи никогда и не слыхали. Надеюсь, они помогут мне прочитать содержимое капсулы. Кстати, когда-то я был взломщиком, — торговец должен знать всего понемногу.

Он низко наклонился над цилиндриком и начал осторожно прикасаться к нему неизвестным Бару инструментом, на конце которого то и дело вспыхивали искры. По ходу работы он вдруг сказал:

— Грубо сделано. Все-таки маленькие вещи, созданные в Империи, далеки от совершенства. Вы когда-нибудь видели капсулы Основания? В два раза меньше и не поддаются никакому электронному анализу.

А затем торговец весь напрягся, рука его, казалось, одеревенеет, он осторожно прикоснулся своим инструментом к определенной точке цилиндра и нажал на кнопку. Открылся цилиндрик совершенно бесшумно. Деверс расслабился и вздохнул, увидев перед собой сложенный в трубку лист бумаги.

— От Бродриха, — сказал он.

Потом с презрением добавил:

— Среда бумаги постоянная. В капсуле Основания послание испарилось бы ровно через минуту после прочтения.

Но Дучем Бар махнул рукой, жестом упрашивая как можно скорее прочитать послание.

«От Амелла Бродриха, чрезвычайного посла его императорского величества, личного секретаря Совета лордов, пэра Империи. КОМУ: Бель Риозу, военному губернатору Сивенны, генералу Имперского флота, пэру Империи приветствие и наилучшие пожелания.

Планета 1120 сдалась после долгого сопротивления. Все планы атак идут по расписанию. Враг заметно ослабел, и в результате наша конечная и главная цель будет несомненно достигнута».

Бар поднял голову от микроскопического шрифта и с горечью воскликнул:

— Дурак! Болтун несчастный! И вот то послание!

— А? — спросил Деверс. Он тоже выглядел разочарованным.

— Тут ничего нет, — простонал Бар. — Наш Бродрих теперь решил немного поиграть в вояку. С отсутствием Риоза он остается начальником и пишет пышные рапорты о военных делах, не им подготовленных, и в которых он ничего не понимает. Такая-то и такие-то планеты сдались после долгого сопротивления. Планы по расписанию. Враг слабеет. Пустоголовый кретин! Давайте…

— Э, подождите минутку, не надо…

— Можете это выкинуть, — старик с отвращением отвернулся. — Видит Бог, я не думал, что мы найдем здесь сверхсекретную тайну, но в военное время всего можно ожидать в посланиях генералов: какие-то передвижения войск, их расстановка. Вот почему я и схватил его. Но такое! Лучше бы я оставил все как есть. Риоз потерял на прочтение этой ерунды целую минуту, которая, несомненно, сейчас используется им более продуктивно.

Но Деверс поднялся с кресла.

— Можете ли вы на минутку замолчать? Ради Сивенны…

Он сунул послание к самому носу Бара.

— Прочтите еще раз. Что он имеет в виду под «конечной и главной целью»?

— Победу над Основанием. Ну и что?

— Да? А, может быть, над всей Империей? Ведь именно это считает он своей конечной целью.

— Ну и что же, если это так?

— Если это так!

Усмешка Деверса затерялась где-то в бороде.

— Если это так, то я сейчас вам многое покажу.

Одним движением пальца он сунул лист бумаги внутрь и что-то передернул на капсуле. Цилиндрик вновь стал сплошным, без единой щели. Где-то внутри раздался мягкий звук работающих моторчиков, потом все стихло.

— А теперь эту капсулу нельзя снова вскрыть, не имея личных характеристик Риоза. Не так ли?

— Ну и что?

— Но ведь император может ее вскрыть, как вы думаете? Личные характеристики правительственных служащих должны храниться в картотеках. По крайней мере, на Основании это так.

— Ив имперской столице тоже, — согласился Бар.

— Значит, когда вы, имперский патриций и пэр Империи, сообщите императору Калеону, что его любимец-плебей и самый блестящий генерал объединились для того, чтобы свергнуть его с трона, и протянете цилиндрик, то что он подумает о конечной цели?

Бар, ослабев, опустился в кресло.

— Подождите, я не успеваю за вами.

Он почесал пальцем щеку и сказал:

— Но ведь вы все это говорите не вполне серьезно, а?

— Вполне.

Деверс выглядел злым и возбужденным.

— Послушайте. Девять из десяти последних императоров были убиты тем или иным путем собственными генералами, у которых в голове возникали светлые идеи. Вы сами говорили мне об этом не раз. Калеон поверит так быстро, что Риоз не успеет и очухаться.

Бар слабо пробормотал:

— Он все-таки серьезен. Ради самой Галактики! Нельзя победить сэлдоновский кризис такой заранее не обдуманной, непрактичной, совсем не по книге схемой. А если бы вам в руки никогда не попалось это послание? Или Бродрих не написал бы «конечная цель»? В своих расчетах Сэлдон не мог полагаться на такие микроскопические вероятности.

— Но если это счастье подвернулось? Нет такого закона, по которому Сэлдон запретил бы нам им воспользоваться.

— Конечно… но…

Бар замолчал, потом заговорил с видимым напряжением.

— Послушайте, как вы собираетесь попасть на Трантор? Вы не знаете расположения этой планеты в космосе. А я, естественно, не помню ее пространственных координат, не говоря уже о сверхпространственных. Вы даже не знаете своего собственного положения в космосе.

— В космосе нельзя потеряться, — ухмыльнулся в свою бороду Деверс.

Он подошел к панели управления.

— Приземлимся на первой же планете и накупим самых лучших навигационных карт на те самые сто тысяч Бродриха.

— И получим пулю в живот. Наше описание, вероятно, уже разослано по всем планетам этой части Империи.

— Док, — терпеливо сказал Деверс, — не будьте таким занудой. Риоз сказал, что я больно легко сдался в плен и, знаете, он не шутил. По скорости и силовым полям мой корабль сильнее любого звездолета, который вообще можно встретить в этой части Галактики. Да, и к тому же у нас есть индивидуальные силовые поля. Имперские молодчики так и не нашли их при обыске, не для того они прятались.

— Ну, хорошо, — все еще пытался сопротивляться Бар. — Хорошо. Допустим, вы прилетели на Трантор. Как вы собираетесь увидеть императора? Вы думаете, что у него есть приемные часы?

— Об этом мы еще успеем подумать на Транторе, — ответил Деверс.

И Бар безнадежно прошептал:

— Ну, хорошо. Я уже пятьдесят лет мечтаю побывать на Транторе перед смертью. Пусть будет по-вашему…

Включился гиперпространственный двигатель. Свет померк и снова вспыхнул, отмечая уход звездолета в сверхпространство.

9. На Транторе

Звезд на небе было столько, сколько колосьев пшеницы на неубранном поле. Впервые Деверс рассчитывал курс через сверхпространство в непривычную для него сторону, совершая прыжки на более чем световой год. Он испытывал чувство клакстофобии: что-то неприятное было в сверкающем звездном небе, которое окружало звездолет со всех сторон. Они были как бы затеряны в огромном мире космоса.

А в центре скопления десяти тысяч звезд, раздирающих темноту, кружилась огромная имперская планета Трантор.

Но она была не просто планета — живой пульс Империи — двадцати миллионов звездных систем. Хотя выполняла всего одну функцию — административную, экспортировала только одно — закон. Вся планета была до странности искажена. На ее поверхности не жил никто, кроме людей — ее питомцев и паразитов. Ни травинки, ни клочка земли нельзя было обнаружить уже в ста милях от императорского дворца. Даже воды за его пределами не было. Ее в огромных цистернах привозили сюда с других планет. Почву Трантора покрывал неподдающийся разрушению и ржавчине металл, и из него же высились огромные металлические конструкции, опоясывающие всю планету лабиринтом. Внутри помещения соединялись переходами, коридорами, а в стенах торчали дыры тоннелей. Огромные конторы занимали целые квадратные мили металлического пространства, рестораны и увеселительные учреждения вспыхивали огнями каждый вечер. Человек мог обойти планету Трантор, так никогда и не выходя на поверхность.

Целые флотилии звездолетов, превышающие весь звездный флот, когда-либо сооруженный Трантором, поставляли на планету свои грузы каждый день, чтобы прокормить сорок триллионов человек, ничего не делавших, а только занимавшихся распутыванием нитей наиболее сложного управления, которое когда-либо знало человечество. Двадцать сельскохозяйственных планет снабжали Трантор. Вселенная была его слугой…

Крепко стиснутый с боков гигантскими металлическими руками торговый корабль Деверса был мягко посажен на поверхность. Через некоторое время Деверс уже смог пробить себе путь среди сложностей всяких бумажно-административных дел. Сначала их остановили в космосе, где первый из ста последующих служащих задал им множество вопросов. Затем шла перепроверка, в которой было занято не менее людей. Потом фотографировали корабль, снимали и анализировали характеристики прибывших на Транртор, делали записи на магнитофон, обыскивали на контрабанду, наконец взяли налог на право посещения планеты и потребовали паспорта и въездные визы. В результате всех процедур разрешение на въезд было получено, правда, только для Дучема Бара, являвшегося сивеннцем и подданным Империи. Торговец оказался личностью темной и без документов, и служащий допрашивавший их, выразил огромное сожаление, что Деверсу нельзя будет попасть на планету, даже более того, его придется задержать для официального допроса. Тогда и появилась, поменяв хозяина, хрустящая сотенная бумажка, гарантированная поместьями лорда Бродриха. Служащий зашипел важно, как гусь, но его сожаления на этом кончились. Невесть откуда появился новый чистый бланк, который был заполнен быстро и со знанием дела: с полными характеристиками и описанием Деверса.

Торговец и патриций наконец попали на Трантор.

В ангаре торговый корабль все еще фотографировали, записывали, обыскивали, проверяли еще раз фамилии и документы пассажиров, за что была снова уплачена довольно большая сумма денег и взамен получена расписка. А затем Деверс очутился на большой террасе под сверкающим белым солнцем среди болтающих женщин, визжащих детей и мужчин, которые неторопливо выпивали и смотрели на огромные экраны телевизоров, транслировавших последние новости Империи. Бар заплатил необходимое количество монет из иридия, купив толстую газету, — транторский выпуск «Имперских новостей» — официальный орган правительства. Где-то рядом раздавался мягкий шум печатающих машин, выпускавших дополнительные тиражи газет, которых за день, в общей сложности, выходило в свет до десяти миллионов.

Бар быстро проглядел заголовки и обратился к торговцу:

— Ну, с чего начнем?

Деверс попытался стряхнуть охватившее его оцепенение. Он находился в мире, абсолютно не похожем на его собственный, среди людей, которые были ему непонятны, их незнакомый язык создавал ненужные проблемы и угнетал. Вокруг сверкали металлические башни, уходившие своими вершинами за горизонт, тем самым производя на Деверса тягостное впечатление. Да и вся эта деловая торопливая жизнь мирового мегаполиса повергала его в ужасное чувство одиночества и заставляла ощущать себя маленьким и ничтожным.

— Лучше, если вы будете действовать по своему усмотрению, доктор.

Бар заговорил спокойно и тихо:

— Я предупреждал вас, но в это трудно было поверить, пока вы не убедились во всем сами. Знаете, сколько людей хотят видеть императора ежедневно? Около одного миллиона. А сколько он принимает? Около десяти. Нам придется обратиться в гражданскую службу с просьбой об аудиенции, а это очень сложно, но мы не можем действовать через аристократию.

— У нас почти сто тысяч.

— Один-единственный пэр Империи обойдется нам во столько же, а чтобы попасть к императору, надо подкупить человек пять. Того же самого можно добиться и через пятьдесят комиссаров и старших супервизоров, и они, возможно, будут стоить не больше сотни каждый. Говорить буду я. Во-первых, они не поймут вашего акцента, а во-вторых, вы не знаете этикета имперского подкупа. Уверяю вас, это большое искусство! Ах!

На третьей стороне «Имперских новостей» он нашел то, что искал, и протянул газету Деверсу. Тот медленно прочитал. Слова казались ему странными, но он все понял. Взглянув на Бара потемневшими глазами, Деверс ударил по газете кулаком.

— Вы думаете, этому вообще можно верить?

— В определенных пределах, — спокойно ответил Бар. — Конечно, невероятно, чтобы весь космический флот Основания был уничтожен. Думаю, что подобное сообщение уже не раз печаталось в столичной газете, достаточно удаленной от фронта военных действий. Однако, думаю, Риоз выиграл еще одно сражение, чего и следовало ожидать. Тут еще сказано, что он захватил Лорис. Это столичная планета королевства Лорис?

— Да, — мрачно ответил Деверс, — вернее, было королевством Лорис. Это не далее чем в 20 парсеках от Основания. Нам нужно спешить.

Бар пожал плечами.

— Спешить на Транторе невозможно. Если вы попытаетесь, то очень быстро окажетесь под дулами бластеров.

— Сколько времени у нас все это займет?

— Если повезет — не более месяца. Это хорошо: один месяц и наши сто тысяч, если их, конечно, хватит. А вдруг императору взбредет в голову отправиться на другие планеты в свою летнюю резиденцию, где он вообще никого не принимает?

— Но Основание…

— Позаботится само о себе, как и раньше. Бросьте, и давайте лучше пообедаем, я голоден. А потом весь вечер принадлежит нам, и мы его можем использовать как угодно. Вряд ли когда-нибудь еще представится возможность увидеть Трантор или мир, подобный ему.

Представитель внутренних провинций на Транторе беспомощно развел руками и уставился на просителей, словно близорукая сова.

— Но император нездоров, господа. И передавать ваше дело моему начальнику просто бесполезно. Его императорское величество уже неделю никого не принимает.

— Нас он примет, — ответил Бар голосом, в котором прозвучала твердая уверенность.

— Невероятно, — выразительно ответил представитель. — Одна такая попытка будет стоить мне работы. Хотя если бы вы объяснили мне суть вашего дела… Поймите, я хочу знать немного, чтобы представить причину моему начальнику в более выгодном свете и продвинуть ваше дело дальше.

— Если бы существо моего дела было таково, что я мог бы ознакомить с ним только вашего начальника, то я не просил бы аудиенции у его величества. Я хочу предложить рискнуть. А если его величество найдет дело важным, а мы гарантируем, что оно таковым и будет, то вы получите возможные за это почести и награды.

— Да, но… — представитель пожал плечами и замолчал.

— Это риск, — согласился Бар. — И, естественно, каждый риск требует компенсации. Мы, конечно, просим у вас огромного одолжения и искренне признательны вам за вашу доброту, за то, что вы согласились выслушать нас. И, если только разрешите выразить вам нашу признательность, вот…

Деверс взвыл в душе. Он слышал такую речь уже раз двадцать на протяжении всего месяца. Кончалась она, как обычно, хрустом денежных знаков. Но сейчас почему-то происходило не так. Обычно деньги исчезали мгновенно, теперь эти деньги оставались лежать на столе, и представитель тщательно пересчитывал вертя и осматривая каждую бумажку.

В его голосе появилась новая, очень странная интонация.

— Обеспечены личным секретарем. Хорошие деньги!

— Давайте вернемся к нашему делу, — поторопил Бар.

— Нет-нет, подождите, — прервал его представитель, — давайте по порядку. Я, действительно, хочу знать, в чем заключается ваше дело. Эти деньги новые и свежие. И у вас, действительно, важное дело. Но мне теперь кажется, что до меня вы уже виделись с другими служащими. Ну, я вас слушаю, говорите.

— Я не понимаю, к чему вы клоните, — ответил Бар.

— Ну, видите ли, например, можно доказать, что вы находитесь на планете нелегально, так как ваши документы и въездная виза вашего молчаливого друга вне всякого сомнения неадекватны. Он не подданный императора.

— Я это отрицаю.

— Неважно, отрицаете вы это или нет, — с внезапной резкостью ответил представитель. — Личный служащий, подписавший его документы и получивший за это сотню кредиток, сознался во всем, и мы знаем больше, чем вы думаете.

— Если вы намекаете, сэр, что сумма, которую мы вам предложили, недостаточна, а риск слишком велик…

Представитель улыбнулся.

— Напротив, денег более чем достаточно.

Он отбросил кредитки в сторону и встал.

— Вернемся к тому, о чем я вам говорил: вашим делом заинтересовался сам император. Разве это не правда, что вы недавно были гостями Бель Риоза? А потом совершили побег из самой гущи его армии с удивительной легкостью? Разве не правда, что у вас есть хорошая сумма денег, обеспеченных поместьями Бродриха? Короче, разве не правда, что вы оба шпионы и убийцы, посланные сюда, чтобы… Ну, вы сами мне скажете, за что он вам заплатил?

— Я отрицаю право какого-то там представителя, — с нарочитой злостью сказал Бар, — обвинять нас в преступлениях. Мы пойдем.

— Никуда вы не пойдете.

Представитель поднялся на ноги, и глаза его больше не казались близорукими.

— Можете не отвечать мне сейчас, дело терпит, не ответите сами — заставим. Да я и не представитель внутренних планет. Я лейтенант имперской гвардии. Вы арестованы.

Он улыбнулся, и в руке у него появился сверкающий бластер.

— Куда более высокопоставленные люди находятся сейчас под арестом, и мы вычистим ваше осиное гнездо.

Деверс осклабился и медленно потянулся за бластером. Лейтенант гвардии улыбнулся и нажал на курок. Лазерный луч уперся Деверсу прямо в грудь, уткнулся в нее и пошел в сторону, рассыпаясь искрами.

Деверс выстрелил в ответ, и у лейтенанта голова отделилась от тела, еще продолжая улыбаться, освещенная солнечными лучами, проникавшими из дыры в стене, которую проделал все тот же бластер.

Вышли они через задний ход.

Деверс хрипло сказал:

— На звездолет, быстро. Они поднимут тревогу, так что мы даже и опомниться не успеем.

Он шепотом выругался.

— Вот и еще один шанс полетел к чертям. Если бы я был суеверен, то поклялся бы, что меня преследует сам космический дух.

На улице они обратили внимание, что народ перед телевизионными экранами собирался толпами. Но им некогда было ждать, а те бессвязные слова, которые до них долетали, трудно было разобрать. Бар умудрился захватить последний выпуск «Имперских новостей», и они ворвались в ангар. — Думаете, мы сможем удрать? — спросил патриций.

Звездолеты космической полиции кинулись вдогонку за нарушившим все космические законы кораблем, который вышел из направленного радиолуча и побил все рекорды скорости. Еще дальше Трантора поднимались звездолеты Космической Службы Безопасности вдогонку за двумя убийцами.

— Держитесь, — сказал Деверс, посылая корабль в сверхпространство в двух тысячах миль от поверхности Трантора. Переход в такой близости к планетной массе означал беспамятство для Бара и ужасную боль для Деверса, но выхода не было, а дальше космическое пространство было свободным.

Деверс гордился своим кораблем и сейчас не мог сдержать переполнявших его чувств:

— Во всей Великой Галактике нет космического корабля, который мог бы меня догнать.

А затем с горечью добавил:

— Но нам некуда стало бежать, не можем же мы одни противоборствовать всей их силе. Что нам остается? Что мы вообще можем сделать?

Бар слабо зашевелился в своем кресле. Он был еще очень плох после прыжка в сверхпространство, все мускулы его отчаянно болели.

— Теперь уже ничего не надо делать, — прошептал он. — Все кончилось. Посмотрите.

Бар протянул Деверсу выпуск «Имперских новостей», и одних заголовков оказалось для торговца достаточно.

— Отозваны и арестованы Риоз и Бродрих, — Деверс непонимающе смотрел на Бара. — Но почему?

— Об этом в газетах ничего не пишут. Но имеет ли это какое-нибудь значение? Война с Основанием закончилась, и в настоящий момент вся Сивенна зажглась огнем революции. Прочтите здесь и все сами узнаете.

Его голос все слабел и слабел.

— Нам придется залететь в провинции и детальнее узнать, как все было на самом деле. А сейчас, если вы не возражаете, я отдохну.

И он заснул.

Все более увеличивающимися прыжками торговый корабль пронизывал пространство, взяв курс на Основание.

10. Конец войне

Латан Деверс чувствовал смутное сожаление и все возраставшее внутреннее беспокойство. Он получил все почести, которые ему полагались, и стойко выдержал длинную речь мэра, за которой последовало награждение Алой лентой. На этом церемония закончилась, но, естественно, остались некоторые формальности, задержавшие его. И он теперь только и мечтал, чтобы поскорее очутиться в объятиях открытого космоса.

Сивеннская делегация во главе с величественным Дучемом Баром подписала Конвенцию, и Сивенна стала первой провинцией, политически свободной от Империи, и перешла к экономическим преобразованиям, как на Основании.

Пять имперских звездолетов, захваченных в плен, когда на Сивенне поднялось восстание, сверкали где-то далеко наверху своими металлическими боками и, пролетая над городом, громыхали залпами праздничного салюта.

Все соблюдали этикет, пили коктейли и негромко разговаривали.

Деверса окликнул чей-то голос, как оказалось, принадлежавший Фореллу.

Да, тот самый Форелл, который десяток таких, как Деверс, мог купить с потрохами за одну только утреннюю выручку, сейчас, почти как равного, игриво манил к себе пальцем. Форелл сидел на балконе, и Деверс вышел к нему, подставляя лицо прохладному ночному ветру и низко кланяясь, при этом ворча что-то себе в бороду. Бар находился рядом.

— Деверс, — торжественно произнес магнат Основания. — Вам придется прийти мне на выручку. Меня обвинили в скромности, ужасном и совершенно неестественном преступлении.

Разговаривая, Форелл вынул толстую сигару изо рта.

— Лорд Бар утверждает, будто ваш визит в столицу Калеона не имеет ничего общего с тем, что Риоза отозвали.

— И он прав, сэр.

Деверс был холоден.

— Мы так и не повидали императора. Из газет, которые мы привезли, захватив на обратном пути, мы узнали о процессе по делу Риоза и Бродриха. И нам стало ясно, что это состряпанная фальшивка. При дворе ходило много слухов о губительных интересах генерала.

— А он был невиновен?

— Риоз? — вмешался Бар. — Да. Клянусь самой Галактикой! Бродрих был предателем по большому счету, но он никогда не делал того, в чем его обвинили. Это самый обычный юридический фарс, неизбежный и рассчитанный до мелочей.

— Вы имеете в виду психоисторическую неизбежность? — пробормотал Форелл, перекатывая эту фразу во рту, как будто ему часто приходилось ее повторять.

— Вот именно, — Бар стал серьезен.

— Это не доходило до меня раньше, но, когда все закончилось и я смог, как бы лучше сказать, просмотреть ответы в конце задачника, вся проблема стала ясной. Теперь уже можно объяснить, почему социологическое происхождение Империи делает для нее невозможной победу в захватнических войнах. При сильных императорах она застывает в параличе и политические взрывы на миг прекращаются, но прекращается и дальнейшее ее развитие.

Между двумя затяжками сигары Форелл протянул:

— Вы говорите не совсем понятно, лорд Бар.

Бар медленно улыбнулся.

— Думаю, вы правы. А все потому, что я не настоящий ученый-психоисторик. Слова — плохая замена математическим уравнениям. Но дайте мне подумать.

Бар задумался, Форелл откинулся на перила балкона, а Деверс взглянул на бархатное небо и мечтательно подумал о Транторе.

Но вот Бар продолжил:

— Видите ли, сэр, и вы, Деверс, все думали, что победить Империю можно, разъединив императора со своими генералами. Вы и Деверс, как и все остальные, правы, но только относительно первопричины. Однако вы ошибались, когда считали, что такого разъединения можно достигнуть индивидуальными действиями. Вы лгали и пытались совершать подкупы. Вы думали о тщеславии и страхе. Но за все это вы ровным счетом ничего не получили. Кроме того, с каждой попыткой дела принимали все более серьезный оборот. И через все ваши бури в стакане воды сэлдоновская волна прибоя двигалась медленно и неумолимо, но неизбежно.

— Всеми нами, — продолжал Бар, отвернувшись и глядя на огни города, — двигала мертвая рука Хари Сэлдона: и могущественным императором, и великим генералом, моим миром и вашим.

Хари Сэлдон знал, что такой человек, как Риоз, непременно проиграет, потому что именно успех и принес ему поражение.

— Не могу сказать, что мне все стало ясно, — сухо произнес Форелл.

— Одну секунду, — неторопливо прервал его Бар. — Попробуйте понять положение вещей. Слабый генерал не представлял бы для нас никакой опасности, это очевидно. Сильный генерал при слабом императоре тоже не был бы опасен, потому что направил бы свои таланты на куда более выгодный для него объект. Опыт двухсот лет Империи показал, что три четверти всех императоров были раньше генералами или революционными наместниками. Следовательно, только при сильном императоре сильный генерал мог грозить Основанию, потому что сильного императора не так легко сместить с трона и сильному генералу приходится завоевывать себе славу на периферии Галактики. Но что делает императора сильным? Почему сильным оказался Калеон? Это очевидно. Он будет силен, если не допустит сильного подчинения. Слишком богатый придворный и слишком популярный генерал одинаково опасны. Вся предыдущая история Империи говорит об этом императору, и если он достаточно умен, то будет сильным.

— Риоз выигрывал одно сражение за другим, и император стал подозрительным. События прошлых времен заставляли его быть таким. Как? Риоз остался неподкупным?! Очень странно! Значит, у него какие-то свои планы. Как? И его самый доверенный придворный благоволит к Риозу? Очень подозрительно! Значит, и у него свои соображения. И подозрительными были отнюдь не индивидуальные поступки. Неважно, кто и что совершал. Поэтому и наши попытки оказались ненужными и тщетными. Подозрителен был сам факт УСПЕХА Риоза. И он был отозван, обвинен, проклят и предан смертной казни. Основание вновь побеждает. Не было и не будет такой комбинации, при которой Основание проиграло бы. Его победа была неизбежной: что бы ни делали мы и что бы ни делал Риоз.

Магнат Основания задумчиво кивнул головой.

— Да! А если бы император и генерал Империи был одним и тем же лицом? А? Такого случая вы не рассматривали? Интересно послушать.

Бар пожал плечами.

— Я вообще ничего не могу доказать. Я не владею математическим аппаратом. Но я взываю к вашему рассудку. Любой аристократ, просто сильный человек, любой пират мечтает о троне. Что случится даже с сильным императором, который решится вести войну на самом конце Галактики? Долго ли ему придется оставаться вдалеке от столицы? До тех пор, пока кто-нибудь не поднимет восстание и не заставит его вернуться домой. Социальная структура Империи быстро к этому приводит. Когда-то я сказал Риозу, что даже вся мощь Империи не сможет отклонить в сторону мертвую руку Хари Сэлдона.

— Прекрасно! Прекрасно!

Форелл даже запыхтел от удовольствия.

— Значит, вы предрекаете, что Империя больше никогда не сможет угрожать нам?

— Мне так кажется, — согласился Бар. — Честно говоря, Калеон II может и не дожить до конца этого года, тогда начнется драка за трон, которая будет, скорее всего, последней гражданской войной в Империи.

— Значит, — резюмировал Форелл, — у нас не остается больше внешних врагов.

Бар задумался.

— Существует и Второе Основание.

— На другом конце Галактики. Должно пройти еще много веков…

При этих словах Форелла Деверс внезапно повернулся и очень неприязненно посмотрел на магната Основания.

— Не забывайте, что всегда находятся внутренние враги.

— Вот как? — холодно спросил Форелл. — Какие же?

— Какие? Те, которые любят наживать деньги и держать их подальше от рук, что эти деньги заработали. Вы меня поняли?

Очень долго смотрел Форелл в глаза Деверсу, и неприязнь стала взаимной.