Осинка. Чужая сила

Глава 2

Ночью в лесу было холодно, несмотря на то, что лето и не думало уступать осени. Мелкий дождик надоедливо проникал сквозь плащ, а ветер, хоть и совсем слабый, заставлял съеживаться под мокрой одежей и мечтать о теплой печке в родной избе. Ноги по знакомым тропкам ступали быстро, уверенно, след в след за мужчиной. Он не собирался на меня оборачиваться. Кажется, как ушли из деревни, ни разу не посмотрел, иду я следом или нет. А до того только пару слов мне сказал, будто злился за что. Слезы опять начали подступать к глазам, противно скатываясь по кончику носа.

Родители с братьями все-таки пришли на праздник, видно, долго меня ждали. А и надо было тогда из леса сразу домой пойти, ну, подумаешь, мать бы полотенцем поддала, да братья подзатыльниками наградили. И сам лес неспроста хулиганил, не пускал меня. Но догадливая я только задним умом.

Хуже ничего нет, чем осознавать, что причинила горе любимым людям. Мне даже не дали подойти к ним, несколько крепких мужиков держали враз постаревшего отца и разъяренных братьев, а мать такую я видела только, когда бабушка умерла… И родителей жалко, а себя – сильнее, но никто не мог пойти против воли Прародителей. Еще помнили древние заветы и силу, с которой нельзя не считаться. Только мнилось мне – случайность это, пройдет немного времени, и образуется все. Не могли Стихии от меня отказаться, не хуже других я девка.

Прошагав версты две вдоль Ключиницы, мужчина остановился на небольшой полянке, окруженной елками, скинул заплечный мешок и начал собирать ветки для костра. Я некоторое время молча смотрела, потом взялась ему помогать, кажись, не умерла еще, да и не безрукая, в стороне стоять.

Костер разгорался плохо, мокрые ветки шипели, а когда занялись, больше дымили, чем давали тепла. Незнакомец расстелил свой плащ рядом с огнем, завернулся в него и, кажется, уснул. А я притулилась с другой стороны, опершись на еловый ствол, не решаясь лечь на землю. Елочка тут же приобняла меня ветками пушистыми, укрыла от непогоды и холода, утешать начала по-своему. Я взглянула на спутника – видел, нет? Но тот, похоже, спал.

Никогда и никому не рассказывала о том, как с лесом общаюсь. Возможно, мама и догадывалась, когда я маленькая чуть что – бежала во двор, березе жаловалась, но то – детские причуды. Сначала я пыталась объяснить, но кто малявку послушает, я и в Болотного Лешего верила, и про Домового рассказывала. А повзрослев, не стала никому говорить, что Лес наш – живой. Да и как сказать, если только я его и слышала.

Так и просидела остаток ночи, иногда задремывая и тут же вскидываясь с непривычки. На рассвете я, видимо, все-таки уснула крепко, потому что, открыв глаза, увидела уже яркое солнце над головой, а спутника моего рядом не было. Позволила себе пару минут помечтать, что привиделось мне все вчерашнее. Сейчас встану да побегу домой! А потом поднялась, растерла затекшие ноги и сняла тяжелый влажный плащ. Развесила его на ветках. Может, и успеет высохнуть.

Места были знакомые, не раз сюда забредала я в поисках ягод. Вспомнила полянку добрую недалеко. И от места ночевки не уйду, не потеряюсь, и земляники на завтрак наберу. Если повезет, то и грибы попадутся. И точно, полянка нашлась там, где я ее видела, небольшая, но усыпанная красными земляничками, шагу некуда ступить. Я наклонилась и ягоду за ягодой в рот стала отправлять, со вчерашнего дня ведь не ела ничего, не хотелось. А одну попробовала – и не остановиться.

Так увлеклась, что заметила зверя, только когда он встал в полный рост и солнце мне закрыл. Медведь вышел со стороны леса, тоже решив перекусить. Он стоял надо мной, поводя носом и решая, что делать. Никогда не было такого, чтобы с лесными жителями я не могла договориться. Лучше бы, конечно, вовремя уходить с их пути, но сегодня я его просто не услышала – ни шороха кустов, ни хруста валежника под тяжелыми лапами. А веточки склонившейся над поляной березки тревожно зашептали: «Раздражен… С лесом не знаком… Опасность… Нападет! Нападет!» Я осторожно начала пятиться назад на корточках, как и стояла:

– Здравствуй, Хозяин лесной, не обижайся, не хотела я на пути у тебя стоять. – Медведь зарычал, а я замерла на месте, но говорить не перестала.

– Я тут землянику нашла, попробуй, не побрезгуй лесным угощением. Солнышко в этом году ласковое было, много ягод в лесу появилось. И дождик не обидел, щедро поил водицей. Земляника крупная, сочная, всем хватит. Ежели мешаю тебе, то пойду своей стороной, – я бормотала и чувствовала, как успокаивается медведь, расслабляется. Опускается вздыбленная холка. Но я знала, на поляне он терпеть меня не будет. И постепенно отходила под защиту деревьев.

Оставалось всего пару шагов сделать, чтобы медведь клыки страшенные спрятал. И я даже выдохнула с облегчением, поднимаясь на ноги, думая, насколько все-таки с животными проще, чем с людьми. Как сразу же мимо моего плеча пролетел блестящий кинжал. А следом и мужчина, оттолкнув меня за спину и обнажив меч, заступил дорогу медведю. Нож царапнул лобастую морду и отскочил на землю. Разъяренный зверь заревел и бросился на нас. Теперь ведь не отпустит, пока не достанет. Либо сам подохнет, либо нас порвет. От страха ноги совсем ватные стали. Я попятилась назад, пока не уперлась спиной в ствол дерева, и замерла.

Медведь был уже не молод – в черной шерсти светилась седина. Он был осторожен, но быстрые и точные удары мечом его раздражали, заставляли раз за разом нападать и напарываться на острие. От тяжелого звериного запаха, к которому примешалась кровь, мне стало плохо, я зажмурилась. Потому и не разглядела страшный замах, не сумела увернуться. Я закричала от боли, полоснувшей по животу, а потом вовсе вокруг все потемнело и пропало.

«Осинка, Осинка», – шелестящий голос будил и тревожил, что-то надоедливо щекотало нос, и я нехотя открыла глаза. И тут же обрадованно загудел лес вокруг, зашумели веселые елочки: «Очнулась! Жива!»

С трудом перевернувшись, я охнула и потянулась рукой к правому боку. Ничего хорошего там не было – одежда набрякла от крови, а вдоль ребер шли четыре глубокие раны от когтей: отметил меня Хозяин лесной.

Животное лежало совсем рядом, жутко закатив глаза. Шерсть на морде слиплась от крови и смердела до дурноты. Цепляясь за траву и кустарник, я отползла к стене деревьев, обрамлявших поляну, прислонилась больным боком к теплому стволу и закрыла глаза:

– Помоги мне, березушка…

И тут же почувствовала отклик, как будто колючие иголочки запустили под кожу. А Лес был очень сердит. Так, как сердится житель деревни на приезжего, вздумавшего устанавливать свои порядки на чужом месте. Медведь был здесь своим, как, впрочем, и я. А вот нарушивший устои воин…

Когда в глазах просветлело, тело перестало вздрагивать и пульсировать, а кровь из глубоких царапин больше не сочилась, я, наконец, решила поискать своего спутника. Не знаю, чего больше боялась увидеть: растерзанное до смерти тело или страшные раны живого человека. И ведь не станет Лес помогать чужаку так же, как мне. А я не смогу уйти и его бросить. Хотя соблазн был превеликий. Не осудит же меня никто, ежели не узнает.

Это размышляла я долго, на деле же, увидев мужчину, тотчас поспешила к нему. Он лежал на спине, неловко раскинув руки. Но грудь его поднималась и опускалась, и я вздохнула с облегчением. Села рядом, держась за разодранный бок. Как мне помочь? Может, бежать обратно в деревню? Так я до вечера не вернусь, как он один тут будет?

В беспамятстве его лицо было удивительно спокойным, и я даже замерла на несколько секунд, позволив себе полюбоваться плавной линией бровей и совершенно девичьими длинными ресницами. Но когда легонько, только кончиками пальцев дотронулась до его щеки, шеи тут же коснулся очень холодный и тяжелый меч.