Ошибка. Мозаика судеб

- Благодарю, - женщина отошла от окна. Вид у неё был задумчивый и расстроенный. - Похоже, офицер, что приезжал сейчас, разыскивает меня.

- Да. Вы это услышали? - Старец удивился столь тонкому слуху гостьи. При закрытом окне услышать, что говорят у ворот обители, это граничило с чудом!

- По губам прочла... Он спрашивал про замок Саубер. Мне это не нравится!

- Мне тоже. Видимо, госпожа, придётся переждать пару дней.

- Как же мне этого не хочется! Но... рисковать не буду!

***

Праздник 'Танцующих лепестков' поразил Кьяру своей необычностью и невероятной красотой действа. Виновницей этой красоты была слива, чьё цветение было похоже на нежные разноцветные облака, опустившиеся на землю. По мере цветения, окраска цветов сменялась от бледно-зелёного до кипенно-белого, затем - нежно-розового, а опадали лепестки уже будучи лилово-сиреневыми. Пень-Пень славился большим сливовым садом, в который на праздник съезжалось огромное количество местных жителей. Заглядывали и гости из столицы, а иногда приезжали иностранцы.

Коренные жительницы в праздничный день оделись в изумительные наряды, украсили волосы гроздьями сливовых цветов, став похожими на ожившие деревья. Кьяра не удержалась и попросила местных мастериц и её нарядить подобающе случаю. Из девушки получилась почти натуральная ситаянка, только большие глаза выдавали в ней чужестранку. Такая же хрупкая и миниатюрная, как и местные жительницы, она легко вписалась в коллектив танцовщиц, плавно двигающихся под негромкую музыку, изображающих танец падающих лепестков.

- Хм... Она неплохо мимикрировала, - надменно произнесла Питта, отпила глоток чая из миниатюрной фарфоровой чашки, скинула с себя упавшие лепестки и долго смотрела на сына, который, казалось, весь погрузился в созерцание. - Ты снова на неё пялишься! Это меня нервирует.

- Ты хочешь, чтоб я пялился на тебя? - Насмешливо осведомился сын, но Питта уловила и в его голосе нотки раздражения. Следовательно, эта ситуация напрягала их обоих. Сын желал девушку, а она, как раз, не желала, чтобы он желал. - Поделись альтернативой, если она есть?

- Что, у местных нет женщин соответствующей профессии? - Питта брезгливо скривила губы. Подобный разговор с сыном был для неё неприятен, хотя раньше они эти проблемы обсуждали абсолютно спокойно и, как правило, с юмором.

- Мне не нравятся местные... так что я не интересовался, - закрыл тему Шерх.

Мадам Тиссар очень хотелось уесть сына тем, что раньше он не был таким переборчивым. Что же случилось сейчас? Малышка зацепила его за сердце? Или он просто закусил удила и решил во чтобы то ни стало соблазнить маленькую недотрогу?

Кьяря... Как она собирается дальше работать при таком глупом подходе к делу? Заинтересованного мужчину надо не отталкивать, а брать тёпленьким, и раскручивать в нужном направлении. А эта дурочка ломается и изображает недотрогу, словно... Хм, какие странные мысли иногда приходят в голову. Неужели, девица, наглости которой мог позавидовать практически любой аферист, никогда ещё не была с мужчиной? Не может быть... или может?

Пока Питта размышляла над странным и нелогичным, с её точки зрения, поведением младшей напарницы, сама не заметила, что наблюдает за группой местных жителей, расположившихся за столиком в углу веранды, на которой была устроена чайная. Заинтересовало её то, что важный, довольно крупный мужчина, похожий на чиновника, пил чай в компании трёх молодых женщин, красавиц по местным меркам. Намётанным глазом мадам сразу определила, что все три являются его жёнами. Одна, скорее всего старшая жена, сидела неподвижно в надменной позе, словно была выточена из камня. Узкие раскосые глаза-щёлочки не позволяли понять, моргает она или нет. Единственными движущимися частями у неё были цветочные гроздья, свисающие с височных украшений, которые шаловливо колыхал ветер. Питта знала, что в Ситау правители разных уровней очень любят заказывать у камнерезов свои статуи. Похоже, эта дама сама изображала такую статую.

Вторая женщина, почти девочка, хотя, пойди, пойми этих местных, сколько им лет, была полной противоположностью первой. Она ни секунды не сидела без движения. Крутила головой, разглядывая публику на чайной террасе, пыталась повторить руками движения танцовщиц, что-то говорила мужу, хлопала и радовалась, как дитя. Веретено, одним словом. Третья женщина поражала своей отрешённостью. Тусклый взгляд, измождённый вид, тёмные круги под глазами, тщательно скрытые косметикой. Безвольная поза, и, главное, опущенные уголки рта, говорили о том, в жизни этой красавицы что-то идёт не так.

Беременная или несчастная. Не любит мужа, богатства не радуют, жизнь проходит мимо. Если бы могла, сбежала бы...

Питта сажевала ехидную улыбку. Она придумала, как Кьяра проникнет в монастырь! Без грима, без подлога. И не надо притворяться! Никем...

- Шерх, у меня всё сложилось в голове! - Сын отвернулся от танцовщиц и заинтересованно посмотрел на мать. - Сегодня ночью я не буду тебе мешать... - Питта сделала паузу, ожидая язвительных вопросов, но Шерх лишь вопросительно выгнул бровь, выбивая тем самым подготовленную почву из-под её ног. - Растёшь... прямо на глазах!

- Ближе к делу, - кокетливо улыбнулся Фарт, польщённый словами матери.

- Я бы сказала: ближе к телу! - Питта поднялась из-за столика, жестом призывая сына последовать за собой. Вопросы тактики и стратегии предстоящего дела она предпочитала обсуждать без посторонних ушей. Кто знает, что делают некоторые замурцы на чайной террасе? Вдруг, следят за чужеземцами? Отойдя достаточно далеко от эпицентра праздника, мать и сын углубились в волшебный сад по узенькой тропе, но природные красоты их сейчас не интересовали - Сегодня ночью ты должен так вымотать нашу малышку, что бы она сидеть не смогла. Ты меня понял?

- Понял, но не понял, к чему такая... хм, эротическая подготовка?

- А рано утром вы отправитесь в сторону монастыря Ксуекин, - мадам оставила вопрос сына без ответа. - Постарайтесь саму обитель обойти стороной, не попадаясь на глаза монахам. Уйдёте дальше настолько, насколько хватит времени и сил. Переночуете, а утром Кьяра пойдёт в монастырь обратно. Одна.

- А я?

- Ты пойдёшь следом, но скрытно. Обустроишь рядом с монастырём место для встреч и будешь её ждать. Место определите заранее, чтобы Кьяра знала, где тебя искать. До монастыря она должна дойти в полном изнеможении. Синяки и ссадины приветствуются. Короче, она должна изобразить несчастную иностранку, сбежавшую от местного мужа - тирана. Попросит у монахов защиты и крова. Пока будет зализывать раны и набираться сил, обследует монастырь и найдёт артефакт. Не найдёт, так пусть поспрашивает. Того словарного запаса, что я её обучила, вполне должно хватить.

- Не плохой план, но, зачем нам далеко отходить от монастыря, когда можно кружить вокруг. Устанешь также...

- Шерх, тебе вожделением мозги перекосило или ты так о нашей малышке заботишься?

- Причём тут... - буркнул уязвлённый Фарт.

- Она будет объяснять монахам, откуда сбежала! Чем больше реальных подробностей будет знать наша лазутчица, тем реальнее будет выглядеть рассказ. А что она будет описывать, если просто прогуляется рядом со стенами монастыря?! Кустики? Тропки? Нужны описания поселений, строений. А фамилия мужа-тирана будет: Ю-Фанг. Этих Ю-Фангов по Ситау и не сосчитать. Всё запомнил?

- Да.

- Хорошо. Я пошла, а ты готовься к ночи! Не подведи меня!

- Мама!

- Что, мама? Мама... Я сегодня погуляю по окрестностям, меня не ждите. Да, если будут вопросы, потом найдёшь меня в том же доме, где мы остановились сейчас. Но приходи, по возможности, скрытно.

- Понял. А ты точно ночью не придёшь? С тебя станется завалиться в самый неподходящий момент!

- Не доверяешь матери? Оболтус!

- Просто, я тебя с детства знаю...

***

Неделю замок маркизов Сеймур сотрясали нешуточные страсти. Три противоборствующие стороны вели партизанскую, а порой, открытую войну друг с другом. Самое многочисленное воинство состояло из слуг замка. Их незримым полководцем и неким знаменем была старая маркиза, которая, невзирая на проблемы со здоровьем, отправилась встречать внучку. Хоть официально было сказано, что госпожа Салли уехала лечиться на воды, челядь прекрасно знала, куда и зачем она направилась.

Удивительным было то, что до Лилианы эти сведения не дошли, пока она сама не сообразила, что столь долгое отсутствие свекрови на фоне томительного ожидания приезда Геленики выглядит не только странным, но и подозрительным. По идее, старая маркиза должна была сейчас метаться по замку, заламывать руки, причитать, денно и нощно молиться о скорейшем приезде внучки, а вместо этого она укатила пить минеральную водичку и дышать целебным воздухом. На все расспросы слуги, вторя друг другу, рассказывали сказку о водолечебнице, и позволяли себе вздыхать и закатывать глаза, сокрушаясь о здоровье госпожи.

Лилиана потешилась мыслью, что коварная свекровь правды не сказала никому, но успокоить себя не смогла. Да и как тут успокоишься, когда наглый гость расположился в её доме на правах хозяина?! Ходит, заглядывает повсюду, что-то записывает в небольшую книжицу. И всё это с таким сосредоточенным и деловым видом, словно император уже подписал правоустанавливающую грамоту на его имя. Правда, делал Рамвальд это на голодный желудок, так как слуги его не слушались и игнорировали все попытки отдать им приказ. Признавать новым хозяином неизвестно кого они не спешили, никаких указаний от нынешней хозяйки не получали, и у них страсть как чесались ноги надавать беспардонному гостю пинков на добрую дорожку. Но Лилиана не спешила принимать кардинальные меры, и только язвительно улыбалась при встрече с виконтом, храня обет молчания.

- Маркиза, я требую, чтобы меня накормили, - не выдержал на третьи cутки Рамвальд. Поехать в ближайший кабак он не решался, опасаясь того, что по возращении его просто не пустят за ворота. Скудные запасы, что он брал в дорогу, закончились ещё вчера утром, а молодой мужской организм требовал восполнения потраченных сил. Громко и с каждым часом всё настойчивее.

- Накормили? - Лилиана, после долгой паузы и занимательной игры в 'кто кого переглядит', томно опустила глаза на обглоданную куриную ножку, смачно облизала и кинула её своей домашней любимице. Голодный взгляд Рамвальда проследил за полётом мосла. Упитанная собачка Бубу лениво подхватила подачку, нехотя жевнула пару раз и брезгливо выплюнула. Виконт жадно и шумно сглотнул. Хозяйка соорудила на лице фальшивую ослепительную улыбку и мурлыкнула: - А что вы, виконт, предпочитаете? Жаркое? Или печёную с яблоками утку? А, может, вы любите кролика на вертеле?

Рот Рамвальда наполнился слюной, желудок свело спазмом. Он бы не стал терпеть насмешек и бесцеремонно взял еду сам, но предусмотрительная маркиза трапезничала за пустым столом, а блюда ей подносили слуги, накладывали на тарелку, и тут же уносили остатки в кухню. Можно было, конечно, отобрать и у слуг, но, ему назло, разносом занимались два гренадёрского роста детины, к которым и подходить было страшно. А уж заходить на кухню...

- Я дождусь еды? - разозлился виконт, глядя на ехидную улыбку маркизы?

- Не надейтесь, - сладко проворковала Лилиана, словно обещала гостю радушный приём и все возможные удовольствия жизни.

- Я отомщу, - прошипел гость, резко развернулся и стремительно покинул столовую залу, но так же стремительно в неё вернулся... скользя попой по мраморному полу.

- Рамвальд, какого чёрта ты тут устроил?! - Не размениваясь на приветствия и расшаркивания, осведомился средний виконт Бизель?

- Ты, как нельзя, кстати... - Голос маркизы сочился сладким ядом.

Лилиане очень хотелось узнать, что вообще происходит? Она и раньше прекрасно понимала, что Сатирс обхаживает её только из-за возможности пристроиться в этом замечательном замке, хотя бы на правах любовника. Она это стремление поощряла по нескольким причинам. Во-первых, в доме должен быть мужчина. И не только в доме, но и в её постели. До последнего времени Сатирс её не разочаровывал. Во-вторых, как мужчину, его можно было использовать при решении различных щекотливых вопросов. Вот как с наследованием земель, например. В-третьих, присутствие в замке именно любовника, а не нового мужа невестки, выводило из себя свекровь. Салли так и не приняла Лилиану. Она всё время сравнивала её с Аррианой, и всегда не в пользу Лилианы. Самое неприятное было то, что дела она это молча, не произнося ни слова. Но и старая и молодая маркиза знали, что Арриана снова оказалась красивее, умнее, радушнее... Перечислять можно до бесконечности. Покойная невестка была для Салли, как идол! И жаловаться на такое отношение мужу было бесполезно. Дьярви никогда не видел многозначительных взглядов, громких вздохов, скорбно поджатых губ матери, считая, что жена всё выдумывает.

Если бы собственная судьба не зависела от благосклонности падчерицы, Лилиана с мстительной радостью и чувством глубоко удовлетворения понаблюдала бы за тем, как пройдоха Рамвальд загребёт в свои шустрые ручонки власть в землях Сеймур, и будет унижать молодую жену. А он обязательно будет. По глазам видно, что младший Бизель имеет явные садистские наклонности. Возможно, он и руку на женщину поднимет не задумываясь. Будь она хоть наследная принцесса. Если ему, разумеется, за это ничего не будет. Такой расклад сил быстренько свёл бы старуху в могилу, и она встретилась бы там со своей ненаглядной Аррианой!

Но радужные мечты пришлось задавить в зародыше, так как при подобном развитии событий судьба самой Лилианы была бы ещё более незавидной. За оказанное ему 'гостеприимство', Рамвальд вышвырнет её из замка не задумываясь. И Сатирс не поможет. Ха! Сатирс будет пресмыкаться перед младшеньким, в надежде пристроить свой ленивый зад под его крылышком.

Вывод напрашивался весьма определённый. Надо настроить братьев друг против друга, а потом, несмотря на протесты собственной души, заключить союз со свекровью и падчерицей. Они, наверняка, уже встретились, и договорились, как будут выживать Лилиану из замка. Выгнать в открытую, точно, не посмеют. Родовая гордость и честь не позволит. Но создать невыносимые условия...

'Боги... Ну, почему мне всё время надо всё делать самой? Почему я должна поступать против веления сердца? Почему должна улыбаться ненавистным мне людям? Почему?!'

Но братья душевных терзаний маркизы не видели. Они затеяли маленькую потасовку, пытаясь доказать свою правоту другому.

Лилиана не любила кулачные бои, но и не приказала слугам разнять виконтов. Громко вздохнув, маркиза подхватила сонную Бубу, недовольно тявкнувшую во сне, и покинула трапезную залу. Через несколько секунд после её ухода Сатирс оттолкнул от себя Рамвальда и шёпотом спросил:

- Поговорим?

- Поговорим... - буркнул младший, утирая разбитый в кровь нос. Он не ожидал, что братец находится в хорошей боевой форме, и пропустил удар по лицу.

- Ты что задумал, гадёныш? - Шипящим шёпотом спросил Сатирс и с грохотом повалил на пол дубовый стул. - Какого дьявола сунулся сюда? - На пол полетело серебряное блюдо. - Забыл про договорённость?

- Не забыл, - не менее ядовито огрызнулся Рамвальд. Вещи он разбрасывать не стал. Наоборот, поднял и аккуратно поставил стул на место. - Я не посягаю на твою Лильку! А насчёт Геленики никаких уговоров не было! Так что не мешай мне, братец, - на стол вернулось серебряное блюдо, - если хочешь остаться в этом замке! Приючу, если будешь себя хорошо вести!

Сатирс издал звук, который вместил себя клокочущую злость разъярённого медведя, недовольный рык обманутого тигра, вой голодной стаи волков и боевой рёв доминирующего самца марала. Высокий сводчатый потолок усилил эффект и несколько раз повторил на 'бис' особо понравившиеся рулады.

- Что ты маленький не сдох?..

- Не хочешь, как хочешь, - равнодушно буркнул Рамвальд, не впечатлённый звуковыми угрозами брата, и приложил к разбитому носу графин с водой. - Можешь выметаться!

- Не дождёшься!

Переговоры закончились ничем, но точку пока ставить было рано. Сатирс не отказался от мысли самому заполучить Геленику. Рамвальд посмеивался над братом, имея на руках неоспоримый козырь.

За дверью залы многозначительно переглядывались два других брата. Те самые подавальщики, которые внимательно прослушали перепалку виконтов, сделали из сказанного правильные выводы и теперь знали, что им всем надо делать, чтобы и Бизели, и, заодно с ними, Лилиана, покинули их замок на веки вечные! Живые...

***

Первые, за последние недели, хорошие новости пришли из Ущельска. Городской глава сообщал, что ежегодный сель в этот раз миновал город. Грязевая волна ушла под землю, во вновь открывшийся древний туннель. Даже то, что некоторые здания в Ущельске после землетрясения всё же придётся отремонтировать за счёт казны, не портило радости. Сумма была настолько незначительной, по сравнению с ущербом от последствий селя, что можно было подумать над выделением средств на обследование туннеля и необходимый ремонт. Организовать специальную службу, смотрителей назначить.

Плаут изложил свои соображения секретарю, чтобы тот оформил все необходимые бумаги для градоправителя Ущельска. Еще раз перечитал доклад. Лишь во второй раз заметил небольшое частное письмо, приложенное к гербовым бумагам.

Глава Ущельска писал: 'Ваше Императорское Величество! Я бы никогда не рискнул занимать ваше драгоценное время разными пустяками, но не могу утаить от вас сведения, касающиеся чудесного избавления нашего города от ежегодной напасти. Жители нашего города считают, что сбылось пророчество, гласившее, что Ущельск будет процветать, когда в город придут мужчина и женщина, судьба и удача, бок о бок. Уйдёт тогда водная напасть, несущая горе и разрушения навсегда! Владелец гостиницы 'Уютное гнездо' Ондрий Леский убеждает всех, что означенные мужчина и женщина посетили наш город. Горожане верят, хотя никто, кроме старого господина Леского, спасителей города не видел. Переубеждать жителей бесполезно. Все верят в чудо и древнее пророчество. Прошу вас, Ваше Императорское Величество, не судить строго настрадавшихся жителей Ущельска за веру в свершившееся чудо, и, с присущей вам мудростью, принять данный факт'.

Плаут отложил письмо. Грустная улыбка и задумчивый взгляд свидетельствовали о том, что наказания за веру в чудо жителям Ущельска опасаться не стоит.

- Чудо... Волшебство... Магия... Они просто не знают, что их император тоже верит в чудо... - Плаут положил письмо отдельно от доклада. Официальные бумаги - это одно, а частная переписка - совершенно другое, пусть даже у монарха. - Не верит, а знает, - поправил себя Плаут, поднял глаза на сосредоточенно строчащего письмо секретаря, перевёл взгляд в окно. - И сам себя не узнаёт...

Опять нахлынули воспоминания. Но Плаут не стал им сейчас сопротивляться. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, и отдался на растерзание своей памяти. Пусть мучает. Возможно, если дать ей возродить всё, что она хочет, эта заноза отстанет.

Сеанс памяти не состоялся. Пришёл с докладом начальник стражи, чётко, но долго и нудно, зачитывал цифры, показатели, расходы и прочую нужную, но малоинтересную информацию.

Император сидел с непроницаемым лицом, но в душе у него начала закипать буря. Чем занимается его стража? Ловит на рынках карманников да попрошаек? А с более серьёзными проблемами не справляется! О Фанагоре - ничего, как в воду канул. О чужеземке - ничего, словно пошла по стопам мага. На столичном тракте столько лет бандиты орудуют, но они такие хитрые и неуловимые, что стража с ног сбилась, но даже на след напасть не смогла. А купцы жалуются, петиции пишут, охранников нанимают, из-за чего растут цены на товары. Народ ропщет. И только начальник стражи считает, что у него всё под контролем и работают они успешно! Потом педантично расписывает: сколько и на что потрачено средств, и сколько надо выделить на премии особо отличившимся.

Стоило только об этом подумать, как начальник стражи тут же озвучил немаленькую сумму, сравнимую с десятой долей затрат на восстановление Ущельска. Наглость чиновника явилась спусковым крючком для гнева императора. Но кричать Плаут не стал, а тихим, усталым голосом осведомился:

- Господин старший полковник, напомните мне, какое из громких дел ваше ведомство раскрыло за последние три месяца?

Начальник стражи недоумённо захлопал глазами, пытаясь понять, куда клонит император? Ведь он только что всё чётко доложил, но, возможно, его величество, что-то упустил. Тогда, конечно, он повторит.

- На столичном тракте уменьшилось количество нападений на купцов, - с явным упрёком в голосе, доложил старший полковник, но напряжённый взгляд императора заставил его уточнить: - почти на треть... А в этом месяце так вообще... - Плаут, не моргая, смотрел на него тяжёлым взглядом, и надо было срочно вспомнить что-то, на самом деле, грандиозное. Как назло, никого выдающегося стражники за последние три месяца не поймали. Да и невыдающегося тоже. Мелочёвка разная. - Ваше величество... мы работаем...

- Да-да... я понял, старший полковник, вы работаете! Безрезультатно, зато хорошо оплачиваемо. Даже с премиями регулярными! А когда банду душегубов, наконец, словите, я должен буду вам чины и земли раздать? Вы беглого старика, который двадцать лет в тюрьме провёл, по горячим следам найти не смогли! А ведь у него в столице помощников не было! И иностранку, плохо ориентирующуюся в Тронберге упустили! Ступайте, и работайте! Доклады составлять и счетоводы могут, а сыщики должны искать! И находить!!

Вот чего он так разозлился? Ведь никакой трагедии не произошло. Новости, наоборот, хорошие. А стража... Распустилась немного, как советник за их ведомством присматривать перестал.

Ох... Опять вспомнил про Саубера. Вернуть бы его. Да разве он согласиться? Нашёлся бы живой.

***

*** Часть 8

Тетушка Кимма всякий раз, как смотрела на внучатую племянницу, порывалась осенить себя оберегающим знаком, ибо мерещилась ей Арриана. Если лицо девушки была обращено к ней с правой стороны - то живая, а если с левой - покойница. Уж больно жуткий шрам был у Геленики. Багровый, вздувшийся. Как такую замуж возьмут? Только из жалости, да в надежде на богатое приданое. Графский титул на тракте не валяется. Найдутся охотники и на такую невесту, да только, согласится ли Салли отдать внучку кому попало? Верить-то в любовь женихов в подобном случае не придётся. А каково молодой девушке осознавать, что она идёт в качестве приложения к титулу?

Уже неделю назад приехали к ней в столичный особняк сестра с вернувшейся с чужбины внучкой, и с ними высокий строгий воин ситаец, при взгляде на которого у Киммы подгибались от страха колени. Это ж надо было додуматься отдать на воспитание девочку благородных кровей здоровому сиволапому мужику? Ведь он с ней мог сделать всё что угодно! Вон как смотрит своими узкими щёлочками. Всё видит, всё замечает, и молчит... А молчаливые люди очень подозрительны. Что у них на уме? Говорливый человек всё расскажет, обсудит, и сразу ясно, что его волнует, что интересует. Молчуны же так и остаются загадкой для окружающих. А Кимма жуть как не любила такие тайны. Вот, если бы этот воин был знатным вельможей в Ситау, да скрывался бы от врагов, и девочку взял на воспитание для маскировки. Такие тайны Кимма обожала. Она даже сестре попыталась внушить эту идею.

- Салли, ну сама посмотри, какая прямая у него спина! - Кимма из-за портьеры шпионила за прогуливающимся по парку Ронгом. - Так бедные люди не ходят, они горбятся.

- Он воин, Кимма, у него многолетняя солдатская выправка, - не отвлекаясь от вязания, оппонировала Салли. - Что я, по-твоему, мужчину - воина разглядеть не могу?

- Хорошо, пусть он воин, - не унималась сестра. - А откуда он наш язык так хорошо знает?

- На границе жил, там наших торговцев много. Кимма, оставь эту глупую выдумку! Лучше скажи, ты узнала, на какой день нам с Геленикой назначена аудиенция у его величества?

Кимма недовольно вздохнула и отошла от окна. Её вязальный крючок с начатым ночным чепцом призывно торчал из корзинки, но браться за рукоделие ей совершенно не хотелось. А хотелось посплетничать с сестрой про Ронга, пофантазировать на тему его возможно благородного происхождения. Тетушка никак не могла смириться с той правдой, что племянница росла как простая деревенская девчонка, таскала воду из ручья, штопала носки и полола грядки. О том, что Ниу ещё и на мечах рубится, Салли категорически запретила говорить. Не хватало, чтобы у младшей сестры случился сердечный приступ. Она, в отличие от старшей, в молодости панически боялась выходить замуж за военного, так её пугала судьба матери. Выбрала себе штатского, с которым провела тихую, спокойную жизнь без забот и тревог. Несколько лет назад её муж так же тихо и незаметно ушёл в иной мир, оставив жене небольшой, но стабильный доход. Кимме хватало на жизнь в столице, она даже праздники старинным подругам иногда устраивала, но скоро поняла, что ей скучно. И вот теперь, когда в доме, наконец-то, есть с кем поболтать, её никто не понимает и не старается хотя бы выслушать.

- Через неделю, - чопорно сообщила она сестре и отвернулась.

- Спасибо. Ким, не надо на меня обижаться, - Салли заговорила с ней, как бывало в детстве, когда младшая дулась на то, что её не берут на званый приём, а старшую берут. - Ты же понимаешь, что мне сейчас необходимо огородить внучку от всех возможных неприятностей! И только император Плаут может нам в этом помочь. Чтобы не досаждали девочке охотники за приданым.

- Жалко девочку, - загоняя слёзы обратно, проворчала Кимма, - ведь такая красавица... была.

- Да... Не уберегли Ниу, - поддакнула ей старшая. Салли хотелось рассказать сестре про их хитрую задумку, но уж очень болтлива она была. Не удержится, проговорится, и тогда все усилия пропадут даром.

- Почему ты её иногда зовёшь Ниу, как Ронг? - глаза Киммы снова азартно загорелись.

- Ниу? - Салли постаралась спрятать улыбку. Вот уж воистину стала её сестра фанатичной любительницей разных тайн. Везде ей мерещатся загадки. - Всё просто. Геленика, Ника... В Ситау произношение мягкое. Ниу получается.

- Понятно... - Кимма снова вздохнула. - Лекаря бы надо хорошего найти. Помнишь, ты рассказывала про знахарку? Киа кажется...

- Конечно помню. Киаохуи - значит мудрая. Это она тогда внучку спасла. Только сейчас Киа дома, в Замурии.

- Далеко...

Кимме всё было далеко, что находилось за пределами столицы. Она и к сестре за всю жизнь всего раза три выбиралась.

- От нашего замка не очень, - тихо сказала Салли и почувствовала, как горько сжалось сердце. Как там сейчас? Что предпринимает невестка и её пронырливый любовник? Какие ловушки готовят для юной наследницы? - Ох, скорее бы попасть на аудиенцию! Сердце не на месте...

- Госпожа Кимма, - в комнату вошёл старый слуга, изо всех сил пытающийся скрыть своё волнение, - там гонец прискакал из замка...

- Из замка? - Салли резко встала, покачнулась, почувствовав, как бешено забилось сердце, схватилась за ближайшую спинку стула. - Что там?

- Госпожа Салли, - наплевав на все правила приличия, в дверь вбежал Орм, - сын мой младший прискакал... тайно. Госпожа Лилиана не знает.

- Да что там случилось, Орм? - простонала старая маркиза.

- У госпожи Геленики жених объявился! С бумагами...

- Что? С какими бумагами?

- Не могу знать, госпожа. Но бумаги верные, раз Лилиана его из дома не выгнала.

- Боги!.. Уже началось!

***

Шерх, не открывая глаз, перехватил руку, тянущуюся к его горлу, крутанул запястье недруга и резко подмял под себя, фиксируя своими руками и ногами конечности нападавшего. Под ним кто-то жалобно пискнул, и он понял, что злоумышленник мал, щупл и не очень силён.

- Пусти, изверг, - зло прошипели из района левой подмышки, и острые зубы безжалостно впились в его левую же грудь.

- Ты чего? - Шерх умудрился подпрыгнуть из столь неудобного положения, и перекатиться на правую сторону, освобождая Кьяру из захвата. - Зачем подкрадывалась?

- Я не подкрадывалась, - всё ещё зло зашептала девушка, потирая вывернутое запястье. - И так всё болит... ты ещё! Бугай!

Мужчина виновато засопел, хотя, вроде, вины за ним не было никакой. Они с Кьярой договорились, что придёт она только следующей ночью. Следовательно, он её не ждал, вот и подумал, что кто-то из местных монахов выследил, где находится убежище, и пришёл убить Шерха.

- Я тебя не ждал... Прости! Ну, где болит? - Он взял руку девушки, попытался что-то рассмотреть при бледном свете луны, практически ничего не увидел и применил универсальное обезболивающее средство: приложился к запястью губами. - Так лучше?

Кьяра насмешливо хмыкнула над его несвоевременными попытками поухаживать за девушкой. Поведение Шерха и так заставляло её всякий раз нервничать, а неожиданная страсть просто выбивала из колеи делового настроя. Ночь перед началом операции она вспоминала со смешанным чувством. С одной стороны, так нужно было для большей достоверности, да и пожаловаться ей было не на что. Шерх был нежен, неутомим и, кажется, искренен. Но, с другой стороны, с чего бы это легендарный бабник Фарт воспылал к ней таким горячим чувством, что даже непримиримая мадам Тиссар сдалась? Что за этим скрывалось?

- С мамой посоветуйся... - не удержалась от шпильки девушка, за что тут же была переведена в исходное положение, только теперь Шерх удерживал её значительно ласковее.

- Я уже взрослый, - выдохнул он ей в лицо и попытался поцеловать, но жертва успела отклониться, так что страстный поцелуй достался уху.

- Шерх, я, между прочим, по делу пришла, а ты!..

- А я подумал, что ты по мне соскучилась, - немного наигранно обиделся мужчина, но отпустил девушку, понимая, что времени у неё действительно мало. Хоть и устроили они это логово не очень далеко от монастыря, всё-таки отсутствие Кьяры в обители не должны были обнаружить. - Так что у тебя приключилось?

- Ничего не приключилось, - усевшись поудобнее, она выпрямила зудящую от многочисленных царапин ногу, которую тут же ухватил Шерх и начал деловито поглаживать. Кьяра постаралась не придавать его действиям никакого значения, хотя ей было приятно, да и боль отступила. - Но мне необходимо с вами посоветоваться. В монастыре Ксуекин хранится несколько раритетов, три из которых очень странные.

- Рассказывай, - Шерх мгновенно включился в деловой разговор, впрочем, ногу девушки так и не отпустил.

- Один из них по форме напоминает древний кубок из южных стран. Ка-Рфа или Озманат. Возможно - Килле. Это золотая лапа грифона с перламутровыми когтями. По ободу начертана надпись, но прочесть её я не успела.

- Похоже на чару Ссига. Она хранится в запасниках эмира Куатона. А лапа правая или левая?

Кьяра задумчиво посмотрела на свои руки.

- Левая.

- Значит, это парная чара. В Куатоне находится правая. И один коготь у неё сломан. Их делали по заказу царствующей четы. Правая для эмира Ссига Уверенного, левая, для его первой жены. Потом левая чара пропала.

Кьяра удивилась такой осведомлённости напарника. А ведь не скажешь, что этот легкомысленный господин столь сведущ в вопросах древностей.

- Значит, эта чара нам не нужна. Второй раритет - белая пирамида необычного тёплого и очень лёгкого камня. Её плоскости испещрены странными знаками. Возможно, это письменность, но таких знаков я никогда не видела.

- Про пирамиду я ничего не знаю. А третий?

- Третий совсем не интересный. Даже не могу понять, чего монахи так над ним трясутся? Каменный кирпич, похожий на те, которыми мостят улицы. Разве что чуть легче. Да ещё два прямоугольных отверстия по торцам, довольно глубоких. А... ещё несколько значков на одном из торцов, похожих на номер или клеймо. Монахи называют его Эсделик. Может, это именно он нам нужен? Как думаешь?

- Не знаю, малышка... Я как-то по-другому его себе представлял. Думал, этот артефакт должен быть похожим на часы, хотя бы песочные. А больше ничего в монастыре нет?

- Откуда я знаю? Что доступно для обозрения, то и видела. Меня, знаешь ли, не во все помещения пускают!

- Можно подумать, что ты их всё равно не посетила?

- Ну... посетила. Только там всё равно ничего интересного нет. И сокровищницы в монастыре нет, как я смогла понять. Не статуэтки же местных божков являются тем ценным артефактом? Их там бессчётное количество!

- Думаю, ты права. Давай поступим так. Ты возвращайся в монастырь. Я схожу в Пень-Пень, посоветуюсь с Питтой. Завтра вечером на закате подойду к стене монастыря с восточной стороны, там, где ручей протекает. Приходи туда. Решим, что надо брать. Принесёшь ночью, потом вернёшься обратно.

Шерх в темноте не видел, как презрительно сощурились глаза Кьяры. Но тело не выдало состояние девушки, которая решила, что напарники решили её бросить, как отслужившую свой срок ненужную вещь. Она знала множество примеров, когда компаньоны не только обманывали друг друга, но не останавливались и перед убийством.

'Что ж... Фарт использовал меня во всех известных смыслах... и позах, - Кьяра даже дыхание задержала, чтобы не сорвался предательский вздох, - но он напрасно посчитал, что сбросил уже меня в колоду. Мы ещё посмотрим, кто в итоге останется в выигрыше!'

- Хорошо, - покладисто согласилась девушка, и Шерх не уловил в её голосе ни капли фальши, словно не думала она сейчас совершенно о другом. Выдержке Кьяру научили сёстры обители Великих матерей, куда девочка попала в шестилетнем возрасте после двух лет скитаний по чужим семьям. - На закате приду к ручью.

Она неслышно выскользнула из пещерки, но тихий голос Шерха остановил её.

- Кьяра... побереги себя... - Она не ответила, не спросила, отчего он так озаботился её состоянием, не пообещала беречься. Только замерла на секунду, ожидая продолжения. - Ты мне нужна живая... прошу тебя!

- Угу, - только и смогла выдавить из себя поражённая Кьяра. Столь поразительны были для неё интонация и смысл сказанного мужчиной. Что это было? Наглая, бессовестная ложь, сказанная с единственной целью, запудрить ей мозги эфемерным чувством, чтобы не надумала обмануть их с мадам? Или он действительно?..

Верилось в это с трудом. Но какое женское сердце, пусть даже втайне от самой себя, не мечтает о красивой и горячей любви? Нет такого сердца. А устоять перед Шерхом Бойе не смогли даже самые прожжённые сердцеедки Тронберга и его окрестностей, не чета ей. Ведь той ночью она почти поверила, что и с ней может произойти такое чудо. Только вот после страстной ночи любовник заставил пройти по местным горам в одну сторону, а потом в другую столько, что ноги сбила до крови, в колючих кустах ободралась так, что страшно смотреть. И есть не давал для пущей достоверности. Изверг!

Верь ему теперь!

Чего-чего, а встретить эту женщину Питте хотелось меньше всего. Старая знахарка когда-то спасла ей жизнь. И пусть с той поры минуло двадцать пять лет, мадам Тиссар нисколько не сомневалась, что Киа узнала её. Кроме того, эта женщина была из тех, не многих, кто прекрасно знал, как она выглядит и сколько ей лет. Хорошо, что местные обычаи не поощряли практики вмешиваться в чужой разговор, напоминая занятому человеку, что когда-то судьба вас уже сводила на узкой дорожке. Питта как раз вела занимательную беседу с господином Циу на чайной террасе, обсуждая перспективы экспорта в Септерри натуральных ароматизаторов для чая, которые ей так понравились.

Недолгий, но очень пристальный взгляд мадам почувствовала спиной, и мгновенно интуиция заставила её напрячься. Не прерывая разговора, Питта лёгким движением распахнула и тут же свернула веер, в который были вставлены зеркальные пластины. Секунды ей хватило на то, чтобы разглядеть человека, который так заинтересовался её персоной. Пожилая ситаянка успела отвернуться, но Питта узнала её и тут же принялась анализировать, какие перспективы несёт ей эта неожиданная встреча. По всему получалось, что ничего хорошего ждать не приходится.

Знахарка знала, кто она такая на самом деле. И пусть прошло четверть века, репутация у мадам осталась та же. Если бы она была тут одна, то выкрутилась бы без проблем. Сама нашла бы предлог встретиться со старой знакомой и рассказать, что путешествует, а заодно налаживает торговые связи. Но Шерх, а особенно Кьяра, не очень вписывались в эту легенду. Да ещё и предчувствие, которому Питта привыкла безоговорочно доверять, выло и кричало на все лады.

Не спуская с лица вежливой улыбки, мадам Тиссар договорилась с господином Циу о покупке пробной партии товара и пожелала немедленно на него взглянуть. Никто не смог бы догадаться, что эта приветливая женщина в данный момент разрабатывает различные способы нейтрализации безобидной старушки, так не вовремя оказавшейся на той же террасе.

Через час на ту же террасу прибежал мальчишка, разыскивающий знахарку Киа, которая срочно понадобилась их постоялице.

- Тётушка Ши, наша гостья заболела! Она просит позвать к ней Киаохуи!

- Малыш Хань, передай вашей гостье, что знахарка ушла в монастырь. Вернётся только завтра, а то и послезавтра.

- Как ушла? - Питта после такого известия запаниковала, чего с ней не случалось уже давно. - Ладно, подожду её... Ступай Хань. А я посплю. Ты знаешь, что сон - самое лучшее лекарство?

- Нет, госпожа.

- Я открыла тебе страшный секрет, - заговорчески прошептала она мальчику. - Ступай! Я сама тебя позову, как вылечусь.

Едва за парнишкой закрылась дверь, как Питта развернула бурную деятельность. Сначала соорудила на постели имитацию спящего человека, потом шустро переоделась в местную одежду, заперла дверь изнутри, сунула в карманы заветную коробочку, и ловко вылезла в окно. По старой привычке опытная аферистка всегда выбирала для проживания комнаты с окнами, выходящими на самый глухой угол заднего двора. Вот и сейчас эта тактика пригодилась как нельзя лучше. Никто не обратил внимания, что кто-то из работников пошёл по своим делам. Мало ли, куда послали человека.

Срезав приличное расстояние до монастыря через скальный лес (зря она, что ли излазила все окрестности), Питта вышла на дорогу в самом опасном месте. Как не прокладывали местные жители путь к монастырю удобным, более-менее пологим и безопасным, избежать всех обрывов не удалось. А в этом месте высота была приличная. Упадёшь, костей не соберёшь. Питта недолго постояла в задумчивости над обрывом, резко развернулась и быстро пошла вниз по дороге, навстречу знахарке.

Видят боги, она не хотела её смерти!

Если бы старая Киа не поспешила в монастырь, Питта пригласила бы её к себе на чай. Там они, вспоминая прошлое, выпили бы сливового вина, немного больше, чем может себе позволить пожилая женщина. На следующий день у неё разболелась бы голова, да и ноги немного ослабели... Питте и надо было задержать её всего на пару дней. Но неугомонная Киа отправилась в монастырь, даже не отдохнув с дороги.

Рассказ Ши о весёлой чужеземной девушке, которая весь праздник протанцевала с местными танцовщицами, позабавил бы Киа, если бы не присутствие в Пень-Пене некой особы, прославившейся в молодости, как самая отчаянная искательница древних сокровищ. И даже это не взволновало бы знахарку, если бы та девушка была сейчас в городке, как и её старшая спутница. Но она уже три дня, как уехала куда-то с молодым мужчиной. То ли на водопады, то ли соседний город. Никто не придал этому значения. Только Киа.

Она сложила в уме все факты и пришла к выводу, что госпожа Тиссар с молодыми спутниками прибыли в их края не просто полюбоваться на праздник 'танцующих лепестков'. Это был повод, а цель у них такая же, какие выбирала Питта в молодости: ценные артефакты. Во всей округе подобные раритеты хранились только в монастыре Ксуекин. Вот Киа и поспешила узнать, не случилось ли каких неприятностей у настоятеля Фенгджа? Да и Сянзяна увидеть хотелось.

Человек, медленно спускавшийся по крутому склону навстречу знахарке, приветливо махнул ей рукой. Она не узнала его, но не ответить было не вежливо. Вот поравняются, так и посмотрит, кто возвращается из монастыря. Свой или чужой.

- Доброй дороги, - услышала Киа звонкий мальчишеский голос и успокоилась.

Свой.

И словно что-то лопнуло под сердцем, как струна оборвалась. Горячая жгучая боль растеклась по телу, заполняя собой всё, добралась до мозга. Киа открыла рот, пытаясь вздохнуть, но у неё это не получилось. Ускользающим сознанием она успела заметить, как бежит к ней человек, но не успевает поймать последние мгновения её жизни. Она уходит к предкам, так и не успев предупредить монахов о возможной опасности.

- Прости, Киа...

Питта осторожно огляделась, не видит ли кто, что она делает, выдернула из руки знахарки отравленный шип, подобрала с дороги ещё три таких же, спрятала своё смертельное оружие в коробочку, и снова огляделась. Всё было тихо. Оттащила тело старухи на обочину, усадила так, чтобы было похоже, будто знахарка устроилась отдохнуть под кустиком, достала из её котомки пузырёк со снадобьем и положила рядом с рукой.

Угрызения совести мадам не мучили. Да, когда-то эта женщина спасла её от смерти, и Питта ей щедро заплатила. Так что долгов перед Киа у неё не было. Фразы: 'Ничего личного, просто бизнес', ещё не придумали, но рассуждала она примерно также. Постояв у тела не больше минуты, Питта покинула место коварного убийства, торопясь вернуться в Пень-Пень. Никто не должен знать об её отсутствии.

***

Радостный Эйнар нетерпеливо скакал перед крыльцом 'Уютного гнезда', пока старик Ондрий прощался с дорогими гостями. Он категорически запретил сыну брать с них деньги за постой и провиант, и норовил ещё и в дорогу дать корзину с едой. Гедеон и Эль отказывались, Фанагор ухмылялся в усы, Лаврий начал понимать, слушая неиссякаемый поток благодарности от отца, что эти гости не просто особенные, а ОСОБЕННЫЕ. Ондрий лишь подмигнул сыну в ответ на его красноречивый взгляд, после чего благодарности полились на гостей с удвоенной силой.

- Хозяин, - Фанагор, наконец, решил это прекратить, и не потому, что ему было неприятно слушать, а потому что Гедеон тоже бросил на него умоляющий взгляд, а просьбы друга надо выполнять. - Мы бы постояли тут ещё пару деньков, послушали бы все хорошие слова, которые вы говорите, да вот только дома нас уже давно ждут. Ведь граф-то наш в погибших числился! Оплакивали его люди, горевали. А возвернётся хозяин домой, сколько радости будет! Мы уж поедем, не серчай на нас!

- Ох, простите, конечно... - старик Ондрий с сожалением отпустил мужественную руку графа, которую тряс последние пять минут, стараясь ещё и таким способом выразить свою благодарность.

Гости поклонились и поспешили покинуть этот сверхгостеприимный дом. Радушные хозяева им, безусловно, понравились, но надо и честь знать.

- Спасибо, выручил, - чуть насмешливо буркнул Гедеон, поправляя родовой браслет на многострадальной руке.

-Чего уж там, - в тон ему усмехнулся колдун. - Может, всё-таки переместимся куда-нибудь поближе к твоему замку? - Гедеон недовольно дёрнул плечом. - Да не узнает Плаут! Выберем безлюдное место и...

- Хочешь, перемещайся. Я больше рисковать не хочу по всяким пустякам.

- Ладно. Как скажете, ваше сиятельство.

- Сам ты... - граф помог сесть в карету страннице и сыну, пропустил Фанагора, напоследок поклонился хозяевам гостиницы, чинно ожидавших их отъезда, махнул кучеру. - Трогай!

- Отец, я правильно понял, что это - ОНИ? - Не двигаясь с места, и не отрывая взгляда от удаляющейся кареты, спросил младший старшего.

- Они, сынок... Только, не надо говорить людям.

- Почему?

- Люди верят, что легенду воплотили великие боги, всемогущие и прекрасные. Кто же будет слушать, что отвратили беду ребёнок и пожилая женщина? Ты сам вспомни? У тебя и мысли не зародилось, когда тоннель открылся, что бабушка с внуком к этому причастны! А я собственными глазами видел и собственными ушами слышал, как творилось это чудо! Но я не хочу, чтобы в городе меня считали выжившим из ума стариком! И ты молчи. Сами-то они за славой не гонятся.

- Это точно...

- Лаврий, иди, подсоби, - на крыльцо вышла жена младшего хозяина, прикрыла рукой глаза от слепящего солнца, пытаясь разглядеть удаляющуюся по дороге карету, помахала вслед, и мечтательно улыбнулась.

- Жёнка, чего подсобить-то? - Лаврий посмотрел на суженую, да так и замер. Знакомое, припорошенное конопушками, лицо жены в этот миг словно осветилось изнутри, и сделалось таким нежным и трепетным, что молодому мужчине показалось, будто видит он его впервые в жизни.

Ондрий тоже оглянулся на невестку, хмыкнул довольно, и толкнул сына локтём в бок.

- Любуйся... Вона как её судьба раскрыла... Кто бы мог подумать, что светлый дух в ней живёт?

- Да ладно... - неверяще пробормотал Лаврий, в душе надеясь, что его Онеся и впредь будет так же прекрасна, как в эту минуту. - Светлый дух...

- Ой! - Встрепенулась Онеся, лукаво глянула на мужа, и смущённо уткнулась в его плечо. - Скажете тоже... Мне странница сказала, что дочка у нас будет! Её это дух.

- Дочка?! - Лаврий расплылся в счастливой улыбке. Они давно мечтали о девочке, да только рождались в их семье одни пацанята.

- Вот, странница для неё амулет оставила, - Онеся вытянула из-под рубашки медальончик в виде голубой капельки, - на счастье...

- Судьба знает, что дарить...

Старик Ондрий поковылял в дом. В этот момент он считал себя самым счастливым человеком на свете. Но и сын, и невестка могли с ним в этом поспорить.

***

Форго пришпорил коня, стараясь как можно быстрее покинуть земли графства. Такого холодного, даже ледяного приёма они ещё не встречал. Молодая графиня Саубер его даже на порог не пустила, и разговаривать не стала. Выслала на переговоры какого-то наглого виконта, который возомнил себя хозяином здешних мест, вышел на встречу в домашнем халате, из-под которого торчали худые волосатые ноги, и разговаривал столь высокомерно, как не позволял себе даже барон Глазенап, хотя и был очень высокопоставленным чиновником. Порученец, с несвойственной ему мстительностью, поклялся так опозорить наглого виконта, что въезд в столицу ему будет заказан.

- Огнус, ты уладил вопрос? - Почти утвердительным тоном поинтересовалась Раса, фривольно развалившаяся на оттоманке у камина в гостиной зале, и лениво листавшая томик модного романа.

- Нет.

-Что?! - Мгновенно разъярилась графиня, громко хлопнула томиком, и уже начала прицеливаться ни в чём неповинной книгой в голову бездарного любовника.

- Он не интересовался мальчишкой, - торопливо начал оправдаться виконт, пока Раса не исполнила задуманное.

Чтобы ещё больше её задобрить, Огнус поспешил обнять любовницу, поцеловать её в шейку, в плечико, в коленочку... Молодая графиня удовлетворённо, по-кошачьи, потянулась, подставляя под губы мужчины разные части своего тела. Эта игра заняла у них довольно много времени. Расе захотелось продолжения, но предварительно она решила завершить неоконченный разговор, что бы потом уже ничего её не отвлекало.

- Так что было нужно этому гонцу? - Она томно откинулась на спинку, позволяя Огнусу любоваться её едва прикрытой пеньюаром грудью. Игриво пихнула его ножкой, принуждая встать на колени рядом с оттоманкой. Призывно облизала нижнюю губу. Вопрос же задала, совершенно не соответствующий производимым действиям. - Появились новые сведения о моём покойном муже?

- Почему же, покойном?

Удар молнии в камин вызвал бы меньшее удивление у любезничающей парочки, чем появление в гостиной неожиданно воскресшего графа. Огнус замер соляным столпом, вытаращив глаза на живого и невредимого Гедеона. Раса бездарно изобразила обморок. Граф Саубер равнодушно прошёл мимо, уселся в кресло, предложил втрое моложавому бородатому мужчине, сурово взиравшему на творящееся безобразие.

- Ты как в воду глядел, - насмешливо пробасил бородач, усаживаясь в кресло, без смущения разглядывая скульптурную композицию 'Не ждали'.

- Кхм... Сын рассказал, - добродушно поделился источником информации обманутый муж. Услышав, кто её выдал, Раса дёрнулась было начать оправдываться и обвинять во всём пасынка, но вспомнила, что она в обмороке, и придавила этот порыв силой воли, продолжая лежать на диване в образе сломанной куклы. - Раса, вы можете так полежать ещё пять минут, - излишне радостно продолжил хозяин замка, - а потом идите собирать вещи. Больше я вас не смею задерживать! А вам, юноша, лучше убраться из моего замка немедленно, - Огнус скрипнул зубами от ярости, злости и унижения, - самому. Иначе я вышвырну вас лично!

- Я раздет, - виконт, наконец, встал с колен, театральным жестом запахнул халат, и с ненавистью уставился на графа.

- Ну, почему же... - с издёвкой, произнёс бородач, оценивающе рассматривая горе-любовника. Статью виконт был слабоват. Не чета графу. Узкие, покатые плечи, инфантильное телосложение, ножки - грабельки. Не атлет.

- Раз в этой одежде вы позволяете себе находиться в чужом доме в отсутствии хозяина, - вторил ему Гедеон, - значит, она годится и для выхода. Убирайтесь! Вон!

- Я вызываю вас на дуэль! - Взвизгнул уязвлённый Огнус.

- Всенепременно, - усмехнулся хозяин, - с огромным удовольствием! Только штаны надеть не забудьте. Мне, знаете, не по статусу драться на дуэли с голоногими вояками! Люди уважать перестанут.

- Я этого так не оставлю! - Зло пообещал виконт и гордо задрав свой аристократический нос удалился из гостиной.

- Очень на это надеюсь! - Крикнул ему вслед Гедеон. - Забавно будет послушать, какие претензии сможет мне предъявить этот смелый и находчивый юноша, - с совершенно серьёзной миной, произнёс граф, так же горделиво вскинув лицо. - Наверное, он обвинит меня в коварном захвате его особо ценных портков. Надо сказать слугам, чтобы вернули. Что, у меня портков, что ли мало? - Продолжая держать серьёзное лицо, рассуждал Гедеон. Ему всё случившееся доставило массу удовольствия. На такую щедрость судьбы он и не рассчитывал, хотя эта, порой, легкомысленная особа, вытворяла последнее время такие фокусы, что ожидать можно было чего угодно. - В конце концов, я могу заказать себе новые. А старые можно подарить, хотя бы тому же, как его... Гнусу. Он же не брезгует за мной донашивать. Как думаешь, Фан?

- Думаю, насчёт портов, ты не прав. Хорошие порты, они, знаешь ли... Гнусам разным раздаривать! Я, может, тоже не отказался бы. У тебя тёплые порты есть?

- Были... - Гедеон в задумчивости почесал подбородок. - Плюшевые...

- Плюшевые? Не-э... Плюшевые не хочу. Знаешь, твоё сиятельство, я тута скумекал, за что тебя юный Гнус обвинить может! Ты же ему процесс размножения испортил! Цинично и безжалостно!

Мужчины ещё долго острословили бы по этому поводу, но не вдовой графине надоело лежать в неудобной позе и она, с жалобным стоном, открыла глаза и повела мутным взором по сторонам.

- Что произошло? - простонала Раса, медленно приподнимаясь с оттоманки и фокусируя взгляд на законном муже. - Гедеон?!

- Как здоровьице, барынька? - Глумливо поинтересовался Фанагор, понимая, что как не рад был граф такому развитию событий, отвечать наглой притворщице в данный момент ему было неприятно.

- Ты кто?! - со свойственной ей высокомерностью, зло спросила Раса и недовольно дёрнула плечом.

- Совершенно верно, - обрадовался бородач, - именно так меня и кличут: Тыкто! Иногда, правда, называют вежливо: Выкто. Но я не серчаю, нет. Ведь человек не виноват, что мамка с батькой воспитали его невежливым. Не пороли в детстве. Подзатыльников не давали. А подзатыльник, он ведь, ох, как усвоению разных наук способствует!

- Замолчи, старик! Ты разговариваешь с хозяйкой этого дома! - Раса гневно поджала губы, стянула на шее пеньюар, но встать перед незнакомым мужчиной в полупрозрачном одеянии не решилась.

Граф с интересом наблюдал, как пойманная с поличным жена пытается поставить всё с ног на голову и вернуть утраченные позиции хозяйки замка. А Фанагор, с его молчаливого согласия, не позволяет ей и близко приблизиться к этим рубежам.

- Ты, барынька, телесами своими соблазнительными теперь в родительском доме колыхать будешь, и папаше своему рассказывать, хозяйка ты, али нет. Тебе же господин граф ясно сказал: ступай, собирай вещички. А то ведь осерчает человек, сердце-то не каменное, да выпроводит тебя вслед за голоногим любовником в той одежде, что ты с утра надела, - Раса готова была накинуться на этого наглого старика, да только колючий, насмешливый взгляд мужа останавливал. - Обычай такой есть в Озманате, когда муж разводится с женой, сказав три раза: 'Не жана ты мне боле! Не жана!', и идёт она, сердешная, куда глаза глядят, в том, что на ней надето. Суровые законы там...

- Отвернись!

- Стесняешься? - Фанагор состроил недоумённую мину и скабрёзно улыбнулся. - Чего так? Баба как баба... Ничего выдающегося. Вот я тебе расскажу про одну мадаму, у которой...

Дослушивать его молодая графиня не стала. Зашипела, как рассерженная кошка, и убежала, громко хлопнув дверью.

- Так что там было такого выдающегося у твоей знакомой мадамы? - Как ни в чём не бывало, заинтересовано спросил Гедеон.

- Так кто ж её знает, - грустно поведал колдун, - я ещё не придумал. В казематах, знаешь ли, мадамов мне не водили.

- А чего не сбежал? Вон, как лихо перемещаешься, да ещё с такой нагрузкой!

- В ошейнике не больно-то переместишься... Разве что вместе с казематом. Но целый дворец мне, брат ты мой, не по силам.

- Прости.

- Пережили... Вот, найду себе бодрую старушку...

- Я бодрая старушка, - в гостиную весело ввалилась Эль, Эйнар, Викар, кормилица Таната и половина слуг, которые уже узнали, что граф, живой и здоровый, вернулся домой. Они с трудом дождались, когда из гостиной выпроводят Расу, чтобы выразить хозяину свою радость. - Чего изволите?

- Не при детях же, - сконфуженно буркнул Фанагор.

Граф кашлянул, Эль нахмурилась и недовольно уставилась на колдуна, слуги скромно заулыбались. И только ничего не понявший Эйнар весело плюхнулся отцу на колени.

- Теперь у нас будет всё по-старому? Да, пап?

- Надеюсь...

Часть 9

Подслушивание - такое полезное и занимательное занятие, что отказать себе в подобном развлечении способен далеко не каждый. Сколько новых и интересных сведений порой удаётся узнать, подслушав всего один разговор. А если этим заниматься на регулярной основе, так вообще, будешь обладать полной информацией о своём ближайшем окружении, их родственниках, близких и дальних, соседях, соседях родственников, и поваре императора.

Про повара Рамвальду знать было абсолютно не интересно, как и про двоюродную бабку дворецкого, которая уже десятый раз переписывает завещание на племянника, всякий раз придумывая новые условия получения наследства, которого едва хватит на приличные похороны. Но не заставишь же слуг говорить только на темы, интересные виконту. Тем более что сидел этот самый виконт под одним из кухонных столов, прикрывшись от любопытных глаз корзиной с луком и грязным мешком из-под моркови. Голод - не тётка, и даже не дядька. Не добившись сострадания ни от Лилианы, ни от собственного родного брата, Рамвальду пришлось заняться привычным для него занятием - кражей чужой собственности. Но в замке Сеймур это мало напоминало то развлечение, которому он придавался на столичном тракте. Только кровь бурлила также, да весь организм трясся от предвкушения трапезы, пусть и самой скромной.

Ничего, он им всем этого унижения никогда не забудет, и вернёт с лихвой все плевки и пощёчены, а так же этот вонючий лук и землю, скрипящую на зубах. Две предыдущие ночи Рамвальду больше везло. Он дожидался, когда слуги почти завершат работу на кухне, проникал туда, пока кухню не запирали, и устраивал себе праздник живота. Правда, изысканных, да и неизысканных блюд на кухне не оставалось. Всё разбирали по домам слуги. Но горбушку хлеба с растительным маслом он находил. Корнеплоды, опять же, хранились в ларях, корзинах и мешках. Морковь или репа были вполне съедобны. Да и капустой можно было похрустеть.

Но в эту ночь всё пошло не так. Трое слуг почему-то не отправились спать по домам, а засели на кухне за каким-то чёртом, чем-то там шебуршали и постукивали, не давая виконту возможности даже пошевелиться в своём убежище. Кроме того, пару раз корзину с луком пнули, а потом задвинули ещё дальше под стол, загородив каким-то коробом. Доступное свободное пространство сузилось, запах лука стал просто нестерпимым, так как какая-то часть головок точно подгнила, а аристократический нос виконта не привык нюхать подобное амбре. Начала подкатывать тошнота, зато сразу расхотелось есть. Рамвальд проклинал слуг, брата, маркизу, своего отца, императора и настоятеля обители 'Безвинных мучеников', который когда-то предрёк ему позорную смерть. Своей вины в случившемся он не видел, и считал жертвой обстоятельств.

Виконт так углубился в свои злобные думы, что упустил нить разговора, который неспешно вели мужчины над его головой. А когда, наконец, прислушался, чуть не взвыл от досады. Пропустить такие важные сведения! Как он мог?

- Думаю, брательник уже сообщил отцу, - произнёс один слуга, обладатель молодого голоса.

Что брательник должен был сообщить отцу, и где этот отец обретается? А главное, кто он такой?

- Скор-р-рей бы уж, - поддакнул второй.

Этого парня Рамвальд знал. Среднего роста, рыжеватые кудрявые волосы, простодушный взгляд. Но запомнил он его именно по этому грассирующему р-р-р.

- Император защитит девочку, - тихо добавил бас, - он мудрый.

Виконт от возмущения чуть не подпрыгнул под столом.

Ах, вот оно что! Заговор! Он тут, понимаешь, с Лилианой и Сатирсом за власть борется, а главная соперница, оказывается, старая маркиза. Ни на какие воды она лечиться не поехала, а двинулась прямиком в столицу, к императору. И невестке ничего не сказала. А девчонку, поди, спрятали у каких-нибудь родственников. Ведь у его 'невесты' по материнской линии должен быть кто-то остаться. А он, болван недогадливый, тут прозябает, голодает, почём зря!

В столицу! В Тронберг! Немедленно!.. Как только уберутся эти болтуны с кухни. Не к лицу будущему хозяину выползать из-под стола... ночью... абсолютно трезвым.

Промурыжив виконта ещё час под столом, троица доделала свои важные дела и чинно удалилась на покой. Выждав для верности ещё пару минут, больше он не смог, Рамвальд, кряхтя, как древний старик, выбрался из-под мешков и корзин, плюнул на голод, только воды выпил, и вылез в окно. Теперь его целью стала столица, в которую нужно было срочно попасть. Если повезёт, то успеет перехватить старуху ещё до аудиенции императора. Настроить маркизу против невестки и её любовника не составит никакого труда. Если она уже не настроена. Отправилась же в Тронберг тайно за внучку просить. Вот и станет виконт ей поддержкой и опорой в борьбе с обнаглевшей Лилианой.

***

Ждать всегда трудно, но она привыкла за столько лет. Хотя, эти два дня дались Й'оле очень тяжело. Знать, что твои родные находятся совсем рядом, в нескольких днях пути, и бездействовать было невыносимо. Старец Некий, как мог, облегчал её муки, развлекая рассказами, отвлекая разговорами, но всё равно к середине второго дня гостья не выдержала.

- Господин Некий, я, пожалуй, пойду. Не могу больше ждать.

- Но Форго... - Й'ола прервала его скупым жестом, который сказал больше слов. Она всё прекрасно понимает, но любящее сердце не может больше ждать! - Хорошо... Я пойду с вами.

- Спасибо.

- Давно, знаете ли, в мир не выходил. Надо только будет одеться, как странствующие пилигримы, а то вы слишком бросаетесь в глаза.

- Конечно, - Й'ола радостно улыбнулась. - Я могу отводить взгляды. Раньше этим не пользовалась, потому что считала, что неважно. А я, действительно, как-то выделяюсь?

Некий недоумённо уставился на молодую женщину, которая с непосредственностью, граничащей с наивностью, считала, что её внешность ничем не отличается внешности женщин этого мира.

- Госпожа, довольно вашего голоса или походки, чтобы понять всю неординарность. А ваше лицо... оно такое... - Слов, чтобы описать, что не так с лицом молодой архейки, у Никия не нашлось. Он лишь разводил руками, но жесты тоже ничего не смогли объяснить. - Необыкновенное! - Всё, что удалось сформулировать образованному и начитанному человеку.

- Неужели, - Й'ола нахмурилась. - Это может помешать в дороге. Может, мне усы и бороду наклеить?

- Не думаю, что такое решение будет верным. Ваша походка не похожа на мужскую. Да и не всякая женщина сможет так двигаться. Не будем мудрить. Наденем балахоны с капюшонами, и этого будет достаточно. Только кого-нибудь из братьев с собой возьмём. Покрепче. Бережёного, как говориться...

Й'ола лишь молча кивнула, и закрыла глаза. Старцу показалось, что она спрятала свои слёзы, которыми плакала её настрадавшаяся душа.

Столько лет верить и надеяться, несмотря на то, что все твердят о смирении и забвении, может только очень любящее сердце. И тот, кого так любила молодая женщина, был достоин её чувств.

Когда, переодетые в пилигримов, путники были готовы к выходу, настоятель обители господин Филалей внёс предложение:

- Некий, а не хотите ли срезать часть пути по Ладонь-озеру? Сутки точно выиграете.

- Проводника только надо будет найти, - добавил Деметий, которого взял с собой в дорогу Некий, так как молодой затворник был родом из этих мест.

Сам старец имел довольно скупое представление о местном ландшафте. Знал, что в верстах тридцати от обители находится Мизинец, один из пяти заливов Ладонь-озера, узкий и глубокий. Зимой, как станет лёд, молодые затворники выезжают туда на промысел рыбы. В другое время путь к Мизинцу труден и опасен из-за многочисленных топей. Дальше находится залив Безымянный, по берегам которого раскинулся небольшой городок Белый рог. Ещё дальше, за Белым рогом по берегу рассыпаны небольшие рыбацкие деревеньки, отвоевавшие у топей пригодные для жилья земли. Столичный тракт огибает все пять заливов озера, петляя между холмами. Если же нанять рыбацкий барказ и переплыть озеро, то можно существенно сэкономить время.

- Госпожа, как вы относитесь к водному путешествию? - поинтересовался Некий, догадывающийся, что Й'ола сейчас согласиться на любую авантюру, которая приблизит её к утерянной семье.

- Да... То есть, хорошо отношусь. Я согласна, - немного нервно ответила женщина.

- Замечательно! Значит, идём в Белый Рог.

- Лучше барказ нанимать в рыбацкой деревне, - Деметий, уже вошедший в роль знающего проводника, приступил к своим обязанностям. - В Карповке хорошие рыбаки, часто через озеро ходят.

- Далеко Карповка от Белого рога?

- Через перешеек. Вёрст семь будет. У самого основания Срединного залива.

- А ты сам, Деметий, не из той Карповки будешь? - поинтересовался Некий, размышляя над некоторыми совпадениями.

- Нет. Я из Челнов. Наша деревня как раз супротив Карповки на другом берегу залива. Но, если идти к нам в Челны, то ещё полдня потеряем.

- Так и порешим: идём в Карповку.

Уже стоя на борту барказа, Некий обдумывал, как бы пристроить госпожу Й'олу ко двору Плаута? То, что молодая архейка принадлежит к клану стечения обстоятельств, он узнал от неё самой. А то, что обстоятельства эти сплошь счастливые, успел убедиться сам. Иначе, как объяснить, что прямо на выходе из обители их нагнал обоз из ближайшей деревни, вёзший на ярмарку в Белый рог тканые ковры, полотно и прочие товары местных ткачей. А в городе тут же попался весёлый шкипер Рёха с барказа 'Удачливый', из той самой Карповки, только что сдавший свой улов в рыбном ряду. Денежное вознаграждение за перевоз трёх пассажиров на противоположный берег Ладонь-озера с лихвой перекрывало предполагаемый доход за возможный улов, так что Рёха и не подумал торговаться.

Й'ола расположилась на носу барказа и неустанно всматривалась в горизонт, хотя шкипер предупредил, что даже при попутном ветре плыть придётся несколько часов.

- Ветер будет, - заверил его Некий, свято уверовавший в возможности архейки, - попутный, куда бы не повернули, и нужной силы.

Рёха, облокотившийся на борт, посмотрел на него с интересом.

- Вы такие благочестивые, что вам боги помогают?

- Насчёт первого - сомневаюсь, - усмехнулся старец, - а вот насчёт второго... всё в этом мире возможно.

- А спутница ваша... кхм... в обитель или из обители?

Некий повернулся к молодому шкиперу, а тот и не собирался прятать своего заинтересованного взгляда.

- Заметил... глазастый.

- Так это... - чуть смутился Рёха, - необычная она... - Сказать: 'Баба' - язык не поворачивался. 'Женщина' - не привычно было. 'Госпожа' - так вроде одета просто, не капризничает, как богатые дамочки.

- Это ты, брат, верно подметил, необычная. Родственников она разыскивает.

- Так, на том берегу замок графа Саубера находится, - стал вслух размышлять шкипер. - Из его людей кто-то? - Старец промолчал, а Рёха и не ждал ответа. - Плохо у них сейчас... Народ сказывает, что молодая графиня, после смерти мужа, такие порядки завела, что хоть, иди и топись!

Некий застыл от вдруг свалившейся страшной правды. Потом медленно повернул голову в сторону Й'олы, не услышала ли она дурных вестей. Но женщина стояла на носу, всё так же всматриваясь в горизонт, о чём-то тихо переговариваясь с Деметием.

- Откуда известно, что граф умер? - тихо спросил Некий и медленно, словно прогуливаясь, пошёл вдоль борта в корме баркаса.

Рёха последовал за ним. Понял он что-то из этого нехитрого манёвра старца, или нет, по нему заметно не было. Шкипер охотно делился сведениями, оборачиваясь на необычную пассажирку только тогда, когда этого не мог видеть Некий.

- На войну граф ушёл. Ту, что у Порт-Марина была. Красивый город. Я бывал там однажды. Эх, если бы залив был судоходным, точно перебрался бы в Порт-Марин. Такой простор!

- Ты прав... А что граф?

- Граф? Сгинул, сказывали. Только письмо и пришло из штаба, что пропал, дескать, его сиятельство, и даже косточек его не нашли!

- Ну, это не так плохо... - буркнул себе под нос старец, несказанно обрадованный тем, что тела Эйрла не нашли. Граф мог и переместиться куда-нибудь в случае смертельной опасности. А раз так, то надежда жива. - Пропавшие без вести иногда находятся.

- Правда? - Воодушевился шкипер. - Это ж здорово! Спасибо, на добром слове! А то мы уж стали опасаться, что графиня начнёт и нас учить, как рыбу ловить надобно! Надоела всем со своими указами да новшествами! Пиявка!

- А вот графиня, это плохо, - Некий сказал это так тихо, что даже сам не услышал звука собственного голоса, - это может сильно огорчить госпожу.

Сообщать или не сообщать Й'оле о наличии жены у графа, Некий никак не мог решить. С одной стороны: он ведь мог и не узнать этих подробностей. С другой: знать и промолчать... обмануть её доверие. И он решился.

- Деметий, позволь нам с госпожой поговорить наедине.

- Конечно, - младший собрат тут же уступил место старшему.

- Й'ола, а как ты отнесёшься к тому, что в нашем мире у графа может быть другая жена?

Женщина оторвала взгляд от горизонта, повернулась к Некию, и без возмущения и негодования произнесла:

- Всё, что он делает, не подлежит осуждению. Я верю Эйрлу... безоговорочно.

- Я ему завидую...

После изгнания из замка несносной Расы, обещавшей не только засудить графа, но и посадить его в тюрьму, в замке Саубер воцарились тишина и покой. Счастливые слуги выполняли свои обязанности с удвоенным энтузиазмом. Хозяева и гости, уставшие с дороги, расположились в гостиной у камина. Фанагор дремал в удобном кресле, восстанавливая силы. Гедеон тихо разговаривал со странницей. Эйнар читал книгу, лёжа на шкуре у самого огня.

Дверь в гостиную тихо отворилась, и в неё вошли два пилигрима. Первым почувствовал присутствие посторонних граф. Он прервался на полуслове и повернул голову к вошедшим. Эль сидела спиной к двери, и ей пришлось выглядывать из-за спинки кресла. Мальчик, углубившийся в чтение, даже не отреагировал на появление новых людей. А они тем временем скинули капюшоны с голов.

Гедеон стал медленно-медленно подниматься из кресла, боясь моргнуть. Видение, будоражащее его последние десять лет, было так реалистично, что мужчине хотелось верить в то, что видели его глаза. Но сотни раз такие миражи таяли, не давая ему насладиться родным, желанным образом. Только присутствие рядом с любимой женщиной старого знакомого заставило графа убедиться, что чудо всё-таки произошло.

- Й'ола, - Эйрл бросился к ней, стараясь как можно быстрее убедиться, что она нашла их, обнять, прижать к себе. - Й'ола.

Некий облегчённо вздохнул, осенил всех оберегающим знаком, и прошествовал в свободное кресло. Всё-таки путешествие далось ему не так легко, как он на то рассчитывал.

- Всё обошлось... Всё обошлось... - бормотал он себе под нос, радостно потирая руки. А сколько нервничать пришлось, после того, как Рёха сообщил неприятные вести о графе. Пожилому человеку такие испытания вредны.

Малыш Эйнар оторвался от занимательной книги и с недоумением посмотрел на отца, обнимавшего какую-то женщину. История с предыдущей мачехой, которая лишь сегодня благополучно завершилась, была столь свежа, что мальчик чуть не расплакался от досады. Он так надеялся, что всё у них будет как прежде, но жизнь вдруг преподнесла новый сюрприз.

- Папа! Кто это?! - В голосе Эйнара дрожали слёзы.

Гедеон нехотя расцепил объятия, но рук от Й'олы не оторвал, обернулся к сыну, улыбнулся нежно и немного грустно.

- Это твоя мама, малыш... родная.

- Мама? - недоверчиво переспросил Эйнар и посмотрел на Эль.

Странница кивнула ему с ласковой, ободряющей улыбкой.

- Родная...

- Пряха?! - Поражённая Й'ола кинула на старинную подругу быстрый взгляд, но удивляться этой встрече ей было не ко времени. Потом разберётся. Она протянула руки встречу сыну: - Sonni! Ein'ari milli amili... Ceteri...

- Цыплёнок, - машинально перевёл мальчик и, мгновенно поверив женщине, кинулся к ней, уткнулся в живот, пряча слёзы, и начал тихонько вздрагивать от сдавивших горло спазмов.

Отец поднял мальчика на руки, так, чтобы его глаза были вровень с глазами матери. Два сребристо-голубых взгляда встретились, и теперь уже слёзы радости текли у обоих. Й'ола обняла мужа и сына, и принялась беспорядочно целовать своих мужчин, получая в ответ удвоенную порцию нежности, радости и любви. В кресле всхлипнула старушка Эль, словно не была причастна к этой 'неожиданной' встрече. Даже Некий смахнул сентиментальную слезу. Он ведь тоже сумел поучаствовать в судьбоносных моментах жизни этой необыкновенной семьи.

Разбуженный непонятными звуками Фанагор сначала хотел возмутиться, потом просто поинтересоваться, какого чёрта тут шумят, потом, когда глаза, наконец, окончательно разлепились, и он разглядел кто, что и почему, широко улыбнулся и внёс конкретное предложение:

- Это надо отметить!

- С тобой, Фанагор, не поспоришь! - Усмехнулся Некий.

Колдун, не заметивший старца, чуть не подпрыгнул. Удивлённо протёр глаза. Видно, мысли о мираже пришли не только Гедеону. Убедился, что слышит и видит реального человека, а не досматривает занимательный сон.

- Забодай меня кабан, вот эта встреча! Эйнар, не повторяй за дядей Фаном плохих слов! Но это тем более надо отметить!

- А никто и не против! - Согласился с ним хозяин. - Викар! Неси вина!

***

Монахи обнаружили сначала пропажу девушки, что жила у них последние несколько дней. Несчастная постучалась в ворота монастыря, будучи почти при смерти. Уставшая, побитая, голодная, в изодранной, окровавленной одежде, она больше была похожа на откопанного ожившего мертвеца, чем на молодую девушку. Она что-то лепетала про злого мужа, про побег, про смертельную опасность, плакала и умоляла не выдавать, если слуги её господина придут в монастырь с расспросами. Сказала, что зовут её Валли, но ситайский муж назвал Ли, что он выкупил её у родственников и обращался, как с рабыней. Она не выдержала и сбежала, и теперь не знает, как жить дальше.

Два дня Валли отлёживалась в гостевой келье, расположенной в небольшом домике за стенами монастыря, специально предназначенном для гостей. На третий день поднялась с постели и, хромая на обе ноги, вызвалась помогать по хозяйству. Настоятель посчитал, что за работой она быстрее придёт в себя, и разрешил гостье помогать монахам по мере сил. Валли и правда оживилась, и оказалась, кроме всего, девушкой образованной и интересующейся историей древнего монастыря. Слушала легенды и были, раскрыв рот и удивлённо распахнув и так немаленькие глаза. Но на четвёртый день вдруг стала нервничать и вздрагивать по непонятным причинам. Ей всё казалось, что кто-то за ней следит. Девушка оглядывалась, убеждая других, что слышала шаги или голоса. Неожиданно убегала и пряталась по углам монастыря.

И вот совсем пропала.

Монахи сначала подумали, что она в очередной раз где-то спряталась, но поиски девушки в стенах обители ничего не дали. Зону поисков расширили. Но и в ближайших окрестностях тоже ничего обнаружить не удалось. А вот отойдя немного подальше, монахи обнаружили много чего странного, непонятного и даже ужасного.

Одна поисковая группа наткнулась на небольшую, тщательно замаскированную пещеру, в которой обнаружились следы пребывания нескольких человек. Вторая группа нашла в лесу место с вытоптанной травой, поломанными кустами, но самое ужасное, с обрывками одежды и каплями крови. Складывалось впечатление, что кто-то тут дрался не жизнь, а на смерть. Ещё одна группа обнаружила то, что к исчезновению девушки не имело никакого отношения, но в свете последних событий, выглядело жутко.

- Учитель! - Монах Тхи склонился перед настоятелем, изо всех пытаясь удержать на лице бесстрастное выражение.

- Говори, - Фенгдж не изменил позы, не дрогнул ни один мускул на его лице, хотя он видел, с каким трудом ученику удаётся сохранять спокойствие, и понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее, - я слушаю.

- На дороге... мудрая Киаохуи... сидит...

- Она отдыхает? - осторожно поинтересовался настоятель.

- Вечным отдыхом, - выдавил из себя Тхи и поджал губы. Знахарка Киа была многим монахом как мать или бабушка, и её смерть отозвалась в их сердцах тяжёлой болью. - Уже примерно два дня.

Фенгдж сложил руки в молитве и прикрыл глаза. Не надо было, чтобы ученик увидел, как душа настоятеля беспомощно мечется, не зная, что лучше следует предпринять.

- Учитель! - Во внутренний дворик вбежал ещё один монах, лицо которого тоже говорило, что вести он принёс не радостные.

- Говори, Ши...

- Скорее всего, Ли похитили! Мы нашли в лесу вот это... - на протянутой ладони лежало несколько клочков одежды.

- Позовите Сянзяна!

Пока ждали монашка Ки, во двор собрались все поисковые группы. Весть об обнаруженной пещере всех расстроила ещё больше. Когда юный монах появился на ступенях храма, братья дружно склонили перед ним головы, даже учитель. Только его поклон был не такой глубокий, как у остальных монахов.

- Скажи нам, благословенный Ки, что ты думаешь об этом? - Фенгдж кивнул на брата Ши, который тут же продемонстрировал лоскуты, найденные в лесу.

- Боль и обман, - тихо ответил Сянзян.

- Ты так сказал, когда первый раз увидел эту девушку... Теперь ничего не изменилось?

- Нет, Учитель. Боль, обман... - юноша на секунду задумался, поднял глаза вверх, и тихо добавил: - смерть...

- Чья смерть?

- Не знаю, - упавшим голосом ответил побледневший Сянзян.

Фенгдж понял, что больше ни о чём расспрашивать благословенного Ки нельзя, иначе он рухнет без сил, и когда придёт в себя, только высшим силам известно.

- Иди, Сянзян. Спасибо...

Сообщать юноше о смерти его приемницы настоятель не решился. Это стало бы ударом для Сянзяна, а он и так последние дни ходил сам не свой, и причину своего тревожного состояния не говорил.

Только благословенный Ки скрылся в храме, как на ступеньки выбежал другой монах с таким напуганным лицом, что у многих присутствующих невольно вырвался недоумённый вздох.

- Учитель! - Завопил несдержанный брат. - Пропали! Артефакты пропали!!

- Что?! Какие? - Это известие стало последней каплей неприятностей и несчастий, которая вывела настоятеля монастыря Ксуекин из себя. Он вскочил со скамьи и бросился в храм. Остальные ринулись за ним. - Эсделик... - упавшим голосом произнёс Фенгдж.

- И белая пирамида, - добавил кто-то из братьев.

- Это сделал девчонка! - Тут же нашлись обвинители.

- Или те, кто похитил её! - Как и адвокаты.

- Надо найти, - строго произнёс настоятель, взявший себя в руки, - и девушку, и артефакты! Либо, только артефакты.

Питта от злости кусала губы, но ничего не могла поделать. Ситуация вышла из-под её контроля, как только она отправила сына и молодую компаньонку одних в лес.

Нет, они всё выполнили безукоризненно. Шерх так вымотал девушку, что ей абсолютно не пришлось притворяться у ворот монастыря. Кьяре действительно нужна была помощь. И не важно, что тот, кто мог её оказать, сам же и усугублял состояние несчастной 'жертвы насилия'. Синяки, ссадины и мозоли у неё были натуральные. Кроме того, монахи прониклись жалостью и сочувствием к милой, несчастной девушке, которая с восторгом взирала на их сокровища и, наивно хлопая глазками, тыкала пальчиком во всё подряд, задавая один вопрос: ' А это что?' Так, особо не напрягаясь, молодая авантюристка вызнала практически все тайны монастыря.

- Мужчины... они и в монастырях - мужчины, - зло ругалась Питта, меряя шагами небольшой двор одинокого дома, на который они наткнулись совершенно случайно. Было видно, что хозяева покинули своё жильё совсем недавно, следовательно, могли вернуться в любой момент и застать в своих владениях непрошеных гостей. - Покажи только смазливое личико! И этот туда же!.. - кулачки мадам сжались с хрустом. Если бы она могла, как в детстве, взять своего оболтуса за шиворот, встряхнуть как следует, а то и пинка дать! Да разве теперь с ним справишься! Вымахал на полторы головы выше родительницы. Махнёт рукой нечаянно, не очухаешься. И угораздило же его?! Да ещё в кого?! В пигалицу эту! - Чем же она заболела?!

Вместо того, чтобы удирать на всех парах подальше от обчищенного монастыря, они вынуждены отсиживаться в какой-то глухомани, потому что младшая компаньонка не может идти. Что с ней случилось, не понимал ни кто. Даже мадам. Хотя она всегда изучала возможные риски для здоровья перед поездкой в незнакомую страну: чем можно отравиться по незнанию; кто может укусить; какую местную болезнь подцепить? Симптомы, сразившие Кьяру, не подходили ни к одной болезни. Высокая температура, кровь из носа и даже ушей, отнимающиеся ноги, галлюцинации. Как в таком состоянии она всё-таки смогла выкрасть из монастыря артефакты и добраться до места условленной встречи с Шерхом, понять было невозможно. Но девушка выполнила свою часть работы и сыночек наотрез отказался оставлять её тут, хоть мать и обещала не пожалеть денег на знахарей и сиделок.

- Шерх, ты понимаешь, что ставишь под угрозу выполнение задания?

- Понимаю. Но я не могу бросить её тут одну! Она поправится, и мы отправимся дальше, а до тех пор будем находиться здесь!

- С каких это пор тебя стали волновать случайные знакомые? - Питта очень хотела наговорить своему отпрыску гадостей, но сдерживала себя из последних сил, так как этот гадёныш спрятал добычу от матери и не соглашался ни за какие посулы их отдавать. А то она давно бы оставила его тут. Пусть нянчится с хворой девицей хоть до репкиных поминок!

- А она перестала быть для меня случайной! - Нервная улыбка на лице сына очень не понравилась Питте. Она прекрасна была знакома с подобной одержимостью у мужчин, когда на их пути не рекомендуется вставать даже самым близким людям. Родственные, и даже кровные связи тут не имеют никакого значения, если только вы не поддакиваете и не соглашаетесь со всеми словами одержимого.

- Хорошо, - мягко проговорила мать, - она тебе небезразлична...

- Мама, - Шерх опустился на бревно, служившее прежним хозяевам лавкой, и печально уставился на Питту, - ты не хочешь смириться с тем, что любимую женщину я выбрал без твоего согласия.

- Да, она мне не очень нравится, хотя в уме и предприимчивости ей не откажешь! И ты не должен огорчать свою мать из-за какой-то пигалицы! Сколько их таких и даже лучше у тебя было? Десять? Двадцать? Почему именно Кьяра? Что в ней особенного?

- А почему ты выбрала моего отца? - Своим вопросом сын словно ударил мать под дых. Эта тема была для мадам до сих пор болезненна.

- Я была молодой и глупой! Не забывай, я родила тебя в неполные четырнадцать лет! Некоторые девочки в этом возрасте ещё в куклы играют, а я была вынуждена играться с тобой!

- Извини, но моей вины в этом нет! - Шерх уже был не рад, что задал вопрос не подумав о последствиях. - Кто тебя заставлял так рано начинать общаться с мужчинами? Бабушка?

- Бабушка и сама... - недовольно скривилась Питта. - Нечего так ехидно улыбаться! Да, в нашем роду подростки рано начинают сексуальную жизнь! Мы рано взрослеем!

- И именно поэтому ты подослала Агнию, когда мне едва исполнилось двенадцать?

- Откуда ты знаешь, - опешила мадам, - что это я её к тебе послала?

- Оттуда... - Шерх отвернулся от матери. Как-то так получилось, что подробности своего первого сексуального опыта он с Питтой никогда не обсуждал. Это всегда было для него табу. Скорее всего, потому что разговоры обычно носили довольно скабрёзный характер, или, как минимум, насмешливый. А над Агнией ему шутить не хотелось. К этой девушке Шерх испытывал нежное, даже трепетное чувство, как к первой учительнице. - Она мне сама призналась. Я же напугался...

- Что?! - Не поняла последних слов сына заботливая мать.

- То! Пытаюсь заснуть, а тут в комнату пробирается служанка, скидывает с себя халат и голышом залазит ко мне под одеяло! Я же с кровать упал и чуть под неё не уполз от страха! Тебе смешно, а мне не до смеха было...

- Что, юношам первый раз тоже страшно? - игриво осведомилась Питта.

- Весело, - огрызнулся Шерх. - Спасибо Агнии, объяснила, что это ты обо мне так позаботилась.

- Я что-то сделала не так?

- Тогда ты всё сделал так... но сейчас, прошу, не вмешивайся!

- Шерх!

- Мама, я не тронусь отсюда, пока Кьяра не сможет нормально перенести дорогу! Всё! Ты можешь уходить, я тебя не держу... и не осуждаю.

- И не отдам артефакты... - со злой укоризной добавила Питта.

- И не отдам артефакты, - в тон ей ответил Шерх.

- Не доверяешь!

- Страхуюсь...

- Кого я воспитала! Не доверять родной матери! Променять родительницу на чужую, совершенно незнакомую девчонку! Ужас! Кошмар!

- В тебе умерла актриса, - насмешливо буркнул Шерх, наблюдая за разыгрываемой мизансценой.

- Правда? - Питта изобразила смущение. Она и так и эдэк подбирала ключики к вдруг изменившемуся сыну, но всё никак не могла нащупать ту струну, на которой смогла бы играть в сложившейся ситуации. - Мне раньше говорили, что я смогла бы играть в театре. Была бы сейчас столичной примой.

- Можно подумать ты об этом жалеешь... Ладно, закончим этот пустой разговор.

Шерх отправился в дом, а мадам Тиссар с сожалением подумала, что хорошо научила сына тонкостям общения с женщинами. Слишком хорошо, что даже сама не может пробить его позиций. А такое с ней никогда не случалось в жизни. Потерпеть фиаско с собственным учеником... этим надо гордиться или наоборот?

- Как я такое допустила?

- Кьяра!

Крик Шерха заставил её вздрогнуть. Питта поняла, что там что-то случилось. Судя по отчаянью, которое прозвучало в голосе сына, произошло непоправимое... для сына. Но для неё это было долгожданным облегчением. Она поспешила в дом, убедиться в своих догадках.

Шерх стоял на коленях перед кроватью, на которой лежала Кьяра. Невероятно красивая, со счастливой улыбкой на лице... и стеклянными безжизненными глазами. Живой осталась лишь прядка волос, которую колыхал ветерок, залетевший в открытую дверь.

- Шерх, - Питта тронула сына за плечо. - Мне жаль...

Он нервно дёрнулся, заставляя мать убрать руки.

- Уйди...

- Шерх.

- Уйди, прошу тебя... Уйди-и-и!!!

- Мальчик мой...

- Мне больно, мама! Уйди-и!!

- Это жизнь...

Он обернулся. Лучше бы Питта послушала его и ушла. Чёрные, пустые глаза сына, ужасали своей бесконечностью и смертельной тоской. Бледное лицо стало похоже на гипсовую маску. Губы посерели. Желваки ходили с такой скоростью, что мать не на шутку испугалась той ярости, которая клокотала сейчас в душе у Шерха.

Первая настоящая любовь. Такая скоротечная, яркая, опасная и трагичная. Она может сломать человека. Заставить его совершить необдуманный, даже непоправимый поступок. И хорошо, если в такой момент рядом находится человек, способный помочь, поддержать, не дать сорваться.

Питта надеялась, что сможет помочь сыну.

Надеялась...

Шерх замкнулся в себе, как моллюск, схлопнул раковину своего отчаяния, и не позволил матери даже приоткрыть створку. Он сам похоронил девушку, больше ни проронив ни слова, и не подпустив мать к телу Кьяры. Также молча достал припрятанные артефакты, подхватил свой дорожный мешок и, не оглядываясь, направился на запад. Туда, где дожидался заказанных раритетов высокопоставленный заказчик. Мадам едва успела прихватить свои вещи. Просить сына подождать хоть минуту она не решилась. Ведь совсем недавно всю плешь ему проела, что надо уходить из этих мест, и как можно скорее. За такую просьбу Шерх мог её и пристукнуть тут, в таком он сейчас пребывал жутком состоянии.

К обеду следующего дня мать и сын подошли к последнему горному перевалу, за которым начинались земли Септерри.

- Остановись, надо поесть, - Питта постаралась придать голосу уверенности, а не блеять жалобно.

- Не хочу, - впервые за последние сутки открыл рот Шерх.

- Я хочу! - Разозлилась мадам. Можно горевать о мёртвых, но не стоит забывать в это время о живых! В конце концов, что сделала хорошего ему эта девчонка? Переспала с ним пару раз? И из-за этого надо гнобить собственную мать, которая рожала его в муках, не спала ночами, душу вкладывала?!

- Ешь! - Раздражённо ответил сын, остановился и демонстративно встал в позу: 'Я жду'.

- Шерх! - Питта остановилась напротив него, кипя от негодования.

Выражения лиц у них в этот момент были почти одинаковые. И тот и другой были крайне недовольны напарником. И каждый пытался донести это до другого при помощи поз, жестов и мимики. Слов они опасались, боясь сорваться на скандал. А так как темперамент у обоих был семейным, то скандал мог закончиться весьма печально.

Первой не выдержала Питта.

- Пойми... нам нельзя ссориться...

- Угу.

- Заказчик очень влиятельный... если не сам... - мадам потыкала указательным пальцем в небо. - И мы должны...

- И плевать на жертвы! - Шерх не дал матери договорить. - Кто-то очень богатый возжелал иметь в своей коллекции диковинную вещицу, а какой ценой, его не интересует! Он же платит! Так, мама? И то, что погиб человек...

'Два человека', - мысленно поправила его Питта, вслух же сказала совершенно другое:

- Такова наша профессия, Фарт! - Она специально назвала сына прозвищем, пытаясь вернуть ему ясность ума. - Ты знаешь, что потери неизбежны.

- Поэтому я всегда работаю один! Если мне что-то не удаётся, то виноват в этом только я! Не надо сожалеть о чьих-то ошибках, мечтать их исправить!..

Вдруг Шерх резко замолчал, хотя секунду назад казалось, что свой обличающий монолог он будет произносить ещё долго. Лицо его разгладилось, в глазах появилось осмысленное выражение, а губы растянулись в торжествующей улыбке.

Питта застонала от досады.

- Нет, Шерх! Ты не сделаешь этого!

- Почему? Ты меня думаешь остановить? - Он нарочито медленно стянул с плеча дорожный мешок, достал из него завёрнутый в рубаху Кьяры артефакт, внимательно рассмотрел его со всех сторон, стараясь понять, как эта штука работает.

- Не работать, - незнакомый голос, прозвучавший как гром среди ясного неба, заставил обоих похитителей малодушно вздрогнуть. - Нет знаний, - молодой круглолицый монах выплыл из-за скального утёса. То, как он передвигался, поразило Шерха. Казалось, что парень парит в воздухе. - Надо вернуть...

Шерх, не отрываясь, смотрел как медленно плывёт в их сторону удивительный монашек. А он считал, что Кьяра болезненно бредила, когда рассказывала ему о чудесном пареньке, живущем в монастыре.

- Благословенный Ки, - мужчина улыбнулся чуть грустно, - парящий как птица... - В следующее мгновение он, буквально краем глаза, заметил движение матери. Сомнения в её намерениях у сына не возникло. Он прекрасно знал, что последует за этим характерным разворотом руки. Почему Шерх сделал то, что сделал, он бы наверное и сам не смог объяснить, но внезапный порыв не дать Питте совершить ещё одно преступление, стоил ему жизни. - Не-ет!!!

Отравленные иглы впились в его тело, безжалостно обрывая, казалось, бесконечную цепочку удачных дел легендарного Фарта.

- Шерх!!! - Питта бросилась к нему, понимая, что не успеет поймать последний вздох сына. Споткнулась о камень, упала, больно ударившись коленями и ободрав руки в кровь. Сердце матери остановилось в груди, не желая больше биться. Всё было кончено. - Нет!!!

Мир вокруг неё закрутился, замельтешил. Послышались голоса, которые отдавали команды, сильные руки подняли и понесли куда-то. Питта подумала, что она тоже умерла рядом с сыном, и демоны мрака явились за её грешной душой.

Пришла в себя она уже в дорожной карете, которая неслась по столичному тракту, чуть подпрыгивая на ухабах. Рядом с Питтой сидел тот странный монах, из-за которого погиб Шерх. Она удивилась тому, что этот юноша не побоялся отправиться в дальнюю дорогу вместе с той, которая пыталась его убить. Напротив дремал офицер стражи, занявший всё сидение целиком. Потом Питта поняла, что сопровождающие её воины таким способом экономили время, по очереди отдыхая в карете. Не останавливались ни на ночлег, ни на еду. Лишь лошадей меняли, да её в кустики отпускали. Значит, ждал её заказчик с очень большим нетерпением, коли не поскупился на такую встречу.

- Где мой сын? - глядя в окно спросила женщина ситайского монаха, так как обратиться больше было не к кому. Не будить же спящего человека.

Но офицер сам проснулся от её голоса.

- Мы его похоронили... Значит, это был ваш сын? - Женщина не ответила. Она даже головы не повернула, чтобы никто не видел её слёз. - Тогда понятно...

Последнее замечание офицера ввело Питту в замешательство.

- Что понятно? - обернулась она через плечо.

- Вот... - офицер протянул ей фляжку, с одной стороны имеющую гладкую зеркальную поверхность.

Из серебристо-прозрачного зазеркалья на мадам Тиссар смотрела молодая ещё женщина с абсолютно седыми волосами.

***

Часть 10

Ассандр снова не находил аргументов в споре с Метакой. Нежная, ласковая и покладистая девушка становилась непреклонной, как только дело касалось её предполагаемого ближайшего окружения. Кронпринц уже и младшего брата подключил к этому вопросу, но даже Гадриан не смог убедить кузину в том, что дворцовый этикет необходимо блюсти, хочется тебе того или нет.

- Мет, ну ты пойми... - скучающим тоном бубнил младший из принцев, которому этот бесконечный разговор надоел хуже ка-рфийской грамматики, - у нас так принято... что у жены наследного принца должны быть фрейлины...

- Они скучные, - безапелляционно заявила девушка, увлечённо рассматривающая атлас холодного оружия.

- Выбери не скучных, - прогундел Гадриан, с тоской посмотрел на старшего брата, который, в свою очередь, взирал на него с надеждой. Ещё бы! Через несколько дней должна состояться официальная помолвка кронпринца и кузины, где будут представлять придворных, включённых в их свиту. В том числе будут назначены фрейлины. Но список подходящих кандидатур даже не начали составлять из-за упрямства царевны. - Трёх, - начал сдавать позиции Гадриан, хотя положено было не менее пяти. Ассандр протестующе замотал головой, но младший брат мимикой предложил ему самому вести торги с упрямой невестой. - Всего трёх, - повторил он заискивающе, возмущённо зыркнул на брата, и устало отвалился на спинку дивана.

Метака не поддалась на уговоры, упрямо мотнула головой не глядя ни на жениха, ни на надоевшего братца.

- Двух, - внёс свою лепту Ассандр, видя, что неприступный форт и не думает сдаваться. Он был в отчаянии. Простая, казалась бы, ситуация, но справиться с ней он оказался не в силах. Не жаловаться же императору, что непокорная невеста рушит древние устои императорского дома! Конечно, оставался вариант - пожаловаться на неё царице Ка-Дамас, но какие взаимоотношения тогда сложатся у него с будущей женой? С неё станется 'нет' сказать на венчании. - Хотя бы двух... милая. Для чистой формальности!

Девушка подняла глаза на жениха, который в этот момент сидел такой несчастной физиономией, что ей тут же стало очень неловко за своё упрямство. Но своих позиций она тоже сдавать не собиралась.

- Я подумаю, как можно достигнуть взаимопонимания.

Метака грациозно поднялась с дивана, по-кошачьи плавно обогнула столик, на котором лежал огромный атлас, одарила своих кавалеров благодарственными взглядами и покинула комнату. Принцы непонимающе уставились друг на друга. Гадриан знал свою кузину гораздо лучше Ассандра. Он первый сообразил, что столь дипломатичный ответ ка-рфийской царевны и её демонстративный уход ничего общего не имеют с обидой, как могло показаться на первый взгляд. Метака точно что-то задумала, и отправилась воплощать это задуманное в жизнь.

- За ней! - скомандовал Гадриан, и пулей вылетел из комнаты вслед за кузиной.

Ассандр замешкался лишь на секунду. Но догнать Гадриана было не так-то просто. Во-первых: кронпринцу было не по статусу носиться сломя голову по коридорам дворца, без особой на то необходимости. Шалопаю Гадриану было же на это наплевать. Скорее всего, в душе он поддерживал мнение кузины насчёт фрейлин, и помогал брату лишь потому, что тот первый обратился к нему за помощью и поддержкой. Во-вторых: той секунды, на которую он задержался, оказалось достаточно, чтобы потерять брата из виду. Так что, выскочив за дверь, он снова был вынужден остановиться, чтобы понять, куда направились родственнички. Ведь по закону подлости в подобные моменты бежишь в строго противоположную сторону от той, в которую надо. Определившись с направлением, кронпринц стремительным, но, всё-таки шагом, двинулся спасать ситуацию, так как понял, куда именно отправилась неугомонная царевна.

Гадриан догнал Метаку за первым же поворотом.

- Одумайся, неразумная дева! - Провыл он ей в ухо.

- И не подумаю! - Улыбнулась девушка и прибавила шаг.

- Его Императорское величество сейчас занят! - Продолжал стращать её кузен. - У него сейчас приём! Аудиенции! Он, знаешь, какой бывает...

- Вот и замечательно, - не поддавалась решительно настроенная Метака, - я тоже попрошу аудиенции. Думаю, как представительницу дружественной державы меня пропустят без очереди!

Гадриан захлопнул рот, так и не успев поведать сестре о предварительной записи. Она его опередила!

- Ты пользуешься своим положением!

- Да! И думаю, люди будут счастливы пропустить меня вперёд!

Маркиза Сеймур нервничала. Долгожданная аудиенция у императора должна вот-вот состояться, и с каждой минутой Салли всё больше сомневалась, правильно ли она собирается поступить? Ведь может так случиться, что Плаут даже не захочет видеть дочь Аррианы, а не то, чтобы взять девочку под своё покровительство! Но с другой стороны, Геленика является 'последней из рода', и такими вещами в Септерри не принято шутить.

Взволнованная маркиза посмотрела на внучку. Геленика, в отличие от неё, была абсолютно спокойна, по крайней мере - внешне. Даже непривычное платье с кринолином и корсетом, казалось, не доставляет ей неудобства. А сколько было споров, в каком наряде идти девушке во дворец! Воспитанница старого воина была равнодушна к нарядам и драгоценностям. И Салли не могла определиться до конца: хорошо это или плохо. А ещё шрам. Правильно ли они решили тогда, что уродливая метка поможет отпугивать женихов? Вдруг, и хорошего парня отпугнёт?

Столько вопросов, сомнений...

Чтобы не шокировать посетителей императорского дворца, явившихся на аудиенцию, Геленике соорудили на голове сложную причёску, украшенную лёгким шарфом, который позволял прикрыть шрам. Во время движения он как бы невзначай падал на левую половину лица. Но ожидая своей очереди на приём, девушка всё-таки встала обезображенной стороной к окну, так, что никто из присутствующих даже подумать не мог, что девушка жестоко изуродована.

Дверь приёмной императора Плаута распахнулась и секретарь объявил:

- Маркиза Салли Сеймур с внучкой Геленикой Дьярви Сеймур!

Дальше произошло то, что не мог предположить ни один, даже самый смелый фантазёр. Разве что где-то в одном далёком замке некая бодрая старушка многозначительно улыбнулась, и предвкушающее потёрла руки.

Бабушка с внучкой только начали движение в сторону приёмной, как по двум перпендикулярным коридорам, сходящимся именно в том месте, где находились представительницы рода Сеймур, сразу с двух сторон подошли новые действующие лица.

Прямо на Геленику, как говорится: лоб в лоб, шёл тот, встречи с которым жаждала её душа. Девушка сразу узнала своего обидчика, а вот он совершенно не признал в стройной красавице того назойливого подростка, который попал под копыта коня во дворе придорожного трактира.

- Подождите! - Требовательно крикнул Рамвальд, надеявшийся начать ковать свой успех немедленно. Он знал, чем стремительнее и наглее будет его натиск, тем быстрее и проще он добьётся желаемого. Вот и намеревался попасть на аудиенцию вместе женщинами. Да чуть не опоздал.

По второму коридору к дверям приёмной как раз подошли принц с царевной. Гадриан что-то говорил кузине, но прервался на полуслове и, как заворожённый, уставился на девушку, стоявшую у окна. Точёный, словно скульптурный, профиль был ему знаком. Болезненно знаком.

- Афротида, - выдохнул он ошеломлённо.

Метака недоумённо посмотрела на брата, состояние которого изменилось в мгновение ока. Только что рядом с ней шёл весёлый балагур, и вот уже она видит перед собой потрясённого до глубины души юношу, узревшего чудо наяву. Она посмотрела на ту, которая так поразил брата, и увидела совсем не то, что видел Гадриан. Девушка, бесспорно, красивая, гордо и спокойно смотрела на приближающегося к ней молодого мужчину, который очень сильно старался выглядеть приветливым. Незнакомка ничем не выдавала своего состояния, только руки, нервно сжатые в кулаки говорили о том, что данный субъект ей очень неприятен.

Наконец, этот факт стал очевиден и для целеустремлённого виконта. Взгляд, которым смотрела на него 'просватанная в младенчестве невеста' показался очень знакомым. А когда он увидел на щеке девушки свою собственную метку, то, пройдя по инерции ещё два шага, остановился, судорожно соображая, что должен сказать во вновь открывшихся обстоятельствах? Где-то на задворках сознания копошилась мысль о том, что с таким лицом Геленика Сеймур от него теперь никуда не денется, но взгляд девушки говорил об обратном.

- Ты? - Ядовитая улыбка не сулила виконту ничего хорошего. А пристальный взгляд в упор отмёл все мысли о том, что девушка со шрамом будет целовать его ноги за то, что он возьмёт её в жёны.

- Маркиза Салли Сеймур с внучкой Геленикой Дьярви Сеймур! - Настойчиво повторил секретарь, ещё не понявший, что в коридорах дворца назревает скандал.

- Что здесь происходит? - Подтянувшийся к месту событий Ассандр с любопытством стал крутить головой по сторонам, ощущая некоторую наэлектризованность в воздухе.

- Вальрах влюбился, - безапелляционно заявила Метака, показывая глазами на девушку у окна.

- Афротида, - снова, как заворожённый, прошептал Гадриан. Он вспомнил! Нет, он не забывал этот образ! Она снилась ему, прекрасная, волшебная, потрясающая. Самая, самая, самая... - У каждого своя богиня любви, - обезоруживающая, почти детская улыбка появилась на лице принца.

- Что, с одного взгляда? - Ассандр недоверчиво посмотрел на Метаку.

Девушка пожала плечами.

- Почему, с одного? Ты же слышал, что братец назвал её Афротидой! Ну, той... наверное... - она делала выразительные глаза, смешно дёргала бровками, кивала на ожидающих просителей, которые постепенно начали прислушиваться и присматриваться с происходящему. - Понял?

- Понял...

- Геленика, пойдём, - Салли взяла внучку за руку, и чуть потянула, пытаясь сдвинуть с места. Она догадалась, что между молодым человеком и её девочкой происходит что-то странное, возможно - опасное. - Нас ждёт император!

- Это он, бабушка, - гнев и боль, прозвучавшие в голосе девушки, хоть внешне она осталась всё также спокойной, заставили вздрогнуть не только маркизу. - Я могу с ним сразиться?! - Геленика обернулась, ожидая ответа от старой маркизы, и все увидели жуткий шрам на левой стороне лица, который она до этого скрывала.

Общий вздох присутствующих получился просто душераздирающим. Гадриан, кажется, застонал. В дверях приёмной появился сам император, заинтригованный необычными звуками, доносившимися из-за двери. В первое мгновение он даже схватился за косяк, так как девушка, находившаяся в коридоре, была потрясающе похожа на Арриану. Он, безусловно, знал, кто должен был зайти в его кабинет следующим по списку, но подобного сходства не ожидал.

- Арр... Геленика... Сеймур?

Девушка обернулась на голос. До этого момента она стояла к императору в пол оборота, а теперь Плаут увидел её лицо полностью. Желваки заиграли на скулах монарха. Он был готов тут же осудить на казнь того, кто посмел сделать такое с молодой, беззащитной девочкой. Причём, сделал это совсем недавно, после его указа разыскать последнюю из рода Сеймур.

- Да, ваше императорское величество, - юная маркиза грациозно поклонилась, а потом вдруг резко выпрямилась и задала вопрос, на который ей так никто и не ответил: - Ваше величество, я могу вызвать на бой человека, оскорбившего меня?

'Дерзка!' - подумали одни.

'Сумасшедшая...' - решили другие.

'Гадина!' - чуть не выкрикнул виконт Бизель.

'Так не должно быть!' - осознал весь ужас происходящего Гадриан.

'Пожалуй, я соглашусь на одну фрейлину' - довольно усмехнулась Метака.

- Вы?! - Плаут не мог поверить в то, что девушка, почти ребёнок, хрупкая и нежная, готова взять в руки оружие, чтобы защитить свою честь! Конечно, в их семье не осталось ни одного мужчины, но, разве в таком случае женщины должны решать вопросы подобным способом? Это не их удел!

Геленика поняла по глазам императора, что сейчас получит решительный отказ, и поспешила объясниться.

- Ваше величество, меня воспитывал опытный воин, я умею держать в руках оружие и могу постоять за себя не хуже многих мужчин!

Метака радостно пискнула, закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться от счастья в столь драматичный момент, глазами указала Ассандру на Геленику и согласно кивнула. Кронпринц облегчённо вздохнул. Раз согласилась на одну, то может согласиться и на вторую фрейлину. И пусть у девушки не всё в порядке с лицом. Дворцовые лекари подлечат, а служанки загримируют так, что никто даже не догадается, что фрейлина принцессы имеет изъян на лице.

- Самонадеянная дрянь! - Рамвальд не выдержал напряжения. Видеть, как рушится гениальный план по захвату земель рода Сеймур, спокойно он не мог. Теперь виконт жалел, что не убил тогда эту наглую девчонку. Не пришлось бы сейчас терпеть унижения от какой-то босячки, выросшей в курятнике, но возомнившей себя аристократкой. Вызвать его на бой! Его, заядлого дуэлянта!

- Арестовать! - Рявкнул Плаут.

Два дюжих охранника направились к Рамвальду, а он только сейчас сообразил, что до того момента, как он не сдержался, никто понятия не имел, с кем просит разрешения сразиться эта сумасшедшая девчонка. Надо было не рот разевать, а под шумок смываться из дворца, и пусть его потом ищут по всей стране с собаками! А теперь было поздно... Или нет?

Виконт резко крутанулся и... упёрся носом в форменный мундир барона Глазенапа, уже давно с интересом наблюдавшего за происходящим.

- Не спешите молодой человек, - хранитель трона говорил мягко, даже приветливо, но в плечо виконта вцепился мёртвой хваткой. - Наши люди вас проводят.

- Ваше величество, - кинулась к Плауту Геленика с одной стороны.

- Ваше величество, - поддержала её Метака с другой.

- Ника... - чуть не плача, простонал старая маркиза.

- Ты уверена? - Император очень хотел уступить просьбе столь решительной девушки. Кроме того он помнил, какой твёрдый характер был у её матери, а ведь Арриану не воспитывал старый воин.

- Да!

- Будь по-твоему! Госпожа маркиза, думаю, минут пять на аудиенцию у нас ещё осталось. Прошу в мой кабинет!

Виконту Бизелю несказанно повезло. Под арест его посадили не в дворцовые казематы, а на офицерскую гаупт-вахту. Обстановка в помещении была скудная, но вполне сносная. Кровать, старое продавленное кресло, колченогая конторка и два жёстких деревянных стула, один из которых, явно использовали в качестве стола. Рамвальд снисходительно усмехнулся превратностям судьбы, уселся в кресло и принялся размышлять и строить дальнейшие планы. Фиаско с присвоением титула и земель рода Сеймур его огорчило, но и только. Девчонке он, разумеется, отомстит. Мало ей одного шрама, получит ещё! Во всё лицо. Так что придётся ей шарфиком полностью свою физиономию прикрывать.

По какой причине Рамвальд совершенно не принял в расчёт тот факт, что в прошлый раз Геленика осталась жива не потому, что он пожалел подростка, а исключительно, в силу своего умения, ловкости и бесстрашия. В данный момент виконт об этом благополучно забыл, и наслаждался мыслями о мести. Он даже начал строить планы о том, как бы отсудить у 'невесты' компенсацию за нарушение договора между их отцами. Ведь сам он даже не подумает отказываться от наречённой. Раз родитель решил, так он, как послушный сын, готов жениться хоть на чуде морской.

Рамвальд упивался своими идеями, блаженствовал, мечтая сначала примерно наказать строптивую девчонку, а потом потребовать стать его женой. Представлял, как вытянутся лица всех тех, кто сейчас считает себя победителями. Ему, разумеется, откажут, но... адвокат Адшес прекрасно знает свое дело.

- На выход!

Виконт, увлечённый своими думами, не услышал, как отворилась дверь, как в комнату вошёл дежурный офицер. Так что резкая команда застала его врасплох. Расценив её, как хороший знак, Рамвальд величественно поднялся с кресла и, не глядя на офицера, продефилировал на выход. Он был уверен, что его освободили. Но два стража, вставшие по его бокам, не вписывались в столь радужную картину.

- В чём дело? - Виконт недовольно оглянулся на офицера.

- Вперёд!

Объяснять что либо арестанту было запрещено, так что вопрос господина Бизеля остался без ответа. Разумеется, ему это не понравилось, но виконт всё равно не допускал мысли, что дела его не просто плохи, а катастрофически ужасны. Он всё ещё надеялся на удачу. Когда его вывели во внутренний дворцовый двор, Рамвальд уверился в своей дружбе с Фортуной.

Спортивная площадка, предназначенная для занятий гимнастикой и тренировок императора и его домочадцев, с трёх сторон была огорожена высокой кованой решёткой, увитой плющом и диким виноградом. С четвёртой была дворцовая стена, глухая на первом этаже, и лишь с двумя окнами на втором. Наблюдать за тем, что происходит на площадке, можно было только со второго этажа из покоев хранителя трона. Разумеется, никто не осмелился обратиться к барону с просьбой, погостить у него во время дуэли. Была ещё возможность посмотреть на действие из другого дворцового крыла, но для этого нужно было воспользоваться подзорной трубой, которая имелась не у каждого офицера, и уж тем более, счастливый обладатель редкого оптического прибора не таскал его с собой ежедневно. Несмотря на это, все окна второго этажа дальнего крыла были заняты любопытствующими.

- Ничего не видно! Сударь, не могли бы вы немного подвинуться?

- Госпожа, я не нашла ваш лорнет!

- Растопырился на пол окна! Разверни корму!

- Вы наступили мне на ногу!

- Тихо! Начинается!

Виконт Бизель никак не ожидал, что дуэль состоится так скоро. Но, видимо, император решил не медлить с исполнением просьбы молодой маркизы. Действительно, чего тянуть?

Рамвальд надменно оглядел всех присутствующих, допущенных на площадку. Два стражника, что привели его сюда. Три офицера. Кронпринц Ассандр, принц Гадриан, девушка, очень похожая на младшего принца, скорее всего ка-рфийская царевна. Пожилой ситаец с выправкой военного. Барон Глазенап. Ещё несколько мужчин придворных. Сама виновница скандала, одетая в мужской костюм. Ни императора, ни старой маркизы не было. Про старуху всё было понятно. Не хотят расстраивать. Но чего испугался император? Крови, которая тут прольётся? Или чего-то другого?

- Маркиза Геленика Дьярви Сеймур вызывает на дуэль виконта Рамвальда Бизеля, - официальным тоном произнёс один из офицеров, - за нанесённые ей оскорбления действием. Извинения не принимаются!

- Вот ещё, - ядовито буркнул Рамвальд и с вызовом уставился на девушку.

Но его взгляд не смутил Геленику. Она осталась по-прежнему сосредоточенной и спокойной.

- Оружие выбирает виконт.

- Я уступаю даме... - Яд был и в голосе, и во взгляде, и, даже, в движениях Бизеля. Он изо всех сил старался вывести девушку из себя, но каждый раз натыкался на холодный решительный взгляд, и не более того.

- Меч, - коротко потребовала Геленика.

Виконт насмешливо хмыкнул.

'Ну, посмотрим, на что ты годишься, замурская выскочка!'

Красивый выпад в сторону противницы закончился ничем. Девушка ушла в сторону, чуть отбив своим мечом клинок Бизеля. Тот резко развернулся и стремительно повторил манёвр, который завершился точно так же, как и предыдущий. Последующая за этим атака увязла, словно меч виконта попал в невидимый кисель.

- Что она делает? - Гадриан ничего не собирался говорить вслух, слова сами вырвались наружу. Ему казалось, что девушка не выдерживает натиска мужчины.

- Проверяет, на что способен противник, - недовольно шепнула Метака. - Она же первый раз с ним рубится!

Принц быстро посмотрел на кузину, убедился, что она действительно спокойна, а не его утешает, и снова стал следить за поединком.

- На постоялом дворе ты была более расторопна! - Рамвальд надеялся, что хоть двусмысленность фразы выведет соперницу из себя. Какая девушка стерпит подобные намёки?

Видимо, терпение - было главной добродетелью юной маркизы. В ответ она лишь улыбнулась виконту, чем вывела из душевного равновесия его самого. Но скабрёзные слова не пропали даром. Один из присутствующих мужчин поклялся уничтожить мерзкого Бизеля, если тот останется жив.

Рамвальд снова пошёл в наступление, но не дошёл, и пошёл обратно. Геленика вняла его просьбе быть расторопней. Её меч вдруг замелькал перед носом противника с бешеной скоростью. При желании, она могла спокойно исчиркать его холёное лицо, но почему-то этого не делала, а просто гоняла обидчика по площадке, не позволяя остановиться ни на мгновение. Виконт начал задумываться, а не ошибся ли он в тактике? Может быть, надо было сразу рубануть по ней, и вся недолга?! Ну, убил бы... Но, по крайней мере, не пришлось бы сейчас бегать по кругу, как загнанному зайцу, отбиваясь из последних сил.

А зрители уже чуть не улюлюкали.

Метака так бурно переживала за свою будущую фрейлину, что Ассандру приходилось её потихоньку успокаивать. Гадриан смотрел на происходящее исподлобья, до хруста сжимая кулаки и кусая до крови губы. Даже хранитель трона заметно нервничал. Единственный, кто остался в этой ситуации бесстрастным, был Ронг. Он верил в свою воспитанницу.