Орден-I

Медитация I. Смерть

Спутанность. Время больше не делится на отрезки, протекает сквозь тебя спокойной, безмятежной рекой. Звуки становятся глухими и сливаются в один общий шум. Глаза теряют фокус и начинают видеть полотно целиком, но как будто из-под толщи мутной и тёмной воды. Так проходят минуты, часы и дни.

Размытое пятно на стене. Мохнатый мотылёк расправляет крылья, но остаётся на месте. Словно вспоминает – выхода нет. Из своего угла он шепчет что-то и смотрит своими умными и странными глазами куда-то в самую глубину.

В этом месте ничего не меняется. Маленькая комнатушка, дай Бог в шесть квадратов, низкие потолки, холодный пол, окон нет, каждая пора или точка на серой бетонной стене изучена и намертво впечатана в память. Спина привыкла к тонюсенькому матрасу и твёрдой постели. Тусклый свет горит постоянно. Раковина, туалет и стол надёжно привинчены к полу. Один раз в день окошко на двери открывается, и он получает пищу, безвкусную, но питательную.

Давненько его не выводили на прогулку. Тело окаменело, перестало было гибким и хотеть двигаться. Он уже начал забывать, как звучит человеческий голос и каково это… говорить самому.

Ничего.

Тюрьма не может испугать человека, который видел вещи и похуже. Здесь он в безопасности, с ним ничего не случится. До поры до времени. Пока эта массивная дверь не откроется, и за ним не придут. Остаётся только ждать. Понемногу он достигнет в этом совершенства.

Гнев. Сначала ты чувствуешь гнев. Его природа проста – ты не можешь делать то, что тебе хочется. Не можешь уйти из этого места, не можешь есть то, что тебе нравится, не можешь спать в темноте. Вынужден принимать то, что с тобой происходит. Ты не в силах ничего изменить.

Никаких новых ощущений – вот, что действительно неприятно. От лёгкого раздражения до скрипа зубов и какого-то истерического исступления, животной ярости, проходит совсем немного времени. Пелена на глазах спадает, разбитые кулаки покрываются коростами, и ты понимаешь, что природа гнева куда сложнее. Ты злишься на свой выбор. На ряд ошибок, который завёл тебя в клетку. Ты злишься на человека, с которым тебя заперли. Ты злишься на самого себя.

Гнев отупляет и опустошает. Выжигает всё внутри огнём, и пока он горит – это ещё хорошо. Ведь когда топливо закончится, внутри не останется ничего. Кроме одиночества.

Скулящее, давящее изнутри чувство. От него хочется лезть на стены, в нём темно и холодно, в нём нет ничего, кроме беззвучного крика, который никто и никогда не услышит. Несправедливое чувство. Наказание за то, чего он не делал. Пытка.

Так и не вышло убежать от всего этого. Ни в шумной толпе, ни в ночной пустыне, ни в объятьях женщины, ни на волнах музыки, ни в наркотическом бреду, ни на грани жизни и смерти. Это внутри. И это никак не достать.

От себя не убежишь.

В прошлый раз было хуже. Когда ты совсем маленький и только что стал сиротой, всё воспринимается острее. Предыдущей крайней точкой в его личной шкале безысходности значился частный пансионат «Мэнсон». Какой-то меценат и друг семьи посчитал, что после смерти родителей там ему будет самое место…

Ублюдок.

Вот бы держать эту дверь в памяти навсегда закрытой, но атмосфера этого места то и дело возвращает к воспоминаниям…

Кроваво-красная кованая оградка, чуть более тёмного оттенка кирпич и белая вязь каллиграфии над крыльцом. Та клётка была куда просторнее и оформлена со вкусом. Только вот его в ней заперли не одного.

Таких как он в «Мэнсон» не приглашали, для таких как он там не было места. Это привилегия детей политиков, богачей и знаменитостей. Маленьких озлобленных мразей, которым никогда не отказывали и которым всё сходило с рук. У них были покровители. Им можно было делать всё, что они желали. Их защищали, а вот его защищать было некому.

Ничего. Он научился сам. Выбрался, стал сильнее, вот только… снова взаперти. Фраза из рекламного буклета – «после «Мэнсона» все дороги мира перед Вами будут открыты…» теперь кажется забавной.

Тогда, перед выпуском, его школьные «приятели» вдруг забыли о его существовании, словно и не было нескольких лет издевательств и травли, словно он не был их «любимчиком». Переключились на свои Гарварды, Принстоны и Йели, стали ещё более напыщенными и пафосными, а ему всё эта суета с выбором профессии и «будущего» показалось такой глупой и несущественной.

Он тоже мог пойти такой дорогой. Выбрать любую профессию, в любом университете из списка. Мечта для обычного школьника, мечта для его родителей и их кошелька. Но он слишком пострадал. Дорога у него осталась только одна. В армию.

Хотелось почувствовать себя в безопасности, научиться защищать себя и других, чего-то стоить и хоть как-то влиять на этот мир. Перестать быть чьей-то куклой для битья.

Сумка со школьной и спортивной формой, пара сотен баксов на расходы от благотворителей, билет в один конец до Чикаго, кофе и бигмак в первой же забегаловке и сразу же на рекрутский пункт. Единственное место, где ему, и правда, были рады.

На службе он нашёл себя. Словно попал в другой мир. Люди не хотели затоптать его, не было в них лютой, звериной ненависти, наоборот, между ними была какая-то непостижимая сила, общность, и под крики инструкторов и муштру он внезапно осознал себя… свободным.

Да… Спустя столько времени и столько боли он оказался дома. Можно и нужно было жить. Развиваться, делать карьеру или же остаться в резерве и получить-таки образование. Но он предпочёл проверить себя, и при первой же возможности вызвался добровольцем…

Дурак.

Война калечит не только тела. Первые годы казалось, что это пройдёт мимо. Это его призвание, и он со всем справится. Всё получалось. Там где остальные ломались, он мог идти вперёд. Военные будни и лишения он переносил спокойно – словно воздух пропускал их через себя, но… у всего есть цена.

В его жизнь пришли кошмары: сначала во сне, а потом и наяву.

Ужасно видеть то, чего нет. То, чего не может быть. Сначала вдалеке, в тёмных углах, в отражениях и где-то на самой границе размытого периферического зрения. Потом ближе… ближе… и ближе.

Он пытался игнорировать ЭТО, бежать от этого, но виденья становились всё более навязчивыми и реальными.

И дальше так не могло продолжаться. Чудом удалось убедить мозгоправа сохранить секрет – официально его военная карьера была закончена в связи с травмой колена и хроническими болями.

И вот он снова на родной земле. Где ничего родного и знакомого нет. Первые шаги завели его в частную психушку. Там его должны были подлатать, ведь впервые с «Мэнсона» появилось ощущение, что он не справляется. Но вместо этого – месяц в бреду под убойными препаратами, обрывки бесед с врачами и в группе, отвратительная жратва и ещё более отвратительная компания… И диагноз: посттравматическое стрессовое расстройство и депрессия.

Тс-с-с. Рекомендовано больше спать, принимать антидепрессанты и нейролептики, посещать группу поддержки для ветеранов и церковь. Не нервничать, не принимать алкоголь и убрать из дома всё холодное и огнестрельное оружие. Следить за собой и не влипать в неприятности. Отличное начало новой жизни.

Решил остаться в Нью-Йорке. Здесь для каждого найдётся место. Снял квартиру и начал искать работу. Со старыми товарищами встречаться желания не возникало, хотя их связи и могли помочь. Устроился барменом в заведение под названием «Назарет». Что-то внутри щёлкнуло, когда он проходил мимо. Когда-то давно он слышал это слово, вот только не помнил контекст, то ли отец делился откровениями из своей религии, то ли поминал старых как мир рокеров из Шотландии.

Ритм новой жизни только сильнее раскрыл эту пасть… Галлюцинации не отпускали, становились всё реальнее и назойливее. Всё чаще и чаще, вдалеке и в тёмных углах он видел то, чего не могло существовать. А если и не видел, то чувствовал, всем своим естеством. Чаще и чаще. Иногда становилось так страшно, что он не мог сдвинуться с места и нормально дышать. Боролся как мог. Таблетки делали его овощем, но не спасали. Только алкоголь помогал. Словно ставил барьер между этим миром и им.

На новой работе пить не воспрещалось, в меру, конечно же. Посетителям нужны были собутыльники и слушатели. Какое-то время даже удавалось получать удовольствие. Никаких обстрелов и фугасов на дороге, пустой трёп на все известные темы, забавные судьбы клиентов, флирт с уставшими офисными львицами, размеренность и спокойствие.

Время шло. В колонках над головой звучало всё больше минорных нот, а публика вокруг становилась всё более декадентной. И как-то само собой он снова начал тонуть. Алкоголь перестал помогать, потребовалось что-то более весомое. Косячок тут, косячок там, сигарета на улице, пара пива, несколько шотов за компанию, таблетка экстази в пятницу для поднятия настроения, и дорожка амфетамина в субботу для бодрости.

Его уволили, когда героин уже плотно обвил своими щупальцами, подавил всякую волю и сопротивление, сделался смыслом и целью. Если говорить начистоту – он не видел в этом проблемы, скорее решение их всех. Никакой ответственности, никаких планов, никаких задач, никакого будущего, никакого прошлого. И никаких кошмаров. Только ежедневные мутные дела – всё ради дозы. Просто и понятно.

Мышцы испарились, оставив скелет обтянутый кожей, лицо стало бледным и болезненным, взгляд немного потух, но глаза ещё иногда подсвечивались угольками надежды. В тот день, покидая свой клоповник, который едва ли можно было назвать квартирой, он улыбнулся своему отражению, ведь на руках уже была доза, и впереди ждала спокойная и приятная ночь.

Проснулся от хлопка. Слабого и негромкого, но вполне достаточного, чтобы его вышвырнуло с грязного дивана, вжало в землю, заставило дрожать и мямлить. Как-будто он снова оказался там, на войне, и ему снова нужно было сражаться за свою жизнь.

Спустя пару секунд он взял себя в руки, задышал, и подсознание нашептало ему: «расслабься парень, кто-то из твоих новых приятелей разбил бутылку на улице, тебе нечего боятся. Ты дома. Никто за тобой не идёт».

И он расслабился. Оказался не готов к нападению. Даже гулкие шаги в тяжёлых армейских ботинках ничего не всколыхнули в его обдолбанном и сонном сознании. Люди в масках вломились в его уютный притон и положили конец затянувшемуся отпуску. Целью был только он. Руки вывернули так, что ещё немного, и они бы выскочили из суставов. Связали, напялили мешок на голову, бросили в машину и долго везли куда-то. Не били и не разговаривали. Да и не надо было – под дозой он и слова-то не смог вставить, не то что мешать им.

Пришёл в себя уже голым, под бесконечным ледяным душем. Те, кто это делал, были профессионалами. Никакой жестокости, всё точно рассчитано и под полным их контролем. Два удара дубинкой по икре, тычок в живот, и вот он натягивает больничную сорочку. Строгий взгляд – и он не сопротивляется, пока врачи фиксируют его на койке и подключают капельницу. Сил огрызаться не было.

Ломать начало через сутки. И до этого были попытки завязать, но проходить через такое… это было сильнее его. Лучше никогда не слезать. Героин захватывает тебя раз и навсегда, достаточно лишь одного свидания.

Тебя рвёт, выкручивает в разные стороны болью и спазмами, ты кричишь и мечешься, будто тебя режут наживую. Всё путается и смешивается в один повторяющийся день. Более сильные личности ломались, пытаясь пройти через это. Превращались в жалкие подобия самих себя. Или же в них открывались настолько отвратительные стороны, что даже самые близкие и родные люди переставали их узнавать. Обезумевшие от болей, ослепшие и оглохнувшие в нескончаемой агонии, готовые на любые, самые бесчеловечные и жалкие решения. Лишь бы прекратить это, хотя бы на секунду.

Чудом он не опустился до такого. Не умолял, не просил пощады, не плакал. Самая маленькая в мире капелька достоинства всё ещё оставалась в нём, и он цеплялся за неё из последних сил.

Много… много повторяющихся дней кошмара. Однотонности, погружения и барахтанья в грязи, невыносимости, редких, но ещё более невыносимых проблесков.

И вдруг – пробуждение. Всё тело ломит, липкий пот и пелена на глазах. Не хватает сил, чтоб сесть. Путь до туалета – всё равно что марш-бросок на вершину Эвереста без ног. Но эти ощущения, болезненные и неприятные, стали глотком свежего воздуха. Впервые за долгое время его голова оказалась на поверхности…

Окон в палате не было. Никакая это не больница. Его запирали, связывали, когда было нужно, и всё в сопровождении охраны. Никто не отвечал на вопросы.

После отходняка и пары-тройки выверенных ударов, у него в расписании появились пробежки и лечебная физкультура в небольшом зале. А ещё спустя неделю начались медицинские тесты. Рентген, УЗИ, МРТ, другие странные аппараты, дыхание в трубки, осмотры, анализы крови и психологические тесты. Значительно больше, чем в армии. Приводили в форму и обследовали. Для чего? Будут допрашивать? В чём его обвиняют?

И вот уже два дня – тишина. Шесть лет в армии… Сколько раз его могли убить или взять в плен? Кто бы мог подумать, что это случится на родной земле…

Лиам Иезекииль Гадот. Младший сержант морской пехоты. Личный номер: четырнадцать-двенадцать-двадцать семь. Родился шестого августа девяносто второго. Вот что он им скажет.

Резкий щелчок механизма двери заставил вздрогнуть. В глаза ударил яркий и мерцающий свет галогеновой лампы. На пороге камеры застыли двое. Уже знакомая женщина-врач, неприятная, холодная и отстранённая сука, для которой Лиам был лишь куском мяса. И какой-то совершенно новый персонаж.

Спорят о чём-то. Не слышно сути, но докторша пытается отговорить своего собеседника и «настоятельно не рекомендует», но тот лишь отмахивается от неё и входит. Поток свежего и неспёртого воздуха бодрит, зрачки расширяются, сердце стучит быстрее. Размытое пятно на стене приходит в движение. Мохнатый попутчик пользуется моментом, расправляет крылья и обретает свободу.

Сохранять спокойствие. На пороге гость замедлил шаг, застыл и впился взглядом в Лиама. Жуткий. Тёмно-зелёная форма и чин полковника. Словно паук, он прошёл внутрь и занял место напротив. Папка с шумом упала на стол, разделявший их. Дверь закрылась, и пространство комнаты сжалось ещё больше. Началось.

– Лиам. Верно? – тон гостя не был угрожающим или холодным, в нём скорее не было эмоций.

Лиам молчал. Он точно знал, что будет дальше. Его могут ошибочно подозревать в военных преступлениях или предательстве. Дело далёкое от гражданской судебной системы. Никто не будет его защищать, общественность никогда не узнает о том, что с ним сделали. Он ответит на множество однотипных вопросов, ответы вряд ли окажутся правильными, и за него возьмутся в полную силу. Пытка лишением сна. Лёгкое и не приносящее особого вреда избиение. Потом его зафиксируют, наденут на голову полотенце и начнут лить сверху воду. Снова избиение и снова пытка утоплением. Снова череда одних и тех же вопросов. И так далее, по кругу, пока он не сломается и не скажет то, что они хотят от него услышать.

Но вот что тут делает полковник? Публичному человеку, с дальнейшей карьерой в армии не стоит заниматься подобной грязной работой. На его месте должен быть агент без имени и звания, о котором можно будет умолчать, как и обо всех его деяниях. Или он не тот за кого себя выдаёт? Актёр? Седые виски, вполне мог дослужиться. От него несёт военной муштрой и выправкой. Крепкий. Следит за собой. Форма без единой складочки и пылинки. Тяжело достичь такого результата, если не делаешь этого годами, изо дня в день и в этом вся твоя суть.

– Будешь отвечать?

Лиам расправил плечи, поднял голову вверх и встретился с немигающими глазами гостя.

– Верно. Лиам Иезекииль Гадот. Младший сержант морской пехоты. Личный номер: четырнадцать-двенадцать-двадцать семь. Родился восьмого июня девяносто второго. Вы знаете кто я.

– Верно, – неприятно скопировал его голос полковник. – Как себя чувствуешь, Лиам?

– Лиам. Иезекииль. Гадот. Младший…

– С тобой здесь не очень-то хорошо обращались, верно? – перебил его полковник.

– Верно, – холодно повторил Лиам.

Полковник встал, не торопясь прошёлся по камере, осмотрелся и навис над пленником.

– Как интересно. Столько перспектив, такой талант. И такая ошибка. Когда ты снял с себя ответственность за то, что происходит, Лиам?

Лиам опустил глаза, но лишь на секунду. Достойного ответа у него не было. Но стоило уже вступить в диалог и попробовать выиграть время. Или… ему уже не выбраться. И стоит проверить, взял ли полковник на их милую беседу своё табельное оружие.

– Вот он, – прошептал полковник. – Именно тот человек, с которым я надеялся встретиться здесь! «Разбит, но не сломлен», – слышал поговорку? Что-то в тебе ещё осталось от морпеха и человека. Это радует. Приятно познакомиться, можешь звать меня Карл. Ты помнишь своего отца?

Лиам не успел понять вопрос, но что-то вдруг поменялось в полковнике. Его тон… именно таким тоном Лиам однажды сообщал вдове о смерти своего сослуживца – Бенисио.

– А я помню, – помолчав, сказал полковник. – Хороший был человек. Расслабься. Никто здесь не причинит тебе вреда. Большего, чем ты уже причинил себе.

Последние слова полковник произнёс каким-то примирительным тоном. Почувствовал напряжение и готовность? Раскусил. Может, взгляд выдал?

– Вы знали моего отца? Что вам от меня нужно? – немного успокоившись, спросил Лиам.

– Знал, – впервые с начала допросов у полковника проступила улыбка, но такая… словно её вырезали ножом на лице. – Мы вместе служили. И тебя я тоже знаю, мы уже встречались.

Может и так. В памяти всплыл один семейный праздник, много взрослых гостей и парень с сигарой в голубой гавайской рубахе у бассейна. Только без усов, седины, с другой осанкой и очень весёлый, жизнерадостный. Не такой, как сейчас, но внешне похож. Или же это ложное воспоминание, рожденное опытным и ловким манипулятором? Отец никогда не был в армии.

– Мы с твоими родителями вместе работали, – полковник уставился в потолок. – То, что ты о них знаешь – это не совсем правда. Не были они журналистами. И смерть их была иной, не в аварии.

Лиам опустил голову, чтобы полковник не заметил тень улыбки, которую он не смог сдержать. Глупость какая… вот и попался этот «манипулятор». Мама Лиама дни и ночи проводила за компьютером – писала свои статьи. А отец, возвращаясь из командировок, даже дома не расставался с фотоаппаратом. У него была своя фотостудия, и весь дом был завешан его работами.

– Твоё появление было для них неожиданностью. В нашей работе семейные связи между коллегами не приветствуются. Как и дети. К сожалению, завязать они не успели.

Полковник говорил расслабленно, всё так же рассматривая потолок и не замечая улыбку Лиама. Не похоже было, что он пытался в чём-то убедить. Просто рассказывал свои байки.

– Хотите сказать, мои родители работали на правительство? – спросил Лиам, пытаясь показать заинтересованность.

– Что-то вроде этого, – уклончиво ответил полковник. – И это я позаботился о тебе, когда их не стало.

Лиам напрягся, словно пёс, который уже не лает, а готов к прыжку. Вряд ли Бенисио смог бы сдержаться. Он бы вскочил и уложил этого «благодетеля» одним ударом. Сильная провокация, ещё немного и Лиама бы накрыло. Глубоко же они копнули. Даже если он сделал… «Мэнсон» уже не важен. Дела минувших дней. Теперь всё видится иначе – не зря он там отучился. Его мозг тренировался, словно тело культуриста, получил преимущество пред другими, обычными умами. Он использовал это преимущество в бою, и оно не раз спасало его жизнь и жизни его товарищей. Просто нужно забыть эти эмоции. Прогнать этот круговорот мыслей из своей головы. Не реагировать.

– Что ж, спасибо, сэр, что позаботились обо мне, – холодно ответил Лиам, внимательно рассматривая полковника.

– Не за что, – снова скопировал его тон полковник. – Но ты здесь не за тем, чтобы придаваться тёплым воспоминаниям.

Полковник раскрыл свою папку, достал несколько фотоснимков и аккуратно, по очереди, разложил их на столе.

– Это ты видел? – спросил он.

Лиам опустил взгляд на фотографии. Мутные, нечёткие, снятые на тепловизор с дрона сплошные оттенки серого. Знакомое место. Абу-Кемаль, Сирия. Одна из последних боевых операций, в которой ему довелось участвовать. На секунду Лиам потерял самообладание и впился глазами в изображение.

Этого не должно быть на фотографии. Размытый силуэт на фоне руин. И он принадлежит явно не человеку. Слишком длинные конечности. Слишком изогнуты. Слишком высокий рост. Что это?

Всего лишь короткий миг. Лиам в воронке от взрыва, вжался в землю и осматривает окрестности через прицел винтовки. Прибор ночного видения пришлось снять, впереди было жарко и светло как днём – в воздух летели ракеты и трассирующие пули.

Как это иногда бывало, простая разведывательная операция и последующий штурм городского квартала, превратились в настоящий кошмар. Они с напарником то ли отстали, то ли ушли слишком далеко вперёд. Связи не было. И не было ясно, продвигаться дальше, менять позицию или отступать. Бенисио… Нет, Бенисио уже не было… его второй напарник, Рикс, хотел забраться на крышу здания и осмотреться. Бой шёл уже несколько часов и не думал заканчиваться. Нужно было что-то делать.

На несколько минут Лиам остался один. Движение справа, едва уловимое. Что-то выхватило из развалин зданий одно из тел и быстро уволокло в темноту.

Примерно три секунды. Достаточно, чтобы моргнуть и понять, что это не блик от взрыва или какой-то оптический эффект. Достаточно, чтобы определить расстояние до цели по предметам окружения. Понять, что цель ростом в два с половиной метра, а её конечности не соответствуют пропорциям человеческого тела. И двигалось ЭТО значительно быстрее, чем смог бы человек.

Что же это?

Разумного объяснения не было. Затяжная операция, четвертая командировка, усталость. Накануне он слышал от местных бредовые истории о нечистой силе, что рыщет среди руин и крадёт тела. Может, поэтому. Мозг просто играет с ним.

– Да. Похоже, оно самое. Ты не сумасшедший, Лиам. И ты будешь вынужден принять эту мысль. Это реальность. И это то, чем занимались твои родители. Более того, даже твои видения реальны. Ты не сумасшедший. И никогда им не был. Просто у тебя дар видеть больше, чем остальные люди.

Лиаму никак не удавалось проглотить комок в горле. Словно тебя сбросили с крыши, ты болтаешься в воздухе и ждёшь удара, но земли всё нет. Допрашивали психолога? Это уже слишком. Незаконно. Откуда он знает про кошмары? Что на фотографии?

– Существуют некоторые правила. Я показал тебе больше, чем разрешается. На этом мы закончим, ты свободен. Как дальше жить с этой информацией – решать только тебе. Ты можешь вернуться в ту дыру, где я тебя нашёл, снова начать употреблять и сгнить заживо. Врачи не думают, что ты сам сможешь завязать и вернуться к нормальной жизни. Ни с твоим даром, ни с твоим статусом. Всё зашло слишком далеко и сам ты не выкарабкаешься. И вся эта реабилитация – они думают, не поможет тебе надолго. Ты вернешься к наркотикам, если что-то не изменить. Ты умрешь.

Проповедь полковника звучала откуда-то издалека. Сердце гулко билось в грудной клетке, по затылку расползалась тягучая мигрень. Тяжёлое и непонятное воспоминание снова стояло перед глазами и не отпускало.

– Или ты можешь пойти со мной и получить свои ответы, – голос полковника вдруг стал чётким. – Твои родители не хотели, чтобы ты когда-нибудь открывал эту дверь. Но у Вселенной и у меня на твой счёт иные планы.

Отвести взгляд от фотографии было непросто. Как и начать говорить. Ничего не приходило в голову. Если решения не было, Лиам предпочитал действовать и смотреть, что будет дальше.

***

В дороге Лиама мутило. Почти четыре часа он трясся на заднем сиденье и пытался поспать. Полковник с ним не разговаривал, постоянно тыкал свой планшет, читал сообщения, смотрел графики и карты.

Он больше не казался жутким, не было в нём зла. Скорее усталость и безразличие человека, на плечах которого держалось слишком многое.

Машина остановилась. Лиам вырвался из неприятной полудрёмы и вздрогнул. На расстоянии вытянутой руки от окна возвышался кроваво-красный забор с уже знакомым рисунком. И такая же бесконечная зеленая лужайка за ним. Только герб и каллиграфия другие. Университет Дарем.

Вылезти из машины навстречу этому забору оказалось непростым делом. Тело плохо слушалось и постоянно мучила жажда. Общая паршивость после ломки. Может быть, Лиаму было легче после «лечения», а может быть, его тело сейчас сломается. Стоит поблагодарить полковника в любом случае, сам бы он никогда не слез. Скорей бы забыть о необходимости думать каждую минуту о героине и похоронить всё, что с ним связано поглубже внутри себя.

Дарем не казался чем-то необычным. Пафосное учебное заведение с готичными корпусами из красного кирпича и зелёным аллеями, как с рекламного буклёта. Излишне вычурный и прилизанный для такой глубинки. Место для «элиты». Знакомо. За весь путь им встретилось всего несколько студентов и преподавателей. Необычно – учебный год только начался.

Преодолев несколько длинных коридоров и лестниц в растянувшемся центральном корпусе, они остановились около совершенно обычной двери кабинета.

– Эй, Калхун, ты занят? Можно? – постучался и приоткрыл дверь полковник.

– Да, заходите. Могу сказать, что я вас не ждал. Чем обязан? Давненько ты не появлялся, Карл. Зазнался что ли? – ответил ему забавный полненький человек с ухоженной бородкой, в потрёпанном пиджаке.

– Тише, Калхун. Я по личному делу. Это кандидат. Я хочу, чтобы ты ввёл его в курс наших дел. Лиам, это профессор Калхун.

– Что? Личное дело? Ба-а-а, а вот это интересно! Никогда не замечал за Вами, полковник, ничего личного, – заинтересовался профессор и отложил свои бумаги. Никакого страха или дискомфорта от полковника он не испытывал. – Итак? Ответы будут? Почему привёл ко мне? Для этого есть специальные люди. Что за птенец? Матерь Божья, неужели твой бастард?! Всегда знал, что этот момент настанет.

– Это сын Абигейл, – отрезал полковник.

– Оу, – улыбка исчезла с лица профессора. – Печально. Собираешься сделать его ещё одной жертвой во имя прекрасного и безопасного мира? Хочешь, чтоб я поучаствовал в этом?

– Лиам, выйди на минутку, – скомандовал полковник, и Лиам послушно покинул кабинет.

Подслушивать о чём шла речь желания не возникло. Мозг был больше сосредоточен на борьбе с тошнотой. Несмотря на всю муторность, его сознание просыпалось. Словно маленький зверёк после зимней спячки, оно не хотело покидать тёплое и безопасное место.

Минуты три Лиам глазел в окно. Внизу, на поляне, группка студентов увлечённо слушала лектора. Куда более приятный вид, чем серые стены его камеры. И небо приятно видеть. Скоро он почувствует себя намного лучше. Вот бы сигарету.

Дверь открылась, полковник пригласил его назад, к помрачневшему профессору.

– Вообще, я таким особо не занимаюсь, – профессор оглядел Лиама и указал на стул. – Ещё раз, полковник, даёте ли Вы разрешение на раскрытие информации?

– Да. Приступайте. Не жалей его.

Профессор покинул стол, размялся, подошёл к окну и какое-то время смотрел на улицу. Собравшись с мыслями, он вернулся, извлёк из серванта пару стаканов, налил в них тёмный напиток из графина, отхлебнул и поставил второй стакан напротив Лиама.

– Значит, ты уже что-то видел? Понятно-понятно. Подумать только, лет тридцать назад я был на твоем месте. И до сих пор не могу поверить. Итак, всё, что ты знаешь о мире – это ловкая ложь.

Медитация II. Вуаль

– То есть, Вы хотите сказать, что люди ничего не придумали, и всё ЭТО существует? – Лиам ещё сильнее развалился на неудобном стуле, нахмурился и закинул руки за голову.

– Именно об этом я тебе и говорю. Уже час, – три порции тёмного напитка заставили Калхуна немного «устать».

– Не. Бред, – отмахнулся Лиам.

– Надо было в приёмник его тащить, Карл. Чтоб сам всё увидел, – пожаловался профессор.

Полковник смотрел сквозь них, будто бы выслушивал несущественные доклады своих подчинённых. Калхун и не думал сдаваться.

– Давай заново. Ты не человек науки, это очевидно. Но ты же понимаешь, что весь мир не ограничивается нашей планеткой. Только наблюдаемая Вселенная насчитывает сто семьдесят миллиардов галактик, а в каждой из этих галактик может вмещаться до четырехсот миллиардов звезд. Можешь себе представить?

– Не особо. Но… допустим, – Лиам потёр глаза.

– Глупо было бы думать, что в масштабах Вселенной мы являемся чем-то уникальным. Это совсем не так. Помимо нас может существовать что-то ещё. Верно?

– Ну, это я ещё могу себе представить. Мы не одиноки, – устало согласился Лиам.

– Верно. Всё было бы хорошо, если бы это «что-то ещё» было бы далеко от нас. Но и это не так.

У полковника в очередной раз зазвонил телефон, и он покинул кабинет. Профессор проводил его недовольным взглядом и продолжил:

– Мы не только не одиноки – мы не первый разумный вид на Земле. До нас было много чего интересного, но самое интересное случилось в самом начале… Мы считаем, что очень давно нашу планету посетила более развитая цивилизация. Мы называем их Древними. Для своих путешествий Древние не строили космические корабли. Им это было не нужно. Скорее всего, пространство и время были для них категориями незначительными. Древние оставили нам удивительные свидетельства своего существования – Врата. Двери между мирами.

Брови Лиама снова поползли вверх. Подобные разговоры у него уже случались. Только вот в прошлые разы, собеседники были, мягко говоря, под кайфом, и их теории были ещё более безумными.

– Построив Врата, Древние оставили выходы из нашего мира. Если сама жизнь или существование нашего вида будет под угрозой, мы бы смогли бежать в иную комфортную среду обитания. Теоретически… Мы думаем, они посетили большинство миров на которых когда-либо могла возникнуть, возникла или уже погибла жизнь. И все эти места они объединили, создав Цепь Миров, или по-старому – Иггдрасиль. Древо миров.

Профессор открыл ноутбук, порылся в нём, затем резким движением повернул его к Лиаму. Экран пестрел свалкой непонятных Лиаму уравнений, графиков и расчётов.

– Это сигнатура Врат, их след в нашем мире. Мы до сих пор не понимаем, что они из себя представляют. Это точно не трехмерный объект, измерений в нём куда больше. И Врата не могли быть созданы природой. Как они были сделаны, как работают и почему работают до сих пор, мы не знаем.

Информация на экране не сделала их разговор понятнее или адекватнее, Лиам слушал всё это скорее из уважения и не верил ни единому слову. Да кто бы поверил?

– Миры, расположенные по ту сторону Врат – это не соседние планеты. Мы не смогли определить положение хотя бы одного из них в нашей Вселенной. «Соседние» миры объединены в группы по схожим условиям при создании жизни – сила тяжести, состав атмосферы, температура, давление и прочее. Но чем дальше от Земли по Цепи Миров – тем страннее. Физика, химия и само пространство-время могут существенно отличаться от наших. Это означает, что Врата ведут не только в нашу Вселенную – есть и другие. Бесчисленное количество миров. И все они – обитаемы или были обитаемы, все имеют свою идентичность и не похожи на друг на друга, – добавил профессор и таинственно замолчал.

– Через Врата, – продолжил он, – могут проходить только разумные формы жизни, обладающие даром самосознания. Не только люди, но и, как выяснилось, дельфины и слоны. Даже некоторые собаки и кошки! Всё, кто могут осознать себя, узнать в зеркале, могут видеть и Врата. Интерпретировать их в своем сознании, как привычную нам дверь или проход. И это было бы очень круто, если бы не одно "но". Не только мы можем проходить через Врата.

– Ага. Вот мы и снова добрались до этого пункта, – вздохнул Лиам, профессор улыбнулся ему и с придыханием снова завёл свою шарманку:

– Всё странное, мистическое и сверхъестественное, о чём ты когда-либо слышал – всё это существует. Драконы, ведьмы, феи, вампиры, демоны и даже жопоголовые лягушки… Всё, что казалось плодом воображения человека – существует… Мы ничего не придумывали. Просто описывали то, что видели, пускай с искажениями, проблемами восприятия, «испорченными телефонами» и долей преувеличения.

– Стоп, – отрезал Лиам. – Думаете, я вам поверю? Если всё это, как вы говорите, существует, то где оно?

– Ближе чем, ты думаешь, – вернулся полковник. – Ты же сам всё видел.

Лиам заткнулся.

– Существование Врат порождает массу проблем, – продолжил профессор. – Похоже, Древние были на том этапе развития, когда из их культуры исчезло само понятие конфликта. Думаю, они были уверены, что делают доброе дело, и все мы будем жить в мире и согласии, помогать друг другу и развиваться совместно, как добрые соседи. Но дела обстоят немного не так.

Всё это время Лиам внимательно наблюдал за собеседниками, и тщетно пытался найти в их поведении, мимике и жестах какое-то несоответствие. Но полковник и профессор верили в то, что было озвучено.

– Лиам, мы окружены, – сокрушался Калхун. – Миллиардами конкурирующих видов, для которых мы просто куски мяса, животные, насекомые или даже бездушные предметы. А некоторые пройдут по нам и даже не заметят. И мы никак не можем на это повлиять. Эти двери не закрыть. Вот что тебе предложил Карл. Вот какую спасительную ветвь он тебе бросил. Мы никакой не венец природы, мы не величайшая нация, мы никто. Муравейник посреди лесного пожара.

– Вот и дери тебя чёрт, Калхун! – криво усмехнулся полковник, профессор возмущенно округлил глаза, громко и резко поставил стакан на стол, хотел что-то добавить, но полковник небрежным жестом прервал его: – Ничего такого, Лиам. Ты же знаешь, как всё работает и как всё устроено, ты всё сам видел. В нашей природе быть хищниками и драться друг с другом за кусок мяса и путь к водопою, просто теперь ты знаешь точно – мы не единственные хищники.

– И что? Бог тоже существует? – помолчав, спросил Лиам.

Внутри ещё теплилась надежда, что всё это долгий наркотический сон. Если он проснётся, то больше никогда не поддастся на уговоры своего пушера попробовать этот «космический коктейль». Но кривая ухмылка полковника и полупьяные глаза профессора никогда не исчезали.

– Бог? А ты хорош! Гены берут своё. С Богом всё становиться несколько сложнее, – профессор уважительно посмотрел на Лиама и улыбнулся. – Мы думаем, все религии мира говорят об одном и том же. Сотворение и Начало. Разные народы использовали привычные им понятия и определения, чтобы описать этот процесс. И если версии христиан или эскимосов в наше время выглядят несуразно, то вот индуистская ветка уже создает вопросы. Откуда в древних свитках появились понятия, схожие с Большим Взрывом, и описания стадий развития Вселенной, протяженностью в миллиарды и триллиарды лет? Как они придумали это? Как древние греки пришли к теории атомов до изобретения первых микроскопов? Ответ прост – ничего они не придумывали! Они взяли эту информацию из какого-то источника. Наша Вселенная не могла родиться из ничего, не могла стать такой, какой стала, в результате… случайности. Какова вероятность?.. Нет. К её появлению привела огромная цепочка железобетонных причинно-следственных связей. После Большого Взрыва были определены такие физические параметры, что всё сущее не разлетелось к чертям в разные стороны. Сформировались звёзды, и, словно фабрики, они породили из своих недр химические элементы, обладающие свойством вступать в реакции между собой. Почему именно так? Затем сформировались планеты, обросли атмосферой, и условиями, при которых химические элементы вдруг превратились в жизнь. В жизнь, которая сразу обладала способностью к дальнейшей эволюции. Никаких случайностей, скорее программа всеобщего развития и усложнения форм. Это программа, которой следует ВСЁ… словно единый живой механизм. Заглянуть дальше границ нашей Вселенной мы не можем, поэтому мы считаем, что Вселенная это и есть Бог.

Профессор помолчал, задумался и ещё раз промочил горло.

– Это то, над чем сейчас работает официальная наука, над видимыми нам вещами. Но кроме них, есть ещё и невидимые. Каждый такт Вселенной всё материальное формируется, проецируется и детерминируется из общего энергоинформационного поля. Мы все лишь его тень и отражение. Но вне его проекции, в самом поле формируются сложные структуры: целые миры и их обитатели, не имеющие физической оболочки. Такие миры мы называем Планами, а их обитателей Сущностями. Иногда они обладают разумом, значительно превосходящим человеческий. Известный тебе христианский Бог как раз оттуда. Как и все остальные. Та сторона… место вполне себе обитаемое и «людное».

На этом месте Лиам полностью осушил предложенный стакан. Лучше бы он додумался найти туалет и напиться воды из-под крана. Дешёвый виски обжёг рот и оставил неприятный привкус.

– Мы называем себя Орден или Организация, – профессор упёрся в Лиама взглядом. – Тебе это название покажется глупым, но именно наши предки дали человечеству эти слова и их смысл. Инструмент, закон, объединение, порядок, коллектив. Две тысячи лет назад группа людей, которая занималась сохранением истории и знаний, накопленных человечеством, решила, что интервенция других видов из Врат может уничтожить нашу цивилизацию. Как это уже случалось пять или шесть раз до этого. Эту борьбу мы продолжаем сегодня. И…

– Я ожидал от тебя большего, Калхун, – вдруг прервал его полковник. – Я думал, ты сможешь разложить всё парню по полочкам. Мы три часа сюда ехали.

– Смешной ты, Карл, – добродушно усмехнулся профессор. – Как будто кто-то сможет всё это разложить. При нынешнем уровне прогресса, приходите лет через двести. В следующий раз используй обычную агитку про спасение мира и страшных чудовищ. Парень же солдат. Что тебе не понравилось?

– Он не солдат, а морпех. И на агента проходит. Моё чутьё говорит – вырастет до старшего. Никто и не планировал его в пушечное мясо превращать, – полковник повернулся к Лиаму.

– Надеюсь, что-то из услышанного хотя бы частично влезло в твою голову. Соберись, сынок. Я предлагаю тебе работу. Работу всей твоей жизни, для которой ты идеальный кандидат. Несмотря на весь твой «багаж». Ты можешь отказаться, забыть всё, что ты здесь услышал и пойти своей дорогой. А можешь подписать контракт. Оплата и пакет более чем достойные. Но эта работа – опаснее всего, чем ты занимался в армии. И куда более сложная и ответственная. Если не устроит – всегда будет возможность сменить деятельность на более спокойную. Я думаю, это именно то, что тебе нужно. Ты будешь при деле. Что скажешь, морпех? – подытожил полковник.

Лиам покачал головой, снова всмотрелся в сосредоточенные лица напротив и выдохнул… Впервые за долгое время в жизни происходило что-то интересное. Чудовища, прячущиеся в темноте, его не испугали. Наоборот, «факт» их существования он счёл забавным. Куда больше его пугала темнота внутри, и чудовища с которыми он больше не хотел оставаться наедине. Нужно занять себя чем-то. Он недолго поводил пальцем по горлышку стакана и прокашлялся. По крайней мере, у него есть выбор. Вот бы сигарету…

***

Восемь недель "курсов переподготовки" пролетели как один день. Но этот повторяющийся день привнёс в жизнь Лиама то, чего ему давно не хватало. Покой. На горизонте показалась хоть какая-то цель, пускай совсем непонятная, но она была. Так жить было проще. Лиам снова становился инструментом в чьих-то руках. Качественным, идеально заточенным, крепким, надёжным и удобным инструментом. И его это устраивало.

Первые тренировки лёгкие наливались свинцом и просились наружу, в ногах проявлялась предательская слабость, прошибал неприятный пот, темнело в глазах.

Инструктор был немногословен и сдержан. Тело и лицо его были словно выточены из камня. В глаза его было страшно смотреть. Там застыли десятки мёртвых тел, убитых врагов и товарищей. В них застыл страх, от которого нельзя было уйти, спрятаться или убежать. Постоянная готовность бороться за свою жизнь. И ожидание, что вот-вот что-то пойдёт не так. Человек вроде и жил, что-то делал, разговаривал, ел, спал, работал. Но стоило посмотреть чуть в глубину и становилось понятно – его здесь нет. Он навсегда остался ТАМ. У Лиама не было и тени вопроса, что этот человек делает один в глуши, и почему он посвятил свою жизнь военной подготовке.

Как только светало, инструктор выходил из своего полевого домика и приветствовал рассвет. Казалось, он совсем и не спал, что могло быть истиной. У Лиама тоже бывали такие периоды.

В конце первого дня, оглядев лагерь в глуши, Лиам с трудом переборол желание уйти. Всё это было похоже на подготовку террориста. Может, ему пытаются промыть мозги? Очень странным и оригинальным способом. Можно же было выдумать что-то менее тупое? Но эта волна сходила на нет уже с началом утренней пробежки. К счастью для его измученного организма, физические нагрузки были терпимыми. Немного бега, турников, отжиманий и знакомых армейских комплексов. И даже на этом подножном корме тело снова становилось железным. Способным бежать весь день, лежать в неудобной позе часами, поднимать тяжести и выполнять задачи на пределе, значительно выходящим за инстинкт самосохранения. Чувство слабости уходило. Возвращалась способность перешагивать через себя.

Не хватало этой силы внутри.

Никогда ещё Лиаму не доводилось стрелять так много. Огневая подготовка была дорогим делом, но денег тут не жалели. Из разного оружия, с разной дистанции, под внимательным взглядом и редкие комментарии инструктора, Лиам стрелял днями напролёт. Как только форма начала к нему возвращаться, задания усложнились. Лиам штурмовал тесный муляж здания, неподвижные цели сменились на подвижные, и механизмы их мелькали с ужасающей скоростью.

Самое интересное происходило в конце дня. Рукопашный бой. Лиам уделил немало времени боевым искусствам во время службы. Даже получил свой коричневый пояс. Но лишь в качестве разгрузки и хобби. Инструктор был несокрушим. Раз за разом, с голыми руками или ножом Лиам нападал на него, но всегда терпел болезненное поражение.

Спустя пару недель Лиам привык к ссадинам и синякам, а нож в его руке сменился на настоящий. Это было жутко и запредельно опасно. Лиам так и не смог хотя бы раз задеть инструктора, даже в ходе случайной и непредсказуемой атаки. Лезвие же его противника всегда останавливалось в миллиметрах от артерий и сухожилий Лиама. Жёсткая школа, но эффект был достигнут. Лиам перестал бояться быть раненым или ранить ножом другого человека. Полезный навык, правда, лучше бы он никогда не пригодился.

Спустя восемь недель в лагерь въехал внедорожник и высадил другого парня. Лиам собрал вещи, пожал руку инструктору, отдал ему честь, кивнул, сел в машину и уехал…

***

Следующим пунктом назначения стал уже знакомый университет Дарем. Получение образования в планах не было, но приказ есть приказ.

Лиам вышел из автобуса, поднял сумку, миновал ворота и ступил на необъятную зеленую лужайку. Дарем возникал словно бы из неоткуда, спустя километры извилистых пустынных дорог, диких лесов и редких засеянных полей. До ближайшего городка, придорожного Гринволла, был час пути. Да и городком его едва ли назовешь – человек сто населения, занятых на обслуживании заправки, автосервиса, пары лавок и супермаркета. Глушь.

Его определили со вновь прибывшими – парой вчерашних старшеклассников, бывшим копом, офисным червём, нелепой красоткой из инстаграмма и каким совсем уж юным дарованием. Странный выбор для миссии по спасению мира или чем там занимается этот «Орден».

Лучше бы его перебросили из землянки в лесу сразу в какую-нибудь горячую точку. Все эти праздничные линейки и знакомства, бумажки и канцелярия, экскурсии по корпусам и общежитиям, поиск аудиторий и лекции, знакомства с новыми «боевыми» товарищами и преподавателями изрядно раздражали.

Но стоило отметить… «Мэнсоном» тут и не пахло. Совсем иной контингент. Студенты здесь не пили, не курили, не делали селфи, не болтались по коридорам, не отрывались и не прогуливали занятия, общались неохотно, были сконцентрированы, даже непривычно холодны. Особенно молодые и не успевшие пожить другой жизнью. Словно им нахер уже не была нужна их молодость. В первые две недели Лиам увидел всего одну нервную сигарету у парнишки за углом. Никаких соблазнов. И так было значительно проще держать себя в руках.

Никто из местных терпил не попытался проверить Лиама на вшивость. И слава Господу. Он всё ждал этого. Мозгом понимал, что такого не может случиться – здесь нет никакой стаи шакалов, которым нечем заняться. Никто не подойдёт к нему, никто не будет преследовать, никто не попытается сунуть его взрослое и такое страшное, перекошенное лицо в какое-нибудь дерьмо. Так вот и переходил от напряжения и тёмных уголков памяти к осознанию собственной тупости и нелепости.

Оценок на занятиях не ставили. Преподаватели пытались найти к каждому студенту такой подход, чтобы он усвоил максимальное количество материала. А его было очень много.

Истинная история человечества, изученный состав Цепи Миров, теория Врат, конкурирующие виды, теория магии, межвидовые коммуникации, ксенобиология, Теория Единого Поля, история и состав Ордена и много чего ещё. Большинство предметов носило явно ознакомительный характер. Слушателей курсов погружали в среду предстоящей работы. Часть предметов касалась военного дела и противоборства интервентам – им Лиам посвящал максимум своего времени и внимания

Читать в таких количествах было непривычно, физически и морально тяжело. Нагрузка на развивающих курсах морской пехоты была несоизмеримо ниже. Когда мозг Лиам уставал, он начинал загружать своё тело. Само по себе в нём родилось давление. Война против людей была ужасным испытанием для личности. Столько хаоса, неопределенности и такой маленький вклад одного морпеха. А теперь речь шла о бесконечных пространствах и врагах, в сравнении с которыми вся военная мощь армии США была лишь пшиком. Неприятный масштаб.

– Ответьте, как Вам удается скрывать всё это? – как-то поинтересовался у лектора бывший коп.

– Популярный вопрос, неофит! – улыбнулся ему лектор, приятный парень чуть за тридцать. – Восприятие мира каждым человеком субъективно. В эзотерических учениях встречается интересное понятие – точка сборки. Представьте себе картину своей жизни. Вот вы, вот ваша семья и её история, ваши школьные знания, информация из книг, фильмов, музыка любимых исполнителей, содержание выпусков новостей и разговоры людей вокруг.

Под редкие смешки, лектор старательно вырисовывал на доске карикатуру на автора вопроса и на всё, что могло бы его окружать.

– Наблюдая эту картину изо дня в день, вы видите лишь маленькую частичку пазла, которым является наш мир. Куча вещей, происходящих вокруг, не попадает в ваше поле зрения. Неясно, чем занимаются соседи за закрытой дверью. Может, дома вас ждут родители, а может, они совсем чужие люди, которые усыновили вас или даже похитили в детстве. Неясно, чем занимается кошка, когда выбегает на улицу или собака, которая иногда так странно и осмысленно смотрит на вас. Про научные понятия, вроде химических реакций или электричества можно вообще не упоминать. Вы не можете их увидеть и потрогать. Но обо всём вы имеете своё представление, своё виденье, полученное на основе собственного опыта и других источников. Вы свято верите во многие вещи, не зная их истинной природы. Это ваша точка сборки – ограниченный угол, с которого вы наблюдаете мир, и то, каким вы видите себя в нём.

Лиам задумался и уставился на забавную картинку с доски, которую он срисовал автоматически. Что он знает о мире? Лиам не смог поместить рядом с собой ничего существенного. Человек, стоящий в пустоте. Если убрать армию, наркотики и призраков, что останется?

– Пока ты идёшь на свои занятия, уставившись в телефон, над твоей головой может пролететь летающая тарелка, – лектор провёл рукой над головой одного из студентов, изображая полёт. – А ты этого даже не заметил. Ты не смотрел вверх в тот момент. А потом ты услышишь разговоры тех, кто её видел и сделаешь вывод, что все они сумасшедшие. У тебя нет инструментов, чтобы проверить истинность своих суждений. Так вот, Организация старается поддерживать нужную картину мира, чтобы в ней большинству людей было комфортно. А остальные вещи старается скрывать и не показывать.

– Стоп, пришельцы тоже есть? – удивился коп, посыпались смешки, но лектор ничего не ответил.

– А что будет, если правда вскроется? – прервал смех молодой, хорошо одетый мажор из переднего ряда.

– В лучшем случае – абсолютно ничего. Наша способность к адаптации невероятна. Если завтра правительство скажет, что существуют драконы, и они теперь будут летать над городами – это взорвёт мир. Сенсация! Шок! Но продлится это недолго, спустя несколько недель люди начнут привыкать. В их картину мира добавятся драконы. С ними будут снимать фильмы, музыкальные клипы, несколько драконов станет знаменитостями. Появятся фанаты драконов, ненавистники драконов, драконьи расисты и борцы за права драконов. Но суть нашей жизни останется прежней, – лектор немного помолчал, задумался и продолжил:

– А может быть, мы спокойно примем всех этих существ, как Европа приняла беженцев из стран Востока. С ними будут проблемы, но со временем они станут тем же, чем стали ирландцы, мексиканцы и афроамериканцы. Частью нашего общества, гражданами нашей страны. И заметьте, про первых вы уже ничего не слышите. А в этом маленьком городе их больше, чем мексиканцев. В худшем случае мировой порядок просто рухнет. И на его месте воцарится хаос, общество падёт, прогресс остановится. Не будет армии, правительства, экономики, технологий, интернета, медицины. Власть могут захватить интервенты. И они не будут заинтересованы в нашем развитии и выживании. Мы утратим идентичность и станем рабами другого вида или видов, такое уже случалось в нашей истории. Мы можем вымереть, как и все девяносто девять процентов животных, живших до нас.

Мир очень хрупкая вещь. Лиам видел это своими глазами. До войны сирийцы жили нормальной и понятной ему жизнью. Получали образование, работали, строили дома, отдыхали, смотрели фильмы, рожали детей и заботились о них. А потом всё это закончилось.

– В известной нам части Цепи Миров наша цивилизация является уникальной. Другие виды превращаются либо в совершенные машины выживания, либо развивают разум, способный менять материю. Мы единственные, кто идёт по пути технического прогресса, и достигли в этом значительных успехов. И нам не нужно влияние извне, оно нас уничтожит. Поэтому у Организации есть инструменты для сокрытия правды. Мы контролируем СМИ, систему образования, производство фильмов, книг, религии и прочее. Всю масс-культуру и всё, что происходит в мире. Есть даже магический аспект, которого мы касаться не будем. Совокупность этих мер называется Вуаль. Тонкий кусочек ткани, наброшенный нам на глаза, чтоб мы не прозрели.

– Ну а как же всякие исследователи тайн? Журналисты? Все эти статьи про иллюминатов, пирамиды, рептилоидов, призраков, правительственные заговоры? – спросил офисный червь.

– Примерно десятая часть этой информации правда или почти правда. Некоторые вещи не особо скрываются. Я бы не стал относиться ко всем подобным заявлениям серьезно. Если они и имели под собой какие-то факты, то сейчас они уже сильно искажены фантазиями цепочки людей, по которой эти факты передавались. Это не должно вас волновать. Мы не доживем до момента, когда люди будут готовы справиться с истиной. Но в наших силах сделать так, чтобы наши дети и дети наших детей дожили. Это наша с вами персональная ответственность, сколько бы людей её на себя не взяли, их может оказаться мало, – лектор остановился, посмотрел на часы и прокашлялся. – Наше время, когда-нибудь может закончиться, если мы не изменимся. Как время нашей лекции, например. Свободны.

Обычно группа расходилась в молчании. Система их Мира, заботливо возводимая с самого детства и пустившая свои корни глубоко в голову, теперь давала трещины и рушилась.

Медитация III. Клятва

Утренняя пробежка быстро въедается в ежедневные привычки. Заполняет утреннюю пустоту от этой новой, пока ещё непонятной и некомфортной новой жизни. Отличная альтернатива сигарете до первой чашки кофе. Бег даёт лёгкость и не только физическую, помогает снимать напряжение.

Лиам оказался не первой ранней пташкой в душевой общежития. Его новый сосед, Айк, задумчиво сидел и крутил в руках опасную бритву. Его лицо было выбрито только наполовину.

– Эй, Айк, ты в норме? – спросил Лиам, но Айк не ответил.

Лиам снова позвал его, Айк повернулся и Лиам вздрогнул от пустоты в его взгляде.

– Да. Просто день такой… Знаешь, четыре года назад я… чуть не покончил с собой, – мрачно и с паузами начал он. – Молодость и глупость. Стресс из-за поступления в университет. И девушка бросила. Такое давление. Я чуть не вскрыл себе вены, не знаю, что меня тогда удержало. Глупо так. Сидел в ванной и смотрел вот на эту бритву, подарок отца. Я думал, если сделаю это – всё закончится. А теперь выходит, ничего бы не закончилось. Куда бы я попал тогда?

Вчера у них было четыре лекции подряд на тематику религии и жизни после смерти. Лиам их почти не запомнил, такие материи ему было тяжело удерживать в голове. А вот Айку они явно не пошли на пользу. Лиам видел таких ребят в командировках. В одну секунду понявших, что всё, что они знали о мире – полная хрень и что совсем не они решают, где будет их место – бравым морпехом в медалях или трупом хладным в цинковом ящике.

Надо бы помочь парню.

– Я тоже мог кончить плохо, – признался ему Лиам. – Если ты не знал, я был на войне и потом стал наркоманом. Посттравматическое расстройство. А ещё меня иногда мучают кошмары.

– И как ты справляешься? – опустив глаза, спросил Айк.

– Понятия не имею. Не думаю, что я справляюсь. Но хотя бы пытаюсь не натворить больше глупостей, чем уже натворил. Тут гордиться нечем, но и стыдиться нечего. Мы все люди со своим дерьмом и тараканами. Оставь прошлое в прошлом. Старайся не думать о плохом. А если день не задался – ложись спать.

Лиам вздохнул и замолчал. Советы другого человека бессмысленны. Но само внимание, доброе слово и искренность могли помочь.

– Хочешь, прогуляемся в город? Выпьем по паре пива, потрещим обо всём? Обещаю не рассказывать про свою жалкую жизнь слишком уж слезливо, – Лиам попытался сделать свой голос бодрым, хотя у него самого кошки скребли на душе.

Айк отрицательно махнул головой, Лиам долго смотрел на него, затем вздохнул, похлопал по плечу и пошёл в душ. Нужно освежиться перед занятиями. С этим парнем всё будет в порядке, он присмотрит. Когда Лиам закончил, Айка уже не было.

Айк попал сюда из Калтеха. По его словам, курсы математики и физики давались ему куда проще, чем местные дисциплины.

***

– Итак, внимание. Это занятие будет посвящено краткой истории и составу Организации. За время своего существования Организация принимала множество форм: регулярная армия, ячейка сопротивления, группа фанатиков, секта, архив и библиотека запретных знаний, отряд наёмников, тайная ложа, и прочее, – говорил худой лектор в очках. – В нынешнем воплощении мы обкатываем новую форму коллектива. Саморегулирующееся «живое» существо, собранное из индивидуумов. Где каждый является миниатюрной копией организма и способен менять своё предназначение в зависимости от внешних условий (как стволовые клетки, к примеру) и выживать самостоятельно. Членов Организации объединяет общий тип мышления и знание истинного положения вещей. Все посвящённые способны взять на себя ответственность за судьбу вида и поставить интересы всего человечества выше своих. Разумеется, лишь небольшой процент людей способен на такие жертвы. Но посвящённых нам хватает, и их количество будет только расти. Остальное – за развитием человеческого сознания, науки и кучи сопутствующих технологий.

Лиам оглядел аудиторию. Айк не явился на лекции. Может быть, он просто собрал вещи и ушёл. Не справился. Такое бывало даже тут, с тщательно отобранными кандидатами. Хорошо хоть ему есть куда пойти.

– Организация децентрализована и разделена на бесконечные сегменты, объединённые по своим целям и предназначению. Ни одна база данных не хранит точных сведений о составе и численности Ордена. Это касается и подконтрольных нам объектов по всему миру. Самой крупной структурной единицей является Отдел, территориальной – Отделение. Отделения создаются в особо напряженных местах, где присутствие Организации жизненно необходимо.

Чтоб не думать об Айке, Лиам погрузился в лекцию и старался не клевать носом. Айк не был ему боевым товарищем, но Лиам уже не мог иначе относиться к людям, с которыми оказался в одной лодке.

«Первый и самый важный – Отдел Управления. Мозг организации. Решения принимаются путем голосования с помощью современных технологий связи. В случае отказа систем, руководители берут управление под свою ответственность. Часть управленцев находится в спящем режиме, и несёт дублирующую функцию, на случай нанесения удара по руководству – «обезглавливания». Для облегчения взаимодействия в нашем разделённом мире, часть руководителей занимают посты в правительствах и вооруженных силах ключевых государств.

Второй Отдел отвечает за Связь и Наблюдение. Нервная система и органы чувств Организации. На данный момент в Ордене действует единая система связи и управления «Центральная». Как вы уже понимаете, Организация старается отслеживать всё – от деятельности иномирцев до настроений в обществе людей. Официальный язык – английский, был выбран в связи с популярностью и простотой, но в некоторых регионах ещё преобладают родные языки – китайский, русский, немецкий, хинди, испанский и прочие.

Отдел Разведки и Военных Сил. Реакция на раздражитель, иммунный ответ. Профессиональная, экипированная армия для защиты нашего мира. В их обязанности входит многое: от охраны незначительных объектов до военных операций континентального масштаба. Помимо собственных отрядов, Третий Отдел может задействовать любые военные силы или объекты всех армий мира…»

Вот так вот. Лиам вспомнил, что во время операции в Сирии, потенциальные враги и политические соперники, Россия и Китай, удивительно точно координировали удары с НАТО. Хотя, с другой стороны, иногда они удивительно страшно косячили.

«Научный Отдел разбирается со всем, что падает нам на голову и пытается понять, как всё устроено. Разрабатывает инструменты, необходимые нам в работе и предоставляет экспертов из любых сфер.

Отдел Добычи Ресурсов и Производства привлекает в Организацию денежные потоки и рабочую силу, запускает производственные линии и снабжает Организацию всем необходимым от воды и лампочек до авианосцев и крепостей. Самый большой отдел Ордена. Многие его члены простые рабочие, которые и не догадываются о тайном знании.

Отдел Устранения Последствий организует работы по уничтожению следов самых мелких инцидентов до восстановления целых городов и стран после крупных. И я надеюсь, вы такого не увидите.

Отдел Поддержки Вуали. Той самой. Тесно связан со Вторым Отделом, занимается сокрытием опасной для обывателей информации.

Отдел Внутренних Расследований. Расследуют разрушительную деятельность со стороны посвященных и пресекает её в жесткой форме. В рамках курса и в своих Отделах Вы будете изучать внутренние кодексы Организации, виды проступков и нарушений, а также наказания за них. В случае предательства, невыполнения своих обязанностей и других преступлений против нашего вида, вас могут подвергнуть уничтожению или более страшным видам наказания.

Отдел Магической Защиты. Специализируется на вопросах, которые невозможно решить обычными средствами. Малочисленен и используется редко. К счастью для нас – старые, добрые пули работают вполне себе неплохо.

Меньшими структурными подразделениями являются Специальные Отделы, их огромное множество, с ними вы вряд ли столкнётесь.

Так же существует Орден-II. Самостоятельная организация, отделившаяся от Ордена-I в 1889 году. В целом, мы неразделимы и зачастую используем одни и те же ресурсы. В задачи Ордена-II входит защита всех существующих Врат, как границ нашего мира, сдерживание любых угроз извне, разведка и исследование того, что происходит по другую сторону. Орден-II также многочислен, и с начала двадцатого века имеет постоянные базы и контингент за пределами Врат…»

Первая часть лекции кончилась, и впереди был получасовой перерыв. Айк раньше не пропускал занятия. Нужно было найти его или сообщить Калхуну о проблеме. Как на зло, в этих стенах сотовые запрещены по вполне понятным причинам.

В комнате Айка не было. Его вещи были раскиданы, ящики стола и шкаф открыты. Среди беспорядка на кровати аккуратно сложены ремни и галстуки.

Плохой знак.

Лиам обошёл столовую, библиотеку, спортзалы, бассейн, душевые, лестничные клетки, туалеты, вышел на улицу и даже поднялся на крышу. Айка нигде не было.

Он же спокойный и самоуверенный парень, далеко не глупый. Мог ли он накинуть себе на шею петлю в укромном месте?

Нехорошо. Лиам побежал по зданию, заглядывая в самые укромные уголки. Последний четвёртый этаж закрыли на ремонт. Лиам поднялся туда и в конце коридора увидел приоткрытую дверь.

– Вот чёрт… – выдохнул он.

Айк был тут. В дорогом деловом костюме, самом лучшем галстуке и начищенных до блеска туфлях.

И он был не один. В его объятиях таяла преподавательница альтернативной истории, со странным именем Лейла или Лена. Красивая, высокая, молодая, чувственная женщина с волейбольным прошлым. С задранной юбкой, расстегнутой блузкой и самыми безбожными и опытными французскими поцелуями. Похоже, Айк справился со своим кризисом.

– Какого хрена?! – прикрикнул на него Лиам.

Айк с трудом оторвался от женщины и с недоумением уставился на Лиама. Спустя несколько секунд мажор всё понял и рассмеялся.

– Прости, бро. Не подумал.

Учительница раскраснелась, отвернула голову и спешно поправляла одежду.

– Один раз живём! Ну, по крайней мере, в такой симпатичной оболочке и с доступом к кредитке моего богатого бати. Да и день рождения у меня сегодня, если ты не понял. Не мог бы ты закрыть дверь? Я вернусь утром, – миролюбиво проворковал ему Айк и сверкнул своими идеальными белыми зубами.

Лиам хлопнул дверью, выругался, прошёл по коридору несколько метров, остановился и облегчённо выдохнул. Руки дрожали. Не хотелось проверять, хватит ли одной маленькой капельки, чтобы снова заполнить его чашу до краёв.

Быстрым шагом он спустился вниз, вышел на улицу, вывернул на беговую дорожку, дошёл до фонтанчика, окунул лицо под ледяную струю и попил. Руки ещё дрожали, ноги ватные. Лиам присел на скамейку и обхватил себя руками. Что-то вроде объятий, но без второго, живого и тёплого, человека. Иногда этого очень не хватает. Давненько у него никого не было.

Тихонько Лиам вернулся на лекцию, открыл тетрадь и начал записывать. Время успокоиться. Всё в порядке.

– Перейдём к краткой истории Организации, – преподаватель подождал его, окинул недовольным взглядом и продолжил. – Человечество развивалось неконтролируемо и не принимало во внимание факт быстротечности своего существования, возможности вырождения или полного уничтожения нашего вида имеющимися природными и неприродными факторами. По неизвестным причинам, примерно двадцать тысяч лет назад технический прогресс нашего вида стал ускоряться. Наш вид окончательно выделился среди всех конкурирующих приматов той эры. Первая глобализация, обмен культурами, первые расселения и смешения народов проложили нам дорогу в будущее. Но, одновременно с этим, мы, к сожалению, стали объектом пристального внимания иномирцев. И примерно две тысячи лет назад, во время очередного упадка из-за вмешательств извне, наши предки, древние хранители знаний, впервые задумались об истинном предназначении и своей миссии.

Вторжения иноземцев, значительно превосходящих в своих возможностях представителей нашего вида стали восприниматься как главная угроза…

…Во время становления Древней Греции и Рима Орден уже был похож на своё нынешнее воплощение. Век за веком он набирал силу, распадался, объединялся, разрушался своими врагами и снова восставал из пепла, как Феникс.

…В Эпоху Возрождения Орден значительно изменился. Под влиянием сильных личностей и реформаторов с некоторыми интервентами был заключён своеобразный мирный договор. Серый Пакт. Теперь им можно было находиться в нашем мире, не раскрывая присутствия и не причиняя значительного вреда людям. Цивилизованные иноземцы перестали считаться врагами. Это позволило привлечь дополнительные силы, закрыть несколько бесперспективных фронтов бесконечной войны и поставить ситуацию под полный контроль Ордена.

Это был трудный путь. Миллионы людей отдали свои жизни, чтобы президентом у нас была женщина, а не крылатое восьмирукое чудище, которому мы должны были бы приносить человеческие жертвы…

…Сейчас Орден – самая могущественная и крупная организация на планете. Его невозможно уничтожить, потому что он въелся во всё Человечество, стал его неотъемлемой частью. Иммунитетом к враждебным организмам.

Каждый посвящённый, каждый из нас – это маленький Орден и крепость на защите нашего вида. И если так случится, что Организация перестанет существовать, любой выживший посвященный должен приложить все усилия к его возрождению…

…Стоит понимать, что для спасения человечества недостаточно просто придерживать дверь. Вы знаете, как много зла и несправедливости в мире. Это не вина иноземцев, только наша. Мы ещё слишком молоды и озлоблены. Поэтому Орден защищает человечество не только от врагов извне, но и от самого себя.

На протяжении тысячелетий Орден пытается построить справедливое и гармоничное общество для всех людей. И все модели, начиная с родоплеменного строя, потенциально могли достигнуть такого результата. Но проблема не в модели общества, а в самих людях. Наше сознание не успевает за техническим прогрессом, всё ещё подчиняясь инстинктам и оставаясь на уровне животных. В мире по-прежнему преобладают неадекватные и потерянные люди, не осознающие себя и не осознающие наличие других людей, с которыми они этот мир делят. С этим ничего не сделать – они извращают любую систему. А технических средств по-настоящему тотального контроля за каждым отдельным человеком всё ещё нет. Но мы работаем над этим. И большой вопрос – есть ли в этом необходимость?

Вид Хомо Сапиенс так же нежизнеспособен, как и его вымершие конкуренты, и, похоже, достиг предела развития физических возможностей. Это беспокоит, ведь что-то более совершенное, что будет после нас, может и не появиться. Но для нас не всё потеряно. Мы осваиваем возможности искусственной эволюции. И может быть не руками природы, а своими собственными, мы сможем развиться до такой степени, что нам уже не будет ничего угрожать…»

Стемнело. Лиам вышел на улицу и стал нарезать круги вокруг здания. Осень вступала в силу и забирала у природы тепло. Жизненный опыт не рекомендовал заводить друзей в этом учреждении. Не стоило повторять ошибку. Хотя такие истории и сближают, спустя короткое время все эти винтики займут своё положение в самых разных частях громадного механизма Организации.

С другой же стороны, профессор знал полковника и его родителей. Может, они дружили. В масштабах Вселенной эта планета была очень маленьким и тесным местом.

***

Лиам так втянулся в процесс обучения, что Рождество стало для него ударом. Занятия приостановились, студенты разъехались по домам и «Дарем» опустел. У Лиама никого не было и некуда было ехать. Айк пытался утащить его на большое семейное празднование, но так и не получил внятного согласия.

Занимать себя стало нечем. И это было отвратительно. Лиам остался наедине с собой и своими мыслями. И все они неудержимо сводились к одному знаменателю – то, что происходит с ним не так хорошо, как героин.

В сравнении с пустыней, где он провел почти четыре года, дом был райским местом. Иные ценности, иной уровень проблем. Нет страховки у зубного, но болит зуб. Не знаешь, как оплатить кредит за учёбу. Тяжело выжить на пособие, когда тебя уволили, и ты не можешь найти работу. Сломалась машина, появилась плесень в доме, ты живешь в слишком плохом районе и нужно заплатить налоги. Деньги, деньги, деньги.

Этим людям не понять, каково искать воду в городе, где водопроводы разрушены, нет рек, и почти не бывает дождей. Когда твои дети хотят пить и могут умереть от жажды. Когда единственная работающая колонка в двух километрах от руин, которые стали твоим домом. И все подходы к ней простреливаются. И там уже гниёт несколько тел, которые опасно пытаться убрать.

Нечего есть, неоткуда брать еду. Ночи холодные, и согреться можно только вжавшись друг в друга. Остается только бежать. Под пулями, боясь нарваться на растяжку, попасть в рабство, постоянно отрываясь на поиски еды и воды. Сотни километров, пока не начнутся дороги и машины. Если только кто-нибудь вообще осмелится подобрать тебя и твою семью. Плыть через океан, отдав всё, что у тебя было за билет на переполненной лодке, на которой выживают только сильнейшие. Только бы добраться туда, где есть шанс.

Лиам не мог спать. Чего-то не хватало. В ровном, выбеленном потолке, в ночной тишине, в мягкой постели и свежем белье было так пусто и холодно.

И так спокойно и полно было лежать на промерзшем песке в неудобной позе и пытаться рассмотреть звезды через дымку от пожаров, которые никто не тушит. Спать минуту или две, пока кто-то снова не начнёт стрелять и вдалеке не раздастся хлопок от чего-то потяжелее.

Ему больше не нужно пребывать каждую секунду на пределе своих возможностей. Ему больше не нужно спокойно и расслабленно закалывать себя шприцами до смерти. А что ему нужно теперь? Как же это жрёт заживо…

Последний раз вечер с такими опасными мыслями имел последствия. Одна из клиенток в баре предложила ему самый фантастический секс в его жизни. Не обманула. Заниматься любовью под дозой было чем-то невероятным. Центр удовольствия никогда не испытывал ничего сильнее и уже никогда не испытает. В жизни без наркотиков такие ощущения достигнуть невозможно. Всё остальное всегда будет казаться серым. Теперь Лиам всю жизнь будет за это расплачиваться. Если сможет выстоять.

Спасаясь от себя, Лиам погрузился в бесконечную и изнуряющую тренировку. Как одержимый бегал по крутым лестницам и ухоженным лужайкам, качал пресс, отжимался на брусьях и подтягивался. Валился с ног, тяжело дышал, немного отдыхал, снова и снова повторял цикл.

Когда настала глубокая ночь, его тело было истощено и уже не могло держать нагрузку. Но сон не приходил. Нужно было что-то ещё.

Бассейн. Лиама всегда тянуло к воде. Словно она имеет какую-то мистическую и целебную силу – смывать то, что с ним было, забирать плохое. Он вошёл в тёмный зал и застыл перед покоящейся прохладной гладью. Уже приготовился прыгнуть, но услышал приглушённый звук. Лиам опустил глаза, не хотел смотреть – в глубине бассейна могло притаиться то, чего нет.

Неужели кошмары вернулись?

– Присоединяйся, – незнакомый голос разорвал тишину и заставил его вздрогнуть.

На противоположном бортике бассейна, в темноте, расположились несколько студентов, один из них махал рукой. Лиам погрузился в воду, наслаждаясь, замер на глубине, вынырнул и поплыл к ним.

– Будешь? – спросил его высокий и отлично сложённый парень, словно сошедший с плаката в спортзале «Мэнсона».

Лиам уставился на протянутый косячок и помотал головой. "Отличную" он выбрал компанию. Два парня, три девушки. Травка и пиво. Прямой путь на трассу и к ближайшему дилеру. Господи, хорошо, что тут такая глухомань. Хорошо, что тут ничего нет.

– Да ладно тебе, скоро выпуск, никто не узнает, – попытался взять его на слабо атлет.

Лиам отплыл подальше и схватился за бортик. Знает он таких людей, не раз он соглашался на чёрт знает что, проявив всего секундную слабость.

– Спасибо, я пас, – отдышавшись, ответил он.

Компания странно посмотрела на него и предложила пиво. Тёплое и совсем нетакое, каким полюбилось. Сделав пару глотков, Лиам вернул бутылку на бортик и больше к ней не прикасался.

– Я Зак, это Рамон, это Грэйс, Сьюки и Джиз, – компания дружно ему помахала.

– Я Лиам, приятно, – Лиам чувствовал себя нелепо.

– Ну как тебе тут? – спросила миловидная Сьюки, стрельнув по нему глазками.

– Странно, – подумав, ответил Лиам. – Всё ещё странно.

– И не говори, – компания дружно рассмеялась. – А тебя откуда забрали?

– Из армии, – сухо констатировал Лиам, Рамон покачал головой и ухмыльнулся.

– У-у-у, да ты у нас крутой парень. Значит, тут не только на административные должности готовят. Кто бы из моих предков знал как на самом деле обстоят дела в мире… Эх, ну да ладно. Выпьем за будущее человечества?

Лиам пропустил этот тост и всё последующие, целиком отдавшись плаванью. Пока компания не ушла продолжать гулянку, Сьюки бросала на Лиама недвусмысленные взгляды. А внутри Лиама ничего не шевелилось. Лишь бы не сорваться и пережить эту ночь.

***

– Это вечный огонь. Горит здесь со дня открытия университета. Один из самых старых символов Ордена. Свет во тьме, победа над холодом, защита от зверей. Первая безудержная сила в руках человека, – вещал профессор Калхун строго и с вдохновением.

Каменный сад, переходящий в лабиринт из изгородей и невысоких стен из чёрного камня нещадно продувался ветром. От его порывов вдалеке неприятно поскрипывали кроваво-красные железные ворота. Прохладное сентябрьское солнце заходило за горизонт.

Сегодня в расписании Лиама было последнее занятие. К его счастью никакой церемонии выпуска с цветастыми халатами и причудливыми шапками не было. Вместо экзаменов с каждым из его группы провели беседу на предмет понимания основных вопросов и психологической готовности к дальнейшей работе. Пару человек из нескольких групп пригласили остаться ещё. Лиам, Айк и почти все знакомее лица прошли. Перед тем, как им озвучат их новые назначения, Калхун попросил студентов-выпускников собраться в мемориале у парка.

Лиам всё хотел выбрать время и поговорить с профессором о родителях, но так и не решился. Слишком много нерешительности в последнее время.

– А это Лабиринт, – помолчав немного, продолжил Калхун. – Ещё один символ. На стенах этого мемориала высечены имена людей, посвящённых и непосвящённых, отдавших свои жизни служению нашему виду. От великих мыслителей, учёных, первооткрывателей, лидеров до обычных солдат, рабочих и случайных прохожих, проявивших смелось или оставшихся людьми в трудный момент. Миллионы имён. Миллионы жизней, которые что-то значили. Миллионы людей, которые шли вслепую, чтобы мы когда-то нашли выход из всего этого, – сказал он почтительно и внимательно посмотрел на Лиама.

– У Ордена давно нет официальной присяги, в наше время такие жесты не имеют ценности. Но по старой традиции, перед нашими великими предками вы должны принести клятву верности Ордену.

– И что нам говорить? – хлопая глазами, спросила Сьюки.

– То, что идёт от сердца, – профессор ласково посмотрел на неё. – Не стесняйтесь и не смейтесь. Достаньте из глубин своих светлых голов самые сильные и прекрасные слова. Только это будет иметь смысл. Не бойтесь банальностей. Вы уже всё понимаете. Дополняйте и поддерживайте друг друга. И пусть так будет всегда.

Все стояли и молчали, прохладный ветер ерошил непослушные волосы Сьюки. Лиам застегнул куртку и попытался расправить плечи. Когда-то и его родители, мужчина и женщина, совершенно из разных миров, с разной историей, взяли на себя великую ответственность и произнесли слова клятвы в месте вроде этого. О чём они думали тогда и что сказали?

Мысли крутились в голове бесконечным потоком. Почти стёртое из памяти лицо матери, детские считалки из его «детства» в интернате, клятва и девиз морпехов, крики инструкторов, треск винтов вертолёта, похороны Бенисио и Айды… Каждый из его выстрелов по живому человеку, церемония выпуска из пансионата, работа в баре, первая таблетка экстази и отголоски страшных видений, которые хотелось забыть. Самое дно, темнота и этот новый шанс.

Время снова стать человеком. Время жить. Встретиться лицом к лицу с тем, что ему уготовано. Лиам вытянулся по струнке и, словно из строя, сделал шаг вперёд.

– Я Лиам Иезекииль Гадот, – неуверенно начал он, – родом из Лондона… сын Абигейл и Натана… младший сержант морской пехоты США. Беру на себя ответственность за судьбу человечества. Клянусь защищать…

– Я Айк Джей Гаспарян! – выпалил Айк и тоже вышел вперёд, запнулся, поправил свой дорогой галстук и продолжил: – Клянусь хранить таинство Ордена и защищать всех людей мира от врагов внешних и внутренних и от самих себя…

– Я щит и я меч… – в хоре голосов их слова утонули, но смысл и эмоции соединялись и становились чем-то большим.

– Я никогда не сдамся и не устану…

– Я свет во тьме, огонь, что никогда не погаснет…

– Я крепость на защите человечества…

– Я – Орден.

Медитация IV. Зов

Нью-Геф встретил Лиама тысячами ночных огней, ледяным дождём и узкими полупустыми дорогами.

Этот город никогда не светился в новостях или документальных фильмах. Лиам не помнил, чтобы ему когда-либо встречались люди отсюда. Его служба будет проходить здесь, в «горячей точке», как выразился Калхун. В городе на пороге Врат.

Нью-Геф разросся из маленького порта, чуть севернее Бостона. Короткая страничка на Википедии содержала всего пару заметок: суд на ведьмами, пара крупных пожаров, маленькая помощь северянам во время гражданской войны, когда-то важный транспортный узел, несколько крупных предприятий, ежегодный фестиваль пива и пара родившихся здесь звёзд, да с десяток спортсменов, имена которых вряд ли кто помнит.

Вдоль набережной, где раньше была сосредоточена жизнь, неплохо сохранились старинные домики на узких улочках, деревянная церковь, здание суда и ещё несколько исторических памятников. Деловой центр разительно отличался широкополосными дорогами, небоскрёбами, парками, мегамаркетами, вездесущими скверами и фонтанами. Богатые и бедные жилые кварталы смешивались с опустевшими после Великой Депрессии и других кризисов индустриальными районами и заводами. Ничего примечательного.

Лиам ожидал чего-то иного. Если верить его нанимателям, здесь происходят события, имеющие исключительную важность, но на вид Нью-Геф похож скорее на провинциальный городок какой-то Канады.

Дыра.

Чём-то похожая на ту часть Нью-Йорка, которую он запомнил так хорошо… прямиком из его героинового кошмара.

Неприметный тонированный универсал с молчаливым водителем высадил его на окраине, в доках. Перед глазами Лиама предстал его новый дом. Серое покосившееся четырехэтажное здание, которое когда-то было офисом торговой компании, с уже нечитаемой вывеской. Видавший виды забор пестрел массой табличек: «Аварийное здание», «Вход воспрещен!», «Опасность!». Вокруг не души. Метрах в трехстах начиналась пристань, прожекторы выхватывали корабли, покоящиеся на тёмной глади воды. Асфальтированная набережная простиралась в две стороны, насколько хватало глаз.

На верхнем этаже горел свет. Лиам подставил лицо потоку ледяного дождя, перекинул сумку через плечо, вбежал в здание и преодолел пару лестничных пролётов.

Стен в его новой «квартире» практически не было. Высокие потолки и окна почти до пола создавали ощущение объёма и пространства. Огромная «студия», правда, ремонта тут не было лет пятьдесят, как минимум.

Зато его ждали внушительный холодильник, несколько кабинок, по типу тех, что ставят в раздевалках спортзалов, платяной шкаф, столешница, кресла, кухонный гарнитур, плита, старый диван и компьютерный стол, заставленный оборудованием. Душ, кухня, спальня, гостиная, рабочий кабинет. Дом, милый дом.

Полковник сидел к нему спиной, и некоторое время не поворачивался, создав неловкую паузу. Он вообще был мастером производить неприятное впечатление.

– Добро пожаловать, Лиам.

– Здравствуйте, сэр. Ну и местечко…

Лиам не знал, куда себя деть, бросил сумку на пол и не торопясь двинулся вперёд, разглядывая помещение.

– Я знал, что тебе понравится, – почти что усмехнулся полковник. – Есть все удобства. Ты выглядишь куда лучше. Надеюсь, ты плодотворно провёл последние месяцы. Завтра познакомишься со своей командой. Они введут тебя в курс дела. И мы, наконец, начнём сотрудничать.

На этот раз полковник был не так мрачен, но его «игривое» настроение внушало ещё больше дискомфорта.

– И чем я буду заниматься? – спросил Лиам, стараясь держаться профессионально и дружелюбно.

– Разведкой. Находить и устранять угрозы. Тебе присвоено звание младшего агента. Будешь учиться и проявлять себя. А там посмотрим. Контракт пересматривается каждый год, в случае чего, у тебя будет возможность получить более спокойную должность, как я и говорил. Официальный вариант бумаг лежит на столе. Там же твои гражданские документы и банковская карта на первое время. Если хочешь, можем сменить тебе имя. И биографию. Начнёшь с чистого листа.

Лиам помолчал, ещё немного походил из стороны в сторону, помялся под взглядом полковника, остановился и спросил:

– Почему я? Почему Вы… решили заняться мной, сэр?

– Потому что я уверен, что ты справишься. Если я захочу, в моём распоряжении может оказаться боец из любой армии мира. Но если я брошу одного из таких славных парней в настоящее дерьмо, от его бравады, силы и таланта ничего не останется. Ты другого покроя. Гибкий. Жизнь согнула тебя, но не сломала… Это всегда лотерея, если я возьму не того человека, мне придётся хоронить его. А ты знаешь, каково это, хоронить своих, парень. Тебя бы здесь не было, если бы я не был уверен. Я делаю на тебя ставку и даю личную протекцию. Видел гору на горизонте?

– Мельком, – Лиам посмотрел в окно.

– Прямо под ней Врата. И подземелье с городом наших гостей. Многие из них живут среди обычных граждан на поверхности. С ними ты и будешь работать.

– И какой из меня разведчик? Тут ведь речь совсем не о разведке боем. Какие шпионские дела? – помолчав, ответил Лиам. – Я думал, мне прямой путь на войну.

– Мы и так на войне. Скоро ты увидишь её совсем с иного угла… С прошлыми задачами ты справлялся слишком уж успешно, настало время расти, Лиам. В это вся суть нашего существования. Акклиматизируйся, отдыхай, приходи в себя и будь завтра в форме.

Лиам ещё раз скептично оглядел своё новое жилище.

– Я думал, что буду жить на военной базе, – вздохнул он.

– Хватит. Ты больше не в армии, – отрезал полковник. – Это не твой дом – это рабочее пространство. Осведомители не придут к нам в штаб, а сюда могут. Ты будешь работать на самом острие. Не только стрелять в них, но и говорить с ними, узнавать их. Почти все ненавидят Орден. Агентов особенно, они на виду и более заметны… На твою жизнь будут покушаться, это неизбежно. Но не волнуйся, это место под постоянным наблюдением. Если станет жарко – помощь прибудет мгновенно. А быт ты наладишь со временем. Место странное, но логичное. Подальше от людей и случайных жертв. Ты поймешь, как тут всё устроено, но со временем. Призраки тебя еще беспокоят? – тон полковника вдруг смягчился.

– Нет. И надеюсь, уже не побеспокоят. Я в порядке, – заверил его Лиам.

– Проблема не решена, ты должен это понимать. Психически ты здоров. Но тебе придется принять свой дар. Нужно будет провести определённую работу. Пока понаблюдаешься у психолога. Кстати, что насчет родителей?

– А что с ними? – удивился Лиам.

– Не приходили? – странно спросил полковник и уставился в окно.

– Слава Богу, нет.

– Хорошо. Значит, они упокоены.

***

Лиаму удалось уснуть в предрассветных сумерках. Но ненадолго. Прохладный морской воздух освежал его после сумбурного и чуткого сна. У него так бывало при резкой смене обстановки или накануне каких-то важных событий. Когда свет из окна дополз до кровати, Лиам закутался в одеяло с головой, как в кокон. Несколько раз он ухмыльнулся, вспоминая службу. Спать приходилось в куда более неудобных местах. Неизвестно что с ним будет, но начинать день на огромной кровати и на чистом белье – уже неплохо.

Выбраться из-под одеяла удалось ближе к вечеру. Смены, как он понял, будут преимущественно ночными. Оставалось ждать транспорт. У него было ещё часа три, и он потратил их на долгий душ, изучение кухни и приготовление завтрака.

Вспоминая последний разговор с полковником, и прихлебывая кофе, Лиам ушёл в мысли о возможном нападении и способах обороны своей личной «крепости». Окна были слишком большими, внешние стены не особо прочными, слишком много входов и выходов. Но внутри помещения было, где разгуляться. Лиам невольно поделил квартиру на позиции, оценил из чего можно сложить баррикады, изучил стены и колонны, которые можно было бы использовать в качестве укрытия, и прикинул места для установки растяжек и противопехотных мин. Надо признать, всё лучше, чем притон. Если подумать, у Лиама не было дома с того момента, как он остался без родителей. За такое долгое время можно и забыть, что такое дом.

***

Машина подъехала в восемь. Водитель выглядел устало, а Лиам особой потребности в общении не испытывал, разговора не вышло. Лиам пялился на улицы и чувствовал себя не в своей тарелке. Не было у этого города ничего общего с безопасным местом и родиной. Пока машина стояла на очередном светофоре, Лиам поймал себя за неутешительным занятием: его взгляд скользил по поверхности крыши, изучая каждый её бугорок и выступ. Лиам искал фигуры стрелков, как во время службы.

Весь путь по пустым дорогам занял минут двадцать. Здание Ордена расположилось за Олд Тауном, в пустующем деловом районе, который должен был стать новым центром города, но так и не стал. Гряда неприметных высоток с нечитаемыми вывесками, необъятная парковка на улице, закрытая со всех сторон заборами и несколько въездов под землю. Стройки застыли, переживая какой-то кризис или неожиданный запрет. Или это его наниматели постарались.

Лиама встретили и увели по лестнице вниз. В одном из маленьких кабинетов на первом этаже подвала, эффектного и неформального вида девушка с пирсингом выводила на его груди сложную татуировку с несимметричным рисунком геометрических символов внутри и загадочными письменами. Девушка много и загадочно ему улыбалась, работала быстро и профессионально.

– Меня как-то не предупредили, что это необходимо для вступления в клуб, – попытался пошутить Лиам, пока натягивал майку. Татуировка, заключенная в прозрачную плёнку, зудила и болела.

– Это для твоей защиты, дурачок. От сил зла. Пора уже плакат вешать. А то устала вас уговаривать, – девушка сверкнула глазами, наклонилось к нему очень-очень близко и игриво щёлкнула по носу. – А ты симпатичный… Как обустроишься, подваливай. Выпьем чего-нибудь, побеседуем. Меня Ями зовут.

– Лиам. Приятно познакомится. Как-нибудь, может, и подвалю, – пробормотал Лиам и снова посмотрел на себя в зеркало.

Не удивительно, что женщина обратила на него внимание. Лиам уже мало напоминал бомжа, вроде Тома Харди в плохие дни.

Не до этого сейчас.

***

На пару уровней ниже его встретил крепкого вида, лысый татуированный парень в больших очках и с серьгами в ушах. Он был одет в стиле милитари, не внушал угрозы и производил впечатление скорее стереотипного хакера, чем опасного человека.

– Кейб, – коротко бросил он и протянул руку. – А ты – Лиам. Я заведую арсеналом. И сейчас произойдет сцена, как в фильме про шпионов.

Секундная натянутая улыбка превратила Кейба в уродливую марионетку. Похоже, это была его коронная шутка. Лиам кивнул ему в ответ и так же криво улыбнулся уголком рта.

– Я очень надеюсь, что ты не номинант на премию Дарвина. Я говорю, и только потом ты трогаешь. Хорошо?

– Хорошо, – Лиам пожал плечами.

Вместе они прошли в арсенал. За бронированной дверью располагалась проходная, заставленная стеллажами и шкафчиками. Кейб энергично зашагал между стеллажей и стал выкладывать амуницию на один из пустых столов.

– Сейчас я выдам тебе всё необходимое. Снаряжения будет много, информации тоже, так что слушай внимательно и старайся запомнить. Много, потому что может понадобиться сразу. Если мало – приходишь ко мне, я даю ещё. Заявки будешь оставлять через Центральную, в приложении, в разговоре со мной или, заполнив бланк, если меня или моего заместителя не будет на месте. Если появятся вопросы – ты меня спрашиваешь, желательно не более двух раз об одном и том же.

На столе появилась коробка с патронами, без логотипов и опознавательных знаков.

– Оружие, из которого ты стрелял до этого, было спроектировано для поражения людей. У нас немного другая история. Это стандартный универсальный патрон Ордена. Все они с серой маркировкой, вот здесь, – Кейб указал на серое колечко в нижней части патрона. – Видишь, похож на экспансивный. Но действует хуже – подрывается и фрагментируется после того, как попадает в тело. Части пули покрыты серебром или содержат в себе его порошок или растворы. Отличное останавливающее действие.

Лиам поднял бровь и уставился на растущую гору упаковок, которые старательно выкладывал перед ним Кейб.

– Патроны с красной меткой – разрывные. С оранжевой – термальные, фосфорные или зажигательные. С чёрной – бронебойные или стреловидные. Для дробовиков: зеленые – дробь, красные – картечь. Если две полоски – комбинированного действия. Нелетальные не держим. Номенклатуру можешь почитать на стендах. Типов очень много, – Кейб указал на длинные таблицы с картинками вдоль стены.

– Ещё есть специальные боеприпасы, нередко изготавливаются под определенную цель. Мы, Оружейники Ордена, говорим: «Для каждого найдётся своя пуля!» Такие спрашивать или заказывать у меня или моего заместителя. Для большинства целей универсальный патрон эффективен. Почти все противники чувствительны к боли, а те, кто не чувствителен – в какой-то момент просто перестают двигаться. Понимаешь, о чём я?

Лиам кивнул, взял в руку увесистый патрон и увидел на нём загадочную вязь.

– А что за рисунки на пулях? – спросил он.

– А это чтоб их не остановили силой мысли. Да-да-да, как в том фильме про мутантов. Татуировку тебе с этой же целью нанесли. Ты бы почитал учебные материалы для разнообразия… В планшете всё есть, сейчас выдам тебе. И да, никогда не называй меня снабженцем.

Лиам кивнул. В средние века, без интернета, заводов и фабрик, человек с такими знаниями был на вес золота. Наверняка у тусовки Кейба, этих «оружейников», есть своя замечательная история. Лиам, в какой-то мере разделял его страсть и интерес к оружию.

– Стволы доступны разные, но все образцы, которые ты встретишь у нас, модифицированы и доработаны под наши нужды. Выберешь на складе несколько единиц, и мы доставим их в твоё убежище. Если есть желание внести модификации или сделать кастомизацию – можешь выбрать опции из любого каталога, мы позаботимся, чтобы их доставили. Всегда держи при себе оружие и патроны. Ситуация имеет свойство быстро меняться.

Лиам повертел головой и вздохнул. Куда лучше подбирать амуницию под конкретные задачи, чем пытаться захватить всё, что может пригодиться.

– Так же стоит иметь при себе холодное оружие. Нож и пару вспомогательных лезвий. Всё, что мы выдаем, покрыто серебром и пропитано нейротоксинами. Кстати, от серебра бывает интоксикация: не забывай ходить на медосмотры, когда позовут. Нейротоксины или яды постоянно присутствуют в ножнах, но их туда нужно периодически добавлять. Выдам тебе один флакон, для человека опасности не представляют. Из холодного есть всё: от маленьких стилетов и бритвочек до полноразмерных алебард и сумасшедших азиатских штук. Если что-то заинтересует, отработаешь с инструктором.

– И что? Часто приходиться работать ножом? – скривился Лиам, вспоминая инструктора с курса переподготовки.

– Чаще чем вы, парни, этого хотите. Одно дело перестрелка на открытой местности из окопа или укрытия. И совсем другое – встреча в тесном переулке с машиной смерти, которую природа любезно одарила полуметровыми когтями и зубами. Это, в общем-то, крайний случай, но бывает. Нож ты выхватишь быстрее, чем пистолет. Смешно, но факт: до Первой мировой войны и появления удачных образцов автоматического оружия, мы больше полагались на холодное. И как видишь, мы до сих пор тут.

– А что за фишка с серебром? – Лиам вертел в руках слишком блестящее и заметное лезвие небольшого ножа.

– Понятно, – вздохнул Кейб, – И чему вас учат сейчас?.. Большая часть иномирцев – аккумуляторы биологической энергии. А серебро её проводник. Если пробить демона таким ножом, случится нечто вроде заземления, его энергия начнет рассеиваться в пространстве. Противник будет слабеть, как человек при кровопотере. Плюс серебро нагревается в процессе и жжёт их, причиняя нестерпимые страдания. У человека биополе слабее, и примерно равно «атмосферному» в этом мире. Поэтому для нас это просто красивая блестяшка. Чистое железо тоже работает, но хуже. Если не помогает – старайся отделить голову от тела. Решает почти все вопросы. Вот такая вот забавная алхимия.

На секунду глаза Лиама расширились, он явно пропустил лекцию на эту тему. Скорей бы окончательно потерять способность удивляться и просто принимать информацию, как в армии.

– Не пугайся, салага. Ничего сложного. Пушки стреляют, ножи колют. Потом разберешься в нюансах. Фонарей с собой тоже таскай несколько и не откручивай от оружия. Слепят на раз. Особенно тех, у кого глаза значительно чувствительнее наших. Маленький самый на ключи повещай. Бывали случаи, когда такая мелочь жизнь спасала.

Некоторое время Кейб пытался справиться с коробкой внушительных размеров. Когда её содержимое увидело свет, Лиам непроизвольно издал вздох восхищения.

– Это стандартный бронекостюм Ордена, седьмая модель. Облегчённый – для агентов, разведчиков, наблюдателей, снайперов и прочих шебутных. Его обычно называют «панцирем». Он повседневный. Это значит, что ты должен носить его, когда находишься на дежурстве. Да, он тяжёлый, да, неудобный, да, сковывает движения. Однако, выживаемость с ним значительно выше. Уж поверь мне – я досматриваю всё снаряжение после боевых столкновений.

Лиам провёл пальцами по гладкой серой поверхности костюма. Такие используют при штурмах и спецоперациях, полный комплект защиты для тела, и сделан… невероятно. Чем-то похож на русский "Ратник", который довелось видеть в Сирии. Те же гексагональные бронепластины, но силуэт более плотный, облегающий.

– Переплетённое с серебряными и стальными нитями углеволокно, лёгкие и прочные композитные бронепластины. Неньютоновая гелевая подкладка распределяет энергию и способна в какой-то мере защищать от заброневых травм. Устойчив к воздействию огня, сохраняет тепло, не пропускает воду, при это «дышит», но не так, как тебе бы хотелось. В районе суставов, спины и плеч выполняет функцию суппорта, снижает нагрузки, почти что пассивный экзоскелет. Ворот поначалу будет сильно мешать, но он не даст шее сломаться от удара. Если успеешь наклонить голову, защитит твоё горло. Костюм сделан под тебя, на складе есть запасной. Шлем могу выдать отдельно, но через пару недель, он ещё не пришёл. Твои ребята их не особо жалуют. Но эт пока новая партия не придёт, с жуткими забралами в виде кукольной маски. Чую очередь выстроится… Если кто-то накосячил, когда снимали твои размеры, сразу сообщи мне. Должен сидеть как влитой. И запомни: толку от него бывает, как от куска тряпки. Ты не станешь суперменом, если наденешь эту шутку. Просто больше шансов пережить плохой день.

– Жаль, у нас таких не было, – не мог оторвать взгляд Лиам.

– Эт у тебя не было. Ветку этой брони уже двадцать лет как обкатывают по всему миру в тайных операциях НАТО. Покруче тебя ребята. Разумеется, это не попало в кадр. Скоро появится и в армии. Не такие немного, но похожие, смешно выглядят. И уже очень скоро дойдет до экзоскелетов. Это сильно упростит вашу работу. Ну да ладно.

Кейб добрался до электроники и начал заваливать уже третий стол.

– Вот тут телефон в двух экземплярах, планшет, ноутбук, наушник и все прочие средства связи. Они защищены, но оставлять их в кафе я бы не советовал. Получишь по шапке за такое. Ещё тебе понадобятся гранаты, они особо не отличаются от военных, думаю, разберёшься. Светошумовые очень эффективны, не игнорируй их. Ну и бросать осколочную оборонительную противопехотную гранату в черте города я бы не стал.

Кейб вдруг испарился, оставив Лиама посреди арсенала. Спустя несколько минут он вернулся, сосредоточенный и невесёлый.

– Твои витаминчики. Фармацевт должен был передать, но на меня свалил, типа я складом заведую.

Лиам настороженно посмотрел на баночку с препаратами и вопросительно уставился на Кейба.

– Серую принимаешь перед каждой сменой. Если на дежурстве прошло больше двенадцати часов, можешь принять ещё одну. Всегда носи с собой несколько штук. И не волнуйся: это не наркотики, читал твоё дело. Никакого прихода не будет. Зависимости и вреда тоже. Ну, точнее, он не сопоставим с тем вредом, как если тебе оторвут башку, потому что ты слишком медленно соображал. Здесь компактная аптечка: два универсальных жгута, артериальный зажим, кровоостанавливающая гель-вата, обезболивающие, универсальный антидот, адреналин. Зеленый инъектор – консервант. Колется в случаях тяжелых ранений, погружает в искусственную кому, снижает кровопотерю, защищает мозг от повреждений. Чёрный инъектор колешь, если дела стали… ну очень мрачными. Действует около тридцати шести часов. Через двенадцать, максимум двадцать часов, ты должен быть в медчасти на базе или, на худой конец, в больнице. Если тебя не откачают от действия инъекции – ты умрешь. На всё есть инструкции, рекомендую тебе их очень внимательно изучить, от этого будет зависеть твоя жизнь.

– А как они действуют–то? Таблетки эти ваши? – полковник почему-то умолчал о таких моментах, и Лиам начинал злиться.

– Ну, эффектов много. В голове прояснится, энергии побольше, станешь внимательнее, немного сильнее и быстрее. Витамины, говорю же. А вот с этой штукой очень осторожно. Некоторые ребята под «чернотой» машины руками переворачивали. Мышцы и сухожилия в труху потом.

– Не очень-то вдохновляющее.

– У нас тут вообще мало чего вдохновляющего. Долг и необходимость, привыкай. Серую можешь принять сейчас, как раз успеешь перед началом смены. Побочки в первые пару недель могут быть серьезными. Их за сотню, перечислять не буду – сам изучишь.

Лиам задумчиво покрутил в руках пузырек с таблетками и спрятал в карман.

– Ты же марксмен вроде или даже полноценный снайпер? Может даже рекорды есть? – голосом ребёнка спросил Кейб и расплылся в улыбке.

– Так точно, – наконец-то в разговоре промелькнула вещь, в которой Лиам был уверен.

– Отлично, значит, мы сработаемся! Тебе домой завезут боезапас и всё необходимое. Так же часть арсенала будет в служебной машине. Таскать на себе всё не надо. Но броню лучше не снимать. Пистолет рекомендую всегда иметь при себе, даже тут. Всякое бывает.

Почти час Лиам бродил по арсеналу и выбирал. Было доступно всё, о чем слышал и когда-либо читал Лиам. Настоящий рай для большого и воинственного мальчика. С другой стороны, перспектива «присесть» на стероиды была сомнительна.

С помощью Кейба он с трудом втиснулся в неудобный, тяжёлый и неповоротливый костюм и попытался расходиться. Видя его усилия, Кейб с добродушной улыбкой отвлёкся от заполнения бумажек и неожиданно ударил его с размаху боевым топориком. Лиам грохнулся на пол – таким сильным был удар, но кроме толчка он ничего не почувствовал. На защитных пластинах не осталось и царапины. Внушает уважение. А вот к шутнику Кейбу спиной лучше не поворачиваться.

В соседнем помещении нашлась мешковатая одежда, она скрыла костюм и снова сделала Лиама похожим на обитателя местных трущоб.

– Привыкнешь, агенты, обычно как бомжи ходят. Зато неприметно. Если кто-то спросит, показывай удостоверение и говори, что у тебя спецоперация, и ты щемишь барыг, – прокомментировал Кейб показ мод.

***

На первом этаже, в кабинете полковника, Лиам познакомился со своей командой. Его приставили к паре то ли сербов, то ли поляков. Два молодых смугловатых брата из страны, о которой Лиам ничего не слышал. Коренастый и мелкорослый брюнет с непослушными, чуть длинными волосами, и агрессивной щетиной представился Йованом. Он очень сутулился, смотрел исподлобья и излучал недовольство.

Его брат Кристиан был выше, с более приятными и округлыми чертами лица. Его движения были несколько заторможены и неуклюжи. Он много и рассеянно улыбался и часто широко раскрывал глаза. Из-за этого жеста было похоже, что он пьян и увидел что-то забавное. Ничего страшного, у Лиама бывали и более необычные напарники.

Йован держался холодно и не ответил на рукопожатие. Прежде чем Лиам станет частью команды, нужно будет проявить себя. Кристиан же, казалось, был рад новому знакомству и вёл себя тепло. Как только они вышли из кабинета Йован остановил Лиама и припёр к стене.

– Всё просто. Ты не говоришь, пока тебя не спросили. Слушаешь внимательно. Если тебе что-то не нравится – ты стреляешь, а потом мы разбираемся. Вперёд не лезешь, один не остаешься. Вообще никогда. Даже если ты захочешь в туалет по-большому – мы пойдём все вместе, обнявшись и взявшись за руки, и будем смотреть, чтобы тебя не украли. Понял? Пока я не скажу обратное – прикрываешь нам спины и учишься. Сегодня полнолуние, зуб даю, ночка будет весёлой. Это такая тупая традиция. Не будь болгарином, и всё будет в порядке. Смена заканчивается, когда я скажу. Прошлый парень мне не нравился… надеюсь, ты протянешь дольше.

Медитация V. Цена

Лиам ожидал чего-то в этом роде. Встряски, проверки или трёпки. Даже чего-то жёстче. Мало что можно сравнить с шоком от «воспитания» и давления инструкторов морской пехоты при первом столкновении. Так что это цветочки.

Суровые парни на своей работе. Служить рядом с ними, в одном подразделении – это честь и это привилегия. То, что надо заслужить. То, за что нужно драться. То, что может достаться тебе по праву, только если ты действительно достоин. Они не хотят сожрать Лиама, просто потому что им скучно, или потому что их богатенькие родители уделяли своим чадам слишком мало внимания. Они ведут себя так, чтобы выковать прочную цепь.

Только так, проверками, недоверием и давлением можно выбить слабые звенья и получить действительно устрашающую боевую единицу. Какая знакомая, приятная и нежная увертюра.

После «вводной» Лиам снова превратился для серба в пустое место. Новоприбывший "салага" посмотрел на нового командира, поиграл скулами, проглотил хищную полуулыбку, потёр ушибленное плечо и расслабился. Не время ещё и не та ситуация, чтобы показывать старшему из чего ты сделан. Хотя закуситься с ним захотелось.

Они спустились в главный зал оперативного штаба Первого Отделения. Что-то подобное Лиам видел на военной базе из своей прошлой жизни, правда, не в таких масштабах. Череда столов, заваленных бумагами, компьютеры и экраны на каждом шагу, и масса людей, занятых пока ещё непонятными делами. На первый взгляд хаос, меньше субординации, но всё какие-то собранные. Даже те, кто просто пьёт кофе и пялится в монитор. Чёрт дери, Лиам бывал в таких местах на брифингах перед миссиями, но искренне не понимал, чем эти офисные черви занимаются всё остальное время. Видимо, есть чем.

Йован и Кристиан обсудили с полковником текущие дела, опустошили по стаканчику кофе и сверили какие-то бумаги у девушки, сидящей за столом. Лиам пошатался по залу и занял место у стенки, вскоре к нему присоединился Кристиан.

– Код – оранжевый, – объявил женский голос по громкой связи.

Лиам встрепенулся. На мониторах с картой города, появилась полоска оранжевого цвета. Все замолчали, но через секунду продолжили заниматься своими делами.

– Это плохо? – Лиам толкнул Кристиана в бок.

– Не. Это средний уровень угрозы. Боевая готовность, так скажем. Традиционно для полнолуния. Красный код – это плохо. А чёрный код – это жопа, – добродушно улыбнулся Кристиан и хлопнул его по плечу. – Расслабься, мы присмотрим за тобой.

Легко сказать. Лиам слышал, что адаптация к новым условиям должна занимать о трёх недель до нескольких месяцев. А комфортно он чувствовал себя последний раз в Сирии. Не хватает жаркого пыльного ветра в лицо. И как вообще можно скучать по такому?

Через зал быстрым шагом прошла колоритная троица. Две крепкие, похожие друг на друга девицы и третий странный персонаж с ними. Что-то в нём было не так. С виду обычный папик в теле, лысый, с животиком и серьёзным выражением питбуля на лице. Но двигался он на удивление плавно, как кошка, и держал себя, словно аристократ на званом ужине. Они остановились у кабинета в углу зала и заговорили с вышедшим из него, строго одетым худым мужчиной в очках.

– А это кто? – Лиаму оторвал Кристиана от поедания яблока.

– Сестры Спрингфилд, старшие агенты. Легендарные личности тут, ну если верить коридорным сплетням. Совсем мрачными вещами занимаются, концы света там и так далее. А бледный с ними – Амврос, упырь. Не знаю, почему с нами работает, особо не общался. Сестрички раньше были нормальные, а сейчас с ними даже пива не попьешь, зазнались. Заняты постоянно, катаются по всему миру, туда-сюда, как белки в колесе. А худой мужик в очках тут главный, заведует всем в городе. Джон Адар его зовут. Лучше не привлекай его внимания.

– Поехали, парни, есть вызов. Бар Таймлапс на Грин Стрит, подозрительное убийство, – вернулся Йован.

***

Лиам вышел на улицу и вдохнул прохладный воздух. «Витамины» уже действовали. Свет уличных фонарей стал объёмным, тёплым и приятным. Лиам услышал своё глубокое дыхание, и пугающе-медленный стук сердца. Тишина давила на уши, хотелось моргать, появилась лёгкая дрожь в руках и ногах. Чёрт. Кейб явно приуменьшил насчет приходов. Лучше бы это состояние ушло. Как-то не хочется снова нырять в тёмную бездну, из которой ты только что вылез. Лучше держаться в сознании и чистым. Даже если кошмары вернутся.

Йован плёлся сзади, держа во рту незажжённую сигарету, и какое-то время понарезал круги вокруг автомобиля, разговаривая по телефону. Сигарету он не зажигал намеренно, видимо, борясь с вредной привычкой. Оставалось лишь посочувствовать ему, тяжёло идти против себя в таких вопросах. У всех были свои слабости. Радует, что сигареты уже не вызывают эмоций.

Йован пилотировал тонированный седан с долей излишнего лихачества. Лиам отрешёно рассматривал охваченные ночными огнями полупустые улицы города и его обитателей. Жёсткий воротник бронежилета то и дело сдавливал ему горло и мешал дышать нормально.

Какое-то время они разбрызгивали лужи, затем Йован резко затормозил у обочины, и они покинули машину. Это была одна из тех грязноватых и унылых улиц по окраинам центра, где жили не самые приветливые жители и располагались не самые приличные заведения. Но, в то же время, тут кипела жизнь. Ночная, алкогольная, бандитская, наркотическая. Знакомая обстановочка.

– Заткнись, слушай и смотри, – прошипел Йован, как только они покинули транспорт.

Быстрым шагом они зашли в подворотню между двух старых кирпичных домов. На месте происшествия уже работали несколько экипажей полиции. Невыспавшийся детектив хмуро и безразлично пил горячий кофе из пластикового стаканчика и ёжился от вечерней прохлады.

Йован сверкнул значком в сторону детектива и подошёл к телу. Молодая девушка в красивом и откровенном белом платье лежала на спине посреди подворотни. Кожа её была бледной, почти белой, глаза широко раскрыты и смотрели недвижимо вверх. Крови не было.

Лиам видел тела много раз. В них не было чего-то пугающего, того на чём акцентируют внимание в фильмах про зомби или расчленёнку, не было и чего-то особо отвратительного на бытовом уровне. Но то, что эта сломанная марионетка когда-то была живым, думающим и чувствующим, как Лиам, человеком внушало свой дискомфорт.

Тем более если жизнь заканчивается так рано. Всё внутри переворачивает. Отвратительный итог жизни. Дисгармония. Белое пятно посреди грязного переулка. Несправедливо.

– Потихоньку начинай подмечать детали, ищи несоответствия, сомневайся в своих суждениях, записывай всё, что видел. Дьявол кроется в деталях, – бросил ему Йован.

Лиам кивнул, сглотнул подкатившийся комок тошноты и уставился на труп. Детектив небрежно выбросил недопитый кофе мимо урны и поспешил в теплый салон машины. Пара зевак сверкали из-за оцепления фотовспышками. Из темноты к ним вышел новый странный персонаж.

Молодой мужчина с правильными, аристократическими чертами лица, непослушными волосами и расслабленной полуулыбкой. Как это говорят… харизматичный. Он был одет в куртку пилота, под ней была рубашка с белой вставкой. У него была излишне-серая, землянистая кожа, на фоне которой особо выделялись неестественно-блестящие и какие-то глубокие глаза.

И от него так же веяло дисгармонией, как и от тела на полу.

– Ну привет, Кай! – бросил ему Йован, словно старому приятелю.

– Добрый вечер, агент Йован. Сожалею, это всецело ваше дело, – протяжно ответил Кай и проплыл мимо.

– Мудила занятой… – Йован его проводил кривой ухмылкой, пожал плечами, наклонился к телу и начал работать.

– Кто это? – тихо спросил Лиам.

Глаза Кристиана привычным жестом поползли вверх, он подумал несколько секунд и ответил:

– Кай, один из приятелей брата. Он из этих, – Кристиан посмотрел на удивлённое лицо Лиама и рассмеялся. – Да не из гомиков. И не из зассаных цыган. Кровосос. Упырь. Как их назвать так, чтоб не стрёмно-то было? Он что-то вроде шерифа с их стороны, обеспечивает порядок. И ещё он священник. Католик, прикинь. У него даже приход свой есть. Ночной. Хах.

– Вам-м-мпир, – протянул Лиам нелепое киношное слово. – Они, правда, пьют кровь? Или всё сказки?

– Не знаю, я им свечку не держу! – рассмеялся Кристиан.

Надо просто привыкнуть. Вот человек. Вот белка. А вот вампир. Ну, хоть не жопоголовая лягушка.

– А полицейские в курсе? – спросил он вдруг слишком громко, чем заставил Кристиана вздрогнуть, а Йована чертыхнуться.

– Частично, – отвлёкся от тела Йован. – Вуаль, все дела. Как и большинство смертных жителей, они не замечают или игнорируют большую часть нездоровых вещей, а если и видят, то пытаются дать им разумное объяснение и быстро выкидывают из головы. Ты удивишься, насколько люди внушаемы. И как они цепляются за простую, понятную и упорядоченную жизнь. Вот выпрыгнет на них какодемон из темноты волосатый, а они что? Да ничего не случилось! Розыгрыш, померещилось, надо выспаться или перестать выпивать. Городские легенды – фундамент этого сраного городишки. Не обращай внимания и показывай копам значок, они с радостью умывают руки и скидывают всё на Бюро, как они думают. Как этот детектив. Он уверен, что мы ищем какого-то серийного убийцу или съехавшего с катушек наркомана-сатаниста, и ему не хочется думать, что этот псих делает и зачем. Сейчас он вернётся в участок, возьмет дело с бытовухой, поработает немного, в нём проснется совесть, он поедет покупать торт и мишку своей дочери, вымаливать прощения за то, что был таким карьеристом всю эту херову гору лет. Не до нас ему.