Опасный порт

Глава 12 В ГАРЕМЕ

После того как два охранника вывели Вернию из зала Ин Ина, ей пришлось по их приказу подниматься по спиральному пандусу на высоту примерно шести этажей над тронным залом. Далее, пройдя по нескольким коридорам, они оказались перед металлической дверью, по бокам которой стояло по высокому желтому человеку, опиравшемуся на огромный скарбо. Она впервые с изумлением увидела стройных хьютсенцев, которых считала, будь то мужчина или женщина, коротенькими и толстыми.

Когда Верния и два ее охранника остановились перед этой дверью, один из часовых постучал в дверь эфесом скарбо. Дверь мгновенно распахнулась, и желтый человек, еще более высокий, но старый настолько, что лицо превратилось в сеть морщин, возник перед нею. Лиловое облачение, украшенное драгоценностями, указывало на благородное происхождение. Увидев розовое королевское одеяние Вернии, он низко склонился, вытянув правую руку вперед ладонью вниз. Затем он обратился к охраннику, стоявшему слева от нее:

– Кто это тут у нас и что приказано?

– О, Хо Сен, господин гарема, это Верния, торрога Рибона. Его величество приказал, чтобы Уфа приготовила ее к вечернему королевскому визиту, поскольку очень может статься, что наш великий суверен почтит ее светом своего присутствия.

– Его величество милосерден, справедлив и великодушен, и мы с восторгом повинуемся, – ответил Хо Сен. Затем он хлопнул в ладоши, и появились два хьютсенца, еще более высокие. Они заняли места двух ее охранников, а те развернулись и зашагали по коридору прочь.

– Входите, ваше величество, – пригласил ее Хо Сен церемониальным поклоном. Странные долговязые фигуры по бокам Вернии схватили было ее за руки, чтобы тащить вперед. Но она вырвалась и шагнула сама. Делать было нечего. И металлическая дверь со звоном захлопнулась за ней.

Хо Сен подвел ее к следующей овальной двери, за которой коридор привел их к огромному залу высотою в два этажа и в форме полумесяца, дальний конец которого был виден с того места, где они остановились. Из внутренней стены полумесяца многочисленные двери выходили на маленькие балконы, с которых, судя по всему, открывался вид на тронный зал, поскольку Верния различала за перилами балконов переливающиеся хрустальные стены. С другой стороны полумесяца двери вели к спальным апартаментам.

В этом огромном зале находилось по крайней мере около тысячи молодых женщин и девушек. Среди них выделялись представительницы всех стран Заровии, о которых только знала Верния, а о некоторых она и понятия не имела. И судя по всему, эти женщины и девушки по меркам своей расы являлись красавицами.

Мужчины здесь отсутствовали, если не считать высоких охранников, стоявших через равные интервалы вдоль стен. Да и они, как подозревала Верния, не являлись мужчинами в полном смысле этого слова. Юные рабыни тихо передвигались по толстым коврам, разнося подносы со сластями, кувшины и крошечные чаши с ковой, флаконы и бутылочки с косметикой, веерами, кисточками и помадами – в общем, со всем тем, что требовалось женщинам в гареме. В золотых и хрустальных клетках, свисающих с потолка, пели птицы, мелодично журчали многочисленные фонтаны, в которых плавали странные яркие рыбы всех размеров и раскрасок. Вместо цветов, неизвестных на Заровии, в горшках стояли фибы разнообразных форм и цветов, наполняя воздух тяжелым сладковатым ароматом. Эти грибы, как позднее узнала Верния, доводились до настоящего состояния путем сложной селекционной работы, разведением и скрещиванием поколениями искусных ботаников. Кроме грибов, по залу были расставлены горшки с разнообразными папоротниками, кустарниками и травами.

Многие из обитательниц гарема лениво возлежали на диванах, болтали, пили кову и лакомились сладостями. Другие занимались прическами, полировали ногти или с помощью юных рабынь наносили грим. Кое-кто нанизывал бусы или занимался вышиванием, а остальные собирались в небольшие группы, беседовали и смеялись.

Торжественно надувшись от важности возложенного на него задания, Хо Сен пробирался среди диванов, подушечек, горшков с растениями и наложниц, в то время как Верния ощущала себя словно на параде. Все взоры присутствующих мгновенно обратились к ней, и она превратилась в предмет суждений и замечаний. Многочисленные и разнообразные представительницы этого женского сообщества по-разному реагировали на появление Вернии, всех их превосходящей своей красотой. Кто-то взирал с нескрываемым восхищением, кто-то ревниво отводил глаза, некоторые пытались изобразить холодное равнодушие. И лишь меньшинство, состоящее, очевидно, из наиболее разумных женщин, смотрели сочувствующе. Но даже под всеми этими взглядами она шла грациозно, с чувством полного достоинства, обращая внимание на собравшихся ровно столько, сколько обращают на мебель. Но она не могла не слышать того, что говорилось. Большинство восклицаний касалось ее красоты. Ревнующие ограничивались презрительными замечаниями. А одна девушка сказала:

– Еще одна принцесса, столь же величественная и красивая, как и первая. Похоже, что рого последнее время расставляет сети только на женщин королевской крови.

Одолев половину пути вдоль полумесяца, Хо Сен привел Вернию в чьи-то личные покои, где сидела юная девушка, отдав прическу в руки старой и уродливой желтой женщины. На девушке было розовое королевское облачение. Она обладала при небольшом росте прекрасной фигурой, черными волосами и карими глазами.

Хо Сен обратился к старухе:

– Вот, Уфа, принимай на попечение еще одну великую леди. Это Верния, торрогиня из Рибона. По повелению его величества ее следует приготовить к вечернему королевскому визиту.

Старуха ухмыльнулась.

– Мы любим и повинуемся нашему великодушному и благородному суверену, – ответила она. – И Уфа применит все свое искусство, чтобы эта девица порадовала глаз его величества. Хотя, правду сказать, ее естественная красота во многом облегчает задачу.

Хо Сен вышел, закрыв за собою дверь.

Старуха отвратительно ухмыльнулась, глядя на Вернию.

– Садись, милашка, – сказала она, – и подожди, пока я закончу с этой маленькой беленькой птичкой.

Верния присела на ближайший диван, а юная рабыня принесла ей дымящийся котелок ковы и крошечную золотую чашу для питья, разложив все это на небольшой табурет, стоящий рядом. Девушка, над прической которой трудились, улыбнулась и заговорила:

– Я. Нарине из Тирана, ваше величество, – сказала она, – как и вы, являюсь здесь пленницей. Будем друзьями? Я столько наслышана о ваших замечательных приключениях и о вашем благородном муже, Грендоне с Терры, что ощущаю себя чуть ли уже не познакомившейся с вами. Верния дружески улыбнулась в ответ.

– А я, у кого здесь нет ни единого друга, – ответила она, – буду рада знакомству с любым товарищем, тем более знакомству с дочерью Эда из Тирана, друга моего отца по его многочисленным охотничьим приключениям, верного его союзника, особенно в случае, когда семь великих государств объединились сокрушить морское могущество Рибона. А теперь Эд из Тирана является союзником и моего мужа. Вы торрогиня?

– Нет. Наследной принцессой является моя старшая сестра, Лорали. Возможно, вы слышали о помолвке ее с Зинло, торрого Олбы.

– Слышала. Не так давно он приезжал навестить Грендона с Терры, и рассказал нам их романтическую историю, не упомянув, правда, о том, что она торрогиня. Видите ли, они оба совершили путешествие с планеты Мигнор. Только Грендон приземлился в Укспо, а Зинло, известный на Мигноре как Гарри Торн, – в Олбе. Но расскажи мне, как случилось, что ты оказалась здесь? Неужели же некий похотливый торрого предложил цену империи, чтобы тебя похитили?

– Не думаю, поскольку ожидаю, что меня продадут в рабство сегодня же, рого Белых Иббитов, расы волосатых варваров, обитающих в горах Вечных Снегов недалеко от южного полюса. Ин Ин нуждается в большом количестве зандаров, а владыка иббитов обожает девственниц. Вот Ин Ин и держит меня здесь уже девять дней, не трогая, и лишь по той причине, что собирается получить за меня огромное количество зандаров от полярного владыки. Но ты спросила, как я оказалась здесь. Примерно эндир назад я выехала из Тирана на одном из боевых судов моего отца, чтобы посетить кузину Тинию, дочь Аардвана из Адониджара. Три дня спустя начался ужасающий шторм, смыв наши мачты, паруса и большую часть экипажа за борт, уничтожив рулевое управление и почти затопив трюм. В этом беспомощном состоянии мы дрейфовали много дней. Затем показался флот пиратских судов. После недолгой стычки с немногочисленными оставшимися у нас воинами они захватили корабль, а оставшихся в живых пленили. Меня привезли сюда, на продажу в рабство или для услаждения Ин Ина. Он предпочел, чтобы меня обменяли на зандаров. Я пыталась подкупить Ин Ина, чтобы он вернул меня отцу, но тот отказался. Может быть, удастся подкупить вождя этих волосатых варваров. Если же не удастся, что ж, я покончу с собой, поскольку женщины Тирана всегда предпочитали смерть бесчестию.

Верния, в свою очередь, поведала, что произошло с нею после пленения.

Между тем Уфа покончила с прической Нарине. Затем она проводила Вернию в великолепную ванную, выложенную желтым и черным мрамором, где ее вымыли ароматическими водами, а две девушки-рабыни под присмотром умелой Уфы промассировали благоухающими маслами. После этого другая рабыня принесла великолепные наряды, подходящие по размеру, и помогла принцессе одеться.

Вернувшись в будуар, Верния оказалась в кресле, где ее волосами занялась Уфа. Вскоре пришла Нарине, а девушка-рабыня принесла им ужин. Роскошная трапеза состояла чуть ли не из сотни искусно приготовленных блюд, из которых они выбирали, кому что нравится. Розовая шелковая скатерть была расшита гербами рого Хьютсена. Подавали на золотой посуде.

После ужина Уфа отвела их в другую комнату, побольше, приемную, где рабыня подала им кову.

Пока рядом находились Уфа и другие женщины, Верния не позволяла завести разговор на тему, больше всех ее волнующую, – о побеге. Но вот она и Нарине остались наедине, и Вернии хотелось страстно узнать, не обладает ли тиранская принцесса, уже какое-то время обитающая здесь, информацией, полезной для достижения поставленной цели.

– А ты не думала, – сказала она, пока Нарине наливала себе в чашу дымящейся ковы, – что, обладая богатствами Тирана, ты могла бы здесь отыскать кого-нибудь, кто за обещанное богатое вознаграждение помог бы тайком скрыться отсюда на лодке? А оказавшись в море, мы сразу же наткнулись бы на какое-нибудь из наших судов, уже, несомненно, ищущих нас.

Нарине задумчиво отпила ковы.

– Я уже пыталась, – ответила она, – и у всех встречала лишь отказ. И все, кого я пыталась подкупить, доносили об этом Ин Ину. Он же, не долго думая, дал мне знать, что я лишь понапрасну трачу время.

– Неужели же эти люди, – спросила Верния, – так уж любят этого рого-тирана, что не могут изменить ему даже за богатства целой империи?

– Наоборот, – ответила Нарине. – Я думаю, что все его подданные, от экзальтированных дворян до простолюдинов и самых презренных рабов, боятся и ненавидят его. Однако никто не осмеливается высказываться вслух, даже в друзьях подозревая шпионов, или сами становятся осведомителями, преследуя собственные интересы.

– А что за человек управляет гаремом? Насколько я помню, его зовут Хо Сен.

– Ты сказала «человек»? – улыбнулась Нарине. – Он не человек и не мужчина, а, как и все находящиеся здесь долговязые создания с огромными скарбо, всего лишь евнух.

– Евнух в лиловом? Странно. И еще я заметила, что все они, в отличие от прочих хьютсенцев, высокие и худые, хотя лица такие же.

– Это дети рабынь, в основном из белых рас, так рассказала мне Уфа, – ответила Нарине. – А некоторые из них, как я поняла, являются сыновьями самого Ин Ина. Хо Сен является дядей Ин Ина, хотя рого и не признает этого родства. А лиловое облачение он получил от дедушки Ин Ина. Он господствует в гареме уже три поколения королевской фамилии.

– Да что ты говоришь! И неужели он так предан своим владыкам, что его нельзя и подкупить?

– В этом я сильно сомневаюсь, но подкупить я его не смогла. А пыталась, в первый же день, как меня доставили сюда.

– Стало быть, нет способа нам помочь самим себе?

– Есть один, – ответила Нарине. – Отчаянный способ, которым можно воспользоваться лишь в самую последнюю очередь. Но эффективный. Смотри.

Она подняла кроваво-красный драгоценный камень над перстнем на своем пальце, и Верния увидела в пустой впадинке несколько белых кристаллов.

– Растворить такой кристалл на языке, и наступает смерть – быстрая, наверняка и безболезненная, – сказала Нарине. Затем, вернув камень на место, она сообщила: – Ин Ин предусмотрительно убрал все оружие из гарема, оставив лишь огромные скарбо евнухов. Если бы он узнал о тайне этого кольца, то я лишилась бы последней надежды.

– У меня тоже осталось средство для выхода из ситуации, когда хуже уже некуда. – Она достала из-под платья маленький острый нож. – Это с пояса одного из охранников. Мне удалось переложить его после ванной, а это было непросто под присмотром этой старой карги и рабынь.

Не успела она сказать, как позади послышался тихий звон. Затем толстая, обильно украшенная драгоценностями рука протянулась у нее над плечом и схватила нож. Перед ними, довольно посмеиваясь, возник сам Ин Ин. Посмеиваясь дальше, он схватил за запястье Нарине и сорвал с ее пальца кольцо с кроваво-красным камнем. Положив оба изъятых предмета в кармашек пояса, он налил себе ковы и тяжело опустился на диван.

– Вот так да! – проговорил он, беззубо ухмыляясь. – Мы и не подозревали, с какими отчаянными личностями имеем дело! Яд! Оружие! Подкуп! Я изумлен. Я поражен. Я потрясен.

Он выцедил кову и вновь наполнил чашу. Нарине ничего не сказала, но в глазах ее стоял ужас. Верния же, оставаясь госпожой своих эмоций, наградила его надменным величественным взглядом.

– Я так понимаю, – сказала она, обращаясь к Нарине, – что рого Хьютсена одарен многими качествами. Он не только вор, грабитель и похититель женщин, но и наиболее презренное из существ – шпион.

Ин Ин, удивленно крякнув, отставил чашу и сузил свои кошачьи глаза.

– Не забывай, рабыня, – рявкнул он, – что ты разговариваешь с собственным господином, а то он решит отстегать тебя.

Продолжая смотреть на Нарине, Верния ответила:

– Заметьте, ваше высочество, сколько человечности и благородства в рого Хьютсена. Зато как он запоет, когда Грендон с Терры в конце концов схватит его за глотку! Я все-таки надеюсь, что глотка у него имеется, пусть она и прикрыта множеством подбородков.

– А может быть, ваше величество, – ответила Нарине, включаясь в игру, – он просто стесняется показывать свое горло.

– Скорее всего, ваше высочество, – отозвалась Верния, – а то какой-нибудь честный человек еще перережет его.

Ин Ин, принаряженный, явился сюда играть роль любовника. Но даже самые пылкие редко выдерживают насмешки, а если он еще капризен да привык, чтобы каждое его желание воспринималось как закон, то злость быстро вытеснит все нежные намерения. Понимая это, Верния намеренно издевалась над ним. Поначалу ей показалось, что она достигает своей цели без особых усилий, поскольку оплывшее лицо монарха исказилось от злобы. В кошачьих глазах появился зеленоватый оттенок, он забормотал что-то ужасное и угрожающее. Но Ин Ин, при всей своей полноте и чувственности, был мастером интриг и сторонником коварства. Вскоре он понял, что попался на уловку. Внезапно перестав бормотать, он разразился громким смехом и смеялся так, что слезы потекли по его пухлым щекам. В конце концов, разве не он полный хозяин положения? И все эти слова, какой бы смысл в них ни заключался, ничем не могут повредить ему.

Толстым пальцем он вытер слезы. Опустошив чашу ковы, он поставил ее на табурет и тем же пальцем погрозил Вернии.

– Клянусь костями Торта, ты своим юмором рассмешишь меня до смерти, – сказал он плачущим голосом. – Давненько мне не приходилось встречать столь остроумной пары юных леди, мне, видевшему их тысячи ежегодно.

С этого момента он вернулся в доброе расположение духа, и никакие их колкости и даже оскорбительные замечания не могли пробить защитную броню его веселья. Грязным, похотливым, разукрашенным драгоценностями чудовищем восседал он, хихикая, хвастаясь, попивая чашу за чашей дымящуюся кову, пока не опустел котелок и не призвали рабыню с новым.

Рабыня только что вышла, когда по уличному деревянному настилу внизу застучали многочисленные копыта. Ин Ин с пьяной улыбкой обратился к Нарине:

– Если торрогиня Тирана посмотрит с балкона, то, возможно, успеет разглядеть своего будущего хозяина. Мои уши слышат, как Хег, рого иббитов, прибыл со своими дикарями-наездниками и тысячей зандаров, за которую я предложил ему удовольствие приручить эту самку мармелота, дочку Эда из Тирана.

Обе девушки бросились к двери и выскочили на балкон. Внизу, во внутреннем дворе, скопилось огромное количество всадников, сидящих на зандарах, одетых в накидки с капюшонами из зандарьей шерсти и держащих в руках длинные копья. И какие копья! Каждое состояло из деревянного древка пятнадцати футов длины и спирального двухфутового наконечника. Верния, опытный воин, с изумлением рассматривала это оружие, не понимая, как им вообще можно пользоваться, поскольку, совершенно очевидно, спиральные наконечники, вместо того чтобы протыкать тело, просто будут отскакивать от него, пружиня. У каждого наездника был еще скарбо и нож, а вот огнестрельного оружия Верния вообще не заметила.

Лица и тела всадников полностью скрывались под накидками и капюшонами, так что сверху их рассмотреть было невозможно. Большинство остались в седлах, но человек двадцать спешились и направились во дворец. При свете фонарей Верния разглядела, что вся широкая улица, идущая от городских ворот до дворца, забита мычащими зандарами, находящимися под присмотром верховых иббитов, усмиряющих непокорных животных тыльными концами своих странных копий со спиральными наконечниками.

Девушки возвратились в комнату. Ин Ин, уже в достатке отведавший ковы, жевал семена керры и сплевывал красный сок в кувшин с песком. Его многочисленные подбородки уже давно нуждались в заботе со стороны королевской вытирательницы, но он настолько напился, что не замечал подобных мелочей. Внезапно в боковую дверь резко ударили три раза, и он вскинул голову.

– Войдите, – хрипло сказал он.

Вошел господин гарема Хо Сен и низко поклонился, вытянув правую руку ладонью вниз.

– Ваше величество, – сказал он, – Хег, рого иббитов, прибыл и ждет удовольствия лицезреть вас у наружной двери гарема.

– Приведи его сюда отдельным коридором да присмотри, чтобы два евнуха проводили его до этих дверей, – распорядился Ин Ин. – И пусть там постоит подождет, пока позовут. А то как бы этот варвар, увидев сразу столько красоты, не потерял бы головы.

– Спешу повиноваться, – ответил Хо Сен, вновь поклонился и удалился.

Спустя несколько минут дверь отворилась и появилось существо, исторгшее у Вернии вздох изумления. В накидке из шкуры зандара и с отброшенным на плечи капюшоном Хег, рого иббитов, представлял из себя в высшей степени поразительное зрелище. Высокий, на полторы головы выше Ин Ина, с пропорциями тела, выдержавшими бы критику самого строгого ценителя человеческой анатомии, он обладал руками не просто чрезвычайно мускулистыми, но еще и длинными, как у обезьяны. Черты лица правильные, зубы ровные и белые. Кроме розового пояса и разукрашенных золотом и драгоценными каменьями ремней скарбо и ножа, он начисто был лишен какой-либо одежды, не считая накидки, да и не нуждался в ней, поскольку все его тело, от головы до ног, не исключая и лица, было покрыто коротким белым мехом.

Ин Ин встал, как это и полагалось на Заровии при появлении персоны королевской крови, и оба мужчины обменялись универсальным приветствиями в виде поклона с вытянутой правой рукой вперед ладонью вниз. Затем Ин Ин церемонно представил вождя дикарей «Ее императорскому величеству, Вернии, торрогине Рибона» и «Ее императорскому высочеству, Нарине, торрогине Тирана». Ни Верния, ни Нарине не ответили на приветствие. Однако на мужчин это не произвело ровным счетом никакого впечатления, и они тут же быстренько уселись рядышком.

Ин Ин налил ковы себе и гостю, и они выпили. Затем хьютсенец сказал:

– Ну, Хег, привел зандаров?

– Да, Ин Ин, – последовал ответ. – Десять тысяч самых крепких и горячих животных уже топчут доски улиц твоего города под присмотром моих самых лучших погонщиков.

– Тебя устраивают условия сделки?

Хег оценивающе оглядел Нарине. Она содрогнулась под его взглядом, но он, казалось, не обратил на это внимания. Очевидно, ему уже неоднократно доводилось видеть подобный испуг различных девиц.

– Вполне устраивают, Ин Ин, – ответил он. – Пойдем, посмотришь на тех великолепных зандаров, что я привел тебе, и ты откровенно скажешь, если они тебе не понравятся.

Он встал и направился на балкон. Ин Ин семенил следом.

– Ну, что ты думаешь об этих животных? – спросил Хег. – И все это – за одну маленькую рабыню.

Ин Ин потер пухленькие ручки, и они оба вернулись в комнату.

– Животные действительно прекрасные, – признал он, – и я заявляю о своем удовлетворении. Но не надо так уж пренебрежительно отзываться о маленькой рабыне. Не забывай, она является дочерью одного из могущественнейших торрого и, чтобы доставить ее сюда, мне пришлось пожертвовать многими людьми и большими богатствами. Более того, красота ее далеко превосходит средний уровень.

– А как насчет другой? – спросил Хег, когда они вновь сели за кову. – Она обладает тоже немалой красотой, и я бы купил ее у тебя. Дело в том, что обе они достигли вершин в своих областях красоты: одна брюнетка, а другая блондинка.

– Я восхищен твоим вкусом по отношению к женщинам, – сказал Ин Ин, – и сужу я по количеству красоток, которых я предоставил тебе. Но у тебя было условие, чтобы оставлять тебе только девственниц, а эта, с золотыми локонами, является женой одного торрого, как ты мог бы и сам догадаться по ее титулу.

– Да плевать мне, девица или матрона. Ради такой красоты я готов отступиться от моего правила. В обмен на золотоволосую я готов вручить тебе еще десять тысяч столь же великолепных животных, что я уже привел.

– Нет, Хег. Она не продается. Ее не купить ни за всех зандаров твоего королевства, ни за миллионы зандаров, разгуливающих по бескрайним полярным просторам, поскольку он уже продана по цене стоимости дюжины королевств. Мне осталось лишь передать ее и получить заработанное.

Но Хег оказался целеустремленным существом. Увидев Вернию, он вознамерился заполучить ее и теперь убеждал, угрожал, молил и постепенно поднимал цену под бесконечные чаши выпиваемой ковы. Наконец он пообещал заполнить все улицы Хьютсена, от дверей до дверей, зандарами, если Ин Ин продаст ему этот восхитительный кусочек женственности, как он выразился, дабы иметь возможность обращаться от темной красоты одной к светлому блеску другой.

Между тем две девушки, забившись в угол, перешептывались.

– Даже в самых безумных своих фантазиях, – сказала Верния, – я и представить себе не могла, что стану предметом такой торговли, буду выставлена на продажу подобно товару или зверю.

– Как и всякий кошмар, он слишком ужасен, чтобы быть явью, – ответила Нарине. – Подумать только! Какой-то чумазый грызун продает меня покрытому шерстью дикарю! Меня, дочь Эда из Тирана! Ну как же я не уберегла секрет кольца! Теперь я боюсь, что смерть придет слишком поздно и не спасет меня от бесчестия.

– И я глубочайше сожалею, что показала нож. По крайней мере, перед собственной смертью я насладилась бы удовольствием всадить его в самое сердце Ин Ину. А теперь у меня осталась лишь одна надежда, да и та хрупкая. Грендон с Терры находится на свободе где-то в этом городе или, по крайней мере, находился, когда я услышала об этом. Хотя он и его друг Кантар безоружны, но уж они бы нашли способ вооружиться. И если так случится, то Ин Ину понадобится больше охранников, чем имеется во дворце, чтобы не пустить сюда моего мужа, если он узнает, что я здесь.

– Надежда действительно хрупкая, – вздохнула Нарине, – ведь если даже твой доблестный муж и пробьется во дворец, то обратно ему не выйти. И дворец окажется смертельной ловушкой для всех нас.

– В этом случае, – ответила Верния, – я умру спокойно, поскольку тогда толпы врагов предстанут вместе с нами перед троном справедливого Торта.

А два рого, напиваясь, все сильнее и громче вели свой торг. И казалось, что ссора неизбежна. Внезапно вождь дикарей, опрокинув табурет, вскочил на ноги и выхватил скарбо.

– Продай мне эту светловолосую красавицу и сам назови цену, – вскричал он. – Но ты обязан продать мне ее, или, клянусь кровью Торта, я зарублю тебя и ты вообще ничего не получишь.

Ин Ин в пьяном изумлении уставился на него, словно не веря собственным глазам. Затем он хлопнул в ладоши. Мгновенно распахнулась дверь, сквозь которую вошел волосатый дикарь, и в комнату, со скарбо наголо, ворвались двое евнухов.

Хег мгновенно умерил пыл. Оставив скарбо, он сказал:

– Что это такое? Ты вызвал охрану? Я же пошутил, дружище.

– Твоя так называемая шутка зашла слишком далеко, – пьяно молвил Ин Ин. – Однако я готов все забыть и покончить с нашим спором. Забирай свою рабыню и отправляйся, чтобы торрогиня Рибона и я могли остаться наедине. – Он обратил взгляд своих кошачьих глаз на Вернию и пьяно прищурился. – Не так ли, моя крошка?

– Действительно, уже поздно, и мне пора, – ответил Хег. Он широким шагом пересек комнату и, резко схватив Нарине за запястье, рывком поднял ее на ноги. Она вскрикнула и постаралась вырваться из его грубой хватки, но он лишь рассмеялся над ее тщетными потугами. – Пошли, красотка, – сказал он, волоча ее по комнате. – Мы злоупотребляем гостеприимством.

Один из евнухов держал открытой дверь, а втором отошел в сторону, давая им пройти. Ин Ин, со слюнявой усмешкой на свинячьей морде, напыщенно поднялся и неровно двинулся по направлению к Вернии, не обращая внимания на страх и ненависть, исказившие ее черты.