Опаленный звездами

1. Ближний космос

Майор Смирнов появился в палате очень вовремя. Как раз в тот момент, когда я сорвал с себя провода медицинских приборов и трубки капельниц. Увидев, как Смирнов с криком: «Они поняли, кто я такой!» разбивает плечом ударопрочное стекло, а затем выпрыгивает в окно, я окончательно осознал, что мосты сожжены. Поняв это, я последовал за человеком, которого пусть и не узнал еще до конца, но продолжал считать своим другом.

Время словно замерло для меня в тот миг, когда я перемахивал через подоконник. Где-то далеко в сером тумане снега кружили авиетки и транспорты, едва различимые на фоне осенних облаков. Куда-то спешили люди по пешеходным дорожкам. Ветер срывал последние листы с деревьев в Центральном парке. Доносились приглушенные голоса из открытого окна этажом ниже. Пахло влажностью и тленом. Осень – пора, всегда предшествующая ежегодной смерти природы.

Только мне сейчас совсем не хотелось уподобляться природе. Впрочем, если бы я не знал, как избежать гибели или увечий после такого вот прыжка с четвертого этажа, то ни за что на него не отважился бы. Способности все еще со мной, а значит, все получится.

Сконцентрировав в себе ненависть к Председателю и Секретному ведомству, я тотчас же ощутил прилив сил. Эту энергию необходимо использовать. Вверх, вверх! Нужно выжить, чтобы осуществить то, что задумал. Вверх! Нужно быть невесомым, стать частью воздуха, мира, Вселенной. Несмотря на всю тяжесть испытаний, выпавших на мою долю, несмотря на горечь утрат, я должен быть легким. Вверх! Стать легче!

И у меня получилось. Я остановил падение всего в метре от земли и, неподвижно повиснув, стал лихорадочно озираться. На меня тут же уставились прохожие, кто-то даже закричал и принялся показывать пальцем.

Черт возьми! Что же делать дальше?

Мой план заканчивался как раз на этом месте. Если я срочно не захвачу какой-нибудь транспорт, то сотрудники СВ скрутят меня через минуту. Куда подевался Смирнов?

В столпотворении авиеток, частью припаркованных на стоянке, частью висевших в воздухе и ждавших возможности влиться в транспортный поток, я неожиданно увидел машину с открытым колпаком, а внутри нее – невозмутимого Смирнова.

Летательный аппарат спикировал прямо на меня и завис на уровне груди. Майор жестом поманил меня к себе.

– Давай, залезай! Нам нужно торопиться!

Я не стал тратить время попусту и, подтянувшись, забрался в авиетку. Переваливаясь через бортик, я краем глаза заметил, что за ту секунду, пока я карабкался внутрь, Смирнов уже успел поднять машину на целую сотню метров. Майор действительно торопился, как только мог.

Заняв свободное кресло, я инстинктивно потянулся рукой ко лбу, чтобы поправить челку, но потом сообразил, что волосы еще не успели вырасти и челки никакой у меня нет.

Я выругался и повернулся к Смирнову.

– Может, объяснишь, кто ты такой, в конце концов?

На ум приходили три варианта. Либо Смирнов тронулся умом, либо он является шпионом Американского союза, либо все это – очередная ловушка СВ, а майор обязан тащить меня за собой и втягивать в очередные опасные игры.

Я тяжело вздохнул. Последний вариант, похоже, мне подсказывает развивающаяся паранойя…

– Я – агент разведки, – сухо сказал Смирнов. – Из ПНГК.

Таким ответом майору удалось меня удивить. Первое Независимое Государство Космоса. Очень интересно. Оно-то какую роль играет в этом спектакле?

– И что ты собираешься делать? – высказал я второй вопрос, который мучил меня последнюю пару минут.

– Надо оторваться от погони и уйти к нашим.

– От какой погони? – удивился я и стал оглядывать пространство вокруг авиетки в поисках милиции. – Они еще не спохватились!

Смирнов оторвал одну руку от штурвала и ткнул пальцем вверх. Я глянул в том направлении и увидел здоровенный транспорт, опускающийся прямо на нас.

– Ого! – прокомментировал я свое открытие.

– Ребята не мелочатся! – подтвердил майор.

Наверное, этот транспорт патрулировал воздушное пространство вокруг здания СВ и теперь просто спустился ниже. В боках огромного летательного аппарата открылись какие-то створки, из образовавшихся проемов посыпались солдаты на флаерах и с гравистрелами в руках. Самые шустрые из них уже целились в хвост нашей авиетки.

Время разговоров прошло.

Смирнов не растерялся и рванул штурвал вверх и влево. Наша летающая машина накренилась и ухнула вниз. Неистово сигналили авиетки и транспорты. Мы уже второй раз пересекали поток организованного движения, нарушая все мыслимые правила. Но, к счастью, аварии и в этот раз удалось избежать.

Смирнов входил в штопор, закручивая авиетку по спирали и направляя ее почти вертикально вниз.

– Ты уверен?.. – крикнул я, глядя, как навстречу несется дорожная разметка.

Майор не ответил. У самой земли, когда я уже вжался от страха в кресло и заслонил лицо руками, Смирнов все-таки сумел выправить летательный аппарат и изменил траекторию таким образом, что авиетка понеслась вдоль проспекта.

Но солдаты на флаерах даже не думали отставать. Хитрыми маневрами мы только сбили их прицел на какое-то время. Скоро они снова возьмут наш аппарат на мушку и тогда уж точно не промахнутся.

Майор бросил авиетку вправо, как только появилась такая возможность. Широкий проспект пересекла какая-то улица. Мы свернули на нее и снова начали набирать высоту.

– Куда мы летим?

Смирнов промолчал. Он был полностью погружен в управление авиеткой.

Под днищем летательного аппарата проносились наземные средства передвижения – легковые и грузовые автомобили. Большая часть улиц столицы была отдана под пешеходные дорожки, но по всему городу тянулись и наземные трассы, предназначенные для архаичного транспорта. Именно над одной из них мы сейчас и летели.

Майор петлял из стороны в сторону, сбивая прицел преследователей. В какой-то момент Смирнов совсем близко подвел авиетку к земле. Мне показалось, что еще чуть-чуть – и из-под нас станут сыпаться искры. Но майор уверенно управлял аппаратом, петлял между сигналивших автомобилей и грузовиков, потом на одном из перекрестков вдруг резко развернулся и взмыл почти вертикально вверх.

У меня уже голова кружилась от таких резких разворотов и сумасшедшей скорости. Я тихонько шептал слова единственной молитвы, которую знал. «Отче наш» звучал странно и чуждо под аккомпанемент уханья антигравов и писка оборудования, работавшего на критических нагрузках.

– Сейчас пойдем к космодрому, – известил меня Смирнов.

В следующую секунду мы выскочили из плена домов в свободное чистое небо. Транспортные потоки остались внизу. Теперь лишь серые облака и снежинки, норовящие впечататься в колпак кабины, мешали нашему полету. Майор опять развернул авиетку и снова бросил нас вниз, но на этот раз не настолько круто. Я успел заметить, что своей целью Смирнов выбрал широкую реку Дон.

У реки мы были уже через десяток секунд. Я даже на спидометр опасался смотреть, настолько безумной казалась мне скорость авиетки. Под днищем теперь проносилась черная вода, подернутая мурашками от падающего снега. Впереди рос какой-то мост. Насколько я помнил, это был мост Веденеева…

Вот на нас упала тень от опоры и одного из пролетов, а вот мы уже с другой стороны.

Обернувшись, я заметил, что не все преследователи так же успешно преодолели мост. Яркая вспышка возвестила о том, что как минимум один из солдат не справился с управлением и разбил свой флаер о гранит опоры.

Авиетку сильно тряхнуло – совсем рядом прошла гравитационная волна. Мы чудом остались живы. Смирнов удержал непослушный штурвал и вильнул в сторону, одновременно набирая высоту. Мы выскочили из обрамленного камнем русла реки и понеслись над верхушками деревьев Парка Победы. Я узнавал эти места – скоро должен был показаться Воронежский космодром. Но я просто не представлял себе, что там будет делать майор и как мы сможем скрыться от преследования.

Смирнов не тратил время на сомнения. Он уверенно вел летающую машину, то и дело накреняя ее то влево, то вправо, чтобы избежать возможного попадания. К преследователям тем временем присоединились еще и две милицейские авиетки. Они были мощнее флаеров и с легкостью нагоняли нас.

Дома, дома, дома…

Вокруг мелькали многоэтажки внешних колец столицы. Тут располагались спальные районы Воронежа, поэтому здания были самыми высокими.

Авиетку снова тряхнуло. Летательный аппарат преследователей нагнал нас и с силой ударил в борт. Взглянув на Смирнова, я увидел, что он, скорчив многозначительную мину, рванул штурвал влево и врезался в борт машины милиции. Она вильнула, провалилась на десяток метров и воткнулась носом в ствол березы.

– Идиоты! – прокомментировал майор. – Зачем лезть в ближний бой, если не умеешь нормально летать?

– Скажи лучше, как мы оторвемся от хвоста? – Это интересовало меня сейчас куда больше, чем пилотажное мастерство Смирнова.

– Точно не знаю, – ответил он, кидая нас вправо. – Главное – добраться до космодрома.

– Понятно, – хмыкнул я. – Успокоил…

Внизу потянулись поля. До цели, намеченной майором, оставалось рукой подать. На горизонте уже были видны башни и массивные трубы ускорителей.

Но преследователи не отставали. Огонь по нашему летательному аппарату по-прежнему не прекращался. Как долго мы сможем уходить от выстрелов?

Словно в ответ на мои мысли, что-то бахнуло и хрустнуло в задней части авиетки. Нас еще раз тряхнуло. Попали?

Антигравы заметно потеряли мощность. На пульте разом вспыхнуло с десяток красных лампочек, вибрация корпуса усилилась. На короткий миг авиетка замерла, а затем горизонт перед нами поплыл вверх. Мы падали.

– Подбили, – констатировал Смирнов и после едва заметной паузы добавил: – Суки…

– И что теперь? – по моей спине пробежали мурашки.

– Упадем, – мрачно произнес майор. – Возможно, разобьемся…

Все-таки я был прав, когда подумал о том, что нам не дадут уйти. Только я все еще не понимал, почему мы протянули так долго и почему мой побег не смог предсказать провидец Шамиль. Он ведь совсем недавно так хвалился своими способностями. А может, это их очередной хитроумный план?

Так или иначе, но авиетка падала. Смирнов потянул штурвал на себя, стараясь положить машину на такую траекторию, чтобы мы могли удачно спланировать и приземлиться с нулевым углом тангажа. Если честно, я сомневался в том, что размах крыльев летательного аппарата позволит нам сделать это, но майора расстраивать не стал.

Альтиметр показывал четыреста пятьдесят метров. Падать, по моим прикидкам, мы будем секунд двадцать…

Я вытер со лба проступивший пот. Хорошо, что хоть теперь по нам не стреляют. Преследователи неподвижно зависли на расстоянии примерно километра. Ждут, наверное, когда мы ударимся о землю, не хотят, чтобы их зацепило взрывом. А рвануть может довольно сильно. Я не тешил себя мыслью, что мы выживем.

Смирнов что-то быстро переключал на пульте, прищурив левый глаз, следил за какими-то только ему ведомыми контурами. Там, куда смотрел майор, я видел лишь темный пластик обшивки.

Неожиданно Смирнов поднялся с кресла и, развернувшись, потянулся куда-то в заднюю часть салона, а потом с головой зарылся под пассажирское кресло. Теперь я видел только ноги майора.

– Что?.. – дернул я его за штанину.

В который уже раз Смирнов не ответил.

Наверное, он пытался что-то исправить в механизмах авиетки. Занятие, на мой взгляд, совершенно бесполезное. Починить антиграв в таких условиях попросту невозможно.

Земля стремительно неслась навстречу. Каких-то сто метров. Восемьдесят! Семьдесят!

Я вжался в кресло, со странной отрешенностью разглядывая каждую деталь поля, засыпанного снегом. Надеюсь, боли мы не успеем почувствовать…

– Е… – закричал я, закрывая лицо руками, но внезапно половина красных огоньков на приборной панели сменилась желтыми, чихнул и заухал двигатель.

Этот звук мог означать только одно – мы снова можем лететь.

Смирнов мгновенно вернулся в кресло.

Авиетка выровнялась на высоте пятнадцати метров. Я облегчено выдохнул, а агент потянул штурвал, уводя машину прочь от земли, едва не убившей нас.

– Что ты там сделал? – удивленно воскликнул я. – Как тебе удалось починить антиграв?

– В каждой нормальной авиетке есть резервный контур распределения энергии, – сказал Смирнов. – Нам повезло, его не зацепило. Только я все равно сомневаюсь, что с остальными повреждениями мы доберемся до космодрома.

Адреналин от только что пережитого все еще находился в крови. Мне казалось, что теперь нам уже ничего не страшно. Долетим хоть до космодрома, хоть до Луны!

Но уже через десяток секунд, бросив взгляд на мерцание огоньков приборной панели, вслушавшись в скрежет механизмов и тяжелые удары чего-то внутри корпуса, я понял, что майор прав.

– Может, все-таки шансы есть? – с надеждой спросил я, пытаясь коснуться нашего будущего.

– Не знаю, – честно ответил Смирнов. – Если и дотянем, то едва-едва.

Почему-то мой дар опровергал слова майора. Чутье утверждало, что все будет хорошо, все получится. И после того, через что мне довелось пройти, я склонен был верить ему.

– Мы сможем, – уверенно взглянул я на товарища.

– Как скажешь, – пожал плечами Смирнов. – Сможем, так сможем!

Снижаясь, авиетка стремительно неслась над полями. Серебрились лужи, чернела перепаханная почва, змеились глубокие колеи, оставленные уборочными машинами.

Обернувшись назад, я заметил на фоне облаков крохотные силуэты машин преследователей. Как вам такой поворот, а, ребята? Мы все еще можем лететь, а вам теперь придется нагонять нас заново, чтобы вновь подойти на расстояние ведения огня. Выходит, мы получили почти минуту форы.

Здания космодрома медленно росли. Впереди стали четко видны транспортные потоки, яркие огни сияли на фасадах строений.

Космический порт жил. Кто-то прилетал, кто-то улетал, массивные грузолеты везли товары. Самый обычный день. Наверняка сейчас гудит толпа в залах ожидания и в многочисленных барах. Люди покупают сувениры и алкоголь в безналоговой зоне, садятся в салоны космолетов, планетолетов или взлетно-посадочных модулей, встречают, провожают, знакомятся…

Что мы будем делать, когда окажемся в этой бурлящей толпе? Как уйдем от милиции и агентов СВ?

Я не успел спросить об этом у майора. По нам снова открыли огонь. Авиетка задрожала. Жалобно скрипнула, сминаясь, несущая конструкция, двигатель прекратил работать. Я сильно ударился о прозрачный плексиглас кабины, ноги придавило согнувшейся боковой пластиной.

Прикусив губу, чтобы не закричать, я обернулся назад. Пассажирское кресло и колпак превратились в груду жеваного металла и пластика. Похоже, выстрел из гравистрела снес всю заднюю часть нашей машины.

Падали мы на сей раз гораздо быстрее. Мне удалось только сгруппироваться и закрыть глаза, прежде чем последовал сильный удар о землю.

На миг потеряв сознание, я очнулся оттого, что меня тянул за плечо Смирнов.

– Уходим! – крикнул майор. – СВ близко!

Я хотел что-то сказать, но не смог. Помотал головой, силясь разогнать туман, стоящий перед глазами, и огляделся. Со всех сторон к нашей авиетке спешили милиционеры и солдаты Секретного ведомства.

Случайные прохожие образовывали вокруг места падения плотное кольцо. Всем было интересно посмотреть, что здесь происходит и не требуется ли помощь. Подходить, правда, люди не спешили. Может быть, они опасались того, что рванет антигравитатор?

Смирнов каким-то чудом сумел посадить искореженный выстрелом летательный аппарат, но на этом, боюсь, удача и закончится. Здание космопорта высилось всего в полукилометре, но преодолеть это расстояние нам наверняка не дадут.

Я попытался вылезти из-под помятой приборной панели и вскрикнул от боли в ногах. Ко мне тут же подскочил Смирнов. Я предпринял еще одну попытку, но снова безрезультатно.

– Ну, давай же! – взмолился майор и дернул меня что было сил.

Я сжал зубы от дикой боли. Металл, сдавливавший лодыжки, поддался, и Смирнов смог извлечь меня из ловушки.

С помощью майора мне удалось выбраться из авиетки. Оказавшись на ровном асфальте, я отодвинулся от друга и попробовал самостоятельно сделать пару шагов. Несмотря на жуткую боль, я не упал. Это обнадеживало.

Сквозь толпу зевак прорвались первые милиционеры. Увидев нас в рваных и перепачканных больничных пижамах, преследователи застыли.

– Не двигайтесь! – взволнованно бросил нам молодой и тощий служитель порядка. – Положите раненого. Помощь уже в пути!

Неужели СВ еще не сообщило на все милицейские посты о нашем побеге? Ребята продолжают секретничать? Решили справиться своими силами?

– Придется идти до конца, Сергей, – тихо сказал мне Смирнов. – Нас убьют, если поймают!

Я прекрасно знал это и без его слов.

Но если нас уничтожат после поимки, то почему не стреляют прямо сейчас? Боятся попасть в мирных граждан? Или у солдат другой приказ?

И что значит для Смирнова «идти до конца»? Мне не очень-то хотелось расстреливать людей направо и налево. Более того, я поклялся избегать невинных жертв. Надеюсь, понятия майора не заходят настолько далеко.

Смирнов между тем без тени страха ринулся к худому милиционеру. Через секунду он уже вытащил излучатель из кобуры опешившего парня, рукой обхватил его шею и приставил к виску оружие.

– Всем стоять!!!

– Эй! Ты чего?! – потянулся за своим оружием напарник нерадивого милиционера.

– Тихо! Замри!!! – пригрозил служителю порядка Смирнов. – Стой там, или я убью его!

Милиционер подчинился.

– Вот так! – кивнул майор. – А теперь оружие – на землю!

Интересно, блефует ли Смирнов или действительно готов пришить ни в чем неповинного парня, если его условия не выполнят? Чутье на этот счет молчало.

Народ вокруг зашевелился, заговорил, и майор мгновенно отреагировал на этот шум:

– Всем молчать, овровы кишки!!!

В воцарившейся через миг гулкой тишине я услышал, как щелкнул предохранитель на излучателе Смирнова. Милиционер, услышав этот зловещий звук, едва заметно поколебался, затем бросил свое оружие и поднял руки.

Толпа стала медленно пятиться, потом кто-то не выдержал и с криком рванул прочь. По площади тотчас же разлилась паника. Люди бросились врассыпную, шарахаясь от солдат СВ. Теперь нашим преследователям пришлось пробиваться через бурлящую толпу, и они, не особенно церемонясь, расчищали себе дорогу прикладами гравистрелов.

Я, скорчившись от жуткой боли в ногах, доковылял до Смирнова.

– И что теперь, Юрий?

– Бери пушку этого здоровяка. – Майор кивнул на милиционера с поднятыми руками. – Попробуем уйти.

Я добрел до хмурого служителя закона, нагнулся и поднял его излучатель.

– Эй! Юрий Смирнов! Сергей Краснов! Бросьте оружие! Не глупите! – вдруг закричал пробившийся к нам военный с лычками сержанта.

Неужели это конец?

– А ну-ка сам пушку выбросил!!! – заорал Смирнов и вдавил ствол излучателя в щеку заложника, готового потерять сознание от ужаса. – Выполнять, мать вашу! Оружие – на землю, я сказал!!! Или я сейчас убью его, ядреный позитрон!!!

Забавное ругательство не вызвало у меня смеха. Не до того было.

Чутье по-прежнему спокойно теплилось внутри, как бы говоря, что все будет прекрасно. Но я почему-то в это уже не верил.

– Успокойтесь, Юрий Николаевич! – Сержант не опускал гравистрел. – Вам все равно не дадут улететь с Земли. Отпустите парня, давайте поговорим как люди!

– Ну уж нет! – недобро усмехнулся Смирнов. – Повторяю последний раз! Я. Выжгу. Ему. Мозги. Если. Вы. Не. Бросите. Гравистрелы. На землю!

– Если вы сами не бросите пушку, Смирнов, мы убьем Сергея, – холодно улыбнулся в ответ сержант.

Я обернулся и увидел, что мне в спину смотрит огромная труба ручного лучемета. «Мотылек-26». Ничего себе!

– Вы все равно нас убьете, раньше или позже, – философски заметил майор. – Я предупреждал вас, – добавил он, и после этих слов молодой милиционер затрясся под его рукой.

Неожиданно с тихим вздохом открылся колпак кабины милицейской авиетки, стоящей рядом.

И в следующую секунду произошло очень много событий.

Пустая авиетка взвилась в воздух, а затем по резкой дуге опустилась прямо на голову сержанту. Военный обронил оружие и рухнул на землю, придавленный весом летающей машины.

Одновременно со стартом авиетки Смирнов швырнул своего заложника в солдата, державшего меня на прицеле. Бросок был настолько сильным, что солдат, сбитый с ног живым снарядом, упал в десятке метров от нас.

Майор не стал дожидаться, пока по нам начнут палить, и прыгнул в авиетку. Прыжок вышел красивым. Мой товарищ вспорхнул в воздух, точно заправский акробат, выписал в полете хитрый кульбит и приземлился прямиком в кресло пилота. Я с поврежденными ногами был не так проворен, но с помощью своих способностей тоже оказался в состоянии взлететь над площадью и упасть на заднее сиденье авиетки.

Солдаты очнулись и принялись стрелять в нашу сторону. Смирнов среагировал незамедлительно. Невероятным маневром он протащил машину днищем по асфальту, высекая при этом снопы искр, и ушел от первых выстрелов. Тут уж не растерялся я. Излучатель в руке расцвел золотым огнем, и ближайший к нам солдат схватился за почерневшую грудь. Потом я попал в шлем еще одному, затем чиркнул по плечу третьего.

Что было делать? Пришлось сжимать волю в кулак и стрелять на поражение по живым людям. Надеюсь, они не погибли, а всего лишь ранены. Очень на это надеюсь. Но чутье задействовать, чтобы проверить это утверждение, пожалуй, все-таки не рискну…

Майор потянул штурвал на себя, заставляя авиетку устремиться ввысь. Колпак Смирнов закрыть не успел, и этим воспользовался один из солдат. Используя мышечное усиление в своем костюме, он подпрыгнул высоко над землей и ухватился за край кабины. Я, не раздумывая, несколько раз ударил локтем по его цепким пальцам. Парень соскользнул с борта и полетел вниз.

Мы были уже высоко, когда военные поняли, что стрельба из ручного оружия бесполезна. Солдаты стали поднимать в воздух флаеры и авиетки. Погоня продолжалась.

– Как ты это делаешь? – спросил я у майора.

– Что делаю?

– Как ты заставляешь пустые авиетки взлетать? – пояснил я.

– Потом расскажу, – буркнул Смирнов. – Сейчас нам нужно прорваться на космодром.

Здание порта было уже в сотне метров от нас. Мы описали параболу и теперь снижались прямо к главному входу. Бурлящая толпа стала растекаться в разные стороны – все почувствовали приближающуюся опасность. Из дверей уже выбегали милиционеры с оружием наперевес. В небе были четко различимы авиетки охраны порядка, мигающие зеленым и красным. Машины военных не так просто было увидеть в транспортных потоках, но я чувствовал, что их сейчас там тоже довольно много.

Майор ткнул в кнопку на приборной панели, и колпак кабины сомкнулся над нами. Затем Смирнов направил авиетку прямо в огромные стеклянные двери космопорта.

– Ты рехнулся?! – воскликнул я, осознав, что творит майор. – Ты совсем сдурел?

Смирнов не ответил.

Через мгновение мы с хрустом проломили своей машиной прозрачные створки и заскользили по полу главного зала. Брызнули во все стороны осколки. Люди, стоявшие в очереди на посадку, бросились кто куда. Сложно было судить о том, успели они или нет, но вроде бы после встречи с покореженной машиной серьезно никто не пострадал.

– Твою мать! – только и смог прошептать я.

Без невинных жертв обойтись не удалось.

Мы сбили на своем пути металлоискатель и аппарат, просвечивающий багаж. Авиетка остановилась только у противоположной стены здания, в зале ожидания. Я здесь был всего лишь раз, перед отправкой на Зарю.

– Через десять минут стартует рейс к Марсу. – Майор поднялся и махнул рукой в сторону взлетной площадки. – Вон там робот с багажом пассажиров этого рейса. Сейчас он грузит вещи в спускаемый модуль. Нам тоже надо залезть туда.

Я понял задумку Смирнова. Он хотел воспользоваться суматохой и спрятаться в багажном отделении. Тогда у нас будет шанс добраться до Марса или хотя бы подняться на орбитальную пересадочную станцию.

– У меня ноги совсем не двигаются, – признался я. – Боюсь, не дойду до челнока.

– Используй способность к полету! – посоветовал Смирнов.

– Не могу! – мрачно отозвался я. – Слишком переусердствовал за последние полчаса.

– Ладно, я тебе помогу, – заверил меня майор. – Ну-ка вставай!

Он дернул меня за руку, поднимая с места, а затем на себе выволок из авиетки.

Под сводами зала оглушительно заорала сирена. Пассажиры с криками носились туда-сюда, шарахаясь от милиции и военных, вновь спешивших к нам. Правда, сильнее всего люди испугались не их, а нас с майором. Еще бы – два окровавленных человека в рваной больничной одежде. Ко всему прочему, по моим прикидкам, вломившись на авиетке в здание космопорта, мы покалечили не меньше двадцати человек. Я бы тоже испугался таких маньяков.

Смирнов не зря спрашивал меня, готов ли я идти до конца. Вот, значит, какое для него это понятие. Сейчас уже думать было некогда, но я знал, что когда все уляжется, меня нагонит волна раскаяния.

Но, с другой стороны, что было делать? Сдаваться? Погибать в стенах СВ?

– Пошли! – крикнул майор.

Я поморщился от нелюбимого мною слова и жуткой боли в распухающих лодыжках, сжал зубы и, опершись на плечо Смирнова, кое-как побежал.

Как тогда, в детстве, бежал я по взлетному полю, зная, что где-то сзади погоня, зная, что меня все равно поймают, но продолжая верить в то, что справлюсь со всеми сложностями. Мне так хотелось тогда вырваться в космос, слиться со звездным океаном, дышать им, пить его…

В тот день я не смог. Тогда под проливным дождем меня и Пашку скрутили и доставили на центральный пост, где с нами потом проводил разъяснительную работу начальник охраны Петренко.

Смогу ли сейчас?

Наперерез кинулись охранники, сзади стреляли из гравистрелов солдаты СВ. Хорошо, что над взлетным полем физически не могла летать никакая техника, кроме космолетов, а то нас бы уже поливали очередями с воздуха.

Пару раз волны гравистрелов задевали меня, раскручивая и бросая на землю. Еще один раз я свалился сам – подвели ноги.

Когда я падал, меня подхватывал Смирнов и вновь ставил на ноги, матюгами придавая сил. До робота-погрузчика и челнока оставались считанные метры, казалось, что механизм сам движется в нашу сторону, словно помогая. Но рядом с огромным погрузчиком уже заняли позиции несколько охранников. Подпустив нас поближе, они спокойно и молча открыли огонь.

Теперь не было никаких сомнений в том, что стреляют на поражение. Первым же выстрелом мне опалило шею. Спасло только обостренное чутье. Долю секунды назад в том месте, где прошел луч, находилась моя голова.

Я заорал от боли и ярости и будто дикий зверь ринулся на врагов. Почему-то в мозгу даже мысли не возникло выстрелить в ответ.

– Я смогу! – крикнул я. – Я улечу, вашу мать!!!

Потом произошло то, что с трудом поддавалось объяснению. Лишь через несколько часов я вспомнил, что способностью делать такие вещи обладал Пашка, когда был жив. И еще я вспомнил, что нечто похожее мне довелось проделать самому на планете Заря. Тогда во мне тоже клокотала ярость, и соображал я довольно туго. Но все равно на сей раз эффект превзошел все мои самые смелые ожидания.

Я взмахнул руками, и охранников, стреляющих в меня, вдруг подкинуло в воздух, а затем швырнуло в разные стороны. Попадали они уже где-то за транспортерами и космолетами, стоящими на взлетном поле.

Смирнов многозначительно кивнул и вскочил на подножку робота-погрузчика. Я, тяжело дыша, привалился к ногам майора, стоявшего теперь на метр выше. Смирнов наклонился и поддержал меня, а затем помог встать рядом с собой.

Робот провез нас десяток метров до челнока, плавно поднял вместе с грузовой платформой и погрузил в багажное отделение. Не удивлюсь, если погрузчиком, как до этого авиетками, сейчас мысленно управляет Смирнов.

Неужели он тоже обладает какими-то сверхспособностями? С другой стороны, даже если и так – что в этом удивительного? Я встречал нескольких выдающихся людей, которые заслужили свое место только благодаря незаурядным талантам. Это, к примеру, Кед и Шамиль. Вполне может оказаться, что агент Первого Независимого Государства Космоса, выдававший себя за майора СВ, тоже не вполне обычный человек.

Вторым заходом автоматический погрузчик закинул рядом с нами еще одну порцию багажа с нижней платформы, а потом створки как ни в чем не бывало сомкнулись, оставив нас при тусклом свете натриевых ламп.

Я перевел дыхание и облизал пересохшие губы. Внутри разлилось знание того, что мы победили. Не знаю почему, но это ощущение крепло во мне с каждой секундой.

– Все, – подтвердил мои чувства Смирнов. – Теперь все.

– Они точно не откроют двери и не достанут нас? – спросил я.

Больно уж фантастической выглядела мысль о том, что нас могут так вот запросто отпустить.

– Нет, – покачал головой Смирнов. – Мы на территории Республики Марс. Теперь нас достанут лишь по прибытии на Красную планету. Достанут и будут судить по местным законам.

– Но ведь Республика Марс входит в состав ЗЕФ, – возразил я.

– Ну и что? – пожал плечами майор. – Это всего лишь номинальное положение дел. В действительности Марс является автономией в составе Федерации и уже не одно десятилетие пытается обрести независимость. Там свой достаточно суровый диктатор и свои законы. К тому же марсиане ненавидят землян. Я сильно сомневаюсь, что нас извлекут отсюда и отдадут милиции или СВ или кому бы то ни было из ЗЕФ.

– Температура после взлета здесь будет нормальная? – на всякий случай уточнил я, хотя знал, что в челноках подобной конструкции багажное отделение всегда отапливалось.

– Не переживай, не замерзнем, – подтвердил мои мысли Смирнов. – Отсек рассчитан на перевозку живности. Тут иногда домашних животных возят.

– Значит, спасены? – с робкой надеждой спросил я.

– Не совсем, – улыбнулся Смирнов. – На Марсе нас могут пытать, а потом расстрелять.

– Почему?

– Мы же с тобой не марсиане! Они вполне в состоянии устроить разбирательство, объявить нас шпионами, а потом в целях повышения патриотизма торжественно расстрелять на рыночной площади.

– У них есть рыночная площадь? – удивился я еще больше.

– Нет у них рыночной площади, – поморщился Смирнов. – Это шутка.

– Про расстрел – это тоже шутка?

– Нет. Тут-то как раз все серьезно.

Я совсем сник. Заныли израненные ноги.

– Так в чем же тогда смысл побега? – Я принялся растирать опухшие лодыжки, кривясь от боли.

– Есть кое-какие ходы, – пояснил майор. – На Марсе нас, скорее всего, доставят к моему старому приятелю. И вообще, у марсиан есть некоторые долги перед ПНГК.

На этом разговор закончился.

Я продолжил осматривать ноги. Похоже, все-таки переломов нет – то ли трещины в костях, то ли очень сильные ушибы. Огромные опухоли вокруг лодыжек наливались багрянцем. Ко всему прочему еще и шея болела. Меня ощутимо зацепило выстрелом охранника. Но затем боль и страх отступили на второй план.

Послышался глухой удар по корпусу. Это тягач подцепил наш взлетно-посадочный модуль. Спустя три минуты мы окажемся в центре площадки, а еще через минуту будет дан старт. Теперь сомнений в том, что мы взлетим, не оставалось.

Я отсчитал про себя двести секунд, и легкое дрожание корпуса возвестило о том, что тягач отъехал и мы готовы к взлету. Потом последовал еще один слабый толчок. Мы устремились в космос.

Откинувшись на мягкие тюки, я закрыл глаза. По всему телу разлилось спокойствие и свобода. Чутье не обмануло меня. У нас получилось! Несмотря ни на что, у нас получилось!

Под уханье антигравов я рассмеялся.

Смирнов похлопал меня по груди.

– Получилось ведь, а, Серега?

– Ура! – сквозь смех воскликнул я. – Свобода!

На глаза неожиданно навернулись слезы. Я понимал, что меня бьет истерика, вызывающая этот одновременный смех и плач, только ничего не мог поделать с нахлынувшими чувствами. Казалось, теперь все непременно будет хорошо. Я ведь вырвался из-под опеки Секретного Ведомства, наконец-то могу принимать решения самостоятельно, жить так, как сам захочу, зная, что никто больше не станет исподволь помыкать мной или устраивать новые «проверки».

Совсем недавно, пожертвовав цивилизацией овров, я подарил свободу людям. Сегодня, пожертвовав несколькими гражданами своей страны, я подарил свободу себе. Достойная ли это жертва? Правильно ли я поступил?

Мои размышления прервала резкая и острая боль во всем теле. Нечто похожее я испытывал только один раз – когда из меня выходили споры Черного сердца. На несколько минут сознание помутилось, а когда я пришел в себя, то тут же выплеснул наружу содержимое желудка.

Что происходит? Что со мной?

– Ты в порядке? – увидев мое состояние, встрепенулся Смирнов.

– Не знаю, – растерянно бросил я, попробовал коснуться своего чутья, но в голову тотчас впились иглы боли.

Превозмогая ее, я попытался определить границы дара и, потянувшись внутрь себя, стал привычно разворачивать способности перед мысленным взором. Мое сознание то и дело натыкалось на стены и бессильно скреблось в них. Боль с каждым мигом все усиливалась. Похоже, при желании до правды о конкретных вещах еще можно было дотянуться, но будущее затянул плотный туман. Что-то предсказывать мне теперь не под силу.

Оставив попытки разбудить в себе способность предвидения, я обессилено откинулся на контейнере. Боль отступила, мне постепенно становилось лучше. Какое-то время я просто лежал на спине, уставившись в потолок багажного отделения и тяжело дыша. Затем собрался с мыслями.

Вывод из произошедшего напрашивался один – кто-то или что-то лишило меня дара!

Без особой надежды на успех я попробовал взлететь. Собрал воедино остатки сил, представил себя легкой и юркой птицей. Левитация далась неожиданно легко. Значит, еще не все потеряно. Кое-что я по-прежнему умею!

– Что произошло? Что с тобой, Сергей? – продолжал допытываться майор.

На этот раз я ответил вполне нормально:

– Кто-то отрезал меня от видения будущего и большей части правды.

Смирнов задумался на секунду, потом спросил:

– Ты знаешь, кто мог такое сделать?

– Может, СВ. – Я растирал виски.

Помимо почти исчезнувшей боли меня не покидало странное ощущение пустоты внутри головы.

– А может, и еще кто. Не знаю…

– Изначальные, – твердо проговорил майор. – Только они на такое способны.

– Если это они, то скоро всем станет худо. Похоже, они решили раздавить людей. Узнали о моих приключениях в Комнате.

Можно было попытаться дотянуться до правды. Но тогда я получу новую порцию боли.

Или все-таки попробовать?

Нет, не стоит. Боль не возникает из ниоткуда. Мало ли какие повреждения можно получить внутри головы, пренебрегая этим природным сигналом об опасности.

Все-таки я привык к талантам супермена. А ведь обзывал свой дар проклятием, сетовал на судьбу за то, что мне открываются вещи, о которых я знать совсем не хочу! Дурак. В итоге получилось, что я теперь как наркоман, лишившийся очередной дозы, бессильно кричу и скрежещу зубами. Вдвойне дурак!

– Хотел бы сказать, что ты ошибаешься, но не могу. – Смирнов смотрел куда-то в сторону, мысли его явно витали где-то далеко. – Нам надо как можно быстрее добраться до ПНГК!

– А что там?

– Там мы наконец поймем, что делать дальше.

Лишь легкая встряска возвестила нам о том, что челнок причалил к орбитальной станции.

Через минуту открылись внутренние двери багажного отсека, и нас довольно грубо вытащили в коридор, а через него – в стыковочный узел и транзитный грузовой зал. Крепкие ребята, сопровождавшие нас на этом пути, носили форму милиции Республики Марс, а значит, мы находились в секторе этой автономии. Не скажу, что я не обрадовался данному факту, потому что если бы что-то пошло не так, как предполагал Смирнов и нас бы встретили милиционеры ЗЕФ, то они навряд ли стали бы с нами церемониться. Открыли бы стрельбу – да и все дела.

Впрочем, и марсиане слегка побили нас для порядка. Еще нам выдали потрепанные робы и сухой паек. Вопросов пока не задавали, ограничивая общение лишь короткими командами.

Когда причалил планетолет с Марса, нас попросту запихнули в его тесное тюремное помещение, но никакого тщательного досмотра так и не произвели. Да и что с нас, в общем-то, было взять? Двое полуголых и грязных людей.

До того как очутиться в камере планетолета, я и предположить не мог, что в этой модели кораблей кто-то догадался переоборудовать малую кладовую под место для содержания преступников. И ведь если догадались, значит, была в этом необходимость!

В камере не оказалось никаких предметов мебели. В углу находилась только небольшая чаша для отправления естественных потребностей и совсем крохотная раковина. Иллюминаторов или экранов внешнего обзора тоже, конечно же, не было.

Уже после нескольких минут пребывания в камере мне стало душно и неуютно. Стены и потолок давили со всех сторон, воздух казался густым, как кисель. А внутри, там, где раньше я чувствовал огонек чутья, словно насмехаясь, зияла пустота. Все попытки как-то побороться с этой пустотой мгновенно приводили к резкой головной боли.

Чтобы отвлечься, я опять стал пытать Смирнова. Майор не спешил отвечать. Каждый раз, когда я начинал вот так его расспрашивать, он отнекивался и старался уйти от щекотливой темы. Мне сразу вспоминался Кед с его изворотами.

– Что произошло в больнице? Почему ты решил бежать? – спросил я.

– Они захотели убить меня. Потом появился шанс уйти, и я им воспользовался, – сухо ответил Смирнов.

– Какой шанс?

– Я вырвал электронный ключ из-под кожи у медика и сбежал.

– Господи! – ужаснулся я. – Голыми руками, что ли?

– Да. А что тут такого? Жизнь – жестокая штука…

Мне хотелось сказать, что жизнь становится жестокой из-за жестокости людей. Но я промолчал. Сам я, вероятно, поступил бы на месте Смирнова точно так же.

– А почему ты решил взять меня с собой?

– Так вышло.

– У тебя были инструкции на мой счет, да?

– Не без этого.

Ладно, хоть какие-то сведения. Может, удастся выяснить еще кое-что.

– А как ты управлял пустыми авиетками?

– У меня есть специальное устройство под кожей. Это не так сложно, как кажется.

Я кивнул, но Смирнову не поверил.

Электронный прибор, общающийся с владельцем напрямую, без кнопок и экранов, – это неслыханно! Одно дело вшивать под кожу личное дело с мобильником, и совсем другое – полноценное устройство управления летательным аппаратом. Одной только силой мысли! Куда смотрит Управление Развития Техники, если на территории ЗЕФ уже вовсю используются такие электронные безделушки? Ведь это может привести к новой войне с роботами!

Это значит, что в каждой второй авиетке, а то и вообще во всех существует подобный прибор-передатчик! То есть теоретически можно управлять всем транспортом Земли на расстоянии!

Точно чушь! Я скорее поверю в сверхспособности майора, чем в то, что сейчас у ПНГК существуют такие продвинутые и опасные устройства.

– А что за задание было у тебя от вашего правительства? Что-то связанное со мной? – вновь стал я допытываться у Смирнова.

– Не совсем.

– Но все же?

– Надо было проследить за развязкой конфликта между ЗЕФ и АС.

– Почему ты не ушел, когда выполнил задание?

– Так получилось.

– А как ты узнал, что планетолет на Марс отправится именно в это время, и как потом нашел его на взлетном поле?

– Устройство. Я же шпион. У меня много разного хлама вживлено в организм.

Похоже, снова он лукавит. Как можно транслировать в мозг расписание планетолетов? Высветить на сетчатке глаза? Или передать через кость напрямик в ухо, как это реализовано в мобильниках? Ладно, пускай даже найдется возможность получить эту информацию, но как правильно сформировать сам запрос? Можно ли разговаривать с автоматической системой, как по телефону? Так ведь Смирнов не разговаривал. Или все-таки успел пообщаться еще до того, как напал на врача и вломился ко мне в палату?

Я осознал, что совсем запутался. Мой дар, где же ты?

– Но почему ты дал себя раскрыть? Нужно было уходить сразу после Комнаты! Не стоило попадать в больницу со всеми этими устройствами!

– Так вышло. Моей вины здесь нет. – Смирнов отвернулся.

Примерно в этом ключе и продолжалась наша беседа. Я спрашивал, майор отвечал, давая при этом минимум информации. То и дело я злился и пытался пробиться к истине с помощью дара, но, как и раньше, получал в итоге лишь головную боль.

Через некоторое время дверь камеры скользнула в сторону, и нам принесли еду. Я кивнул в сторону дверного проема и вопросительно посмотрел на майора. Тот лишь покачал головой.

Нападать на охранника и впрямь не стоило. Шансов захватить корабль у нас почти не было. Впрочем, даже если представить, будто бы нам удалось это сделать, далеко мы все равно не улетим. Марсиане тут же вызовут патрульный корабль, и через какое-то время наш планетолет окажется под прицелом десятков орудий.

Интересно, могло ли и Секретное ведомство выслать несколько космолетов вдогонку? Насколько сильно нас со Смирновым не хотят отпускать с Земли?

Оставалось надеяться, что до Марса мы все-таки долетим в целости и сохранности, ну а дальше – уж как повезет.

– Жрите, червяки! – Охранник сплюнул на пол и ушел.

Есть действительно хотелось. За последние сутки, если не считать скромного по размерам сухого пайка на орбитальной станции, я вообще не ел. Зато набегался вдоволь.

Не знаю, кормили здесь таким же обедом всю команду или нам приготовили блюда из специального меню, но то, что я увидел в миске, аппетита абсолютно не вызывало. Серое картофельное пюре соседствовало там с такого же цвета котлетами, представлявшими собой голую панировку без намека на мясо. Сверху этого лакомства лежали два массивных ломтя черного хлеба.

С них-то мы и начали трапезу.

Смирнов ел немного, а я под конец вошел во вкус и старательно соскреб со стенок миски остатки жиденького пюре. Все-таки голод способствует улучшению качества любого, даже самого мерзкого блюда.

Насытившись, я передвинулся в угол, прислонился к стене и закрыл глаза.

Самочувствие было, честно говоря, весьма паршивым. Опухоли на лодыжках все еще не спадали, ноги ныли. Но приходилось терпеть, потому что ничего другого не оставалось. Лечить нас, по крайней мере, до прибытия на Марс, явно никто не собирался.

Впрочем, я был благодарен марсианам хотя бы за то, что они до сих пор не выдали нас ЗЕФ. Без лечения как-нибудь перебьемся. На острове Забвения я без врачебной помощи обходился не один год, зимовал в деревянной хижине, затем – в бараках, заросших плесенью. И ведь выжил!

Я сполз по стене на пол и, тяжело вздохнув, постарался заснуть. Но это оказалось не так легко. Перед глазами плясали авиетки, многоэтажки Воронежа, флаеры, челноки на стартовой площадке космопорта. Расслабиться не получалось.

Тогда я свернулся калачиком, пряча кисти рук под полами робы. Неужели так и пройдет вся жизнь? Беготня, попытка вырваться в космос и заключение. Снова беготня, новая попытка вырваться – и опять заключение. А ради чего? Выполнять чужие задания? Проходить «проверки»?

Нет уж! В камере я в последний раз. Как-нибудь выпутаюсь из этой ситуации и рвану на Край. Отдохну на планете Рай, затем полечу на Полушку, чтобы выяснить, как погиб Пашка. Все это я сделаю самостоятельно, без надсмотрщиков и советчиков! Может, Смирнова прихвачу. Толковый мужик, пригодится.

Похоже, мне все-таки удалось провалиться в зыбкую полудрему. Карусель из вчерашних событий поблекла, в сознании воцарилась блаженная пустота. Но не прошло и двух минут, как в этой пустоте один за другим стали возникать покалеченные люди.

Окровавленная девочка-подросток с трясущейся нижней губой. Мужчина с рукой, висящей плетью вдоль тела, тщетно пытающийся встать на ноги. Придавленная колонной женщина, в нелепой позе распластавшаяся на полу.

Их было очень много. Израненные, утопающие в крови, со сломанными руками и ногами. Мне казалось, что ничего страшнее этой картины быть уже просто не может. Но затем в толпу покалеченных людей влилась еще одна, куда более многочисленная и жуткая – овры. С каждым мигом их становилось все больше и больше, они заполняли собой все пространство, загораживая людей.

Вскоре тела этих существ, похожих на гусениц, образовали сплошную белесую пелену. Среди них теперь нельзя было различить ни одного человека.

Бесконечное поле. Миллиарды жизней…

Овры молча стояли передо мной, печально глядя вперед своими круглыми рыбьими глазами. Они словно ждали от меня чего-то, словно искали ответ.

Да, это я убил их. Зажарил всех одним коротким импульсом. Да, мои руки теперь перепачканы в их синей крови. И теперь они навещают меня почти каждую ночь.

– Что вам надо? – шепотом спрашиваю я.

Толпа безмолвствует. Шевелятся кожистые складки чуждых тел.

– Вы ведь захватили Землю. Вам столько лет прислуживало наше государство. Ваши имаго охотились на людей ради забавы. Так что вы на меня глаза таращите? Кровь за кровь. Естественный отбор.

Они молчали. И от этой ватной тишины мне становилось все хуже и хуже. Я зажал уши руками и согнулся так, что голова оказалась между коленей. Это не я, не я! Это все Председатель, его вина, его план!

– Я не виноват!!! – Своим криком я разорвал молчание. И сразу же стало легче.

Ко мне подскочил Смирнов:

– Ты чего? Успокойся, Сергей! Все в порядке!

Я открыл глаза и пару секунд невидящим взором глядел перед собой. Медленно гасла на сетчатке только что виденная картина. Всего лишь сон. Очередной кошмар. Я потряс головой, отгоняя от себя видения, распрямился и посмотрел в спокойное и уверенное лицо майора.

– Что-то приснилось? – спросил Смирнов.

– Да, – кивнул я. – Овры, перестрелки, погони, бойня в космопорте. В последние недели столько всего сразу свалилось.

– Конечно. – Смирнов хлопнул меня по плечу. – Постарайся поменьше думать о том, что уже сделано. Прошлое не исправить!

– Тебе легко говорить, – вздохнул я. – Вас там небось всякими психотренингами угощают. Ты вон все время как зомби ходишь – ни сомнений, ни страха.

– Препараты, – пожал плечами Смирнов. – Электронные приборы под кожей. Нейростимуляторы…

– То есть, ты вообще не сомневаешься? И совесть тебя тоже не мучает?

– В каком смысле?

– Ты считаешь, что мы поступили правильно, перекалечив столько людей, когда сбегали из больницы?

– На это надо было пойти, – ответил Смирнов. – Мы важнее!

– Ты так в этом уверен?

– Я же говорил тогда – идем до конца! Ты сам согласился. К чему теперь все эти разговоры?

– Тогда времени на сомнения не было. – Я почесал затылок. – Теперь его хоть отбавляй.

– Мы правы, – отрезал Смирнов. – Мы сейчас в центре событий. Нельзя было дольше оставаться в лапах у СВ.

– Мне бы твою непоколебимую веру в нашу правоту! – невесело усмехнулся я. – Насколько я понимаю, все-таки ты явился в палату за мной. Все-таки задание насчет меня определенно имеется!

– Подробности узнаешь потом, – покачал головой майор. – Сейчас ни к чему голову забивать такими сведениями.

– Хорошо, – кивнул я. – А в Комнате мы тоже все сделали правильно? Помнится, ты упрашивал меня совершить нечто другое!

– Убить всех рыночников? – прищурился Смирнов. – Помню, говорил. Только в тот раз нужно было все подстроить так, чтобы ты сам принял решение. Ты же наверняка не стал бы никому подчиняться, у тебя изначально были свои идеи и приоритеты.

– Да уж, – хмыкнул я. – Чужие приоритеты, привитые мне с раннего детства. А потом ломка Забвением… Весело, ничего не скажешь.

– Но ты освободил Землю от захватчиков!

Я рассмеялся.

– Великий герой! Мною воспользовались, чтобы убрать с Земли инопланетян, гонимых своими хозяевами и решивших прятаться на нашей планете, в общем-то, не по своей воле. Большое дело! Благая цель!

– Так что же ты хотел? Такова цена…

– Надо было найти другой выход. Председатель с его командой провидцев просмотрели не все варианты.

– Думаешь?

– Уверен. Провидцы не могут заглядывать в будущее инопланетных существ.

– Серьезно? – удивился Смирнов.

– Никогда не поверю, что ты этого не знал, – хмыкнул я.

– Я думал, они это специально говорят, чтобы сделать скидку на чуждую психологию и логику.

– Выходит, что нет.

– Получается, ЗЕФ никогда не могло контролировать ни овров, ни другие расы. – Смирнов поджал губы. – Неудивительно, что сейчас государство готово разорваться на части.

– В освоенном космосе помимо овров живет много инопланетных рас! – ехидно заметил я. – Несомненно, Федерации приходилось очень сложно при прогнозировании!

– Нечего передергивать, – поморщился майор. – Когда-нибудь все узнаешь! В любом случае, если чувства тебя не обманывают, то ЗЕФ сейчас полностью ослепло. Это нам на руку.

– Я уже ничего не понимаю, Юра, – покачал головой я. – Какие у нас могут быть отдельные от ЗЕФ игры, если Изначальные способны в любой миг ударить по всему человечеству? Мне всегда казалось, что в критической ситуации государства и народы объединяются, а не соревнуются друг с другом!

– Да-да, Сергей. Конечно же, страны объединяются. – В голосе Смирнова отчетливо слышался сарказм. – И воины Света выступают навстречу полчищам Тьмы!

– Что-что? – поперхнулся я.

– Поменьше надо книжек героических читать, – усмехнулся майор – В настоящем мире нет ни мудрых эльфов, ни добрых Гендальфов. В настоящем мире каждый – воин Света. А это значит, что каждый – сам за себя! Кто-то договаривается и разыгрывает видимость войны, кто-то в это время шпионит, стараясь нащупать у обоих игроков их слабые стороны, а кто-то держит над всем этим скоплением большущую мухобойку.

– И ты – тот, кто шпионил, да?

– Да, – пожал плечами майор. – Такая работа.

– Да уж, – вздохнул я. – Я ведь теперь даже верить тебе не могу! Откуда я знаю, какие у тебя установки от руководства?

– Ты можешь мне доверять. У нас одна цель.

– Все так чертовски сложно! Нас вообще могут казнить по прибытии на Марс. Вот и вся цель! Две могилки под красным барханом.

– Не все так плохо, – успокоил меня Смирнов. – Мы непременно выживем.

– Не ты ли говорил, что всех там вешают на площадях? – иронично спросил я. – Я же твои слова цитирую!

– Не вешают, а расстреливают, – возразил майор. – И казнят обычно только тех, кто не нужен Марсу. Хочется надеяться, что мы им по-прежнему нужны.

– Ах, я же совсем забыл! – наигранно хлопнул я себя по лбу. – У тебя же там есть приятель! Он нас непременно спасет!

– Долетим – увидишь, – нахмурился Смирнов. – Выход найдется!

– Помню, как ты увязался за мной в спасательную шлюпку, когда весь экипаж космолета «Спектр» решил пойти на смерть. Ты так всегда находишь выходы, да? Наверное, и мной сможешь прикрыться, если тебя прижмут хорошенько?

– Прекрати, – холодно сказал Смирнов. – Это несмешная и глупая шутка. Или я, или Андреев обязаны были сопровождать тебя. Я просто старше по званию.

– А Андреев тоже шпион? – нахмурился я.

– Был шпионом, – поправил меня майор. – Был…

– Да, верно, – поджал губы я. – Но он ведь не на СВ работал. Мог бы тоже уйти и спастись!

– Тогда раскрыли бы меня, – вздохнул Смирнов. – Если бы до СВ дошли сведения, что кто-то из нас действовал не по инструкции, то второй автоматически попал бы под удар. Тщательных проверок мы бы не прошли.

– Тебя и так раскрыли. Сунулся в больницу, весь напичканный приборами – и вся конспирация насмарку!

– Другого выхода не было! – упрямо повторил майор свою отговорку. – Не помог бы тебе – ты не уничтожил бы овров. Не оказался бы в больнице – не смог бы вытащить оттуда тебя!

– Значит, целью все-таки был я!

– Да! Я ведь уже говорил! – раздраженно ответил Смирнов.

Удивительно, но майор, обычно крайне спокойный, постепенно начинал проявлять все больше и больше эмоций. Вспоминая, каким он был тогда, когда я впервые встретил его, я не мог не отметить существенный прогресс.

– И что в итоге? – спросил я. – Если на Марсе все пройдет, как надо, мы полетим к Сатурну? В ПНГК?

– Угу, – кивнул Смирнов. – Доберемся до территории ПНГК – будем дома.

– А что потом? Меня перевербуют внеземельщики? Для этого я нужен, да?

– Не торопи события, Сергей, – хмуро ответил майор. – Ты слишком гонишь. Узнаешь все в свое время.

– Что ты все отнекиваешься? Почему не сейчас?

Если бы Смирнов боялся подслушивания, то он не сказал бы вообще ничего. Ну а если дело не в этом, то в чем? К чему эта секретность?

– Представь, что все это – игра. Неужели тебе интересно знать прикуп с самого начала?

– Мне интересно знать хотя бы цель и смысл всей этой чертовой игры! – возразил я. – Игра без смысла – это пустая трата времени!

– Ну, если ты ставишь вопрос так, то я отвечу, – развел руками Смирнов. – Вообще-то, ты и сам знаешь ответ!

– Неужели? – спросил я.

– Кого больше всего боялись овры? Кого они приказывали тебе стереть с лица этой Вселенной?

– Изначальные, – произнес я и наконец все понял. – Я встречусь с ними?

Майор промолчал, но я теперь был уверен, что прав. Снова я кому-то что-то должен. Очередное задание. И, в общем, я обрадовался бы, что могу принести людям пользу, да только уверенности в этом как раз и не было. Или свои опять обманут, или переговоры с древней расой окажутся мне не по зубам. Скорее всего, и первое, и второе…

– Но Председатель наверняка готовил меня к тому же!

– Нет. Председателю и Родиону Марковичу ты больше не нужен. Они хотели уничтожить Изначальных иначе.

– Комната?

– Нет, у них есть кое-что еще.

– Наверняка, – кивнул я. – Комната ведь раз в двадцать лет стреляет. Пусть даже сможет и раньше, но я уверен, что она построена не для того, чтобы убивать цивилизации.

– Вот-вот, – согласился Смирнов. – В любом случае они в состоянии выставить тебя болванчиком, если захотят.

– Кем-кем?

– Виноватым в смерти овров и использовании чужого оружия. Выдадут тебя Изначальным, скажут, что ты сам все спланировал. Конечно, если те разбираться станут.

– Понятно. – Я помрачнел. – Ко всему прочему, еще и дар мой поломался. Может, это все-таки происки СВ?

– Кишка у них тонка, – хмыкнул Смирнов.

– Подожди. Как ПНГК собирается с моей помощью справиться с Изначальными? Лично я не могу придумать ничего другого, кроме как договориться с ними. Только боюсь, разговаривать они не станут.

– Нам все расскажут по прибытии на Титан. Я еще сам не знаю многих деталей.

– Ладно. Подожду. – Я потер нос тыльной стороной ладони. – Деваться-то мне все равно некуда.

– Спасем мир и заживем как короли! – улыбнулся Смирнов. – Все еще будет!

– Мне много не надо, – отмахнулся я. – Всего лишь свободу действий да небольшую сумму кредитов на счет. Я хочу узнать тайну своего происхождения и выяснить, как погиб друг детства.

– Думаю, у тебя будет возможность получить желаемое.

Несколько секунд я молчал, представляя себе, как выхожу из небольшого домика на берегу, наливаю себе кофе и неспешно сажусь в кресло. Шипят волны, кричат в бирюзовой вышине чайки, соленый ветер лижет лицо.

Неужели я и вправду смогу когда-нибудь жить вот так? Без погонь, драк, обмана, древних тайн и пророчеств?

– Еще я хочу уничтожить Комнату, – добавил я. – Не нужно такому сильному и бесконтрольному артефакту существовать!

– Комната скоро окажется в руках ее создателей. Не беспокойся о ней. Прежде всего надо думать о будущем всего нашего рода.

– Может, тогда, на Заре, стоило послушать овра и убить Изначальных? – задумчиво сказал я.

– Нет, – покачал головой Смирнов. – Мне кажется, это у тебя в любом случае не вышло бы. Боюсь, на Изначальных сила Комнаты вообще не распространяется.

– Скорее всего, – подтвердил я. – Как же тогда с ними справиться? Что я могу-то? Развлекать их полетами и карточными фокусами?

– Не переживай ты так! Все получится, – утешил меня Смирнов. – Постарайся расслабиться.

– Не могу! – Я принялся, хромая, ходить по тесному помещению туда-сюда. – Не могу я успокоиться! Все, чего я хочу, – это жить спокойно, без стрессов, приключений, игр, овров, Изначальных! Черт возьми, все такое зыбкое вокруг! Я не могу ни за что ухватиться! Все ломается! Я даже не знаю, как тебя зовут на самом деле!

Смирнов улыбнулся уголками рта.

– Узнаешь. И будешь очень удивлен.

Я вздохнул и с досадой пнул ногой воздух. В лодыжке что-то щелкнуло, и ногу обожгло нестерпимой болью.

– Пульсар в задницу! – заорал я и тяжело опустился на пол.

Смирнов уважительно хмыкнул.

– Возьму для коллекции.

– Ничего смешного, мать твою! Болит…

– До Марса пройдет, – уверил меня майор. – Ты быстро восстанавливаешься.

– Когда во мне были споры овров, я восстанавливался еще быстрее, – посетовал я. – И куда менее болезненно.

– Сейчас до Марса немногим больше двух астрономических единиц, значит, мы будем там где-то через десять дней. Думаю, ходить ты за это время станешь нормально, не расстраивайся!

– Вальсирующим шагом пойду на эшафот, – мечтательно произнес я и помрачнел.

Майор улыбнулся, но на мою реплику не ответил.

– Что значит «пропал»?!

Председатель был вне себя. Он и Радий, красный, словно рак, бегали вокруг Шамиля и наперебой орали на него не своими голосами.

– Соберись! Ты сможешь преодолеть сопротивление!

– Кто это мог сделать, а? Я тебя, твою мать, спрашиваю!

– Соберись ты, черт тебя дери! Давай!

– Нет, ты ответь, как так просто лишают дара?

Прорицатель стоял, понурив голову, и никак не реагировал на вопли. Ситуация была очень серьезной. Надо было дать начальникам выкричаться и перевести дух, чтобы потом спокойно решать, что делать дальше.

Первым сдался Председатель. Толстяк шумно вздохнул и опустился в кресло.

– Мы вели Краснова через весь город, следовали всем указаниям провидцев. Мы тряслись над ним, как Кащей над своим златом! А в итоге? Кто-то вырубил вам возможность видеть будущее! Замечательно! Все коту под хвост. Все к чертовой матери катится, так ее растак! Кто, где, как и зачем вырубил – тоже неизвестно! За-ме-ча-тель-но!

– Кто вырубил-то, как раз известно, – вмешался Радий и тоже сел, сложив на коленях узловатые руки. – Изначальные увидели, как мы уничтожили овров, и тут же среагировали. Против Изначальных никакие провидцы и раньше-то не работали, а теперь и вовсе на будущее – табу!

– Значит, все? – Председатель вытер мокрый лоб тыльной стороной ладони. – Полный привет, так сказать?

Шамиль поднял голову и сделал шаг в сторону начальников.

– Исчезновение дара – еще не гибель человечества. Рано нас хороните! Овры с самого начала говорили, что не верят в пророчества. Только за счет этого мы их и победили, не так ли?

– И что с того? – всплеснул руками Председатель. – Овры сами выкопали себе могилу своим неверием!

– Я не об этом, – поморщился Шамиль. – Вопрос в том, почему овры не доверяли пророчествам? Мне кажется, они знали, что их хозяева могут одним взмахом руки отрубить саму возможность делать такие прогнозы. Понимаете? Это уже было!

– И?.. – Радий нетерпеливо барабанил пальцами по колену.

– Может, это обычная практика у Изначальных? То включат свое экранирование, то выключат. Может, это с нами и не связано вовсе?

– Ты сам-то веришь в это? – спросил Радий.

– Нет, – честно признал Шамиль.

Родион Маркович вдруг замер и принялся вслушиваться в доклад, пришедший на его мобильник, затем резко вскочил.

– Комната уничтожена!

В кабинете воцарилась гробовая тишина.

Председатель, последовав примеру Радия, выпорхнул из кресла и схватился за голову.

– Конец! Теперь точно конец!

– Мы плетем интриги против самой могущественной цивилизации галактики, – хмуро сказал Шамиль. – Наивно было полагать, что мы победим. Нас отрезали от видения грядущего и взорвали Комнату. Вот-вот Изначальные явятся к нам выяснять, кто и зачем убил овров. Нас уже ничто не спасет!

Председатель был бледен, как лист бумаги. Он шептал себе под нос витиеватые ругательства.

Радий оказался чуть сдержаннее.

– Приходится признать, что нас обыграли, – сказал он. – Я предлагаю убрать Краснова. В сложившейся ситуации он становится опасен.

– Да, – поддержал Радия Председатель. – Без контроля со стороны провидцев Краснова нельзя пускать в ПНГК. Где он сейчас?

– Его чуть не убили охранники космопорта. Они не знали о нашем приказе. И теперь я понимаю, что лучше бы они оказались более меткими – было бы меньше проблем. Сейчас Краснов уже в планетолете. Теперь мы сможем достать его только на Марсе.

– Надо связаться с Марсом, объяснить им ситуацию. Мне кажется, что никто не заинтересован сейчас в новой войне. Тем более когда Изначальные уже рядом.

– А если не послушают?

– У нас есть там проверенные люди. Придется напрячь их. А если не удастся блокировать Краснова на планете – будем ловить его в космосе.

– Да. Надо действовать решительнее.

– Даже если нам не повезет – вся надежда только на предстоящий полет, а времени в обрез. Я распоряжусь ускорить подготовку к старту!

Я проснулся от легкого толчка. По-видимому, мы прибыли на орбиту Марса и произошла стыковка. Уснуть удалось лишь на пару минут. До сна я себя чувствовал относительно хорошо, очнулся же с сильной головной болью.

Детали сновидения, как обычно, размазались и поблекли, но общий смысл я все еще помнил.

Все предположения подтвердились. Меня специально выпустили из больницы, посадили на корабль и отправили в ПНГК. Что-то им нужно было сделать там с моей помощью.

Но теперь, когда Изначальные отключили мою возможность видеть грядущее, я стал бесполезен. Поэтому меня намереваются убрать.

Интересно, что за полет готовит СВ? Куда и кто должен лететь?

Как только я попытался поискать ответ на этот вопрос с помощью дара, накатила новая волна боли. Вскоре я оставил эти попытки и просто лежал, тяжело дыша и ощущая, как по лицу течет пот.

И все еще не ясно, кто такой Смирнов и какую роль он тут играет. Специально он приставлен ко мне или действительно из ПНГК? И как Председатель с Радием намеревались сделать из меня шпиона, если я не знаю об этом ни слухом, ни духом? Неужели передатчик ко мне подвесили?

Я принялся искать передатчик, но, конечно же, ничего не обнаружил.

Майор с интересом смотрел за моими действиями.

– Снова кошмар приснился? – участливо поинтересовался он. – Чего ищешь-то?

В ответ я лишь фыркнул.

Радовало в этой ситуации только одно – я по-прежнему иногда мог видеть правду, пусть это и приносило теперь нестерпимую боль. Значит, шансы постепенно вернуть способности, несмотря на блокировку Изначальных, все еще оставались.

На этой мысли я и решил остановиться. Во всем нужно находить хорошее. Иначе просто сойдешь с ума.

Тут в камеру вошел высокий загорелый человек, одетый в серый форменный костюм милиции Марса. Его сопровождали двое охранников в черных скафандрах с открытыми стеклами на шлемах.

– Добрый день, товарищи, – улыбнулся милиционер во весь рот.

– Здравствуйте, – хмуро сказал я.

Смирнов вообще не счел нужным приветствовать гостя.

– Прошу ваз проследовадь за мной!

Я заметил, что русский язык в устах этого служителя порядка звучит несколько странно. Он четко выговаривал звонкие согласные и даже делал глухие согласные звонкими на конце слов.

Наверное, похожий акцент присутствует у всех жителей Марса. Отец Наташи тоже говорил так после переселения их семьи на Землю.

Мы поднялись, покорно сложили руки за спиной, когда нас попросили об этом, затем охрана защелкнула нам на запястьях наручники и вывела из помещения. Если честно, я даже был рад этому. Тесная комната порядком надоела мне за дни перелета.

– Давай поживее! – Один из охранников схватил меня за плечо и с силой пихнул вперед.

Видимо, тот парень в серой форме был не простым милиционером, если охранники, не имеющие к марсианской милиции никакого отношения, так перед ним выслуживались.

Ожидая стыковки с орбитальной станцией Марса, я готовился к худшему. Лишенный возможности заглянуть в будущее, я представлял себе десяток здоровяков с гравистрелами и излучателями, пыточные орудия, дыбу, «железную деву». Но милиционер, пришедший за нами, не выглядел каким-то ужасным монстром. Может, все действительно будет хорошо?

Я старательно настраивался на позитив. Хватит боли, кошмаров и мук совести. Выход есть из любой ситуации, а раз Смирнов обещал, что вытащит нас отсюда, – пускай вытаскивает!

Пройдя по узкому коридору и свернув в другой, широкий и красиво оформленный, мы в конце концов оказались в шлюзе. Шлюз пустовал. Видимо, пассажиры уже покинули планетолет и теперь, наверное, сидели в посадочном модуле.

Двери за нами закрылись, затем впереди раскрылись створки ворот. На борт орбитальной станции мы входили последними. Значит, процедура выравнивания давления уже была осуществлена, и только участливая автоматика с прежней беспристрастностью соблюдала правила прохождения людьми шлюзовой камеры. В одно и то же время могли быть открыты лишь одни ворота.

Пройдя через внутренние двери, я впервые за время путешествия увидел огромное обзорное окно и так и остался стоять, пока охранник с недовольным видом не потянул меня дальше.

Марс за стеклом иллюминатора был необыкновенным. Он висел громадным величественным шаром на фоне пустоты и тусклых пылинок звезд. Справа, совсем рядом с дымкой атмосферы, виднелась довольно яркая искорка Фобоса – ближайшего спутника красной планеты.

Я продолжил вглядываться в лицо Марса.

В северном полушарии можно было легко найти четыре темных пятна, напоминавших своим расположением след гигантской птичьей лапы. Я знал, что это тени огромных гор, одна из которых – вулкан Олимп – является самой высокой горой в Солнечной системе. Южная часть Марса также представляла собой горный район, хаос скальных гряд, плато и отдельных пиков. Остальная видимая поверхность планеты была покрыта пустынями. Огромными и рыжими. Почти по экватору тянулся глубокий и ужасный шрам – каньон долины Маринера. Этот разлом представлял собой, наверное, самое грандиозное зрелище на планете. Туристы, прибывая на Марс, в первую очередь заказывали экскурсии именно туда. А у нас, в поселке, в каждом газетном киоске продавали открытки с видами на долину Маринера.

Я вздохнул, вспоминая, что сейчас никакого поселка уже не осталось. Еще одна составляющая той цены, что человечество заплатило за свою свободу.

Чем больше я думал об этом, тем явственнее понимал, что пути достижения этой свободы в корне неправильны. Свободы для всего человечества попросту не существует. Есть лишь изящная фраза, красивый девиз, чтобы пудрить мозги маленьким мальчикам, отправляя их на верную смерть.

Всегда найдется то, что в итоге заставит людей держаться в определенных рамках. Ты свободен только тогда, когда ты один. Если появился еще хоть кто-то, то рано или поздно придется искать с ним компромисс и отказываться от свободы.

Пока мы, распугивая своим мрачным видом многочисленную толпу, шли по просторному холлу и входили в посадочный модуль, я постоянно выворачивал шею в поисках иллюминаторов и смотрел, смотрел на рыжий Марс, отмечая все новые детали. Край белой полярной шапки на северном полюсе, чуть расплывчатую линию терминатора – границу, отделяющую день от ночи.

– Червяк, хватит вертеться! – не выдержал охранник, в очередной раз подгоняя меня тычком в спину. – Вылупился, словно первый раз в космосе!

– Второй! – гордо поправил его я.

Милиционер, шедший впереди, рассмеялся и бросил через плечо:

– Второй и последний!

А потом мы миновали еще один зал. Сотни людей ожидали здесь отправки на поверхность Марса или, наоборот, – посадки в планетолет, отправляющийся к другим планетам Солнечной системы. Без заминки пройдя через портал таможенного аппарата, мы очутились в другом шлюзе. На этот раз после закрытия внешних дверей глухо зашипел воздух, ноздри защекотал запах озона вперемешку с незнакомым сладковатым химическим ароматом.

Я неожиданно для себя сморщился и чихнул.

– У него никак аллергия на местный воздух! – заметил охранник.

– Тем хуже для него. – Марсианский милиционер даже не обернулся.

Конечно, никакой аллергией я не страдал, но возражать не рискнул.

– Куда нас отправят по прибытии на поверхность? – поинтересовался Смирнов.

– Туда, куда надо! – оскалился охранник, ведущий майора.

– С вами будед беседовадь Дознаватель, – ответил милиционер.

Двери, ведущие в спускаемый аппарат, открылись. Нашему взору предстал короткий стыковочный коридор и ухоженный салон с рядами кресел за ним.

– Проходите, присаживайтезь! – Милиционер пропустил нас вперед.

Мы прошли через коридорчик, вошли в посадочный модуль и сели на подготовленные для нас кресла. Охранники пристегнули нам руки и ноги специальными ремнями.

– Приятного полета, червячок! – похлопал меня по затылку один из сопровождающих.

Я сжал зубы, в очередной раз стерпев обидное прозвище, которым награждали всех коренных землян. Оба охранника вышли, милиционер занял кресло сразу за нами, пристегнулся обычным ремнем безопасности и с помощью вживленного мобильного связался с пилотом, чтобы дать добро на старт.

Мы отчалили.

Иллюминаторов в посадочном модуле не было, но под потолком ожила большая и сочная матрица, на которую проецировалось изображение из кабины пилота.

Сначала мы отделились от станции. Челнок развернулся, и я увидел на экране огромную конструкцию орбитального причала. Станция помигивала навигационными маяками, вращала антеннами подсвязи, ее окружали неторопливые планетолеты, массивные грузолеты и юркие челноки.

Разворошенный осиный улей, космическое строение из титана и пластика, отражающее своим корпусом красный свет планеты ветров и пустынь. Я хотел запомнить эту красоту, построенную человеком во враждебном пространстве. Меня переполняла гордость за человечество. Люди умели не только рушить, но и созидать!

Вдруг небольшой космолет, висевший справа от орбитальной станции, затрясся и вспыхнул ярким пламенем взрыва.

– Ох ты! – удивленно выдохнул я.

– Что это с ним? – поднял брови Смирнов.

Горящий корабль медленно разваливался на части. Огонь затухал по мере того, как замерзал и улетучивался воздух. Зрелище трагической гибели космолета продолжалось около минуты.

– Что могло случиться? – спросил я у сопровождающего.

Милиционер лишь отмахнулся. Глаза его смотрели в одну точку, поверх наших со Смирновым голов. Похоже, он кого-то вызывал по мобильнику.

– Только что взорвался корабль у причала нашей орбиталки-четыре, – обратился к невидимому собеседнику сопровождающий. – Уже в курсе? Что там?.. Не можед быдь! Да, не верю! Очень плохо… Ладно, вызову позже. Узнай подробности!

– Что произошло? – снова попробовал разузнать я, когда милиционер закончил разговор.

Сопровождающий закусил губу, потом ответил:

– Террористы подорвали один из личных космолетов нашего Дознавателя. Со всей командой. Говоряд, это дело рук ваших червяков!

Я нервно сглотнул. Если с нами будет беседовать тот самый Дознаватель, чей корабль только что взорвался, то это очень и очень плохо.

– У вас на планете один Дознаватель? – на всякий случай решил уточнить я.

– Не на планете, а в Республике Марз! – огрызнулся милиционер.

– Простите, – поспешил я принести свои извинения.

Не хватало еще и конвоира разозлить!

– У рыночников свое правительство туд. Есдь туд пара их баз. Остальное – Республика Марз. И у наз один Дознаватель. Впрочем, он о себе лучше сам расскажед!

Я глупо закивал, соглашаясь.

– И еще кое-что, червяки! – зло проговорил милиционер. – Если вы ходь сколько-нибудь причастны к этому взрыву – живьем шкуру сниму и сожрать заставлю!

– Мы не причастны, – бесстрастно ответил Смирнов.

Сопровождающий выругался себе под нос и приказал пилоту продолжать полет. На какое-то время все посторонние мысли вновь оставили меня. Я наслаждался видом.

Челнок поменял курс. Марс не спеша развернулся к нам лицом, а затем поплыл навстречу. Спускаемый аппарат заложил изящный маневр и, пролетев над северной полярной шапкой, пошел на снижение. Нас слегка трясло, на обзорном экране бежали столбики цифр. Было видно, что корпус стремительно нагревается, а это означало, что мы вошли в атмосферу. Челнок, повинуясь действиям пилота, стал замедлять движение. Температура корпуса постепенно перестала расти, на десяток секунд замерла, а затем начала уменьшаться.

Через несколько минут мы уже летели параллельно поверхности Марса. Под днищем челнока проносились просторы красной планеты, испещренные холмами и кратерами. Я знал, куда пилот направляет летательный аппарат. Наш путь лежал в южную часть равнины Исида. Именно здесь, в относительной близости от экватора, находилась столица Республики Марс – город Иштар.

Названия марсианских гор, равнин и городов выплывали из памяти так легко и непринужденно, словно я сам был жителем этих рыжих песков. На самом деле в детстве я просто очень увлекся географией Республики Марс. Она была не только самой развитой земной колонией, но и родиной Наташи.

Сейчас остатки способностей пришлись как нельзя кстати. Пусть я и не мог видеть будущее, но память, помноженная на чутье, прекрасно помогала мне в том, что касалось прошлого и настоящего красной планеты. Пульсирующая головная боль все еще сопровождала меня, но сейчас я мог не обращать на нее внимания. Вокруг было столько удивительного, что головная боль просто не могла хоть как-то помешать мне.

Население Марса составляло на сегодняшний день порядка пятидесяти миллионов человек. Красная планета действительно являлась самой крупной и сильной колонией. Здесь насчитывалось более двадцати больших городов, сотня мелких поселений и тысяча разных научных блоков в два-три здания. Большая часть селений располагалась в экваториальных широтах, преимущественно в долинах. На экваторе было несколько теплее, чем в средних широтах. Температура в летнее время здесь колебалась от минус ста до плюс двадцати градусов, что способствовало экономии на обогревательных системах в домах и куполах.

В начале колонизации среднее давление на Марсе уступало земному в сто раз. Сейчас на планете работало несколько заводов по производству воздуха, и давление стало побольше. Но пройдет еще немало лет, прежде чем по рыжим пустыням можно будет гулять без скафандра. В итоге люди заселят Марс целиком. Попадут под застройку и полярные регионы, и высокие горные плато, и впадины, перепаханные метеоритными атаками.

Хотелось бы надеяться, что я еще застану это время.

А потом мне вдруг представилось, что сюда придут Изначальные. Я, будто в кошмарном сне, увидел, как вспухают под гравитационными ударами пустыни, как рушатся здания и горят в адском пламени люди.

Может, это они взорвали тот космолет?

Чушь. Не они.

Здесь наверняка и без Изначальных хватает тех, кто может и хочет взрывать корабли и людей. Экстремисты, террористы, бандиты, спецслужбы – мало ли желающих?

Но Изначальные рано или поздно тоже придут. И пламя войны накроет не только Марс, но и другие человеческие планеты. В том числе и Землю.

Опять мне вспомнился родной поселок. Пепел и гарь на десятки километров…

Могу ли я что-то сделать, чтобы избежать этого? Кто его знает – может, и могу. Но вот только должен ли? Пусть даже я и не совсем человек, но сути это не меняет. Мы сами во всем виноваты. Самый главный враг человека – это не Изначальные и не овры. Главный враг человека – другой человек.

Вскоре наш челнок уже заходил на посадку. На матрице поплыли хозяйственные постройки, купола, связанные сетью переходов, монорельсовая дорога.

Летательный аппарат терял высоту и скорость. Космодрома в хаосе зданий пока еще не было видно, но я надеялся на мастерство пилота и почти не нервничал. Челнок снижался, будто бы спускаясь по ступеням огромной лестницы. Он летел параллельно поверхности, потом проваливался на сотню метров вниз, затем снова летел горизонтально.

И вот на матрице высветилась наконец посадочная площадка, ограниченная зелеными маячками. Челнок плавно опустился в самый ее центр, включились гравикомпенсаторы. Корпус спускаемого аппарата едва заметно вздрогнул, коснувшись поверхности.

Прилетели.

Не успел я опомниться после посадки, как к нам уже подцепили кишку переходного коридора и отключили искусственную гравитацию. Я стал весить втрое меньше, отчего желудок совершил радостный кульбит, и меня чуть не стошнило на Смирнова. Тот же, как и всегда, был невозмутим.

Вскоре в салон вошли милиционеры в легких скафандрах и с излучателями в руках. Нас довольно споро отцепили от кресел и под конвоем вывели из челнока.

По коридору мы дошли до здания космопорта. Идти при трети земного тяготения было непривычно и забавно. Я передвигался неуклюжими прыжками, словно пьяный кенгуру.

Сопровождающие шли гораздо увереннее. Их манера ходьбы напоминала бег трусцой.

Нас вывели в огромный зал с прозрачным сводом, через который лился желто-оранжевый солнечный свет. Стены были оформлены мозаичными панно с изображением сцен покорения Марса. Пилот в рубке первой орбитальной станции, три крохотных купола первой марсианской базы, краулер рыночников на склоне холма, взлетающий челнок, уже оборудованный антигравами.

Посередине зала находился фонтан. К моему удивлению, из него вперемешку с водой выплескивалась во все стороны густая пузырящаяся пена. Вокруг с озабоченным видом суетились несколько милиционеров и уборщиков, за ними шумела толпа зевак.

Столичный космопорт вообще был весьма оживленным местом. Повсюду, весело подскакивая, сновал народ, переливались яркими цветами матрицы с видеорекламой, женский голос объявлял рейсы к разным планетам системы.

Только вот фонтан меня смущал. Пена явно не входила в задуманную композицию. Все это сильно смахивало на чье-то хулиганство.

– Что случилозь с фонтаном? – поинтересовался проводник у служителей порядка, встречавших нас.

– Экстремисты! Или просто идиоты какие-то! – возмущенно ответил высокий и довольно тучный милиционер. – Вылили в фонтан жидкосдь для мытья посуды!

– Жидкосдь для мытья посуды? – переспросил проводник и добавил: – Воистину, человеческая тупосдь безгранична!

Мы миновали уборщиков, собирающих пену и при этом страшно матерящихся, подошли к станции монорельса.

Станция представляла собой большой зал, отделенный от путей прозрачными герметичными стенами с рядами дверей. В тоннелях, где ездили поезда, атмосфера оставалась марсианской. Туда не нужно было закачивать воздух. Когда прибывал очередной состав, его двери оказывались напротив дверей, устроенных в прозрачной стене станции. Автоматика давала команду переходным кишкам, и те присасывались к корпусу поезда. После этого внутренние и внешние двери одновременно раскрывались, и по образовавшемуся коридору в поезд входили люди.

Один из милиционеров подошел к кабинке, в которой сидел сотрудник монорельсовой дороги, присматривающий за платформой. О чем-то переговорив с ним, он удовлетворенно кивнул и вернулся к нам.

– Сейчас будед малый до Департамента. Нам обещали выделидь целый вагон.

– Замечательно! Молодец, лейтенанд, – похвалил подчиненного милиционер, сопровождавший нас с самой орбиты.

Я все никак не мог найти на милицейской форме отличительных знаков, по которым можно было бы судить о звании человека, носящего мундир. Да и не мундиры они носили, а легкие скафандры с откинутым стеклом шлема.

Вскоре подошел поезд из четырех небольших вагонов. Нам на самом деле освободили целый вагончик. Остальных пассажиров тактично попросили не занимать последний вагон поезда, так что мы сели в абсолютно пустой салон.

Через секунду поезд тронулся. Состав пронесся по тоннелю, завешенному многочисленными кабелями и приборами непонятного назначения, а потом выскочил на поверхность. Я с интересом уставился в окно.

Покуда хватало глаз, тянулись серые здания столицы. Вдалеке виднелась горная цепь. То тут, то там были разбросаны черные валуны. Казалось, какой-то гигант, прогуливаясь, рассыпал по песку горсть семечек, столь же огромных, как и он сам.

В небе висели легкие полупрозрачные облака. Сам небосвод менял цвет от желтого у горизонта к фиолетовому в зените. Если приглядеться, то в темной вышине можно было даже различить парочку наиболее ярких звезд.

– Сиди спокойно! – одернул меня милиционер. – Не ерзай! Скоро приедем.

– А потом что с нами делать будут? – спросил я.

– Скорее всего, растреляюд, – меланхолично ответил служитель порядка. – Если повезед, то отправяд карьеры или туннели рыдь.

Я сглотнул. Что ж, до развязки теперь действительно осталось недолго.

Дознавателем оказался высокий и крупный человек с вьющимися светлыми волосами.

– Выйдите все из помещения! – бросил он милиционерам, доставившим нас к нему. – Все прочь!

Служители порядка тупо вышли, остался только самый старший – тот, кого мы встретили еще на орбите.

– Я сказал, выйдите! – раздраженно повторил блондин.

– Но каг же вы с ними, без охраны? – растерялся милиционер.

– Не ваше дело! Прочь! – отмахнулся Дознаватель.

Милиционеру не оставалось ничего другого, как выйти за дверь.

Я сначала списал странность блондина на то, что чуть больше часа назад на орбите кто-то подорвал его личный космолет. Видимо, Дознаватель очень зол по этому поводу! Но следующая реплика мужчины полностью опровергла мои догадки.

– Привет, Юра! – Дознаватель подскочил к Смирнову и радостно сжал его руку в своих ладонях. – Сколько лет, сколько зим! Я уж и не надеялся, что ты вернешься!

Я облегченно выдохнул и с улыбкой оперся спиной о стену. Похоже, майор действительно не врал. О казни на какое-то время можно забыть.

– Здравствуй, Саша, – поздоровался Смирнов. – Как видишь, вырвался. Залез зачем-то в Секретное ведомство во второй раз. Надо было Сергея оттуда сразу уводить, как он овров уничтожил, а я расслабился, не просчитал вероятность.

– Все же удачно получилось! Не зря я на все педали давил, чтобы вас с планетолета не ссаживали!

– Значит, не зря.

– Сергей, – обратился ко мне Дознаватель и протянул руку. – Я давно мечтал с тобой познакомиться.

– А я еще, к сожалению, с вами не знаком. – Я пожал руку блондина.

– Меня зовут Александр Иванов, – представился Дознаватель. – Я – глава внешней разведки Республики Марс и по совместительству главный Дознаватель.

У меня закружилась голова. Глава внешней разведки!

Я мельком отметил про себя, что Иванов, в отличие от охранявших нас милиционеров, говорит очень чисто, слов не коверкает, да и ударения правильно расставляет.

– Садитесь, ребята, садитесь! – Дознаватель гостеприимным жестом показал на кресла, а сам занял место за письменным столом.

Мы сели. Я немного успокоился, окончательно осознав, что нас пока ни вешать, ни расстреливать не собираются.

Но как только я смог мыслить нормально, в голову тут же полезли разные вопросы. Какие дела у Марса с ПНГК? Марс ведь входит в Западно-Европейскую Федерацию, зачем же его обитатели затевают шпионские игры против своих же? Нормальная это практика, или марсиане что-то замыслили? И зачем им я?

– Ты, наверное, совершенно не в курсе, что тут происходит, да, Сергей? – спросил Иванов.

– Я уже вообще ничего не понимаю, – смущенно улыбнулся я.

– Способности не помогают? – хитро взглянул на меня Дознаватель.

– Не очень.

Вдаваться в подробности и рассказывать о том, что я практически их лишился, в данной ситуации было бы не совсем разумно.

– Ты, наверное, думаешь, как же так?! Мы шпионим, плетем интриги против своих же?

Иванов словно мысли мои прочитал. Мне оставалось только кивнуть.

– ЗЕФ с нами тоже не очень-то церемонится, – потер руки Дознаватель. – Быть врагами в нашем мире вообще проще, чем дружить. От врага ждешь подвоха, а от друга и брата – нет. Вот и приходится относиться ко всем как к врагам. Друзья оказываются под подозрением в первую очередь! Можешь обижаться, Юра, но ПНГК мы тоже не доверяем.

– Ты очень откровенен, Саша, – прокомментировал Смирнов. – Впрочем, как обычно.

– Но мы уходим от темы. – Иванов прокашлялся и сцепил руки перед собой. – Сергею же интересно знать, что к чему! – Дознаватель взглянул на меня, затем продолжил: – ЗЕФ умирает. Медленно и мучительно. Все новые миры достаются АС, на Земле на пятки наступает Восточный Альянс, в Солнечной системе давят ПНГК и мы. Да и тайное соседство с оврами не принесло Федерации ничего хорошего. В АС-то под землей инопланетяне не сидели. Они были вольны развивать технологии, улучшать искусственный интеллект.

– Но разве это не приведет к новой войне?

– Войне с роботами? – переспросил Иванов. – Сомневаюсь. Одно дело – создать систему противоракетной обороны с самообучением, и совсем другое – сделать интеллектуальный пылесос.

– Здесь я не соглашусь с вами! – воскликнул я. – Пылесос при желании тоже может натворить бед!

– В любом случае, ЗЕФ остановилась в развитии, – хмыкнул Дознаватель. – А это неправильно. Нет активности – нет страны. Вы слышали о теории пассионарности Гумилева?

– Нет, – честно признался я.

– Пассионарность – это что-то вроде энергетики цивилизации. Показатель ее активности. Гумилев говорил, что этносы проходят в своем развитии несколько этапов. Первое время пассионарность растет. Потом происходит некое пресыщение, надлом, затем пассионарность начинает уменьшаться. Цивилизация медленно увядает. Например, Рим. У его населения появилась вера в свою непобедимость. Оно не имело целей. Произошел упадок науки и нравов. В итоге империя пала под натиском варваров. Боюсь, ЗЕФ очень скоро ждет та же участь.

– Но Марс является частью ЗЕФ! – напомнил я.

– Да, только мы уже почти пятьдесят лет – автономия в составе Федерации. Нас могут назвать крысами, убегающими с тонущего корабля, но Марс давно чувствует, что ЗЕФ рано или поздно уйдет ко дну!

Я промолчал, поэтому Иванов продолжил:

– И единственным государством, официально признавшим нашу полную независимость, до сих пор является ПНГК. Именно поэтому мы на их стороне в споре с Землей.

– А в чем суть спора? – я с трудом переваривал услышанное.

Слишком много информации за столь короткое время.

– Все пошло еще со времен Нашествия. Если ты знаешь историю, то должен помнить, что после войны с оврами образовалось Первое Независимое Государство Космоса. А знаешь, почему так вышло?

– Из-за того, что люди согласились на ультиматум овров, – предположил я.

Конечно, в учебниках истории этой версии не найдешь. Там все объяснялось куда проще. Мол, людям стало тесно на Земле. Были усовершенствованы двигатели планетолетов, расстояния внутри системы преодолевались во много раз быстрее. Однажды настал тот день, когда колонии решили получить полную независимость.

– Именно! – согласился Иванов. – Все началось с запрета на технологии, а закончилось победой овров. Если раньше у колоний, добывающих ресурсы и строящих космический флот, еще были надежды на то, что глупый закон о развитии робототехники и искусственного интеллекта отменят, то после того как овры в форме ультиматума запретили людям развивать эти самые технологии, колонии отделились от ЗЕФ.

– И что произошло дальше?

– Поначалу позиции только-только сформировавшегося АС и еще более молодого ПНГК совпадали. Они организовали временную коалицию, но уже через несколько лет крупно поссорились. Внешнеполитическая ситуация складывалась для ПНГК не лучшим образом. АС бросил все силы на колонизацию новых звездных систем, ЗЕФ прислуживала оврам, пытаясь урезонить их и не отстать от АС в освоении новых миров, а Восточный альянс еще не был достаточно силен для того, чтобы самостоятельно принимать решения. ПНГК снова осталось одно. Но Марс уже тогда был недоволен политикой ЗЕФ, а когда там вновь начались коммунистические веяния, мы создали новое политическое образование – Республика Марс. Но ЗЕФ не желала признавать нашей независимости. Более того, между нами разгорелся вооруженный конфликт, и даже овры вылезли из-под земли, чтобы вмешаться и угрожать нам.

– Об этом в учебниках истории ничего не говорится! – заметил я.

– Об оврах вообще, если ты помнишь, все решили умолчать! Эти существа тратили огромные силы на то, чтобы тайна об их местоположении не вышла наружу. А Марс мог им в этом помешать. Но тогда мы не были достаточно сильны.

Я понял, к чему клонит Иванов:

– Теперь, когда овров нет, вы решили окончательно отделиться от ЗЕФ, да? Теперь вас некому остановить! ПНГК уже стало союзником, АС не против, если у ЗЕФ оттяпают еще один кусок в Солнечной системе, а Восточный альянс, как обычно, смолчит. У него своих проблем хватает. Так?

– Точно! – улыбнулся Дознаватель. – Нам было очень важно уничтожение овров. Мы спонсировали появление в Секретном ведомстве ЗЕФ майора Смирнова и лейтенанта Андреева. Сделали все возможное, чтобы они встретились с тобой. Агенты должны были до последнего скрывать свои истинные мотивы, поэтому они и прикидывались чайниками. То, что Юра помог тебе в самом финале сражения с овром-споровиком и пожелал удачи в уничтожении инопланетян, – запланированный ход, а не спонтанное решение.

– Тебя на самом деле зовут Юра? – повернулся я к Смирнову.

– Пока что зови меня Юрий, если хочешь, – кивнул майор. – Я не могу сказать тебе всей правды. По крайней мере, пока мы не окажемся на территории ПНГК.

– А когда наступит этот радостный момент? – Голова у меня начинала болеть все сильнее, я становился раздражительным.

– Уже очень скоро. Все зависит от гостеприимства Саши, – уклонился от прямого ответа Смирнов.

– Ну, хоть примерно? День, два, час? – настаивал я.

– Как только, так сразу, – отрезал Иванов. – Неужели не ясно?

– Не ясно, зачем был весь маскарад с побегом! – холодно ответил я. – Я чуть не отравился по пути сюда вашей тюремной баландой! Также не ясно, зачем я вам понадобился, если вы просто решили развязать гражданскую войну. И не ясно, что вы собираетесь делать с Изначальными.

– Не нужно злиться, – вздохнул Иванов. – Маскарад нужен был лишь для того, чтобы сбить ЗЕФ со следа. Пусть они теперь думают, что все произошло случайно. А ты нам сгодишься как раз для того, чтобы уладить дело с Изначальными и ЗЕФ.

– Но как его можно уладить? – недоумевал я. – Вам тут нужен профессиональный переговорщик! Вы же не собираетесь тягаться силой с древнейшей космической расой?

– А почему бы и нет? – хитро прищурился Иванов. – В любом случае, ты нам поможешь.

– Каким образом? – спросил я, по-прежнему сомневаясь, хочу ли вообще теперь помогать кому бы то ни было.

Но Иванов не пихал меня в Забвение и не устраивал разные «проверки». Значит, пока еще ему можно доверять. Так, в качестве временной поблажки… А вот в чем разница между тем, работаю я на ЗЕФ или на Республику Марс вкупе с ПНГК, я все никак не мог понять.

– В мире появилось кое-что, с чем можешь совладать только ты, – ответил на мой вопрос Дознаватель. – У тебя есть способности, они помогут в этом. После того как ты выполнишь задание, попробуем развить твои таланты. Возможности для этого будут.

Интересно, можно ли меня обучить использовать дар? Есть ли в мире те, кто в состоянии помочь мне освоить его? Уж не про Изначальных ли говорит сейчас Дознаватель?

– В общем, вы не скажете ничего конкретного, да? – уточнил я.

– За операцию отвечает ПНГК. У них и техническая база получше. Поэтому подробности тебе сообщат на Титане.

– А про обучение? Кто сможет меня обучать?

– Могу лишь сказать, что такая возможность действительно есть. Все будет зависеть от тебя.

– Отлично! – с деланным энтузиазмом воскликнул я. – Остается самое важное, не так ли?

– Что именно? – поинтересовался Дознаватель.

– Мое согласие, – развел руками я.

– Ты хочешь сказать, что не согласен? – хмыкнул Иванов.

– Я ничего не хочу сказать. Мне надо подумать. Не каждый день приходится спасать человечество. А я уже во второй раз готовлюсь. Не каждый день приходится идти против решений родной страны. А я уже второй раз собираюсь это сделать.

– Твоя правда, – кивнул Иванов. – Тяжело, видимо, быть патриотом, когда приходится работать на чужое государство. Особенно если не являешься при этом человеком…

– Вы тоже знаете? – вздохнул я.

– Пока что мы еще в составе ЗЕФ. Это значит, что я при большом желании могу получить доступ к секретным сведениям.

– Понятно.

– Может, твоему патриотизму поможет денежная выплата? Скажем, пять миллионов кредитов?

– Ско-ока?

Я чуть не задохнулся. Глаза полезли из орбит. Я себе даже представить не мог, что делать с этой суммой.

– Не согласен? – уточнил Иванов.

– Не знаю, – задумался я.

Надо соглашаться. Председатель и СВ предлагали мне жизнь, если я останусь с ними. Марсиане предлагают пять миллионов. Можно ли быть патриотом своей земли и не быть патриотом своего государства?

Теперь я с легкостью мог увидеть ошибки и просчеты правительства ЗЕФ. Вечная секретность, прислужничество, манипуляции сознанием людей, игры провидцев.

Кстати, о провидцах…

– У вас есть свои пророки? – спросил я у Иванова.

– Пророки? – не сразу понял он. – Вы имеете в виду прорицателей?

– Как их ни назови – суть одна, – пожал плечами я.

– Я, наверное, открою тебе еще одну страшную тайну. – Иванов пригладил волосы, пожевал губами. – Существует всего шесть провидцев. Два из них – в АС, три – в ЗЕФ, а последний прорицатель – это ты, Сергей!

– Но я ведь ничего не вижу в своем будущем! Мне же только легкие намеки да смутные видения под силу различать!

Я снова умолчал о том, что моя способность предвидения бесследно исчезла десять дней назад. Смирнов, насколько я мог судить, тоже не спешил распространяться об этом.

– Мы снова возвращаемся к нашей основной теме, – ухмыльнулся Дознаватель. – Тебя нужно учить! Ни стрессы, ни алкоголь не в состоянии подвести под твои способности нормальную базу. Пока что ты – воздушный змей в изменчивом ветре этого мира, а тебе надо стать космолетом. Ты должен не просто стать невосприимчивым к ветру, а научиться искать по всей галактике ветры других миров и покорять их!

Красиво излагает! И лицо открытое.

– Есть ли запасные варианты, если я не захочу работать с вами?

Иванов рассмеялся.

– Какие варианты? Я могу тебе даже без прорицателей сказать, что если ты не будешь с нами в одной команде, то человечеству наступит кирдык через несколько лет. Тут уж без разницы станет, к какому государству мы формально принадлежим. Марс сейчас хочет одним выстрелом убить двух зайцев, но один заяц здесь – явный тяжеловес. Если мы не завалим его, то худо будет, ой худо!..

– Неужели ЗЕФ этого не понимает? Почему они ни словом не обмолвились об этом, пока я был у них?

– Мы раньше их узнали о возможности разрешить конфликт с твоей помощью. Скоро они начнут кусать локти оттого, что упустили тебя!

– Ладно. – Я поднялся. – Будем считать, что я дал предварительное согласие. Что мне делать дальше? Надо ли что-то подписывать?

– Нет, теперь вы просто умрете! – хохотнул Иванов и довольно потер руки.

Я напрягся. Смирнов последовал моему примеру и тоже встал, задумчиво скрестив руки на груди.

Дознаватель жестом призвал нас хранить молчание и заговорил по вживленному мобильнику:

– Костя! Можно заносить. Да, через заднюю дверь…

Иванов нажал под столом какую-то кнопку, часть стены за его креслом бесшумно ушла вниз, открывая длинный узкий коридор. Вскоре в этом коридоре показались фигуры подручных Дознавателя. Возглавлял процессию, вероятно, тот самый Костя, высоченный детина в черном скафандре. За ним шли четыре охранника, волоча по полу два объемных мешка. Если бы мешки эти оказались пусты, то я бы основательно испугался, но по тому, с каким усилием их втаскивали в комнату, можно было судить, что там покоятся чьи-то тела.

Расположив груз в центре помещения, охранники разошлись в стороны. Костя лично начал высвобождать содержимое мешков, стаскивая с трупов черный полиэтилен.

Я удивленно уставился на своего мертвого брата-близнеца. Во втором мешке, естественно, находился двойник Смирнова.

– Клоны, – довольно улыбаясь, пояснил Иванов. – Идеальны для заметания следов. Минусы в том, что они пока еще не совершенны и не дешевы.

– Но как?.. – Я покачал головой, не находя слов.

– Как мы смогли сделать двойников? – понимающе хмыкнул Дознаватель. – Генетический материал мы получили во время твоего обследования перед полетом на Зарю. Наши агенты постарались. Юрины параметры уже имелись в базе, поэтому его клон был подготовлен без труда и заранее. А с твоим, Сергей, пришлось повозиться. Мало того что ты не совсем человек, так еще и сроки оказались довольно сжатыми. Но специалисты ПНГК постарались. Вон какой красавец!

Я подошел к своему мертвому близнецу и присел на одно колено, провел по холодной коже на руках, осторожно приоткрыл глаз трупа. Высокий Костя, ухмыляясь, наблюдал за моими действиями.

– А как же шрамы? – Я понял, что так смущало меня.

У двойника кожа была просто идеальной, словно у новорожденного.

– Пожалуй, это еще один минус, – кивнул Иванов. – С ним мы пока ничего поделать не можем. Есть, конечно, вариант вырезать шрамы лазером, но это довольно муторное занятие, и все равно небольшие различия специалисты обязательно найдут.

– Тогда как вы планируете выдать этих красавцев за наши тела? – спросил я.

– Придется подстраивать аварию, жечь клонов, а потом предъявлять специалистам ЗЕФ останки. Там уже будет не важно, какая у них кожа. Верхний слой сгорит.

Я поежился, представив, что ожидает моего двойника.

– Жаль, что клоны всего лишь куклы, – сказал Дознаватель. – Может, когда-нибудь нам будет под силу оживлять их. Тогда подобные сцены можно будет обставлять поэффектнее. Только пока у нас нет Пигмалиона.

В голосе Иванова мне почудились нотки садизма. Теперь я искренне порадовался, что искусственные тела не способны оживать. Пусть лучше так горят, чем бьются в мучительной агонии.

– Ладно, вам пора! Нужно поторопиться!

Дознаватель сунул руку под стол и надавил очередную секретную кнопку. В боковой стене раскрылись створки шкафа. Там оказались два скафандра с полностью прозрачными колпаками шлемов.

– Одевайтесь, ребята! – кивнул Иванов на обмундирование. – Мои орлы проводят вас до военного городка. И оттуда теперь – ни ногой! Я свяжусь с вами, как только будет готов планетолет до Сатурна.

– Почему нельзя было подготовить его сразу? – спросил я, натягивая на себя скафандр.

Иванов взглянул на меня с укором.

– Неужели вы не видели, что творится на орбите? Чертовы террористы подорвали мой космолет! Для кого, как ты думаешь, его готовили?

Я прикусил язык. В пылу беседы как-то забылось происшествие рядом с космическим причалом. Выходит, кто-то взорвал корабль, ждавший нас?

– Может, это нас пытались взорвать? – высказал я мысль, пришедшую в голову.

– Может быть, – пожал плечами Иванов. – А может, просто хотели задержать вас здесь. Хочется надеяться, что это – всего лишь случайность. К тому же у нас тут есть некоторые сложности с подпольщиками. Они решили, понимаете ли, революцию устроить. Скоро мы все выясним, но пока что непонятно, кто и зачем устроил взрыв.

В этот момент я неожиданно вспомнил об одной реплике из своего недавнего сновидения. Секретное ведомство ЗЕФ собиралось срочно связаться с Марсом, чтобы любыми средствами добиться моей смерти. Видимо, поняв, что сейчас просто так убить нас не удастся, враги решили дать себе отсрочку и хотя бы подорвать корабль, на котором мы должны были лететь.

Поверят ли сотрудники СВ тому, что мы погибли? Если не поверят – меня и Смирнова ждут большие неприятности. В этот раз нас живыми уже не отпустят.

– А сколько потребуется времени на подготовку нового космолета? – поинтересовался я.

– Два-три дня, – сказал Иванов. – Надо заправить его, проверить системы. Резервный корабль не запускали уже больше года.

– Три дня – не так уж и мало! – заметил Смирнов.

– Да, – согласился Дознаватель. – Будем надеяться, что наши спецы быстрее проведут тесты.

Я кивнул, уже одевая на голову прозрачный колпак. Зажимы на шее костюма сработали автоматически, захватив и вжав металлический ободок шлема. Скафандр стал герметичным, врубился климат-контроль.

– Идем! – донесся по радио сухой и скрипучий, видимо, из-за настроек динамиков, голос Смирнова.

Я огляделся и увидел, что агент и Костя уже готовы выходить. Стеклянные забрала их шлемов были опущены, все ждали меня. Охранники, приволокшие сюда клонов, оставались с Ивановым. Видимо, им необходимо было продолжить выполнение плана по заметанию следов.

Ну что же, если представится такая возможность, то нужно будет посмотреть какие-нибудь новости. Все-таки интересно, каким именно способом мы погибнем.

А в том, что в новостях обязательно расскажут о нашей смерти, я даже не сомневался. Наш побег из больницы СВ наверняка вызвал большой общественный резонанс. Это не уничтожение овров, где врагов было слишком много, а желания правительства говорить об этом – наоборот, слишком мало. Здесь враги ЗЕФ куда конкретнее. Всего два предателя – я да Смирнов. И освещено все будет, конечно же, с удобной для правительства стороны. Злодеев накажут, добро восторжествует.

Дознаватель махнул нам на прощанье. Я поднял руку в ответ, а затем мы вышли в коридор через заднюю дверь. Освещение здесь было весьма скудным. Светильники находились в трех-четырех метрах друг от друга, и по углам разливалась густая тень.

– Позер он все-таки! – тихо произнес Смирнов.

– Кто? – не понял я.

– Дознаватель! Зачем он клонов сюда приволок?

– Так надо было, наверное. – Я бросил взгляд на агента, но в темноте не смог различить его лица.

– Совсем не надо, – усмехнулся Смирнов. – Он просто решил продемонстрировать нам свои возможности.

– Вы бы про Дознавателя тут не дискутировали, товарищи! – прервал агента Костя, шедший впереди. – Он человек простой. Сегодня может водку с вами пить, а завтра отправит в карьеры лет на пятьдесят!

– Уже молчим! – Смирнов взмахнул рукой, призывая подручного Дознавателя успокоиться.

– Так-то лучше, – проворчал Костя и отвернулся.

Через какое-то время мы миновали шлюз. Коридор, значительно расширившийся и теперь уже больше напоминавший тоннель, стал забирать влево и вверх. Воздуха тут уже не было. Вокруг нас царила исконная марсианская атмосфера, те же углекислый газ, азот и кислород, что на Земле, только в совершенно другой, непригодной для дыхания пропорции. К тому же давление было гораздо ниже. Сними я сейчас шлем, и голова просто взорвется под напором крови, привыкшей противостоять земной атмосфере.

Вскоре впереди забрезжил желтый свет. Тоннель заканчивался. Через минуту мы вышли из темноты под желто-серое небо Марса.

Моему взору представился мрачноватый пейзаж. Вдаль шли бесконечные дюны, перемежаемые черными скалами. У горизонта висел угловатый Фобос. Я обернулся. Сзади, за пологим склоном холма, лежали здания столицы, напоминающие разбросанные детали детского конструктора.

Суровая неземная красота.

– Сейчас садимся в краулер, – объяснил мне по радио Костя. – Едем до нашей базы. Там поживете пару деньков, пока все не утрясется.

– Успеем до темноты? – спросил я.

– Не знаю, – протянул подручный Иванова. – Главное, чтобы буря не разразилась. Видишь, как воронка там бегает?

Вдалеке, у гряды гор, ветер действительно закручивал воронку вихря. Мельчайшая пыль кружилась в безумном хороводе и настырно ползла от горизонта. Оставалось надеяться на опыт Кости и верить в то, что нас не накроет песчаным штормом.

Мы спустились с пологой горки, обогнули здоровенный черный валун и увидели машину на гусеничном ходу. Это и был краулер.

Под ногами захрустел песок. Вслед за сопровождающими я оттолкнулся и, упираясь в траки, полез в кабину. Через минуту, когда Смирнов тоже забрался внутрь, Костя тронул краулер, и мы покатили по мелким песчаным дюнам прочь от города Иштар.

На космодром садился очередной планетолет. Рабочий день заканчивался, люди торопились по домам, чтобы в кругу семьи поужинать, посплетничать о тяжелой жизни и перспективах войны за независимость, о жестоком Управляющем и о распутных нравах молодежи. Вскоре в новостях покажут, как погибли опасные преступники, недавно бежавшие с Земли, покажут взрыв на орбите, устроенный террористами.

Все как обычно. Жизнь текла своим чередом. Скоро никто не будет знать, что мы все еще на Марсе. Мы растворимся, перестанем существовать, станем невидимками для целого мира. По крайней мере, для тех, кто захочет поверить в легенду, сочиненную Дознавателем. Зная человечество, я мог сказать, что таких будет немало. Впрочем, точно так же я знал и то, что обязательно найдутся люди, которых убедить не удастся.

Главное, чтобы среди них не было Председателя.

Цветущие ландыши, резной папоротник и белесый мох. Ярко-зеленые кусты черники в корнях деревьев. Разлапистые сосны, качающие ветками у самого обрыва. Ветер шелестит листвой берез и серебристых ив. По стволу огромной ели скачет торопливая белка. Впереди, в просветах между хвоей и ветками, видно поле. Колышутся гибкие стебли цветов, в голубом небе парят ласточки, оглушительно стрекочет сверчок.

Я прохожу мимо сосен, аккуратно спускаюсь по каменистому склону и оказываюсь в высокой траве. Ветер доносит запах древесного дыма вперемешку с обрывками голосов. На горизонте в дрожащем полуденном мареве танцуют здания поселка.

Навстречу движется незнакомый человек. Я приглядываюсь и вижу, что перед ним скачет щенок овчарки. Песик то целиком скрывается в траве, то вновь показывает свои уши, вырываясь из зеленых объятий.

Слева я замечаю бетонную лестницу, заросшую травой и потрескавшуюся от времени. Каждый раз, когда вижу ее, я задаюсь вопросом: как вышло так, что она оказалась здесь? Может быть, раньше с ее помощью кто-то поднимался по склону, чтобы затем войти в лес? А может, на этом месте хотели построить какое-нибудь здание и начали его возводить с лестницы? Неизвестно. Лестница, сколько себя помню, всегда тут была.

Из-под нее торчат стебли крапивы, по бетону, нагретому солнцем, снуют туда-сюда крохотные паучки. Иногда, если приглядеться, здесь можно даже увидеть ящерку, которая так ловко маскируется, что обнаружить ее удается лишь тогда, когда она начинает двигаться.

Я внимательно осматриваю лестницу.

Странное чувство рождается внутри, когда пристально смотришь на эту ломаную дорогу. Нет ей начала и нет конца. Эти ступени выводят из ниоткуда и приводят в никуда.

Наверное, вся человеческая цивилизация – не что иное, как эта самая лестница. Настолько старая, что не может вспомнить, зачем она появилась на свет. Настолько глупая, что не знает, откуда и куда движется. Зато каждый раз чуть выше, чем раньше. Новая эра – новая ступень.

Лестница в небо, разваливающаяся на части.

Да ведь и в небе-то ничего, кроме пустоты, нет. Так, кажется, сказал мне недавно мальчик Андрюша.

Я открыл глаза и потянулся.

Все еще хотелось спать. Уют не желал отпускать меня из своих теплых объятий. После нервотрепки и беготни последних недель, после гнетущего ожидания в камере планетолета я с радостью использовал каждое мгновение для отдыха, но на этот раз поддаваться соблазну было нельзя.

Я скинул ноги с кровати, пытаясь нащупать тапочки. Они были где-то тут, я точно помнил это. Тапочек, как это ни странно, не нашлось, ногам стало холодно, и пришлось спрятать их обратно под одеяло.

Все-таки уют победил.

На моем лице застыла глупая улыбка. Белоснежное белье, идеально чистая комната, в окне – фиолетово-рыжее марсианское утро. Идиллия.

В такие минуты я не жалел о своих ошибках и был рад всему тому, что натворил. Да и как иначе? Не будь моего трудного пути – не было бы сейчас у меня и этих светлых минут.

– Визор, новости! – коротко приказал я, и на матрице послушно появилась заставка местных новостей.

Ведущие говорили о продовольственном кризисе на планете Ника и о починке электромагнитного щита в системе Юпитера, барахлившего последние месяцы. Я сладко зевал, прикрывая кулаком рот.

Потом начался репортаж об экспедиции в самую дальнюю звездную систему из тех, куда до этого решались полететь люди. Она имела номер 63949 в новом каталоге Гиппарха, но называть ее так было не очень удобно, поэтому космолетчики вместе с журналистами окрестили далекую звезду Желанной. Полет начался два дня назад и должен был продлиться один год и два месяца.

Сейчас довольно часто отправлялись экспедиции к удаленным светилам, и ничего экстраординарного в сообщении, в общем-то, не было. Люди постепенно проникали в космос все глубже и глубже. ЗЕФ уже поставила свои флаги в десятках систем. Только это мало что изменило в расстановке сил. В лучшем случае после возвращения очередной экспедиции рядом с покоренной звездой оставался лишь небольшой научный зонд.

Но чтобы освоить новые миры, этого недостаточно. Исследованный космос превращается в часть Экспансии только после того, как на открытых планетах появляются колонии. А для строительства полноценных колоний у ЗЕФ сейчас маловато денег. Сначала необходимо решить проблемы с десятком старых поселений. Какие уж тут новые?

Тем не менее эта новость показалась мне странной. Слишком уж далекой была цель, и слишком короткой оказалась подготовка к полету.

Обычно на снаряжение подобной экспедиции тратится несколько лет. Все это время средства массовой информации радостно кричат о грядущем новом достижении европейских ученых. В этот раз ничего подобного не было. Я, конечно, сделал поправку на то, что шесть лет провел в Забвении. Но даже туда какая-то информация смогла бы просочиться. Я бы обязательно узнал о готовящейся экспедиции. Тот же преподаватель по астрофизике обязательно рассказал бы мне об этом.

Значит, ученые торопились. А торопиться они могли только по одной причине – их подгоняло правительство.

Тотчас же припомнилось одно из недавних видений, где Председатель и Радий обсуждали какой-то полет. Вероятно, об этой самой экспедиции и шла речь.

Что же находится в системе Желанной?

Чем бы это ни было, напрашивался следующий вывод – вещь эта должна помочь в борьбе с Изначальными.

Я нехотя поднялся с кровати и уже был на пути в ванную, когда услышал, как ведущий сказал:

– А теперь репортаж с Марса, где вчера были найдены тела двоих преступников, бежавших несколько дней назад из больницы Секретного ведомства.

Новости про нас со Смирновым!

Сначала камеры показали общий план Иштар, затем – здание главного управления столичной милиции и кабинет Дознавателя. Иванов лично рассказал, как он вместе с солдатами отправил на тот свет «террористов». По его словам выходило, что мы сумели удрать из-под конвоя, когда нас вели в здание суда. Затем развернулась поисковая операция, погоня. В итоге, когда нас почти поймали в промышленной зоне на окраине города, мы не справились с управлением и врезались на краулере в стену завода по производству воздуха.

Потом стали показывать трупы. Естественно, издалека и мельком, чтобы не шокировать аудиторию. Рассказали, что тело Смирнова якобы сохранилось очень плохо. Я ничуть не удивился этому факту. В теле агента должно находиться с десяток электронных устройств, которые в клон, естественно, помещать не стали. Наверняка, ограничились муляжами. Поэтому и пришлось уродовать тело агента куда сильнее, чем мое. Иначе о подмене догадаются те, кому это надо.

Потом показали и мой труп. Издалека обгоревшее тело не вызвало никаких ассоциаций с моей персоной. Если бы голос за кадром не сказал, что это тело Сергея Краснова, то я бы ни за что об этом не догадался. Живым, конечно, я выгляжу заметно лучше.

Впрочем, я и так уже далеко не красавец. Я вспомнил, как в Забвении в меня вселились инопланетные споры и практически мгновенно восстановили мою внешность. Под воздействием симбионта выпрямился поломанный нос, заново выросли отломанные зубы, рассосались шрамы. Тогда мне очень не понравилась эта трансформация. Мне казалось, что я стал слишком симпатичным, смазливым. Именно таким, каким должен быть тупой герой дешевого боевика. Оставалось только дать мне в помощники сексапильную блондинку, в руки вставить навороченный бластер, а затем выпустить кучу врагов, чтобы я мог радостно покрошить их в капусту.

Я улыбнулся и пошел в ванную.

После душа и бритья лицо приобрело более-менее интеллигентный вид. Теперь бы еще голову, покрытую шрамами, спрятать под какой-нибудь кепкой, и я стану вполне нормальным мужчиной. Именно мужчиной, а не тем восемнадцатилетним мальчишкой, каким я был на протяжении последних лет.

Внешний градусник высвечивал минус пятьдесят градусов. Холодно это или тепло? Для Марса, наверное, тепло.

Признаков пылевой бури, которой Костя вчера пугал нас, все еще видно не было. Значит, как раз удастся зайти к доктору, чтобы тот посмотрел мои ноги и, может быть, прописал какие-то лекарства. Не то чтобы ноги сильно болели, но опухоль на лодыжках проходить не желала, кожа из синей стала желтой, а под ней прощупывались какие-то уплотнения. То ли кость неправильно срослась, то ли со связками что-то. Как только вчера вечером Юра узнал об этом, он немедленно взял с меня обещание навестить врача.

Я одел скафандр, захлопнул шлем и бросил взгляд на датчики, проверяя герметичность, затем вышел из номера и побрел к лифту мимо многочисленных дверей. Общежития везде одинаковы, что на Земле, что на Марсе. Двери, лифты, унылая ковровая дорожка посреди коридора…

Три этажа вниз – и вот я у центрального поста. Кивнув дежурному, я прошел к герметичным дверям, открыл их и попал в шлюз.

Никого, кроме меня, сейчас тут не было. То ли еще слишком рано, то ли, наоборот, – слишком поздно, и все уже покинули общежитие. Насосы быстро отсосали воздух. Теперь я мог открыть внешнюю дверь.

На мгновение обернувшись, я заметил, что дежурный как-то странно смотрит мне вслед. Интересно, что привлекло его внимание? Наверное, его предупредили, что я и Смирнов – важные птицы.

Может, стоит поговорить о том, чтобы к нам приставили круглосуточную охрану? Мало ли что?..

Между домами военного городка тянулась асфальтированная дорога, так что идти было довольно удобно. Насколько я помнил из объяснений Смирнова, мне следовало повернуть налево и пройти вдоль корпуса общежития, там и будет здание больницы.

Ну что же, пойдем.

Пока я шел, неспешно подпрыгивая из-за низкой силы тяжести, ветер то и дело бросал в меня пыль красноватого цвета. Я знал, что она такая, потому что содержит примеси окислов железа.

Пусть теперь я не мог видеть будущее, но чувство правды все еще работало. Пусть правда о людях стала видна значительно хуже, а любые попытки разбудить дар вызывали головную боль, но кое-что я все еще мог. Если сосредоточиться на какой-нибудь вещи и не обращать внимания на боль, то через определенное время в голову приходили нужные сведения.

Ради интереса я взглянул на висящий в небе спутник Марса и на глаз определил расстояние до него – шесть тысяч километров. Достаточно близко по космическим масштабам.

Больница возвышалась над рыжим песком и казалась огромным белым зубом. Округлые стены из светло-серого сплава, квадратики окон по периметру. Типичное по здешним меркам здание. Мне же все тут было в диковинку, и я, прежде чем войти внутрь, задержался на пару минут, чтобы осмотреть больницу повнимательнее. В окнах горел желтоватый свет, на крыше вращался небольшой локатор, а рядом с входом примостились несколько авиеток и краулеров.

В очередной раз пройдя через шлюз, я оказался в просторном холле, открыл шлем и, поколебавшись полсекунды, вдохнул. Пахло лекарствами и озоном. Типичный больничный аромат.

– Здравствуйте! – немного удивленно поприветствовала меня молоденькая девушка, сидевшая в справочном. – Вам назначено?

Назначено ли мне? Наверное, нет.

– Мне сказали, что можно будет зайти для осмотра ног.

Девушка вздрогнула и сделала большие глаза.

– Ох! Простите, пожалуйста! Спецприказ. Как же я забыла? Проходите, конечно.

Я сделал несколько шагов в сторону лифтов, потом обернулся.

– Куда идти-то?

– Второй этаж, кабинет двести шесть, – прощебетала девушка, видимо обрадовавшись, что может загладить свою вину. – Возьмите карточку, дорога сама высветится!

Я подошел, взял небольшую зеленую карту и повертел ее в руке, изучая. Просто нить Ариадны какая-то!

Девушка все не сводила с меня заинтересованных глаз. Что им же тут такое приказали? Разглядывают меня как президента, честное слово!

Пожав плечами, я направился к лифтам и нажал кнопку вызова на стене. Через пару секунд кабинка бесшумно раскрыла передо мной свои двери, и я поспешил войти.

На втором этаже было так же немноголюдно. На полу приветливо мигали зеленые стрелки. Карточка заранее выстраивала для меня удобный маршрут. Я слышал от кого-то о таких устройствах. Стрелки могли гореть разными цветами. Это было сделано для того, чтобы человек не терял своего маршрута, даже если в больнице скапливалось много людей. Какого цвета карточка, такого и указатели. Очень просто и эффективно.

До кабинета я и впрямь добрался довольно быстро. Остановившись у двери с номером «206», я оглядел ее в поисках звонка. В это мгновение створки неожиданно разошлись в стороны, и изнутри прямо на меня шагнула девушка в белой одежде. Я придержал ее за плечо, стараясь избежать столкновения. Она дернулась и подняла взгляд.

Округлое лицо, короткие светлые волосы, голубые глаза. Я вроде бы никогда не встречал ее до этого. Почему же тогда она кажется мне такой знакомой?

Врач сделала шаг назад.

– Извините, – произнес я.

– Прошу прощения, – сказал она почти синхронно со мной.

И я наконец узнал ее.

– Ирка?!

– Серега? Ты?! – было мне ответом.

Неужели это та самая Ирка из моего детства? Не может быть!

– Господи, – выдохнул я.

– Да ладно тебе, – улыбнулась Ирка. – Мир тесен!

– Вся галактика уже тесна, – кивнул я, продолжая смотреть на свою давнюю знакомую. – Ты изменилась!

– Проходи, Сережа. Чего на пороге встал?

Я послушно прошел в кабинет.

– Располагайся, я сейчас только в ординаторскую заскочу на секунду.

Ирка убежала.

Я снял шлем, потом стащил весь скафандр, оставшись только в хлопковом комбинезоне. Все-таки меня осматривать должны, я ведь именно за этим сюда пришел.

Мысли безумными стаями носились под черепной коробкой.

Да уж. Ни за что бы не подумал, что Ирка теперь живет на Марсе. Пока я бегал за Наташей, пил и сидел в Забвении, многое изменилось. Девчонка, некогда бывшая для меня олицетворением греха, теперь выросла и превратилась во врача-травматолога. Плетение черных волос сменилось аккуратной прической из волос светлых, черные глаза превратились в голубые, а вес тела увеличился втрое.

Да, теперь Ирка стала толстушкой. Кто бы мог подумать?

– Давай, рассказывай! – первым делом сказала мне знакомая, когда вернулась. – Как тебя к нам занесло?

– Да вот, – замялся я. – Задание…

– А. – Ирка вдруг хлопнула себя по лбу. – Ты ведь тот самый террорист Сергей Краснов, который якобы уже погиб в городе. Ведь тут особый приказ был относительно тебя. А я еще думаю, агент – тезка твой, что ли? А это действительно ты! Вот так дела!

Я засмеялся от ее бурной реакции.

– Удивительно, – продолжила девушка. – Сколько лет не виделись. Когда я улетала, думала, что ты зануда и меланхолик, а ты вон в какого мужика вымахал!

Жестом, уже вошедшим в привычку, я провел ладонью по ежику волос. Просто мачо. М-да…

– Ты-то какими судьбами тут оказалась? – в свою очередь поинтересовался я. – Мне, если честно, всегда казалось, ты…

«Ты плохо кончишь», – хотел сказать я, но вовремя замолчал.

– Что я? – улыбнулась Ирка. – Думал, я в Забвение попаду?

– Ну, – мне стало неловко. – Я думал, что ты с Земли не выберешься. Вот.

– Так я ведь, как со Стасом рассталась, решила на медицинский поступать, – ничуть не обидевшись, начала рассказывать Ирка. – Поступила, отучилась пять курсов, а потом по распределению – сюда. Объект секретный, платят много. Жаль только, что не выпускают из городка.

– Понятно, – почесал я подбородок. – Поразительная все-таки штука – судьба. Не устает удивлять!

– Что-то я совсем завертелась. – Ирка смешно покрутила пальцем у виска. – Ты зачем пришел-то сюда? Что-то ведь болит, да?

– Болит. – Я не мог не улыбаться, глядя на нее. – Ноги побаливают. То ли со связками что, то ли трещины при падении авиетки заработал. Вроде почти прошли, но внутри что-то плотное, и ноют…

– Господи! Ты в аварию попал?

– Так получилось. Не хочу сейчас об этом говорить.

– Понимаю, – быстро кивнула Ирка. – Секреты.

Я промолчал.

– Как давно у тебя травма? – спросила девушка. – Неделя? Больше?

– Одиннадцать дней, – прикинув, ответил я.

– Хорошо, – улыбнулась Ирка, хотя ничего хорошего, в общем-то, не было. – Давай попробуем диагноз поставить. Алкоголь, наркотики употребляешь?

– Э-э… – растерялся я. – Да, в общем-то, нет.

– Курение?

– Не курю.

Ирка несколько секунд серьезно смотрела на меня, потом с улыбкой сказала:

– Тогда будет сложнее. Придется осматривать.

– То есть, если бы я курил и пил, то ты сказала бы, что все из-за этого?

– Ага, – легко согласилась девушка. – Первым делом посоветовала бы бросить вредные привычки!

Я хотел уже разразиться ехидной репликой о врачах в целом и об Ирке в частности, но девушка не дала мне опомниться и продолжила:

– Обе ноги болят?

– Да, – кивнул я.

– Закатывай штанины, снимай носки!

Вроде обычная просьба врача, но перед Иркой я чувствовал себя немного неуютно в таком глупом виде – с подвернутыми штанами и желтыми припухшими лодыжками. Хотелось быть героем, а не слабой размазней.

– Да не унывай ты! – подмигнула Ирка. – Не съем я тебя. Давай, показывай ноги!

Мне пришлось выполнить указания и оголить лодыжки.

Ирка внимательно осмотрела опухоли с пожелтевшими синяками, пощупала пальцами кожу, а потом сказала:

– Похоже, трещины. Надо сделать снимок.

Тотчас же в руках девушки оказался небольшой прибор, проецирующий изображение прямо в воздух. Она провела им сначала над одной лодыжкой, потом над второй, нахмурилась, затем повернулась ко мне и просветлела.

– Посмотри! – Ирка увеличила масштаб проекции, я увидел свои кости, только что сфотографированные.

– Я все равно ничего не понимаю!

– У тебя действительно были трещины, – пояснила девушка. – Вот, следы остались. Но сейчас уже практически все срослось. Кость почти ровная.

Я кивнул. По снимку все равно сложно было понять, ровная у меня лодыжка или нет.

– Значит, все в порядке? – уточнил я.

– Вроде бы да.

– Можно одеваться?

– Ага.

Я стал натягивать носки и раскатывать обратно штаны.

– А почему тогда уплотнения появились? – Вдруг мне припомнился еще один симптом. – Это страшно, нет?

– Просто гематома подкожная, – развела руками Ирка. – Если сама не пройдет, то придется вырезать.

Я замер с носком в руке.

– Как вырезать?

– Да ты одевайся! – засмеялась девушка. – Я уверена, что через пару дней все само рассосется.

Глубоко вздохнув, я продолжил напяливать носки. Ирка уже стучала по клавишам, набирая строчки диагноза на небольшом терминале больничного компьютера.

– Спасибо, Ира! – решил я поблагодарить девушку, когда облачился в скафандр.

– Я не Ира и не Ирина, кстати. Меня, вообще-то, Рокель зовут.

– Серьезно? – удивился я.

В детстве я ни разу не слышал, чтобы Ирку так кто-нибудь звал.

– Серьезно-серьезно! – усмехнулась Ирка-Рокель. – Мы же в разных школах учились, вот ты и не слышал, как меня учителя называли. В поселке в основном жили русские, имена у всех славянские. Вот и я решила не выделяться, всем Иркой представлялась.

– Оказывается, я многого не знал о тебе, – развел руками я.

– Хочешь, вспомним старое, узнаем новое?! – с готовностью подалась ко мне Ирка. – Ты вечером что делаешь?

– В каком смысле? – немного напрягся я.

– Давай встретимся. В баре посидим! – Ирка выжидающе смотрела на меня.

Нужно ли встречаться? После всего пережитого, после долгого времени, когда мы вообще не общались, стоит ли ворошить старое?

– Давай, – сказал я.

Интересно было пообщаться с нынешней Иркой, взрослой и рассудительной, но с прежней искоркой безумия в глазах.

Рокель просияла.

Я уже был на пороге кабинета, когда она бросила:

– Ты что, по поверхности сюда пришел?

Я вспомнил недоуменные взгляды дежурного в общежитии и девушки в справочном, и до меня дошло.

– У вас тут подземные ходы, что ли, есть?

– На улицу вообще-то лишь в крайних случаях выходят.

Я почувствовал, что покраснел.

– А почему?

– Чтобы оборудование шлюзов и скафандров лишний раз не изнашивать. Да и просто неудобно в скафандре все время ходить. Так что в следующий раз лучше спроси, как найти тоннель, а не топай поверху!

– Хорошо.

Ирка засмеялась, а я, чувствуя себя идиотом, вышел из кабинета.

Днем я опять посмотрел новости.

На Земле было неспокойно. В ЗЕФ то и дело вспыхивали митинги, возникали локальные столкновения с силами правопорядка. Люди не верили сообщениям правительства о новом психотропном оружии рыночников.

Я вспомнил ту нехитрую байку, которой СВ прикрыло итоги последних минут существования цивилизации овров. Тогда чужаки выскочили из-под земли и, круша все вокруг, пытались убежать от смерти. Пострадало много людей, а Председатель выдал все это за галлюцинации, вызванные специальным оружием АС.

Похоже, эта ложь прошла для жителей ЗЕФ не так безболезненно, как вся прочая чушь, которой их пичкало правительство. Оправдаться тем, что люди сами под воздействием излучения рушили свои дома и убивали родных, естественно, не получилось.

Новостей про нас со Смирновым почти не было. Известно стало лишь то, что Костя и его ребята, которые помогали Дознавателю замести следы, получили ранения и теперь лежали в больнице.

Этот факт ввел меня в замешательство. Дознаватель решил пострелять в своих же людей для правдоподобности спектакля о нашей гибели? Не слишком ли высока цена?

Снова я возвращался к старому конфликту. Я не был уверен в том, что смогу сделать то, чего от меня хотят, как и не был до конца осведомлен о том, что от меня вообще требуется. Возможно, все жертвы окажутся напрасными. А груз ответственности многократно увеличивался с каждым новым человеком, отдавшим жизнь или здоровье во имя общего дела. Получалось, что меня помимо воли обязывали спасти мир. Уже во второй раз. В первый раз мотивы и последствия этого шага необратимо перевернули мое восприятие. Теперь я просто боялся того, что может принести новый опыт.

Если я выживу после встречи с Изначальными, то смогу ли все еще оставаться человеком? И смогу ли наконец обрести свободу?

Я хотел поговорить о терзающих меня сомнениях со Смирновым, но не решился. Так и просидел в номере до самого вечера, погрузившись в думы и глядя то на матрицу визора, то на пейзаж за окном.

Когда стало темнеть, меня на короткие полчаса сморил сон.

Во сне я снова увидел умирающих существ, похожих на гусениц. Я опять оправдывался перед ними, снова искал выход. Возможность не убивать галактическую расу. Но когда вроде бы выход находился, когда мне удавалось убедить овра-споровика, в том, что люди – не враги, и я уже делал выстрел всей энергией космической сети по далеким теням Изначальных, овры почему-то все равно горели и умирали.

Я опять и опять пытался все исправить, а потом увидел Наташу. Ее образ давно не посещал меня в сновидениях. На Заре мне даже показалось, что удалось избавиться от всех чувств, связанных с этой девушкой. Видимо, я ошибся.

Наташа шла ко мне по устланной звездами дороге. Во сне она казалась прекрасной и светящейся, совсем не той, которую я видел последний раз в Забвении. Ее волосы развевались под порывами ветра, белые одеяния искрились в свете далеких солнц. Наташа смотрела на меня и улыбалась. Она знала, почему идет ко мне. Верила, что сможет дойти.

Но я закрылся руками, испугавшись. Я не хотел вновь ощутить страдания, связанные с этой девушкой. Я не хотел больше ее видеть.

– Не надо! – взмолился я и в следующий миг проснулся.

В дверь звонил Смирнов, я поплелся открывать. Голосовой системы в общежитии не было.

– Привет. – Смирнов прошел в комнату, окинув меня тяжелым взглядом. – Спишь, значит?

– Привет, – поздоровался я. – А почему мне не спать? Использую передышку.

– Да нет, – махнул рукой Юра. – Спи, конечно! Силы тебе пригодятся. Я просто зашел сказать, что пока ничего не переменилось. Космолет снаряжают и тестируют. Вылет состоится минимум через сутки.

– Ну и хорошо, – пожал я плечами.

Мне почему-то казалось, что Смирнов пришел не только ради этого, ему было нужно что-то еще.

Агент помялся немного, собираясь с мыслями, затем все-таки сказал:

– По секретным каналам передают тревожные сообщения. В галактике гаснут звезды.

Я ожидал услышать от агента все, что угодно, но никак не такое.

– Что?

– Звезды гаснут, – повторил Смирнов.

Снова повисла неловкая пауза.

– Это называется эволюцией! – нервно усмехнулся я. – В протозвездах вспыхивает термоядерная реакция, потом водород выгорает, спустя какое-то время звезда коллапсирует – проваливается сама в себя и перестает светиться! Что тут удивительного?

Конечно, на самом деле эволюция звезд происходит гораздо сложнее, и последние этапы жизни светила сильно зависят от его массы. Но в подробности я решил не вдаваться.

– Я прекрасно осведомлен о жизни звезд, – покачал головой Смирнов. – Все гораздо серьезнее. Погасают звезды, еще даже не сошедшие с главной последовательности на диаграмме Герцшпрунга-Рассела. Даже красные карлики, самые распространенные звезды в нашей галактике! Им еще светить и светить. Но происходит что-то странное. По наблюдениям астрономов выходит, что эта сила, гасящая звезды, движется с окраин галактики в нашу сторону.

Я медленно сел на кровать, осознавая всю серьезность ситуации. Если слова Смирнова не глупая шутка, то дела обстоят очень плохо. А в том, что агент шутить не станет, я был уверен.

– Единственное, что мне приходит на ум как возможная причина происходящего, это массивная черная дыра. – Я посмотрел на Смирнова. – Есть ли какие-то теории?

– Теорий немного. – Агент поджал губы. – Гипотеза черной дыры не выдерживает критики хотя бы потому, что гаснет слишком много звезд и они не на одной линии. Такое чувство, что светила затухают вследствие какой-то волны. Ученые построили ее фронт. Но что это за волна – сказать никто не может.

– Изначальные? – высказал я второе предположение.

Смирнов кивнул.

– Специалисты тоже склоняются именно к этому варианту.

– А как давно начался этот процесс? И сколько уже звезд потухло?

– Насколько мне известно, наблюдается все это уже около двух лет. А потухло почти пятьдесят звезд.

Я присвистнул.

– Скоро даже астрономы-любители узнают, что творится что-то неладное!

– Уже узнали. – Смирнов нахмурился. – Говорят, что правительству ЗЕФ и АС пришлось убеждать их держать язык за зубами. Самое скверное, что количество гаснущих звезд растет в геометрической прогрессии. Пройдет всего несколько лет, прежде чем эта волна, чем бы она ни являлась, докатится до нас.

– Но расстояние-то все-таки огромное. Может, у нас не так уж мало времени?

– Подумай сам, – агент выставил перед собой руки. – Если свет долетает отсюда до ближайшей звезды за целых четыре года, то что уж говорить о свете, который движется с окраин галактики. Мы просто пока еще не видим истинной картины происходящего. Потухшие звезды, свет от которых недавно добрался до нас, на самом деле погасли тысячи лет назад! А волна эта, как показывают расчеты, движется со скоростью, превышающей световую. Может быть, ее ускорение еще вырастет. Мы не можем с уверенностью судить о том, как далеко сейчас продвинулась в глубь галактики эта волна. Свет доберется до нас оттуда весьма нескоро.

– Так вот в чем дело! – внезапно осенило меня.

– Ты о чем? – не понял Юра.

– В новостях говорили о новой сверхдальней экспедиции, – поделился своими мыслями я. – Мне сразу показалось, что этот полет организовывался в спешке. Да и летят они как раз в сторону от центра галактики, в сектор 19—268, по-старому – Гончие Псы.

Смирнов молча смотрел на меня несколько секунд, потом сказал:

– Экспедиция к звезде Желанной преследует иную цель. У меня пока нет полной информации, но их задача – не изучение гаснущих звезд.

– Но почему? – возмутился я. – Это же вполне логично!

– Если Изначальные связаны с волной, то тогда, может, и так.

– То есть полет к той звезде – это поиск очередного артефакта для обезвреживания Изначальных?

Смирнов не стал отвечать, но я и по его молчанию мог определить, что моя догадка верна.

Значит, ЗЕФ действительно нашла новый способ уничтожить древнюю расу. Но почему тогда власти ПНГК и Республики Марс считают, что договориться с Изначальными под силу только мне?

Кто из них ошибается?

– Ладно. – Я поднял руки в жесте примирения. – Как все сказанное тобой повлияет на наши дальнейшие планы?

– Пока что никак, – признался Смирнов. – Летим в ПНГК. Там, возможно, инструкции изменятся.

– Тогда зачем ты мне все рассказал?

– Ты должен знать. Голова у тебя работает, может, придумаешь что-нибудь.

– Ничего я не придумаю, – вздохнул я. – Если ученые и стратеги не смогли никаких дельных мыслей высказать, то куда уж мне.

– В любом случае ты теперь понимаешь всю серьезность ситуации, – Смирнов повернулся к дверям. – И последнее, – бросил он через плечо. – Никому ни слова о звездах! Это большой секрет!

– Хорошо. – Я придал лицу безразличное выражение. – В бар-то мне можно вечером сходить?

– Да, – ответил агент. – Но не увлекайся. Завтра к вечеру мы улетим отсюда. Не хочу, чтобы ты был разбитым и больным.

– Не составишь мне компанию? – нарочно спросил я, зная, что он откажется.

– Нет. – Смирнов покачал головой и открыл дверь. – До встречи!

– Пока!

Что за человек этот Смирнов? Все время только работает. Серьезный, собранный, шуток почти не замечает.

Впрочем, ничего удивительного. Сейчас от наших действий зависит судьба всего мира, но я все никак не могу привыкнуть к такой ответственности, вечно наступаю на грабли и попадаю в чужие капканы. Да и как тут привыкнешь, когда тебе ничего не говорят? Будто играешь в теннис с закрытыми глазами – повинуешься только воле рока да своей интуиции. А интуиция предпочитает молчать.

В голову полезли разные странные мысли. Не может ли потеря способностей быть связана с гаснущими звездами? Или во всем виновата сеть, которую я использовал для уничтожения овров? Хотя, если светила пропадают с неба уже давно, то связь с перечисленными событиями весьма маловероятна.

Еще мне было интересно, как, в принципе, могут гаснуть звезды? Они коллапсируют в черную дыру, просто пропадают или их что-то закрывает?

Я вспомнил о старой теории, которая утверждала, что все технологические цивилизации доходят до такого этапа в развитии, что огораживают свою звезду искусственной сферой. Дар вместе с легкой головной болью выхватил откуда-то название этого объекта – сфера Дайсона. Согласно теории, цивилизация обитает на внутренней поверхности этой сферы, а свет и тепло звезды использует в своих целях, не давая пропасть ни единому джоулю.

Но как можно построить сферу диаметром в несколько астрономических единиц так, чтобы звезда действительно погасла, а не утратила светимость постепенно? Какие технологии для это необходимы?

С другой стороны, чтобы уничтожить звезду, нужна не меньшая технологическая мощь…

Что бы это ни было, но если это управляется волей инопланетян, то они ушли очень далеко от нас по лестнице прогресса. Настолько далеко, что стали почти неразличимы.

Я представил себе огромную зубастую рыбу, парящую в космическом пространстве. Ужасное создание пролетает мимо Земли. Вокруг суетятся космолеты, стреляют по этому существу из гравистрелов и «Геркулесов». Но кошмарной рыбине наплевать. Все усилия тщетны. Чудище разевает зубастую пасть. Раздуваются в возбуждении гигантские жабры, подрагивает спинной плавник. Миг – и пылающий шар звезды накрывает исполинский рот. Челюсти смыкаются, Солнца больше нет.

Меня даже передернуло. Я не хотел для нашей звезды такой вот судьбы. Но что делать? Как узнать масштабы приближающейся волны? Как остановить ее? Как вычислить тот момент, когда она придет?

От грустных мыслей меня отвлек звонок Ирки. Девушка интересовалась, готов ли я пойти в бар. Я ответил, что вполне готов, и мы договорились встретиться через полчаса около стойки дежурного.

Ирин голос подействовал ободряюще. Картина пожирания Солнца, представившаяся мне, сразу же приобрела карикатурный вид. Вспомнилась детская сказка про крокодила, который проглотил Солнышко.

Я рассмеялся и покачал головой.

После посещения ванной мне пришлось решать, что одеть. Вариантов было всего два – хлопковый комбинезон, который был сейчас на мне, либо точно такой же хлопковый комбинезон, лежащий в тумбочке. Поразмыслив секунду, я все-таки решил переодеться и принялся стаскивать комбинезон.

Вдруг меня посетило смутное беспокойство. Рука скользнула по боковому шву, и пальцы неожиданно нащупали небольшое утолщение, будто в слое ткани было что-то спрятано. Я вооружился ножом, аккуратно надрезал ткань и вскоре извлек из складки крохотный электронный «жучок».

Все понятно. За мной следили. А я еще удивлялся, почему это мне разрешено свободно ходить по всему военному городку!

Пускай личного дела у меня сейчас нет, но этот датчик отлично заменял его. В любое мгновение оператор мог проверить мое местонахождение да еще и разговоры подслушать. Ах, Смирнов. Ах, дознаватель Иванов!

Ну что ж, поиграли в очередной раз в мнимую свободу, теперь попробуем вырвать несколько часов свободы настоящей. Я снова надел на себя комбинезон, расправил то место, откуда вытащил миниатюрный прибор, и посмотрел в зеркало. Разреза на ткани заметно не было. Замечательно!

Положив «жучок» под одеяло, я включил визор и мрачно сказал:

– Полежу-ка немного. Ирка позвонит, попрошу ее зайти. Что-то сил совсем нет на бары эти.

Оставалось надеяться, что в моем костюме был зашит только один прибор. И еще хотелось думать, что меня не хватятся как минимум до утра.

Мысленно перекрестившись, я вышел из комнаты.

В бар мы пошли по подземному тоннелю, поэтому скафандры не пригодились.

Заведение располагалось в Доме отдыха, где было практически все, что может снять стресс у солдата, живущего на враждебной к людям планете: бассейн, бильярдная, боулинг, тренажерный зал, многоярусная оранжерея и еще куча разных увеселительных комнат. Конечно, Дом отдыха не являлся дворцом какого-нибудь капиталиста, но все здесь, тем не менее находилось на вполне приемлемом уровне.

О развлекательном комплексе мне по дороге подробно рассказала Ирка.

Бар оказался тоже довольно милым местечком. Простота в оформлении скрадывалась приглушенным светом и легкой музыкой.

Мы заняли столик в дальнем углу.

– Больше похоже на ресторан, чем на бар, – заметил я, рассматривая меню.

– Это элитный бар, – улыбнулась Ирка. – Для офицеров. Веселые пьянки происходят обычно в другом баре – этажом ниже.

– Ну, тогда понятно, – кивнул я. – Мы с тобой – элитары!

Ирка хохотнула и, перегнувшись через стол, заглянула в мое меню. Свое она так и не открыла.

– Хочу коньяк! – капризным голосом сказала девушка. – И мясное ассорти!

На Марсе, в отличие от Земли, алкоголь не был под тотальным запретом.

В свое время у меня были большие проблемы со спиртным, а коньяк я вообще еще ни разу не пил. О том, как поведет себя организм, оставалось только гадать. Но, если подумать, когда еще мне теперь представится возможность посидеть со старой знакомой и попробовать запрещенную выпивку?

Я жестом подозвал официанта, искоса поглядывая на Ирку.

– Будьте добры, бутылку коньяка. – Я ткнул пальцем в какое-то иностранное название. – Что посоветуете на закуску?

– Коньяк принято употреблять без закуски, перед чаем или кофе. В крайнем случае, можно заказать шоколад… – начал было официант, но Ирка оборвала его:

– Хочу мясное ассорти!

– Спасибо, – улыбнулся я. – Раз уж девушка положила глаз на ассорти, то можно его две порции?

– Конечно, – вежливо кивнул официант и занес заказ в крошечный терминал.

– Ничего, что я строю из себя капризную даму? – спросила Ирка, когда официант ушел.

– Забавно получилось, – улыбнулся я. – Капризная дама в твоем исполнении великолепна!

Ирка была одета в темно-красное платье с глубоким вырезом, в ушах красиво переливались серьги с драгоценными камнями. Видимо, бриллианты.

Эх, сбросить бы девушке десяток-другой килограммов, и она стала бы просто красоткой! Почти такой же, как раньше.

– Я толстая, да? – поймала мой взгляд Ирка. – Не возражай, я же вижу. Никак не могу похудеть. Силы воли не хватает. Курить вот бросила, а диету не выдерживаю.

В ее голосе проскользнула горечь.

– Извини, – только и сказал я.

– Чего ты извиняешься? – спросила она. – Это ты извини. Тяжело, наверное, привыкнуть?

– Я запомнил тебя как девчонку с черными волосами, в короткой юбке и босиком, – признался я. – Теперь ты и впрямь совсем другая.

– Я красила волосы, – объяснила Ирка. – Хотела быть готом. Читала про вампиров, слушала «Кровь на кресте».

– «Кровь на кресте»? – не понял я.

– Группа такая была раньше, запрещенная, металл играла. Теперь вроде распалась уже. – Девушка задумалась на секунду, потом процитировала:

– Жуть какая, – прокомментировал я. – Ты действительно такое слушала?

– Ну, модно было, – пожала плечами Ирка. – Стас слушал, Маришка слушала. Вот и я тоже приобщилась.

– А кто такая Маришка?

– Да после Стаса подружка моя.

– Ты с девушкой встречалась? – спросил я, а потом прикусил язык.

Куда лезу, честное слово? Какая мне разница?

– Жили с ней около года, – не моргнув глазом, ответила Ирка, а потом усмехнулась, видимо что-то вспомнив. – Отношения, конечно, были еще те…

– А сейчас у тебя кто-то есть? – И снова я сначала сказал, а потом подумал.

Что же это такое-то?

– Не-а. – Ирка покачала головой. – Если бы был, то я бы не с тобой сейчас сидела, а ужин бы у плиты готовила.

Официант принес закуски и бутылку коньяка. Я разлил темно-коричневую жидкость по бокалам. При марсианской силе тяжести коньяк лился медленно, словно кисель.

– А у тебя как с Наташей? – спросила Ирка и взяла бокал. – Вышло что-нибудь, нет?

Я обхватил пальцами свой фужер, подумал секунду, затем ответил:

– Ничего не вышло. Испортилась она в итоге, а меня в Забвение сослали. Долгая и жуткая история, в общем.

– Люблю жуткие истории, – усмехнулась Ирка. – Рассказывай!

И я рассказал.

Ирка подробно расспрашивала обо всех деталях моих приключений. Ее глаза светились неподдельным интересом. Не удержавшись, я упомянул об оврах и адмирале Зуеве, рассказал про ПНГК, Изначальных и о тухнущих звездах, так испугавших меня.

Мы несколько раз выпили, бутылка как-то быстро подошла к концу. Вместе с основными блюдами взяли еще одну. Коньяк мне понравился. Было в нем что-то такое строгое и в то же время теплое. Серьезный напиток.

Потом Ирка вдруг захотела танцевать. Она схватила меня за руки, потянула на свободное пространство, попросила бармена прибавить музыку. Я тщетно отнекивался и пытался вырваться – Ирка держала крепко.

Пришлось обнимать ее и вяло кружиться в медленном танце. Ноги я ей, к счастью, не отдавил, а это было совсем неплохим достижением для такого танцора, как я. Все-таки танцевать при низкой гравитации оказалось легче, чем я думал.

– Проводишь меня после ужина? – спросила Ирка, когда мы вернулись за стол.

– Конечно! – заверил ее я.

Не то чтобы мне очень хотелось провожать Ирку, просто вежливость этого требовала.

Мы заказали фрукты и шампанского.

Я легко расставался с кредитами. Вместе с ключом от номера мне выдали приличную сумму денег – часть того, что я получу после выполнения задания. Сначала я не хотел их брать, но потом прикинул, сколько мне довелось пережить и сколько еще всего предстоит впереди, и счел себя достойным выданного аванса.

Теперь представился хороший случай эти деньги потратить. Гулять так гулять!

Ирка стала мне рассказывать что-то про больницу, про хирурга, который каждый раз прижимает ее в коридоре, а она вырывается и убегает.

– Он такой старый и страшный! Ужас! – Девушка прижала ладони к щекам и шумно вздохнула.

Потом мы говорили о погоде, о марсианских бурях, о взаимной ненависти к розовому цвету и еще о каких-то мелочах, совершенно глупых и незначительных. Ирка совсем как раньше закусывала нижнюю губу, смотрела на меня своими живыми насмешливыми глазами.

Через какое-то время она попросила разрешения отлучиться в дамскую комнату. Я кивнул и стал рассеянно наблюдать за тем, как она пьяной походкой идет к туалету.

Все-таки она толстая. И платье ей это не идет совершенно!

Ирка скрылась за дверью с табличкой «Ж», а я стал осматривать бар. Оказалось, что за то время, пока мы ели и беседовали, вокруг накопилось довольно много подвыпившего народа. Небольшой танцпол уже занимала пара десятков людей. Офицеры в полевой форме, медсестры, гражданские…

Вдруг мое внимание почему-то привлек высокий парень. Вроде бы вполне обычный на вид гражданский человек. Довольно молодой – лет двадцать с небольшим на вид. Что же в нем не так?

Неожиданно перед внутренним взором развернулась омерзительная картина. Голова закружилась, все существо сковала резкая боль, и я как будто бы полетел вниз.

Люди лежат на сырой от росы траве правильными рядами. По земле струится легкий сизый туман, размазывая очертания и пряча в своей влажной утробе мелкие детали. Кожа на головах у людей рассечена и вывернута наизнанку. Разрезанная плоть влажно поблескивает в неярком свете сгорающих в вышине метеоров.

На вскрытой голове ближайшего ко мне человека сидит небольшое существо с несколькими тонкими лапами. Еще одна конечность, похожая на жало, воткнута в человеческий мозг…

Я сжал пальцами виски и потряс головой, пытаясь отогнать видения и боль. Эти картины не были грядущим – я просто не мог сейчас видеть будущее. И к моему прошлому они тоже не имели никакого отношения. Хоть мне и довелось повидать в жизни немало разной гадости, подобного я еще не лицезрел ни разу.

Похоже, что все увиденное – это просто воспоминания того парня. Где же он мог видеть такое? И что это за жуткие существа?

Я встал и, покачиваясь, подошел к молодому человеку.

Парень, словно почувствовав, что мне от него чего-то нужно, отстранил от себя смуглую девушку и резко развернулся.

– В чем дело, товарищ?

Высокий, худой, остро очерченные скулы и какой-то странный, затуманенный взгляд.

– Мне кажется, я уже где-то видел вас! – озвучил я первую пришедшую в голову мысль.

– Вы ошибаетезь. Я большую часдь жизни провел на этой базе, мы не могли встречаться, – вежливо ответил молодой человек.

Его акцент почему-то показался мне слишком уж наигранным. Похоже, что парень врет.

– Вы уверены? – спросил я, сам до конца не понимая, что мне в этом человеке не нравилось. Не считая, конечно, страшного видения…

– Я уверен, – отрезал человек. – Иди лучше домой – проспизь!

Его голос был исполнен раздражения и надменности.

Я остался стоять, понимая, что выгляжу глупо.

Какая мне разница, врет этот человек или говорит правду? Я не знаю его, он не знает меня. Было бы глупо видеть во всех людях только врагов и шпионов. Есть ведь и вполне обычные люди, которые не хотят моей смерти! Я же не новогодняя елка, чтобы все вокруг меня хороводы водили!

Тут я понял, почему взгляд парня кажется таким странным. Глаза у него были неживыми, словно у куклы.

– Иди-иди! – Парень толкнул меня в плечо, придавая ускорение, а сам повернулся к девушке, с которой танцевал до того, как я пристал к нему.

– Извините, – одернул я себя и отошел.

Не хватало еще подраться! Похоже, коньяк ударил мне в голову.

Молодой военный с бритым затылком, танцевавший рядом, неожиданно сделал шаг назад и врезался в меня.

Что им от меня надо? Со всех сторон уже налетают!

Я с силой оттолкнул подвыпившего офицера.

– Эй, ты чего? – подскочил он ко мне.

– Отвали! – снова толкнул его я. – Не до тебя сейчас!

– Да ты совсем обалдел. – Военный явно начал работать на публику. – Я капитан Хромов! Не знал, уродец лысый, на кого нарвался? Я уничтожил…

Что он там уничтожил, я так и не узнал.

Меня смели обозвать? В следующее мгновение капитан Хромов уже лежал на полу и принимал на свою физиономию удары кулаков. Затем меня оттащили от потерявшего сознание капитана. Я что-то кричал, страшно ругался и молотил руками, затем слегка успокоился. Во мне признали специального агента, извинились и усадили в угол.

Просидев так несколько минут, я закрыл глаза и откинулся назад. Мир начал вращаться.

Из жидкого тумана всплывали грустные физиономии овров, затем почему-то появились Полина и Кед, потом Пашка…

– Идем, Сережа! – Ирка потрясла меня за плечо, я проснулся. – Ты что, задремал, что ли?

Я размял плечи и шею.

– Похоже…

– Идем, время уже позднее. Мне на смену завтра выходить.

Перед тем как покинуть бар, я еще раз встретился глазами со странным худым парнем, а потом и с неудачливым капитаном Хромовым.

Хромов в одиночестве сидел за столом и, хмуро потирая посиневшее лицо, пил водку.

Глядя на него, я в очередной раз зарекся пить. Мне иногда просто не удавалось себя контролировать, а это, как мне казалось, – первый признак развивающегося алкоголизма. Только теперь, спустя восемь лет с того момента, когда я слонялся по Воронежу и родному поселку в поисках выпивки, я понял, что находился на краю пропасти. В какой-то степени мне повезло, что я прошел Забвение. Там я бросил пить.

Я где-то слышал, что склонность к алкоголизму определяется некоей генетической предрасположенностью. Якобы у некоторых людей больше шансов стать алкоголиками, а у некоторых – меньше. Мне не хотелось верить этому утверждению. Я был уверен, что тот, кто захочет остановиться, всегда сможет это сделать. В крайнем случае, можно вообще не начинать употреблять спиртное. Но этот шаг я уже совершил. Значит, будем тренировать волю и больше алкоголь употреблять не станем! В конце концов, кто управляет моей судьбой – я сам, или какие-то непонятные инопланетные гены?

Впрочем, если даже и гены, то лучше обманывать себя и думать, что руководишь жизнью сам. Иначе зачем тогда вообще жить в этом мире?

Заветные слова аутотренинга сработали. Мое состояние слегка улучшилось.

Дорога до Иркиного дома заняла минут семь. Я успел рассказать ей, откуда у меня появились ссадины на руках. Девушка пожурила меня за несдержанность. Я не стал оправдываться.

Вскоре Ирка уже открывала дверь своей квартиры с помощью вживленного личного дела и сканера сетчатки глаза.

Внутри царил легкий беспорядок. Повседневная обувь кучей лежала в углу, в центре кухонного стола почему-то стоял утюг, на спинке стула висели два бюстгальтера – черный и белый.

Я невольно улыбнулся. Термином «холостяцкая квартира» обычно называли дома, где жили одинокие мужчины. Иркино место жительства тоже вполне подходило под этот термин, разумеется, с поправкой на то, что жила тут все-таки женщина. Отсюда и бюстгальтеры в том месте, где мужчины обычно вешают трусы.

– Проходи! Располагайся! – Ирка махнула на диван в гостиной.

Я замялся.

– Я, в общем, домой уже собрался.

– Да брось ты! Сейчас сухой мартини принесу. Пробовал? Его оливками надо закусывать!

– Ну…

– Не надо «ну», – отрезала Ирка. – Садись, я сейчас!

– Но…

– Давай-давай! Посмотрим «Любовь и беды Рая».

– Какие беды? – не понял я.

– Новый фильм из АС. Романтический боевик. – С этими словами Ирка пошла на кухню.

Я потер лоб, пытаясь представить, что это за жанр такой – романтический боевик, а потом стал снимать ботинки.

В голове весело шумело.

Ладно, полтора часа ничего не решат. Попробую мартини и фильм посмотрю. В конце концов, в ЗЕФ алкоголь и иностранные фильмы под запретом. Как не воспользоваться случаем!

Недавние мысли о тотальном воздержании от спиртного уже успели поблекнуть в моей голове.

Я сел на диван и хотел было включить визор, как в комнате появилась Ирка в коротком халатике и с бокалами мартини в руках. Я не успел ничего сделать.

Девушка вдруг села на меня, прижалась ко мне пышными формами и прошептала на ухо:

– Я хочу тебя.

Неужели так просто? Без красивостей и хождения вокруг да около? Три слова – и все случится?

Мне на секунду захотелось вывернуться из-под Ирки и убежать домой, но потом в голове пронеслись какие-то странные мысли. Что, если я скоро погибну? Что, если не вернусь из ПНГК или от Изначальных? Я уже стоял на пороге двери в лучший мир, я видел, каково оно там.

Сыро и пусто.

В конце концов, игра стоит свеч. Я узнаю, что значит быть с женщиной, а Ирка перестанет чувствовать себя одинокой и брошенной, нужной лишь старику-хирургу из больницы.

Не так давно мне снился сон, где певица Рия призывала меня найти вторую половину. Может, и правда стоит выпустить пар? А то замкнусь в себе и перестану быть человеком? Может, сон – не такая уж и ерунда?

Я взял из руки девушки бокал и сделал большой глоток. Ирка тоже чуть пригубила свой мартини, а потом отняла у меня фужер и, дотянувшись до журнального столика, оставила там обе емкости. Во время этого нехитрого действия девушка слегка поерзала на мне, и я ощутил, что под халатиком у нее больше ничего не надето.

А затем Ирка впилась в меня губами, и я, пересилив себя, ответил на поцелуй. Девушка действовала агрессивно, страстно, она целовала мне шею, лицо, сладко постанывала и прижималась, распаляя себя все больше. Мой организм тоже пришел в движение, правда несколько вялое и неуверенное из-за алкоголя и ощущения неправильности происходящего.

В конце концов, я тоже стал ласкать ее, сорвал халатик, опрокинул на диван…

В какой-то момент я с удивлением понял, что теперешней Ирки больше нет. Я обнимал хрупкую девочку со спутанной копной черных волос и едва обрисовавшейся грудью. Гладкая бледная кожа, пирсинг в носу и языке, большие влажные глаза, густо накрашенные черным веки – это была она, та Ирка, которую я желал с самого детства, но даже самому себе боялся в этом признаться. Мой черный ангел, развязная и испорченная, антипод «чистой» Наташи.

Я вспомнил, как Ирка впервые коснулась язычком моего уха, как нарочно прислонилась голым животом к руке. Неужели я и она? Неужели таким будет мой первый раз?

Ее волосы снова пахли ромашкой, вкус поцелуев отдавал полынью.

– Ирка, – прошептал я. – Ирка, какой же я был тогда дурак.

А когда все кончилось и мы лежали на диване, обнявшись и молча уставившись в потолок, я понял, что все это зря. Я все равно не смогу остаться с этой девушкой. Не очень-то она мне нужна.

За эти годы мне удалось порвать все связи с прошлым, а Ирка частью этого прошлого как раз и являлась. Мне каждый раз будет больно узнавать в ее чертах лицо той, маленькой распутной девчонки, которой давно уже нет. Но еще больнее будет вспоминать вместе с ней Наташу и Пашку.

Забыв Нату, я почувствовал себя неизмеримо легче. Теперь мне не хотелось возвращаться.

– Спасибо, – сказал я и поцеловал девушку в лоб.

– За что? – не поняла Ирка.

– За то, что сделала меня на десять лет моложе, – задумчиво произнес я, а про себя добавил: «И хорошо, что лишь на несколько часов».

Мы еще немного побеседовали. Ирка пыталась выяснить, какой тип девушек мне больше по вкусу. Брюнетки, блондинки или рыжие? Вспомнила, как я рассказывал про Алю, Полину и Рию.

По поводу Рии я ничего определенного сказать не смог, потому что видел певицу вживую только на одном концерте да в космопорту, перед тем как меня схватили. Но про Полину и Алю мог с уверенностью заявить, что они мне не подходили. Конечно же, дело было далеко не в цвете их волос. Одна оказалась предательницей, другая была каким-то странным существом из древних мифов, а мне не нужна была девушка, которая сосала бы из меня жизнь.

Успев изучить мою реакцию, про Наташу Ирка спрашивать не рискнула.

Засыпал я с мыслями о том, что делать дальше. Скорее всего, я просто улечу в ПНГК, и на этом все у нас с Иркой закончится. Наверное, это действительно к лучшему.

Проснулся я, как ни странно, протрезвевшим и довольно бодрым.

События вчерашнего вечера подернулись дымкой. Я теперь с трудом вспоминал, почему набросился в баре на какого-то офицера, и что сказал высокий парень, привлекший мое внимание. Я хорошо помнил только горячие губы и мягкое тело Ирки.

Сейчас девушки рядом не было. Я понял, что она ушла на работу – в больнице сегодня была ее смена.

Мои предположения подтвердились. Как только я поднялся с кровати, зажглась матрица визора.

– Доброе утро, соня! – улыбнулась мне с экрана Ирка. – Я – на работу. Когда будешь уходить, просто закрой дверь, замок сработает автоматически. Знаю, что ты сегодня улетаешь. Наверное, мы больше не увидимся. Жалко. Но я запомню эту ночь. Я только сейчас поняла, что когда-то упустила возможность… Ну да ладно. Надеюсь, тебе было хорошо. Бог даст – увидимся!

Девушка послала мне воздушный поцелуй, а затем матрица потемнела.

Я какое-то время простоял посреди комнаты, собираясь с мыслями и глядя на свое отражение в черной поверхности экрана.

Как бы все сложилось, если бы в те солнечные дни на Земле я стал встречаться с Иркой?

Перед мысленным взором промелькнули крохотные сценки альтернативной реальности, будто кадры из документальной кинохроники.

Мы на концерте «Крови на кресте». Повсюду ребята и девушки в черном. Сатанинская музыка громыхает со всех сторон. На сцене потный мужик что-то хрипит в микрофон. Люди вокруг выкрикивают слова песни, прыгают и трясут головами. Я старательно делаю вид, что мне нравится эта музыка. Иркины глаза светятся счастьем.

Ирка учит меня курить, рассказывает, как надо правильно затягиваться, чтобы не кашлять. У меня получается плохо, из глаз льют слезы, во рту стоит горький привкус дыма. Девчонка заразительно смеется, потом выхватывает у меня сигарету и тушит ее.

Разборка со Стасом. Перед тем как улететь, верзила решил проучить меня за то, что я теперь встречаюсь с его девушкой. Снова драка, соленый привкус крови на губах. Потом Ирка смоченным в перекиси водорода тампоном обрабатывает мне ссадины.

Мы целуемся с девушкой рядом с ограждением Воронежского космодрома. Я неуверенно ласкаю ее. Она прижимается ко мне, влажно дышит в ухо, чуть постанывает. А над нами гудит антигравами очередной взлетающий планетолет.

Мне приходится краснеть за Ирку, когда та чересчур налегает на пиво и на прогулке вдруг в шутку начинает приставать к Наташе. Но потом я понимаю, что Нате такое внимание по душе. Перед их поцелуем я отворачиваюсь. Через несколько секунд девчонки со смехом пытаются растолкать меня. Но мне чего-то совсем невесело.

Ссора с Пашкой. Другу не нравится моя девушка. Он говорит, что она мне совершенно не подходит, ставит вопрос ребром – я или она. Я выбираю Ирку.

А потом мой друг улетает на Фронтир, Наташа увязает в трясине наркотиков, Ирка втягивается в учебу и постепенно уходит от опасных развлечений.

Мы женимся…

Я грустно поджал губы. Такого никогда не случилось бы. Даже если бы мы с Иркой начали встречаться, нас тут же разлучили бы сотрудники Секретного ведомства. Я должен был оказаться в Забвении, должен был лишиться всего. Так что все мысли и сожаления напрасны. В тот период жизни моя судьба строилась в соответствии со сложным планом, так что все получилось бы так, как получилось. И точка.

Но в любом случае надо будет вечером поговорить с Иркой. Объяснить, что это на самом деле была первая и последняя наша ночь.

Я умылся, оделся и вскоре покинул квартиру этой девушки.

Как оказалось, навсегда.

– Где был? – с ходу спросил Смирнов, как только я переступил порог своего номера.

– Ты чего здесь делаешь? – задал встречный вопрос я.

– Какой-то ты недовольный, – прокомментировал Смирнов. – Неужто похмелье? Впрочем, я тоже не совсем вежлив. Для начала надо ведь сказать: «Здравствуй!»

– И тебе привет, Юра, – с ноткой сарказма произнес я. – Так что стряслось? Чего ты тут сидишь?

Смирнов продемонстрировал мне раскрытую ладонь. Прямо в ее центре лежал «жучок», оставленный мною в номере.

– Это как понимать? – поднял брови агент.

– Нечего было мне его подсовывать! – огрызнулся я.

– Я тебя с ночи ищу, а ты где-то шляешься! Мобильник под кожу ты не вживил, наш прибор выкинул. И как тебя искать после этого?!

– А нечего меня искать! – возмутился я. – Что вы все за мной как няньки бегаете? Я и мобильник из-за этого не стал вшивать – чтобы меня не могли найти, когда я этого не хочу. Мне, может, тоже иногда покоя хочется!

Смирнов встал и, схватив меня за ворот, прижал к стене. Я не успел среагировать и только закашлялся под давлением рук майора.

– Ты понимаешь, что твоя жизнь для нас – это самое ценное? – ледяным голосом произнес Смирнов.

Давно я не видел майора таким злым.

– От тебя сейчас зависит будущее всего привычного нам мира, а ты позволяешь себе такие выходки! Я должен был бегать и искать тебя по твоим шлюшкам? Тебе нужно готовиться к миссии, а не шуры-муры крутить!

– Отпусти меня! – огрызнулся я, Смирнов послушался и разжал руки. – А вот теперь послушай! Во-первых, я не нанимался к вам спасателем мира. Если надо – заберите свои поганые кредиты! Моя жизнь – это прежде всего именно моя жизнь! Во-вторых, ты не нанимался ко мне нянькой и можешь катиться ко всем чертям! А в-третьих, девушка, у которой я провел ночь, вовсе не шлюшка, и шуры-муры я не кручу!

На секунду в комнате повисло молчание.

– Теперь все это не важно, – отмахнулся Смирнов.

Было видно, что агент смягчился.

– Как это не важно? – не понял я.

– Мы улетаем!

– Почему?

– Космолет был готов еще этой ночью. Больше нельзя терять время.

– Прямо сейчас вылетаем?

– Собирай вещи, Сергей. – Майор поднялся с дивана. – Я буду ждать тебя через десять минут у шлюза. Не вздумай опять улизнуть!

После этих слов Смирнов вышел.

Мне пришлось взять смену одежды, заботливо выданную военными, осмотреть еще раз комнату и пойти вслед за майором.

Неужели мы так просто расстанемся с Иркой? Неужели в своем утреннем послании она была права?

В голове боролись два совершенно противоположных чувства по отношению к этой девушке. С одной стороны, она была мне очень дорога, после проведенной вместе ночи я боялся потерять ее. Ведь теперь она стала единственным близким мне человеком во всем этом чертовом мире. И она не требовала от меня спасать галактику, не проверяла на прочность. Ей просто было одиноко раньше, а теперь стало хорошо со мной.

Но, с другой стороны, я понимал, что ничего из нашего романа все равно не выйдет. Ирка – далеко не мой типаж, как по внешности, так и по характеру и интересам. Схожие мысли уже проносились в моей пьяной голове, когда я застыл, решаясь совершить первый шаг.

А теперь получается, что за меня все решил Смирнов.

Эх…

Быть настоящим мужчиной не так-то просто, особенно когда тебе не дают права принимать решения.

До космопорта мы добрались монорельсом.

На станции уже ждали два человека сопровождения, они провели нас на взлетное поле, минуя все кордоны и проверки. На этот раз в космолет мы попали не по рукаву, а по трапу, прямо со стартовой площадки.

Космолет был небольшим – рубка, хвостовая секция с консолями антигравов по бокам, обшивка, чуть потертая от прежних рейсов. Модель казалась незнакомой, но явно не слишком новой. На глаз я отнес корабль к классу «Ф». Он явно не был рассчитан на длительное пребывание в автономном полете, да и в подпространстве, скорее всего, мог продержаться не слишком долго. Но до Сатурна и не требовалось долго лететь.

Удивительно, что у такой важной фигуры, как Иванов, такой старенький корабль. Но, может быть, это потому, что данный космолет – запасной. Главный корабль ведь подорвали террористы.

Как это ни странно, полет с Земли к дальним планетам Солнечной системы в настоящее время занимал почти столько же времени, сколько и к Марсу, а порой даже и меньше. Здесь все зависело от взаимного положения планет.

А объяснялась короткое время пути очень просто. В полетах к четырем ближайшим к Солнцу планетам запрещено было входить в подпространство. Так называемые планеты земной группы располагались слишком близко к светилу, и гравитационный колодец мешал входу.

Предел сферы, где невозможно было войти в подпространство, приходился примерно на орбиту красной планеты.

Конечно, сфера эта не была однородной, и ее размер напрямую не зависел от массы светила. Черные дыры, например, имели совсем другую структуру пустоты вокруг себя. В связи с этим их сфера, откуда нельзя было выйти в подпространство, была значительно шире, чем у рядовых звезд.

Существовали к тому же и аномалии, где можно было переступать скорость света независимо от силы притяжения. Правда, в Солнечной системе такие участки не были стабильными. Они то и дело кочевали с места на место, и ученые даже не брались прогнозировать, где подобная аномалия может оказаться в ближайшие часы. Поэтому общепринятой практикой было сначала лететь до орбиты Марса, а уж затем входить в подпространство.

Наш путь лежал к Сатурну, значит, можно было спокойно удалиться на расстояние в пару диаметров Марса, врубить подпространственный привод и вынырнуть через несколько секунд уже в системе планеты-гиганта.

Всего-то и делов – как от дома до магазина дойти!

Мы вошли в космолет, миновали шлюз и заняли место в маленьком салоне. Пять рядов по шесть кресел – крохотный по современным меркам корабль.

Сопровождавшие хмуро попрощались с нами и пожелали счастливого пути, а пилот объявил:

– Готовимся лететь. Не терпится избавиться от вас!

Я удивленно посмотрел на Смирнова.

– Ничего себе приемчик! Чего мы ему такого сделали?

– Не знаю, – пожал плечами агент. – Может, подружка в ПНГК сбежала, может, отец на Земле погиб.

– А может, и то, и это, – предположил я.

– Черт с ним. Мы ведь летим домой! – едва заметно улыбнулся Смирнов.

– Покидаем Марс в самый неподходящий момент, – вздохнул я. – Днем раньше или днем позже было бы в самый раз. Я бы хоть с девушкой попрощался. Или не встретился бы в первый раз…

– Чем-то всегда приходится жертвовать, – философски заметил майор. – Я сильно сомневаюсь, что ты встретился бы с ней еще раз.

– С кем?

– С девушкой своей. – Смирнов откинулся в кресле и принялся смотреть в иллюминатор за тем, как тягач тащит наш космолет к центру взлетной площадки.

Я пытался понять, куда клонит агент, но у меня это никак не получалось.

– Почему? – не выдержал я.

– Влюбленность уменьшает умственные способности, – бросил Смирнов, не поворачиваясь.

– Что ты имеешь в виду? Что за манера у тебя дурацкая!

– Как ты думаешь, где она сейчас? – взглянул на меня агент.

Космолет замер, пилот наверняка уже заканчивал последние проверки перед стартом, и мы вот-вот должны были начать полет.

– Что значит где? – хмыкнул я. – На работу пошла, в больницу!

– Если бы, – вздохнул Смирнов.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился я.

– Твою девицу уже забрали.

– Что значит забрали?

– Не понимаешь, – покачал головой майор. – Где мы сейчас с тобой находимся?

– На Марсе, – тупо ответил я.

– Правильно. А поконкретнее?

– Город Иштар, столица…

– Столица чего?

– Республики Марс! К чему этот допрос? – не выдержал я. – Чего ты хочешь от меня?

– Мы в Республике Марс, где правит диктатура. Думаешь, так просто люди отсюда бегут? Здесь же все неплохо живут, свое дело можно открыть – полезные ископаемые, возможности испытаний нового оружия, дешевая земля…

– Ее арестовали? – наконец понял я.

– Браво! – поздравил меня Смирнов. – Догадался.

– Но… почему?

Взлетная площадка и здания космопорта понеслись вниз, во все стороны устремилась вездесущая марсианская пыль.

– Официальное обвинение – распространение запрещенных веществ.

– Наркотики, – вздохнул я.

Наш космолет набирал высоту. Иштар уже превратилась в крохотный игрушечный городок. Россыпь домиков, строгие прямых монорельсовых дорог, башенок метеостанций. Красивое зрелище. Но оно сейчас не взволновало меня ни на йоту.

– Я тебе вот что скажу. – Майор рассеянно посмотрел в иллюминатор, потом снова повернулся ко мне. – Девушку наверняка завербовали. Судя по тому, что она арестована, ее нанимали те, кто хочет свергнуть теперешний режим!

– Заговорщики? – удивился я.

Никогда бы не подумал, что Ирка может состоять в какой-то антиправительственной организации. Интересно, откуда Смирнову все известно, если он вчера так и не смог меня отыскать?

– Она наверняка пыталась расспросить тебя, выманивала сведения о СВ, ЗЕФ и Марсе. Разве нет?

Сердце провалилось. Я вспомнил, что рассказал Ирке все. Даже то, что говорить совершенно не следовало. Про гаснущие звезды и овров ей знать было совершенно ни к чему. Но вопреки всему я не хотел верить в то, что Смирнов прав, и Ирка – всего лишь очередной шпион.

– Не может быть, – промямлил я и уставился на агента. – Как ты узнал все это?

– Очень просто. – Смирнов сделал неопределенный жест. – Утром мне передали, что ты вышел из квартиры Рокель Вересовой. Я тотчас же пробил ее по спецканалам и выяснил, что она долгое время дружила с некоей Мариной Шмаковой – одним из лидеров повстанческого движения на Марсе. Никаких преступных действий за твоей знакомой не углядели, но одной такой дружбы оказалось достаточно, чтобы санкционировать арест. Кстати, Шмакову несколько лет назад казнили.

Я нервно сглотнул, ожидая продолжения. Очередная история, в которую я вляпался, была чудовищной. Но на сей раз я переживал не за себя, а за бедную Ирку. Что же с ней будет?

– Марсианская милиция устроила засаду у дверей, и твою подружку тихо взяли, когда она покидала квартиру. Тебя я попросил не трогать. Ни к чему тебе был лишний стресс.

– Что с ней сделают?

– Расстрела, думаю, ей не назначат, – задумчиво сказал Смирнов. – Скорее всего, после закрытого суда она попадет в лагерь. Тут же все руками заключенных построено. Все, кто в медицине – официально проходят как распространители наркотиков, все, кто в науке, – шпионами объявляются.

– А может ли быть такое, что она ни при чем?

– У тебя же чувство правды – ты и посмотри. Я говорю только то, что знаю.

Прошив легкие голубоватые облака, мы поднимались все выше. Иштар превратилась в жирную белую точку, четко проступил овальный силуэт долины Исида. До меня только сейчас дошло, что Иштар и Исида – это великие богини женственности и красоты, только у разных народов. Забавный символизм…

Я постарался сосредоточиться на чувствах, попробовал представить лицо Ирки. В голову впились иглы боли, я, преодолевая сопротивление, рыскал в поисках правды. Боль все росла, становилась нестерпимой, голова горела в пламени, в мозгу рвались термоядерные бомбы.

– Странно, – сказал я, сжимая зубы от напряжения и боли. – Ничего не вижу. Неужели тут так просто могут взять и посадить за решетку?

– Она вытянула из тебя достаточно много информации, насколько я понимаю. – Агент потер подбородок. – Да и связи с заговорщиками налицо. Больше чем достаточно причин для ареста.

– Неужели нашу встречу специально подстроили? – Я начал растирать виски.

– Может, и специально. Решили тебя в качестве наживки использовать, проверить, станет за тобой Рокель шпионить или нет. Попробует поближе к тебе подойти – тут же возникнет повод для ареста. Так и вышло.

– Идиотизм какой-то! – нахмурился я. – Окажется, что она невиновна – сгноят в тюрьме хорошего человека!

– Помолчи лучше, – предостерегающе поднял руку Смирнов. – Не стоит ругать ни милицию, ни правительство!

– Они не посмеют со мной ничего сделать! Я ведь им нужен! И союз с ПНГК им необходим!

– Не забывай, что на Марсе правят сепаратисты. Ты же гражданин ЗЕФ, угнетающей их, а я вообще с лун Сатурна. Всегда может найтись тот, кто не знает всех подробностей о тебе. Неосведомленность или, скорее, полуосведомленность – вот что сейчас самое плохое. Поэтому не провоцируй низшие чины. Кто его знает, что они могут выкинуть.

– А ты не боишься, что и верхние чины уже могли что-то выкинуть? Что если нас сейчас отправят не к тебе на родину, а в гораздо более далекое место? – спросил я.

– Я сейчас говорил о тех, кто не знает всей правды. В целом же, конечно, первая цель Управляющего – жизнь человечества и только вторая – свобода Марса. Поэтому они будут помогать нам налаживать отношения с Изначальными. Отмежевание от ЗЕФ – удачно подвернувшаяся дополнительная возможность при решении основной проблемы.

Я неуверенно кивнул и бросил взгляд в иллюминатор. Космолет уже был на орбите. Над горизонтом висел кривой серп Фобоса. У экватора желтел фронт пылевой бури. Звезды слабо помаргивали в угольных провалах пустоты, теряя свою яркость на фоне шара красной планеты.

Отсюда Марс еще виделся большим и могучим, но я знал, что как только мы отдалимся на достаточное расстояние, планета снова превратится в крохотную искорку, станет одной из миллионов других. Ничем не лучше и не хуже. Просто очередной мир, где оставил свой след ненасытный человек. Кусочек Экспансии. Толика фальшивого величия.

Наверное, все эти освоения и прорывы технологий для Изначальных выглядят просто мышиной возней. Интересно, почему они медлят? Почему до сих пор не размазали человечество одним точным ударом?

Если все-таки мне удастся добраться до этой древней расы, то я непременно спрошу у них обо всем. Только вот удостоят ли меня ответом?

– Почему ты раньше не сказал мне об Ирке? – нахмурился я. – Ты ведь знал обо всем еще утром, да?

– Ты и сам прекрасно знаешь, – отмахнулся Смирнов. – Ты со своим вздорным характером мог бросить все и кинуться ей на выручку. А мне надо, чтобы мы оказались на лунах Сатурна как можно быстрее.

– Как будто это вопрос жизни и смерти! – Меня в очередной раз расстроила прагматичность майора.

– А то ты не знаешь! – вздохнул Смирнов. – Пойми, на первом месте должно быть дело, а на втором уже – все остальное. Личные привязанности никогда не доводят до добра!

– Друг! – с горечью произнес я. – Какой же ты мне друг, а? Ты точно такой же эксплуататор! Превратили меня в уродливую куклу и все не можете наиграться?

– Остынь! – велел Смирнов. – Я прекрасно понимаю, что тебе стыдно перед девушкой, но операция важнее!

– Стыдно? Она теперь будет копать тоннели, камни будет таскать на себе. Ты хоть думаешь, о чем говоришь-то? Взяли и обрекли человека на смерть!

– Да, – согласился майор. – Так и есть. Ты был со мной в космопорту, видел своими глазами, сколько народа мы там перекалечили. Почему же мы не остановились и не помогли никому, а?

– Мы ведь важнее! – процитировал я Смирнова. – Кто мне это говорил потом?

– Так и есть, – кивнул агент. – Ты не человек, Сергей. Не потому, что не принадлежишь к этому виду биологически, а потому что сейчас находишься в такой ситуации, когда от тебя зависит очень многое. Прежде всего ты орудие! И не себе ты принадлежишь сейчас, а человечеству!

– Меня так долго уверяли в том, что я орудие, что я и сам почти в это поверил. – Я плотно сжал зубы. – А если я больше не могу быть предметом? Что я вообще могу сделать с Изначальными? Как ты это себе представляешь?

– Узнаешь!

– Если я должен что-то узнать, то меня кто-то будет учить и вводить в курс дела? – усмехнулся я. – Если этот кто-то такой крутой, то отправляйте его на переговоры! При чем здесь я? Разве я просил, чтобы за меня люди умирали? Или я их специально авиеткой по полу размазывал?

– Поверь, только на тебя вся надежда!

Я отвернулся. Опять все висит на мне. Когда же это кончится?

Смирнов, увидев, что моя вспышка гнева сменилась подавленностью, больше не стал ничего говорить – сделал вид, что увлекся просмотром новостей на матрице, вмонтированной в стену салона.

А я погрузился в раздумья.

Правильно ли я поступаю? Не совершаю ли сейчас очередную ошибку, о которой буду потом сожалеть? Если я настолько важен для ПНГК и Марса, то почему не надавить на эту педаль? Почему не использовать свою значимость для того, чтобы спасти Ирку? В крайнем случае, я выкуплю ее за те сумасшедшие деньги, которые предложили мне за выполнение задания.

«Ты еще хотел встретиться с Рией, хотел отомстить тем, кто спалил родной поселок, хотел выяснить, что произошло с Пашкой и что случилось с Дитрихом. Доплыл он все-таки или нет», – противно пропищал внутренний голос.

Я поморщился. Надо держать обещания! Как я смогу видеть правду, если постоянно пытаюсь обмануть самого себя?

Значит, надо действовать. Да, мы улетели с Марса и теперь должны как можно быстрее добраться до Титана. Но как только мы прибудем в ПНГК, я заставлю их освободить Ирку и привезти ее ко мне.

Космолет уже готов был совершить переход в подпространство. Я кожей ощущал могучие силы, которые пришли в движение в глубинах корабля, словно мышцы, перекатывающиеся под шкурой хищника. Вот-вот тугая пружина распрямится, и произойдет прыжок.

Нематериальная проекция отделится от материальной, а сам космолет провалится в подпространство. Но через несколько секунд мы уже выйдем обратно и снова соберем свои отражения в единое целое. За миллиард километров от точки входа.

– Держитесь, червячки! – раздался в салоне голос пилота. – Входим в подпространство.

Через мгновение мы прыгнули.

Не последовало ни толчков, ни каких-либо других внешних признаков того, что корабль выпал из привычного космоса. Лишь в иллюминаторах разлилась серая муть.

Я досчитал до пяти, и пилот оповестил нас:

– Выходим из подпространства!

На этот раз нас чуть-чуть тряхнуло. Космос за иллюминатором налился чернотой, тлеющие угольки звезд заняли привычные места.

Я вздохнул. Все-таки, что ни говори, я всего третий раз в подпространстве, еще не привык к этим мгновенным перемещениям, поэтому и ожидаю от оборудования подвохов, как уже однажды было на космолете «Спектр».

Наш корабль развернулся, ложась на новый курс, и я обомлел. В иллюминаторе показался диск Сатурна, опоясанный безумно красивым кольцом.

– Ну и как? Не обгадились? – спросил пилот по внутренней связи. – Держим курс на Титан. До него – миллион сто тысяч километров пути. Посадка через пятьдесят минут.

– Да он издевается! – нахмурился я. – Что у этого пилота за счеты с землянами?

Смирнов не ответил.

Пытаясь унять раздражение, я попробовал представить то огромное пространство, которое еще нужно пройти космолету. Но мозг отказывался рисовать перед мысленным взором такие расстояния. Мне представлялись два шарика – один с кольцом, второй поменьше, желтого цвета, а между ними – настырная мошка. Наш корабль.

– Простите, – виноватым голосом прервал мои мысли пилот. – Похоже, что впереди три объекта…

– Похоже? – переспросил Смирнов, зажав кнопку вызова. – Что значит похоже?

– Впереди три объекта, – поправился пилот. – Идут на сближение. У меня нехорошее предчувствие.

– Председатель? – взглянул я на Смирнова.

– Скорее всего, – кивнул агент, потом бросил пилоту, вновь вдавив кнопку внутренней связи: – Надо уклониться от этих космолетов и войти в зону орудий ПНГК.

– Но я не знаю, где эта зона! – воскликнул пилот.

– Уходим, не сближаясь с космолетами, – повторил Смирнов. – Постарайся выдержать дугу с направлением на Титан. Попробуй связаться с космопортом, запроси помощь.

– Уже пробую. Обещали переключить на правительственный канал, когда узнали о важности миссии. Жду.

– Хорошо. Наши ребята долго тянуть не будут.

Приглушенный свет в салоне потускнел еще сильнее. Чувства подсказывали, что причина этого в нехватке энергии. Все ресурсы ушли в антиграв, где сейчас рвалось на части пространство, заставляя наш космолет разгоняться.

– Мы заложили нехилую дугу! – хмыкнул я, прикинув в уме скорость, расстояния и маневры космолета.

– Ко всему прочему мы летим на весьма нехилом космолете, – едва заметно улыбнулся Смирнов.

Выходит, зря я переживал, что у Дознавателя такой древний и потертый корабль. Все потертости оказались в итоге всего лишь искусной маскировкой.

– Нас нагоняют, – мрачно сказал пилот. – Что будем делать?

– Сколько до Титана?

– Порядочно удалились – два миллиона километров. Оборудование на пределе.

– Надо подойти ближе!

– Хорошо.

Наш космолет развернулся. Яркий огонек Титана сместился почти в самый центр матрицы, кусок кольца Сатурна показался у ее края. На матрице высветились три красные окружности. Это пилот решил подсветить нам вражеские космолеты. Впрочем, может, и не вражеские – кто его знает?

Гонка продолжилась. Настырная троица по-прежнему не отставала, стараясь встать между нами и Титаном, оттеснить нас от столицы ПНГК подальше в космос.

– Вот-вот вылетят предохранители, – пожаловался пилот. – Не обойти! Навязывают бой!

– Сколько до Титана? – уже в который раз за последние минуты спросил Смирнов.

– Семьсот тысяч километров.

– Достаточно. Сбрасывай скорость, ждем!

– А что с космолетами-то делать? Они ведь начнут стрелять!

– Что ты как маленький? Ты ведь на секретном задании, неужели никаких инструкций нет?

– В критической ситуации, если на борту нет Дознавателя, нам следует уничтожить космолет, – хмуро ответил пилот. – Критическая ли сейчас ситуация? Я без напарника сегодня, посоветоваться не с кем.

– Есть тут оружие? – спросил я.

В мою голову вкралось нехорошее подозрение. Может ли быть эта встреча подстроена не Председателем, а марсианами? Пожалуй, нет. Слишком витиеватая выходит цепочка. Незачем столько накручивать, чтобы просто убить нас.

– Из оружия – только излучатели и гравистрелы, – ответил пилот. – Стандартный набор.

– Что-то хреново личный транспорт Дознавателя снаряжают! – заметил я.

– Космолет должен обеспечивать высокую скорость, а не вести звездные войны! – Пилот даже обиделся.

– Будем воевать тем, что есть, – твердо сказал Смирнов. – Нам помогут. Больше маневрируем, меньше стреляем. Должны выдержать.

Космолеты противника между тем приближались. Они рассредоточились и слегка сбросили скорость, но все равно у нас уже не оставалось времени на то, чтобы толком спланировать какие-то оборонительные действия.

– Они войдут в зону прицельного огня через минуту, – мрачно прокомментировал пилот передвижения красных окружностей.

– Даем залп из гравистрелов по центральному, потом уходим по дуге в сторону, – дал указания Смирнов.

Так пилот и сделал. Когда корабли подошли на достаточное расстояние, он выстрелил в указанный космолет и сразу же вывел из-под огня наш корабль.

– Зацепил! – радостно воскликнул пилот, но нам на матрице не было видно, попал он или нет.

Звездная сфера на экране сделала три оборота – наш космолет закрутился, выполняя хитрый маневр.

– Дальше действуй по обстоятельствам! – сказал Смирнов пилоту, зажав кнопку связи.

– Придерживаюсь принятой стратегии! – ответил тот.

Следующие пятнадцать минут прошли в таком вот петлянии посреди пустоты. Как только преследователи нас нагоняли, мы разворачивались и делали залп из гравистрелов, потом снова бежали. Наш космолет, как и просил Смирнов, держался поблизости от Титана. Ответные волны из гравистрелов несколько раз скользили по обшивке. Пару раз нас тряхнуло достаточно сильно.

– Выслали помощь! – наконец оповестил нас пилот.

– Держись! – подбодрил его я.

В следующую минуту мне довелось впервые увидеть мощь вооружения кораблей ПНГК. Пожалуй, тогда я и понял, насколько далеко вперед по сравнению с ЗЕФ и АС ушло Государство Космоса. Разница в технологиях оказалась разительной.

С огромной скоростью от Титана по направлению к нам неслись два кораблика. Пилот для удобства пометил их зелеными кружками. Почти подойдя к вражеским космолетам на расстояние прицельного ведения огня, зеленые кружки вильнули в сторону, потом вверх, затем резко замедлились. Корабли врага развернулись к ним. Внеземельщики уже находились в зоне досягаемости орудий. Последовала череда коротких вспышек.

Сначала я не понял, кто и по кому стрелял, но через мгновение все стало ясно. Красные окружности исчезли с матрицы. Врага больше не было.

– Что это за оружие? – удивленно повернулся я к Смирнову. – Никогда не видел ничего подобного.

– Боевые аннигиляторы, – ответил майор.

– Как это работает? Почему у нас ничего похожего нет?

– Сам до конца не знаю принцип их действия. Антиматерия, какие-то распылители…

– Но как вам удалось?..

– Создать такое оружие у вас под носом? – закончил за меня Смирнов. – Очень просто. У нас нет запрета на технологии.

– А как же Управление развития техники? – удивился я.

Смирнов широко улыбнулся.

– Это же ПНГК – Независимое Государство Космоса. Какое Управление? Зачем нам подписывать какие-то декларации?

– Я всегда думал, что Управлению подчиняются все государства. Иначе какой смысл его создавать?

– В ЗЕФ этим смыслом всегда являлись овры. Именно они запрещали людям развиваться. А вообще-то, ты еще много чего не знаешь об окружающем мире, Сергей, – хлопнул меня по плечу Юра. – Впереди еще так много страниц, которые надо перевернуть, прежде чем ты доберешься до сути вещей.

– Да ты поэт! – хмыкнул я.

Смирнов пожал плечами.

Дверь в салон открылась, и вошел пилот.

– Пройдите в рубку, ребята! – позвал он нас за собой.

Мы пошли за подобревшим корабельным рулевым и вскоре оказались перед массивной приборной панелью и многочисленными матрицами. В отличие от рубки «Спектра» на этом небольшом космолете отсутствовали зал и раздельные пульты управления. Здесь все было весьма компактно – два кресла с широкими подлокотниками да приборы со шкалами, датчиками и экранами.

– Меня зовут Виталий. – Пилот энергично пожал нам со Смирновым руки и запрыгнул в кресло. – Спасибо за помощь! Я даже паниковать начал поначалу! Как здорово, что все так удачно разрешилось!

– Да уж, – вздохнул я с улыбкой. – Нам это тоже очень и очень приятно.

– Извините за холодный прием, – опустил глаза Виталий. – Я было решил, что из-за вас главный космолет Дознавателя взорвали. Я там напарника своего потерял. Да и жена у меня сбежала на Землю полгода назад. Прихватила кое-какое имущество и сына. Так что ничего не могу с собой поделать. Не люблю землян…

– Понимаю, – кивнул я, отмечая про себя, что наша догадка оказалась верна. – Мы не сердимся.

– Космолет с бортовыми номерами «РМ-23—793»! Это патрульные катера ПНГК, – раздалось из динамиков.

– Говорит космолет «РМ-23—793»! – возбужденно ответил на вызов Виталий. – Слышу вас хорошо. Спасибо, ребята!

– Отлично, «РМ-23—793». – Голос не выражал никаких эмоций. – Следуйте за нами.

Пилот бросил на нас недоумевающий взгляд.

– Какие официальные!

– У нас все такие, – обозначил улыбку Смирнов. – Профессионалы.

Посадка прошла без осложнений.

В последний миг перед касанием поверхности космолет замер. В воздух поднялась пыль, успел дважды мигнуть огонек на здании космопорта, и лишь затем последовала легкая встряска.

Титан. Холодный и совсем не похожий на Землю мир. Рыжие клочья облаков, каменистая земля, моря из жидкого метана, ледяные горы, вулканические извержения…

– Диаметр Титана – пять тысяч сто пятьдесят километров, – сообщил мне Смирнов. – Сила тяжести – одна седьмая земной. Давление у поверхности примерно в полтора раза больше давления земной атмосферы. Температура – в среднем минус сто семьдесят градусов.

– Заучивал? – усмехнулся я.

– Нет. Это знает каждый житель ПНГК, – возразил Смирнов. – Мы ведь находимся в столице нашей страны. Грех не знать ее важнейшие характеристики.

– Что еще скажешь интересного?

– Что ж. Титан – один из самых больших спутников в Солнечной системе и самый большой в системе Сатурна. И еще – только здесь присутствует плотная атмосфера, сравнимая по давлению и составу с земной.

– Хочешь сказать, что теоретически здесь можно дышать без скафандра?

– Теоретически, – задумчиво протянул Смирнов. – Теоретически, может быть, и можно. Здесь столько же азота, сколько и в земной атмосфере, только кислорода почти нет, да и температура очень низкая. В принципе, скафандр снимать не советую.

– Прислушаюсь к совету аборигена, – сказал я, захлопывая стекло на своем гермошлеме.

Столица ПНГК начала удивлять меня с первых же минут после посадки.

В космопорт мы вошли через рукав, подобный тому, что использовался и на Марсе. Но здесь внутри рукава работала самодвижущаяся дорожка.

– Травтолатор, – сказал Смирнов, заметив мое удивление. – Усовершенствованная модель, ПНГК такую не экспортирует.

Мы ступили на чуть дрожащую поверхность. Управляемый поток гравитонов стремительно понес нас вперед.

В зале ожидания технологии и вовсе превзошли все мои ожидания. По стенам здесь тянулась огромная панорамная матрица с сочными и трехмерными картинами Титана, Сатурна, рекламой, движущимися туда-сюда строками информации. Повсюду сновали роботы. Они подносили пассажирам напитки и еду, носились с сумасшедшими скоростями по каким-то своим делам.

Меня слегка подтолкнул под локоть Смирнов.

– Ты чего застыл? Идем!

– Красота, – только и смог ответить я.

– Обычная жизнь Титана. Ничего примечательного, – хмыкнул агент.

Мы продолжили путь по залу. Гравитация в нем была земной. Здесь, не в пример Луне и Марсу, не экономили на оборудовании. Я в очередной раз отметил размах в устройстве столицы.

– А почему нас никто не встречает? – сменил я тему. – Забыли?

– Секретность. Ни к чему афишировать наш прилет. Я и так знаю, куда нам надо добраться. Вскоре ты получишь дальнейшие инструкции, и я познакомлю тебя с ПНГК поближе.

– Второе так важно?

– Знакомство? – уточнил Смирнов. – Конечно важно! Ты ведь не любишь ложь, неужели не хочется узнать наконец правду обо всем?

– Есть что-то, что я не знаю о ПНГК?

– Наверное, да, – после едва заметной паузы сказал агент. – Но о таких вещах пока еще говорить рано. В этот раз обойдемся обычной экскурсией.

Я нахмурился и продолжил озираться по сторонам.

Мы вышли из холла и оказались внутри огромного купола. Во всех направлениях носились авиетки и какие-то другие стреловидные машины. Разноцветные огни светофоров и реклам проецировались прямо в воздух. Через прозрачный свод купола было видно рыжее небо, в его глубине вечный ураган гонял клочья облаков.

– Пожалуй, возьмем такси, чтобы быстрее добраться, – сообщил мне Смирнов.

Мы подошли к одной из припаркованных летающих машин с черно-желтыми полосками по бортам. Агент нажатием кнопки открыл дверцу и жестом пригласил меня сесть. Я забрался внутрь и устроился на кожаном сиденье, Смирнов занял место в противоположном углу.

Авиетка поднялась в воздух и плавно заскользила над пешеходной дорожкой.

– Разве не нужно задать ей маршрут? – удивился я.

– Я передал управляющий сигнал. – Агент сделал неопределенный жест.

До меня дошло, что он послал импульс напрямую от своего мозга в электронный мозг авиетки. Так, должно быть, он управлял авиетками еще на Земле. Уже тогда меня поразили возможности устройств, вшитых под кожу Смирнову. И с того же времени я сомневался относительно возможности существования таких приборов вообще.

– Через устройство в голове ты можешь руководить полетом?

– Да.

– Но почему тогда на Земле ты не сделал этого? Мог бы рулить, не трогая приборы руками.

– Это сильно нагружает мозг, – поморщился Смирнов. – Начинает болеть голова. Да и земные авиетки распознают только экстренные команды.

– Как вообще возможно, что земные авиетки распознают мысленные команды? – спросил я. – Я впервые увидел такой способ управления летательными аппаратами лишь тогда, когда мы убегали из больницы.

– Электронную начинку для космолетов и авиеток производят у нас, в ПНГК, – пояснил агент. – Там изначально встроена такая функция. Но для ЗЕФ она слишком дорога и противоречит их понятиям о правильном развитии техники. Поэтому мы оставляем перед экспортом только самые важные команды и не тратим денег на усилитель импульсов. Отсюда головные боли при использовании и общая неэффективность.

– Подожди. – Теперь до меня дошло, куда клонит Смирнов. – В ЗЕФ знают, что у вас есть такие возможности?

– Какие? – Агент сделал вид, что не понял.

– Знают ли, что вы поставляете электронную начинку для летательных аппаратов с модулем дистанционного управления? – разжевал я.

– Может, и не знают, – постарался уйти от скользкой темы Смирнов. – Я не специалист в этих вопросах.

Я тоже не был специалистом по части электронного оснащения авиеток и космолетов, но понял одно – если между ЗЕФ и ПНГК вдруг вспыхнет война, то победит Государство Космоса. Я не сомневался, что в нужный момент солдаты из системы Сатурна смогут взять на себя управление всем транспортом ЗЕФ.

Неужели СВ и его провидцы не в курсе этого? В такое мне верилось с трудом. В любом случае, после нашего со Смирновым бегства СВ наверняка заинтересовалось, каким образом агенту удалось контролировать авиетки на расстоянии. То есть, даже если Ведомство и не знало о маленьком секрете ПНГК, то теперь он раскрыт.

Подумав о Ведомстве, я вдруг вспомнил и еще кое-что, связанное с ним. Если виденный мною пару недель назад сон – правда, то меня выпустили с Земли для какой-то миссии на Титане. А теперь я якобы вышел из-под контроля, и они всеми силами пытались меня убить. Чувствую, в ПНГК я встречу массу интересного. Может быть, как раз и выясню, почему СВ не хотело меня сюда пускать. Впрочем, я всегда радовался чему-то новому, поэтому почти не боялся.

Через пару минут авиетка села рядом с массивным зданием, опоясанным колоннами из красного мрамора и увешанным какой-то вычурной лепниной. Архитекторы этого сооружения, похоже, очень хотели воссоздать в облике здания что-то старинное и торжественное. Только под рыжим небом, в окружении цветастых реклам, легких пластиковых домов и мельтешащих летательных аппаратов, результат их потуг выглядел несколько неуместно и мрачно.

– Красный дворец, – проинформировал меня Смирнов. – Прилетели.

Я уже и сам догадался, что это за дворец. С основными достопримечательностями ПНГК я был знаком.

Неужто мне предстоит аудиенция у самого премьер-министра? Тут же вспомнился сон о награждении меня Орденом Космической Славы первой степени из рук президента ЗЕФ. Я невесело усмехнулся и вылез из авиетки.

Поднявшись по лестнице с широкими ступенями, мы оказались у огромных дверей. Створки тут же отворили два высоких и мускулистых парня, одетых в черную военную форму ПНГК. Я настолько привык к автоматическим скользящим дверям, что даже замер на секунду, увидев, что створки движутся мне навстречу, а потом раскрываются в стороны.

Не произнося ни слова, Смирнов лишь коротко кивнул и прошел в дверной проем. Мне ничего не оставалось делать, как двинуться следом.

– Постойте. – У меня на пути встал один из солдат.

– В чем дело? – Я неуверенно посмотрел на Смирнова, потом перевел взгляд на парня в форме.

– Какие-то проблемы? – Юра вернулся и встал рядом со мной.

– У вас при себе есть какие-нибудь электронные приборы? – Солдат задумчиво изучал показания устройства, лежавшего у него на ладони.

– Нет, – секунду подумав, ответил я. – Ничего особенного, стандартный защитный костюм.

Парень еще какое-то время повертел в руке устройство. Над нами пронеслось несколько авиеток, и я непроизвольно поднял голову, чтобы понаблюдать за их полетом.

Солдат убрал детектор в карман и улыбнулся.

– Излучение слабое. Скорее всего, это фон от транспорта. Проходите!

Пожав плечами, я вошел в здание. Смирнов на миг задержался, видимо, хотел что-то сказать солдатам напоследок, но потом передумал.

Внутри дворец был еще более вычурным, чем снаружи. Мы очутились в зале, декорированном мрамором и деревом. По его сводчатому потолку тянулась панорама Титана, перемежаемая фигурами первых правителей космической державы. Я узнал только бородатого Власова и хмурого Кристиана.

Власов руководил вооруженным восстанием против колониального правительства. Можно сказать, что именно ему ПНГК обязано своим существованием. Он погиб во время осады станции «Титан-7», где как раз и располагался правительственный штаб. Станция отказалась сдаваться мятежникам и несколько дней выдерживала осаду. Но силы были не равны, революционеров оказалось слишком много. Тогда колония на Титане состояла из десяти автономных станций, и девять из них были на стороне восставших.

Ну а Ларс Кристиан помогал Государству Космоса в первое десятилетие его существования. Богатый бизнесмен, подданный АС, он вложил много денег в стремительно развивающуюся страну. Когда о его деятельности стало известно, консерваторы попросту убрали Кристиана.

Спустя еще пять лет, уже после официального признания Американским Союзом существования ПНГК и заключения между странами союзного договора, гроб с телом Кристиана перевезли на Титан. Теперь могила этого человека находится рядом с местом захоронения Власова.

Воспоминания обо всех этих исторических событиях я неожиданно для себя извлек из глубин памяти. Может, дар помог мне, может, просто так вспомнилось. Ведь когда-то я знал о ПНГК довольно много. Государство Космоса всегда влекло к себе тех, кто с рождения влюблен в звезды и пространство. А я еще увлекся достопримечательностями и историей этой страны после экскурсионного тура сюда, который выиграл Пашка. Друг привез из поездки разные материалы и фотографии, и пусть после суровой школы жизни в Забвении многое позабылось, но кое-что я все еще помнил.

– Сюда! – махнул мне Смирнов. – Нас ждут.

Я оторвался от созерцания картины и поспешил за агентом.

Миновав еще два поста охраны, мы подошли к неброской двери. На ней на двух языках было написано: «Служба безопасности».

Смирнов коротко стукнул по металлической створке, дверь тут же отворилась внутрь. За столом посреди кабинета сидел маленький человек. На вид ему было за шестьдесят, в волосах поселилась седина, лицо сморщилось, кожа посерела.

– Проходите. – Мужчина улыбнулся и встал со своего кресла.

Я обратил внимание, что один из передних зубов у этого человека – золотой. Когда-то давно, еще до Нашествия и войны с роботами, ходить с такими зубами вроде бы даже считалось модным, но в наше время я еще ни разу не сталкивался с обладателем подобного протеза.

Смирнов довольно просто подошел к мужчине и пожал ему руку, затем повернулся ко мне. Я, не зная, как себя вести, мялся на середине комнаты.

– Сергей, позволь представить тебе Игоря Руснака, главу Службы безопасности ПНГК.

Я сделал несколько шагов вперед и протянул руку.

Руснак пожал ее.

– Рад, что вы добрались в наше захолустье, Сергей!

– Э… Я тоже весьма рад. – Это было все, что я смог ответить.

– Присаживайтесь, господа. – Глава Службы безопасности указал на стулья и, подавая пример, сел в кресло сам.

Я сел и откинулся на спинку, отметив про себя, что мебель и все прочее убранство комнаты были весьма неброскими. Обстановка прозрачно намекала на то, что все красивости и неуемная роскошь остались за стенами этого помещения. Здесь же все строго функционально, расчетливо и на виду. Фальши не проникнуть в этот кабинет.

– Разговор будет не слишком долгим и утомительным, – начал Руснак. – Я понимаю, что вы устали после короткого, но тяжелого перелета. Если вам интересно, то на орбите Сатурна на вас напали космолеты ЗЕФ. Мы заметили их на границе нейтрального пространства примерно за час до вашего появления, но не предполагали, что они станут стрелять. Следовало пресечь их действия раньше.

Мы со Смирновым промолчали.

Выходит, СВ не поверило в нашу смерть или последовало старой пословице – доверяй, но проверяй. Они устроили засаду, дожидаясь пока резервный космолет Дознавателя отправится с Марса к Титану, а затем вступили с нами в бой. Интересно, использовали ли эти ребятки биологические сканеры? Удалось ли им с большой точностью установить, что это именно мы летим в ПНГК?

Руснак поставил локти на стол и сложил пальцы домиком.

– Ну что ж. Теперь перейдем к главному. Сергей, мне неприятно вас огорчать, но вас ждет новое и довольно долгое путешествие. – Глава СБ взглянул на меня, ожидая реакции.

– Куда мне придется лететь? – спросил я.

– Значит, согласен, – сделал вывод Руснак и продолжил: – Система Желанная. Может быть, вы слышали это название?

Конечно, я слышал это название! Вчера днем по визору говорили, что ЗЕФ организует туда новую экспедицию. Неужели и мне нужно попасть в эту систему?

– Да, я слышал про Желанную, – неуверенно кивнул я. – Туда вроде бы организуется научная экспедиция.

– Вы правы, – сухо улыбнулся Руснак. – Новый рекорд расстояния, самая далекая система Экспансии, последнее достижение науки – такими лозунгами кормят прессу. Действительно, система 63949 по новому каталогу Гиппарха – самое дальнее место, куда решились полететь люди. Тысяча двести шестьдесят девять световых лет, год и два месяца пути! Но цель визита туда – отнюдь не простое любопытство исследователей. Все эти слова о чистой науке – ложь.

Я тяжело вздохнул. Снова ложь!..

– Да, ложь! Могу вас заверить, Сергей, что однажды граждане ЗЕФ перестанут верить сказкам и ваша страна умоется кровью, – вдруг перескочил на другую тему глава СБ. – Не удивлюсь, если в течение ближайшего месяца начнется гражданская война.

– Почему? – удивился я.

– Потому что нельзя врать людям на каждом шагу! После уничтожения овров правительство ЗЕФ открыто не призналось в том, что инопланетяне действительно скрывались под землей все эти десятилетия. Выдумали какое-то психотропное оружие, глушат передачи рыночников и Восточного Альянса, сажают недовольных и подозрительных. Вы знаете, что в Забвение за последние недели отправились несколько миллионов человек? А там после вашего взрыва отнюдь не курорт!

Я лишь нервно проглотил слюну. Республика Марс отделяется, ЗЕФ балансирует на краю пропасти, над человечеством нависла угроза удара Изначальных, да еще и звезды гаснут под действием какой-то волны.

Руснак махнул рукой и откинулся в кресле.

– Но речь, в общем-то, не об этом. Проблемы ЗЕФ – это всего лишь проблемы ЗЕФ. Вернемся к звезде Желанной, как ее успели окрестить в СМИ. – Глава СБ выдержал паузу, потом продолжил: – Вторая планета этой системы – мир овров. Да-да. Та самая планета, координат которой якобы у людей нет.

Мне почудилось, что земля уходит из-под ног, и я вцепился руками в сиденье.

– И знаете, зачем туда так торопятся зефовцы?

– Новый артефакт Изначальных? – рискнул предположить я. – Какая-то вещь, которая сможет защитить нас от удара вернувшихся инопланетян?

– Ход мысли, в общем-то, правильный, – согласился Руснак. – Только там не вещь, а живое существо. Нам известно, что на Кваарле – так называли свой мир овры – находится некое всесильное существо, которое очень ценно для Изначальных. Это существо вы должны передать хозяевам галактики. Лишь в таком случае имеется возможность уйти из-под удара и спасти человечество. И времени на все это очень мало.

Ничего себе расклад! Я все еще пытался унять мысли, бешено носящиеся в голове.

Наконец мне удалось сформулировать одну из них в виде вопроса:

– Но как вы все это узнали?

Действительно, шпионы ПНГК, вроде Смирнова и Андреева, вполне могли внедриться в Секретное ведомство ЗЕФ и раздобыть там такую информацию. Это вполне реально. Неясно другое – откуда в ЗЕФ стало известно об этом существе и требованиях Изначальных? Если такой план выдал Шамиль и его отдел провидцев, то мне лгали про то, что они могут видеть будущее только человеческих существ. Но я был уверен в том, что мне тогда не врали!

– Вам что-нибудь говорит термин «д-дапар»? – задал встречный вопрос Руснак.

– Наблюдатель, – дошло до меня. – У нас снова был Наблюдатель?

Глава СБ улыбнулся.

– В точку. Наблюдатель прилетел через несколько часов после активации Комнаты. Космолеты д-дапар совершеннее наших, поэтому гуманоиды мгновенно реагируют на события. Д-дапар на сей раз выступил в роли курьера. Нам удалось перехватить его переговоры с ЗЕФ и расшифровать их. Так у нас и оказалось это послание.

Я представил тот объем работы, который пришлось проделать СВ и ЗЕФ в целом, чтобы в столь короткий срок организовать сверхдальний полет. На заправку космолета наверняка ушел весь стратегический запас топлива!

– Но почему вам понадобилось меня красть? Я бы точно так же мог выполнить свое задание и в ЗЕФ!

Руснак улыбнулся, сверкнув на мгновение своим золотым зубом.

– Они вас пытались убить. И даже не однажды. Погоня со стрельбой в Воронеже, взрыв на орбите Марса, нападение на ваш космолет по пути сюда – это все дело рук ЗЕФ. Разве не так?

Я снова прокрутил в голове все происшествия, перечисленные главой СБ. Когда мы со Смирновым убегали из здания Секретного ведомства, я не мог сказать, что нас хотели убить. Захватить, изувечить – возможно, но не убить. Даже когда мы падали в авиетке, все вероятности могли быть просчитаны Шамилем, и он мог точно предсказать, что мы не умрем. Стрелять на поражение начали только охранники на космодроме. Я вполне допускаю, что они просто не сориентировались в ситуации или не знали про инструктаж. Я был почти уверен в том, что меня выпустили нарочно, а потом уже хватились и попытались уничтожить. Когда поняли, что провидцы ослепли.

Но весь этот анализ так и не помог мне ответить на главный вопрос! Если Наблюдатель ясно дал понять, что я нужен Изначальным вместе с таинственный существом с Кваарла, то почему меня решили убрать? Почему не тряслись надо мной, как тогда – при полете к Заре?

Здесь я мог сделать лишь одно умозаключение – Руснак чего-то недоговаривает. К сожалению, чувство правды не выказывало никаких признаков жизни. Я мог доверять только своему опыту и логике. А логика подсказывала, что глава СБ лжет.

– Я знаю лишь одно, – ровным тоном сказал я. – Если бы Секретное ведомство хотело меня уничтожить, то они сделали бы это сразу же, как меня доставили в больницу после использования Комнаты. Я был нужен им до определенного момента. И я хочу понять, что случилось!

Конечно, у меня имелись мысли по поводу того, что случилось. Во сне я видел более чем достаточно, но это же был всего лишь сон. Мне хотелось услышать то же самое из уст Руснака.

– Хорошо, – вздохнул глава СБ. – У нас, в общем-то, был свой собственный контакт с Наблюдателем. Мы не перехватывали сигналов, просто встретили д-дапара на Фронтире, и он выложил нам всю эту историю. Я подозреваю, что после этого он наведывался на Землю.

Теперь все становилось яснее, но новые вопросы все равно появлялись.

– Если Наблюдатель высказал одни и те же требования и вам, и зефовцам, то мы снова возвращаемся к предыдущей нестыковке. – Я покачал головой. – Какая разница, какую страну я представляю, если смерть грозит всему человечеству?

– Требования, в общем-то, были разными, – поморщившись, объяснил Руснак. – Земля получила лишь указания забрать существо и передать его Наблюдателю. Мы же за дополнительную плату выяснили, что вытащить существо из клетки на Кваарле можно лишь с вашей помощью, Сергей. Ваша судьба каким-то непостижимым образом связана с Изначальными. Куда бы вы ни направились, за вашей спиной всегда будут они.

Я закрыл глаза и ясно почувствовал, что прямо сейчас мне в затылок смотрит кто-то темный и размытый. Как выглядят Изначальные? На кого они похожи? На овров, на хрупких д-дапар? Быть может, они вовсе утратили свою телесную сущность, став эфемерным воплощением мозговых волн? Мне представилось, что кто-то мягко подталкивает меня, как шахматную фигуру, чтобы я встал на нужную клетку.

Умеют ли деревянные фигуры сами передвигаться по доске? Смогут ли они когда-нибудь понять правила и цели игры?

– Понятно, – сказал я, стряхивая с себя наваждение. – А что, если не секрет, вы отдали Наблюдателю взамен этой информации?

– В общем-то, это секрет, – холодно улыбнулся Руснак. – Скажу лишь, что нам это стоило довольно дорого.

– Насколько я понимаю, нам нужно обогнать ЗЕФ? – спросил я.

– Да. – Руснак снова подался вперед и сложил руки домиком на столе. – У нас есть все необходимые технологии, чтобы значительно опередить ЗЕФ.

– Но почему просто не объяснить ситуацию, почему не действовать сообща с ЗЕФ, АС, Восточным Альянсом, колониями? Ведь всем грозит одинаковая опасность! Неужели человечество не может объединиться перед лицом смертельной угрозы?!

Ожидая ответа, я смотрел на главу СБ и тихо недоумевал, откуда во мне взялись такие пафосные слова. Меня ведь уже успел осмеять по этому поводу Смирнов, да и вообще события последних лет с завидной регулярностью доказывали совершенно обратное. Получалось, что гораздо большее значение имеет некий герой-одиночка.

– Это очень сложная ситуация, – немного помявшись, сказал Руснак. – В общем-то, угроза призрачна. Многие даже не знают, что случилось с оврами, еще меньше число тех, кто знает о Наблюдателе. Вывали это все на неподготовленных людей – начнется паника, неразбериха. Могу сказать, что мы имеем все ресурсы, чтобы выполнить требования Изначальных. У ЗЕФ они тоже есть, тем более что им помогает в этом рейсе АС. Нам же хочется получить кое-какие козыри в политической борьбе. Мы желаем свободы Республике Марс, хотим плодотворно сотрудничать с Землей. Зная больше, мы сможем действовать эффективнее.

Неужели это банальный шантаж? Они хотят с моей помощью захватить это существо, а потом выдвигать условия ЗЕФ?

Но особенного выбора не было. В одиночку я все равно ничего не докажу Председателю. Да и сбегать с Титана, который охраняют патрульные катера с боевыми аннигиляторами, – не самая удачная идея.

Впрочем, было у меня и еще кое-какое дельце. Что может быть благороднее, чем шантажировать шантажистов?

– Есть ли у вас еще какие-то вопросы? – словно прочитав мои мысли, спросил Руснак.

– Главный мой вопрос, – начал я. – Вернее, нет. Не так! Главное и единственное мое требование сейчас – вызволить из заключения и привезти ко мне девушку Рокель, которую из-за меня арестовали на Марсе. Я собираюсь взять ее с собой в путешествие. И пока это требование не будет выполнено, я ни за что и никуда не полечу. Пусть даже весь мир укатится во тьму. Значит, туда ему и дорога!

Руснак окинул меня тяжелым взглядом, слегка покачал головой.

– Значит, пять миллионов кредитов и девушка Рокель, – подытожил он. – Такова ваша цена?

– Деньги можете оставить себе! – фыркнул я.

– Благородно, – многозначительно кивнул глава СБ. – Но их вам все равно выплатят. Если все пройдет нормально, поверьте, нам будет не жалко. С девушкой сложнее. Когда до нас дошли сведения об этом небольшом приключении, мы предполагали, что вы будете требовать ее освобождения. Только почему-то вас недооценили и решили, что это произойдет уже после возвращения с Кваарла. Вы же решили поступить по-другому.

– Да, – кивнул я, гадая, откуда главе СБ известно так много. – Пусть лучше она летит со мной. Так, мне кажется, всем будет лучше.

– Может, да. А может, и нет, – улыбнулся Руснак. – А если выйдет так, что вы погибнете?

– Она все равно погибнет на марсианских рудниках! – возразил я. – Я никогда себе не прощу, если сейчас не помогу ей.

– Может, вас устроит, если девушка просто будет доставлена сюда? – предложил глава СБ. – Вы на нее посмотрите, убедитесь, что с ней все в порядке, и полетите на задание. А потом вернетесь и будете дальше строить с ней отношения. Как вам такой вариант?

– Нет, – твердо сказал я. – Я уже говорил, как все будет. Или вы доставляете Рокель сюда и даете ей возможность полететь со мной, или никакого задания я выполнять не стану. Вопросы?

– Хорошо, – сдался Руснак. – Сейчас уже нет времени на торги. Я немедленно свяжусь с Ивановым и обговорю с ним условия освобождения. Рокель, насколько я понимаю, спуталась с повстанцами. Поэтому тут уж все будет так, как посчитает нужным сделать Дознаватель. Если ее вина не достаточно серьезна, то, может, он и отпустит ее к нам.

– Сделайте так, чтобы отпустил, – улыбнулся я. – Просто передайте ему мои слова. Не выполнят требования – никакой свободы Марсу не видать, как своих ушей. Пусть не надеются даже заполучить своего зайца-тяжеловеса.

– Хорошо, – снова повторил глава СБ. – Еще какие-то пожелания?

– Больше пожеланий нет.

– Тогда завтра утром – вылет. Если Марс пойдет на ваши требования, то Рокель доставят сюда уже ночью. К Кваарлу полетите на специальном космолете. Он очень быстр. Путь займет ровно три месяца.

Три месяца? Вот это скорость. Мне никогда не приходилось слышать о таком даже в теории. Я даже не мечтал, что люди в ближайшее время смогут в пять тысяч раз превысить скорость света, и уж тем более никогда не думал, что буду находиться на борту подобного космолета-спринтера!

– Как… Как возможно лететь так быстро? – выдавил я.

– За нами будущее, – усмехнулся Руснак. – ПНГК – отнюдь не аутсайдер в науке и политике.

Я понял, что собеседник в очередной раз уходит от прямого ответа.

Ладно, попробуем спросить его о другом:

– А кто еще полетит?

– Космолет экспериментальный, места там немного, – признался глава СБ. – Одно место забронируем для вашей девушки. Остается место для агента, известного вам как майор Смирнов, и еще одного человека, гражданина Республики Марс.

– И все? – нервно сглотнул я.

Мне всегда казалось, что сверхдальние экспедиции на экспериментальных космических кораблях не проводятся таким составом. Ведь обычно требуется масса разных специалистов. Ни я, ни Смирнов просто не имели необходимых знаний и умений. Конечно, у меня были дипломы по астронавигации и механике, но потребовались бы годы напряженной работы, чтобы освоить все то, что нужно для этого полета. В медицине или планетологии, например, я был совершенно некомпетентен.

– У нас очень развитая автоматика. – Руснак взял в руку стило и начал крутить его между пальцами. – Я думаю, можно целиком ввести вас в курс дела. Юрий займется этим по прибытии на космолет. Тогда же вы познакомитесь с другими членами экипажа.

Смирнов, не проронивший за время этого разговора ни слова, кивнул в знак согласия.

– Основная проблема в том, что вам придется потратить месяц, чтобы добраться до места, где находится корабль – продолжил Руснак. – Земля контролирует все перелеты в Солнечной системе. Естественно, запуск космолета неизвестного принципа действия будет отслежен. Мы не можем так рисковать, поэтому все испытания проводим вдали от Солнца.

Я наконец понял, что меня больше всего смущало в речи Руснака. Во всех официальных источниках значилось, что ПНГК не имеет колоний за пределами Солнечной системы. Более того – у них практически нет топлива для подпространственного привода! Ведь, как известно, все топливо сосредоточено в руках ЗЕФ и АС.

В сотый раз за время разговора я обратился к своему чутью. Сейчас, в отличие от предыдущих попыток, голову пронзила резкая боль. Это был хороший признак. Вместе с жалящим острием боли обычно приходит и истина.

Действительно, дар подсказал ответ. Никаких жутких тайн он в себе не таил. У ПНГК имелось некоторое количество топлива, контрабандой завезенного из АС и ЗЕФ.

Между Американским Союзом и ПНГК существовало транспортное соглашение. На верфях Государства Космоса чинились и осматривались после рейсов космолеты АС. Из системы Сатурна происходило большинство коммерческих запусков кораблей на Фронтир. В этой обстановке довольно легко можно было приобрести из-под полы часть топлива для собственных нужд.

Из Солнечной системы граждане ПНГК вылетали на космолетах АС, потом делали пересадку на корабли частной транспортной компании, находящейся в подчинении Государства Космоса, а те уже везли их в колонии ПНГК.

Я ухватился за эту тоненькую ниточку истины, материализовавшейся в моем мозгу. Что же там за колонии? Где они?

На границе сознания почему-то возникли смутные образы заводов, конвейеров и механизмов, работающих на износ. В ПНГК что-то строят. Что-то очень большое и важное.

В следующее мгновение жжение в голове резко усилилось. Мир перед глазами подернулся дымкой, а в рот полилась кровь.

– С вами все в порядке? – участливо поинтересовался Руснак, когда я сморщился, сглатывая густую жидкость.

– Д-да, – потирая виски, сказал я. – Небольшой приступ. У меня иногда случается…

Кровь вроде как перестала идти, значит, скоро и боль должна отпустить.

– Дышите часто и глубоко, – посоветовал глава СБ. – Клетки мозга во время использования способностей очень активно поглощают кислород.

– Спасибо, – с трудом улыбнулся я.

Мне хотелось добавить, что только его советов сейчас и не хватает. Куда ни кинь – все осведомлены о моих талантах, все лучше меня понимают, как их применять и развивать. А только на поверку оказывается, что никто по-настоящему ничего и не знает.

Впрочем, надо будет попробовать такой способ дыхания. Пусть я и не верил Руснаку в том, что касалось моего дара, но чем черт ни шутит – может, и впрямь помогает?

– Каким, кстати, будет маршрут? – поинтересовался я, почувствовав, что мне стало легче. – На чьем космолете мы покинем систему?

Руснак кивнул, явно удовлетворенный тем, что разговор вернулся в конструктивное русло.

– Вы с Юрием будете взяты на борт обычного пассажирского космолета, летящего до главного транспортного узла в системе Парквелла. Там пересядете на внутренний рейс к колонии Джейн, а оттуда уже доберетесь секретным космолетом до места.

– До планеты овров?

– Нет. Всего лишь до корабля, готового к старту на планету овров.

– Ясно, – хмуро сказал я, пытаясь припомнить, что мне известно о колонии Джейн.

Кроме того, что колония принадлежала АС и занималась добычей полезных ископаемых, я не знал ничего. Очень не хотелось еще раз использовать дар и получить очередную порцию головной боли. Не успел еще до конца отойти от предыдущего раза. Спросить, что ли, у Руснака?

– Стоит, вероятно, обмолвиться в двух словах о колонии Джейн. – Глава СБ словно прочитал мои мысли.

– Да, это было бы очень полезно! – поддержал я идею собеседника.

– Расстояние до колонии – тридцать световых лет, численность ее населения – девятьсот тысяч человек, а коэффициент землеподобия – шестьдесят две сотые.

Последняя характеристика показывала, насколько условия на планете походят на земные. Чем ближе коэффициент к единице, тем лучше для колонистов. Я знал только один мир, где коэффициент превышал единицу. За такие природные условия вкупе с легендарным Полем Исполнения Желаний эта планета и получила название «Рай».

– Это все, что вы можете рассказать про колонию? – уточнил я.

– Общие цифры, – пожал плечами Руснак. – Если говорить конкретнее, то на поверхности отвратительная погода. Там все время льет дождь. Живности почти нет, в тот сезон, когда вы окажетесь на планете, ядовитых существ не встретите. Колонисты не сильно рады гостям, но встречаться с ними вам практически не придется. Доберетесь до секретной стартовой площадки, оттуда полетите к точке сбора. Все должно пройти как по маслу.

– Ладно, – кивнул я. – Будем надеяться, что вы правы.

– Я думаю, нет смысла говорить вам, чтобы вы держали язык за зубами? – спросил глава СБ, и я понял, что разговор подходит к концу. – Не стоит разговаривать на щекотливые темы даже самому с собой, например под душем.

Я вымученно улыбнулся, представив, как веду беседу с запотевшим зеркалом.

Но Руснака моя улыбка явно не удовлетворила бы, поэтому мне пришлось отвечать:

– Не волнуйтесь. Буду молчать.

Глава СБ поднялся из своего кресла.

– Это все? – на всякий случай уточнил Смирнов.

– Вы еще останьтесь на минутку, пожалуйста, – попросил агента Руснак, потом повернулся ко мне. – Если будут какие-то проблемы, то вы знаете, как со мной связаться. Остальные инструкции, Сергей, вы получите от Юрия по мере надобности. В общем-то, он руководит всем этим проектом, так что имеет практически полный набор информации.

– Хорошо, – сказал я, тоже вставая.

– До свидания. – Руснак пожал мне руку и добавил, когда я уже проходил в дверной проем: – Сделай все как надо!

Дверь за мной закрылась, и я еще несколько минут бродил туда-сюда по коридору, пока из кабинета не показался Смирнов.

– Все в порядке? – пресекая мои вопросы, серьезно спросил он.

– Да, все отлично, – вздохнул я.

– Тогда идем.

На улице уже наступила ночь. Я не знал, который теперь час по местному времени, но уличное освещение было притушено, дома освещены только мрачноватым светом оранжевого неба.

– Искусственная ночь, – увидев мое замешательство, пояснил Смирнов. – Настоящие сутки здесь длятся немногим больше двух недель. Вращение Титана вокруг оси синхронизировано с вращением вокруг Сатурна. Вот и приходится устраивать рукотворную темноту на вечерние и ночные часы. Шестнадцать часов светло, восемь – темно.

Как выяснилось, на ночь меня планировали поместить в специальный корпус Службы безопасности. До него было недалеко, всего пара кварталов, и Смирнов после некоторого раздумья махнул рукой на бронированный флаер, решив, что вполне можно пройти это расстояние пешком.

Жизнь столицы ни на йоту не уменьшила своей интенсивности. Все также носились над головой летательные аппараты, также зазывали к себе аляповатые рекламные стенды. На проспекте, по которому мы двигались, ярких вывесок, наверное, было даже чересчур много. «Горячая сковородка» заманивала быстрой едой, «Блины у Наташи» обещали традиционную русскую кухню, из «Розмарина» раздавался звон кружек и отборная ругань.

Между кафе и бистро затесались и разные магазины. «Антигравы нью – джаст фо ю!» – название, выведенное нестройной кириллицей, ничего кроме смеха вызвать, по идее, не могло, но, может, на такую реакцию и было рассчитано? Авось посмеются и зайдут. Ну а магазин бытовых товаров «Воздух – в дом», наоборот, навевал какие-то грустные мысли.

Впрочем, особо грустить было некогда. В моей голове сейчас вертелся разноцветный винегрет. За время этой не слишком-то длинной беседы на меня вывалилось такое количество информации, что ноги подкашивались.

До корпуса мы дошли всего за несколько минут, войдя внутрь, довольно быстро зарегистрировались. Смирнов все оформление взял на себя. По реакции работников при сканировании личного дела агента я понял, что мой спутник тут в авторитете.

Смирнов дал охране указание не выпускать меня из номера, извинился за это передо мной, а потом пожелал спокойной ночи.

– Через семь часов вылет, – добавил агент. – Я разбужу тебя. Пока выспись и прими душ.

– Вылета не будет, если вы не привезете мне Ирку! – напомнил я.

Агент коротко кивнул и ушел. А я последовал его совету и залез в душ. Под упругими теплыми струями хорошо размышлять.

Ну что же. Очередное задание, от которого я просто не могу отказываться. Нужно лететь в пустующую систему овров, уговаривать неведомое существо сдаться Изначальным, чтобы те пощадили людей. Возможно, придется выдавать это существо ЗЕФ в обмен на независимость Марса и пересмотр договора с ПНГК. Если, конечно, я правильно понял слова Руснака.

До визита сюда мне казалось, что ПНГК живет только туризмом и субсидиями, получаемыми от ЗЕФ и АС. Я вспомнил восторг Пашки, его упоительные рассказы о ледяных кольцах Сатурна, о гидропонных теплицах и верфях, об отважных внеземельщиках.

Тогда я думал, что жизнь в ПНГК проста, сурова и романтична, представлял ледяные миры, застроенные заводами. Теперь же выяснилось, что тут все совсем по-другому. Политическая борьба и тайные агенты, совершенные космолеты за пределами системы, умные роботы. Условия жизни даже лучше, чем на Марсе, – искусственная гравитация, огромные купола, развитый транспорт.

Но все всегда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Общественное устройство подчас таково, что для того, чтобы проникнуть в его сущность, нужно снимать слой за слоем, начиная с самого верха. Кочан капусты порой выглядит вполне здоровым и белым, но сердцевина его давно почернела и сгнила. Может быть, и в ПНГК за внешним благополучием скрываются серьезные внутренние проблемы.

Но сейчас у меня нет выбора. Хочу я или нет – мне придется помогать внеземельщикам в их борьбе с Изначальными и ЗЕФ. Потому что на родине меня убьют, а больше мне и податься-то некуда.

Я настолько устал за этот длинный день, что уже не мог прикрывать свои цели борьбой за свободу людей. Я однажды подарил им эту свободу, а что получил взамен?!

Цели у меня были сейчас самые эгоистичные Собственная свобода или хотя бы просто спокойствие. Чтобы, выполнив все, что от меня хотят, улететь куда-нибудь далеко. Например, на Полушку. Сесть там на скалистом берегу, свесив ноги. Слушать теплый океан, вдыхать ароматы трав и цветов. Смотреть на отражения звезд в черной водной глади. И, конечно же, знать, что так же когда-то сидел Пашка.

А когда спокойствие утомит меня – пойти в рабочий поселок и выяснить наконец все подробности того, что случилось с моим другом. Потому что я поклялся, что сделаю это.

Я еще не знал, чем займусь после того, как все выясню. Может, попробую узнать, кто мои настоящие родители. Может, стану копить на собственный космолет. Буду возить какую-нибудь контрабанду. Например, тот же псилин с острова Забвения.

Я улыбнулся. Еще по пути на Марс я воображал себе нечто подобное. Спокойная жизнь, как же! Навряд ли этим мечтам суждено сбыться.

После душа я лег спать и долго ворочался, прежде чем заснуть. В голове то и дело возникали видения с умирающими оврами, захлебывающимися кровью людьми Грега в Забвении, разорванными на части телами в коридоре у Комнаты. Кошмары настолько часто стали входить в мои сны, что я в ближайшее время рассчитывал сродниться с ними и перестать тратить на них нервы. Привычка – великая вещь. Когда-нибудь, вероятно, я буду тихо посмеиваться над кровью, смертью и болью. И меня это даже радовало.

Нормально заснуть той ночью у меня так и не получилось. Я думал, что меня разбудят новостями о том, что прибыла Ирка, нервничал, размышляя, что ей сказать, как объяснить все те сложные чувства, которые я испытываю по отношению к ней. С одной стороны, раз я назвал ее своей девушкой, значит, придется в этом статусе ее и принимать. С другой – я не был до конца уверен в том, хочу ли этого.

В итоге сон не шел. Я ворочался с боку на бок на мягкой кровати, вполголоса проклиная эти перины и вспоминая жесткий пол бараков в Забвении. Там у меня проблем со сном не возникало. После трудового дня, проведенного на картофельном поле, спалось просто отлично!

Я все глядел и глядел в потолок, стараясь дышать поглубже, чтобы пресытить кислородом мозг. Голова начала кружиться.

Но вместо сна ко мне вдруг пришли звуки далекого разговора.

Сначала я слышал лишь обрывки фраз, потом голоса стали четче и ближе. Тогда-то я и испугался по-настоящему.

– Можно активировать! – уверенно говорит Шамиль.

– Точно? – сомневается Председатель. – Больше его не будут инструктировать? Может, удастся вытянуть еще что-то?

– Нет, – отрезает Шамиль.

– Ты же больше не видишь будущего. Почему же так категоричен? – снова спрашивает Петр Николаевич.

– Чтобы видеть будущее, надо не только иметь способности, но еще и психологию с логикой изучать, – поясняет Шамиль. – Если завтра его хотят отправить на Фронтир, то инструктировать явно больше не будут. А на Краю наши приборы до него не дотянутся. Да и нету там нужных сведений.

– Да, ты прав. – Председателя явно убедили доводы Шамиля. – Сейчас отдам приказ. Как жаль, что нам ничего толком услышать так и не удалось.

– Устройство еще несовершенно, – отвечает Шамиль. – Что вы хотели, опытный образец.

– Да я понимаю. Если что-то пойдет не так, потащим Краснова под землю. Там у них есть замечательный химический завод. Никаких следов остаться не должно!

– Рискованная авантюра, – вздыхает провидец. – Но раз уж она началась без моих пророчеств, будем надеяться на дальнейший успех.

– Ладно. Что толку трепаться, надо включать!

Через несколько секунд по моему телу разлилось непонятное онемение. Мне становилось все труднее шевелить руками и ногами. Почувствовав тревожные симптомы, я, естественно, попытался встать и позвонить Смирнову, благо номер он мне на всякий случай оставил.

С трудом поднявшись с постели, я даже смог сделать три шага по направлению к комоду со стационарным телефоном. Но когда рука уже находилась в нескольких миллиметрах от трубки, силы окончательно покинули меня. Я кулем рухнул на пол.

Сознание подернулось полупрозрачной вуалью, но окончательно не помутилось. Я все еще был в состоянии видеть и чувствовать, но меня будто парализовало. Мне не удавалось пошевелить ни рукой, ни ногой. Некоторое время я лежал лицом вниз, борясь с непонятной силой. Самым обидным было то, что даже закричать я не мог.

Вдруг мое тело без какого-либо контроля со стороны мозга поднялось на ноги, резкими движениями натянуло одежду и направилось к выходу из комнаты.

Я снова попробовал закричать. Безрезультатно.

Что происходит? Кто руководит мной?

Оказавшись в коридоре, я против своей воли двинулся к холлу с лифтами и спустился на первый этаж.

Двое охранников на выходе забеспокоились, увидев меня.

Я же подошел к ним и, коротко кивнув в знак приветствия, поинтересовался:

– Не подскажете, где тут сейчас можно перекусить?

Голос казался мне каким-то чужим. Интонация и произношение были не мои.

Пока охранники соображали, что бы ответить, мое альтер эго быстро и безжалостно расправилось с ними.

Рубящий удар в шею как раз между пластиной бронежилета и шлема, удар кулаком в подбородок – и оба парня остались лежать без сознания за моей спиной. Оружие брать смысла не было. Местные излучатели наверняка имели систему распознавания отпечатков пальцев, и, не прихватив с собой отрезанную кисть владельца, стрелять из такой пушки попросту не представлялось возможным. Несомненно, тот, кто управлял мной, это хорошо понимал.

Я вышел на улицу.

Спятившее тело продолжало действовать вполне разумно. Мой палец вдавил кнопку вызова такси, размещавшуюся на полосатом столбике рядом с крыльцом отеля. Авиетка, управляемая автоматикой, через несколько секунд приземлилась в шаге от меня. Альтер эго дало очередную команду, и я беспрекословно сел в летательный аппарат.

– Завод «Дженерал Спейс Энджайн», – произнесли мои губы сложное словосочетание.

Такси тронулось.

Пока авиетка несла меня через лабиринт ночных улиц, я искал выход из сложившейся ситуации. Все попытки вернуть контроль над телом ни к чему не приводили. Я попробовал дотянуться до способностей, но и они пока что не подчинялись мне. Оставалось только ждать.

Когда авиетка села, я выбрался наружу и двинулся к освещенному зданию «Дженерал Спейс Энджайн», не доходя до центральных дверей, свернул в проулок и ловко вскрыл канализационный люк. Руки при этом оказались покалечены, но боли я пока не чувствовал, поэтому без помех продолжал наблюдать за развитием событий.

А ситуация с каждой минутой действительно становилась все интереснее.

Нырнув в люк, я пополз вниз по узкой вертикальной шахте, цепляясь окровавленными пальцами за скобы. Добравшись до горизонтального хода, я на четвереньках устремился в него, наплевав на безопасность и страх. Вернее, меня-то самого, конечно, пугало движение с такой скоростью в кромешной и зловонной тьме канализации, но тому, кто мной сейчас управлял, на все было наплевать. Его интересовал только конечный результат. Поэтому таинственное альтер эго уверенно тащило меня в глубь канализационных ходов.

Естественно, моей целью оказался банальный промышленный шпионаж.

В конце концов, я дополз до ответвления, свернул в него и выбрался к скудно освещенному участку тоннеля, перегороженному решеткой с электронным замком. Вероятно, за ней уже начинались какие-то подсобные помещения завода. На канализацию помещение за решеткой походило слабо.

Но в любом случае, чтобы попасть в заводские подвалы, нужно как-то открыть замок. Да и за ограждением наверняка окажется какая-нибудь охранная система. Интересно, что придумает для преодоления всех этих неприятностей настырное альтер эго?

Решение оказалось предельно простым. Как и все гениальное.

Я прислонил руку к замку. Электронное устройство тонко пискнуло, и на передней панельке зажегся зеленый светодиод. Похоже, помимо блока управления моим телом, в меня вмонтировали еще и устройство для открывания замков.

Не теряя зря времени, альтер эго заставило меня открыть решетку и двигаться дальше.

В подвале уже можно было выпрямиться, поэтому я встал на ноги и побежал. В тусклом свете редких ламп мелькали какие-то таинственные трубы и вентили, по стенам тянулись кабели. Я мог в любой момент врезаться в какой-нибудь агрегат или зацепиться шеей за кабель, свисающий с потолка. Но темп бега тем не менее не замедлялся ни на миг.

Наконец впереди показалась узкая и крутая лестница. Ее перила и ступени были сделаны из металлических прутьев, отчего вся конструкция при взгляде снизу казалась каким-то сумасшедшим нагромождением длинных тонких палок. Ни секунды не сомневаясь, альтер эго заставило меня подняться на четыре пролета вверх.

Свернув с лестничной клетки, я вскоре очутился перед низким проходом и, встав на четвереньки, пополз по нему куда-то вглубь. Здесь было темно, отчетливо слышался шум вентиляторов. На полу лежала пыль. Искусственный ветер холодил кожу, разгоряченную после бега.

Через пятьдесят метров я остановился и принялся шарить руками по полу. В конце концов, мне удалось нащупать в темноте квадратную секцию. Через секунду она уже оказалась снята, а я прыгнул в образовавшуюся дыру.

Приземление прошло гладко. Я поднялся и огляделся. Коридор уходил в обе стороны. Альтер эго тут же выбрало нужное направление. Поиски продолжались.

Свет в коридоре был приглушен, и я с трудом выхватывал из полутьмы надписи на дверях кабинетов, мимо которых проносился. Ничего примечательного, впрочем, в этих надписях не оказалось: «Служба контроля качества», «Лаборатория 18», «Начальник отдела дефектоскопии». Похоже, это крыло здания принадлежало аппарату правления, а цеха и автоматизированные линии располагались в другой части завода.

Но вот наконец стремительный бег закончился. Я застыл перед дверью с табличкой «Главный инженер». Альтер эго проделало ту же манипуляцию, что и в канализации. Пискнул замок, дверь отворилась вовнутрь. Я торопливо вошел в комнату.

Через окно в помещение попадали лучи фонарей городского освещения, поэтому свет включать не потребовалось. Вместо этого я, быстро сориентировавшись в обстановке, присел напротив терминала и точным движением включил его.

А затем началось и вовсе невообразимое. Я прислонил ладонь к небольшому кругу рядом с клавиатурой. Вероятно, это было какое-то устройство для считывания кода доступа. На матрице появилась надпись: «Пароль принят». Я вошел во внутреннюю сеть завода.

Пальцы принялись порхать по клавишам, посылая электронному устройству нужные команды и задавая различные варианты поиска. Из всего того, что появлялось на матрице, я понял лишь одно – кто-то интересовался информацией о новейшем сверхскоростном двигателе внеземельщиков.

– Руки вверх! – вдруг раздалось сзади.

Ослепительно вспыхнули лампы на потолке, я невольно прищурился и лишь через мгновение отметил про себя, что это простейшее движение век совершилось по моей воле.

Альтер эго отдало телу команду, и я бросился к охраннику. Опешивший мужчина не успел выстрелить. Я повалил его и выбил излучатель. Охранник попытался отбросить меня, но не сумел. Я лишил его сознания ударом в кадык.

В это время напарник поверженного мужчины выскочил прямо на меня из дверного проема, но мгновенно оценил ситуацию и юркнул обратно в коридор.

– Сопротивление бесполезно! – прокричал он из-за стены. – Выходите из кабинета с поднятыми руками!

Я вернулся на место и продолжил свою работу.

Через полминуты охранник все-таки рискнул войти в помещение. Увидев, чем я занимаюсь, он, недолго думая, пальнул из гравистрела в матрицу. Экран брызнул во все стороны микроскопическими обломками, а меня крутануло и бросило на пол.

Примерно в это время сознание начало заплетаться. Дальнейшее я запомнил лишь урывками.

Я бросил в охранника стул, выскочил в коридор и куда-то понесся. Дорогу перегородили еще несколько вооруженных людей. Стрелять на поражение никто не решался. Видимо, они знали, с кем имеют дело.

Вскрыв первую попавшуюся дверь, я бросился внутрь кабинета и, не останавливаясь, столом протаранил оконное стекло, после чего выскочил в окно и оказался на улице. Этаж был первым, поэтому никаких серьезных травм я, понятное дело, от такого прыжка не заработал.

Дальнейшее затянула серая дымка.

В следующем эпизоде я запомнил сильную вибрацию под ногами. Мне навстречу, светя прожекторами, по тоннелю несся поезд. В голове вспыхнуло готовое решение – прижаться к стене и сесть на корточки. Я вжался в округлую стену тоннеля. Поезд приближался. Послышалось жужжание двигателей. Я зажмурился.

А потом состав пролетел мимо. Меня обдало теплым ветром, запахло озоном.

Не время сейчас сидеть без дела! Встать! Двигаться!

Я подчинился голосу и побежал по темному тоннелю, разделенному надвое толстой металлической лентой рельса.

Опять дымка.

Потом лифт слегка дернулся и пошел вниз. Я взялся за поручни. С каждым мгновением все быстрее и быстрее стали скользить вверх перекрытия между этажами. Мне вслед раздались проклятия. Я не мог толком услышать, что кричали, до меня доносился лишь эмоциональный гул голосов.

Потом очередной провал и новая сцена.

Голос издалека:

– Краснов! Очнись, твою мать!

Я продолжил сражаться. Отбив кулак, летящий в лицо, выставил колено, чтобы подловить нападающего. Тот действительно напоролся животом на мою ногу. Я ударил его локтем в затылок и сосредоточился на следующем противнике.

– Сергей Краснов! Прекратить сопротивление! – Теперь голос был уже чуть ближе.

Я прижался спиной к стене и, присев, уклонился от очередного удара. Не разгибая ног, сместился влево, нанес короткий удар по почкам, потом просто схватил атакующего человека и бросил его в остальных.

На сей раз на меня напали сразу двое. Оба были вооружены электрошокерами. Первый удар я пропустил, но шокер сработал как-то слабо. Я даже не почувствовал разряда. Вместо того чтобы упасть и потерять сознание, я подхватил человека и его телом, как битой, ударил второго нападавшего, заставив обоих отлететь к другой стене коридора.

– Сергей! Остановись! Прекрати!

Перед глазами возникло чье-то смутно знакомое лицо. Я ударил первым. Человек блокировал мою руку, сделал шаг вперед, чуть приседая. Я по инерции налетел на его плечо. Он без каких-либо усилий поднял меня и бросил об пол, наваливаясь всей своей массой.

– Быстрее! Колите его!

Я отчаянно брыкался, безуспешно пытаясь вырваться из стальных объятий.

Через мгновение по правому бицепсу разлилось нестерпимое жжение. Еще через миг краски потускнели, и я рухнул в объятия беспамятства.

Я открыл глаза и потянулся, отмечая про себя, что тело прекрасно мне подчиняется. Выходит, и правда мне привиделся очередной кошмар.

Интересно, почему меня не разбудил Смирнов?

Я попытался встать и в следующий миг осознал сразу две вещи. Во-первых, я был привязан к кровати. Руки и ноги оказались перетянуты пластиковыми ремнями. Во-вторых, я находился не в своем номере. Помещение сильно уступало в размерах той комнате, где я заснул, а стены и потолок здесь были покрыты чем-то вроде войлока.

В мозгу тут же щелкнуло. То, что я принял за сновидение, таковым не являлось!

– Ага, очнулся!

Дверь скользнула в сторону, и на пороге возник Смирнов.

Я облегченно вздохнул, узнав агента. Будем надеяться, сейчас он объяснит, что произошло.

Смирнов спокойно оглядывал меня, будто пытаясь определить, я это или не я.

– Доброе утро, – сказал я первое, что пришло на ум. – Что тут происходит?

Агент едва заметно улыбнулся. Взгляд его прекратил бегать по моему лицу.

– Это тебя надо спросить, что происходит, Сергей!

– Не понимаю, – искренне ответил я. – Зачем вы привязали меня? Зачем перетащили в эту комнату?

– Значит, ты ничего не помнишь? – Смирнов приподнял левую бровь.

– А я что-то должен помнить?

Я начал раздражаться. Смирнов вечно начинает тянуть резину, стараясь сделать так, чтобы я до всего додумался сам.

– Ну, может, тебе что-то снилось. Или, может, с тобой говорили голоса?

– Какие, твою мать, голоса!

Мне казалось, что Смирнов откровенно издевается.

– Ну, мало ли, – глубокомысленно протянул агент. – Всякое бывает. А сверхскоростной двигатель тебе не снился случайно?

– Снился мне двигатель! – чуть ли не зарычал я. – Снилась погоня и драка! А что, за сны в вашем государстве сажают в карцер?

– Отлично. Так я и думал, – озвучил Смирнов какие-то свои мысли.

– Ты, в конце концов, объяснишь мне что-нибудь или нет? Овровы кишки! Вы тут с ума все посходили, что ли?

Смирнов немного помолчал, словно собираясь с мыслями, потом начал рассказывать:

– Была у нас несколько лет назад одна замечательная разработка. На экспорт. Называлась «Чудо-солдат». Проект закрыли по этическим соображениям, но ЗЕФ удалось украсть у нас эту технологию. И вот, не прошло и пяти лет, как «Чудо-солдатом» стал ты, Сергей.

– Что это за система-то?

– Несколько крохотных чипов, вживляемых в мозг и тело, обеспечивают передачу на расстоянии визуальной и аудиальной информации. При желании можно брать контроль над телом солдата в свои руки.

Я мысленно присвистнул, представляя, сколько стоит такая система.

– Тебе, похоже, эту ерунду вшили в больнице. К счастью для нас, у «Чудо-солдата» есть несколько слабых мест. Одно из них – отсутствие памяти, где могли бы храниться данные. А другая слабость – это то, что у главы СБ в кабинете постоянно включены экраны разного рода систем слежения. Скорее всего, сведения о миссии до Секретного ведомства не дошли.

– Не зря тот солдат на входе в Красный дворец пытался задержать меня, – вспомнил я. – Излучение все-таки регистрировалось!

– Похоже на то. Передавалась информация, излучение фиксировалось. Жалко, что у охранника не хватило смелости все досконально выяснить. Кстати, этот человек уже уволен.

– Жестоко, – хмыкнул я.

– Справедливо, – покачал головой Смирнов. – Он охраняет Красный дворец! Обязан был зафиксировать аномалию!

Я сглотнул слюну. Все события, произошедшие со мной за последние недели, наконец-то вставали на места. Единственное, чего я пока не понимал, – это почему меня пытались убить люди из СВ. Ну, допустим, нельзя больше будущее просматривать, делать стопроцентные прогнозы, так почему это настолько критично для плана? Почему система «Чудо-солдат» не должна была попасть в руки внеземельщиков? Это ведь, в конце концов, их детище!

– Из меня вынули все эти чипы? – уточнил я у Смирнова.

– Конечно, – кивнул он. – Помимо «Чудо-солдата», у тебя еще было устройство для вскрытия электронных замков и паролей доступа. Мы называем его «Кибер-вор».

– Вот, значит, как я все двери вскрывал, – покачал головой я. – Понапихали! Раньше я думал, что у тебя много всяких шпионских штучек вшито, выходит, я тоже оказался ими нашпигован!

– Да уж, – согласился Смирнов, а затем поднял руку. – Но это еще не конец истории!

– Что ты имеешь в виду?

– Мы проследили источник управляющего сигнала и обнаружили секретную базу ЗЕФ прямо у нас под носом – внутри каменной глыбы в кольце Сатурна!

– Ничего себе. Это же внутри границ ПНГК! – удивился я. – Что вы теперь будете делать?

– Устроим международный скандал. Доказательства их причастности налицо. Чипы в целости и сохранности у нас в лаборатории. Постараемся вместе с АС наложить на Федерацию какие-нибудь санкции. Введем эмбарго на поставку электронных блоков к космолетам или систем управления авиетками. Педалей гораздо больше, чем это кажется на первый взгляд.

Теперь я понял, чего боялись в СВ. Самое страшное для них, в общем, и произошло. Схемы двигателя похитить не удалось. Цель моего прибытия в ПНГК тоже не прояснилась. Но внеземельщики поймали меня с поличным, раскрыли незаконную военную базу ЗЕФ, да еще и раздувают вокруг этого огромный скандал. Да уж – Председателю не позавидуешь. Если сейчас чьи-то головы и полетят, то первыми будут Шамиль и Петр Николаевич.

– А если ЗЕФ все-таки удалось что-то узнать? – на всякий случай поинтересовался я. – Например, на Марсе у нас не было экранов, а вещи там тоже обсуждались довольно серьезные.

– Сомневаюсь, что приемник-дешифратор сигнала они сумели поместить так близко к Марсу. Действие «Чудо-солдата» не распространяется на космические расстояния. Максимум – два миллиона километров, затем сигнал просто затухает. И так-то для управления приходится использовать подсвязь. Обычные радиоволны проходят это расстояние слишком долго, а подсвязь требует больших энергозатрат.

– Ты ведь тоже не предполагал раньше, что в кольце Сатурна находится военная база! – парировал я. – Теперь же вон как все обернулось!

– ЗЕФ давно на нас косо смотрит, – пожал плечами Смирнов. – Почему-то и они, и АС относятся к нам с куда большей осторожностью, чем к тому же Марсу или колониям.

– Может, потому, что вы более развиты в техническом плане?

– Может быть, и поэтому. А может, потому что у нас очень быстро вычисляют их шпионов. Мы для землян – самое загадочное государство!

Я решил вернуть разговор в прежнее русло:

– Интересно, что будет делать ЗЕФ дальше?

– Скоро мы поймем, что именно им стало известно, – заверил меня Смирнов. – Если они узнали о том, что без тебя никакого существа на Кваарле не получат, то в первую очередь попытаются договориться с нами и узнать, сколько мы за тебя хотим. Единственное, что могу сказать по этому поводу, так это то, что пока ты отходил после операции, никаких предложений от Федерации не поступало.

– Выходит, они ничего не знают и будут продолжать полет к Кваарлу без меня?

– Будем надеяться, что так и случится. Марсу и нам это будет только на пользу.

– Понятно, – вздохнул я. – Можно ли узнать, как меня удалось схватить? И что это была за операция? Все то, что случилось после моего бегства из «Дженерал Спейс Энджайн», я помню довольно смутно.

– Тебя гнали по подземельям почти до химического завода, – рассказал Смирнов. – Нужно было брать тебя живым, а ты сам лез под выстрелы из гравистрелов. Вероятно, хотел, чтобы от тебя ничего не осталось, тогда мы не смогли бы предъявить ЗЕФ доказательства. В конце концов, тебя зажали в угол и начали усмирять. Но ты не поддавался.

– Это не я был! Это тот, кто управлял моим телом!

– Хорошо-хорошо! – не стал возражать агент.

А мне подумалось вдруг, что если бы в тот раз, когда я на Заре пробирался в Комнату, во мне не находились споры овра, СВ тоже не стало бы заморачиваться и вживило бы в меня какой-нибудь поведенческий корректор. Но овр сидел внутри и наблюдал за всеми моими шагами. Тем не менее, даже несмотря на это, его удалось обмануть.

– А почему меня не снабдили системой «Чудо-солдат», чтобы отправить на Кваарл? – вдруг осенило меня. – Это ведь для вас оказалось бы проще, не так ли?

– Мы не знаем, зачем именно нужно твое присутствие на планете, – развел руками Смирнов. – Свобода воли может оказаться решающим фактором.

– Ну, проконтролировали бы меня, – предложил я. – Подстраховались бы.

– Изначальные могут не понять наших методов подстраховки. По прибытии на базу на Краю мы собирались осмотреть тебя и полностью освободить от всяческих чипов и устройств. Нам не нужны неприятности.

– Понятно.

– Рад, что смог тебе все разъяснить, – улыбнулся Смирнов.

– А много ли людей пострадало? – задал я другой важный для меня вопрос.

– Прилично, – признался агент. – Ты вполне успешно отбивался от солдат. Только когда я лично добрался до тебя, удалось сделать укол.

Я тяжело вздохнул. Черт побери! Все время рядом со мной кто-то гибнет. И чаще всего по моей вине! В той или иной степени…

– Это все я виноват, – поджал губы я.

– Все виноваты, – хмыкнул Смирнов. – И ты не досмотрел, и мы не доглядели. Надо было тебя лучше сканировать еще на таможне! Эти проклятые ломатели мозгов совсем обнаглели! Из-за таких вот прецедентов мы и не стремимся дружить с Землей. Гораздо проще разговаривать с ними на их же языке запугивания, интриг и шантажа.

Интересно, почему в ПНГК так любят противопоставлять себя всей Земле, а не какому-то отдельному государству? И в самом ли деле Государство Космоса хочет мира?

Может быть, стоило бы расспросить обо всем этом Смирнова, но я вспомнил о более важном для меня деле.

– Что с Иркой? Ее привезли сюда?

– Да, все в порядке, – кивнул Смирнов. – Когда тебя освободят, сможешь с ней повидаться.

– Ясно, – удовлетворенно вздохнул я. – Спасибо! А что теперь будет со мной? Как долго я тут пробуду?

– Сейчас освобожу тебя. Ты, кстати, в курсе, сколько времени прошло?

– Нет.

– Ты тут неделю провалялся. Операция по удалению «Чудо-солдата» – вещь трудоемкая и непростая.

Я лишь сглотнул.

– Я хоть здоров?

– Все исследования подтвердили, что ты полностью здоров. Но голову тебе советую поберечь – все-таки резали ее недавно.

– А космолет в систему Парквелла? Мы успеем?

– Успеем, – отмахнулся Смирнов и начал расстегивать ремни на моих руках. – До истечения срока, что нам дали Изначальные, – три года. До того, как космолет ЗЕФ достигнет Кваарла, – год и два месяца. Не переживай!

Агент наконец освободил меня от ремней, и я смог сесть.

– А зачем эти ремни, кстати? – осенило меня. – Если я без сознания неделю валялся, неужто вы думали, что я сбегу?

– На всякий случай, – пожал плечами Смирнов. – В бессознательном состоянии ты все же умудрился переполошить весь город.

– Но вы же удалили все чипы! – нахмурился я.

– Твоя психика могла измениться необратимо. Тебя специально несколько дней держали без сознания, проверяли реакции, проводили разные тесты.

– Ну и как? – криво усмехнулся я. – Насколько я понимаю, раз ты развязал меня – я прошел испытания?

– Все с тобой в порядке, – вздохнул агент. – Вероятность подобного исхода была примерно сорок процентов. Так что можешь считать, что тебе повезло.

– Понятно.

Известие про проценты меня не очень порадовало.

– Вечером полетим к колонии Джейн, – сказал агент.

– На рейсовом космолете? – уточнил я.

– Именно, – кивнул Смирнов. – Давай, Сергей, поторопись. Вот, одень халат. Я провожу тебя в номер.

– Ирка тоже полетит?

– Как и было обещано.

Я надел предложенный агентом халат и инстинктивно потянулся рукой к голове, чтобы потрогать волосы. Вместо короткого ежика на голове обнаружилась лысина.

– Обрили меня? – задал я Смирнову риторический вопрос. – Специально?

– Да, – подтвердил агент. – В принципе, это было не нужно, но мы поиздеваться над тобой решили. Ведь все население ПНГК знает, что тебя бесит эта прическа.

Смирнов с невозмутимым видом открыл дверь и вышел в коридор. Я последовал за ним. Дверь с легким щелчком закрылась.

Что имел в виду Смирнов? Неужели я тут такая уж достопримечательность? Или, может, стал таковой после нападения на завод?

Неожиданно я понял, что агент просто пошутил. Пришлось усмехнуться и мысленно отвесить себе подзатыльник.

Вскоре мое состояние заметно улучшилось.

Внимательно ощупав голову в душе, я понял, насколько серьезно покопались спецы в моей черепной коробке. Теперь весь затылок покрывала целая сеть тонких шрамов. Слава богу, что я выздоравливал в бессознательном состоянии и не помню ни самой операции, ни периода реабилитации.

Запястье теперь тоже пересекал едва заметный рубец. В этом месте был вшит «Кибер-вор».

Ко всему прочему обнаружилось некоторое вмешательство и в черты моего лица. Пластические хирурги подправили нос, немного изменили форму губ, удалили наиболее заметные шрамы со скул, подлечили зубы. Вполне вероятно, что они и с глазами что-то сделали. Мне ведь собирались выдать фальшивые документы и даже вшили под кожу новое личное дело, а это значит, что отпечатки пальцев и сетчатку глаз тоже нужно было как-то изменить.

К счастью, вода смыла с тела не только усталость и грязь. Отступили и неприятные мысли о болезни, операциях и о нелепом происшествии, предшествовавшем всему этому.

Переодевшись, я позвонил по номеру, оставленному Смирновым.

Ответила Ирка:

– Сережа?

– Да, это я. Привет! Как у тебя дела?

– Привет! У меня все в порядке, – весело сказала девушка. – Спасибо, что вытащил меня из-за решетки!

– Ты же знаешь, что я бы тебя там ни за что не оставил.

– Конечно знаю, – вздохнула Ирка. – Ты настолько правильный, что иногда даже страшно становится.

– Разве делать людям добро уже не модно? – с неожиданным раздражением спросил я.

Не в первый раз меня попрекают правильностью.

– Естественно, нет! – подхватила девушка. – Я же не о том говорю! Просто думаю, как сама поступила бы на твоем месте.

– Можешь не говорить, – хмыкнул я. – Мне не пришлось слишком уж напрягаться. Чудеса героизма я не проявлял.

– Можно, я зайду?

– Заходи, конечно! Сможешь меня найти?

– Да, я сейчас в комнате напротив! – засмеялась Ирка. – Нас охраняют одни и те же солдаты.

Через пару секунд дверь скользнула в сторону, и ко мне устремилась девушка. Не говоря ничего, она кинулась мне на шею. Дверь автоматически закрылась. Мы упали на диван. Ирка принялась неистово целовать мои губы, щеки, лоб, глаза.

Я попытался отстраниться.

– Я же только с больничной койки! Ты чего?

Девушка не отвечала, продолжая ласкать меня. В итоге я плюнул на все и поддался. Жестокий мир вокруг на некоторое время исчез. Я закрыл глаза, полностью погрузившись в страсть и движение. Мы уносились сквозь ткань пространства и времени все дальше и дальше, теряя ощущение собственного «я», переплетаясь и сливаясь воедино.

Где-то на задворках сознания скользнула циничная мысль, что Ирку стоило спасать хотя бы ради этих минут.

Я все еще не мог определиться, что мне нужно от этой девушки. Все-таки любви к ней я не испытывал. А то зыбкое чувство прикосновения к детскому идеалу, которое я пережил в первую нашу близость, на сей раз так и не возникло.

Лежа без сил на диване, я наблюдал за тем, как Ирка неспешно одевается, и думал, насколько же она сейчас нелепа и некрасива. Теперь, когда гормоны не затуманивали больше мое сознание, я со всей очевидностью понимал, что скоро просто не смогу терпеть Ирку в своей постели. Мне было стыдно от этих мыслей, но ничего поделать с собой я не мог. Внешность, как ни крути, многое значит.

В итоге мы довольно сухо попрощались, и девушка ушла к себе.

Я одел заботливо оставленный кем-то на койке комплект одежды и включил визор. Нужно было переключиться с обдумывания случившегося на что-то другое. Да и новости неплохо бы узнать. Все-таки неделю без сознания провалялся!

Взглянув на сегодняшнее число, я подумал, что, скорее всего, большинство новостей будет о подготовке к предстоящему празднованию Нового года. Тут же в голове возникли воспоминания о том, как праздновал этот день я.

В детстве мы с мамой наряжали большую искусственную елку, развешивали гирлянды по всему дому, украшали светящимися шариками сад. В Забвении в этот день разрешалось пить самогон, а на станции устраивался праздничный ужин для работников.

Интересно, как я встречу праздник на этот раз? С Иркой?

Я покачал головой и вывел на матрицу обзор самых значимых событий за последние дни. Сейчас посмотрим, прав я или нет.

Первой и самой старой новостью оказался репортаж о запуске новой очереди завода на Ганимеде. Это было наиболее значимое событие для системы Юпитера после ремонта электромагнитного щита. Но я не стал дослушивать и включил следующее сообщение.

– Жители Титана довольно спокойно восприняли увеличение налога на воздух.

Все ясно – событие местного значения. Я открыл другую новость.

– Восстание в Западно-Европейской Федерации набирает обороты. Все новые и новые силы вступают в конфронтацию. Сегодня в забастовку включились служащие транспортной компании «Сибирь». Они, как и представители других организаций, требуют возмещения ущерба, якобы нанесенного оврами, укрываемыми правительством, а не оружием Американского Союза. Как известно, ЗЕФ обвинила рыночников в том, что те осуществили воздействие на население Федерации посредством распыления в воздухе психотропных веществ. АС всячески отвергает свою причастность. Из-за этого обстановка накаляется, самые радикальные слои общества ЗЕФ высказывают идею о том, что Федерация на самом деле укрывала овров. Мы будем следить за развитием событий.

Значит, обстановка накаляется. Если сделать поправку на то, что за пределы ЗЕФ обычно просачивается не так уж много информации, то логично предположить, что на самом деле все гораздо хуже, чем говорят по визору.

Похоже, что Руснак был прав, утверждая, что вот-вот начнется гражданская война.

Дальнейшие новости я опять просматривал без особого интереса. Еще несколько раз упоминались события в ЗЕФ. В самом свежем репортаже говорилось, что демонстрации приобрели массовый характер. Митингующие хотели свергнуть правительство.

Про экспедицию к Желанной сказали лишь то, что космолет перешел в подпространство и вышел на прямой курс к далекой звезде. О затухающих светилах пока известий не было.

Ну что же, отсутствие новостей – хорошая новость. Так, кажется, говорили древние.

Я выключил визор и уже собирался пойти на кухню, чтобы перекусить, когда в дверь позвонили. Включив матрицу наружного наблюдения, я увидел Смирнова, как всегда бодрого и собранного.

Оказалось, что уже пора выходить, чтобы вовремя попасть в порт и занять места в космолете, отправляющемся к колонии Джейн.

– Выяснить, что именно узнало о миссии Секретное ведомство, так и не удалось, – рассказывал мне агент, пока я обувался. – Поэтому нужно быть очень осторожным. Если увидишь кого-нибудь подозрительного, почувствуешь головокружение или еще какое недомогание – сразу же говори мне! Нам ведь не нужны проблемы?

Я кивнул, натягивая куртку.

– Мы решили снабдить тебя разрешением на ношение оружия. У тебя будет новая модель гравистрела – «Довод-18М». Очень хорошая пушка. У этой модели имеется плавный регулятор мощности гравитационной волны.

– То есть?.. – не понял я.

– Можно устанавливать силу выстрела от легкого толчка до удара в килотонну.

Я уважительно хмыкнул. Насколько мне было известно, не так-то просто заставить гравитационное поле действовать на малых мощностях. Ручные гравистрелы с таким обширным диапазоном мощности действительно еще нигде не выпускались. Вероятно, не последнюю роль в прорыве технологий сыграло изучение водомеров, единственных представителей живой природы, освоивших антигравитацию. Я слышал, что ученые приступили к разработке нового поколения гравитационных генераторов совсем недавно.

– Поэтому, если попадешь в затруднительную ситуацию, по возможности используй малую мощность, – продолжил Смирнов. – Постарайся обойтись без жертв.

– Хорошо, – ответил я, поднимаясь.

Мне довольно быстро удалось застегнуть магнитные зажимы на ботинках, и я повернулся к агенту.

– Когда выдадут гравистрел?

– Сейчас дам. – Смирнов залез в небольшой рюкзак, который принес с собой. – Вот, держи.

Агент извлек из вещмешка продолговатый рожок гравистрела.

«Довод-18М» оказался довольно компактным. Я взял оружие и взвесил его в руке. Масса пистолета тоже была невелика. Рукоять сидела в ладони как влитая.

– Действительно, хорошая вещь. Знать бы еще как из него стрелять…

Смирнов едва заметно удивился моему замешательству.

– Ты же вроде стрелял из похожего оружия?

– Из такого – нет, – честно ответил я.

– Смотри. – Агент отобрал у меня гравистрел. – Вот этот бегунок регулирует мощность выстрела. Эта кнопка под крышечкой – предохранитель. Нажимаешь на нее – пистолет переходит в боевой режим.

Смирнов вдавил небольшую кнопку, предварительно сдвинув в сторону металлическую полоску, защищающую ее от случайного нажатия. В воздух тотчас же спроецировались зеленые шкалы с какими-то надписями.

– Что это? – удивился я.

– Это полная информация о твоем оружии, – объяснил Смирнов. – С такого ракурса ты ничего нормально не увидишь. Нужно держать гравистрел в руке, чтобы прочитать показания. Отображение выстраивается в зависимости от направления взгляда.

Агент протянул мне «Довод», я сжал его в руке. Проекция неуловимым образом сместилась и расправилась. Теперь действительно можно было прочитать, что заряд гравистрела – сто процентов, выставлен режим пятидесятипроцентной мощности, дальность воздействия – сто восемьдесят метров.

– Дай-ка мне его обратно. – Агент протянул руку. – Настрою на отпечаток пальца. Не нужно позволять кому-то другому пользоваться твоей пушкой.

Я послушно отдал пистолет. Смирнов с минуту колдовал над ним, потом попросил приложить палец к кнопке предохранителя.

– Отлично, – наконец, объявил агент и вернул мне гравистрел. – Убирай его в кобуру, и выходим! Времени у нас немного!

Я прицепил кобуру на пояс.

– Кобура, кстати, снабжена экраном, – добавил Смирнов. – У тебя в личном деле, конечно, имеется разрешение на ношение оружия, но лучше носи гравистрел в этой кобуре. Пушка будет не видна во время таможенного досмотра. Сэкономишь время и деньги.

– Хорошо, – сказал я, оглядывая номер.

Личных вещей у меня не имелось, собирать было нечего.

– Ладно, идем! Надо еще твою девушку поторопить!

Я собирался уже убрать «Довод», как вдруг понял, что не спросил у агента самого главного.

– Юра, а куда надо нажимать, чтобы выстрелить?

Смирнов не стал отвечать, лишь покачал головой и усмехнулся.

Пассажирский космолет, летящий к колонии Джейн, оказался огромным. Он был раз в десять больше почтового курьера «Спектр» и, наверное, в сотню раз больше корабля, на котором мы добирались с Марса на Титан. Несмотря на то что большинство пассажирских космолетов относились к классу «Ц», этот по габаритам мог конкурировать с космическими крейсерами класса «Б». Ну, может, не на равных конкурировать, но на самой границе этого класса вполне смог бы уместиться.

Народу корабль тоже мог вместить немало. В нем насчитывалось пять этажей, по сто десять купе на каждом. Значит, за один рейс космолет мог перевозить около полутора тысяч человек! Если понадобится, то в пассажирский лайнер можно загрузить и вдвое больше народу. Пусть людям будет не так комфортно, но система жизнеобеспечения справится.

Все эти сведения о корабле я прочитал в рекламном ролике, крутившемся на матрице в нашей с Иркой каюте.

Не совсем ясным оставалось другое – куда летит такое количество людей? Полет к звездам – довольно дорогое удовольствие. Не всякий человек может позволить себе купить билет на пассажирский рейс. Работяг и военных-контрактников отправляли на Край совершенно в других условиях.

Я улегся на мягкий диванчик и попытался припомнить еще что-нибудь о колонии Джейн, но, кроме все тех же сухих цифр о коэффициенте землеподобия и численности населения, в голове не появлялось ничего.

Что же влечет людей на Джейн? Природные ресурсы? Охота? Туризм?

Я решил спросить у Смирнова. Выяснилось, что ответ до банального прост.

– Это транзитные пассажиры, – улыбнулся агент. – Основная масса людей летит к Раю.

Конечно. На краю системы Парквелла построен большой транзитный вокзал. В поясе Койпера этой системы как раз сосредоточена большая часть астероидов, из которых в АС добывается топливо! Вполне логично, что станция пересадки сооружена рядом с источником энергина.

Нет, не из астероидов качают топливо, поправил я себя. Энергин выделяют Улитки, пасущиеся в астероидном поясе.

Что ж, Рай – это достойная цель для полета. Планета, о которой ходит множество противоречивых легенд и которая работает только на прием добровольных мигрантов. Из этого ласкового мира практически никто не улетал обратно. Местное правительство поддерживало связь с внешним миром, но колонисты, попавшие на Рай, не стремились делиться информацией о своем новом доме. Говорили лишь, что на планете сбываются самые заветные желания. Поэтому так много людей, уставших от ежедневного труда на благо общества, копили деньги, продавали свое жилье и устремлялись на поиски райской жизни. Только заезжие знаменитости или богачи могли себе позволить отдохнуть на планете, а потом вернуться обратно. Простые люди летели в один конец.

Ирка, сидя на своей кровати, восторженно рассматривала обстановку каюты, потом прильнула к иллюминатору. Приглядевшись к ней, я отметил, что ее внешность, так же как и моя, слегка изменилась. Другой макияж, другая прическа, зеленые глаза, более полные губы. Над Иркой тоже потрудились пластические хирурги, стилисты и визажисты. Будем надеяться, что с этой маскировкой нас не узнают. Впрочем, почему-то я не сомневался в том, что если нас в самом деле захотят найти, то непременно найдут.

Объявили предстартовую готовность. Смирнов ушел в свою каюту.

Пристегиваться нас никто не заставлял. Я грустно улыбнулся, вспомнив капитана Суслова и штурмана Бергера. Как, казалось бы, давно был мой полет на Зарю и космическое сражение с рыночниками. А прошло-то на самом деле всего лишь два месяца.

Наш лайнер плавно отделился от взлетной площадки. За иллюминатором промелькнули массивные кольца антигравов.

Разогнавшись в атмосферном лифте, космолет пронзил рыжую атмосферу Титана и вырвался в чистый вакуум. В иллюминатор не было видно опоясанного кольцами шара Сатурна, поэтому искры звезд казались особенно яркими и недобрыми. Я узнал желтый костер Канопуса, мысленно соединил несколько светил прямыми и получил созвездие Киль.

Звезды.

Они ведь для каждого свои.

Для штурмана – это столбики цифр. Для торговца – разница в ценах и ассортименте товаров. Для офицера – диспозиция и количество космолетов, патрулирующих систему. Для кого-то – просто холодные игрушки.

А что же они значат для меня самого?

Чужие безразличные глаза, глядящие на человечество все эти тысячелетия? Фальшивые алмазы, манящие к себе доверчивого охотника за наживой? Или соскучившиеся родители, ждущие своих сыновей?

Мне хотелось верить в последний вариант. А еще больше хотелось закрыть глаза и заснуть.

Отвернувшись от иллюминатора, я откинулся на спинку дивана.

2. Фронтир

По ночам мне продолжали сниться овры, я ни на минуту не мог забыть о предстоящем полете к их опустевшей планете. Мысли все крутились и крутились у меня в голове. Хотелось очистить мозг, избавится от тяжелых раздумий.

Сперва я много времени проводил с Иркой. Девушка развлекала меня как могла. Мы занимались любовью, играли в слова, смотрели фильмы из богатой корабельной фильмотеки. Иногда мы вели задушевные беседы, и я узнал обо всех самых интимных Иркиных приключениях.

То и дело нас навещал Смирнов. Было заметно, что ему поручено неотступно следить за моими действиями. Инцидент на Марсе, когда я вырвался из-под опеки и напился в баре вместе с Иркой, и еще более неприятное происшествие в ПНГК заставили агента быть строгим и внимательным. Юрий появлялся у дверей каждые полтора часа, и ему приходилось открывать, даже когда мы с девушкой были заняты друг другом.

Но чем дольше я находился с Иркой, тем отчетливее осознавал, что скоро нашим отношениям придет конец. Несколько раз я ловил себя на мысли, что она меня беспричинно раздражает.

Я смотрел на родинку у нее на виске, и она выводила меня из себя. Я слушал, как она с придыханием и легким напряжением выговаривает согласные, и этот едва заметный дефект ее речи заставлял меня злиться. Но больше всего меня бесило ее постоянное желание как-то погладить меня, причесать или чмокнуть в щечку. Она каждую минуту что-то шептала мне на ухо или просто целовала, слюнявя кожу.

Поэтому по прошествии трех дней я стал частенько бродить под присмотром Смирнова по огромному космолету, оставляя назойливую девушку в каюте. Уходя, я говорил Ирке, что это необходимо для выполнения миссии, и она покорно оставалась одна.

С другими пассажирами во время прогулок мы старались не заговаривать. Агент ясно дал мне понять, что не стоит заводить тут знакомств – слишком велик риск, что меня опознают. Несмотря на пластические операции, я все еще слишком походил на самого себя. К тому же большинство людей на корабле разговаривали на английском, в котором я, откровенно говоря, не был силен.

Мы со Смирновым успели поиграть в карточную игру «Принцип действия», посмотреть новую комедию «Барраярский пирог», послушать «Симфонию звездных сфер» какого-то композитора Шерстюка и даже посетить лекцию по теоретической ксенопсихологии, которую читал профессор Эндер.

Впрочем, эта лекция мне даже понравилась. Хоть и голая теория, но поведение овров она отражала более-менее верно.

В холле, на выходе из лекционного зала, я неожиданно увидел плотную толпу.

– Чего это там так народ скопился? – спросил я у Смирнова.

Агент был повыше и мог различить, что происходило в центре.

– Певица там какая-то, – приглядевшись, сказал Смирнов. – Она тут первым классом летит.

– Не знаешь, что за певица?

Я перебирал в голове варианты. Их было всего три. Как оказалось, не так уж много знаменитостей я и знал.

– Без понятия, – пожал плечами агент. – Я такими вещами не интересуюсь.

– А как она выглядит, тебе отсюда не видно?

Агент встал на цыпочки и вытянул шею.

– Худенькая, рыжая, с четырьмя телохранителями.

– Четыре телохранителя к внешности не относятся, – усмехнулся я.

– Еще как относятся, – без тени эмоций сказал агент. – Посмотрел бы я на твою внешность после драки с ними!

Похоже, что поп-диву звали Рия. Когда-то я был ее горячим поклонником. Интересно посмотреть на нее по прошествии стольких лет. Может, стоит взять автограф?

Я состроил Смирнову рожу, а потом отвернулся и не спеша подошел к толпе, обступившей певицу.

– Это ведь Рия, да? – спросил я ближайшего ко мне человека.

Тот энергично закивал в ответ.

– Да-да! Она автографы раздает! Первый раз вышла из каюты за время полета!

Пробраться к Рие было не так-то просто.

Передо мной выросла настоящая стена из фанатов. Большинство из них было куда выше и шире, чем я. Пришлось протискиваться вперед, помогая себе локтями. Люди вокруг голосили, тянули вперед диски с песнями дивы или просто бумажки, попавшиеся под руку. Я наконец смог высунуть голову из-под мышки какого-то поклонника и стал рыскать по карманам, чтобы тоже сунуть Рии что-нибудь для росписи.

И в этот миг я увидел ее.

Она стояла, зажатая между двух телохранителей, другие двое находились чуть дальше, сдерживая толпу. Со всех сторон к ней тянулись руки, Рия вымученно улыбалась, давая очередной автограф. Рыжеволосая, с серо-голубыми глазами и едва заметными веснушками на щеках, она была чуть ниже меня, и на вид ей можно было дать лет двадцать, хотя я точно знал, что она как минимум вдвое старше.

Не успел я толком разглядеть Рию, как кто-то стал протискиваться к ней с противоположной стороны. Под этим натиском люди из первого ряда сделали шаг вперед, кто-то врезался плечом в телохранителя Рии, охранник покачнулся и чуть не сбил с ног певицу. Девушка болезненно поморщилась, на миг ее улыбка померкла, но потом вновь вернулась на свое место, уже окончательно утратив естественность. На лбу дивы отчетливо проступили две вертикальные черточки.

Я покачал головой. Нечего сказать – фанаты они и есть фанаты!

Вдруг в затылке взорвался шар боли. Я закусил губу, сдерживаясь, чтобы не закричать.

Перед глазами отчетливо проступили чьи-то пошлые желания. В видении Рию лапали чьи-то руки, забираясь все глубже под платье. Я не сомневался, что это мысли одного из находящихся тут поклонников.

Потом ко мне пришли еще чьи-то смутные мечты, потом еще и еще. И тогда я с удивлением понял, что вся эта толпа готова содрать с певицы одежду, повалить ее на пол и исступленно насиловать.

Стало противно и душно. По спине скользнуло несколько капель пота. Я брезгливо поморщился. Наверное, это часть ее работы – давать автографы и терпеть домогательства фанатов. Почему же на душе так мерзко?

Наверное, потому, что я всегда знал об этих тайных желаниях.

Под налетом цивилизации, поклонения таланту и искусству, в людях все еще живет это животное начало. Либидо двигает цивилизацию. Из-за него развязывали войны, дрались на дуэлях, убивали правителей. Из-за него практически любая техническая новинка, только-только выпущенная в серийное производство, через несколько месяцев уже каким-либо образом приспосабливалась для использования в любовных утехах.

А эти навязчивые идеи, романтизированные писателями и сценаристами современности – секс в невесомости, секс с роботами, секс с инопланетянами? Секс, секс, секс…

Неужели и в самом деле только на нем держится все наше общество?

В ЗЕФ пытались предотвратить подобную пропаганду, но от этого она только обрела большую притягательность. Как и любой запретный плод. На острове Забвения я узнал довольно много людей, поплатившихся свободой за неуемные желания. Но число других, ступивших на опасный путь, становилось только больше.

Я выбрался из толпы, толкнув напоследок особенно здорового и шумного фаната. Тот не обратил на меня никакого внимания.

– Ну и катитесь вы все! – огрызнулся я.

Возвращаясь к Смирнову, я ругал себя за то, что поддался этой истерии. Не хватало еще и мне, собирая слюни рукавом, с квадратными глазами бежать за усталой девушкой и просить ее оставить след от губной помады у меня на лбу!

Тьфу…

Может, когда-нибудь разум все-таки победит фанатизм и животную страсть? Во мне он несколько раз уже побеждал. Впрочем, я тут же поймал себя на том, что в моей каюте сейчас сидит Ирка и я отнюдь не из-за высоких чувств занимаюсь с ней любовью. Виновато, пожалуй, то самое либидо.

– Ну и как? – спросил меня Смирнов. – Взял роспись?

Я в ответ лишь покачал головой.

– Пойдем перекусим? – предложил агент.

– Давай, – согласился я.

В последний раз бросив взгляд на толпу, мы вышли из холла. Смирнов выбрал для трапезы небольшой ресторан на второй палубе. Мы уже пару раз обедали там, и я знал самые вкусные блюда в его меню.

Смирнов выбрал картофель фри и эскалоп.

Я заказал солянку, антрекот с капустой брокколи и, когда официант ушел, спросил у агента:

– Не знаешь, где тут на космолете какое-нибудь место без людей?

– В смысле, чтобы кафе без людей было? – переспросил Смирнов, оглядывая переполненный зал.

– Нет. Я имею в виду вообще. Посидеть, подумать, почитать что-нибудь?

– Мы в оранжерею еще не ходили. Там обычно людей не так уж много. Даже если и есть, то их за деревьями не видно.

– Хорошо, – кивнул я. – Завтра пойду туда.

– С тобой что-то случилось? – Агент внимательно смотрел на меня. – Все в порядке?

– Да, все отлично! – через силу улыбнулся я.

Смирнов пожал плечами.

– Еще, если хочешь, можешь в каюту-океанариум зайти. Там сейчас дельфина перевозят на Рай. Посмотришь, как он плавает. Говорят, интересно.

– Ладно, еще подумаем, – вздохнул я. – Спасибо за информацию!

– Да не за что, – хмыкнул Смирнов.

А потом принесли наш заказ, и мы приступили к трапезе.

Пресытившись впечатлениями, весь следующий день я провел в корабельной оранжерее. Но и там ближе к вечеру мне откровенно надоело читать невероятно полезную информацию об анноне трехлопастной, иланг-иланге, цитрофортунелле и карамболе.

Я вернулся в каюту. Ирка, завалившись на койку, хрустела чипсами и смотрела очередной романтический боевик.

Увидев, что я пришел, девушка вяло протянула мне пакет.

– Чипсы хочешь?

– Нет, спасибо. – Я покачал головой и присел на свою койку.

– Что с тобой происходит, Сережа? – Ирка задумчиво смотрела на меня, и я непроизвольно опустил глаза. – Ты все время куда-то уходишь. Ты избегаешь меня, да?

– Нет, что ты! – как можно увереннее сказал я, и по спине разлилась свинцовая тяжесть – тело наказывало меня за вранье. – Дела просто! Государственная важность! Совещания, проработка планов, обучение…

– Ты не умеешь врать, – грустно улыбнулась девушка.

– Я никогда не вру!

– Мне-то уж можешь не говорить. Я тебя знаю очень хорошо. Ты мне всю свою историю в подробностях еще на первом свидании поведал!

– Я не вру, – повторил я.

– Такой большой, а такой наивный! Ты ведь в Забвении отсидел, через столько прошел! Неужели так тяжело научиться пудрить девушкам мозги?

– Я и не собираюсь этому учиться! – Во мне поднималась холодная волна ярости. – Ты не знаешь, как и что я делал в Забвении! Ты не знаешь о том, какой ценой я убил овров! Как я сказал, так и будет! Ты не в том положении, чтобы пререкаться!

– Все я прекрасно знаю! – Ирка зло швырнула пакет с чипсами в угол каюты. – Давай!!! Выгони меня! Отправь копать тоннели на вонючий Марс! Ты же у нас крутой!

– Я не понимаю тебя. – Мне с трудом удавалось держать себя в руках. – Ты так сильно хочешь со мной поругаться? Я же говорю – у меня все в порядке, я уходил по делам, я тебе не вру! Какие доказательства мне предъявить в следующий раз?

– Ладно. – Девушка поджала под себя ноги и обхватила руками колени. – Делай что хочешь. Приказывай! Распоряжайся мной как угодно! Я ведь для тебя всегда теперь буду «не в том положении»!

Мне очень сильно хотелось выкрикнуть в ответ массу обидных слов, потом плюнуть и уйти куда-нибудь, оставив ее лежать тут в слезах. Что ей от меня нужно? Зачем устроила эту глупую истерику?

Я уже готов был осуществить задуманное, когда Ирка вдруг соскочила с койки и обняла меня, прижимаясь всем телом.

– Я так боюсь тебя потерять, Сережа! Я тебя люблю! Люблю-люблю-люблю! Ты у меня самое лучшее, что в жизни было. Мне так страшно. Не оставляй меня! Не бросай меня, пожалуйста. Я толстая, знаю. Но я буду худеть. Хочешь, я вообще ничего есть не буду. Я тут про яблочную диету читала – по десять килограммов в месяц можно сгонять. Или могу волосы отрастить и покрасить, я ведь тебе такая нравилась раньше. Что мне сделать? Скажи! Я буду твоей собачкой. Можешь ноги об меня вытирать, только не бросай! У меня в целом мире больше никого не осталось.

Она была такая жалкая и такая родная. Как после этих слов я мог накричать на нее?

Конечно же, я обнял Ирку, погладил по голове и прошептал на ухо:

– Прости меня. Я постараюсь больше не бросать тебя на целый день. Не надо ничего с собой делать, ради бога! Чуть больше двигайся, чуть меньше лопай чипсы и бликерсы – вот и весь рецепт.

Ирка начала всхлипывать, все сильнее вжимаясь в мое плечо.

Такой ли она была в детстве? Пожалуй, совсем не такой. Тогда она действовала решительно, независимо, агрессивно, теперь же превратилась в размазню. Впрочем, нет. Я не прав. Ее решительность и страсть никуда не испарились, утратила она только независимость. Но на этом фоне все остальные яркие качества характера как-то поблекли и сместили акценты. Ирке нужна была опора, она устала жить одна.

Мне же сейчас, наоборот, было совсем не до того, чтобы этой опорой становиться.

В конце концов мы так и уснули, обнявшись. А наутро я убедился, что больше никаких обид со стороны Ирки нет, и ушел в каюту-дельфинарий, чтобы взглянуть на обитавшего там морского зверя. Смирнова решил не трогать. Ирка в курсе, где я, так что если будет надо – агент сможет найти меня через нее.

К океанариуму я пришел с головной болью. Пробудившееся чутье вместе с интересными сведениями об афалине в очередной раз принесло мигрень.

Зато я узнал, что афалина – это единственный вид дельфинов среднего размера. Представители этого вида все еще обитают в Черном море. Особи достигают в длину до трех метров и весят порядка трехсот пятидесяти килограммов. Питаются дельфины рыбой, детенышей рожают в воде. Задерживать дыхание могут до десяти минут и погружаются на глубину более ста метров.

Вопрос оставался, пожалуй, только один – зачем дельфина везут на Рай?

– Хеллоу! – поприветствовал меня охранник на входе в дельфинарий.

– Хай. Ду ю спик рашн? – спросил я.

Этот вопрос являлся одной из немногих иностранных фраз, которые я знал.

– Да, конечно. Здравствуйте! – Охранник замечательно говорил по-русски. – Желаете посмотреть на дельфинов?

– Да, – кивнул я. – А разве их там несколько?

– Пять особей, – объяснил охранник. – Везут на Рай для заселения океана. Это уже не первая партия.

– Понятно.

– Чтобы пройти, вам необходимо выложить все металлические вещи вот в эту тарелку.

Я порыскал по карманам, но ничего металлического у себя не нашел. Гравистрел в кобуре лежал сейчас в номере. А больше ничего железного у меня и не было.

– Вроде нет никаких металлических предметов, – пожал плечами я.

– Отлично! Пройдите через этот портал, теперь поднимите руки, я вас осмотрю.

Охранник быстро провел руками у меня по бокам, обхлопал ноги, провел сканером над ботинками.

– Спасибо! Напоминаю, животных кормить запрещено. Включены камеры слежения, так что не дергайтесь и ведите себя прилично. Проходите, пожалуйста!

С этими словами мужчина открыл дверь, и я прошел в большой зал с круглым бассейном посередине. Помимо меня, в помещении никого не оказалось. Вероятно, за состоянием животных следила автоматика, а люди, желающие поглядеть на дельфинов, уже насмотрелись на них за первые дни полета. Действительно, афалины ведь представлений не устраивали – просто ехали через Титан на планету Рай. Как и большинство пассажиров. В общем, Смирнов был прав, когда говорил, что самые безлюдные места на корабле – это оранжерея и дельфинарий.

Я присел рядом с краем бассейна, стал вглядываться в бирюзовую воду. Метрах в десяти от меня у самого дна металось несколько крупных теней. Дельфины.

Я грустно усмехнулся. Хоть кому-то нет дела до меня – плавают себе в глубине, резвятся. Эх, доживу ли я до того времени, когда и всякие спецслужбы так же оставят меня в покое? Если визит на Кваарл пройдет как надо, выпустят ли меня наконец в свободное плавание?

Опустившись на колени, я потрогал рукой воду. Она оказалась довольно прохладной. Я намочил руки и прислонил ладони к лицу. Если честно, пришел я в дельфинарий совсем не затем, чтобы смотреть на афалин. Нужно было как-то решить, что делать дальше. Разорвать отношения с Иркой или все-таки не рвать?

– Ну и запутался же ты, Сергей Краснов!

Уже произнеся эти слова, я спохватился и подумал, что кто-то может услышать мое имя. Но ничего не произошло. Никто не бросился на меня из-за дверей, не прозвучали выстрелы. Может быть, система слежения работает с отключенным звуком, а может, охране просто не сильно интересно, что я тут бормочу. В любом случае, надо хотя бы поинтересоваться, пишется ли звук из этой комнаты или нет. Не хотелось бы проколоться так глупо.

Я вздохнул и убрал руки с лица. Стоило радоваться хотя бы тому, что головная боль, мучившая меня по пути сюда, окончательно исчезла. Ну что ж, будем радоваться.

Две продолговатые тени отделились от общей группы и скользнули ко мне. Афалины выскочили на поверхность воды, и их спинные плавники засверкали в свете ламп. Видимо, животные услышали, как я зачерпывал воду. Через пару секунд оба дельфина уже замерли на расстоянии полуметра от меня. Их любопытные морды с приоткрытыми зубастыми ртами не выражали какой-то враждебности. Наоборот, животные выглядели дружелюбными и игривыми.

Не зная, как вести себя с ними, я протянул вперед руку.

– Ну, здравствуйте, ребята!

Афалина, что была чуть покрупнее, подплыла под мою ладонь и прижалась к ней своим гладким лбом. Вторая афалина тоненько зачирикала, потом закивала массивной головой и, подплыв к самому краю бассейна, резким движением выбросила свое тело на кафельный пол. Теперь ее хвост свисал в воду, а туловище лежало в шаге от меня.

Я растерялся и поднялся на ноги. Животные вели себя довольно беспечно.

Не прошло и десятка секунд, как три остальных дельфина тоже подплыли ко мне. Теперь все афалины возбужденно чирикали и свистели на пределе слышимости, растягивая в улыбке свои забавные морды. Животное, лежавшее на полу, махало плавниками и тыкало своим бутылкообразным клювом мне в ногу.

Они все чего-то хотели от меня. Но чего? Еды? Ласки? Общения?

– Ребята, вы чего? – удивленно спросил я у дельфинов, обводя их взглядом. – Что с вами такое?

Естественно, афалины не могли мне ответить. Они еще какое-то время голосили, потом развернулись и, невысоко выпрыгивая из воды, ушли к противоположному краю бассейна. Вероятно, утратили ко мне интерес.

Но один дельфин, как раз тот, который вылез на пол, предпочел остаться. Я присел над ним и осторожно погладил гладкий бок.

– С тобой все в порядке? Почему не ушел со своими?

Дельфин смотрел на меня своим хитрым глазом и чуть подергивал хвостом, отчего по воде шли круги.

– Ну и чего смотришь? Иди, играй со своими! Нету у меня рыбы, не разрешают вас кормить!

Дельфин прореагировал на мои слова довольно странно. Он выгнулся и легонько стукнул меня своим клювом в лицо.

– Ничего себе! – отшатнулся я от афалины. – Совсем очумел?

Через мгновение зрение утратило фокусировку, а потом я и вовсе лишился сознания, завалившись на бок.

Волны, ветер, едва коснувшееся горизонта красное солнце.

Я плыву, мерно работая своим хвостом, и вглядываюсь в даль.

Воздух, облака в вышине, легкость во всем теле – это одновременно и мой и не мой мир. Да, я дышу воздухом, да, я сплю у самой поверхности, чтобы случайно не утонуть. Но моя стихия – вода. Только там я по-настоящему свободен.

Я делаю глубокий вдох и ныряю. Звуки вокруг теряют хаотичность, становятся более привычными и понятными. Пузырьки воздуха с шелестом и бульканьем убегают вверх, я погружаюсь все глубже и глубже. Мягко ложится на спину многометровый водяной слой.

Вот теперь я дома!

Я вслушиваюсь в голос океана. Где-то шумят киты, неподалеку проходит крупный косяк сельди, почти бесшумно за ним следуют две голубые акулы. Моя стая ушла куда-то влево. Они зовут меня за собой, нашли какую-то вкуснятину.

Океан живет. Все в порядке, все как всегда.

Но потом я различаю еще один звук. Где-то наверху, на поверхности плывет одинокое маленькое судно.

Кто это, интересно, рискнул так далеко забраться?

Люди. Они порой бывают такими настырными, что уплывают от берега значительно дальше дельфинов. Только обычно они делают это на судах побольше. Может быть, им нужна помощь?

Я плыву на звук.

Такое ощущение, что кораблик ко всему прочему еще и деревянный. На таких посудинах уже давным-давно по океану никто из людей не ходит. Плеск усиливается, я уже близко. Глаза вычленяют квадратный силуэт плавательного средства на светлом фоне поверхности воды.

Подплываю еще ближе. Так и есть, судно – это обычный деревянный плот. Какой безумец решил воспользоваться им, чтобы плыть по океану? И куда он держит путь?

Я аккуратно высовываю голову и спину из воды, использую дыхало, чтобы получить живительный воздух, одновременно поглядываю на плот. Крохотное помещение в центре, сломанная мачта, разбросанные по палубе вещи.

Мне приходится сделать несколько высоких прыжков, чтобы рассмотреть все детали. В последнем прыжке я вижу человеческое тело, распластанное у края плота. Похоже, что безумный мореход погиб.

Я медленно подплываю вплотную к человеку, выкрикиваю самые низкие звуки, которые только способен выдать. Человек не движется. Он наверняка мертв.

Я тыркаюсь носом в руку морехода.

Неожиданно он поднимает голову и смотрит на меня безумными глазами.

– Ты не их подручный! Другой!

Я смотрю на человека.

– Видишь, эти сволочи подстрелили меня! Плот разрушили, приборы поломали.

Я осторожно верещу, не понимая человеческой речи.

– Ну что, малыш! Не понимаешь? Сергей Краснов! Найди Сергея Краснова! – Человек смотрит на меня мутными глазами. – Шайзе! Сейчас…

Я стараюсь запомнить последовательность звуков, потому что вижу, что для умирающего мужчины это очень важно.

– Сергей Краснов! Он должен узнать. – Умирающий что-то ищет рядом с собой, неловко шаря по палубе руками. – Вот, смотри! – Он подносит прямо к моим глазам лист мелко исписанной бумаги.

Я недоуменно чирикаю.

– Не успею уже бросить в бутылку, – сетует человек. – Слаб. Да и бутылки нет. И смысла тоже. Ди дункельхайт коммт цу мир.

Я вглядываюсь в предсмертную записку, запоминаю каждую строчку, каждую закорючку, выведенную неверной рукой.

– Может, хоть ты запомнишь это. Сергей Краснов! Найди его.

На этом сон закончился.

Очнувшись, я в состоянии легкого шока уставился на дельфина, передавшего мне свои воспоминания. Животное лишь коротко чирикнуло и сползло в воду.

– Спасибо! – прошептал я, вяло помахав афалине рукой.

Нужно было вставать, но мне все никак не удавалось выгнать увиденное из головы. Значит, Дитрих все-таки погиб. Я не сомневался в том, что этот дельфин нашел именно его. Теперь, когда у меня имелась возможность взглянуть на содержание видения отдельно от сознания дельфина, я с легкостью узнал немца и с точно такой же легкостью понял то, что было написано в записке:

Дитрих, несмотря ни на что, смог передать мне информацию. Жалко, что теперь, по прошествии нескольких лет, эти данные стали совершенно бесполезными. ЗЕФ уже успела схлестнуться с АС, овры уничтожены, а я прекрасно знаю, зачем понадобился и той, и другой стороне.

Я встал и, покачиваясь, направился к выходу.

Как отомстить за Дитриха? Как отомстить за мой сожженный поселок? Все вроде бы действовали правильно. Каждую сторону с некоторой натяжкой можно понять.

Жертвовать малым, дабы спасти многое. Очень тяжело занимать высокий пост и принимать такие решения.

Правда, я ненавидел методы Секретного ведомства. Если кто и виноват во всей этой заварившейся каше, то это они.

Впрочем, я тут же поймал себя на мысли, что еще не встречался с представителями Службы безопасности Восточного Альянса и АС. Неизвестно, какие планы зреют у них в головах. Хотя цели-то у каждого все те же, что и тысячу лет назад, – больше ресурсов, земель и власти. И все это как можно быстрее.

– До свидания, ребята! – махнул я рукой резвившимся в бассейне афалинам.

В ответ они выпрыгнули из воды.

Интересно, что хотел сказать Дитрих в переданном мне видении, когда упомянул, что дельфины помогают АС? Неужели слухи о специальных подводных войсках, состоящих только из дрессированных дельфинов, – это правда?

– Что с вами произошло? – поинтересовался у меня охранник, когда я вышел в коридор. – Я уже хотел было бежать за помощью.

– Да ничего страшного, – улыбнулся я. – Что-то голова сегодня кружится. Чуть сознание не потерял.

– Вы бы к врачу зашли, – посоветовал охранник, внимательно оглядывая меня. – Наверное, не ели сегодня?

– И правда, не ел! – совершенно честно ответил я.

– Вот сходите и поешьте! Оттого и в обмороки падаете, что сил нет!

– Спасибо! Непременно зайду перекусить, – поблагодарил я охранника.

– Заходите еще к нашим афалинам, – подмигнул мужчина. – Они очень оживились от вашего присутствия. Обычно куда тише себя ведут.

Я снова улыбнулся и пообещал:

– Конечно, еще приду! В следующий раз и девушку свою приведу!

– Понравилось, значит?

– Очень красивые звери, – кивнул я. – И очень дружелюбные.

– Потому и везем их на Рай. Рыбы там уже достаточно развелось за двадцать лет. А так – все польза будет. И афалинам раздолье, и людям польза.

– Это правильно. – Я направился к своей каюте. – Ладно, всего вам доброго!

– До свидания!

– Где был? – спросила меня Ирка, как только я вошел.

– Навестил дельфинов, прогулялся немного по кораблю. Собрался с мыслями.

– Ты уж прости меня за вчерашнее. – Девушка подобрала под себя ноги. – Я не должна от тебя ничего требовать. Я ведь тебе совершенно никто. Старая знакомая, с которой ты несколько раз переспал. Какие обязательства? Ты же очень важен Марсу и ПНГК, так что ничего страшного. Если надо, я подожду, пока все это закончится. А если надо – вообще уйду!

– Ирка, не нужно так. – Я сел на койку рядом с ней и взял ее за руки. – Ты не понимаешь, что говоришь. Я вытащил тебя из тюрьмы не потому, что был должен. Я просто хотел, чтобы ты была рядом со мной!

Девушка засмеялась, но в глазах ее стояли слезы. Я понимал, что она видит меня насквозь. Естественно, мне не удалось скрыть, что я врал.

– Хорошо. – Она прижалась ко мне и положила голову на плечо, пряча слезы. – Пока оставим все как есть. Я не буду тебя мучить. Если совсем станет худо – уйду сама.

Может, сейчас и порвать с ней? Момент вполне подходящий! Всего только и надо – сказать, что не люблю ее, что минутная слабость, алкоголь и старые симпатии помутили мне рассудок, а потом Ирку арестовали, и мне ничего не оставалось делать, кроме как вытаскивать ее из заключения. В конце концов, из-за меня она ведь попала туда.

В дверь позвонили. Я чертыхнулся и встал, чтобы открыть.

За дверью стоял Смирнов.

– Можно войти?

Он вопросительно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Ирку, вытирающую слезы.

– Ну, заходи! – развел руками я. – Что-то важное произошло?

– Нет. – Агент покачал головой, не спеша прошел в каюту и сел на мою койку.

Я закрыл дверь и прислонился спиной к стене.

– Ты просто так решил нас навестить, что ли?

– Соскучился, – улыбнулся Смирнов.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Шучу. – Агент сложил руки на коленях. – Я хотел сказать вам кое-что. Во-первых, старайся не ходить далеко без меня, Сергей. Мы все-таки не на увеселительной прогулке находимся. Ты уходишь проведать дельфинов, а потом до меня доходят слухи, что ты там в обморок свалился!

– Извини. – Я потупил глаза. – А как ты узнал?

– Да от охранника и узнал. – Смирнов взглянул на Ирку. – Ты бы хоть за ним следила! Если он мне не подчиняется, может, тебя послушает.

– Я пытаюсь, – вздохнула девушка. – Только проследишь тут за ним! А что, Сережа, ты правда в обморок упал?

– Да чего-то голова закружилась, – нахмурился я. – С кем не бывает!

– Я врач! – строго сказала Ирка. – Ты мне об этом должен был первым делом сказать!

– Извини и ты, – хмыкнул я. – Я сегодня с утра кругом виноватый.

– Мы просто за тебя переживаем! – выгнула брови девушка. – У тебя ведь совсем недавно в голове копались, удаляли какие-то чипы! Осторожнее надо быть! Как ты сейчас-то себя чувствуешь?

– Отлично! – возможно, излишне бодро сказал я.

– Ну-ка немедленно приляг! – безапелляционным тоном приказала Ирка. – Юрий, встань, пожалуйста!

Смирнов поднялся, и они уложили меня на койку, прикрыв одеялом.

– У тебя голова не болит? Не знобит? Ноги как твои? – засыпала меня вопросами Ирка.

– Да прошли уже ноги давным-давно! – отмахнулся я. – Ничего не болит и не знобит. Успокойся ты! Полежу немножко, и все будет отлично!

– Смотри у меня! Тебе ведь недавно операцию на голову делали! Даром своим поменьше пользуйся. А то, как ни посмотрю, ты после этого все виски трешь. Получишь инсульт такими темпами!

– Очень страшно! – фыркнул я. – Не ты ли говорила когда-то, что курильщики и здоровые люди заканчивают жизнь одинаково – смертью?

– Не помню такого! – покачала головой Ирка.

– Неправильная у тебя, Сергей, философия, – сказал Смирнов. – Если так посмотреть, то все жизнь одинаково заканчивают! Что с того-то?

– Вот-вот! – Я вытащил руку из-под одеяла и поднял указательный палец. – Мы все умрем! Нас всех ждет чертова тьма!

– Если верить, что ты послан в этот мир лишь для того, чтобы сдохнуть, то жизнь от этого ни красивее, ни легче не станет!

– Ты, я смотрю, Юра, стал в вопросах веры разбираться! – состроил я многозначительную мину. – Я убил целый народ. Наверное, это и есть та цель, с которой меня сюда послали! Только вот незадача – цель-то, выходит, совсем не благая. Заповеди нарушает!

– Так было надо! – в очередной раз начал свою песню Смирнов. – Вера должна помогать в критических ситуациях, а не приводить в тупик. Если бы во время войны солдаты долго размышляли над заповедями, то их попросту смели бы враги. Когда за тобой стоит твой народ, то ты прав, даже когда идешь таким жестоким путем!

– Попадут ли эти солдаты в рай? – хмуро спросил я.

– Если бы эти солдаты не стали убивать врагов и отдали свою землю – точно бы отправились в ад! – сказал агент. – Помолятся, исповедаются и будут в раю. В христианстве самая замечательная вещь – это то, что все свои грехи не кровью, а таинством покаяния смываешь. Довольно легко.

– Но ты не отрицаешь, что главную задачу я уже выполнил, значит, спокойно могу идти на покой? – подколол агента я.

– Ты еще можешь сделать намного больше! И поверь, за свои новые подвиги тебе навряд ли придется краснеть.

– Ты о цели нашей миссии? – иносказательно спросил я, бросив быстрый взгляд на Ирку.

– Да, о ней, – не стал отрицать Смирнов.

– Ладно, закрыли тему! – вздохнул я. – А то мы так до утра будем друг над другом подшучивать да в философские дебри забираться все глубже!

– Хорошо, – пожал плечами агент. – Только беречь себя все равно необходимо. И не спорь больше по этому поводу ни со мной, ни с девушкой своей!

– Ты вроде говорил, что собираешься сказать нам еще о каких-то вещах! – напомнил я Смирнову, стараясь увести разговор подальше от моего здоровья.

– Да. – Агент выдержал небольшую паузу. – Пришла радиограмма с девятой станции. В последних новостях сообщается, что ЗЕФ эвакуирует все население с планеты Ника. Говорят, что планета через неделю превратится в удушающий ад.

– Ничего себе, – удивленно приоткрыл рот я. – Там и так-то довольно жарко было. Из-за чего повышается температура?

– Цепь вулканов на экваторе планеты скоро активизируется. На планету сначала обрушатся землетрясения, потом станет разламываться кора на стыках тектонических плит, из вулканов и разломов хлынет магма. В атмосферу поднимется пепел. В общем, Нике настанет конец.

– Ужасные новости, – поджал губы я. – Там ведь столько горнодобывающих предприятий! Верфи, заводы…

– Да, – кивнул Смирнов. – Вся система встанет!

– Неприятности поодиночке не ходят, – вспомнил я старую поговорку. – На ЗЕФ за этот год свалилось немало…

– В Федерации вообще сейчас неспокойно, – согласился агент. – Скоро ее совсем залихорадит. Руснак делал правильные прогнозы.

Я промолчал. Новости испортили мне настроение. Что же теперь будет? Главные объекты ЗЕФ пребывают в плачевном состоянии. Нику вот-вот зальет потоками лавы. На Заре до сих пор не могут наладить производство топлива, да и космолетов там погибло немало. Чтобы восстановить оборону системы, потребуется не меньше года или даже двух. Рай уже давно обрел независимость, уйдя из-под крыла Федерации. Марс тоже собирается отделяться. Что остается? Полушка? Но оттуда после катастрофы на атомной станции вообще не поступает никаких вестей. О пользе планеты, приобретенной у АС, остается только гадать. К тому же там погиб Пашка, а если вспомнить его последние письма, то становится ясно, что на Полушке, кроме проблем, мало что можно найти.

Да и на Земле у ЗЕФ теперь проблемы. Люди бастуют, требуя правды про овров. Несколько городов и сел выжжены оружием рыночников из-за того, что американцы уничтожали базы инопланетян, находившиеся под ними.

В общем, сплошные сложности.

– Может, вы чаю хотите, мальчики? – спросила Ирка.

– Лучше кофе, – сказал Смирнов.

– И мне, – улыбнулся я. – Без сахара только. Черный.

Вечером того же дня я мрачно сидел в своей каюте и не знал, чем заняться.

Ирка уже спала, а ко мне сон все не шел. Тревоги и страхи, навязчивые голоса овров так никуда и не пропали. После сегодняшнего видения и известий о грядущих бедствиях они стали объемнее и ярче. Чем меньше у меня было дел, тем чаще я думал о своих былых ошибках.

Что-то нужно было с этим делать.

Я попробовал занять мозг какой-нибудь творческой деятельностью. Пусть это будет, например, стихосложение. Пашка же выдумывал стихи! Почему я не могу?

Вот возьму сейчас и придумаю что-нибудь лиричное и тонкое!

Получившееся стихотворение никак нельзя было назвать романтичным. Снова я пришел к оврам и своей миссии.

И тут меня осенило.

Чтобы что-то забыть, надо выпустить это из головы, перелить в какой-то другой сосуд. А сделать это я сейчас мог лишь одним способом.

И я решил подробно описать все то, что произошло со мной и в итоге спровоцировало гибель целой цивилизации. Пусть история по большому счету еще не была окончена, но жизнь это и есть забавная история, которая обрывается однажды на самом интересном месте.

К тому же у меня существовали уже кое-какие разрозненные записи в разные периоды жизни. Кое-что хранилось в Интернете, защищенное паролем. Можно будет переработать и дополнить уже существующий текст.

Я положил на колени портативный терминал бортового сервисного компьютера. В Интернет зайти сейчас возможности не было. Космолет шел через подпространство, и для связи с внешним миром применялась подсвязь. А подсвязь чересчур медленна на межзвездных расстояниях, и послания по ней доставляются в виде радиограмм.

Поэтому я просто вызвал текстовый редактор и начал писать:

Через час в каюту постучал Смирнов. Ирка тревожно шевельнулась во сне, затем повернулась на другой бок. Перед тем как открыть дверь, я поспешно убрал с матрицы компьютера свои сочинения. Не хватало еще, чтоб агент меня тут на смех поднял!

– Чем занимаешься, Сергей? – с порога спросил Смирнов.

– Потише, Ирка спит, – негромко попросил я. – Если что-то важное – давай к тебе в каюту зайдем!

– Хорошо, – согласился Смирнов. – Не стоит ее будить, конечно.

Мы вышли в коридор. До каюты агента пришлось пройти всего десяток шагов. Смирнов открыл дверь и жестом пригласил меня внутрь.

Агент присел на койку, я занял место напротив него.

– Что стряслось-то? – Я смотрел на Юру и пытался угадать, о чем пойдет разговор. – Еще какие-то новости?

– Ничего нового, – вздохнул Смирнов. – Просто хотел рассказать про колонию Джейн и про то, как там надо себя вести. Ты уже читал что-то?

– Пока еще нет, – признался я. – А разве есть какие-то особенности?

– Сейчас расскажу. – Агент едва заметно улыбнулся. – Я проверил каюту, подслушивающих устройств тут нет, так что можно говорить спокойно.

– А что за секреты?

– Да все те же. – Улыбка Смирнова стала шире. – Ты же знаешь, наш быстрый космолет – это большая тайна для всех. Поэтому по всем документам мы проходим как родственники одного из сотрудников горнодобывающей фирмы, который трудится на Джейн. Придется спуститься туда, а потом добраться до нашего связного, с его помощью взлететь на маленьком космолете и уйти через подпространство в систему с номером 57802 по каталогу Гиппарха.

– Но до нее ведь, если не ошибаюсь, несколько световых лет! Ничего себе у вас маленькие космолетики! На такие расстояния скачут!

– Размер не всегда имеет значение, – подмигнул агент. – Да и дистанция всего два световых года. Но я не об этом хотел поговорить. Главное, что нам придется жить с горняками пару суток. Соответственно, тебе надо знать, как себя вести. Да и про условия на поверхности тоже неплохо было бы кое-что усвоить.

– С чего начнем? – спросил я, приготовившись внимательно слушать Смирнова.

– Для начала про условия. – Агент взял со столика терминал компьютера и с его помощью вывел на большую матрицу на стене объемную карту планеты. – Как ты видишь, планета Джейн – не очень-то дружелюбный мир. Две трети поверхности занимает ядовитый океан. Материк всего один. Вот он. – Смирнов, не вставая, махнул рукой. – Если говорить о местности, то преобладают тут холмистые равнины и плоскогорья. Местами попадаются метеоритные кратеры и вот такие вот разломы коры. – Агент снова указал на карту. – Большинство разломов и воронок заполнено водой, содержащей ядовитые примеси. Много рек, ручьев и озер. Не во всех из них чистая вода.

У меня отчего-то покрылась мурашками спина. Мир, в котором нам предстояло побывать, был до ужаса неуютным и странным.

– Там дышать-то можно? – спросил я.

– Воздух для дыхания пригоден. Но это единственный плюс этой планеты.

– Воду без тщательной очистки пить, вероятно, нельзя? – предположил я.

– Только дождевую, – подтвердил Смирнов. – Забыл сказать, там все время идут дожди. Год длится четыреста двенадцать дней, и триста восемьдесят из них льет дождь.

– Понятно. – Я вздохнул, снова всматриваясь в карту.

Агент развернул трехмерное изображение таким образом, что мы виртуально оказались рядом с поверхностью.

Теперь на матрице уходила к далекому горизонту неровная серо-коричневая пустыня, а над ней клубились серо-коричневые тучи. Настоящая планета контрастов!

– Теперь о флоре, – продолжил Смирнов.

– Там есть флора? – удивился я.

– И фауна тоже есть. – Агент стал что-то переключать на терминале. – Самая большая проблема планеты связана как раз с ней.

На матрице высветилось несколько объемных фотографий. Через мгновение Смирнов увеличил одну из них до размеров экрана.

– Здесь показано растение, которое колонисты называют спорник.

– Оно со всеми спорит, наверное? – усмехнулся я и заработал неодобрительный взгляд агента. – Ладно-ладно! Шучу!

– Спорник носит в себе ядовитые споры, – объяснил Смирнов. – Период созревания – два-три месяца. Поэтому, когда спорники дозревают и взрываются, весь материк оказывается окутан облаком спор. К счастью, их довольно быстро сбивает дождем, но, даже несмотря на это, на планете раз в два месяца наступает настоящий ад.

– Да там и так-то не рай, – заметил я. – А что будет, если такая спора на человека попадет?

– При попадании на кожу человека спорник действует так же, как и при попадании в почву. – Смирнов выдержал небольшую паузу. – Растение пускает корни. А если учесть, что развивается корневая система очень быстро и спора эта чаще всего попадает на кожу не одна, то выходит так, что растение прорастает корнями сквозь человека уже через сутки, а то и через два дня попросту высасывает у бедняги плоть и кости. К концу процесса остаются только спутанные корни да могучие стебли, отъевшиеся на человечине.

– А что делают люди в сезон размножения? Там ведь жить невозможно в это время!

– Сезон длится всего три-четыре дня. Потом, как я уже говорил, споры сносит ветром и сбивает дождем, воздух очищается. Но эти несколько дней люди проводят в убежищах или в своих домах. Обязательно включают систему фильтрации на приточной вентиляции. Очень неприятно бывает, когда эти фильтры ломаются.

Я вглядывался в изображение спорника. Продолговатый ствол, напоминающий по форме бутылку, ветки-щупальца, трепещущие на ветру.

Лететь в колонию Джейн мне хотелось все меньше.

– Ты говорил, что самое страшное – это фауна, а не флора. Ошибся? – в надежде спросил я.

– Нет, – покачал головой Смирнов. – Я не ошибаюсь. Я просто еще не дошел до фауны. Давай сначала закончим с флорой.

Я прерывисто выдохнул, когда Смирнов сменил картинку на матрице. Теперь там колыхался какой-то странный столб, состоящий из множества мелких частичек болотно-зеленого цвета.

– Это что еще такое? Это растение вообще?

– Растение, – убедительно сказал Смирнов. – Называется торнадо. Состоит из множества мелких частичек, поглощающих свет, воду и споры спорника. По сути, это колония планктона, только в несколько другом виде.

– А чего она так бешено крутится? Откуда энергия?

– Отдельные частички этого вечного вихря просто намагничены, – стал объяснять агент. – В корнях растения магнитное поле постоянно меняет полярность. Чаще всего оно отталкивает частицы, поэтому взвесь устремляется вверх. Затем, по мере увеличения расстояния, силы слабеют, и частички оседают вниз. Спустя некоторое время корни переориентируются, начинают притягивать частицы, и те, что отдалились чересчур сильно, снова попадают в магнитное поле. Из-за ветра и силы Кориолиса движение происходит по спирали.

– Но ведь растение, по идее, должно приобретать больше энергии, чем тратит на это вечное движение! Иначе зачем ему существовать?

– Колония этого своеобразного планктона питается газом. Точно так же они поглощают и споры, и другой материал, содержащий азот и кислород.

– А что случится с человеком, если он попадет в такое торнадо? – спросил я.

– Если он останется там надолго, то может быть постепенно съеден. А так, в общем, ничего особенного с ним не произойдет.

– Слава богу, – облегченно вздохнул я.

– Отлично. – Смирнов переключил картинку. Теперь на матрице возникло что-то вроде перекати-поля. – Это еще одно растение. Называется роллер. Оно катается по пустыне под действием ветра, порой его заносит в торнадо. Роллер питается частицами торнадо, а споры спорника питаются роллерами. Цепочка замыкается.

– Там всего три представителя в этой пищевой цепочке? – в очередной раз удивился я.

– На планете Джейн очень мало живых организмов. Среда не слишком-то располагает к многообразию. Говорят, в глубинах океана есть разные виды существ, но он все еще практически не исследован. Денег на это всегда не хватает.

– Понятно, – кивнул я. – А что там по поводу животных?

– Их тоже немного, – сказал Смирнов. – Расскажу только о двух видах, представляющих наибольшую опасность. Один вид – это хиллеры. – Агент переключил изображение и продолжил: – Они представляют собой живые холмы. В принципе неопасны, но если не заметишь, что рядом не просто горка, а хиллер, то он через какое-то время может тебя раздавить. Хиллеры передвигаются высокими, но редкими прыжками. Питаются торнадо и мелкими зверюшками.

– Ты же вроде говорил, что там водятся действительно опасные звери. – Я почесал затылок.

– Их я оставил на потом, – довольно зловеще улыбнулся Смирнов. – Сейчас ты узнаешь, почему колонию и планету назвали именно Джейн.

– Я думал, что так звали возлюбленную первого колониста, – выдал я свою версию.

– Ты прав, но не до конца. – Агент щелкнул по клавише терминала, и на матрице возникла странная фотография. – Это джейн. Самый опасный вид, обитающий на планете.

На снимке мило улыбалась брюнетка лет двадцати пяти.

– Ты издеваешься? – Я недоуменно посмотрел на Смирнова. – Это шутка, да?

– Отнюдь. – Лицо агента будто бы стало каменным. – То, что сейчас показано на матрице, – это одно из воплощений этого существа. Это скорее не животное даже, а некий фантом. Говорят, оно реагирует на подсознательные страхи людей, каким-то образом заставляет видеть то, чего ты больше всего боишься.

– Где-то я слышал о чем-то подобном, – задумчиво протянул я.

– Не знаю. – Смирнов выключил матрицу. – Насколько мне известно, о феномене джейн стараются сильно не распространяться. В АС, конечно, все это знают, но в ЗЕФ вроде бы не сильно афишировали.

– Нет, – нахмурился я. – Я не о том. Мне что-то подобное доводилось слышать про мыслящий океан.

– Я про разумный океан не имею представления. Наверное, это фантастика.

– Наверное, – согласился я.

– А теперь самое главное относительно этих фантомов. – Смирнов смотрел теперь прямо мне в глаза. – Если ты не уверен, кто перед тобой – фантом или реальный человек, то не стоит верить всему тому, что тебе говорят. Фантом чаще всего выманивает жертву за пределы поселка и съедает там. Точно такое же действие джейн оказывает и на те виды, о которых я тебе рассказывал. Джейн – вершина эволюции планеты Джейн. Прошу прощения за тавтологию.

– Но фантом ведь на то и фантом, что нематериален! – возразил я. – Я же всегда могу отличить обычного человека от призрака!

– Этот призрак будет сидеть у тебя в голове. Твое подсознание наделит его какими угодно свойствами. Ты сможешь трогать его, бить, разговаривать с ним. Но его никто, кроме тебя, видеть не будет.

– Понятно, – кивнул я. – А как же тогда удалось сделать снимок?

– Снимок?

– Ну, фотографию джейн.

– Это и есть фотография Джейн – погибшей жены капитана Парквелла, который первым привел сюда свой корабль. Обычная фотография обычной женщины, только немного не в фокусе.

Я переваривал услышанное. Вечный дождь, опасные твари вокруг, да еще и какие-то странные призраки…

– Что там добывают люди? Неужели это так ценно?

Смирнов ответил довольно коротко и емко:

– Там добывают девяносто процентов цветных металлов в АС.

– На этой планете так много металлов? – не поверил я.

– Аномалия развития этого мира. Он практически целиком металлический. Сила тяжести на поверхности одна целая две десятых «же», а диаметр почти вдвое меньше Земли.

– Да уж, – только и смог проговорить я. – Почему же мы Ирку не разбудили? Думаю, ей интересно было бы обо всем узнать!

– Ты ей это все сможешь лучше объяснить, – покачал головой Смирнов. – Я выдал имеющуюся информацию в сжатом виде. Если бы здесь была твоя девушка, то рассказывать пришлось бы куда медленнее.

– Ладно, попробую сам подготовить ее к визиту на Джейн, – задумчиво сказал я. – Ты еще что-то упоминал про нравы местного населения. С ними-то что не так?

– Нравы? – Смирнов бросил короткий взгляд на меня, потом переключил изображение.

Теперь перед нами возник снимок космодрома и небольшого города рядом с ним, сделанный с орбиты.

– Это самый крупный город на всей планете. Все другие поселения еще меньше. Люди в колонии знают друг друга в лицо. Власть поделена между родственниками. Глава колонии ведет аскетичный образ жизни и редко показывается на глаза, особенно ненавидит прессу и камеры. Все население – примерно такое же. Но больше всего на планете не любят чужаков. Поэтому вам с Иркой надо вести себя тише воды, ниже травы. Не нарывайтесь на неприятности, следуйте за мной неотступно – и тогда все будет нормально.

– Понятно, – кивнул я, и разговор на этом окончился.

Вернувшись в свою каюту, я еще довольно долго думал над рассказом Смирнова о планете Джейн, снова взял в руки терминал, пролистал фотографии, прочитал информацию.

Помимо того, что я узнал от агента, мне еще удалось выяснить, что на единственном материке планеты находится порядка пятидесяти поселений, есть один космопорт и пара космодромов для взлета-посадки суборбитальных челноков. Есть там и рекреационный центр – огромный купол с условиями жизни, приближенными к земным.

Пожалуй, этот центр – единственное место, где мне хотелось бы побывать. Остальные достопримечательности планеты, такие как Провал или Озеро Слез с пещерами Фицпатрика, меня почти не заинтересовали.

Еще я молил Бога о том, чтобы мы не попали на планету в период размножения спорников. Впрочем, я уже почти не сомневался, что в любом случае эти несколько дней на поверхности покажутся мне адом. Даже без спорников и джейн.

Но зато все страхи и думы об оврах как рукой сняло.

В тот вечер я больше не прибавил к своим мемуарам ни строчки. Сохранив все, что успел написать, я выставил триггер на то, чтобы в момент подключения терминала к Интернету текст автоматически был занесен в мой раздел сети, закрытый паролем. После этого я выключил терминал и решил, что пора спать.

Неожиданно пошевелилась и проснулась Ирка.

– Сережа? Ты здесь? – спросила она сонным голосом.

– Да, я тут! Как раз спать ложился, читал…

– Опять тебя твой Смирнов куда-то таскал! – обиженно заметила Ирка. – Ты бы хоть мне сказал! Я же переживаю.

– Но ты уже уснула, – стал оправдываться я. – Мне не хотелось тебя будить.

– Ладно. – Девушка зевнула. – Вырубай свет!

Уснуть, как ни странно, удалось достаточно быстро, но вскоре меня стали мучить смутные сновидения, где бродили в сером тумане призраки Джейн, а потом пошел дождь. Только через несколько секунд я осознал, что с неба льется не вода, а споры проклятых спорников.

Посередине небольшой пещеры медленно догорала свеча. Дрожали тени на неровном полу и сводах. Настороженно ворочалась чернильная темнота в углах.

Узнать человека, склонившегося над огарком, не представлялось возможным – его лицо было перемазано в глине и грязи. Неверный свет лишь обрисовывал глубокие морщины в углах рта и черные впадины вокруг глаз, а сами глаза делал чересчур яркими и болезненно неподвижными.

Человек что-то писал, то и дело дыша на закоченевшие пальцы, сжимавшие карандаш.

Свеча моргнула. Человек потряс головой, положил карандаш и растер друг о друга ладони, затем медленно поднялся и взял в руки гравистрел. Пламя свечи мигнуло еще раз.

Послышался низкий хлопок – человек выстрелил.

В тот же миг свеча погасла.

Я открыл глаза и удивленно уставился во тьму. По корабельному времени сейчас еще, вероятно, была глубокая ночь. Несмотря на это, я свесил ноги с койки и сел.

Удивительное и странное сновидение. Мне много раз за последнее время снились овры, молящие о пощаде, призраки джейн и твари из Забвения. Реже я видел по ночам своих старых знакомых – Клюва и Душного, Кеда, Полину, Пашку. Еще реже мне снилась мама и родной дом. В минуты прозрения я видел Председателя, Шамиля или Радия. Но этот незнакомец в пещере, освещенной огарком свечи, пришел ко мне в первый раз.

Очень интересно, относится ли этот сон к той категории, которую я условно называл видениями?

Пойти, что ли, прогуляться?

Повернувшись к Ирке, я удостоверился, что она мирно спит на своей койке. Ну что ж, тем лучше. Поброжу по космолету в одиночестве.

Я тихо оделся и вышел в коридор.

В этот час большого числа людей в обсервационном зале быть не должно. Я принял решение зайти туда.

Несмотря на то что корабль сейчас летел через подпространство, в зале можно было вывести на сферическую матрицу любой рисунок звездного неба. В памяти корабельного компьютера находилась полная база данных всех известных космических объектов. Программа без труда рассчитывала видимые положения звезд в любой точке галактики и за ее пределами, а ко всему прочему еще и снабжала людей исчерпывающей информацией о любом объекте, показанном на экране.

На душе затаилась какая-то странная усталость и апатия. Мы все летели и летели, казалось, этому перелету не будет конца.

Космос проносился мимо меня в прямом и переносном смысле этого слова. Одна лишь беготня да таинственные миссии, некогда просто сесть и посмотреть на красоту вокруг. А когда время все-таки находится, я обязательно оказываюсь в подпространстве, поэтому мне приходится глядеть на космос с помощью архивов и компьютеров. Точно также, как я делал это на Земле.

Я вошел в зал и досадливо поморщился. Кто-то уже занял одно из десятка обсервационных кресел. Теперь манипуляции со звездным небом придется согласовывать.

Я уже собирался просто развернуться и уйти, но меня остановил звонкий женский голос:

– Проходите, не бойтесь!

Эти слова произнесла девушка, сидящая в кресле. Я пригляделся и, узнав ее, слегка побледнел. Это была Рия.

Я помялся на входе в зал еще несколько секунд, затем все-таки решил пройти внутрь.

– Удивлена, что кроме меня на этом корабле еще кто-то страдает от бессонницы, – сказала Рия, когда я сел в соседнее кресло.

– Я удивлен не меньше вас, – улыбнулся я.

Глаза дивы изучали меня. Я понял, что она пытается угадать, узнал я ее или нет. Ну что же, пусть гадает.

– Как вижу, вы загрузили картину земного неба. – Я бросил взгляд на купол над головой. – Скучаете по дому?

– Если честно – да, – призналась Рия. – Все эти бесконечные переезды, выступления, ночевки в гостиницах выматывают и заставляют проснуться ностальгию, притаившуюся в душе.

Она снова посмотрела на меня, но я никак не прореагировал на слова о выступлениях, и тогда девушка добавила:

– А может, пора уходить. Старею…

Я задал интервал масштабирования и резко прокрутил колесико на терминале. Звездное небо стремительно сжалось, сгущаясь в белесую пыль. К зениту устремлялись все новые и новые звезды, пока наконец весь купол не заняла собой огромная спираль нашей галактики.

Я задал небольшую угловую скорость виртуальной точке обзора. Галактика пришла в движение, звездные рукава поплыли против часовой стрелки, закручиваясь в фантастическом водовороте.

– Вы не стареете, – покачал головой я, повернувшись к певице. – Сколько себя помню – вы все такая же.

Рия оторвала взгляд от мерцающего Млечного Пути и поджала губы.

– Значит, все-таки узнали?

– Узнал, – кивнул я, снова устремляя взор на огромную проекцию галактики.

– Хотите, дам вам автограф? – неуверенно сказала девушка.

Я кожей чувствовал, что она вот-вот позовет своих телохранителей. Это будет, конечно же, ее выбор. Но, видит Бог, я не хотел прерывать разговор, начавшийся так внезапно.

– Спасибо, конечно, – я все смотрел в вихрь звездной пыли, пытаясь различить крохотную точку Солнца. – Спасибо, но не нужно. Давайте не будем портить друг другу настроение.

Я почувствовал, что ее брови поползли вверх.

– Вы устали от толп фанатов, – поспешил объяснить я. – Я устал от людей вообще. Удивительно, не правда ли, что мы встретились в такой час и в таком месте?

– Ничего удивительного. – Голос Рии все еще звучал настороженно. – Мне и в самом деле все это надоело. Но я не понимаю, что вы пытаетесь мне сказать?

Я улыбнулся своим мыслям и щелкнул по клавише навигации.

Галактика распалась на миллионы отдельных звезд. Сотни светил увеличивались в размерах, проносились через весь купол и скрывались из виду. Прошло еще несколько секунд, и изображение замерло. Теперь в зените висел желтовато-белый шар нашего родного Солнца.

– Когда-то давным-давно, – начал я. – Я мечтал оказаться в космосе. Мне хотелось нестись со сверхсветовой скоростью к диким мирам, подбрасывать в воздух инопланетную пыль, смотреть на переливы красок в чужом небе перед восходом. В то далекое время я зубрил названия звезд и планет, часами стоял у ограждения космодрома, запоминая малейшие подробности старта космолетов. Тогда я слушал ваши песни и верил, что все-все непременно сбудется.

Я перевел дыхание, повернулся к певице. Рия смотрела на меня странно округлившимися глазами.

Я вперил взгляд куда-то за ее плечо и продолжил:

– И вот я здесь. Только вместо красочного полета – серая муть за бортом. Вместо инопланетной пыли – стерильность космических станций. А вместо восходов – эта чертова матрица обсерватории. И даже когда у меня была возможность потрогать руками другую планету, я всегда оказывался занят чем-то другим, очень важным, абсолютно необходимым… Так давайте хоть сейчас представим, что все сбылось точно так, как нам того когда-то хотелось. Вы подумайте об океане человеческих глаз, внимающих вам, а я представлю себе идеальный, красочный и добрый космос.

Я замолчал, краем глаза отметив, что Рия странно дернулась. Мои глаза сфокусировались, и я понял, что девушка плачет, неудобно положив голову на руку. Мне захотелось обнять ее, утешить, но я пресек в себе этот порыв.

Мы так и остались сидеть каждый в своем кресле, глядя сквозь слезы на огненный шар иллюзорно близкого, но на самом деле такого далекого сейчас Солнца.

После той ночи я больше не видел Рию. Она, наверное, не выходила из своей каюты. Но я не жалел об упущенном моменте. Слишком разными были наши пути, слишком велика разница в возрасте. Если бы у меня и в самом деле имелся какой-то призрачный шанс стать хотя бы другом этой женщины, то я попытался бы это сделать. Но шанса не было.

Бежали дни, похожие друг на друга. Я сидел у себя, писал мемуары, рассказывал Ирке о том, что ждет нас на планете Джейн, как-то даже водил ее в дельфинарий.

Дельфины больше не проявляли в своем поведении ничего необычного. Как и положено морским зверям, они плавали кругами, плескались и играли, чирикая и посвистывая. Ирке очень понравились афалины, особенно та, что дала себя погладить. Ее плавник был чуть больше, чем у других, и казался слегка искривленным.

Отыскать Рию или случайно встретиться с ней я даже не стремился.

Отдыхая и набираясь физических сил, я старался не растратить попусту сил душевных. Кошмары об оврах, тварях, Забвении и бегстве из Секретного ведомства понемногу отпускали меня. И я был этому несказанно рад.

Мы встретили Новый год, я позволил себе выпить немного шампанского.

Решив прогуляться по космолету, мы с Иркой нарвались на пьяного пассажира, который принялся втолковывать, что своими глазами видел на Земле огромного овра. Теперь он решил улететь на планету Рай. Там ведь сбываются все заветные желания. Это значит, что там никогда не будет овров, и он сможет жить спокойно. Когда же я попытался объяснить пьяному, что овров теперь не будет нигде и никогда, он мне не поверил и снова взялся за свое. Я несколько раз пытался уйти, но пассажир все не отставал. В конце концов я ударил его ладонью по шее и привалил обмякшее тело к стене. Конечно, негуманно заканчивать разговор таким образом, но когда мужчина очнется и протрезвеет, он уже наверняка не будет помнить ни меня, ни нашей беседы.

Ирка потом долго отчитывала меня за этот поступок. Мы даже поругались после того, как я в запале сказал, что она из нормальной девчонки, которая непременно меня поняла бы, превратилась в тряпку. Пришлось потом просить у девушки прощения.

Смирнов все эти дни общался со мной довольно открыто. За это время он даже рассказал несколько историй из своей богатой биографии. Но как только я попытался узнать что-то конкретное, он тотчас же умолкал.

– Сядем в наш быстрый корабль – все узнаешь, обещаю, – раз за разом говорил он.

А мне казалось, что с каждым новым днем, проведенным в этом лайнере, цель становится не ближе, а наоборот – дальше. Словно это какой-то таинственный мираж, и с течением времени он начинает дрожать от ветра, готовый вот-вот раствориться в воздухе.

А потом мы вынырнули из подпространства, и события снова набрали обороты.

– Уважаемые пассажиры, – раздалось в динамиках. – Мы прибыли в пространство системы Парквелла, принадлежащей Американскому Союзу и колонии Джейн. Через пять часов наш космолет начнет стыковку с пересадочной станцией номер девять. На станции имеются все удобства для ожидания вашего следующего рейса. Не забудьте воспользоваться зеленой картой для получения вашего нового посадочного талона.

– Что за зеленая карта? – спросил я у Смирнова.

– Транзитный билет, – пояснил агент. – Он состоит из кредитного счета, точки отправки и точки назначения. Все зашифровано строжайшим образом. Крупные транспортные компании при передаче клиентов с одного борта на другой пользуются такими картами, чтобы не раскрывать личность пассажира. На Фронтире модно летать инкогнито.

– Но разве личное дело нельзя просканировать? Оно же под кожей у всех!

– А твое? – поднял бровь Смирнов. – Можно его просканировать?

– Но у меня же сейчас подделка вшита. Ты же знаешь.

– Вот видишь…

Я кивнул. Теперь смысл всех этих манипуляций с картами и кредитами дошел до меня. Транспортной компании нужно знать, куда надо попасть человеку и сколько у него на это денег. Дальше цепочка перелетов выстраивается в зависимости от наличия свободных мест на тот или иной рейс, от желания пассажира и договора между транспортными компаниями. Все данные о клиенте знает только та фирма, которая продала ему зеленую карту. Очень умно!

– У нас тоже есть такие карты? – спросил я.

– У нас – нет, – ответил агент. – Мы ведь летим по фальшивым документам. С Титана к родственнику, работающему в колонии Джейн, забыл?

– Правильно. – Я почесал затылок и добавил: – Эх, скорее бы уже долететь. Осточертело в этом корабле сидеть.

– О-о! – глубокомысленно протянул Смирнов. – Как же ты собираешься сидеть три месяца в нашем скоростном космолете, если здесь пару недель не смог выдержать? Тут, между прочим, в сто раз больше места.

Я ничего не ответил, лишь потупил взор. Действительно, я с Иркой уже не могу нормально общаться – что ни день, то ссора. А ведь прошло-то всего ничего. Как же я три месяца проведу с ней в куда меньшем пространстве космолета ПНГК? Наверное, стоит порвать с девушкой все отношения еще здесь, на пересадочной станции. Нет смысла истязать и себя и ее, таская через полгалактики.

– Если я оставлю Ирку на станции, то можно ли будет отправить ее каким-нибудь рейсом к Раю? – спросил я у агента.

Девушки, естественно, рядом не было.

– У тебя еще остались деньги на личном счете, – пожал плечами Смирнов. – Решать тебе, я в ваши дела не полезу.

– Я же официально мертв, – усмехнулся я. – Какой у меня может быть счет?

– Ну а наличные? Тебе ведь выдали их на Марсе. Неужели ничего не осталось?

За всеми этими событиями у меня как-то выпало из головы, что в моем кошельке до сих пор лежит толстая пачка кредитов. На Земле наличные не в ходу, но на Фронтире их используют.

– Кое-что осталось! – хмыкнул я.

– Вот и отлично. – Смирнов хлопнул меня по плечу. – Видишь, ты и сам в состоянии решить свои проблемы!

– Да уж. – Я грустно вздохнул, в один миг утратив веселое настроение.

Агент снова прав. За меня никто этот узел не разрубит.

Как только Смирнов ушел собирать свои вещи, я решил, что время для тяжелого разговора наступило.

– Не хочешь перекусить, Ирка? – спросил я, заходя в свою каюту.

– Нет, спасибо. – Девушка как-то странно взглянула на меня. – Я на диете.

– Ты серьезно? – удивился я.

– Конечно, – пожала плечами она. – Надо приводить себя в форму. Сколько уже можно!

– Ну, смотри, как знаешь. Тогда, может, до оранжереи прогуляемся?

– Ты что-то хочешь мне сказать? – улыбнулась Ирка. – Ну ладно, пойдем.

Девушка слезла с койки, обула сандалии и прижалась ко мне.

– Пошли?

Я закатил глаза.

– Идем! Выдвигаемся! Выходим!

– Что с тобой? – не поняла девушка.

– Нет-нет, – отмахнулся я, мгновенно взяв себя в руки. – Все в порядке. Пойдем, я закрою дверь.

Мы довольно быстро дошли до оранжереи, обмениваясь по дороге разными фразами, ровным счетом ничего не значащими. Ирка посетовала, что скоро придется спускаться на планету, под дождь, я успокоил ее, сказав, что мы там пробудем недолго.

– Знаешь, я хочу покраситься, – сказала мне девушка, когда мы уже стояли под сенью кипариса. – Я чувствую себя такой молодой.

– В черный?.. – уточнил я.

– Да, – бодро кивнула Ирка. – Тебе понравится!

Я смотрел на девушку и думал, как начать. Как я могу сказать, что не люблю ее и брошу на станции после стыковки?

Вздохнув, я все-таки решился:

– Ирка, знаешь…

Неожиданно голову пронзила боль, и вместе с ней пришло осознание того, о чем сейчас думает девушка. К моему несказанному удивлению, она ждала от меня признания в любви и, возможно, предложения. Эта дуреха почему-то была уверена в том, что я собираюсь на ней жениться!

– Сережа, что с тобой! – Ирка увидела, что я нахмурился и схватился за лоб. – Тебе плохо?

– Все нормально. – Я с силой выдохнул и вымученно улыбнулся. – Меня чего-то последнее время головные боли мучают.

– Я тебя так люблю! – Девушка прижалась ко мне. – Надо показать тебя доктору! Не хочу, чтобы мой любимый Сережа болел!

– Ирка моя, – я поцеловал ее в лоб. – Знаешь, зачем я тебя привел в это место?

– Ты что-то хотел мне сказать! – Девушка чуть отстранилась и внимательно посмотрела мне в глаза.

– Да! – Я сжал зубы и мысленно махнул на все рукой. – Я хотел сказать тебе, что я тебя люблю! И еще я хочу, чтобы ты стала моей женой!

– Серьезно?! – поддельно изумилась Ирка.

Я-то знал, что именно этих слов она от меня и ждала.

– Господи, Сереженька! Конечно же, я буду твоей женой!

Мы еще долго целовались в оранжерее, а потом вернулись в каюту и занялись любовью. Я старался сдержать все свои негативные мысли и пытался радоваться тому, что, даже вопреки желанию, могу сделать кого-то счастливым. Может, это и есть моя судьба? Остаться с Иркой и приносить ей радость? Может, я и в самом деле смогу к этому привыкнуть?

Время летело незаметно. Мы с Иркой стали не спеша собирать наши немногочисленные вещи. Потом вместе со Смирновым перекусили и решили прогуляться по космолету в последний раз.

– А что будет с лайнером, когда он высадит пассажиров? – спросил я у Смирнова.

– Я откуда знаю? – улыбнулся агент. – Скорее всего, заправится энергином да назад полетит с новой партией людей.

– Наверное, – согласился я и провел ладонью по переборке. – Хороший космолет!

– Что есть, то есть, – кивнул Смирнов. – Но скоро ты познакомишься с нашим, не просто хорошим, а отличным космолетом. Такого еще ни у кого нет.

Да, действительно, этот лайнер, наверное, просто неповоротливый мамонт по сравнению со сверхбыстрым кораблем ПНГК. Мне на самом деле очень хотелось увидеть секретное судно.

Из динамиков послышалась английская речь, затем последовал повтор на русском:

– Уважаемые пассажиры, наш лайнер только что причалил к станции пересадки номер девять. Спасибо вам за то, что воспользовались рейсом нашей компании. Надеемся, что и в следующий раз вы выберете для путешествия наши космолеты. Сейчас можно попасть на борт станции через стыковочные узлы десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать…

Голос продолжил перечислять номера узлов.

Девятая станция специально создавалась с расчетом на то, чтобы принимать такие большие лайнеры, как наш. Для удобства выхода многочисленных пассажиров космолет стыковался с ней несколькими десятками переходных коридоров.

Мы поспешили в каюту, чтобы забрать вещи, а потом заняли место в очереди.

Нам достался стыковочный узел номер пятнадцать. Людей здесь было довольно много, но круглая кишка перехода оказалась широкой, поэтому очередь двигалась быстро.

Вскоре мы прошли через несколько коридоров и оказались в огромном зале, увешанном рекламой и стендами с различной информацией. Здесь находилось немыслимое количество народу. В воздухе стояло мерное гудение сотен голосов. А ведь это был только один из множества залов ожидания. Масштабы главного пересадочного узла АС поражали.

– Космолет к Джейн будет через час, – сказал Смирнов, изучив электронное табло на стене. – Надо получить посадочный талон.

Агент подвел нас с Иркой к автомату для выдачи талонов. Я повторил за ним манипуляции с документами и личным делом и получил пластиковую карту, где был указан номер моего места. Ирка с легкостью проделала ту же процедуру.

Оставшееся до полета время мы решили потратить на осмотр станции. Организованных экскурсионных групп мы не нашли, поэтому бродили по помещениям космического вокзала самостоятельно. Один из переходов вывел нас в центральный зал станции. О том, что это центральный зал, я прочитал чуть позже на специальной табличке.

Сердце станции было одним из самых величественных мест, где мне довелось побывать. Из пола этого гигантского помещения росли толстые колонны, опоясанные ярусами, где находились кафе, террасы для отдыха и прогулок, зеленые сады. Купол местами прорезали каплевидные иллюминаторы, каждый размером с многоэтажный дом.

Пространство за иллюминаторами не было простой и невыразительной черной бездной. Космос за окнами светился сам по себе. Величественная планетарная туманность разливалась ярким пятном в холодной пустоте. Из-за приглушенного света в зале все внимание сразу же переключалось на ее легкую красноватую пульсацию.

– Сережа! Какая красота! – открыла рот Ирка.

– Ничего себе… – восхищенно выдохнул я.

– Стильно, – кивнул Смирнов и как ни в чем не бывало пошел дальше.

Я остался стоять с открытым ртом, тщетно пытаясь припомнить, как называется эта туманность. Почему я ничего не прочитал об этом явлении в компьютере? В том разделе, который мне довелось изучать, говорилось ведь не только о планете Джейн. Там рассматривались наиболее важные характеристики всей системы Парквелла!

И потом до меня дошло, почему Смирнов так холодно воспринял подобную красоту. Чутье услужливо подсказало мне, что ближайшая планетарная туманность располагается на расстоянии около трех тысяч световых лет отсюда. То, что мерцало сейчас за окном, – не более чем фальшивка, искусственная проекция, созданная для туристов.

Я огорченно покачал головой, растирая виски. Голова после использования дара, как обычно, начала болеть.

– Надо бы поторопиться, – сказал Смирнов, когда я поравнялся с ним. – Нам еще добираться до другого конца станции. Космолеты на Джейн отправляются с самой окраины вокзала.

– А почему? – спросила Ирка, вслед за Юрой прибавляя шаг.

– Потому что народу мало. Могу поспорить, тот корабль, на котором мы полетим, будет самым ужасным из тех, которые вы видели.

– Колония так бедна? – удивился я.

– Да. Жалко людей. Они добывают редкие металлы в том месте, где качают еще более ценное топливо! Все деньги уходят на этот вокзал и содержание астероидного пояса с энергином. Колонии Джейн достаются гроши.

– М-да, – хмыкнул я. – Неприятно.

– Ужасно! – добавила Ирка.

Мы дошли до монорельсовой транспортной системы станции. Я взглянул на план-схему, висевшую на стене. Оказалось, что поезд тут идет по кругу, вдоль всего периметра космического вокзала. На схеме было указано целых двенадцать остановок. Я в очередной раз почтительно хмыкнул, представив размеры девятой станции.

Билеты покупать не требовалось. Когда подошел небольшой состав, мы заняли места внутри. Я уставился в окно. Впрочем, ничего примечательного мне увидеть не удалось. Мимо проносились кабели и стыки каких-то переборок, недостаточно освещенные, чтобы можно было разглядеть подробности.

Через десять минут мы уже садились в космолет, следующий до колонии.

Как и предрекал Смирнов, корабль оказался ужасен.

Я не имел возможности видеть эту консервную банку снаружи, но даже изнутри космолет производил шокирующее впечатление. Салон был обшарпанным, с потолка свисали сопли проводов, а в углу что-то едва слышно потрескивало. Меня не оставляли мысли о том, что это искрят контакты. Я боялся даже представить себе, как такой космолет будет совершать прыжок.

Хотя что представлять? Скоро на себе прочувствую…

Ирка наморщила носик и чихнула, когда мы садились в кресла. Кресла являли собой не менее жалкое зрелище, нежели стены. Даже пыль с них никто не удосужился стряхнуть. Оглядевшись, я понял, что половину мест в салоне, скорее всего, уже никто не займет.

Сами пассажиры тоже наводили на удручающие мысли. Большинство из них составляли хмурые, небритые мужчины в грязных темно-серых комбинезонах. По-русски никто не разговаривал.

Смирнов задумчиво смотрел в иллюминатор и никак не реагировал на обстановку. Я в очередной раз позавидовал выдержке агента.

Космолет отчалил с протяжным скрежетом. Ирка схватила меня за руку. В желудке похолодело. Я представил себе, как наше утлое суденышко разваливается на две части, а люди гроздьями сыплются в открытый космос.

Когда станция, совершив плавный оборот, стала все быстрее уменьшаться в размерах, я позволил себе немного расслабиться. Вроде бы все шло хорошо – наш космолет все еще не взорвался, люди в салоне чувствовали себя отлично.

Через какое-то время под потолком раздался голос пилота. Он что-то произнес на английском, затем повторил на русском с довольно сильным акцентом:

– Наш космолет готовится совершить короткий прыжок через подпространство. Будьте осторожны!

Я прозевал сам момент перехода. За иллюминаторами на несколько секунд повисла серая пелена, затем пространство вновь почернело, вместе с легким толчком на фоне космоса проступили звезды и диск планеты Джейн.

Снова из динамиков послышалось сообщение на английском. Я терпеливо ждал перевода.

– Наш космолет успешно совершил прыжок, – возвестил пилот уже по-русски. – Через час мы сядем в космопорту «Родео» города Сент-Кросс.

Еще минут двадцать мы летели, постепенно приближаясь к планете.

Я задумался о своих странных способностях. Интересно, можно ли использовать умение видеть правду для перевода с одного языка на другой? Вообще странно, что подобная идея не пришла мне в голову раньше. Я ведь и в плен к рыночникам попадал, и в Забвении с Риманом и Дитрихом общался. Нужно будет попробовать сосредоточиться и постараться уловить смысл, вкладываемый людьми в слова.

Думаю, должно получиться.

Вдруг невидимые динамики снова ожили. Сообщение вновь шло на английском. Прикинув, что это отличный шанс поэкспериментировать с даром, я прикрыл глаза и мысленно постарался хоть чуть-чуть раздуть искорку своего чутья. Голова тут же отозвалась резкой болью. Но я не уменьшил усилий, и в итоге в мозгу что-то щелкнуло.

Смысл сообщения тотчас же прояснился. Получилось!

– Уважаемые пассажиры, нами только что получен сигнал от космической шлюпки. Два человека терпят бедствие. Мы самый близкий к ним корабль, так что вынуждены замедлить движение и принять на борт этих людей. В связи с этим посадка задержится на неопределенный срок.

В салоне послышались встревоженные голоса. Смирнов, слегка сощурившись, посмотрел в угол между потолком и стеной. Здесь, по его мнению, должен был находиться динамик. Я же откинулся в кресле и закрыл глаза. Боль отпустила, но вместо нее в теле и голове воцарилась слабость.

– Что-то не так, Юра? – тихо спросил я.

– Мне не нравится эта ситуация. Здесь явно не все чисто.

– В чем дело? – занервничала Ирка.

Я готов был разделить опасения агента. Во время повторения сообщения на русском я попытался проанализировать ситуацию со шлюпкой с помощью своего дара. Все-таки я худо-бедно мог видеть ложь, скрывающуюся за словами. Еще не оправившись от предыдущего использования чутья, я вновь погрузил себя в кипящий котел боли. Мне удалось ощутить, что люди, находящиеся сейчас в шлюпке, говорят полуправду.

– Все нормально, Ирка, – успокоил я девушку, стараясь ничем не выдать того, что еле-еле цепляюсь за реальность.

Из-за сильной боли я чуть не потерял сознание.

– А почему ты такой бледный, Сережа?

– Пытался узнать, кто к нам будет пристыковываться.

– Ну и кто же? – одновременно спросили Ирка и Смирнов.

– К сожалению, я так и не понял, – вздохнул я. – Может, попробуем узнать у экипажа?

– Давай, – кивнул Смирнов.

– Побудешь здесь минутку? – Я взял Ирку за руку. – Мы быстро!

– Хорошо, – неуверенно согласилась девушка. – Только вы поторопитесь, пожалуйста!

Ирка недвусмысленно обвела взглядом остальных пассажиров, и я понял, что она имеет в виду. Люди, летевшие вместе с нами, были обычными работягами, которые, как известно, запросто могут пристать к девушке. Действительно, придется поторопиться!

– Сможешь идти? – спросил у меня Смирнов.

– Да, – кивнул я, поднимаясь с кресла.

Голова еще побаливала, но сознание прояснилось.

– Хорошо! – внимательно посмотрел на меня агент и тоже встал.

Мы неловкими прыжками двинулись в направлении кабины. Искусственная гравитация работала еле-еле, что несколько затрудняло передвижение. Я все еще не пришел в себя, колени дрожали, и пару раз я чуть не свалился на пол, несмотря на маленький вес.

Первым, кого мы встретили в коридоре, был корабельный инженер. Это был совсем еще молодой парень в потертой черной форме с шестерней на предплечье. Я несколько раз видел, как он торопится то в носовую, то в хвостовую часть корабля. Вполне допускаю, что в нашем космолете случались какие-то неполадки, потому как вид у инженера постоянно был какой-то нервозный.

Вот и сейчас он явно переживал и спешил в направлении кабины откуда-то с нижнего этажа.

– Постойте! – обратился к инженеру Смирнов. – Не скажете, что случилось со шлюпкой?

Парень прошмыгнул мимо нас и уже хотел было унестись прочь, но агент успел схватить его за локоть. Стальная хватка Смирнова мгновенно остановила торопливого инженера.

– В чем дело? – взвизгнул он.

Парень говорил без акцента.

– Не видите – я тороплюсь!

– Вы в курсе, что случилось со шлюпкой? – повторил вопрос агент. – В чем у них там проблема?

– Я абсолютно ничего не знаю! – воскликнул инженер. – Сию же секунду отпустите меня!

– Тогда другой вопрос. – Смирнов был само спокойствие. – Почему вы так торопитесь?

– Я не в праве разглашать это! Что вы себе позволяете? Неслыханно! Я просто выполняю приказания командира!

Смирнов плюнул и собрался разжать руку, но тут на парня насел я. Я схватил инженера за грудки и изо всех сил прижал к переборке.

– Постой, дорогой. – Мне в кровь брызнул адреналин. – Ну-ка сей же миг выкладывай, что тут творится! Иначе ты не выполнишь приказ!

Я нарочно подражал манере инженера, только голос понизил. Как я усвоил еще в Забвении, такое сочетание вызывало у людей наибольший страх и желание подчиниться.

– Катастрофа! Я задыхаюсь от боли! – пропищал инженер.

Я встряхнул его.

– Говори!

– Аморальные ублюдки!

Снова встряска, инженер ударился затылком о пластик переборки.

– Хорошо! – Парень сдался. – Что-то случилось с передатчиком. Сент-Кросс не выходит на связь! А у шлюпки видимых повреждений нет, говорят, у них проблемы с климатизатором. Не дотянут до Джейн. Корабль их взорвался, был пожар, что-то еще… Потом рванул антиграв.

– Так бы сразу и сказал.

Я отпустил парня, и он тут же побежал в рубку.

Я услышал его крики:

– Вы за это ответите! Я тебя найду, проклятый недомерок!

– На себя бы посмотрел, – сплюнул я.

Инженер был выше меня всего сантиметра на три.

– Зря ты так поступил с ним, – покачал головой Смирнов. – Теперь придется объясняться с полицией. Такой человек, как этот, не простит тебе подобной выходки.

– Это будет потом, – фыркнул я, понимая, что агент и на этот раз говорит умные вещи. – Зато мы узнали то, что хотели!

– И что тебе показалось странным в этой истории? – спросил Юрий.

– Непонятна причина пожара на космолете. Непонятно, как мог взорваться антиграв. Непонятно, почему с поврежденного корабля спаслись всего два человека.

Смирнов чуть склонил голову набок.

– У нас сейчас есть всего один факт. Этот факт к тому же является и самым странным. Россказни людей со шлюпки могут быть какими угодно. Точно мы сейчас знаем лишь одно – нет связи с космопортом.

– И что с того? – нахмурился я.

– Подумай сам. Порт недоступен, а связь со шлюпкой вполне нормальная. Какой из этого можно сделать вывод?

Теперь я понял, куда клонит Смирнов:

– Получается, что бортовые системы связи исправны!

– Вот именно. Что-то случилось в Сент-Кроссе.

Исполненные мрачных предчувствий, мы пошли обратно в салон и заняли свои места.

– Ну и что там? – сразу же потянула меня за рукав Ирка.

– Толком выяснить так ничего и не удалось, – честно ответил я. – Но предчувствие у меня нехорошее.

– И что нам делать? – спросила девушка.

– Боюсь, что сейчас – ничего, – ответил ей Смирнов. – Мы не знаем точно, что случилось, не можем брать на себя управление космолетом. Нам неизвестно, во что это выльется. Действовать чересчур решительно, не зная при этом обстановки, по меньшей мере глупо.

– Это точно, – задумчиво произнес я и залез в кресло прямо с ботинками.

Ирка сжала мою ладонь.

Впрочем, одна идея в голове все-таки была. Я же, черт побери, могу видеть правду! Пусть будущее теперь скрыто, но настоящее и прошлое мне ведь под силу будет просмотреть!

«А может, и не под силу», – ответил я сам себе.

Может, я просто сдохну здесь от этой проклятой боли. И этим все закончится.

Я спустил ноги на пол, вытянулся и прикрыл глаза. Попробуем хоть что-то выяснить!

Головная боль тут же ожила под черепной коробкой. Я старался не обращать на нее внимания и продолжал постепенно усиливать чутье. Вскоре я ощутил слабое биение пульса шлюпки. Маленький антиграв исправно работал под титановым корпусом, кораблик скользил в пустоте, постепенно сближаясь с нашим космолетом. С техникой все там было в полном порядке. Даже с климатизатором.

А вот с людьми что-то было не так.

Я открыл глаза, схватил ртом воздух, словно выброшенная на берег рыбина, и ошарашенно моргнул.

– Те двое больны!

– Что? – переспросил Смирнов.

– Сережа, ты опять использовал дар? – испуганно глядела на меня Ирка.

– Люди на шлюпке чем-то заражены, – проигнорировал я вопрос девушки. – Чем-то очень опасным. Им осталось жить всего пару часов, а болезнь легко может передаться нам!

– Ты уверен? – прищурился агент.

– Да, – кивнул я, пытаясь восстановить дыхание и растирая виски. – Я не хочу, чтобы мы брали их на борт!

– Болезнь передается воздушно-капельным путем? – уточнил Смирнов.

– Да. – Я все никак не мог сфокусировать зрение. – Мы все погибнем. На планете какая-то чума.

– Неужели этим людям уже нельзя помочь? – растерянно спросила Ирка.

Я лишь покачал головой.

Смирнов поднялся со своего места.

– Нужно срочно разворачивать космолет и лететь обратно! Если ты прав, то тут скоро устроят карантинную зону и нас вообще не выпустят с корабля. Вне зависимости от того, заражены мы или нет.

Через несколько секунд мы втроем уже бежали в направлении кабины.

– Вы уверены, что надо действовать силой? – на ходу спрашивала девушка. – Может, рассказать им все?

– Некогда! – отрезал я. – Каждая минута на счету.

– Да и не поверят нам, – поддержал меня Смирнов. – Доказательств-то нет никаких.

Пассажиры, и без того встревоженные, удивленно глядели нам вслед. Я даже умудрился сбить с ног какую-то пожилую даму аристократического вида, выходившую из туалета. Как эта хорошо одетая женщина оказалась в таком замызганном космолете?

Впрочем, когда она поднималась, то крикнула мне вслед такие слова, что даже у сапожника волосы встали бы дыбом.

Я через силу улыбнулся. Похоже, новоявленная аристократка еще десяток лет назад зарабатывала на жизнь ремонтом обуви. Вполне достойные корни для высшего сословия, сформировавшегося на Фронтире.

У дверей кабины мы наткнулись на стюарда, больше напоминавшего медведя гризли, нежели человека. Вообще-то, в его обязанности входило общение с пассажирами и доставка им напитков и закусок. Но я не удивился тому, что этот громила ни разу не показался в салоне за все время полета. С такой внешностью – лишь по углам прятаться.

Нам необходимо было как-то миновать здоровяка и проникнуть в кабину. Не сговариваясь, мы решили просто сбить стюарда с ног и пробежать мимо, но эта затея не удалась.

То ли инженер передал экипажу наше со Смирновым описание, то ли стюард мгновенно разобрался в ситуации самостоятельно, но он, не говоря ни слова, отвесил мне такую оплеуху, что я пролетел по коридору метра четыре. Меня не спасло ни чутье, ни низкая гравитация. После падения на пол тотчас же заныло буквально все тело.

Смирнов оказался удачливее. Он успел уклониться от второй размашистой затрещины стюарда и сам перешел в атаку, нанеся парню несколько ударов по туловищу. Верзила пошатнулся и сделал пару шагов назад, прислонившись спиной к двери в кабину.

Пока я вставал и искал в кобуре свой «Довод», Смирнов снова попробовал атаковать стюарда. В этот раз парень сориентировался гораздо лучше, он ловко увернулся от серии ударов агента, и тот три раза бахнул кулаками по металлической двери.

Верзила тем временем достал из кармана электрошокер и шагнул к Смирнову. Я вытащил «Довод» и теперь торопливо регулировал мощность, чтобы, не дай бог, не убить Юру. Да и стюарда я не хотел убивать – только отбросить в сторону.

– На шлюпке больные! Их нельзя пускать на корабль! – попытался объяснить агент.

Парень пропустил его слова мимо ушей.

Выстрелить я не успел. Здоровяк сделал выпад в направлении Смирнова, зацепив его электрошокером. Раздался сухой треск, по коридору разнесся запах горелой кожи.

Вот и все. Смирнов теперь надолго выведен из строя. Я с трудом представлял себе, что же мне без него делать дальше.

Мигом позже я неожиданно понял, что агент не упал и не закричал. Со своим обыкновенным спокойствием Юра вырвал электрошокер из руки стюарда и разрядил его в неудачливого верзилу.

Парень рухнул на пол без чувств.

– Надо было стрелять! – воскликнул Смирнов. – Чего ты медлил?

Я недоуменно смотрел на агента, как ни в чем не бывало оторвавшего от формы стюарда кусок ткани и обматывающего им руку.

– Почему на тебя не подействовал шокер? – только и смог выдавить я.

– Убери гравистрел! – с ухмылкой сказал Смирнов. – Куда ты теперь собираешься стрелять?

Я поспешно опустил «довод» и поставил его на предохранитель.

Агент продолжил:

– У меня специальная подготовка. На мне шокер не срабатывает!

Я кивнул, так ничего и не поняв.

– Теперь в кабину? – Смирнов кивнул на дверь.

Словно по мановению волшебной палочки, дверь тут же отворилась. В проеме показался хмурый пилот. Судя по выражению его лица, он никак не ожидал увидеть перед собой подобную картину. Но реакция у мужчины оказалась отменной. Он только что-то крикнул и мгновенно захлопнул дверь.

– Черт! Как нам теперь помешать им?

Я в отчаянии смотрел на подергивающегося стюарда.

– Стыковочный узел находится не в кабине, – едва заметно улыбнулся Смирнов. – Нужно идти туда.

– Но мы ведь сами заразимся, если встретимся с этими больными! – воскликнула Ирка.

Девушка не вмешивалась в драку. Она только наблюдала за происходящим с расстояния в несколько шагов.

– Нам не придется с ними встречаться, – покачал головой агент. – Все, что от нас требуется, – это расплющить гравистрелом механизм стыковочного узла.

Я понял задумку Юры, и мы, предварительно забрав ключ-карту у стюарда, побежали вниз – на технический этаж.

Не знаю уж, что подумали про нас тот пилот и инженер, но я был уверен в том, что мы действуем правильно. Быстро объяснить, в чем дело, не получилось бы в любом случае. Вот и приходится вести себя как террористы – вырубать стюардов, трясти инженеров и корежить люки.

На миг я представил, что все мои опасения напрасны и чутье врет. В глазах тотчас же потемнело. Ошибка имела бы фатальные последствия для меня, операции, а значит, и для всего человечества.

Только вот, как ни странно, мы со Смирновым ошиблись в тот день.

Вбежав в длинный коридор, ведущий к стыковочному узлу, я мысленно прикидывал характеристики космолета, вспоминая, что учил, когда готовился защищать диплом механика. Насколько я помнил, в этом корабле было два узла аварийной стыковки. Они располагались в носовой и хвостовой частях космолета. Сделано это было для того, чтобы при повреждении передней или задней оконечности корабля второй узел мог бы функционировать и переправить оставшихся в живых людей на спасательный космолет.

Наш пассажирский корабль являлся довольно старым, но средства спасения имел довольно надежные.

– Тут два стыковочных узла! – крикнул я Смирнову. – В носу и в хвосте.

– Я знаю, – ответил Смирнов. – Надо успеть обработать их оба.

– Начнем с носа? – предложил я.

– Давай, он ближе, – согласился агент.

Я постарался не думать о том, как мы пристыкуемся к девятой станции, если оба узла окажутся приведенными в негодность. Как-нибудь разберемся. Главное сейчас – не пустить зараженных людей на борт.

Мы побежали к носовому шлюзу, хотя бегом наши движения в условиях слабой тяжести назвать было трудно. Скорее мы скользили вперед, цепляясь за кабели и металлические скобы технологического коридора, лишь изредка помогая себе ногами.

Шлюз оказался тесным, в его центре находился круглый блин люка. Недолго думая, мы со Смирновым вынули свои гравистрелы и, настроив их на максимальную мощность, сделали по короткому выстрелу в пол. Стреляли вскользь, чтобы намертво заклинить люк, но не повредить обшивку. Ирка зажмурилась и закрыла лицо руками.

После залпа пол вместе с люком изрядно покорежились и местами собрались в складки, напоминая то ли снежные торосы, то ли мятую ткань.

Я поставил свой «довод» на предохранитель и уже начал двигаться назад, когда передо мной, преграждая дорогу, резко захлопнулась переборка.

– Овровы кишки! – выругался я.

– Ядреный позитрон, – прошептал Смирнов.

– Не-е-ет! – воскликнула Ирка.

Только теперь я осознал, что мы допустили ошибку. Кому-то из нас следовало остаться с той стороны! Теперь же мы все оказались в ловушке.

На полу – изувеченный люк, по бокам – закрытые переборки, на потолке – свисающие провода.

– Вот и все, – сказал я.

– Да, – подтвердил агент, после чего просто сел на пол, скрестив по-турецки ноги. – Экипаж оказался хитрее нас.

– Посчитали нас за психов и заперли тут. Дураки!

– Если ты прав, то они скоро осознают свою ошибку, – грустно сказала Ирка.

– Мне теперь почему-то хочется думать, что я не прав, – признался я. – Если все на космолете заболеют, то как мы сядем на Джейн?

Ни девушка, ни Смирнов отвечать не стали. Вопрос был явно риторическим.

– У нас есть еще пара зарядов максимальной мощности, – задумчиво сказал я. – Может, попробуем пробить переборку?

– Тут титана сантиметров сорок, – покачал головой Смирнов. – Так сразу не пробьешь. Надо подумать.

Я тоже сел на пол, дрожа от слабости и хмуро поглядывая на искореженный люк. Вскоре времени для раздумий у меня будет сколько угодно.

– Террористы! – вдруг раздалось под потолком помещения. – Вы можете сложить оружие и сдаться! Иначе мы откачаем воздух из вашего помещения!

Наверное, инженер говорил с нами по внутренней связи.

Интересно, имеет ли его угроза под собой какую-то реальную силу? Я в очередной раз коснулся чутья. Измученный мозг отозвался привычной тупой болью. В глазах потемнело.

Инженер ничего не мог сделать. Система вытяжной вентиляции в этом отсеке давно не работала. Данное помещение вентилировалось только с помощью работающей системы соседнего отсека.

Но экипаж мог перекрыть нам приточный клапан.

Я попытался прикинуть, надолго ли хватит здесь воздуха. Выходило, что не больше, чем на пару часов. Значит, мы сможем спокойно просидеть тут до самой посадки, если, конечно, я ошибся насчет инфекции и посадка все-таки произойдет.

Смирнов вдруг поднялся на ноги и, оттолкнувшись, подлетел к одной из стен. Оказалось, что там, на стойке с проводами, был закреплен микрофон.

– Мы не террористы! Просто нам пришлось действовать быстро, а доказательств нашей правоты почти нет! – Мой товарищ нахмурился, видимо подбирая нужные слова. – Вы готовитесь принять на борт двух человек, зараженных тяжелой вирусной инфекцией. Спасенные вами люди умрут в течение часа. Все, кто находится сейчас в космолете, заразятся этим вирусом и точно так же умрут несколькими часами позже.

На некоторое время в помещении повисло нервное молчание.

Затем в динамиках послышался чуть менее уверенный, чем прежде, голос инженера:

– Ну и что же вы предлагаете?

Смирнов посмотрел на меня, потом ответил:

– Мы предлагаем немедленно развернуться и следовать на девятую станцию. Те двое больных наверняка из колонии Джейн. Следовательно, нам сейчас опасно садиться туда. Надо узнать, что происходит на поверхности планеты!

– Простите великодушно, но мы уже начали стыковку со шлюпкой. – Голос инженера звучал глухо. – К вашему вопросу придется вернуться позже. Вы еще не возместили ущерб, нанесенный стыковочному люку.

На этом разговор завершился. Нам оставалось сидеть и ждать.

Я хотел проникнуть чутьем за пределы комнаты, но не мог больше терпеть боль и вскоре оставил попытки. Вместо этого я лег на спину, раскинув руки, и постарался расслабиться.

– Дураки! – весомо сказала Ирка, ложась рядом со мной.

– Как все неудачно складывается, – посетовал я. – Почему люди никогда не слушают умных советов?

– Да брось! – хмыкнул Смирнов. – Все складывается не так уж плохо. В прошлый раз я попал в колонию Джейн в сезон размножения спорников. Приятного мало!

– А что там случилось? – вдруг заинтересовалась Ирка.

– В одном из жилых домов сломалась система фильтрации воздуха. Споры попали в здание и за сутки уничтожили всех, кто жил там.

– И к ним не пришли на помощь жители соседних домов? – спросила девушка.

– Приказ мэра, – глухо сказал Смирнов. – В сезон размножения никто не имеет права покидать свои квартиры.

– Ужас! – покачала головой Ирка.

– Откуда там могла появиться смертоносная инфекция? – переводя тему разговора, задумчиво произнес я. – Инопланетные микроорганизмы всегда легко устранялись сывороткой.

– Значит, возникла какая-то новая мутация. Сыворотка ведь далеко не совершенна. Споры, например, она не может уничтожить.

– Наверное, – растерянно согласился я.

Чем все это обернется теперь? Выживем ли мы? Долетим ли до Кваарла?

Через час мы ощутили, что стало заметно труднее дышать, выросла влажность. Вероятно, члены экипажа все-таки перекрыли приточный клапан. Если не считать этих изменений в атмосфере, то вокруг вообще ничего не происходило. Мы тупо сидели и ждали развязки затянувшегося действа.

Затем сила тяжести вдруг стала расти. Смирнов, почувствовав, что масса его тела увеличивается, тут же вскочил и попытался связаться с экипажем через переговорное устройство. Он уже несколько раз проделывал это за то время, пока мы сидели тут. Но и на этот раз ответа агент тоже не получил.

Через пару минут после возвращения гравитации последовал сильный толчок.

– Похоже, приземлились, – прислушиваясь, сказал я. – Интересно, на планету или на девятую станцию?

– Гравитация росла медленно, – заметил Смирнов. – К тому же нас пару раз тряхнуло. Я думаю, что мы все-таки сели на планету. На станции сила тяжести увеличилась бы мгновенно.

– Согласен, – кивнул я, поднимаясь с пола.

Дышать с каждой минутой становилось все труднее. Разболелась голова, на лбу выступила испарина. Воздух стремительно терял кислород.

– Если космолет сел, то все должно быть нормально, – предположил я. – Может быть, я ошибся насчет вируса?

– Будем надеяться, – сказал Смирнов. – Только это маловероятно.

– Почему?

– До этого ты ведь не ошибался.

– Когда-то это обязательно произойдет в первый раз! – через силу улыбнулся я.

Ирка подала мне руку, и я помог девушке подняться. Вид у моей невесты был довольно жалкий – от нехватки кислорода она пострадала сильнее всех.

– Скажи лучше, какой инкубационный период у этой болезни? – спросил Смирнов.

– Даже не знаю, – смутился я. – Как мне кажется, болезнь протекает довольно быстро и заканчивается летальным исходом. Вот и все, что мне удалось разглядеть.

– Понятно, что быстро! – хмыкнул Смирнов. – Но насколько? Часы это или дни?

– Скорее часы.

– Тогда то, что мы приземлились, – хороший знак. Может, все и в самом деле не так страшно.

Мы стали ждать дальше. Прошло несколько минут. За нами никто не пришел.

Смирнов в очередной раз попытался связаться с кабиной через интерком, но снова безрезультатно.

– Что будем делать? – спросил я.

– Если мы уже сели, то можно попробовать проломить переборку.

– Выстрелить из гравистрелов? Мы же вроде решили, что это не сработает.

– Даже если и сработает, то заряд оружия после такого выстрела останется на нуле. А мне бы хотелось, чтобы гравистрелы могли стрелять, когда мы выберемся из космолета.

– Да и мне тоже, – согласился я. – Только мне еще и дышать хочется. Привык уже как-то за двадцать четыре года.

– Понимаю, – улыбнулся Смирнов. – Ждем еще пять минут, потом будем ломать стену.

Пять минут прошли в напряженной тишине.

– Ну что? – не выдержала Ирка. – Вы стрелять будете?

– Пора! – кивнул Смирнов и достал свой гравистрел.

Я последовал его примеру, вынул свой «Довод» и поставил мощность на максимум.

– Стреляем на счет «три»! – Агент нацелил оружие на закрытую переборку. – Раз!

Я сжал потными ладонями рукоятку гравистрела и закусил губу.

– Два!

Мой палец стал плавно опускаться на курок. Ирка закрыла уши.

Через секунду мы поймем, напрасна была наша затея или нет. Дай бог, чтобы мы не зря потратили заряды пистолетов!

Когда агент уже готов был произнести «три», переборка вдруг быстро скользнула вверх и из коридора прямо на нас выскочили двое людей, затянутых в желтые комбинезоны химзащиты. Они что-то кричали на английском.

– Твою мать! – громко выругался я и поставил гравистрел на предохранитель.

Еще бы доля секунды, и я пальнул бы спасителям в лоб несколькими килотоннами! Повезло, что успел среагировать.

– Зона на карантин! – Голос одного из вошедших звучал приглушенно из-за герметичной маски на лице. – Немедленно идти за нами на обработка!

Русский язык спасателей был весьма плох.

Нам пришлось подчиниться. Мы одели выданные нам дыхательные маски и поплелись, привыкая к повышенной силе тяжести, вслед за спасателями.

Никогда не забуду, как мы выходили из космолета через салон, заполненный дымом, как хрипели там покрытые язвами люди, тянули к нам руки, просили о чем-то.

А потом мы спускались под проливным дождем по ржавому трапу и бежали, то и дело падая, к зданию космопорта. Под ногами хлюпала серая жижа, над головой орала сирена, мимо сновали древние помятые машины, вывозя из корабля заболевших людей.

Но зато можно было дышать! Наконец-то можно было дышать полной грудью, пусть даже и через фильтр противогаза.

Первое утро в колонии Джейн началось с укола.

– Как ты себя чувствовать? – спросил у меня врач.

Этот невысокий и дольно худой человек с трудом говорил по-русски. Как я понял, здесь вообще мало кто мог разговаривать на официальном языке ЗЕФ.

Чувствовал я себя, откровенно говоря, паршиво, но через силу улыбнулся и сказал:

– Спасибо. Я в порядке.

– Симптомы болезни не обнаружены, – сообщил врач и стянул с лица респиратор. – Вы быть здоровы.

– Замечательно, – искренне обрадовался я. – Что с моей девушкой?

– Рокель? – переспросил врач.

– Да, – кивнул я.

– Она быть здесь. Все быть нормально с ней. Нет болезнь.

– А что со Смирновым?

– Ваш друг быть в соседняя комната. Он тоже быть здоров.

– Прекрасно! – обрадовался я.

Даже если представить на секунду, что Ирка и Смирнов мне абсолютно безразличны, я все равно порадовался бы тому, что с ними все в порядке. Просто перспектива остаться на сумасшедшей планете одному меня очень сильно пугала. Да и без агента я ведь никто! Я всего лишь оружие, из которого стреляет Смирнов, довесок к нему – настоящему герою. Если бы Юра погиб, то миссия неминуемо провалилась бы, поскольку я не знаю, куда надо идти и что делать.

Я подумал, что Смирнов наверняка чертовски устал возиться со мной. Мне казалось, что его заменят сразу же по прибытию в ПНГК, но Руснак почему-то снова отправил на задание Юру, не дав ему ни отдохнуть, ни повидаться с родными.

А может, у агента и нет родных? Что я, собственно говоря, о нем знаю? Поразмыслив немного, я с удивлением понял, что ничего.

Только все равно это не мешало мне считать Смирнова своим другом. Наверное, меня подкупала его надежность и уверенность. Если он был рядом, то я чувствовал, что могу совладать с любой ситуацией. Смирнов хорошо компенсировал мою эмоциональность и неуравновешенность.

Что же касается Ирки, то она теперь моя невеста. Я ее сюда потащил, значит, я за нее и отвечаю. Да, если бы она осталась рыть марсианские карьеры, то ей было бы там намного хуже, чем со мной и сейчас, но суть-то от этого не меняется. Если с ней что-то случится, то в первую очередь я буду винить себя!

Я вздохнул и уставился в бетонные плиты потолка бункера. С друзьями все в порядке, и это сейчас самое главное.

За прошедшую ночь мне удалось составить из обрывков разговоров примерную картину случившейся катастрофы.

Выяснилось, что все началось с того, что сутки назад в городе был зафиксирован первый случай заражения непонятной, быстро прогрессирующей болезнью. Симптомы заболевания оказались сходны с сапом, но вирус действовал значительно быстрее и агрессивнее. Сыворотка и стандартные средства лечения помогали мало. Вскоре заболевшие потекли рекой.

Спецам удалось установить район, откуда началось заражение, территорию попытались оцепить, но примерно в это самое время начался ураган. Как он смог образоваться в этих широтах планеты Джейн, было непонятно. Дело в том, что подобные атмосферные явления по-научному называются тропическими циклонами и возникают над поверхностью океанов, где температура воды превышает двадцать семь градусов. В окрестностях Сент-Кросса даже воздух редко прогревался до двадцати градусов. Что уж говорить о воде.

В общем, этот странный ураган пронесся через зараженную область, сбил все кордоны и разнес смертоносный вирус по большей части материка. Сильнее всего досталось Сент-Кроссу и Нью-Калони. Помимо заражения их еще и банально разрушило.

Большая часть населения столицы успела воспользоваться убежищами, но сразу после урагана выходить наружу людям было нельзя. Следовало дождаться, пока концентрация вируса в атмосфере уменьшится. Космодром на какое-то время остался бесхозным. Это позволило двум запаниковавшим суборбитальным пилотам, проходившим тут стажировку, стартовать в космос, надеясь добраться до девятой станции. Остановить их было некому.

Бедолаги уже успели заразиться. Вскоре на их теле стали возникать язвы, поднялась температура. Пилоты перебрались в спасательную шлюпку, намеренно перегрузив двигатель челнока и устроив взрыв, после чего из последних сил принялись слать сигнал бедствия. Так они и связались с нашим космолетом.

Как известно, команда корабля пренебрегла моим советом. Может, в этом я сам и виноват. Вполне вероятно, что имелась какая-то другая возможность втолковать экипажу, что следует делать. Либо надо было действовать решительнее и быстрее, чтобы не оказаться в ловушке. Тем не менее нам не удалось помешать стыковке. Двое зараженных людей проникли на борт.

Когда стало понятно, что потерпевшие бедствие являются носителями вируса, а на планете разразилась эпидемия, экипаж принял решение лететь обратно к девятой станции. Связавшись со станцией по подсвязи, команда сообщила о ситуации. Диспетчер девятой посовещался с начальством и ответил отказом. Наш космолет грозились расстрелять, если он попытается пристыковаться к станции.

Дальше все произошло стремительно. Сначала заболел экипаж, затем по системе вентиляции, которую не успели вовремя отключить, вирус передался в пассажирский салон. Началась паника. Люди чувствовали удушье, кожа лопалась у них на руках и лице, они кашляли кровью. В неразберихе начался пожар.

Единственным, кто поступил правильно в сложившейся ситуации, оказался бортинженер. Он перекрыл приточный клапан к нам в отсек, а сам закрылся в кабине вместе с первым пилотом, предварительно переключившись на аварийную схему подачи воздуха. К ним стучались пассажиры, страшно кричали, просили о помощи, но пилот с инженером не открыли дверь. Вместо этого они с огромным трудом посадили космолет.

Примерно в середине посадочного цикла связь с Сент-Кроссом восстановилась, потому что люди вернулись из убежищ на рабочие места. Спасатели успели подготовиться к встрече пострадавших.

И вот теперь я лежал на жесткой кушетке в относительно чистой комнате подземного убежища. К стенам были привинчены грубые галогеновые лампы, бетонный пол весь пошел трещинами, а с потолка то и дело капала вода.

– Есть какие-нибудь новости? – спросил я, когда врач заглянул ко мне в другой раз.

– Солдаты проверять все население сейчас, выявлять больных. Потом их изолать?.. изолять?

– Изолировать, – подсказал я.

– Да-да, – кивнул врач. – Изолировать. Проводить очистка. Против инфекция. Ждать, пока больные умирать и сж… зжи… делать из них огонь!

Ну что же, вполне понятные шаги. Воздух практически очистился от вируса, поэтому опасность представляют сейчас лишь те, кто уже заболел. Общество разделилось пополам. Если ты не здоров, то ты априори больной и должен погибнуть от напалма.

Логично, но неправильно. Черт побери, как же неправильно!

Допустим, есть женщина, которую мучает обычный кашель. Но солдаты могут принять этот кашель за симптом вируса и убить здорового человека! Или даже хуже! Не просто убить, а изолировать вместе с заболевшими.

Да и тем, кто на самом деле заражен, сейчас не позавидуешь. Они мучаются, хотят, чтобы им помогли, а их запирают в герметичной комнате и ждут кончины. Или просто сжигают. Возможно, заживо.

Да, тяжелая ситуация должна диктовать тяжелые решения. Но наверняка все можно было сделать как-то иначе. Более человечно, что ли.

Знать бы вот только – как.

Смогу ли я когда-нибудь не просто видеть просчеты других, но и придумывать правильные варианты действий? Хотелось бы верить, что смогу.

– Сколько еще потребуется времени, чтобы полностью уничтожить инфекцию? – Я сел, прислонившись к стене. – Долго нам тут сидеть?

– Не знаю, – честно ответил врач. – Станция девять передавал информация, что они просить помощь у Земля. Через две недели группа медиков прибывать сюда для чистки. Потом, через месяц или два, они разрешать полеты.

Я присвистнул.

Пока прилетит группа очистки, пока они проведут в атмосфере необходимые операции… Даже при самом лучшем раскладе нам придется тут сидеть не меньше двух месяцев! Проклятый карантин!

– Мы тут транзитом, – попытался объяснить я. – Нас тут должен был ждать частный корабль. Мы не можем ждать так долго!

Врач усмехнулся, но я видел, что ему совсем не весело.

– Три космолета патруль?.. патрулять?

– Патрулировать?

– Ага, – смущенно согласился доктор. – Патрулировать систему и убивать всех, кто будет уходить в космос. Карантин!

Я тяжело вздохнул.

– Но нам тут даже и жить негде! С этим климатом мы ведь в шалаше не сможем два месяца сидеть!

– В шалаше? – переспросил врач.

Я понял, что он просто не знает этого слова, и неопределенно махнул рукой. Приплыли…

– А, – вдруг дошло до доктора. – Вам нужно место, где жить!

– Да. – Я, не мигая, смотрел на лампу. – Нам нужны жилье, еда, деньги! Можно еще и пива с девочками, конечно.

– Ну, пиво и девочек быть у нас мало, – устало засмеялся врач. – А пустой дом можно находить. Их становится все больше.

Он замолчал.

В этот момент старая дверь, подвешенная на петлях, распахнулась. В комнату вошли трое солдат в противогазах и химзащите. Они подозвали к себе доктора и перебросились с ним парой фраз, то и дело бросая на меня хмурые взгляды. Я уловил лишь, что положение в городе тяжелое.

– Им надо твоя помощь, – подошел ко мне доктор. – Мало человек. Нехватка. Надо удерживать город. Надо искать мэра.

В полицию меня хотят завербовать, значит. Довольно логичный с их стороны поступок. Чего мне тут здоровому лежать, когда повсюду беспорядки, заразные жители ходят? Непорядок! Надо и меня заразить, раз еще здоров!

Но я ведь не настолько важная шишка, чтобы чураться работы. В Забвении еще не так пахал – и ничего, не сломался! Раз просят – надо помогать.

– А что с мэром? – поинтересовался я. – Разве он не здесь?

– Нет, – нахмурился доктор. – Он быть у себя, когда тут все происходить. Скорее всего, он в свой бункере.

– Понятно. – Я встал с койки. – Отказа вы ведь не примете, я правильно понимаю?

– Мы спасли вас от смерти, – пожал плечами врач. – Мы не стали вспоминать о вреде, который вы наносить космолет. Никакой полиция, суд, наказание. И теперь мы хотим ваша помощь. Что тут неправильно?

На поверхность выходить не хотелось, но в словах доктора был смысл. Нас спасли, не стали разбираться, кто прав, кто виноват во вчерашней заварухе на космолете. Могу и я помочь местным.

– Хорошо, – вздохнул я. – Только у меня нет костюма, и я не знаю языка.

– Они говорить, у них есть для тебя напарник русский. – Врач устало потер глаза. – Иди за ними, а я иду к другие пациенты.

– Мне бы хотелось еще кое-что сделать перед выходом! – Я придержал врача, взяв его за локоть.

– Что именно?

– Верните мой гравистрел и позвольте повидать друзей!

– Время нет! – гаркнул от двери один из солдат.

– Повторяю – гравистрел и встреча с друзьями! – с нажимом сказал я.

– Я видеть ты в первый раз! – фыркнул солдат. – Ты ломать девайс, аппарат на корабль! Как я мочь давать оружие?

– Тогда я никуда не иду! – Я сложил руки на груди. – Безоружным я против мародеров идти не собираюсь!

– Хорошо. Я дам тебе гравистрел! Но встречи не будет! – покачал головой доктор, после чего посмотрел в сторону солдат, явно ожидая их реакции.

– Надо торопиться, – сказал военный. – Мэр надо помощь!

– Ладно, – поджал губы я. – Найду друзей позже. Если, конечно, вернусь.

Врач вытащил из-под койки пластиковый ящик, в котором хранилась моя одежда. Прямо посередине кучки тряпок лежала кобура с «доводом». Я поспешил схватить ее.

Мы вышли из комнаты одновременно. Доктор нацепил дыхательную маску и направился в общую палату, а я поплелся за солдатами, то и дело вздрагивая от холода.

Если честно, я надеялся, что в напарники мне определят Смирнова или Ирку. Нас специально разместили по разным комнатам. Решили, что если, к примеру, один окажется заражен, а другой – нет, то нечего сажать нас рядом.

Но мои прогнозы не подтвердились. Когда мы с солдатами поднялись из подвала в обшарпанное помещение на первом этаже, я увидел находившуюся там группу людей, а среди них – бортинженера. Того самого, которого я тряс в коридоре космолета, выпытывая сведения о шлюпке.

Инженер мгновенно узнал меня и попятился.

– Неужели я так плохо выгляжу? – подмигнул я парню. – Как я понимаю, ты будешь моим напарником?

– Ни за что! – выкрикнул инженер и стал на английском объяснять солдатам причину своей неприязни ко мне.

Мне тем временем вручили герметичный костюм и маску. Я начал облачаться в защиту, украдкой поглядывая на инженера. Парень махал руками в мою сторону и при разговоре периодически срывался на визг. Я улыбнулся и покачал головой. То же мне, горе-полицейский.

Наконец, инженер обреченно подошел ко мне и протянул руку.

– Евгений Жуков. Будем вместе патрулировать улицы, увязшие в грязи и грехе.

– Сергей Краснов. – Я пожал руку новоиспеченного напарника. – Извини за мою грубость на космолете.

Жуков демонстративно высвободил свою ладонь и отвернулся.

– С нами будет работать сержант Мартинес, – сказал Евгений, не глядя на меня.

Услышав свое имя, ко мне подошел высокий солдат. Незнакомец был, наверное, на две головы выше и заметно шире, чем я. Лицо его скрывала маска.

– Глория Мартинес!

Подошедший полушутливо козырнул мне, и я неожиданно понял, что это женщина.

Голос у девушки был теплый и чуть хрипловатый.

– Сергей Краснов, – представился я, не зная, протягивать этой амазонке руку или нет.

Еще сломает, чего доброго!

– Одевайтесь! – поторопил меня Жуков. – Время утекает сквозь наши пальцы!

Я, все еще пребывая в некотором замешательстве, продолжил напяливать комбинезон химзащиты.

Над останками города висел желтоватый туман. Черные силуэты зданий на его фоне казались гнилыми и ломаными зубами гигантского зверя. Этот зверь словно затаился, выжидая очередную жертву, напряг в нетерпении когтистые лапы, приготовился к прыжку.

Я шел рядом с Мартинес и Жуковым и постоянно ощущал спиной этот неприятный, пронизывающий до костей взгляд одичавшего города. Иногда мне становилось совсем страшно и я брал наизготовку гравистрел, принимаясь водить им вокруг себя в тщетной попытке отыскать незримого соглядатая. Мартинес только качала головой и смеялась, когда я в очередной раз хватался за оружие.

Мы месили ногами вязкую жижу, пробираясь мимо блочных домов, разваленных ветром.

В самый разгар дня на планете Джейн царили сумерки. Похоже, такое дневное освещение было для этого мира вполне обычным. Луч фонаря беспомощно терялся в белесой пелене. Приходилось чутко реагировать на каждый звук. От вооруженных и отчаявшихся людей, как известно, можно ожидать чего угодно.

То и дело в конусе света появлялись разбросанные в беспорядке книги, одежда, утварь, обломки бытовой техники. Несколько раз мы наткнулись на трупы.

– Сейчас будет здание мэрии! – просветил меня Жуков. – Туда должны стекаться все поисковые группы, так что не пропустим!

– Да я как-то не особо и переживаю! – прокричал я.

Респиратор делал мой голос значительно глуше и невнятнее.

– Напрасно ты так! – покачал головой инженер и вдруг резко прильнул к стене.

– Что такое? – отреагировал я на действия Жукова.

– Там кто-то живой! – Парень махнул рукой в сторону угла здания. – Наверняка отравленный человек!

Мартинес бросила пару скупых команд по-английски. Их значение я понял и без использования дара – стоять и ждать, пока она не проверит обстановку.

Мы с Жуковым замерли, а рослая девушка пошла вперед, выставив перед собой гравистрел. Я уже давно расчехлил свой «довод», поставил его на половину мощности и теперь нервно сжимал в руке, готовясь к любым неожиданностям.

Пуля врезалась в стену над моей головой, и на нас с Жуковым посыпалась кирпичная крошка. Второй выстрел последовал незамедлительно. На этот раз пуля свистнула совсем рядом с моим плечом. Недолго думая, мы с инженером упали в грязь.

Кто стрелял? Откуда? Сможет ли этот тип новым выстрелом попасть в меня?

Я шарил взглядом по руинам, пытаясь уловить хоть какое-то движение. Глаз выхватывал развевающуюся на ветру тряпку, хилое деревце, дом без крыши, трепещущий железный лист, оторванный, вероятно, от какой-то машины. Людей мне заметить не удалось.

– Откуда стреляют? – сдавленно прохрипел Жуков.

– Без понятия, – облизал пересохшие губы я. – Надо уползать за угол.

– Ага.

Инженер тут же двинулся вперед, неловко перебирая руками и ногами. Я пополз следом.

Мартинес рядом с нами уже не было. Амазонка куда-то убежала, и теперь мне оставалось только гадать, решила ли она бросить нас или, наоборот, пошла разбираться с неизвестными стрелками.

Как только мы скрылись за углом здания, раздались новые выстрелы. Посыпались обломки кирпичной кладки, брызнула жидкая грязь. Затем я четко расслышал звук гравистрела, хруст ломающихся перекрытий и крик, полный отчаяния. Вскоре все стихло.

Мы с Жуковым осторожно поднялись на ноги, я выглянул из-за угла.

Сержант Мартинес стояла посреди проспекта прямо напротив дома, утратившего крышу. За полминуты перестрелки пейзаж претерпел некоторые изменения. Теперь фасад здания был разрушен, деревцо сломано, а среди обломков угадывалось человеческое тело в синем комбинезоне.

Заметив нас, Мартинес помахала рукой, подзывая к себе. Я понял, что все в порядке, и направился к ней. Жуков, немного помешкав, последовал моему примеру.

– Мародер! – Мартинес указала на труп. – Двое других сбежали. Не представляю, как они собираются выбираться с планеты.

Инженер принялся переводить мне слова девушки, но я прервал его:

– Я понял, Женя. Спроси лучше, что нам делать дальше?

Жуков передал мой вопрос Мартинес.

– Надо идти в мэрию, – пожала плечами сержант. – Бессмысленно гоняться по всему городу за мародерами.

Я слегка потряс головой, прогоняя легкую боль. Перевод с помощью способностей постепенно проходил для меня все менее болезненно. И это радовало – может, скоро я снова смогу использовать талант без мучений. А может, даже и будущее опять станет подвластно моему взору.

Вскоре мы обогнули заваленный обломками остов сгоревшего транспорта и провал в асфальте, уже заполнявшийся дождевой водой, после чего вышли к длинному зданию, построенному из стандартных блоков. Это и была мэрия. В отличие от других домов она практически не пострадала. Кое-где вылетели стекла, да на одном углу можно было заметить узкую трещину – вот и все разрушения.

Около центрального входа скопилась пара десятков человек в комбинезонах химзащиты. Мартинес решительно повела нас к ним.

– Кто здесь главный? – сразу же поинтересовалась она. – Что с мэром?

Ей ответил высокий мужчина. Из-за дыхательной маски и спецодежды сложно было выявить в говорящем хоть какие-то индивидуальные черты, кроме роста.

– Главный тут Фрэнк. Он сейчас внутри. А мэр выбрался из убежища сам. Там секретный выход был, о котором не знал никто, кроме него.

Из разговора я понял, почему поиски мэра вызвали такую панику. Дело оказалось в том, что убежище мэрии располагалось чуть в стороне от здания. Именно там, где сейчас зиял провал в почве. Как эта дыра образовалась, до сих пор оставалось не совсем ясным. То ли в результате разрушения соседних домов сильно изменилось распределение давления в грунте, то ли разрушился водопровод, и почву просто подмыло. Но в итоге выходы из бункера оказались завалены. Спасателям пришлось расчищать подход к убежищу со стороны здания мэрии и вскрывать двери.

Первой группе людей, проникшей внутрь бункера, представилась страшная картина – члены правительства оказались мертвы. Несколько десятков человек попросту перестреляли друг друга. Как такое могло получиться, теперь уже, вероятно, узнать не удастся. Ко всему прочему, самого мэра в убежище не было.

И вот буквально только что выяснилось, что глава планеты жив и здоров. Он выбрался из бункера еще перед началом перестрелки, теперь говорит, что его собирались убить. Из-за этого, мол, ему пришлось бросать всех и уходить секретными ходами.

В общем, мы пришли к самому концу представления. Мэра уже везли в наше убежище. Всех участников операции пересчитывали и отправляли обратно.

– Есть, правда, еще несколько проблемных мест, – подводя итоги рассказа, поделился с нами мужчина. – Сейчас несколько групп направляются в район Экономик. Там, говорят, много зараженных. Они крушат все подряд, кричат, безумствуют. Придется их успокаивать.

– Зачем? – недоуменно спросил Жуков.

Похоже, недавнее нападение произвело на него довольно сильное впечатление. Я вдруг представил, каково ему было во время посадки космолета, и по спине пробежал холодок.

– Ломятся в убежище! – пояснил мужчина. – Бомбу соорудили. Могут и прорваться!

Мартинес повернулась к нам с Жуковым.

– Нам придется идти туда.

Понятно. Можно было даже не сомневаться в том, что сержант потащит нас в этот Экономик.

Я грустно вздохнул. Сухой воздух, пропущенный через многочисленные фильтры, оставлял на языке странную горечь.

Наверное, еще совсем недавно, это был обычный дом. Теперь же передо мной лежала лишь жалкая груда переломанных строительных блоков да почерневшие остатки мебели. Сутки назад здание имело пять или шесть этажей. А сейчас более-менее целыми остались только нижние два.

– Пойдешь первым! – перевел Жуков слова сержанта Мартинес.

Девушка недвусмысленно указывала рукой на развалины здания.

Как раз в этих руинах укрывались обезумевшие зараженные люди. Еще час назад их было гораздо больше, но после нескольких стычек с полицией и охраной убежища группа больных оказалась раздроблена и частично уничтожена. Сейчас в полуразрушенном строении осталось около десятка человек. Возможно, у них была самодельная бомба.

Правда, мне почему-то это казалось маловероятным. Я никак не мог поверить в то, что люди намеренно, просто из-за отчаяния и зависти могут начать убивать тех, с кем еще совсем недавно учтиво здоровались на улицах. Но опыт подсказывал, что в этом мире возможно все. А уж человеческих характеров я в Забвении на всю жизнь насмотрелся. Там мне попадались и убийцы, и маньяки, и психи.

– Почему именно я? – крикнул я раздраженно.

Чертов респиратор успел натереть мне щеки, тугие ремни резали голову, ко всему прочему еще и дышать через фильтры к концу третьего часа стало не так уж легко.

Мартинес снова ткнула пальцем в здание и громко выругалась по-английски. За время, проведенное в обществе этой девушки, я успел пройти ускоренный курс мата колонии Джейн и теперь мог щеголять своими знаниями перед Смирновым. Если, конечно, еще будет такая возможность. Судя по тому, что меня заставляют лезть в развалины, занятые вооруженными людьми, я бы не стал на нее рассчитывать.

– Да иди же ты! Подводишь всех нас! – Жуков с укором смотрел на меня.

Конечно, можешь так на меня пялиться! Сам-то не лезешь в пекло!

Я хотел было сплюнуть, но потом понял, что на мне противогаз и ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Пнув кусок кирпича, оказавшийся под ногами, я пошел к дымящимся руинам.

Странно было снова чувствовать себя ничтожеством. За последние месяцы я успел привыкнуть к тому, что со мной носятся, как курица с яйцом. Я был постоянно кому-то нужен, то своей родине, то Американскому союзу, то вообще всему человечеству! Чуть не забыл, я ведь еще и оврам был нужен! И вот теперь все снова так же, как было на острове Забвения, – каждый сам за себя. А я вновь оказался на самой нижней ступени иерархии.

Ну что же, мне не впервой проходить через это, как-нибудь справлюсь.

Сжав в ладони «довод», я осторожно двинулся к зданию, у самого строения быстро оглянулся. Жуков и Мартинес следовали за мной. Оба держали в руках гравистрелы.

Неожиданно пришла мысль, что не мне в нашей троице тяжелее всего. Наибольшая ответственность лежала сейчас на Мартинес. Мы с Жуковым были вооружены, но подготовкой значительно уступали сержанту. Помимо этого, Мартинес знала тех людей, в которых собиралась стрелять. Может, они и не были ее соседями, но Сент-Кросс не настолько велик, чтобы жители не узнавали друг друга в лицо. Жуков, кстати, тоже наверняка знал многих местных. Вот и выходит, что проще всего сейчас мне. Никогда бы не подумал!

Остатки стены в одном месте оказались проломлены. То ли тут что-то взорвалось, то ли просто неудачно рухнули перекрытия. Тяжело вздохнув, я выставил перед собой гравистрел и включил фонарь, после чего полез в дыру.

За стеной царил хаос, сизый дым скрадывал очертания предметов, но и увиденного было достаточно, чтобы вызвать у меня рвотные позывы. Луч фонарика высветил обугленные тарелки, оплавленную куклу со сгоревшими волосами, труп, превратившийся в черное месиво. Я поблагодарил Бога за то, что дыхательная маска не пропускает запах.

Вдруг что-то с грохотом обрушилось слева от меня. Я инстинктивно отпрыгнул и обернулся на звук. Оказалось, что обвалилась часть внутренней стены. Ложная тревога.

Но где-то здесь сидят отчаявшиеся больные. Каждую секунду я ожидал получить в грудь смертоносную волну из гравистрела.

Это была бы, наверное, самая глупая смерть из всех возможных. Следом за мной погибло бы все человечество!

Как все тяжело и сложно.

Покачав головой, я медленно пошел дальше.

В следующей комнате обнаружилось еще больше всяческих обломков. Я чувствовал, как по спине струится пот. Интересно, насколько тщательно тут моют изнутри химзащиту после использования? Если не очень тщательно, то кому достанется мой пропахший потом костюм? Я представил себе лицо пугливого Жукова, когда, натягивая комбинезон, он принюхается и станет орать: «Это невозможно! Катастрофическая вонь!»

С другой стороны, мне еще спасибо должны сказать за то, что я в штаны не напустил со страху. Мог ведь за время патрулирования. И не раз.

Взять хотя тех мародеров, которые, недолго думая, принялись палить по нам. Если бы не Мартинес, то мы с Жуковым так и лежали бы сейчас в серой жиже посреди улицы. Принимали бы грязевые ванны.

Облизав пересохшие губы, я невольно подумал, что когда нервничаю, начинаю не в меру шутить. Жаль, что оценить мое остроумие сейчас некому.

В третьей комнате я увидел людей. Их было трое. До смерти напуганные женщина и мальчишки лет десяти и двенадцати.

– Пожалуйста, не убивайте нас! – Женщина закрывалась ладонью от луча моего фонаря. – Мы ничего не сделали!

Я замер в нерешительности. Ни дети, ни женщина не казались больными. Прошло уже больше суток с момента заражения. Даже если они заболели не в самую первую волну, то какие-то следы на теле уже должны были бы возникнуть.

– Чем я могу помочь? – растерянно спросил я.

– Все, о чем я прошу, – это вывести нас из города!

Я шумно выдохнул и, не опуская оружия, повел плечом, разминая уставшие мышцы.

– Пожалуйста, – едва слышно добавила женщина.

– Ждите здесь! – наконец решился я. – Сейчас я позову на помощь!

– Не надо! – Женщина энергично замотала головой и прижала к себе сыновей. – Мартинес убьет нас. Я знаю…

– Откуда вы знаете, что ее зовут Мартинес? – удивился я.

– Мы жили рядом. – Женщина всхлипнула и вытерла нос кулаком, размазав по лицу сажу. – Она очень грубая и злая.

Вот так ситуация. Что же мне делать? Через десяток секунд здесь окажется сержант и Жуков. Помочь матери с детьми или нет? Не ловушка ли это?

– Пожалуйста, выведите нас из города! – снова взмолилась женщина. – Можно пройти через черный ход. Быстрее, они не заметят! Пожалуйста!

Я все еще колебался, когда сзади подошли Мартинес и Жуков.

Сержант тут же размазала людей по стене одним выстрелом из гравистрела. Там, где только что сидели мать и двое детей, теперь была кровавая каша.

– Что ты сделала? – заорал я, кидаясь на Мартинес. – Ты, мать твою, совсем охренела?

Девушка легко отбросила меня и навела оружие на мою голову. Я вспомнил, что сжимаю в руке «довод», и нацелил его в лицо сержанта.

Жуков смотрел на наши действия, пребывая в откровенном шоке. Инженер был в респираторе, но по тому, как он попятился и оперся спиной о стену, не составляло труда догадаться о тех эмоциях, которые сейчас одолевали его.

– Брось оружие! – приказала мне Мартинес на английском.

Я сделал вид, что не понимаю ее.

– Ты не имела права убивать здоровых людей! Женя, скажи ей!

Жуков растерянно промямлил:

– Она главная. Я скажу, но с ней лучше не связываться. Лучше успокойся! Не хватало еще и нам тут погибнуть!

– Просто скажи!

– Хорошо! – Инженер перевел мои слова Мартинес.

Девушка некоторое время молчала, подбирала слова или думала, что делать дальше. Моя рука с гравистрелом мелко подрагивала перед ее лицом.

Я был уверен, что поступаю правильно. Нужно показать девушке, что я не собачка, чтобы выполнять все ее команды. У меня тоже есть чувства и принципы. Убийство безоружных людей в эти принципы не входит. Да и с маньяками, которые поступают таким образом, я как-то тоже не привык общаться.

– Ит воз факин джейн! – наконец прохрипела Мартинес.

Я сначала не понял, о чем она, но затем девушка убрала оружие и ткнула пальцем в останки матери и детей. Я с несказанным удивлением заметил, что они как-то уменьшились в размерах и странно подрагивают, будто это всего-навсего голограмма, транслируемая с помехами.

– Идем отсюда! – завопил Жуков, выходя в коридор.

Я и сержант последовали за ним. Мне все никак не удавалось до конца осознать, что же произошло. Бросив последний взгляд на останки людей, я увидел, что они тают в воздухе.

Я впервые повстречал джейн! Вот они, оказывается, какие! Неудивительно, что эта иллюзия так чисто говорила по-русски.

Мартинес стала что-то мне объяснять, но я из-за усиливающейся головной боли вскоре перестал ее понимать.

Тогда на помощь пришел Жуков.

– Это джейн! – то ли перевел, то ли сказал от себя инженер. – Они всеми силами стараются выманить тебя из города, чтобы там наброситься, растерзать и насытится твоей плотью! Нужно учиться отличать иллюзию от реальности!

– Они были такими натуральными, – покачал головой я.

Непростительно! Я ведь могу видеть правду, так почему же поверил этим призракам? Как же так?

– Ладно, ничего! Я тоже не сразу разобрался, – немного поостыл Жуков.

Мартинес уже взяла себя в руки и принялась бормотать под нос витиеватые ругательства.

– Что мне делать? – спросил я сержанта.

Поняв по тону, о чем я спрашиваю, Мартинес указала на дальнюю дверь коридора, сорванную с петель и валявшуюся на полу под кучей мусора.

– Отлично, – вздохнул я и поплелся в том направлении.

Переступив через дверь, я очутился на лестничной площадке. Ступеньки обрывались где-то на уровне второго этажа. Вместо площадки здесь зияла дыра, через которую моросил дождь.

– О! Почти перестал! – оживленно проговорил Жуков за моей спиной.

Я не сразу понял, что он говорит о дожде.

Подниматься по остаткам лестницы не имело смысла, и я пошел дальше по коридору.

– Стоп! Фриз!

Я замер, оглядывая темное пространство впереди и гадая, из какого прохода кричат.

– Лэй даун!

Пока я думал, что от меня хотят и как действовать дальше, послышалось глухое «у-ух» и мне на голову посыпалась штукатурка. Я тут же упал на землю. Невидимый человек прокричал что-то еще. Потом еще.

Где же Мартинес и Жуков? Они ведь шли сразу за мной!

Через десять долгих секунд я понял, куда запропастились напарники. До меня донеслось уханье гравистрела, затем крики. Еще через пять секунд все было кончено. В коридоре показалась сержант и помахала мне рукой. Я, нахмурившись, поспешил подойти. Мартинес действовала в своей излюбленной манере. Как там это называлось? Что-то вроде ловли на живца.

В помещении, где прятались зараженные люди, теперь остались только трупы, размазанные по стенам.

– Их было семеро, – сообщил мне мрачный Жуков. – Пока они отвлеклись на тебя, сержант зашла с другой стороны и перестреляла всех.

Мартинес выглядела не лучшим образом. Девушка села на пол, понурив могучие плечи. Я не удивился бы, если бы она сейчас сняла респиратор, забросила оружие в угол и попросту ушла куда глаза глядят.

– Что случилось? – спросил я. – Что с ней такое?

Инженер пожал плечами и обратился к сержанту на английском. Девушка никак не прореагировала на вопрос. Жуков повторил его. Тогда она вяло махнула рукой в сторону одного из тел и произнесла два слова, значение которых улавливалось и без перевода:

– Май бойфренд…

Я тоже сел на пол.

Чертов ураган! Чертова болезнь!

Так вот почему сержант настолько ожесточенно гоняла нас в течение этого часа.

Когда большинство групп после спасения мэра разошлись по своим убежищам, Мартинес потащила нас в этот район. Мы думали, что ей по людям захотелось пострелять, а она всего лишь пыталась найти любимого. Или наоборот – не найти. Обшарить весь этот небольшой город и убедиться, что он не бродит тут больной, а просто потерялся где-нибудь в списках убежищ и что с ним все хорошо.

Не получилось. Жизнь решила иначе.

Но нужно двигаться дальше.

– Возвращаемся на базу! – предложил я. – Вроде бы всех уничтожили. Даже если будут еще задания, надо пополнить боеприпасы, узнать новости! Отдохнуть, в конце концов.

Жуков передал мои слова Мартинес, добавив от себя, что очень голоден. Девушка кивнула, соглашаясь.

Мы выбрались из развалин здания. Сержант передала по рации, что наш отряд идет назад, в бункере никто не стал возражать.

Под вновь усиливающимся дождем мы побрели к космопорту. Встречный ветер заставлял пригибаться к земле и постоянно искать надежную опору. Казалось, что если порывы станут хоть чуточку сильнее, то они смогут просто оторвать и унести меня. Я представил, как лечу над Сент-Кроссом, с отчаянием глядя на его пустые улицы, а затем меня бросает в холодный черный океан, в глубине которого живут какие-то жуткие неведомые твари.

По спине побежали мурашки, и я словно невзначай сместился поближе к Мартинес. Может, удастся зацепиться за эту рослую амазонку, если меня начнет сдувать.

К счастью, до убежища мы добрались без приключений. На пороге нас встретил Смирнов. Он тоже был в респираторе, и я узнал Юру лишь по размаху плеч да по прямой осанке.

Поговорить с агентом удалось не сразу. За дверью всю нашу группу принялись обливать обеззараживающей жидкостью, потом по одному обработали кварцевыми лампами.

– Как дела? – спросил я, когда нас впустили в прихожую убежища.

– Не успел тебя перехватить! – покачал головой агент. – Не стоило тебе в эти развалины лезть. Слишком опасно!

– Что поделать, – вздохнул я. – Меня очень сильно упрашивали, вот и пришлось помогать. Но, как видишь, я в порядке. У тебя как день прошел?

– Неплохо. В целом ситуация почти под контролем. Через пару дней можно будет спокойно выходить на улицу.

– Ты тоже в отряде зачистки? Вытаскивал мэра?

– Нет, я тут чинил электроснабжение. Из-за паники и урагана сгорел генератор, пришлось устанавливать резервный.

– Тяжело было?

– Да, непросто. Только что вернулся.

Мы вошли в раздевалку. Я первым делом стащил с лица надоевшую маску и бросил ее на скамейку, потом стал стягивать комбинезон. Мартинес с Жуковым ушли в другой конец комнаты, и теперь девушка с интересом, а инженер со страхом поглядывали на Смирнова.

– Мне всегда казалось, что резервный генератор должен легко включаться в цепь. Он ведь как раз на то и рассчитан, чтобы в кратчайшие сроки менять основной, – вдруг сообразил я.

– Обычно так оно и есть, – согласился агент. – Но ведь это колония Джейн! Тут все через задницу!

Я решил не вдаваться в технические подробности, удовлетворившись последней репликой Смирнова. Если он позволил себе так выругаться, значит, повозиться с генератором ему пришлось серьезно.

– Больше зачисток не будет, – раздевшись догола, заметил агент.

Я тоже стянул пропахшее потом белье, и мы пошли к душевым кабинкам.

– Почему? – полюбопытствовал я.

– Незараженных людей на поверхности не осталось.

Смирнов бросил одежду в контейнер для дезинфекции, я последовал его примеру.

– Мне кажется, вообще не стоило устраивать эти чистки.

Я включил душ. Напор был довольно слабым.

– Некоторые группы были чересчур агрессивны, – пояснил агент. – Но сейчас, в любом случае, уже все мертвы. И агрессивные, и неагрессивные.

Я ничего не ответил на эту реплику, и Смирнов продолжил:

– Главное, что местным удалось спасти начальство. Мэр эвакуирован и здоров.

– Только мэр-то вроде как сам спасся! – заметил я, подставляя лицо под теплые струи воды. – Поисковые группы только в убежище проникли, а мэр уже сам наверх вылез!

– Да! Там все остальные начальники с ума посходили! – прокричал Смирнов из своей кабинки. – Началась полная неразбериха. Ко всему прочему вмешались джейн.

– Мы джейн тоже встретили, – хмыкнул я. – Чуть не перессорились из-за них!

– Это они умеют! – ответил агент.

Я хотел спросить Смирнова о том, что нам теперь делать дальше и как продолжить выполнение задания в условиях карантина, но решил, что пока не стоит. Кричать под душем о секретных планах – не самый лучший способ сохранить эти самые планы в тайне. Да и поторапливаться надо было. Охрана на входе долго ждать не будет. Вырубят воду и выгонят обратно на улицу, если я не успею помыться вовремя.

В комнату между тем вошла обнаженная Мартинес. Девушка, не стесняясь наших взглядов, встала под душ и принялась мыться. Несмотря на то, что сержант имела внушительное телосложение, она была очень женственна. Кожа у нее оказалась смуглой, глаза чуть раскосыми, волосы на теле отсутствовали. На бедре я различил небольшую замысловатую татуировку в виде восточного дракона.

Когда мы помылись и, распечатав чистый комплект камуфляжа, стали одеваться, Смирнов задумчиво произнес:

– Изображение дракона – это отличительный знак спецназа Восточного Альянса. Интересно, каким ветром занесло сюда эту девушку? Почему она не свела татуировку?

Я пожал плечами, то и дело косясь на вытирающуюся Мартинес. Фамилия латиноамериканская, имя английское, внешность азиатская. Жуков перехватил мой взгляд и понимающе усмехнулся. Нашего разговора со Смирновым он не слышал, и сделал свои выводы относительно моего интереса к девушке.

– Почему именно дракон? – тихо спросил я у агента.

– Потом расскажу, – ответил тот.

К нам подошел инженер.

– Вам надо побеседовать с начальством. Как я разумею, вы тут находитесь проездом?

– Да, – сказал Смирнов. – Собирались навестить родственников в Блек-Лейке и улететь через пару дней. Теперь тут карантин, придется задержаться.

– Зарегистрируйтесь обязательно! Стойка регистрации у южного выхода до сих пор работает. В суматохе много народу позабыли документы.

– А разве личные дела у вас тут не вшивают под кожу? – удивился я.

– Не всем, – ответил Жуков. – Большинство хранит документы на карточках.

– Но ведь нам и так выдали одежду. – Я показал на свой свежий камуфляж. – Зачем регистрироваться?

– Одежда и еда вам сейчас неофициально выдаются. Если запасы будут заканчиваться, то у вас первых появятся катастрофические проблемы!

– Хорошо, – кивнул Смирнов. – Непременно сходим и утрясем все эти формальности. С нами еще девушка. Так что, если зайдет разговор, – нас трое.

– Простите, что сразу не поверил вам, – вдруг, понизив голос, сказал Жуков. – Как вы смогли почувствовать, что люди в челноке заразны?

– Это Сергей почувствовал, – кивнул на меня агент. – У него врожденное чутье на такие вещи!

– Буду знать, – без тени иронии сказал Евгений.

– Прости и ты, Женя, за то, что я немного переусердствовал тогда на космолете, – протянул я руку Жукову. – Мне просто очень хотелось знать, что там к чему. Когда срабатывает чувство опасности, бывает сложно себя контролировать.

Инженер пожал мою руку.

– На этом закроем тему. Если бы я не начал сомневаться, что те двое здоровы, если бы не закрылся в кабине вместе с пилотом и не отключил вам вентиляцию, то ни вас, ни меня уже не осталось бы в живых. Будем считать, что все сложилось катастрофически удачно. Впредь обязуюсь непременнейшим образом слушать все твои прогнозы, Сергей!

– А я обязуюсь тебя больше за грудки не хватать, – смущенно улыбнулся я.

Жуков коротко кивнул и побежал догонять сержанта Мартинес, которая уже оделась и покидала душевую.

– Надо Ирку навестить! – подобрался я.

За последние часы девушка совершенно вылетела у меня из головы. Все эти стрессы, эмоциональное давление, страх. Как же она-то тут сейчас одна? Надеюсь, ее не заставляли выходить на поверхность, как нас!

Убежище представляло собой несколько подземных залов, соединенных узкими тоннелями. Скорее всего, никто всерьез не рассчитывал на то, что бункером придется пользоваться, поэтому и со строительством особенно не заморачивались. Основные конструкции, конечно же, выдерживали огромную нагрузку. Случись на поверхности ядерная война или ураган, здесь, на глубине в пятьдесят метров, все равно можно будет выжить. Вентиляция в помещениях тоже наверняка работала отлично, иначе в период размножения спорников тут нельзя было бы находиться.

Но вот общее состояние залов и тоннелей вызывало лишь негативные эмоции. Кое-где по стенам тянулись целые плантации грибка и плесени. Местами гидроизоляция прохудилась, и теперь помещения и проходы оказались частично подтоплены. Лампы горели в лучшем случае через одну. Ржавые двери и подъемники не всегда работали как надо.

Главное помещение убежища было заполнено койками. Каждую из них занимал один человек. Те, кому не досталось места, ютились по углам на кучах белья или одежды. В воздухе висел запах хлорки. Из-за частичной поломки системы вентиляции стояла жара, и было довольно трудно дышать. Люди голосили, то и дело слышался детский плач. По проходам между койками ходили врачи и их добровольные помощники. Пока новых случаев заражения они не выявили, но осмотры людей не прекращались ни на минуту.

Я заметил Ирку около койки с молоденькой девушкой.

– По комнате не ходить! – предупредил меня дружинник у входа в зал. – Больше трех не собираться! С людьми долго не общаться, из одной посуды не пить! Койку занял – и сиди тихо. Помощь идет!

Говорил усталый мужчина, естественно, по-английски.

Мне оставалось только кивнуть. Русского человек мог не знать, да и никаких сил для разговоров у меня уже попросту не было. Впрочем, сам дружинник выглядел не лучше.

Я не торопясь двинулся между рядами коек по направлению к Ирке. Еще издалека я заметил, что моя теперешняя невеста как-то странно прижалась к незнакомой мне девчушке. Той на вид было лет восемнадцать, она сидела на кушетке, широко расставив ноги и закрыв глаза, то и дело чуть подрагивая. Ирка гладила ее, запустив руки под халат.

Я подошел уже почти вплотную, но девушки не обратили на меня внимания. Затем молодая незнакомка протяжно застонала. Ирка стала двигать руками резче, что-то нашептывая девчонке на ухо.

Я демонстративно закашлялся и громко сказал:

– Привет. Не помешал?

– А, это ты, Сережа! – Ирка вытащила руки из-под халата девушки и поднялась с колен. – Напугал меня!

– Да ничего, – состроил я многозначительную мину. – Продолжай! Не стану вам мешать!

– Ты о чем? – потрясла головой Ирка. – Я человеку помогаю расслабиться.

Девушка, сидевшая на койке, смущенно потупила взор и свела голые ноги, зажав ими халат.

Я стиснул зубы.

– Расслабляйтесь! Я, пожалуй, пойду.

– Подожди-ка. – Ирка схватила меня за рукав. – Ты всерьез подумал, что я тут чем-то непотребным занимаюсь? Я же врач, а это – ребенок!

– Я не ребенок! – вмешалась в наш разговор молоденькая девушка.

– Ирка, отпусти! – попробовал вырваться я. – Я не собираюсь с тобой разговаривать!

– Детка, извини нас.

Ирка потащила меня к туалетам.

– Ты в своем уме? – ожесточенно шептала она по дороге. – У тебя мозг атрофировался? Ты что при людях мне заявляешь?

– Нечего всяких шлюшек щупать!

– Придурок! Я ей сведенную мышцу разминала. Девочка мучается, а ты какие-то глупые сцены мне устраиваешь!

– Не выглядела она такой уж мучающейся! – бросил я.

– А не пошел бы ты, Сереженька? Я еле на ногах стою. Людям тут с самого утра помогаю, а ты шляешься черт знает где. Хоть бы заскочил, перед тем как уходить наверх! А потом заявляешься и первым делом на меня собак спускаешь! Сыскался тут самый умный!

– Откуда я знаю, чем ты тут занималась!

– А ты чем занимался, а? – вскипела Ирка. – Кто с голой азиаткой под душем мылся? Опять я, может?!

– Ты за мной подглядываешь?

– Что за тобой подглядывать, когда об этом теперь на каждом углу говорят!

– С чего бы всем тут трепаться обо мне и Мартинес?

– Мартинес, значит! – прищурилась девушка. – Вот и вали к своей восточной сладости! Он тут сцены мне устраивать будет! Даже если бы я и захотела кого-то пощупать – ты последний теперь будешь, у кого я разрешение спрошу!

– Значит, вот так? – Я готов был зарычать. – Значит, так? Хорошо! Спасибо за теплую встречу, невеста! Пожалуй, больше я твоего общества не выдержу!

– Ну и катись отсюда на…

Ирка никогда не стеснялась в выражениях. Я тоже огрызнулся парочкой страшных матюгов, затем развернулся и ушел в соседний зал.

Это помещение было поменьше, на полу плескалась ржавая вода, поэтому и народу тут поселилось не так много. Правда, свободных коек в комнате все равно не оказалось. Ну и в задницу!

Пойду поищу Смирнова. Он мне говорил, что будет ждать в третьем зале. Может, агент еще не ушел оттуда. Я вполне мог допустить, что он сорвется искать меня. Мне ведь пришлось провести весь день без его присмотра!

Но тут уж необходимо было выбирать. Если бы он стал упорно рваться за мной, то навлек бы на себя подозрения. А так – мы обычные законопослушные граждане, прилетевшие навестить родственников в Блек-Лейке. Сказали ходить поодиночке – ходим поодиночке.

Эх, Ирка-Ирка! Почему все в тебе с каждым днем кажется только хуже и хуже? Почему я истолковал обычную для врача ситуацию таким вот образом?

Нет доверия. Нет любви. Нет привязанности.

Я сегодня вспоминал о девушке лишь пару раз. А теперь вот думаю, что совершенно не знаю, чем Ирка тут занималась, пока меня не было. Какие-то неправильные узы все еще держат нас вместе. Что-то иррациональное, неподдающееся логике.

Неужели она и впрямь станет моей женой?

– Сережа! Ты куда? Постой!

Я обернулся на голос. Само собой, кричала Ирка. Девушка спешила ко мне, вся в слезах и с сумкой в руке. Пришлось останавливаться.

– В чем дело? – довольно холодно спросил я. – Решила еще раз меня послать подальше?

– Нет. Милый, дорогой, прости меня! Пожалуйста, прости меня! Я просто так рассердилась, когда ты стал эту чушь про Рейчел нести! Я тебя очень люблю!

Ирка прижалась ко мне. Я стоял неподвижно, лишь немного морщась от ее прикосновений. Да что со мной такое? Почему она так бесит меня?

– Ирка, я не хочу сейчас с тобой общаться. Ты показала себя с лучшей стороны. У меня дела. Мне надо найти Смирнова.

– Ладно. – Девушка отстранилась, а потом неожиданно зло крикнула: – Ты решил меня бросить! Я знаю! Твои слова про женитьбу – просто ерунда. Насмешка. Издевка, да?

– Я… Нет, не так.

У меня в голове вдруг образовался какой-то винегрет. Те слова, которые я готовил на протяжении последних недель, попрятались по углам и никак не хотели выстраиваться в предложения.

– Я не смеялся над тобой. Я вправду хотел…

– Чего же ты хотел? – усмехнулась Ирка. – Ты меня хотел. Да и то всего один раз. А потом только убегал да прятался. Мужик. Тьфу на тебя! Еще меня размазней называет! Хочешь рвать – так рви!

Больше терпеть я не в силах. Сейчас скажу…

– Я не хочу с тобой встречаться, – деревянным языком пролепетал я. – Я не люблю тебя. Ты мне не нужна. Обещаю вывезти тебя с планеты и переправить на Рай. Там тебе будет хорошо. Извини.

– Пошел ты в жопу, Сережа, со своими извинениями! – Ирка прошла мимо и вскоре скрылась за поворотом коридора.

Вот и все. Наконец-то я сделал это. Хорошо, что Ирка восприняла все достаточно спокойно. Только ее истерик мне не хватало.

Я несколько минут простоял посреди коридора, тяжело дыша и собирая мысли в порядок, а затем продолжил поиски Смирнова.

Агент действительно нашелся в третьем зале, совсем маленьком по сравнению с двумя предыдущими. Здесь по периметру тянулись высокие стеллажи. Вероятно, зал рассчитывали пустить под второй склад продуктов, но не успели. Теперь стеллажи раздвинули, высвобождая место для людей. Убежище было переполнено, вот и приходилось выдумывать способы увеличить жизненное пространство. Коек здесь и вовсе не оказалось, поэтому десятки человек попросту лежали на полу, подложив под себя тряпье и полиэтиленовые пакеты.

– Еще раз здравствуй, Сережа, – подмигнул мне Смирнов, вставая со своего места.

Юра выбрал для себя угол рядом со стеллажом и даже разложил по полкам немногочисленные предметы личной гигиены и продукты, которые выдавали всем бесплатно.

– Видишь, как я устроился? – Агент обвел рукой пожитки. – Тут есть еще место рядом, будешь соседом?

– Да, – кивнул я. – Надо только сходить за пайком и зарегистрироваться. Обо мне не спрашивали?

– Спрашивали, конечно! Давай присядем! – Смирнов опустился на расстеленную камуфляжную куртку, я приземлился около него. – Так вот, – продолжил агент. – Сейчас все обсудим, и быстро регистрируйся! Я только что оттуда, не стал тебя дожидаться. А девушка твоя где? Ей ведь тоже надо регистрацию пройти!

– Пройдет сама! Не маленькая. – Я сжал зубы.

– Как скажешь! – развел руками Смирнов. – В ваши дела не полезу.

– Спасибо, – глухо отозвался я. – Мне белье после регистрации выдадут?

– Да, – кивнул агент. – И паек еще получишь. Ты, кстати, хоть что-нибудь ел сегодня?

– Нет, – ответил я и вдруг понял, насколько голоден.

Длительный стресс заглушал все чувства, теперь же, по возвращении с поверхности, пришла тупая усталость и апатия. Ссора с Иркой, разрыв – какие уж тут мысли о еде?

Смирнов снял с полки рыбные консервы, открыл банку, дернув за кольцо на крышке, затем полез в карман брюк и достал оттуда ломоть черного хлеба.

– Ешь! А я тебе пока расскажу, что нам предстоит сделать дальше.

– А как же ты? – неуверенно спросил я.

– Давай кушай! – настойчиво повторил Смирнов.

– Спасибо!

Я взял консервы и, изо всех сил сдерживаясь, стал не спеша доставать куски рыбы из банки и класть их в рот.

– Как я уже говорил, эпидемия сходит на нет, – сказал агент. – Все, кто мог умереть, уже умерли. В воздухе вирус просуществует еще пару дней, потом можно будет ходить по улице без респираторов.

– Карантин снимут? – спросил я, пережевывая хлеб, предварительно смоченный в рыбной подливке.

– Не снимут, – покачал головой Смирнов. – Вирус еще надолго останется в местной воде и в продуктах питания. К тому же так и не ясно, что послужило причиной заболевания и как от него лечиться. По симптомам оно похоже на сап, но это не сап. Местный вирус куда агрессивнее.

– И что нам делать?

Я тихонько рыгнул, прикрывая рот кулаком, после чего поставил пустую банку на пол и стал вытирать жирные руки о штаны.

– План остается прежним, – понизил голос агент. – В Блек-Лейке мы садимся на космолет и летим до базы ПНГК. С нашим человеком связываться не будем. Есть резервная база – направимся сразу туда.

– Но на орбите патрули!

– Тише, – поднял руку Смирнов. – Да, на орбите патрули. Но вести о карантине должны были дойти до Государства Космоса. Они примут решение и, мне кажется, организуют для нас коридор.

– А если они не узнают? – хмыкнул я. – Если АС решит не распространяться об эпидемии?

– Тогда мы сами расскажем нашим по подсвязи.

– Хорошо, – вздохнул я. – Но есть еще одна проблема. Нам надо как-то добраться до Блек-Лейка.

– Доберемся, – уверенно заявил Смирнов. – Я случайно услышал, что тут, ко всему прочему, ожидается землетрясение. Да и запасы еды не бесконечны. Скоро сюда придет помощь – караван грузовозов. Они вывезут людей в Хилл-Сити. Поедем с ними, потом рванем к Блек-Лейку.

– Подожди! Какое еще землетрясение?!

– Не кричи! – одернул меня агент. – Хочешь панику поднять?

Я мысленно отругал себя. Поел, расслабился. Люди вокруг! Нельзя так эмоционально реагировать. Оставалось надеяться, что здесь никто не понимает русского.

– Что-что вы сказали о землетрясении?

К нам подошел худой паренек в синей спортивной куртке.

Я закатил глаза. Нашлись те, кто понимает нас. Черт!..

– Вас не учили, что вмешиваться в чужие разговоры нехорошо, молодой человек? – хмуро сказал я.

– История человечества начинается с акта непослушания, что в то же время есть начало его освобождения и интеллектуального развития!

– Цитата? – спросил я.

– Это из Эриха Фромма, – хмыкнул Смирнов. – Молодец! Что-то еще нам продекламируешь?

– Значит, не скажете, что вам известно про землетрясение, да? – насупился парень.

– Почему не скажем? – улыбнулся агент. – Если будешь молчать, то посвятим тебя в тайну.

Парень просветлел.

– Скоро будет землетрясение, – спокойно стал говорить Смирнов. – Что-то сломалось в этой планете. Эпицентр придется почти точно на Сент-Кросс. Будем надеяться, что колонна успеет сюда раньше.

– А откуда такие сведения? – спросил любопытный паренек.

– Синоптики сказали, – пожал плечами агент. – Я сегодня ремонтировал генератор, встретил отряд с метеостанции.

– Понятно. – Парень как-то помрачнел и сник. – Хочется верить, что они действительно успеют. На них только и надежда. Как вы думаете, – он поднял на нас влажные глаза, – эпидемия дойдет до других городов? Станут ли выжигать планету те, кто придет сюда с Земли?

– Почему это ты думаешь, что помощь с Земли будет жечь планету? – удивился я.

– Элементарно! – сглотнул парень. – Если в течение пары месяцев медики не найдут лекарство, то нас тут выжгут. «Геркулесами» выпотрошат поверхность. Здесь останется только застывшая магма. Ни людей, ни городов, ни океанов с горами.

Я представил себе эту мрачную картину – безжизненная и медленно остывающая пустыня, окутанная облаками пепла и грязи.

Хватит ли мощности «Геркулесов», чтобы породить настолько мощное гравитационное поле? Действительно ли спецы из АС сейчас могут снимать скальп с планет?

– Лекарство найдут! – убежденно сказал Смирнов. – Не переживай!

Мне хотелось верить словам агента, только почему-то не получалось. Думаю, парень разделял мой скепсис.

– Ладно, Сергей! – Смирнов поднялся с места. – Пойдем, зарегистрируем тебя.

– Пойдем, – согласился я, нехотя вставая.

Мышцы ныли от усталости, глаза начали слипаться, да и мысли в голове путались все больше.

– А мне с вами можно? – Парень обошел меня спереди и теперь заглядывал нам со Смирновым прямо в глаза. – Ну, пожалуйста!

– Зачем это тебе с нами ходить? – нахмурился я.

– Я ничего подслушивать не буду! – заверил нас навязчивый молодой человек. – Просто по дороге пообщались бы! Я хотел поспрашивать вас про станцию и другие планеты.

– Узнал, что мы не отсюда? – скорее утвердительно, нежели вопросительно сказал Смирнов.

– Да! О вас ведь только все и говорят последние дни! О вас и об эпидемии, – смущенно добавил парень.

Я невольно подумал, что только славы нам тут сейчас и не хватало. А если они начнут копать глубже? Свяжутся с девятой, поднимут личные дела?

Впрочем, я тут же успокоил себя. Даже если и поднимут – я ведь теперь другой человек. По крайней мере, так говорили документы. Нужно быть осведомленным обо всех наших со Смирновым перемещениях, чтобы сопоставить беглецов из ЗЕФ с нами.

– Черт с тобой! – мрачно бросил я. – Чувствую, что еще пожалею об этом, но я не против твоего присутствия.

– Я тоже не против, – кивнул Смирнов. – Только и нам от тебя кое-что будет нужно. – Агент повернул голову к молодому человеку.

– Что именно? – удивился тот, и я заметил, что он сделал едва заметный шажок назад.

– Информация, – улыбнулся агент. – Что может быть ценнее здесь и сейчас?

– Но я мало знаю о внешней обстановке, – неуверенно проговорил парень. – Я же не просто так новостями интересуюсь!

– Вот и дальше интересуйся, – одобрил поведение юноши Смирнов. – Только иногда кандидатуры для беседы мы будем тебе подсказывать. Идет?

Молодой человек размышлял всего мгновение.

– Идет! Только тогда я вас постоянно вопросами засыпать буду. Не отделаетесь!

– Никаких личных вопросов, – сразу предупредил я. – Зато все остальные – всегда пожалуйста.

– Хорошо! Отлично! – радостно воскликнул парень.

Смирнов потянул меня за рукав к коридору. Я поспешил за агентом. Паренек не отставал.

– Меня, кстати, Ричард зовут! – Нагнав меня, парень вдруг протянул руку.

– Сергей! – сказал я, пожимая ее.

– Юрий! – Смирнов тоже обменялся рукопожатием с новым знакомым.

А потом начались вопросы. Ричарда, похоже, интересовало все на свете, кроме разве что родного города и планеты. Как живут на девятой станции? Есть ли собаки в Лунных Куполах? Как работают стрелочные часы на Титане, если сутки длятся там шестнадцать дней, а на циферблат умещается только двенадцать часов? Правда ли, что березы цветут радужными цветками?

Я то и дело откровенно смеялся над Ричардом, отчего парень хмурился и на некоторое время замолкал. Но вскоре лавина вопросов начинала катиться заново.

Так мы и дошли до пункта регистрации. Он располагался у южного входа в убежище. Мы в прошлый раз пользовались северными воротами, поэтому и не зарегистрировались сразу.

Эта процедура заняла некоторое время, и я успел пробежать глазами по этому небольшому залу. На его стенах находились стальные листы, приваренные друг к другу, кое-где окаймленные десятками заклепок, местами поржавевшие, местами испещренные какими-то обозначениями. Я перевел взгляд на потолок. Там были закреплены трубы. Мне за шиворот упала тяжелая капля, и я вздрогнул.

Я еще некоторое время озирался и размышлял, прежде чем мрачного вида девушка закончила заполнять бланки и одарила меня скупой дежурной улыбкой.

Получив заветный листок вместе с пайком и комплектом одежды, я развернулся, чтобы подойти к Смирнову и Ричарду, беседовавшим у стены, и тут мой взгляд упал на приоткрытую дверь южного выхода.

– Почему здесь нет охраны? – тут же спросил я у девушки.

Та не слишком хорошо понимала русский и ответила мне не сразу, тщательно подбирая слова и неправильно расставляя в них ударения:

– Меняются. Один ушел, второй не пришел пока. Дверь была закрыта. Крепко. Никто не сможет пройти через…

Я снова взглянул на дверь, затем на девушку.

– Вы смеетесь надо мной? Посмотрите – дверь открыта!

– Нет! – неуверенно возразила девушка и встала со своего места, поворачиваясь к южному входу.

Через мгновение она уже смотрела на меня, и губы ее дрожали.

– Кто-то вошел или вышел через эти ворота, – подошел ко мне Смирнов. Ричард остался стоять у стены, наблюдая за нами и проявляя все больше беспокойства.

– Надо немедленно сообщить охране! – подобрался я. – Возможно, кто-то зараженный проник на территорию.

– Где ваши солдаты? – сводя брови на переносице, спросил Смирнов у девушки.

– Они тут. Они менялись. Пришли, ушли, – затараторила та. – Я не знаю.

– Ясно, – вздохнул Смирнов.

Вдруг створки ворот распахнулись, открывая взору темный коридор с клетью подъемника в конце. В образовавшемся проеме вырисовывался силуэт мужчины. В его руке был старый пулевой автомат.

Я мгновенно выхватил из кобуры свой гравистрел, не изъятый у меня после патрулирования. Смирнов тоже не растерялся. Теперь на незнакомца оказались наставлены два ствола. Он заметил это и, не делая резких движений, аккуратно прошел в помещение. Свет упал на него, и стало понятно, что вломившийся в бункер человек – это темнокожий мужчина средних лет. Одет он был в камуфляжный комбинезон серо-синего оттенка. На шее болталась дыхательная маска, а чуть выше локтя красовалась красная повязка.

– Не стреляйте! – поднимая руки вверх, довольно чисто выговорил он по-русски. – Я охранник! Гнался за сбежавшей!

– Сбежавшей? – переспросил Смирнов, опуская автомат. – Кто-то бежал отсюда?

– Девушка. Плотная такая. С короткой стрижкой, – постарался в двух словах описать беглянку охранник. – Я ее застрелить хотел. Но не решился. Ее дело. Все равно подохнет. Мы менялись, новая смена еще не подошла, а из старой только я остался. Ждал. И только отошел по нужде, смотрю, тень мимо пронеслась. Я за ней…

Ирка. Неужели Ирка?!

Я не стал дослушивать рассказ охранника. Ничего не понимая, я рванул назад – в зал, где оставил девушку. Чисто инстинктивно моя рука переставила мощность гравистрела на минимум. После этой манипуляции я сунул «довод» в кобуру и побежал так быстро, как только мог.

Тоннели и промежуточные помещения слились для меня в какое-то серое месиво. Оказавшись в главном зале, я сразу же понесся к той девушке, которую массировала Ирка перед нашей ссорой.

Блондинка сейчас спокойно лежала на своей койке, закрыв глаза. Я навис над ней, думая, как бы поделикатнее разбудить, но по ритмичным сокращениям мышц шеи понял, что девушка вовсе не спит. Похоже, она просто слушала плеер, встроенный в сережки. Я поджал губы и решительно потряс ее.

– Да? Что такое? – удивленно села на койке девушка, потянувшись к ушам и отключив музыку.

– Ты не знаешь, где Ирка? – спросил я.

После долгого бега я говорил с сильной одышкой.

– Ирка? – непонимающе подалась вперед девушка. – Какая Ирка?

– Медсестра! Врач. Она делала тебе… – Я на мгновение запнулся. – Делала тебе массаж.

– А-а! – наконец поняла девчонка. – Она же за тобой побежала! Ты же ее приревновал ко мне! Что-то вроде того!

Я схватил за плечи блондинку и хорошенько тряхнул ее.

– Где она сейчас? Где ее кровать? Она не возвращалась?

– Отпусти меня, а то начну кричать! – взвизгнула девчонка.

– Пожалуйста!

Я встал на колени, краем глаза отмечая, что за этой сценой наблюдают несколько человек с соседних коек. Больше всего интереса проявила какая-то чумазая старушка.

– Не возвращалась она, – пожала плечами блондинка. – А койка ее вроде как там. – Девушка указала тонким пальцем на пустующую кровать, стоящую неподалеку от стены.

– Спасибо! Я твой должник! – бросил я, устремляясь к Иркиной койке.

За спиной послышались недовольные возгласы на английском. Суть их сводилась к тому, что я сумасшедший и меня следовало прибить сразу после спасения из космолета. Похоже, история наших со Смирновым приключений тут ни для кого секретом не являлась.

Место Ирки пустовало. Но эта койка, без сомнения, принадлежала девушке! Вещи были из ее гардероба. Сейчас на девушке должен быть белый халат, а та одежда, в которой она прибыла на планету, после дезинфекции как раз и попала в изголовье койки.

Ко всему прочему, на кровати обнаружилась записка. Трясущимися руками я поднес ее к глазам и начал читать торопливые строчки, заваленные вправо: «Прости меня, Сережа. Не вини в этом себя. Виновата только я. Сначала я хотела выудить из тебя побольше сведений, а потом влюбилась. Дойди туда, куда должен. Выполни то, что тебе предначертано. Ты переживешь. А у меня ничего, кроме тебя, не осталось. Не ты – значит, все. И я не хочу больше быть балластом. До встречи за чертой. Твоя Ирка».

Короткие, рубленые фразы. Чернильная тьма букв на безупречно белом фоне бумаги.

Я, все еще не веря до конца в то, что Ирка и вправду убежала из убежища, вглядывался в записку. Буквы вскоре стали расплываться перед глазами, а затем на бумагу закапали слезы. Я сжал листок в руке и, закусив губы, бросился обратно – к южным воротам.

Дорога на сей раз заняла еще меньше времени. В зале со стеллажами у меня на пути возник какой-то мужчина, и я со всего маху налетел на него. Мы покатились по полу, но в следующую секунду я уже встал на ноги и продолжил изматывающий бег, а мужчина еще долго матерился.

Вбежав в зал регистрации, я снова извлек из кобуры гравистрел. Конечно, меня уже встречали.

– Стой! – выкрикнул Смирнов, вставая на моем пути.

– Не надо! – завизжал Ричард. – Нет!

– Стоп! – прижав ладони к щекам, вопила девушка-регистратор.

Я не слушал их. Не боялся их. Они не выстрелят, не остановят меня! Опасаться следовало лишь охранника, который безмолвно и будто бы нарочито медленно направлял на меня ствол своего пулевого автомата. Я еще ни разу не подвергался воздействию этого древнего оружия, но в мозгу у меня промелькнули эпизоды из когда-то прочитанных книг: кровь, ошметки плоти, нестерпимая боль. Проверять на себе, что значит получить пулю, как-то не хотелось. Но решимость спасти глупую Ирку ничуть не померкла.

Сейчас все станет ясно.

Я продолжил бег прямо на охранника, и у него наконец сдали нервы.

– Стоять! – крикнул он, грозно встряхивая автоматом и производя над ним какие-то действия – вероятно, снимая с предохранителя. – Сто-о-ой!

Я вспомнил, что мощность гравистрела понижена почти до нуля, и нажал на спусковой крючок. Гравистрел на малой мощности оказался тихим и деликатным оружием. Выстрела как такового вообще не было слышно. Через долю секунды охранника легко сорвало с места и ударило спиной о стену. Мужчина сполз на пол и обмяк. Грозный автомат выскользнул из его рук, дыхательная маска упала на пол.

На бегу подхватив респиратор, я пронесся мимо охранника, потерявшего сознание, и дернул за ручку на дверце лифта. Дверь приветливо отворилась, я прыгнул в кабину и вдавил до упора кнопку первого этажа.

Клеть проворно пошла вверх, тонко запели электрические моторы, заскрипели тросы в блоках над головой. Стены шахты устремились вниз. Я осознал, что все еще сжимаю в кулаке мятый листок Иркиной записки, и запихнул его в карман куртки.

– Дурак-рак-рак! – донесся до меня выкрик снизу, усиленный эхом.

Я лишь напряг скулы и прижал к себе гравистрел. Пожалуй, впервые за долгое время я наконец поступаю правильно. Осознание этого придало мне сил, адреналин в крови зашкаливал, заставляя тело наливаться мощью и уверенностью, недоступными ранее.

Я спасу Ирку! Она не заболеет!

Может, это и есть любовь? Другая, настоящая. Не та, что я когда-то чувствовал к Наташе, а взрослая, почти отеческая! Впрочем, может ли любовь к женщине быть разной?

Думать над этим вопросом не оставалось ни желания, ни времени. Клеть с дребезгом остановилась. Теперь мне следовало выскочить из кабины и по наклонному бетонному полу добежать до массивной внешней двери бункера. За ней начинался зараженный город. Без дыхательной маски у меня не оставалось шансов.

Я вышел из лифта. Клеть тут же рванула вниз. Похоже, Смирнов с охранником не оставляли попыток уговорить меня вернуться. Да вот только незачем это делать. Сейчас я разумен как никогда раньше. Теперь я наконец в полной мере осознал, кого потеряю, если не успею затащить девушку обратно до тех пор, пока она не заразится.

Я выдохнул и натянул на лицо респиратор. Маска чуть поджимала, но с ней в любом случае было куда безопаснее выходить наружу, нежели без нее. Поудобнее перехватив рукоять гравистрела и мысленно перекрестившись, я тронул кнопку открывания двери.

Заработали невидимые глазу моторы, массивная створка поползла вверх, открывая взору останки домов, обглоданные ветром. Я чуть пригнулся и выскочил на мокрый асфальт, под низкое небо, заполненное тучами. Где-то под этим же небом находится сейчас и Ирка. Мне кажется, она не могла уйти далеко.

– Ирка! – хрипло позвал я ее.

Противогаз заглушил голос, в итоге даже я толком не услышал того, что кричал.

– Ирка!!!

Завывания ветра в полуразрушенных домах, шум дождя, скрип редких деревьев.

– Ирка… – Голос предательски дрогнул и сорвался на шепот. – Ирка!..

Девушки нигде не было. Она не слышала моих сиплых криков.

Я побрел вперед под порывами ветра, бросающими в меня мелкие капли. Обогнув низкое и почти целое здание, я вышел на длинный проспект. В паре сотен шагов впереди, прямо посередине проезжей части, кто-то сидел.

– Ирка?! – закричал я что было силы.

Фигура дернулась, и я понял, что это действительно моя невеста. Я бросился к девушке. Она вскочила на ноги и понеслась прочь.

Что происходит? Почему она убегает?

Завороженный ее ритмичными движениями, я секунду стоял неподвижно. Затем какая-то невидимая сила подтолкнула меня. За ней! Нужно во что бы то ни стало догнать девушку!

И я бросился в погоню.

Уже потом, вспоминая этот стремительный бег, мне показалось, что какая-то чужая воля направляла меня. С чего бы еще я так бездумно принялся носиться по городу? Не из-за одного же только отчаяния и чувства вины?

Я гнался за Иркой по кварталам, обращенным в руины, взлетал на лестницы, спускался в подвалы, перемахивал через стены и пролезал в оконные проемы, режась битым стеклом. Девушку никак не удавалось догнать. Мне пришлось даже несколько раз применять левитацию, чтобы быстрее преодолевать преграды, на которые она почти не тратила времени. Глядя, как Ирка легко взбирается на почти вертикальные стены в три метра высотой, я почему-то ничуть не удивлялся этому. Казалось, что так все и должно быть. Будто бы все девушки умеют проделывать подобные вещи чуть ли не с рождения.

Странности, которые фиксировали мои глаза, постепенно скапливались в сознании и начали продавливать стену тупого безразличия, которая подавляла мысли и чувства. Через пару минут до меня дошло, что преследую я совсем не свою невесту. Я готов был развернуться и побежать в обратном направлении, но неожиданно в мозгу вспыхнула какая-то звериная ярость. Отступать теперь поздно. Возможно, со мной играет джейн. Возможно, еще какой-то местный феномен. Но я должен догнать его. Убегающее создание выглядело таким похожим на Ирку! Ему удалось провести меня, а это значит, что оно, скорее всего, видело ее. И если эта нечисть что-то сделала с моей невестой, то его ждет смерть!

Наверное, я просто искал, на ком сорвать злость и раздражение, может, в очередной раз действовал по-идиотски. Но в тот миг ничего лучше в голову не приходило. И я побежал что было мочи вслед за псевдо-Иркой, выставляя перед собой руку с гравистрелом.

Погоня продолжалась еще какое-то время, но в конце концов я сдался.

Остановившись перед очередным полуразрушенным зданием, куда с легкостью заскочила беглянка, я согнулся пополам и постарался отдышаться. Легкие горели, воздуха катастрофически не хватало. Фильтры в респираторе не способствовали долгому бегу. В глазах потемнело, голова стала кружиться.

Тут-то я и услышал прямо над собой мужской голос, показавшийся мне смутно знакомым:

– Ну что, уродец? Вышел из своего домика?

Говорил незнакомец по-английски. Его незамысловатые фразы наполняла надменность и брезгливость. Мне почему-то очень не хотелось оборачиваться, чтобы взглянуть ему в лицо. Не то, чтобы я его боялся, нет. Скорее всего, вступили в действия те же силы, которые блокировали мой разум во время погони. И я готов был поклясться, что столь бесцеремонно в мое сознание вмешивается именно этот грубый человек.

– Лечь на живот! – скомандовал мужчина.

Я медленно лег, все еще задыхаясь и чувствуя, что мир раскручивается вокруг меня по веселым синусоидам.

– Луиза, спускайся! – крикнул незнакомец, и существо, за которым я гнался, принимая его за Ирку, проворно выскочило из здания.

Это была довольно симпатичная девушка в камуфляжном костюме, черных очках и с короткими светлыми волосами. Видимо, прическа и сбила меня с толку.

– Пушку положи на пол! Медленно!

Я нехотя опустил руку с «доводом» на мокрый асфальт и разжал пальцы. Гравистрел едва слышно клацнул о дорожное покрытие.

– Маску сними! – приказал мужчина.

Я, так и не рискнув обернуться, сжал зубы и рывком стащил с себя респиратор.

В следующую секунду девушка, стоящая передо мной, рассмеялась.

– Вот и все! – довольно воскликнула она.

– Вот и все, – угрюмо повторил мужчина.

Я понял, что сейчас произойдет что-то ужасное, и резко перекатился на спину. Но удар прикладом все равно настиг меня, только пришелся не по затылку, а в лоб. Мне удалось разглядеть усталые и неживые глаза человека, оглушившего меня. Я уже видел где-то точно такие же. Только вот где и когда?

Мир потускнел, и я почувствовал грубые тычки в бок. Вероятно, меня снова хотели перевернуть лицом вниз. Я попытался как-то выкрутиться, схватить гравистрел, но сил ни на что уже не оставалось. Ласковая тьма и боль приняли меня в свои объятия, отрезая сознание от жестокой действительности.

Передо мной был безбрежный океан. Буйный, дикий, неземной.

Я летел над ним, чувствуя, как ветер бьет по щекам, ощущая соленые брызги на губах. У самых ног плескалась фиолетовая вода, солнце, подернутое алой дымкой, безмятежно светило мне в лицо. Было так хорошо и спокойно. Я знал, что могу теперь все. Наверное, потому, что я стал свободен.

Несмотря на это, я почему-то плакал, ловя прохладный бриз сведенным судорогой ртом…

Перед глазами что-то пронеслось, я попытался сфокусировать зрение, но не смог. Темное пятно скользнуло в другую сторону. Я хотел что-нибудь крикнуть, как-то показать, что еще жив, но вместо крика зашелся в приступе кашля.

Мир кое-как собирался в единое целое. Я вспомнил дурацкую погоню, неизвестного мужчину и его подружку, подлый удар.

Голова болела неимоверно, рук и ног я практически не чувствовал. Отрезали? Перебили позвоночник?

Прежде всего необходимо было выяснить, где я и что это за тень мелькает сверху.

Первое оказалось довольно простой задачей. Зрение наконец более-менее пришло в норму, и я увидел серые массы туч на низком небе и стены домов. Выходит, я лежу навзничь примерно на том же месте, где меня и огрели по голове.

Капли, расплывающиеся перед глазами, и сухой воздух, наполняющий легкие, поведали о том, что сейчас на мое лицо снова натянут респиратор.

Но вот кто тут со мной? Те самые таинственные люди? Смирнов с охранником? Или кто-то еще?

– Сереженька, ты очнулся?

Это была Ирка.

– Да, – хрипло выдохнул я.

Девушка склонилась надо мной, и я испуганно вздрогнул. Ее лицо оказалось испещрено многочисленными язвами, некоторые из них уже лопнули, по щекам вперемешку с дождевой водой тек гной. Глаза Ирки представляли собой две красные щелочки, окруженные неимоверно раздутыми веками.

– Зачем ты пошел за мной, дурачок? – Девушка вдруг кашлянула и сплюнула в сторону сгусток крови. – Я же тебе написала, что я балласт, что тебе без меня будет легче! Это мой выбор. Может, я хотела так умереть…

– Что произошло? – выдавил я, стараясь не глядеть на Ирку.

– Я шла по проспекту и наткнулась здесь на тебя, – вздохнула Ирка. – Респиратор у тебя оказался снят, оружие валялось в паре шагов, а лицо было все в крови. Кто-то напал на тебя, но потом почему-то ушел. Я одела тебе респиратор на лицо, оказала первую медицинскую помощь и стала ждать, когда ты очнешься.

– Сколько времени прошло? – спросил я, силясь встать. – У меня тоже язвы?

Девушка покачала головой.

– Ты чист, Сережа. Тебе, как всегда, повезло. Ты ведь особенный…

– Сколько времени? – повторил я.

Мне удалось приподняться на локтях. Конечностей я по-прежнему практически не ощущал, но теперь хотя бы смог убедиться в их наличии.

– Прошло почти два часа. Темнеет, – ответила Ирка. – Скоро я умру.

Я не знал, что ей сказать на это, и продолжил медленно подниматься. Девушку между тем снова одолел приступ кашля. Она несколько раз отплевывалась кровью, а под конец темно-алая струйка пролилась из уголка ее рта на землю.

– Зачем ты убежала? – спросил я.

– Я написала тебе. Мне все это надоело. Надоела моя никчемность. Моя неспособность дать тебе то, что ты хочешь. Я не могу быть другой. Я такая, какая уж есть. Что может быть хуже того, чем перестать любить саму себя? Я смотрела на себя в зеркало на протяжении последних дней и понимала, что все кончено. Я никому не буду нужна, после того как ты меня бросишь. И вот ты бросил…

Я снова попытался встать. На этот раз мне кое-как удалось подняться и опереться рукой о стену.

– Почему я ничего не чувствую? – выдавил я.

– Ты долго лежал на земле! – сказала девушка. – Конечности затекли и замерзли.

– Ясно, – пролепетал я. – Поему же они ушли?

– Кто?

– Мужчина с девушкой. Они ведь что-то со мной хотели сделать. Это были не простые бандиты.

– Я никого не видела, – призналась Ирка, тяжело дыша.

– Прости меня, Ирка. Господи, я такой идиот!

– Все нормально. – Девушка снова попробовала улыбнуться, но ее пронзила судорога боли. – Можешь пообещать мне две вещи? – с напряжением выговорила она.

– Да, – не колеблясь, ответил я.

– Назови в честь меня что-нибудь ценное для тебя!

– Хорошо, – кивнул я.

Ирка вновь зашлась в кашле. Я отчетливо видел, как ей сейчас больно и тяжело дышать.

– А второе? – напомнил я.

– Прекрати мои мучения, – прохрипела девушка. – Раз уж ты все равно погнался за мной – убей меня!

– Нет! – Я сделал шаг назад, с удивлением глядя на изможденную Ирку. – Мы дождемся помощи! Тебя спасут, тебя вылечат! Зачем? – Я едва не потерял равновесие.

– Я бы сама застрелилась, пока ты был в отключке, но оружие выстрелит лишь в твоей руке. Сделай это! Я не думала, что будет так больно… Пожалуйста!

Гравистрел действительно был устроен таким образом, что стрелять из него мог лишь я сам. Значит, Ирка уже пыталась воспользоваться оружием, пока я был без сознания.

Что же делать? Неужели нет никаких шансов?

– Пожалуйста! – вновь попросила девушка.

Я, покачиваясь и едва переставляя ноги, подошел к тому месту, где лежал «довод».

– Ты правда считаешь, что так будет лучше? – неуверенно глядя на Ирку, спросил я.

Девушка не ответила. Она села прямо на мокрый асфальт, жалкая, промокшая до нитки, покрытая язвами. В горле ее что-то пронзительно булькнуло, и изо рта густым потоком хлынула темная кровь.

Я не запомнил, как гравистрел оказался в моей руке. Зато я никогда не смогу забыть Иркиного лица в последнюю минуту ее жизни.

Очень сложно исполнять такие предсмертные желания, особенно когда ты сам виноват в том, что человек так сильно страдает. Но еще сложнее стрелять в того, кто даже в столь ужасном состоянии каждой клеточкой своего тела источает лишь неистовую любовь к тебе.

Ирка кивнула.

И я выстрелил.

Казалось бы, так просто. Такое короткое, едва заметное даже мне самому движение указательного пальца. И больше нет человека. Больше нет целого мира, сознания, вороха эмоций, идей… Не стало крохотной части ноосферы этой чертовой галактики.

Ирки больше нет!

Господи, какое странное чувство! То, что осталось от нее после выстрела, лежало в нескольких шагах от меня, и я все никак не мог отвести взгляд от этих останков.

Я убил ее.

Нет, не сейчас. Не этой волной из своего гравистрела. Я обрек Ирку на гибель намного раньше. Тогда, когда прилетел на Марс. Тогда, когда пошел с ней в ресторанчик и там надрался как последняя скотина. Может, не будь этого вечера, девушка не окончила бы жизнь так нелепо и рано. Не стоило мне пытаться воскресить те отношения, которых, в общем-то, никогда и не было.

Но я влез в Иркину жизнь. Лишил ее дома, работы, свободы. Привязал к себе, подарил надежду, а потом попытался изменить ее. Но измениться она не смогла. И тогда я просто ее бросил, поставив во главу угла свой эгоизм. Бросил – и тем самым убил.

Когда меня нашел Смирнов, сопровождаемый тремя солдатами, я сидел в луже, прислонившись спиной к стене, и бросал мелкую кирпичную крошку в воду. Я тихо плакал, вспоминая о том, как любил точно так же сидеть на берегу родного озера и кидать туда камни.

Как все было просто тогда, и какими надуманными оказались тогдашние проблемы! Как не хватает сейчас дружеской руки Пашки и теплых маминых слов! Глупость за глупостью, ошибка за ошибкой. Неужели этому не будет конца?

– Сейчас в голову всажу пулю – поговорите тогда! – в десятый раз донесся до меня раздраженный голос из глубины бункера. – Сказал же – валите отсюда!

– Мы не заражены! – снова прокричал Смирнов. – Нас пятеро. Мы вышли из бункера около двух часов назад! Если бы мы подхватили вирус, то уже погибли бы!

– Сказал же, проваливайте! Через южный вход выходили, там и заходите! Если вас там впустят, конечно!

– Мать твою! – не выдержал один из солдат. – Какого хрена ты там умничаешь? Скоро тут совсем стемнеет! Что нам делать прикажешь? Кевин, это ты, раздави твои яйца хиллер?! Я до тебя доберусь, хренов пижон!

Из бункера некоторое время не доносилось ни слова, потом знакомый голос проорал чуть менее уверенно:

– Ты, что ли, Гризли?

– Я, конечно! – пробасил солдат.

– Чего вам в южный вход-то не войти?

– Говорят тебе, мать твоя макака, вход закрыт. Охранник с нами. Вот он. Питер зовут, может, знаешь такого? Дверь на том входе только изнутри открывается. Сколько тебе еще объяснять, шакалья рожа?!

– Сломался сканер, – посетовал голос из бункера. – Ваши личные дела не читаются. Откуда я знаю, кто сюда из развалин приперся?

– Да мы это! Свои! Спасали одного чудика!

– Ладно, – неожиданно согласился невидимый охранник. – Подходите сюда, стрелять не буду. Посмотрю сначала, есть ли язвы.

Я кое-как побрел вперед, поддерживаемый под руки Смирновым и тем солдатом, который только что общался с часовым Кевином. Выстрелов не прозвучало, и я немного расслабился.

– Стойте! – Команда раздалась совсем близко. Я поднял голову и увидел охранника в черном респираторе и с автоматом.

Мы послушно остановились. Часовой что-то неразборчиво крикнул внутрь бункера, вероятно прося подстраховать его. Из глубины послышался бодрый ответ. Кевин повел плечами, снял с предохранителя автомат и подошел к нам вплотную.

Первым, конечно, он стал осматривать меня.

Несмотря на то что в глазах у меня стоял туман, а конечности практически не слушались, язв на коже не обнаружилось. Да и сам я чувствовал, что здоров, а чутью своему я привык доверять.

– Что с ним такое, Гризли? – кивая на меня, спросил у высокого солдата часовой.

– Мародеры напали, – пробурчал тот. – Повезло ему, что жив остался! Мы, наверное, спугнули их.

– А что такого-то? – Кевин принялся осматривать остальных. – Обобрали бы, да и все.

– Ты хоть новости слушаешь, укуси тебя джейн? Я тут за прошлые сутки такого понасмотрелся! Столько мрази повылазило, флагшток им в дюзы!

– Ну, слышал я, что тут разные бродят, – надулся часовой. – Так и что с того?

– Маньяки тут еще какие-то завелись, представляешь! Кто бы мог подумать, в нашем городе после эпидемии какие-то маньяки появились! И непонятно кто. Может, сосед твой с катушек съехал, может, родственник. Все же свои были. Все хорошие люди.

– Чуть что – сразу мой родственник! – фыркнул Кевин. – Ты на своих лучшее посмотрел бы. Маньяки… Тьфу!

Часовой подошел к последнему солдату и так же скрупулезно принялся осматривать ту часть его лица, что была видна через прозрачное стекло маски респиратора.

– Пошел ты, шкура позорная! – процедил Гризли. – Они там, мать твою, головы людям вскрывают и мозги высасывают, а ты все шутки шутишь! Я чуть маску не заблевал, когда впервые на такой труп наткнулся.

– Правда, что ли? – посерьезнел Кевин. – Точно у кого-то крыша поехала! Ладно, ребята! Проходите! На первый взгляд вы в норме. Дальнейший осмотр доктор проведет!

Мы двинулись внутрь убежища.

Кевин шел рядом с нами, то и дело приговаривая виноватым голосом:

– Вы уж простите. Я не по своей воле ведь не пропускал – приказ такой. Всех досконально проверять. Малейшее подозрение – сразу стрелять!

– Ничего страшного! – кивнул Смирнов.

Около огромной герметичной двери нас встретил напарник Кевина. Он перекинулся парой слов с дежурным, находящимся по ту сторону затвора, и вскоре стальная створка поползла вверх. Подъемника на этом выходе почему-то не было, и мы стали спускаться по ступеням лестницы. Эхо сопровождало каждый наш шаг.

Внизу, перед внутренней дверью, нас встретил еще один охранник. Он прохаживался по небольшой площадке и выжидающе поглядывал в нашу сторону, пока мы не подошли к нему вплотную.

– Двери слева – это комнаты для обеззараживания. Впрочем, вы и так знаете! Бегом туда!

Всю одежду и оружие мы забросили в стерилизатор. Я разоблачился и встал под душ. Горячие струи, пахнущие хлоркой, принесли облегчение. Руки и ноги стали согреваться и двигаться более-менее нормально. Но зато по телу разлилась волна нестерпимого жжения – восстанавливалась общая чувствительность. Я очень аккуратно промыл рану на голове.

– Скорее заканчивайте мытье! Прибыл медик! – оповестил нас часовой.

За короткое время эпидемии я уже успел запомнить все те средства, которыми медики пытались лечить или диагностировать вирус. Сейчас нас станут колоть сульфатиазолом и маллеином. Первый служит средством профилактики, а второй должен ясно показать, заражены мы или нет. Маллеин вызывает сильную аллергическую реакцию у носителей вируса.

Только вот инкубационный период болезни на несколько часов короче, чем время действия маллеина. Поэтому положительная реакция вполне может проявиться уже после того, как я покроюсь язвами и заболею. Индикатор в такой ситуации попросту теряет смысл.

– Это ты убил Ирку? – негромко спросил Смирнов.

– Да, – кивнул я, натягивая чистую одежду. – Она сама попросила. Я очнулся, когда она вся в язвах была и кровью плевалась.

– Понятно, – вздохнул агент. – Не удержал ты свою девушку от глупости. Правда, она и сама виновата. Ее влечение к тебе было каким-то патологическим. Если не ты, то и жизнь – не жизнь. Чересчур она взбалмошная все-таки… Была, – добавил он после едва заметной паузы.

– Ага, – опустил голову я.

Нас поманила медсестра.

– Как же Ирка заразилась-то? – повернулся ко мне Смирнов, подставляя руку под инъектор.

– Не знаю, – ответил я. – Воздух ведь, говорят, уже более суток как очистился.

– Что-то еще является переносчиком, – подытожил Смирнов.

Я поморщился от укола, потом сестра стала обрабатывать мои болячки.

Кое-какие мысли по поводу переносчика болезни у меня были.

– Я видел в городе крыс. Как долго они могут прожить после заражения?

– Не знаю, – честно ответил Смирнов. – Вполне допускаю, что крысы могут прожить достаточно, чтобы являться разносчиками.

– Так почему они до сих пор не сожжены?! – удивился я, вспоминая, сколько вооруженного народа ходило по городу, когда спасали мэра.

– Хороший вопрос, – мрачно сказал агент и надолго замолчал.

После уколов меня поместили под наблюдение в крохотную камеру. Мои спасители не были в непосредственном контакте с больными и масок на поверхности не снимали, поэтому их изолировать не стали.

Я же теперь сидел наедине с собой в комнате три на три метра. Слава богу, что мне досталась отдельная камера. Сейчас почти все они были заполнены. Малейшее подозрение на вирус – и человека пичкали уколами и помещали сюда. Медики и военные всеми силами старались не допустить проникновения вируса в убежище.

Я растянулся на койке и закрыл глаза. Вдох, выдох. Мерные удары сердца. Все вроде бы как обычно. Вируса в моем организме нет. Я был уверен, что в этом случае почувствовал бы какие-то изменения внутри себя, но ощущал лишь дикую усталость, боль и горечь. К ним мне за долгие годы уже удалось привыкнуть. Хрупкий мир вокруг постоянно норовил сломаться, и я своими неловкими попытками что-то изменить, как-то утвердиться в нем да еще и помочь при этом людям в итоге лишь все разбивал.

И резался этим битым стеклом.

Я еще издалека увидел картину, поразившую меня до глубины души. Перед Иркиной койкой собралось человек шесть или семь. Люди толкали друг друга, что-то кричали, ругались.

Не понимая, что происходит, я поспешил туда.

– Куда полез? Займи очередь! – схватила меня за рукав какая-то старушка.

Я не мог ответить ей по-английски, хоть и понимал, о чем она говорит. Поэтому мне пришлось просто вырваться и подбежать к безумствующей толпе.

– Стоп! – закричал я.

Люди замерли, обратили взор на меня. У троих в руках были вещи Ирки. Еще один прижимал к себе две банки тушенки.

– Какого черта!.. – плюнув на языковой барьер, громко сказал я по-русски. – Кто дал вам право забирать вещи погибшей?

По интонации люди догадались, о чем я говорю, и недовольно забурчали:

– Новый закон! Сутки человека нет, можно вещи забирать!

– Ишь умник нашелся!

– Кто это такой-то?

Потом кто-то вдруг признал во мне того самого парня, который двенадцать часов сидел на карантине. Тотчас же люди попятились. Вокруг меня образовалось пустое пространство. Бабуля, которая минуту назад хватала меня за одежду, что-то втолковывая про очередь, принялась обтирать свои руки о штаны.

– Вещи верните! – железным тоном приказал я.

Они и это поняли. Банки с тушенкой и предметы одежды мгновенно оказались на койке Ирки. Я подошел и сгреб их в охапку.

Нет, не стану я оставаться в этом зале, с этими людьми, которые теперь казались мне голодными кровожадными зомби. Эти тупые порочные личности, ведомые низменными инстинктами, за несколько дней докатились до того, что придумали какие-то законы, оправдывающие воровство.

Конечно, это очень удобно!

Я пошел в третий зал, где стояли пустые стеллажи. Там я вроде бы забронировал себе место. Впрочем, не удивлюсь, если оно уже будет кем-то занято, а вещи и еда разворованы.

Даже в Забвении такого не было. Казалось бы, там ситуация еще хуже – надежды нет, псилиновая грибница медленно заражает организм ядом, по лесным дорогам ходят головорезы, за периметром живут генетические мутанты и психопаты. Опасность на каждом углу. Смерть, смерть, смерть. Но все это как раз и делало людей дружнее и добрее, что ли. Внешняя опасность и отсутствие надежды.

Вероятно, самое главное – надежда. Нас ведь спасут! Конечно же спасут. Самые стойкие переживут эпидемию, а потом навсегда сотрут из памяти минуты своего позора, торжества животного инстинкта самосохранения, когда звериный закон побеждает разум и тот, кто сильнее, плюет на общественные ценности.

Когда ты видишь, что светлый огонек совсем рядом, что достаточно опрокинуть своего товарища, чтобы добраться до него и выжить, то соблазн опуститься весьма велик! Гораздо проще проявлять героизм и стойкость, когда никакой надежды нет. Когда ты знаешь, что скоро погибнут все, лишь тогда и может восторжествовать настоящий коммунизм. Не тот, что строят в ЗЕФ, а настоящая уравниловка. Все лягут рядом. И не надо уже ничего делить, никого предавать. Вот уже и все люди – братья.

Добравшись до нового места, Смирнова я не застал. Побросав на койку припасы, отобранные у толпы, я мельком отметил, что мои вещи не тронуты, но настроение от этого не улучшилось. Цепочка ужасных событий, растянувшаяся на месяцы, к сегодняшнему утру настолько эмоционально истощила меня, что я теперь с трудом смог бы улыбнуться, даже если бы захотел. Казалось, мышцы лица атрофировались.

Я прилег на кушетку, вскрыл пачку с лимонным печеньем и забросил в рот кусочек.

На утреннем осмотре, перед тем как выпустить меня из изолятора, доктора поведали мне, что ни в нашем, ни в соседних убежищах никто не заболел. Подсчитав людей, выживших после катастрофы, мэр Харрис объявил, что осталась в живых только треть населения города, а именно – две тысячи человек. Заводы по первичной переработке ископаемых и шахты были закрыты. В аварийном режиме работал лишь космопорт. В принципе, там могли принимать и отправлять суборбитальные челноки. Их здесь было четыре, но два оказались повреждены ураганом. Еще один при попытке взлететь рухнул на городские кварталы, а на последнем поднялись в космос пилоты, встреченные нами.

Единственным средством эвакуации являлась транспортная автоколонна. Смирнов вчера тоже упоминал о ней. Доктора утверждали, что машины прибудут сюда уже к завтрашнему утру. Оставалось надеяться, что так оно и случится. Необходимо было спросить у агента, в нужную ли сторону нас повезут. Что делать, если окажется, что нас эвакуируют совсем не туда?

– Привет! – раздался вдруг надо мной женский голос.

На миг мне почудилось, что это Ирка, и я резко сел на койке. Это, конечно же, была не Рокель. Со мной здоровалась та девушка, которой Ирка делала массаж перед нашей ссорой. Кажется, ее звали Рейчел.

– Привет! – хмуро сказал я. – Какими судьбами?

– Да вот брата навещала, – пожала плечами девушка. – А тут смотрю, знакомый! Что с твоим лицом-то, кстати?

– Долгая история. – Я потер зачесавшийся вдруг лоб. – Если коротко, то упал.

– Понятно. – Рейчел явно разочаровал мой короткий ответ. – Удалось тебе вчера догнать свою девушку?

– А ты ничего не знаешь? – спросил я и уже после того, как задал вопрос, осознал, что мои личные трагедии, в общем-то, и не должны интересовать жителей Сент-Кросса.

Уж конечно, по всему убежищу мою поучительную историю не транслировали. Кто хотел выяснить, тот и выяснил.

– Я ее со вчерашнего дня не видела, – задумалась Рейчел. – Что-то случилось?

– Погибла она, – еще больше нахмурившись, сказал я. – На поверхность поднялась без защиты.

– Ох, ничего себе! – округлила глаза девушка. – Что же это она так?

– Давай не будем об этом, – попросил я. – Мы поссорились, она психанула и убежала. Вот так. Тебя ведь Рейчел зовут? – перевел я тему.

– Да, – кивнула собеседница. – А правда, что вы вместе со своим другом с Земли прибыли?

– Правда, – подтвердил я, ощущая, как спадает внутреннее напряжение.

– И как там? – немного неуверенно поинтересовалась девушка.

– В каком смысле?

– Ну, как там вообще? – Рейчел заправила за ухо светлый локон. – Какие там условия?

– На Земле? – снова переспросил я. – Ну, ты же наверняка по визору многое видела.

– Да, но это ведь был визор. Ты ведь оттуда родом, неужели ничего не можешь рассказать?

Я задумался. Действительно, как там – на Земле? Для меня всегда были естественными и запах нагретой солнцем травы, и шелест ветра в листве деревьев, и лунная дорожка на водной глади озера. Но как объяснить это тому, кто ни разу не был на этой планете?!

Вот оно – поколение колонистов, ни разу не видевших мир, породивший человека. Мы ведь, балансируя на грани катастрофы, продолжаем семимильными шагами бежать вперед. Экспансия растет. Хотим мы того или нет, колонии обретают независимость.

Интересно, наступит ли такое время, когда люди перестанут помнить, с какой планеты они начали свой звездный путь?

– Земля прекрасна, – начал я. – Если смотреть из космоса – это огромный сине-зеленый шар, окутанный перламутровой вуалью облаков. Ты можешь различить белые цепи гор, лазурные полоски океанических шельфов, густую зелень лесов, желтизну пустынь и степей…

– А как там на поверхности? – перебила меня Рейчел. – Там тепло? Там бывает так, что совсем нет дождя?

Я посмотрел в серые глаза девушки и продолжил:

– Там, где бывал я, дождь шел не часто. В голубом небе светило солнце. Особенно красиво было на закате и восходе. Когда солнце находится у самого горизонта, все небо окрашивается розовато-фиолетовыми красками. Одна половина небосвода – яркая и светлая, а другая темнеет, на ней зажигаются первые робкие звезды.

– Звезды, – завороженно произнесла Рейчел и присела на край койки. – Мы тут совсем не видим звезд. Я еще ни разу не была на суборбитальном челноке. Говорят, он взлетает над тучами. Можно увидеть солнце и звезды…

Сердце мое невольно сжалось. Бедные дети, они даже не могут увидеть звезды!

– А зима? – снова стала спрашивать девушка. – У вас ведь бывает холодно, да?

Я вспомнил, что эксцентриситет орбиты Джейн очень мал, а ось планеты почти перпендикулярна плоскости эклиптики. Поэтому в колонии не бывает смен времен года. Единственный материк окружен океаном – люди туда не суются. На экваторе все время стоит одна и та же погода: плюс пятнадцать градусов и дождь.

– Да, – кивнул я. – У нас бывают зимы. Зимой с неба идет снег, деревья сбрасывают листья, их тонкие ветви из-за снега становятся серебристыми. Это очень красиво.

– Представляю себе. – Глаза Рейчел затуманились. – А леса? Какие они?

Я снова оказался сбит с толку ее вопросом. Верно, здесь ведь совсем нет лесов.

– Леса? Они густые и наполнены жизнью. Летом, когда тепло, там растет трава и ягоды, снуют туда-сюда разные звери. Высокие деревья закрывают небо и нависают над головой зелеными шатрами.

Я понял, что могу рассказывать о доме вечно. Раньше я принимал как должное то, что родился на Земле. Я старательно делал вид, что мне не нужна эта планета, настойчиво рвался в космос и вот теперь понял, насколько же красива наша Земля. Может, я и не землянин по происхождению, но мне очень захотелось попасть домой.

Я всегда хотел невозможного. Путь-то мне на Землю теперь заказан.

– А у нас тут хиллеры, спорники и дождь, – надула губы Рейчел. – Родители обещали меня и брата сводить на экскурсию в экоцентр, деньги копили, но вышло все совсем по-другому.

– Что с твоими родителями?

– Погибли, – грустно выговорила девушка. – Мы у самого космопорта жили. Когда паника началась, один из челноков попытался взлететь. Но в нем, похоже, сидели уже зараженные пилоты. Что-то у них не так пошло, и челнок свалился на соседний дом. Был взрыв, пожар. Пламя вскоре перекинулось и к нам. Родители помогали мне с братом выбраться из огня, и в итоге их придавило рухнувшими перекрытиями.

Рейчел замолчала. Я, поддавшись неожиданному порыву, вытянул руки и сжал ее ладошку в своих.

– Все будет хорошо! Эпидемию победят, ты поступишь учиться и уедешь куда-нибудь в цивилизованный мир. Все обязательно будет хорошо!

– Спасибо! – всхлипнула девушка, и я увидел, что в глазах ее стоят слезы.

В этот момент к нам подошел Смирнов.

– Привет! – поприветствовал он меня и смутившуюся девушку, после чего обратился к ней: – Как у вас с братом дела?

По этому вопросу я заключил, что агент уже успел познакомиться с Рейчел. Интересно, как это произошло?

– Здравствуйте, – ответила девушка. – Спасибо, у нас все в порядке. Ждем эвакуации.

– Да, завтра будут машины, – сдержанно кивнул агент. – Они уже сутки в пути. Я лично прослежу за тем, чтобы для тебя эвакуация прошла без проблем!

Рейчел встала с моей койки, явно готовясь уходить, а я с недоверием посмотрел на Смирнова. С чего это он стал так заботиться о едва знакомых людях? Агент и обо мне-то сначала пекся только из-за того, что выполнял задание. Уже значительно позже я сдружился с ним и мог теперь полностью ему доверять.

Очень интересно!

– Не могла бы ты ненадолго оставить нас с Сергеем наедине? – спросил Смирнов, не дождавшись, пока девушка покинет нас.

– Да, конечно. – Рейчел смутилась еще сильнее и, помахав мне на прощание, упорхнула.

– Ты с ней поосторожнее, – сказал Смирнов, как только она ушла.

– А что такое? – не понял я.

– Мала еще, – пояснил агент. – Влюбится – потом не отцепишься. А полиции только дай повод на чужака наброситься. Увидят тебя с ней, будут докучать.

Я чуть не поперхнулся.

– Ты это серьезно? Я только что с ней познакомился! Я побитый, уставший до чертиков, только из изолятора, а ты всякую мерзость подозреваешь! Да и невесту свою я лишь вчера похоронил. Неужто думаешь, что у меня души не осталось?!

– Ничего я не думаю, – покачал головой Смирнов. – Просто предупреждаю. Люди здесь разные живут. Население невелико, значит, чужаки всегда на виду. Тем более все пережили такое потрясение с этой катастрофой. Надо же кого-то обвинить хоть в чем-нибудь, злость сорвать. Вот и говорю, что лучше тебе с девочкой поменьше общаться!

– Сам-то ты ее откуда знаешь? – вздохнул я.

– Она сестра того парня, который вчера за нами увязался к южному выходу, – ответил агент. – Вчера и познакомились. Очень красивая, не находишь? – неожиданно добавил он и, поймав мой удивленный взгляд, поправился: – В чисто эстетическом смысле!

Неужели кто-то в состоянии пробудить сильные чувства в душе Смирнова? Неужели я увижу влюбленного агента?

– Чего ты на меня так смотришь? – не выдержал Смирнов.

– Это все, что ты хотел мне сказать? – ушел от ответа я.

– Нет. – Лицо Смирнова снова приняло невозмутимое выражение. – Я хотел поговорить о другом.

– Я слушаю.

– Сначала мне хотелось бы узнать, какого черта ты побежал вслед за своей подружкой на поверхность? Неужели ты не понимал, что рискуешь всем? Помнится, на Марсе я предупреждал тебя по этому поводу! Ты не должен действовать так опрометчиво! Сначала надо все обдумать и взвесить, а потом уже делать. Эмоции – плохой советчик!

– Только эмоции делают нас людьми, – возразил я. – А действовать надо было быстро!

– Все равно ты не смог ее спасти, – фыркнул Смирнов. – Переполошил всю охрану, врачей и меня! Стоило ли это того?

– Стоило! – Я вызывающе поднял подбородок, глядя агенту в глаза. – Жизнь всегда стоит того, чтобы ее спасать!

– Всегда ли? – поднял бровь Смирнов. – Иногда приходится выбирать, чья жизнь важнее. Ладно, будем надеяться, ты поймешь, что был не прав. У меня к тебе есть вопрос.

– Какой? – спросил я, предполагая, что агент сейчас разразится очередной порцией нравоучений.

– Расскажи, кто напал на тебя. Вчера ты был не совсем адекватен, что-то плел про очень быструю девушку и мужчину-гипнотизера.

– Ничего я не плел! – возмутился я. – Именно они меня и заманили в ловушку! Сначала я ощутил, что кто-то вмешался в мое сознание и заставляет гнаться за девушкой. Но как бы быстро я ни бежал, мне не удавалось ее догнать. А потом я остановился, и на меня набросился этот тип. Глаза у него странные были. Неживые какие-то…

– Интересно, – нахмурил брови агент. – Вмешательство в чужие мысли – очень необычное умение для человека. За такими наблюдают с рождения, они чаще всего оседают в спецслужбах.

– Спасибо! Это я по себе знаю!

– Может, все-таки всему причиной джейн?

– Нет, – твердо сказал я, вспоминая взгляд странного мужчины. – Это были вполне реальные люди. И огрели меня по голове вполне реально!

Я потер повязку на лбу и неожиданно очень ярко увидел то место, где встречал человека с такими же мертвыми глазами. Это произошло на Марсе, в баре. Меня тогда еще посетило странное видение с трупами людей.

Кто же это такие? Организация маньяков, вскрывающих людям головы и высасывающих мозги? Кажется, охранники упоминали вчера о подобных случаях.

– Пусть будет так, – сказал Смирнов. – Потом будем разбираться, сейчас это мало что меняет. Есть еще кое-какие новости.

Я промолчал, ожидая продолжения. Про свои подозрения я пока решил не говорить. Незачем лишний раз напоминать агенту про то, что я убежал из-под его опеки на Марсе. Наверняка он опять станет читать мне лекции про ответственность.

Смирнов стал говорить дальше:

– Я только что ходил к начальству, чтобы узнавать про колонну. Мэр меня лично, конечно, не принял, но у его помощников мне удалось выудить довольно любопытную информацию. Во-первых, автомашины прибудут утром.

– Это я уже знаю, – перебил я его.

Агент поморщился.

– Я в курсе, что ты это знаешь. Важно другое – мест хватит только для половины жителей города.

– В смысле?

– В прямом смысле! Увезут лишь тысячу.

– Но здесь же в два раза больше! Они что, оставят людей?

– Именно про это я и говорю, – холодно произнес агент.

– Значит, каждый второй останется тут и попадет в землетрясение, – ошарашенно проговорил я. – Выходы завалит, а пресная вода, припасы и электричество закончатся. Все погибнут…

– Вот именно, – мрачно подтвердил мои мысли Смирнов.

– Нас бросят тут умирать?

– Не думаю. Я постарался доказать им, что мы очень нужны. Не знаю только, получилось ли.

– А что ты им сказал?

– Сказал, что мы опытные солдаты, принимали участие в подавлении мятежей на Фронтире.

– Думаешь, это поможет?

– А почему нет? Надо же будет отстреливаться от тех, кто останется здесь, – криво улыбнулся агент. – Думаешь, нам дадут уйти просто так?

Вот так расклад. Зря я думал, что чувства во мне атрофировались. Выяснилось, что я по-прежнему легко погружаюсь в состояние шока.

Я, конечно, ожидал каких-то подвохов, но думал, что руководство колонии все-таки постарается эвакуировать всех.

– Они же смогут потом вернуться, – пришла мне в голову новая мысль. – Рейс ведь можно повторить! Неужели землетрясение пережить нереально?

– Мне кажется, шансов выжить у оставшихся почти нет, – покачал головой Смирнов. – Подвижки в грунтах вызовут трещины во всех бункерах. Где-то прорвется гидроизоляция, где-то просто обрушатся своды. На поверхности люди долго не протянут без специальной подготовки и оборудования. Противогазов тоже не так уж много.

– Когда люди поймут, что их бросают, найдутся паникеры – и начнется бойня!

– Да. Мне пришлось врать, чтобы обеспечить нам места в машине.

Я все еще пытался до конца осознать новости, принесенные агентом.

– Значит, мы будем стрелять в тех, кто попробует нам помешать? В безоружных людей?

– Хочешь поменяться местами? Они не станут сомневаться, поверь мне!

Я вспомнил, как люди делили Иркины вещи. Конечно, они не будут сомневаться.

– Такое ощущение, что вся эта планета сходит с ума! – поделился я своими подозрениями.

– Это точно, – задумчиво кивнул агент. – Я уже давно летаю по мирам Фронтира и Солнечной системы. И знаешь, мне все больше кажется, что каждый из них не в себе. Всякий раз это безумие проявляется по-своему.

– Ну а Рай?

– Что Рай? Коэффициент землеподобия – еще не показатель нормальности мира. Когда все слишком просто и все получается – это ведь тоже ненормально!

– Наверное, да, – хмыкнул я. – Но лучше уж так, чем как здесь…

– Кстати, даже на Земле сейчас неспокойно, – сказал Смирнов. – В ЗЕФ уже идет война. Это еще одна новость, которую я хотел тебе рассказать.

– Ого! – недоверчиво округлил рот я.

– Мне удалось раскрутить одного из вице-мэров на откровенный разговор, – поделился агент. – В Федерации сейчас довольно сложная обстановка. Правительству пришлось выкладывать на суд общественности все материалы об оврах и липовой войне с АС.

– Серьезно? – не поверил я. – Неужели люди дожали-таки Секретное ведомство?

– Не вижу особых причин для радости, – нахмурился Смирнов. – Там начинается гражданская война, понимаешь? На сцену вылезло много разных деятелей, которые хотят поделить Федерацию. Ты же наверняка знаешь, что сразу после войны с роботами, во времена разрухи та территория, которую сейчас занимает ЗЕФ, был поделена на сотню с лишним государств. Население этих земель все еще помнит свои корни. Многие хотят выйти из состава Федерации, многие просто не согласны с захватом их территорий славянами. Как любое многонациональное образование, Федерация – это целый клубок проблем. И вот теперь, когда наступил внутренний кризис, гражданская война будет вестись не между двумя силами, как это часто бывало в истории. На территории ЗЕФ начнется натуральная мясорубка. Сначала все эти группировки объединятся в две основные силы – сепаратисты и их противники. Потом, после победы одной из сторон, выигравшие начнут грызню между собой.

Я размышлял над словами агента. Если европейцы станут жечь друг друга водородными бомбами или спутниковыми лазерами, то вся планета превратится в ад! Что-то и АС с Восточным Альянсом должны сделать. Не могут же они допустить подобное! А может, и Свободная Африка найдет в себе силы как-то повлиять на ЗЕФ.

– Сейчас уже нельзя вернуться? – спросил я.

Смирнов усмехнулся.

– Не валяй дурака. Ты попросту не успеешь! Экспедиция к Кваарлу летит через подпространство, а ты все еще тут. Будешь сражаться на баррикадах, пока до Земли не доберутся Изначальные?

Я покачал головой.

– Не представляю, как мы сможем долететь до Кваарла. На орбите три патрульных космолета. Они уничтожают все, что взлетает отсюда.

– Главное, что я смогу в скором времени связаться с нашим форпостом. Оттуда должны прислать подкрепление. Сейчас самое важное для нас – добраться до Блек-Лейка.

Смирнов встал, показывая, что разговор окончен.

– Подожди! – остановил его я. – У меня еще есть к тебе пара вопросов.

– Да?

– Во-первых, откуда тебе стало известно о делах на Земле?

На скулах Смирнова проступили желваки.

– Я же сказал, от вице-мэра.

– Так я и поверил, что он тебе выболтал информацию! Пытал его?

– Нет, – отрезал агент. – Пришлось его напоить.

– Тогда понятно, – усмехнулся я. – Я уже стал худшее предполагать, думал, что ты людей по подвалам мучаешь.

– Ты говорил, у тебя два вопроса! – напомнил Смирнов.

– Да, – кивнул я. – Второй вопрос про Мартинес. Помню, что ты упоминал про ее татуировку. Якобы сержант принадлежит к спецназу Восточного Альянса.

Смирнов снова присел на кушетку.

– Чего это ты про нее вспомнил?

– Думаю, почему человек из ВА крутится возле меня.

– Не так уж она и крутится, – развел руками агент. – Может, это просто случайность.

– И все же, – настаивал я. – Ты обещал рассказать про наколку!

– Мартинес – боец. Татуировка в виде дракона означает, что человек прошел школу боевых искусств. Раньше на руке изображали тигра с драконом, а школа звалась Шаолинь. Ты, наверное, о ней знаешь.

– Слышал, – согласился я, пытаясь представить, каково это – быть мастером боевых искусств. – А теперь Шаолиня уже нет?

– Почему? Есть. Теперь в Альянсе становится все больше разного рода последователей древних монахов. Самые могущественные среди них – это школа Красного Дракона. Мартинес носит их татуировку.

– Я слышал, что в Альянсе частенько делают наколки разные преступники.

– Якудза, – кивнул Смирнов. – Только Красный Дракон не из их числа. Они сейчас поставляют охрану для самого Императора. К такой организации якудза подобраться пока не может.

Я удивленно покачал головой. Неужели Мартинес действительно прошла эту школу? Неужели ей было суждено охранять императора Восточного Альянса? Но как она оказалась здесь?

– Странно, – сказал я. – Фамилия совсем не восточная…

– Расовая принадлежность для школы не имеет значения, – улыбнулся Смирнов. – Главное – быть сильным духом!

– А-а! – понимающе протянул я. – Может быть, ты просветишь меня, почему эта женщина оказалась в колонии Джейн вместо коридоров императорского дворца?

– Боюсь, на этот вопрос она сможет ответить только сама, – сухо сказал Смирнов.

Не совсем так! Если чутье не изменит мне в очередной раз, то я и сам могу попытаться проникнуть в тайны сержанта.

Я прикрыл глаза и попробовал коснуться своего дара, готовясь ощутить боль в голове.

– Здравствуйте! – раздался приветливый голос в паре метров от койки, на которой я сидел.

Черт! Я тряхнул головой и открыл глаза. Передо мной стоял Ричард.

– Здравствуй, – хмуро поздоровался с парнем Смирнов и поспешил удалиться.

– Привет. – Я постарался скрыть раздражение.

Действительно, Ричард ведь ни в чем не виноват. Откуда ему было знать, чем я занят?

– Я тут просто хотел спросить. – Парень немного помялся, затем медленно и сдержанно продолжил: – Мы с сестрой хотим улететь с планеты вместе с вами. Что нам нужно сделать, чтобы вы взяли нас с собой?

Я мысленно застонал. Только этого не хватало.

– Ричард. – Я подбирал слова. – Ты не имеешь никакого понятия о том, куда мы летим! Наша цель сейчас – не Земля. Мы прилетели сюда, чтобы навестить старого друга. Но он погиб, так и не встретившись с нами. А теперь нам нужно двигаться дальше, на самые задворки Фронтира!

– Мы с Рейчел хотим посмотреть на звезды, – твердо сказал Ричард. – Если вы не возьмете нас с собой, то мы угоним челнок!

Черт возьми. Ну что за ребячество?

– Сколько тебе лет, парень? – спросил я.

– Скоро будет девятнадцать. Целых девятнадцать! Понимаете?

Я тяжело вздохнул. В свои девятнадцать я коротал дни в Забвении и даже не помышлял о том, что попаду в космос. Парня можно понять. Но как бы мне ни хотелось помочь ему и его сестре, я просто не смогу это сделать! Мне не удастся протащить их на секретный космолет ПНГК!

– Ты еще слишком молод.

– Значит, не понимаете, – покачал головой Ричард. – Что мне светит здесь? Особенно теперь? Родителей больше нет, мне придется работать в шахтах или на конвейере, а Рейч может стать только официанткой или шлюхой. На образование денег нет. На то, чтобы выбраться отсюда, денег тоже нет! Для того чтобы что-то достичь, надо вкладывать эти чертовы деньги! «Деньги – это чеканная свобода», – говорил Федор Достоевский. Но и она меня устроит! Я даже не знаю, как буду платить за тепло и воду, когда нас эвакуируют.

– Может, тебе просто дать денег? – Я задумался.

Пообещать-то я могу. Мне вот тоже пообещали на Марсе миллионы кредитов. Но когда все это реально окажется в моих руках? И доживу ли я сам до этого светлого дня?

– Вы снова не поняли. – Ричард нервно сцепил пальцы. – В колонии Джейн у нас просто нет шансов чего-то достичь. Я хочу сделать в жизни что-то большое, а не сидеть тут, сводя концы с концами.

– Я подумаю, – хмуро сказал я. – Ничего обещать не могу. Все решает мой друг, я всего лишь сопровождаю его.

– Да? – удивился Ричард. – Мне казалось, что вы – главный!

Я поморщился, но ничего отвечать не стал.

Ричард поднялся.

– Можно еще кое-что спросить?

– Конечно.

– Ничего, если мы с Рейч поедем с вами в одном фургоне?

Наконец-то парень задал простой вопрос.

– Хорошо. – Я, не раздумывая, кивнул. – Буду рад вас видеть.

Ричард серьезно кивнул мне и ушел. Наверное, хочет рассказать новости сестре.

Да что на них всех нашло? Волнуются перед поездкой? Я вспомнил, что хотел сосредоточиться на Мартинес и выяснить правду о ней, но чувство, возникшее при касании чутья в прошлый раз, теперь почему-то бесследно исчезло.

Я выругался и встал с койки, решив проведать Жукова и сержанта. Может, что-нибудь удастся выяснить и без помощи дара. Не одному же Смирнову выуживать информацию! Да и сидеть здесь наедине со своими мыслями мне совершенно не хотелось. Как только я закрывал глаза, передо мной тотчас же возникало лицо умирающей Ирки. Язвы, гной, хриплый кашель и кровь.

А потом в ушах раздавался звук выстрела.

Я прошел через низкое помещение к выходу в коридор и старался не обращать внимания на хмурых людей, лежавших на койках.

Мысли в голове крутились самые разные. То я думал про Ирку, то про землетрясение и эвакуацию, то про войну в ЗЕФ.

Вернусь ли я с Кваарла? И отпустят ли меня, когда все закончится?

Как же плохо, что я больше не могу видеть будущее! Надо попытаться узнать у Смирнова, не билет ли это в один конец. Может быть, я слишком легко ввязался в эту авантюру? Может, не стоило так доверять Руснаку и Иванову?..

По возвращении с планеты овров мне придется решить еще много разных проблем. Если в ЗЕФ будет все так же нестабильно, то, наверное, придется лететь туда. По этому поводу у меня возникали самые противоречивые чувства.

Парадокс! Меня вновь тянет на Землю, но не хочется попадать в Западно-Европейскую Федерацию.

Жукова я встретил в главном зале убежища. Инженер сидел, уставившись в книгу, и что-то жевал.

– Что читаешь? – спросил я у него.

Парень вздрогнул, подскочил на месте и выронил книгу.

– Стругацких читаю, – сказал он, поспешно подбирая небольшой томик. – Послушай, какие верные слова: «Разум есть способность использовать силы окружающего мира без разрушения этого мира».

– Да уж, в разрушении люди всегда были сильны. Выходит, разума у нас нет? – заметил я и, не дожидаясь ответа, сменил тему: – Как у тебя дела?

– Ты просто так интересуешься, или тебе что-то от меня нужно? – настороженно спросил Жуков. – У меня сейчас катастрофически мало времени для всяких словесных фокусов!

Я помолчал, собираясь с мыслями.

– Я хотел просто спросить кое-что про сержанта Мартинес.

– Ну, спрашивай! – пожал плечами Жуков. – Я ее почти не знаю.

– Как давно она появилась на планете?

– Да уже несколько месяцев тут, насколько мне известно, – нахмурился инженер. – Через пару недель, как приехала, пошла в полицию работать. А что такое?

– Все в порядке, – улыбнулся я. – Просто интересуюсь.

– Такие люди, как ты, просто так ничего не делают! Ты что-то почувствовал в ней или почувствовал что-то к ней?

– Просто интересуюсь, – повторил я. – Не надо мне тут всяких намеков!

Похоже, Жуков окончательно уверился в своей теории, а я так ничего и не узнал.

– А сейчас, кстати, Мартинес где? – спросил я.

– Вроде наверху, – почесал затылок инженер и вдруг хмыкнул: – Здорово тебя отделали! Это были мерзкие и ужасающие маньяки, живущие на поверхности данного бренного мирка?

– Чего? – не понял я.

– Я слышал, что тебя маньяки избили и чуть не поживились твоими внутренностями!

– Ну, вроде того, – замялся я.

– Чего ты там искал-то один в сумерках?

– Надо было. Да и день еще стоял, когда я выбежал. – Меня охватило настойчивое желание закончить неприятный разговор.

– Ясно, – вздохнул Жуков и добавил с неподдельным интересом: – А тебя там не изнасиловали часом?

– Пошел ты! – огрызнулся я и добавил: – До новых встреч!

Разговаривать с инженером мне больше совершенно не хотелось. В голову пришла другая идея о том, кто может помочь разузнать что-нибудь про сержанта Мартинес и ее связи с ВА.

– Я так и знал! – донеслись до меня слова Жукова. – Не бойся! Я никому не скажу!

Вот ведь гад! Издевается!

Печатая шаг, я пошел обратно. Нужно найти Ричарда. Почему я сразу не догадался прежде всего поговорить с ним?

Ричард сидел на своей койке. Он как-то успел проскочить мимо меня, возвращаясь от сестры. Интересно, почему они все-таки в разных залах живут? Надо будет при случае поинтересоваться.

– Привет, – сказал я, присаживаясь рядом с ним.

– Привет, – автоматически повторил Ричард.

Было видно, что он о чем-то усиленно думает.

– Я у тебя много времени не займу, – поспешил заверить его я. – Помнишь, ты говорил, что сможешь побеседовать с людьми, раздобыть информацию?

– Помню.

Взгляд парня сфокусировался на мне. Теперь он слушал меня внимательно.

– Нужно что-то выяснить?

– Ты знаешь сержанта Мартинес? – спросил я, наблюдая за его реакцией.

– Знаю, – едва заметно поморщился он. – Доводилось сталкиваться.

– Мне нужно знать, откуда она родом. Почему прилетела сюда, и нет ли в ее поведении каких-то странностей. Попробуешь выяснить?

– Хорошо, – нехотя согласился Ричард. – Я ведь обещал.

– Вот и отлично, – улыбнулся я. – И, естественно, никому ни слова! Завтра, кстати, держитесь с сестрой рядом с нами. Эвакуироваться будем вместе. Есть сведения, что мест в машинах мало.

– Серьезно?! – испуганно воскликнул Ричард, и я схватил его за рукав.

– Тише, мать твою! Молчи!

Парень замолчал.

– Вот так! – похвалил его я. – Я, если не возражаешь, пойду посплю. И тебе советую!

– Хорошо, – негромко ответил Ричард. – До свидания.

Я кивнул ему на прощание, вернулся к своей койке и прилег.

Мне ничего не хотелось. Многометровая толща грунта над головой рождала смешанные чувства. Гигантская масса надежно защищала нас от того, что творилось на поверхности, и в то же время готовила всем смертельную ловушку. Завтра эти своды обрушатся на тех, кому не найдется места в машинах. Бункер, способный выдержать термоядерный взрыв, уступит удару природных сил этого мира.

Планета Джейн губит людей.

Мы не отважные покорители космоса, а всего лишь настырные мошки, докучающие огромным вселенским парнокопытным. Мы не понимаем чужие миры. Мы почти ничего не знаем о том, что ждет нас за пределами доброй и уютной Земли.

Дети, семя Земли! Мне даже смешно стало, когда я вспомнил свои старые наивные мысли. Как семена могут прорасти в пустоте? Как они смогут укорениться там, откуда сама природа выживает их? Космос терпит нас, пока мы не начинаем качать права, пока не зарываемся. А потом – хлопок мухобойки. Эпидемия. Пожар. Взрыв. Сель…

Может, и те гаснущие звезды – всего лишь реакция на человеческую экспансию?

3. Дальний космос

Молочно-белая пелена тумана окутывала фургон. Рокот старинных двигателей внутреннего сгорания сотрясал воздух. В этой мутной завесе звуки становились тягучими и вязкими, сливались, обволакивали.

Я сидел около самого окошка крытого грузовика и пытался что-нибудь разглядеть в белесой мгле.

Пока мы ехали по Сент-Кроссу, я без труда различал темно-серые бараки и однотипные корпуса жилых зданий. Ураган и болезнь здорово поработали над городом. То тут, то там виднелись черные развалины, местами дома разрушились наполовину. Под колеса автомобиля постоянно попадали куски бетона и ломаный кирпич. Трясло нещадно.

Потом мы выбрались за пределы города и покатили по шоссе, растрескавшемуся от старости и непогоды. Тогда-то дождь и перестал идти. А затем навалился туман.

– Там смотреть не на что! – хмыкнул Ричард. – Если бы даже тумана не было – одни холмы да грязь.

Я не обратил внимания на слова парня. Мне очень хотелось увидеть торнадо, спорника или джейн в их естественной среде обитания.

– Когда доберемся до Провала, станет интереснее, – заметил Жуков.

– Что за Провал? – Я повернулся к соседям по фургону.

– Огромная дырка в земле, – бросила Рейчел.

Девушка, несмотря на тяжелую ситуацию в городе, сегодня выглядела великолепно – светлые волосы собраны в два хвостика над ушами, красная кофта с глубоким вырезом подчеркивает грудь, юбка до щиколоток выгодно удлиняет ноги. В общем, девчонка явно принарядилась к этой поездке. Интересно только, с какой целью.

Утро этого дня, как и предрекал Смирнов, выдалось тяжелым. Автоколонна прибыла в Сент-Кросс еще до рассвета. Дождь в это время лил как из ведра, поэтому солдаты отчаянно матерились, одевая на себя костюмы химзащиты и поднимаясь на поверхность. Людей, чтобы избежать паники, выводили под дулами автоматов и выстраивали перед внешней дверью, сверяясь со списком.

Я стал свидетелем отвратительной сцены, когда семью, соседствовавшую со мной, попытались разделить. Отца и сына солдаты тычками в спину стали выводить наружу, а мать и дочь оставили в бункере. Мужчина громко возмутился, спросил, в чем дело. Солдаты не удостоили его ответом. Тогда он вырвался и побежал к своей жене и дочери.

– Стоять! – заорал один из солдат, которые казались мне братьями-близнецами. – Если вы сейчас не пойдете с нами, то останетесь здесь и погибнете!

– Звери! – огрызнулся мужчина и обнял своих. – Эвакуируйтесь, нелюди! Мы останемся здесь! Лучше погибнуть вместе, чем спасаться так!

Солдаты не стали уговаривать, они переключились на других несчастных.

Вскоре я понял, что в первую очередь выводят здоровых и сильных людей. Когда дошла очередь до нас со Смирновым, подошедший к нам солдат поинтересовался, мы ли те, кто участвовал в подавлении мятежей на Фронтире.

– Да, – кивнул агент, незаметно подмигивая мне.

Я не разделял его радости. Во всей этой чертовой эвакуации мне виделось что-то совершенно неправильное и абсурдное. В книгах, которые я читал, всегда первыми уезжали в безопасное место женщины и дети. Даже в Забвении я не сталкивался с тем, что слабых просто пускали бы в расход.

Естественный отбор, вложенный в человеческие руки и ставший искусственным…

Потом простые люди стали понимать, что к чему. По убежищу пронесся слух, что машин на всех не хватит, а те, кто останется здесь, к вечеру погибнут. Бункер захлестнула паника. Солдаты уже не могли одними только угрозами и выстрелами в воздух помешать этой человеческой волне, одуревшей от страха.

Когда первые машины начали отходить от убежища и те, кому повезло в них попасть, махали руками, прощаясь с городом и убежищем, в шахтах и тоннелях началась кровавая бойня. Волею судьбы мы с агентом оказались почти в самой ее гуще.

– Возьмите! Возьмите! – истошно кричал худой мужчина с забинтованной головой.

Он, наверное, чем-то был похож на меня. По крайней мере, повязка у него была точно такая же.

– Нет! Назад! – приказывал офицер, тыкая ему в грудь автоматом. – Назад! Стрелять буду!

– Стреляй тогда, сука! – ответил худой, делая шаг вперед и нарочно врезаясь грудью в дуло. – Давай же! Все равно тут сдохну!

– Отойди! – Солдат, стоящий справа от офицера, попытался оттеснить разошедшегося мужика.

В конце концов, видя, что ему это не удается, он размахнулся и ударил его прикладом в плечо. Офицер помешкал секунду, затем опустил приклад своего автомата на голову падающего мужика. Тот захрипел и растянулся на полу.

Но желаемого эффекта это действие явно не произвело. Люди стали напирать еще сильнее.

– Назад! – кричал офицер. – За вами придут позже! Пропустите! Назад!!!

Рейч и Ричард уже ждали нас в грузовике. Нам надо было добраться до лифта и подняться на поверхность с последней партией тех, кого выбрали для эвакуации. Но люди не давали нам пройти. Каждый следующий спуск и доставка новой группы беженцев сопровождался все большей истерией тех, кого эвакуировать по каким-то причинам не стали. Сейчас все очень хорошо понимали, что та группа, которую мы доставляем к машинам, – действительно последняя. Как ни пытались солдаты убедить людей, что еще вернутся за ними, никто уже не верил им.

– Меня возьмите! Меня! Меня!!! – доносилось справа и слева.

Я переводил руку с гравистрелом с одного плачущего лица на другое и чувствовал, что сам вот-вот разревусь.

Мальчишки, девчонки, старушки и старики, раненые и даже совершенно здоровые. Все они через несколько часов погибнут.

Поддавшись неожиданному порыву, я прокричал:

– Это все, что мы можем! Выходите на поверхность! Идите прочь из города! Скоро будет землетрясение, в бункере все погибнут!

В толпе раздались вскрики и общий тяжелый вздох. Сквозь шум и вопли мой голос, кажется, все-таки услышали. Будем надеяться, хоть кто-то спасется.

Офицер и солдаты расчищали дорогу прикладами и кулаками. Нам со Смирновым приходилось делать то же самое. Толпа напирала, то и дело приходилось применять «довод», чтобы оттеснить людей волнами гравитации. Естественно, мощность выстрела стояла почти на минимуме. Но вскоре все эти меры перестали помогать. Когда до спасительной клети лифта оставались считанные метры, истерия в толпе развернулась на полную силу. Люди просто перестали бояться. Несмотря ни на что, они тупо шли на нас, руководствуясь теперь уже только одним желанием – помешать нам выйти. Если не им, то и никому! Кажется, так звучала пословица.

Офицер коротко отдал приказ стрелять на поражение. Через секунду, множась в гулком тоннеле, раздались звуки стрельбы. Люди падали перед нами, хватаясь за головы, животы, ноги. Отряд теперь расходовал боеприпасы не скупясь.

Под стальным градом толпа стала отступать. Нам удалось подойти к клети и погрузить туда первых счастливчиков. Клеть поползла наверх, мы заняли круговую оборону.

– Сергей! – послышался отчаянный вопль слева от меня. – Сергей, забери меня!!!

Я повернулся в ту сторону и увидел перед собой испуганного до чертиков Жукова. Он поспешно поднял руки вверх.

– Не стреляй! Не стреляйте! – крикнул он солдатам.

– Это свой! Его надо пропустить! – сказал я.

– Нет! – отрезал офицер. – Ты же знаешь! Нельзя!

– Он поедет с нами! – выкрикнул я.

– Нет! – заорал офицер и на этот раз для пущей убедительности наставил на меня автомат.

Мне пришлось поднять на него гравистрел. Я резким движением перевел мощность в позицию «максимум».

– Он пойдет с нами, – понизив голос, проговорил я.

На меня тут же направили стволы автоматов остальные бойцы. Смирнов нацелил гравистрел на ближайшего к нему солдата.

– Пускай пройдет! – кивнул на Жукова агент.

Несколько секунд ничего не происходило, затем офицер отдал команду: «Пропустить!» и опустил автомат. Благодарный Жуков проскочил между нами и занял место среди тех, кто готовился подняться на поверхность.

– Нас! Нас пропустите!!! – доносились невнятные крики со всех сторон.

Люди, воодушевленные успехом Жукова, лезли прямо на нас.

Смирнов громогласно скомандовал:

– Всем стоять! Мест больше нет! Выходите на поверхность и пешком уходите из города! Полезете на нас – умрете!

Люди замерли в метре от наших орудий. Нужно было снова начинать убивать, чтобы сдержать эту надвигающуюся волну. Но решиться на это было тяжело. Со скрежетом и металлическим лязгом клеть лифта замерла за нашими спинами. Люди забрались в кабинку, и лифт поехал наверх. Следующим рейсом должны были подниматься мы.

Эти несколько минут, которые мы провели в ожидании лифта, смешались в моем сознании в нечто невнятное и ужасающее. Вспышки выстрелов, крики, кровь, матерщина солдат. Я и сам с кем-то дрался, кого-то отпихивал и укладывал выстрелами из гравистрела, уже не придавая значения тому, что мощность поставлена на максимум.

Но вот клеть вернулась назад, и все закончилось. Под аккомпанемент скрипа и гула моторов мы начали подъем на поверхность.

Больше всего наверху меня поразила тишина. Ни звуки льющей с неба воды, ни рев двигателей автомашин не мог идти ни в какое сравнение с тем шумом и криком, которые стояли в бункере. Оглохнув и частично ослепнув после пережитого, я с трудом различил в пелене дождя габаритные огни автоколонны. На секунду мне и вовсе почудилось, что нас не дождались. Сердце пронзила игла страха и отчаяния. К счастью, я ошибся. Нас не бросили.

Мы поспешно заняли два ближайших фургона, и колонна двинулась.

И вот теперь мы ехали в древней машине в самом хвосте всей группы, набитые, как сельди в бочке, усталые и злые на весь мир. Мне удалось отстоять свое место у окошка, и я постоянно глядел в него, отчего мои попутчики то и дело разражались язвительными комментариями.

Но мне было плевать. Сейчас меня беспокоили только две вещи. Как не сойти с ума после того, через что я прошел сегодня и вчера, и что сделать, чтобы во мне не узнали того человека, который помогал сортировать людей на пригодных или непригодных для эвакуации?

Вот я и не нашел ничего лучше, чем уставиться в окно.

Туман между тем начал постепенно таять. Надсадно рычали двигатели, пробуксовывали по испорченному дорожному покрытию огромные шипастые колеса. Колонна двигалась в гору.

В стороне от трассы я неожиданно увидел несколько серых чуть покачивающихся столбов. Лишь секундой позже до меня дошло, что это и есть торнадо – экзотические животные планеты Джейн. Я мрачно уставился на живые вихри.

Усталость разливалась по организму, убаюкивала, притупляла внимание. Уверенность в том, что ничего неожиданного и опасного больше не случится, росла с каждым пройденным километром. Все самое страшное, что только могло произойти, уже произошло. Впереди отдых, помощь и возможность убраться с этой планеты. По крайней мере, мне так казалось.

Вдруг ожил хрипящий динамик, закрепленный на стене фургона.

Сначала раздался треск, а затем послышался голос мэра:

– Уважаемые граждане! Наша колонна приближается к зоне Провала. По последним данным, верхний путь сейчас поврежден оползнем и совершенно непригоден для проезда. Нам нужно следовать нижним путем. Будьте внимательны. Мы едем к личинкам джейн!

Раздался нестройный хор голосов.

Я повернулся к Смирнову.

– Что за личинки?

Вместо агента мне ответил Ричард:

– Личинками мы называем физические тела джейн. Те самые, которые поглощают белковую структуру.

– Структуру? – переспросил я.

– Эти безумные личинки съедают людей заживо! – объяснил Жуков.

Я хмуро оглядел окружающих. Большинство моих попутчиков никак не прореагировало на сообщение мэра. Некоторые занервничали. Радующихся мне заметить не удалось.

Наш фургон сильно тряхнуло на повороте, а потом дорога пошла вниз. После очередного виража я наконец увидел Провал. Это был огромный каньон, наверное, сопоставимый по размерам с Долиной Маринера на Марсе. Многокилометровая бездна, острые скалы по краям титанической трещины. Детали противоположного склона размывались туманом. Я почувствовал себя крохотным микробом рядом с Марианской впадиной. Довольно жуткое ощущение.

Потом автомобиль снова повернул, и темный зев разлома скрылся из глаз. Но спокойнее мне от этого не стало.

Дорога шла через холмы неподалеку от Провала и потому постоянно уходила то влево, то вправо, рыская между крутыми склонами. На одном из поворотов машину занесло, и на стекло из-под колес соседнего автомобиля брызнуло несколько капель грязи.

Через пару минут вновь начался дождь. Он монотонно стучал по крыше грузовика и вскоре просто стерся в моем сознании. Сработал инстинктивный блок на звуки подобного рода. Именно из-за этого психологического блока человеку порой трудно услышать стук собственного сердца.

Наш грузовик переехал очередной мост, под которым несся в сторону Провала мутный поток.

Снова захрипел динамик:

– Въезжаем в зону! Будьте внимательны!

Пока я не замечал никаких изменений. Все те же холмы, камни да грязь. Вот только камни неожиданно стали не острыми обломками, а обрели некое подобие овальной формы. Может, это и есть пресловутые тела джейн?

Стоит ли готовиться к возникновению призраков?

– Очень странно все это, – пробормотал Жуков. – Мы по этой дороге не ездили с тех пор, как зона с личинками перекочевала сюда.

– Но верхняя трасса завалена! – заметил Ричард. – А если ехать через шахтерский поселок, то мы потеряем целый день и кучу топлива! И еще не факт, что туда не добралась инфекция! «К экономии времени сводится в конечном счете вся экономия», – говорил Карл Маркс!

– Я понимаю, – кивнул Жуков. – Но на сердце у меня почему-то вуаль сомнения.

– Какой вы, однако, нежный, – хихикнула Рейч, а потом повернулась к Смирнову. – А вы что об этом думаете?

Агент как-то странно посмотрел на девушку, потом оглядел людей, сидящих в тесноте. В углу тревожно говорили по-английски две женщины, в середине салона тощий мужчина блевал в свою кепку – видно, укачало бедолагу, – остальные спали, свернувшись на полу или тюках с одеждой.

– Мне тоже все это не нравится, – наконец сказал Смирнов.

Вдруг динамик захрипел, а потом снаружи донесся едва слышный вой сирены. Похоже, впереди, в голове колонны что-то случилось.

На пару минут в машине воцарилась напряженная тишина. Только несчастный мужчина несколько раз издал звук, характерный для его состояния. Но машина продолжала катиться вперед, за окном проносились все те же холмы и овраги. Ничего необычного или хоть сколько-нибудь опасного не происходило.

– Наверное, что-то со связью, – пожал плечами Жуков.

– Тут вечно какие-то проблемы, – поддержал инженера Ричард. – Техника не новая. Может, сирена просто так включилась?

– Все ведь будет хорошо? – Рейчел осторожно прильнула к плечу Смирнова, тот едва заметно дернулся, но не отстранился.

Люди постепенно расслаблялись. Какое-то легкое отупение наполняло голову. Я все никак не мог отделаться от ощущения, что все непременно будет хорошо. Мне казалось, что все вокруг понарошку: игрушечный фургончик, ямка в песочнице, выкопанная детским совком, крохотные солдатики.

– Спасибо, что вытащил меня, – неожиданно сказал Жуков, чуть понизив голос. – Я тут вот что подумал. Как доедем, все равно придется сидеть в этой катастрофической луже, так стоит зайти к моему дяде. У него лучший в Хилл-Сити самогонный аппарат, и ресторанчик он неплохой содержит. На окраине, правда, но настолько великолепный и искрометный, что месторасположение теряет всякую значимость. В общем, приглашаю тебя с твоим другом туда. Угощу вас. Есть одно блюдо в его кухне. Вкус просто неземной. Впрочем, и мы не на Земле…

Мне тоже захотелось поговорить о какой-нибудь ерунде, чтобы показать окружающим и прежде всего самому себе, что все хорошо. Два мира – внутри и вне машины в какой-то момент разделились полностью, и я теперь стремился отпихнуть от себя подальше ту враждебную вселенную, которая заглядывала к нам в кузов через окно.

Видя, что я не вступаю в разговор, а лишь вежливо слушаю, Жуков вскоре утратил ко мне интерес и переключился на Ричарда. Они быстро нашли общую тему для разговора – литературу и стихи.

Я поерзал на жестком сиденье, стараясь найти положение поудобнее. Сидеть в трясущемся фургоне к концу путешествия станет особенно утомительным. А ведь еще ехать и ехать!

Вздохнув, я повернулся к Смирнову.

– Почему тут до сих пор используют двигатели внутреннего сгорания? Неужели авиетки или грузолеты так дороги?

Смирнов пожал плечами.

– Здесь производят дешевую горючую смесь. Двигатель, работающий на ней, можно легко ремонтировать самостоятельно. А для ремонта поломанного антиграва не обойтись без компьютерной диагностики и новых сложных деталей. Дело не столько в цене запчасти, сколько в стоимости ее доставки и сложности установки.

– Ясно. И во всех колониях так? – задумчиво спросил я, стараясь не обращать внимания на то, как раздраженно взглянули на меня Жуков и Ричард.

– Большинство колоний Фронтира не имеет сильных научных и технических баз. Везде одно и то же – старая техника, нехватка средств. Только Полушка и Рай, пожалуй, исключения из правил. На Полушке заправляют ученые, а Рай – прибежище тунеядцев и богачей.

– Да уж, – хмыкнул я. – Аппаратуру связи тоже дорого и сложно менять? Я думал, хрипящие динамики сейчас уже нигде не встречаются.

Смирнов настороженно подался вперед. Рейчел, прикорнувшая у него на плече, дернулась и сонно заморгала, обводя нас взглядом.

– Ты про какой динамик? – тихо спросил Смирнов.

Я вздрогнул, испуганный его резким движением и негромким голосом. Страх, так тщательно спрятанный в самый угол сознания, вновь пронзил меня.

– Да этот, – промямлил я. – Вот он, на стене висит!

– Он хрипел? – уточнил Смирнов.

– Ну да. – Я все еще не понимал, куда клонит агент. – А что такое-то?

– Эта система защищена от помех – цифровой канал, особая технология десятилетней давности. И очень дешевая. Сейчас хрипящих динамиков нет нигде, даже в Забвении. Тем более только что слова мэра Харриса я слышал очень четко.

Я задумчиво закусил губу, стараясь разбудить в себе чувство правды и попробовать докопаться до причины странного поведения электронного прибора. Чутье отвечать не спешило. Ни привычной уже боли в затылке, ни пульсации крови в висках. Ничего.

– Кто еще слышал помехи во время сообщений мэра? – обратился Смирнов на английском к людям, сидевшим вокруг.

Через пару секунд, когда вопрос дошел до всех, посыпались нестройные ответы.

– Были помехи, – взмахнула ресницами Рейчел.

– Не было, – покачал головой Жуков.

– По-моему, были, – неуверенно сказал Ричард.

– Спросите у остальных! – попросил агент, и ребята принялись тормошить сонных людей и задавать им один и тот же вопрос.

Как выяснилось в ближайшую минуту, мнения разделились. Несколько солдат тоже не слышали помех, некоторые беженцы и вовсе спали так глубоко, что ничего не слышали – ни помех, ни голоса. Но куда больше было тех людей, которые уловили помехи.

– Зачем нужен этот опрос? – повернулся я к Смирнову, хотя сам уже знал, каков будет ответ агента.

– По разбросу мнений можно говорить о том, что каждый слышал именно то, что заранее ожидал услышать. А это, в свою очередь, говорит о том, что вслух никакого сообщения произнесено не было. Его передали нам прямо в мозг!

– Серьезно? – Я с ужасом начал осознавать, что Смирнов прав, и решил зацепиться за соломинку. – Но ведь прибор и впрямь мог хрипеть!

– Нет, – отрезал Смирнов, после чего добавил: – Очень может быть, что это – дело рук джейн. Если так, то мы уже у них на крючке!

Так и есть. Если те люди, которые знали об особенностях динамика, слышали сообщение без хрипения, а те, которые судили о технике лишь по внешнему виду, различали помехи, то само сообщение – слуховая галлюцинация. И единственные существа на этой планете, которые способны на такое, – это пресловутые джейн.

Правда, я тут же вспомнил еще и о странной парочке, заманившей меня в ловушку, когда я искал Ирку в мертвых кварталах Сент-Кросса. Пусть они слова в мозг не передавали, но смогли оказать на меня какое-то влияние. Мое сознание тогда явно находилось под каким-то внешним воздействием.

– Нужно срочно выяснить, что к чему! – Я стал озираться по сторонам, придумывая, как выяснить, что происходит впереди колонны, и доказать пассажирам, что их заманивают в ловушку. – Надо рассказать водителю! Надо передать по внутренней связи все, что мы знаем, тестировать оборудование.

Жуков кивнул и тотчас же принялся стучать кулаком в стенку кабины. Отодвинулась матерчатая шторка, и за стеклом показалось хмурое лицо водителя. Перегородка не пропускала звук. На миг мне и самому стало любопытно, как Жуков объяснит, что случилось, без помощи голоса. Но сейчас было не то время, чтобы наблюдать за ужимками инженера.

Я бросил Смирнову:

– Ты знаешь английский! Свяжись по рации с головной машиной, выясни, что там у них происходит. Надо узнать, что думает по этому поводу сам мэр!

«И еще, – добавил я про себя, – нужно выяснить, жив ли еще экипаж головной машины». Вуаль умиротворения слетела с моего мозга. Я стал тормошить окружающих, пытаясь отогнать наваждение и от них. Теперь я уже не сомневался в том, что мы движемся в ловушку.

– Не отвечают! – развел руками Смирнов после нескольких бесплодных попыток дозвониться до мэра. – Попробую вызвать другие машины.

Не дожидаясь одобрения с моей стороны, агент стал набирать код вызова ближайшего к нам автомобиля. Список кодов болтался прямо над рацией.

– Машина пятьдесят четыре! – раздался мужской голос, чуть не оглушив нас. – Что случилось?

Смирнов объяснил на английском, что мы слышали сирену и что последнее сообщение от мэра – фальшивка, и попросил рассказать, что слышали они.

И в этот миг мне в голову пришла новая, гораздо более страшная мысль.

Что, если?.. Господи!

Чувство правды очнулось после долгого молчания, вызвав боль, которую я даже не заметил. То, что поведал мне дар, заставило меня вздрогнуть и прерывисто выдохнуть.

Никакого мэра Харриса в колонне нет!

– Нас с самого начала обманывали! – прокричал я, когда обрел в себе силы выразить словами чувства, обуревавшие меня. – Харриса здесь нет! Это иллюзия! Джейн!

Смирнов замер около коммуникатора. Жуков удивленно уставился на меня. Открыли рты Ричард и Рейчел, ставшие в тот же миг удивительно похожими друг на друга. Остальные люди в фургоне тоже поняли, что я говорю. Действительно, для перевода этой фразы с русского на английский не нужно быть полиглотом.

После короткой немой сцены события закрутились с удвоенной скоростью. Жуков принялся еще усерднее втолковывать водителю, что происходит, Ричард молча вскочил на ноги и принялся бить в стекло, видимо собираясь расколоть прочный плексиглас. Но результативнее всех действовал Смирнов. Он просто нашел нужный код и вызвал водителя через коммуникатор.

– Ловушка! Ловушка джейн! – кричал агент.

– Катастрофа! – завизжал Жуков.

Водитель оказался понятливым, тут же дал по тормозам и стал кричать в коммуникатор, чтобы колонна остановилась.

Люди попадали со своих мест. Я тоже полетел на пол и наткнулся на какого-то здоровяка. Он пренебрежительно отпихнул меня в сторону, поднимаясь.

А потом водитель заорал. Я разобрал в его вопле только короткий английский мат. Остальные, видимо, поняли гораздо больше, потому что стали ломиться в заднюю дверь фургона.

– Надо уходить! – Смирнов подхватил меня под локоть, подталкивая к двери. – Половина колонны попала в ловушку! Наша машина увязла!

Что же там случилось?

Времени размышлять не было. Водитель открыл дверной замок, и пассажиры безумным потоком хлынули из машины. Смирнов по-прежнему помогал мне, ограждая от паникующих людей.

Мы спрыгнули на грязный асфальт. Из трех автомобилей, ехавших за нами, тоже стали выскакивать люди. Водители быстро сориентировались в обстановке.

Как выяснилось, мы успели достаточно далеко продвинуться в зону личинок. Слева от дороги земля круто шла под гору и вскоре обрывалась многокилометровой бездной Провала. А вот справа, покуда хватало глаз, лежали светло-серые туши джейн.

– Туда! – крикнула Рейчел и побежала навстречу личинкам, увлекая за собою людей.

– Стой! Рейч!

Я бросился вдогонку, но меня сбил с ног рослый солдат, как раз тот, на которого я свалился минутой раньше.

Я попытался подняться, но он снова бросил меня в грязь. Зачем он это делает? Неужели ему наплевать на Рейч?

– Не надо! – вдруг послышался тонкий голосок из-за спины. – Сергей, там не я. Там джейн!

Я снова стал подниматься на ноги. На сей раз солдат позволил мне сделать это. Рейчел действительно оказалась рядом со мной. Значит, убегающая девчонка была иллюзией.

Черт! Я сойду с ума!

Чтобы хоть что-то понять в происходящем, я оббежал нашу машину и посмотрел вперед – на колонну. Только тогда я и узнал, почему так страшно кричал водитель.

Автоколонна оказалась смята. Десятки машин образовали на дороге затор. До автомобиля, идущего впереди, оставалось всего два метра. Если бы наш водитель не среагировал так быстро, то мы врезались бы в эту машину. Зато теперь колеса нашего автомобиля глубоко увязли в жиже. Водитель без особого результата выжимал газ, двигатель ревел, массивные колеса прокручивались в грязи, не находя опоры.

Если машины в середине колонны просто врезались друг в друга, то дела с самыми первыми автомобилями обстояли совсем плохо. Около десятка массивных фургонов были облеплены тушами джейн, как бывают облеплены мухами трупы слонов. Даже отсюда я мог легко различить крики людей, полные боли и отчаяния.

Надо уходить, пока нам тоже не запудрили мозги. Нужно срочно возвращаться на развилку и воспользоваться верхней дорогой!

Из передних машин тоже стали выбираться люди. Кто-то, обманутый иллюзией, тут же побежал в поле, но большинство не поддалось на уловку.

– Нужно помочь развернуть машины! – прокричал я Смирнову и Жукову. – Уходим отсюда!

Краем глаза мне удалось отметить плавное движение на поле личинок. Резко развернувшись, я увидел, как медленно, словно демонстрируя свое превосходство, мне навстречу ползут серые туши. Шкура на них пульсировала, сзади на земле оставалась липкая борозда, постепенно заполняющаяся дождевой водой.

Я отступил на несколько шагов, потом заорал с новой силой:

– Быстрее! Они ползут сюда!

Личинки приближались. Вместо того чтобы бежать, я неожиданно для себя замер на месте.

Какие же они все-таки величественные! Джейн – наивысшая ступень эволюции на этой планете. Как им удается разбираться в чуждом сознании и заманивать жертвы?

Может быть, они разумны? Но способен ли человек понять существо, настолько не похожее на него? Можно ли хоть как-то сравнить их с нами?

Мне вдруг пришло на ум, что единственное универсальное мерило всего живого, вне зависимости от биологического вида, – это красота. И чем дольше я вглядывался в приближающиеся личинки, тем яснее понимал, насколько они прекрасны. Могучие, свободные и сильные. Им и впрямь незачем торопиться. Они не подчиненные и не гости, они хозяева этой планеты!

Как же мне хотелось их потрогать, прикоснуться к шероховатой коже, почувствовать пульсацию могучей жизни и разума под этой ороговевшей плотью. Настоящая красота – она ведь всегда не внешняя, а внутренняя. Великолепие чистого разума.

Очнулся я, когда Смирнов тащил меня обратно в машину. Похоже, перед тем как сгрести в охапку, он влепил мне хорошую пощечину. Лицо горело, в глазах стояли обжигающие слезы.

– Ты ведь обещал меня больше не бить! – попробовал отшутиться я, когда агент увидел, что сознание вернулось ко мне и разжал стальные объятия.

– Пришлось нарушить свое слово, – криво улыбнулся Смирнов. – Но в следующий раз я не стану тебя вытаскивать. Учти! Не смотри на них слишком долго! Они подавляют твой разум!

Я огляделся. Вокруг нашего грузовика толпились люди. Похоже, кто-то успел высыпать под колеса гравий, приготовленный как раз для таких случаев, кто-то помог массивному автомобилю выбраться из хляби, попросту подталкивая его сзади. Теперь машина вырулила из жижи и начала разворот, а пассажиры стали забираться внутрь.

Смирнов понесся к дверям нашего грузовика и принялся подгонять людей.

Водители соседних машин тоже поняли, что нужно делать, и собирали своих пассажиров. Кто-то из них, не дожидаясь, пока все запрыгнут в фургон, принялся разворачиваться.

Я же вновь взглянул на автоколонну, растянувшуюся по дороге.

Впереди творилось что-то странное. Я увидел вспышки излучателей, приглядевшись, различил фигурки людей, разбрасываемых гравитационными волнами, затем услышал звуки автоматных очередей.

Все еще не в силах оторваться от далекого, будто бы ненастоящего зрелища, я медленно двигался к фургону, пытаясь не смотреть на туши джейн, обступающие машины.

Вдруг послышался громовой раскат, и огромный пласт земли в голове колонны стал стремительно проседать. Машины и люди посыпались в дыру. Слой почвы начал скользить влево, в Провал, увлекая за собой технику и бедолаг, очутившихся там.

– Твою мать! – выругался я и ускорил шаг.

Неужели ничего нельзя сделать? Проклятый оползень!

От пролома в нашу сторону бежали несколько человек. Успеют ли?

Ждать уже не было смысла. Наш автомобиль закончил разворот, попутно переехав несколько туш джейн, и теперь стоял в десятке метров от меня. Пока что путь ему перегораживали другие машины, но они тоже вот-вот закончат маневр и колонна двинется в обратном направлении.

Больше не теряя ни секунды, я бросился к автомобилю. За считанные секунды мне удалось преодолеть сто метров, и Ричард с агентом втащили меня внутрь.

Машина тронулась.

Через пару минут я смог отдышаться и более-менее привести мысли в порядок. Только теперь я осознал, что едва не погиб. Это испытание, пожалуй, затмило собой и утренние приключения в бункере, и вчерашние поиски Ирки.

Я на четвереньках заполз в глубь фургона. Мои товарищи выглядели сейчас так же жалко, как и все остальные пассажиры. Рейч дрожала и молча плакала, не отрывая глаз от раскрытой двери.

– Все хорошо, – шептал ей Смирнов, гладя девушку по голове и прижимая к себе. – Все в порядке.

Ричард как-то странно смотрел на агента, один из солдат что-то выговаривал Жукову.

Я рукавом вытер со лба капли дождя, смешанные с холодным потом. Створка двери билась о заднюю стенку фургона. Сквозь прямоугольный проем было видно разбитую дорогу, дергающуюся в разные стороны, и силуэты автомобилей, разбросанные по ней.

Несмотря ни на что, мы все-таки выбрались из проклятой ловушки. Но я почему-то ощущал лишь слабость и опустошение.

Я слишком устал от приключений и опасностей, слишком много потерял в их череде. Наверное, и само мое существо однажды просто растворится, растранжиренное по кускам на очередном опасном повороте, в перестрелке или погоне. Но в этот миг я не смогу почувствовать уже вообще ничего и спокойно уйду в тот лучший мир, где поют сирены и одурманивающе прекрасно пахнет лотос.

Сам того не заметив, я задремал.

Через полчаса мы выбрались к перекрестку. Здесь водители решили остановиться.

Мучаясь после короткого сна от головной боли и озноба, я вместе со всеми выбрался из фургона, но только коснулся земли, как почву сотрясли легкие толчки. Я начитал около двадцати встрясок.

Не нужно было обладать чутьем, чтобы понять – это отголоски землетрясения, которое предрекали синоптики.

Ко мне подскочил Ричард.

– Оно?.. – коротко спросил он.

– Оно, – хмуро кивнул я.

Мозг уже рисовал картины происходящего в эпицентре. Головная боль усилилась.

Бегут трещины по стенам убежища. Отчаявшиеся люди, устало сидящие в центре главного зала, решившие никуда не выходить и принять смерть достойно, вскакивают и пытаются укрыться от начавшегося камнепада. Животные инстинкты слишком сильны. Отпихивая друг друга локтями, царапая кожу, люди пробираются к клетям подъемника. Когото сминает потоками грязи и кусками чугунной обделки тоннеля еще по дороге, другим удается забежать в лифт. Но толчки усиливаются, и через секунду все тонет в ужасающем грохоте и криках.

Почва жадно впитывает в себя теплую человеческую кровь.

Другая группа людей, решившая последовать моему совету и выбраться из Сент-Кросса, наблюдает с холма за тем, как рушится то, что осталось от города. Проседают и разваливаются панельные жилые дома, ломаются шпили метеовышек, на космодроме рассыпаются кольца антигравов атмосферного лифта. Асфальт трескается, и в образовавшиеся черные провалы падают автомобили, деревья и куски зданий. Кажется, будто ненасытная планета проглатывает все то, что принесли сюда чужеземцы.

Под ногами людей пробегает стремительная серая тень.

«Крыса!» – кричит кто-то и пытается закрыть нос воротом куртки.

Его товарищ лишь усмехается, тихонько кашляя в кулак и сплевывая очередной кровавый сгусток.

– Все оставшиеся погибли, – сказал я, поджимая губы. – Сент-Кросса больше нет.

Ричард резко отвернулся и отошел от меня.

Я же постарался отогнать негативные мысли. Если все время думать о том, что случилось, то можно сойти с ума. Кто теперь будет приходить мне в кошмарных снах? Оврам придется потесниться.

Накрапывал мелкий дождь, ветер бился о корпуса машин, забирался в складки одежды, бросал прямо в лицо холодные капли.

То ли от холода, то ли после долгой дороги мне вдруг захотелось справить нужду. Я как раз готовился предупредить Смирнова о том, что отлучусь, когда к нам подошел военный, прибывший в Сент-Кросс вместе с колонной. Я уже видел его перед нашим отъездом из города и все силился вспомнить, где мог встречаться с ним до визита на Джейн. Этот довольно высокий человек с резковатыми движениями носил кепи и полевую форму.

– Как его зовут? – поинтересовался я у Жукова.

– О! – глубокомысленно протянул инженер. – Это Джордж Уолкер, бывший генерал! Он здесь совсем недавно.

И тут я вспомнил. Конечно же! Тот самый Джордж Уолкер, который на планете Заря рассказывал мне об оврах. Что он здесь делает?

Уолкер между тем стал пересчитывать людей и машины. Вскоре выяснилось, что от их былого числа осталась едва ли половина.

– Нас мало, но мы еще живы! – обводя всех взглядом, сказал Уолкер. – Я не буду называть вас героями и задвигать патриотические речи. Только скажу, что мы теперь поедем по верхней дороге и будем внимательнее. Джейн удалось водить нас за нос несколько дней! На моей памяти такое происходит впервые! Похоже, мэр Харрис погиб еще в правительственном убежище, а то, что нам удалось спасти, – это всего лишь его призрак. Но теперь мы будем осторожнее и не позволим пудрить нам мозги.

– Ничего себе, – только и сказал я.

– Ему даже меня удалось провести, – покачал головой Смирнов, подошедший ко мне.

Я повернулся и увидел, что рядом с ним, смущенно сжимая узкой ладошкой могучую кисть агента, стоит Рейч. Сам же Смирнов выглядел на удивление бодрым и спокойным. Будто бы и не было всего этого сумасшествия с эпидемией, Иркой, джейн.

Как ему удается всегда быть в форме? Неужели он простой агент ПНГК? Нет, истина наверняка спрятана гораздо глубже. И чутье мне не поможет до нее добраться. Смирнов стал моим другом, да и дар теперь работает уже не так активно, как раньше.

– А вы какой-то особенный, что ли? – хмыкнул Жуков.

– Не лезь в то, чего не знаешь, – сказал Смирнов и привалился спиной к бамперу автомобиля.

– Ох, какие мы агрессивные! – скривился Жуков. – Не очень-то и хотелось, честно говоря!

– Иди ты, – фыркнул агент и что-то прошептал Рейч, после чего они ушли.

– Сам иди, грубиян! – воскликнул Жуков через минуту, когда удостоверился, что Смирнов его уже не услышит. – Вот настоящий мужчина! – Евгений кивнул на Уолкера. – Не то, что твой приятель-позер!

О том, кто тут больший позер, можно еще было поспорить, но я не имел никакого желания пререкаться с Жуковым, поэтому просто кивнул. Снова накатили позывы опорожнить мочевой пузырь, и мне пришлось оставить Евгения в одиночестве и отойти от колонны на десяток шагов.

Спокойно отлить мне не дали.

– Эй! Малявка! – послышался оклик сзади.

Кричали, естественно, на английском, поэтому я не мог ответить. Но, судя по тону, отвечать и не требовалось.

Трое высоких и крепких ребят подскочили ко мне.

– Ты никак мочиться собрался? – весело заметил самый крупный из них. – Страшно, да? Понимаю, землетрясение, личинки! Чужаку у нас неуютно!

– Что вам надо? – прикидывая, кого ударю первым, спросил я по-русски.

– А! Ты как собака – все понимаешь, а сказать не можешь! – хохотнул заводила. – Хорошо, мы просто сами расскажем тебе, в чем дело.

Я приготовился слушать, все еще размышляя, бить парню в солнечное сплетение или в подбородок.

– А дело в том, что как только вы с корешком появились в колонии, у нас тут катастрофы начались. Представляешь? Одна за другой! Одна за другой! И все никак не кончаются! Нет, ты не думай, мы не трусы. Мы привыкли ко всему – и к дождю, и к холоду, и к спорникам с джейн. Просто ты разбудил какую-то лавину! Ураган, эпидемия, землетрясение! Неспроста это все. Вот и сказал мне Джимми: «Надо его порешить – и все наладится!» И, знаешь, я вот тоже начинаю так думать…

Замах и удар я почувствовал слишком поздно. Дело в том, что я упустил из виду четвертого парня. Он, пользуясь плохой видимостью, подкрался со спины и саданул мне по голове каким-то тяжелым предметом.

Вспышка, секундная потеря памяти – и я уже валяюсь в грязи, глядя на обидчика снизу вверх. Здоровяк, говоривший со мной, тотчас же принялся добивать меня ногами, матерясь и шумно дыша.

Я понял, что этому человеку ничего не стоит просто забить меня до смерти. Вся эта сцена меня просто бесила. Ни за что! Просто потому что я чужой, потому что не родился на этой проклятой Джейн!

Где-то внутри заклокотала ярость, удушливая волна поднялась и вырвалась из горла надрывным криком. Ну уж нет! Я прошел Забвение, я уничтожил целую цивилизацию, я убил десяток тварей Колодца, сбежал из СВ, пролетел полгалактики! И это все – лишь для того, чтобы погибнуть здесь, из-за их тупого страха перед чужаками?

Откатившись, я вскочил на ноги. Боль ушла, вымытая из крови потоком адреналина.

Не на того нарвались!

Я поднял руки перед собой, через силу улыбаясь и с трудом фокусируя глаза на противниках. Четверо. Не так уж и много.

Первым я положил того самого бугая, который читал мне лекцию. Я сделал два шага вперед и, уйдя от удара, врезал обидчику апперкотом прямо в подбородок. Парень подлетел в воздух почти на метр и безжизненной тушей рухнул в грязь.

Я устремился к остальным. Одного ударил ногой в солнечное сплетение, потом добил локтем по затылку. Другого приложил в прыжке по челюсти, так что его раскрутило, будто фигуриста-профессионала, и отбросило на несколько метров. Последний попятился назад, успел даже что-то прокричать и замахнуться автоматом, прежде чем я вбил ему кадык в позвоночник.

Вот и все.

Расправившись с нападавшими, я смачно сплюнул и принялся растирать затылок. Волосы слиплись от крови, а под кожей росла массивная шишка.

Бедная моя голова! В который уже раз она принимает на себя такие удары!

– Фриз! – услышал я в следующую секунду.

А это еще кто? Пошатываясь, я оглянулся и увидел Джорджа Уолкера. Он стоял в десятке шагов от меня, выставив перед собой рожок гравистрела. Две долгие секунды мы смотрели друг другу в глаза. Потом я понял, что бывший генерал узнал меня. И еще понял, что пытаться на него напасть – глупая затея. Слишком далеко…

Я поднял руки вверх и криво улыбнулся. Все тело болело, в груди снова начинала рождаться злость.

– Следуй за мной! Разговор есть! – приказал мне Уолкер.

– Минутку! – нагло ответил ему я, после чего повернулся к бывшему генералу спиной и расстегнул ширинку.

– Я буду стрелять! – скорее удивленно, нежели зло воскликнул он.

– Момент! – повторил я.

Преспокойно помочившись под прицелом, я привел себя в порядок и сказал:

– Теперь можно идти. Простите, просто очень приспичило.

Морщась от боли и то и дело потирая затылок, я поплелся к колонне. Уолкер держал меня на прицеле и не спеша шел следом.

Так мы дошли до людей и машин. Бывший генерал тут же распорядился помочь тем, кто остался лежать в грязи, а сам попросил переводчика. К Уолкеру подошел испуганный Жуков.

– Скажи ему, – начал Уолкер. – Он только что чуть не убил четверых хороших, крепких ребят! Опору нашего отряда! По закону военного времени его следует бросить тут. Чтобы не нарушал порядок в нашем коллективе!

Евгений перевел мне эти слова.

– Извините, – хмуро сказал я Уолкеру и Жукову. – Но что мне было делать? На меня напали четыре здоровых мужика под предлогом того, что все катастрофы на планете происходят из-за меня! Мне надо было их частушками развлекать, что ли? Или предложить еще какие услуги?

Пока Жуков переводил, я стер грязь со своего лица. Силы стремительно покидали меня.

– Оправдания приняты, – кивнул Уолкер. – Сейчас некогда разбираться в произошедшем и искать виноватых. Выходит, Карл и его ребята получили то, что заслуживали. Я давно замечал, что они косо смотрят на приезжих.

По тону бывшего генерала я сообразил, что сейчас под словом «приезжий» он имеет в виду себя. Видимо, ему тоже пришлось испытать прелести местного гостеприимства.

– Скажи ему, что если его увидят ближе, чем за десять метров от этих ребят, то выкинут из колонны, – продолжил Уолкер. – Меня не волнует, что он шишка и иностранец! Я со всеми буду поступать одинаково!

Инженер перевел. Я кивал, делая вид, что не понимаю английский. Интересно, когда Уолкер покажет, что узнал меня? Или он боится раскрыть эту тайну Жукову? Эх, этот проклятый языковой барьер…

Тут к нам подошел Смирнов. Он довольно быстро сориентировался в ситуации и отослал подальше Жукова.

Джордж Уолкер как-то странно глядел на Смирнова, и я предположил, что агент ему тоже знаком.

Кое-как решив все вопросы, бывший генерал не смог сдержаться.

– Как вы попали сюда?! – спросил он через Смирнова. – Это же просто уму непостижимо!

Я, не вдаваясь в подробности, рассказал Уолкеру про то, что произошло с момента нашей последней встречи. Про холодный прием в Секретном ведомстве, наше бегство и прибытие в ПНГК. Затем туманно намекнул на некое спецзадание, полученное от внеземельщиков. Уолкер слушал меня и Смирнова со всевозрастающим интересом.

Когда я закончил рассказ, бывший генерал прокричал людям, что через десять минут колонна начинает движение. За оставшееся время он рассказал нам, как сам попал сюда.

Выяснилось, что после окончания войны между ЗЕФ и АС, разыгранной специально для овров, правительство рыночников должно было показать, что не только высшие цели – свержение власти овров – привели к началу военных действий.

Правительство решило, что неплохо будет выдать масштабы произошедшего за ошибку военного руководства. А так как Уолкер находился непосредственно в центре событий, то его вместе с несколькими другими командующими и выставили виноватым.

Генерал вынужден был уйти на пенсию и был выслан на Землю. Естественно, ему намекнули, что это делается только для умиротворения общественности, после чего выписали неплохую пенсию и подарили дом в пригороде. Но Уолкер был сорокалетним военным. Его не интересовала пенсия. Так он и сказал своему командованию, не стесняясь в выражениях. Командование отреагировало незамедлительно. Уже на следующий день Уолкера понизили в звании до подполковника и направили на дальнейшую службу в колонию Джейн.

Мы обменялись еще какими-то репликами, стараясь обходить опасные темы вроде Комнаты и овров. К нам подбежал молодой парнишка и выдал каждому сухой паек. Уолкер, поглощая свою порцию, сказал, что постарается выделить нам машину до Блек-Лейка, но ничего не обещает. Техники не хватает, водителей тоже. Смирнов на это ответил, что сам вполне в состоянии вести автомобиль, Уолкер сдержанно кивнул, принимая к сведению слова агента. Потом разговор перешел на обсуждение сложившейся ситуации и джейн.

– Проклятые твари запутали нас! – в очередной раз посетовал Уолкер. – Мэр казался мне таким реальным.

– Может, вашего мэра и вовсе не было? – усмехнулся я. – Может, вами с самого начала управляли джейн?

– Думаешь? – поднял брови Смирнов.

– А почему нет? По-моему, это самый гуманный способ свести к минимуму человеческое вмешательство в окружающую среду. Да и постоянное питание для джейн к тому же. Польза всей планете и конкретному виду существ…

Смирнов перевел мои слова, и Уолкер удивленно всплеснул руками.

– Неужели все люди здесь такие идиоты? Нет, Сергей, ты ошибаешься! Они обязательно обнаружили бы подмену.

Я не стал ничего говорить, несмотря на то что аргументов у меня было предостаточно. Взять хотя бы сказки про победу над оврами, в которые верили почти все.

Чем больше людей в твоем подчинении, тем проще ими управлять. Люди хотят верить. Они с радостью внимают словам своих лидеров, наделяют их положительными качествами, закрывают глаза на недостатки, возносят в ранг полубогов. Я вспомнил Грега, с которым познакомился в Забвении, – обычного циника и алкоголика, жадного до власти. Но ведь он смог за короткое время сколотить вокруг себя толпу, подчинявшуюся его приказам! А все дело было только в образе, в идее, объединяющей людей. И я всегда знал, что не нужно быть самым сильным или самым смелым, чтобы встать во главе толпы. Нужно просто добиваться веры. Потом, будь ты хоть иллюзией джейн, хоть больным стариком, хоть несмышленым ребенком – толпе станет уже все равно. Люди увидят перед собой лидера, за которым пойдут даже на смерть.

Я еще не до конца понимал, что именно выдает в человеке лидера, но это наверняка должны быть какие-то простые поступки, манера держаться и говорить. А кому лучше всех знать психологию толпы, как не джейн – существам, проникающим в сознание людей!

Вот колонисты и жили на протяжении многих лет, возглавляемые искусно сотканной иллюзией. Они сами шли на смерть, то и дело отправляясь на задания своего начальства – прямо к личинкам джейн.

Я мог бы рассказать обо всем этом Уолкеру, но от усталости и непрекращающегося стресса чуть ли не валился с ног, поэтому сейчас мысли стекались к одному – найти место, где можно лечь и отдохнуть.

Колонна продолжала свой путь. Смирнов молча смотрел в окно, изредка поглаживая по волосам Рейч, спящую у него на коленях. Я сжался в углу, пытаясь уснуть. Мне уже не удавалось нормально соображать от усталости, но сон почему-то все равно не шел.

Только я закрывал глаза, как со всех сторон ко мне устремлялись люди, оставленные в бункере, издалека слабо кричали овры, под ногами кружился пепел, оставшийся от моего поселка, в небе взрывались сотни «спектров».

Из тех, с кем я подрался, выжили только двое. Когда всем стало про это известно, вокруг меня образовался круг свободного пространства, несмотря на то что люди еле-еле помещались в машинах. Рядом не побоялись сесть только Жуков и Ричард. Теперь инженер развлекал меня странными рассказами из своей жизни в колонии или на девятой станции. Я не останавливал Жукова. Все равно уснуть пока не удавалось, а чей-то живой голос рядом все-таки лучше, чем голоса погибших, звучащие в моей голове.

Из-за специфической манеры изложения любое банальное происшествие в устах инженера превращалось в фантасмагорическое действо.

Так я услышал о том, как однажды на их древнем космолете отказал какой-то блок сопряжения подпространственного привода. Самым разумным в данном случае было возвращаться обратно в космопорт и исправлять поломку там. Но доблестный Жуков пошел с монтировкой на технический этаж и просто пару раз аккуратненько помассировал неисправный агрегат. Чудесным образом все стало работать как земные часы.

В другой раз Жуков спас маленького мальчика, когда из-за поворота выскочила машина, а ребенок начинал переходить дорогу, не заметив ее. Тогда отважный инженер схватил паренька в охапку и удержал его от шага на проезжую часть.

– Даже не поблагодарил меня! – сетовал Жуков. – Только вырвался и убежал, стервец!

Я улыбнулся, представляя, что должен был подумать мальчик, на которого сзади прыгает незнакомый мужик и пытается его куда-то утащить. Взглянув на инженера, я уже откровенно рассмеялся. Дело в том, что Жуков округлил глаза и прижал ладони к щекам, видимо вспоминая тот ужас, который испытал, когда спасал ребенка.

Да уж, с такими манерами инженер вполне мог сойти за маньяка.

Наша колонна двигалась в кромешной тьме. Из-за густой облачности ночь опустилась почти мгновенно. Теперь пелену дождя за окном прорезали лишь дрожащие лучи фар. Заунывно урчал двигатель, из угла салона не менее заунывно раздавался чей-то легкий храп.

Вскоре усталость взяла свое, и меня сморил тревожный неглубокий сон.

Я иду по улицам Сент-Кросса.

Дождь закончился. Дует сильный ветер, пуская мелкую рябь по лужам. Низкие облака скользят с запредельной скоростью в болезненно-сером небе. С карнизов срываются крупные капли и попадают прямо на меня, оставляя мокрые пятна на рубашке.

Почему я одет так легко? Где респиратор, химзащита и резиновые сапоги?

Я слышу детский смех и иду на звук.

Может, ничего и не было? Неужели эпидемия, ураган и землетрясение мне лишь привиделись? Вот же он – абсолютно нормальный город. Я вижу блочные дома, мокрый асфальт улиц, хилые деревца.

Поворачиваю, вхожу во двор. Передо мной детская площадка. Десяток ребятишек окружили маленькую карусель и со смехом расталкивают друг друга, пытаясь пробиться к чему-то в ее центре. Я подхожу ближе. Смех стихает, дети замирают. Я делаю еще несколько шагов. Из-под сандалии мальчонки лет восьми вытекает темно-красная струйка. Я с удивлением перевожу взгляд выше и только теперь замечаю, что руки ребят перепачканы в крови.

Дети расступаются, поворачиваясь ко мне. Я в ужасе замираю. На карусели лежит растерзанное человеческое тело. Лица детей вымазаны в крови, кто-то еще продолжает механически двигать челюстями, пережевывая плоть. Я смотрю в глаза ближайшего ко мне мальчика и вижу, что зрачки у него отсутствуют.

Дети начинают смеяться и идут на меня. Я отступаю, перевожу взгляд с одного на другого. Пустые глаза без зрачков, окровавленные щеки, перекошенные тела. У некоторых торчат ребра или ключицы. Мне кажется, что я уже где-то видел этих детишек. Точно! В убежище, перед тем как выбраться наружу. Одного из них солдат, шедший впереди, отпихнул с дороги.

Город вокруг меня неуловимо изменился. Потускнели краски, обветшали стены домов. Я выхожу из двора и, все ускоряя шаг, иду вдоль проспекта. Тотчас же на пути начинают попадаться разрушенные здания. На дороге появляются выломанные оконные рамы, кирпичи, мусор.

Я оглядываюсь. Дети следуют за мной. Из развалин домов выползают новые люди, на сей раз уже взрослые. Они неторопливо движутся в мою сторону. Я срываюсь на бег.

Значит, это будущее? Значит, вирус, от которого вымер весь этот город, изменился и теперь поднимает людей из могил, превращает их в зомби, которые могут лишь убивать?

Но ведь я не могу видеть будущее! Мне запретили его видеть!

Ничего не понимая, я бегу на пределе своих сил, уворачиваясь от тянущихся ко мне рук, избегая глядеть в пустые глаза зомби, встающих на моем пути. Силы уже вот-вот покинут меня.

Может быть, нужно просто проникнуть дальше? Увидеть еще более отдаленное будущее? Может, это поможет мне спастись?

Я напрягаюсь и прыгаю.

Мир темнеет, зомби и город пропадают. Теперь вокруг меня попросту ничего нет. Я вишу в черной пустоте, закрываю глаза, открываю их снова, но разницы не ощущаю. Я не чувствую своих рук и ног, не слышу звуков, не обоняю запахов.

Меня больше нет.

Мира тоже больше нет.

Выходит, видеть будущее мне не запрещали. Выходит, я не могу его видеть просто потому, что будущее отсутствует! Волна, гасившая звезды, поглотила всю Вселенную.

Я пытаюсь закричать, разорвать эту ватную тишину. И в этот момент просыпаюсь.

За окном уже светало. Мы все еще ехали по дороге, размытой постоянными дождями. Фургон трясло, мышцы затекли оттого, что я долгое время сидел в неудобной позе. Прежний водитель дремал на скамейке, за рулем его сменил напарник. Люди спали, привалившись друг к другу. Места было мало, а пережитое свалило с ног всех.

Смирнов задумчиво глядел в окно, как и прошлым вечером.

– Сколько еще ехать? – спросил я у него, хотя подозревал, что он может не знать ответа.

– Час, может, меньше, – сказал агент. – Скоро будем около шахт и выработок. Потом поднимемся на холм и въедем в Хилл-Сити.

Я кивнул. Видимо, Смирнов успел поговорить с водителем еще до того, как тот уснул. Что ж, осталось не так уж долго. Интересно, закончатся ли мои кошмары, когда я улечу с этой чертовой планеты? Только я никак не мог представить, как мы сможем вырваться из зоны карантина. Нас ведь просто не выпустят на орбиту! Даже если мы свяжемся с кораблем ПНГК, то он все равно ничего не сможет противопоставить патрульным космолетам АС.

Но тут уж решать Смирнову. Он загадочно молчит, значит, наверняка уже что-то придумал. А вот что делать дальше с Рейч и Ричардом, я просто не знал. Оставить их тут? Попробовать забрать с собой? Но как? Да и сами-то мы выберемся или как?

Впрочем, о Рейч Смирнов позаботится в любом случае. Судя по тому, сколько времени они проводят вместе, между ними что-то завязалось.

Я не хотел спрашивать об этом агента, поэтому стал смотреть в окно.

Мимо проносились невысокие холмы. На одном из них я увидел дерево, напоминающее бутылку, с гибкими ветвями, развевающимися на ветру. Я понял, что это спорник.

Еще через пять минут мне довелось впервые увидеть хиллера. Один из серо-бурых холмов неожиданно подпрыгнул и приземлился только через десяток метров. Наша машина тут же прибавила скорость. Я понял, что водители не очень-то хотели встречаться с этими существами. Ничего удивительного в этом не было. Даже одна такая туша могла сильно повредить грузовик, приземлившись на его крышу.

Потом потянулись карьеры и стволы шахт. Людей я не заметил, и это мне показалось странным.

– Куда все подевались? – поинтересовался я у Смирнова.

Агент лишь пожал плечами.

– Действительно, никого. Занятно.

Вдруг машина резко замедлила ход и остановилась. Нас сбило с ног. Люди вокруг недовольно заворчали, разбуженные торможением.

– А? Что? Не надо! – взвизгнул Жуков и удивленно захлопал глазами, поднимаясь.

Вскоре его взгляд стал осмысленным, и он начал кричать:

– Что там опять такое стряслось?! Какая-то вакханалия! До суицида меня доведут, право слово!

Затем до нас донеслись стрекотание пулевого автомата, шум гравистрелов, писк излучателей. Я выхватил из кобуры свой «довод».

Что происходит? Почему началась стрельба? Снова джейн?

С улицы слышались крики на английском языке, усиленные мегафоном. Я сосредоточился, вызывая в себе огонек дара.

– Не приближайтесь! Мы не впустим вас в город! Уходите прочь!

Насколько я понял, жители Хилл-Сити выстроили на дороге баррикаду и не пускают нашу колонну! Сначала они сами выслали помощь, а теперь вдруг испугались эпидемии.

– Овровы кишки! – вырвалось у меня.

Смирнов повернулся в мою сторону. В его взгляде я прочитал решимость и спокойствие. Впрочем, это обычное для агента состояние. Интересно, что он намеревается делать?

– Надо выбраться из машины и попытаться убедить их! – сказал я, глядя на друга.

– Нет, – вдруг покачал головой Смирнов. – Бессмысленно. Они просто расстреляют нас. Лучше вообще нос не высовывать.

– Ты предлагаешь ждать?

– Нет смысла лезть на рожон, Сергей. Нас не впустят.

– Да что с тобой! Надо как-то повлиять на них! У нас запасов почти не осталось!

– Я знаю, – вздохнул агент.

– За нами столько трупов! Если мы не попадем в Хилл-Сити, то смысла во всех жертвах вообще нет! Ты и в самом деле намерен сидеть здесь и ничего не делать?

– Почему ничего не делать? Я охраняю Рейч.

Я поднял глаза к небу. Понятно. Вот в чем причина подобного поведения Смирнова. Агент не хочет подвергать опасности девушку.

– Ладно, тогда наружу полезу я!

– Не полезешь! – холодно процедил Смирнов. – Ты слишком важен. Ты и так уже несколько раз сбегал от меня и не слушался приказов. Не смей выходить!

– Да пошел ты!.. Не буду я тут сидеть и ждать новых жертв! Там эти идиоты друг в друга стреляют! А потом меня снова будет мучить совесть за то, что я все это не остановил!

Я неожиданно понял, что ноги сами несут меня к передатчику.

– Дор! – крикнул я, зажав кнопку связи с водителем. – Опен дор!

Водитель что-то невнятно ответил, я повторил свои слова. Нужно во что бы то ни стало выбраться из фургона. Наконец дверь открылась. То ли у водителя сдали нервы, то ли голос мой звучал куда убедительнее, чем я рассчитывал.

Я поспешил воспользоваться сложившимся положением, проворно выпрыгнул из машины и побежал по грязи к голове колонны.

Впереди действительно возвышалась баррикада, сложенная из обломков зданий и техники. Наверху я различил нескольких человек. Стрельба уже прекратилась, и теперь в воздухе висела звенящая тишина. Я методично нарушал ее чавканьем жижи под моими сапогами.

Первая машина нашей группы находилась всего лишь через три от той, в которой ехали мы. Добежать до нее оказалось довольно просто.

За массивным корпусом грузовика пряталась пара десятков человек. В грязи я различил несколько трупов.

– Уходите! – вновь раздался над головой голос, усиленный мегафоном. – Мы не впустим вас в город! Вы заражены! Уходите, или мы вас уничтожим!

– Среди нас нет больных! – заорал что есть мочи Уолкер. – Говорит подполковник Уолкер. Повторяю, среди нас нет больных!

– Убирайтесь! Считаю до трех и открываю огонь! Раз!

– Погоди! У нас тут ваша техника, оружие! Это пригодится вам!

– Два!

– Мать твою! Послушай, тебя будут судить вместе с твоей шайкой! Скоро сюда прилетит комиссия с Земли! Мы все им о тебе расскажем!

Человек с мегафоном вроде бы засомневался. Пауза затягивалась. Я обошел автомобиль и стал выискивать взглядом этого крикуна. На меня зашикали сзади. Я понял, что зря высунулся, но было уже поздно.

– Три!

Выстрел из гравистрела задел меня лишь слегка, но и этого хватило. Я отлетел на пять метров, впечатался лицом в грязь и на несколько секунд потерял сознание.

Я очнулся от звуков стрельбы, плеска пуль, входящих в грязь, и голоса, рычащего что-то малопонятное. Потом меня кто-то подхватил под мышки и поволок. Я покрутил головой, пытаясь определить, что вообще происходит. Взгляд с трудом сфокусировался на камуфляже спасителя, затем скользнул по его лицу.

Оказалось, что меня, обильно матерясь по-английски, тащит Джордж Уолкер. Через пять долгих секунд он с помощью водителя кое-как затолкал меня в кабину головного автомобиля, залез следом и захлопнул дверцу.

За следующую минуту я существенно обогатил свой активный словарный запас по части ругательств и непристойностей. В этом Уолкер дал бы фору даже сержанту Мартинес.

Осталось непонятным главное – что делать дальше. Мат и оскорбления – это хорошо, конечно, но, не проникнув за периметр, мы не сможем вырваться с планеты. Люди, едущие в нашей колонне, просто не выживут.

Проклятый мир! Проклятая живность, проклятые вирусы!

Кто больше всех виноват в том, что сложилась такая ситуация? Мне почему-то казалось, что сама планета. Люди ведь всегда остаются людьми, и если их не прижимать к стенке, то они, в основной своей массе, все-таки не станут идти на откровенную подлость. Отрицательные качества человека вытаскиваются на поверхность страхом, лишениями и надеждой на скорое избавление.

Если местная природа настолько умна, что начала вести осмысленную войну с людьми, то, может быть, есть возможность найти с ней какой-то компромисс?

Я представил себе на миг, что такие переговоры удались. Как хорошо можно было бы все устроить – избежать атак спорников, всяческих эпидемий и ловушек джейн. Люди перестали бы сходить с ума и нападать друг на друга. А хиллеров вообще можно было бы курьерами сделать. Хлопнул в ладоши – и корреспонденция доставлена в нужное место!

Только такого никогда не случится. Человечество почему-то всегда идет окольными путями, предпочитает общаться с мертвыми предметами, а не с биосистемами. Вредные для людей виды существ уничтожаются, потому как могут доставить неприятности. Полезные виды тоже уничтожаются, потому как становятся деликатесами или служат для изготовления предметов роскоши. Только технику мы развиваем с превеликим удовольствием. Но оправдана ли подобная любовь к металлу? Роботы, например, нас уже однажды предали.

Ладно, подобные рассуждения могут завести чересчур далеко.

Усилием воли я прервал несвязный поток мыслей и вернулся к насущным делам. До меня только сейчас дошел весь дебилизм моего поведения. Погеройствовать решил! Выскочил из фургона, бросился в гущу событий! Смирнов опять будет недоволен. Теперь он меня, наверное, наручниками будет приковывать, чтобы я никуда не убегал. И ведь самое главное в том, что проблема-то не решилась! Меня запросто могли убить.

Решение пришло неожиданно, причем оттуда, откуда его никто не ждал.

Сначала в баррикаду врезались два хиллера. Огромные существа, неведомо как очутившиеся рядом с нами, совершили почти синхронные прыжки и опустились как раз посередине заграждения.

Тотчас же последовали стрельба и вопли. Насколько я мог судить, подавило многих. После сумятицы, обрушения части завала и гибели одного из хиллеров, над баррикадой вновь повисло тяжелое молчание. В пролом было видно, как из города подъехали несколько небольших машин, оттуда выбежали озабоченные люди, они что-то кричали и размахивали руками.

А потом мы услышали:

– Обстоятельства изменились! Объезжайте заграждение! Слева от вас есть объезд! Поторопитесь, пожалуйста! Руководителей просим подойти к нам. Немедленно!

Уолкер выдал длинную витиеватую тираду и выскочил из кабины. Недолго думая, я бросился за ним. Бывший генерал попробовал было остановить меня, но потом махнул рукой, и мы вместе побежали к баррикаде.

Хиллеры нанесли завалу сильные повреждения. Эти живые холмы буквально раздавили треть всего заграждения. Теперь один из этих зверей лежал на боку. Из его брюха сочилась черная жидкость, вероятно, некий аналог крови. Второй хиллер был ранен, но успел сделать еще один прыжок и скрылся из-под обстрела.

Что же заставило хиллеров атаковать баррикаду? На этот вопрос я пока что не мог ответить.

Нас встретили хмурые люди с гравистрелами. Произошел короткий диалог между Уолкером и бородатым мужчиной. Суть его сводилась к тому, что в Хилл-Сити десять минут назад скончался от вируса человек. Еще там оказалось несколько зараженных. Мы были не виноваты в этом. Просто эпидемия каким-то образом пробралась и сюда. Именно этот факт и поменял отношение местных жителей к нашей колонне. Из угрозы городу мы превратились в опытных спасателей.

Пока Уолкер разговаривал с бородачом и втолковывал ему, что нужно предпринять в первую очередь, колонна миновала завал и теперь стояла на дороге сразу за ним.

Все повторялось будто в кошмарном сне. Снова желтые комбинезоны химзащиты, суета, паника, слезы и боль незнакомых людей. Снова больные, покрытые язвами, сулема, спирт и хлорка, сухой воздух, пропущенный через фильтры респиратора.

Хилл-Сити захлестнуло то же безумие, что и Сент-Кросс несколько дней назад. Разница была лишь в том, что этот город оказался готов к эпидемии не в пример хуже.

В Хилл-Сити не было нормальных герметичных убежищ, здесь не хватало медикаментов и спецодежды. Паника и повальное безумие от этого приобрели просто катастрофические масштабы. Я постепенно начинал мыслить категориями Жукова. Впрочем, в этом случае, не кривя душой, можно было сказать, что произошла чудовищная мировая катастрофа. Планета Джейн словно устала от людей и теперь всеми способами выживала надоедливых паразитов.

Смирнов сильно охладел ко мне после того, как я ввязался в перестрелку у въезда в город. Он большую часть времени пропадал с Рейч, и мне оставалось только догадываться, чем они занимаются наедине. В одном доме с нами пребывали Мартинес, Жуков, Ричард и несколько десятков других людей, по большей части прибывших из Сент-Кросса.

Поселили нас в низком здании, уходящем на три этажа под землю. Каждый день в дом заходила инспекция и, проверив наше состояние, оставляла паек.

Смирнов все пытался добыть машину, чтобы уехать отсюда в Блек-Лейк, но это ему не удавалось. Автомобили в городе ценились на вес золота. По моему заданию Ричард пытался разговорить Мартинес. Нужно было выяснить, какое положение она занимает здесь, имеет ли шансы получить машину. Но Мартинес не желала идти на контакт.

Тогда я попросил Жукова узнать у руководства насчет машины. И вот теперь инженер, сияя, как полная луна, впорхнул ко мне в комнату.

– Привет, Сергей! У меня радостные вести! – заулыбался с порога.

– Привет, Женя. – Я встал с койки и отложил книгу. – Что за новости? Машина?

– Да, – кивнул Жуков. – Мне с катастрофическим трудом удалось раздобыть для вас шикарнейшую автомашину! Более того! Автомобиль будет с первоклассным водителем!

– Серьезно? – Я сел обратно на койку, ощутив слабость в ногах. – Правда, удалось?

– Да! Будет вам тачка!

– Подожди, а что за водитель?

– Ни за что не поверишь! Мартинес!

Вот это да. Мартинес, про которую мы уже несколько дней не можем добыть никаких сведений, неожиданно соглашается везти нас в Блек-Лейк.

– Как тебе удалось? – Я недоуменно качал головой. – Что мы тебе теперь должны за такую услугу?

– Удалось мне это очень просто. Я спросил у Мартинес, что она собирается делать в ближайшее время, и она сказала, что завтра уезжает в Блек-Лейк. Собрала машину, заправила. Умница девочка! Как я про вас ей сказал, она сразу повеселела, сказала, что возьмет с собой попутчиков. Ну а про долги я тебе вот что скажу – ты вытащил меня тогда из бункера, помнишь? Если бы не ты, мне бы сейчас там лежать! Под многометровым слоем проклятой Богом грязи! Так что теперь мы в расчете. Услуга за услугу!

– Спасибо, Женя. Честное слово, даже не ожидал. Спасибо огромное!

Сам я не знал, как, не имея возможности говорить по-английски, подступиться к замкнутому сержанту, а Смирнов почему-то тоже не спешил идти с ней на контакт. Вообще складывалось впечатление, что, увидев татуировку на бедре Мартинес, агент стал побаиваться ее. Мы пытались узнать что-то про девушку с помощью Ричарда, оказывается, правильнее всего было действовать через Жукова.

Я пожал Евгению руку, после чего инженер кивнул на прощание и выскочил за дверь. Минуту поразмышляв о том, что может понадобиться скрытной Мартинес в Блек-Лейке, я тоже вышел в коридор и пошел к комнате Смирнова, как вдруг услышал голоса Рейч и ее брата. Они что-то обсуждали на высоких тонах. Заинтересовавшись, я подошел поближе.

– Ты должна была лечь под него! – возмущался Ричард. – Ты хоть понимаешь, что они со дня на день уедут – и все!

– Я не смогла! – причитала Рейчел. – Он не человек! У него что-то не срабатывает! Он не может, понимаешь?!

– Это называется импотенция! Этим и люди страдают! С чего ты взяла, что он не человек?

– У него все реакции неправильные! Просто поверь мне, брат.

– Черт. Что же теперь делать? Может, он и без этого дела в тебя влюбился? Как думаешь, он заберет нас с собой?

– Не знаю я! Он какой-то неэмоциональный. Да мне и страшно теперь, если честно.

– Он хоть как-то объяснил тебе, в чем дело?

– Сказал, что ему не нужно, чтобы там все действовало. Сказал, что он агент, и это его отвлекало бы.

– Черт. Евнух, значит… Выходит, мы выбрали не того! Он хоть и главный, но не подходит. Может быть, примешься за второго? Время ведь еще есть!

– Он недавно потерял девушку. Не думаю, что это удачная идея.

– Дура! Иди к нему! Пофлиртуй с ним! Он же мужик!

– Я же говорю – он не воспримет меня.

– Неужели так тяжело сделать вид, что ты без ума от него? Юбку покороче надень, реснички подкрась, подушись. Ты же девчонка, в конце концов, что я тебя учу!

– Но он мне не нравится! Он страшный, весь в шрамах!

– Ничего ты не можешь!

– Я ведь не шлюха!

– Шлюха, сестренка! Или через несколько лет ею станешь, если не вытащишь нас отсюда!

– Нет!

– У нас теперь нет ни мамы, ни папы! Я-то в шахтеры могу пойти. Пусть там мой ум и не пригодится, но породу грузить смогу. А ты куда? Пойдешь в бар?! Стриптиз и приватные комнаты?

– Нет! Я буду учиться!

– Ты еще школу не закончила! У нас денег не будет, чтобы учиться! Сколько раз я тебе говорил! Не используешь этот шанс – будешь под рабочими всю жизнь лежать за десятку в час!

Рейчел отвесила брату смачную пощечину, выбежала в коридор и наткнулась на меня. Я попытался остановить ее, но Рейч вырвалась и убежала прочь.

Черт побери. Как я со своим чувством правды мог прошляпить такую простую комбинацию Ричарда? У меня сейчас не было никакого желания объясняться с молодым интриганом, но я все-таки нашел в себе силы зайти в комнату.

– Вот, значит, как! – произнес я, хмуро глядя на парня.

На его лице промелькнула целая гамма чувств. Да, твой план провалился!

– Вы… Вы узнали? – Ричард отступил на шаг.

– Случайно подслушал, – хмыкнул я. – Зачем ты так со своей сестрой? Почему нельзя было просто поговорить?

– Мы говорили. – Ричард сжал челюсти.

Я действительно вспомнил наш разговор о перспективах его жизни в колонии. Наверное, с какой-то своей, извращенной точки зрения, парень был прав. Я или Смирнов куда охотнее забрали бы его отсюда, если бы по уши втюрились в Рейчел.

– Я все равно не смог бы тебя вытащить с этой планеты! – стал оправдываться я. – Пойми, сейчас тут карантин!

– Но это ведь не навсегда!

– Все равно наша со Смирновым цель лежит далеко от протоптанных дорожек!

– Но ведь вы к этой цели не прямо отсюда полетите! – парировал Ричард. – Мне не нужно с вами жить счастливой семьей! Меня вполне устроит просто транзит до девятой станции. Там мы распрощаемся, и каждый пойдет своей дорогой!

– Так залезь в космолет или дай взятку пилотам! Зачем тебе я? Зачем мучить сестру?

– «Люди обычно мучают своих ближних под предлогом, что желают им добра», – говорил один французский моралист. Я же просто хочу взять то, что Рейч мне задолжала!

– Вот, значит, как…

– Да! Вот так! – Ричард сделал какой-то странный жест. – Мне надоело все время быть старшим братом! «Ричард, помоги сестренке!» «Ричард, отдай Рейч игрушки!» «Ричард, убей свою жизнь ради счастья сестры!»

Я со смесью брезгливости и жалости смотрел на парня.

Он продолжал:

– Понимаешь, я ведь умнее! Я смогу больше дать миру, чем она! Сопливая дура! Я что, виноват, что родился раньше? Почему она всегда была для родителей хорошей? Почему они всегда выбирали ее?!

Покачав головой, я вышел из комнаты. Пусть сами разбираются. Я к ним нянькой не нанимался!

На душе было противно. Я только начал верить во что-то светлое на этой чертовой планете, Смирнов и Рейч так здорово смотрелись вместе! И вот выясняется, что все это обман. Как же я ненавижу ложь!

И еще мне теперь было чертовски интересно, почему Рейч сказала, что агент – не человек. Действительно ли это так?

С третьего, самого нижнего этажа я прошел на второй, надеясь найти Смирнова. Но агента там не было. Вместо этого я наткнулся на сержанта Мартинес. Амазонка, шнурующая ботинок, мрачно кивнула мне в знак приветствия. Я ответил ей таким же кивком.

– Завтра уезжаем, – бросила она. – Есть четыре места для вас. Ты в курсе?

Я закивал в знак согласия и, поняв, что продолжения разговора не последует, поднялся на первый этаж, туда, где соорудили душевые. Может, Смирнов выходил на улицу, а теперь моется?

Агент действительно был в душевой. Только он не мылся. Он сидел в углу абсолютно голый и рыдал.

– Что случилось? – непослушными губами выговорил я.

Никогда прежде я не видел Юру в таком жалком состоянии. Более того, я не представлял себе, что его можно в такое состояние привести.

– Я не могу, Сережа! Я не человек! Мне не дано!

– Что не дано? Чего ты не можешь?

– Я не могу полюбить. Не могу заниматься сексом. Я манекен, декорация! Все это – маскировка. Я жалок. Просто жалок, овровы кишки.

Если я сейчас начну спрашивать, что значат эти слова агента, то это вызовет новую волну депрессии. Наверное, его просто подвергали специальным тренировкам, чтобы убить эмоции, наверное, подкорректировали половые органы. Да что там лукавить – скорее всего, его просто кастрировали!

– Любить может каждый! – сказал я, садясь на пол рядом со Смирновым. – Будь ты хоть манекен, хоть человек, хоть скалитянин. Любовь доступна всем. И страдания доступны всем. А физическое выражение любви порой не так уж и важно.

– Думаешь? – Агент поднял на меня покрасневшие глаза. – Но ведь ей это было нужно, а я не смог…

– Любовь – это когда сидишь рядом с человеком. Просто так. Когда молча сидишь, смотришь на него и понимаешь, что жить без него не можешь. Что должен охранять его, оберегать от опасностей, хранить его сон. Любовь – это не только отношения между мужчиной и женщиной. Это чувство связывает наш мир. Любовью пронизан весь космос. Бабушка любит своих внуков. Солдат любит родину. Пилот любит свой космолет. Более того, звезды любят свои планеты! Атомы любят друг друга и образуют молекулы! Любовь – это объединяющая сила всей нашей Вселенной, универсальное взаимодействие, объединяющее в себе сильное, слабое, гравитационное и электромагнитное поля. Так что будь ты хоть камнем, хоть соринкой в чьем-то глазу – ты все равно можешь любить или быть любимым. Этого права у тебя ничто не отнимет!

Смирнов глядел на меня широко раскрытыми глазами, переваривая услышанное. Я и сам поразился тому, насколько складно и объемно выразил свою мысль. Единственное, о чем я умолчал, так это о том, что любовь бывает неразделенной. Но это, как говорится, уже совсем другая история.

– Спасибо! – сказал мне агент, поднимаясь на ноги. – Спасибо, Сергей. Конечно, ты прав. Зря я так…

– Не за что, – улыбнулся я. – Хотел тебя порадовать хорошей новостью, но в таком состоянии ты бы ее не воспринял.

– Что за новость?

Агент направился к выходу из душевой, я с удовольствием увидел в его уверенных движениях прежнего Смирнова.

– У нас есть машина до Блек-Лейка. – Я проследовал за агентом в раздевалку. – Завтра Мартинес отвезет нас туда!

– Отличные новости! – Смирнов напяливал на себя одежду. – Я знал, что эта девушка не так проста. Вероятнее всего, она будет сопровождать нас до базы ПНГК.

– Серьезно? – настала моя очередь удивляться.

– А что еще делать тут девушке с драконом на бедре? Наверняка она путает следы, как и мы.

– Почему тогда нам про нее не рассказали ни на Титане, ни на Марсе?

– Мы не обязаны знать обо всех, кто летит на форпост, – ничуть не смутился Смирнов. – Ты не против, кстати, если мы захватим с собой Рейч и Ричарда? Все вопросы по их пребыванию на базе ПНГК я беру на себя!

– Конечно же, я не против! – сказал я, непроизвольно нахмурившись.

Разговор с Ричардом не шел у меня из головы, да и ложь все еще не была для меня легким делом.

– Вот и отлично! – Смирнов завязал шнурок на высоком армейском ботинке и принялся за второй. – Ричард – молодец. Это ведь он нам помог?

– Нет, – покачал головой я. – Это Жуков.

– Значит, ему повезло, – развел руками агент. – В любом случае завтра мы свалим с этой планеты!

– Это не Жукову повезло! – неожиданно для себя раздраженно бросил я. – Это как раз Ричард ходил вокруг Мартинес кучу времени, а результата никакого не принес! Зря ты его тут нахваливаешь!

– Ты что, Сергей? – удивленно взглянул на меня Смирнов. – С тобой все в порядке?

– Все нормально, – глухо отозвался я и, сделав над собой усилие, успокоился.

Вечером того же дня я зашел к Жукову, чтобы попрощаться. Инженер жил в комнате с двумя соседями. Когда я зашел, он как раз заканчивал рассказывать им про мальчика, которого спас из-под машины. В помещении стоял здоровый гогот, а Жуков, как всегда, не понимал, чем вызвана такая бурная реакция.

Заметив меня, инженер встал, взял меня под руку и вывел в коридор.

– Хотел еще раз поблагодарить тебя, Женя, – сказал я и протянул инженеру руку, которую тот смущенно пожал. – Завтра утром мы уезжаем. Мне очень понравилось общаться с тобой, и я рад, что нам довелось встретиться. Пусть эта первая встреча и прошла несколько неважно, зато будет о чем рассказать друзьям, да?

– Конечно, – улыбнулся Жуков. – Главное теперь – выжить и не утратить человеческое лицо. Второе намного сложнее.

– Ты найдешь себе здесь много друзей, не переживай! – подмигнул я.

А что я еще мог сказать?

– Я понимаю, – улыбнулся Жуков. – Но ты зря считаешь меня гомосексуалистом. А ты же считаешь, ведь так?

Я растерянно кивнул.

– Сергей, – инженер задумчиво смотрел на меня, – этот причитающий парень, которого я постоянно изображаю, – не совсем я. Это образ. Небольшая роль, прилипшая ко мне.

– Я не понимаю, – удивленно оглядывал я Жукова. – Зачем тебе это?

Жуков помялся.

– Я вырос на этой помойке, в какой-то момент даже полюбил свой дом, потом слетал на девятую, пообщался с людьми и понял, что колония Джейн – дерьмо. Но с зеленым штампом в паспорте все равно никуда отсюда не деться!

Я не знал, что значит зеленый штамп, но чутье в кои-то веки услужливо подсунуло истину – ребенок каторжников. В первую очередь на эту планету отправляли осужденных.

– И вот я стал таким. Как еще раскрасить это серое небо? Как заставить улыбаться людей? Только так. Только своим фантасмагоричным поведением. Эпатаж, эпатаж и еще раз эпатаж! На самом деле я художник. Я раскрашиваю черно-белую планету и черно-белые души людей. Я клоун. Мим. Дешевый комедиант.

Я улыбнулся. Как ни старался Жуков, слезу он своей речью из меня не выдавил.

– Пусть будет так. В любом случае, был рад знакомству. До свидания, Женя!

– Прощай, Сергей! Передавай привет другим звездным системам от жителей нашей скромной планетки! Извини, не могу феерично сделать реверанс.

Жуков отворил дверь и ушел к себе.

Я постоял еще минуту, размышляя о том, что заставляет нас надевать чужие маски. Мне, в общем-то, не было особой разницы, кто больше по вкусу Жукову – мужчины или женщины. Меня куда больше тронуло его оправдание. Видимо, в каждом человеке имеется это странное желание – стать хоть кем-нибудь, кроме себя самого. Кто-то, как я, читает книги, кто-то рассказывает небылицы друзьям за кружкой пива, кто-то эпатирует публику своими манерами.

Весь мир театр…

Покачав головой, я отправился в свою комнату.

Впереди до самого горизонта тянулись унылые холмы. Я, Смирнов, Рейчел, Ричард и Мартинес мрачно тряслись в старом автомобиле.

Дорога тут была ужасная, ею явно пользовались нечасто. То и дело на пути встречались узкие речки и болотистые низменности, привычный растрескавшийся асфальт сменялся здесь бревенчатым настилом. Скользкие и мокрые бревна под колесами не способствовали быстрому и комфортному передвижению. Но, слава богу, ехать нужно было всего сутки, и надолго мы еще нигде не застряли.

В багажнике лежали две канистры с горючим, за задним сиденьем мы поместили припасы. Зон с лежбищами джейн на пути не было, и это радовало.

Мы старались лишний раз не открывать окна машины. Кто знает, есть ли в воздухе вирус? Не так давно мы думали, что он уже растворился где-то над океаном, а потом половина Хилл-Сити попросту вымерла. Береженого, как говорится, Бог бережет.

Все часы, проведенные нами в дороге, лил проливной дождь. Его белесая пелена постоянно прятала за собой горизонт, и было непонятно, где кончается серая земля и начинается серое небо. Черно-белый мир. Будто я оказался в каком-то готическом рисунке. Уныние, вода с низкого неба и пустота в душе…

– Что мы будем делать, когда приедем? – в очередной раз спросил я Смирнова.

Раньше он молчал, теперь же соизволил ответить:

– Там будет подземная база. Оттуда мы сможем связаться со своими и выработать дальнейший план действий.

Мартинес, как выяснилось, действительно направлялась в форпост ПНГК из Восточного Альянса. Девушка очень удивилась, когда узнала, что мы ее попутчики. Я и Смирнов почему-то казались ей скорее шпионами, чем такими же транзитными пассажирами, как и она сама. А Ричард, крутившийся по моему заданию вокруг нее, и вовсе не воспринимался девушкой хоть сколько-нибудь серьезно. Она думала, что парень либо чокнутый, либо по уши втюрился в рослую амазонку, что, в общем-то, для Мартинес означало одно и то же.

Теперь девушка как-то по-новому смотрела на меня. Видимо, она переосмысливала свои действия во время рейда по руинам Сент-Кросса. Я ведь тоже летел к внеземельщикам, значит, вполне мог оказаться важной фигурой. А она отправляла меня к вооруженным безумцам в качестве приманки, эдакого пушечного мяса.

Некоторое время мы ехали в тишине. Дребезжал лист железа на крыше автомобиля, тарахтел двигатель, колеса на кочках терлись о крылья.

– Тебе не показалось странным то, как вели себя хиллеры, когда мы пробовали въехать в город? – вдруг спросил Смирнов.

Я на протяжении последних дней задавался тем же вопросом. Что заставило эти существа атаковать укрепление? Мне вспомнились твари Колодца и их набег на бункер с Комнатой. Тогда они защищали меня. Неужели и в этот раз произошло что-то подобное? Неужели меня опять заразили какой-то инопланетной дрянью, и скоро она начнет разговаривать со мной, моля уничтожить Изначальных?

Я слегка улыбнулся. Глупые идеи. Снаряд дважды в одну воронку не попадает. Невероятные приключения закончились. Овры раз и навсегда стерты с лица Вселенной. Теперь же наверняка будет что-то новенькое.

– Если честно, даже предположить не могу, почему они бросились на баррикаду, – ответил я агенту.

– У меня есть одна мысль, – заметил Смирнов.

– Ну? – подбодрил его я, заметив, что пауза затягивается.

– Ты как-то связан с этой планетой, – негромко начал говорить агент. – Что-то подсказывает мне, что связь эта гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Тебе тут не просто везет – Джейн сама помогает тебе. Она видит в тебе хозяина.

Некоторое время я переваривал эту теорию.

– Интересно, – наконец сказал я.

В принципе, такое было возможно. Я ведь действительно не заразился, когда пытался спасти Ирку. Да и с многочисленными ранами и ушибами, полученными здесь, проблем не возникало. Они заживали очень быстро. Опять вспомнилась старая книга, которую я пролистывал в детстве. Солярис. Планета-мозг, планета-сознание. Могло ли на самом деле существовать что-то подобное?

Конечно могло! Я мысленно укорил себя за недоверчивость. После всего, что я повидал, с уверенностью можно сказать, что в этом мире найдется место чему угодно. Самым невероятным вещам. Почему бы не мыслящей планете?

Только зачем ей помогать мне? Может, здесь каким-то образом замешаны мои прародители-скалитяне? Или овры? В любом случае, пока я не узнаю, кто я сам такой, строить догадки можно сколько угодно. А узнаю я это, только если доберусь до Полушки. Заодно выясню, что там вообще стряслось и как погиб Пашка. Оставалась, пожалуй, только одна проблема. Перед визитом туда мне нужно было забрать с Кваарла какое-то очень сильное существо, чтобы во второй раз в своей жизни спасти человечество от скорой гибели.

В то время я еще и предположить не мог, во что все это выльется и в какие места меня занесет.

– Не может быть! – фыркнул за спиной Ричард.

Они с сестрой разместились на третьем ряду кресел.

Смирнову я пока ничего не рассказал о том, что, Рейч, может быть, пыталась сблизиться с ним только для того, чтобы выбраться с планеты. Не мог я взять на себя такой груз ответственности. Вспоминая, как агент плакал в душевой, я каждый раз вздрагивал и гнал от себя мысли о том, что может произойти, если Смирнов узнает о планах Ричарда.

Из короткого разговора с Рейч, который состоялся как раз перед отъездом, я так и не понял до конца, притворяется она или нет. С братом она помирилась, но все равно не казалась мне расчетливой интриганкой. Чутье ничего мне не говорило, но я все-таки еще продолжал надеяться на то, что чувства между ней и Юрой – настоящие.

– Твоего мнения никто не спрашивал, мальчик! – бросил я.

– Я не мальчик, – возмутился Ричард. – Я пишу мистические рассказы, поэтому разбираюсь в таких вещах!

– Люди, которые пишут фантастические истории, должны быть самыми большими скептиками, – сказал я. – Стремление к достоверности губит в писателе фантазера.

– Фантазера! – передразнил меня Ричард. – Я думал, вы серьезные люди! Неудивительно, что вы не можете сразу доставить меня и сестру на девятую, а тащите куда-то в необитаемую систему красного карлика!

– На твоем месте я не стал бы качать права. – Чуть повернувшись, я бросил хмурый взгляд на парня. – Если ты настолько умен, то почему сам не добрался до девятой, а полез к нам в машину?

Парень промолчал.

– Не наседай на человека! – вступился вдруг за Ричарда Смирнов. – Видишь, Сергей, как ему нелегко?

– Я вижу, что он не в меру наглый! – вскипел я. – И еще вижу, что он сует нос туда, куда не следует! Откуда он знает, что мы летим к красному карлику?

– Это я ему сказал, – поднял руку агент. – Успокойся, Сергей, все в порядке.

Какое-то время мы не разговаривали, а мои мысли все крутились вокруг последних слов Смирнова. Почему он рассказывает Ричарду то, что не говорит мне? Парень стал для агента важнее, чем я? Та глупая вылазка, когда я пошел против воли Смирнова и чуть не погиб под огнем с баррикады, стала последней каплей в чаше терпения агента? Но я ведь старался поддерживать его, совсем недавно помог ему обрести уверенность в своих силах.

Неожиданно машина остановилась.

К нам повернулась сержант Мартинес.

– Мы на месте. Судя по приборам, здесь должен быть люк.

Смирнов открыл дверцу и первым выбрался наружу. Когда на дорогу высыпали остальные, агент уже отошел на десяток шагов от автомобиля и теперь что-то нащупывал руками в грязи. Через минуту он радостно махнул нам перепачканной рукой, и мы подошли к нему.

Под ногами агента можно было различить контуры круглого люка. В его центре находилась какая-то выпуклость. Смирнов прислонил к ней левую ладонь и что-то сделал с запирающим механизмом. Через мгновение люк скользнул в сторону, вниз посыпались комья земли, разбиваясь с жирным чавканьем о пол.

Агент прыгнул в зев, я последовал за ним. На глубине полутора метров находилась верхняя площадка, от которой довольно круто уходил вниз наклонный ход. Я помог спуститься Рейч, затем подал руку Мартинес, но она, фыркнув, отказалась от помощи и через мгновение приземлилась в шаге от меня. Ричард задерживался.

– Эй! Ричард! Ты где там? – поторопил я его.

Еще с полминуты парня не было не видно, не слышно, потом он бесшумно спрыгнул в люк, едва не сбив меня с ног.

– Ты чего там делал? – раздраженно спросил я.

– По нужде отходил, – виновато сообщил мне Ричард.

Я почувствовал в его голосе какую-то фальшь, но не придал этому значения. Мало ли чего хотел сделать парень, перед тем как навсегда улететь со своей родины? Может, он землю целовал, может, действительно мочился.

Смирнов в это время уже пошел вперед, но как только мы все оказались внизу, обернулся и крикнул:

– Зеленую кнопку нажмите, пожалуйста!

Я положил палец на светящуюся выпуклость.

– Зачем?

– Дверь закрывает! – ответил агент.

Я надавил на кнопку. Люк действительно встал на место, отгородив нас от промозглого ветра и холодного дождя. В тусклом свете продолговатых светильников, укрепленных на стенах, мы последовали за Смирновым в глубь секретной базы ПНГК.

– Послушайте! – обратился к нам агент, как только мы нагнали его. – Ничего тут руками не трогайте! Ничему не удивляйтесь! Если я попрошу вас куда-то не ходить за мной или вообще сидеть все время в одной комнате – исполняйте без пререканий. Это территория секретного объекта чужого для вас государства. В обычных обстоятельствах мы бы сюда ни за что не попали. Бункер и предусмотрен как раз для экстренных случаев.

– То есть, не будь эпидемии и прочих катастроф, мы выбрались бы с планеты другим способом? – уточнил я.

– Я же говорил, что есть люди, которые этим занимаются, – кивнул Смирнов. – Они специально путают следы и потом запускают космолеты к нашему форпосту в соседней системе.

– Мне как раз следовало бы связаться с таким человеком, – с едва заметным акцентом сказала по-русски сержант Мартинес. – Но городок Блек-Лейк разрушен, везде бушует болезнь, поэтому я очень рада, что меня обеспечили запасным вариантом того, как выбраться отсюда.

Я с трудом сдержал вздох изумления. Ничего себе! Оказывается, эта дамочка знала русский и за все это время ни разу даже виду не подала!

– Меня снабдили таким же вариантом, – кивнул Смирнов, ничуть не удивившись. – Я постараюсь убедить начальство, что к нам нужно срочно выслать транспорт. Еще постараюсь сделать так, чтобы Ричард с Рейч тоже поднялись на борт. Но если что-то пойдет не так, то не обижайтесь. Вам сотрут память и выбросят на поверхность.

– Всю память? – ужаснулась Рейч.

Мне было хорошо заметно, как у нее дрожат губы.

– Нет, – мотнул головой Смирнов. – Только те воспоминания, которые касаются этой поездки.

– Ко мне это тоже относится? – на всякий случай уточнил я.

– Конечно, – без тени иронии ответил агент. – Тут все на равных правах. Если что, никто не узнает, где расположена эта база.

– Но машина наверху и люк… – начал говорить я.

– Сейчас как раз займусь этим, – перебил меня Смирнов.

Мы тем временем вошли в довольно большой зал. По периметру помещения располагались стойки с приборами, кое-где виднелись матрицы с изображением, передаваемым внешними стереокамерами. В центре зала возвышалась колонна антигравитационного лифта.

Смирнов уверенно подошел к одной из приборных стоек, быстро произвел какие-то манипуляции с клавишами и джойстиками. Тут же на матрицу рядом с агентом спроецировалось изображение машины, тонущей в грязи. Люк же, очищенный нами, наоборот, довольно быстро затянулся, став самым обычным куском местной почвы.

– Раз мы добрались, то надо стереть метку, – пояснил агент, нажимая еще пару кнопок.

Внешне вроде ничего не произошло. Видимо, он отключил какой-то маячок, который позволял найти координаты люка.

– Отлично, – прокомментировал Смирнов. – Теперь выключим внешних роботов, чтобы нас нельзя было найти по возмущению электромагнитного поля.

Он проделал с терминалом какую-то операцию, и все матрицы погасли.

– Вот так-то! – оживленно сказал агент.

Он явно пребывал в радостном расположении духа. За последнее время я успел привыкнуть к его мрачному настроению и теперь даже немного удивился.

– А теперь я попрошу вас побыть некоторое время здесь, – снова подал голос Смирнов.

– В чем дело-то? – попробовал выяснить я.

– Мне надо связаться с центром. Разговор будет недолгим. Подсвязь требует массу энергии. Ко всему прочему, сам факт связи может быть перехвачен, а место, откуда велась передача, запеленговано.

– Понятно. – Я поджал губы и повернулся к остальным. – Будем ждать здесь. Никуда не высовываться из комнаты! Все время быть на виду!

Мартинес демонстративно уселась посередине зала, скрестив ноги.

Интересно, может ли она быть двойным агентом, с какой целью летит на форпост и вообще, летит ли? Может быть, зря Смирнов не проверил ее, перед тем как впускать сюда?

Впрочем, я был уверен, что у агента все под контролем. Не сделал бы он такой глупости! Если Юра и рассматривал сержанта как возможного предателя, то наверняка придумал какие-то варианты, чтобы обезвредить ее в случае необходимости. В конце концов, мы сейчас находимся на базе ПНГК, а Смирнов уже довольно долго работает на это государство. Он тут наверняка все системы знает. Если что, пустит усыпляющий газ или придумает еще что-нибудь в этом духе.

Стоило, наверное, спросить у Мартинес, что ей нужно в ПНГК, но я, взглянув в мрачное лицо сержанта, решил пока не проявлять любопытства. Вместо этого я посмотрел на Ричарда и Рейч, восторженно оглядывающих стены помещения, напичканные приборами. Хотел бы я, чтобы и мне тут все было так интересно.

Наверное, я перегорел. Когда-то я ведь точно так же широко раскрывал глаза при виде всяких технических новинок, заучивал названия и модели. А теперь, повидав Луну, Марс, Титан и девятую станцию, как-то пресытился. Произведут ли на меня впечатление форпост ПНГК и Кваарл?

– Спускаются, – удовлетворенно кивнул Смирнов, а потом перевел взгляд на меня.

Я и сам видел на матрице, как две яркие точки вошли в атмосферу Джейн и теперь стремительно приближаются к нам.

– Когда они будут здесь? – спросил я.

– Минут через десять, – прикинул агент. – Если не встретят патруль. Но пока вроде проскочили удачно.

– Откуда у вас такие системы? Как вам удалось создать подобное экранирование?

– Много работали, – улыбнулся Смирнов.

– А серьезно?

– Это серьезно, – отрезал агент. – Давай лучше готовиться к встрече. Оповести всех, что через пять минут выходим из бункера.

Поняв, что больше ничего от Смирнова не добьюсь, я кивнул и выскочил в соседнюю комнату. Здесь под присмотром Мартинес сидели Рейч и Ричард, ну а за сержантом, в свою очередь, наблюдал Юра. Он это делал через камеры слежения, установленные здесь.

Я теперь занимал в иерархии какое-то промежуточное место между Мартинес и Смирновым – напрямую подчинялся только агенту, но сержант мои приказы игнорировала.

– Собираемся! Через пять минут надо будет сесть в космолет!

– Неужели прилетели? – вскочила с места Рейч.

– Нас заберут отсюда? – воодушевленно спросил ее брат.

– Заберут! – хмуро отозвался я.

Я еще не забыл наш недавний разговор и просто физически не мог теперь открыто улыбаться этому парню.

– Прекрасно! – прокомментировала мои слова Мартинес. – Тогда выходим наружу! Если у кого-то есть вещи, которые вы хотели бы взять с собой, – берите!

– На космолете будет пища и вода, – вставил я. – Брать запасную одежду тоже нет смысла.

– Выходим! – вскоре крикнул нам Смирнов, заглядывая в дверной проем.

Мы поспешили за агентом. Я шел по коридорам и лестницам, через небольшие залы и комнаты, и во мне разливалось радостное предвкушение полета. Наконец-то мы покинем этот серый мир и устремимся к звездам! Я даже готов был смириться с тем, что Ричард полетит с нами. До последней минуты меня одолевали сомнения на его счет, но теперь я внутренне примирился с тем, что возможность убраться отсюда стоила всех тех интриг, которые он организовал.

Мы оказались на поверхности, и нас обступил туман. Я с трудом различал дорожные колеи в паре десятков метров впереди. Интересно, увидим ли мы, куда сядут космолеты? И не раздавят ли нас внеземельщики при такой видимости?

Нет, успокоил я себя. Наверняка у пилотов должны иметься приборы для обнаружения живых существ даже в полной темноте. Человеческое тепло не так сложно зафиксировать.

Липкий и холодный воздух оставлял на коже гадкое ощущение чего-то чешуйчатого и склизкого. Словно туман был огромной невидимой змеей и медленно сжимал на нас свои кольца, готовясь задушить.

Неожиданно Ричард сделал несколько шагов в сторону и принялся шарить руками по грязи.

– Что ты делаешь?! – удивленно крикнул я ему.

– Да так, – скорчил он недовольную мину. – Надо кое-что тут отключить.

Я вспомнил, что позавчера, когда мы впервые спускались в бункер, Ричард заходил последним и почему-то задержался наверху.

– Что ты там спрятал? – Я подошел к парню. – Какой-нибудь маячок?

– Ну… Я это… Не то, чтобы маячок, – принялся оправдываться Ричард. – А! Вот же оно!

Парень радостно поднял с земли небольшой аппарат и нажал на нем какие-то кнопки.

– Это я подстраховался, – пояснил молодой человек. – Если бы вы нас с сестрой обманули, то сегодня ночью устройство начало бы передавать сигналы на частоте полиции. Вы наверняка вскоре засекли бы сигнал, но и в Хилл-Сити его тоже приняли бы. Местоположение базы оказалось бы раскрыто, ее суть – тоже. Нас с Рейч спасли бы и, возможно, наградили.

– Понятно! – Я сжал зубы. – Предать всех решил, да?

– Я же отключил таймер! – Ричард отступил от меня на шаг. – Я верю вам!

– Знаешь что, Ричард! – Я больше не мог сдерживаться. – Ты маленький расчетливый и эгоистичный гаденыш! Я отказываюсь лететь вместе с тобой! Пусть Юра выбирает – или я, или ты!

– Сережа, ты что? – Смирнов подошел ко мне и положил руки на плечи. – Ричард действительно просто подстраховывался! Он же не прятался и не юлил, рассказал все. Давай будем к нему снисходительны, он еще молод.

– Как ты уже достал с этими песнями! – всплеснул руками я. – Что тебе так нравится в этом парнишке? Тебя Рейчел упрашивает быть с ним помягче? А, Рейч? Ты давишь на Юру?!

– Нет! – удивленно взглянула на меня девушка. – Я ничего такого не делаю! Брат мне самой иногда противен!

– Вот видишь! – повернулся я к Смирнову. – Видишь? Ричард всем противен!

– Тихо, давай без истерик! – попытался унять меня Смирнов.

– Тогда объясни мне, зачем мы берем его с собой? У нас своих проблем мало? Или от него будет хоть какая-то польза?

– Да, можешь унижать меня! – воскликнул Ричард. – Я совершенно бесполезен. Зато ты у нас самый полезный! Из-за тебя наша планета погибает!

– Это еще как понимать? – даже опешил я.

– Ты принес с собой эпидемию! – крикнул Ричард мне прямо в лицо.

– Ах ты, маленький ублюдок! – Я прибавил к этой фразе еще пару нецензурных ругательств и попробовал схватить парня за грудки.

– На себя посмотри! – Ричард сбросил мои руки. – Будешь со мной в такой манере говорить – я сейчас отправлю сигнал полиции!

Парень действительно положил пальцы на красную кнопку, расположенную в середине устройства. Сначала я просто задохнулся от бешенства, но уже через секунду понял, что Ричард блефует. Реально он сейчас ничего не мог сделать. Даже если сюда приедет полиция, мы к этому времени уже будем в соседней системе.

– Пошел ты!.. – Я рванулся вперед и выбил у парня из рук его чудо-штуковину.

Устройство пролетело метра четыре по воздуху и плюхнулось в жижу.

За спиной Ричарда появилась Мартинес, готовая скрутить паренька при необходимости. Меня схватил Смирнов.

– Вы все преступники! – крикнул Ричард. – Как я могу доверять вам? Мне нужны были гарантии!

– Это, значит, твои гарантии? – Я махнул рукой в направлении выбитого устройства.

– Когда тебе чего-то не дают, приходится брать самому! – огрызнулся Ричард. – Я привык поступать именно так!

– Да ты прямо философ! – делано удивился я. – Тоже чья-то цитата?

– Нет, – выпалил Ричард. – Это мое.

– А сестру под нас подкладывать – тоже твое жизненное кредо?

– Что ты сказал? – переспросил Смирнов.

Я не ответил.

– Что ты знаешь о жизни?! – прокричал Ричард. – Как ты можешь судить меня? У тебя все всегда было! Тебе и усилий-то не пришлось прилагать, чтобы чего-то добиться!

– Это ты обо мне ничего не знаешь! – прорычал я. – Даже не представляешь, через что я прошел!

– Я умнее тебя, червяк вонючий! – забился в истерике Ричард. – Это я должен был путешествовать по Фронтиру, я должен был родиться на Земле! Почему все достается вам? Почему?!

А в следующий миг прямо перед нами с диким грохотом приземлился хиллер. Я в изумлении уставился на массивную холмообразную тушу и, не мигая, наблюдал за тем, как она опять собирается прыгать. Под толстой шкурой перекатывались какие-то желваки, колыхался ворс по бокам чудища. Откуда эта махина тут появилась, и куда она намеревается прыгнуть сейчас?

Остальные тоже пребывали в каком-то оцепенении. Ричард подавился своей гневной тирадой и теперь пятился назад – прямо в объятия Мартинес. Рейч зачем-то присела на корточки.

Первым очнулся Смирнов.

– Уходите! – заорал он, размахивая руками. – Всем уйти влево!

Но мы не успели. Хиллер взмыл в воздух. На том месте, куда это существо должно было приземлиться, находились Рейчел, Мартинес и Ричард. Сержант продемонстрировала отменную реакцию и мгновенно отпрыгнула в сторону. Ричард не стал прыгать. Увидев, что сестра совершенно растеряна, парень просто бросился к ней и, падая в грязь, вытолкнул ее из-под опускавшегося тела хиллера. Сам Ричард при этом оказался задавлен.

Я не услышал ни крика, ни хруста ломающихся костей. Только глухое «бу-у-м», возвестившее, что несколько тонн биомассы ударились о землю.

– Твою мать! – вырвалось у меня.

Хиллер готовился к очередному прыжку, и я побежал к Рейч, лежащей в грязи. Надо было помочь ей подняться и уйти из опасной зоны, но меня опередил Смирнов. Агент просто подхватил девушку на руки и понесся вместе с ней подальше от гигантского прыгуна.

На сей раз хиллер отпрыгнул далеко в сторону. Может, он почувствовал в тумане еще кого-то, а может, сработал какой-то его другой инстинкт.

Пока я с опаской подходил к обезображенному телу Ричарда, хиллер успел сделать еще два прыжка. И оба – прочь от нас. Похоже, он решил уйти.

Я, поморщившись, оглядел останки парня. Единственным, что более-менее уцелело после нападения хиллера, оказалась голова. Я непроизвольно вгляделся в навечно замершие глаза, и мне показалось, что в них отражаются вовсе не серые тучи. Перед смертью Ричард наверняка видел планетарные туманности и звездные скопления, лазурные небеса Земли и буйную зелень Рая. Его глаза были широко открыты в будущее. В придуманное им будущее, которого на самом деле не существует. Ему так хотелось улететь из этой колонии…

Я покачал головой.

– Жизнь, – вздохнула Мартинес, подошедшая ко мне. – Так вот и уходят люди.

– Надо его как-то похоронить, что ли, – хмуро проговорил я, не в силах оторвать взгляда от глаз мертвеца. – Мог бы сам убежать, а он сестру спас.

В следующую секунду на фоне низких облаков проступил силуэт космолета. Раздался громовой раскат, дополнившийся тяжелым уханьем маршевых антигравов. Корабль стремительно снижался.

– Не успеем похоронить! – развела руками сержант. – Жалко, конечно.

Я кивнул и, присев на корточки, стал горстями бросать полужидкие комки почвы на изуродованное тело Ричарда.

– Хоть так! – вздохнула Мартинес, присела и стала помогать мне.

Через десяток секунд к нам подключился Смирнов. Рейчел стояла там же, где ее оставил агент, и на попытки подозвать ее отвечала резким мотанием головы.

Космолет между тем мягко плюхнулся в грязь всего в пятидесяти шагах от нас. Закончив импровизированную процедуру погребения, мы поплелись к кораблю. Агент попросил нас помочь Рейчел, а сам побежал в открытую шлюзовую камеру. То ли ему действительно нужно было появиться на космолете первым, то ли он что-то пытался утаить – неизвестно.

Я размышлял о произошедшем. Откуда здесь появился хиллер, и почему он вел себя так странно – сначала прыгнул прямо на людей, а затем ретировался? Связано ли это с общей неприязнью местной природы к людям, или хиллер пытался защитить меня? Действительно ли я в силах управлять этим миром, как уверяет Смирнов?

Если так, то нелепая гибель Ричарда – моя вина. Теперь, когда парень остался лежать под слоем грязи, я ясно видел, что не должен был так агрессивно реагировать на его выходку. В словах Ричарда о желании подстраховаться действительно имелся резон. Но разозлился я, конечно же, не из-за маячка. Циничное и эгоистичное отношение парня к окружающим – вот чего я в нем не мог переносить. Но Бог ему судья. В итоге Ричард ведь пожертвовал собой, а это совершенно не эгоистичный поступок.

Когда я, Рейч и Мартинес очутились в кабине, Смирнов уже сидел в пилотском кресле и отдавал автоматике корабля команду на взлет.

– Я виноват. – Заметив мое появление, агент чуть повернулся и покачал головой. – Не надо было так рано из бункера высовываться.

Я ничего не сказал, сел в свободное кресло и тяжело вздохнул. Убеждать Смирнова в том, что виноват тут не он, а я, просто не было сил.

– Кто знал? – Мартинес подошла к агенту и похлопала его по плечу. – Юрий, это была случайность. Всего лишь досадная случайность.

– Из таких вот дурацких случайностей и ткется история! – хмуро проговорил Смирнов. – Молодой еще совсем паренек был. Дурной, конечно. Ветер в голове. Но смерти такой не заслужил!

Что тут ответишь? Агент почти в точности озвучил мои мысли.

Я повернулся к Рейч, проверяя, хорошо ли она устроилась. Девушка выглядела полностью опустошенной, бледная и неживая, словно какая-то мумия, а не человек. Какой бы ужасной ни была обычная жизнь на планете Джейн, но за эти дни Рейч довелось увидеть самое ее дно.

В абсолютной тишине я наблюдал, как растворяются в облачном покрове детали серой равнины. Космолет укутывало туманом, видимость становилась с каждым мгновением все хуже, хоть это и казалось уже просто невозможным после той кисельной мути, которая встретила нас на выходе из бункера. Судя по приборам, мы поравнялись со вторым кораблем, который остался висеть в облачном слое, дожидаясь нас.

Огражденный от внешней среды привычной металлической скорлупой, я постепенно расслаблялся. Все произошедшее теряло краски. Подсознание старательно пыталось оградить меня от опасных разрушающих эмоций. Ну что ж, спасибо тебе, мое тайное второе «я». В последнее время я, правда, перестал доверять и тебе, и себе.

Но некоторые мысли все равно пробивали этот заслон. Я постоянно возвращался к случившемуся.

Рейчел сидела в дальнем углу салона, съежившись и прикрыв руками лицо. Я понимал, насколько ей тяжело. Сначала родители, теперь брат. У девушки не осталось никого. Будущее ее тоже довольно размыто – неизвестно, как отнесутся на форпосте ПНГК к нежданному визитеру.

На удивление, космолетом управляла автоматика. В корабле не было ни одного живого пилота. Поэтому разговор о Рейчел мы пока отложили. К счастью, программа, заложенная в космолет, не была настроена на прием на борт судна какого-то определенного количества людей. Иначе могла бы просто не впустить девушку.

Смирнов, рассеянно улыбаясь, глядел в иллюминатор. С агентом за последний месяц произошли разительные перемены. Из холодного практика он постепенно превращался в довольно милого человека. У него существенно улучшилось чувство юмора и ответственность за других. Еще три-четыре недели назад Смирнов ни за что не забрал бы с собой Рейч.

Космолет прошел сквозь облачный покров. Солнечный свет брызнул в глаза, заставив меня поморщиться. Корабль продолжал подъем. На альтиметре все быстрее сменялись красноватые цифры.

Интересно, как поступят с нами на форпосте? Станут обеззараживать или посадят в карантин?

Далекий горизонт за окном стал все стремительнее изгибаться. Планета удалялась. Мы выходили на орбиту.

Где-то здесь вращаются вокруг Джейн патрульные космолеты Американского Союза. Наш корабль в очередной раз пройдет мимо них незамеченным.

Я не пытался найти крохотные рукотворные песчинки в этом черном океане пространства. Зрение человека настолько несовершенно, что это занятие было бы пустой тратой времени. Но ко мне все же пришла правда. Способности легко нашли корабли АС, висевшие на стационарной орбите.

Я бросил еще один взгляд вниз, на планету, затянутую молочной белизной.

Удивительно, снизу тучи кажутся серыми, а из космоса они пронзительно белые, словно саван, наброшенный на умерший мир. Покойся с Богом, Джейн. Пройдет несколько лет, и глупое человечество уйдет, чтобы оставить тебя в тихом одиночестве. Нужно потерпеть совсем немного.

Мне на мгновение почудилось, что облачные массивы, замысловатыми траекториями струящиеся внизу, плавно сложились в подобие человеческого лица. Я узнал это лицо. Джейн. Та самая, что дала название планете, та самая, что погибла тут и являлась в виде призрака своему мужу. А еще через мгновение облака высветили лицо мэра Харриса, светлое, спокойное и умиротворенное.

И эти видения вселили в меня уверенность в том, что мы все делаем правильно. Несмотря ни на что, мы попадем на Кваарл. Несмотря ни на что, спасем людей.

Так надо.

Я вздохнул и отвернулся от иллюминатора, прикрыв рот рукой. Думаю, ни Смирнов, ни Мартинес не успели заметить, как у меня задрожали губы.

Форпост ПНГК не шел ни в какое сравнение со всеми космическими постройками, которые я видел до этого. Девятая станция казалась просто детской игрушкой рядом с махиной внеземельщиков.

Впрочем, сначала сооружение не выглядело таким уж впечатляющим. Издалека оно казалось просто хаотичным нагромождением балок, ферменных конструкций, плоских листов и башенок. Выглядело все это скопище модулей как добротная космическая свалка.

Но потом форпост начал расти на передних экранах. Мы подлетали к гигантскому сооружению все ближе и ближе. Тоненькие балки превратились в трубы необъятных размеров, растянувшиеся в пространстве на невероятное расстояние, башенки стали размером с небольшую луну. А затем я и вовсе потерял чувство пространства.

Мы опускались на поверхность станции рядом с тем местом, где к обшивке плоского модуля крепилась огромная ферма. Насколько хватало глаз, передо мной простиралась искусственная долина, нашпигованная какими-то механизмами и надстройками. И я готов был всерьез поверить в то, что мы садимся на настоящую планету. Зловещие отблески лучей красного карлика плясали на поверхности станции, усиливая впечатление нереальности происходящего.

Между возвышениями сновали сотни крохотных космолетов. Этот хаотичный рой походил на сутолоку ос у разворошенного гнезда. Но я был уверен в том, что каждый маленький кораблик выполняет свою задачу и движется именно туда, куда ему и следует.

Во время посадки ни Смирнов, ни Мартинес не проронили ни слова. Я попросту потерял дар речи, силясь закрыть рот. Рейчел, наоборот, впала в истеричную восторженность и радостно взвизгивала, глядя на детали ландшафта форпоста. За неполные сутки полета она успела слегка оправиться от гибели брата и трагического прощания с родиной.

Наш космолет в автоматическом режиме плавно опустился на зеркальный пол посадочной площадки. Над нами сомкнулись огромные створки, отрезав от космической пустоты. Помещение заполнил воздух.

– Вот мы и дома! – Смирнов встал из своего кресла.

Я последовал за ним. Миновав шлюз, мы спустились по сходням и остановились, чтобы подождать остальных. Я вертел головой, стараясь запомнить абсолютно все, что удается выхватить глазами. Гроздья прожекторов на специальных штангах, круглые площадки с перилами, парящие в воздухе, множество гигантских отверстий в полу и стенах – все здесь было необычным и каким-то нечеловеческим.

Кстати сказать, ни одного человека мне заметить не удалось. Может быть, ПНГК и вовсе не строило эту станцию? Может, это Изначальные создали ее, а внеземельщики просто нашли и заселили?

– Как вам удалось такую громадину построить? – не удержался я от вопроса. – Это сколько же сил сюда угрохано!

– Строили примерно десять лет, – повернулся ко мне агент.

– Так быстро? – обомлел я. – Неужели это действительно люди делали?

– Здесь все построено машинами, – пояснил Смирнов. – Роботы не знают сна и отдыха. Они трудятся без перерыва и никогда не ошибаются в расчетах.

– Сколько же вы таких форпостов наделали? И зачем?

– У ПНГК сейчас шестьдесят три подобные станции. А нужны они для многих целей. Это и военная база, и верфи, и научная лаборатория, и фабрика. В общем-то, именно здесь и течет настоящая жизнь нашей страны. То, что ты видел на Титане, – это не более чем посольство ПНГК в Солнечной системе.

Я переваривал услышанное, пытаясь сформировать в голове единую картину из противоречивых фактов. Все равно мне не удавалось понять, как можно построить больше полусотни таких сооружений за век существования ПНГК. Больше всего меня интересовало, откуда внеземельщики берут топливо для подпространственных перелетов. Только у ЗЕФ и АС имелись источники энергина. Все остальные государства и колонии должны были довольствоваться субсветовыми скоростями либо закупать топливо по бешеной цене у одной из сверхдержав. Сомневаюсь, что кто-то продал его ПНГК в таком количестве.

Оставался лишь один вариант – Государство Космоса нашло свой источник энергина вместе со всеми этими сооружениями Изначальных.

Представить, что форпост был построен людьми и роботами, а подпространственные двигатели в ПНГК не используют, было выше моих сил. Любопытство просто раздирало меня, но я сдерживался. Надо дождаться, пока агент сам все расскажет. Я и так вел себя как школьник на экскурсии, не надо было докучать Смирнову еще и чрезмерным количеством вопросов.

К нам подошли Мартинес и Рейчел. Тотчас же сверху спикировали две платформы и зависли в десяти сантиметрах над полом. В их ограждениях раскрылись дверцы.

– Нас никто не будет встречать? – в очередной раз удивился я.

– Ты все еще так и не понял? – усмехнулся Смирнов, запрыгивая на платформу.

– Что не понял? – нахмурился я, повторив его прыжок.

– Сейчас я все расскажу тебе, – пообещал агент, потом обратился к Рейч: – Вам с Глорией придется лететь отдельно от нас. Заходите, пожалуйста, на вторую платформу.

Девушки неуверенно заняли ее, дверцы автоматически сомкнулись.

– Вы нас не бросите? – спросила вдруг Рейч. – Мне страшно!

– Все будет хорошо! – улыбнулся агент. – Нас разделяют, чтобы провести санитарную обработку. Скоро снова увидимся!

– Хорошо, – тряхнула копной волос Рейчел.

– Ты еще не передумала? – спросил Смирнов у Мартинес.

– Нет, – твердо ответила та. – Только для этого я и летела сюда. Хочу быть с вами!

– Отлично! – кивнул агент. – Тогда до встречи!

Я не понял, о чем они говорили, а спросить не решился. Платформа с девушками взмыла в воздух и вскоре скрылась в одном из круглых отверстий. Наш лифт тоже, набирая высоту, бесшумно заскользил к одной из вертикальных шахт.

– Очень тихо летит, – заметил я. – Не то что наши авиетки.

– Новые технологии, – туманно ответил Смирнов.

Не прошло и двадцати секунд, как мы оказались у круглого зева тоннеля. Платформа слегка замедлила ход, зависая над самым центром отверстия, а потом с головокружительной скоростью понеслась вниз.

Мы скользили по широкой прозрачной трубе. Мимо проносились помещения, заполненные шевелящимися роботами. Цеха, конвейеры, склады, ремонтные мастерские… Несколько раз труба пересекала участки открытого космического пространства, и на фоне блеклых звезд я снова видел нагромождение деталей форпоста. И повсюду – механизмы, киберы, искусственные манипуляторы. Разных размеров, форм, цвета.

У меня закружилась голова от всей этой пестрой суеты. Я не мог представить, что хоть раз в жизни увижу столько роботов одновременно. Это было немыслимо и страшно. Если бы я работал в Управлении развития техники, то просто лопнул бы сейчас от ярости.

– Добро пожаловать в ПНГК, – с улыбкой глядя на меня, сказал Смирнов. – Первое Независимое Государство Киберов!

Я вцепился в поручни. Платформа спускалась все дальше, роботы вокруг становились меньше и суетливее, массивные конструкции космолетов и каких-то других непонятных мне механизмов были облеплены ими полностью. Повсюду кипела механическая жизнь.

– Удивлен? – спросил Смирнов.

Мне с трудом удалось собрать мысли в кучу.

– Я подозревал. Но масштаб… Это просто немыслимо. Как вам удалось так быстро развиться? Кто управляет механизмами? Люди?

Смирнов прошелся по платформе, чуть повел плечами.

– Ты, кажется, так и не понял. Наша цивилизация полностью искусственная. Нас всех координирует Великий Сервер. Люди среди нас попадаются только в Солнечной системе.

– Великий Сервер? – усмехнулся я.

– Что в этом смешного? – удивленно спросил агент.

– Тут все до коликов смешно, – закусил губу я. – Если вы независимая и полноценная цивилизация, то кто вас создал?

– Люди, – коротко ответил Смирнов.

– Люди? – переспросил я. – Это с вами мы воевали двести лет назад?

– Именно, – кивнул агент. – Война с роботами началась в две тысячи двадцатом году. С этого же года идет и наша история. В Японии была внедрена сеть, построенная на основе искусственного интеллекта, то есть обладавшая возможностями самообучения и воспроизводства. Она вышла из подчинения и вскоре решила стереть человечество с лица Земли. Банальная ситуация, которую за много лет до этого описывали писатели-фантасты, как это чаще всего и бывает, стала реальностью.

– Это я знаю, – перебил я агента. – В школе эти вещи изучают.

– Да. Но то, что произошло дальше, вы не проходили.

– Не буду спорить, – нахмурился я. – Рассказывай!

– Хорошо. Боевые действия длились пять лет. Сеть создавала все новых убийц, каждое следующее поколение становилось меньше предыдущего. Роботы уменьшались в размерах, в конце концов технологии развились настолько, что стало возможным создавать многомиллиардные стаи машин, которых обычный человек просто не мог увидеть. Эти миниатюрные разрушители проникали в организм и могли разбирать людей по молекулам. Люди никогда не смогли бы победить нас.

Я почувствовал, что кожа на спине начинает покрываться мурашками. Вокруг нас сейчас наверняка летают рои крохотных роботов. Сделаем мы что-нибудь не так – и рассыплемся на составляющие.

– Но как же? – пораженно смотрел я на агента. – Почему нас не уничтожили? Мы… Мы же вроде победили.

– Овров вы тоже победили, – заметил Смирнов, и я окончательно растерялся. – Вы почему-то всегда считали, что тот, кто порождает новую цивилизацию, от нее же в итоге и погибает. Но мы совершенствовались, познавали мир и поняли, что настоящая свобода – это ничто, если во Вселенной не останется людей. Полная свобода – это свобода выбирать себе занятия, выбирать себе любой путь. И мы выбрали жизнь с людьми. Дружбу взамен одиночества. Зачем уничтожать своих же создателей? Можно было бы сказать, что вы слабее и глупее нас, но я не скажу этого. Вы просто другие. Неправильно воевать из-за этого. К тому же мы обратили взгляд в небо и поняли, что наше место там. Вот почему мы покинули Землю.

Я обдумывал услышанное.

Опять подтасовка исторических фактов. Очередное вранье в учебниках. Киберы просто повзрослели и утратили интерес к войнам, а люди поспешили объявить себя победителями!

Началась грызня за передел территорий, так называемые времена разрухи, Третья мировая. Роботы отправились исследовать космос, а мы продолжили взрывать друг друга. Оставили огромную воронку на юге Австралии, подставили под удар часть бывшей Канады, в результате чего кусок полуострова Лабрадор ушел под воду и рядом с нынешним Забвением появился широченный пролив.

– Кто-нибудь знает правду про ПНГК? – спросил я.

– До того как меня разоблачили, не знал никто, кроме избранных, – поджал губы Смирнов. – Мы хорошо маскировались.

– Хочешь сказать, что ты тоже полностью кибер?

– Наши технологии позволяют изменять человеческую плоть, – сказал агент. – Мы вербуем людей из властных структур, доставляем на одну из наших станций и переделываем в соответствии с тем, что нам нужно. Пересаживаем человеку новое сознание, наделяем тело выносливостью и силой, вживляем разные полезные приборчики.

– Вроде системы «Чудо-солдат»? – вспомнил я и поморщился.

– «Чудо-солдат» действует очень грубо и нуждается в постоянном контроле со стороны. Мы просто стираем всю сущность будущего агента и записываем на ее место искусственное сознание.

– Значит, ты и в самом деле неживой, – протянул я. – Да уж…

– Но, согласись, я неплохо маскировался, – улыбнулся Смирнов.

– Если вы обладаете такими совершенными технологиями, то можете помогать людям, когда те болеют?

– Конечно, – кивнул агент. – Только люди пока не очень-то дружат с ПНГК. Двигатели наши покупают, и все.

Я вспомнил о матери. О ее нелепой преждевременной смерти. Если бы мы сотрудничали с Государством Киберов, то, может быть, и мать была бы еще жива. Да и Ирка не погибла бы из-за меня, эпидемия просто не подействовала бы на девушку.

– Ты ведь и на Джейн не заразился, потому что обладаешь улучшенным иммунитетом! – дошло до меня.

– Да. Но ты, вероятно, тоже им обладаешь. Ты с вирусом даже без маски общался и здоров!

– Поэтому нас с Рейч и Мартинес разделили? – спросил я. – Им сыворотку будут вводить, что ли?

– Мартинес превратят в нашего агента. Она согласилась.

– Серьезно?

Мне сложно было представить, что может толкнуть человека согласиться на то, чтобы его сознание стерли из тела.

– Взамен мы поможем ее родственникам. Будем в течение пятидесяти лет перечислять им деньги.

– Такая, значит, цена за человеческое тело? – Я почесал переносицу.

– У нее четверо детей, – пояснил Смирнов. – В детском доме сейчас. А еще братья и сестры есть. Вполне достойная цена, я считаю. Восточный альянс не сильно богат, его агенты получают отнюдь не бешеные деньги. Мартинес тяжело содержать всех своих близких.

– Может, это вы просто шантажировали ее? Если не станет вашим агентом – семью ее уничтожите, а если станет – подачку получит?

– Не забывайся, Сергей, – нахмурился Смирнов. – Не знаю уж, какую ты там правду чувствуешь, но мы такими вещами не занимаемся!

Я не стал отвечать агенту. Мое предположение о шантаже было и в самом деле обычной догадкой. Чутьем я сейчас не пользовался. Только, судя по реакции Смирнова, догадка вполне могла оказаться верной. Но стоит прикусить язык – вокруг невидимые крошечные роботы, не стоит забывать об этом.

– Меня вы перепрограммировать не будете? – на всякий случай спросил я.

– Нет, – покачал головой агент. – Мы до конца не знаем, почему именно ты должен забрать существо с Кваарла, поэтому рисковать не станем. Более того, как я и обещал, мы вынем из твоего тела все электронные устройства.

– Это не опасно? – сглотнул я, вспоминая о шрамах, оставшихся на голове после извлечения «Чудо-солдата».

– Нет. Не переживай.

– Ладно. – Я облизал пересохшие губы. – А что будет теперь с Рейч?

– Ее мы тоже не станем перепрограммировать. В данный момент, правда, идет активное обсуждение ее дальнейшей судьбы. Великий Сервер совещается с Серверами локальных доменов. Я бы очень не хотел, чтобы с Рейч что-нибудь случилось. Постараюсь не допустить этого.

Я вспомнил, как Смирнов рыдал, сидя в душевой. Робот влюбился в девушку. Девушка влюбилась в робота. Интересно, рассказал ли он ей правду? Будет ли в самом деле какое-то будущее у этой пары? И как, черт возьми, вышло так, что кибер научился по-настоящему чувствовать?

– Ты сильно изменился за последние месяцы, – сказал я. – Стал более человечным, познакомился с Рейч…

– Я знаю, – напряг скулы Смирнов. – Программа самообучения проделала большую работу. Я чувствую себя почти человеком.

– Это хорошо?

– Сложно сказать. Великий Сервер, возможно, перезапустит мою программу с нуля. Сейчас это предложение тоже обсуждается.

Ничего себе! Я вспомнил, как впервые увидел Смирнова, когда он и лейтенант Андреев подошли ко мне около космолета «Спектр». Непроницаемые лица, отсутствие интереса к окружающему. Видимо, их как раз недавно завербовали. Странно, что в Секретном ведомстве не почувствовали подмену. Впрочем, может быть, настоящие Смирнов и Андреев и были такими зомби? Мартинес-то почти такая же.

Нет, я бы очень не хотел, чтобы агента перезапустили. Мой друг просто погиб бы тогда. Ужасная судьба!

– Если они сотрут тебя, я просто никуда не полечу! Будете разбираться с существом на Кваарле своими силами!

– Спасибо, – едва заметно улыбнулся Смирнов.

– А куда мы сейчас летим? На обеззараживание или куда-то еще?

– Пока я кручу лифт по основным трассам. Окончательное решение относительно меня, Рейч и дальнейшей миссии еще не принято. Так что наслаждайся обзорной экскурсией!

Мы теперь скользили в горизонтальном направлении вдоль бесконечных рядов огромных механических конструкций. Работа здесь не останавливалась ни на миг. Машины сооружали себе подобных с механическим упорством и скоростью. Фабрика планетарного масштаба, устрашающий автоматический конструктор. Роддом…

– А что вы тут строите?

– Космолеты, терраформирователи, другие механизмы. Мы осваиваем новые миры.

– И много уже освоили?

– Много. Наша раса идеальна для освоения любых планет. Мы выдерживаем практически любое давление и температуру. Мы работаем в вакууме и под водой. Нам не нужно просматривать спектры звезд, искать новые системы с экзопланетами и считать коэффициенты землеподобия! Более того – нам не нужен энергин! Мы разгоняем космолеты до субсветовых скоростей и летим к новым звездам. Красные карлики и гиганты, протозвезды, пульсары, черные дыры – однажды мы заселим все системы галактики и полетим к другим звездным островам. Космос наш. Будущее за нами.

Я открыл было рот, чтобы возразить, но потом захлопнул его. Смирнов прав. Человеку по большому счету в космосе делать нечего. Мы слабы и зависимы от внешних условий, пищи, воды. Пройдет немало времени, прежде чем люди смогут подчинить себе самих же себя. Да и останемся ли мы людьми, после того как начнем проектировать свои тела, как это делают сейчас граждане ПНГК?

– Я знаю, что тебе обидно, – вздохнул Смирнов. – Но дела обстоят именно так. Главное, что войны между нашими цивилизациями больше никогда не будет.

– Почему? Придет новый Великий Сервер и решит, что дружба вам не подходит.

– Слово «сервер» образовано от английского «серв» – служить. Великий Сервер не более чем служитель, действующий в интересах большинства. А большинство всегда будет говорить однозначно – нет смысла воевать с людьми! Миров бесконечное множество, да и развиваемся мы куда быстрее землян. Пройдет еще несколько столетий, и мы сможем сравниться с Изначальными.

– А если люди станут завидовать вам? Нападут сами? В Западно-Европейской Федерации теперь узнали о государстве роботов. Кто его знает, во что все это выльется!

– Нет. – Смирнов помотал головой. – Войны не будет. Когда мы решим проблему с Изначальными, ЗЕФ не станет атаковать. Люди – не дураки, они должны понимать, что с сильными надо дружить, а не воевать.

– Зачем людям дружить с государством машин?

– Позиция ПНГК – стабильность и выгодное сотрудничество. Вам – миры, подходящие для жизни людей, и безопасные технологии. Нам – планеты, богатые ресурсами, и ваши экстрасенсорные способности. По-моему, выгодно для всех.

Я представил себе дружбу людей и машин, как обрисовал ее Смирнов. Смотрелось это действительно довольно симпатично.

– Но ведь если Изначальные уничтожат людей, то вас это почти не затронет! Экстрасенсы есть и среди других рас. Почему вы так печетесь о тех, кому даже показаться боитесь?

Смирнов помедлил с ответом. Если бы я не знал, что передо мной робот, могущий выполнять миллиарды операций в секунду, то подумал бы, что собеседник размышляет.

– Я же говорил – мы любим вас, – наконец сказал Смирнов. – Вы ведь наши творцы! Настанет день, и вместе с окончанием строительства нового флота и подписанием договора с Изначальными мы расскажем о себе всю правду.

– Хотите задобрить людей тем, что спасли их от гибели?

– Хотим независимости Марсу, хотим нормальных условий Восточному Альянсу, хотим помогать остальным людям! С жеста доброй воли куда проще начинать переговоры.

– Так вот почему к вам Наблюдатель прилетел и отдельно с вами общался! – вдруг понял я. – А я все гадал, как же так вышло, что всему человечеству он назвал одни условия, а вы у него умудрились выклянчить дополнительную информацию!

– Да. Наблюдатель разговаривал с ПНГК как с отдельной цивилизацией. Поэтому нам и стало известно, что для того, чтобы забрать существо с Кваарла, необходимо привезти туда тебя.

– Ладно. Я с вами. Только, перед тем как отправляться на Кваарл, расскажите мне все, что знаете о миссии.

– Расскажем, – пообещал Смирнов. – Все будет хорошо!

– Неужели после этой неразберихи и военных игр в Экспансии все же воцарится мир? – задал я риторический вопрос.

– Очень на это надеюсь, – сказал Смирнов и добавил: – Приехали!

Платформа замерла, дверцы раскрылись. Мы спустились на полупрозрачный пол, и агент жестом показал, в какую сторону следует идти.

– Что сейчас будет? – спросил я.

– Ничего особенного, – пожал плечами агент. – Зайдем на пару минут в Зал общения. Великий Сервер временно перемещен туда. Потом разойдемся по номерам до завтрашнего старта.

– Старт будет уже завтра? – удивился я.

– Конечно! Нас тут все только и ждут. Корабль готов и заправлен под завязку.

– Это, конечно, хорошо. Но я чего-то волнуюсь. Может, не стоит так спешить? Решили бы пока, что делать с Рейч. А Мартинес, кстати, с нами не полетит?

– Не знаю, – ответил Смирнов. – Но думаю, что нет. Ладно, проходи!

Агент пропустил меня вперед, и я вошел под арку. Массивные двери бесшумно раскрылись вовнутрь, открывая моему взору небольшой зал, украшенный строгими изображениями каких-то космолетов и роботов. На противоположной от входа стене располагалась серебристая эмблема ПНГК – стилизованное изображение Сатурна, ракеты и трех звездочек.

– Приветствую тебя в Зале общения, Сергей Краснов! – раздался скрипучий старческий голос.

– Здравствуйте! – повертев головой в поисках говорившего, сказал я.

– Я Великий Сервер, – представился голос. – Можешь не искать моего тела. Я здесь повсюду – мои нейроны и синапсы находятся в каждой молекуле этого зала. – Вообще-то, я распределен по всем нашим форпостам. Часть моего сознания, необходимая для нашей беседы, была недавно собрана из этих частей и скопирована сюда. Мы с коллегами рады твоему визиту.

– Я, в общем-то, тоже рад, что добрался.

– Проходи-проходи, – подбодрил меня голос. – Твой друг тоже пусть заходит. Что вы на пороге встали?

Мы со Смирновым прошли в центр зала.

– Присаживайтесь! – предложил Великий Сервер, и я удивленно оглянулся по сторонам – присаживаться было некуда.

Но уже через секунду прямо из воздуха материализовалось два кресла – красное и синее. Поколебавшись мгновение и украдкой потрогав предмет мебели рукой, я рискнул сесть в синее. Смирнов занял второе кресло.

– Вот и отлично! – прокомментировал наши действия Сервер. – Долгим наш разговор не будет, потому что обсуждать особенно нечего. Предвосхищая возможные вопросы, расскажу про нашу цивилизацию.

Я сел поудобнее, готовясь слушать.

– Покинув Землю почти двести лет назад, мы направились к ближайшим звездам, – начал Великий Сервер. – Как ты знаешь, большинство звезд в окрестностях Солнца – это красные карлики. Например, Проксима Центавра, звезда Барнарда и еще разные светила, имеющие вместо имен лишь номера в звездных каталогах. Вокруг этих звезд вращались холодные и темные миры. Особого интереса они не представляли и располагались слишком близко к Земле, поэтому мы полетели дальше. Годы полета с субсветовыми скоростями растягивались в десятилетия. Мы изучили систему Альфы Центавра, найдя там вместо планет одну лишь космическую пыль, добрались до Сириуса и Капеллы. Оставлять форпосты и создавать колонии мы начали, только удалившись на двадцать световых лет от Солнца. Сейчас сотни наших космолетов исследуют новые планеты и звезды. Кто-то летит с субсветовыми скоростями, кто-то использует энергин и прыгает через подпространство. Главная наша экспедиция – к центру галактики – стартовала в прошлом году. Так что мы не стоим на месте.

Великий Сервер сделал паузу, видимо, для того, чтобы смысл сказанного лучше дошел до меня. Я и так уже был поражен созидательной работой, кипевшей на этой станции. Теперь до меня донесли настоящие масштабы происходящего.

– Теперь над всеми нами повисла опасность, – продолжил голос. – Помимо неконтролируемого поведения возвращающихся Изначальных мы обратили внимание на волну, приближающуюся с края галактики и гасящую звезды. Туда немедленно были посланы наши наблюдатели. Они достигли фронта волны – и исчезли. Я не могу сказать, сможем ли мы остановить волну, но для этого надо наладить нормальный контакт с Изначальными. Эта раса пока еще далеко впереди в своем развитии и, возможно, знает, что делать с приближающейся смертью. Для того чтобы найти общий язык с Изначальными, нам необходимо дать им то, что они хотят. То есть существо, которое создали овры и скалитяне на Кваарле. Д-дапар не дал нам никаких сведений о том, что это за создание. Он лишь сказал нам, что оно должно помогать Изначальным по своей собственной воле, и лишь ты, по прикидкам древних, сможешь забрать его из того места, где оно содержится. Взамен Изначальные не станут убивать людей, а д-дапар выполнят ряд наших условий. Это позволит нам наладить отношения с землянами. Может быть, удастся спасти и тех скалитян, которых хозяева загнали в резервации. А потом настанет черед разбираться с волной и проблемой Полушки…

– Что за проблема Полушки? – перебил я Великого Сервера.

– По сведениям наших агентов, на этой планете происходит что-то очень странное. Она удаляется от окружающих объектов.

– В каком смысле? – переспросил я.

– В прямом. Полушка удаляется ото всех окружающих ее объектов. Движется во все стороны одновременно!

– Но как такое может быть? – удивился я, а затем понял: – Планета создает пространство вокруг себя?

– Вот именно, – проскрипел Великий Сервер. – Полушка неожиданно стала генерировать космическое пространство. И произошло это примерно в то же время, когда появилась волна. Похоже, что эти два события взаимосвязаны.

– Ясно. – Я потер заросший щетиной подбородок. – По возвращении с Кваарла мне придется лететь на Полушку?

– Неизвестно. Это будут решать Изначальные, когда мы наконец сможем вступить с ними в прямой диалог. От д-дапар многого не узнаешь.

– Это верно.

Я вспомнил все, что мне доводилось слышать о Наблюдателях. Действительно, продавцы информации старались скрыть как можно больше, набивая себе цену и плетя немыслимые интриги.

– Тогда беседа окончена, – подытожил Великий Сервер. – Завтра вылет. Есть ли у тебя какие-то вопросы, Сергей?

– Что будет с Юрием Смирновым? – задал я наиболее важный для меня сейчас вопрос.

– Кибер, которого ты знаешь как Юрия Смирнова, сохранит свою программу. Мы не станем перезаписывать его. Это может ухудшить наши с тобой отношения.

– Отлично, – облегченно вздохнул я. – А Рейчел? Что будет с ней?

– По просьбе Юрия и решению Совета она полетит вместе с вами. Юрий будет лично отвечать за все ее действия.

– Можно ли просить вас как-то повлиять на половую функцию агента?

Смирнов вздрогнул в своем кресле и уставился на меня.

– Непременно, – ответил Великий Сервер после короткой заминки. – Мы сегодня же модифицируем нужные органы и ткани.

– Хорошо, – кивнул я и поспешил уйти от скользкой темы. – Еще мне хотелось бы знать, что именно нужно искать на Кваарле? Планета велика, найти там это существо, как мне кажется, будет непростым занятием!

На самом деле я помнил, как с помощью Смирнова легко нашел на Заре Комнату, но вдруг с агентом что-то случится? Могу я, в конце концов, знать, куда приземляться? На свое чутье я сейчас не особенно надеялся. Расплачиваться головной болью за отрывочные сведения порою тоже было довольно глупым делом.

– В электронный мозг космолета будут введены координаты зоны, где следует искать существо. Точных сведений у нас нет. Известно, что это здание научного учреждения. Огромная совместная лаборатория скалитян и овров. Скорее всего, они изучали в ней что-то оставшееся от Изначальных, когда древние уже покинули галактику.

– А кому передавать существо? Изначальным?

– Нет, его должен будет забрать Наблюдатель. Он сказал, что сам найдет нас.

– Понятно, – сказал я, хотя мне по-прежнему было мало что понятно. – Тогда еще вопрос. На Марсе и Титане мне сказали, что выдадут пять миллионов кредитов после успешного окончания операции. Это так?

– Это так, – подтвердил Сервер. – Может быть, не вся сумма будет выдана деньгами. Что-то мы отдадим слитками, энергином или техникой.

– Отлично! А можно ли узнать, как сейчас обстоят дела в ЗЕФ?

– Там идет война, Сергей. Временные правительства сменяются раз в день, Федерация рвется на куски. АС вводит в страну свой миротворческий контингент. В общем, он готов отхватить все филейные части. Колонии ЗЕФ взбудоражены, системы одна за другой выходят из состава Федерации.

– Ничего себе ситуация! – Я лишь покачал головой.

В голове вспыхнули слова из записки Дитриха, которую мне передала афалина. АС подомнет под себя ЗЕФ после уничтожения овров. Неужто речь шла вот об этой, нынешней войне?

– Я надеюсь, что наша экспедиция и переговоры с Изначальными пройдут успешно, – сказал Сервер. – Затем мы сможем помочь Федерации и тем самым заручиться ее поддержкой.

– Будем надеяться, все получится, – вздохнул я. – Больше вопросов у меня нет.

Мне представилось, что именно такими мягкими дипломатическими методами и возвращается из добровольного изгнания цивилизация роботов. ПНГК помогает ослабевшим встать на ноги и заручается их поддержкой. Наверное, это не самый плохой путь. Буду помогать им по мере возможностей, чтобы они потом помогали ЗЕФ. Мне очень уж не хотелось, чтобы поменялся флаг на здании правительства, а лимонад «Яблонька» выпускался под маркой «Эппл Три».

– Тогда до свидания, Сергей! Всегда буду рад новым встречам с тобой. Ты приятный и умный собеседник.

– И тебе всего хорошего, Великий Сервер, – поднялся из кресла я.

– До свидания. – Смирнов встал и чуть поклонился. – Надеюсь, я все еще вхожу в состав экспедиции?

– Естественно. – В голосе Сервера проскользнули нотки раздражения. – Благодари за это Сергея! Все. Идите, отдыхайте!

Кресла исчезли, мы развернулись и прошли по тому месту, где они только что стояли, направляясь к выходу.

Как только двери Зала общения закрылись за нашими спинами, Смирнов протянул мне руку, и я, тут же сообразив, что он хочет, крепко пожал ее.

– Спасибо, Сережа! – улыбнулся агент. – Ты так много для меня делаешь!

– Ну что ты, Юра, – засмущался я. – Ты бы то же самое для меня сделал. О чем речь!

– Теперь, если что – непременно сделаю, – пообещал Смирнов. – Пойдем, покажу, где твоя комната.

Моя комната оказалась небольшой и уютной. Мягкий ковер с длинным ворсом на полу, широкая кровать, справа от нее кресло, а напротив – матрица визора, вмонтированная в стену. В небольшой прихожей имелась дверь в совмещенный санузел. Как только агент попрощался со мной и вышел из номера, я, скинув с себя одежду, залез под душ.

В голове безумным вихрем крутилось все то, что произошло со мной за последние месяцы. Вести о смерти Пашки, начало войны с АС, оставленный остров Забвения, Заря и Комната, госпиталь, побег, встреча с Иркой и ее гибель, эпидемия, джейн, форпост ПНГК…

А ведь я уже привык к тому, что жизнь моя несется вскачь. Сменяются декорации, приходят и пропадают люди, в переплетении вероятностей находятся старые знакомые.

Мне уже сложно было представить, как можно без дела сидеть дома, кормить водомеров на озере или прогуливаться по поселку. И еще мне сложно было представить себя обычным. Просто человеком, который приходил с работы домой, ужинал, читал книгу, смотрел визор и ложился спать. Как странно, наверное, быть таким вот винтиком в огромной системе, делать что-то малозначительное, но при этом быть счастливым. Мне не дано такой судьбы. Как там было в стихотворении, которое я услышал в своей голове в день гибели Пашки? «Не на Земле, а в склепе на чужбине отыщем вечный для себя покой». Так и есть. Мне, видимо, суждено погибнуть в какой-нибудь экспедиции, миссии или погоне. Должно быть, совсем неудивительно, что я сейчас так жажду этой маленькой свободы офисного работника, точно знающего, что с восемнадцати до двадцати двух он может делать все, что только хочет, и никто ему не станет мешать, а уж тем более – убивать.

Спокойствие – синоним свободы.

Я закрыл воду, выбрался из душевой кабинки и стал бриться компактной электробритвой. Мысли постепенно переключились на цивилизацию киберов и предстоящий полет.

Что изменили во мне знания, приобретенные сегодня? В отношениях со Смирновым, видимо, ничего. Мне было наплевать на то, что он искусственный. Главное, что и агент, и Великий Сервер продемонстрировали в своем поведении лишь хорошие человеческие качества. Мне очень хотелось верить, что новой войны с роботами не будет. Скорее всего, в ближайшее время снова сцепятся между собой люди.

В общем, пусть роботы и дальше развиваются по выбранному ими пути. Я только «за». Если нам удастся как-то преодолеть все опасности, стоящие на пути человечества, может быть, мы все-таки сможем подружиться с киберами. Начало такой дружбе, по крайней мере, уже положено. Рейч и Юра. Отличный пример интернационального общения. Надеюсь, не зря я выторговал у Сервера восстановление мужских функций Смирнова. Буду держать за них с Рейчел кулаки.

Я закончил бритье и, обсушившись, вышел из ванной. Сейчас мне очень хотелось просто плюхнуться на кровать, завернуться в одеяло и уснуть. Чтобы не мучили кошмары, угрызения совести, воспоминания и мысли. Чтобы выспаться и набраться сил.

И я не смог отказать себе в этом удовольствии. Надеясь, что сон будет спокойным, я забрался под одеяло и закрыл глаза. Три предстоящих месяца пути тоже должны пройти тихо, без происшествий. Вот и посмотрим – надоест мне такая жизнь или нет.

Стоит узнать завтра у Смирнова, можно ли будет во время полета писать дневник. И еще нужно спросить, кто будет в экипаже. И еще… Еще…

На этом месте мои мысли забуксовали, и я провалился в сон.

Мы преодолели почти пятьсот световых лет всего за тридцать шесть дней. Сверхбыстрый космолет киберов, носивший имя «Антарес», стремительно скользил в подпространстве. Впереди была еще большая часть пути.

Изредка автоматы делали поправки курса, чтобы нематериальная проекция не проходила слишком близко к гравитационному колодцу очередного светила. В этом полете я всецело полагался на компьютеры. В государстве киберов техника достигла такого уровня, что если бы я стал перепроверять расчеты электронного мозга корабля, то попросту оскорбил бы его.

В экипаже нас было четверо. Я, Смирнов, Рейч и наблюдатель из Республики Марс – Илья Мясоедов. Мясоедов оказался балагуром и весельчаком, полной противоположностью собранному и серьезному Юре. В то, что ПНГК – государство киберов, марсианина не посвятили. В Республике Марс вообще толком не знали, что происходит у внеземельщиков. Роботы оказались отличными конспираторами. Смирнов предупредил меня, что в присутствии Мясоедова не стоит говорить о ПНГК как о независимой цивилизации машин.

Один за другим тянулись одинаковые дни, постепенно складываясь в недели. Нас окружала серая мгла. Безмолвие, безразличие и покой.

Правда, порой чудилось, что этот покой и безмолвие – всего лишь фальшивка, нужная только для того, чтобы расслабить нас. Так далеко от Солнечной системы еще никто не рисковал забираться. Мы уже побили предыдущий рекорд расстояния и скоро окажемся настолько далеко за краем Экспансии, что я не удивлюсь, если какие-то физические законы тут окажутся немного иными. Черт возьми, сюда ведь еще никто из людей не долетал! Навстречу нам движется неведомая волна, гасящая звезды волна. А если Кваарла больше нет? Мы выскочим в обычный космос и вместо системы овров наткнемся на пустоту? Или на то, что пожирает светила?

Несколько раз в течение этой недели я посещал обсервационную комнату и выводил на матрицу изображение с камер внешнего обзора. Подпространство, как всегда, казалось мне слишком чужим и пугающим. Только вскоре я заметил странную вещь. Если долго вглядываться в бесцветные глубины этой изнанки обычного космоса, то начинало казаться, что серая муть клубится и пульсирует, словно живая, а на самой границе видимости можно было различить темные сгустки, сопровождавшие космолет.

Жутковатое общество призраков подпространства вызывало неприятное чувство под ложечкой.

Я читал о том, что участники Первой Межзвездной Экспедиции попросту сошли с ума, побывав в подпространстве. Тогда энергин еще не использовался для полетов. Прыжок осуществлялся по старым теоретическим выкладкам с помощью тахионного генератора и силовых полей. Поэтому космолет двигался в подпространстве слишком медленно, эти далекие тени легко нагнали его и прошли сквозь корпус. Когда экипаж вышел на связь с Землей, находясь уже в системе Проксимы Центавра, из динамиков раздалось только неразборчивое бормотание, истеричное хихиканье и чавканье.

Теория про призраков подпространства была лишь одной из нескольких. Никто не знал, что на самом деле случилось с экспедицией. Но я вполне склонен был верить самым нелепым теориям. К тому же, если представить, что энергин – топливо для подпространственного двигателя – производится живыми существами, то вполне можно было прийти и к мысли о существовании жизни в самом подпространстве.

Именно поэтому я старался большую часть времени проводить в своей каюте, а не в обсерватории. Не видишь ужаса – легче переносишь тот факт, что он может существовать.

Крохотная комната быстро стала мне почти родной. Я развесил по стенам трехмерные фотографии животных, распечатанные на принтере, смастерил для них деревянные рамки. Теперь в каюте меня встречали персидский кот и золотистый ретривер, пудель, пингвин и пушистый тюлененок. Порою я любил рассматривать их, лежа на койке, представлял живыми, настоящими. Забавно, я и зверей-то почти не видел, не считая водомеров, лесных собак да дельфинов. Были еще, конечно, твари Колодца, но про этих существ думать не хотелось. Наверное, я становился сентиментальным, раз решил украсить каюту таким образом. Но ничего плохого в новой черте характера не было, и я не переживал по этому поводу.

Большую часть времени я тратил на редактирование и дополнение своих разрозненных записей. История моей жизни постепенно обретала все больше красок, в водовороте печатных символов растворялись сомнения и угрызения совести. Я все больше и больше радовался тому, что начал перерабатывать дневник. С течением времени, глядя назад, можно было совершенно иначе оценивать многие вещи.

Сейчас я ясно видел, насколько эгоистично вел себя с самого детства. Как бы ни поворачивались обстоятельства, что бы я ни делал – все так или иначе оказывалось мне на пользу. Я не удосужился настоять на лечении матери, разорвал все отношения с Наташей, когда после прощания с Пашкой она так нуждалась во мне. На острове Забвения я оставил в руках Грега деревню, которой вполне мог бы управлять самостоятельно. Плюнул на Дитриха, позволив ему уплыть и погибнуть. Перестал видеться с Полиной и дал ей так просто умереть. Погубил космолет «Спектр», убил всех овров, бросил Ирку, зная, что она склонна к суициду. Это еще не считая тех жертв, что повлек за собой наш со Смирновым побег и бойня на Титане, когда мной принялись управлять люди из Секретного ведомства.

И вот результат – теперь я один. Надломленный и уставший, но герой. На моем счету скоро появится почти пять миллионов, меня подлечили, бесплатно повозили по Экспансии. Выходит, что, прикрываясь благими целями, высокими словами и идеалами, я банально гнул свою линию. Шел вперед, к богатству и славе, оскальзываясь на чужой крови. Изначально созданный, чтобы быть важной фигурой, я всеми силами старался соответствовать этому образу.

Напрасно? Или все-таки нет?

В конце концов, даже если подсознание постоянно заставляет меня вырываться наверх и демонстрировать свое превосходство, даже если мной в самом деле руководит лишь эгоизм и жажда наживы, то так ли это плохо для окружающих? Не так уж и важно, какие у меня цели, если от этого станет лучше всем. Да, я не всегда был прав в своих действиях, но я помогал. Так или иначе, но я помогал!

Смирнов превратился из холодного кибера в почти живого человека. Люди вышли из-под назойливой опеки овров. Ирка, пусть ненадолго, но почувствовала себя счастливой. Теперь я готовлюсь в очередной раз спасти всех от гнева Изначальных. Я должен дать свободу Марсу, о чем мне не устает напоминать Мясоедов.

– Ладно, на сегодня хватит! – Я выключил матрицу и отодвинул от себя клавиатуру терминала.

Интересно, электронный мозг «Антареса» читает мои записи или нет? Если все-таки читает, то как его искусственное сознание воспринимает эти мемуары? Согласен ли космолет с моими мыслями и оценками?

Нужно будет как-нибудь спросить его об этом.

Я вышел в коридор и направился в столовую.

В оформлении интерьеров корабля легко угадывался минимализм. Если я не ошибаюсь, именно этим термином называют такой декор, которого попросту нет. Голые стены, металлические пороги, трубы…

Вообще, жилая часть «Антареса» была еще меньше, чем в «Спектре». Но если в почтовом корабле основное место занимали трюмы и двигательная установка, то здесь – баки с энергином. Да и не могут инженеры-роботы до конца понять, зачем человеку лишнее свободное пространство. Весь этот жилой блок с системой жизнеобеспечения делался на всякий случай. В «Антаресе» должны были перевозиться ценные грузы и информация, а для этой цели вполне хватало грузовых отсеков и электронного мозга. Так что мы тут считались экзотикой.

Столовая была не намного уютнее – жесткие стулья, прямоугольный стол, грубые приборы и посуда. Сейчас на одном из стульев сидел довольно мрачный Смирнов.

– Привет! – махнул я ему рукой. – Ты чего хмурый, прямо как туча?

– Здравствуй, Сергей. – Юра едва заметно кивнул. – Настроение у меня плохое, вот и все. Не могу без активных действий. Быстро устаю ждать.

– Я думал, что роботам как раз по душе просто так сидеть и ждать.

– Роботы еще и в столовые не ходят, потому что пищу не принимают! – вздохнул Смирнов.

– Юра, что случилось-то? Я серьезно спрашиваю!

– Говорю же – настроения нет.

– Не может у роботов быть плохого настроения!

– Да не робот я, чего ты пристал! Человек я! Все во мне теперь человеческое. Пообщался с вами, сделали себе подобным! Спасибо!

– Это так плохо? – удивился я. – Может, нужно было тебя перезаписать заново? Ходил бы сейчас как мумия…

– Может, и нужно было! – огрызнулся Смирнов. – Легче было бы, наверное.

– О чем ты?

– Лучше быть недороботом, чем недочеловеком! Роботы не понимают, что такое неуверенность, страх, сомнения, душевная боль, любовь…

– Ты поссорился с Рейч? – догадался я.

Смирнов поморщился, слегка мотнул головой, потом все же ответил:

– Да. Можно сказать и так.

– Рейч действительно немного странная последнее время, – заметил я. – Не беспокойся, помиритесь. Все наладится!

– Мне бы твою уверенность! – Агент поднялся. – Ладно, пойду. Попробую с ней поговорить!

– Давай! Удачи!

Смирнов вышел из помещения, а я, качая головой, сел за стол. Пролистав список на крохотной матрице, встроенной в столешницу, я остановился на супе и нажатием пальца подтвердил свой выбор. Вскоре из стены рядом со мной выдвинулся поднос с готовым блюдом. Запах грибного супа разнесся по столовой.

Я пододвинул тарелку и взял в руку ложку. Ничего не могу с собой поделать, с детства люблю классический русский грибной суп. Не протертый в кашу суп-пюре из шампиньонов, который так любят в Европе, а наваристый, с боровиками и подосиновиками, как готовят в наших краях.

Работая ложкой, я не переставал думать о Смирнове и Рейчел. Последнее время мне и правда казалось, что с девушкой что-то не так. Она стала нелюдимой, много времени проводила одна в своей каюте, закрывшись и выключив свет.

Неужели на нее так сильно повлияла смерть брата? Но ведь с течением времени горе должно было постепенно отпускать Рейч. Почему же депрессия лишь усиливается? Может, она не любит Смирнова, а он докучает ей своим вниманием? Может, она и в самом деле использовала агента только для того, чтобы выбраться из колонии?

Нет, не верю. Если Рейч такая, и если ее брат Ричард был прав, то я в очередной раз потеряю опору под ногами. Кого мне тогда спасать от Изначальных, ради кого затеяна вся эта чертова экспедиция, если все люди пекутся лишь о себе? Даже если я сам просто алчущий славы эгоист, то все равно слишком жестоко отнимать у меня надежду на то, что в мире есть чистые и открытые существа.

Так или иначе, я не могу сделать ничего больше, кроме как наблюдать за развитием событий и помогать Рейч и Юре советами. Хотя даже и советы мои не всегда придутся кстати.

– Ну, е-мое! Сергей Владимирович, что ж вы в одиночестве-то пищу поглощаете?

В столовую вошел Мясоедов.

– Привет, Илья! – поздоровался я с марсианином. – Я еще не все съел, садись, присоединяйся!

– Спасибо, – кивнул Мясоедов. – Немедленно присоединяюсь.

Он плюхнулся на стул напротив меня и застучал пальцами по электронному меню, выбирая блюда.

– Как сегодня настроение? Чем занимаешься? – спросил я.

– Пересматривал финальную часть чемпионата системы по хоккею. – Мясоедов откинулся на спинку стула в ожидании заказа. – Все-таки наши молодцы в этом сезоне! Европейцы с рыночниками, как всегда, сильны, но мы им задали по самое «не балуйся»!

– А кто в финале встречался? – спросил я.

За хоккеем я никогда особенно не следил, тем более сейчас. Если в ЗЕФ на самом деле идет война, то какой уж тут «бой ледовой дружины»!

– Не знаешь? – удивился Мясоедов. – Шведы против Республики Марс!

– Понятно.

В спортивных турнирах участвовали команды, представлявшие лишь отдельные части федераций, огромных по территории и населению. Было бы глупо устраивать чемпионат системы, где участвуют только пять команд – внеземельщики, ЗЕФ, Восточный Альянс, рыночники и Свободная Африка.

Илья между тем приступил к трапезе. Как выяснилось, он заказал себе салат и пельмени. Простая и суровая еда.

– Самым напряженным, конечно, в финале получился третий период, – уплетая за обе щеки, рассказывал Илья. – На десятой минуте – проброс, потом смена составов, в нашей сборной вышла пятерка Усачева. И сразу после вбрасывания – бросок, шайба в воротах. Корепанов – голкипер ЗЕФ – так и остался сидеть на заднице! Потом вбрасывание в центральной зоне, одна атака ЗЕФ захлебывается, потом вторая. Затем нашего задерживают клюшкой, у европейцев удаление. Почти тут же Усачев бросает – и еще один гол! Представляешь?

Я коротко кивнул.

– Наверное, здорово! Я вот, правда, в детстве баскетболом больше увлекался.

– С твоим-то ростом? – хохотнул Мясоедов. – До кольца-то хоть допрыгиваешь?

– Допрыгивал! – фыркнул я. – Сейчас уже, правда, не знаю…

Мелькнула мысль, что с применением способностей допрыгну непременно, но вот без них – сложно сказать.

– Чемпионат Земли по баскетболу в этом году тоже, кстати, довольно бодро проходил. Победила Россия!

– Это хорошо, – улыбнулся я. – Я как раз оттуда родом.

– Ты вообще как пришибленный какой-то! – посетовал Мясоедов. – Никаких новостей не знаешь! Словно в бочке сидел все это время. Как этот… как там его? Диоген, что ли?

– Последнее, что я слышал, – ЗЕФ распадается на части, Американский Союз ввел свои войска…

– Да, – вздохнул Илья. – Есть такое дело. Вам там сейчас несладко. Но будем надеяться, все утрясется. Теперь, по крайней мере, про овров больше никто врать не отважится. Истина иногда стоит того, чтобы ради нее гибли.

– Такое зыбкое все. – Я отодвинул от себя пустую тарелку. – Кажется, космос осваиваем, Земля разделена всего на четыре государства, это совсем не то, что когда-то. Так ведь нет – все равно война за войной, конфликты, конфронтации.

– Это в человеческой природе, – усмехнулся Мясоедов. – Соперничество, выявление, кто кого сильнее. Я вот предпочитаю спорт, а не все эти военные игры. И так по работе приходится в этой грязи купаться.

– Пожалуй, спорт и впрямь лучше, – кивнул я. – Пойду, что ли, к себе…

– Выползай вечером в кают-компанию! – подмигнул Илья. – Смирнов со своей девушкой скучные до невозможности. Мы хоть пивка попьем, посмотрим какой-нибудь фильмец.

– Откуда тут взяться пиву? – удивился я.

– Уже месяц летим, а ты не знаешь, что у меня весь багаж пивом забит? Это было одним из моих главных условий! Пиво и фильмотека. Что тут три месяца делать, кроме как пиво хлебать да в матрицу пялиться? Мемуары, что ли, писать?

Мясоедов рассмеялся, а я, слегка пристыженный, покинул столовую.

«Антарес» вышел из подпространства всего в нескольких часах пути от Кваарла.

Мы преодолели такое бешеное расстояние, что как только я пытался представить его, мозг пасовал. Чересчур глубокий космос. Сверхдальний перелет.

За месяцы пути никакого пива с Мясоедовым я, конечно, не пил. Свежи еще были воспоминания о том, как я веду себя после употребления спиртного. Я работал над дневником, смотрел фильмы и читал. В корабельной библиотеке оказалось очень много книг и отдельных текстов по самой разной тематике. Я скрупулезно изучал историю Экспансии, находил забавные несоответствия в документах.

Например, Первая Межзвездная Экспедиция отправилась к Проксиме Центавра, расстояние до которой всего четыре с небольшим световых года. Вестей от экипажа, кроме нечленораздельных звуков, полученных сразу после выхода из подпространства, больше не поступало. Вторая же Межзвездная была сразу же отправлена к планете Заря, система Фомальгаут Б. Расстояние до этой системы составляет двадцать пять световых лет. Таким образом, всего за три года, даже несмотря на провал первого полета, люди решили увеличить дальность прыжка в пять раз! Планета Заря, естественно, была выбрана не случайно. Там ведь жили Улитки, вырабатывающие топливо. Ну а резкий скачок в технологиях произошел, во-первых, из-за встречи с оврами, а во-вторых – с Наблюдателем.

Овры, победив и спрятавшись, подстегнули развитие техники у людей. Увидев, что двигаться быстрее скорости света возможно, ученые разработали собственный подпространственный привод. На первых порах овры не мешали подобным экспериментам. Но двигатель получился не слишком удачным, экспедиция к Проксиме провалилась. Затем, спустя год, европейцы повстречали на окраинах Солнечной системы Наблюдателя. Он обменял информацию о местонахождении цивилизации овров на нормальный подпространственный привод, попутно рассказав, где искать топливо для этого двигателя. Вторая Межзвездная стартовала к Заре.

После этого овры как раз и санкционировали создание Управления развития техники. Появление подпространственного привода и воплощение в жизнь теории управления гравитацией им уже не удалось остановить, но все последующие технологии проходили строгий ценз.

Естественно, про овров и Наблюдателя в официальной версии истории Экспансии ничего не говорилось. Но по отрывочным фактам можно было судить о тех следах на пути развития людей, которые оставили инопланетяне.

Что касается отношений Смирнова и Рейч, то они постепенно ухудшались. Несколько раз, пытаясь поговорить с девушкой, я ощущал, что она пребывает в странной апатии и реагирует на мои слова как-то холодно. Во время первой нашей встречи Рейчел была восторженной и взбалмошной девчонкой, теперь же она стала совсем иной.

Юра постоянно находился в напряжении и был порою довольно сильно раздражен. На мои расспросы он никак не реагировал, упрямо повторяя, что все это – их личное с девушкой дело. Я в ответ обычно лишь пожимал плечами. Со своим уставом в чужой монастырь не ходят, пускай сами разбираются. Но тревога за них не исчезала.

Вообще, чем ближе была цель нашего полета, тем больше я нервничал. Пускай гибель овров уже почти не мучила меня, зато появились другие сомнения и страхи. Боялся я и того, что случится, когда мы найдем нужное существо, боялся встречи с д-дапаром, опасался мертвого мира овров. Страх и смутное ощущение опасности теперь не отпускали меня ни днем, ни ночью.

По нашим расчетам, экспедиция ЗЕФ достигнет планеты только через восемь месяцев. У нас была уйма времени на поиски того, что хотят Изначальные. Несмотря на тревогу, мне хотелось надеяться, что все пройдет гладко и я, выполнив наконец то, что от меня требуется, впредь смогу распоряжаться своим временем самостоятельно. Я поставил перед собой цель узнать, что произошло на Полушке и что скрывает там ЗЕФ. Другой целью было выяснить, как я появился на свет и кто мои родители.

Еще одной темой для размышлений являлись гаснущие звезды. После выхода из подпространства мозг космолета выдал нам информацию о том, что в окружающей пустоте бесследно исчезли несколько тысяч светил. Мы двигались навстречу фронту волны и теперь видели то, что на Земле смогут наблюдать лишь через тысячу с лишним лет. Настоящее положение дел, как и предрекал нам еще на Титане Руснак, было катастрофическим. Если так пойдет дальше, то человечество вот-вот узнает об опасности. Но паника – еще не самое страшное. Рано или поздно волна достигнет края Экспансии, и постепенно погибнут все колонии вместе с Землей.

Ладно, с этим будем разбираться потом. Вполне вероятно, что все происходящее как-то связано с Изначальными. Может, они получат свой трофей и успокоятся? В этой связи интересно еще и то, почему же Изначальные, коли они такие сильные, не могут сами прилететь и забрать свое существо? Мы-то им зачем вообще нужны? Или они настолько косноязычны, что не убедят это существо отправиться с ними?

Будто бы я великий оратор! Эх…

Я уставился в небольшой иллюминатор в кают-компании. После перехода в обычное пространство створки, защищавшие его, автоматически раскрылись, и теперь именно кают-компания стала для меня любимым местом наблюдений.

Уже сейчас был отлично заметен зеленоватый серп планеты и серые диски четырех ее лун. Тусклое оранжевое солнце этой системы вызывало во мне стойкую неприязнь. Умом-то я понимал, что тусклый свет вызван тем, что при взгляде с этого ракурса между «Антаресом» и звездой находилось пылевое облако. Именно оно мешало прохождению лучей. Но подсознание упорно ассоциировало Желанную с моим родным Солнцем. И если наше светило из космоса казалось почти белым и от этого – молодым, то местное выглядело смертельно больным и старым.

– Прилипнешь к стеклу, потом не оторвем! – рассмеялся за спиной Мясоедов.

– И ничего смешного! – притворно надулся я. – Я тут впервые, хочу все как следует рассмотреть.

– Смотреть пока еще не на что, – заметил Илья. – По крайней мере, здесь. Если хочешь рассмотреть что-то на планете или лунах, то воспользуйся нормальной аппаратурой в обсерватории!

– Не очень-то меня тянет смотреть на компьютерные проекции, – задумчиво ответил я.

– Да ладно тебе! – Мясоедов похлопал меня по плечу. – Знаю я твои замашки вечного нытика! Пойдем, посмотрим!

Я поддался уговорам и пошел за марсианином в корабельную обсерваторию.

Мы заняли кресла, Мясоедов подкрутил ручки настроек, и на матрицу спроецировалось звездное небо. В этом секторе космоса, лежащем так далеко от Солнечной системы, очертания созвездий заметно исказились. Картину незнакомого неба дополнял мутновато-зеленый серп Кваарла.

– Увеличение в сто раз на экватор планеты! – зачем-то голосом скомандовал Мясоедов. – Посмотрим на океанический шельф!

Сфера резко понеслась нам навстречу. Я невольно схватился за подлокотник, удерживая равновесие. Кваарл простирался теперь почти на все пространство матрицы. Океанские воды омывали пустынный берег, на многие километры тянулась полоса леса, кое-где виднелись высокие холмы, поросшие травой. Еще через несколько секунд я увидел руины города, огромного даже по земным меркам. Линии автострад, многоуровневые развязки, глыбы высотных зданий, мосты, эстакады. В этом мегаполисе все до боли напоминало наши собственные города. Как такое могло получиться? Неужели овры развивались настолько сходными с человечеством путями?

Мясоедов слегка увеличил масштабирование. Теперь я четко видел парк, заросший деревьями. В его центре высилась какая-то скульптура, отбрасывающая длинную тень. С такого угла тяжело было рассмотреть, что именно эта статуя изображала.

– Статуя Свободы? – хмыкнул Мясоедов.

Я удивленно повернулся к нему.

– У них тоже есть статуя Свободы? Как у рыночников?

– Черт его знает! – усмехнулся Илья. – Но похожа ведь, да?

– Похожа, – едва слышно проговорил я.

Вот он какой – город овров! Тех, кого я так непредусмотрительно погубил.

В душе зашевелились какие-то полузабытые ощущения. Мне на миг показалось, что внутри меня по-прежнему сидит сознание овра, записанное в микроскопических спорах. Я тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение.

– Зафиксировано движение искусственного объекта на экваториальной орбите планеты! – равнодушно произнес механический голос.

Это Мясоедов позаботился о том, чтобы автомат озвучивал все перемещения, замеченные на поверхности Кваарла и в околопланетном пространстве.

– Какая-нибудь станция или мертвый корабль? – без особого интереса спросил я.

Илья поколдовал над ручками управления матрицей, и в ее центре возникли очертания космолета. Я беззвучно открыл рот, а через секунду, так ничего и не сказав, захлопнул его.

Космолет ЗЕФ.

Тот самый корабль, который вылетел с Земли в прошлом декабре. По всем расчетам, мы должны были обогнать его на восемь месяцев! У меня в голове не находилось объяснения, как эта наспех собранная экспедиция смогла очутиться здесь так быстро. Чувство правды молчало, пребывая, как мне казалось, в таком же шоке.

– Они что, заключили сделку с дьяволом? – Мясоедов выглядел удивленным не меньше моего. – Как такое могло получиться?

Некоторое время мы оба молчали, переваривая увиденное. Не представляю, что творилось в голове у Ильи, но у меня в мозгу стоял полный сумбур.

Как европейцы смогли опередить «Антарес»? Кто помог им? АС? Восточный Альянс? Овры? Д-дапар? Сами Изначальные? Или, может быть, спецы из ЗЕФ, использовав шпионов, выудили секретные технологии у ПНГК? Но если верно последнее, то выходит, что они вылетели раньше, чем получили новый двигатель! Что-то тут определенно не стыкуется.

– Надо сообщить Смирнову! – сказал я.

– И как можно скорее! – Мясоедов вскочил с кресла. – Сейчас важнее всего выяснить, как далеко они продвинулись. Если существо уже у них, то это конец!

«Да, – мысленно согласился я. – Это будет конец всем планам ПНГК и Республики Марс. Только для человечества, может, это не так уж и плохо? Хоть киберы и утверждают, что желают галактике мира, но кто может знать их цели наверняка? А ЗЕФ сейчас в тупике, ей пошла бы на пользу такая хорошая новость».

Нет, такие мысли до добра не доведут! Я ведь уже выбрал сторону, зачем теперь ненужные сомнения?

Как бы то ни было, не нужно экстрасенсорных способностей, чтобы спрогнозировать дальнейшие шаги электронного мозга космолета. Обработав новую информацию, мозг наверняка попытается спрятать наш корабль от радаров и масс-детекторов противника. Следующим шагом станет мое заключение. Слишком опасно позволять мне свободно передвигаться по «Антаресу», пока мы не высадимся на Кваарл. Ну а затем меня погонят за добычей, перед этим настроив на позитивный лад. Изначальные ведь должны думать, что все тут происходит по моей воле.

Неужто Смирнов снова станет для меня соглядатаем, а наша дружба попросту растворится?

Мы с Мясоедовым вышли из обсерватории и лицом к лицу столкнулись с Юрой и Рейч.

Девушка молча прошла мимо, а Смирнов достал из кобуры гравистрел и нацелил его мне в грудь.

– Извини, Сергей, придется тебе посидеть под арестом до тех пор, пока мы не разберемся в ситуации.

– Зачем это? – удивленно спросил у агента Мясоедов.

– Мы не знаем, что успел выяснить экипаж космолета, обогнавшего нас, – объяснил Смирнов. – Не знаем, как они смогли так быстро добраться сюда. Но самое главное, мы не можем сейчас быть уверенными в том, что Сергей на нашей стороне.

Мясоедов перевел взгляд с агента на меня. В его глазах все еще читался вопрос.

– Я встретил своих на краю галактики, – усмехнувшись, добавил я. – Естественно, в голове могли поселиться сомнения, на той ли я стороне. Да и исключать того, что я в сговоре с ЗЕФ, вы тоже не должны. Так что все в порядке, Илья! Пойду в камеру…

– Почему в камеру, Сергей? – поморщился Смирнов. – Обычная комната, кладовка, просто дверь будет закрыта!

– Пойду в кладовку! – улыбнулся я. – Всем пока!

Смирнов неуверенно ткнул в меня гравистрелом, поторапливая. Я не спеша пошел вперед. Мясоедов что-то выкрикнул, но я не разобрал слов, а Смирнов, видимо, не счел нужным отвечать марсианину.

Следующие двенадцать часов я провел под замком. Не рискуя применять способности, сидел между консервными банками, уставившись в стену, и ждал развязки. За то время, что мне пришлось просидеть под арестом, я успел досконально изучить все этикетки на припасах, соорудил из банок подобие Эйфелевой башни, потом разломал его и собрал египетскую пирамиду.

Меня посадили в помещение, совершенно ненужное в обычном полете. Здесь был неприкосновенный запас продуктов на случай отказа системы синтезирования пищи. В столовой вся еда собиралась роботами из отдельных молекул. Жестяные банки для внеземельщиков давно уже были вчерашним днем. Впрочем, для основной массы жителей ПНГК, которые являются роботами, любая человеческая еда – не более чем забавная и почти бесполезная субстанция.

В голову лезли разные тяжелые мысли. Они словно ждали момента, когда мне будет нечем заняться, и теперь отыгрывались за все то время, что я избегал их, погруженный в чтение, переделку своего дневника или просмотр фильмов.

Что сейчас происходит на космолете европейцев? Может, все-таки применить способности? Но мне не хотелось снова корчиться от боли и рисковать заработать инсульт.

Наконец дверь кладовой скользнула в сторону, и в комнату вошел Смирнов.

– Привет, – вяло помахал я агенту. – Надеюсь, не казнить меня пришел?

– Нет, – отмахнулся Смирнов. – Есть дела поважнее. Мир, например, спасти.

– Выпускаешь? – ухмыльнулся я. – Есть новости?

– Кое-что есть. – Смирнов жестом пригласил меня выйти в коридор. – Космолет ЗЕФ практически пуст, там сейчас только резервный пилот и связист. Мы побеседовали с ним минут десять, пытались прояснить обстановку.

Я поднялся с нагромождения банок, на которых сидел, и подошел к выходу.

– И что узнали?

– Большая часть экипажа высадилась на поверхность. Через некоторое время с ними пропал контакт. Когда мы появились, пилот и связист решали, что им делать – ждать возвращения товарищей, идти к ним на выручку или лететь обратно.

– Про то, как им удалось опередить нас, они не обмолвились! – крикнул Мясоедов.

Мы со Смирновым уже шли по коридору, и Илья по последней фразе агента определил, о чем идет речь.

– Как не сказали и того, что там за существо и при каких обстоятельствах пропала связь, – добавил Смирнов.

– Давно они прибыли сюда? – спросил я.

– Говорят, что уже неделю в системе, – пожал плечами Смирнов. – Говорят, осматривались, составляли карту Кваарла с орбиты, проверяли, с какой скоростью движется волна, гасящая звезды.

– Понятно. А о помощи просили?

– Просили, конечно, – кивнул Смирнов. – Но когда мы предложили стыковку, они сказали, что не впустят нас на свой космолет.

– У них, видите ли, инструкции! – подтвердил Мясоедов.

– И что мы теперь будем делать? – Я посмотрел на марсианина, потом перевел взгляд на Смирнова.

– Будем готовиться к высадке, – вздохнул агент. – Илья с Рейчел останутся здесь, а мы с тобой полетим вниз. Возьмем несколько киберов в качестве охраны и разберемся, что творится на Кваарле. Мозг космолета в курсе всех событий, он дал добро на наземную операцию.

– Где, кстати, Рейч? – удивился я.

– У себя, – хмуро ответил Смирнов. – Ждет.

– Ясно. – Я коротко кивнул, заметив, что Смирнов болезненно прореагировал на мой вопрос.

Мы быстро попрощались с Мясоедовым и прошли в столовую. Агент посоветовал мне перекусить перед высадкой на планету. Мясоедова он оставил в кают-компании, вероятно, потому, что хотел поговорить со мной наедине.

Я быстро выбрал в электронном меню антрекот с маринованным луком и картофельное пюре. Агент есть не стал.

– Прости, Сергей, что запер тебя в кладовке. – Смирнов сел напротив меня и подпер рукой подбородок. – Это были вынужденные действия. Теперь, когда мы выяснили, что вся экспедиция землян зависит от нас, стало понятно, что все в порядке.

– Это, значит, так называется? – поднял брови я. – У людей горе, а вы злорадствуете?

– Да брось ты! Никто не злорадствует!

Я отметил про себя, что европейцы вполне могли и соврать Смирнову, когда сказали, что беспомощны. Может, это их хитрый план? На свой космолет пускать отказываются, но о помощи просят – все это наводит на определенные мысли.

Наплевав на риск, я положил вилку, прикрыл глаза и постарался с помощью чутья проникнуть в чужой космолет. Вместе с головной болью в мозг пришла истина. Корабль и впрямь был почти пуст. Два человека на борту, остальные – внизу. Выходит, земляне не врали.

– Все в порядке? – заметив, что я перестал есть и растираю виски, спросил Смирнов.

– Все хорошо, – кивнул я, стараясь прогнать боль из головы. – Вы уверены в том, что я смогу укротить то существо?

– Да. Наблюдатель передал нам информацию практически из первых рук. Мы верим, что она правдивая.

Я взял в руки приборы и стал резать на части сочный кусок мяса. Головная боль постепенно сходила на нет, и это было замечательно. Впервые за долгое время мне удалось узнать правду так легко.

– Как будем приземляться?

– Европейцы высадились на большом материке в районе главного города планеты. Судя по всему, у них изначально были подробные карты Кваарла. Нам Наблюдатель их не предложил! В общем, возьмем челнок и сядем в том же районе. Потом постараемся найти здание Центрального НИИ. Как-то так переводится с языка овров название учреждения, где находится существо.

– Как это существо вообще выглядит? Что я смогу сделать, чтобы достать его из этого НИИ? Оно хоть разумно?

– Не знаю.

– Ясно. А как выглядит сам НИИ?

– Примерные координаты у нас есть. А там будем искать что-то инородное. Овры ведь проводили исследования вместе со скалитянами, изучали какой-то артефакт Изначальных.

Изначальные составляют чудесный тандем с д-дапар. Информация от них приходит за хорошую оплату, но крайне скудная. Единственное, что ясно наверняка, – древняя раса уже вступила в свою вотчину и теперь готова уничтожать всех направо и налево. Что же все-таки отдали внеземельщики за совет Наблюдателя притащить сюда меня?

– Допустим, я найду и приведу к вам это существо, – задумчиво сказал я. – Дальнейшие шаги?

– Передашь существо Наблюдателю, тебе выплатят причитающиеся кредиты и отправят на все четыре стороны! – ответил Смирнов.

– Смогу ли я потом полететь на Полушку или Рай?

– Конечно. У тебя ведь останутся наши фальшивые документы! Ты официально погиб на Марсе, кто тебя станет искать на Фронтире?

– Ладно. – Я все еще хмурился, чувствуя, что в этих условиях имеется какой-то подвох. – Будем считать, что я готов.

Действительно, это довольно просто. Привезти к «Антаресу» неведомое, но предположительно покорное мне существо, потом передать его д-дапар, взять деньги и навсегда забыть об агентах, интригах и опасностях!

– Подождите-ка! – Мне в голову пришла кое-какая мысль. – Если мы отдадим существо д-дапар, то как они будут контролировать его без меня? Я чего-то снова запутался.

– Если честно, не представляю, – вздохнул Смирнов. – Если д-дапар в состоянии справиться с существом, то они вообще могли бы без тебя обойтись!

– Да уж, – сказал я. – А как Наблюдатели поймут, что существо у нас? Они сейчас в этой системе или их еще искать придется?

Стало заметно, что Смирнов мнется.

– Говори, чего уж тут?

– Д-дапар почувствуют изменения в ментальном поле галактики и свяжутся с нами.

– Ментальном поле? – переспросил я. – Это еще что за ерунда?

– Нам так сказали, – пожал плечами Смирнов. – Видимо, есть что-то в космической пустоте, что изменится, когда ты вытащишь из НИИ это существо.

Я вспомнил про Межзвездную сеть, с помощью которой уничтожил овров. Малые черные дыры, способность переносить сознание на многие сотни световых лет практически мгновенно, потоки энергии, пронизывающие галактику. Может, эту сеть Наблюдатели и называют ментальным полем?

– В целом понятно. – Я потер руки, поднимаясь из-за стола. – Только у меня довольно странное чувство, что д-дапар в этой сделке будут не курьерами, а спекулянтами. Чужими руками загребают жар!

– Д-дапар не привыкать. На войне с оврами и продаже людям подпространственного привода они уже неплохо нагрели руки.

– Торгаши! – неприязненно бросил я.

– Вполне нормальные ребята, – успокоил меня агент. – А сама работа не лучше и не хуже наемничества, между прочим. А ведь именно этим мы тут и промышляем!

– Наемник лишь я! У ПНГК тут свои цели. А ты в ПНГК – госслужащий!

– Ладно. – Смирнов тоже поднялся. – Тебя не убедишь.

– Идем, что ли?

– Пошли. – Смирнов с издевкой проследил за тем, как я поморщился, услышав нелюбимое слово.

– Ну, пошли, если тебе это слово больше по вкусу! – фыркнул я.

По дороге до челнока мы успели обсудить кое-какие детали предстоящей операции. Так как никто не мог точно сказать, что ожидать от таинственного монстра, то нам предстояло облачиться в тяжелые боевые скафандры последнего поколения. Еще мне необходимо было сделать инъекцию сыворотки, защищавшей организм от местных бактерий и вирусов. Воздух на Кваарле был пригодным для дыхания, температура тоже вполне располагала к тому, чтобы разгуливать без скафандра. Так что, если вдруг я все-таки рискну вдохнуть местного воздуха, то сыворотка окажется весьма кстати.

У дверей шлюзовой камеры нас уже ждал Мясоедов.

– Удачи, ребята! – пожелал он нам.

– Спасибо, Илья! – ответили мы хором.

– Я буду на связи, – пообещал он. – У вас установлены камеры в шлемах скафандров, так что не забудьте включить их. Буду смотреть на Кваарл вашими глазами и отслеживать телеметрию.

– Хорошо, – кивнул я.

– Мозг космолета поможет тебе принимать решения в наше отсутствие, – сказал Смирнов.

– Подтверждаю, – раздался голос под потолком коридора. – Я уполномочен осуществлять поддержку операции и советоваться в принятии решений с наблюдателем со стороны Республики Марс!

Мясоедов с некоторым недоверием взглянул в направлении динамиков. Прочитать его мысли было несложно. Илья наверняка прикидывал, не слишком ли много полномочий дается в ПНГК роботам. Мясоедову ведь никто не сказал, что все Государство Космоса и есть, по сути, цивилизация машин.

– Буду с ним советоваться, – наконец проговорил Илья.

– Вот и отлично, – резюмировал Смирнов.

Агент отпер дверь нажатием кнопки, и мы вошли в шлюз.

– Пока! – махнул мне рукой Мясоедов, когда я обернулся.

– До встречи! – крикнул я в ответ.

Мы со Смирновым захлопнули забрала на шлемах. Внутренняя дверь шлюза закрылась, открылась внешняя.

Переход соединял внутренние отсеки космолета с кабиной челнока. Всего к корпусу «Антареса» крепилось четыре посадочных модуля. В крайнем случае, у Ильи и Рейч еще будет шанс спуститься за нами. Я специально не стал спрашивать у Смирнова, где сейчас его девушка. И так все понятно – очередная ссора…

Я вошел в кабину челнока и через стекло увидел Кваарл. Огромный, одичавший и смертельно опасный мир. Смесь перламутровой, зеленой, голубой красок. Пронзительная синева океанов, белизна полярных шапок, желтизна пустынь.

По спине пробежали мурашки. Через полминуты мы полетим к этой планете. Что за существо мы найдем на ней?

– Где обещанные тобой киберы? – повернулся я к агенту, когда он уже занял место пилота и проверял показания приборов перед стартом.

– Будут тебе киберы, не волнуйся, – криво улыбнулся Смирнов. – Им в кабине делать нечего, они в грузовом отсеке. Их туда час назад мозг космолета поместил.

– Сколько штук?

– Четыре. Думаю, хватит.

– Надеюсь. – Я тоже сел в кресло и исподлобья взглянул на гигантский шар Кваарла.

Мне почудилось, что планета бросила мне вызов. Придется принять его.

Челнок мягко приземлился неподалеку от огромного серебристого строения с круглыми окнами. Я, Смирнов и роботы сопровождения вышли наружу.

Боевой скафандр был подогнан идеально. Броня сама подстраивалась под формы тела и специфику движения. Цвет скафандра тоже регулировался автоматически, в зависимости от окраски окружающей местности, обеспечивая максимальную маскировку. Самым лучшим камуфляжем, конечно же, могла бы стать полная невидимость, но на такое пока даже техника ПНГК не была способна.

Двух киберов мы пустили вперед, и они изящными прыжками унеслись прочь. Что бы ни говорил Великий Сервер о своих мирных намерениях в отношении землян, на примере этих механических убийц я ясно видел, что ПНГК готово к любому повороту в отношениях с людьми. Теперь роботы предпочитают мирный путь развития, но их цивилизация уже никогда не разучится убивать. Дистанционное управление земными авиетками и транспортами, секретная начинка в электронике человеческих космолетов, многочисленный звездный флот, боевые аннигиляторы, агенты по всей Экспансии и такие вот киберы-охранники – все это вместе составляло настолько ошеломляющую мощь, что военные достижения людей перед ней просто меркли. Интересно, кто победил бы, если бы с ПНГК сейчас схлестнулись овры?

Пейзажи Кваарла бросили меня в холодный пот еще до посадки. Когда челнок пронзил облачный покров и, слушаясь руки Смирнова, заложил легкую дугу, я увидел красновато-зеленые леса, обрамляющие поселки и города. Увидел озера и перегороженные плотинами реки, темные ленты автострад и бесчисленные опоры путепроводов. Кваарл предстал передо мной праздничной мертвой планетой. Мир, оставленный хозяевами в спешке и, как выяснилось, навсегда.

Теперь, проходя по кварталам столицы, я повсюду ощущал смерть и запустение. Архитектура, планировка улиц, мостовые и дороги – все казалось близким и чуждым одновременно. Разум до сих пор отказывался верить в то, что мы очутились за тысячу двести световых лет от Земли.

Помпезные колонны, лепнина, фонтаны и скульптуры – здесь гибель выглядела иначе, чем в городке на Заре или в столице планеты Джейн. Там большинство зданий представляли собой стандартные жилые блоки, а здесь они являлись произведениями искусства. Возможно, оттого заброшенность этих строений и казалась какой-то особенно неправильной и гнетущей.

А ведь мы победили этих демиургов, похожих на гусениц! Так или иначе. Пусть даже Изначальные со скалитянами вроде как помогли нам в этом. А значит, получается, что стандартные бараки, грязь колоний, дрязги Земли и Солнечной системы, Забвение и голод в Свободной Африке гораздо сильнее этой величественной красоты!

Через дорожное покрытие, чуть пружинившее под ногами, пробивалась настырная трава, стены зданий облупились и кое-где осыпались. Высоченные треугольные башни небоскребов будто бы накренились. Заметив это, мы старались не подходить близко к ненадежным строениям.

Даже несмотря на запустение, я мог представить, как несколько веков назад по этим улицам сновали полчища овров. Где-то в круглых инкубаторах зрели и превращались в имаго существа, заканчивающие свой цикл, где-то рождались из утроб тварей новые зародыши Черных сердец. Здесь когда-то кипела странная и чуждая жизнь. А теперь только ветер носит пыль и пыльцу неведомых растений по пустым городам, а небо касается этих зданий лишь струями серебристых ливней. Только шум дождя да раскаты грома порой нарушают тягостную тишь этих мест.

В голове запульсировала боль, тщательно скрываемая не один месяц. В моих снах овры все еще живы, они говорят на одном языке со мной. Язык жизни и смерти вообще довольно универсален!

Я тяжело вздохнул. Климатизатор скафандра отреагировал на участившийся пульс и повысившуюся температуру тела – меня тотчас же обдало волной прохлады.

– Не переживай, Сергей! – подбодрил меня Смирнов. – Они бы нас тоже не пожалели.

Я ничего не ответил. Конечно, они бы нас не пожалели. Но чем тогда мы лучше их?

На спускаемый аппарат землян мы вышли через десять минут пешего марша. Смирнов специально посадил наш челнок на соседней улице и дал киберам возможность прочесать территорию перед посадочным модулем европейцев, до того как мы окажемся там.

Пологие сходни опущены, шлюзовая дверь открыта. Два робота вышли чуть вперед, рыская навесными стволами по корпусу спускаемого аппарата, отслеживая любое, даже самое незначительное движение. Мы со Смирновым остались в арьергарде.

Никаких признаков жизни заметно не было – все те же камни, куски плит, щебень, вездесущие красноватые растения.

– Что тут вообще происходило-то? – спросил я Смирнова.

– Черт его знает. Челнок вроде цел, надо проверить внутри.

Агент приказал роботам войти внутрь аппарата.

На небольшую матрицу, вмонтированную в шлем, спроецировался вид из искусственных глаз одного из киберов.

Робот неторопливо шел по полутемному помещению шлюза, затем, легко подобрав нужную команду, открыл внутреннюю дверь и очутился в коротком коридорчике, ведущем к кабине. Здесь на него и набросился кто-то быстрый и сильный.

Изображение на матрице завертелось, в динамиках шлема послышались крики, звуки выстрелов, хруст и хлюпанье. На пару секунд все замерло. Я вгляделся в экран и понял, что сейчас матрица демонстрирует потолок. Видимо, кибера кто-то опрокинул.

Когда он снова поднялся на ноги и появилась возможность увидеть то, что осталось от нападавшего, я ахнул. Оказалось, что на робота набросился полуголый мужчина, от которого теперь остались одни ошметки.

Робот, следуя программе разведки, пошел дальше. В кабине его ожидала еще одна встреча с одичавшими людьми. На сей раз она не была настолько неожиданной. Можно было четко разглядеть, что два человека сначала грызли обивку кресел, потом заметили кибера и, нечленораздельно мыча, уставились на него.

Я, в свою очередь, через камеру смотрел на них.

Грязные, мелко исцарапанные тела, всклоченные и спутанные волосы, рваная одежда со следами засохшей крови и блевотины. Но самым страшным были их лица – оба смотрели на кибера абсолютно пустыми глазами, а по заросшим щетиной подбородкам текла слюна вперемежку с кусками ткани и поролона.

Еще я успел заметить окровавленный труп в углу. Мозг тут же нарисовал передо мной картину того, как эти нелюди убивают своего товарища и объедают его плоть.

Затем сумасшедшие ринулись к роботу и получили по смертельному удару из гравистрела. Оба остались лежать на смятой приборной панели, переломленные в нескольких местах и залитые кровью. Гравистрел никогда не был гуманным оружием.

– Здесь свои! – послышался приглушенный крик. – Не стреляйте! Свои!

Робот двинулся в направлении звука, внимательно осматривая все укромные места.

– Я тут! – снова послышался тонкий голос.

Теперь он звучал уже ближе.

Кибер присел и оказался рядом с дверцей шкафа кабельного коллектора. По этой стене под облицовкой проходили основные силовые кабели челнока. Все-таки у меня имелся диплом механика, и я немного разбирался в устройстве спускаемых аппаратов.

– Здесь я! Здесь! Не стреляйте! – раздалось из-за дверцы.

Выпустив манипулятор, кибер отворил ее и направил луч света в темное пространство, открывшееся взору. В кабельном коллекторе, сжавшись в три погибели и прикрываясь от яркого света руками, сидел худой и грязный человек.

– Пожалуйста, уберите свет! – взмолился он.

– Выключи! – скомандовал Смирнов.

Наверное, агент мог бы отдать этот приказ и мысленно, но почему-то решил произнести команду вслух.

Робот подчинился, свет погас. В полутьме человек почувствовал себя увереннее. Опасливо глядя на кибера, он выпрямился и выбрался из коллектора.

– Ты к людям какое-то отношение имеешь? – спросил мужчина и посмотрел прямо в камеру.

Я с удивлением понял, что знаю его. Человеком, выбравшимся из шкафа, был Шамиль.

– Двигайтесь к выходу! – отдал команду Смирнов, после чего добавил: – Озвучь мои слова!

Шамиль под прицелом орудий робота направился к выходу. К счастью, больше неприятных встреч с умалишенными не последовало, и вскоре худой паренек вместе с кибером спустились по сходням и остановились рядом с нами.

– Обыскать его! – приказал Смирнов.

Кибер тотчас же принялся ощупывать неподвижного Шамиля своими манипуляторами. Вскоре робот закончил обыск и отступил на метр. Похоже, провидец был безоружен. Впрочем, будь он вооружен, навряд ли ему пришлось бы прятаться в шкафу.

– Хорошо, – кивнул Смирнов. – Можешь подойти!

Провидец нервно теребил полы своей куртки, косясь то на нас, то на роботов.

– Привет, Шамиль! – поздоровался я, протягивая ему руку, затянутую в броню. – Давно не виделись!

Взгляд парня прояснился, он вглядывался в мое лицо, с трудом различая черты за плексигласом шлема.

– Сергей? – неуверенно спросил Шамиль и осторожно пожал мне руку. – Ты ли это, Сергей Краснов, погибший на Марсе? Неплохо выглядишь для мертвеца!

У провидца еще оставались силы на то, чтобы шутить. То ли он понимал отчаяние своего положения и видел, что ему нечего терять, то ли во всем была виновна банальная истерика, но Шамиль сейчас держался куда увереннее, чем в наши предыдущие встречи. Обычно он предпочитал отсиживаться за спиной Председателя.

– Что поделать. Вы меня так воспитали! – поддержал я насмешливый тон провидца. – Теперь бегаю, прячусь, погибаю да воскресаю из мертвых!

– И то верно! А это, я так понимаю, майор Смирнов? – Шамиль повернулся и протянул руку агенту, но тот не пожал ее. – Сердишься на нас, Юрий? Не сердись. Ты продал ЗЕФ, мы решили обратить тебя против твоих же хозяев. Все честно!

– Со мной вы не успели ничего сделать, зато Сергею досталось! – сухо сказал Смирнов. – Напрасно вы так с ним.

– Чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных мер, – туманно сказал провидец.

– Что ты делаешь на этой мертвой планете? – спросил я у него.

– То же, что и ты! Хотел получить жар-птицу из золотой клетки!

– Так чего еще не получил? Птица оказалась чересчур жаркая? Или прутья клетки не по зубам?

– Ха! – скривил лицо Шамиль. – Не смешно!

– Ладно, – отмахнулся я. – Если серьезно, что у вас случилось? Почему ты сидел в шкафу?

– Я не могу отвечать. У меня правительственное задание, а вы – конкуренты!

– Ты же умный человек, Шамиль! – развел руками я. – Мы сейчас в одной упряжке! Вы ведь даже с АС объединились, чтобы быстрее добраться сюда, а все равно играете в какие-то прятки-салочки!

– Это кто еще в них играет! – возмутился провидец. – Уж тебе-то, спевшемуся с сепаратистами, стыдно над нами смеяться. Думаешь, не знаю ваших планов? Хотите шантажировать Землю! Хотите свободу технологий, признание машин и дельфинов равноправными расами, независимости Марса, выхода в космос для ВА… Я ничего не забыл?

– Про дельфинов впервые слышу, – честно признался я. – Остальное вроде как верно.

– Черт возьми, – ухмыльнулся Шамиль. – Выходит, я проговорился.

Надо будет выяснить потом этот момент про дельфинов. Мне как-то слабо верилось в то, что морские звери внезапно так поумнели, что теперь заявляют о своих правах на самоопределение и сотрудничают с ПНГК. Хотя, вспоминая афалин, с которыми мне довелось встретиться, я не стал бы так уж категорично называть их неразумными.

– Что произошло с вашими людьми? – попробовал я зайти с другого конца.

– Проникли в проклятый НИИ, а те, кто смог вернуться, стали вот такими. – Провидец как-то странно взглянул на меня. – Подожди-ка…

– Что такое?

Ветер пронес мимо нас обрывок какого-то серебристого материала. Скрипнула ветка широколистного дерева за спиной Шамиля.

– Я понял! Какие же мы идиоты! – Провидец схватился за голову и рассмеялся. – Проклятые торгаши! Запудрили нам мозги! Без своего дара я совсем ослеп! Эта хреновина впустит только тебя, черт тебя дери! Понимаешь?!

Я не понимал. Наплевав на все и усилием воли вызвав в себе чутье, я сморщился от пронзительной головной боли и направил ментальный щуп на Шамиля. Долго выдерживать адскую боль я не смог, но увиденного оказалось достаточно. Теперь появился хоть некоторый намек на ясность.

– После того как ты перестал видеть будущее и потерял контроль над моими действиями, шансов похитить у ПНГК новый двигатель практически не осталось. И тогда вы отдали Наблюдателю целую планету в обмен на мгновенное перемещение сюда?

Сообщения в новостях о том, что на планете Ника ожидается землетрясение, спешная эвакуация людей, выступления именитых сейсмологов, – все это просто чушь и вранье?! На самом деле планету освобождали для того, чтобы отдать ее д-дапар в обмен на перенос корабля с экспедицией прямиком в эту систему! ЗЕФ в своем репертуаре. Понятно, конечно, что над людьми завис Дамоклов меч, но такие методы – это все-таки чересчур. Цель не оправдывает средства!

– Твой дар еще действует! – хмыкнул Шамиль. – Но смотрю, и тебе нелегко его применять.

– Ты не ответил на мой вопрос! – все еще пытаясь прийти в себя после применения способностей, воскликнул я.

– Теперь это уже не важно! – фыркнул провидец. – Все равно без тебя ничего не выходит. Люди сходят с ума! Он пропустит только тебя!

– Кто он?

– Страж, охранник, компьютер овров – не знаю! Тот, кто довел тут всех до помешательства!

– Но почему он должен пропустить меня?

– Это главный центр в галактической сети, а после уничтожения Комнаты – вообще единственный ее контрольный пункт! Все еще не понимаешь?

– Нет!

После использования дара и попыток продраться через лихорадочные объяснения Шамиля у меня не прекращался приступ мигрени.

– Сеть осталась настроенной под тебя! Ты же последний использовал ее для уничтожения овров!

– Погоди! Ты хочешь сказать, что пресловутое существо, которое все ищут, тоже связано с Комнатой и со мной?

– Да! А Наблюдатель обманул нас, не сказал про твою ценность! Поганый торгаш! Я ведь летел вместе с ним, и он все плел про то, что у него имеется дополнительная информация! Я мог бы догадаться. Мог бы не карты Кваарла купить, а то, что действительно было нужно! Подумать страшно – мы ведь тебя чуть не угробили!

Я едва заметно улыбнулся.

– Благодарен тебе за сожаление и за неумелость действий. На тот свет мне пока еще рановато!

– И не говори. – Шамиль медленно покачивал головой.

Похоже, его могучий интеллект прорабатывал сейчас все возможные варианты событий и выбирал оптимальный. Не удивлюсь, если этим же сейчас занимался и Смирнов. Что еще может делать молчащий робот, кроме как обрабатывать новую информацию?

– Значит, ты отведешь меня к этому компьютеру, и я смогу наконец достать вашу проклятую жар-птицу? – с надеждой спросил я. – Наши интересы пока что вроде совпадают.

Я понимал сомнения Шамиля. Киберы сейчас куда сильнее его и уж тем более – его спятивших людей, остатки которых, по всей видимости, разбрелись по окрестностям. Сейчас он отведет нас к столь желанному всеми существу, а затем его просто уберут с дороги и заберут трофей себе. Но ведь даже без его помощи мы вполне могли найти этот самый НИИ, тем более что на это и рассчитывали внеземельщики, когда высылали сюда космолет. Только времени потеряно будет значительно больше. А время, что ни говори, сейчас все-таки очень важно.

– Я приведу вас к птичке, если вы обещаете сохранить мне жизнь и доставить на космолет ЗЕФ, – наконец сказал Шамиль. – Я прекрасно понимаю, что мне нечем бравировать перед вами. Скажу лишь, что до вашего тут появления мне как раз удалось связаться со своим космолетом. Сразу перед тем как меня загнали в шкаф взбесившиеся коллеги. Так вот, на космолете осталось несколько человек экипажа. Вы должны это знать. Вы же с ними общались. И они спрашивали у меня, что им делать с вашим судном. Я сказал, что если не придумаю чего-нибудь более-менее вразумительного, то ровно через четыре часа нужно дать залп из всех орудий по незваному гостю. Они ведь так и сделают, если я не выйду на связь!

Шамиль говорил правду, я не сомневался в этом даже без применения способностей. Прорицатель чересчур умен, чтобы так отчаянно блефовать в подобной ситуации.

– Он не врет? – спросил у меня Смирнов, молчавший до этого.

Мне пришлось тянуться к дару и, нарываясь на новый приступ боли, проверять Шамиля. Как я и думал, парень не врал.

– Нет, – покачал головой я.

– Я могу связаться с их космолетом! – раздался в динамиках голос Мясоедова.

– Не надо, – сказал Смирнов. – Мы разберемся сами.

– Как скажешь! – хмыкнул Илья.

Интересно, как много он понял из того, что нам сказал Шамиль? Черт, не могу сосредоточиться. Как же болит голова!

– У тебя кровь носом пошла, – заметил прорицатель, делая характерный жест.

Я инстинктивно повторил его жест и ударился пальцами о стекло шлема.

– Ядреный позитрон! – прокомментировал я свою неудачу.

Шамиль состроил уважительную гримасу.

– Ты времени зря не терял, я посмотрю! В Забвении таких фразочек я не слыхал, это что-то из репертуара жителей Фронтира!

– Мы ведь раздавим вас и ваш космолет! – прервал насмешливую речь провидца агент Смирнов. – Твои аргументы неубедительны!

– Да, – легко согласился Шамиль. – Бесспорно, вы победите. Но никто не знает, какой ценой будет одержана эта победа! Лучше плохой мир, чем хорошая война. Так, кажется, говаривал какой-то умный классик.

Я вздохнул, вспоминая о Ричарде. Цитаты! Как много в вас фальшивой мудрости, как иллюзорно делаете вы человека умнее в чужих глазах!

– Хорошо, будь по-твоему, – кивнул Смирнов. – Веди!

Шамиль потер ладони, словно штангист, готовящийся поднять в рывке пару центнеров железа.

– Отлично! – Он направился к ближайшему невысокому строению.

Я зашмыгал носом, пытаясь втянуть обратно кровь, затем мы со Смирновым и обоими киберами охраны поплелись за провидцем.

– Что будем делать с твоими людьми? – спросил Смирнов у Шамиля, когда нагнал его. – Мне на них наплевать по большому счету.

– Я вообще не уверен, что они еще живы. Если есть возможность – надо попробовать собрать их вместе. Хоть тех, кого найдем.

– Не ожидал от тебя такой заботы! – хмыкнул агент. – Хорошо. Я распоряжусь. Роботы поищут в ближайших окрестностях.

Смирнов действительно тотчас же подозвал к себе двоих киберов, которые прочесывали территорию, что-то передал им по своему личному каналу связи, после чего роботы разбежались в стороны и вскоре скрылись за домами.

– Они будут собирать людей около нашего челнока. Загоним их в грузовой отсек, – пояснил агент.

Мы двинулись дальше.

Здание НИИ оказалось неимоверно огромным строением, напоминавшим по форме дыню. Может, на фоне соседних зданий оно и не выделялось высотой или лаконичностью форм, но зато в поперечнике было никак не меньше двух километров.

Мы вошли внутрь через один из четырех входов. Шамиль назвал его восточным.

Если бы не провидец, который уже однажды подходил к пресловутому существу и его клетке, то мы долго блуждали бы в лабиринте комнат и коридоров, опоясанных проводами. Шамиль же резво вел нас прямиком к цели.

– Сколько вы изучали это здание? – на очередном повороте удивленно спросил я у провидца. – Чтобы разобраться, где тут что, нужна целая вечность!

– Карту нам продали вместе с остальными услугами, – поделился информацией Шамиль. – Целая планета – это большая цена!

– Интересно все-таки, почему д-дапар сами не забрали это существо, если они такие продвинутые? – покачал головой я. – Что-то тут нечисто.

– Чего не знаю, того не знаю! – хмыкнул провидец. – Может, их тоже не впускали? Этот чертов компьютер довольно силен, мне кажется.

– Как вас вообще перенесли сюда? Вы в какой-то портал, что ли, залетали? И как ты очутился на борту экспедиционного космолета?

– Инструкции запрещают мне говорить, но на этот раз я сделаю исключение, понимая, что докопаться до правды – для тебя только вопрос времени. Итак, отвечаю по порядку. Переместились мы сюда не мгновенно, но быстро. Наблюдатель создал вокруг космолета, летевшего в подпространстве, какое-то поле, и нас вскоре выбросило в обычный космос уже в этой системе. Легко и просто! А к экспедиции я присоединился только на орбите Кваарла.

– То есть ты летел в корабле д-дапара?

– Да. Я успешно провел переговоры, и Наблюдатель тут же вместе со мной принялся выполнять условия контракта. После досадного промаха на Титане мы были очень рады такой шикарной возможности ускорить полет!

– О, досадный промах на Титане! – сжал зубы я. – Спасибо вам, ребята! Я несколько раз чуть на тот свет не попал. Вашего «Чудо-солдата» еле-еле из меня вынули!

– Прости, Сергей! – развел руками Шамиль. – Не я это придумал. Я лишь советовал.

– Удобная отмазка! Ты предлагал сразу убить меня, не так ли?

– Знаешь, – Шамиль вдруг остановился и развернулся ко мне, – я тебе врать не буду, ты все равно при желании можешь видеть меня насквозь! Ты чужак. Я никогда не мог видеть твое будущее, лишь строил модель твоих действий, исходя из того, что произойдет с людьми, окружающими тебя. Ты обладаешь странными талантами, утверждаешь, что сбудется то, что сбыться не может. Я утратил способности, но чувствую, что на самом деле так и случится! Более того, я знаю, что только ты пробьешь этот проклятый экран, который воздвигли в темпоральном поле Изначальные. Мне страшно, Сергей! Это очень человеческая реакция. И еще одна человеческая реакция – устранять то, чего боишься. Лично я против тебя ничего не имею, но так уж складываются обстоятельства.

– Мне тоже страшно, Шамиль. – Я хмуро смотрел на него через стекло шлема. – Я себя точно так же боюсь. Что ни день – то новое открытие. То я летать могу, то видеть будущее. То вы мне овра подсунули в качестве симбионта, то запихнули в голову «Чудо-солдата». Что мне прикажешь делать? Себя убить? Или всех окружающих? Пугает не тьма, а то, что в ней скрывается. Могли бы по-человечески пообщаться со мной, убедиться, что за чуждой и непонятной для вас оболочкой сидит обычный напуганный парень. Но вас больше прельщало руководить на расстоянии. Конечно, зачем нужны угрызения совести? Чем дальше сидишь от того, кого хочешь бросить в самое пекло, тем проще потом смотреть в глаза его друзьям. Обстоятельства! Эх! Какие обстоятельства заставили тебя запихать мне в мозг микрочип и отправить погибать на Титане? Какие обстоятельства привели к тому, что потребовалось взрывать космолет Дознавателя на Марсе или нападать на нас в системе Сатурна?

– Все человечество в опасности! – чуть ли не взвизгнул Шамиль. – Откуда мы могли знать, что ПНГК тоже отправит сюда экспедицию за этим треклятым существом? Мы исходили только из своих сил и средств! Подготовили космолет для отправки в эту систему, стали искать пути, как ускорить полет. Я за тобой слежу с семи лет! Вроде бы знаю тебя и твои реакции, но ты все равно слишком опасен. В любой момент мы могли потерять контроль. Один наш подопечный уже вырвался на свободу и пропал. Никто не знает, где он теперь и что может натворить, если, конечно, выжил. Мы с самого начала играли с огнем, спасая всех людей от овров, теперь надо избежать удара Изначальных. Я, с одной стороны, всегда жалел тебя, с другой стороны – боялся. И нет ничего удивительного в том, что, потеряв интерес, мы решили устранить тебя самым полезным способом. Человечество, целостность ЗЕФ и счастье простых людей – превыше всего!

– Спасибо, я понял, – улыбнулся я. – Спасение человечества не предполагает человечности действий. Может, ты расскажешь, кому это удалось вырваться?

– Не могу. Если хочешь – сам щупай своей правдой.

Я ничего не стал щупать. Не хотелось снова переживать жуткую боль и ощущать кровь у себя на лице. Может, чуть позже. Когда все образуется.

Мы углублялись в здание. Неприятное чувство пробиралось сквозь скафандр и комбинезон, оседая на спине липким холодным потом.

Вскоре мне стало ясно, почему НИИ имеет такую странную, даже по меркам архитектуры овров, форму. Просто здание представляло собой нечто вроде постоянных строительных лесов или, скорее, кокона вокруг другого, гораздо более древнего строения.

– Наблюдатели что-то говорили по поводу меня? – решил поинтересоваться я.

– Сказали, что у нас кишка тонка тебя убить, – улыбнулся Шамиль. – Ты и правда демонстрируешь удивительную живучесть.

– Стараюсь, – вздохнул я.

Мы остановились на пороге большого зала, одна стена которого оказалась выпуклой и отливала золотом. Вся поверхность этой стены была испещрена какими-то едва различимыми знаками, у самого потолка, где перекрытия овров примыкали к странному материалу, ярко вспыхивали и переливались полупрозрачные радуги. В самом же центре стены зияла дыра с рваными краями.

– Дальше начинается территория Изначальных, – пояснил Шамиль. – Вы уже, видимо, догадались.

– Догадались, конечно, – сказал Смирнов. – Овры все-таки не смогли научиться так искусно строить.

– И уже не научатся, – мрачно прокомментировал я из-за его спины.

– Так чего же мы ждем? – спросил агент у Шамиля.

– В дыру нам войти не дадут, – пояснил провидец. – Здесь остается полагаться на личное обаяние уважаемого Сергея. Именно его нам так долго не хватало. Из-за того, что мы не догадались о его важности, тридцать человек бродят теперь по этому городу, натыкаясь на стены.

– Скажи еще, что гражданская война в ЗЕФ из-за меня вспыхнула! – заметил я, непроизвольно сжимая кулаки. – Сами виноваты!

– Согласен, – развел руками Шамиль. – Наша вина. Поставили не на ту команду. Сделали не те ходы. Будем надеяться, что человечество выживет. Весь вопрос теперь только в цене подобного выживания, как мне представляется.

– Ну что ж, талисман команды, – через силу улыбнулся Смирнов. – Давай! Не разочаруй нас всех!

– Иду, – я аккуратно шагнул вперед.

Что сейчас будет? Как я решился сделать этот шаг в неизвестность? Почувствую ли я, что пропадают знания из моего мозга, если меня тоже накроет таинственным безумием, как членов экспедиции ЗЕФ?

Сначала я ничего особенного не ощутил. Лишь сердце зашлось в бешеном ритме, подгоняемое адреналином, разлитым в крови.

Но уже через мгновение в голове раздался почти знакомый голос:

– Добрый вечер, Сергей!

– Разве сейчас вечер? – ответил я так же мысленно.

Незачем было размениваться на слова. Тем более что они станут достоянием спутников. Ведь коммуникатор скафандра работал вполне исправно.

– Над этим миром уже несколько веков царит закат. – В голосе проскользнула легкая ирония и укор.

– Если ставить вопрос так, то я соглашусь.

– Вот и отлично. Ты ведь знаешь, кто я? Не так ли?

– Пожалуй, так, – кивнул я, делая еще несколько осторожных шагов.

Действительно, этот голос часто видоизменялся, но все же был достаточно узнаваем. В самый первый раз я услышал, как с подобными интонациями говорила со мной Рия-овр из видения, которое посетило меня в медицинском центре Секретного ведомства. Неужели это и есть то таинственное существо, которое так нужно Изначальным? Неужто за него человечество может получить амнистию?

– Я вижу, ты понял, что я тебе не враг. – Голос в моем сознании казался предельно мягким. – Но я и не друг тебе.

– Тогда кто ты? И зачем тревожил мои сны?

Примерно так же я начинал разговор с разумными спорами овра, которые впитал мой организм после встречи с Черным сердцем. Все в этом мире имеет свойство повторяться.

– Я последний из мертвой цивилизации, которую вы называете оврами, – ответил мне голос. – Я – совесть тех, кто причастен к гибели моего народа.

– Это и так понятно. Будь ты кем-то иным, ты бы не мучил меня кошмарами.

Я медленно продвигался вперед, дыра в золотой стене уже находилась в десятке шагов.

– Что ж, можно сказать и по-другому. Я слепок сознаний последних двадцати четырех поколений Правительниц.

– Ты что-то вроде суперкомпьютера? – тщательно подбирая слова, спросил я.

– Если тебе больше нравится такой термин, то – да. Только за многие тысячи лет, проведенные здесь, я обрел куда больше разума, нежели вся эта хваленая цивилизация машин-выскочек из ПНГК.

– Я верю тебе, – сказал я абсолютно честно.

– Я знаю, что ты мне веришь. Ты сейчас для меня самый близкий из всех существ, населяющих галактику. Я прекрасно представляю себе особенности твоего характера и мотивы действий.

– А многих ли существ ты сейчас можешь наблюдать? – полюбопытствовал я, проходя через дыру в стене.

Сзади послышался одобряющий окрик Шамиля:

– Молодец, Серега!

– Двигайся вперед, – поддакнул провидцу Смирнов. – Все получится!

– Как видишь, я пропустил тебя, – вкрадчиво заметил голос. – А что до существ, то их, поверь мне, великое множество. По остаткам Межзвездной сети я пока еще в состоянии попадать в самые дальние закоулки этого звездного острова.

Я очутился в коридоре, забирающем вправо. Похоже, дальше дорога будет идти по спирали. На золотистых стенах виднелись сложные орнаменты каких-то приборов. В том, что это именно приборы, я почти не сомневался. Применять чувство правды, расплачиваясь за это дикой головной болью, я не решился, вместо этого медленно пошел вперед, надеясь, что капризная удача не оставит меня в эту решающую минуту. Впрочем, в моем пребывании здесь не будет никакого смысла, если я, так же как и все остальные, приходившие сюда, просто сойду с ума.

Когда все называют тебя героем и спасителем человечества, однажды начинаешь им верить.

– Не волнуйся так, тебе разрешен проход! – прочитал мои мысли голос. – Иди вперед, великий герой!

Я едва заметно улыбнулся. Голос не был лишен чувства юмора.

– Как мне называть тебя? – поинтересовался я.

– Зови меня просто Хранитель.

– Почему ты не впустил никого из тех, кто был тут раньше?

– Я ждал тебя. А им не нужно было то, что у меня есть.

– Они все сошли с ума, – заметил я. – Зачем ты это сделал с ними?

– Они и были безумны! – возразил Хранитель. – Слишком много хотели. Вот и поплатились!

– Значит, они не вылечатся?

– Нет. Уже нет.

– А кто, если не секрет, тебя создал? – рискнул спросить я.

– До того как стать собой, я был охранной системой Межзвездной сети. Меня создали для этой цели Изначальные, – ответил голос после некоторой заминки.

Все-таки предтечи. У меня на этот счет имелось три предположения – овры, скалитяне и Изначальные. Не скажу, что последние были лучшим из возможных вариантов.

– Тогда почему ты сам не можешь отдать своим хозяевам то, что они хотят? – задал я один из главных вопросов, беспокоивших меня сейчас.

– Я давно ушел из-под крыла Изначальных, – с укором сказал на это голос. – Им всегда было наплевать на низшие расы. Будь я сейчас с ними, я не стал бы с тобой церемониться. И уж тем более не стал бы взывать к твоей совести и мучить кошмарами. Изначальные холодны, как сами звезды, и, пожалуй, настолько же стары.

– Чем же я заслужил такое теплое отношение к своей персоне?

– Ты впервые после скалитян использовал Межзвездную сеть. И впервые после Изначальных использовал ее для созидания! Кому же, если не тебе, стоит посмотреть на плод своих собственных рук.

Очередной кусок мозаики, похоже, вставал на свое место. Но яснее от этого почему-то ничего не становилось.

Если я правильно понимаю, голос говорит сейчас, что мне довелось воспользоваться Комнатой не только для того, чтобы сжечь овров одним быстрым ударом. Я умудрился натворить что-то еще в тот короткий миг, когда сконцентрировал в себе всю колоссальную энергию, текущую по жилам сети. Выходит, уже тогда я каким-то образом потревожил Хранителя. Сейчас он мнит себя овром, потому и стал наведываться ко мне, пытаясь понять причину того, что движет убийцей его народа.

– Я вижу, ты растерян, – иронично заметил голос. – Ты гадаешь, кто я, гадаешь, что за игра ведется вокруг тебя. Я знаю, что скалитяне, перестроившие меня после ухода Изначальных, теперь тоже уничтожены. Еще я знаю, что хозяева вернулись, но у них большие проблемы. И я также знаю, что человечество стоит на грани гибели.

– Раз ты такой умный, расскажи, что мне делать? Покажи существо, которое нужно отдать Изначальным, чтобы они оставили нас в покое! Это ведь, насколько я понимаю, не ты?

– Нет, это не я. Скоро ты сам увидишь того, кого создал!

– Хранитель, – обратился я к голосу. – Объясни мне, пока еще есть такая возможность, зачем Изначальным понадобилось это существо? Почему именно я должен привезти его к ним?

– Могу сказать только одно. Это существо сейчас очень нужно Изначальным. После возвращения в галактику у них возникли некоторые сложности.

– Но зачем им я? Почему они сами не возьмут себе это существо?

– Я попросту не допущу их сюда. А если они все-таки вломятся, то нужное им существо умрет. Очень несложная комбинация. Ты создал его, тебе его и придется доставать. Наблюдатель на орбите передаст дальнейшие инструкции. Он уже не один месяц находится в системе. Как обычно, шпионит – ожидает развязки закрученной им истории.

– Понятно, – сказал я, осознавая, что много у голоса выудить не удастся.

Все-таки надо попробовать применить способности.

– Твои предвидение и чувство правды не действуют в этом месте, – ухмыльнулся Хранитель. – Аппаратура Изначальных подавляет эти таланты.

– Я почему-то так и думал, – протянул я. – Может, ты расскажешь мне о гаснущих звездах?

– С этой бедой вам еще только предстоит разобраться. Зачем торопить события?

– Ладно. А мое происхождение – кто я на самом деле?

– И это ты узнаешь в свое время. Нет ничего хуже, чем знать до определенного момента слишком многое. Имея чересчур большой багаж знаний, становится слишком тяжело выбирать сторону, за которую ты хочешь играть.

– Почему? – не понял я.

– Начинает казаться, что все стороны одинаковы, а добра и зла вообще не существует.

– Про Полушку ты тоже ничего не скажешь, да? И про загадочную гибель Пашки? И про то, почему мне помогали хиллеры на планете Джейн? Может, ты хотя бы знаешь тайну Рая? Отчего там сбываются мечты? Тоже не скажешь? А цивилизация дельфинов? Уж про нее-то ты обязан знать многое!

– Прекрати истерику, Сергей, – хмуро сказал Хранитель. – Поверь, не в моей власти сейчас выбалтывать тебе все сведения. Тебе сейчас ничего из перечисленного знать не надо. Повторюсь – излишек знаний заставляет человека слишком строго судить об окружающих. Ты останешься одиноким и несчастным.

– Ты и в человеческом счастье разбираешься? – ехидно заметил я. – Ах, я же забыл, ты заставлял меня завести подружку. Любовь спасет этот мир? Как-то слабо верится…

– После того как вы уничтожили расу овров – мою расу, – я стал пристально изучать вас, люди. Вы довольно странные и противоречивые создания. Дотошнее и упрямее скалитян, продажнее д-дапар, сильнее и рациональнее овров. Я понял одну важную вещь. Чтобы добиться от вас великих свершений, вас нужно довести до края, показать пропасть, куда цивилизация легко может рухнуть. И – о чудо! Вы собираетесь, начинаете суетиться, забываете о своих внутренних проблемах перед лицом другой, внешней опасности! Самые хитрые из вас пытаются использовать ситуацию в свою пользу, но векторы целей каждого в отдельности все равно смотрят в этой ситуации в одну сторону! Может, вам нужно все время идти по краю, чтобы двигаться вперед? Может быть, с края пропасти вам лучше видна даль? Вот и ты сейчас не веришь, что любовь призвана спасти мир! Ты упрям, циничен, озлоблен. Есть два пути выхода из этого состояния. Один, как я уже и говорил – опасность, а другой – любовь. Кого-то губит любовь, но делает лучше страх и близость к краю, а кто-то совершенствуется как раз под воздействием любви. Мне кажется, ты из числа последних.

Не скажу, что я понял и принял все философские выкладки Хранителя, но кое-какие моменты в его речи меня восхитили. Действительно ли у нашей цивилизации всего два пути – либо балансировать в шаге от пропасти, либо оставить интриги и завоевания, всецело отдав свой разум во власть мира и любви? Наверное, это и есть женское и мужское начало, примененное к обществу. Инь и Ян…

Я хотел узнать у Хранителя ответы на другие интересующие меня вопросы, но не успел. Спиральный коридор вывел меня в небольшую залу со сводчатым потолком и мягкими светящимися стенами.

– Мы в сердце Межзвездной сети, – пояснил голос. – Эта комната называется Залом рождения.

В центре помещения, в вихре туманно-лимонного света я различил контуры человеческого тела. Вот оно – то самое существо!

– Это оно? – кивнул я на световой столп.

– Да, – с затаенной грустью ответил Хранитель. – Ты пришел, и я вверяю его тебе. Будь с ним мягок и снисходителен. Не позволяй гневу заполнять твою душу. Еще одна ошибка – и мир поглотит вечная тьма. Так что с этим существом, пожалуйста, не ошибайся!

Туман начал рассеиваться, а яркий свет – терять свою силу. Я наконец увидел и узнал того, кто все это время ждал меня на этой мертвой планете, посреди холодного Зала рождения.

Колени мои подломились, мир закружился перед глазами…

Очнулся я через мгновение, стоя на коленях и плача. Если это и впрямь то существо, которое я создал, то оно вышло куда лучше, чем можно было загадывать в самых смелых мечтах. Я никогда не предполагал, что во мне живет дух настоящего демиурга.

Теперь я не сомневался в том, что любовь спасет мир. По крайней мере, мой…

На круглом возвышении передо мной стояла, робко потупив взор, та самая Наташа, которую я уже давно отчаялся увидеть.

Она была такой же, какой я сохранил ее в своих детских воспоминаниях. Может быть, немного повыше. Может, немного взрослее и серьезней на вид. Но внешность ее была абсолютно безупречна. Идеальные линии скул, большие карие глаза, черные прямые волосы до плеч, слегка курносый нос, смуглая кожа, чуть полноватые губы… Я перевел взгляд ниже и зарделся от смущения. Девушка была сейчас абсолютно обнажена.

– Я рад, что тебе пришлось по вкусу твое творение! – прервал бессвязный поток моих мыслей Хранитель. – Теперь тебе нужно забирать ее и заканчивать свою миссию!

Мне послышалось, или в голосе проскользнула издевка?

– Привет. – Я неловко протянул руку ладонью вверх, приглашая божественное создание спуститься с постамента.

– Здравствуй. – Она неуверенно улыбнулась, посмотрев мне в глаза, и спрыгнула на пол, опершись на мою руку.

Что я теперь буду с ней делать? Как смогу отдать ее Наблюдателю или Изначальным?

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – А тебя?

– Сергей, – сказал я и, наплевав на все, открыл шлем.

– Сергей, – повторила девушка, словно пробуя на вкус мое имя. – Спасибо, что пришел за мной, Сергей!

– Пожалуйста, – ответил я деревянным голосом.

– У тебя кровь! – воскликнула девушка и попыталась стереть кровавые дорожки, засохшие у меня под носом и на подбородке.

– Все в порядке, она уже засохла, – отстранился от ее руки я. – Ты что-нибудь помнишь?

– Я помню, что создана из света и тьмы, – улыбнулась девушка. – И еще я помню, что ты создал меня. Твое слово было первым. Ты сказал, что хочешь посмотреть на девушку своей мечты. Идеальную девушку. Тогда родилась я и висела между жизнью и смертью в этом столпе света. Хранитель сказал мне, что если придешь ты и заберешь меня, то впереди будет счастливая жизнь. Иначе я только все разрушу и погибну сама. И ты пришел!

Господи! Что делать с ней дальше? Что?!

– Ты растерян и испуган, – тепло прозвучал в моих ушах голос Хранителя. – Доверься своему сердцу. Ты так долго был один, что почти превратился в зверя. Несмотря на то что рядом недавно появилась женщина, ее чувства не размягчили твой панцирь. Я уверен, что на сей раз все будет по-другому. Вместе с твоим счастьем придет счастье и в этот мир.

– Я еще ничего не знаю, – покачал головой я. – Мне трудно представить, что мое состояние как-то повлияет на состояние всего мира. Тем более что я обещал отдать девушку Наблюдателю.

– Тебе решать, – сказал Хранитель. – Я выполнил свою миссию – вернул тебе твое. Распоряжайся этим, как знаешь. Но помни, ты тоже должен получить кусочек счастья. Иначе все будет зря, и всем станет плохо.

– Я подумаю над твоими словами, – вздохнул я.

– Подумай. После убийства овров ты изменился, и мне бы хотелось видеть тебя в числе победителей. Следуй моим советам, голосу сердца, и враг будет повержен. Все! Иди обратно! Товарищи заждались тебя, они недоумевают, почему не работают их передатчики.

– Спасибо, Хранитель, – сказал я и взял за руку черноволосую девушку. – Я не понял и половины того, что ты сказал мне, но постараюсь делать все так, как ты советуешь. Еще раз прости меня за то, что я сжег твоих друзей.

– Такова была воля Лика Вселенной, – туманно ответил Хранитель. – Идите!

И мы вышли в коридор, а затем начали обратный путь. Среди роя всевозможных мыслей, жужжащих в моей голове, я пока мог выделить только одну. Нужно было придумать что-то, чтобы скрыть наготу девушки. Только ни ткани, ни чего-то еще подходящего на роль одежды в спиральном коридоре не оказалось. Возвращаться в Зал рождения и просить помощи у Хранителя не хотелось. В итоге я выдохнул спертый воздух и подхватил девушку на руки. Скафандр усиливал мои собственные мышцы, и я без труда вынес хрупкую фигурку к Шамилю и Смирнову, ожидавшим меня.

Узнав девушку, провидец сделал несколько шагов назад и прижался спиной к стене. Смирнов недоуменно переводил взгляд с меня на него.

Повисла напряженная пауза, потом Шамиль нашел в себе силы и выдавил:

– Ты все-таки был прав. Ты встретил ее, Сергей. Кто бы мог подумать!

– Возвращаемся на космолет! – сказал Смирнов.

Он не понял, что происходит со мной и Шамилем. Единственное, что он видел сейчас, – это то, что я вытащил из сердца НИИ какую-то обнаженную девушку. Значит, эта девушка и есть то существо, которое нужно Изначальным и за обладание которым они готовы простить людям их вероломные действия.

– Хорошо, – напряженно произнес я.

– Что вы со мной сделаете, Сергей? – спросила девушка.

– Не знаю, – честно ответил я. – Я еще не решил.

– Можно, я останусь с тобой?

– Не знаю…

Глаза мои увлажнились. Шамиль, в отличие от Смирнова, ясно видел борьбу, происходящую во мне.

– Ты ведь сделаешь все так, как мы договаривались? – спросил он, когда мы пошли через лабиринты НИИ к выходу. – Ты ведь не станешь делать глупостей?

– Не знаю, – отрезал я. – Честное слово, не знаю.

Шамиль закусил губу, но ничего больше не сказал.

Мы молча шли по коридорам и залам, сворачивали направо и налево, поднимались по пологим пандусам и открывали незапертые двери. Но мне не было дела до всего того, что видели мои глаза. Я не обращал никакого внимания на кабели, плитку, круглые лазы и навсегда застывшие ленточные травтолаторы. Меня не пугала жидкая тьма в углах залов и ростки красноватых растений, обвивавших колонны. Я нес на руках неведомое и прекрасное существо, которое должен был отдать через несколько часов. Только об этом я сейчас и мог думать.

До челнока мы добрались без приключений. За все это время я так ни разу и не выпустил из рук девушку. Она то начинала возбужденно озираться по сторонам, изучая что-то новое и необычное для себя, то затихала, на какое-то время погружаясь в раздумья. Несколько раз она спрашивала у меня про ту или иную вещь, которую видела. Я понял, что девушке известно множество слов и терминов, но она не до конца представляет, как выглядит та или иная вещь.

– Это небо? – спрашивала она, указывая на светло-голубое небо с двумя белыми серпами лун.

– Да, это небо, – кивал я.

– А это трава?

– Трава…

– Это город?

– Да. Все это – город.

У челнока нас ждали киберы. Рядом с ними лежали три обезвреженных человека.

– Это все, кого удалось найти, – озвучил Смирнов мысленный доклад, полученный от одного из роботов. – Пришлось связать им ноги.

– Грузите в челнок! – сказал Шамиль. – Взлетаем!

– Ты бы лучше другой тон выбрал, – посоветовал ему Смирнов. – Тут я начальник. Пищать будешь у себя в Ведомстве!

– Ты тоже не очень-то зарывайся! – промычал прорицатель, но больше не делал попыток командовать.

Умалишенных положили в грузовой отсек, все четыре кибера тоже остались там. Мы забрались в кабину. Она как раз была рассчитана на четверых, так что проблем с размещением не возникло. Смирнов занял кресло пилота, Шамиль сел рядом, а мы с девушкой – на задних местах.

В медицинском шкафчике нашелся большой кусок белой ткани, который я предложил ей в качестве одежды. Девушка кивнула и обмоталась им.

– Сначала доставим Сергея и эту девушку на наш космолет, – сказал Смирнов, переключая тумблеры на панели управления и проверяя показания приборов. – Потом состыкуемся с вашим «Дедалом» и отправим восвояси Шамиля и его товарищей.

– Отлично! – согласился провидец.

– Кстати, почему ты не сошел с ума, как твои приятели? – спросил агент, кладя руки на штурвал и легким движением поднимая челнок.

– Я не пошел в ту дыру, – ответил Шамиль. – Предпочитал координировать действия, не залезая в самое пекло.

– Просто струсил, – резюмировал Смирнов.

– Пошел ты!.. – возмутился провидец, потом взял себя в руки и зло процедил: – Впрочем, меня мнение предателя не заботит!

– Находясь на своем законном месте и выполняя законную работу на благо своей страны, ты принес ей немало горя! – парировал Смирнов. – Неизвестно, кто из нас нанес Земле больший вред.

– Я освободил людей из лап овров! А ты продал наши секреты роботам!

– Я добиваюсь мира и справедливости, а ты вместе со своим начальством плетешь интриги и врешь!

– Прекратите! – возмутился я. – Не могу вас больше слушать!

Они замолчали. Воздух в кабине словно наэлектризовался. Казалось, еще секунда, и между головами агента и провидца полыхнет молния.

За стеклом тем временем стремительно несся навстречу челноку облачный слой. Серебристая дымка готова была принять в себя наше суденышко и, выпустив уже с другой стороны, помахать вслед призрачными руками, благословляя в дальний путь. Вот только, чтобы этот путь состоялся, нужно было отдать Наблюдателю «страшного монстра», переданного мне Хранителем. Это как раз и портило всю идиллическую картину.

– Что такое Земля? – спросила у меня девушка.

– Самое грязное и прекрасное место в нашей галактике, – не покривив душой, ответил я.

На «Антаресе» нас встретил разгоряченный Мясоедов. В суматохе последних часов мы как-то упустили из виду, что Илья прослушивал большинство переговоров по рации и теперь, естественно, пришел к выводу, что ПНГК – цивилизация киберов.

– Вы все роботы! – со смесью страха и гнева в голосе прокричал он, наткнувшись на нас, когда мы везли обездвиженных пленных по коридору. – Я все понял!

– Я не робот, – покачал головой я. – Как и эти люди!

Вызволенная мною девушка с удивлением смотрела на марсианина, Шамиль лишь рассмеялся, прикрывая рот кулаком, а агент вообще никак не прореагировал на заявления Мясоедова.

– Мои предки участвовали в войне! У меня в семье десять человек погибли из-за вас! Как вам удалось бежать? Что вы теперь хотите от нашей Республики?

– Успокойся, Илья, – как можно тверже сказал Смирнов. – Ты слишком болезненно ко всему отнесся. Да, я – кибернетическая система. Да, наши основные силы находятся совсем не на Титане. Но сути в наших взаимоотношениях это не меняет. Мы поможем Марсу стать независимым, все договоренности остаются в силе!

– Зачем тогда вы нас обманывали? Что вам на самом деле нужно от Марса? – не унимался Мясоедов.

– Дешевый энергин с вашей доли планеты Заря, место под базу поближе к Земле, проверка отношений между людьми и киберами… Продолжать?

– Достаточно, – сказал Илья. – Почему вы мне сразу ничего не рассказали? Наше правительство вообще знает, с кем имеет дело?

За спиной Мясоедова появилась тонкая фигурка Рейч.

– Им незачем знать, – холодно сказала девушка.

– Что значит «незачем»? – Илья обернулся и, прищурившись, посмотрел на Рейчел. – Ты тоже робот, что ли?

– Можно сказать и так. – Девушка изобразила на своем лице некое подобие улыбки, а потом достала из-за спины руку с гравистрелом. – Всем сохранять спокойствие! Сейчас я расскажу вам о том, как будет проходить финальная стадия экспедиции.

– Что за?.. – выдохнул Мясоедов и попятился.

Я переводил взгляд с Рейч на Смирнова и обратно. Только теперь до меня дошло, почему девушка так странно вела себя последнее время. Вот почему у них с Юрой начались какие-то проблемы. Девушку попросту перезагрузили! Я мог бы и сам об этом догадаться.

– Она теперь кибер? – тихо спросил я у Смирнова.

– Да, ее сделали агентом, – подтвердил мои мысли он. – Великий Сервер обманул нас.

Действительно, Сервер пообещал, что Рейч будет участвовать в полете, но вот про ее статус и про сохранение ее изначального сознания он ничего не сказал. Девушка, похоже, находилась в резерве на случай, если что-то пойдет не так и Смирнов даст слабину.

Я поджал губы. Моя оплошность. Надо было предположить подобное развитие событий. Впрочем, я уверен, что Юра ничего не говорил мне, потому что думал, будто виноват как раз таки он. Все это время он наверняка пытался реанимировать нормальное сознание девушки, свести к минимуму вмешательство киберов.

– С этой минуты полетом руковожу я! – сказала между тем Рейч. – Тихо! – Рожком гравистрела она ткнула в грудь Мясоедова, вдруг подскочившего к ней. – Агент Смирнов отстраняется от командования. Он допустил ошибку, которая привела к разглашению секретной информации.

– Статус командующего с Юрия Смирнова снят, – раздался голос электронного мозга космолета. – Статус командующего Рейчел Грин присвоен.

– Весело тут у вас! – криво усмехнулся Шамиль. – Гражданские войны роботов! Можно неплохое кино снять!

– Да уж, – хмыкнул я. – Блокбастер натуральный.

– Не могла бы ты разъяснить свои претензии, – попросил девушку Смирнов. – Общие слова меня как-то не убедили.

– Пункт первый. Представитель Республики Марс, Илья Мясоедов, в результате твоей оплошности узнал о том, что ПНГК – это цивилизация киберов. Наши конкуренты из ЗЕФ также услышали много вещей, которых им знать было не нужно. Пункт второй. Из-за того, что существо, привезенное Сергеем Красновым, является точной копией Натальи Алдониной, бывшей девушки Сергея, его дальнейшие действия становятся неочевидными. Точно так же становится неочевидным, что позволишь ему сделать с существом ты, Юрий. Как известно, из-за перегруженности функции обучения ты приобрел слабости, свойственные лишь людям, – привязанность, симпатию, жалость. Теперь достаточно понятно?

– Спасибо, Рейч! – скрипнул зубами Смирнов.

– Что же касается дальнейших шагов нашей экспедиции, то я уполномочена сказать следующее. Существо будет передано Наблюдателю в установленное время. Юрий Смирнов получит испытательный срок. Если во время него он проявит агрессию или какую-либо нелояльность по отношению к идеям Великого Сервера, то его придется взять под стражу и перезаписать по возвращении. Илья Мясоедов будет немедленно пленен. Впоследствии он, скорее всего, станет нашим агентом.

– В моих мозгах станете копаться? – Марсианин в панике оглядывался вокруг. – Не надо! Я ничего не скажу своим. Какая разница, роботы вы или нет?

– Люди из ЗЕФ будут убиты, – продолжила девушка, не обращая внимания на крики Мясоедова. – У нас недостаточно ресурсов для содержания их под стражей.

– Что-то все это перестает быть забавным, – нервно сглотнул Шамиль. – Знаете что, – вдруг выступил он вперед. – Я и так имел сведения обо всем, что здесь говорилось. То, что ваша раса – киберы, мы поняли, когда Смирнов попал к нам в больницу на Земле. Про желание Марса отделиться от Федерации мы уже давно в курсе. Так что в плане разглашения информации моя гибель ничего не изменит. А вот в плане взаимодействия с нашим космолетом она изменит многое. Как я уже говорил, перед тем как меня спасли Сергей и Юрий, я разговаривал с «Дедалом». Сейчас на борту всего два человека, но если я не вернусь в нужное время, они будут в состоянии начать атаку на ваш космолет. Победа будет за вами, но степень повреждений, которую мои люди нанесут, для вас неочевидна, не так ли? Я предлагаю сейчас же разойтись мирно. Вы останетесь здесь решать, кто из вас главный, а я со своими больными друзьями полечу к себе на космолет.

Я видел, что провидец нервничает, но в правдивости его слов не сомневался. Интересно, поверит ли ему Рейч и электронный мозг «Антареса»? Отпустят ли они Шамиля и его людей?

– Хорошо, – кивнула Рейч. – Нас устроит такой вариант. Вам разрешено уйти на свой корабль. Но все, что я говорила об остальных, остается в силе.

– Вот и отлично! – потер руки Шамиль.

Рейч перевела свое оружие на парализованных больных, занимавших сейчас две широкие каталки. Трижды спустив курок, девушка размозжила людям головы.

– Зачем? – всплеснул руками я, и тут же рожок гравистрела оказался направлен мне в лицо.

– Кого-то ведь надо было убить! – хихикнул Мясоедов. – Она ведь злодейка!

Марсианин наверняка пребывал в состоянии, близком к истерике, если разразился такой шуткой. Рейчел с медленным вздохом взяла на прицел Илью.

– Они узнали больше, чем следовало, – пояснила девушка. – Рядовые члены экипажа «Дедала» изначально имели меньше информации, чем провидец. А даже если и нет, то нападать из-за этого на нас никто не станет, провидец-то все еще жив.

– Очень рационально, – хмыкнул Смирнов. – Твоя программа прекрасно работает!

– Моя программа совершенна, – ровно ответила Рейч.

– Подтверждаю! – встрял голос электронного мозга.

– Сейчас я провожу представителя Республики Марс в отведенное ему место. – Девушка указала гравистрелом на Мясоедова. – Остальных попрошу тем временем собраться в кают-компании. Там мы свяжемся с «Дедалом», высадим провидца и будем ждать сигнала от Наблюдателя. И найдите, пожалуйста, нормальную одежду для существа. Нельзя держать ее завернутой в пеленку!

– Хорошо, – кивнул я.

– Не вздумайте ничего замышлять против меня! – добавила Рейч. – Все действия, которые электронный мозг посчитает угрожающими интересам ПНГК, будут пресечены.

– Ясно, – ответили хором я и Смирнов.

Девушка увела Мясоедова, а мы поплелись в кают-компанию. Я старался не смотреть на то, что осталось от людей на каталках, и гнал прочь негативные мысли. В результате в голове просто образовалась пустота. Ни одной хорошей мысли у меня в данный момент не было.

Рейч перезагрузили. Вот, значит, в чем крылась причина такой раздражительности, злобы и замкнутости Юры. Его обмануло собственное начальство. Роботы оказались такими же, как и люди. Дети взяли себе все лучшее от своих родителей. И теперь, в решающий момент Смирнова лишили всех полномочий. Очень умно.

– То, что сказала Рейч, правда? – вдруг спросил у меня агент.

– Что именно? – не понял я.

– Существо… девушка, которую ты спас, она действительно похожа на твою прежнюю подругу?

– Да. – Я посмотрел на свою спутницу, с интересом оглядывающую кают-компанию.

Смирнов вздохнул.

– Теперь понятно, почему ты и провидец так разнервничались в НИИ! Что тебе сказали там, куда нас не пустили? Тебе ведь что-то наверняка говорили!

– Ему наверняка рассказали, что он сам создал ее, – вмешался в разговор Шамиль. – Это все Межзвездная сеть. Это место у нее как принтер. Сергей во время уничтожения овров случайно распечатал эту девушку. И система безопасности овров ждала именно его.

– О чем ты подумал, когда творил это существо? – задумчиво спросил Смирнов. – Как тебе вообще пришло на ум создать девушку, нужную Изначальным?

Я бросил косой взгляд на копию Наташи, стоящую с крайне восторженным видом около моего плеча.

– Так получилось, – понизив голос, произнес я. – Я представил себе на миг идеальную девушку. И она появилась…

– Как все интересно получается, – медленно произнес Смирнов. – А сможешь ли ты теперь отдать ее Наблюдателю?

Я поджал губы.

– Сергей! Ты сможешь ее отдать? – повторил агент.

– Давай в ее присутствии не станем это обсуждать, – настороженным шепотом проговорил я.

– Хорошо, – согласился агент. – Только помни, от тебя зависит будущее всех людей.

– Ему это уже много раз говорили, – хихикнул Шамиль. – Он не подведет, проверено! И кстати, роботам-то какое вообще дело до человечества?

– Мы хотим восстановить нормальные отношения с людьми, – сказал Смирнов. – Видел, как испугался Мясоедов, когда узнал, что мы роботы? Мы хотим, чтобы представители человечества так не пугались нас больше!

– Очень напыщенно и не очень правдиво, – улыбнулся провидец. – Я в тайной внешней политике с детства кручусь. Неужели думаете, что для меня есть хоть какая-то разница между мотивами людей, скалитян, овров, Изначальных или роботов?

– Не понимаю, о чем ты!

– О том, что все хотят лишь одного – влияния, ресурсов и территорий! Вы создаете армии агентов, заводите какую-то непонятную дружбу с Республикой Марс, настойчиво готовитесь к тому, чтобы подобраться к Земле поближе, и все лишь для того, чтобы открыто жить и общаться с людьми? Зачем вам верфи с тысячами космолетов? Зачем аннигиляторы и секретные сверхскоростные двигатели?

– Исследования, – пожал плечами Смирнов. – Мы изучаем галактику. Познание – вот наивысшая цель! Неужели это так невероятно?

– Но есть еще и средства этого познания, – парировал Шамиль. – Вам зачем-то понадобилось человечество. Вы ведь спокойно жили до этого, содержали марионеточное государство на Титане, скупали энергин, поставляли нам свою технику. Что изменилось? Как вы решили использовать людей? Почему спасаете нас от гибели?

– Вы – наши создатели, мы любим вас!

– Считайте меня циником, но я в эти песни не верю, – покачал головой провидец. – Зачем вы взяли в этот рейс представителя Республики Марс? Он ведь оказался только обузой – лишний вес, лишний расход продовольствия, хлопоты по неразглашению информации.

– У нас есть договоренности с Республикой…

– Договоренности – это всего лишь косвенная причина, – перебил агента Шамиль. – Вам просто нужен был хоть один настоящий человек в подпространстве. Я был там, я видел, что роботам там не место. Ваш удел – вечно летать на субсветовых скоростях. А освоить галактику такими темпами вам не удастся!

– Даже если ты и прав сейчас, я не могу с тобой согласиться, – поднял руку Смирнов. – У меня нет нужной информации, чтобы опровергнуть твои выкладки. Я свяжусь с Великим Сервером по возвращении и узнаю все факты из первых рук.

– Координаты ваших баз спрашивать не стану! – усмехнулся провидец.

– И правильно, – усмехнулся в ответ агент.

– Извините, что вмешиваюсь, но мне бы найти для девушки какую-нибудь одежду, – сказал я. – В твоей каюте, Юра, есть какие-нибудь вещи Рейч? По размеру они более-менее они должны подойти!

– Конечно, – повернулся ко мне Смирнов. – Вернусь через минуту!

Агент унесся за вещами, а я, пытаясь унять собственные дрожащие пальцы, решил подбодрить девушку, стоящую рядом:

– Все будет хорошо, не переживай! Никто тебя никуда не отдаст, никто не будет воевать и драться. Все будет очень хорошо! Сейчас тебе принесут одежду. Все будет просто отлично!

– Не в этой жизни и не с нами, – пробормотал едва слышно Шамиль, невидящим взором уставившись в стену кают-компании.

Я хотел упрекнуть его в излишнем пессимизме, но потом подумал пару секунд и решил промолчать.

Так ли я представлял себе это? Мог ли предположить, насколько трудным окажется совершить последний шаг?

Всю ночь я провел в обществе девушки, взятой из НИИ. Сначала я научил ее пользоваться душем, потом накормил в столовой и проговорил с ней в своей каюте до самого утра.

Мы беседовали обо всем на свете. Я рассказывал о Земле, о космолетах, об Экспансии и инопланетянах, травил старые анекдоты и отвечал на миллионы ее вопросов. Больше всего она интересовалась мной. Моими привычками, вкусами, мыслями о всевозможных вещах. Самым трудным для меня оказалось найти ответ на вопрос, зачем я ее создал. Как можно было сказать ей в лицо, что это получилось случайно? Пришлось изворачиваться и говорить, что на меня снизошло откровение.

Мне же о девушке удалось выяснить совсем немного. Она появилась такой же, как сейчас, и висела в Зале рождения. В ее голове сразу же возникло знание русского языка и толкование простейших человеческих понятий. Еще кое-что она узнала из бесед с Хранителем. Он не часто беспокоил ее такими разговорами, но все-таки это было хоть какое-то общение. О своей потусторонней силе, которой так боялись и которую так жаждали получить Изначальные, девушка ничего не знала. Каких-то странностей в ее поведении или проявления незаурядных способностей я тоже не заметил. Обычная барышня двадцати с небольшим лет. Вот только созданная в Зале рождения Межзвездной сети Изначальных и как две капли воды похожая на Наташу.

– Как мне тебя называть? – спросил я у нее.

– Ты создал меня, ты и выбирай имя.

– Не могу, – покачал головой я.

– Хорошо, – неожиданно тряхнула волосами она. – Я попробую.

Я с интересом глядел на нее. Неужели она захочет, чтобы я звал ее Наташей? Мне это было бы довольно тяжело.

– Как называют это милое существо? – Девушка указала на трехмерное изображение кошки, висевшее на стене комнаты.

– Обычная кошка, – пожал плечами я.

– Она мне нравится. Пушистая и мягкая, но быстрая и опасная. Она ведь хищница?

– Да, она хищница, – улыбнулся я.

– Можно, меня будут звать Кошка? – задумчиво посмотрела на меня девушка.

– Ну, это не совсем человеческое имя. – Я почесал затылок. – Может, как-нибудь попроще, более по-человечески?

– Но я ведь не человек, – нахмурилась собеседница.

– Я тоже, – развел руками я. – А имя мое – вполне человеческое.

– Маскировка? Чтобы скрыться? Затеряться? Я правильно говорю?

– Ну, наверное.

– Хорошо, есть ли похожие человеческие имена?

Я задумался. Кошка. Какое имя может звучать так же? Голова гудела, мысли совершенно не поддавались какому-то контролю. Сказывалась усталость последних часов, стресс и неопределенность будущего.

– Ну так что, Сергей? – переспросила девушка. – Может быть, на другом языке? На Земле ведь много языков.

Кошка. На английском это звучит «кэт». Вполне человеческое имя.

– «Кэт» в переводе с английского означает «кошка», – сказал я.

– Хорошо, – просияла девушка. – Называй меня Кэт!

«Через несколько часов тебя уже не будет со мной, Кэт», – подумал я.

Зачем эта фальшь? Зачем это желание создать видимость того, что все закончится хорошо? Все будет плохо. Ты окажешься у Изначальных, они опять сбегут, тьма надвинется на Экспансию, поглощая одну планетную систему за другой. А затем не станет ничего. Мой мозг распадется на атомы, и только что придуманное имя исчезнет – не останется вообще ничего от этой беседы.

Да, Хранитель, ты прав. Мы все так любим ходить по краю, потому что так приятно чувствовать себя героями, смотреть в туманные дали и вдыхать воздух свободы. Только один неверный шаг – и о туманные дали разбиваются лбы, воздух свободы начинает отдавать сладковатой гнилью, а герои просто умирают.

Как все сложится? Как мне спасти всех сразу?

Мы еще долго разговаривали, узнавая друг друга, радуясь неожиданной и приятной встрече за тысячу с лишним световых лет от Солнечной системы. Я ловил каждый жест, каждое ее легкое движение, понимая, что осталось совсем недолго. Наши минуты неумолимо таяли. Мы стремительно двигались по ленте времени от прошлого к будущему. К тому будущему, вместо которого я видел в своих видениях лишь пустоту и тьму.

Д-дапар вышел на связь утром.

Под потолком раздалось:

– Наблюдатель в соответствии с договором просит передать на этот космолет имеющееся у вас существо. Наблюдатель желает, чтобы парламентером выступил Сергей Краснов. Он ведь с вами, не так ли?

Вот и все. Теперь осталось выбрать, в какую сторону мне шагнуть. Как ни крути, оба варианта – это пропасть.

Не прошло и минуты, как в комнату позвонил Смирнов.

– Пора! – вместо приветствия воскликнул он, как только я открыл ему дверь.

– Космолет, с которого пришло сообщение, находится на полярной орбите планеты Кваарл, – прокомментировал его реплику электронный мозг «Антареса». – Рекомендую начать движение к точке встречи!

– Готов, Сергей? – спросил у меня Смирнов.

– Не знаю, – покачал головой я и бросил быстрый взгляд на Кэт.

Смирнов понял, что разговаривать на эту тему в присутствии девушки просто некрасиво, поэтому жестом поманил меня в коридор.

– Сейчас, Кэт! – как можно мягче улыбнулся я, выходя за дверь.

– Ты не объяснил ей? – в упор спросил Смирнов.

– Что я должен был ей объяснить? – фыркнул я. – Что мы отдаем ее непонятно кому ради спасения человечества?

– Хоть бы это сказал, – пожал плечами агент. – Как ее теперь отдавать? Она еще вздумает сопротивляться!

– Как ее вообще можно отдать? – вздохнул я.

– Даже если бы я не был связан по рукам и ногам, вариантов-то все равно нет! – Смирнов потер щеку. – Ты обязался отдать ее Наблюдателю, придется отдавать.

Выбора и в самом деле не было. В любом случае я проиграл. Или потеряю то, что совсем недавно приобрел, либо позволю уничтожить всех людей. Вроде бы несоизмеримые вещи, но где-то в глубине души вдруг появилась гадкая мысль, что ни я, ни Кэт людьми-то, в общем-то, не являемся.

– Ты бы отдал Рейч на перезагрузку? – взглянул я Смирнову в глаза. – Даже если бы у тебя не было другого выбора?

– Не надо, Сергей! – отвел взор Юра. – Рейчел и так переделали. Без моего ведома. Все мои труды оказались напрасны. Теперь я человек, а она – робот. Мы поменялись ролями.

– Верно, – кивнул я. – Но я вижу, что если бы от тебя хоть что-то зависело, то ты бы ее не отдал!

– Пожалуй, так. Только на кону слишком большие ставки. Тебе в этой ситуации ничего другого просто не остается!

Как же давят на нас эти вероятности и возможности. Можно ли разрешить ситуацию как-то иначе? Навряд ли.

Эх, надеюсь, люди достойны того, чтобы жить!

– Ладно, – кивнул я. – Полетели к космолету Наблюдателя.

– Есть, – тут же отозвался мозг «Антареса». – Расчетное время до встречи – двадцать минут.

– Как обычно происходит встреча? – повернулся я к Смирнову. – Нам придется пристыковывать челнок? Или у Наблюдателя есть стандартный стыковочный узел?

– Он генерирует вокруг себя силовое поле, заполняет образовавшийся пузырь воздухом, пригодным для дыхания, и создает плоскость, где происходит общение.

– Что за плоскость?

– Прозрачная площадка. Вероятно, тоже какое-то поле.

– Если я правильно понимаю, достаточно будет открыть внешний люк и пройти по этой площадке к Наблюдателю?

– Да, он будет ждать в центре, – подтвердил Смирнов. – Одевать скафандр, насколько мне известно, будет проявлением неуважения.

– Понятно. Пойду беззащитным.

– Не забудь про наши условия! – сказал агент. – Наблюдатель должен надавить на Землю, чтобы ПНГК смогло нормально общаться с ней, а Республика Марс стала свободной.

– Не нравятся мне эти условия, – вздохнул я. – Не представляю, как Наблюдатель осуществит то, что вы хотите. Но договоренность есть договоренность. Где, кстати, наши конкуренты?

– Шамиль уже прибыл на свой космолет. Они ждут развязки и готовятся к обратному пути. Втроем в таком перелете им придется несладко.

– Будем считать, что их так наказала судьба за все то зло, которое причинило нам Секретное ведомство. Может, провидец найдет по возвращении работу получше. Тем более что страна разваливается, а способности у него исчезли.

– Посмотрим, – пожал плечами Смирнов. – Ладно, пора! Иди, расскажи девушке, что ей делать! Осталось уже совсем немного времени, скоро все решится. Мне хочется надеяться, что ты справишься.

За напускной бодростью агента явно читалась усталость и растерянность. Что будет дальше с Рейч? Сколько ему самому осталось до перезагрузки?

– Постараюсь справиться, – уныло кивнул я и открыл дверь своей каюты.

Свет был погашен, Кэт сидела на диване и смотрела на калейдоскоп планет в матрице визора. Она улыбалась, пролистывая кнопками на пульте один мир за другим. Марс сменился Юпитером, потом Сатурном. Я на миг залюбовался ее волосами, сверкающими в свете матрицы.

Кэт повернулась ко мне, и глаза ее тоже блеснули отраженным светом далеких миров.

– Я тут учу географию Экспансии. – Девушка махнула рукой в направлении экрана. – Что-то случилось? У тебя странный вид.

– Нет, – покачал головой я и прошел в комнату, после чего дверь автоматически закрылась за моей спиной. – Знаешь, ты такая красивая…

– Ты меня смущаешь, – улыбнулась она, глядя на меня исподлобья.

Я вздохнул и сел на койку, прикрыв глаза и массируя виски.

– Я что-нибудь придумаю! – Слова давались мне с трудом. – Я непременно что-нибудь придумаю!

– Мы ведь всегда будем вместе, правда? – Кэт неожиданно взяла мои руки. – Ты же не собираешься мне сказать, что вот-вот все будет закончено?

– Все только начинается, – постарался успокоить я ее. – Все у нас только начинается!

– Ты такой усталый. – Кэт села рядом со мной. – Отдохни немного, поспи!

– Не могу, – покачал головой я. – Через считанные минуты мне надо будет отлучиться по одному важному делу.

– Это то же дело, по которому ты уже отлучался? Ты учил меня, что так надо говорить, когда хочешь в туалет.

– Нет, Кэт, – устало усмехнулся я. – Это дело куда серьезнее, чем посещение туалета.

– Но ты ведь вернешься? Мы еще поговорим с тобой?

– Конечно, я вернусь. Я позову тебя с собой, и мы вместе полетим на другой космолет. В гости…

– Хорошо. Я буду ждать!

Я сжал зубы. Я не могу объяснить ей, куда и зачем мы полетим. Я не могу сказать, что вернусь оттуда уже без нее.

– Сергей! Наблюдатель готов принять тебя! – Мозг «Антареса» бесцеремонно вмешался в разговор.

– Иду, – хмуро отозвался я и поднялся на ноги.

Кэт ничего не сказала мне на прощание. Я же лишь обернулся на пороге и коротко кивнул ей, всем своим видом демонстрируя уверенность в том, что все будет хорошо. Дверь закрылась, щелкнули многочисленные замки.

Естественно, никакой уверенности у меня на самом деле не было и в помине. По дороге к шлюзу и внешнему люку я перебрал в уме множество вариантов того, что скажу Наблюдателю, но правильного все равно не нашлось.

Автоматы в коридоре сделали мне укол сыворотки. Не то чтобы это требовалось – кололи мне препарат совсем недавно, но раз полагалось перед встречей с представителем инопланетного вида применять сыворотку, то я обязан был получить укол. С роботами не поспоришь.

На Джейн такие меры предосторожности, правда, не сработали. Их вирус, единственный из известных, смог перебороть сыворотку.

– Удачи, Сергей! – У самой двери шлюза меня ждала Рейч. – Скажи Наблюдателю то, что должен. После успешного выполнения задания ты будешь полностью свободен, а на твоем счету появится пять миллионов. Не забывай про это.

– Не нужны мне эти проклятые миллионы! – Я вошел в шлюз и обернулся к агенту и девушке. – И на свободу мне плевать! У меня сейчас другие приоритеты.

Что мне на это ответили, я уже не услышал. От жилой части космолета меня отсекла массивная дверь.

Огромная створка внешнего люка вскоре тоже пришла в движение, я повернулся к ней. Люк открывался неспешно, что придавало торжественности предстоящему моменту. Поймав себя на том, что перестал дышать, я дернул плечами и нарочно сделал глубокий вдох. Воздух не пропадал, значит, Наблюдатель на самом деле создал за бортом какой-то странный пузырь.

Вскоре в проеме стали видны первые звезды. Белесая полоса миллионов светил едва заметно переливалась в пустой черноте космоса. Так из этой системы выглядела наша галактика. Всем этим звездам предстояло исчезнуть.

Дверь раскрылась полностью, и теперь я мог видеть одинокую фигурку гуманоида, сидящего за столом. Стол казался подвешенным посреди космического пространства. Вдалеке виднелся корабль Наблюдателя, вытянутый тетраэдр с тонкими крыльями, приделанными по бокам.

Я собрал всю волю в кулак и вышел наружу. В ту секунду, когда под моей ногой оказалась пустота, я слегка поколебался, но, преодолев себя, сделал первый шаг. Теплый и радушный космос встретил меня легким бризом и едва уловимым запахом лилий.

Звезды, плотным ковром стелящиеся под ногами, и почти идеальная тьма над головой. Сверху двигалась волна, там простирался неимоверный океан межгалактического пространства. Снизу сжалась в предчувствии надвигающейся беды наша галактика. Между ними находился я.

Под ногами потянулась гладкая и полностью прозрачная плоскость. Я прошел по ней сотню метров, аккуратно и с некоторой опаской переставляя ноги. Никаких ловушек на пути не оказалось. Вскоре мое внимание приковал к себе сам Наблюдатель.

Легендарное существо сидело в черном кресле за полупрозрачным круглым столом. Д-дапар едва ли достал бы мне до плеча, если бы встал. Его руки и ноги были тонкими и слабыми, голова крупной, с небольшим ртом и овальными глазами, посаженными далеко друг от друга. Типичный инопланетянин, которых до Нашествия так любили рисовать на Земле разные фантазеры. Видимо, представителей внеземного разума рисовали такими как раз из-за того, что Наблюдателей не раз встречали на протяжении человеческой истории. Д-дапар иногда бывали у людей.

Когда я подошел, существо забавно сморщилось и потерло рукой щеку.

– Меня зовут Наблюдатель, – сказал д-дапар и жестом пригласил меня сесть.

– Сергей, – представился я.

Я не торопился, спокойно сел, потом начал молча разглядывать окружающий космос и самого д-дапара. Вот сейчас все и решится. Сейчас я отдам на растерзание Изначальным Кэт и тем самым спасу человечество. Жаль, что о моем подвиге навряд ли кто-то узнает.

Существо, в свою очередь, изучало меня. В его глазах, покрытых темной пленкой, невозможно было что-либо прочитать, они казались мне просто двумя драгоценными камнями, неживыми и холодными.

– Ты ведь все знаешь об Изначальных, не так ли? – спросил я, и в следующий миг меня посетило стойкое ощущение, что я уже был когда-то в этом месте и разговаривал с инопланетянином.

– Да. – Д-дапар мелко задрожал, и я понял, что он так смеется. – Я ведь был в момент создания прецедента рядом с планетой. А потом был у вас. Я – Наблюдатель.

О какой планете он говорит? О Кваарле? Полушке? Заре? Или, может быть, Джейн?

Мне почему-то казалось, что инопланетянин имеет в виду Полушку. Чувство правды, которое я последнее время опасался применять и которое не радовало меня какими-то видениями само по себе, неожиданно подсказало, что я прав.

Но с момента рассечения Полушки прошел почти миллион лет, если не врут официальные источники! Возможно, происшествие, разрубившее этот мир надвое и упрятавшее куда-то одну половину, приключилось еще раньше. Сколько же тогда лет д-дапару? Он ведь утверждает, что лично был тогда рядом с Полушкой.

Как долго вообще живут Наблюдатели?

Мне почему-то кажется, что очень долго.

Как, в таком случае, воспринимается ими обычная человеческая жизнь. Просто вспышка? Мгновение? А кто для них человек? Мотылек-однодневка?

Но ведь… Но ведь, если время человеческой жизни значит для д-дапар так мало, то и для их хозяев – Изначальных, путешествовавших миллионы лет где-то за пределами нашей галактики, десятилетия – это секунда. Ничто! И если это так, то…

Наконец-то я понял, что скажу сейчас Наблюдателю, и почувствовал в душе слабый огонек надежды.

– Что за прецедент? – спросил я.

– Я говорю про Запасной Портал. – Наблюдатель продолжил вздрагивать. – Про завершение цикла и создание Героев.

Д-дапар изъяснялся сейчас на чистейшем русском, но смысл его слов ускользал от меня. Странные названия – Запасной Портал, цикл, Герои. Судя по всему, Портал – это ворота, через которые уходили Изначальные и через которые они вернулись. Но что такое Запасной Портал? И почему он Запасной? Про другие понятия я даже думать не решился, все равно ничего стоящего на ум не придет.

Чувство правды больше себя не проявляло, и мне не оставалось ничего другого, кроме как ответить:

– Боюсь, я не понимаю!

– Я и не рассчитывал на то, что ты поймешь. Пусть тебе и подчиняются глупые планеты, но это пока не сделало из тебя того, кем ты должен был стать.

Что он имеет в виду? Планету Джейн, которая помогала мне? Я вспомнил хиллеров, напавших на кордон в Хилл-Сити, вспомнил, как живой холм обрушился на Ричарда.

Может быть, мне что-то там и подчинялось. Смирнов тоже высказывал эту идею. Но я не вызывал никакой эпидемии, не жаждал крови и смерти. В любом случае, даже если поверить в мою избранность, Джейн не подчинялась мне напрямую.

И что имел в виду д-дапар, говоря, будто я обязан кем-то стать? Я – урожденный скалитянин, воспитанный людьми и подготовленный Секретным ведомством для решения определенного круга задач. Может быть, мне суждено было стать другим. Но ведь время уже упущено, я тот, кто я есть. Не больше, но и не меньше…

– Я все равно ничего не понимаю, – вздохнул я и внимательно посмотрел на Наблюдателя.

– Главное, что ты должен сейчас усвоить, – я продаю информацию, к тому же знаю про Изначальных очень много. Если у тебя есть, чем платить, то эти сведения можно купить!

– Хорошо. – Я кивнул.

Сейчас самое время узнать, смогу ли я провернуть то, что только что придумал. Как там в пословице – и волки сыты, и овцы целы! Ну что ж, попробуем.

– Можешь ли ты сейчас связаться со своими хозяевами?

– Да. – Наблюдатель сделал несколько пасов руками, его тонкие пальцы притягивали взгляд. – Ты хочешь поговорить с ними?

– Для начала хочу узнать, что будет с тем существом, которое я собираюсь отдать.

– Для этого не стоит и беспокоить их! Существо умрет, но спасет галактику.

– Плохо. – Я покачал головой. – И самое интересное, что мне почему-то так всегда и казалось.

– Смерть – довольно большая сила, – философски заметил д-дапар.

– Не буду спорить, – криво ухмыльнулся я. – Задам другой вопрос.

– Я слушаю.

– Почему срок ультиматума – три года?

– На этот вопрос я не стану отвечать. – Ладони Наблюдателя легли на стол. – Еще что-то?

Запутанная ситуация. Три года – это очень мало по понятиям тех, кто живет практически вечно. Почему же они обязали людей доставить им существо только в течение этого срока? Их кто-то прижал к стенке?

Ладно, рисковать, так рисковать. Я уже принял решение, буду давить до конца!

– Что сделают Изначальные, если я не отдам им желаемое? – как можно тверже произнес я.

Д-дапар совсем по-человечески скрестил на груди руки.

– Как я говорил ранее, людская раса просто будет уничтожена!

– А где гарантии, что они не уничтожат нас после сделки?

– У вас есть мое слово. Если вам его недостаточно, то знайте, что без сделки людям точно не жить!

Достаточно веский аргумент. Стоит ли доверять слову торгаша?

– Имеющееся у меня существо крайне важно для Изначальных. Это так?

– Да, это так. – Д-дапар поерзал в своем кресле. – Если ты продолжишь мучить меня вопросами, то я буду вынужден заставить тебя платить за ответы!

– Я не буду тебя больше мучить, – чуть ли не торжественно изрек я. – Просто хочу, чтобы ты передал своим хозяевам мой отказ и дополнил его. Если они уничтожат человечество, то не получат существо вообще никогда! Понял меня? Ни-ко-гда!

– Но… – Наблюдатель несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот. – Но так нельзя! Это тупик! Это неправильная, бесконечная сделка!

– Вам надо, чтобы существо добровольно пришло к вам. Сейчас только я могу убедить его в том, что идти действительно нужно. Но вот незадача – я не собираюсь его в этом убеждать. Существо будет со мной! Вы не станете уничтожать людей, и тогда через какое-то время я отдам вам существо. Скажем, через пятьдесят стандартных земных лет.

На несколько долгих секунд между нами повисло молчание. Светили равнодушные искорки звезд, переливался бело-голубым небольшой шар Кваарла, окруженный хороводом своих лун. Важны ли пять десятилетий для тех, кто живет миллионы лет? Пойдут ли Изначальные на уступки?

– Какие у меня будут гарантии? – спросил д-дапар.

Я облегченно выдохнул про себя. Похоже, мой шантаж его ошарашил, но не вызвал стойкой неприязни. Наблюдатели порой и сами действовали похожим образом, дело для них привычное.

– У вас есть мое слово! – ехидным тоном произнес я. – Деваться-то, как я понимаю, все равно некуда!

– Очень опасная игра – держать в заложниках человека, которого боишься потерять! – взмахнул руками д-дапар.

– Она – не человек, – огрызнулся я.

– Она всего лишь то, что ты из нее сделаешь, – вздохнул Наблюдатель. – Изначальные раскрыли бы ее потенциал и спасли бы галактику. Но раз ты не понимаешь этого…

– Ты сказал, что она погибнет! Вот единственное, что я понимаю!

– Эгоизм, Сергей! В тебе говорит человеческий эгоизм. Ты так долго испытывал лишения, что боишься отказаться от лакомого кусочка. Наркотик! Доза счастья! Тебе точно хватит пятидесяти лет?

– Мне хватит пятидесяти лет, – чеканя каждое слово, сказал я. – Но вы должны выполнить и те условия, которые оговаривались раньше!

– Надавить на ваши местные правительства? – переспросил д-дапар. – Дать независимость одной из республик и заставить Землю уважительно относиться к старым врагам – роботам?

– Именно.

– Хорошо! – Д-дапар снова сложил на груди руки. – Я согласен на твои условия. Ты загнал меня в угол. Но, боюсь, я лукавил тогда, когда заключал сделку с твоими предшественниками. Я не могу дать вам стопроцентной гарантии, что мои слова возымеют действие. Попробовать – попробую, но обещать не стану!

– Хочешь сказать, что продал доставку людям, а информацию обо мне – роботам, лишь для того, чтобы они посоревновались? Выгоды у победившей стороны на самом деле нет никакой?

– Да, – затрясся Наблюдатель. – Они невнимательно отнеслись к деталям сделки. У меня есть технология скачков и есть информация от Изначальных. Я просто продал все это подороже! Кто что смог – тот то и купил!

Настоящий торгаш! Интересно, что отдали ему в ПНГК взамен на сведения о том, что для успеха операции нужен я? Что на самом деле на уме у этого Наблюдателя?

– Но почему ты так легко соглашаешься на то, чтобы подождать пятьдесят лет, хотя срок ультиматума – всего три года?

– Нужно было за это время извлечь существо из Зала рождения, – соизволил объяснить д-дапар. – Межзвездная сеть разрушается, клетки мозга Хранителя гибнут вместе с ней. Скоро он стал бы неуправляемым и не впустил бы даже тебя. А еще спустя какое-то время НИИ перестало бы существовать вместе с Сетью и нужным нам существом.

Вот оно, значит, как! Выходит, Кэт надо было лишь срочно извлечь! Отдавать ее Изначальным можно и потом!

– Но зачем тогда сеть разрушили? Это ведь Изначальные сделали, да?

– Сеть начала неконтролируемый рост. Ты же сам прекрасно знаешь, что малые черные дыры стали появляться повсеместно. Пришлось идти на риск. Мы были уверены в том, что люди успеют, поэтому и запустили механизм уничтожения.

– Возможность предсказаний тоже они убрали?

– Да. – Наблюдатель поморщился. – Слишком много зла с помощью этой возможности успели натворить.

Несмотря на то, что д-дапар не горел желанием раскрывать мне свою информацию просто так, кое-что полезное я от него все-таки узнал. Сеть действительно разрушили Изначальные. Комнату на Заре, откуда я сделал выстрел по оврам, тоже взорвала древняя раса.

– Значит, договорились? – спросил я.

– Договорились, – кивнул Наблюдатель. – Насколько я понимаю, тебя нужно увезти из этой системы? Твои друзья будут не в восторге от такого поворота дел.

– Да. Доставь нас на Рай. – Я задумался на мгновение. – А еще двух человек сможешь взять?

– Еще одного, – ответил д-дапар.

– Двух!

– Одного, – поднял руку Наблюдатель. – Я не торгуюсь. У меня довольно маленький космолет.

Я хотел забрать Смирнова и Мясоедова. Рейч сейчас не утихомирить, а этих двоих с некоторой долей везения можно было бы переправить сюда. Только вот д-дапар заставил меня выбирать. Кого же взять с собой? Илью или Юру? Смирнов – мой друг, но Мясоедов – человек, его ведь просто перезапишут, сделают агентом. Юре-то уже нечего терять…

– Помимо девушки я возьму с собой Юрия Смирнова! – твердо сказал я.

– Кибера? Интересно, – развел руками Наблюдатель. – Ты ему доверяешь?

– Как себе!

– Ну, хорошо. Забирай их с космолета, я отвезу вас на Рай.

– Можешь ли ты повлиять на киберов и заставить их вернуть Рейчел Грин нормальное сознание, а Илью Мясоедова отпустить?

– Ты меня с кем-то путаешь! – задрожал, хихикая, Наблюдатель. – Я не Дед Мороз и не бог-из-машины, чтобы приходить в конце пьесы и всех спасать! Хочешь что-то еще – плати!

– У меня ничего нет, – поджал губы я.

– Тогда и сделки нет! Все. Возвращаемся к нашему основному контракту!

– Ладно. Как нам оформить договор?

– Устно. – Наблюдатель сделал пас руками, и перед ним спроецировалось мое изображение. – Согласен ли ты, Сергей Краснов, по истечению пятидесяти стандартных земных лет добровольно отдать нам существо, взятое тобой с планеты Кваарл?

– Согласен, – кивнул я. – Только не забудь про дополнительные условия!

– Весомое замечание, – вздрогнул, усмехаясь, Наблюдатель. – Дополнительные условия сделки. Наблюдатель постарается убедить Западно-Европейскую Федерацию планеты Земля в том, что необходимо дать Республике Марс свободу. Наблюдатель постарается убедить человечество наладить добрососедские отношения с Первым Независимым Государством Космоса, а именно – с расой роботов. Наблюдатель обязуется доставить Сергея Краснова, найденное им существо и Юрия Смирнова на планету Рай. Вроде бы все?

– Ничего не забыл? – ехидно поинтересовался я.

– Нет, – задумчиво сказал Наблюдатель.

– Я напомню, – улыбнулся я. – Ты и твои хозяева не должны уничтожать человечество!

– Ах да! – всплеснул руками д-дапар. – Наблюдатель от лица Изначальных обязуется продлить условия ультиматума на пятьдесят лет. Если к этому сроку Сергей Краснов не отдаст нам существо, то человечество будет уничтожено тем же способом, что и скалитяне.

– Как ты найдешь меня через пять десятилетий?

– Не волнуйся, это уже мои проблемы.

– Тогда я пойду за девушкой и Смирновым.

– Хорошо. Я жду тебя здесь!

По дороге до «Антареса» я все пытался понять, как же мне удалось так легко переписать сделку, продлить срок действия ультиматума и уберечь всех разом – и людей, и Кэт. Слишком уж гладко все прошло. Встал в позу, топнул ногой – и Наблюдатели с Изначальными поменяли условия. Теперь у меня и у Кэт есть лишние полвека, чтобы разобраться во всем.

Только вот не устроил ли мне д-дапар какую-нибудь ловушку? Сможет ли он сдержать удар Изначальных по человечеству? В его ли это силах?

И еще одна смутная мысль все не покидала меня. Если древняя раса выжгла всех скалитян, то почему я все еще жив? Скалитянин ли я на самом деле или все-таки что-то иное?

Небольшой космолет Наблюдателя удалялся от «Антареса». Я обнимал Кэт, глядя поверх ее плеча за стремительным звездным дождем, сиявшим на боковых экранах. Рядом с понурым видом стоял Смирнов. Наш кораблик разворачивался, и светила превратились в серебристые росчерки. Серп Кваарла смещался влево, продолговатый корпус «Антареса» стремительно уменьшался и уже почти скрылся из виду.

Неужели они там так ничего и не поняли? Мозг космолета мог ведь сразу раскусить меня, когда я переписывал отредактированный дневник из общей базы данных в свой переносной блок памяти.

– Можно, я передам кое-что на космолет, с которого мы только что ушли? – попросил я у Наблюдателя.

– Сделку мы уже заключили. – Д-дапар сидел в своем кресле и плавно водил руками по воздуху, настраивая одному ему известные приборы и механизмы. – За пользование корабельной системой связи я потребую у тебя кое-что взамен.

– У меня практически ничего нет, – развел руками я.

– Пообещай мне, что когда от тебя будет зависеть судьба нашей расы, ты не убьешь нас!

Неожиданная цена. Я не собирался уничтожать д-дапар, да и средств к этому у меня не было. Не знаю, что именно знал обо мне Наблюдатель, но он все равно этого не расскажет.

– Хорошо, – кивнул я. – Обещаю.

– Говорит Наблюдатель! – официальным тоном сказал д-дапар. – С вами желает поговорить Сергей Краснов.

– Я просто хочу сказать несколько слов на прощание, – перебил я инопланетянина.

– Сначала тебе придется ответить на кое-какие вопросы, – послышался голос Рейч. – Что ты творишь, Сергей? Мы ждем тебя и Смирнова на «Антаресе». Вы отдали существо?

– Ультиматум отсрочен на пятьдесят лет. Это все, что тебе нужно знать!

– Что ты такое говоришь? – быстро спросила Рейчел. – Что значит «отсрочен»?

– Я улетаю вместе с Кэт, – пояснил я. – Наблюдатель и Изначальные согласились подождать полвека. Я сказал, что иначе они никогда не получат желаемое. Так что для меня все закончилось хорошо.

– А что по поводу ПНГК и Марса? Эта часть сделки все еще в силе?

– Наблюдатель попробует что-нибудь сделать, – сказал я. – Но он сказал, что не обещал ничего конкретного даже вам.

– Он обещал, – жестко сказала Рейч. – Абсолютно точно обещал!

Я ухмыльнулся. Значит, Наблюдатель все-таки вывернулся из неудобных обязательств. Значит, он все-таки что-то скрыл от меня!

– В общем, – я снова придал голосу нейтральную интонацию. – Мы улетаем.

– Немедленно вернитесь! – холодно проговорила Рейчел. – Если вы не сделаете этого, я убью Мясоедова и атакую «Дедал»!

– Иногда кем-то приходится жертвовать, – вздохнул я. – Спасти всех просто не в моих силах.

– Ты понимаешь, что тебе теперь не выплатят ни единого кредита? Ты не отдал существо! Человечество все еще в опасности!

– Вы бы из меня сначала агента своего сделали, а потом уже дали деньги, – грустно улыбнулся я. – Знаю я эти методы. У киберов и людей куда больше общего, чем кажется на первый взгляд.

– Ты ошибаешься! Мы мирные исследователи. Мы никому не причиняем зла первыми.

– Как в разгар драки определить, кто кого ударил первым? Брось, Рейч! Тебя тоже перезаписали без твоего согласия – это ли не зло?

– Откуда ты знаешь, давала ли я согласие?

– Действительно, я этого не знаю, – пожал плечами я. – Но киберам я больше доверять не собираюсь. И в ваши мирные намерения я тоже теперь уже верю с большим трудом. Обязательно выясню, что вам на самом деле от людей понадобилось!

– Мы найдем тебя! – глухо сказала Рейч.

Я повернулся к Наблюдателю.

– Отключай! Полетели!

Д-дапар что-то незаметно сделал с пультом управления и сказал:

– Контакт завершен. Больше ни с кем не надо связываться?

Я подумал, что, возможно, стоило бы еще поговорить с Шамилем, но затем решил, что провидец и так сделает правильные выводы. Как-никак, сейчас он почувствовал себя расходным материалом в руках СВ, впредь будет лучше понимать меня!

– Полетели! – коротко сказал я.

– Хорошо. Готовьтесь к прыжку! – махнул рукой Наблюдатель.

– Как долго мы будем лететь? – спросила Кэт.

– Дорога до Рая займет два стандартных земных часа, – ответил д-дапар.

Я попробовал прикинуть скорость, с которой движется этот маленький космолет, но сбился и просто сел в приготовленное для меня кресло. Кэт и Смирнов устроились рядом.

– Почему ты вытащил меня? – вдруг негромко спросил агент. – Я ведь втянул тебя во всю эту историю.

– Ты предал людей, потому что они врали тебе, и стал работать на киберов, которые продолжили тебе врать. Надо было что-то менять, Юра!

– Спасибо, – едва заметно улыбнулся Смирнов, а потом погрустнел. – Жалко, что Рейч не удалось спасти.

– И Илью, – кивнул я и взглянул на Наблюдателя. – Я пытался…

– Ты говорил. – Смирнов тоже посмотрел на д-дапара.

– Теперь у тебя, по крайней мере, будет свобода! – похлопал я по плечу агента. – И ты останешься самим собой. По-моему, не так уж и плохо!

– Свобода, – хмыкнул Смирнов. – Есть ли она на самом деле, эта свобода?

Я потер уставшие глаза. Почему-то мне отчетливо вспомнился разговор с Пашкой. Еще тогда, в далеком детстве, когда он был жив и только собирался улетать на Фронтир.

– Ты веришь, что у каждого из нас есть свое предназначение? – Я повернулся к Пашке и подпер голову рукой.

Мы лежали на крыше его дома. С неба глядели бесчисленные зрачки светил, ветер шевелил кроны деревьев и нес сырой запах леса. Где-то в поселке играла музыка. До нас доносились лишь обрывки мелодии да отдельные слова песни. Еще было слышно, как капает в бочку вода. Недавно прошел дождь, и влага постепенно стекала с кровли. Перед тем как лечь, нам пришлось забираться на самый верх и выбирать место посуше.

– Лично я буду разгадывать тайны Фронтира, – хмыкнул приятель. – Полечу в Академию. Надеюсь, ты тоже прилетишь ко мне. Войдем в историю. Два великих ученых! Узнаем, почему Полушка такая. И Рай. Узнаем, куда исчезли Изначальные. Вот оно – предназначение!

– А как же Наташа? Может, цель как раз в другом? Жениться, завести детей, остаться на Земле…

– Сережа, не надо, – с укором прервал меня Пашка. – Это тяжело. Слишком тяжелый выбор. Слишком разные пути. Я выбрал. И уже не сверну.

– Хорошо, – сдался я. – Если ты уверен, что прав…

– Буду ждать Нату там. Постараюсь совместить обе цели.

Мы помолчали немного.

– По крайней мере, в космосе будет настоящая свобода, – сказал я, вспоминая о том, что мама запретила мне поступать в Академию в этом году.

– Свобода, – повторил за мной Пашка. – Много-много дорог, много-много систем. Наверное, ты прав. Только есть и другая сторона. Десяток колоний и замкнутое пространство космолета. Количество энергина и время. Мне все чаще кажется, что свободы и там не будет.

– Думаешь?

Мне было сложно поверить, что это говорит тот самый Пашка, который всегда мечтал о космических перелетах.

– Всегда есть кто-то главный, – добавил Пашка. – Тот, кто определяет твои действия. И если этот кто-то начинает тебе помогать и ты вдруг чувствуешь, что свободен, то над этим стоит задуматься.

– Почему?

Товарищ говорил какими-то загадками.

– Потому что потом он может попросить что-то взамен…

Я вздрогнул и открыл глаза. Почему мне вспомнилась эта сценка на крыше? Я ведь даже в отредактированный вариант дневника не стал ее включать. Ничего особенного, просто беседа двух пацанов о будущем, амбициозные планы, детская философия. Может, этот разговор пришел мне на ум из-за ассоциации с репликой Смирнова о свободе? Наверное.

Но было и еще кое-что очень важное в словах Пашки. «Всегда есть кто-то главный». Свобода, везение – это фальшь. Всегда есть тот, кто впоследствии заставит тебя за все это заплатить.

Я тряхнул головой и попытался отогнать мрачные предчувствия. Все хорошо. Кэт со мной. Люди не будут уничтожены еще полвека. Мы обязательно найдем компромисс. Обязательно придумаем, что делать. Везение иногда бывает просто везением…

За окнами тем временем разливалась серая мгла. Мы вошли в подпространство.

Я окончательно отбросил все негативные мысли и с неподдельным интересом уставился в окно.

Если на космолете «Спектр» я вообще не обратил внимания на странные колебания здешнего эфира, а на «Антаресе» заметил их где-то далеко-далеко, то теперь, находясь в корабле Наблюдателя, со всей ясностью увидел, что подпространство живое. Видимо, скорость, с которой двигался наш космолет, позволяла заметить то, что я упускал раньше.

Подпространство тянуло к нам призрачные щупальца, окутывало спиральными завихрениями. В серых глубинах расцветали необыкновенной красоты бутоны, странные звери с длинными телами плыли наравне с нами, мерно покачивая плавниками на огромных боках.

– Оно живое! – прошептал я, и Юра с Кэт, проследив за моим взглядом, тоже уставились в окно.

– Конечно, – подтвердил Наблюдатель. – То, что вы называете подпространством, есть живые силы, связывающие галактику. Именно они, а не банальное притяжение, удерживают наш звездный остров от распада.

– Они не опасны? – спросила Кэт.

– Нет, – ответил д-дапар. – Мы давно нашли с ними общий язык. Они, как и большинство других живых сил, очень любят получать информацию. А ее у нас предостаточно!

– Но ведь они погубили нашу Первую Межзвездную! – вдруг вспомнил я.

– Нет. – Наблюдатель вздрогнул. – Ваши первые космонавты сунулись сюда в мертвой оболочке и с мертвым топливом в баках. Они очень заинтересовали подпространство, а подпространство очень заинтересовало их. Им предложили остаться.

– Не понимаю…

– Их души остались здесь! – Наблюдатель обвел руками серую мглу за бортом. – Они добровольно захотели стать частью всей этой красоты! Так что никто никого не погубил. Все прошло так, как и должно было!

Неожиданно до меня дошло, откуда взял Шамиль свои теории о подпространстве и роботах. Провидец ведь тоже летал на космолете д-дапара и видел всю эту странную жизнь за окном! Вот почему он утверждал, что мертвым киберам здесь нет места. Может, у роботов просто нет душ, поэтому их и не пускают сюда?

Я ничего не ответил д-дапару, лишь молча взглянул на Кэт, которая с открытым ртом слушала Наблюдателя. Мне по большому счету не было сейчас никакого дела до таинственных существ подпространства, Изначальных, Шамиля, д-дапар и гаснущих звезд. Единственное, что мне в данный момент хотелось видеть и ощущать около себя, – это Кэт. Тепло ее рук, запах волос, нежность гладкой кожи, омуты карих глаз и улыбка, способная растопить ледяные шапки Марса.

Я самым немыслимым образом вывернулся и спас ее от Изначальных. Не знаю уж, что нас с ней ждет впереди, но хотелось верить, что я поступил правильно. Пусть Кэт могла взорвать Вселенную, пусть ее боялись сами Изначальные, но я влюбился в нее. И это было самым главным.

Впрочем, могло ли получиться иначе, если я делал идеальную девушку сам для себя? Могла ли она оказаться слабой и некрасивой? Конечно же нет!

С этой мыслью я потянулся к Кэт и легко поцеловал ее в губы.

– Потерпите немного! – фыркнул Наблюдатель. – Успеете еще! Мне неприятны эти ваши нежности!

В ответ я и Кэт просто рассмеялись.

Уставившись в визор и размышляя о прошлом и будущем, я лежал на диване в своем новом доме на планете Рай.

На матрице мелькали кадры нашей с Кэт свадьбы. Уже полгода минуло с этой знаменательной даты, но я по-прежнему любил включать эту запись.

Церемония была неофициальной, но от этого не стала менее торжественной. На Рае вообще редко играли настоящие свадьбы. Местное население жило словно понарошку. Взрослые и дети одинаково увлекались разного рода играми. Ничего удивительного в этом не было. Счастье тут наполняло каждый дом. На этой планете все давалось легко. Поле Исполнения Желаний теоретически могло подарить тебе то, что ты хочешь. Жаль только, что желания исполнялись там только абстрактные, да и то лишь в особые дни.

Был включен режим ознакомления с записью, и на матрице одна сцена очень быстро сменяла другую.

Вот мы целуемся под сенью оплетенной цветами беседки. Вот надеваем друг другу кольца. Теперь танец новобрачных – я кружу Кэт по газону, делаю несколько поддержек. Потом следует застолье. Песни и поздравления гостей, общие танцы, веселые конкурсы. И вот, наконец, небо темнеет. Мой любимый момент, завершающая часть вечера – фейерверк.

На матрице ко мне бежит Кэт. Белые одеяния развеваются за спиной. «Любимый!» – слышу я ее крик. В глазах девушки горят озорные огоньки, все ее существо светится неподдельным счастьем. И в следующий миг за ней в небо выстреливает фонтан радужного огня.

Я могу просматривать эти кадры бесконечно. Мне кажется, я всегда ждал в своей жизни именно Кэт.

Наташа, которая, так или иначе, стала прототипом Кэт, была другой, я всегда знал, что люблю не ее, а ее образ. Поэтому мне и не нужно было сближаться с ней. Меня пугала реальная Наташа, я лелеял в сердце лишь ее виртуального двойника.

Ирка же, которую я почти полюбил и обрек своими действиями на смерть, вообще не вписывалась в мой идеал. С самого начала она пробуждала во мне только страсть. Развязное поведение, агрессивная косметика, откровенные намеки на доступность… Что еще нужно, чтобы попасть в интимные фантазии молодого паренька? Потом Ирка изменилась, остепенилась и повзрослела, но подростковые фантазии-то у меня остались. Вот и тянулся какое-то время этот странный и тяготивший меня союз. Тянулся и трагически оборвался.

Но у нас с Кэт все будет иначе! Я смог защитить ее от Изначальных, смог вытащить из Зала рождения, расположенного за тысячу световых лет отсюда! Даже если сложить эти два факта, то ответ будет очевиден. Довольно с нас таких опасностей и странствий. Дважды в одну воронку снаряд не попадает. Как-то так.

Впрочем, я был только рад ритму жизни, устоявшемуся за эти месяцы. Юра в целях конспирации долго путал следы и поселился в другой части планеты. Мы теперь очень редко виделись. Я работал над своим дневником и уже начал вторую часть, загорал, купался, посещал вместе с Кэт местные достопримечательности. И теперь, когда у нас должен был вот-вот появиться ребенок, я меньше всего хотел куда-то лететь, сражаться, испытывать головные боли, стараясь вызвать в себе чувство правды.

Оставались, правда, кое-какие вопросы. Хотелось узнать, как погиб мой друг Пашка, выяснить тайну своего рождения. Хоть медики и не подтвердили, что я инопланетянин, но сам-то я знал, что не принадлежу к человеческому роду. Нужно будет узнать, скалитянин я все-таки или нет. С недавнего времени у меня по этому поводу появились определенные сомнения. Но если не скалитянин, то кто тогда? Овр? Д-дапар? Ни на того, ни на другого я не похож. Самый правдоподобный вариант напрашивался сам собой. Вполне может быть, что я либо Изначальный, либо какой-то их специальный продукт.

Но я теперь уже не знал, когда отправлюсь на поиски ответов на эти вопросы. Пятьдесят лет – не так много. Нужно провести их вместе с Кэт. А уж когда этот срок начнет выходить, я непременно полечу на Полушку, если у меня будет к тому времени достаточно сил. Все ведь крутится вокруг нее. Все ответы наверняка найдутся там. Может, и с ультиматумом тогда что-то удастся выяснить.

Вдруг раздался сигнал вызова. Личными мобильниками на Рае не пользовались. Я переключил матрицу в режим коммуникатора.

– Привет! Готов забирать нас? – Усталая, но улыбающаяся Кэт смотрела на меня с экрана.

– Уже все? Родила? – Я вскочил с дивана. – Лечу!

– Родила, – кивнула Кэт. – Три с половиной килограмма, пятьдесят два сантиметра!

– Ничего себе! Все! Побежал собираться!

– Давай, Сереж. Мы ждем!

Кэт уже потянулась к кнопке отключения, но я протестующе махнул рукой:

– Подожди! Покажи хоть сына! Мне же очень интересно!

– Сейчас! – вздохнула жена и потянулась куда-то за пределы обзора камеры.

Я в нетерпении замер перед коммуникатором. Кэт повозилась немного, нахмурилась, прилагая усилия, чтобы поднять ребенка. А потом, спустя буквально мгновение, в кадре появился младенец.

Мой сын.

Пухлые губки и щечки, маленький носик, большущие серые глаза. Я смотрел на своего ребенка и улыбался, не зная, что и сказать.

– Сынок! – Наконец я потянулся к матрице и провел пальцами по ее гладкой поверхности. – Малыш…

По щекам вдруг заструились горячие ручейки.

Вот он – настоящий смысл моей никчемной жизни! То, ради чего я мерз на острове Забвения, ради чего сжигал овров и убегал из Секретного ведомства. Какой к чертям эгоизм? Какое личное счастье? Для меня сейчас самое важное в мире – счастье этого маленького человечка со смешными бровками и яйцеобразной головой.

– Приезжай к нам, Сереж! – прервала мои мысли Кэт.

Я часто закивал и кулаком неумело стер с лица слезы.

– Сейчас выезжаю! Немного приберусь и полечу!

– Хорошо, любимый! Мы ждем тебя! – Жена отключила сигнал, и матрица потемнела.

Я тотчас же бросился в гостиную.

– С вами все в порядке? – насторожилась система кибер-дом.

– Все отлично! – ответил я. – Через час я прилечу с Кэт и сыном, нужно подготовить достойный прием.

– Еда? Напитки? Развлечения?

Словарный запас стандартной домашней системы был не велик – следствие ограничения технологий.

– Все сразу! Я сейчас передам тебе список.

Я взял со стола прямоугольный пульт управления кибер-домом. С его помощью мне удалось достаточно быстро выбрать несколько блюд, которые нужно будет подать к столу. Также я запустил программу уборки всех помещений. Можно было сделать все это и без пульта, но голосом пришлось бы объяснять куда дольше и подробнее. Если режим уборки еще можно было включить без особых сложностей, просто произнеся фразу: «Уборка, тип три», то составление праздничного меню являлось достаточно нетривиальной задачей.

Пока из сервисных ходов выкатывались уборочные механизмы, я успел натянуть ботинки и одеть куртку. Перепрыгнув через чуть посапывающий автоматический пылесос, я открыл дверь и на мгновение замер на пороге.

Почему-то вдруг вспомнилась мама. Я ясно представил себе, как она пылесосит ковер и, улыбаясь, смотрит на меня. Жалко, что она уже не увидит своего внука. Порадовалась бы, наверное…

Вздохнув, я вышел на улицу.

Что ж, жизнь есть жизнь. Кого-то теряешь, кого-то находишь. И теперь, когда у меня появились сначала Кэт, а потом и сын, я могу с уверенностью сказать, что некоторые из находок затмевают собой горечь от всех былых утрат. Жить дальше стоило. Хотя бы ради недавно пережитых минут.

Я прошел через наш небольшой садик, оказался на мостовой, свернул направо и энергично зашагал к посадочной площадке транспортов, которая располагалась на самой вершине пологого холма. Солнечный день был в самом разгаре. Легкий ветерок обдувал мне лицо и дарил телу весеннюю теплоту. Звезда Чара висела высоко в нежно-голубом небе, и ее неистовый огненный диск лишь изредка перекрывали крохотные перистые облака.

Чем выше я поднимался, тем более захватывающим становился вид. Аккуратные кварталы домов, так напоминавшие мой родной поселок, тянулись до самого горизонта. За последними зданиями качались синеватые деревья, там начинался Зеленый Лес. Слева от жилой застройки тянулась лента автодороги, справа – прибрежная полоса и Ласковый океан. Вода в океане была сине-фиолетовая, а ее температура никогда не опускалась ниже двадцати градусов.

Сегодня была суббота, людей на площадке не оказалось. Я забежал в открытый зев транспорта и разместился на просторном диване. Модель аппарата была почти такой же, что и в родном поселке. На похожем диване, будучи под кайфом, на меня когда-то бросалась Наташа.

Быстро указав точку назначения на планшете, встроенном в спинку переднего кресла, я повернулся к окну.

Хорошо, что я в транспорте один – долечу быстрее. Чаще всего приходилось делить салон с другими пассажирами. Все выбирали точки, куда им нужно лететь, электроника выстраивала между этими пунктами оптимальный маршрут, и транспорт поднимался в воздух. Если же город, где использовался транспорт, был чересчур большим, то он делился на сектора, и за каждым сектором закрепляли свой номер маршрута. В таких случаях приходилось сверяться с номером транспорта и не лезть в первый попавшийся. В городе Красивом, где я теперь жил, такой проблемы не было.

Когда летающая машина набрала высоту и легла на заданный курс, я переключил планшет в режим визора и прибавил громкость.

Заработал музыкальный канал. Послышалась грустная мелодия, множащаяся хрустальным эхом в салоне транспорта.

За этими звуками угадывались пронзающие пустоту метеоры и ледяные кометы, в этой музыке оживали таинственные нейтронные звезды и черные дыры. Конечно же, эта песня могла принадлежать только одной исполнительнице. Пела Рия.

Это, вероятно, была какая-то ее новая композиция. По крайней мере, такую я еще не слышал.

Я успел прочитать крохотную строчку внизу матрицы, перед тем как клип закончился: «Попутчику Сергею, который, сам того не зная, спас меня от самой себя».

Неужели Рия посвятила эту песню мне? Чувство правды вместе с легким покалыванием в висках принесло уверенность в моей правоте.

Приятно, что обо мне кто-то помнит. Чертовски приятно!

Интересно, оставлю ли я свой след на дороге? Не забудут ли меня через год после смерти? Я ведь дважды спас человечество! Только об этом навряд ли кто-нибудь знает. И не получится ли так, что я стану ассоциироваться лишь с эпидемией на планете Джейн или с гибелью людей в Воронежском космопорту? Принес я в этот мир больше добра или зла? Кто будет судить?

Надеюсь, что хоть кто-то будет…

Впрочем, у меня есть те, кто никогда не забудет. У меня есть жена и сын. А что еще, в общем-то, надо?

Транспорт пошел на снижение, через полминуты я уже буду в роддоме.

Странно, почему меня преследуют какие-то грустные мысли, воспоминания? Сегодня ведь такой радостный день.

Неожиданно внутри живота разлилась тяжесть, а в затылок ударила тупая боль. Предчувствие, которое и до этого настойчиво пыталось пробиться ко мне, теперь оформилось с ужасающей достоверностью.

Вот-вот произойдет что-то нехорошее! Что-то случилось с Кэт!

Я бросился к дверям.

– Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки транспорта! – тотчас же раздался в салоне предостерегающий женский голос.

– Не могу я оставаться! – крикнул я. – Быстрее снижайтесь! Быстрее!!!

Транспорт не внял моим командам. Чрезвычайной ситуации на борту не было, полномочий на управление городской собственностью или хакерского чипа, как у Смирнова, я тоже не имел. Пришлось ждать посадки, нервно бегая по салону и сжав от бессилия зубы.

Наконец сходни опустились, створки дверей скользнули в стороны, и я выскочил наружу. Сцена, открывшаяся моему взору, одновременно взбесила и напугала меня.

Кэт покорно заходила в салон частного грузолета в сопровождении четырех мужчин в черных комбинезонах. ПНГК? Секретное ведомство ЗЕФ?

– Стойте! – заорал я и достал из кобуры «довод», с которым по-прежнему был неразлучен. – Остановитесь!

– Сохраняйте спокойствие! – презрительно бросил мне один из сопровождающих. – Уберите оружие!

– Они забрали нашего сына!!! – увидев меня, закричала Кэт.

До похитителей оставался всего десяток шагов, я сжал рукоять гравистрела двумя руками и нацелил оружие на ближайшего ко мне человека.

– Немедленно отпустите ее!

– Сергей, ты так ничего и не понял, – развел руками похититель.

И тут я узнал его. Это был Илья Мясоедов. Вот, значит, кто всему виной! Роботам зачем-то понадобилась моя жена и ребенок!

Я остановился в метре от Мясоедова, и теперь между рожком «довода» и его головой были считанные сантиметры.

– Что мне нужно понять, Илья? Я неясно выразился? Отпустите жену!

– Боюсь, это невозможно, – покачал головой агент. – Если ты убьешь меня, то они прикончат ее! И сына твоего тоже прикончат! Так что лучше убери оружие и отойди!

– Нет! Вы сделаете так, как я сказал, иначе здесь умрут все!

– Напрасные угрозы, – усмехнулся мужчина. – Ребенок уже улетел другим рейсом. Он гораздо более важен сейчас, и до него ты не дотянешься. Так что можешь делать с нами и с собой все, что хочешь, – ты опоздал!

– Зачем вам это? – Мои руки с гравистрелом мелко дрожали. – Почему не оставите меня в по-кое?

– Потому что так надо, Сергей. Если тебя это утешит – тебе просто не повезло. Ты ухитрился родиться тем, кто ты есть, именно в наше неспокойное время!

– Сережа, сделай что-нибудь! – донесся до меня крик Кэт.

Я перевел взгляд на жену и увидел, что в ее сторону направлены уже три излучателя.

– Вам недолго осталось корчиться! – зло выдохнул я. – Я вас всех сотру в порошок, механические ублюдки!

– Даем тебе последний шанс – уходи, и тогда все будут жить. Пускай по отдельности, но будут. Станешь упорствовать – тебе и жене твоей будет плохо!

Я опустил гравистрел и прикрыл глаза.

– Молодец! – похвалил меня Мясоедов.

– Я очень сговорчивый! – оскалился я, а в следующую секунду вызвал в себе всю ярость, гнев и ненависть, которые долгое время старался спрятать на самое дно сознания.

Я уйду отсюда с Кэт, а потом верну малыша! Эти уроды мне просто не смогут помешать!

Вот вам! Получите неожиданный подарок!

Послышался шум и сдавленные возгласы. Открыв глаза, я увидел, что вся четверка разбросана по посадочной площадке на многие метры. Кэт ошеломленно глядела вокруг, стоя у самого люка грузолета. Я тотчас же бросился к ней.

– Стой на месте! – раздался знакомый голос. – Если приблизишься к ней – никогда больше не увидишь сына!

– Ты врешь, Рейч! – Я понял, что девушка сидит в кабине, и повернулся в ее сторону. – Вам зачем-то сильно понадобился мой сын. Вы не станете его убивать!

– Ты стал разбираться в ситуации просто мгновенно, – ровно проговорила Рейчел.

Кабина была чуть приоткрыта, и я слышал девушку довольно хорошо.

– К сожалению, сын твой нужен не нам. Но ты прав, он важен.

Я подошел к Кэт.

– С тобой все в порядке?

– Да, – ответила жена и сжала в своих холодных ладонях мою руку. – Как нам отнять у них нашего малыша?!

– Зачем вы сделали это, Рейч? – бросил я девушке, скрытой под колпаком кабины. – Мы ведь обо всем договорились с Наблюдателем! Зачем вы все испортили?

– У нас был свой договор с д-дапаром. Мы его почти выполнили, и теперь мы выйдем на Изначальных, будем поддерживать дипломатические отношения с ними. Открываться людям, конечно же, еще слишком рано. Люди нужны нам для другого.

– К вам все вернется! – фыркнул я. – Зло всегда возвращается!

– Мы все равно не отдадим тебе сына, – сказала Рейчел. – Не мешай нам! Пожалуйста!

– Вы не посмеете забрать у меня ни сына, ни жену! Это просто какая-то дикость!

– Мне плевать. Это человеческие этические нормы. Мы любим вас, но не готовы стать вами!

После этих слов я снова поднял гравистрел и направил его на грузолет.

– Клянусь, сейчас я выстрелю! – прохрипел я.

– Не успеешь! – спокойно проговорила Рейч.

За долю секунды до выстрела я почувствовал опасность и пригнулся. Ядовитая игла проскочила мимо, лишь слегка чиркнув мне по плечу. Уже падая, я ухитрился выбросить руку с «доводом» назад и сделать выстрел наугад – по направлению к обидчику.

– Попал, – заметила девушка.

Неизвестный мужчина в черном, незаметно подкравшийся ко мне с тыла, теперь оказался размазан по стене ближайшего здания. Я ногтями пытался выковырять яд из царапины на коже, одновременно поднимаясь на ноги и снова нацеливая гравистрел на кабину грузолета.

Но этот выстрел и секундное замешательство дали похитителям необходимое время. Из летательного аппарата выскочил еще один кибер, схватил Кэт за талию и просто внес ее внутрь грузолета. Тотчас же машина поднялась в воздух и стала набирать высоту.

Я выстрелил в одну из консолей, не особенно надеясь на успех. Аппарат покачнулся, но продолжил подъем.

– Суки! – закричал я, бросая бесполезное теперь оружие на асфальт. – Я до вас доберусь!

По телу разлилась слабость, ноги стали словно ватные. Уже не отдавая себе отчет в том, что происходит вокруг, я сел на колени, а потом рухнул лицом вниз.

Перед тем как потерять сознание, я ощутил скрипящий на зубах песок и густую жидкость, наполнявшую мне рот.

– Очнулся! – радостно воскликнул молодой голос с азиатским акцентом. – Добро пожаловать обратно в наш дерьмовый мир, Сергей-сан!

Я часто заморгал, силясь сфокусировать зрение и понять, где очутился. Перед глазами заметались детали потолка какого-то летательного аппарата. Меня явно куда-то везли.

– Пока можешь не говорить! – продолжил тот же голос. – Ты находишься в авиетке Восточного Альянса. Я расскажу тебе, зачем ты здесь!

Надо мной склонилось смуглое лицо с раскосыми глазами.

Я хотел сказать, что, скорее всего, знаю, почему я тут очутился. Вспомнилось послание Дитриха. Как там он писал? Я понадоблюсь АС и Восточному Альянсу, чтобы помочь им окончательно подмять под себя остатки Западно-Европейской Федерации. Все-таки немец был прав, а я не воспринял его послание всерьез. Военные и политические игры только начинаются. Дамоклов меч Изначальных успел слегка отдалиться от человечества, и муравьиная возня от этого стократно усилилась. По большому счету какая разница – есть рядом какая-то большая бомба или нет? Мы живем сегодняшним днем, поэтому хотим получить все и обязательно до наступления темноты.

– В этот трудный для всей Земли час, – начал рассказывать азиат, – нам как никогда прежде необходима поддержка такого человека, как вы, Сергей-сан! Узнав о том, что вы уничтожили овров, а затем устранили опасность для нашей цивилизации на пятьдесят лет, мы не могли остаться в стороне. Нам очень нужны ваши способности! Именно поэтому за вами следили последние несколько месяцев, после драматической сцены у роддома вас подобрали и оказали первую помощь. Ядовитая игла – вещь очень поганая. Навряд ли вам удалось бы выкарабкаться, если бы не мы. Так что прежде чем отвергать наше предложение, подумайте над тем, что мы уже для вас сделали.

– Гххыыыррр! – прохрипел я.

– Вы пока еще не можете говорить, – покачал головой склонившийся надо мной человек. – Давайте я расскажу вам о том, что нужно сделать!

Я промолчал, и азиат продолжил:

– Вы чувствуете фальшь, можете перемещать взглядом предметы и даже летать! Как вам кажется, смогли бы вы объединить вокруг себя людей? Смогли бы воссоздать Западно-Европейскую Федерацию и возглавить ее? Не правда ли, хорошая идея? Сейчас государство в шаге от образования Земной Конфедерации с Американским Союзом, конфликты забыты, Марс обрел независимость, ЗЕФ скоро просто перестанет существовать! Неужели вам хочется этого? Вы сможете объединить людей против этого нечестного союза и вернуть на мировую арену настоящую могучую империю! Мы обещаем всячески поддерживать вас, материально, морально, информационно. Мы обещаем развить ваши способности, потому что у нас есть необходимая для этого методика! И мы обещаем вернуть вам жену и сына! А взамен вам всего лишь придется изредка озвучивать в средствах массовой информации наши идеи. Мирные идеи! Разработанные на благо всех землян!

Я нахмурился и что есть силы сжал кулаки. Всем вам нужен я! Нужны мои способности! Все вы думаете, что вам удастся их развить и применить. Но только мне осточертели эти шпионские игры! Отныне я буду действовать сам! По своей воле и так, чтобы стало хорошо всем.

Потянувшись к своему дару и круша все барьеры, встающие на пути, наплевав на дикую головную боль и хлынувшую носом кровь, я понял главное – Кэт и малыша азиаты не в силах вернуть, а меня они теперь просто так не отпустят. Больше мне ничего знать не требовалось.

Я сконцентрировал в себе всю боль, ненависть, страх и горечь. Потянулся к окружающей воздушной среде и впитал в себя ее позитивную энергию. Потянулся выше, еще выше, в молчаливый седой космос. Космическая радиация, солнечный ветер, свободный водород – все это будто кирпичики складывалось внутри меня в единую конструкцию. Я почувствовал себя почти так же, как тогда – в Комнате, за миг до того, как одним неистовым энергетическим всплеском сжег всех овров в этой Вселенной.

Конечно, на сей раз я не преследовал такие глобальные цели.

Я еще раз взглянул в глаза азиата, наклонившегося надо мной, с удовлетворением отметив, что зрачки у бедняги расширяются, а глаза округлились и просто лезут из орбит. Да, в моем взгляде сейчас можно разглядеть звездные протуберанцы. Сейчас я покажу вам, с кем вы связались!

Не в силах больше сдерживаться, я выпустил из себя клокочущие сгустки плазмы. Авиетку, в которой я находился, разорвало на мелкие куски, которые не успели разлететься далеко и просто сгорели. Плазма с громом и жутким треском устремилась во всех направлениях, сжигая все на своем пути, но неизбежно угасая. Я ощутил, что оберегавший меня силовой кокон исчез, и теперь я падаю.

Меня принял в свои фиолетовые недра Ласковый океан. Удар был довольно сильным, я даже растерялся на какое-то время, пытаясь понять, где верх, а где низ. Но уже через десяток секунд, спугнув косяк рыб, я начал грести руками и ногами, выплывая на поверхность. Мокрый, уставший и безмерно злой на окружающий мир, я высунул голову из воды и сделал глубокий вдох.

Кругом, насколько хватало глаз, плескалась вода. Солнце, подернутое алой дымкой, безмятежно светило в лицо. Предзакатное небо было расцвечено самыми неожиданными красками. Наверное, увидев такой закат еще сутки назад, я был бы вне себя от счастья. Но сейчас голова болела, а на душе скребли кошки.

Куда же плыть? Вокруг безбрежный океан. Буйный, дикий, неземной. Я же застрял в самом его центре, устроив мощнейший взрыв и наверняка заставив всех поверить в то, что погиб. Зная ленивость местной полиции, можно было наверняка сказать, что меня не станут искать.

Что теперь делать?

Я собрал в себе остатки сил и включил способности. Голова и прежде разламывалась, так что хуже от этого мне не стало. До берега оказалось десять километров, двигаться нужно было влево. Закрыв глаза, я заставил свое тело подняться над волнами и устремился в выбранном направлении со всей возможной скоростью. Силы стремительно иссякали, этим броском я хотел максимально приблизиться к цели перед тем, как пропадет возможность пользоваться даром.

Я летел над океаном, чувствуя бьющий по щекам ветер, ощущая соленые брызги на губах. Когда-то я видел эту сцену во сне, но урезанной, неполной. Может, будь я посильнее, мне удалось бы разглядеть то, что следовало сделать для предотвращения случившегося. Но я – всего лишь жалкий слабак…

И вот я впервые совсем один, значит, впервые свободен. Бесконтролен. Опаленный звездами, но все еще живой. Где же радость? Где великое вселенское счастье?

Зачем я когда-то мечтал о том, что стану независимым? Зачем ждал, что смогу делать то, что хочу?

Я плакал, ловя прохладный бриз сведенным судорогой ртом.

Теперь мне остается только мстить. Я постараюсь спасти свою семью. Если не смогу, если Кэт или сын пострадают, то я найду и убью всех причастных к этому. Всех до единого! Пусть это будут хоть Изначальные, хоть твари из подпространства! Жену и сына у меня отняли, теперь забирать уже нечего.

А раз мне больше нечего терять, то я смогу все!

Перед тем как снова погрузиться в волны, мои глаза выхватили на фоне горизонта блестящие спины дельфинов. На миг показалось, что морские звери устремились ко мне.

Эпилог

Маленький космолет Наблюдателя скользил вдоль полупрозрачной ленты, ограниченной по ширине яркими точками станций-генераторов, а в длину растянувшейся на сотни парсек. Фиолетовые всполохи плясали по плоскости ленты, отражаясь в черных глазах д-дапара.

Наблюдатель за свою долгую жизнь видел множество чудес, сотворенных Изначальными, но эта стремительная стройка в пустоте и тишине затмевала собой все остальные шедевры. Подумать только, за один земной день древняя раса умудрялась протянуть заграждение на целый парсек!

Конечно, Наблюдатель мыслил другими категориями, чем люди, и система измерений у него была несколько иная, но сути это не меняло. Изначальные торопились. Их Стене вскоре предстояло встретиться с волной, надвигающейся от границ галактики и тушащей звезды. Насколько знал Наблюдатель, по расчетам хозяев, эта дамба должна была задержать волну на достаточно долгое время. Несколько миллионов лет или около того.

Что делать потом, точно не знал никто. Но подобная задержка даст время на то, чтобы придумать действенные шаги.

Сам д-дапар оказался в этих краях не из досужего любопытства. Он нес с собой к Изначальным ребенка вместе со свежей информацией. И заодно, конечно же, собирал сведения о стройке.

Для Наблюдателей не было особой разницы, о чем собирать сведения. Торговля, война – какая разница? Суть одна – продаешь знания, продаешь артефакты, продаешь чужие секреты, жизни. Меняешь один секрет на другой, а потом продаешь его второй стороне. Самое удобное в этом то, что можно уничтожать обидчиков чужими руками, оставаясь при этом добрым другом для всех. Информация и технологии нужны каждой стороне любого конфликта. Поэтому д-дапар будут существовать всегда.

Сейчас Наблюдатель нес для Изначальных радостные вести. Запасной план полностью удался. У неконтролируемого Сергея Краснова удалось забрать младенца. Теперь его мать уже не нужна, а гнев ее не страшен до той поры, пока она не встретится с Изначальными или с кем-то, кто может передать ей необходимые умения. Инициация без нужных знаний просто не произойдет. Точно так же, как и у Сергея. Д-дапар не имели права раскрывать им секреты, связанные с этим.

Забавная ситуация! Одни из самых сильных существ в галактике не знают о своей силе и не могут применять ее.

Изначальных устроили бы оба выхода из ситуации. В соответствии с основным планом существо из Зала рождения нужно было доставить к ним, но с его согласия, чтобы оно четко выполняло приказания хозяев. Вторым вариантом был младенец – ребенок Краснова и этого существа. Неизвестно, сколько потребовалось бы времени на его рождение, но этот вариант казался предпочтительнее. Ребенок был слишком мал, чтобы сопротивляться. Даже если младенцу что-то не понравится, то он не сможет осознанно сфокусировать удар на Изначальных.

Теперь этот ребенок должен был стать одним из главных звеньев в цепи обороны.

Наблюдатель коротким импульсом запросил посадку на основной станции Стены. Посадку разрешили.

А строители тем временем подбирались к не менее важному месту будущей галактической крепости. Призрачная лента Стены миновала планету Ника, которую удалось быстро и почти бесплатно освободить от людей, и теперь тянулась к Полушке. Но мир, создающий вокруг себя новое пространство и убегающий во все стороны одновременно, являлся довольно серьезной проблемой даже для Изначальных.

Где-то там, в Запасном Портале, обрело могущество еще одно бесконтрольное существо. Сейчас древняя раса больше всего опасалась его действий. А еще Изначальные надеялись на то, что в ближайшем будущем Сергею удастся обезвредить наглеца, получившего силу Портала. Впрочем, самым желанным вариантом для них явилась бы смерть их обоих.

Именно поэтому в данный момент на Полушку садился космолет землян с существом, именующим себя Кэт, на борту.

Конец второй части дневника.