Она и зверь. Том 2

Глава девятая. Сомнительное предложение

Объективно говоря, Бенджамин Леандрос занимал весьма посредственное положение в обществе.

Во-первых, его официальный статус ограничивался титулом барона, полученным за рыцарские заслуги. Во-вторых, хоть он и обладал выдающимися талантами, но все еще оставался студентом академии и не успел проявить себя на государственном поприще. В-третьих, он не обручился с дочерью влиятельного дворянского рода, тем самым заручившись его поддержкой.

Тем не менее Бенджамин оказался в весьма странной ситуации. В чем же заключалась ее странность? В личности человека, с которым сейчас он вел беседу. Наедине.

– Волнуешься? – спросил император, с довольным видом поднимая бокал.

В тихой улыбке, тронувшей уголки его губ, таилась отеческая любовь.

– Видимо, у меня и правда нет таланта к публичным выступлениям, – смущенно ответил Бенджамин.

– Конечно, ведь ты так долго жил в тени, – заметил император.

Однако в его глазах не было и намека на гнев. Да и сам Бенджамин только делал вид, что расстроен. Он прекрасно знал, что от отца мог получить лишь снисходительную жалость и бессмысленное сожаление. Именно это и изгнало когда-то из дворца Бенджамина с матерью. Именно тогда она потеряла всякую волю к жизни.

Однако перед императором Бенджамин мог улыбаться без особых усилий. Ведь человек напротив был слишком мало похож на того, кого можно было назвать отцом, чтобы упрекать его в невыполненном долге.

Бенджамин погрузился в детские воспоминания. В то время, когда, прогуливаясь по дворцу, можно было без труда услышать голоса принцев.

Но в последние десять лет змеиный шепот интриг постепенно стих и больше не нарушал дворцовую тишину. Единственным претендентом на трон остался первый принц Примо, рожденный от императрицы – законной жены императора. Будучи холодным и расчетливым, он безжалостно расправился со всеми сводными братьями.

Всякий раз, встречая его, Бенджамин размышлял, не течет ли в венах Примо вместо крови расплавленная сталь. Иначе как он мог планировать убийство ребенка, у которого еще даже молоко на губах не обсохло?

«Ты, кажется, Бенджамин?»

«Да, старший брат».

«Говорят, у тебя выдающиеся познания в науках? И способности к фехтованию».

«Мои навыки довольно скромны».

«Скромность говорит о хорошем воспитании. Ты еще молод, а уже достойно держишься, младший брат».

Губы Примо изогнулись в лукавой улыбке, но Бенджамин успел заметить отблеск стали в его глазах.

Считалось, что принцы умирали в результате несчастных случаев или при весьма загадочных обстоятельствах, но все понимали, что их убивают намеренно. Знал об этом и сам император. Но чтобы выжить во дворце, нужно было ожесточиться. И научиться жить, воспринимая окружающих как потенциальных убийц. Даже если это твои собственные дети.

Император, который сам поднялся на престол, устранив своих братьев, делал вид, что не замечает того, что творит его наследник. Пока не было очевидных доказательств его вины, Примо оставался безнаказанным.

Участь дочерей же была не лучше, а порой и хуже участи сыновей. Принцесс брачного возраста продавали в подходящие семьи, а те из них, кто обладал хотя бы зачатками ума и амбиций, порой встречали такую же жестокую смерть, как и братья. В живых остались лишь принц Примо, его родная сестра принцесса Исида и те немногие, кто пал к их ногам, поклявшись в верности.

Бенджамин не принадлежал ни к одной из этих групп: прямо говоря, он выжил лишь благодаря тому, что «умер».

Мать Бенджамина пришла в ужас, когда по дворцу пронесся кровавый ветер. Это случилось сразу после того, как наложница, обезумевшая от потери ребенка, устроила погром в покоях императрицы и была немедленно казнена. Трепеща, мать сбежала с тринадцатилетним Бенджамином во внешний мир.

«Бенджамин, отныне ты не принц. Никогда больше не произноси свою проклятую фамилию. Только так ты сможешь сохранить себе жизнь».

«Мама, но я же…»

«Лучше, стиснув зубы, выжить в грязи этого мира, чем умереть на шелковых простынях дворца! Ты умен, а потому без проблем добьешься успеха в жизни».

«Мама! Но как мне жить за стенами дворца?»

Мать грустными глазами посмотрела на Бенджамина и погладила его по щеке.

«Хотя я слаба и вынуждена бежать, ты все же сын императора. Не забывай о своем благородном происхождении».

Как иронично! Призывая сына жить как простолюдин, она лишь сильнее подчеркнула его высокое происхождение. Мать заточила себя в монастыре, а Бенджамина отдала на воспитание в семью дяди.

Император ценил таланты Бенджамина, а потому частенько помогал ему и звал побеседовать, но не более того. Отец никогда не рассматривал его на роль кронпринца, и Бенджамина это полностью устраивало. Он не собирался конфликтовать со старшим братом, тем самым подписывая себе смертный приговор.

«Все было хорошо, пока Астина не вышла замуж за того монстра».

Тогда Бенджамин впервые почувствовал отвращение к собственному бессилию. Спасая свою жизнь, он даже не смог защитить любимую женщину. Останься он принцем, этого бы не случилось.

Когда Бенджамин захотел вернуть утраченный статус, император, дороживший выдающимся сыном, обрадовался такому решению и охотно дал согласие на его возвращение во дворец.

В планах было официально представить Бенджамина как принца на грядущем празднике урожая, где он тут же отречется от права на престол. Но его положение было куда опаснее, чем у других принцев, присягнувших Примо на верность. Бенджамин, как блудный сын императора, неизбежно привлечет внимание брата даже при отсутствии претензий на трон.

Перспектива была невеселой, но Бенджамин все же решил избавляться от проблем по мере их поступления. И в первую очередь ему нужно было перестать быть главной угрозой для Примо. Ведь настоящим противником Бенджамина был не первый принц, а эрцгерцог далекой Аталленты.

– Если ты сам проявишь готовность поддержать Примо, то он, возможно, примет тебя куда благосклоннее, – заметил император.

– Я слишком долго не появлялся при дворе, поэтому немного беспокоюсь, – признался Бенджамин.

– Я поговорю с Примо. Столько воды утекло, пора восстанавливать братские узы, не так ли?

Было очевидно, что он уже определился с наследником. Бенджамин прекрасно понимал, почему император ни словом не обмолвился, когда его сыновья один за другим умирали при загадочных обстоятельствах.

Император слишком хорошо знал ценность наследства, которое оставит. Он расчетливо дозировал любовь к собственным детям, чтобы никто из них не чувствовал себя любимчиком. Чтобы их влияние никогда не переросло его собственное. Хитрый лис не собирался доживать в тени даже после передачи трона наследнику.

– Хорошо, что ты передумал, хоть и поздно. Я же говорил, что когда-нибудь ты пожалеешь. – Император лениво покрутил бокал и неторопливо сделал глоток. – Императорская кровь никогда не сможет жить в нищете. Ты превосходен благодаря хорошей родословной, а потому и талант должен использовать во благо императорской семьи.

«Как бы не так. Мой ум принадлежит мне. Единственное, что дала мне императорская кровь, – это высокомерие и жестокость. Вот почему вы с Примо не можете насытиться, не искупавшись в крови».

Бенджамин слегка улыбнулся.

– Ваше величество правы. Все из-за моей слабости.

– Ты был тогда совсем ребенком, во всем виновата твоя мать, – презрительно бросил император, сдвинув брови. – Ты навещаешь ее?

– Еще нет. Хотел сначала встретиться с вашим величеством, а потом пойти к ней.

– Хорошо. Если она будет говорить глупости – не слушай. Настоящий мужчина должен быть амбициозным.

Император был очень зол на мать Бенджамина за бегство с сыном из дворца. Пословица «какой палец ни укуси – все равно больно» в случае с императором не работала. Он дорожил лишь теми детьми, которые превосходно проявляли себя, и Бенджамин был одним из них. Император долго сожалел о том, что тот отказался от статуса принца.

Однако Бенджамин считал, что мать, беспокоившаяся о безопасности сына больше, чем о его положении, была гораздо лучшим родителем, чем отец, поэтому без труда соврал:

– Я запомню ваши слова.

Он не собирался следовать его советам, ведь воспринимал их не как отеческие наставления, а как непрошеное мнение чужого человека. Но во время личных встреч он никогда не говорил того, что могло бы не понравиться императору.

Как только отец отпустил Бенджамина, он вежливо поклонился и вышел. Но стоило двери закрыться, как выражение его лица ожесточилось, и он поспешил убраться подальше от императорских покоев.

«Неужели на троне могут сидеть лишь бездушные чудовища?»

Бенджамина тошнило при виде наследного принца, который безжалостно избавлялся от братьев на своем пути, и императора, лелеявшего такого сына. Его не привлекал трон, на котором восседали монстры, переставшие быть людьми.

Даже обладай он такими возможностями, какие были у Примо, Бенджамин не стал бы участвовать в борьбе за престол. Он так устал от череды трагедий.

А потому хотел поскорее вернуться восвояси и отдохнуть, но ему пришлось остановиться.

«Видимо, годы берут свое – старый хрыч перед смертью решил всех детей собрать», – с мрачной злобой думал Бенджамин.

Дворец был местом, заставлявшим злиться даже обычно спокойного Бенджамина. Он считал, что безумие поглощало принцев не только из-за дурной крови. Удушающий воздух отравлял гневом любого, кто входил в эти стены.

«Почему люди, которые могут жить достойно и не знают голода, люди, чей внешний вид так изящен и прекрасен, становятся настолько уродливыми?»

– Как поживали все это время, ваше высочество? – поклонился Бенджамин самой прекрасной девушке королевской семьи.

Человеку, которого он никак не мог забыть. Лицо Бенджамина скривилось от неприязни, и он был уверен, что собеседница испытывает те же чувства. В этом проклятом месте сводные братья и сестры не могли радоваться друг другу.

– Нашу скромную обитель почтил присутствием столь долгожданный гость, – произнесла она, даже не пытаясь скрыть насмешку.

Бенджамин невозмутимо поднял на нее глаза. Перед ним стояла принцесса Исида, родная сестра принца Примо, и именно поэтому единственная из принцесс, оставшаяся в живых. Однако Бенджамин сомневался, что причина ее выживания заключалась только в родстве. Примо с его жестоким нравом не был особо привязан даже к родным.

Исида выжила лишь благодаря своим способностям. Странным было другое. В двадцать четыре года у нее все еще не было жениха. Дело было не только в дурном характере или физическом изъяне – откровенно говоря, ее планка была чересчур высока для кандидатов.

Бенджамин знал, что именно Исида, когда ей было чуть больше десяти, руководила устранением конкурентов на престол. Она доказала свою ценность, собственными руками сделав Примо единственным претендентом на трон.

Красивое лицо и превосходное воспитание – будь он на месте Примо, тоже не отпустил бы такую сестру просто так. Наверное, ее будут использовать сколько смогут, а после отправят в семью, выбранную Примо. Хотя, быть может, с ее способностями она сама решит, за кого выйти замуж. Что бы братец ни думал о своем могуществе, Примо никогда не сможет манипулировать сестрой так же виртуозно, как это делала она.

Объективно Примо не был лучшим кандидатом на роль правителя. Он терпеть не мог дворцовые интриги и стратегическое планирование. Бенджамин готов был дать голову на отсечение, что ни одна из успешных операций лагеря Примо не была придумана им лично. А значит, ими занималась Исида.

В некотором смысле встреча с Исидой могла быть гораздо опаснее встречи со старшим братом. Пожелай она избавиться от Бенджамина, сделала бы это в два счета. Но поскольку Бенджамин не претендовал на трон, он не собирался переходить дорогу ни сестре, ни брату.

Бенджамин все еще стоял в поклоне, ожидая, когда Исида пройдет мимо. Он был уверен, что их разговор продлится не дольше пустого обмена любезностями, поскольку принцесса, считая себя выше этого, не опускалась до разговоров со сводным братом.

Однако, вопреки его ожиданиям, она неспешно спустилась по лестнице и приблизилась к нему. Бенджамин невольно оглянулся. Стоящие вдали охранники, словно статуи, несли караул. Если не повышать голос, содержание разговора останется в тайне. Возможно, поэтому Исида позволила себе довольно неформальный тон.

– Хватит церемонных приветствий. Скоро тебя официально признают принцем. Разве не смешно брату и сестре следовать этикету друг с другом?

Бенджамин на мгновение растерялся, по телу пробежали мурашки. Новость о его возвращении на празднике урожая держалась в секрете, в курсе были лишь единицы. Как она могла прознать об этом?

Значит, Примо скоро тоже получит известие. Теперь нельзя было сказать наверняка, какой будет его реакция, даже если Бенджамин откажется от своих прав на трон. Он не собирался создавать себе проблемы до праздника урожая. И то, что Исида обо всем узнала, стало большой – и очень неприятной – неожиданностью.

– Испугался? – спросила она, глядя на него сверху вниз. Сестра протянула бледную руку и приподняла подбородок Бенджамина. – Как жаль… Лучше бы ты продолжал жить где-нибудь в глуши, тихо, как мышь. Хочешь умереть?

Слова прозвучали зловеще. Женщина, привыкшая к дворцовым интригам, сладко улыбалась, источая смертельную опасность.

– Если вы слышали новости, то должны знать, что я ни на что не претендую. Трон меня не интересует. – Бенджамин старался выглядеть невозмутимо, как будто неожиданная весть не выбила почву у него из-под ног.

– И как нам в это поверить?

– Как только меня объявят принцем, я тотчас откажусь от права на престол. Будь у меня скрытые намерения, я вернулся бы намного раньше.

На красивом лице Исиды мелькнула заинтересованность.

– Значит, решил идти по трусливому пути?

– По крайней мере, не подлому.

– А тебе не приходило в голову, что такое необдуманное поведение может стоить тебе жизни?

– Все, чего я хочу, – это чтобы вы знали: я не ребенок, который будет сидеть сложа руки. И вы, сестра, как и я, понимаете, что лучше не создавать проблем там, где их можно избежать. Если мы сможем мирно сосуществовать, то достигнем наших целей без конфликта друг с другом.

В то время как Бенджамин оставался спокойным, на лице Исиды расцвела хищная улыбка.

– Я тоже так думаю. Ты не заинтересован в борьбе с Примо.

– Тогда зачем…

– Но думает ли Примо так же? Вот что интересно.

Бенджамину нечего было на это возразить. Он внимательно смотрел на Исиду, не понимая, к чему она ведет. Зачинщиками всех ужасов во дворце были именно эти двое: все, что задумывала Исида, Примо приводил в исполнение. В представлении Бенджамина они были неразлучны. Поэтому он никак не мог понять, зачем сейчас Исида противопоставляет себя брату. Но туманные намеки на этом не закончились.

– Бенджамин, – мягко, словно смакуя, протянула она его имя. Голос ее был нежным, словно обращалась она к близкому человеку. – Хочешь, я защищу тебя?

– И что вы за это хотите?

Исида неспешно обошла Бенджамина. Уловка дикого зверя, загоняющего добычу. Сделав полный круг, сестра встала перед ним лицом к лицу. С резким звуком раскрылся веер.

– Хочешь узнать кое-что интересное? – холодно протянула она.

От ее тона Бенджамина передернуло.

– О чем вы вообще?..

– У тебя ведь была старшая сестра?

Бенджамин застыл. Его сестры не стало много лет назад. Спустя три года после его бегства из дворца она тихо скончалась от неизвестной болезни.

Род матери был незнатен, но все же его сестра оставалась принцессой. Бенджамин же на тот момент уже был ближе к простолюдинам, чем к дворянам. И когда до него дошла молва о смерти сестры, ему не позволили даже увидеть ее в последний раз.

Он знал, что она нездорова, но перед его отъездом она испытывала лишь легкое недомогание. Бенджамин всегда чувствовал вину за смерть сестры, полагая, что внезапное исчезновение матери и брата повергло ее в шок и ускорило трагический конец.

– Что это значит? – В пронзительном взгляде Бенджамина загорелся едва сдерживаемый гнев. Исида довольно улыбнулась, словно достигла желаемого.

– Это Примо убил твою сестру.

Бенджамин сжал кулаки, в глазах потемнело. Но в этом месте нельзя было терять контроль над собой. Был самый разгар дня, рядом слишком много свидетелей. Исида скрывала лицо за веером по той же самой причине.

С трудом сохраняя безучастное выражение лица, Бенджамин поднял глаза на сестру. Его хриплый голос слегка дрожал:

– Мне сказали, что она умерла от болезни.

– Официально – да.

– А неофициально? – спросил он со сталью в голосе.

Исида наклонилась еще ближе и заговорила едва слышно:

– В то время проходил охотничий турнир. Твоя сестра погибла от случайного выстрела из лука, и несчастный случай замяли. Ведь дворцу нужно было защищать нечто более ценное, чем бесполезную девчонку.

– Сестре не нравились такие мероприятия, она бы не пошла туда! – недоверчиво воскликнул потрясенный Бенджамин.

– Не знаю, почему она там оказалась, однако я не удивлюсь, если выяснится, что Примо охотился на людей. Желаешь, приведу свидетелей? Но если ты и после этого будешь верить Примо… значит, ты оказался глупее, чем я думала, – презрительно добавила принцесса.

Закончив разглядывать кружева на веере, она неспешно подняла глаза на сводного брата.

– Твоя мать думала, что девочки в безопасности, поэтому отправила из дворца лишь тебя. Даже смешно. Бесполезную принцессу можно было так легко убрать.

Усмешка в ее взгляде стала еще очевиднее. Издевка сестры ранила Бенджамина в самое сердце. Он стиснул зубы, ощущая, как почва уходит у него из-под ног.

Но для начала нужно было разобраться с истинными намерениями Исиды.

– Почему вы рассказали мне все это?

– Потому что ты захотел вернуться во дворец, – ответила Исида.

В таком случае ей и вовсе не следовало начинать этот разговор. Сообщив, что Примо виновен в смерти сестры Бенджамина, она лишь нажила себе врага. Конечно, если интересы Примо и Исиды совпадали. Но что, если она решила его предать?

Бенджамин осознал, что слова Исиды заманили его в ловушку. Услышав правду, он уже никогда не сможет вернуться к прежней жизни. Это знание скорее сковывало Бенджамина, чем наделяло силой. Этого Исида и добивалась.

Даже если бы Бенджамин не хотел этого знать, он не мог остановить ее – это стало бы предательством памяти сестры.

– Кроме того, я знаю Примо лучше, чем кто-либо. Однако держать в руках доказательства и умело ими воспользоваться – разные вещи. – Даже признаваясь в собственном бессилии, Исида держалась уверенно. – Помоги мне, Бенджамин.

– И что вам даст моя помощь?

Исида облизнула пересохшие губы. Давно сдерживаемое волнение давало о себе знать. Она ждала долго, очень долго, чтобы произнести желанные слова:

– Я стану императрицей.

Исида помогала Примо, прикрываясь им, как щитом, ведь у них были общие враги, от которых нужно было избавиться. Теперь же настала очередь свергнуть старшего братца, который по глупости позволил собой управлять. Мужчина, бездумно вырвавшийся вперед и навлекший на себя дурную славу, стал легкой мишенью.

– Вы мечтаете о невозможном, – прошептал Бенджамин.

Слова Исиды шокировали его настолько, что, растерявшись, он на мгновение даже забыл о смерти сестры. Однако Исида в ответ сделала максимально скучающий вид.

Всю жизнь она слышала разговоры о том, что женщина не может стать императором. Даже существование Мартины, основательницы империи, стало казаться ей нереальным. Все книги, обычаи и люди твердили о том, что высокие стремления не для нее.

– Амбиции бывают не только у мужчин.

Бенджамин не стал с ней спорить. Он мог сомневаться в способностях Примо, но не Исиды. А потому ее планы ничуть не улучшили его отношение к ней. Он процедил:

– То, что вы женщина, не делает вас хорошим человеком. А то, что Примо убил мою сестру, не причина помогать вам.

– Я не собираюсь оправдываться. Кровь других наших братьев и сестер на моих руках, но я не причастна к убийству твоей сестры.

– Вы понимаете, в каких преступлениях признаётесь? Сколько людей погибло по вашей вине?! – Бенджамин повысил голос, не сумев сдержать злости.

Исида резко прервала его и прошипела:

– Самое важное – я не убивала твою сестру.

Она была уверена, что этот факт подействует на него, и едва заметно улыбнулась. Она не стала бы делиться планами с первым встречным. Это был ее козырь, и она использовала его, чтобы заманить Бенджамина в свои сети.

– Если ты войдешь во дворец, где будет править Примо, то будешь обязан служить убийце своей сестры. Даже после отречения от трона твоя жизнь будет зависеть от него.

Понимая, что ответ уже предопределен, она высокомерно добавила:

– Неужели, даже зная правду, ты останешься трусливой собакой и преклонишь колени перед Примо?

Бенджамин молчал. Руки его подрагивали от едва сдерживаемой ярости. Он сжал их в кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Внезапно его глаза заблестели. Он глухо спросил:

– Вы сможете убить Примо?

На лице Исиды расцвела улыбка. Если у них будет общий враг в лице Примо, она легко сможет доверить Бенджамину расправу над ним после того, как обрушит первого принца на самое дно.

Одной рукой она сложила веер и спрятала его за спину, другой же легко похлопала брата по плечу. По телу Бенджамина пробежала дрожь отвращения, но, стиснув зубы, он смотрел Исиде прямо в глаза.

Она наигранно громко сказала:

– Ах! Не могу дождаться праздника урожая в этом году.

И легкий кивок ее не остался незамеченным.

«…Посему приглашаем их высочества эрцгерцога Териода ван Аталлента и эрцгерцогиню Астину ван Аталлента прибыть в столицу».

Астина отложила бумагу и сказала:

– Время пришло.

Оливер почтительно кивнул. Териод же застыл, скрестив руки, с лицом приговоренного к смертной казни. Нахмуренные брови выдавали его мучительные попытки избежать этого неприятного разговора.

Астина прекрасно понимала причину его недовольства, но отступать не собиралась.

– Нам нужно показаться на людях.

С этими словами она высыпала на стол оставшиеся приглашения. Письма рассыпались по столу, несколько конвертов жалко шлепнулись на пол.

Наблюдая за терзаниями Териода, Оливер смущенно добавил:

– Это только те, что пришли за последнюю неделю.

Давно уже почтовый ящик эрцгерцогского дома не испытывал такого наплыва писем. Поток приглашений, что неизменно лился Териоду с момента его дебюта в высшем свете, к двадцати шести годам эрцгерцога превратился в жалкий ручеек.

Конечно, отдельные приглашения еще присылали, но содержание их было крайне скупым и однообразным, словно отправители знали, что читать их некому. И в самом деле, витиеватые фразы читал лишь дворецкий Оливер, поэтому адресанты разумно экономили усилия.

Оливеру приходилось изобретать всевозможные способы вежливо отклонить приглашения, ссылаясь на недомогание эрцгерцога. Подобные отказы продолжались около года, и тогда даже столичные ведомства перестали высылать Териоду приглашения на балы.

Венцом этого социального фиаско стало то, что дом Аталлента не удостоился даже формального приглашения на торжественный банкет по случаю дня рождения принцессы Исиды этим летом.

– Это безумие, – наконец нарушил молчание Териод, потирая подбородок. – Я способен играть роль нормального человека от силы полдня. Между тем весь свет убежден, что я полностью исцелился от проклятия. Стоит правде выплыть наружу, и до конца дней меня будут считать чудовищем. Каждое мое отсутствие станет пищей для сплетен, каждое появление – поводом для пересудов.

– Ваше высочество, именно то, что вы сейчас избегаете общества, окончательно хоронит вашу и без того пошатнувшуюся репутацию, – возразила Астина.

Причиной столь внезапного наплыва приглашений послужили недавние «подвиги» эрцгерцогской четы во владениях Веллуа.

Териод и Астина заранее согласовали свою версию событий, и звучала она следующим образом.

Эрцгерцогиня отправилась в одиночное путешествие, где подверглась нападению разбойников и получила серьезные ранения. Эрцгерцог, узнав о беде, постигшей супругу, примчался в Веллуа и в праведном гневе перевернул все владения вверх дном. Тем временем служанку эрцгерцогини из низменной мести похитили те же бандиты, и милосердная госпожа – воплощение женской добродетели – не могла сидеть сложа руки. Доблестный эрцгерцог прибыл следом и в героическом одиночестве спас жену, бросившуюся на помощь верной служанке, не задумываясь о собственной безопасности. Затем же проницательный эрцгерцог обнаружил гнусную связь между бандой и лордом Веллуа, пришел в справедливое бешенство и добился компенсации поистине астрономических размеров.

Поскольку нельзя было раскрыть то, что эрцгерцогиня расправилась с целой бандой головорезов единолично, все лавры достались эрцгерцогу. Свидетели той бойни уже покинули этот мир, унеся истину в могилу, так что опасений быть разоблаченными у владетельной пары не осталось. Мертвые, как известно, не болтают.

История получилась довольно романтичной, поэтому в народ она ушла как трогательная сказка о любви эрцгерцогской четы. Людская фантазия, изголодавшаяся по амурным сюжетам, получила богатейшую пищу для сплетен, вздохов и сочинения баллад, приличных и не очень.

Байки о том, что «проклятый эрцгерцог обрел человеческий облик благодаря силе любви», ходили повсюду, но пока добирались до далекой столицы, успевали изрядно поблекнуть и потерять убедительность.

Эрцгерцог с супругой появлялись исключительно в собственных владениях, а рассказам без поддержки авторитетных свидетелей никто особенно не верил, считая их не более чем провинциальными сплетнями. Но теперь чета Аталлента отметилась во владениях Веллуа, и при таком количестве очевидцев игнорировать слухи стало делом весьма затруднительным.

Эрцгерцог действительно вернул себе человеческий облик! Невеста, некогда проданная в дом чудовища, и впрямь сняла проклятие с супруга!

Эта невероятная история пробудила у всех желание хотя бы мельком взглянуть на чету века – живое воплощение торжества любви над злом.

– Вы ведь понимаете, в каком мы положении? – иронично спросила Астина.

– И как вы думаете, по чьей милости мы в него попали? – кисло парировал Териод.

– Неужели вам не льстят слухи о том, что вы стали человеком, героически победив древнее проклятие?

Ее слова попали точно в цель. Териод не раз демонстрировал Астине болезненное желание остаться человеком навсегда, а потому оказался теперь в изящно расставленной ловушке. Понимая, что отступать уже некуда, он тяжело вздохнул:

– Что ж, рано или поздно это должно было произойти. Я, конечно, планировал сперва наладить контакт с южными регионами, но…

– Чем грандиознее сцена для дебюта, чем больше взоров к вам приковано, тем оглушительнее триумф. Разве не таков закон высшего общества?

Астина одарила его обольстительной улыбкой, способной свести с ума любого мужчину в радиусе десяти миль. В бальном платье и с веером она затмила бы самых изысканных девушек высшего света. Осознав, что так супруга пытается подбодрить его, он подошел к столу и взял бумагу, которую она изучала до этого. Отклонить приглашение императорской семьи и правда было чревато немилостью.

– Его величество, надо признать, довольно злопамятен.

– Боже мой! Аристократу не подобает говорить таких вещей о государе!

– Я так понимаю, вы уже предвкушаете грядущий триумф? – Астина довольно улыбнулась.

После истории с Веллуа она стала живее выражать эмоции. Возможно, для других эта перемена и была незаметной, но для Териода, из-за проклятия вынужденного делить с Астиной большую часть суток и, что гораздо интимнее, спальню, это было очевидно.

И он все чаще смущался при виде ее улыбки.

Стоило Астине протянуть руку, как Оливер, словно ожидавший этого, подал ей карту. Астина разложила ее на столе:

– Мы должны действовать скрытно. Официально ваше высочество должно выглядеть полностью здоровым. Нельзя показывать ваши слабости. Как вы и сказали, никто не должен увидеть вас в волчьем обличии.

– У вас есть план?

– Дворцовый прием начнется вечером. Даже если мы, как одни из главных гостей, появимся позже, это не покажется странным. Если ограничиться лишь самыми необходимыми мероприятиями на праздничной неделе, то мы справимся. – С этими словами она провела прямую линию от эрцгерцогства до столицы. – Мой план таков. Сначала несколько горничных, ухаживающих за спальней, и дворецкий отправятся подготовить столичный особняк.

Астина посмотрела на Оливера. Тот не мог возражать приказу госпожи и лишь почтительно поклонился. Конечно, в столичной резиденции был свой управляющий, но присутствие Оливера, знавшего все тонкости, вселяло уверенность.

Даже в нынешней резиденции в тайну Териода были посвящены лишь единицы. При таких щепетильных обстоятельствах осторожность не бывает излишней, ведь от распространенных слухов страдает прежде всего сам их объект.

На этот раз Астина начертила на карте извилистую линию:

– Но мы выедем еще раньше, а прибудем позже. Чем больше свита, тем труднее остаться незамеченными, поэтому сопровождение эрцгерцога должно быть минимальным. И нельзя раскрывать информацию о том, кто едет в карете. Поскольку нам необходимо выбирать дороги, которыми не пользуются другие аристократы, кратчайший путь исключается.

– Сколько именно человек нам понадобится?

– Хиссен, я и эрцгерцог. Поскольку в критический момент его высочество может оказаться… недееспособным, придется привлечь к плану Артура. Хоть мне это и не нравится.

Артур был кузеном Териода, а потому человеком надежным, хоть и легкомысленным. Но зато он оставался преданным Териоду как никто другой. Впрочем, согласится ли этот сорванец сопровождать их до самой столицы, предугадать никто не мог.

Желая заручиться согласием Артура заранее, Астина попросила Оливера позвать его. Дворецкий почтительно поклонился и вышел из кабинета.

Териод тихо барабанил пальцами по столу:

– Четверо…

Да, речь шла о минимальном сопровождении, но четыре человека – это неприлично мало. Териод подпер подбородок рукой. Все в этой компании мастерски владели мечом, но для дальнего путешествия такого количества было явно недостаточно.

Сам Териод был превосходным фехтовальщиком, но имел один серьезный недостаток: половину дня он проводил в звериной шкуре и сражаться не мог.

– А если я стану обузой?

– В моменты, когда вы не сможете держать меч, у вас будет это…

Астина положила ладонь на его руку и переплела их пальцы, не отрывая от него взгляда.

На мгновение Териоду показалось, что она вот-вот прикоснется губами к тыльной стороне его ладони, и от собственных непристойных фантазий он мгновенно покраснел. Место ее прикосновения словно горело огнем.

Слегка севшим голосом Териод спросил:

– Это не доставит вам неудобств?

– Чтобы их и не возникло, я всегда буду рядом.

Слова, которые в ином исполнении могли прозвучать чересчур самонадеянно, из ее уст звучали как непреложная истина. Не сдержавшись, Териод выпалил:

– Я вам верю.

Астина вскинула брови, но удивление ее длилось лишь мгновение, а после вдруг сменилось лукавством соблазнительной улыбки. Астина деликатно склонила голову.

Прикосновение ее губ к его руке оказалось таким же сладостно-волнующим, как Териод и воображал. Он замер, забыв, как дышать.

Возможно, сравнение было неуместным, но этот жест показался ему скорее клятвой верности, нежели проявлением любви. И следующие слова Астины подтвердили правильность его догадки:

– Это честь для меня, мой господин.

Она словно присягала сюзерену. Но Териод уже привык, что Астина частенько ведет себя странно, а потому не придал этому особого значения и лишь улыбнулся. Отчасти потому, что наконец пришел в себя после неожиданного поцелуя.

– Вы в курсе, что говорите в точности как рыцарь, принесший клятву верности?

– Вам так показалось?

– Да, и это было великолепно.

– Какая честь.

Астина театрально поклонилась, отчего Териод, не удержавшись, рассмеялся в голос. Вытирая выступившие слезы, он произнес:

– Поступим, как вы сказали, раз это совет верного рыцаря.

Это было рискованно, но все же лучше, чем перспектива окончательно опозориться в высших кругах. В конце концов, для аристократа Териода честь была дороже жизни. Да и рядом с такими мастерами меча, как Астина и Хиссен, волноваться не стоило.

– Вы меня дразните?

Астина изобразила оскорбленную невинность, с трудом сдерживая смех. Териод с недоумением ответил:

– А разве не вы это начали, дорогая?

– Уже забыли, что говорили в Веллуа?

Териод на мгновение задумался и, вспомнив, внезапно залился краской. С тихим стоном он закрыл пылающее лицо руками. Довольная такой реакцией, Астина, нарочито передразнивая эрцгерцога, продолжила:

– «Живи ради меня» – таких эгоистичных слов я давненько не слышала.

– Давненько? А что, вы встречали кого-то столь же наглого?

Лицо Астины на мгновение застыло. Но это длилось так недолго, что Териод даже не был уверен в увиденном. Теперь же эрцгерцогиня расплылась в широкой улыбке, хотя Териоду показалось, что та была не вполне искренней.

Астина прислонилась к столу и посмотрела прямо в глаза супругу:

– Я знаю, что на самом деле вы сказали это не из эгоистических побуждений.

Териод молчал, не зная, что ответить.

– Вы хотели меня утешить, не так ли?

На самом деле это скорее было попыткой удержать Астину любой ценой, нежели утешить. Казалось, если он не скажет ей хоть что-то, она тут же исчезнет. В тот миг он так боялся ее потерять, что до сих пор не мог отделаться от этого пронзительного ощущения.

Териоду показалось тогда, что Астина не питает интереса к жизни. А потому он так хотел, чтобы она нашла в ней что-то ценное для себя… и чтобы этим сокровищем стал он сам. Чтобы она никогда не смогла покинуть его.

Однако Териод хранил эти эгоистичные мысли в глубинах собственной души. Не отводя взгляда от лица Астины, он произнес единственные искренние слова, на которые отважился:

– Такие безнадежные речи… Они ведь мучают вас изнутри, словно яд.

– А я и не подозревала, что внутри еще осталось что-то, способное мучить меня, – отвечала она с горькой усмешкой, будто изливая накопленную боль многих прожитых лет.

Все это пугающе контрастировало с цветущей молодостью Астины. Териод медленно, но неотвратимо осознавал это зловещее противоречие. Отчего его вдруг так заинтересовало ее прошлое? Ответ был очевиден.

Он тихо произнес:

– Астина… Было крайне самонадеянно с моей стороны просить вас жить ради меня. Не знаю, будет ли продолжение моей никчемной жизни так значимо для вас.

На этот раз он сам взял ее руки в свои и переплел их пальцы. Астина не сопротивлялась. Он поднес ее руку к губам и нежно прошептал:

– Но одно я вам обещаю…

Тыльная сторона ее ладони была такой же нежной, как и губы. Териод сполна наслаждался нарастающим блаженством от этой невинной близости. Одного этого целомудренного поцелуя хватило ему для полного счастья. Прикосновение губами к коже той, что неизменно готова оттолкнуть любого, кто осмелится приблизиться чересчур близко. Он не собирался торопить события.

– Что именно? – спросила Астина, казалось, с ноткой безразличия.

Териод был неловок в отношениях с людьми, но когда им овладели столь сильные чувства, он не мог не признаться в них.

Он навсегда запечатлел ее имя в своем сердце. Астина. Тина. Его Тина.

– Раз вы подарили мне эту жизнь, то и я буду жить ради вас.

«Я не смогу без тебя».

Ощутив романтическую атмосферу, царившую в комнате, Артур тихо закрыл дверь и отвернулся.

«Сами меня позвали, и… занимаются тут всяким…»

У юноши хватило такта не мешать молодоженам, тем более что инициативу проявляла не невестка, а его кузен. Териод, держащий жену за руку и глядящий на нее с таким пылом, казался совершенно другим человеком. Артур терялся в догадках: то ли брат удачно женился, то ли обрек себя на изысканные мучения до гробовой доски.

Нет, Астина не была плохой. Она была выдающейся личностью, и Артур оценивал ее весьма высоко. Но, честно говоря, в роли объекта романтических чувств она казалась весьма сомнительным выбором.

«Достаточно вспомнить то, что произошло в Веллуа», – мрачно подумал Артур.

Женщина, которая отправляется в логово бандитов, словно на рутинную прогулку, и может вернуться со шрамом на руке… Как тут остаться спокойным? Чтобы любить такую безумицу, одного сердца будет мало.

Впрочем, у медали была и оборотная сторона: стоило случиться беде, как мысли тут же обращались именно к Астине. Когда пропала Джесси, Артур и сам примчался к эрцгерцогине в поисках спасения. Астина рождала странное чувство уверенности в том, что она способна решить любую проблему.

– Что стоите, не заходите?

Артур, нерешительно державшийся за дверную ручку, испуганно отпрянул. За его спиной стояла Джесси и недоуменно разглядывала его. Внезапное появление девушки, о которой он только что думал, привело Артура в полное смятение. Он вжался в стену и неуверенно пробормотал:

– Ч-что?..

– Спрашиваю, что вы тут делаете и почему не заходите.

Странная реакция Артура смутила и саму Джесси. Все еще заикаясь, тот ответил:

– Т-ты сама зачем сюда пришла?! Оливер же только меня звал!

– Я закончила писать письмо с извинениями для ее высочества, – послушно ответила Джесси, хотя поведение Артура ее порядком озадачило.

Казалось, юноша перманентно находился в состоянии бешенства – в горе и в радости, в дождь и в солнце, по поводу и без повода.

– П-письмо с извинениями? – Все еще заикался Артур, разглядывая бумаги в руках Джесси.

Как только они вернулись, Астина первым делом наказала Джесси за неисполнение приказа. С одной стороны, для человека, пережившего похищение, это было довольно суровым уроком, но с другой – из-за ее необдуманного поступка Астина вновь подвергла себя опасности. Предвидя это, эрцгерцогиня предупредила ее о возможных последствиях и строго запретила покидать дом виконта.

Бандиты накачали Джесси снотворным настолько, что ей понадобилось несколько часов, чтобы прийти в себя. Артуру становилось дурно от мысли о том, что с ней могли сделать, пока она была без сознания. Ведь именно он выманил Джесси из дома. Артур был не настолько бессовестным, чтобы переложить всю ответственность на девушку.

После того как он добровольно явился к эрцгерцогине с повинной, на тренировочной площадке расплачиваться бегом за неповиновение стали уже двое.

Наказание Астины было предельно простым: пробежать сто кругов по тренировочной площадке. После чего на последнем издыхании им предстояло заняться возвышенной духовной практикой, а именно – излить душу в письме, скрупулезно перечислив все свои прегрешения. На дрожащих ногах они доковыляли до своих покоев, где должны были взяться за перо.

Естественно, не прошло и пяти минут, как Артур уже блаженно пускал слюни, уткнувшись носом в стол. Джесси же за несколько дней написала такое объемное послание с извинениями, что, казалось, каялась там в проступках не только личных, но и всего человечества в целом.

Артура охватила паника. Его душевных терзаний хватило пока лишь на емкое «Виноват!». При сравнении разница их писем станет очевидной. Джесси, пристально наблюдавшая, как с каждой секундой лицо Артура мрачнеет все больше, вдруг спросила:

– Может, мне сдать попозже?

– Что?

– Если вы еще не закончили писать, я могу помочь.

Артур все время избегал Джесси из-за чувства вины, поэтому это была их первая нормальная беседа после возвращения из Веллуа. Артура настолько смутило ее неожиданное дружелюбие, что он никак не мог подобрать слова. Редкое для него явление.

Он корил себя за все, что произошло тогда, считая себя главным виновником случившегося. Джесси поверила его обещанию позаботиться о ней и пострадала. Теперь у нее был справедливый повод на него злиться. Он использовал ее из эгоистичных побуждений, рассчитывал убедить ее семью отговорить Джесси от решения стать рыцарем. Но не справился. Громкие слова Артура о том, что он будет защищать ее вне стен поместья, оказались лишь пустым звуком.

Он был уверен, что теперь Джесси ненавидит его еще сильнее, и рассчитывал в лучшем случае на бойкот. Поэтому откровенно дружелюбное поведение девушки повергло его в шок.

Поймав полный недоверия взгляд Артура, Джесси поспешила пояснить:

– Вы ведь наказаны из-за меня. Это мне нужно было оставаться в особняке.

– Нет, погоди. Это же я тебя подбил сбежать.

– Их целью изначально была я. Если бы вы ушли один, проблем бы не возникло. К тому же я сама легкомысленно покинула дом… – Джесси замялась, не зная, как лучше извиниться. – В любом случае, я прошу прощения.

– За что ты извиняешься?

На этот раз Артур действительно рассердился. Джесси мысленно отметила, что теперь он злится, даже когда сожалеет или просит прощения.

Артур с покрасневшим лицом встал напротив нее и честно признался:

– Меня наказала эрцгерцогиня, ты к этому не имеешь никакого отношения. Так что у тебя нет причин извиняться. Это я уговорил тебя выйти в город, и это я во всем виноват. Прости.

На лице Джесси мелькнула непонятная эмоция. Еще когда они отбывали наказание на тренировочном поле, она смотрела на Артура с удивлением. Было странно видеть человека, который с легкостью мог бы отвертеться от наказания, упорно плетущимся на дрожащих ногах по плацу.

Она никогда и не думала жаловаться на Артура. Во многом именно благодаря его быстрой реакции эрцгерцогиня смогла спасти ее, прежде чем произошло что-то ужасное. Джесси была полностью уверена: произошедшее лишь ее вина, и Артур тут ни при чем. Был и еще один момент, который заставил Джесси пересмотреть свое мнение о нем.

– Благодаря вам родители разрешили мне продолжить обучение.

– Что?..

– Я слышала, что вы заступились за меня перед ними.

– А… э-э-эм… это…

Артур и не думал, что родители Джесси воспримут слова, брошенные невзначай, так серьезно. В замешательстве он не знал, куда деть глаза, а потому принялся торопливо оправдываться:

– Это… это… это потому, что твоя семья сомневалась в решении эрцгерцогини!

Уже не удивляясь странному поведению Артура и его попыткам выдавить из себя слова, Джесси спокойно продолжила:

– Да, я понимаю. Вы сказали так не из симпатии ко мне.

– Ну да… как бы… тогда… почему ты?..

– Все равно хотела сказать спасибо. Я ведь никогда не получала даже подобной случайной поддержки.

Джесси была благодарна ему даже за эту крупицу доброты. Да, Артур не планировал помогать ей, но факт оставался фактом: благодаря ему и его заступничеству она получила разрешение семьи. Джесси не собиралась искать в этом подвоха или умалять его роль. Ведь обычно все вставляли ей палки в колеса. И неважно, по своей ли воле или по чужой.

Джесси с трудом подавила тяжелый вздох и натянула улыбку:

– Когда закончите писать объяснительную, дайте мне знать. Чтобы мы подали их одновременно, – сказав это, она развернулась и направилась прочь.

Артур же не мог двинуться с места, растерянно глядя ей вслед. Он вспомнил, как дома Джесси прятала под столом отчаянно трясущиеся руки.

«И кто о ком должен заботиться?» – удрученно подумал Артур.

После той поездки он понял, что люди могут плакать и без слез, и не мог сделать вид, что ничего не произошло.

– Черт… я так с ума сойду!

Кажется, его так давно не хвалили, что на это появилась аллергия. Все тело зудело и чесалось от незаслуженной благодарности. Оставшись в одиночестве, Артур скривился и принялся яростно чесать голову.

Все вечно шло не так, как он хотел.

Влюбленный богатый мужчина мог выразить свои чувства множеством роскошных способов. Проблема заключалась в том, что выбор был слишком широк, а потому остановиться на чем-то конкретном оказалось крайне сложно.

– Что же ей подарить?

Оливер уже привык к тому, что хозяин переживает по поводу и без. Поэтому высказал разумное, с его точки зрения, предложение:

– Обычно возлюбленным дарят одежду или украшения.

– Но ведь она еще не моя возлюбленная.

– А разве речь не об эрцгерцогине?

Оливеру, человеку старой закалки, трудно было понять сомнительную мораль современных отношений, где жена и возлюбленная не всегда один и тот же человек. Старый слуга с подозрением взглянул на хозяина, недоумевая, когда же тот успел завести интрижку, учитывая, что половину дня он пребывал в виде дружелюбного, но все же волка.

Заметив, как вытянулось лицо дворецкого, Териод поспешил развеять его сомнения:

– Конечно же, речь о ней. Но ведь мы с ней не любим друг друга… В полном понимании этого слова.

Оливер изумленно застыл. Даже в детстве Териод вел себя по-взрослому, но сейчас… Пусть в народе их и называли влюбленными века, на деле Териод с Астиной оставались бесконечно далеки от этого образа. Однако Оливер никогда не считал это проблемой. Разве в аристократических браках есть место романтическим чувствам?

Казалось странным, что Териод, не испытывающий особой привязанности даже к собственной семье, теперь говорил о любви. А его беспокойство о том, как он выглядит в глазах другого человека, выдавало в нем безнадежно влюбленного мужчину: со всеми полагающиеся симптомами и отсутствием перспектив на взаимность.

Оливер с умилением посмотрел на хозяина. Подобная эмоция была неуместна для слуги, но ему трудно было скрыть свою радость. Он воспитывал Териода как сына и был безмерно счастлив, что и в его жизни наконец наступила весна.

Астина же для старого дворецкого была настоящим благословением. Она не только вернула господину человеческий облик, когда все уже отчаялись, но и превосходно справлялась с делами эрцгерцогства. А вдобавок еще и сумела пленить сердце молодого хозяина.

Оливер окончательно укрепился в своей преданности эрцгерцогине: она являла собой тот редкий тип людей, которыми невозможно не восхититься. Он осторожно поинтересовался:

– Это так важно?

– Подарок выбирают в зависимости от близости отношений, не так ли?

– Хм-м… Тогда, возможно, стоит начать с чего-то незатейливого? Было бы неплохо разузнать, что нравится ее высочеству, но…

Оливер неловко улыбнулся. Как ни стыдно было признавать, но он практически ничего не знал о вкусах эрцгерцогини. Еда, которую она выбирала, украшения, которые носила, – все это казалось скорее необходимостью, чем выражением личных предпочтений. А подарок, задуманный Териодом, определенно должен был стать чем-то особенным, способным растопить сердце молодой девушки или хотя бы вызвать у нее подобие интереса.

– Как же тяжело, – вздохнул Териод. – Она не самый простой человек.

Казалось, Териод жаловался на жену, но говорил он это с такой нескрываемой нежностью, что нельзя было не умиляться его беспокойству.

Чужая душа – потемки, но кто мог предвидеть, что собственное сердце вдруг повернет в столь неожиданном направлении? Ясно было одно: Астина, в отличие от Териода, не питала каких-то романтических иллюзий относительно их союза. Если он не будет действовать решительно, она без тени сожаления покинет Аталленту, как и обещала. Териод вспомнил ее пронзительные слова, сказанные в Веллуа:

«Нет ничего, что было бы мне дорого».

Но лицо ее в тот момент было настолько непроницаемым, что казалось маской.

Териод считал Астину совершенной. Она обладала всеми достоинствами, которые только может иметь человек от рождения. Красота, невероятная сила и поразительное самообладание не позволяли ей совершать ошибки, свойственные остальным. Однако пустота, которую испытывала эта совершенная женщина, была на порядок глубже, чем та, что терзала несовершенного его.

Для нее жизнь казалась чем-то вроде затянувшихся поисков смысла.

Териод уверял себя, что сможет стать для нее этим смыслом, но не был уверен в том, что способен подарить ей то, что она столь упорно ищет. И эта неуверенность превращала взрослого мужчину в неопытного юнца, потерявшего голову от первой любви.

Да, как эрцгерцог Териод занимал видное положение в обществе, но все же частенько чувствовал себя по сравнению с ней жалким. Комплекс неполноценности раз за разом шептал ему одно и то же: «Если бы ты не был монстром, если бы знал ее лучше, если бы был более значимым человеком… Быть может, тогда смог бы сделать ее счастливой».

«Это лишь бесполезные размышления».

В попытке избавиться от навязчивых мыслей Териод встряхнул головой.

Тратить драгоценное время на пустые терзания – занятие для неудачников. Если беспокоишься о том, что ты непривлекателен, следует просто стать лучше. И Териод намеревался приложить максимум усилий (а учитывая его ресурсы, максимум был весьма внушительным), чтобы предоставить Астине веские основания остаться. Речь шла не просто о выборе подходящего подарка – он хотел продемонстрировать ей все радости, которые способна предложить жизнь в компании влюбленного эрцгерцога. Астина стала для него драгоценностью. Возможно, и он когда-нибудь станет для нее человеком, достойным внимания.

– Если вы не знаете, что нравится ее высочеству, можно подумать о чем-нибудь необходимом, – подал голос Оливер.

– Необходимом?

– Да. Скоро вы вместе отправляетесь в столицу, и наверняка в поездку нужно многое подготовить.

В этом случае стоило преподнести ей платья. В светском обществе, где судят людей по внешнему виду, нельзя было допустить, чтобы любимая чувствовала себя неловко.

Поскольку Териод не испытывал недостатка в финансах, ему не требовалось выбирать что-то одно из множества вариантов. А потому начать он решил с самого безопасного шага:

– Вызови швею. В прошлый раз гардеробная эрцгерцогини показалась довольно скудной. Начнем с того, чтобы целиком ее заполнить.

– Свяжусь немедленно.

– И впредь доставляй все лучшее, что сочтешь достойным внимания.

От масштабности задачи, поставленной эрцгерцогом, Оливер с трудом выдавил подобие улыбки. Похоже, теперь все его свободное время будет занято мыслями, что могло бы понравиться госпоже.

– Сколько нарядов нужно подготовить?

– Так много, чтобы она попросила пощады.

Териод с довольным видом откинулся в кресле. Прежде он не испытывал ни капли благодарности к предкам, скопившим фамильные богатства, но сейчас был более чем доволен возможностью окружить супругу роскошью, достойной эрцгерцогини.

На следующий день комната Астины оказалась под завязку забита подарками. На этот раз Териод решил воочию продемонстрировать все блага, доступные тем, кто имеет мудрость оставаться рядом с ним. Астину сложно было заподозрить в меркантильности, но разве золото не придает жизни особый блеск? И чем его больше, тем ослепительнее сияние. Передвигаться в роскошной карете, бесспорно, приятнее, чем месить грязь стоптанными башмаками.

Уверенный в гениальности своего замысла, Териод наводнил комнату всевозможными предметами роскоши, а затем благоразумно удалился – с намерением тайком заглянуть позже и оценить, не чувствует ли себя супруга… подавленной таким великодушием.

Хаос, устроенный без малейших объяснений, привел Астину в замешательство. До банкета оставалось не так много времени, но выбирать готовое платье было дурным тоном для особы ее ранга. Чтобы успеть дошить наряд к торжественному событию, примерку следовало провести немедленно. А потому половину комнаты заполонили разнообразные ткани, любезно доставленные портнихой.

Нельзя было забывать и об аксессуарах: в комнате лежало множество шляп, перчаток, распределенных по типам. Многочисленные же коробки с обувью, сложенные до самого потолка, в итоге по неосторожности обрушились на проходившую мимо служанку.

Определенно, это было слишком.

В обычное время Астина мигом распознала бы странности в поведении эрцгерцога. Но поскольку наступила пора подготовки к их столичному вояжу, она не придала подобному шику особого значения. Услышав о подарке супруга, Астина резонно предположила, что Териод, в былые времена блиставший в светском обществе, планирует триумфальное возвращение. И раз уж пошли слухи о «паре века», рядом с эрцгерцогом должна находиться спутница, соответствующая его блеску.

Астина взяла шляпку с широкими полями, которую нес один из слуг, и внимательно ее осмотрела. Качество перьев, украшающих ее, было превосходным. Несомненно, это было перо молодой южной ласточки, обитающей лишь на другом конце империи. Нежно-розовый и голубой оттенок переливался мистическим сиянием. С первого взгляда было понятно, что это первоклассное изделие: из-за редкости этих птиц для производства покупали искусно окрашенные подделки, но эти перья явно были подлинными. Узнав цену такой вещи, впору было хвататься за сердце, но Астина спокойно примерила ее. Женщина, которая готовила рядом другие предметы гардероба, просияла:

– У вас превосходный вкус, ваше высочество! Подобный стиль шляпок предпочитают знатные дамы для выхода в свет. Перья ласточки добавляют элегантность даже самому скромному наряду.

Сама по себе белая шляпка выглядела утонченно и мило, но, оказавшись на красных волосах Астины, придала ей соблазнительный вид. Покрутившись перед зеркалом, Астина вернула шляпку в коробку – пера ласточки оказалось слишком мало, чтобы поразить ее. Вся комната была заполнена сокровищами, не уступавшими этому.

«Богатство Аталленты определенно не стоит недооценивать».

Такую роскошь не смог бы позволить себе даже король. Астина прогуливалась по комнате, касаясь кончиками пальцев коробок.

– Это все мне?

– Да, ваше высочество. Эрцгерцог велел передать: если вам что-то придется по душе, вы можете заказывать это в любом количестве. Выбирайте все, что вам угодно, – поспешно уверил ее торговец, обрадованный перспективой продать кучу товаров за раз.

Астина загадочно улыбнулась.

Когда становишься императрицей, твое понятие роскоши начинает кардинально отличаться от понятия большинства людей. Некоторые историки считают Мартину, происходившую из цыганского рода Летта, скромным правителем, но на деле ее бедность закончилась в подростковые годы. В то время как одни без колебаний выбирали несколько дешевых вещей вместо одной качественной, Астина понимала ценность и достоинство предметов роскоши.

Если император континента будет экономить подобно королю захудалой страны, то неизбежно возникнут проблемы. А потому Мартина тратила на еду, одежду и изысканные вещи средства, соответствующие своему статусу. В те времена, когда в поместье графа Лете денег не хватало даже на приличный меч и приходилось «одалживать» у учеников мечи под честное слово, прежнее богатство казалось для Астины недостижимой мечтой. Но когда ей столь великодушно предоставляли возможность тратить средства без ограничений, было нелегко сдержать страсть к прекрасным вещам. Ведь нет ничего приятнее аромата новой кожи, способного взволновать самое черствое сердце.

Какими бы ни были изначальные намерения Астины, «подарочное наступление» Териода явно приносило свои плоды.

– Нужно поблагодарить эрцгерцога. Но сперва создадим повод для благодарности.

Портниха понимающе кивнула и принесла несколько видов тканей:

– Эрцгерцог велел заполнить гардеробную до отказа, поэтому сегодня вы очень устанете, ваше высочество.

– Приобретение новых прекрасных вещей не бывает в тягость. Если честно, я искренне не понимаю, почему мужчины так ненавидят столь увлекательное занятие.

Окружавшие эрцгерцогиню служанки звонко рассмеялись. То, что их госпожа была любима эрцгерцогом, воодушевило и подчиненных.

Астина внимательно осматривала ткани, которые прикладывали к ее телу.

«Определенно, это чрезмерная роскошь для супруги, которой предстоит развод… Но отказываться от подарка невежливо», – мелькнула в голове Астины мысль.

Когда на лице госпожи появилась удовлетворенная улыбка, служанки внутренне вздохнули с облегчением. Они опасались, что их скромная хозяйка сочтет все это расточительством и отошлет изделия обратно – что стало бы настоящей катастрофой для всех участников процесса. Им и в голову не могло прийти, что для Астины и целой империи оказалось бы недостаточно, чтобы почувствовать себя обремененной подобными «мелочами».

Прошло несколько часов, прежде чем Териод решился тихонько заглянуть в гардеробную и разведать обстановку.

Он ушел в кабинет, чтобы Астина могла спокойно выбирать наряды, но позже вновь стал терзаться сомнениями, а вдруг она сочтет его заботу чрезмерной и откажется от подарков?

Именно так и случилось в прошлый раз. Она покачала головой и решительно отвергла подаренные им платья, объяснив, что дружба не терпит подношений.

Дружба… Его сердце давно перешагнуло эту зыбкую черту.

Любовь – это желание отдать возлюбленной весь мир, не требуя ничего взамен. И Териод был готов осыпать дарами ту единственную, чье сердце он так мучительно пытался завоевать. Астина же, видя его щедрость, начинала беспокоиться: что, если кто-то менее порядочный воспользуется добротой эрцгерцога?

Она не понимала, как его радует сама возможность доставить ей удовольствие.

Териод хотел, чтобы Астина поняла: для него нет никого ценнее, чем она. И он исполнит любое ее желание.

Внезапное признание в любви могло бы напугать ее, так почему бы не выразить свои чувства с помощью подарков? Разве не так зарождались многие великие романы?

– Ах, ваше высочество эрцгерцог! – заметив входящего Териода, служанка едва не выронила поднос и спешно поклонилась.

Все взгляды присутствующих обратились к двери. Териод с довольным видом оглядел комнату, но вдруг оцепенел: что-то было не так. Стоило эрцгерцогу войти, как все разговоры мгновенно стихли, словно обсуждалось нечто, не предназначенное для его ушей. Повисла гнетущая тишина. Портной, склонившийся перед Астиной, задрожал и начал обливаться потом, точно совершил один из смертных грехов.

«Неужели она снова заупрямилась?» – мелькнула у Териода тревожная мысль.

Он заранее приказал портному настаивать на покупках, даже если эрцгерцогиня будет сопротивляться. Видимо, бедняга не справился с задачей и теперь находился меж двух огней.

Териод жалел, что приходится навязывать то, что, возможно, совсем не нужно любимой, но видеть, как она раз за разом отвергает его подарки, было больно. Быть может, планируя развод, Астина не считала правильным разбрасываться богатствами Аталленты, которые ей не принадлежат.

– Чему же вы все так удивляетесь? – спросил эрцгерцог, натягивая улыбку. Упрекать слуг было бессмысленно, у них не было и шанса выстоять против Астины.

Те неловко заулыбались в ответ.

– Дорогая, вам понравилось то, что я прислал?

– Да, я глубоко тронута заботой вашего высочества, – учтиво ответила она.

Териод насторожился. Именно такими, дьявольски вежливыми словами она обычно и отклоняла его дары. Он подошел к портному, готовясь незаметно направить беседу в нужное русло.

– Мне тоже хотелось бы знать, что вы заказали. Ведь я ваш партнер на балу.

Он окинул взглядом ткани, разложенные вокруг Астины, и лицо его окаменело.

Вокруг лежали исключительно белые ткани.

Териод, мечтавший одеть ее в роскошные одеяния и осыпать драгоценностями, почувствовал, как рушатся все его планы. Судя по отрезам идентичного цвета, она заказала лишь одно платье.

Впервые заглянув в ее гардероб, Териод был поражен чрезмерной скромностью жены. Впрочем, графский дом Лете славился скорее честью, чем богатством. А потому у Астины, вероятно, не было возможности покупать роскошные вещи.

Сердце Териода болезненно сжалось.

Он поклялся окружить ее богатствами, достойными императрицы. А в результате получилось жалкое подобие благотворительности.

– Почему здесь только белые ткани? – Он извлек один из дорогих рулонов. – Моей супруге, думается, подошли бы и другие цвета.

Элегантный алый шелк в его руках казался созданным для огненно-красных волос Астины. От изящного узора невозможно было оторвать глаз.

– Что скажете? Не кажется ли вам, что это подойдет идеально?

Портной, очнувшись, закивал:

– Ее высочеству к лицу придется любой цвет! Она настолько прекрасна, что я скорее опасаюсь – не померкнет ли одежда рядом с такой красотой.

Териод довольно обернулся к Астине – под таким давлением отказаться будет сложно даже ей. Однако она спокойно отвергла ткань:

– Я уже сделала заказ. Этого более чем достаточно.

– Что же плохого в том, чтобы заказать еще несколько нарядов? – Смущенный Териод отложил красный шелк. – Вам это очень бы пошло.

Решив, что ошибся с выбором, он потянулся к зеленому шелку. Но Астина решительно покачала головой:

– Нет, к этому прилипает шерсть.

Териод замер, все еще держа ткань в руках.

Шерсть. Его шерсть. Внезапно он вспомнил их разговор: тогда Астина проронила, что предпочитает светлые тона – на них меньше заметна…

Серебристая шерсть на темной ткани выглядела бы как пыль. Грязно и неопрятно. Ежедневная борьба с клочьями меха – это изнурительно, даже если за нарядами следят служанки.

«Черт бы побрал эту звериную шкуру», – мрачно подумал обычно сдержанный Териод, готовый уже выругаться вслух.

Он, хозяин несметных богатств Аталленты, ограничивает гардероб собственной жены из-за того, что по ночам оставляет на коврах клочья серебристого меха. Как романтично. Поэты бы рыдали от восторга.

Ему было стыдно смотреть Астине в глаза. И от этого желание осыпать ее подарками вспыхнуло с удвоенной силой. Он не мог смириться с этим и оставить все как есть.

– Тогда закажем еще несколько нарядов в выбранных вами цветах, – настаивал он. – Я хочу, чтобы у вас было все лучшее. Неужели можно ограничиться одним платьем?

– Одним платьем? – переспросила Астина удивленно, словно услышав что-то абсурдное.

Даже служанки, настороженно следившие за эрцгерцогом, растерянно переглянулись. Они невольно покачали головами, будто отрицая его слова.

Тогда почему же все умолкли, когда он вошел?

Существует лишь две причины, по которым можно пристально наблюдать за реакцией мужчины, оплачивающего счета жены. Либо она чрезмерно скромна и словно пренебрегает его щедростью. Либо наоборот.

Териод мог бы рассердиться на излишнюю экономность, но уж точно не на расточительность. Поэтому происходящее совершенно не укладывалось в его голове.

– Ваше высочество, взгляните… – Портной протянул ему список заказов.

Его пухлые ладони дрожали. Хоть эрцгерцог и разрешил удовлетворить все пожелания супруги, но до такой степени…

Териод машинально взял листы и начал читать вслух:

– Для драпировки три отреза шелка из Вессана… – Голос его становился тише. – Воротник, усыпанный бриллиантами… Нижняя юбка с пятью слоями аженкийского кружева… Пояс, вышитый золотыми нитями… – Он внезапно замолчал, уставившись на цифру внизу страницы. – Задаток в две тысячи золотых.

Повисла гробовая тишина. Даже пыль, искрящаяся в солнечных лучах, казалось, замерла. Тут портной с шумом сглотнул, выведя всех из оцепенения. Надо было отдать ему должное: несмотря на шок и ужас, заказ он записал с детальной точностью.

Вдруг он залепетал:

– На следующих страницах есть еще заказы, но они не столь… масштабные.

Териод, не меняясь в лице, молча перевернул страницу. Список пестрел названиями редчайших дорогих вещей. Поразительно. Каждый материал был подобран с безупречным вкусом.

До того, как его настигло проклятие, Териод слыл законодателем мод в высшем свете. Его вкус и стиль были безукоризненны. Но разве Астина до приезда в Аталленту не была обычной студенткой, которая прилежно корпела над учебниками в академии?

На факультете политических наук едва ли преподавали эстетику аженкийского кружева ручной работы. А значит, это плоды ее собственного образования и вкуса.

Даже одна вещь с первой страницы бланка заказа стоила дороже десятка хороших платьев. Териод, как истинный аристократ, был превосходно осведомлен в области предметов роскоши, а потому он сразу понял: эти наряды – произведения искусства.

Лишь теперь он осознал причину настороженности, с которой его встретили. Присутствующие уж точно не беспокоились о чрезмерной скромности Астины.

«Все оказалось совершенно иначе».

Даже великородной даме нелегко было бы заказывать наряды с таким размахом.

Он хотел предложить Астине роскошь, достойную императрицы. Но его великодушие вдруг стало выглядеть жалким. Его супруга превосходно справилась с покупками и безо всякого участия мужа.

– Это мой первый выход в высшее общество, – спокойно произнесла Астина, – и мне необходимо выглядеть подобающе. Поэтому я заказала самое роскошное. – Она жестом подозвала портного. – Для вас в том числе, ваше высочество, так что позвольте снять мерки.

Она не планировала ставить Териода, некогда блиставшего в обществе, в неловкое положение, а потому заранее продумала все, включая наряд для своего партнера.

Благодаря прошлому опыту она была уверена: на этом приеме они произведут фурор.

И это не было высокомерием. Высокомерие – удел тех, кому не хватает соответствующих качеств.

– Да… – хрипло отозвался Териод.

Услышав его голос, портной замер с мерной лентой в руке.

Конечно же, он радовался крупному заказу. Но не переставал напряженно ожидать реакции эрцгерцога. Вдруг тот прикажет все отменить? Или, того хуже, отрубить ему голову?

Астина наблюдала, как портной снимает мерки с Териода, и внезапно, словно что-то вспомнив, спросила:

– Кстати, можно ли заказать еще несколько повседневных нарядов для столичного дома?

– Если госпожа пожелает, то сколько угодно, – выдохнул Териод и счастливо рассмеялся.

Все сложилось именно так, как он хотел. Даже лучше.

Астина уже обсудила все детали его наряда, а потому заказ не занял много времени.

Портной, опасаясь, что высокородные супруги могут передумать, поспешно собрал ткани и покинул особняк так быстро, словно убегал от нечисти. Остальные купцы, впервые за долгое время получившие столь щедрые заказы, пока удача не отвернулась, последовали его примеру.

В конце концов, когда они ушли, Астина с Териодом наконец-то смогли побеседовать. Служанки сновали туда-сюда, перенося покупки, но их было так много, что никто не обращал внимания на разговор супругов.

– Вы уверены, что все в порядке? – спохватилась Астина, вдруг забеспокоившись о финансах Аталленты.

Она знала, что этот дом был весьма богат. Но для супруги, которая вскоре покинет Аталленту, потраченная сумма все же казалась чрезмерной.

Териод, ослепленный желанием завоевать расположение любимой женщины, поспешил ее успокоить:

– Я не знал, что вы так любите наряжаться. Предупредите меня, и я предложу вам гораздо больше того, что вы видели сегодня. В столице можно будет пригласить знаменитых портных и заказать для вас все, что пожелаете.

– Эрцгерцогу стоило бы поберечь фамильное состояние, – укоризненно покосилась на него Астина, решив, что это обычная расточительность аристократа.

Но вместо того, чтобы обидеться на намек о пустеющей казне, Териод расценил ее беспокойство как трогательную заботу о его благополучии.

Уголки его губ тронула улыбка:

– Что ж, если мы разоримся, то вам, моя дорогая, придется меня содержать.

– Этого не случится, – отрезала Астина.

– Жаль, – почти серьезно вздохнул Териод.

Если бы Астина удивительным образом умудрилась растратить все состояние семьи Аталлента, она не бросила бы эрцгерцога на произвол судьбы. Ведь как человек чести она всегда несла ответственность за собственные поступки. Тогда Териод мог бы настоять на том, чтобы она отвечала за него всю оставшуюся жизнь.

Но проклятое состояние Аталленты было слишком велико, чтобы его мог растратить один человек. Даже если бы старался изо всех сил.

– Не очень-то смешная шутка, – отозвалась Астина.

Его странную реакцию она приняла за попытку сострить. Словно желая что-то доказать, Териод серьезно посмотрел на нее:

– Деньги не главное.

– Если такой богач, как эрцгерцог, будет говорить подобное, то народ вас камнями закидает. – Астина слегка улыбнулась.

Териод сделал обиженный вид:

– Вы тоже бросите в меня камень?

В его пристальном взгляде был какой-то особый смысл, но Астина упорно не хотела его замечать.

Она посчитала, что такое поведение эрцгерцога – классический случай недостатка любви в детстве, а подобные душевные раны лечатся лишь постоянным вниманием окружающих. Поэтому решила воздержаться от упреков. К тому же Астина никогда не была заинтересована в людях настолько, чтобы читать им нотации.

Она тихонько рассмеялась и покачала головой:

– Нет. Обещаю, что не сделаю этого. – Слова ее звучали убедительно и нежно.

Мягкий голос Астины всегда поднимал в душе Териода бурю эмоций, и тут он не выдержал:

– Когда вы себя так ведете, я начинаю питать ненужные иллюзии.

Астина проследила взглядом за тем, как служанки относят последнюю коробку в гардеробную. Двери наконец закрылись, и супруги остались вдвоем. Комната погрузилась в тишину.

Астина повернулась к Териоду и молча опустилась на диван. Словно пытаясь осмыслить услышанное, она моргнула и тихо переспросила:

– О чем вы говорите?

– Вы слишком добры ко мне.

– В прошлый раз вы называли меня бессердечной, – парировала Астина.

– И все же вы утешали такого бесстыдника, как я.

Астина редко терялась в спорах, но сейчас, вместо того чтобы дать резкий ответ, она лишь пристально посмотрела Териоду в глаза. В его голосе она уловила скрытую, едва заметную тревогу.

– Когда я слышу от вас такие ласковые слова, то забываю о границах приличия, – продолжил эрцгерцог.

За время, проведенное в резиденции, Астина научилась понимать странную одержимость Териода. Он не желал превращаться в монстра, а потому так естественно жаждал обрести ключ к спасению. Териод казался ей птенцом, следующим за матерью – инстинктивно, без оглядки на разум.

Их отношения нельзя было назвать нормальными, но именно поэтому они не тяготили ее. В ином случае прикосновения обрели бы совершенно иной, слишком болезненный смысл. А под предлогом снятия проклятия Астина могла защитить себя от любви – той самой, что в прошлом приносила ей лишь страдания.

– Не слишком ли бережно вы относитесь к тревогам чудовища? – с вызовом в голосе не оставлял своих попыток Териод.

Астина молчала.

– Даже если ваша доброта бескорыстна, зверь не ведает человеческого стыда.

– Человеческий стыд… – задумчиво повторила она, словно пробуя слова на вкус.

Самобичевание Териода звучало чересчур жестоко. Но Астина не учла одного: он оказался куда хитрее, чем она полагала. Если жалость к его уязвимости могла заставить ее оставаться рядом, то Териод был готов использовать этот способ снова и снова.

Вдруг, словно повинуясь его замыслу, Астина вспомнила, как прежде успокаивала монстра.

– Позволите мне вас утешить? – спросила она.

– Как? – едва слышно переспросил Териод.

Он медленно приблизился к ней и, будто подчиняясь неведомому импульсу, опустился на одно колено.

Теперь он смотрел на нее снизу вверх, и Астина, оказавшись так близко к нему, вдруг пришла в замешательство. Спинка дивана за ее спиной не оставляла пространства для отступления.

Но вместо того, чтобы отстраниться, Астина медленно, словно во сне, протянула руку. Прохладные кончики ее пальцев коснулись подбородка Териода, очертили резкие, словно высеченные из мрамора черты лица и задержались у губ. Легким, почти невесомым движением она притянула его к себе.

В ее жесте не было силы, способной заставить взрослого мужчину подчиниться, но, будто уловив ее желание, Териод послушно поднял голову. Их губы встретились.

Проклятие, связывающее их невидимыми нитями, уже не раз вынуждало Астину касаться мужчины, к которому она не испытывала глубоких чувств. Поцелуи с Териодом стали привычной частью ее жизни в Аталленте – рутиной, механическим ритуалом, – но теперь в них появилось нечто новое, едва уловимое. То, что заставляло сердце биться чаще, сбивало дыхание.

Когда Астина, нажав ладонями на крепкие плечи, попыталась мягко оттолкнуть Териода, его губы, нежно прикасавшиеся к ее, слегка дрогнули, словно в немом протесте. В дымке ощущений она приоткрыла глаза и встретилась с его взглядом: глубоким, почти гипнотическим, темным, как ночное море.

Почему это казалось таким… правильным? Конечно, она никогда не испытывала к Териоду отвращения. Прикосновения к нему не вызывали в ней сопротивления; тело, напротив, откликалось, предавая разум. И это осознание слегка тревожило ее.

Не разрывая поцелуя, Териод прошептал:

– Приоткройте губы…

Его полуприкрытые от неги глаза смотрели прямо на нее. Нежно покусывая ее губы, он молил:

– Утешать нужно как следует.

Астина замешкалась. Обычно их поцелуи были мимолетными, легкими, но порой границы становились все более размытыми. Например, когда она по ошибке принимала его за Теодора. Или отчаянно хотела так думать, цепляясь за эту иллюзию.

Астина надеялась, что Териод не заметит чувства вины – в такие моменты оно тяжелым грузом неизбежно давило ей на грудь. Она пыталась убедить себя, что это всего лишь совпадение интересов, случайное пересечение путей, компромисс. Но какой партнер обрадуется поцелую, случившемуся под влиянием воспоминаний о другом? Хоть они и не испытывали друг к другу глубоких чувств, ей все равно казалось, что такое поведение было сродни предательству.

Астина не собиралась повторять былых ошибок. Она решительно отогнала призраков прошлого, очистив разум для настоящего. Для этого мгновения, для него.

Ее губы приоткрылись.

В тот же миг Териод углубил поцелуй с такой страстью, что мир вокруг закружился. Ощущение это было ошеломляюще живым, электризующим. Когда он приподнялся и навис над ней, Астина невольно вжалась в спинку дивана, тело ее отозвалось предательской волной жара.

От соприкосновения их губ шла кругом голова. Вспышки наслаждения разливались по венам жидким огнем. Они таяли друг в друге без тени сомнений или сопротивления. С каждым мгновением пламя страсти разгоралось все ярче, пожирая остатки сдержанности и здравого смысла.

– Ах! – С губ Астины сорвался невольный стон.

Следующий же вздох утонул в его поцелуе. Как ни крути, это мало походило на попытку успокоить партнера – прикосновения лишь распаляли их желания. Впрочем, граничило с бредом и то, что поцелуй способен вернуть облик человека. Ни в чем из этого не стоило искать смысла.

Противоречивые мысли вихрем кружились в голове Астины.

– М-м… – Зарождаясь где-то в глубине живота, пульсируя и распространяясь волнами в такт бешеному стуку сердца, по ее телу разлился давно забытый трепет.

И Териод, казалось, ощущал то же. Астина невольно коснулась его шеи и почувствовала, как под ладонью неистово бьется пульс. Пальцы ее скользнули к затылку, запутавшись в шелковистых волосах. Дыхание, до того прерывистое и быстрое, на миг замедлилось, словно давая передышку перед новым порывом чувств.

Когда губы их на мгновение разомкнулись. Астина встретилась с Териодом взглядом. Его глаза, затуманенные жаром и чем-то более темным, отражали ее, полную смятения, желания и удивления самой себе. Шея Териода пылала под ее ладонью, под пальцами же другой руки бешено колотилось сердце, заглушая все звуки вокруг.

С неожиданной для себя ясностью Астина прошептала:

– Ваше высочество… не пойти ли нам дальше?

– Давайте ляжем сегодня пораньше, – предложила Астина тихо, но настойчиво. – Я схожу в купальню. И вы посетите ванную комнату, а затем приходите.

Ее слова эхом отдавались в голове Териода. Он медленно поднял взгляд, и в зеркале отразилось его лицо: растерянное, с едва уловимой тенью смущения. Подняв руку, он слегка хлопнул себя по щеке, словно пытаясь привести мысли в порядок. В отражении мужчина с нелепым видом потирал покрасневшую скулу.

Териод не мог решиться выйти из ванной. Он нервно мерил шагами небольшое пространство, но чем дольше размышлял, тем сильнее фраза Астины, точно загадка, терзала его разум. В конце концов, тяжело вздохнув, он в очередной раз пробормотал:

– Что она имела в виду?

Все было так просто, пока их губы сливались в поцелуе – нежном, почти волшебном. Но слова, которые Астина произнесла после, перевернули его мир с ног на голову. Ее учащенное дыхание, горящий взгляд, пульсирующая жилка под тонкой кожей – все это будоражило его, разжигая желание, которое он едва сдерживал. И в тот момент, когда он опасался, что его чувства слишком очевидны, она, глядя ему прямо в глаза, сказала:

– Ваше высочество… не пойти ли нам дальше?

Териод мог толковать эти слова лишь однозначно. Она не из тех, кто станет смущать собеседника двусмысленными фразами или неуместными намеками. При этом казалось невероятным, что обычный поцелуй мог так разгорячить ее – Астина редко теряла самообладание, ее выдержка была непревзойденной.

И все же он не знал наверняка, что именно она имела в виду под этим «дальше»?

Териод долго колебался: выйти, небрежно обмотав бедра полотенцем, или все-таки облачиться в приличную пижаму? Он справился с выбором лишь после того, как решительно подавил предательские инстинкты собственного тела. Инстинкты, о которых он раньше даже и не помышлял.

Его раздумья, вероятно, затянулись: Астина вернулась в комнату первой и уже ждала его. Она успела принять ванну и теперь сидела на краю кровати, ее влажные волосы слегка поблескивали. Териод невольно залюбовался ею, но это лишь усилило его смятение.

Глубоко вздохнув, он направился к постели. Когда он замер, не решаясь забраться под одеяло, Астина посмотрела на него с легким удивлением.

– Что же вы застыли? – спросила она со смесью любопытства и легкой насмешки.

Не желая выглядеть еще большим глупцом, Териод сжал кулаки, собираясь с духом, и присел на край кровати. Астина тут же придвинулась ближе. Легкий аромат мыла, исходивший от нее, окутал его, лишь усилив внутренний разлад.

Для подобных деликатных моментов солнце стояло еще слишком высоко. Они договорились о том, когда будет происходить трансформация: примерно в семь или восемь вечера. Часы показывали всего четыре, так что до назначенного часа оставалось еще достаточно времени. Так что же задумала его супруга?

Пожалуй, стоило задернуть шторы, прежде чем лечь в постель. Комната утопала в ярком свете, и Териод мог разглядеть даже крохотную родинку на переносице Астины. Показалось, что уголки ее губ дрогнули в едва уловимой, загадочной улыбке.

– Ну что, начнем? – спросила она. Голос ее оставался спокойным даже в такой ситуации.

– Что именно… вы имеете в виду? – Териод замер, не решаясь прямо заговорить о том, что вертелось у него на языке. Его взгляд, полный надежды и тревоги, впился в Астину, словно ища подсказку. Ему отчаянно хотелось понять, совпадают ли ее намеки с его собственными дерзкими, почти запретными фантазиями. Казалось, поведение Астины имело вполне определенный подтекст.

Он не смел даже мечтать об этом с тех пор, как Астина впервые заговорила о разводе. Страсть, что порой вспыхивала в его душе, никогда не разгоралась в полную силу. Териод не позволял себе поддаться этим чувствам, боясь создать для любимой новые трудности, за которые не смог бы ответить.

«Я уверен, что она не хочет от меня детей», – мелькнула в голове Териода мысль, от которой на душе стало еще тяжелее.

Супружеская близость могла привести к рождению ребенка. И если Астина всерьез думала о разводе, то ей не следовало бы так легко соглашаться на подобную авантюру. Но если она все же решилась на этот шаг, означало ли это, что передумала и насчет их разрыва?

Неужели к такому повороту в отношениях и правда привели его щедрые подарки? Териод не ждал награды за свои поступки, но реакция Астины оказалась настолько непредсказуемой, что чудилась невозможной.

Во рту пересохло. Словно дразня его еще сильнее, Астина начала рассуждения издалека:

– Странно, что я раньше об этом не думала. Раз в смене облика вам помогает поцелуй, то, вероятно, сработают и другие формы близости.

– А-а-а… – Териод растерялся, не находя слов.

Неужели все это время она размышляла лишь о том, как снять проклятие? Ее догадка звучала разумно, но в этот момент Териода куда больше волновали ее слова о «других формах близости», нежели возможность навсегда вернуть себе человеческое обличие. Его кадык дернулся, когда он, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, с трудом сглотнул.

– Что конкретно вы имеете в виду?

– Что-то вроде поцелуя. Для начала…

– Для начала? – переспросил он, чувствуя, как сердце пропустило удар.

– Может, возьмемся за руки? – предложила она с усмешкой в глазах.

Териод замер, не сразу найдя что ответить. Ему понадобилось мгновение, чтобы осознать ее слова.

– Что, простите? – вырвалось у него наконец.

Вместо ответа Астина протянула руку. Ее тонкие пальцы переплелись с его, и от этого прикосновения Териод невольно вздрогнул. Лишь теперь до него дошел смысл ее слов. Он тихо переспросил:

– За руки?

Неожиданно охрипший голос выдал его волнение.

На лице Териода застыла неловкая полуулыбка, и, не удержавшись, он нервно усмехнулся. Астина, явно нарочно умолчавшая о деталях, чтобы поддразнить его, заметив его реакцию, тихо рассмеялась.

– Разве этапы эксперимента не должны быть последовательными? – спросила она, подавляя улыбку.

– Хм, возможно, вы правы… – пробормотал Териод, невольно задержав взгляд на ее волосах. Капля воды, дрожащая на кончике пряди, притягивала внимание и почему-то раздражала его. Он хрипло добавил: – А что насчет вашего предложения лечь спать пораньше?

– Учитывая время вашего превращения, у нас не так много часов для экспериментов, – уверенно ответила Астина.

– Да, конечно. Скоро вечер, – согласился он, стараясь говорить небрежно, но каждое слово давалось ему с трудом. Териод лихорадочно подбирал фразы, которые не выдали бы его истинных чувств, но словарный запас стремительно иссякал.

Его мысли невольно вернулись к началу их знакомства. Тогда он с холодным отвращением сторонился Астины, отвергая ее попытки сблизиться. По собственной глупости он оттолкнул счастье, которое само шло к нему в руки. Теперь же, мысленно вздохнув, он подумал:

«Кто бы мог предположить, что все так обернется?»

Он и представить не мог, как сильно будет желать ее. В начале их брака Астина была для него женой лишь на бумаге. Но теперь былой холод растаял, и она стала неотъемлемой частью его мира. Ее рука в его ладони вновь и вновь будоражила чувства. Териод зажмурился, пытаясь совладать с жаром в груди. Сколько людей смогли бы сохранить спокойствие, оказавшись в одной постели с любимой?

Он желал не только физической близости, но не мог отрицать, как сильно его тело откликалось на ее присутствие. Пламя, разгоравшееся внутри, было почти невыносимым. Териод хотел ее так сильно, что сам поражался глубине этого чувства – чувства, которого он прежде не испытывал. Он вдруг понял: никогда раньше ему не приходилось так ломать голову, чтобы завоевать женщину.

Поглаживая пальцы Астины, Териод вполголоса произнес:

– Но я сомневаюсь, что это сработает. Разве мы не держались за руки и раньше?

– Это так, но… – Астина задумалась, перебирая воспоминания.

Изначально она считала, что волк Тео стал послушнее лишь благодаря ее планомерным усилиям. Теперь же у Астины закралось подозрение: не было ли это показателем того, что проклятие ослабевает? Именно тогда они с эрцгерцогом стали чуть ближе: касались рук друг друга, невзначай переплетали пальцы. В то время она сама, хваля волка за сообразительность, замечала, как он становился все более человечным и покладистым.

И если дело обстояло именно так, то, как справедливо заметил Териод, держание за руки навряд ли возымеет эффект.

Он игриво промурлыкал:

– К тому же, чтобы ваше «постепенно» имело смысл, нужно пойти дальше простого поцелуя, не так ли?

– Вы совершенно правы, ваше высочество, – ответила Астина, кивнув.

Если бы не обстоятельства, то ее сдержанная натура едва ли позволила бы затевать подобные игры. Астина действовала осторожно и последовательно исключительно ради Териода. В ее памяти все еще был жив образ эрцгерцога, в панике отступавшего при ее попытках сблизиться.

Помедлив, она тихо предложила:

– Тогда… может, попробуем обняться?

Астина придвинулась к нему, и Териод, не раздумывая, заключил ее в объятия. Она прижалась к его груди, и в этот момент ему показалось, что все происходящее нереально. Он затаил дыхание, боясь разрушить этот хрупкий миг. Ощущение было совсем не похоже на то, что он испытывал, когда видел в ней лишь друга. Ее кожа была невероятно нежной.

Он ликовал от близости любимой женщины, но все же чувствовал себя неловко. Тонкий аромат, исходящий от Астины, – смесь мыла и ее духов – пробуждал в нем опасно соблазнительные, почти неподвластные контролю мысли.

Осторожно, чтобы не спугнуть момент, Териод заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо. Обнажившаяся тонкая шея и изящная линия ключицы невольно приковали его взгляд. Он жадно впитывал каждую деталь, обычно скрытую от его глаз: аккуратный изгиб ушка, плавную линию шеи, едва заметное движение груди от ее дыхания. Астина, казалось, не замечала, как пристально он ее разглядывает, и это лишь усиливало смятение Териода.

Почти касаясь губами ее уха, Териод тихо выдохнул:

– Может ли объятие быть более значимым, чем поцелуй?

– В каком-то смысле это так и есть, – задумчиво ответила Астина.

Поскольку Териод первым обнял ее, руки Астины неподвижно лежали на коленях. Но вдруг она медленно подняла ладонь, коснулась его груди и прошептала:

– Я слышу, как бьется ваше сердце.

– …а я, как бьется ваше, – нет, – отозвался он, сдерживая улыбку.

«Мое бьется куда сильнее твоего», – подумал Териод, борясь с тем, чтобы не произнести это вслух. Его сердце стучало так громко, что, казалось, выдавало все его чувства.

Астина, не убирая руки с его груди, подняла голову и с лукавой усмешкой спросила:

– Вы дрожите?

Тогда Териод понял, что Астина прекрасно чувствует, как бешено колотится его сердце. Только навряд ли она могла сказать наверняка, чем это вызвано: физическим влечением или глубоким, искренним чувством.

Невольно Териод сжал ее в объятиях сильнее.

– Ваше высочество?..

В одно мгновение мир вокруг перевернулся. Ошеломленная Астина подняла на Териода растерянный взгляд. Его внезапный порыв застал ее врасплох. Даже сейчас, словно защищаясь, она инстинктивно подобрала колени, сжавшись в комок. Ее нога, упиравшаяся теперь ему в живот, без сомнения, нанесла бы удар, будь на месте Териода кто-то другой.

Он едва не отшатнулся, но сумел сохранить самообладание. И вместо этого лишь тихо ответил:

– Вы снова меня дразните.

Астина мысленно улыбнулась. Ей и правда показалась забавной естественная реакция молодого, полного сил мужчины, и она не смогла устоять перед искушением слегка его подразнить. И ее можно было понять – подобного она не испытывала уже очень давно.

– Как я уже говорила, это естественно. Не стесняйтесь, – ответила она несколько игриво.

Ее взгляд скользнул ниже: хотя Териод старался не прижиматься к ней слишком откровенно, она, кажется, уже уловила его состояние.

На этот раз Териод не стал лихорадочно хвататься за одеяло, чтобы прикрыться. Вместо этого он обхватил лодыжку Астины и, проведя рукой по ее ноге, коснулся губами ее щиколотки.

Прикосновение было таким деликатным, что Астина могла бы сравнить его с галантным поцелуем руки. Но губы Териода задержались на ее коже дольше, чем того требовал учтивый жест, и она успела ощутить тепло его дыхания.

– Не хотите ли узнать, что такое истинное смущение? – спросил он со смесью вызова и нежности.

Астина замерла, не находя слов для ответа.

– Что так естественно между мужем и женой? – Голос его стал чуть глуше.

Он осторожно закинул ее ногу себе на плечо, и это движение сблизило их. Тяжесть его тела, нависшего над ней, пробудила в Астине давно забытое чувство: смесь удивления с неловкостью.

Подол ее ночного платья задрался, и теперь их разделяла лишь тонкая ткань. Астине казалось, что эта материя – хрупкая нить, связывающая их напряженные тела. Одежда, все еще остававшаяся на Териоде, была последним оплотом его рассудка.

Он долго смотрел на Астину сверху вниз, а затем с настойчивостью произнес:

– Вы молчите.

– Я думаю, – ответила Астина, стараясь сохранить спокойствие.

– О чем же?

– О том, что движет вашим высочеством.

Она пыталась отвлечься от напряжения, повисшего между ними, чтобы рассуждать трезво. И казалось, разгадала наиболее вероятную причину, по которой Териод затеял эту игру.

– Если таким образом вы хотели предостеречь меня, вы в этом преуспели. Впредь я буду осторожнее. Шутки в этой теме неуместны, и я, признаю, была легкомысленна.

– Меня это не расстроило, – возразил Териод неожиданно спокойным тоном.

– Тогда почему… – начала было Астина.

– Разве не вы первая завлекли меня в эту постель? – перебил он ее.

Астина не нашлась с ответом. Териод заманил ее в ловушку.

Порой в нем и правда мелькало нечто мальчишеское, что, возможно, невольно отражалось и в ее поведении. Судя по всему, Териоду это не слишком нравилось. В конце концов, кому придутся по душе провокации человека, который младше тебя на целых шесть лет? Он ведь не догадывался о годах, прожитых Астиной в прошлой жизни.

Слегка нахмурившись, она попыталась оправдаться:

– Я… ведь не совсем это имела в виду, вы же понимаете?

– И что же вы подразумевали? – спросил он, приподняв бровь.

– Смысл ваших слов о том, что это я завлекла вас в постель, – пояснила она, чувствуя, как щеки ее начинают гореть.

– Право, вы выражаетесь так туманно, что я теряюсь в догадках, – парировал Териод с насмешкой.

Было очевидно: он поддразнивает ее за недавнюю шутку. Астина ощутила, как ее бедра, придавленные его весом, начинают неметь. Она не могла перестать думать о его горячем теле, прижимающемся к ней, что усиливало смятение.

Решив положить конец затянувшейся словесной перепалке, она сказала:

– Разве не вы, ваше высочество, отказывались от этого?

– А если я скажу, что передумал? – ответил он без малейшего промедления.

Его слова прозвучали уверенно, почти вызывающе. Страсть отражалась и в его глазах – глубоких, горящих, почти гипнотизирующих. Астина, пытаясь избежать его взгляда, подняла глаза к потолку, словно ища там спасения.

Она и представить не могла, что ситуация, начавшаяся как шутка, примет такой серьезный оборот. Но, на удивление, смущение ее было не так сильно. В конце концов, подобные чувства вполне естественны для людей, чьи жизни так тесно переплетены.

Астину поглотило желание, не уступающее его порыву.

«Нет ничего страшного в том, что это случится», – искренне подумала Астина. У нее не было причин останавливать Териода. За исключением одной.

– Ваше высочество, близость лучше разделять с тем, кого любишь, – сказала она, встретив его взгляд.

Астина чувствовала, что обязана это произнести. Конечно, если не говорить об измене или принуждении, каждый волен распоряжаться своим телом как пожелает. Но все же она верила, что близость многократно прекраснее, когда ею движет любовь. Ведь животная страсть нередко оставляет лишь сожаление, особенно если речь идет о первом опыте.

Ее первая близость осталась в памяти болезненным воспоминанием, полным стыда. Отдавшись врагу, она рыдала в одиночестве на рассвете, когда все покинули ее, и слезы ее были пропитаны отчаянием и горечью. И это до сих пор терзало ее душу.

При первой встрече с Териодом Астина настаивала на близости, лишь чтобы решить вопрос с наследником. Будь у нее выбор, она не стала бы его принуждать. Теперь же у них не было причин для такого шага.

Астина явно чувствовала ту странную привязанность, которую Териод к ней испытывал, но смотрела на это трезво и с некоторой отстраненностью. Их ежедневные поцелуи по необходимости уже сами по себе были чем-то специфическим. Астина с Териодом не были обычной супружеской парой, поэтому вряд ли могли бы построить отношения, полные любви, как другие. К тому же, чувствуя себя душевно опустошенной, Астина боялась, что ее присутствие лишь причинит ему боль.

– Вы говорите это ради себя или ради меня? – Взгляд Териода посерьезнел.

Не желая, чтобы ее слова прозвучали как нравоучение, Астина ответила уклончиво:

– Я говорю о ситуации в целом.

– Я и не подозревал, что вы придерживаетесь таких старомодных взглядов, – заметил он с насмешкой.

– Пожалуй, я и правда немного старомодна, – ответила Астина, позволив себе едва заметную улыбку.

Териод на мгновение умолк. Возможно, Астина и не подозревала о силе его чувств, но уклончивость ее была мастерской. Он не собирался растрачивать единственный шанс признаться ей в любви ради мимолетной страсти. Его чувства к ней были слишком глубоки, чтобы жертвовать ими ради сиюминутного удовольствия.

С горькой усмешкой он произнес:

– Мне вас не переспорить.

Териод отстранился и тяжело опустился на постель. Жар, еще недавно горевший в нем, угас. Ее слова о том, что близость лучше разделять с любимым человеком, ясно дали ему понять: для нее он таковым не являлся. Если бы она к нему что-то чувствовала, то выбрала бы иную причину для отказа. Похоже, она не могла ответить на страсть, которую он испытывал.

– Забудем про объятия. Разве то, что мы уже делали, не было более интимным, чем обычно? – спросил он с горьким смирением.

Астина приподнялась на локтях, глядя теперь на него сверху вниз. Ее прохладная ладонь коснулась его лица. Териод позволил ее пальцам скользнуть по его лбу легким, почти невесомым движением.

– Вы считаете, что объятия не дадут результата? – спросила она тихо.

– А вы думаете иначе? – отозвался он, слегка прищурившись.

– Думать – одно, а действовать – другое. – Астина игриво улыбнулась. – Я же не могу просто так обнимать ваше высочество… прикасаясь где вздумается.

Териод, поддавшись порыву взглянуть на все с легким цинизмом, ответил с непривычной дерзостью:

– А если поцелуев недостаточно, чтобы снять проклятие?

– Тогда нам придется углубиться в эксперименты. – Голос ее был спокоен и тверд.

– Вы намекаете на то, что готовы разделить со мной постель? – спросил он, слегка приподняв бровь.

Астина на миг заколебалась. Ее слова о любви противоречили подобному шагу, но если только так возможно было снять проклятие, то она готова. Прагматизм всегда брал верх над романтикой.

– Если это поможет вам навечно вернуть себе человеческий облик, – ответила она решительно.

Услышав это, Териод удивленно вскинул брови:

– Даже если вы случайно забеременеете?

Как бы осторожны они ни были, риск зачатия существовал всегда. Если же теория Астины окажется верной, то неизвестно, хватит ли одного раза для снятия проклятия. Возможно, они оба изо всех сил пытались избежать именно такого исхода. Териод не хотел принуждать любимую, Астина же не желала лишиться свободы.

Столкнувшись с вопросом, о котором прежде не задумывалась, Астина в легком замешательстве переспросила:

– Вы ведь не оставите ребенка без матери, правда?..

– Хотите сказать, что могли бы бросить меня с малышом на руках? – парировал Териод иронично.

– Ведь наследник нужен именно вашему высочеству. К тому же дитя эрцгерцога будет в куда лучшем положении, чем дитя матери-одиночки, – ответила она, стараясь говорить рассудительно.

– Вы, оказывается, умеете просчитывать такие очевидные вещи, – заметил он с легкой насмешкой.

– Нельзя всю жизнь прожить на одной лишь страсти, – спокойно отозвалась Астина.

– Но почему же тогда вы сами стремитесь к позорному разводу? – спросил Териод чуть резче, чем хотел, выдавая затаенную боль.

Астина молчала. Этот вопрос был одним из тех, на которые даже она не могла ответить сразу. Почему же она так стремилась покинуть Аталленту?

Поначалу, еще не привязавшись к этому месту, она твердо была настроена вернуться домой. Но за месяцы, проведенные здесь, Астина открыла для себя множество достоинств Аталленты. Териод оказался добрым и внимательным, слуги неизменно относились к ней с теплотой. В действительности в доме графа Лете было больше недостатков, вызывавших раздражение, чем в эрцгерцогстве. Ведь неудобства чаще всего проистекают из финансовых проблем.

Как справедливо заметил Териод, остаться в поместье Аталлента было бы разумно. Дом графа Лете не обладал достаточным богатством, чтобы принять на себя заботу о разведенной дочери. А человеческий облик Териода, безусловно, мог бы успокоить даже тревожную Канну.

Астина пребывала в смятении. Она не находила ни причин задержаться здесь, ни веских поводов уехать. Желание покинуть Аталленту боролось в ней с желанием остаться.

– Чего бы вы ни искали, покидая это место, я найду и дам вам все – только останьтесь, прошу, – тихо произнес Териод с настойчивой искренностью, словно уловив ее сомнения.

Астина убрала руку от его лица и на миг задержала на нем взгляд. Глубокие голубые глаза смотрели на нее снизу вверх, полные надежды и мольбы.

«Вот в чем причина, – подумала она. – Вот что тянет меня к прошлому, к тому, кого не забыть. Вот почему я не могу принять здравое решение».

Териод притянул ее к себе. Не сопротивляясь, Астина укрылась в его объятиях. Ее рука, лежавшая на его груди, поднималась и опускалась в такт его дыханию. Она не отрываясь следила за этим размеренным движением, словно оно могло развеять ее сомнения.

Наконец Астина заговорила. Голос ее был тихим, но твердым:

– Вы, ваше высочество, сейчас не в том состоянии, чтобы принимать взвешенные решения, особенно о супружестве.

– Не похоже, чтобы вы колебались из-за заботы обо мне, – ответил он с иронией.

– Вы делаете из меня трусливого кролика, ваше высочество, – сказала Астина, и в ее голосе впервые за все это время промелькнула слабость.

Териод чуть улыбнулся, не желая давить на нее. Вместо этого он протянул руку и провел пальцами по ее шелковистым красным волосам. Астина опустила голову, и он не мог разглядеть выражения ее лица.

– Не надо, – прошептала она.

Что она имела в виду? Его прикосновения или те ожидания, что он на нее возлагал? Териод не мог совладать ни с тем, ни с другим.

– Не надо, прошу, – повторила она сонно.

Но ее рука, вместо того чтобы отстранить его, так и осталась лежать на его груди, касаясь области сердца. Глядя на ее тонкие пальцы, Териод невольно вспомнил события в Веллуа. Неужели слова о том, что самые глубокие раны остаются в сердце, родились из ее собственного опыта? Неужели поэтому в ее душе нет даже крохотного уголка для него?

Териод усилием воли сдержал себя, чтобы не сжать ее в объятиях слишком сильно. Астина, словно во сне, продолжала шептать те же слова, не отстраняясь. На мгновение Териоду показалось, что она и правда задремала в его руках.

Глава десятая. Это безответная любовь

До праздничного банкета в честь Дня урожая оставалось еще достаточно времени, но Астина уже завершила подготовку к отъезду в столицу. Они с эрцгерцогом не могли добираться коротким путем, поэтому пришлось выехать раньше других аристократов. Заказанную одежду решили отправить позже с отдельной группой, чтобы портные успели завершить работу.

Ценные вещи везли открыто, ведь скрывать нужно было не участие эрцгерцогской четы в празднике, а секрет Териода. Именно по этой причине свита получилась нарочито скромной. К запланированному изначально составу добавилась лишь Джесси.

Как конфидентка эрцгерцогини она была не просто ученицей госпожи, но и человеком, который мог защитить себя и спутников. Она обрадовалась возможности быть полезной и согласилась присоединиться без малейших колебаний. На следующий день неожиданно дал согласие и Артур: до этого он упорно отказывался, но вдруг заявил, что хочет поехать.

– Только не натвори глупостей, – проворчал Хиссен.

Теперь ему предстояло присматривать за обоими подопечными, и, очевидно, он был крайне этим недоволен: скорее из-за Артура, нежели из-за Джесси, – ведь если кто и влипнет в неприятности, то точно не она.

– Ага, конечно. Обязательно. Буду паинькой, – лениво отмахнулся Артур, шагая вперед.

Было неясно, прислушался ли он к Хиссену хотя бы отчасти.

«Доберутся ли эти двое до столицы целыми и невредимыми? Или хотя бы живыми?» – тревожился Хиссен.

Перед обычной поездкой он бы так не волновался, но в этот раз ставки были высоки: ему поручили защиту эрцгерцогской четы. Несмотря на личные умения Териода и Астины, столь важным персонам полагалось находиться под усиленной охраной. Люди их положения не могли подвергаться даже малейшему риску.

С озабоченным видом Хиссен обратился к Астине:

– Ваше высочество, стоит ли доверять этому парню?

– Если ты так явно выделяешь одного, не обидится ли второй? – ответила Астина.

– Простите, ваше высочество, но не вам говорить о предвзятости. – Хиссен даже бровью не повел. – Попробуйте уделить Артуру хотя бы половину того внимания, что достается Джесси, и объем моих забот заметно уменьшится. А с ним и количество седых волос.

– На самом деле больше всего я беспокоюсь о тебе, Хиссен. Ведь ты мой первый и самый дорогой ученик.

Хиссен слегка опешил, ведь Астина впервые так открыто проявила свою заботу и участие. Он предполагал, что его тяга к горячительным напиткам во многом связана с наставницей. Сколько бутылок было осушено после ее едких замечаний и следующих за этим горьких мыслей: «А вдруг я действительно безнадежен?»

Даже в юном возрасте Астина побеждала в поединках всех подряд, безжалостно указывая на ошибки противников. А потому, хоть мастерство Хиссена и росло с каждым годом, он и по сей день стремился получить похвалу от наставницы.

Услышав редкие слова поддержки, Хиссен едва не проронил слезу:

– Ваше высочество… Я и не знал, что вы обо мне такого мнения.

– Именно поэтому я поручаю тебе возглавить группу.

Хиссен осекся и заметно помрачнел. Как он мог забыть? Астина никогда не хвалит просто так. За добрыми словами всегда следует новая, неизменно трудная задача.

Тяжело вздохнув, он окинул взглядом окрестности. Хиссен получил внушительный опыт, долгие годы охраняя графа Лете, а потому этот небольшой отряд внушал ему мало доверия. Всего пять человек: Териод с Астиной, Джесси, Хиссен и Артур – да два рыцаря, замаскированные под кучеров.

«Хорошо, что хоть их взяли», – подумал он с облегчением.

Видя, как дисциплинированные рыцари тщательно осматривают повозку, он слегка успокоился. Эти бойцы были слишком искусны для роли простых кучеров, но, поскольку увеличить количество охраны было невозможно, пришлось пойти на ухищрения. Все в отряде были людьми эрцгерцога, и их преданность не подвергалась сомнению.

Учитывая нынешнее положение Териода, подобный выбор сопровождающих был самым разумным. Именно по этой причине Хиссен не стал делиться своими опасениями с Астиной. С любыми разбойниками, которые могли им встретиться в пути, эрцгерцогиня справилась бы и в одиночку.

– Подготовка завершена, – доложил рыцарь, закончив осмотр, и вежливо поклонился.

В грузовую повозку сложили лишь самое необходимое: припасы, еду и простую одежду. Обычно за каретой аристократов во время путешествия следует целая процессия – во многом из-за обширного гардероба знатных дам с их бесчисленными платьями на все случаи жизни. Но сейчас сумка с одеждой, в которой лежали лишь простые блузы и плащи, была так легка, что служанка могла поднять ее одной рукой.

Одной большой повозки вполне хватило бы для всех вещей и путешественников, но группа решила воспользоваться двумя. И дело было вовсе не в том, что господа и подданные не могли ехать вместе. Да и Астина, будучи человеком практичным, не желала без необходимости тащить в дальнюю дорогу лишний багаж. Однако у эрцгерцога была одна особенность, которую нельзя было оставить без внимания.

– Что… что это такое? – ошарашенно пробормотал Хиссен, выронив дорожный мешок. Перед глазами его предстала суровая реальность, в которую он отказывался верить. – Мне… здесь… предлагаете ехать?

– В долгой поездке приходится чем-то жертвовать, в том числе и комфортом, – серьезно ответила Астина.

– Да дело не в этом! – никак не мог прийти в себя Хиссен.

Снаружи транспорт выглядел как самая обычная, ничем не примечательная повозка, но изнутри он был обит железной решеткой. Необычной была и дверь – она находилась не сбоку, как обычно, а сзади, и состояла из двух железных створок. Таким образом, чтобы попасть внутрь, нужно было открыть сразу две двери.

Повозка, похожая больше на тюремную камеру для особо опасных преступников, не предполагала и намека на уют. Опасаясь, что обратившийся в волка Териод разорвет обивку, от мягких сидений решили отказаться. Единственный оставшийся железный стул был крайне неудобным.

И об этом явно намеренно не сообщили заранее.

– Тебе не придется ехать здесь всю дорогу, лишь полдня, – попыталась утешить Хиссена Астина.

Изначально эта конструкция создавалась для Териода. Естественно, чтобы держать волка под контролем, Астине нужно было находиться рядом с ним. Пусть Тео и стал заметно спокойнее, но в моменты ее отсутствия был все же непредсказуем.

Конечно, Астина не собиралась испытывать собственные кости на прочность, поэтому решила не запираться за железной решеткой в те часы, когда Териод оставался человеком. В это время в устрашающей повозке должны были ехать подчиненные.

Териод, своим проклятием внезапно обрекший спутников на весьма сомнительное путешествие, смущенно перевел взгляд на далекие горы.

Не обрадованный подобной перспективой, Артур воспротивился:

– Я туда не сяду!

Реакция его была ожидаемой, а потому Астина предложила:

– Вторая повозка свободно вмещает четверых. Можешь поехать в ней.

Зная взбалмошный характер двоюродного братца, Териод кивнул. Конечно, он предпочел бы остаться с женой наедине, но поездка должна была занять не меньше десяти дней, а потому не стоило портить отношения с братом из-за личных романтических планов.

Было решено: Астина, Териод и Артур поедут в одной повозке. Джесси обрадовалась, что ей не придется проводить время с последним. С момента возвращения из Веллуа она не раз ловила на себе косые взгляды Артура. Уверенная, что он снова ищет поводы для придирок, она вернулась к прежней стратегии: держаться от него подальше и по возможности игнорировать.

– Ого, какая огромная… – пробормотала Джесси, открывая решетчатую дверь.

Повозка была очень большой – вероятно, из-за габаритов эрцгерцога. Поскольку они условились меняться экипажами, то путешествие не должно было стать совсем уж невыносимым. А раз благодетельница Джесси собиралась с ними наравне терпеть эти неудобства, то девушка и не подумала жаловаться.

Она бодро первой забралась в повозку:

– Учитель, заходите! Здесь не так плохо, как кажется. Для двоих вполне просторно и удобно.

Услышав ее веселый голос, Артур невольно оглянулся: Хиссен с обреченным видом забросил мешок в повозку и сам полез внутрь. Артур внезапно пришел в себя и мысленно прокрутил сложившуюся ситуацию:

«Подождите-ка… Поедут вдвоем… наедине?»

Это были идеальные условия для зарождения романтических чувств. Артур вспомнил первую встречу с Джесси, когда он ошибочно принял ее за возлюбленную Хиссена. За время путешествия это могло стать правдой.

Хотя их отношения никоим образом его не касались, при одной только мысли об этом настроение Артура заметно испортилось. И он постановил, что источник его раздражения определенно Джесси. Младшая ученица могла стать возлюбленной учителя. Как неприлично! И совершенно, абсолютно, категорически недопустимо!

Не успев толком разобраться в своих мыслях, Артур поспешил вмешаться:

– Как я могу наслаждаться комфортом, когда мой учитель мучается? Долг примерного ученика не позволит мне сделать это!

– Ты точно мой подопечный Артур?.. Или его подменили? – выпустив из рук многострадальный мешок, Хиссен уставился на юношу.

Пожав плечами с видом благородного мученика, Артур решительно плюхнулся рядом с Джесси. Он ни в коем случае не позволит им остаться вдвоем. Никогда. Ни за что.

Хиссен добродушно рассмеялся и занял место напротив. После недавних событий Артур стал явно лучше относиться к Джесси. Хиссен был неплохим рыцарем, но для роли возлюбленного Джесси не годился по возрасту. А потому Артур решил, что ради нее должен пресечь любые попытки их сближения.

Конечно, если бы Хиссен, никогда в жизни не думавший о Джесси в романтическом ключе, услышал его размышления, то не только был бы оскорблен, но и устроил бы Артуру показательную порку.

– Разве вы не говорили, что поедете в другой повозке? – удивилась Джесси.

Только-только успокоившись, что путешествие пройдет спокойно, она с недоумением уставилась на Артура. Хотя места здесь хватило бы небольшому отряду, желание променять удобную повозку на подобие тюремной камеры выглядело более чем странным. Заподозрив очередной изощренный способ Артура отравить ее существование, Джесси осторожно отодвинулась. Но он тут же последовал за ней. Они не касались друг друга, но сидеть впритык в таком просторе необходимости не было.

– Зачем вы уселись так близко? – с подозрением спросила Джесси.

– Тебе не нравится, что я рядом? – невинно поинтересовался Артур.

– Тут же полно места. Целая повозка!

– Если не нравится, так прямо и скажи.

Джесси, уже готовая по привычке огрызнуться, вдруг удивленно замерла. Любой разговор с Артуром был пропитан сарказмом и взаимными колкостями, но сейчас его голос прозвучал почти… мягко? А в обычно ехидно прищуренных глазах теперь читалась просьба, словно он был милым щеночком. И вряд ли присутствие Хиссена заставило его внезапно усмирить скверный характер. Может, он в хорошем настроении? Или заболел? Может, узнал о скорой кончине и это попытка замолить грехи?

Немного успокоившись и решив не искушать судьбу, Джесси дала предельно честный ответ:

– Не нравится.

– Не нравится?.. – эхом повторил Артур, словно не веря своим ушам.

– Да. Совершенно.

– Ты все еще меня ненавидишь?

Джесси растерялась, услышав неожиданный вопрос, но явно обиженный Артур продолжил:

– Разве не ты недавно говорила, что благодарна мне? Или я что-то напутал?

– Благодарность – это одно, а сидеть впритык, когда вокруг куча места, – совсем другое…

– Нет, постой. Ты ведь совершенно точно говорила, что благодарна. Разве можно быть благодарной человеку, которого ненавидишь? Это же нелогично! – Артур выпалил это с такой поспешностью, словно пытался что-то доказать.

Джесси, понимая, что разговор ушел в какую-то странную сторону, подняла руки в примирительном жесте:

– Похоже, молодой господин плохо разбирается в человеческих отношениях, а потому позвольте дать вам совет.

– Хорошо, давай послушаем.

– Учитель, не лучше ли отказаться от этого жуткого почтительного тона?.. – умоляюще обратилась Джесси к Хиссену.

Не успел тот что-либо ответить или хотя бы сочувственно вздохнуть, как Артур нетерпеливо перебил:

– Не отвлекайся на ерунду, продолжай. Я весь внимание.

– Хм, я… Ладно. Теперь молодой господин не так уж мне неприятен. Вполне терпим, если честно. В конце концов, вы спасли меня, и я это ценю. Но…

– Но? – с опасным напряжением переспросил Артур.

– Это не значит, что вы мне особенно нравитесь. Или нравитесь вообще.

Повисло гробовое молчание. Хиссен с интересом изучал пол повозки.

– Как я уже говорила, – продолжила Джесси, решив закрыть тему окончательно, – нам незачем пересекаться. Если не лезть в дела друг друга и держаться на почтительном расстоянии, нам обоим будет только лучше. Намного лучше.

Артур хотел что-то возразить, но лишь беззвучно шевелил губами, пытаясь подобрать слова. Он старался быть добрым, потому что испытывал чувство вины за то, что не смог защитить Джесси в Веллуа, но она сказала, что им лучше избегать друг друга. Столь холодная реакция на лучшие его побуждения уязвила Артура.

Но слова Джесси при этом казались ему вполне разумными. Его неприязнь к ней уже наполовину рассеялась. Все из-за слов Астины о том, что Джесси должна жить так, как сама того хочет.

Ни Артур, ни Джесси больше не желали вести это бесполезное, изматывающее противостояние. Если последовать ее совету – не лезть в дела друг друга и мирно сосуществовать на расстоянии, – все разрешится быстро и просто.

– Я… Именно этого я и хотел, – запинаясь, выдавил Артур.

Джесси странно покосилась на него. Хиссен же в это время, постелив верхнюю одежду на жесткий стул, тяжело вздыхал, пытаясь устроиться на нем. Похоже, единственным победителем в этой поездке оставался эрцгерцог, которому не придется в здравом уме испытывать унижения от заточения в клетке.

Несмотря на опасения Хиссена, путешествие в столицу проходило удивительно гладко. Правда, экипажу приходилось избегать крупных городов, где любили останавливаться другие аристократы, из-за чего путешествие затягивалось. Зато на безлюдных тропах им не встречались назойливые попутчики.

Единственной трудностью было превращение Териода в волка, ведь в такие моменты нельзя было заезжать в деревни. Поэтому, если к вечеру повозки добирались до какого-нибудь селения, путникам приходилось разбивать лагерь неподалеку и ждать утра.

Времени было предостаточно, поэтому они без спешки продолжали свой путь. Проблем с припасами тоже не возникало. Вместо того чтобы довольствоваться вяленым мясом и сухофруктами, путешественники нередко готовили полноценные блюда, проводя вечера за душевными беседами. Даже если сами охранники готовы были жевать что угодно, то для эрцгерцогской четы они с рвением охотились за дичью и приносили свежее мясо. На приготовление еды не жалели ни времени, ни сил.

Поначалу все с надеждой поглядывали на Джесси, но вход в кухню «Синего странника» был воспрещен ей не зря – на то были веские причины. Рыцари, рассчитывавшие переложить готовку на плечи юной ученицы, вскоре пришли в замешательство. Их кулинарные умения ограничивались походной стряпней, годной лишь для того, чтобы набить желудок и забыть о голоде. До изысканных вкусов их господ такая еда явно недотягивала. Несколько раз они подавали питательную, но совершенно безвкусную пищу, которую даже из вежливости нельзя было назвать аппетитной.

После двух дней подобных мучений Астина решительно отложила ложку и взялась за дело. Даже Хиссен, знавший ее с детства, поразился ее мастерству. Он всегда считал, что благородная леди вряд ли когда-либо заходила на кухню. Однако Астина прекрасно разбиралась в продуктах и готовила не просто хорошо, а восхитительно.

– Где вы всему этому научились? – спрашивал Хиссен, не скрывая восхищения.

Прошло немало времени с тех пор, как они покинули Аталленту, а Астина все не переставала удивлять спутников новыми блюдами. Вчера они пополнили свои запасы в деревне, и сегодня она решила приготовить сытное рагу.

Рецепт был простым: Астина растопила в котелке свиное сало, затем добавила нарезанные аккуратными кубиками картофель и морковь. Вскоре туда же отправились крупные куски свинины, и воздух наполнился соблазнительным ароматом.

– Как аппетитно выглядит! – простонала Джесси, помогавшая Астине.

Жир в котелке шипел и булькал, напоминая звуком летний дождь. От манящего запаха голод разыгрался еще сильнее.

Астина заглянула в котелок и, помешивая, спросила:

– Разве твои родители не держат таверну? Там наверняка готовят что-то подобное?

– Там ведь масса специальных приспособлений для этого! – ответила Джесси. – Я и представить не могла, что можно есть такую вкуснятину в походе!

– Для дороги это и правда удобно, – улыбнулась Астина. – Почти как игра в маленький ресторан.

Теплый свет костра мягко освещал окрестности. Астина не решилась бы развести огонь, будь их безопасность под угрозой. К счастью, благодаря стабильной власти на дорогах Карабеллы стало спокойнее. На безлюдных тропах все еще встречались разбойники, но их было куда меньше, чем в былые времена.

Во времена кочевой жизни цыган Летта горы были полны опасностей. Мастерство владения мечом передавалось в их роду из поколения в поколение, но не ради сохранения традиций, а из необходимости выживать. Ведь для группы, состоящей в основном из женщин, жизненно важно было уметь постоять за себя. Так, Оуэн, мать Мартины, считалась официальной защитницей племени.

Однако за неделю пути из Аталленты путешественники ни разу не столкнулись с серьезной угрозой. Самой большой неприятностью оказался камень на дороге, из-за которого расшаталось колесо повозки. Но и с этой бедой они справились меньше чем за полчаса.

Готовка для большой компании отнимала немало времени. Когда овощи в котелке потемнели, Астина слегка помешала варево. Бекон покрылся аппетитной золотистой корочкой. Вылив в котелок бутылку дешевого красного вина, она наблюдала, как над ним поднимается ароматный пар. На сильном огне пурпурный бульон быстро закипел, а поскольку бекон и без того был достаточно соленым, Астина обошлась без приправ.

Вытащив из котелка остатки свиного сала, из которого вытопился жир, она услышала вопрос Джесси:

– Разве нельзя это съесть?

– Можно, конечно, но у нас и без того хватает еды, – ответила Астина.

В трудные времена, когда припасы были на исходе, приходилось довольствоваться жиром. Порой не было и его, и тогда становилось совсем тяжко. Но сейчас недостатка в продуктах не наблюдалось, и Астина без сожалений выбросила использованное сало.

– В дороге сливочное масло не повозишь, так что жир – отличная замена. К тому же он придает блюду насыщенный вкус, – пояснила она.

В этот момент, внимательно оглядываясь по сторонам, к Астине осторожно приблизился волк. Увидев Териода в облике огромного зверя, ткнувшегося мордой ей в бок, Джесси от неожиданности шлепнулась на землю.

– Господи боже! – воскликнула она.

Хоть за несколько дней пути Джесси уже привыкла к волчьему облику эрцгерцога, его впечатляющие размеры по-прежнему внушали ей страх. Поспешно отодвинувшись, она заметила, как Териод принюхался к выброшенному салу, и сочувствующе посмотрела на него.

– Жаль, что эрцгерцог не может насладиться этим рагу вместе с нами.

– Зато ему не приходится трястись в повозке, – равнодушно отозвалась Астина.

Поскольку в деревнях Териод мог появляться лишь в человеческом обличии, времени в экипаже он проводил немного. А потому ему посчастливилось избежать мучений, которые остальные испытывали, сидя на жестких стульях во время поездок по ухабистым горным дорогам. Хиссен, страдавший каждую ночь от болей в спине, уже начал бросать на волка откровенно недружелюбные взгляды. Конечно, открыто выразить недовольство ни эрцгерцогу, ни его волчьему воплощению он не решался, поэтому ограничивался лишь мрачными взглядами в сторону бедного зверя.

Артур, не желая видеть, как его кузен в облике волка, точно домашний пес, ластится к Астине, то и дело исчезал из виду под предлогом поиска воды.

Астина же не придавала особого значения тому, в каком обличии находится эрцгерцог. Более того, она находила его превращения весьма удобными. Спать, устроившись рядом с теплым волком, оказалось на удивление комфортно. Порой она ловила себя на мысли, что у проклятия есть свои плюсы. Если бы Териод узнал об этом, то, вероятно, пришел бы в ужас.

– Похоже, готово, – объявила Астина.

Всыпав немного муки, чтобы отрегулировать густоту блюда, она добавила финальный аккорд в виде щепотки молотого перца. Поначалу спутники не знали, как относиться к тому, что эрцгерцогиня готовит для них такие изысканные блюда, но со временем привыкли к подобным трапезам и теперь с нетерпением ждали их. Хиссен вызвался помочь и ловко разложил рагу по деревянным мискам. Джесси, попробовав первый кусочек, блаженно вздохнула:

– Просто восхитительно!

Сегодняшнее рагу было коронным блюдом Астины. В армии она нередко готовила его, чтобы поднять боевой дух солдат. Вкус был таким ярким, что один из военачальников даже написал в своем дневнике:

«Некоторые называют императрицу Мартину бесчувственной и жестокой, но так говорят лишь те, кто не знал ее лично. Да, ее подчиненные порой выбивались из сил, но сама Мартина как выдающийся лидер никогда не перекладывала свои обязанности на других. Ее достижения говорят сами за себя, и вместо того чтобы осуждать ее, людям стоило бы восхищаться ее талантами. Среди множества ее достоинств выделяется кулинарное мастерство. Особые блюда, которыми в походах она угощала уставших солдат, были настоящим секретом их стойкости. Здесь я записываю рецепт, переданный лично императрицей».

В детстве, жадно поглощая книги о прошлом, Астина обнаружила, что этот военачальник составил целый сборник ее рецептов. Он тщательно отобрал тридцать блюд, созданных Мартиной, и с уверенностью опубликовал их. Читатели относились к предисловию скептически, но факт оставался фактом: рецепты были великолепны. Книга выдержала множество переизданий и дожила до времен Астины.

Сегодняшнее рагу было взято с самой первой страницы той книги. Плохой реакции на него и быть не могло.

– Кажется, ваше высочество, вы умеете все на свете, – с восхищением сказала Джесси.

Учитывая статус Астины, подобные слова могли показаться лестью, но девушка была совершенно искренна.

Астина, прожевав кусочек картошки, ответила:

– Пожалуй, и правда нет ничего, чего бы я не умела.

Те, кто собирался посмеяться, приняв ее слова за шутку, замолчали, увидев, как серьезно выражение ее лица. Аргументов для возражений ни у кого не нашлось.

Торговец в деревне так расхваливал молодой картофель, что устроил для покупателей целое представление. И не зря – картошка была нежной, тающей во рту. Даже бекон, избавившись от излишков соли, стал прекрасным дополнением к блюду. Простое рагу оказалось идеальным ужином для позднего вечера.

Проглотив еще пару ложек еды, Астина вдруг подняла голову:

– Артур что-то задерживается.

Он ушел за водой, но до сих пор не вернулся. Хоть он и любил бродить в одиночестве, но к ужину всегда появлялся как ни в чем не бывало.

Астина нахмурилась:

– Неужели наткнулся на дикого зверя?

– Его мастерства хватит, чтобы справиться с любым зверем, – ответил Хиссен, не выказывая особого беспокойства. В конце концов, Артур был умелым воином.

Но говорят, что с возрастом приходит и тревога, а потому Астина, самая взрослая в разрезе жизненного опыта – хотя и младшая по годам, – отставила миску:

– Если он ранен, то запах крови мог привлечь хищников. Пойду проверю.

– Я схожу. – Хиссен поспешно вытер губы и отодвинул миску.

Заметив это, два рыцаря неловко попытались подняться следом.

Астина покачала головой:

– Пойду я.

– Ваше высочество, горные тропы опасны. Позвольте нам, – возразил один из рыцарей.

– Не заставляйте меня повторять. Заканчивайте ужин, – твердо отрезала она.

– Но это работа для подданных…

– Сначала вытри, что прилипло к щеке, – насмешливо бросила Астина, тонко намекая, что готовка тоже не входила в ее обязанности.

Оба рыцаря, словно по команде, синхронно потерли щеки.

Ловко заперев Териода в железной клетке, Астина бодро зашагала прочь. Рыцари растерянно проводили ее взглядами.

Один из них торопливо обратился к Хиссену:

– Господин Хиссен, может, вам стоит пойти за ней? Вы же близки с ее высочеством, она вряд ли будет против…

– Даже если сложить вместе нас троих, мы ей и в подметки не сгодимся, – беспечно промычал Хиссен, вернувшись к еде. – Не волнуйтесь, она скоро вернется.

– Что?.. – переспросил рыцарь, сбитый с толку.

– Говорю, сидите и спокойно ешьте. Она знает, что делает.

Беспечный вид Хиссена насторожил рыцарей и заставил их серьезно пересмотреть свое мнение о нем. Разве человек, увлекшийся едой и забывший об охране госпожи, достоин такого высокого звания?

Один из них с тревогой в голосе пробормотал:

– Что-то мне не по себе…

– Да что может случиться? – пожал плечами Хиссен.

– И все же… – Рыцарь с беспокойством смотрел туда, где скрылась Астина, и взгляд его был полон сомнений.

Астина раздраженно отмахивалась от веток, лезших в лицо. Хорошо, что она захватила меч, хотя рассчитывала не размахивать им, словно садовыми ножницами, а пустить его в ход по прямому назначению.

– Может, я зря пошла его искать? – пробормотала она себе под нос.

Прошло уже полчаса, а ручья на горизонте все не было. Артур тоже, похоже, застрял где-то в поисках воды. По тропе тянулись следы – настолько явные, что любой охотник за головами нашел бы их без особого труда. Обрубленные ветки, разбросанные повсюду, лишь подтверждали: идти за ним – все равно что следовать по указателям.

– Ну и неосторожный же парень, – вздохнула Астина.

Или это она слишком мнительна? Знать бы еще, в каком веке она очутилась. Здесь, в глуши, ее статус не стоил и засохшего листа. Все, что делало Астину Астиной, – положение в поместье графа Лете, репутация в академии, вес в светском обществе – здесь, вдали от цивилизации, превращалось в пустой звук.

Походная жизнь была куда ближе Мартине – той, кем она когда-то была. Мартина провела на полях сражений больше времени, чем во дворцах.

– Астина не должна знать таких вещей, – напомнила она себе.

За девятнадцать лет второй жизни Астина уже успела к ней привыкнуть. И ведь жила она неплохо… пока не угодила в это проклятое эрцгерцогство. С того момента ее решимость начать все с чистого листа стала трещать по швам.

Интересно, было бы проще, переродись Мартина в далеком будущем, где о ней никто и не помнил бы?

Наконец до слуха Астины донеслось журчание воды. Ручей оказался дальше, чем она думала, – рыцарям придется попотеть, перенося сюда лагерь. Астина ускорила шаг, и вскоре лес расступился. Небольшой родник поблескивал в лунном свете. Астина опустила руку в воду и тут же отдернула пальцы: вода была просто ледяная.

Выпрямившись, она внимательно огляделась. Артур должен был быть где-то рядом. И правда – он сидел на корточках неподалеку, настолько поглощенный своими мыслями, что заметил ее, лишь когда она его окликнула:

– Что делаешь?

– А-а-а! – завопил Артур так, что ей пришлось зажать уши.

– Ты что, с дуба рухнул? Чего так орать-то? – растерянно бросила она.

– А ты зачем так тихо подкралась? – Артур прижал руку к груди, тяжело дыша.

В лунном свете Астина ясно разглядела грязь на его одежде.

– По дороге споткнулся, – смущенно пояснил он, перехватив ее взгляд. – Пришлось отстирывать.

Астина мягко улыбнулась:

– Хорошо, что цел.

– Ты… беспокоилась обо мне? – недоверчиво переспросил Артур, глядя на нее с изумлением.

– А что, не похоже? – ответила она, чуть приподняв бровь.

Артур уставился на нее так, словно она только что призналась в вечной любви минтаю. Астина была едва ли не последним человеком, от которого он ждал заботы. Их отношения, мягко говоря, не отличались близостью; они, скорее, находились где-то между настороженным нейтралитетом и легким недоверием. Артур привык, что его выходки встречают осуждением, и внезапная волна тепла из уст Астины сбила его с толку.

– Что бандитка, что ее покровительница… – пробормотал он, покраснев, вспоминая прозвище Джесси.

Астина мысленно усмехнулась. Когда этот дерзкий мальчишка вел себя по возрасту, ее сердце невольно смягчалось.

«Прямо как бабушка, глядящая на внука, – подумала она. – Если бы он знал, о чем я думаю, его бы удар хватил».

Вслух же она сказала:

– Пора возвращаться. Еда совсем остынет.

Артур поворчал для вида, но послушно поплелся следом. Обратный путь показался короче – в компании одиночество не так тяготило.

– Ты, случайно, не в горах росла? – не выдержал он.

– Это еще почему? – отозвалась Астина, не оборачиваясь.

– Да просто подумал, может, ты у какого-нибудь отшельника училась. Уж больно ловко по тропам ходишь.

– Богатая же у тебя фантазия, – фыркнула она.

– Да ладно, даже говоришь как-то странно. Не старуха же ты.

– Лучше займись своими манерами, Артур, а не чужими, – парировала она.

– Опять ты за свое…

Но договорить он не успел. Астина резко остановилась, вытянув руку в предостерегающем жесте.

– В чем дело? – насторожился Артур.

– Не слышишь? Звон мечей.

Артур прислушался: сквозь шум ветра и правда доносился приглушенный гвалт, отдаленно напоминавший звон металла в сочетании с голосами.

Астина сорвалась с места. Чем ближе она подбегала к лагерю, тем отчетливее становились звуки боя. Если это было простым нападением, она могла не волноваться – оставшиеся в лагере знают свое дело. Но там был Териод. И если волк освободится и начнет буйствовать, то остановить его сможет только она.

– Господин Хиссен, в сторону! – донесся крик, когда они выбрались из зарослей.

Один из рыцарей оттолкнул противника прямо на Хиссена, который едва успел увернуться.

– Расширьте зону боя, сэр Персиваль! – возмущенно заорал Хиссен. – Вы вообще знаете, что такое командная работа?

Астина быстро оценила обстановку. Обычная стычка с разбойниками – ничего критичного. Нападавших было много, но по мастерству они явно не тянули на профессионалов. Поэтому с прибытием подкрепления в лице Астины и Артура проблема решится без особого труда.

Неприятность была в другом. Некоторые бандиты, видя, как их товарищи падают один за другим, решили поживиться хотя бы содержимым повозок. В одной из них сидел эрцгерцог.

– Руки прочь от экипажа! – рявкнула Астина, обратив на себя всеобщее внимание.

Разбойники заметно оживились. Молодая женщина была куда более ценной добычей, чем проблемные мужчины. В крайнем случае ее можно было взять в заложницы.

Ближайший детина потянулся к Астине, явно рассчитывая схватить ее за горло, но сам не заметил, как рухнул на землю раньше, чем успел прикоснуться к эрцгерцогине. Безрукий теперь бандит с пеной изо рта забился в конвульсиях.

Астина стерла кровь с щеки и обратилась к Хиссену:

– Что за переполох?

– Понятия не имею! – отозвался тот, парируя очередную атаку. – Только собрались сворачиваться, как на нас навалились!

Астина окинула взглядом противников. Настоящих мечей – раз, два и обчелся, в основном топоры и прочие подручные железки. Явно не обученная армия, а самые обыкновенные лесные разбойники.

Прорубаясь к повозкам, она методично выводила из строя всех, кто вставал на ее пути. Рыцари в немом восторге таращились на то, как искусно она работала мечом: ходили слухи, что эрцгерцогиня владеет клинком, но чтобы настолько хорошо…

Теперь стало ясно, почему Хиссен отговаривал их сопровождать госпожу.

Разбойников было действительно много. Похоже, количеством они надеялись компенсировать качество. Они упорно лезли под меч, и Астина перестала их добивать, ограничиваясь лишь ранениями. Непрофессионалы быстро теряют боевой дух при виде собственной крови.

Как и ожидалось, раненые тут же прекращали лезть на рожон, отползая, чтобы заняться перевязками вместо продолжения атаки.

– Прочь от повозки! – повторила Астина.

Но, услышав панику в ее голосе, бандиты решили, что напали на золотую жилу. Один из них сорвал дверной засов. Дверцы с треском распахнулись.

Волосы Астины встали дыбом. Специальный экипаж эрцгерцогского дома – штучный товар. Если его сломают, то Териода не в чем будет везти.

– А-а-а! – взвыл разбойник, заглянувший внутрь.

Обычная с виду повозка оказалась передвижной тюрьмой с железными прутьями, а за ними сидел волк размером со средний сарай.

Бандит попытался захлопнуть створки, но Териод, взбудораженный окружающим хаосом, уже принял решение. Разбежавшись, он ударил в двери всем телом.

Человек против разъяренного волка – исход был предсказуем. Незадачливый грабитель отлетел от повозки с переломанной рукой.

Териод, рыча, рванулся к Астине, чтобы защитить ее от окруживших врагов.

– Тео, стоять! Ни с места! – заорала она.

Волк тут же послушно плюхнулся на задние лапы, склонив голову набок. Дрожащий неподалеку бандит в ужасе вытаращил глаза.

Бой почти закончился. Артур с Джесси, опытные рыцари и Хиссен – все они бились против кучки оборванцев, а потому финал был предрешен с самого начала. Ведь количество нечасто побеждает качество.

Астина прошла мимо окаменевшего разбойника, потерявшего товарища. Раненый быстро считал ситуацию:

«Зверь дрессированный – выполняет команды. А значит, он не нападет на людей», – думал тот.

Эта жуткая женщина так остро среагировала именно из-за волка: похоже, он был ее слабым местом. Бандит подполз к Териоду, рассудив, что, даже выглядя так грозно, зверь, скорее всего, для красоты, раз его не пускают в бой.

Приставив нож к боку волка, разбойник торжествующе закричал:

– Отпустите нас! Иначе вашему псу придется…

Териод нехотя покосился на него и лениво шлепнул лапой. Бандит впечатался в землю и затих.

Астина в растерянности остановилась. Териод, переводя взгляд со своей лапы на неподвижного человека, радостно завилял хвостом в ожидании похвалы.

Астина потерла лоб. Разбойник лежал без сознания. Его левая рука превратилась в месиво. Конечно, навсегда остаться калекой лучше, чем лишиться головы, но все же…

Териод стал ластиться к ее ногам, и Астина погладила его, размышляя о произошедшем. Собственно, она так торопилась в лагерь лишь потому, что пыталась избежать его переживаний в человеческом обличии. Ведь Териод говорил, что не хочет больше убивать людей в припадке.

Между смертью и переломом разница была, конечно, огромная, но Териод все равно нанес вред человеку.

– Давай не будем рассказывать эрцгерцогу об этом инциденте, – вздохнула она, почесывая волка за ухом.

– Итак, почему вы напали? – спрашивал Хиссен терпеливо, но вокруг царила мертвая тишина.

Ответа, как и следовало ожидать, не последовало.

– Советую отвечать, пока я добрый. Если мне придется применить силу, не ручаюсь, что смогу остановиться вовремя.

Хиссен окинул пленников тяжелым взглядом. Те боязливо съежились, но упорно хранили молчание.

Раздраженно ткнув палкой между прутьев, Хиссен угодил одному из мужчин в бедро. Тот охнул и скрючился.

Повозка, изначально предназначенная для Териода, теперь служила тюрьмой. Сам зверь, лишившись своего места, растянулся на земле и протяжно зевнул. При каждом блеске его клыков пленники заметно вздрагивали.

Астина, сидевшая верхом на Териоде, равнодушно бросила:

– Хватит, Хиссен.

– Эрц… то есть госпожа, – поспешно исправился он, едва не проговорившись о ее титуле. – А вдруг это наемные убийцы? Вдруг кто-то преследовал особые цели?

Астина покачала головой:

– Цели банальны: украсть ценности, продать людей. Они обычные грабители, просто им не повезло.

Хиссен не мог успокоиться: нападение на эрцгерцогскую чету обязывало его подозревать бандитов не просто в грабеже. Он продолжал с подозрением разглядывать их. Но Астина не собиралась усложнять ситуацию.

Хоть имя Астины Лете и славилось в Беллаче, в светском обществе она должным образом не дебютировала. После свадьбы с Териодом на публике она не появлялась, а потому, как выглядит эрцгерцогиня, знали лишь по слухам и портретам. Для обладательницы столь высокого титула Астина была слишком безвестна.

Эрцгерцогская чета не заявляла о своей политической позиции, поэтому серьезные угрозы навряд ли им грозили. В числе их возможных врагов были разве что вассалы рода Аталлента, но после разбирательств и у тех не осталось настоящей силы.

По мнению Астины, это были заурядные разбойники, которым не повезло с выбором жертвы.

– Костер ночью привлекает не только зверей, но и людей. А место в глубине гор идеально подходит для расправы.

Астина бросила на бандитов холодный взгляд. Окажись здесь кто-то другой – не справились бы с толпой нападавших и были бы разграблены.

Даже огромная повозка, специально созданная для Териода, едва вмещала всех пленников.

Астина кивком указала на оружие, валявшееся на земле:

– Качественное оружие стоит недешево. При таком количестве людей даже рядовым не выдашь мечей. Они обычные разбойники, не более того.

– Но, госпожа, а что, если они нарочно замаскировались?

– Для убийства прислали бы более искусных бойцов. Зачем посылать сброд и тем самым выдавать слежку? Они слишком слабы и трусливы. Хиссен, твоя беда – ты все усложняешь.

Астина взглянула на Джесси:

– Они сперва нацелились на нее, верно?

– Да… да, точно, – вздрогнув, откликнулась девушка.

Сначала, притворяясь заблудившимися путниками, к ним подошли несколько человек и попросили о помощи. Хиссен, заподозрив неладное, велел им уходить, и тогда те, сверкнув глазами, набросились на Джесси.

Однако Джесси оказалась не настолько слабой, чтобы позволить себя схватить. Когда она свалила нападавшего, бандиты поспешно призвали сообщников. Так и началась бойня.

– Сперва они хотели схватить женщину, чтобы случайно не изуродовать ее в бою.

Астина медленно поднялась и приблизилась к решетке. Намерения мужчин были разгаданы, и те потупили взгляды.

– Как вы до сих пор проворачивали все это? – спросила Астина, глядя на них сверху вниз. – Куда продавали пленных? Или держали их взаперти, заставляя работать?

Молчание. Любой ответ сыграл бы против них.

В империи Карабелла рабство было вне закона, но в отдаленных местах страны таким все еще промышляли. У бандитов не было причин добровольно сознаваться в преступлениях.

Астина понимала: чтобы развязать им языки, потребуются более жесткие меры.

Помолчав мгновение, она скрестила руки:

– Вы наверняка неслучайно выбрали это пустынное место. Здесь не слышно ни звука. Рядом есть водоем, чтобы замести следы. Никто не помешает. И даже если кто-то здесь умрет, то никто об этом не узнает.

Последние слова Астина пробормотала едва слышно. Стоявший ближе к ней мужчина за решеткой, расслышав их, затрясся, словно в лихорадке.

Заметив это, Астина тихо позвала:

– Тео, иди сюда.

Волк тут же вскочил и подошел к хозяйке, будто и не лежал лениво на земле еще секунду назад. Лица разбойников все больше бледнели по мере его приближения.

Астина, почесывая Териода под подбородком, задумчиво произнесла:

– Ты давно не ел мяса, верно? Вокруг постоянно слишком много лишних глаз… Но если бросить на съедение таких подонков – в этом же не будет ничего плохого?

Она холодно улыбнулась разбойникам:

– Их темные души неясны, но тела их вполне питательны, не так ли?

Разбойники, рассчитывавшие на кару по закону, испуганно вскричали. Некоторые даже обмочились от страха. Их держали не ради награды за сдачу властям, а чтобы скормить волку!

Ощутив угрозу смерти, они переглянулись. Один из мужчин первым рванулся вперед и вцепился в решетку. Он был так быстр, что остальные не успели его остановить.

– Виноваты, простите! – мужчина задыхался от страха. – Женщин продавали, мужчин – просто грабили и отпускали. Не убивали никого, клянусь!

– Куда продавали?

– Не… не знаю! Много знатных господ желают тайно развлечься, поэтому отправляем в столицу. Больше правда ничего не знаю!

– В столицу…

Торговля людьми – в двух шагах от императорского дворца. Столица, конечно, притягивает деньги и людей, но чтобы она была оплотом преступности…

Если преступление столь незамысловато, то найти его следы не составляет труда. И раз с таким простым делом еще не разобрались, очевидно, во властных кругах процветала коррупция.

Наказать Астина могла лишь разбойников перед собой.

«Впрочем, разве такое не случалось и раньше?»

Астина горько усмехнулась.

– Хиссен, отправляемся немедленно. В следующих владениях сдадим их властям.

– Верно, спать рядом с бандитами – удовольствие сомнительное. – Хиссен понимающе пожал плечами, смирившись с отсутствием отдыха.

Никто из путников тоже не был против. После резни в лагере царил хаос – разве тут нормально отдохнешь?

Джесси и Артур принялись тут же собирать вещи.

– Спать будем в повозке. Те, кто были на козлах, – пересядьте внутрь. Мы с Хиссеном поведем лошадей.

Хиссен уже привык к причудам Астины, однако рыцари были потрясены услышанным. То, что эрцгерцогиня – личность неординарная, они уже поняли. Но поручать ей тяжелую работу по управлению повозкой…

– Эр… то есть госпожа! Это недопустимо! – сэр Персиваль, помня о секретности путешествия, еле успел исправить обращение.

Воспользовавшись его замешательством, Астина решительно пресекла возражения:

– Надо поспешить, чтобы к утру прибыть в следующий город. Если вы заснете и выберете неверный путь, будет хуже.

Рыцари виновато потупились: все же Астина должна была путешествовать комфортнее всех, как они теперь могли смотреть ей в глаза? Они отправились в этот убогий поход благодаря эрцгерцогу, но обвинять его в этом они не могли.

А потому с обиженными лицами просто уставились на безмятежного волка. Тео же, не удостоив их и взгляда, лениво зевал.

– Дорогу знаете? – поинтересовался Хиссен.

Астина огляделась. Говорят, за десять лет горы и реки меняются, но даже сто лет не разрушили основные хребты континента. Одним из достижений ее завоевательных войн стало знание географии этого места. Карта у них была – заблудиться было не страшно.

– Ты же не забыл, что я одна верхом добралась до Аталленты? – переспросила Астина так, словно услышала из его уст нечто глупое.

Хиссен согласно кивнул – он был хорошо осведомлен о ее навыках верховой езды. Конечно, между поездкой в седле и управлением повозкой существует разница, но Астина знала повадки лошадей, а значит, должна была справиться. Она никогда не терпела неудач.

– Эм, госпожа… – робко окликнула Джесси.

Астина бросила на нее косой взгляд, отчего та слегка замялась:

– Можно ли так ехать?

Астина проследила за ее жестом. Повозка, созданная для Териода, была наполовину разрушена в пылу битвы. Она все еще была на ходу, но деревянные стены, скрывавшие железный каркас, почти исчезли. Разбойники за решеткой оказались на виду.

– Может, накрыть их тканью?

– Отличная мысль, – охотно кивнула Астина.

Разбойники всхлипывали все отчаяннее, услышав рычание волка, кружившего у повозки. Астина, не обращая на это внимания, велела рыцарям накрыть экипаж тканью и закрепить ее гвоздями. Работа заняла немного времени.

– Хм… – Хиссен с сомнением потер щеку.

– Ткани маловато, да? – неловко пробормотала Джесси.

К такому повороту событий они готовы не были, а потому не взяли достаточное количество материала. Наброшенное полотно едва прикрывало лица разбойников. Железные прутья под ветхой тканью выглядели и вовсе удручающе, а виднеющиеся волосатые ноги мужчин вызывали неловкость и отвращение. Из-за нехватки гвоздей плохо закрепленная ткань болталась на ветру. На дороге все внутренности повозки будут как на ладони.

Артур коротко заметил:

– Теперь мы похожи на шайку работорговцев.

Но чинить экипаж, вырубая здесь деревья, было невозможно. Поэтому Астина лишь пожала плечами:

– А что еще может пойти не так?

Благодаря яркому свету луны путь до рассвета прошел без помех. Крутые горы быстро сменились равниной, и на большой дороге путникам никто не встретился. До границы владений они добрались еще затемно. Хиссен, планировавший, что Артур сменит его, если они задержатся в пути, с легкой досадой цокнул языком. Всю ночь он правил повозкой и не спал, а потому завидовал ученикам, спокойно отдыхавшим внутри.

Астина остановила лошадей и легко спрыгнула на землю. Разминая ноющую спину, Хиссен взглянул на госпожу: как и следовало ожидать, ее осанка оставалась безупречной, словно эрцгерцогиня и не провела всю ночь на козлах.

«Просто поразительно», – втайне восхитился Хиссен, слезая с места.

К Астине приблизился волк и начал ластиться, она нежно погладила его по морде. В повозке легко уместились бы пятеро человек, но без Териода в зверином обличии, а потому всю дорогу он бежал на своих четырех. Казалось бы, волк должен был устать, но выглядел он радостнее обычного.

– Давно ты так свободно не бегал. Кажется, ты счастлив? – пробормотала Астина.

Удивительно, но досадный инцидент с бандитами никак не нарушил их планы – даже, наоборот, привнес в них нечто новое. Постоянное заточение в клетке было плохо для волка. Даже в Аталленте он не покидал пределы поместья и наверняка чувствовал себя стесненно.

Астина решила: по возвращении она позволит Тео свободно бегать по резиденции. Конечно, главное – снять проклятие с эрцгерцога, но нельзя оставлять без внимания и этого милого зверя.

Отойдя от Тео, Астина мельком взглянула на разбойников за решеткой: некоторые из них, испугавшись преследовавшего повозку волка, потеряли сознание. Но Астине было все равно.

Заметив, что повозка остановилась, рыцари вышли на свежий воздух. Артур и Джесси мирно спали внутри, прислонившись друг к другу. Находясь в сознании, эти двое вели себя как кошка с собакой, но спящие выглядели совсем как брат с сестрой.

Рыцари же, напротив, были крайне угрюмыми. Очевидно, они не сомкнули глаз. Наверняка всю дорогу, бессильно топая ногами, переживали, что господин с госпожой вынуждены передвигаться таким образом.

Астина про себя тяжко вздохнула:

«Вот почему рыцари старой закалки такие чопорные?..»

– Госпожа! Вы в порядке?

– Не устали? Прилягте хоть на минутку! Как только пройдем проверку, найдем место для отдыха!

Но Астина лишь отмахнулась от надоедливого гомона и направилась к повозке. Без малейшего сожаления она растормошила мирно спящих учеников:

– Выходите. Перед въездом во владения нужно кое-что сделать.

Вскоре Териод снова должен был стать человеком, и Астине требовалось заранее поцеловать его.

Она с легкостью могла бы сделать это перед своим отрядом, но сегодня, из-за лишних глаз, планировала укрыться в повозке. Сонные ученики, пошатываясь и утирая слюну с уголка губ, выползли наружу.

– Тео, иди сюда.

Повинуясь жесту Астины, волк с воодушевлением запрыгнул в экипаж. От тяжести тот заходил ходуном – лошади испуганно дернулись. Быстро успокоив их, Хиссен тактично прикрыл дверь. Астина же для большей безопасности заперла ее изнутри.

Места было достаточно, но им все равно пришлось прижаться друг к другу. Астина легонько почесала волку подбородок и коротко чмокнула зверя в нос. Для ритуала, снимающего проклятие, такой поцелуй выглядел слишком уж просто. Привыкший к их традиции волк сразу же плюхнулся у ног Астины. До восхода оставалось еще часа два ожидания.

Астина задумалась, как объяснить Териоду, который вскоре вернет себе человеческий облик, события ночи. Посмотрев в голубые волчьи глаза, она произнесла:

– Неудобно все же. Участвовали в этом бедламе вместе, а объяснять приходится мне.

Тео нежно зарычал.

– Ты тоже так думаешь?

Он склонил голову набок. Во взгляде Астины мелькнуло легкое удивление:

– Ты понял, что я сказала?

Но вместо ответа Тео отвернулся, явно потеряв к их разговору интерес. Астина удивленно приподняла бровь. Ей бы хотелось, чтобы это было знаком, что проклятие ослабевает. Но, возможно, причиной всему был лишь звериный интеллект. Охотники зачастую в шутку говорили, что волк умнее человека.

– Не подходите!

Услышав внезапный крик, раздавшийся снаружи, Астина настороженно обернулась к двери. Неужели, стоило волку исчезнуть из виду, как разбойники снова подняли шум? Встав, она открыла дверь и столкнулась с совершенно неожиданной ситуацией.

– Сообщник?.. – удивленно пробормотала Астина, ступая на землю. Перед ней разворачивалась поистине абсурдная сцена.

Какой-то мужчина, до смешного неуклюже держа кинжал, стоял перед клеткой с разбойниками. Сперва Астина решила, что кто-то из них сумел сбежать, но этого лица она вчера не видела. Навряд ли бы она забыла человека с подобной внешностью.

Даже на мимолетный взгляд мужчина был на редкость красив. Одежда его была слегка замызгана и неопрятна, но при должном уходе он выглядел бы как настоящий дворянин.

Вместо того чтобы сразу схватить его, Астина решила понаблюдать.

– Все назад! Скоро придут мои сообщники. Лучше отпустите нас по-хорошему! – снова закричал мужчина, размахивая клинком так неловко, будто впервые взял оружие в руки.

Похоже, он действительно был заодно с бандитами.

Уловив шорох позади, Хиссен обернулся к Астине и весело подмигнул ей, словно спрашивая разрешения поразвлечься. Получив одобрительный кивок, он молниеносно приблизился к незнакомцу.

– А-а-а!

Хиссен обхватил его шею рукой, ударил его по запястью, отобрал кинжал и стукнул рукоятью по затылку. Пара секунд – и мужчина, потеряв сознание, обмяк в руках Хиссена. Если бы противник разбирался в боевых искусствах хоть немного, то настолько быстрая победа была бы просто невозможной.

Лицо Хиссена изумленно вытянулось:

– Что за черт? Почему он такой слабый? – в голосе его звучало искреннее недоумение. – Я даже толком не успел размяться.

Незнакомец появился внезапно, пока они обсуждали маршрут. Пытаясь тайком открыть замок, он случайно выпустил его из рук, и прутья зазвенели. Но вместо того чтобы убежать, мужчина вытащил кинжал.

Хиссен подумал, что тот как минимум мастер меча, ведь решился появиться здесь в одиночку. Но незнакомец оказался слабее даже деревенских разбойников. Ошеломленный, Хиссен опустил его на землю и скосил глаза на Астину:

– Что будем делать?

Астина медленно приблизилась. Наклонившись, она вгляделась в лицо мужчины и слегка пнула его руку – ладонь раскрылась. Солнце еще не взошло, но очертания уже можно было различить. Тщательно осмотрев руку, Астина поднялась:

– Хиссен.

– Да?

– Мы ошиблись.

– Что?.. – Хиссен понял, в чем дело, с самого начала, но признаваться в этом не хотел.

Астина слегка приподняла ткань, закрывавшую клетку. Взгляды разбойников устремились к мужчине, пытавшемуся их спасти.

Просто чтобы удостовериться, Астина коротко спросила:

– Вы знаете этого человека?

Разбойники с не меньшим удивлением уставились на нее. И отрицательно замотали головами.

Эдвин Тристан открыл глаза под незнакомым потолком.

Попытавшись подняться, он застонал и осел обратно – голова раскалывалась от боли. Сознание словно затянуло туманом, и Эдвин силился вспомнить, как здесь очутился.

Рассвет выдался странным. Эдвин неверно рассчитал время, а потому посреди ночи оказался в лесу. Будь он с попутчиками, дело обстояло бы проще, но ночевка там в одиночку сулила почти верную смерть от лап хищников. Поэтому, несмотря на слипающиеся от усталости веки, он упорно гнал лошадь.

И когда впереди показались две повозки, Эдвин не поверил своим глазам.

Сперва его внимание приковал волк, бежавший за каретой. Повозка стремительно мчалась по склону, и на первый взгляд казалось, будто она убегает от зверя. Но тот умело держал дистанцию, а значит, был обучен.

Однако, даже успокоившись, Эдвин не сбавил скорости. Когда дорога повернула налево и расстояние между волком и повозкой увеличилось, он увидел нечто необычное. Сначала он решил, что лунный свет играет с ним злую шутку. Иначе как объяснить железные прутья, воткнутые в повозку? Он хотел верить, что это клетка для волка, но внутри, к несчастью, находились люди. Заметив силуэты, мелькавшие за колышущейся тканью, Эдвин поежился.

«Работорговцы!»

Очевидно, экипажи мчались по ночной дороге, чтобы завершить путь до рассвета. Рука Эдвина, державшая поводья, напряглась.

Он не отличался выдающейся силой. В лучшем случае мог продержаться в уличной драке, не получив нокаут. Но при весьма заурядных физических данных Эдвин, к сожалению, обладал острым чувством справедливости. Он не мог просто уехать, словно ничего не случилось, увидев людей в руках работорговцев.

«Смогу ли я их спасти?»

Противостоять работорговцам он не мог. Но план воспользоваться их беспечностью и помочь людям сбежать казался ему вполне выполнимым.

Глаза Эдвина наполнились решимостью. Ему нужно было успеть сделать это до того, как негодяи доберутся до своих сообщников. Он пустился следом, стараясь оставаться незамеченным.

Время близилось к рассвету, и повозки наконец остановились. Увидев, как торговцы устроили привал прямо у въезда в поместье, Эдвин утвердился в своей правоте. Честный человек не стал бы умышленно медлить перед проверкой на воротах.

– Как же они лицемерны… – процедил Эдвин, наблюдая из-за кустов вдалеке.

Они вовсе не походили на закоренелых преступников. Скорее наоборот – выглядели добропорядочными людьми. Меж бровей Эдвина залегла глубокая складка.

Когда из повозки вышла женщина с ярко-красными волосами, он невольно вздрогнул. В ее красивом лице и изящной походке отражалось врожденное благородство аристократки. Прекрасная незнакомка естественным жестом погладила следовавшего за ней волка. Учитывая, сколько труда требует приручение хищника, зрелище это впечатляло. Но кровь Эдвина леденило то, что при помощи этого волка, вероятно, пугали и ловили людей.

Неужели эти бандиты действительно торговали десятками человеческих жизней? Хоть и говорят, что внешность не связана с нравом, мысль о том, что подобные личности разгуливают среди обычных людей, вызывала дрожь.

Увидев, как женщина с красными волосами вместе с волком скрылась в повозке, Эдвин крепко зажмурился. И, собравшись с силами, открыл глаза.

«Сейчас самое время».

Хищник отсутствовал, а люди были заняты разговором. Эдвин глубоко вдохнул и бесшумно двинулся вперед. Если его поймают, он сам окажется за решеткой.

«Что делать, если меня схватят?»

На самом деле на этот случай у него был план. Эдвин решил, что при поимке сразу же раскроет свою личность и предложит выкуп от семьи. Хотя заплатит ли сестра за его жизнь – большой вопрос.

К счастью, добраться до повозки оказалось проще, чем он думал. Увидев подошедшего Эдвина, пленники тихо зашептались. Он приложил палец к губам и торопливо проговорил:

– Я вас спасу. Подождите немного.

Он поспешно схватился за замок и принялся ковырять его. Но чугунная решетка была слишком прочной. Вдруг, возможно, из-за вспотевших ладоней, Эдвин выпустил замок из рук.

Лязг!

Металлический звон эхом разнесся по округе. Эдвин застыл, затем медленно обернулся. И встретился взглядом с работорговцами.

– Эй, ты чего?.. – ошеломленно пробормотал рослый мужчина.

Эдвин резко пришел в себя и быстро выхватил кинжал, висевший на поясе.

– Не подходите!

Но все лишь растерянно таращились на него, не понимая, что происходит. А затем все и вовсе пошло наперекосяк. Услышав шум, из повозки вышла женщина с красными волосами, но волка с ней не было. Эдвин почувствовал, как капли холодного пота стекают по шее.

– Все назад! – выкрикнул он, запинаясь. – Скоро придут мои сообщники. Лучше отпустите нас по-хорошему!

Одиночка Эдвин выдал несуществующих спутников за реальных. Если скажет, что один, – с ним быстро разберутся. Но, к несчастью, блеф не сработал. Крепкий мужчина слишком легко выбил у Эдвина кинжал и ударил его по затылку.

– Что за черт? Почему он такой слабый?

Сквозь уплывающее сознание Эдвин с горечью услышал оценку собственных способностей.

«Надо было хоть самообороне научиться, раз таланта не было…»

Вспомнив все эти события, Эдвин рывком сел на постели. Оков на руках не было. Он поспешно ощупал себя – ничего не болело, лишь затылок ныл. Похоже, больше его никто не избивал.

Может, его кто-то спас?

Эдвин растерянно огляделся: комната была обычной планировки, но просторнее дешевых ночлежек, где он обычно останавливался. Судя по упругому матрасу и чистоте, место стоило недешево.

Но больше всего его поразило не это. Увидев силуэт у окна, Эдвин широко раскрыл глаза.

«Человек ли это?..»

Он не мог оторвать взгляда от мужчины с серебряными волосами, погруженного в книгу. Эдвин медленно ударил себя по щеке. Боль подтвердила: это не сон.

«Неужели ангел?»

Такого лица просто не могло быть в природе. Если бог и существовал, то ему не следовало бы так явно выказывать свое расположение.

Серебряные волосы, сверкающие в утреннем свете, казалось, должны были быть увенчаны нимбом. Даже Эдвин, никогда не жаловавшийся на свою внешность, всерьез задумался: каково это – выглядеть так?

«Ангел» поднял голову и медленно посмотрел на Эдвина. Заметив, что тот уже не спит, мужчина по-доброму улыбнулся.

– Вы проснулись?

– Он еще и говорит…

– Простите?

Смущенно переспросив, мужчина вернул Эдвина к реальности. Судя по тому, что тот мог говорить и читал книгу на континентальном языке, перед ним точно был человек. А если это не загробный мир, значит, работорговцы его не убили.

Эдвин откинул одеяло и поднялся. Сперва он слегка пошатнулся, но сумел не упасть и подойти к мужчине. Спотыкаясь, он протянул ему руку.

– Не вы ли меня спасли?

– Спас, говорите… – Пожав руку, тот замялся и попросил: – Не могли бы вы подождать здесь? Я приведу того, кто прояснит ситуацию.

Эдвин кивнул, и мужчина вышел. Оставшись один, Эдвин сел на кровать.

«Что, черт возьми, произошло?»

Скоро все должно было проясниться, но любопытство не утихало. Эдвин вспомнил лицо мужчины с серебряными волосами. Он встречал много знаменитых людей с изумительной внешностью, но такой красоты еще не видел. От низкого бархатного голоса до манеры общения – все в нем было идеально.

«Неужели аристократ?»

Тогда он точно знал бы его…

Или нет?..

Эдвин покинул светское общество довольно давно, а потому мог быть незнаком с теми, кто появился в высшем свете недавно. Эдвин решил спросить у незнакомца имя, когда тот вернется.

К счастью, ждать пришлось недолго. Увидев его, Эдвин добродушно улыбнулся. Но, заметив вошедшую следом женщину, замер, а затем неловко сполз с кровати на пол.

– Это… это же… работорговцы…

Слово застряло в горле. Это точно была она – та самая женщина с волком. Яркие красные волосы впечатались в память.

Неужели этот мужчина – ее раб? Эдвину не хотелось верить, что человек с подобной внешностью торгует людьми. Но, вопреки надеждам, мужчина не выказывал ей видимого подчинения. Значит, сообщник? Так или иначе, они были заодно.

Взгляд Эдвина заметался в поисках оружия. Но его вещей нигде не было. Однако почему же его не связали, а обошлись как с почетным гостем?

«Узнали, кто я? Хотят просить выкуп?»

В глазах его промелькнула тревога. Если так, то смерть ему не грозит. Но Эдвин не мог отделаться от беспокойства: заплатит ли его семья огромные деньги за блудного сына, неизвестно.

Но гадать было бессмысленно, стоило разобраться, каковы же намерения этих людей. А потому с решительным видом Эдвин крикнул:

– Чего вы хотите?

Мужчина и женщина многозначительно переглянулись. После короткой паузы вперед выступила вторая. Она спокойно, но твердо произнесла:

– Прежде всего приносим извинения за ошибку нашей группы. Лишить вас сознания не входило в наши планы.

– Не входило, говорите? Скажите тогда, что и люди, запертые, как скот, – это тоже случайность! – Эдвин вспыхнул от возмущения.

Подождав, когда он успокоится, женщина невозмутимо ответила:

– Похоже, вы сильно заблуждаетесь.

– О каком заблуждении речь? Я своими глазами видел, как вы держали людей в клетке и собирались их продать!

Молчавший до этого мужчина ошеломленно обернулся к спутнице. Эдвин растерялся еще больше. Неужели этот человек станет все отрицать, делая такой невинный вид, будто никогда не грешил?

Но тот обратился к женщине:

– Что, черт возьми, вы натворили, пока меня не было?

– Я лишь восстановила справедливость, – отрезала она.

– Справедливость? Справедливость? – взвился Эдвин. – Торговать людьми – это вы называете справедливостью? Да где это видано?

Глаза женщины опасно сузились. Она медленно приблизилась. Эдвин хотел держаться уверенно, но с каждым ее шагом его смелость таяла.

– Прежде всего я вижу, что вы человек с обостренным чувством справедливости, – произнесла она, глядя ему в глаза.

– Вы насмехаетесь надо мной, пойманным за жалкий героизм?

Женщина фыркнула, но в ее взгляде не было злобы.

– Проявить такую смелость непросто. Я не намерена обвинять человека с благородным сердцем, так что мы не будем придираться к вашей недавней грубости.

– О чем вы…

Вытащив из-за пазухи лист бумаги, она протянула его растерянному Эдвину.

– Это квитанция, подтверждающая получение вознаграждения за поимку преступников.

Он молчал.

– Работорговцами оказались те самые здоровяки, которых мы схватили и заключили под стражу. Говорят, известная в этих краях банда.

И снова молчание.

– Мы не могли бросить на горной дороге человека, потерявшего сознание при попытке спасти других, и доставили вас в гостиницу. Теперь ситуация ясна?

– Это… это…

Эдвин хотел возразить, но осекся. Он внимательно изучил документ. Для подделки тот был слишком уж безупречен. Перечитав его раз пять, Эдвин поднял побледневшее лицо.

Женщина, взглядом словно спрашивая у него «Теперь понятно?», пожала плечами. Эдвин, вспоминая высказанные им грубости, невольно пробормотал:

– Это, должно быть, сон…

– Простите… Искренне простите… Мне так стыдно…

Астина проигнорировала очередные извинения мужчины. И вместо того, чтобы продолжать пустой разговор, перебила его, задав встречный вопрос:

– Что будете на завтрак? Вы, наверное, голодны.

– Я буду суп и хлеб. Нет, погодите… Как такой мусор, как я, может есть? Лучше с голоду умереть…

Эдвин, словно готовясь к смерти, вновь уткнулся лбом в стол.

Астина, уже привыкшая к его самобичеванию, решительно позвала прислужника. Сделав заказ, она внимательно посмотрела на Эдвина. Поскольку он упорно не поднимал головы, его макушка стала ей куда привычнее его лица.

Извинения длиною в час, конечно, раздражали, но звучали они искренне.

– Ситуация была неоднозначной.

– Я посмел угрожать оружием таким добрым людям… Мне ужасно стыдно.

Астина вспомнила, как Эдвин размахивал кинжалом. Можно ли было вообще назвать это оружием? Словарь трактовал это слово как «инструмент для убийства или причинения вреда». Увы, кинжал Эдвина ни при каких обстоятельствах не подпадал под такое определение. Даже если бы он размахивал им прямо перед носом противников, то никто не пострадал бы. Хиссен, ошеломленный слабостью Эдвина, не решился даже прикоснуться к нему. Так что это была поистине пустая угроза.

– Вы уже представились друг другу?

Услышав голос Териода за спиной, Астина обернулась. В этот раз он появился без сопровождающих.

– Вы пришли один?

– Артур и Джесси уснули мертвецким сном, едва вошли в комнату. А сэр Хиссен ухаживает за лошадьми.

Из-за бессонной ночи без чувств рухнули и рыцари-кучеры. Они так утомились, что заснули, взобравшись на кровать только наполовину, и Териоду пришлось самому уложить их как следует.

Стоит им узнать об этом, и причитаниям о том, что они вновь доставили неприятности эрцгерцогу, не будет конца. Поэтому Астина решила не рассказывать рыцарям об этом случае ни при каких обстоятельствах. Она очень ценила верность, но порой та сильно раздражала ее: забота рыцаря о своем господине напоминала иногда чрезмерную опеку истеричной матери.

– Что вы заказали?

Териод, вмиг оказавшийся рядом, непринужденно положил руку ей на плечо, но быстро ее убрал. Астина подвинулась, освобождая место, и сухо ответила:

– Суп, хлеб, салат, все самое простое.

– Будем надеяться, что нам повезет с поваром, – сказал Териод, аккуратно заправляя выбившуюся прядь ее волос.

От нежного касания Астина на мгновение потеряла связь с реальностью, но, придя в себя, быстро осознала, что прическа ее сильно растрепана.

Заметив столь интимный жест, Эдвин смущенно отвел глаза. Он вспомнил, как принял Териода за слугу этой девушки. Но, судя по непринужденному общению, они все же были супругами или возлюбленными.

– Если позволите спросить… в каких вы отношениях?

Астина с Териодом ответили одновременно:

– Мы друзья.

– Мы супруги.

И сразу же уставились друг на друга. Заметив вопрошающий взгляд Астины, Териод заметно растерялся. Она всегда отвергала идею их романтической связи, и он представил их как друзей исключительно ради нее самой. Не было нужды притворяться счастливой парой перед незнакомцем.

Но Астина думала иначе:

«Зачем лгать случайно встреченному человеку?»

Прочитав это в ее взгляде, Териод смущенно кашлянул и объяснил озадаченному Эдвину:

– Мы хорошие друзья и супруги.

– А, понятно.

Такое объяснение вполне его удовлетворило, и он заулыбался еще шире. Думая, что, женившись, он тоже хотел бы так представить свою жену, Эдвин вновь спросил:

– Этот волк – ваш общий питомец? Он такой огромный, должно быть, его было нелегко приручить.

Териод, только сделавший глоток воды, чуть не поперхнулся. К счастью, в отличие от него, Астина сохранила невозмутимость.

– Да, он с рождения рос среди людей, так что приручить его было несложно. К тому же он не любит причинять вред.

– Все-таки это опасный хищник, подобное впечатляет. Кстати, где он сейчас? Вряд ли для него нашлось место на псарне…

Териод избегал смотреть на Эдвина. Астина на мгновение взглянула на эрцгерцога с усмешкой и ответила:

– Он в гостинице.

– Здесь?

– Да. Мы обещали возместить любой ущерб и оставили его в комнате. Сейчас он спит.

– Ясно. Вчера от одного его вида волосы вставали дыбом… Ха-ха! Должно быть, он здорово помогает отпугивать бандитов.

Эдвин громко рассмеялся. Астина, слегка улыбнувшись, провела пальцем по каплям на бокале. Повисло неловкое молчание, типичное для людей, встретившихся впервые.

– Куда вы направляетесь, если не секрет?

– В Басил.

– До столицы уже недалеко. Есть ли у вас там дела? Где планируете остановиться?

Териод, собиравшийся было ответить, нахмурился от такого количества вопросов. Сохраняя вежливость, но с ноткой отстраненности он переспросил:

– Простите, а для чего вам?..

Уловив тон собеседника, Эдвин вздрогнул и замотал головой. Лишь тогда он понял, что его вопрос мог показаться бестактным. Размахивая руками, он поспешил объясниться:

– Простите, если это было неуместно. Просто я так виноват… вот и спросил, не могу ли помочь вам в пути.

– Благодарю за предложение, но в этом нет нужды, – Териод ответил резче, чем намеревался.

Эдвину стало слегка неловко, но он не подал виду перед своим спасителем.

– Я совершил столько ошибок… И теперь хочу успокоить совесть, поэтому буду благодарен, если вы примете мою скромную помощь.

– Мы долго готовились к поездке, помощь нам не требуется. Благодаря вам нам будет что вспомнить. Этого вполне достаточно.

Услышав изящный ответ Астины, Эдвин округлил глаза. Они познакомились совсем недавно, но он уже проникся к этим людям симпатией. Они мягко реагировали там, где другие вспылили бы, и казались воспитанными, достойными награды за доброту.

Им можно было без опаски раскрыть свою личность.

– Я не ограничусь лишь предложением жилья. Позвольте представиться как следует: я Эдвин Тристан, старший сын рода Тристан и брат нынешнего главы, Энсерин Тристан.

На мгновение воцарилась тишина. Эдвин решил, что их поразил его титул. Неловко улыбнувшись, он продолжил:

– Мы с сестрой не слишком близки… но она умеет быть благодарной. Думаю, она поможет вам… в разумных пределах.

Сказав это, Эдвин вытащил из сумки перо и листок бумаги – умение писать подтвердит его статус. Аккуратным почерком он написал короткое письмо и, когда чернила высохли, сложил его пополам. Териод и Астина растерянно смотрели на протянутую записку.

– Посетите дом Тристан с этим письмом – и вас отблагодарят деньгами или иным способом.

Пара молчала. В глазах Эдвина читалась смесь смущения и недоумения. Он ожидал бурной реакции: удивления или восхищения. Но никак не предвидел гнетущей тишины. Однако, знай Эдвин обстоятельства, то вполне понял бы наступившее молчание.

Териод неосознанно потер губы.

«Тристан. Какое поразительное совпадение…»

Эрцгерцог, вхожий в высший свет, конечно же, знал все аристократические семьи. Но фамилия Тристан была для рода Аталлента особенно значимой – и не в лучшем смысле.

Все прекрасно знали о вражде между их семьями. Воинственных Тристанов и сдержанных Аталлента часто сравнивали. Их конфликт начался давным-давно и уходил корнями в дообъединительную эпоху. Все началось с обычной ссоры глав семей за карточным столом, и сперва это казалось не более чем забавной историей. Однако разногласие потянуло за собой и политические споры, ведь личная неприязнь влиятельных людей нередко выплескивается на публику.

По иронии, именно эти семьи чаще всего пересекались в делах. Тристаны, встав на путь защиты страны, занялись оружейным делом. Хоть континент и объединился, мелкие споры между землями все еще продолжались, и большинство лордов интересовались качественным оружием. Однако род Аталлента, правящий югом, категорически противился провозу осадного оружия через эрцгерцогство. Император не мог вмешиваться в каждую ссору лордов. В Аталленте запрещалось применять грубую силу, чтобы решить конфликт.

Тристаны, лишенные доступа к богатому южному рынку, осуждали оппонентов за тиранию. Глава рода Аталлента же, в свою очередь, высмеивал их как варваров, не умеющих решать вопросы без крови. Обиды копились поколениями, и теперь член любой из семей, допустивший малейший промах, получал нападки и осуждение за распутную, не подобающую аристократу жизнь.

Когда сменились главы родов, казалось, наступило перемирие, но об окончательном мире речи не шло.

Териод смотрел на Эдвина с легкой настороженностью. Естественно, как эрцгерцог Аталленты он не мог объявить, что спас старшего сына Тристанов, и тем более не мог просить у них помощи.

– Значит, вы направляетесь на столичный праздник урожая? – Голос Астины, раздавшийся рядом, вывел Териода из раздумий.

Эдвин удивился неожиданно резкому вопросу. Вскоре на его лице появилась неловкая улыбка:

– Нет. Я давно покинул семью. Фамилию я сохранил, но в свет возвращаться не намерен.

Лишь тогда Териод осознал, почему они не узнали друг друга. До него доходили слухи, что вместо слабого здоровьем старшего сына главой рода стала дочь, Энсерин Тристан. В свои двадцать, семь лет назад, Эдвин Тристан бесследно исчез, а потому у Териода не было возможности познакомиться с ним.

Однако, вопреки разговорам, Эдвин выглядел вполне здоровым: румяные щеки, крепкое телосложение. И это означало, что вряд ли он уступил место сестре из-за немощности. Странно, что о нем ходили такие оскорбительные слухи. Эдвин, сидящий перед эрцгерцогской четой, не казался ни больным, ни безумным, ни уродливым.

– Раз вам не нужно в столицу, то наши дороги здесь разойдутся.

– Да, я направляюсь на восток.

– Это далеко от родного дома. Есть ли у вас там связи?

– Нет, никаких.

«Потому я туда и направляюсь», – подумал Эдвин, но предпочел оставить это при себе.

К счастью, дальнейших расспросов не последовало. Астина тактично прекратила их и с ноткой заботы произнесла:

– Желаю легкого пути. По возможности избегайте опасностей, берегите себя.

– Ха-ха, постараюсь, – бодро отозвался Эдвин.

Он с улыбкой смотрел на пару перед собой. Те оставались невозмутимыми даже перед знатным человеком. В душе Эдвин подозревал, что Териод с Астиной тоже аристократического происхождения, но решил не допытываться до истины. Они не представились в ответ, поэтому, похоже, пожелали быть неузнанными. Но Эдвин лишь хотел отплатить им за добро и выяснять их личности не собирался. Если они окажутся аристократами, то найти его сестру им будет только проще.

Поэтому, подумав, Эдвин добавил личную просьбу:

– Если встретите в столице Энсерин, то передайте ей привет. Скажите, что я здоров и живу хорошо, пусть и она будет счастлива.

– Если встретим ее, передадим, – переглянувшись с Териодом, спокойно пообещала Астина.

В этот момент им подали еду, и разговор естественным образом прервался. Но трапезничали они недолго, поскольку заказали лишь легкие блюда. Причин продолжать совместный путь у них не было, поэтому в знак благодарности Эдвин оплатил весь обед и попрощался без особых ожиданий:

– Если судьбе будет угодно, свидимся снова.

По сравнению с громким появлением уход его был на удивление тихим.

Выйдя с Териодом из гостиницы, чтобы проводить Эдвина, Астина пристально посмотрела на удаляющийся силуэт. После чего развернула записку, ту самую, что оставил Тристан.

– Что там?

– Ничего особенного, – равнодушно ответила Астина и, повернувшись, передала письмо Териоду.

«Энсерин, давно не виделись. Это Эдвин. Прошло целых семь лет, поэтому я не уверен, узнаешь ли ты мой почерк. Я не получал ответов на письма, так что не знаю, доходят ли до тебя мои новости. Эти люди очень мне помогли. Надеюсь, ты не откажешь им в помощи. Извини, что после долгого молчания обращаюсь к тебе с такой просьбой. Будь здорова».

В письме не было ничего примечательного. Териод равнодушно взглянул на обратную сторону и вернул бумагу Астине. Она тут же убрала ее в карман.

– Семь лет без связи… похоже, они не в лучших отношениях. Вдруг, увидев письмо, маркиза Энсерин рассердится и выгонит нас? – с горькой усмешкой проговорил Териод.

– К сожалению, мы не узнаем, способен ли он так бесчестно использовать своего спасителя. Ведь нам вряд ли доведется передать это письмо.

В ответ на резкие слова Астины лицо Териода просветлело. Похоже, внезапное появление Эдвина его беспокоило. Проснувшись утром и увидев незнакомца в их компании, он сильно растерялся. Но, узнав, что тот из рода Тристан, даже обрадовался: мудрая эрцгерцогиня не стала бы безоглядно сближаться с мужчиной из противоборствующей семьи.

Пряча невольную улыбку, Териод заговорил:

– Мне показалось, что он вам симпатичен.

– Я не из тех, кто легко испытывает симпатию или антипатию к людям.

– Раз так, не были ли вы излишне любезны с ним?

– Хиссен ведь лишил его сознания – мы были перед ним виноваты.

– Значит, у вас не было других мотивов?

Не понимая, к чему он клонит, Астина удивленно переспросила:

– Что вы подразумеваете?

– Это…

Поднимаясь по лестнице, Териод притормозил и обернулся. Астина, не замедлив шага, прошла на пару ступенек дальше и оказалась на одном уровне с ним. Из-за узости коридора они оказались слишком близко. Териод бросил взгляд вниз, проверяя, не идет ли кто за ними. Вероятно, из-за раннего часа коридор и этаж были абсолютно пусты.

Териод протянул руку и сжал левую ладонь Астины. Несмотря на неожиданное прикосновение, она не оттолкнула его, а лишь удивленно проследила взглядом за его движением. Рука, скользнувшая по суставам, коснулась безымянного пальца Астины, и Териод нежно обвел его. Украшений там не было, но Астина быстро поняла, что он имел в виду.

– Разве верность не считается долгом супруга?

Речь шла об обручальных кольцах, которых у них не было, ведь брак оформлялся в спешке, лишь на бумаге. Хоть Териод и дарил Астине множество драгоценностей, ни одна из них не несла подобного смысла. Несмотря на отсутствие кольца, Астина ощутила странное давление на безымянном пальце.

Териод поднял на нее глаза. Его длинные ресницы отбрасывали четкую тень, придавая взгляду опасную страстность, уголки губ обольстительно изогнулись.

– По возможности лучше не связывайтесь с посторонними мужчинами.

Астине вдруг показалось, что в его голосе мелькнули соблазняющие нотки, неуместные при свете дня. Она моргнула, отгоняя непрошеные мысли.

– Вы напрасно беспокоитесь.

– Хорошо.

Териод неожиданно легко отпустил ее ладонь. Слегка расстроенная, Астина невольно взглянула на место, где секундой раньше была его рука.

Конечно же, следов кольца там быть и не могло.

– Если уж давать оценку… – заговорила она наконец и, недолго думая, язвительно продолжила: – Вы иногда излишне заботливый супруг, не так ли?

– Вы специально превратили комплимент в недостаток?

Териод слегка нахмурился: он никак не мог понять, что происходит у нее в голове. Он полагал, что Эдвин нравился Астине. Вот только нельзя было сбрасывать со счетов то, что, хоть и по недоразумению, но Эдвин все же совершил серьезную ошибку, ведь он принял добрые намерения за преступление и даже замахнулся на них оружием. Однако Астина, казалось, больше ценила в человеке чувство справедливости и не обращала внимания на его опрометчивость, иначе не была бы столь любезна с тем, кто наставил на нее кинжал.

Но вопреки ожиданиям Териода Астина разрушила его опасения одной фразой:

– Вмешательство не по силам навлекает беду. Будь мы настоящими преступниками, он погиб бы ужасной смертью.

– Но вы проявили к нему доброту, и я решил, что он вам симпатичен.

– Я стараюсь оценивать людей по намерениям.

– По намерениям?

– Да, например…

Лестница закончилась, и теперь они стояли перед дверью в комнату Астины. Однако вместо того, чтобы сразу туда войти, Астина обернулась и прислонилась к стене. Склонив голову набок, она насмешливо посмотрела на Териода снизу вверх.

– Как тогда, в Веллуа, когда ваше высочество разгневались на меня.

– Это…

– На самом деле это было вовсе не опасно. Вы ведь сами видели.

Териод хотел было возразить, но передумал. Все поверженные ею в одиночку враги выглядели до ужаса аккуратно. Изувеченное тело – показатель тяжелой схватки, ведь чем меньше у бойца сил, тем грубее его движения. Однако все трупы в хижине, казалось, лишились жизни всего за несколько ударов. Очевидно, что Астина не теряла самообладания, даже сражаясь с десятком крепких мужчин.

Даже Териод, относящийся к элите мечников, не был уверен, что смог бы так же. Нет, не смог бы. Страшно представить, насколько сложные тренировки раз за разом посещала эта хрупкая девушка, чтобы отточить мастерство до такого уровня.

Териод слегка поморщился. Уголки его губ были приподняты, но лицо совсем не выглядело улыбающимся. Он осторожно спросил:

– Мое беспокойство раздражало вас?

– Немного.

– Тогда впредь, куда бы вы ни пошли, я буду просто махать рукой и говорить «счастливого пути», – обиженно произнес Териод, и Астина покачала головой.

Словно не собираясь его упрекать, она выпрямилась, и лишь тогда Териод заметил озорной блеск в ее глазах – его реакция явно пришлась ей по вкусу.

Астина заговорила на редкость мягко:

– Я знаю, что вы сделали это, заботясь обо мне, поэтому я не обиделась.

Некоторое время Териод молча разглядывал ее. И когда от неестественно затянувшегося молчания в глазах Астины появилось недоумение, он внезапно произнес:

– Вы ведь это не специально?..

Прежде чем Астина успела осмыслить его слова, Териод протянул руку и мягко коснулся ее лица. Его большой палец скользнул по ее нижней губе, неспешно, словно очерчивая контур, и задержался, оставляя след тепла.

Солнечный свет, проникающий в пропитанный запахами сырого дерева и затхлости коридор, мягко подсвечивал танцующие в воздухе пылинки. Казалось, что стоит безмятежный летний день. Астина на миг застыла, глядя поверх плеча Териода в пустоту.

Териод наклонился ближе, его дыхание обжигало кожу Астины. Спустя мгновение он прикоснулся к ее губам.

От неожиданного поцелуя Астина вздрогнула и инстинктивно попыталась отступить, но стена не позволила ей этого сделать. Она распахнула рефлекторно закрывшиеся веки и поймала взгляд Териода из-под опущенных длинных ресниц. Глубокие, пристальные, яркие голубые глаза завораживали.

Не отводя взгляда, Териод слегка прикусил ее нижнюю губу. Но Астине было скорее щекотно, чем больно.

– Странно, – выдохнула она, воспользовавшись моментом, когда Териод чуть отстранился.

С легкой усмешкой в голосе он спросил:

– Что именно?

Поцелуи не считались чем-то необычным для супругов, связанных браком по расчету, а для Астины и Териода и вовсе стали частью их рутины. Нравилось им это или нет, но целовались они каждый день. Однако сегодня что-то изменилось. Даже когда Териод отстранился, тепло его губ не исчезло с губ Астины. Неосознанно подняв руку, она коснулась их. Кончики пальцев стали влажными.

Словно в растерянности, Астина начала:

– Я о поцелуе. Мы целовались с момента вашего… превращения, однако в последнее время…

Но договорить она не успела, ведь губы Териода вновь накрыли ее. Он едва ощутимо коснулся ее губ, и нежность его прикосновений смешивалась с нарастающим, но сдержанным желанием. Поцелуй становился все более пылким, но оставался трепетным, почти благоговейным.

Рука Астины невольно напряглась. Холодный ветер, гулявший по коридору, студил ее шею и щеки, отчего губы Териода казались особенно горячими. Каждый раз, когда он касался ее, уголки ее глаз чуть подрагивали. Сквозь неровное, сбившееся дыхание прорвался тихий, чувственный стон:

– Ах…

Рука Териода, тянувшаяся к ее талии, вдруг замерла в воздухе. Стараясь унять желание прижать ее хрупкое тело к своему, он с силой сжал кулак так, что побелели костяшки. Он боялся напугать Астину, нарушить очарование этого момента. Поэтому уперся ладонью в стену над ее головой. Но чем трепетнее становился поцелуй, тем больше их тела сближались – словно сами собой, не спрашивая разрешения. Териод придвинулся еще ближе, и его колено мягко коснулось ее бедра.

Астина, не осознавая этого, лишь крепче вцепилась в его плечи. Запрокинутая голова мешала дышать. Когда Териод чуть отстранился, она нахмурилась, словно недовольная этим. Глубоко вдохнув, она пыталась усмирить сердцебиение.

Их губы больше не соприкасались, но ощущение близости осталось. Глаза Териода потемнели, голос стал хриплым:

– Такое ведь нельзя делать с волком, правда?

– Конечно, нет! – прошептала Астина, все еще тяжело дыша.

– А ведь это вы, супруга, предложили пойти дальше, – в глазах Териода заплясали черти.

Астина растерялась. Разве они не закрыли этот вопрос? Ей казалось, что она уже извинилась за свои поддразнивания, но Териод, похоже, думал иначе. Она посмотрела на него с подозрением: то ли он раззадоривает ее, то ли и правда пытается снять проклятие. Или и то и другое одновременно?

Но Териод оставался невозмутим.

– Разве вы говорили не об этом? Поцелуи ведь бывают разные. Можно начать с невинных и, повышая градус… проверить, к чему нас это приведет.

Его слова звучали дерзко, но все это было ради снятия проклятия. Однако Астина все же чувствовала подвох.

В последнее время поведение Териода изменилось. Он вел себя так, словно она и правда была его возлюбленной. Каждый раз, встречаясь с ним взглядом, Астина изо всех сил старалась сохранить ясность ума, цепляясь за холодную логику. Но ощущения подсказывали, что эти голубые глаза пылают неподдельной страстью. Прежняя Мартина верила каждому слову, слетавшему с этих губ, помнила шепот о любви – тот, что разбил ей сердце. Не возвращаются ли к ней те самые опасные чувства?

Она прищурилась, внимательно вглядываясь в его лицо. Но то было спокойно и не выдавало истинных намерений. Ее попытка оставаться объективной лишь сильнее затуманила разум.

– Хотите сказать, что все это лишь ради избавления от проклятия? – спросила она с едва заметной надеждой.

– А вдруг моя супруга начнет капризничать? Что, если, рассердившись однажды, вы пропустите поцелуй? – ответил он с легкой горечью и опустил взгляд. – Боюсь, что так и останусь монстром.

В этот момент чувство долга сыграло с Астиной злую шутку. В ней проснулась нелепая, иррациональная жалость, заставляющая сочувствовать этому «монстру» с лицом ангела.

Она остановила руку, которой собиралась оттолкнуть его. Увидев ее нерешительность, мимолетную слабость, Териод едва заметно улыбнулся.

– Вы знали, что поцелуи бывают разными?

– Какие странные вещи вас интересуют, – ответила Астина с легким укором.

Териод проигнорировал ее посыл.

– Раз уж мое проклятие снимается поцелуем, мне стоит разбираться хотя бы в этом. Кто знает, какой поцелуй спасет меня в следующий раз.

Он осторожно взял руку Астины – она поддалась без сопротивления – и нежно коснулся ее губами.

– Поцелуй тыльной стороны ладони означает привязанность и уважение. Как у рыцаря к господину.

– Это я знаю, – ответила Астина.

– А знаете ли вы, что поцелуй в ладонь означает зависть? Или обиду.

Териод поднес ее запястье к губам и медленно поцеловал ладонь – там, где пульс бился особенно отчетливо. Астина невольно сжала пальцы, словно пыталась удержать это ощущение. Их взгляды встретились. Ясные голубые глаза были поразительно, невыносимо, греховно красивы.

Не выдержав его взгляда – слишком откровенного, слишком пристального, – Астина отвернулась и прошептала:

– Хватит.

– Осталось еще много. Вам будет любопытно.

– Не будет. Какой смысл в этих играх?

– Не думайте лишь о проклятии. Разве вам, дорогая жена, не стоит знать, какие вольности допустимы с мужчинами, не являющимися вашим супругом?

Астина вспомнила балы аристократов – блестящие, полные тайн и интриг, – но этикет, которому она была обучена, казался устаревшим, принадлежащим другой эпохе. Однако правила поведения, в отличие от моды, навряд ли сильно поменялись. Любезность Териода была ей ни к чему, но его настойчивый взгляд не отпускал.

Если кто-то появится в этом коридоре, то ситуация станет донельзя неловкой.

В итоге Астина нехотя уступила:

– Только быстро.

Его губы мягко коснулись ее лба.

– Поцелуй в лоб – это доверие…

Териод умолк, опустив голову. Его губы медленно скользнули ниже, коснулись ее века – так нежно, словно оно было из тончайшего фарфора. Астина, поддавшись, закрыла глаза.

– Поцелуй век – это ухаживание.

– Щекотно, – пробормотала она.

– Неужели? – Териод тихо рассмеялся. Его низкий голос, звучавший у самого уха, был удивительно приятным – бархатным, обволакивающим.

– Шея… – продолжил он, медленно скользя губами вдоль линии ее подбородка. От его дыхания на нежной коже взор Астины затуманился.

Вдруг послышался скрип деревянных ступеней. Териод с Астиной моментально повернулись к лестнице.

– Черт, как холодно. Ветер… – Хиссен, энергично потирая озябшие руки, взбежал наверх и ошарашенно осекся на полуслове. Не спавший всю ночь и мечтавший лишь об одном – рухнуть на кровать и забыться долгожданным сном, – он почувствовал, как при виде представшей перед ним картины сонливость мигом улетучилась. А вместе с ней и всякое желание тут находиться. Все же жизнь у него одна, и терять ее из-за неосторожности ему не хотелось.

– Я ничего не видел, – поспешно залепетал он, прикрывая глаза рукой.

Повисла тяжелая, звенящая тишина.

– Отойдите, – коротко бросила Астина.

Териод нехотя отстранился, давая ей пройти. Спустя секунду она скрылась в комнате, громко хлопнув дверью.

Хиссен, все еще не решаясь открыть глаза, попятился. Он не понимал, что происходит, но чувствовал: чем скорее он исчезнет, тем целее останется. Но уйти ему не дали. Подозрительно мягкий голос эрцгерцога остановил его:

– Хиссен, задержись на минутку. Пора обсудить твою потрясающую способность появляться не в том месте и не в то время.

– Маркиза Энсерин! Беда! – тяжело дыша после стремительного бега, в тренировочный зал ворвался мужчина средних лет.

Женщина, державшая лук наготове, бросила на него быстрый взгляд и вновь сосредоточилась на мишени. Стрела, слетевшая с туго натянутой тетивы, вонзилась прямиком в центр. Безупречное попадание в яблочко, в котором никто и не сомневался.

– Великолепно, маркиза!

Окружавшие ее вассалы одобрительно засвистели и разразились аплодисментами. Прибежавший мужчина поморщился от этого гвалта.

«Ну и ну, в хвастовстве ей поистине нет равных».

Она намеренно упражнялась в стрельбе из лука, пока ее рыцари оттачивали навыки фехтования. При появлении маркизы, главы рода Энсерин, мускулистые воины, только что скрестившие мечи в поединках, выстроились за ее спиной. При каждом точном выстреле они осыпали ее аплодисментами.

Впрочем, трудно осудить талантливого человека за небольшое бахвальство.

Маркиза Энсерин была поистине выдающейся личностью. Она не только происходила из знатного рода, но и была хорошо образованна, являлась искусным бойцом, а манеры ее воплощали само слово «аристократизм». К тому же Энсерин была красива. В совокупности все это казалось вопиющей несправедливостью судьбы. Особенно в глазах обычных людей.

Однако все эти достоинства приобретали неоднозначный оттенок, когда речь заходила о том, что маркиза Энсерин женщина, ведь подобные качества отнюдь не делали чести даме высшего света.

Некоторые сплетники, глядя на унаследовавшую титул Энсерин, неодобрительно цокали языком, называя ее грубой и неотесанной. Даже ее необычная красота становилась для них лишь поводом для новых пересудов.

Откровенно говоря, Энсерин трудно было назвать изящной или утонченной. Ее резкие черты лица больше подходили привлекательному юноше, нежели благородной леди.

Однако сама Энсерин не особенно переживала из-за сплетен по этому поводу. Поскольку роскошные платья никогда не были ее оружием в светском обществе, все это не имело для нее значения. Зато в военной форме она выглядела как молодой аристократ и пользовалась немалой популярностью.

Спустя несколько лет после того, как Энсерин возглавила семью и продемонстрировала свои выдающиеся способности, даже скептически настроенные дворяне вынуждены были признать ее таланты. Разумеется, процесс этот был не из легких, но в итоге маркизу перестали недооценивать.

Мужчина, наконец добравшийся до Энсерин, все еще жадно хватал ртом воздух. Накладывая очередную стрелу на тетиву, она терпеливо ждала, пока тот отдышится. Уже по тому, как он ковылял по залу, было очевидно, что путь сюда дался ему нелегко.

– В чем дело? – спросила она гонца, который едва мог поднять голову.

Тот вздрогнул и начал бурно размахивать руками.

– Эрцгерцог Териод вернулся в столицу! Оказывается, он действительно пришел в себя и исцелился!

Маркиза Энсерин, которая еще секунду назад целилась в мишень, спокойно опустила лук и повернулась к подчиненному. Ее губы презрительно сжались, затем она неодобрительно цокнула:

– Какая досада. Я полагала, что мы с ним покончили.

– Досада? Просто досада?! Как вообще это произошло? Мы столько всего могли сделать, пока эрцгерцог был болен!

– Должна признать, его недуг пришелся весьма кстати. Но похоже, счастливые дни дома Тристан подошли к концу.

В отличие от потрясенного мужчины, Энсерин сохраняла полное спокойствие и даже некоторую отстраненность. Подвернувшаяся ей удача и правда была невероятной. Самый опасный и хитрый враг в одно мгновение вышел из игры.

Для Энсерин, которая едва успела привести дела семьи в порядок и сразу же бросила все силы на борьбу с Аталлентой, новость о болезни Териода стала настоящим подарком судьбы.

Прошел уже год с того дня, когда охваченный припадком безумия эрцгерцог просто растворился в воздухе. Дом Тристан даже не ждал его возвращения и просто наслаждался открывшимися возможностями: без сильнейшего соперника весь мир казался их личной вотчиной.

– Должна отметить, обстоятельства сложились для нас как нельзя лучше. Вопрос с таможенными пошлинами, едва не переросший в серьезную проблему, решился в нашу пользу.

– Но мы могли добиться куда большего!

Миньон в раздражении принялся топать ногами, и его круглый живот начал забавно подскакивать в такт. Энсерин с нескрываемым интересом наблюдала за этой сценой. Удивленный таким спокойствием госпожи, мужчина воскликнул:

– Маркиза, вас это совершенно не беспокоит?

Энсерин лишь рассмеялась в ответ.

– Разумеется, его отсутствие было нам на руку. Но, Чоби, не забывай: чем беспощаднее наш дом растопчет Аталленту, тем величественнее он будет.

Она произнесла это торжественно, расправив плечи, и слуги в этот миг благоговели перед ней. Правда, знай они, что у маркизы на уме на самом деле, то смотрели бы на нее совершенно иначе.

«Эрцгерцог Териод…»

Энсерин прищурилась: этого мужчину с серебристыми волосами было невозможно забыть. Ведь такую красоту либо ненавидят, либо желают, третьего не дано. Конечно, Энсерин не питала к Териоду романтических чувств. Да, он был редким красавцем, но его привлекательность для нее заключалась совершенно в другом.

На деле Териод был для нее просто добычей. Стоящей, желанной добычей.

Чтобы встать во главе рода, женщине требовались поистине нечеловеческие усилия. Как ни крути, но сколь бы талантлива она ни была, ее все равно воспринимали лишь как тень никчемного старшего брата.

В высшем обществе правили мужчины, и ей постоянно нужен был хотя бы малейший шанс, чтобы пробраться в их круг. Энсерин пришлось пройти через огонь и воду, прежде чем она смогла утвердиться как истинный глава рода. За это время она стала жестче, хитрее и беспощаднее любого мужчины, с которым когда-либо встречалась.

А тут появился Териод. Прямо в то время, когда ей так нужен был козырь, который позволил бы ей действовать решительно и без колебаний.

Энсерин нахмурилась, поджав губы. Всякий раз, когда она была поглощена делами дома Тристан, где-то в глубинах памяти всплывало воспоминание. Прошлое, которое она предпочла бы забыть.

– Знаешь, я хотел бы, чтобы маркизой стала ты.

– Что за чепуха?

– Но ведь ты во всем лучше меня. Ты честолюбивая, умная, амбициозная и сама можешь постоять за себя. А наш отец… просто слабак.

– Ты же старший сын, ты обязан нести это бремя!

– Посмотри на отца. Когда я позорно провалился в академии Беллаче, он потратил целое состояние, чтобы замять это дело. А все потому, что я мужчина. Он так отчаянно хочет видеть наследником идиота лишь потому, что у меня между ног есть нужный орган. Это смешно и печально одновременно.

– Это не так просто, как тебе кажется.

– Не ищи в моем отречении особого смысла. Это место всегда было твоим, Энсерин.

Этот тайный разговор в тихом саду состоялся между ними много лет назад.

Эдвин, чья улыбка в тот момент казалась неестественной и печальной, вскоре после их беседы покинул родовое поместье. Их отец, столько лет упорно добивавшийся передачи почетного титула именно Эдвину, в отчаянии схватился за голову.

Старший брат Энсерин от природы обладал мягким и покладистым характером. Он не был бесталанным, но реальность была неумолима: Энсерин явно превосходила его во всем, что касалось управления делами рода. По его собственному признанию, должность главы подходила Энсерин идеально – словно была создана именно для нее.

Энсерин же никогда не забывала о том, что свое место она получила исключительно благодаря великодушию брата. Не отступи Эдвин добровольно, у нее не было бы ни единого шанса занять это место.

Маркиза передала лук слуге. Небрежно сняв колчан, она спросила:

– Эрцгерцог приехал в столицу ради праздника урожая?

– Совершенно верно, маркиза. Говорят, он намерен присутствовать на банкете во дворце и тем самым публично продемонстрировать свое выздоровление. Полагаю, вам стоит понаблюдать за его дальнейшими действиями.

– В любом случае я просто обязана присутствовать на этом мероприятии. А как реагируют семьи, поддерживающие Аталленту?

– Пока не выяснили. Но вот что странно: по нашей информации, Аталлента все еще готовится к торжествам, однако люди вдруг стали судачить, будто супруги прибыли в столичную резиденцию сегодня на рассвете.

– Очевидно, приехали тайно, скрывая свой статус. Хотя особой необходимости в этом не было…

Энсерин на мгновение задумалась, а затем презрительно фыркнула:

– Похоже, эрцгерцогиня весьма осторожная особа?

– Ходят слухи, что между ними очень теплые отношения. Или, возможно, эрцгерцог просто опасался показывать любимую жену на публике…

– Послушай, Чоби: среди всех – по слухам – идеальных пар найдется ли хоть одна, в которой никто не изменял? К подобным сведениям стоит относиться настороженно. Ведь совершенно ясно, кто именно их создает и распространяет.

Энсерин, усмехнувшись, решительно двинулась к выходу. Раздраженно сорвав со взмокших рук перчатки, она швырнула их на землю.

Чоби поспешно направился за госпожой, на ходу подбирая брошенные перчатки.

– Что вы планируете предпринять, маркиза?

– Для начала мне нужно хотя бы взглянуть на эрцгерцога, верно? И ему, и мне понадобится предварительная разведка. А это означает…

– Это означает?..

– Что мне необходимо съездить посмотреть на лошадей.

– Что? Прошу прощения?

Чоби округлил глаза от удивления. Но Энсерин уже отдала четкий приказ подготовить лошадь к выходу. Поскольку сама она была в тренировочной форме, переодеваться ей не требовалось.

Энсерин терпеливо ждала, пока конюхи экипируют ее лошадь. Чоби, все это время стоявший рядом с озадаченным видом, наконец спросил:

– Простите, маркиза, но какая связь между лошадьми и эрцгерцогом?

– Разве ты забыл, что после бала состоится охотничий турнир? Дом Тристан не может ударить в грязь лицом. Мне нужно узнать, появились ли в продаже хорошие породистые жеребцы.

Энсерин, обладательница воинственного характера, всегда проявляла искренний интерес к охоте и поединкам. Именно поэтому уже с раннего утра она натягивала тетиву, готовясь к предстоящему турниру.

Банкет на ежегодном празднике урожая был грандиозным мероприятием, длившимся целую неделю. Фестиваль начинался с жертвоприношения небесам, а завершался зрелищным охотничьим турниром. Священный огонь на алтаре не гасили, постоянно поддерживая его горение.

Охотник, поймавший это животное, становился почетным победителем и получал награду из рук самого императора. Энсерин была бесспорным чемпионом последние три года подряд, наглядно доказывая свой энтузиазм.

«Она все равно поехала бы смотреть на лошадей, даже если бы эрцгерцог не приехал», – недовольно поджал губы Чоби, но свои мысли, разумеется, озвучивать не стал.

Легко запрыгнув в седло, Энсерин усмехнулась:

– Ненадолго съезжу по делам, присмотри за поместьем. Знаешь, глядя на твой живот, я начинаю переживать, что ты слишком рано умрешь от какой-нибудь болезни. Тебе следует заняться упражнениями.

Чоби вспыхнул от обиды:

– Моей жене это нравится!

– Неужели ты всерьез так думаешь? Послушай, если планируешь сохранить эту наивную веру, не смей больше представляться главным стратегом дома Тристан.

Энсерин презрительно хмыкнула и натянула поводья.

Растерянно посмотрев вслед удаляющейся госпоже, Чоби молча опустил взгляд и слегка потрогал выпирающий живот. В то время как у хозяйки мышцы пресса становились день ото дня все рельефнее, ее верный помощник обрастал жирком.

«Ну и по чьей вине это произошло?»

Бедный Чоби, увязший в трясине сверхурочной работы и ночных перекусов, пролил в душе немало горьких слез из-за своей незавидной участи и жестокости госпожи.

Вероятно, из-за грядущего праздника урожая в этот день конный рынок был особенно многолюдным. Площадка, где торговали дорогими породистыми жеребцами, естественно, предназначалась для аристократов. Большинство молодых господ очевидно явились присмотреть лошадей для охотничьего турнира.

– Ох, маркиза! Вы почтили нас своим присутствием! Эй вы, чего стоите, принесите прохладительный напиток леди!

Управляющий лично поспешил навстречу ценной клиентке. Едва он окрикнул работников, один из них тут же принес чай со льдом – любимый напиток маркизы.

После радушного приема Энсерин начала неспешно осматривать стойла.

У нее было три лошади. Одна из них, самая подходящая для охоты благодаря быстроте реакции, в данный момент была травмирована. В прошлый раз маркиза перестаралась, практикуясь в конном боевом искусстве, и лошадь повредила ногу. Травма не была опасной, но все же для лошади ноги были уязвимым местом, требующим особого внимания.

Поэтому Энсерин намеревалась принять участие в турнире на другом коне. Времени до фестиваля оставалось достаточно, так что они успеют найти взаимопонимание.

Энсерин медленно постукивала по деревянному забору, продвигаясь вдоль загонов. Лошади выглядели неплохо, но ни одна из них не зацепила взгляда маркизы. Она внимательно проверяла состояние их копыт, особенности телосложения и прочие нюансы. Поскольку ездить предстояло по пересеченной местности, важна была каждая мелочь. Но был и дополнительный пункт: лошадь для маркизы Тристан ко всему прочему должна была быть еще и красивой.

Требования были высоки, а потому выбор давался Энсерин нелегко. Если нравилась морда, то не устраивала форма ног, если же лошадь в целом казалась ей подходящей, то не устраивал размер. Причины для отказа множились одна за другой.

– Эта… – Энсерин остановилась. На губах ее заиграла улыбка. – Превосходна.

– Превосходна.

Энсерин широко раскрыла глаза и обернулась. У нее не было странной привычки повторять одно и то же дважды.

Собеседница тоже, казалось, с удивлением посмотрела на нее.

Странная личность. Лица не было видно из-за низко натянутого капюшона, но, судя по невысокому росту, перед Энсерин стояла женщина. Это подтверждали и только что услышанный ею голос, а также рука, которая виднелась из-под плаща. Заметив мозоли на тонких белых пальцах, Энсерин с невольной теплотой улыбнулась незнакомке.

– Хорошая лошадь, не так ли?

– Да. Вы, возможно, хотели осмотреть ее первой?

– Если леди желает, то может попробовать прокатиться.

Энсерин вежливо поклонилась. Собеседница казалась растерянной, но вскоре поблагодарила ее и позвала работника. Услышав просьбу обкатать лошадь, тот принес подставку.

– Можете подняться.

Девушка в зеленом плаще изящно ступила на подставку, а затем столь же легко взобралась на лошадь. Движения ее были настолько плавными, что проходивший мимо господин даже присвистнул.

Энсерин, собиравшаяся было отойти, тоже остановилась понаблюдать. Похоже, она сделала правильно, уступив лошадь. Раз животное привлекло ее внимание, значит, особь была превосходной, незнакомка же обращалась с ней так умело, словно сама ее и вырастила.

Грациозно проехав круг, девушка кивнула и спрыгнула на землю.

– Беру эту.

Работник, ожидавший расспросов, лишь моргал. Незнакомка удивленно посмотрела на него, не понимая причины заминки. Тот пролепетал:

– Принесу договор с расчетом! – И поспешно отошел.

Заметив Энсерин неподалеку, девушка подошла ближе. Улыбка на губах маркизы стала шире.

– Спасибо, что уступили. Благодаря вам я заполучила хорошую лошадь.

– Что вы. Мы просто одновременно приметили ее.

– Да, упустить ее было бы очень обидно.

Из-за того, что в обществе Энсерин вела себя слишком по-мужски, она всегда старалась быть особенно любезной с дамами. Но нынешняя ситуация была иной. Женщин, занимавшихся боевыми искусствами, было немного, и Энсерин чувствовала с ними родство. Мозоли на руках незнакомки походили на мозоли фехтовальщиков. Следы, словно повторяющие линии рукояти меча, явно служили результатом изнурительных тренировок. Энсерин могла поклясться, что перед ней стоял воин, достойный ее уважения.

– Для каких целей собираетесь ее использовать?

– Думаю приучить для охоты, – ответила девушка, поглаживая гриву лошади.

Услышав такой ответ, Энсерин посмотрела на нее с удивлением.

«Неужели участница турнира?»

Это событие было недоступно простолюдинам, а потому предположение вполне могло оказаться правдой. Энсерин медленно оглядела незнакомку. Из-за плаща было сложно понять, как она выглядит.

«Однако…»

Энсерин знала голоса всех леди Басила, и эту даму на светских собраниях она определенно не встречала. К тому же собеседница, похоже, тоже не узнала Энсерин.

Вспомнив несколько военных семей, маркиза слегка нахмурилась:

– Каким оружием владеете?

– В основном мечом.

– Ах, я имела в виду разновидность меча. Вам, наверное, удобна легкая рапира?

– Она не подходит для моего стиля. Я использую романский меч. Хотя и облегченный.

Энсерин вычеркнула нескольких людей из списка кандидатов. Леди, занимавшихся боевыми искусствами, можно было пересчитать по пальцам одной руки, и она знала всех, кто использовал такой меч. Значит, эта девушка совершенно точно не была ей знакома.

– А что насчет вас, леди?

Неожиданный вопрос на мгновение смутил задумавшуюся Энсерин. Не потому, что был затруднительным: она лишь удивилась точности догадки о том, что она женщина.

Энсерин не носила юбок, волосы ее были короткими. Даже голос ее звучал низко, так что незнакомке она определенно должна была показаться мужчиной.

– Как вы узнали, что я женщина? Ах, конечно, я не намеревалась вас обмануть, но немногие понимают это с первого взгляда.

– Строение костей другое. И кадыка нет.

Девушка указала на собственную шею. Энсерин разразилась громким смехом.

– Ох, я недооценила фехтовальщиков. Конечно, никто не знает человеческое строение так хорошо, как вы.

– Извините, если вы не хотели этого раскрывать. Вы можете не отвечать на мой вопрос, если того не желаете.

– Нет. Я первой задала его, и было бы странно, если бы сама на него не ответила. В основном я использую лук. Вас интересует такой вид оружия?

– Я владею им, но не могу сказать, что превосходно… Ведь стать искусным лучником непросто.

Глаза Энсерин заблестели. Предчувствуя долгий разговор, она поманила девушку ближе к забору, подальше от прохожих. Она не столько боялась, что их подслушают, сколько была заинтересована беседой. Орудия ближнего и дальнего боя сильно отличались друг от друга, и порой владельцы первого пренебрежительно относились ко второму. Встретив впервые за долгое время человека со сходными взглядами, Энсерин была безмерно этому рада.

– Вы хорошо осведомлены. По правде говоря, нет оружия более изящного, чем лук. Есть люди, считающие атаку с дальней дистанции трусостью, но разве можно говорить о масштабном сражении без лучников?

– Для этого требуется немалая сила рук плюс хорошее зрение, так что условия особенно строги. Думаю, это одни из самых затратных войск. Я… то есть императрица Мартина ведь тоже подготовила множество первоклассных лучников для континентальной войны.

Щеки Энсерин покраснели. Она не ожидала такого обмена мнениями: собеседница, казалось, весьма глубоко понимала лук как оружие. Когда же зашла речь о Мартине, которую Энсерин считала кумиром, она не могла не прийти в восторг.

Мартина, безусловно, была великой правительницей, но немногие знали, насколько гениально она управляла войсками. Причина, по которой среди многих видов оружия, к которым Энсерин имела талант, она выбрала именно лук, крылась именно в Мартине. В детстве она прочла книгу об императрице, и та произвела на нее глубокое впечатление.

«Многие ошибочно полагают, что война – это битва количества. Но настоящее ее искусство заключается в том, чтобы эффективно использовать малочисленные войска. Речь здесь идет о качестве. Этого не понять тем, кто воспринимает солдат лишь как толпу. Смерть не имеет смысла, будущее принадлежит выжившим. Поэтому стрелы, гарантирующие безопасность воина, драгоценны. Пусть те, кто ведет кабинетные споры о трусости дальнего боя, вверят свое тело морю падающих стрел. Если смогут раскрыть рот – пусть говорят».

И только Энсерин собиралась процитировать это изречение Мартины, как сзади послышался шум. Крики, казалось, звучали нечеловечески.

Невольно обернувшись, Энсерин застыла: лошадь мчалась на нее словно безумная. Человек не мог тягаться по скорости с лошадью, а потому кобыла с налитыми кровью глазами в мгновение оказалась в двух шагах от маркизы.

«Слишком поздно!»

Энсерин, естественно, умела обращаться с лошадьми. Но когда разъяренное животное мчалось на всех парах, выхода не оставалось. Энсерин могла лишь закрыть своим телом стоящую рядом девушку и пригнуться.

Но сделать этого она не успела. Незнакомка, которую следовало защищать, рванулась к лошади.

Глаза Энсерин широко распахнулись. Она надеялась, что дело ограничится лишь переломами, но, похоже, развернется настоящая трагедия. Бешеный скакун растопчет незнакомку в мгновение ока.

Энсерин крепко зажмурилась, не сомневаясь, что вскоре услышит глухой звук ломающихся костей. Но…

Громкое лошадиное ржание разнеслось по всей округе. И наступила тишина.

«ЧТО ПРОИЗОШЛО?»

Даже если девушка удивительным образом избежала опасности, лошадь должна была продолжить движение. А если вдруг она остановилась, задев жертву, то все услышали бы звук удара. Но царила гнетущая тишина.

Энсерин осторожно открыла глаза и увидела нечто невероятное.

Время близилось к полудню. Висящее высоко в небе солнце нещадно палило. Сидя на земле, Энсерин рефлекторно прищурилась и подняла руку, чтобы прикрыть глаза. Озаренная полуденным светом, девушка обратилась к ней:

– Вы не ушиблись?

Когда глаза маркизы привыкли к яркости, взору ее медленно открылась окружающая картина. Люди с застывшими от ужаса лицами, замершая на месте лошадь и… девушка верхом на ней.

Капюшон, который та низко надвигала на лицо, слетел от ветра. Черт разглядеть не удавалось. Вместе с полами плаща развевались и волосы спасительницы: яркий красный оттенок отчетливо впечатался в память.

Этот цвет Энсерин знала очень хорошо, а потому невольно прошептала:

– Мартина…

«Не может быть».

Энсерин спохватилась. К счастью, сказала она это так тихо, что никто не услышал. Чуть не опозорилась.

Маркиза медленно поднялась на ноги. Ее пошатывало, зрелище казалось все еще невероятным. Последнее, что она увидела до этого: как девушка взлетела, оттолкнувшись от деревянного забора. Неужели так она и взобралась на лошадь? Резко успокоившееся животное теперь не выдавало и намека на недавнее буйство.

– Это… – Энсерин никак не могла подобрать слова.

– Вы не ушиблись? – повторно обратилась к ней девушка.

– Да, все в порядке, но…

– Слава богу. Из-за чьей-то халатности чуть не случилась беда.

– Как вы вообще это сделали?..

Вместо ответа на полный изумления вопрос девушка легко провела рукой по гриве лошади.

– Похоже, поводья застряли в седле. Когда они натянуты, то лошадь нервничает. Шея оказалась сильно пережатой, поэтому я вытащила ремень и успокоила животное. Вот и все.

Неужели все это она успела разглядеть за столь короткое время?

Звучало невероятно, а потому Энсерин посмотрела на девушку с недоверием. Незнакомка не только распознала причину поведения лошади, что само по себе было удивительным, но еще и бросилась на нее. Что это было: отвага или безрассудство? Однако оба этих определения не слишком подходили хрупкой девушке. Казалось, она приняла это рискованное решение холодной головой.

– Это невозможно…

Энсерин пыталась сказать что-то связное, но мысли путались. В это время незнакомка ловко спрыгнула с лошади. И лишь тогда управляющий, ошеломленно наблюдавший со стороны, выбежал к ней. При всех он громко отчитал конюха, словно пытаясь оправдаться за инцидент.

– Ты… ты, подонок! Если бы гость пострадал, что бы ты делал? Даже за одной лошадью уследить не можешь!

Управляющий уже занес руку для удара, когда девушка, успевшая снова надвинуть капюшон, подошла к нему. Хотя вокруг было много работников, она нарочно протянула поводья именно ему:

– Подержите.

– Ч-что?

Несколько раз растерянно переспросив, управляющий поспешно взял поводья. Девушка поманила рукой работника, стоявшего с таким же растерянным видом, что и начальник. Это был слуга, который ходил за счетом. Она оставила легкий росчерк на бумаге.

– Вот. Оплату получите здесь.

Энсерин даже в голову не пришло проверить подпись. Девушка кивнула и уже собиралась уходить, однако маркиза поспешно преградила ей путь.

– Подождите!

Та остановилась. Спокойным тоном, в который не верилось после недавнего происшествия, она спросила:

– Что-то не так?

– Вы же спасли мне жизнь. Хоть я и сгруппировалась, но как минимум получила бы перелом, а если бы не повезло, то ударилась бы головой, могла погибнуть.

– Да. Для меня честь, что я смогла сохранить ваше многообещающее будущее.

Девушка изящно поклонилась. Было ясно, что она пытается разрядить обстановку, но слова ее все равно прозвучали удивительно поэтично. Энсерин, точно пылкий поклонник, отчаянно пыталась удержать благодетельницу.

– Если вы уйдете вот так, я потеряю лицо. Позвольте вас хоть как-то отблагодарить – зайдите ненадолго ко мне домой. Хочу хотя бы угостить вас обедом.

– Но… – На лице незнакомки промелькнуло сомнение.

– Неужели вы хотите превратить меня в бесстыдницу, которая ничем не отплатила той, кто ее спас? – Решив, что настал подходящий момент, Энсерин надавила на нее своей абсурдной логикой, изображая при этом глубоко страдающего человека.

– Если только… ненадолго, – кивнула в конце концов спасительница неохотно, отчего лицо Энсерин просияло.

Астина совершенно этого не планировала.

– Разве аромат не прекрасен? Это редкий чай, его не достать в свободной продаже, мне из-за океана присылают его близкие друзья.

Астина слабо улыбнулась искусству собеседницы непринужденно завязывать разговор.

Девушку звали Энсерин Тристан. Она не просто происходила из аристократического дома – она возглавляла эту семью. А еще была сестрой того самого Эдвина, которого Астина встретила по пути в столицу. И с официальной точки зрения была политическим противником дома Аталлента, а значит, Астине предстояло соперничать с ней в светском обществе.

«Бывают же такие совпадения».

Встретить по пути в столицу обоих – и брата, и сестру из дома Тристан, да еще и случайно… Одна эта мысль вызывала у Астины тревогу и дискомфорт.

Пока они ехали в карете, Астина толком и не задумывалась о настолько высоком положении новой знакомой. Однако то, как почтительно вел себя с Энсерин слуга, уже начало настораживать. Смутное беспокойство превратилось в уверенность, когда они прибыли в дом Энсерин.

С первого взгляда грандиозность поместья говорил о богатстве хозяйки. Подобная роскошь кричала о том, что Астина попала во владения знатного вельможи. К тому же выстроившиеся в ряд слуги почтительно называли Энсерин госпожой маркизой.

Поэтому, когда в гостиной Энсерин представилась своим настоящим именем, Астина восприняла это спокойно. Ведь Тристан был единственным домом, где женщина унаследовала титул.

«Я скрыла лицо, так что все должно быть в порядке», – успокаивала себя Астина.

Правда, когда она садилась на лошадь, то из-за резких движений ее капюшон слетел, но все же она находилась спиной к солнцу. Вероятно, собеседница не смогла толком разглядеть ее лицо.

Энсерин, прервав долгое молчание Астины, осторожно спросила:

– Вам неудобно?

– Нет, дело не в этом.

Думать о постороннем в присутствии человека было крайне невежливо. Астина покачала головой и проговорила оправдание, близкое к истине:

– Просто я действительно… совершенно не ожидала, что вы глава того самого дома Тристан.

– Извините. Мне показалось, что если я раскрою свой статус на месте, вы почувствуете себя стесненной и просто уйдете. – Энсерин громко рассмеялась.

Глядя на ее улыбку, Астина думала, почему же не узнала ее раньше. Улыбка Энсерин напомнила ей Эдвина – брат и сестра были удивительно похожи. Сходства добавляло и то, что Энсерин носила короткую стрижку и мужскую одежду. Даже манера, с которой они стремились отблагодарить своего благодетеля, была одинаковой.

Энсерин спросила с мягкой улыбкой:

– Если вас это не затруднит, могу ли я узнать имя благодетельницы?

Астина немного помедлила, прежде чем ответить:

– Тина.

У Астины не хватило смелости раскрыть перед главой дома Тристан тот факт, что на самом деле она жена ее злейшего врага. Кто бы мог поверить, что эрцгерцогиня Аталленты мирно пьет чай в гостиной противника? Астина не хотела разрушать этот хрупкий мир двух родов. Лучше просто рассеянно слушать Энсерин, а затем вовремя улизнуть.

Опасаясь, что они могут столкнуться на каком-нибудь светском мероприятии, Астина с самого начала сознательно понижала голос. Хорошо, что она захватила с собой широкий плащ, иначе случилось бы непоправимое.

В душе она корила себя за то, что выбрала для прогулки именно этот день.

Они прибыли в столицу лишь сегодня на рассвете. Хоть путь их и не был тяжелым, но дальнее путешествие всегда утомляет. Едва войдя в особняк, все с облегчением рухнули отдохнуть.

Столичная резиденция ничем не уступала поместью в эрцгерцогстве. Оливер, прибывший заранее, вместе со слугами из главного дома как раз закончил обустройство дома. Особняк был меньше, чем резиденция в Аталленте, но Оливер позаботился об установке в спальне железной клетки – места, где Териод будет запираться, когда Астины не окажется рядом.

Войдя в комнату, Териод первым делом подошел к решетке и молча погладил серые прутья. Он был спокоен, но все же зрелище тревожило Астину, и она спросила Териода о предстоящем банкете.

Поскольку Астина училась в столичной академии Беллаче, ей было кое-что известно о празднике. Однако присутствовать на нем в качестве эрцгерцогини ей еще не доводилось. Астина не могла упасть в грязь лицом, а потому ей необходимо было заранее узнать у эрцгерцога правила и нормы поведения на этом мероприятии. Но главное, она надеялась, что если заговорит с Териодом на эту тему, то он сможет хоть ненадолго отвлечься от тянущей сердце реальности.

– Празднество длится семь дней и проходит очень пышно, под стать величию императорской семьи. Некоторые присутствуют на нем ежедневно, я же обычно посещаю его только в первый и последний день, ведь его величество появляется именно тогда. А вам, супруга, вероятно, захочется посетить еще и охотничий турнир, который проводится после финального банкета. Сдается мне, он заинтересует вас больше, чем танцы, – последнее Териод добавил с игривой улыбкой.

То, что даже в такой ситуации он в первую очередь думал о предпочтениях Астины, было досадно, но так похоже на него.

Териод оказался прав: Астину сразу заинтересовал охотничий турнир. Когда она училась в академии Беллаче, то праздник проходил в разгар семестра, а потому насладиться гуляньями у нее не получалось. Она никогда не посещала ни бал, ни охотничий турнир. Танцы не прельщали ее изначально, но все, что связано с оружием, – другое дело, ведь интересы Астины, как правило, вращались вокруг войны и сражений. Дел столь же кровавых, как и оттенок ее волос.

Укрепившись в своем решении посетить турнир, Астина вышла посмотреть на лошадей. Териод хотел пойти с ней, но ему пришлось остаться, чтобы ответить на многочисленные письма, полученные сразу после его прибытия в столицу. Писали и светские знакомые, и вовсе неизвестные ему люди. Оставив Териода разбираться с грудой корреспонденции, Астина покинула особняк.

Сидя в гостиной Энсерин, она мысленно поморщилась: «Нужно было оставаться дома…»

– Тина – красивое имя. А фамилия?.. – Энсерин спросила не подумав, поэтому тут же ахнула и покачала головой: – Нет, простите. Вы не хотите ее раскрывать, поэтому промолчали.

– Может быть, у меня просто нет фамилии?

– Для этого вы ведете себя слишком естественно. Будь вы простолюдинкой, желающей скрыть свой статус, выглядели бы гораздо более смущенной.

Энсерин с хитрой улыбкой указала на изящные манеры Астины. Однако на этом расспросы прекратились. Заметив замешательство собеседницы, Энсерин тактично сменила тему.

– К тому же разговор, который я изначально хотела завести, был о другом. Я должна подобающе отблагодарить вас… Может, вам что-то нужно?

– Достаточно того, что я получила благодарность. Не стоит утруждаться.

– Благородный человек всегда отплатит за оказанную услугу – таков закон чести. Если вы в путешествии, то я могла бы помочь с необходимыми вещами. Дом Тристан с радостью окажет вам содействие.

Астина слабо улыбнулась и отрицательно покачала головой. Сказала бы Энсерин то же, знай она, что перед ней эрцгерцогиня Аталленты? Оказать милость двум детям дома Тристан и получить твердое обещание благодарности было бы величайшей честью и редкой удачей.

– На некоторое время я остаюсь в столице, так что все в порядке.

– Если вам что-то понадобится, не стесняйтесь ко мне обращаться. Должна же я успокоить свою совесть.

Астина тихо рассмеялась. Ведь Эдвин использовал такое же выражение.

– Забавно.

– Что именно?

– Видите ли, по дороге в столицу я встретила человека, который говорил так же. Почти дословно.

Раз уж она притворилась путешественницей, то может при случае рассказать и о встрече с Эдвином. Поскольку Астина пока не разбирала вещи, в ее сумке все еще лежало письмо, которое он передал. Просто хранить его было несколько неловко, а раз представилась возможность, то следовало передать его получателю.

Астина достала письмо и протянула Энсерин.

– Вообще-то, я недавно встретила вашего брата.

– Брата, говорите…

– Он представился как Эдвин Тристан.

На мгновение лицо Энсерин помрачнело, но уже в следующую секунду от этой эмоции не осталось и следа. Однако Астина, внимательно наблюдавшая за маркизой, все же успела заметить смену ее настроения.

Энсерин немного поколебалась, прежде чем взять письмо. Она прикоснулась к нему настолько осторожно, что казалось, будто этот тонкий лист бумаги способен навредить ей.

Энсерин медленно прочла письмо и поспешно спросила:

– Где… где именно вы его встретили?

– При въезде во владения Челбон.

– Это же так близко! Он, случайно, не говорил, что едет в столицу? Или, может, направляется во владения Тристан?

– Он сказал, что держит путь на восток. Похоже, он не собирался заезжать в места, которые вы упомянули. – Астина отрицательно качнула головой.

Плечи Энсерин поникли, и она полностью откинулась на спинку кресла.

– Вот как…

Проведя правой рукой по губам, Энсерин положила письмо на стол текстом вниз. Астина пристально смотрела на кончики ее пальцев, прикрывавшие бумагу. Та отсырела от пота – похоже, Энсерин была взволнована. Астина думала, что в письме нет ничего особенного, поэтому удивилась подобной реакции.

Энсерин слегка прикусила губу, а затем, словно пытаясь разрядить атмосферу, нарочито повысив голос, произнесла:

– В любом случае спасибо. Быть благодетельницей обоих, брата и сестры, – странная судьба, не правда ли?

– Я тоже очень удивилась этому.

– Какую же помощь вы оказали Эдвину?

– Скорее не помощь… Увидев, как мы перевозим пойманных разбойников, он ошибочно принял нас за работорговцев и напал.

Энсерин широко раскрыла глаза и недоверчиво переспросила:

– Что? Этот неженка?

На лице Астины мелькнула улыбка.

– Вы довольно строги к нему.

– Он был совершенно бесполезен во всем, что касалось физической работы. У него не было видимых травм?

– К счастью, нет.

Энсерин хотела сказать что-то еще, но передумала. Ее странная реакция вызвала у Астины еще больше вопросов.

Почему же они стали общаться через третьих лиц? Если отбросить враждебный настрой дома Аталлента, Энсерин и Эдвин были объективно хорошими людьми. И трудно было понять, почему Эдвин в разговоре проявлял к сестре такое пренебрежение – и наоборот. Что же случилось между этими двумя?

Навряд ли всему виной была обычная борьба за место. Астина знала: какой бы выдающейся ни была Энсерин, титул главы рода никогда не достался бы ей, не пожелай того сам Эдвин. Подобное решение всегда находилось в руках предыдущего маркиза. А поскольку большинство аристократов считают, что наследник должен быть определенного пола, этот биологический факт с незапамятных времен занимал важное место в системе передачи титулов.

– Вас это беспокоит? – попыталась разузнать Астина у Энсерин.

Та медлила с ответом, но затем покачала головой:

– Взрослый мужчина решил попутешествовать, о чем тут беспокоиться? Если он не ранен – все в порядке.

– Да. Он просил передать, что жив, здоров и желает вам того же.

Энсерин промолчала. Что бы она ни сказала, Астина все равно не сможет передать ее ответ, и эти слова никогда не дойдут до Эдвина. Этим двоим не суждено больше встретиться. Как и Энсерин с братом.

– Я все вам передала, так что пойду. – Астина глубже натянула капюшон и поднялась.

Эта прогулка заняла больше времени, чем ожидалось. Поскольку Астина давно не была в столице, расписание ее ломилось от дел. Не считая посещения бала, она должна была разобраться с горой задач, накопившихся за время странствия. К тому же нужно было подготовиться к приему гостей.

Погруженная в мысли, Энсерин отреагировала с запозданием. Она поспешно встала с места:

– Вы уже уходите?

– Да, мы же с вами все обсудили.

– Но я так и не смогла отблагодарить вас как следует, – торопливо сказала Энсерин.

Она осознала, что, погрузившись в размышления о брате, должным образом не позаботилась о спасительнице. Увидев виноватый вид Энсерин, Астина предложила компромисс:

– Если вы так хотите, я обязательно приму вашу благодарность позже. Буду признательна, если вы сохраните это в памяти до того времени.

Энсерин приложила сжатый кулак к груди и гордо произнесла:

– Ни в коем случае не забуду. Клянусь честью Тристан.

Астина подумала, что в этот момент Энсерин выглядела на удивление искренней. Зачастую в аристократах, которые должны быть благороднее всех, обнаруживается еще большая гниль и фальшь. Но по крайней мере маркиза Энсерин обладала достоинством и умела благодарить за доброту.

Астина с довольным видом кивнула:

– Прощайте.

Она легко поклонилась и направилась к двери. Энсерин хотела было проводить ее, но получила вежливый отказ.

Она растерянно посмотрела Астине вслед и снова опустилась в кресло. Ее взгляд внезапно упал на письмо, переданное Эдвином. Энсерин потянулась к нему, но резко замерла на полпути. А миг спустя с силой смяла бумагу.

Сознательно стирая из головы новости о брате, Энсерин стала размышлять о другом.

«Тина…»

Если подумать, это звучало похоже на имя «Мартина». В красных волосах, в безупречной осанке – во всем чувствовалось врожденное благородство. Энсерин ощутила, как величественна та девушка в дешевом плаще с капюшоном, не назвавшая свою фамилию. Не сон ли это?

Энсерин с самого детства представляла себе образ Мартины, своего кумира. И эта девушка была поразительно похожа на легендарную императрицу из тех фантазий. Всемогущая правительница, собственными силами захватившая престол, и недосягаемый образец для тех, кто приходит к власти. Если это и вправду была она, известная непревзойденным боевым мастерством, то совершенное Тиной было для нее не сложнее детской игры.

Отгоняя абсурдные размышления, Энсерин покачала головой. Усмехнувшись собственной глупости, она пробормотала:

– Действительно… словно Мартина переродилась.