Она

XIV. ЗАКЛИНАНИЯ АЭШИ

Было около 10 часов вечера, когда я бросился на свою постель, стараясь собрать мысли и обдумать все, что слышал и видел. Но чем больше я обо всем думал, тем меньше что-либо понимал. Был ли я пьян, с ума сошел или грезил наяву? Возможно ли, чтобы я, человек положительный, имеющий кое-какие познания в науке, абсолютно не доверявший всяким фокусам, которые в Европе называются «сверхъестественным явлением», мог допустить, что в течение нескольких минут беседовал с женщиной, имевшей от роду 2000 лет! Была ли это мистификация, или что другое? Что же такое эти фигуры, которые я видел в воде, это необыкновенное знание древности и положительное неведение настоящего? Что я должен думать о ее удивительной, поражающей красоте?

Я схватил себя за волосы, вскочил с ложа, чувствуя, что схожу с ума. Что подумала она о скарабее?

Эта скарабея, взятая из ящика Винцея, который он принес мне двадцать один год тому назад, принадлежала Лео. Возможно ли, что подобная история правдива? Если это так, то, может быть, Лео - тот человек, которого ждет «Она», - умерший человек, который должен родиться вновь! Невозможно! Но если женщина может прожить 2000 лет, тогда возможно и все остальное! Быть может, я сам перевоплотился из какого-нибудь далекого предка. К несчастью, я ничего не помнил из прошлого. Эта мысль показалась мне до того нелепой, что я разразился хохотом и, обратившись к скульптурному изображению мрачного воина на стене, громко произнес. Кто знает, старый дружище! Быть может, я был тобой, а ты - мной! - Затем я снова засмеялся, и звуки моего смеха странно звучали под сводом, словно дух воина смеялся вместе со мной.

Я вспомнил, что не видал еще Лео, и, взяв лампу, проскользнул ко входу в его спальню. Ночной воздух колыхал занавес, словно невидимые духи шевелили его. Я прошел в комнату и огляделся. При свете лампы я увидал Лео, лежавшего на ложе. Он спал. Рядом с ним, держа его руку в своих, облокотившись на ложе, полулежала Устана и дремала. Оба они представляли прекрасную и трогательную картину. Бедный Лео! Его щеки пылали, под глазами залегла тень, и дыхание было прерывисто.

Он был тяжело болен. Меня охватил страх, что он может умереть, и я останусь один на свете. Тогда я начал молиться в сердце своем, чтобы Бог спас моего мальчика и сохранил ему жизнь.

Я вышел из комнаты и вернулся к себе, но не мог уснуть. Мысли, видения, образы - все мешалось в моей голове. И надо всем этим неотступно стоял образ ужасной, очаровательной женщины с ее поразительной красотой.

Вдруг я заметил, что в стене было узкое отверстие, которого я не видел раньше. Взяв лампу, я начал рассматривать его: отверстие вело в узкий проход. Конечно, было не особенно приятно найти тайный ход в свою спальную комнату, по которому могут войти люди и застать тебя спящим. Я направился в проход, похожий на коридор, который привел меня к каменной лестнице; спустился по ней и очутился в туннеле, вырытом в скале, находившемся как раз под нашими комнатами. Тут было тихо и пустынно. Я шел вперед, бесшумно ступая по полу и, пройдя около 50 ярдов, добрался до третьего коридора. Вдруг лампа моя погасла, и я остался в полнейшем мраке. Что делать? Ужасно было идти вперед в темноте, но нельзя было и стоять тут всю ночь. Я оглянулся. Ни звука, ни шороха. Я двинулся вперед… Вдали мне почудился слабый свет. Медленно пробирался я по туннелю, держась за стену и боясь упасть куда-нибудь. Еще тридцать шагов - там виднелась широкая полоса света, пятьдесят шагов - близко, рукой подать! Шестьдесят шагов… О, праведное Небо!

Я находился у занавеса и мог ясно видеть маленькую пещеру, похожую на могильный склеп и освещенную белым пламенем огня, горевшего в центре пещеры. Слева находилось каменное ложе, на котором лежал, как мне показалось, труп, прикрытый чем-то белым. Справа - такое же ложе, покрытое вышитой тканью. Над огнем склонилась фигура женщины, смотревшей на пламя. Она встала на колени, боком ко мне, вся закутанная в темный плащ, делавший ее похожей на монахиню. Я не знал, что делать. Вдруг женщина встала на ноги и сбросила темный плащ. Это была «Она».

Одетая в белую одежду, она была так же прекрасна, как во время беседы со мной. Ее роскошные волосы тяжелой волной падали до полу. Мои глаза были прикованы к ее лицу, словно я был околдован. Отчаяние и страсть исказили ее прелестные черты. Глаза были полны несказанной муки. С минуту она стояла неподвижно, потом подняла руки над головой, и белая одежда соскользнула к ее ногам, обнажив ослепительную красоту тела. Она стояла, стиснув руки, и выражение злобы появилось на ее лице. Я подумал о том, что случилось бы, если бы она увидела меня, и чуть не упал от ужаса. Но даже если мне и грозила смерть, я не в силах был пошевелиться и уйти. Руки ее опустились, опять поднялись над головой, и я видел, как белое пламя двигалось за ними до самого свода пещеры, бросая призрачный отблеск на ее фигуру, на труп, лежавший на камне, и на всю пещеру.

Прекрасные руки снова опустились, и она заговорила, или, вернее, зашипела по-арабски слова, от которых кровь застыла в моих жилах и сердце замерло в груди.

«Проклятие ей, пусть она будет проклята навеки!»

Руки поднялись и упали, так же, как и пламя.

«Проклятие ее памяти! Проклята будь память Египтянки!»

«Проклятие ей, дочери Нила, за ее красоту!»

«Проклятие ей за то, что ее волшебство сильнее моего!»

Аэша закрыла глаза руками и вскричала:

- Какая польза в этом проклятии? Она оказалась сильнее и ушла от меня!

Потом с ужасающей энергией она заговорила снова:

«Проклятие ей, где бы она ни была! Пусть мое проклятие застигнет ее везде и отравит ей час смерти!»

«Проклятие ей через огромные звездные пространства! Пусть будет проклята ее тень!»

Пламя упало. Аэша закрыла глаза руками.

- Это безумие! - произнесла она. Как может коснуться проклятие того, кто спит сном смерти?

И снова она начала свои заклинания.

«Проклятие ей, если она возродится вновь! Пусть она родится уже проклятой!»

Пламя поднималось и падало, отражаясь в измученных глазах Аэши. Страшный шепот ее проклятий раздавался в стенах пещеры и замирал под сводами. Свет и мрак попеременно отражались на белой зловещей фигуре, распростертой на камне.

Наконец Аэша, видимо, устала и умолкла. Она села на пол, закрыв лицо и грудь своими дивными волосами и начала горько, отчаянно рыдать.

- Две тысячи лет, - бормотала она, - две тысячи лет я ждала и терпела. Века ползут медленно, время тянется бесконечно, искра надежды угасает. О, прожить две тысячи лет, терзаясь страстью, которая гложет сердце! О, как бесконечны эти скучные годы! Любовь моя! Любовь моя! Зачем чужестранец вернул мне эту страсть? Долгих 5 веков я не страдала так, как сейчас! Если я согрешила против тебя, то не омыла ли мой грех слезами раскаяния? Когда ты придешь ко мне, мой возлюбленный? Почему я не умерла с тобой, когда убила тебя? Увы! - Она упала лицом на пол и так отчаянно зарыдала, что я боялся - ее сердце разорвется.

Вдруг Аэша умолкла, встала на ноги, поправила платье и, откинув назад непослушные волны волос, подошла к трупу на каменном ложе.

- О, Калликрат! - вскричала она, и я вздрогнул при этом имени. - Я должна взглянуть в твое лицо, хотя оно мертво и неподвижно!.. Сколько времени прошло с тех пор, как я убила тебя, убила своей собственной рукой!

Дрожащими пальцами она схватилась за покров и умолкла. Когда она вновь заговорила, это был страшный, хриплый шепот.

- Я могу, имею силу заставить тебя встать! - прошептала она и положила руки на покров, хотя лицо ее было сурово и ужасно, а глаза расширились и горели. В ужасе я отскочил назад, волосы встали дыбом у меня на голове, мне показалось, что труп под покровом зашевелился. Вдруг Аэша опустила руки, и тело осталось неподвижным.

- Но зачем? - продолжала она печально. - Для какой цели? Зачем оживлять тело, если я не могу оживить души? Даже если бы ты стоял передо мной, ты не узнал бы меня! Да, твоя возрожденная жизнь была бы моей жизнью, а не твоей, Калликрат!..

Аэша остановилась, потом опустилась на колени, прижалась губами к покрову и заплакала. Это зрелище горя страшной женщины, отдавшейся всецело своей страсти к мертвецу было так ужасно, что я не мог больше выносить его и, повернувшись, пополз назад по темному переходу, дрожа всем телом.

Не знаю, как я дополз. Дважды я падал и полз около 20 минут, пока не добрался до маленькой лестницы. Совершенно обессиленный и до смерти перепуганный, я лег на пол и забылся.

Когда я очнулся, то заметил луч света позади себя, спустился с лестницы, кое-как добрался до комнаты, бросился на ложе и заснул тяжелым сном.