Околдованная

Глава 11

Простыня подо мной мягкая, комната полна необычных, но странно успокаивающих запахов – кедра и ладана, дыма и морской соли.

Дюжина терракотовых ламп озаряет комнату неярким рассеянным светом, а за открытыми окнами стрекочут в ночи цикады.

Окидываю взглядом кровать, на которой лежу, резную раму из ливанского кедра – не могу сказать, откуда я это знаю. Не могу сказать и того, откуда я знаю, что платье мое удерживают две золотые фибулы, застежки на плечах. Я даже не прикасалась к ним, но уверена – пара легких щелчков, и платье само упадет к моим ногам.

Движение на дальней стороне комнаты привлекает мой взгляд.

В открытую дверь входит мужчина, и я вздрагиваю при виде его лица.

Мемнон.

Страха, который я ожидала почувствовать, нет. Вместо страха меня охватывает желание. Я и забыла, как он хорош, хотя, честно говоря, «хорош» – слишком банальное слово для его резкой, пугающей красоты. На нем лишь пара широких шаровар с низкой посадкой, и обнаженный татуированный торс выставлен на всеобщее – ну то есть мое – обозрение.

Он приближается ко мне. Блестящие карие глаза полны желания. Он подходит прямо к кровати, ладони его ложатся на мое лицо, а я обнимаю мужчину, чувствую твердые мышцы спины.

– Рокси.

Имя он произносит низким, рокочущим голосом, и веки его медленно опускаются.

Мигом позже он целует меня, целует так, словно он – утопающий, а я – воздух. Целую его в ответ. Не могу иначе. Я не забыла, как прекрасно он целуется, целуется так, будто – я его собственность. Хотя с чего бы?

А я не против. Знаю, что должна бы. Но все, о чем я могу сейчас думать, это о том, что мужчина этот, наверное, трахается не хуже, чем целуется, и что я бы не возражала выяснить это наверняка.

Смотрю на него, и сердце мое неистово колотится. Кажется, я не могу дышать, и в груди возникает боль, которая кажется мне счастьем, хотя я никогда не знала, что счастье причиняет боль.

Он ищет мои глаза.

– Моя Императрица. Моя жена.

А потом, будто не владея собой, наклоняется и целует меня снова. Губы его грубые и жадные. Эти губы уносят меня в открытое море. Я тону в поцелуе, наслаждаясь его вкусом, вкусом вина.

Он накрывает меня своим телом, прижимает к кровати, и я ахаю, хотя рот мой закрыт его ртом; каждое его движение возбуждает меня.

Прерываю поцелуй. Кажется, губы уже припухли. Ищу глаза Мемнона.

– Я… скучала по тебе, – выдыхаю.

Но нет, я не это хотела сказать. Да?

Он улыбается, показывая острые клыки.

Наклоняется снова, словно собираясь поцеловать меня еще раз.

И когда его губы застывают в волоске от моих, он говорит:

– Я не верю тебе.

Он наваливается на меня, вызывая всевозможные непристойные желания. У меня перехватывает дыхание, но я в замешательстве.

Что-то тут не так, но что?

Я знаю, что сказала что-то не то, и он дал неправильный ответ, но он все равно на мне, и мои руки все еще ласкают его спину, а его бедра плотно прижимаются к моим, слегка елозя.

Он снова сдвигается, губы его скользят по моей щеке, касаются уха.

– Но я скучал по тебе. Я так чертовски скучал, маленькая ведьма.

Он отрывается от моего уха, целует подбородок. Глаза его вновь коварно сверкают, а губы кривятся в улыбке. Вид у него зловещий – но отчего-то в то же время и сексуальный.

Рука его ползет к моей талии.

– Позволь же мне показать, как я скучал, – говорит он, комкая ткань моего платья.

Он задирает мою юбку все выше и выше, обнажая ноги. И все это время смотрит на меня, словно подначивая остановить его.

Я не останавливаю.

Я полна любопытства и желания.

Охаю я лишь тогда, когда юбка оказывается выше талии, а рука Мемнона ложится на внутреннюю поверхность моего бедра.

– Неужели время, проведенное в разлуке, сделало тебя застенчивой, моя царица?

Вторая его рука падает на второе бедро, и он бесстыдно раздвигает мне ноги. Только теперь взгляд его отрывается от моего лица. Он будто пожирает глазами мою обнаженную плоть.

Жар приливает к моим щекам.

– Мемнон.

Я унижена. Я возбуждена. Я не знаю, что делать, но чертовски уверена, что слишком заинтригована, чтобы прекратить это.

Мемнон одаривает меня очередной волчьей ухмылкой.

– Повтори мое имя еще разок точно так же, маленькая ведьма. – Он вновь сверлит меня взглядом. – Мне нравится слышать, как дрожит твой голос.

Сглатываю, и он, должно быть, замечает это, потом что теперь переключает внимание на мое горло.

– Мемнон, – повторяю я, и звучит это как мольба.

Только вот не знаю о чем.

Его руки на моих бедрах напрягаются.

– Хорошо, любимая, – хвалит он меня. – Очень хорошо.

Мужчина вновь наклоняется, точно собираясь меня поцеловать. Но на этот раз рот его тянется совсем к другим губам.

Я даже не успеваю встревожиться.

– Мемн…

Задыхаюсь, когда его горячие губы впиваются в мое лоно, почти обжигая чувствительную плоть.

Мои руки находят его голову, мои пальцы путаются в его жестких черных волосах. Пытаюсь оттолкнуть его, но издаю стон.

Наверное, это незаконно, но как же это здорово. Не понимаю, что именно происходит, и думаю, что должна это остановить, но не хочу останавливать.

В голове полный бардак.

Пытаюсь оттолкнуть его снова, и Мемнон прекращает целовать меня – но только для того, чтобы негромко рассмеяться, опаляя жарким дыханием мою кожу.

– Отвергаешь мои поцелуи, жена? – говорит он. – Как это на тебя не похоже.

Грудь моя поднимается и опадает – я смотрю на него поверх собственного тела.

– Я не…

Я собиралась сказать: «Я не твоя жена». Но все тело мое ломит и ноет, разум в замешательстве – так, может, все-таки?.. Хотя это ведь не может быть правдой, верно? Или?..

Поэтому я лишь спрашиваю:

– Зачем ты это делаешь?

– Потому что скучал по тебе и хочу заново познакомиться. А ты правда хочешь, чтобы я остановился?

После его слов воцаряется тишина. Я смотрю на него. В мерцающем свете ламп шрам на его лице особенно заметен.

Не сдержавшись, слабо качаю головой.

– Хорошо, Рокси, – вновь хвалит он.

Я напрягаюсь. Из-за произнесенного им имени. Оно не мое. Не мое?

Но, вновь ощущая на себе его сочные губы, перестаю думать о чужих именах и мотивах Мемнона и вообще обо всем, что волновало меня недавно, обо всем, кроме того, как же чертовски приятно то, что он делает.

Руки Мемнона соскальзывают с моих бедер и переползают под мои ягодицы.

Вновь запускаю пальцы в его волосы, постанывая от ощущений, которые он пробуждает во мне.

Поцелуи Мемнона делаются грубее, рот его скользит вокруг моей щелки. И вдруг язык его проникает в меня.

Я вскрикиваю, извиваюсь под ним.

Мемнон глухо рычит и стискивает меня крепче.

– Ох, какая же ты вкусная, маленькая ведьма. Не хочется уходить. Никогда.

– Тебе никогда не придется, – безрассудно, почти бессмысленно выдыхаю я.

Он набрасывается на меня с необузданной яростью, бицепсы на его руках бугрятся, татуировки ходят ходуном, он стискивает мою задницу, я безудержно трусь о его лицо, и он издает одобрительное фырканье, как будто ему и впрямь чертовски нравится, как скверно я себя веду.

Дыхание мое становится прерывистым, я взлетаю все выше, выше, я приближаюсь и…

– Моя царица вот-вот кончит? – голос Мемнона раздается у самой моей киски. – Потому что, – он присасывается к клитору, и я снова вскрикиваю, – если так, – еще разок, – тогда мне придется…

Он тянется к чему-то, и…

ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ-ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ…

Резко открываю глаза.

Я вся в поту, грудь бурно вздымается.

Великая Богиня, так что это, просто эротический сон? С Мемноном Проклятым в главной роли?

Ощущаю волнение и странное смущение. И похмелье. Тьфу. Корчу гримасу. На языке привкус вчерашнего алкоголя и скверных решений.

ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ-ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ…

Жужжание телефона отвлекает меня от раздумий. Наверное, именно оно и разбудило меня.

Протираю глаза одной рукой, другой нашариваю на своей тумбочке – нет, погодите, на тумбочке Сибил – телефон.

Замираю.

Великая Богиня, мне снился эротический сон в комнате Сибил? В ее постели? Пока она спала рядом?

Убейте меня немедленно, положите конец моим унижениям.

ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ-ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ…

Задеваю телефон, смахиваю его на пол.

– Черт, – ругнувшись, свешиваюсь с кровати подруги. Желудок переворачивается, и, подхватывая телефон, я едва сдерживаю тошноту.

За моей спиной потягивается Сибил.

– Да выключи ты его к черту, – стонет она.

Злобно смотрю на телефон.

Клянусь, если это спам, я…

Мысль обрывается, едва я читаю имя вызывающего абонента: Ковен Белены.

Принимаю вызов так поспешно, что чуть не роняю телефон снова.

– Да? – выдыхаю почти беззвучно.

– Селена Бауэрс? – интересуется женщина на другом конце линии.

Откашливаюсь.

– Да, это я.

Стараюсь, чтобы голос не выдавал возбуждения и похмелья. А сердце уже мчится галопом. Зачем кому-то из школы звонить мне?

Не обольщайся. Не обольщайся…

– Здравствуйте, это Магнолия Низим, из приемной комиссии Ковена Белены.

Рядом резко садится Сибил, взлохмаченная и настороженная.

Кто это? – артикулирует она.

Прикрываю микрофон и беззвучно шевелю губами: Ковен Белены!

– Я и остальные члены приемной комиссии ознакомились с вашим отчетом о вашем магическом квесте, и… мда.

Она делает паузу.

Я мелко часто дышу, унимаю тошноту. И жду.

Что означает это ее «мда»?

О Богиня, что, если я опять облажалась с заявкой? Что мне теперь делать? Не думаю, что смогу протянуть еще год, околачиваясь…

– Мы все очень, очень впечатлены.

Впечатлены?

Охаю, и Сибил хватает меня за руку. Глаза ее расширены, она взволнована.

– Мы получили сообщение от ПСС, – продолжает она.

– ПСС?

Брови мои сползаются к переносице. ПСС – это Полиция сверхъестественных сил. При чем тут они?

– Они провели расследование катастрофы и пришли к заключению, что самолет сажали с помощью магии. Вы, насколько известно, были единственным супером на борту.

Я не отвечаю, и женщина продолжает:

– Вы осознаете, насколько невероятно потрясающе то, что вы сделали? Вы спасли сотни жизней, посадив самолет. Средства массовой информации, возможно, никогда об этом не услышат, но вы герой, Селена.

Облизываю пересохшие губы, чувствуя замешательство и – да, все еще тошноту.

Герой?

Мысли перескакивают к распечатанной гробнице и опустевшему саркофагу.

Я… не думаю, что слово «герой» тут подходит.

– Селена Бауэрс, – говорит женщина, – от имени всего Ковена Белены хочу официально пригласить вас вступить в наш Ковен.

Два дня спустя я стою на дорожке, ведущей к студенческому общежитию Белены. Нерон застыл рядом.

Я не вполне верю, что все это происходит на самом деле, пока не открываю блокнот и не вижу вложенные в ежедневник распечатки с инструкциями по заселению, на которых указано мое имя. Номер комнаты – 306 – я обвела кружком. Несколько раз.

Шагаю по тропинке к передней двери.

На этот раз, приблизившись к ламассу, останавливаюсь, чтобы дотронуться до одной из них. Не знаю, отчего мне так нравятся эти наполовину женщины, наполовину львицы, но вся буквально трепещу, осознавая, что они будут теперь охранять меня каждый день.

Погладив статую, двигаюсь дальше. Темная, в разводах сырости дверь снабжена изящным бронзовым молоточком, зажатым в острых зубах Медузы. Как и ламассу, Медуза – еще один страж порога.

Едва пальцы мои сжимают дверную ручку, бронзовая Медуза шевелится, змеи ее волос извиваются, бронзовые губы приоткрываются.

– Добро пожаловать домой, Селена Бауэрс, – вылетает из бронзового рта.

На миг меня обдает ароматами розмарина, лаванды, мяты – запахами, ассоциирующимися с защищенностью. Женские голоса шепчут мне в ухо, один из них смеется, потом тихонько хихикает.

А потом ведьмовской ритуал, в чем бы он ни заключался, заканчивается. Фантомные запахи и звуки исчезают, и голова Медузы вновь застывает, как каменная. То есть как бронзовая.

Толкаю дверь и вхожу в здание. Нерон следует за мной.

Женские голоса заполняют пространство. Не могу сдержать расползающуюся на лице улыбку.

Слева от меня – гостиная и колдовская кухня. За ними – обычная кухня, где готовят еду, а напротив – столовая.

С другой стороны – библиотека, атриум и коридор, который, как я знаю, ведет в учебные помещения и Ритуальный зал. А прямо передо мной – главная лестница.

Как и на празднике урожая, в здании постепенно воцаряется тишина: это ведьмы замечают нас с Нероном.

И как раз в тот момент, когда молчание уже становится неловким, из кухни высовывается Шарлотта, ведьма, которую я знаю по Академии Пил, высовывается и кричит:

– Добро пожаловать в семью, Бауэрс!

Еще несколько женщин присоединяются к ней, приветствуя меня. Напряженные плечи слегка расслабляются. Что бы ни вызвало недавнюю тишину, ведьмы уже оставили это в прошлом, чтобы я чувствовала себя комфортно.

– Спасибо! – кричу я Шарлотте и остальным.

Пересекаю фойе, поднимаюсь по лестнице вместе со своим фамильяром. Деревянные ступеньки скрипят под нашими ногами.

На третьем этаже сворачиваю направо, скольжу взглядом по медным табличкам с номерами на дверях, пока не нахожу свою.

Комната 306.

Дверь приоткрыта. Внутри – одинокая односпальная кровать, рядом с ней – синее бархатное кресло. У стены – пустой книжный шкаф-стеллаж. Огромное окно выходит на старый корявый дуб.

Напротив кровати – древний на вид письменный стол с такой же древней лампой на нем. В центре стола лежит массивный железный ключ.

Подхожу, беру ключ.

Это ведь шутка, да? В смысле, как мне повесить его на цепочку для ключей – и не выглядеть при этом каким-то замшелым тюремным надзирателем?

Оглядываюсь на дверь – дверь с узорчатой бронзовой ручкой и большущей замочной скважиной над ней.

Ладно, значит, не шутка. Просто, похоже, Ковен не обновлял замки на дверях больше века.

Очень надеюсь, что ламассу достойно справляются с защитой этого места, потому что замок мой – откровенное дерьмо.

Но ключ я все равно сую в карман.

– Что думаешь? – спрашиваю у Нерона.

Пантера обводит взглядом комнату, потом трется мордой о мою ногу.

Я тоже озираюсь.

– Рада, что ты одобрил. Мне тоже нравится.