Охотники за артефактами

Глава 5 Пригоршня. Допрос

«Беретта» тыкалась в спину ходока из Зоны, сталкером я бы его не назвал. Эта тварь позорит сталкеров. Он шагал уверенно, расправив плечи, жевал жвачку так интенсивно, что кепка двигалась туда-сюда. Меня волновал вопрос, как сделать, чтобы встречные не заметили пистолет. На его месте правильно бросить рюкзак мне в лицо и рвануть в сторону, но он не подозревал, что его ждет, надеется, что сейчас все разрешится в его пользу.

Как же его вырубить, чтобы окружающие не заметили? Пока ничего в голову не приходило, буду действовать по обстоятельствам. Мимо припаркованных автомобилей мы прошли во двор, где я припарковал «пацифику». Не теряя бдительность, я смотрел по сторонам. Было сыро, пасмурно, и двор пустовал, только на детской площадке три мамаши запускали визжащих малышей с горки.

– Ты реально псих, – подал голос мужик. – Я реально твою малую не трогал. Как извиняться будешь?

– Заткнись, – рявкнул я. – Ты мне зубы не заговаривай. Сейчас у Юли спросим.

– Поскорее бы, – вздохнул мужик, остановился, завертел головой. – Где твоя тачка? Далеко?

Я кивнул направо, туда, где как раз отъезжал «Ниссан-Кашкай», ткнул пистолетом в спину:

– Шевелись.

– Ты реально гонишь, чувак, – он хмыкнул. – Как выкручиваться-то будешь?

– Выкручиваться будешь ты, – я толкнул его пистолетом, и он зашагал вперед.

«Ниссан» освободил так необходимое мне место возле «пацифики». Как хорошо, что я не успел снять тонировку со стекол, и мужик не видит, что никакой Юли в салоне нет! Надо сделать так, чтобы он пригнулся, изо всех сил долбануть его лбом о крышу, затолкать в салон и вырубить. Затем связать, заткнуть ему пасть. Мужик не выдержал, посмотрел на меня, покачал головой, криво улыбаясь:

– Ну ты и псих! Конченый псих!

Я открыл машину и постучал в стекло:

– Юля! Скажи мне, это он? Ну же, не бойся, открой!

На лице мужика прочиталась растерянность, он не понимал, что происходит, почему я, уходя, запер ребенка в машине, а теперь она не спешит открывать. Пока он не запаниковал, я потянул дверцу – она отъехала в сторону. Мужик пригнулся, заглядывая в салон, и я изо всех сил приложил его головой о крышу машины.

Жертва не вырубился, просто отшатнулся и присел, я огляделся, никого рядом не обнаружил, толкнул его в спину – он упал в салон, откуда я предусмотрительно снял сиденья, я навалился сверху, захватил его шею и принялся душить. Некоторое время он пытался меня сбросить, лягался и хрипел, потом – дотянуться до моих глаз, но с каждой секундой сопротивление слабело, и вскоре он обмяк.

Как предусмотрительно я снял сиденья! Затащив тело в салон, я крепко связал мужика заранее приготовленной веревкой, заткнул ему рот, заклеил скотчем. Вытер пот и задумался, что теперь делать. В любую минуту он придет в себя и начнет брыкаться, это привлечет внимание к моей машине. Хочешь не хочешь, надо звонить Дене, чтоб сидел рядом и успокаивал пленника, пока мы будем ехать. Как хорошо, что он живет в Реутове!

Во избежание неприятностей дожидаться Деню на этом месте я не стал, поехал к его дому и примерно через пять минут езды остановился, завидев его, бегущего навстречу. Он даже не переоделся, надел куртку на спортивный костюм. Не говоря ни слова, он распахнул дверцу в салон, злобно уставился на пленника, залез и принялся его избивать, приговаривая:

– Ах ты ж гнида! Вот тебе! На! Еще на!

Я включил аварийку, за талию вытащил брыкающегося Деню и отшвырнул от жертвы, покрутил пальцем у виска:

– Долбанулся? А вдруг он ни при чем? Прежде надо допросить.

Деня без жалости покосился на пленника, извивающегося червяком.

– Ыыы, – хрипел он. – Аааыыыууу!

А вдруг он и правда ни при чем? Если так, то до Дениной атаки с ним можно было бы договориться и расстаться полюбовно, теперь – вряд ли.

– Просто сиди рядом, чтоб он не брыкался, ничего не делай, ни о чем не спрашивай. Если начнет шуметь, вырубай, но не травмируй серьезно.

Взгляд Дени помутнел, ноздри его раздувались. Он сел на пол в салоне, упершись в заднюю дверцу спиной. Пришла запоздалая мысль, что не зря я купил минивэн, в нем трупы возить удобно.

– Ладно. Ты прав. Но ведь на фотографиях, которые Рыков дал, он один в один! – донесся голос Дени, когда я уже завел мотор. – И что за Юля? Одна из погибших девочек?

– Помолчи пока. Если начнет дергаться – вырубай, разрешаю.

При первой возможности свернули с главной – чтобы гаишникам глаза не мозолить, и дальше ехали проселочными дорогами. Да, так на полчаса дольше, зато безопаснее.

Завидев мою машину, сторож на КПП дачного кооператива помахал рукой и поднял шлагбаум:

– Что-то вы зачастили, Никита Ильич.

Обычно я останавливался и беседовал с ним, теперь сделал погромче музыку – вдруг клиент начнет выть и биться головой о пол. Краем глаза я видел, как Деня прижал башку пленника к полу.

Дача моя находилась в самом конце улицы, возле самого леса. Дорога раздолбалась после зимы, мы ехали медленно, цепляя дном кочки. Обветшалые бабушкины дачи соседствовали с современными коттеджами, деревянные заборы – с воротами, открывающимися с пульта.

Мою дачу окружал высоченный кирпичный забор, выглядывала только красная крыша. Я ценил надежность и не хотел быть заложником гаджетов и всякой электроники, потому калитка у меня открывалась ключом, а ворота – вручную изнутри.

Я подогнал машину как можно ближе к двери дома, закрыл ворота, взял из кухни свой рабочий свитер, надел его на голову пленнику и завязал рукава на шее – не нужно ему знать, куда мы приехали… Хотя это излишние меры предосторожности, мое лицо он наверняка запомнил. Если я в нем ошибся, будет скандал.

– Тащим его в спортзал, – сказал я, взял пленника за ноги и наполовину выволок на улицу.

Почему-то казалось кощунством, что я привез его сюда – в маленький рай, розовеющий тюльпанами. Будто бы присутствие этого человека осквернило святыню, созданную Лесиными руками. Я взял пленника под мышки и поволок к дому, Деня порывался мне помочь, но понял, что только мешает, взял черный рюкзак и пошел следом. Все, что он мог, – открывать передо мной двери.

По крутой бетонной лестнице я стащил пленника в спортзал, оборудованный в цоколе. Он был небольшим, едва помещались велотрек, универсальный тренажер, штанга с блинами, гантели и мой участок для бокса с грушей. К зеркалам жались Лесины причиндалы – гантельки, доска-ступенька, розовый резиновый шар, похожий на огромное коровье вымя.

Деня расстелил резиновый коврик Леси, я усадил на него пленника, прижав его спиной к велотреку, стянул с его головы свитер, оторвал скотч и вытащил тряпку изо рта.

Мужик хрипло попросил пить и расхохотался. Деня принес стакан воды, он напился и шепнул:

– Вы реально психи. На фига я вам нужен?

Я сел на корточки возле него, не мигая посмотрел ему в глаза, как это делают следователи на допросах. Он ничего не должен знать о наших на него планах, тогда начнет паниковать, ошибаться и сам все выложит. Если бы встретились, Химик не узнал бы меня. Интересно, он тоже изменился или остался прежним?

– А сам ты как думаешь? – спросил я.

Деня тем временем принялся потрошить рюкзак, и клиент напрягся, глаза чуть из глазниц не выпрыгнули. Что же у него там?

Он дернулся, замер, аж желваки вздулись. Ага, значит, у него там что-то запрещенное. Я переместился поближе к Дене. На ковер легла пластиковая бутылка с мутной жидкостью, кошелек, пачка сигарет с зажигалкой, жвачка. Деня расстегнул подобие косметички и двумя пальцами вытащил «Макарова». В боковом кармане нашлись патроны к нему, а также ПДА, какие используют в Зоне, и пустой контейнер для артефактов.

Я взял пистолет, вытащил магазин, выщелкнул патроны:

– Ух ты! Разрешение на ношение оружия имеется?

– Вы что, менты? Какого хрена вам от меня нужно? – занервничал пленник. – Если менты, то совсем тупые, что ли?

Кепка потерялась, и было видно, как покраснела кожа головы под ежиком светлых волос.

– В Зону, значит, ходишь? – я повертел в руках контейнер. – А это территория охраняемая, чтоб туда попасть, разрешение надо.

– Чего. Вам. От. Меня. Надо? Бабла? В кошельке пятнадцать штук, больше нет.

Я снова расположился напротив пленника:

– Расскажи лучше, что ты делал возле школы, кого выжидал?

– Ты реально думаешь, что я педофил? – фыркнул мужик.

– Засыпкин Максим Сергеевич, – проговорил за спиной Деня, протянул мне паспорт с вложенными правами, я продолжил:

– Тридцать два года, значит. Итак, что ты делал возле школы?

– Мать моего ребенка не разрешает мне видеться с сыном, – пробормотал он. – Я его ждал, чтоб поговорить, пока она не видит.

– Сколько сыну лет? – спросил Деня.

– Восемь.

– Что-то не сходится, Максим Засыпкин. Потому что у тебя нет детей. Если бы были, ты бы знал, что до третьего класса школьников из школ забирают родители. И еще неувязочка. Что делают отцы, которые давно не видели своих чад? Приносят им подарки, хотя бы конфеты.

Деня сел со мной рядом, впился взглядом в лицо Засыпкина, и он сразу побледнел, потому что из зрачков невысокого чернявого парня на него смотрела сама смерть.

– Я его планировал повести в кафе, – проблеял пленник и скосил глаза, ища у меня защиты.

Деня вытряс рюкзак – посыпалась мелочь, визитки, мусор, выпал кошелек. Я принялся визитки перебирать: с тюльпаном – магазин цветов, фиолетовая с розовой лентой – скидочная карта чего-то там, «мерс» с шашечками – такси, еще такси – ничего интересного. Деню привлекла бутылка с жидкостью:

– А это что такое?

Засыпкина перекосило.

– Глотни, узнаешь.

Деня свинтил крышку и поднес бутылку к губам Засыпкина:

– Пей.

Белый как мел пленник сжал челюсти и отвернулся.

– А вот это уже интересно, – проговорил я. Деня же получил доказательства, что в бутылке – то самое вещество, погубившее Димку, он наотмашь ударил Засыпкина, его голова запрокинулась, я схватил Деню за руку и почувствовал, как его трясет от злости. – Подожди.

– У меня есть деньги. Сто тысяч. Сколько вам нужно? Я достану, – пробормотал Засыпкин, зажмурившись, и добавил жалобно: – Вы же менты, вы деньги любите…

Деня ткнул горлышком бутылки в сжатые губы Засыпкина:

– Пей!

Засыпкин уставился на меня и забормотал:

– Вы же за бабло все продадите! Мы же вам заплатили, мало, да? Какого черта…

Деня попытался его напоить содержимым бутылки, и он стиснул челюсти.

– Денис, подожди. Отойди. Пусть он все расскажет. Ты ведь не будешь врать, правда? Что в бутылке и зачем ты околачивался возле школы?

Он покосился на Деню, на меня, снова на Деню и заговорил:

– Вещество из Зоны, какое-то новое из аномалии или… Хрен его знает.

Деня воскликнул:

– Какие еще тебе доказательства нужны? Можно, я его прикончу?

– Нет. Говори, что за вещество, зачем оно тебе.

– Точно не знаю. Вызывает привыкание, но излечивает от многих болезней. Позже выяснилось, что испытуемые становятся внушаемыми.

– Вот оно, – сказал Деня голосом, каким зачитывают приговор. – Зачем это тебе?!

– Изучали действие на людей. Сперва положительные моменты, отрицательные выяснились позже…

– И ты все равно…

– Тише, Денис. Подожди.

Удивительно, но взбеленившийся Деня подчинился, хотя видно было, что он готов разорвать Засыпкина Максима Сергеевича.

– И какие же отрицательные?

– Привыкание. Испытуемые становились внушаемыми, делали все, что им скажут…

– Ах ты ж гнида, – прошипел Деня и не сдержался, бросился на Засыпкина, я сбил его с ног, навалился сверху, завернул руку за спину.

Деня хрипел, сыпал проклятиями, матерился, но вскоре затих, уткнувшись лицом в ковер. Бутылка выпала из моих рук, содержимое разлилось по ковру, но внутри осталось граммов сто пятьдесят. Я поднял ее, сел на корточки напротив Засыпкина, поболтал бутылкой у него перед глазами. Кажется, он понял, чего от него хотят, мотнул головой и забормотал:

– Смерти детей… Это случайность! Мы хотели помочь! Близорукие стали видеть, болезни прошли… Но дети привыкли. Я старался уменьшить дозу, чтоб они соскочили. Реально не вру! А смерти – случайны! Они услышали где-то что-то про самоубийство, попали под внушение. Если они не получат дозу, то звездец им. Отпустите меня!

– Денис, помоги. Проверим вещество и выясним, насколько испытуемые становятся внушаемыми. Если напьется, врать он не сможет. Держи его голову. Нет, лучше на тебе бутылочку, а я открою ему рот.

Засыпкин понял, что мы не менты, спасения ждать неоткуда, на снисхождение рассчитывать не стоит, и договариваться мы не расположены.

– Вы об этом пожалеете, – проговорил он, когда я шагнул к нему, распластался на полу, принялся дергаться, выть, биться головой о тренажер – то ли убить себя пытаясь, то ли отсрочить миг расплаты.

Оседлать его удалось без труда, а вот чтобы напоить, пришлось немного придушить и заливать адское зелье в полудохлую тушку.

Как только вещество попало в организм, клиент расслабился, заулыбался, бездумно уставился в потолок. Я продолжил допрос, включив диктофон на своем телефоне-птеродактиле:

– Откуда у тебя вещество?

– Вадим дал.

– Что за Вадим?

Говорил пленник неохотно и коротко, но отвечал четко. Удалось выяснить, что действует то ли группировка, то ли организация «Руна», в которой он состоит. У этой группировки крыша в полиции, и лучше с ними не связываться, а Главари – в Зоне. Сам Засыпкин не знает, кто Главарь, он знает только Вадима, да и тот появляется сам – ни тебе его адреса, ни номера телефона. Вещество и правда разрабатывалось как лекарство, побочные эффекты выяснились позже. Чем больше вещества попало в организм, тем раньше формируется зависимость и тем более управляемой становится жертва. «Руна» изучала, как влиять на подростков, чтобы при этом они оставались вменяемыми. От пятидесяти граммов, а примерно столько выпил Засыпкин, разрушается воля и у человека нет шансов выжить, даже если постепенно уменьшать дозу. Смерти детям никто не желал, жертвы случайно попали под чужое внушение. Но «Руне» было плевать на риск, испытания на людях все равно проводились. Больше ничего выяснить не удалось.

Деня слушал пленника, скрестив руки на груди и притопывая. Он напоминал кота, который хочет съесть мышь и ждет, когда хозяин отвернется.

Закончив допрос, я повернулся к Дене, протянул ему «макарова» и патроны:

– Если хочешь его пристрелить, лучше сделать это в лесу.

Денис уставился на пистолет как баран на новые ворота, свел брови у переносицы, посмотрел на Засыпкина, торжествующе улыбнулся, прицелился ему в голову.

– Скажите хоть напоследок, что я вам сделал? – спросил Засыпкин, все так же бестолково улыбаясь.

– Твое вещество убило моего единственного сына, он учился в четвертой школе.

– Я реально не хотел. Да, пристрелите меня, я теперь зависим. Мне реально надо по глотку этой хрени в день, а столько мне никто не даст, это дорого. Мы малым по паре капель давали. Только пристрелите быстрее, пока мне все пофиг. Или дайте пистолет, я сам.

Я смотрел на него и думал, что вещество это – аномальное, в лаборатории его исследовать бесполезно, результат будет какой угодно, но не тот, что нужно: например, что это песок или обычная вода. Глупо привлекать «Руну» по закону, их вина недоказуема, ну и про «крышу» забывать не стоит. Поэтому Кваснюк и отказался мне помогать. Только самим надо разбираться, и не здесь – в Зоне. Здесь половина следаков пальцем у виска крутит, когда слышит про Зону. Хотя она и под боком, многим удобнее думать, что ее нет.

До машины Засыпкин дошел на своих двоих, послушно улегся в салоне, Деня сел рядом с ним, попытался снарядить магазин, но это ему давалось тяжело. Сразу видно человека, который с оружием дела не имел. Наверное, и выстрелить не сможет. Тяжело человека пристрелить, даже если он конченый.

Мы отъехали от дачного кооператива на северо-восток, поближе к Мытищам и к Зоне – там меньше ментов и праздно шатающихся, опасно это, мутанты иногда забегают, их отстреливают охотники, так что еще один «бабах» внимания не привлечет. Одно не давало мне покоя: кто-нибудь наверняка видел, как я увозил Засыпкина. Когда его найдут застреленным в лесу, у меня могут быть неприятности.

Не сворачивая с дороги, я затормозил, съехал на обочину и приказал Засыпкину:

– Убей себя.

Вещество действовало, и он начал выполнять приказ с рвением: биться головой о пол, пытаться свернуть себе шею. Деня развел руками и замер, пока я не приказал Засыпкину остановиться.

– Он сам себя убьет, – проговорил я. – В него нельзя стрелять, у меня семья, и в Магадан я не собираюсь. Слышишь меня, Максим Засыпкин? Сейчас мы тебя развяжем и отпустим. Ты никому не позвонишь и ничего не расскажешь. Пойдешь по этой дороге. Отсчитаешь триста шагов, остановишься на обочине, закуришь и будешь ждать грузовик, а затем бросишься ему под колеса. Так бросишься, чтоб он наверняка тебя убил. Понял?

– Понял, – радостно отозвался он.

Деня не поверил в силу внушения.

– А если он сбежит?

– Мы будем держать его под прицелом.

Я вышел из машины, открыл капот – сымитировал поломку. Забрал пистолет, зарядил его, снял с предохранителя. Деня без слов понял, что нужно делать: разрезал веревки на руках Засыпкина, приговаривая:

– Нас ты тоже не тронешь. Все, пошел!

Я прицелился в спину Засыпкина, который уходить не спешил.

– Ну же, пошел!

– Ты сказал, я должен закурить… Сигарет реально нет!

Я бросил пачку, Засыпкин на лету поймал ее, сунул в рот жвачку и танцующей походкой счастливого человека пошел по обочине, не оборачиваясь. Когда он дошел до места, где дорога чуть забирает вправо, я подумал, что Засыпкин сейчас сбежит, но нет, постоял немного, двинулся дальше, исчез из виду.

Мимо нас промчался кроссовер, затем – «газель» с брезентовым кузовом, а за ней летел тягач без прицепа. Мощный «американец», как в рекламе газировки «праздник к нам приходит». Эти тягачи с мощными колесами, агрессивными мордами, светящиеся ночью наподобие новогодних елок, в детстве для меня были олицетворением Штатов. Типа ковбоев, только современных.

С грохотом и свистом тягач пронесся мимо, свернул… Хлопок удара утонул в визге тормозов. Лишившийся воли Засыпкин выполнил мой приказ. Пропустив микроавтобус и «девятку», я развернулся через сплошную и укатил, откуда приехал. Ощущение было, словно я раздавил огромную мокрицу. Сидящий рядом Деня молчал, чтобы не было видно, как дрожат его руки, он сжал кулаки.

Я поделился соображениями, что корень зла надо искать в Зоне, Деня молча кивнул. Он всю дорогу не проронил ни слова, только кивал. Только возле своего подъезда он оживился и выдал:

– Все-таки я попытаюсь через ментов узнать, что можно сделать здесь и что это за «Руна».

После смерти Димки Деня жил, чтобы отомстить. Если его остановить, он загремит в дурдом к жене. Мне же это дело надоело, злодея мы наказали, теперь члены «Руны» будут осторожнее. Если и распутывать клубок дальше, надо искать ниточки в Зоне. Деня туда не пойдет – не тот он человек, а меня в Зону не тянет. Точнее, наоборот, боюсь сорваться, бросить все и пропасть там.

Я повертел в руках телефон, вспоминая старых знакомых из Зоны, и тут мой птеродактиль пискнул – пришло сообщение. Задолбали спам рассылать!

Сообщение было от оператора, что Химик появился на связи. Как раз у него и спрошу, что за «Руна», он должен знать…

Почему-то пальцы отказывались нажимать на кнопку вызова, будто это красная кнопка. Нажми ее, и твой мир взорвется, разлетится осколками.

Я устыдился собственной мысли, что испугался Химика. Вот еще, это моя жизнь, как хочу, так и строю ее. Из трубки донеслись протяжные гудки.