Охотники на ксеносов: Омнибус

Ник Кайм Дух Машины

— Отслеживаю…

Звуки грубого голоса, отразившись от стенок боевого шлема, вылетели из ротовой решетки. Покрытые засохшей кровью пальцы латной перчатки из черного керамита, обколотого в рукопашном бою, повернули верньер настройки магнокуляров.

— Ждите…

Через поле обзора побежали многочисленные строчки данных. Поверх ограниченного им участка непроходимой белой пустыни возникли сокращенные рунные обозначения, информирующие о скорости и направлении ветра, минеральном составе почвы, температуре и атмосферных помехах. Наиболее важным фрагментом информации, впрочем, оказалось само мутное изображение.

Вдалеке, над бесконечными дюнами, неслись насыщенные кальцитами шквалы, способные ободрать броню. Более опасная угроза ещё не проявила себя, но Зэвс знал, что она где-то там.

Космодесантник недовольно хмыкнул, пытаясь держать себя в руках.

— Заметил что-то, брат Зэвс? — донесся снизу другой голос, несколько приглушенный поднимающимся ветром. То, что начиналось как легкий зефир, переросло в настоящую бурю.

Спрашивавший — более утонченный воин — сидел на корточках в неглубокой известковой впадине, где укрылись остальные бойцы истребительной команды, и смотрел на Медного Минотавра пылающими углями глаз. Саламандр, на правом наплечнике которого красовалась характерная оранжевая голова змия в черном поле, поддерживал третьего воина, с эмблемой Имперских Кулаков на броне. Рядом с ними, склонив голову, стоял на коленях в безмолвном бдении четвертый, а неподалеку лежало тело пятого и последнего члена отряда.

— Погодные условия затрудняют наблюдение, — пробормотал в ответ Зэвс, старательно скрывая усталость. Он снова покрутил ручки настройки — аккуратными движениями, которые казались слишком изящными для такого здоровяка.

Хотя все они носили силовые доспехи, Медный Минотавр был самым широкоплечим в отряде, а его челюсть дерзко выдавалась вперед даже под боевым шлемом.

Вдали возникли призрачные силуэты, проступившие сквозь песчаную бурю, словно смазанные чернильные кляксы на холсте. Минеральные кристаллики и мелкие камушки, несомые ветром, со звоном отскакивали от наплечников Зэвса, царапали золотую кайму и оставляли трещинки на черной голове быка в шелушащемся белом поле.

Некоторые из неясных фигур, бывшие крупнее остальных, принадлежали генноизмененным созданиям с огромными панцирями и клинками, растущими из предплечий. В животе у Медного Минотавра что-то сжалось, и он стиснул челюсти, вспомнив о судьбе брата Фестарона. Погибший Звёздный Фантом сразил немало подобных тварей, прежде чем они выпотрошили воина. Позади крупных чужаков медленно шагали более многочисленные мелкие существа, пригибаясь, чтобы укрыться от ветра. На пределе слышимости раздавались боевые кличи врагов, слегка измененные гибридизацией грудного отдела; в них слышалось нечто птичье.

Зэвс насчитал не меньше пятидесяти созданий, но знал, что их окажется больше. Затем он мысленно пересчитал оставшиеся боеприпасы: тринадцать болтов «адского пламени», четыре «кракена», три «железных бури» и две «цепких сети», плюс два магазина стандартных масс-реактивных зарядов. Не очень-то много.

— Теперь они идут по нашему следу, — сообщил Медный Минотавр остальным.

По прикидкам Зэвса, ксеносов было больше трех сотен. Исходя из текущего состояния истребительной команды, вариант «боестолкновение» исключался. Оставалось только провести «беспокоящую атаку и отступление». Медный Минотавр зарычал — такое положение раздражало его, словно заноза под ногтем.

— Я тоже чувствую это, брат, — отозвался Саламандр, которого звали Ар’ган. — Неудержимое желание сжечь их, обратить в пепел.

Опустив магнокуляры, технодесантник присоединился к остальным Караульным Смерти во впадине.

— Карфакс будет ждать нашего появления, — сказал он, имея в виду пилота команды.

Тень Зэвса упала на коленопреклоненного воина, Вортана. Прервав чтение литании, тот поднял взгляд.

— Сколько их? — скрипучим голосом спросил Вортан, вставая на ноги. Злобный Десантник, что носил на плече крылатую молнию в желтом поле, был конченым ублюдком, но при этом несгибаемым, как адамантий.

Помедлив, Медный Минотавр передернул затвор болтера, но не обернулся. На силовой установке его доспеха была закреплена громоздкая серворука, шевелившаяся в такт движениям воина.

— Если останемся, чтобы сосчитать, то скоро отправимся к Императору, — ответил Зэвс.

Вортан презрительно усмехнулся, обматывая вокруг пояса увесистую патронную ленту и заправляя её в тяжелый болтер.

— Удирать от ксеноотродья… — Злобный покачал головой. — Это недостойно нас.

— Тогда оставайся, и увидимся у подножия Золотого Трона, брат, — равнодушно фыркнул Медный Минотавр.

— Зарядов мало… — следом пробормотал он, проверив счетчик боекомплекта. Нагнувшись, Зэвс взялся за цепь, обвязанную вокруг туловища Фестарона. В нагруднике воина зияла пробоина размером с кулак, которую Караульные залили связывающим веществом, чтобы сохранить нетронутым всё, проникшее внутрь

Крякнув, космодесантник потащил мертвеца за собой. След от тела Звездного Фантома быстро заметала известковая пыль — что ж, хотя бы кровь павшего их не выдаст. Впрочем, это уже не имеет значения.

— Надо двигаться, использовать бурю как прикрытие, — объявил Медный Минотавр, прибавляя шагу. — Ар’ган?

Саламандр помогал подняться капитану Полино. На обоих не было шлемов, и красные глаза Ар’гана сияли сквозь песчаные вихри, словно адское пламя. Лицо воина, напоминавшее обломок оникса, выделялось в белой пустыне — но точно так же бросались в глаза и остальные, облаченные в черные доспехи Караула Смерти.

— Такой вот из меня потомок Дорна, — прохрипел Полино, забрызгивая кровью пепельно-серые губы. Затем близкий к агонии Имперский Кулак тяжко оперся на плечо Саламандра и добавил: — Прости, брат… Всё случилось по моей вине.

Охотники стали добычей, их элитная истребительная команда оказалась под угрозой уничтожения той самой поганью, которую должна была нейтрализовать.

— Никто из нас, даже вы, капитан Полино, не мог предположить, кто окажется в том гнезде. И никто не знал об их иммунитете к нейротоксину, — успокаивающим тоном произнес Ар’ган. Затем Саламандр кивнул в сторону трупа Фестарона и пробоины в его доспехе. — Но вскоре правда выйдет наружу, и переговоры Империума с тау оборвутся, сметенные гневом Инквизиции.

— Если только мы выберемся из этой Троном забытой пустыни до того, как разделим судьбу нашего выпотрошенного товарища, — заметил Вортан.

Зэвс держал свои мысли при себе. Война с тау шла уже несколько месяцев, причем ни одной из сторон не удавалось вторгнуться на вражескую территорию. Начали поступать запросы о мирных переговорах, но определенные заинтересованные группы в составе Инквизиции стремились не допустить их успеха. Одной-единственной истребительной команде было дано задание полностью уничтожить основные силы ксеносов — наёмный отряд летучих созданий, названных имперскими зоологами-систематизаторами «krootis aviana» — с использованием нейротоксина, предоставленного Ордо Ксенос. Лишившись этой орды, тау не смогли бы соперничать с Империумом в военном плане. То, что яд оказался недостаточно эффективным, раздражало Медного Минотавра, хотя благодаря этой неудаче Зевс и его товарищи обнаружили более серьезную угрозу у себя под носом.

Злобный Десантник по-прежнему давал волю чувствам.

— Надо было вломиться на заседание совета и казнить всех этих серокожих дерьмоедов!

— Имперские офицеры могли бы оказать нам сопротивление, — заметил технодесантник.

— Тогда бы я расстрелял их следом.

Зэвс не сомневался в этом — Вортан был выдающимся воином, целеустремленным и безжалостным на грани жестокости, но видел мир в черно-белых тонах и потому зачастую узко смотрел на вещи.

Взглянув на Имперского Кулака, Злобный прошептал Ар’гану: «Он замедляет нас». Затем, посмотрев на тело Звездного Фантома, которое тащил технодесантник, Вортан добавил: «И этот тоже».

Словно подтверждая сказанное, капитан Полино пошатнулся и не упал только потому, что его поддерживал Саламандр. Мучительная боль превратила голос раненого в хрип сквозь сжатые зубы:

— Продолжаем движение…

В мрачном взгляде, брошенном Ар’ганом на Злобного Десантника, сочетались упрек и предположение, что капитан долго не протянет. Отряду нужно было найти Карфакса и десантный челнок прежде, чем охотники догонят Караульных Смерти.

Пожав плечами, Вортан активировал суспензоры тяжелого болтера, благодаря которым мог не отставать от боевых братьев даже с таким грузом. Прошагав вперед, он оказался в авангарде группы.

— Говори, куда идти, Зэвс.

При наличии стольких природных помех сложно было сориентироваться на местности. Ретинальные линзы оставшихся в шлемах космодесантников терзала статика, в них мелькали ложные отраженные сигналы и сбоила обратная связь.

Тепловые следы просто отсутствовали, а какие-то особенности территории, ориентиры и даже врагов можно было заметить, только подойдя почти вплотную. Потоки данных, бегущие в магнокулярах или по визорам, превратились в бесполезную мешанину. Однако же, Медный Минотавр обладал куда лучшим ауспиком, чем остальные, и легко мог прозревать туман помех. Субвокально продиктовав координаты точки встречи относительно текущей позиции, технодесантник выгрузил их на экран линз Вортана.

— Получил, — отозвался Злобный. — Выступаю.

В вокс-канале Зэвса раздался голос Ар’гана, низкий и полный отвращения.

— Ради задания он готов пожертвовать ими обоими.

— Как и я, сын Вулкана, — ответил Медный Минотавр, полуобернувшись к Саламандру через плечо. — И тебе следовало бы мыслить так же.

— Брат, но ведь он безжалостен, словно заточенный нож. Мы должны быть прагматичными, но Вортан своими намеками проявляет неуважение к товарищам.

— Он — Злобный Десантник, а значит, практичен настолько, что становится полным ублюдком. Мне казалось, что твоему ордену знакомы их повадки?

Тон Ар’гана помрачнел, в его словах послышалась неприязнь.

— Так и есть, но я не могу потворствовать…

— Тшш! — Зэвс поднял кулак, призывая к молчанию. — Стоп.

Это был приказ всей истребительной команде, даже капитану Полино. Имперский Кулак не мог исполнять свои обязанности, и Медный Минотавр, будучи технодесантником, законно занял его место.

— Брат? — настороженно спросил Вортан по воксу.

Сложно было расслышать что-то в усиливающихся порывах ураганного ветра, но нечто привлекло внимание Зэвса.

Вся левая половина его тела, до самой брюшной полости, была кибернетической, посвященной Богу-Машине к вящей славе Омниссии. Помимо феноменальной силы и выносливости, аугментации наделяли воина превосходным слухом.

Изогнув шею, Медный Минотавр повернул к небесам бионическое ухо.

— Воздух! — заорал он четыре секунды спустя.

Через порывы бури неслись «кракены», выбивая рваные куски из панцирей чужаков. На землю сыпалось хитиновое крошево; Злобный Десантник услышал, как тонко блеющее создание грохнулось на бархан неподалеку. Пригибаясь, туда уже спешил Ар’ган с боевым мечом в руке. Края клинка покрывала кислота, а форма оружия позволяла рассекать заскорузлые панцири ксеносов, словно воздух. Подбежав к рухнувшему существу, Саламандр увидел, что оно истекает кровью, одно крыло сломано, второе изорвано, и взлететь чужак не сможет. Из пасти насекомоподобной твари вырвалась струя едкой желчи, но Караульный Смерти отразил её нагрудником и тут же вонзил меч в горло врага. Разок дернувшись, тот затих навсегда.

— Ещё противники! — рявкнул Вортан, стоявший на пологой дюне. У зачерненного дымом жерла тяжелого болтера засверкали дульные вспышки, к которым присоединилось «так-так-так» бронебойных зарядов. Два летуна, разорванные на части, взорвались фонтаном вязких ошметков, заляпавших доспех Ар’гана.

Саламандр сердито взглянул на боевого брата, но тот продолжал громко и хрипло хохотать. Впрочем, как только болтер опустел с лязгающим «чанк» и лента боепитания провисла, веселость Злобного тут же испарилась. Вортан потянулся к болт-пистолету, но не успел выхватить оружие — на космодесантника бросился жалокрыл, вытянувший мясистые крючья. Взмахнув тяжелым болтером, словно дубиной, Караульный Смерти треснул ксеноса по башке, сокрушив рыло и большую часть черепа, а затем с силой опустил ногу на шею врага, прикончив его.

Зэвс оставался рядом с Полино, не выпуская из виду и тело Фестарона, которое могло привлечь летунов, будто мертвечина — падальщиков. Раненый капитан изо всех сил пытался стоять прямо, при этом неточно постреливая из болтера.

— Гоните их на меня, если получится, брат-капитан, — посоветовал технодесантник и тут же прищурился, разглядев зубчатый силуэт, несущийся по дуге через песчаные вихри. Из глотки жалокрыла, плотоядно устремившегося к воинам, донеслось вызывающее завывание, полное богомерзких чуждых тонов.

— Получай, погань! — яростно крикнул Медный Минотавр, взмахивая серворукой. Механическая клешня поймала ксеноса в полете, схватив за горло; Зэвс увеличивал давление, пока многослойный хитин не треснул. Голова врага с хрустом отвалилась, и доспех Караульного Смерти окатил кислотный ихор, который оставил борозды на металле и вернул ему стандартный серый цвет. Воспользовавшись бионикой, космодесантник за долю секунды провел анализ вещества.

— Высокая концентрация серной и соляной кислот, — произнес Зэвс в инфозаписчик шлема. — Следовое содержание щелочей, водородный показатель не менее четырнадцати. Чрезвычайно едкий состав, что противоречит информации о данной биопороде, выгруженной для истребительной команды во время инструктажа.

Каталогизируя полученные данные, Медный Минотавр заодно свалил ещё одного жалокрыла выстрелом навскидку. Базовое обозначение — тау — Караульный взял из инфоядра, посвященного этой расе ксеносов. Бесчисленное множество аналогичных наборов информации заполняло жестко запрограммированные массивы когитаторов Железной Крепости, в которой последнее время размещались Зэвс сотоварищи. Извлекая данные инструктажа и соотнося их с итогами предыдущих боевых заданий, технодесантник заметил межрасовую взаимосвязь с ещё одним классом организмов.

Tirannicus.

Эти представители чуждой формы жизни, «жалокрылов», оказались мутировавшими особями, опоганенными генетической гибридизацией. Это могло объяснить, почему не сработал нейротоксин, а бойцы истребительной команды вынуждены были убегать, спасаясь от гибели.

— По-прежнему атакуют, — выдохнул Полино.

Взглянув на него, Зэвс увидел, что Имперский Кулак слабеет и уже не отнимает левую руку от туловища. Сквозь пальцы капитана струилась темная кровь; клетки Ларрамана проиграли битву каким-то антикоагулянтам, что насыщали телесные соки ксеноса, ранившего космодесантника.

— Держитесь, — прорычал Медный Минотавр, — мы почти прорвались!

Жалокрылы, несмотря на всю их ярость в начале атаки, выходили из боя и возвращались к главной орде, теперь невидимой за песчаной бурей.

Вортан тем временем перезарядился — за чужаками унеслись трассирующие заряды, а затем вспыхнуло крошечное солнце «адского пламени», разлившее огонь по задушенному ветрами небу. Хотя красный рассвет длился недолго, Злобный Десантник всё равно довольно хмыкнул при виде парочки пылающих туш, по спирали несущихся к земле.

— Несколько расточительно, а, брат? — заметил Зэвс, когда Вортан вернулся к отряду.

Злобный Десантник хмыкнул — будто пожал плечами вслух — и зашагал дальше по проложенному маршруту, ведущему их к Карфаксу и эвакуации.

Ар’ган, отошедший дальше всех, бегом присоединился к вновь двинувшейся истребительной команде.

— Как он?

В ответ технодесантник как можно незаметнее покачал головой. Впрочем, особо стараться и не стоило — хоть Полино пока ещё переставлял ноги, его взгляд уже остекленел, а выражение лица с каждой минутой становилось всё более вялым.

— Нужно добраться до Карфакса, — настойчиво произнес Саламандр во встроенную комм-бусину на воротнике.

— Да, — согласился Зэвс, снова берясь за цепи, обмотанные вокруг Фестарона. При этом он не отводил глаз от объемистого контейнера боеприпасов на спине Вортана. — Только мы до него не доберемся.

— Что? — тут же повернулся Ар’ган. — Объяснись, технодесантник.

— Эти летуны атакуют не просто так — они ослабляют и замедляют нас. По такому ландшафту, — Медный Минотавр обвел рукой пустыню, скрытую яростной песчаной бурей, — и в таких условиях, орда настигнет нас, самое позднее, на полпути до Карфакса. И тогда…

Замолчав, он резко провел ребром ладони по горлу.

— Не думал, что ты фаталист, Зэвс, — в голосе Саламандра прозвучал небольшой упрек, на который технодесантник не обратил внимания.

— Вовсе нет. Я реалист, и всегда думал, что вы, ноктюрнцы, такие же.

Ветер донес ухающие крики преследователей, их блеющую охотничью речь.

— Слышал? — спросил Медный Минотавр. — Отправили новый авангардный отряд замедлить нас. Снова летуны, но на сей раз у них будет поддержка. Пустыня принадлежит чужакам, Ар’ган — тут они становятся быстрее, умнее и смертоноснее. Будь уверен, жертвы здесь мы, и начальный отрыв уже почти исчез.

Саламандр шагал в ногу с Зэвсом, чуть меньше, чем в десяти метрах позади Злобного Десантника. Ему захотелось ускориться, но Полино и без того ковылял на пределе сил; вспомнив, что говорил Вортан об Имперском Кулаке, ноктюрнец отверг эту идею как недостойную.

— Откуда ты знаешь, что задумали враги, или на Красной Планете тебя учили ещё и ксенолексографии?

— Так действовала бы любая охотящаяся стая, — пояснил технодесантник. — Сковывала бы добычу небольшими отрядами до прибытия основной орды. Как только чужаки окружат нас, мы примем последний бой и погибнем, уничтожив меньше половины неприятелей.

Остановившись, Зэвс проделал какие-то манипуляции с панелью, закрепленной на одном из наручей доспеха.

— Вортан! — позвал он затем.

Тот едва повернулся, почти не замедляя целеустремленных шагов в направлении «Громового ястреба» и эвакуации.

— Ты что творишь? Мы должны двигаться, я не собираюсь умирать в этом пылесборнике!

На запястье Медного Минотавра располагался гололит-модуль с подключенной к нему небольшой параболической антенной. В воздухе появился крохотный экранчик; Зэвс повел рукой, и перед ним возникли зернистые, колеблющиеся контуры пустыни в зеленых тонах.

— Составляю карту района, ищу слабые места, трещины в грунте, всё, чем можно воспользоваться.

По-прежнему обеспокоенный Ар’ган быстро перевел взгляд с раненого Полино на бурю, бушующую теперь позади Караульных Смерти. Где-то в глубине песчаных вихрей скрывалась орда преследователей.

— Что бы ты ни задумал, Зэвс, делай это быстро.

— Безумие! Мы должны двигаться! — снова потребовал полностью остановившийся Вортан. — Если поспешим изо всех сил, то, может, ещё доберемся до Карфакса и корабля.

— А что с нашими раненым и мертвым? — даже из уст Саламандра это прозвучало, словно намек. Внутренние сомнения раздирали Ар’гана с такой силой, что он не мог смотреть в глаза Злобному Десантнику.

Решение Вортана оказалось простым и жестоким.

— Бросим обоих.

Полино, почти ничего не замечавший вокруг, все же уловил достаточно, чтобы взвесить варианты самому.

— Я пожертвую собой ради остальных, — кивнул Имперский Кулак, — и нанесу тяжкий урон чужацкой погани.

— Вы мужественны до самого конца, капитан, — отозвался Зэвс, подпустив в голос немного машинных ноток, — но едва можете поднять оружие.

Услышав это, Полино попробовал доказать обратное, но его рука задрожала по всей длине.

— И, кроме того, — добавил технодесантник, — это ничего не изменит. Мы всё равно не успеем добраться до штурмового корабля, и, кроме того, есть ещё одна проблема.

— Да их полно на этой забытой Троном миссии! — прорычал Злобный.

— А именно? — вопросительно поднял бровь Саламандр.

В этот момент Зэвс прищурил глаза, под ретинальными линзами. Медный Минотавр нашел, что искал, но пока умолчал об этом.

— Я уже больше часа не получаю сообщений от брата Карфакса. Вермилионовый Ангел, скорее всего, мертв.

— Как и мы — без корабля, — бросил Вортан, грузно подходя к Ар’гану, наблюдавшему за фронтом бури. — Значит, остаемся здесь и ждем конца? Убьем столько ксеносов, сколько сможем?

— Ты, судя по тону, не против подобного сценария, — высказал предположение Саламандр.

— Я хочу жить, но, если уж обречен, то хотя бы сам выберу свою смерть.

— Сколько у нас взрывчатки? — неожиданно спросил Зэвс.

— У меня пара крак-гранат и мелта-бомба, а что? — ответил Ар’ган, поворачиваясь к Медному Минотавру, который наводил антенну на точку где-то впереди. Внизу гололитовой проекции появилась раздробленная помехами надпись: «5.3 км».

— А у остальных? — уточнил технодесантник, глядя на Полино. — И, кто-нибудь, проверьте снаряжение Фестарона.

Злобный Десантник нашел на теле павшего крак-гранату.

— Четыре зажигательных, — пересчитал он собственный боезапас.

— Две мелта-бомбы, — произнес по-прежнему шатающийся капитан.

— Считая мою — четыре, плюс крак-гранаты… — с этими словами Зэвс отключил сканер.

Новые птичьи вскрики разрезали воздух, будто ножи. Теперь они звучали громче, стадо ксеносов понемногу выступало из бури.

— У тебя есть план, технодесантник? — спросил Вортан.

— Да, — Медный Минотавр указал рукой на цель. — Впереди, на расстоянии примерно трех километров, наблюдается дефект тектонической структуры. Сейчас это не более чем трещина в основании пустыни, но, соответствующим образом применив взрывчатку, можно превратить её в расселину — так я думаю. Линия разлома окажется длинной и достаточно широкой, чтобы задержать всю орду.

— А что насчет жалокрылов? Их-то расселина не замедлит, — возразил Злобный Десантник.

— Сомнительно, что они будут атаковать без подкреплений, особенно учитывая, что мы им устроили в прошлый раз.

Вортан хмыкнул, то ли насмешливо, то ли одобрительно.

— Куда идем? — спросил он, подтверждая правильность второй догадки.

— На север.

И они отправились на север.

Над пустыней прокатились раскаты грома — череда взрывов за спинами Караульных Смерти разрушила край котлована, свалив грунт в глубокую карстовую воронку многометровой ширины и намного большей длины.

Как и обещал Зэвс, трещина превратилась в расселину.

— Все наши гранаты ушли на эту миленькую дырочку, — с горечью заметил Злобный.

— Сколько времени у них уйдет на то, чтобы обогнуть провал? — спросил Ар’ган, не обращая внимания на Вортана.

— Час, может, два, если Трон будет к нам милосерден.

Медный Минотавр стоял совершенно неподвижно, глядя, как грязно-белые гейзеры выброшенного известкового грунта расползаются гигантскими облаками в небе.

— А что, Трон нас сильно жалел до этого? — саркастично спросил Злобный Десантник.

Лицо Вортана начинало расплываться в ухмылке, когда Зэвс врезал ему.

Караульный Смерти согнулся, словно на него налетел разъяренный бык — и это было правдой во многих смыслах.

— Второй удар раздробит ключицу, и ты больше не сможешь таскать эту долбаную пушку, — прорычал технодесантник. — Не думай, что, придя к Омниссии, я забыл о своих корнях. К тебе было проявлено милосердие — если бы на моем месте оказался другой Медный Минотавр, ты бы поплатился жизнью за постоянную непокорность!

Судя по почти незаметной дрожи в пальцах, Злобный Десантник какую-то долю секунды думал об ответном ударе, но затем, осознав собственную неправоту в данном случае и в прежнем поведении, пошел на попятный.

— «Мы — Караульные, разделенные по крови, но единые в своем долге», — произнес Вортан, цитируя один из многочисленных поучений Караула Смерти.

— Согласие предпочтительнее конфликта, не так ли, брат? — кивнул Зэвс.

Злобный Десантник медленно склонил голову.

— Особенно конфликта, в котором ты проиграешь, — добавил Медный Минотавр. — А теперь отправляемся к кораблю, в надежде, что брат Карфакс ещё жив.

Брат Карфакс, осевший грудью на пульт управления, был мертв. В стекле кабины «Громового ястреба» зияли десятки пулевых отверстий — снайперы расстреляли Вермилионового Ангела, когда тот пытался поднять машину в воздух.

Положив руку на лоб мертвого воина, Вортан закрыл ему глаза, все ещё поблескивавшие бесплодным гневом.

— Не так должен уходить воин, подобный Карфаксу, — мрачно пробормотал Ар’ган, пока Злобный Десантник шептал отходную.

— Да, Ангел и правда был крепким ублюдком, — признал Вортан, поднимая взгляд от трупа. — Помнишь, как он выпотрошил ту кладу псайкеров?

В жестоком смешке Саламандры прозвучал треск огня, пылающего в его сердце.

— Карфакс болтером и клинком перебил этих эльдаров так быстро, что они и свериться не успели со своими «нитями судьбы».

Злобный тепло рассмеялся воспоминаниям, но замолчал, увидев Зэвса, закончившего проверку систем.

— Корабль выведен из строя, но я могу его починить, — сообщил технодесантник, на наруче которого вспыхивала какая-то иконка.

Настроение Караульных резко упало.

— Как далеко орда? — спросил Саламандр.

— Слишком близко, чтобы я успел закончить ремонт, и мы смогли улететь.

— А что у тебя на руке? — поинтересовался Вортан, указывая на иконку.

— Перед гибелью Карфакс включил аварийный радиомаяк, — Медный Минотавр обвел товарищей глазами, ярко сиявшими под ретинальными линзами. — И сейчас корабль принимает ответный сигнал.

«…имя Императора, здесь найдут убежище все истинные слуги Трона. Во имя Императора, здесь найдут убежище все истинные слуги Трона. Во имя…»

Зэвс вырубил передачу.

— Также транслируются координаты. Подключившись к авгурам дальнего действия, я обнаружил, что сигнал идет из какого-то опорного пункта.

Ар’ган, подавшийся вперед во время прокручивания записи, сел прямо.

— Бастион? Подкрепления?

— Самое меньшее — путь к спасению с этой скалы и возвращению в Караул.

Двое космодесантников сидели в трюме «Громового ястреба». Рядом с ними лежало тело Фестарона, с руками, сложенными на груди в знаке аквилы. Полино, прислонившийся к переборке, часто моргал и ничем не показывал, что слышит других Караульных; в тусклом искусственном свете кожа Имперского Кулака выглядела землисто-восковой.

Саламандр все ещё сомневался.

— В инструктаже ничего не говорилось о гарнизоне Адептус Астартес на этой планете.

— Возможно, это сочли не относящимся к делу. Может, о нем просто забыли. Так или иначе, нужно разведать обстановку.

Подумав минутку, Ар’ган кивнул.

Вортан в это время находился снаружи, следя за округой с верхней точки фюзеляжа. Тройной стук по корпусу сообщил, что Злобный Десантник что-то заметил, и Медный Минотавр с Саламандром молча вышли из трюма.

Приняв магнокуляры от Вортана, Зэвс дополнительно увеличил изображение бионическим глазом.

— Они, да? — спросил Злобный.

— Верно, — подтвердил технодесантник, сверяясь с внутренним хроном на визоре. — Меньше часа… Что ж, милосердия мы не увидели.

— Я хочу их перебить, — объявил Вортан.

Ар’ган рыскал вокруг корабля, посаженного Карфаксом в узком ущелье с высокими, почти недосягаемыми утесами по обеим сторонам. Хорошая точка эвакуации, скрытая и подходящая для обороны — единственными путями подхода к ней были два тесных «бутылочных горлышка» по обеим сторонам долины.

— Зэвс отправится к бастиону, и, возможно, приведет подкрепления, — объявил Саламандр, продолжая осматривать окрестности. — Мы продержимся здесь, будем оборонять периметр до его возвращения.

Затем Ар’ган посмотрел на Медного Минотавра, безразлично встретившего его взгляд ретинальными линзами.

— Три из этих турелей все ещё действуют, — вклинился Вортан. — Я могу снять пушки и установить их за импровизированными баррикадами из содержимого трюма.

Он ткнул большим пальцем в сторону ноктюрнца.

— Саламандр возьмет на себя одну, я — другую. Прикроем оба конца долины. Жаль, ты использовал все наши гранаты, — криво усмехнулся Злобный, — можно было ещё заминировать проходы.

— А капитан Полино? — спросил Зэвс.

На это Злобный Десантник коротко фыркнул.

— Сядет за третье орудие и будет жать на спуск, пока пальцы не разожмутся. Он близок к динамической коме, но так хотя бы может принести какую-то пользу.

— Согласен, — отозвался технодесантник, передавая магнокуляры Ар’гану, чтобы и Саламандр взглянул на противника.

— Как далеко бастион? — спросил ноктюрнец, наводя резкость. — Или, вернее, сколько мы должны продержаться?

— Учитывая время на обратную дорогу — сто тридцать семь минут. Но идент-метка сообщения принадлежит Адептус Астартес, так что подкрепление окажется значительным и достаточным для победы в бою.

Вортан хлопнул Медного Минотавра по плечу.

— Тогда принеси нам избавление, брат, приведи ангелов на крыльях вопящей смерти.

— Ты всегда был поэтом, — заметил Ар’ган.

— Не путай поэта с фанатиком, Саламандр, — поправил его Злобный Десантник.

Боевые братья занялись подготовкой укреплений снаружи, оставив Зэвса в одиночестве исследовать трюм. Там же находился и Полино, но капитан сидел без движения, с закрытыми глазами и восковой кожей, как у мертвеца. Только слабые шевеления горла при судорожных вздохах выдавали в нем живого воина.

— Отдыхай, брат, — сказал Зэвс и, сняв ладонь с плеча Имперского Кулака, отправился вглубь помещения. В трюме было темно, большая часть люмен-трубок перегорели или просто разбились во время атаки из засады, когда погиб Карфакса. Если нападавшие оставались поблизости, то пока ничем не выдавали себя. Впрочем, Медный Минотавр предполагал, что враги убрались отсюда — часть оборудования и груза штурмового корабля исчезла, но забрали только то, что можно было легко унести и приспособить для других нужд. Поэтому, кстати, остались и тяжелые орудия на турелях.

Увидев в самом конце трюма невскрытый контейнер, технодесантник улыбнулся и безмолвно вознес двоичную молитву Омниссии, радуясь, что ксеномародёры прошли мимо слишком громоздкого для них ящика.

Включился закрепленный на боевом шлеме люминатор, озарив запыленную панель доступа. На ней не имелось рун для ввода кодов, только простой вокс-приемник. Пакет двоичного наречия, исторгнутый ротовой решеткой Медного Минотавра, поменял красный свет панельного люмена на зеленый. Раздалось шипение выравнивающегося давления, и открылась дверца контейнера, высотой не уступающая в росте самому Зэвсу.

Найдя внутри то, что искал, технодесантник быстро приступил к работе.

Ведущуюся возле корабля подготовку к отражению атаки прервал низкий, сердитый скрип гусеничных траков.

Ар’ган поднял глаза от барабанного магазина, который прилаживал к одной из пушек, снятых им с крыла «Громового ястреба». Вортан тем временем отдирал куски аблятивной брони и укреплял ими импровизированные баррикады с огневыми точками для орудий.

— Во имя Трона… — выразился Злобный, откладывая в сторону обломок металла, которому пытался придать нужную форму ударами молота.

Саламандр просто смотрел на технодесантника.

— Что ты сделал с этой штуковиной?

— Удалил торс сервитора и органические компоненты, — сообщил им Зэвс. — Примитивная конструкция, но так я смогу намного быстрее двигаться по пустыне.

Медный Минотавр скрючился на твердом металлическом каркасе гусеничного шасси, по обеим сторонам которого скрипели подвижные части — широкие пластинчатые ленты вулканизированной резины. Гаптические имплантаты технодесантника были подключены к простому мотору, ранее управляемому киборганическим телом сервитора. Через это соединение Зэвс напрямую контролировал скорость и курс платформы.

На то, чтобы применить необходимые модификации, активировать дух машины и выехать из трюма, у него ушло примерно четыре минуты.

— Я пересмотрел сроки своего возвращения, — объявил технодесантник. — Восемьдесят восемь минут. Думаете, продержитесь столько?

— Отправляйся, брат, — ответил Ар’ган.

— Хрон уже тикает, — закончил вместо него Вортан.

Очередной ксенос, перебиравшийся через хребет, разлетелся на куски. Злобный Десантник наслаждался гибельным неистовством орудий штурмового корабля.

— Вот так! Идите и отведайте нашей ярости! — орал Вортан, пересекая очередью снарядов узкий проход в ущелье. Крякнув, Караульный Смерти резко направил орудие вверх и обстрелял сокращающуюся стаю жалокрылов, пытавшихся атаковать сверху.

— Следите за небом! — предупредил он собратьев по каналу связи.

Ар’ган кивнул, но ему хватало и своих проблем. Опустевший барабанный магазин заклинил в автопушке, не давая вставить новый. Поддерживающий огонь Полино был в лучшем случае беспорядочным. Капитан держался на краю забытья, поэтому не стоило рассчитывать, что он сможет как следует давить на спуск, не говоря уже о прикрытии одной из сторон ущелья.

В лощину врывались мутировавшие существа, бешеный поток чужеродных конечностей, хитиновых отростков и щелкающих жвалоподобных клешней. Это были «krootis aviana», но одновременно и нечто иное, куда более омерзительное.

Во внешнем облике крутов сохранились отчетливо птичьи черты — длинные скошенные клювы и хребтинные остовы перьев, торчащие из затылков. Кроме того, эти ксеносы обладали острыми когтями и крепкими копытами, могли бегать с внушительной быстротой и пользоваться относительно сложным оружием. Органическая броня не относилась к числу характерных черт крутов, но атакующие создания отрастили хитиновые пластины, обеспечивающие некоторую защиту. Другие размахивали дополнительными конечностями с когтями-косами, у третьих, с измененными лицами, появились железы наподобие жабр, из которых выстреливались мясистые шипы или крючья на сухожилиях.

Несмотря на эти эволюционные преимущества, автопушка без особого труда превращала врагов в биомассу. Если могла стрелять, разумеется.

Браня собственное невезение, Ар’ган жаждал срубать чужаков и одновременно боролся с желанием выхватить клинки, чтобы заняться этим напрямую. Саламандр был настоящим мастером ближнего боя, превосходя в нем всех братьев по истребительной команде. В одних из его ножен скрывалась ноктюрнская змий-сабля, выполненная из заточенного до мономолекулярной остроты клыка са’хрка, в других — кравийский огнетопор. Это редкое оружие с тяжелым лезвием создали в кравийском машинном культе — объединении ксеноремесленников, имевших неясные связи с джокаэро. На бедре космодесантника висел третий, запасной или «выбраковочный» нож.

В бою с ордой из пяти десятков крутов-гибридов он мало чем мог пригодиться.

В итоге оказалось, что пинок бывает полезнее клинков — резким ударом ноги Ар’ган все же вытолкнул магазин. Но, как бы резво Саламандр не вставлял запасной, враги успели подобраться вплотную.

Твари подошли к самому краю защищаемого периметра. Ноктюрнец, дернув переключатель на себя, перевел орудие в полностью автоматический режим; дуло тут же осветилось ревущим звездным огнем.

Ксеносы подыхали во множестве, уродливые панцири уступали агрессивной ярости крупнокалиберных снарядов. Внутренние органы превращались в кашу, оторванные конечности улетали прочь, а тела распылялись в кровавый туман. Несколько чужаков — раненых, но по-прежнему целеустремленных — пережили залп, и Ар’ган, закрепив спусковой крючок, перепрыгнул баррикаду. В левый наплечник попал сплошной заряд, пуля оставила бороздку на керамите, но не более того. Вторая расплющилась об адамантиевый нагрудник. Крут-снайпер собирался выстрелить в третий раз, но Саламандр, выхватив боевой нож, вонзил его в горло твари. Кратко проблеяв, тварь повалилась наземь кучей дрожащих жвал.

Автопушка по-прежнему выплевывала разрывные заряды. Блокировав взмах когтистой лапы второго противника, Караульный Смерти схватил его за запястье и швырнул на линию огня; завывающий вскрик сообщил о нейтрализации угрозы. Третьего и четвертого ноктюрнец убил двумя ударами: одному досталось локтем в грудину, другому — прямым в ключицу. Кулак Саламандра, сокрушив ребра, проник в тело чужака, и, когда космодесантник вытянул руку обратно, над доспехом поднялся парок крови и желудочных кислот.

Змий-саблю Ар’ган вытащил только при отражении атаки пятого крута. Клинок разодрал плоть и кости в мгновение ока, располовинив ксеноса вдоль грудины. Ещё одному врагу ноктюрнец пронзил сердце выпадом ассасина — только длинной саблей, а не кинжалом. Последнего гибрида ноктюрнец обезглавил, одновременно с тем, как стучащая автопушка начала дожевывать последние снаряды. Впрочем, она уже завалила вход в ущелье трупами и обломками камня.

Башка ксеноса ещё не упала на землю, а Саламандр уже оборачивался в поисках новой добычи, держа ладонь возле рукояти огнетопора. Он так и остался неизвлеченным — все круты полегли, но Полино лишился сознания.

— Вортан! — крикнул Ар’ган, бросаясь к Имперскому Кулаку.

Злобный Десантник, великолепный снайпер, выстрелами навскидку приканчивал последних чужаков на своей стороне. Радуясь учиненной им резне, Вортан поднял взгляд — и, невзирая на сбитое дыхание, тоже понесся к капитану.

Из верхней части груди и шеи Полино неровной чередой торчали мясистые шипы. К счастью, броня задержала их, и порезы оказались неглубокими, но острия органических снарядов были отравлены. Караульный Смерти угасал в приступе острой сердечной слабости.

— Следи за обстановкой, — бросил Ар’гану Злобный.

Он уже возился с креплениями доспеха Полино, пытаясь снять переднюю часть кирасы. Саламандр кивнул, но его взгляд постоянно возвращался к раненому капитану — ноктюрнец пытался справиться с чувством вины, ставящим под угрозу способность воина исполнять приказы. К счастью, на обоих склонах теснины было чисто, и повсюду оседали облака белой пыли.

— Это моя вина, — произнес Ар’ган, поддаваясь унынию. — Барабан застрял, я слишком долго…

— Забудь! — рявкнул Вортан, отдирая фрагмент брони и с грохотом отбрасывая его в сторону. — Нас ещё атакуют или как?

— Нет, — ноктюрнец собрался, — сейчас в ущелье чисто.

— Они вернутся, — Злобный Десантник отступил на шаг, изучая растерзанный поддоспешник Полино. Залитый кровью обтягивающий комбинезон вонял так, словно в нагруднике капитана обделался гретчин. — Я знал, что надо было его бросить.

Ар’ган нахмурился, но не от зловония, а от вида раны.

— Гнилостное разложение, идет уже какое-то время. В трюме есть нартеций, — добавил он, встретив взгляд Вортана.

— Неси, и побыстрее.

Через несколько секунд Саламандр вернулся с небольшой бортовой аптечкой. В ней содержался минимальный комплект лечебных средств — марлевые тампоны, мази, бальзамы и несколько инструментов. Не замена апотекариону, но вполне достойный полевой набор. Злобный Десантник, имевший опыт оказания помощи на поле боя, принялся перебирать немногочисленные фиалы, ампулы, зелья и прочие медикаменты.

Караульные Смерти до сих пор не использовали аптечку, ожидая, когда она окажется нужнее всего. Этот момент настал.

— Извлеки шипы, — резко приказал Вортан, доставая ампулу с какой-то солоноватой с виду жидкостью.

Короткий боевой клинок Ар’гана остался в шее крута-снайпера, так что вместо него космодесантник взял скальпель из набора и начал удалять мясистые жала.

— Эти твари… — выразился он, аккуратно надрезая кожу вокруг ран, так, чтобы не ухудшить положение и не позволить яду проникнуть глубже. — Мерзкие отродья.

— Все ксеносы — мерзкие отродья, — отрывисто произнес Злобный, — которым суждено уничтожение и ничего более.

Затем космодесантник слизнул с пальца капельку жидкости из ампулы и, скривившись, выплюнул.

— Должно поднять его на ноги.

Махнув рукой, Вортан подозвал обратно ноктюрнца, уже закончившего импровизированную «операцию». Засунув шприц в ампулу и выдавливая пузырьки воздуха, Злобный пояснил:

— Это нужно всадить ему в основное сердце. Немедленно.

Что-то неразборчиво бормотавший Полино казался совсем слабым; на его лице застыло измученное выражение.

Взяв чистый скальпель, Ар’ган вырезал кусок поддоспешника над основным сердцем Имперского Кулака. Обнажившаяся кожа выглядела бледной и нездоровой.

— А как ты пробьешь кость? — спросил Саламандр, поглядывая по сторонам, на оба прохода в расселину. К счастью, вторая волна ещё не появилась — пока что.

— Со всей силы, — ответил Вортан и, двумя руками всадив шприц в грудь Полино, нажал на поршень.

Усовершенствованный адреналин устремился по артериям капитана, вливаясь в сердце, будто химический электрошок. Опасный вариант, особенно учитывая состояние Имперского Кулака, но положение было отчаянным. Глаза Полино раскрылись, словно хлопнувшие ставни, он взревел, свалил Злобного Десантника ударом наотмашь и наградил Ар’гана пинком в грудь, от которого тот согнулся. Вытянувшись в струнку, капитан вскочил на ноги… и ссутулился, тяжело дыша.

— Меч Дорна, — выдохнул Имперский Кулак, харкая кровью. — Что вы со мной сотворили?

Затем он дикими глазами посмотрел на Вортана, который только сейчас поднимался с земли.

— Я вернул вас в бой, сэр, — проворчал тот, снимая поврежденный шлем. От удара Полино на нем осталась вмятина, а одна из ретинальных линз треснула.

Капитан огляделся по сторонам.

— А где Зэвс?

— Отправился за подкреплениями, — Ар’ган скривился, держась за ушибленную грудь. Выпрямившись, Саламандр посмотрел на отработавшую свое автопушку. Над перегревшимся податчиком снарядов поднимался дымок, некоторые части сплавились и заклинили механизм.

— Металлолом, — произнес он, бранясь про себя, — теперь ей только как дубиной махать.

— Другое оружие у нас есть? — спросил Полино, пытаясь вникнуть в текущую обстановку. Несмотря на улучшенное тактическое мышление, ему было непросто сосредоточиться.

Раскинув руки, Вортан будто охватил штурмовой корабль и импровизированные укрепления.

— Вот, всё, что видите.

Ноктюрнец сверился с показаниями хрона на своем наруче.

— Сколько прошло? — поинтересовался Злобный.

— Восемнадцать минут.

Они продержались всего восемнадцать минут и уже потеряли одну автопушку. Да и капитан, скорее всего, не переживет следующую атаку.

— А когда должен вернуться Зэвс с подкреплениями? — уточнил Имперский Кулак.

Характерные вскрики крутов сообщили, что возле ущелья вновь собираются неясные силуэты. На этот раз к визгливому хору присоединился более низкий мотив — какое-то крупное создание, переваливаясь, подошло к оборонительным линиям истребительной команды.

Вортан уже спешил обратно к автопушке.

— Недостаточно скоро!

Круты поджидали технодесантника на краю несостоявшейся зоны эвакуации и атаковали, стоило ему покинуть расселину. Медный Минотавр быстро перебил тварей, использовав последние «кракены» и «адские огни», так что от чужаков осталась лишь груда изуродованных трупов. Впрочем, Зэвс ожидал засады, предполагая, что ксеносы окружат десантный корабль редкой цепью, используя его как приманку. Истребительная команда охотно пошла в ловушку; в конце концов, «Громовой ястреб» был единственной защищаемой позицией в пустыне и единственной возможность убраться отсюда. Если, конечно, технодесантнику удастся починить самолёт, и если до этого космодесантники разгромят преследующую их орду.

На визоре Медного Минотавра мелькали километры и пакеты данных, описывающие линии разломов, рельеф местности, температурные колебания и содержание кальцитов в воздухе. За пределами ущелья, в котором он оставил братьев, буря стихла ещё не до конца — песчаные вихри прорывали неглубокие канавки в доспехе, сдирая черный цвет Караула Смерти.

Зэвс вспомнил день, когда изменил облик брони, закрасил цвета родного ордена и принес священные клятвы момента охотников на ксеносов. Тогда он едва знал остальных воинов истребительной команды.

Казалось, что Карфакс, всегда столь гневливый и cтрастный, плохо подходит на роль пилота; в тихом омуте Ар’гана скрывался смертоносный мечник; видавший лучшие годы Вортан, язвительный проповедник, бережно держал тяжелый болтер, словно любимого зверька; Полино, Кулак, не уступал в косности никому из потомков Дорна, но был сильным капитаном; Фестарон же, одаренный полевой медик, оказался самым открытым из всех Звездных Фантомов, о которых знал или слышал технодесантник.

Их привычки и способы ведения войны поначалу выглядели странными и даже невыносимыми для сына Таурона. Он с трудом смог отказаться от пояса из шкуры черного льва, но узы, впоследствии связавшие Зэвса с вновь обретенными братьями, стоили того. Воины достигли взаимного уважения и синхронности, а различия между ними переросли в преимущества, укреплявшие и объединявшие, а не разделявшие отряд.

Теперь Караульные Смерти были едины, но умирали, и Медный Минотавр гневался на пряди судьбы, приведшие космодесантников в это гибельное место. Он не должен был подвести братьев.

В другой ретинальной линзе хрон уже двадцать шесть минут вел обратный отсчет. Сложный ландшафт добавлял драгоценные отрезки времени к моменту прибытия в бастион — или к тому, что передавало сигнал. Зацикленная трансляция звучала в воксе боевого шлема, постоянно повторяя одно и то же сообщение, и оно уже казалось Зэвсу насмешкой, а не обещанием подкреплений.

Не обращая внимания на скулёж забитого песком мотора, технодесантник увеличил мощность полугусеничной самоходки, доводя бывшее шасси сервитора до предела прочности.

— Император, надели меня быстротой…

Из бури медленно начали проступать очертания большого здания. Переключив несколько зрительных спектров бионического глаза, Зэвс обнаружил, что впереди действительно находится бастион, одинокий, но непоколебимый, с толстыми контрфорсами и высокими отлогими стенами.

Медный Минотавр подавил естественное желание направиться прямиком к цитадели, потребовать аудиенции у коменданта и, вернувшись с полученной подмогой, спасти осажденных братьев.

Здравый смысл одолел тауронскую страстность, и технодесантник сбавил скорость.

Стены бастиона оказались темно-зеленого цвета. Большую часть нанесенных по трафарету военных обозначений стерла пустыня, так что о происхождении постройки оставалось только догадываться. Идент-код сигнала, впрочем, совершенно точно принадлежал Адептус Астартес, поэтому Зэвс переключился на соответствующую частоту и послал краткий пакет на простейшем двоичном наречии, которое смог бы интерпретировать даже самый примитивный кодировщик.

«Я союзник, нуждаюсь в помощи. Дайте отбой защитным системам».

Полугусеничная платформа с рычанием проехала последние несколько километров до постройки, замедляясь по мере того, как придвигалась тень её оборонительных башен.

Запросы Медного Минотавра не получили ответа, а характерные стволы тяжелых болтеров, торчащие из амбразур в вышине, выглядели угрожающими. По обеим сторонам открытых ворот стояли две сторожевые вышки с оборудованными огневыми точками. Быстрый биометрический анализ показал, что людей на них нет, но установки могут быть автоматическими.

Технодесантник решил идти в лобовую.

— Архиваль Зэвс, из Адептус Астартес Императора! — провозгласил он, не выключая работавший вхолостую мотор. Если где-то на воротах имелись инфоприемник или пиктосниматель, они могли зафиксировать присутствие Караульного Смерти.

Тишина.

Время шло так громко, что Медный Минотавр практически слышал тиканье секунд на хроне ретинальной линзы. Лев внутри воина шевельнулся, требуя действовать.

Заглянув во врата, технодесантник не увидел ничего, указывающего на обитаемость крепости. Орудия оставались неподвижными и не следили за ним даже в автоматическом режиме.

Зэвс мощно фыркнул, забрызгав слизью нутро боевого шлема. В его ордене осторожность ценилась невысоко, и Медный Минотавр решился подъехать к проходу. Ворота, как и стены, покрывала толстая броня, но створки были раскрыты достаточно широко, чтобы пропустить полугусеничную платформу. Решив поберечь двигатель для обратной дороги, технодесантник ещё снизил скорость и заехал внутрь, не встретив никакого сопротивления.

Никаких признаков жизни и вообще чьего-либо присутствия Зэвс снова не заметил. Перед ним раскинулся обширный квадратный плац, уставленный ровными рядами зданий — казарм или складов, как предположил Караульный Смерти. Вновь изучив параметры сигнала, он определил, что трансляция ведется из большого, массивного с виду строения на краю площадки.

Оставив платформу у стены, чтобы дать отдохнуть её жаждущим покоя механизмам, Медный Минотавр пошел пешком. Порывы ветра переметали известковую пыль, царапавшую сабатоны воина. Космодесантник быстро пересек квадрат металлических пластин, пытаясь не думать о зуде в затылке — как будто кто-то смотрел на него через прицел. Впрочем, Зэвс добрался до массивного здания без происшествий.

Вблизи стало понятно, что перед ним какая-то мастерская или кузня; возможно, орден, владеющий бастионом, направил в его гарнизон технодесантника. Медный Минотавр взмолился Омниссии, чтобы так и оказалось: ремонтировать десантный корабль будет намного проще, если к работе подключится ещё одна пара трудолюбивых механодендритов.

Вход преграждала тяжелая дверь, но открывалась она при помощи обычного блока с цепью. Взявшись обеими руками за частично разъеденные звенья, Зэвс крякнул и потянул вниз. После недолгого сопротивления цепь заскользила между пальцев космодесантника, но явно сломанная дверь лишь наполовину отъехала в сторону. Темнота внутри кузни отступила, но не полностью.

— Я тороплюсь, — пробормотал Медный Минотавр.

Отойдя назад, он разогнался и, словно таран, врезался в дверь плечами и головой. Металл со скрипом прогнулся внутрь, и Зэвс ощерился, радуясь успеху — частичка прежнего тауронского воина показалась из-под покрова марсианского обучения. Конечно, технодесантник мог сорвать преграду с петель серворукой, но старые привычки отмирали с трудом, да и воинственный пыл требовал выхода.

Караульный Смерти шагнул во мрак, держа ладонь на рукояти болтера.

— Приветствую, братья!

Механическое рычание Зэвса эхом вернулось к нему.

Учитывая размеры бастиона, не исключалось, что воины, отправившие сообщение, располагались дальше во внутренних помещениях. Возможно, весь гарнизон состоял из единственного космодесантника, подобное встречалось нередко. Вероятно, звуковые сигналы тревоги также вышли из строя, поскольку в ином случае бесцеремонное вторжение Медного Минотавра наверняка всполошило бы не одну сирену.

Тауронец углубился в кузню, но так ничего и не произошло. Судя по запущенному состоянию механизмов, опорный пункт был заброшен уже несколько лет. Найдя тяжелый рубильник, Зэвс поднял его, включив блок продолговатых галогеновых ламп на потолке — но тусклое мерцание не осветило ничего, кроме очередных обветшавших устройств.

Данные бионического глаза мало что добавили к оценке обстановки. Отсутствовали любые тепловые следы, как биологической, так и механической природы, но в задней стене обнаружилась потайная Икона Механикус. Найти её удалось только при помощи специфического инфодознания, доступного только адептам Культа Машины. Очевидно, тот, кто спрятал здесь символ, не хотел, чтобы Икону нашли при обычном осмотре.

Посмотрев на болтер и убедившись, что зарядов осталось мало, технодесантник мысленно пожал плечами — если дойдет до рукопашной, тем лучше. Уже сейчас улучшенная физиология подготавливала Зэвса к неизбежному ближнему бою, наполняя его тело энергией, ускоряя реакции и обостряя чувства, пошагово увеличивая мышечную силу и уровень адреналина. Пока что Медный Минотавр держал себя в руках; осмотрев потайной символ вблизи, он предположил, что Икона может оказаться замком на вторых воротах, ведущих дальше вглубь лагеря.

Хрон отсчитал уже сорок восемь минут — прошло больше половины расчетного времени, и нужно было спешить.

Многочисленные ряды древних сварочных агрегатов, клепальных инструментов, токарных станков и плавильных печей покрывал налёт старины и шелковые завесы тонких паутинок. В голове технодесантника, шагавшего по кладбищу угасших машин, сложилось возможное объяснение случившегося.

Большая часть пустыни находилась во власти крутов-гибридов. Хотя высокие стены бастиона служили защитой от большинства обычных хищников, они могли оказаться бессильными против новой, более приспособленной и крепкой породы ксеносов. Зэвс, изучавший плотоядных крутов, знал об их способности впитывать навыки и характерные черты других организмов путем поглощения биологических тканей. Медному Минотавру даже не хотелось думать о том, какие образчики чужаков могут возникнуть после их слияния с тиранидами. Пока что истребительная команда увидела малую толику подобного эволюционного потенциала, но, возможно, прежнему гарнизону расположенной в глубине пустыни цитадели довелось узнать больше об этих кошмарах.

Какие бы опасности не ждали впереди, поворачивать было уже поздно. Добравшись до замаскированного входа, технодесантник направил на Икону Механикус декодирующий луч двоичного света. Немедленно отреагировавший на это символ озарился, и белое, как вспышка магния, сияние устремилось по идущей до самого верха стены инфонити, обрисовав шестиугольный проход.

Где-то внизу с урчанием вернулись к жизни шестерни, моторы, уцелевшие сервоприводы и полузабытые механизмы. Зэвс ощутил, как погребенная под километрами скалобетона гигантская машина шевелится подобно левиафану, пробужденному в океанской впадине. В стене возникли щели, разделившие преграду на четыре части; все трещины сходились в центре Иконы Механикус. На фоне колоссального портала Медный Минотавр выглядел карликом, и ему пришлось задрать голову, чтобы увидеть верхнюю точку раскрывающегося прохода.

За вратами обнаружился огромный, необъятный ангар, полный отголосков эха. В затхлом воздухе, суше самой пустыни, мелькали бесчисленные пылинки. Сенсориум шлема определил наличие грибковых спор и активность пребывавших в спячке насекомых, встревоженных нежданным вторжением Караульного Смерти.

Но, кроме них, здесь не было никакой жизни — и смерти тоже. Зэвс опасался найти за вратами тела, высохшие трупы сраженных боевых братьев и генетическое месиво дохлых ксеноформ. Внутри не оказалось ни того, ни другого, но обнаружилось нечто иное, нечто, чего Медный Минотавр не ожидал.

И, когда сумрак ангара, словно небесную твердь, озарила тысяча багровых звёзд, Архиваль Зэвс вскинул болтер.

Он ошибся, очень сильно ошибся в своих теориях. Круты-гибриды не появлялись здесь, с бастионом произошло нечто иное — возможно, даже худшее…

— О, Омниссия, — выдохнул технодесантник, изготовившись к стрельбе.

Чужаки почти захватили ущелье. Караульные Смерти удерживали позиции больше полутора часов, только благодаря оружию, снятому со штурмового корабля, и нечеловеческой решительности. Но после девяносто семи минут почти непрерывных атак у них практически не осталось снарядов и надежд — только ярость, да пламенное желание собрать с врагов высокую плату за собственные жизни.

Вортан был уверен, что в любом случае продешевит.

В реве Злобного Десантника звучал праведный гнев и непреклонность; его рык смешивался с бешеным рявканьем пушки, всаживавшей твердотельные заряды в тело крутского чудища. Промахнуться по столь гигантскому созданию было непросто. Крупномордая тварь, с двумя мощными передними лапами, скорее напоминавшими конечности примата, а не птицы, и гораздо более короткими задними ногами, по-обезьяньи неслась к космодесантнику. Ниже ребристого туловища ксеноса располагалась пара острых клешней, торчавших, будто клыки.

Существо фыркало и ворчало, когда пушечные снаряды врезались в хитиновый панцирь. Затем Вортан попал чужаку в мягкую плоть, и тот заблеял.

— Ненависть — вернейшее оружие! — бешено орал Злобный Десантник, в порыве фанатичного и праведного гнева провозглашая боевой клич родного ордена. — Ксеноса не оставляй в живых!

Чудовище постепенно замедлялось. Из ноздрей твари лилась кровь, вспененная тяжелым дыханием, но с ней ещё и близко не было покончено. Выпуская во врага очередной залп, Вортан полуобернулся к Полино; оказалось, что Имперскому Кулаку заметно хуже. Капитан, почти исчерпавший прилив адреналина, едва держался на огневой позиции, за счет одной лишь силы воли нажимая на спуск. Он накрыл ущелье новой очередью, но эффективность огня составила лишь семьдесят процентов.

— Не дай им подойти ко мне! — бросил Злобный по каналу связи.

Через узкий проход в теснину неслась орда меньших по размеру крутов, выбросивших винтовки и полагавшихся на смертоносные дары, принесенные им гибридизацией с тиранидами. На выживших бойцов истребительной команды надвигался рой нетерпеливо щелкающих зубов и когтей, а остановить его мог только капитан Полино.

Имперский Кулак почти незаметно кивнул.

— Клянусь кровью Дорна… — выдохнул он измотанным голосом.

— Если надо будет, я их всех перебью, — прорычал сквозь сжатые зубы Вортан, всаживая очередь из трех снарядов в череп крутского чудища. Оно издало краткое ворчание, харкая кровью и едкой желчью, а затем закувыркалось по земле. Инерция протащила ксеноса вперед, и его тело, перед тем, как замереть, оставило глубокую борозду в известковой пыли.

Полино потерял сознание.

Обернувшись в надежде разделить свой триумф с товарищем, Злобный увидел, как пальцы латной перчатки Имперского Кулака соскальзывают с орудия, а сам он исчезает за баррикадой. Вортан открыл вокс-канал к Ар’гану.

Им нужно было сменить позиции, отступить к штурмовому кораблю и попытаться закрепиться там.

Сдержать и отбросить; победить, истощив врага — так сражались Саламандры.

— Огонь Вулкана пылает в моей груди, — произнес Ар’ган почитаемую мантру, известную каждому из огнерожденных сынов Ноктюрна. Смерть казалась неотвратимой, и Саламандр нашел успокоение в воспоминаниях, пробужденных этими словами.

— Ар’ган? — затрещал вокс в ухе.

Ноктюрнец не рискнул обернуться: его сторону ущелья наводняли ксеносы, и стаккато очередей тяжелого болтера сменилось непрерывными залпами, которым рано или поздно суждено было оборваться. Саламандр улыбнулся — когда это произойдет, он возьмется за клинки.

А пока что воин сидел, скрючившись в коническом носу «Громового ястреба». Пришлось снять немало фрагментов бронированного фюзеляжа, чтобы добраться до встроенного орудия. Тяжелый болтер наполовину ушел в грунт, но всё равно неплохо подходил для сдерживания нападавших. При стрельбе из него вместе с масс-реактивными снарядами вылетали комки известкового грунта.

Караульный Смерти продолжал вести карающий огонь.

— Ар’ган? — голос в воксе требовал внимания.

— Говори.

Последовала короткая пауза. Не видя Вортана, Саламандр знал, что Злобному Десантнику приходится так же тяжело.

— Полино не поднимается.

Нечто крупное и громоздкое проталкивалось через толпу меньших созданий. Тварь, кажется, не обращала внимания на крутов, изломанных и раздавленных ею в лепешку.

Существо не удавалось отчетливо рассмотреть в клубах пыли и водовороте чужацких тел, но оно определенно было чудовищным. Шипастые плечи гиганта, протискивавшегося в ущелье, скребли по скалам, нечто вроде хвоста раздраженно стегало позади, а спереди виднелся клюв и скопления глаз, прикрытых моргающими хитиновыми веками. Ар’ган впитывал детали, анализируя возможные слабые места, и одновременно прислушивался к лязгающему «чук-чанк» орудий. Характерный гулкий звук указывал на быстро заканчивающийся боезапас.

Снова заговорил Вортан, как будто на бегу.

— Нужно отходить.

— Куда?

— К кораблю. Заберемся внутрь, будем обороняться.

— Но там нас окружат, — возразил ноктюрнец, хотя и сам обдумывал такой вариант.

Новый поток болт-зарядов срезал стайку крутов, приблизившихся к двадцатиметровой отметке.

«Ничто не должно пересечь эту черту».

Это правило вот-вот окажется нарушенным. Огнетопор чуть ли не урчал в перевязи.

«Скоро…» — ноктюрнец как будто обращался к старому другу.

— Если ты не заметил, Саламандр, — с ноткой раздражения откликнулся Вортан, — мы уже окружены.

На это Ар’ган не мог ничего возразить. Он попытался разглядеть что-нибудь помимо чужацкой орды, какие-то признаки возвращения Зэвса.

— Технодесантник мертв, мы сами по себе, — произнес Злобный, прочитав мысли товарища.

— Увидимся внутри, — ответил Саламандр, израсходовав боезапас подвесного орудия.

— Куда ты собрался?

Ар’ган уже поднялся на ноги и выпрыгивал из носового конуса, выхватывая огнетопор из перевязи.

— Убить кое-что.

Чудовище по-прежнему протискивалось через «бутылочное горлышко» теснины, и все гибриды вокруг были мертвы или умирали. Жаль, что у отряда не осталось гранат, иначе они взорвали бы каменный склон, устроив оползень и сделав проход ещё теснее.

А теперь там вместо затычки оказалась помесь одного монстра с другим, невиданное отродье, более жуткое, чем его прародители.

И на него несся Ар’ган. Огнетопор, оживший в руке воина, полыхал ярко, как солнечная вспышка.

Восемь пар молочно-белых склер уставились на Караульного Смерти, а в шее монстра открылись носовые впадины. Втягивая запах космодесантника, они не чуяли в нем добычи.

+Ты — жертва+, послал ксеносу Ар’ган, вспоминая, как выпотрошил са’хрка на Скорийских равнинах. Тогда он был ещё мальчиком, тогда он был смертным.

С тех пор Саламандр, как и чудовище, претерпел изменения. Успешность эволюции обоих определится в кровавой схватке, где выживет самый приспособленный.

Распознав угрозу, гигант разинул пасть, и оттуда хлестнувшим кнутом метнулся шипастый хоботок. Он попал космодесантнику в плечо, пробив доспех, но усовершенствованная нервная система Ар’гана вместо приступа острой боли направила в мозг лишь ощущения щипка и онемения, медленно ползущего к локтю.

Махнув огнетопором, ноктюрнец отрубил язык-хоботок, затрепыхавшийся на земле, словно пойманная рыба. Тут же Караульный Смерти перекатился, нырнув под толстый мясистый крюк, который мог бы пронзить его, как темийское копье — зауроха.

Саламандр восстал, сжимая в кулаке огненную дугу. Она опалила клюв чудовища, пытавшегося по-птичьи ударить воина. Рыча, Ар’ган рубанул топором по рылу гибрида; лезвие вошло глубоко, и раненая тварь, задергавшись, вырвала оружие из хватки космодесантника. В следующую наносекунду ноктюнец уже выхватил нож из клыка са’хрка и принялся вонзать его в шею и морду чужака. Кислотная желчь разъела лезвие, но Караульный Смерти продолжал бить, зная, что порой неистовство столь же действенно, как и отточенное владение клинком.

Корчась и отбиваясь, чудовище содрогалось в узком проходе. Сумев направить плечо в сторону Ар’гана, оно выпустило целый пучок шипов размером с кинжал, три из которых попали в наруч Саламандра. Ещё один вонзился в грудь, пробив доспех, покровный слой нательного комбинезона и оцарапав плоть. Космодесантник тут же затрясся в конвульсиях — усовершенствованный организм пытался замедлить внезапно нахлынувшую волну яда.

Нашарив кончиками пальцев рукоять огнетопора, Ар’ган бросился вперед и, вырвав оружие из головы ксеноса, обрушил его двуручным хватом на шею врага. Отрубленная башка неуклюже повалилась наземь, а Саламандра с головы до ног окатило кровью и желчью из раны. Круты лезли по чудовищу, и первый из них уже забрался ему на спину, удерживаясь на содрогающейся туше

Ар’ган вышел из боя. Под действием яда его конечности наливались свинцом, а жизненная сила и выносливость исчезали, заменяясь мучительной болью. Саламандр превозмогал — ведь он был сыном Вулкана, огнерожденным, и требовалось нечто покрепче чужацкого яда, чтобы остановить его.

Ноктюрнец повернулся, и очертания корабля показались ему размытыми. Наполовину хромавший, наполовину хромавший Ар’ган больше не мог бежать.

Судя по визгливым птичьим крикам, ему стоило поторапливаться.

— Вортан, — будто чужим голосом прохрипел Саламандр, открыв вокс-канал. Всего несколько минут, и его органы ослабят, растворят и нейтрализуют яд. Но у Караульного Смерти не было и одной минуты.

— Вортан… — круты почти добрались до него. Вступать в бой стало бы самоубийством — ухо Лимана различило восемь различных тоновых схем, и это только в первой волне.

В ухе затрещал вокс.

— Ложись!

Ар’ган бросился ничком в трех метрах от «Громового ястреба».

Воздух над его головой засверкал дульными вспышками.

Через дымку медленно слабеющего отравления ноктюрнец разглядел Злобного Десантника, закрепившегося на крыше десантного корабля. Вортан палил из автопушки, держа её, словно косу, за рукоять над казёнником. Пальцами другой руки он нажимал на спуск, а отдачу гасил, уперев орудие в живот. За прочее отвечали сервоприводы брони, стабилизирующие прицел воина.

Восемь крутов исчезли в буре металла.

Кое-как поднимаясь на колени, Саламандр большим пальцем отстегнул с разгрузки на поясе гранату. С силой покатив её далеко за спину, Ар’ган нырнул в корабль.

Несколько секунд спустя вслед за ним метнулся Вортан. Опустевшую автопушку он бросил на крыше, прихватив вместо неё болтер Полино.

Сам капитан лежал на полу трюма рядом с Фестароном. Толку от обоих теперь было поровну.

— Зажилил от нас гранату, брат? — спросил Злобный после того, как снаружи взорвалась «цепкая сеть», разбросав на пять метров смертоносные витки колюче-режущей проволоки.

— На крайний случай, — ответил Саламандр. — Не думаю, что она пригодилась бы для обрушения того провала.

Смех Вортана прозвучал скрежетом металла о металл.

— Для меня такой найдется? — поинтересовался Ар’ган, показывая на болтер. Его восприятие приходило в норму, продвинутая иммунная система наконец-то начала справляться с ядом.

Злобный Десантник покачал головой.

— Всё равно у нас только полмагазина. Не хватит, чтобы перебить всех.

— Значит, хорошо, что я не выпустил его, — ноктюрнец продемонстрировал огнетопор.

— Расскажешь как-нибудь, где достал эту исключительную штуковину.

Орда ксеносов тем временем оправилась от полученных потерь и возобновила наступление. Отголоски визгливых боевых кличей доносились с нескольких сторон, и, перекрываясь, создавали оглушительную мешанину шумов. Космодесантники поняли, что они окружены.

— Да, как-нибудь.

Ар’ган оглядел возможные пути проникновения в «Громовой ястреб».

— У трюма только три точки входа, — заключи он.

— Я, наверное, возьму на себя крышу и левый бок, — сказал Вортан, передергивая затвор.

— Тогда правая сторона — мне, — Саламандр вяло махнул огнетопором, стараясь немного снять оцепенение в раненом плече. — Могу поспорить, ты сейчас жалеешь, что мы не бросили этих двоих, а?

— Нет, — возразил Злобный. — Мне так больше нравится — то, что мы все умрем вместе.

Вортан улыбнулся, и показалось, что лицо рассекли кинжалом.

— Кажется, ко мне перешло немного твоего сострадания, — добавил он.

Ноктюрнец встретил взгляд товарища с другой стороны трюма.

— Что-то сомневаюсь. Скажешь последние слова, брат? Может, прочтешь молитву перед тем, как мы отправимся к подножию Трона?

Злобный Десантник похлопал по ложу болтера.

— Вот это, — произнес он, а затем кивнул на огнетопор Саламандра, — и это — единственные слова, которые нужны сейчас. Убей столько, сколько сможешь.

— Хочешь, поспорим, кто больше набьет? — спросил ноктюрнец.

Скрежещущий смех Вортана вновь рассек какофонию крутов.

— Болтер против клинка? С удовольствием.

— Доброй охоты, — пожелал Ар’ган.

Ничего не ответив, Злобный отправился наблюдать за левой стороной фюзеляжа.

Окончательно смирившись с безвыходностью их положения, Саламандр повернулся спиной к Вортану и встал наизготовку у правой стенки. Через боковой люк он видел поток чужаков, приближающийся к подбитому самолету.

Хрон в наруче не работал, поврежденный попаданием шипа. Цифры не менялись, но мерцали, остановившись возле двух часов.

— Зэвс, — произнес в никуда Ар’ган. — Надеюсь, ты умер славно.

И грянул гром, раскатившийся по ущелью. Он эхом отражался от стен, усиливаясь в тесном пространстве между скал. За ним последовала молния, озарившая чередой вспышек самый верх высоких каменных склонов.

Это была не буря, по крайней мере, не созданная природой. Это был огонь, и ярость, неистовство, превращенное в неумолимые залпы, врезавшиеся в чужацкую орду и безжалостно крушившие её. В хор битвы вплелся новый голос — ракетные залпы, начинавшиеся сочными выдохами пусков и обрывавшиеся в крещендо пламени и ударов, сотрясавших землю.

Тела крутов взмывали в воздух, словно листья на ветру.

Крупные твари, разрываемые на части зажигательными снарядами, мычали подобно скоту.

— Вортан… — произнес Ар’ган в вокс-канал.

— Вижу! С моей стороны ущелья то же самое!

Губы Саламандра раздвинулись в широкой улыбке.

— Зэвс не погиб.

— А если погиб и всё равно вернулся к нам — я отсалютую его ходячему трупу!

Обстрел велся под углом с обоих склонов теснины, и наступавшие круты оказались в огневом мешке. Ноктюрнец отметил невысокую точность союзников: в рядах гибнущих ксеносов появлялись просветы, но массированные удары с высоты наносились всё по тем же точкам. Космические десантники не тратили бы заряды просто так.

Напрягая глаза, Ар’ган пытался определить природу их спасителей, но в кратких мгновениях между нескончаемыми дульными вспышками ему удавалось заметить лишь неясные силуэты.

Круты мерзко, по-ослиному ревели и улюлюкали на невидимых врагов. Менее чем через три минуты решимость чужаков улетучилась, и, завывая, они бросились прочь из теснины, утекая через оба «бутылочных горлышка».

Гибридов по-прежнему оставались целые сотни, но испуганное стадо теперь стремилось укрыться в пустыне, где его больше не смогут жалить жестокие вспышки.

Постепенно, один за другим, союзники прекратили огонь. Саламандр уловил резкое лязганье опустевшего оружия и беспомощное пощелкивание использованных ракетных труб — их спасители перестали стрелять не потому, что перебили или обратили врагов в бегство. Им просто нечем было больше стрелять.

— Что же здесь творится? — произнес Ар’ган, выходя из трюма.

Снаружи беспорядочно валялись растерзанные трупы чужаков.

— Я одобряю резню, но что произошло-то? — присоединился к нему Вортан.

Ноктюрнец покачал головой. Выгнув шею, он заметил фигуру, появившуюся на вершине одного из высоких склонов ущелья.

Зэвс кратко отсалютовал товарищам.

— Думал, что ты мертв, — сказал Злобный Десантник по воксу, проследив за взглядом Ар’гана.

— А ты как будто разочарован, — заметил тауронец.

— А где остальные наши братья? Почему они не показываются? — спросил Саламандр.

Медный Минотавр отошел назад, манипулируя чем-то на своей латной перчатке — Ар’ган не видел, чем именно.

— Потому что они не совсем наши братья.

Через несколько секунд по притихшей теснине разнесся скрежет машинных сервоприводов, и из теней возникло воинство созданий с мертвенно-бледными лицами.

Большинство передвигались на гусеницах, но некоторые топали на ногах, схожих с поршнями, или ковыляли на сгибающихся в обратную сторону ходулях. Другие вообще не походили на людей, будучи всего лишь автоматическими орудийными платформами, подчиненными воле технодесантника.

Это были сервиторы, десятки механических рабов, вооруженных стабберами и автоматическими пусковыми установками, тяжелыми болтерами и дробопушками. Зэвс нашел желанные подкрепления; он призвал на бой целое войско киберсуществ с мертвыми глазами.

Бездумно и бесчувственно они смотрели на двоих воинов, разглядывающих их.

— Простите, что опоздал, — продолжил Зэвс, — но, как видите, я был занят.

Перескочив через край, Медный Минотавр заскользил вниз по крутому склону ущелья, оставляя плечами и спиной борозды на камнях. Через несколько минут он снова стоял рядом с братьями.

— Забраться наверх было бы не так легко, — проворчал Вортан, но благодарно кивнул технодесантнику.

Ар’ган обхватил предплечье Медного Минотавра в воинском рукопожатии, и Зэвс ответил ему тем же.

— Ты вернулся вовремя, брат.

— Корабль по-прежнему нуждается в починке, — Злобный Десантник с опаской посматривал на сервиторов. — Я так понимаю, они с нами не полетят?

Технодесантник указал на подходы к теснине, где появился небольшой отряд механических рабов. В отличие от представителей воинской касты наверху, эти существа имели при себе инструменты.

— Сможем подняться в воздух меньше, чем через час.

— Значит, не было ни гарнизона, ни бастиона Космического Десанта, — заключил Саламандр. — Сигнал оказался ложным?

— Нет, — ответил Зэвс, — просто немного неактуальным. Наши братья давно ушли, но оставили после себя целую армию.

Оружейные сервиторы начали отступать от края ущелья и снова скрываться в тенях.

— Сначала я решил, что эти создания враждебны, но большинство из них просто умирали. Я получил доступ к доктринным программам функционирующих сервиторов, загрузил им несколько новых приказов и привел сюда.

— И всё это одними нулями и единичками, брат? — поинтересовался Вортан.

Зэвс воинственно фыркнул.

— Процесс был несколько более сложным. Но теперь, когда заданный мною протокол исполнен, они вернутся к настройкам по умолчанию и снова впадут в спячку внутри бастиона.

Злобный Десантник вновь рассмеялся — он никогда не веселился так.

— Где их и найдут следующие выжившие, оказавшиеся в осаде!

Медный Минотавр покачал головой.

— Этот мир умрет, брат. Я уже связался с инквизитором Васкиилой и представил свой доклад. Уверен, что она примет решение об Экстерминатусе.

— Мы взлететь-то успеем? — уточнил Вортан.

— Времени достаточно, хрон больше не тикает.

— Как ты считаешь, они понимают…? — спросил Ар’ган, глядя в пустоту над краем теснины.

— Понимают что? — Зэвс уже распределял оставшихся сервиторов на ремонтные работы.

— Что спасли нас, но обрекли мир на гибель.

— Он уже был обречен. Впрочем, возможно, у них осталась некая частичка осознанного восприятия. Дух машины, пусть и не в буквальном смысле.

Ноктюрнец кивнул.

— Ну, слава Омниссии, — произнес Злобный Десантник.

— Слава Омниссии, — эхом откликнулся Саламандр.

Медный Минотавр промолчал. Полино будет жить, как и Вортан, и Ар’ган. Тела Карфакса и Фестарона с высочайшими почестями вернут в их ордена, и наследие воинов не сгинет.

Хотя Зэвс никогда не забывал о своем тауронском происхождении, он знал, что теперь принадлежит Богу-Машине. Плотью или механизмами, технодесантник будет служить Трону и братьям, пока смерть не избавит его от долга. Найдя успокоение даже в этой мрачной мысли, Караульный Смерти взглянул на горизонт.

Там маршировала процессия солдат, сердца которых все ещё стучали, конечности двигались, а легкие втягивали воздух. Но их разумы были пустыми гробницами, заполненными лишь тем, что вложили туда хозяева сервиторов.

Зэвс отсалютовал созданиям, скрывающимся в буре.

Скоро её ураганные порывы, напитанные взрывами циклонных торпед, поглотят весь мир. Миллион людей сойдет в могилу, чтобы триллион других мог жить дальше — а затем Караул Смерти придет и на их планеты. Медный Минотавр уже видел это бессчетное множество раз и знал, что всё повторится вновь.

Без толики раскаяния, Зэвс повернулся спиной к сервиторам и направился к десантному кораблю.

Этот мир погибнет через несколько часов, но тысячи других ещё нуждаются в очищении. Труды Караула Смерти бесконечны, его победы не воспевает никто.

Глядя, как братья возвращаются в «Громовой ястреб», технодесантник думал, куда их направят в следующий раз и кого необходимо будет убить.

Ничто из этого не имело значения. Любое задание можно было свести к единственной абсолютной истине: «Ксеноса не оставляй в живых».