5

В случае неожиданного приезда барону Мейдену не полагалось знать больше того, что его жена и дочь уехали куда-то в окрестности Тронхейма в новой карете (которой обычно пользовались только по большим праздникам). Сам барон путешествовал где-то в районе Нурь-Трёнделага.

Карета была великолепная, но тяжелая, уродливо-громадная и без рессор. Ее доверху завалили едой и одеждой для детей, которую мать и дочь извлекли из многочисленных сундуков и шкафов.

Силье сидела впереди и любовалась ярким солнечным утром, цветами, растущими по краям дороги, и роскошными лужайками.

Она сгорала от любопытства, ей так хотелось знать, что же придумали эти знатные дамы. Но те стояли на своем — сначала они поговорят с Тенгелем и полюбуются на малыша.

— Много ли он знает? — Глаза Шарлотты сильно опухли от ночных рыданий, руки дрожали.

Между прочим, Силье намеренно осталась в своей старой, поношенной одежде, хоть и сильно выделялась на фоне двух других женщин.

Улыбаясь, Силье ответила:

— Как ни странно, но дети раньше совсем не интересовались своим происхождением и только неделю назад узнали, что они не родные нам. Внешность у них слишком разная, и Суль постепенно начала задавать вопросы. Почему, например, соседские дети зовут их подкидышами. Так что мы решили рассказать правду. Нет, конечно, не всю правду, — она взглянула на Шарлотту. — Дагу мы сказали, что его мать была знатного рода, но потеряла сына, когда тот был еще совсем крошкой. Даг стал дальше расспрашивать о своей матери, волновался, может быть, она ищет его повсюду. Я ответила, что она скорее всего умерла во время чумы. А отца точно нет в живых. Я не называла никаких имен. Правда, отметила, что мы пытались отыскать вас, но безуспешно.

Ах, как все-таки Силье хотелось иметь такую маленькую, шапочку, признак замужней женщины. Тогда она чувствовала бы себя более уверенно. Но она не носила головные уборы — может быть, потому, что Тенгель предпочитал видеть ее с непокрытой головой. И все же Силье была немного тщеславна.

— Многие знают, что я его мать? — спросила Шарлотта.

— Только мы с Тенгелем. Да, был еще один — тот, кто вычислил вас по монограмме и короне. Но он не знал, почему мы искали вас. Теперь он мертв. Он тоже был из рода Людей Льда. Его дом сгорел первым.

Силье снова стало нехорошо, и она отвернулась к окну.

— Ваш муж любит заниматься хозяйством? — спросила баронесса.

Силье вопросительно посмотрела на знатную даму.

— Он хороший работник?

— О да, конечно. Муж любит работать, много делает по дому. Но вообще-то занимается врачеванием. Однако он не смеет лечить открыто. Теперь вы знаете, почему.

— Ох, если б он мог что-то сделать с моим ревматизмом! Но мне, видно, уже никто не сможет помочь. Эти глупые лекаришки только ставят банки. А после них становится еще хуже.

— Муж не стал бы так делать. Он говорит, это бесполезно.

— Точно!

— Что ж, вот мы и приехали.

Как приятно произносить эти слова «мой муж»! Силье вновь ощутила, как крепко к нему привязана. Иногда ее мучили сомнения, казалось, что церковь не одобрит их брак. Венчал их вождь Людей Льда. Но в том, что вряд ли удастся найти брак крепче, чем их, Силье была совершенно уверена. Молодая женщина показала, куда свернуть и карета поехала по почти заросшей травой дороге. Когда дальше ехать было уже нельзя, все вышли и продолжили путь пешком. Кучер отнес корзинки и сундуки с едой и одеждой в лес, а сам остался ждать у кареты. Мейденам пришлось подхватить юбки и шагать, высоко поднимая ноги.

Наконец Силье остановилась. Теперь они стояли на небольшой горке и разглядывали хижину на лесной лужайке. Силье пошла было вниз, но баронесса попросила немного подождать. Она хотела сначала осмотреться.

Тенгель сидел на корточках около Дага и помогал ему натянуть маленький лук. Суль и Лив играли в куклы. Их звонкие голоса были слышны даже тут, на горке. Тенгель поднялся и помог Дагу подтянуть вечно сползающие чулки.

У Шарлотты и ее матери на глаза навернулись слезы.

— Какой изумительный человек! — прошептала старшая. — Если б мой муж хоть раз отнесся к нашим детям так же тепло и с любовью, я могла бы многое ему простить! Какая вы счастливая, Силье!

— Да. С каждым днем я люблю его и дорожу им все больше.

Вдруг Лив увидела их.

— Мама! — закричала она, и все дети наперегонки бросились к Силье. Но увидев незнакомок, остановились.

Женщины подошли ближе. Шарлотта не спускала с мальчика глаз. Ей не хватало воздуха.

— Какой он хорошенький! — хрипло шепнула она.

— Я люблю всех своих внуков, хоть никто и не назовет их красавцами. А этот мальчик такая прелесть! Он действительно очень симпатичный.

— И выглядит как настоящий аристократ. — Шарлотта не могла на него наглядеться.

— Дети, подойдите и поздоровайтесь с гостями, — Силье нервничала, боялась, что дети не выдержат испытания.

Но волновалась Силье зря. Дети подошли ближе. Они буквально потеряли дар речи от такой роскоши. Девочки присели в глубоком книксене, а Даг поклонился так низко, что его чуб коснулся земли.

Со все возрастающим смущением баронесса смотрела на старшую девочку. Это, скорее всего, Суль, та, что отмечена печатью Тенгеля Злого. И вправду, девочка была какая-то странная.

Вторая девчушка — копия матери. Баронесса невольно улыбнулась. Улыбка получилась мягкая и доброжелательная. Девочка несмело улыбнулась в ответ.

И лишь в последнюю очередь Мейдены решились взглянуть на мужа Силье.

Обе не смогли удержаться от возгласа удивления и инстинктивно отступили назад.

Человекозверь, — вспомнила Шарлотта, и задрожала. Желтоватые глаза, иссиня-черные волосы и властный рот. Боже, какие широкие плечи! Но больше всего поразило выражение глаз Тенгеля. Они были настолько… проницательны! Как и глаза маленькой Суль.

Да, им вряд ли удастся скрыть от посторонних, кто они и откуда!

Знатные дамы и не предполагали, что особенности эти были не врожденные, а появлялись постепенно, одна за другой. На первый взгляд в Суль не было ничего необычного. Все говорило о том, что со временем из нее выйдет настоящая красавица. Но долго взгляд Суль не мог выдержать никто.

А мужчина… Он, может, и не был безобразным, что-то в нем привлекало, но это действительно был какой-то не-человек! Невероятно, что чудесная, обаятельная Силье вышла за него замуж, родила ребенка. Мимоходом Шарлотта подумала, каково должно быть с этим демоном в постели. Она бы, конечно, не согласилась ни за что на свете, но стоило только подумать об этом, как горячая волна словно окатила ее. Стало вдруг как-то грустно и одиноко. Она бы не согласилась, нет, но ведь Силье с ним живет! Видимо, он очень чувственный, потому и произвел впечатление на такую утонченную даму, как Шарлотта.

Силье подошла к Тенгелю и обняла его. Она едва была ему по грудь. Шарлотта и баронесса были потрясены, увидев какой любовью к жене лучились глаза Тенгеля.

— Тенгель, это баронесса Мейден и ее дочь Шарлотта.

В первый момент Тенгелю не удалось скрыть своего удивления. Потом он вежливо поздоровался с обеими.

Наконец-то баронесса пришла в себя и снова обрела дар речи. Она знала, что хотела сказать, но как объяснить цель своего визита такому человеку?

— Мы привезли кое-что для детей. — Она оглядела убогую хижину. — И потом, мы хотели бы поговорить с вами и вашей очаровательной женой.

Тенгель не нашелся, что ответить. Все произошло так неожиданно. А вдруг они захотят забрать маленького Дага с собой…? Нет, не похоже.

— Да-да, — отозвался он. Его глубокий голос очаровывал, но расслабляться было некогда. Необходимо было как можно скорее распаковать привезенное.

Баронесса попросила Суль примерить одно из платьев. Девочка завизжала от восторга.

— Мне кажется, тебе подойдет. Примерь, дружок! Это тебе.

Суль, ничуть не стесняясь, сбросила рваное платье, из которого давно выросла, и, путаясь в рукавах, натягивала расшитую жемчугом обнову. Мать-баронесса помогла застегнуть пуговицы.

— Если б только меня могли видеть Мерете и Ингер, — торжествующе кричала Суль.

У Силье сжалось горло. Ингер и Мерете — две девочки из долины Людей Льда…

Боже, как тяжко! На плечо легла рука Тенгеля.

А в это время Шарлотта примеряла штанишки и курточку Дагу. Только б коснуться малыша, почувствовать его теплую, нежную кожу…

Шарлотте приходилось сдерживаться изо всех сил. Ей так хотелось схватить сына, прижать к груди и не отпускать, не отпускать никогда. А рядом стояла девчушка и, широко распахнув глаза, смотрела на все великолепие, что досталось брату и сестре.

— Знаешь, Лив, — быстро проговорила Шарлотта. — Давай посмотрим, что мы привезли для тебя.

— О-о-о-о! — буквально зарычала от восторга Суль, увидев выходное платье из темно-синего бархата. — Была б я года на три младше!

Женщины засмеялись. От радости по щекам покатились слезы. А для детей будто наступило Рождество. Силье даже испугалась, как это они будут ходить в таком великолепии каждый день. Но в сундуках нашлась и другая, более простая одежда. Всеобщая радость не знала границ.

— Ма, — шепнул Даг, когда их с Силье никто не видел, — а почему дама обняла меня и прошептала «прости»?

— Наверно, подумала, что слишком сильно сжала тебя или оцарапала.

Постепенно возбуждение улеглось. Баронесса оглянулась.

— Мы хотели бы поговорить с вами, но…

— Сидеть тут, к сожалению, не на чем, — улыбнулся Тенгель. Женщины начинали понимать, почему Силье так предана мужу. — А в хижине еще хуже. Там сыро и заплесневело; к тому же в нее можно только вползти.

— Детей надо покормить, — Шарлотта избегала взгляда Тенгеля.

— А давайте проедемся в карете?

— Именно так мы и поступим, — решила мать-баронесса.

Малышка Лив упрямилась, ей не хотелось снимать чудесное платьице. Она громко закричала и заплакала. Шарлотта пообещала снова надеть на ее платье, только после возвращения с прогулки.

— Надеюсь, они хоть спать в этом не улягутся, — смеялась Силье. Но все же пришлось пойти на уступки. Дети остались в парадной одежде.

Новую бурю восторгов вызвала у детей шикарная карета. Их посадили рядом с кучером. Пока все ели, Даг расспрашивал кучера о карете.

До отъезда Силье удалось стащить куриную ножку и немного вина для Тенгеля. Ведь голод не способствует умным мыслям. А женщины совсем забыли, что Тенгель тоже ничего не ел. Или подумали, что колдунам есть необязательно? Так что теперь Тенгель был готов к серьезному разговору.

Карета медленно двигалась по дороге. Мейденам было очень сложно разговаривать с Тенгелем, и смотреть они старались куда угодно, только не на этого демона. А демон сидел совсем рядом, его можно было даже коснуться рукой. Вскоре дамы поняли, что Тенгель смущен не меньше их, и всем сразу стало легче.

— Теперь слушайте, — начала баронесса. — Мы с Шарлоттой решили вам кое-что предложить. Вы можете оставить мальчика у себя, но дочь хотела бы быть рядом с ним. Пока жив мой муж, мы не можем открыться Дагу. Потом, позже, мы еще вернемся к этому. Вчера мы с Шарлоттой проговорили до самого утра. Теперь дело за вами.

— Минуточку. Мне бы хотелось спросить, не чувствуете ли вы себя обманутыми? Вы уверены, что этот мальчик — ваш сын? А вдруг мы пытаемся обвести вас вокруг пальца? — спросил Тенгель.

— В том, что это Мейден, нет никакого сомнения. Силье говорила, что он похож на Шарлотту. Я бы сказала, что это ее копия, только очень симпатичная. Да, мы уверены, — твердо произнесла баронесса.

— Что ж, тогда можем продолжать.

— Так вот. Дочери никогда не нравилось в Тронхейме. В лене Акерсхюс у нас есть небольшая усадьба, приданое Шарлотты. На усадьбе стоит большой господский дом, а рядом домик поменьше. Если хотите, этот домик — ваш. Шарлотта с прислугой переедет на усадьбу, а вы будете жить в том маленьком домике и вести хозяйство.

Силье и Тенгель не могли произнести ни слова.

— Ну как, господин Тенгель? Может быть, слухи о Людях Льда распространились по всей Норвегии?

Тенгель очнулся:

— Не думаю. Наверно, о нас знают только в Трёнделаге.

— А ваш муж, барон Мейден… он согласен? — спросила Силье.

— Усадьбу в Акерсхюсе я получила в наследство от своего отца. Поэтому барон Мейден не имеет к ней никакого отношения.

Да, во все это невозможно было поверить.

— Так как?

Силье и Тенгель обменялись быстрыми взглядами. Тенгель обернулся к женщинам. На его лице сияла широкая улыбка, совершенно изменившая его.

— Я буду полным идиотом если откажусь от такого предложения!

Шарлотта облегченно вздохнула.

— Хорошо, — продолжала баронесса ровным голосом. — Мы не собираемся изнурять вас работой. Насколько я поняла, это не для Силье. Пока делаю вас управляющим, а там посмотрим. Вы будете контролировать работу нескольких человек.

Тенгель спрятал лицо в ладони, но тут же опустил их:

— Я не понимаю! Вчера все было чернее ночи. А сегодня… И все это потому, что Силье настояла на своем, что ей нужно в Тронхейм. Я даже не знал, что она собирается делать.

— Силье — сильная женщина, — задумчиво произнесла баронесса.

— Еще бы! — подтвердил Тенгель.

— Вовсе нет. У меня глаза вечно на мокром месте.

— Слезы и слабость — совсем разные вещи. Ты немножко поплачешь, стиснешь зубы и идешь дальше. Ты никогда не сдаешься. А помогает тебе любовь — любовь ко всему живому, любовь к природе.

— Именно в этом и заключается сила, — кивнула мать-баронесса.

По дороге назад мать Шарлотты все же спросила о своем ревматизме.

— Милая Силье сказала, что вы умеете лечить.

— Где болит? Во всем теле? — неторопливо спросил Тенгель.

— Нет. Плечи. Иногда руки. Я часто не могу заснуть от боли. Он заколебался:

— Если только плечи, я мог бы помочь вам, Ваша милость. Но…

— О, пожалуйста!

— Даже не знаю как быть. Видите ли, если вы хотите, чтобы я вам помог, нужно обнажить плечи. А это, наверно, не совсем удобно.

Решиться на это было далеко не просто.

— Матушка, но ведь вы ходили на балы с открытыми плечами!

— В молодости. А сейчас кожа состарилась и поблекла. А в карете-то уж тем более… неприлично.

Силье ее понимала. Так Тенгель действовал на многих. Он ждал. Не хотел мешать баронессе принять решение. Да и голова его была занята планами на будущее. По правде говоря, Тенгель имел очень смутное представление о том, как управлять усадьбой. И боялся, что попадет впросак. Но не мог же он, в самом деле, отказаться от такого заманчивого предложения? Семья спасена, им удалось бежать из опасного для них Трёнделага, они снова обрели свой дом. И все наконец сыты…

Женщины долго выясняли у Тенгеля, что он знает о ведении хозяйства на усадьбе, о выхаживании животных, об урожае, о том, какие сорта зерновых должны сменять друг друга, чтобы земля не истощилась. Тенгель старался изо всех сил произвести на дам хорошее впечатление.

Шарлотта убеждала матушку полечиться.

— Разве лучше мучиться бессонными ночами? Подумаешь, только чуть-чуть опустить платье. Мы задернем занавески.

— Я могу выйти, — предложила Силье. — Если вам так будет удобнее.

— Нет, — баронесса вдруг решилась. — Давайте!

— Пожалуйста, сядьте ко мне спиной. Вот так…

— Успеете до того, как карета остановится?

— Да. Нам еще долго ехать.

Задернули шторы, и баронесса обнажила свои белые веснушчатые плечи.

— Вам нечего стыдиться, Ваша милость. Кожа у вас совсем не старая, — напротив, мягкая и эластичная, — улыбнулся Тенгель.

Баронесса смущенно хихикнула, но ей было лестно это слышать. Когда Тенгель положил свои большие, сильные руки ей на плечи, она закричала от неожиданности.

— Будьте добры, сидите спокойно, — Тенгель словно гипнотизировал ее. — Расслабьтесь… Еще…

В карете стало тихо. Шарлотта смотрела во все глаза.

— Надо же, как тепло! И приятно, — сказала мать-баронесса.

— Тепло словно растекается по телу, — подхватила Силье.

— Да. Никогда еще не испытывала ничего подобного! — Довольная, она закрыла глаза.

Тенгель обследовал плечевой сустав и попросил вытянуть руки вперед. Это было непросто, так как баронесса все время порывалась поддержать платье на плоской груди. Но с помощью Шарлотты все уладилось. После тщательного осмотра Тенгель сказал:

— У вас не слишком сильный ревматизм, Ваша милость. Вы просто много сидели на сквозняке. Набрасывайте на плечи шерстяной платок. Проверьте, не дует ли у кровати, не переохлаждайтесь. Но и не одевайте на себя чересчур много. Не перенапрягайтесь, от этого у вас могут болеть плечи и шея. Будьте осторожны. Я дам вам мазь. Надо было бы дать кое-что еще… Но пока достаточно.

Тенгель убрал руки. Баронесса облегченно вздохнула.

— Боже, как приятно. — Она оделась. — Я должна вам заплатить…

Глаза Тенгеля потемнели.

— Это самый счастливый день в моей жизни. Пожалуйста, Ваша милость, не омрачайте мне его!

— Извините мою бестактность. Могу я порекомендовать… Нет, нельзя. Вас же преследуют. И, кроме того, вы переезжаете. Жаль! Мы вскоре последуем за вами, — в ее голосе звучала неприкрытая радость, — лишь бы подальше от мужа.

— Мама! — укоризненно сказала Шарлотта. — Простите мою мать. Если б вы только знали, что он за тиран. И все эти годы мы терпели.

— Вот мы и приехали!

— Мазь, … — напомнил Тенгель, выходя из кареты, — не забудьте про мазь.

— Ах да!

— Суль! Беги принеси… — И он что-то неразборчиво пробормотал.

— От ревматизма? Да, но у меня… — возразила девочка.

Тенгель забубнил что-то опять. Они говорили довольно долго. Потом Суль побежала к хижине.

— У меня еще не прошла нога, пусть Суль принесет, — объяснил он.

Мейдены удивились такому доверию к семилетней девочке, все-таки речь шла о лекарстве. Но ничего не сказали.

Ее милость получила мазь. Все было обсуждено. Вскоре карета скрылась за ивами и кустами черемухи.

Баронесса сдержала свое слово. Бенедикта выпустили из тюрьмы, а Абелоне пришлось уехать с хутора. Старый слуга Бенедикта снова пришел к нему на службу. Он-то и передал Силье и Тенгелю просьбу хозяина встретиться с ними.

Но Дюре Аулсону и другим мятежникам помочь не мог никто. Все семеро были казнены. Власти боялись крестьянских волнений, поэтому казнены несчастные были в глубокой тайне. Обо всем этом работник рассказал по дороге на хутор.

У Силье что-то сжалось в горле, когда она вылезла из двуколки на такую родную, знакомую лужайку перед домом. А увидев убитую горем, одетую в черное Грету, спускающуюся по ступенькам, не удержалась от слез.

Ни Бенедикт, ни Мария не смогли оказать им должного приема. Мария была прикована к постели — ради такого торжественного случая ее перенесли в гостиную, — а Бенедикт не мог подняться со своего любимого стула.

— Я совсем развалился, — сообщил он. — Такое иногда случается со стариками вроде меня.

Бенедикт рассказал им подробности трагического финала восстания. Впрочем, оно было обречено на провал с самого начала. Он сам видел, как осужденных повели на казнь. В тот день у него снова открылась язва. Язву желудка Бенедикт заработал от неумеренного потребления алкоголя. Но об этом он, естественно, умолчал.

Бенедикт сильно постарел. Сгорбился, съежился и стал даже как-то меньше ростом. Голос уже не звучал так весело, как прежде. Нос свидетельствовал не об одной пьяной оргии. Волосы поредели и побелели.

Силье боялась, что ничего хорошего это свидание не принесет. Но страхи оказались напрасными. Все были просто счастливы. На взаимные рассказы ушло полдня.

Как-то раз Силье упомянула, что мечтает увидеть короля.

— Ты опоздала, голубушка, — король Фредерик II был в Норвегии только в прошлом году и теперь вряд ли скоро приедет. Говорят, он страдает тем же недугом, что и я. Пьет чуть больше положенного. Это быстро сведет его в могилу. Нет, ерунду болтают. Стаканчик вина еще никому не повредил.

«Один-то да, а если больше?» — с мягкой иронией подумала Силье.

Силье потеряла надежду увидеть короля. Но кто знает, что ей написано на роду?!

Бенедикт предложил им пожить у него, как прежде. Но Силье и Тенгелю пришлось отказаться — старый Бенедикт жил слишком близко от долины Людей Льда.

Они попрощались. Все знали, что больше им не суждено свидеться и старались не затягивать прощание. Старики были счастливы вернуться домой и прожить тут оставшиеся годы. Они просили низко кланяться доброй фее баронессе Мейден и передать ей свою благодарность.

Было уже темно, когда работник отвез их обратно в хижину. Те несколько дней, что оставались до переезда, лучше было провести тут.

Назад ехали в полном молчании — дети спали, а Силье и Тенгель думали каждый о своем.

Да, впереди их ждало счастливое будущее. И только одно омрачало жизнь Тенгеля — еще не родившееся дитя. Впереди их ждал изнурительный переход, так что сейчас Тенгель ничего не мог сделать. Он не хотел, чтобы у Силье случился выкидыш — это только ослабит ее, а силы и так на исходе.

«Когда доберемся до места, надо будет поговорить с ней». Хотя он знал, что уговорить Силье не удастся. Проще было незаметно подсыпать ей порошок. Тот, что давала ей Ханна для стимуляции родов. Ханна никогда не ошибалась.

«Да, надо дать ей порошок, как только приедем. И выглядеть все будет вполне естественно — выкидыш после трудного пути…»

Загадывать Тенгель не любил. Не хотелось ему и обманывать Силье. Он и сам мечтал о большой семье. Но жизнь Силье была важнее.

Загрузка...