Огненная обезьяна

Шестая глава

…Зельда: Я все время сомневалась. Даже после того, как подсмотрела, что вы задушили госпожу Изифину.

Теодор: У меня не было другого выхода, когда она начала измерять меня своим сантиметром, я, не знаю почему, понял — она сейчас все поймет.

Зельда: Да, она невероято умна, ей было досаточно двух минут беседы с вами, чтобы заподозрить неладное, несмотря на всю вашу маскировку.

Теодор: Я думал это из-за Зизу.

Зельда: Не-ет, у нас многие проверяющие люди с капризами. Что там собачка, один комиссар решил приехать сюда с женой.

Теодор: И что?

Зельда: И приехал. Ну, дура эта, конечно, решила, что это обыкноенный университетский кампус. Только шикарный.

Теодор: Кстати, я задушил госпожу Изифину, которой вы все время восхищаетесь, по-настоящему, она была мертвая, как же так вышло, что она оказалась в коляске там на лугу, когда мы вышли? Кривая, но живая же!

Зельда: Мысль нельзя окончательно задушить, Теодор. А госпожа Изифина олицетворение мысли. После ее гибели сразу занемог Зепитер, она в каком-то осмысле порождение его замыслов, у них прямая ментальная связь, все сразу открылось. Дальнейшее поведение наших господ гениев строилось с учетом того, что они знали, что вы убийца и возможный их всех погубитель. Вы, наверно обратили внимание, что они все двигались и говорили немного как замороженные.

Теодор: Да, они были похожи на слегка пришибленных, но я ни за что бы не догадался, что они все знают. А почему они тогда на меня не набросились сразу, ведь среди них столько было мужиков. И кузнец этот, да потом и еще один появился, волосатый…

Зельда: Посейтун.

Теодор: Как угодно. Почему они не сопротивлялись?

Зельда: Они сопротивлялись в меру своих возможностей. Господин Диахус пытался вас напоить, господин Асклерат пытался уговорить подвергнуться мыслеочистительной процедуре, и вы навсегда забыли бы, для чего прибыли сюда, госпожа Афронера пыталась соблазнить.

Теодор: Я думал, она будет меня как-нибудь очень изысканно соблазнять, а она, пардон, сразу схватила меня за причинное место.

Зельда: Вы должны понять, наши гении существа особого рода, можно даже сказать, что это новый этап в развитии гомо сапиенс. Они лишены родственников в привычном смысле смлова, национальности, и в меньшей степени, чем все прочие, связаны узами конкретного пола. Они вообще как бы менее телесны, чем обыкновенные люди, они дольше живут, меньше болеют, они свободнее в выборе наслаждений. И главнейшее из наслаждений — свободное, ничем не стесненное творчество. А высший тип творчества, это творить самого себя. Но вместе с тем, они не способны причинить вред человеку, тем более убить его. Даже самому страшному, самому грязному человеку.

Теодор: На меня намекаете?

Зельда: Следуя по пути совершенствования от животного все выше и выше, человек становится олимпийцем, таковы все жители нашей Деревни. В процессе взрастания духовного в человеке неизбежно появляется и укрепляется моральный запрет на погубление не только себе подобного, но и всякой жизни. Им легче дать убить себя, чем пролить чужую кровь. Никакая страсть, не способна преодолеть этот запрет.

Теодор: Так они беззащитны?

Зельда: Их защищает само устройство нашего мира. Они беззащитны, но до них нельзя добраться.

Теодор: Но я то добрался.

Зельда: Представляете, какой ужас вызывало у них каждое ваше движение!

Теодор: И я ничуть не жалею, что вызывало.

Зельда: Вспомните тот лужок возле музея. Они вышли во всеоружии, кажется, они пытались вас испугать или хотя бы смутить.

Теодор: И для этого этот Зепитер нарядился быком?

Зельда: Зепитер гений метаморфозы, он может обратиться в кого угодно, в животное, в дерево, в облако, в этот раз он видимо решил, что вид смнего тысячеглазого быка, да еще в совокупности со львом огнегривым, и орлом из живого золота, смутит вас и отвратит от вашего неизвестного, но страшного замысла.

Теодор: Но бык этот даже не попытался, как следует пободаться.

Зельда: Но я же уже объяснила вам, олимпиец уже не есть вполне человек, он не в состоянии причинить зло, даже ради собственного спасения. Зепитер был в ярости, но в интеллектуальной, умственной, он метал молнии, целые пуки молний, но молнии эти были мыслительные и для вас не опасные.

Теодор: А для вас?

Зельда: Меня обжигало порой, но я терпела.

Теодор: Ну ладно, все это пусть, пусть это такой научный полубожественный рай, но почему же в нем не предусмотрены меры самозащиты, кто-то ведь должен защищать тех, кто не в силах защищаться сам?

Зельда: Такая защита была. Мой Альф.

Теодор: Этот огромный парень, которому вы, судя по всему, отрубили голову?

Зельда: Да, это хранитель Патрик по моей просьбе целый год сооружал над этим окном, что-то вроде гильотины. Патрик существо вполне ничтожное. Он всем сердцем ненавидит и Деревню, и всех ее обитателей, но на настоящий бунт он не способен. Целыми днями он вел со мною иносказательные (боясь, что Альф подслушает) заговорщицкие беседы, но по своей воле, поверьте, не посмел бы волосок тронуть даже на голове господина Асклерата стерилизовавшего его при приеме на работу.

Теодор: Зачем стерилизовавшего?

Зельда: Чтобы он случайно с какой-нибудь подгулявшей нимфолабкой или неразборчивой госпожой не дал ненужного потомства. Аборт у нас в деревне вещь невозможная. Что потом делать с таким ребеночком. Наши олимпийцы, как я уже говорила, существа открытые всем видам любви, посмотрите хоть на того же сэра Зепитера, он разве, что дерево не соблазнял. А возлюбленные лошади, быки, дельфины… да вы видели эти скульптуры у госпожи Афронеры. А потомство олимпийца священно, ему надо применение искать. Даже такому уроду как Марес.

Теодор: Но зачем было убивать Альфа?

Зельда: Голова его отрублена, но поверьте, он не мертв. Сейчас его несчастный мозг плавает в одном из автоклавов госпожи Мнемозины в соответствующем растворе, и прекрасно, я думаю, слышит, что мы тут говорим.

Теодор: Слышит, что мы говорим?

Зельда: Помните, я вам рассказывала о мозге госпордина Кротурна, гениального батюшки самого сэра Зепитера. Так вот, ища способ сохранить для науки мозг этого людоеда, сделали попутно несколько открытий. Теперь любой мозг, даже такой посредственный как у Альфонсо, может сопокойно жить в информационно-питательном растворе, в полной темноте, немоте, без телесных ощущений, — даже скрежет зубовный ему сейчас недоступен — пока ему не решат подобрать какое-то новое обличье. Если решат.

Теодор: Н-да.

Зельда: На вашем лице мессир комиссар я читаю следы огромного потрясения. Вы спокойно смотрели на искусственных петухов госпожи Диамиды, на ее массажных беспозвоночных гадов, а тут… Наконец-то вас что-то впечатлило.

Теодор: А вот эта способность слышать всех, я имею в виду вашего мужа, это врожденое?

Зельды: Он здешний Цербер, начальник охраны, он так устроен, что может подслушать любой разговор происходящий в деревне. У него это способность мозга. В случае нужны, он даже может расшифровать лепет лебедя в которого обращается иногда Зепитер. Что касается меня, я проверяла, он настороже все двадцать четыре часа в сутки. Я даже могу передать ему сейчас привет. Привет, Альф. Не сердись, но у меня не было другого выхода. Вы, Теодор, тоже можете его поприветствовать.

Теодор: Нет, благодарю. Но — Цербер, насколько я помню, зверь, да еще с головами, а тут такой красавец, и так, судя по всему, в вас влюблен.

Зельда. Головы, это как вы давно уже должны были догадаться, условность. Способность быть абсолютно убийственым в воде, на земле и воздухе, вот головы Альфа. Его церберство, так сказать, направлено на все, что вторгается в жизнь Деревни в нарушение регламента. Если бы он увидел, нечто угрожающее мне, сэру Зепитеру, любой госпоже, вам, он бы себя показал. Его реакции мгновенны, десяток суперподготовленных головорезов не продержались бы против него и двух секунд.

Теодор: Тогда, все понятно, и совсем ничего непонятно.

Зельда? Что именно непонятно?

Теодор: Почему никто не отдал приказ.

Зельда: Какой приказ?

Теодор: Приказ уничтожить меня. Да, умные люди ТАМ мне рассказывали, что здешние жители не бойцы, но могут подгадить по-мелкому. Например, змеюку подпустить…

Зельда: Поэтому вы убили того несчастного полоза, которого нашел Зизу?

Теодор: На всякий случай. Но про такого Цербера никто не знал, даже главные наши умы не догадывались.

Зельда: А вы говорите, что Деревня беззащитна.

Теодор: Но вы не отвечаете на главный вопрос, почему не был отдал приказ о моем уничтожении, хотя с первых шагов было ясно, кто я и зачем явился.

Зельда: Я отвечу, но сначала вы.

Теодор: Почему?

Зельда: Скажем, потому что я дама.

Теодор: А-а, ну, если хотите…