Огнецвет

Огнецвет (1996 год)

Потрепанная “нива” остановилась возле магазина с названием “Ромашка”. От двигателя сразу дохнуло густым жаром. Как будто в баню зашел.

“Машина старая, твоя ровесница. Только у тебя еще вся жизнь впереди, а она свое уж отбегала, — объяснил дядя Слава. — Греется. Тут или печку включить и ехать, или через пару километров встрять с закипевшим движком”.

Велеслав не возражал. Надо включить печку, значит надо. Ему-то тоже было лучше хоть как-то доехать, чем до морковкина заговенья попутку ловить. Покрутил стеклоподъемником, опустил боковое стекло, руку в окно выставил — красота! Домой в отпуск возвращался. Живой, здоровый. Это самое главное. А жара… Да и черт бы с ней. Это же не пекло на выжженной земле, где чехи-боевики, как призраки, прячутся. Все свое, родное. И сосенки вдоль трассы, и даже небо над головой. Другое оно здесь, что ни говори. В чужом он уже налетался.

Очень хотелось домой. Мамку обнять, с отцом по стопке выпить. За друзей, что уже не вернутся. Наташка, говорят, его не дождалась. Загуляла с каким-то торгашом, пока он родину защищал. Да и хрен с ней. Но задевало, грызло где-то внутри и никак догрызть не могло. Ну ничего, какие его годы, всего-то двадцать шесть стукнуло.

— Ну все, приехали, — объявил водитель. — Вот и твой Благоярск.

— До моего отсюда еще хрен да маленько, — с беззлобной усмешкой отозвался Велеслав. — Спасибо, дядь Слав, очень выручил.

— Защитникам помогать надо. А тезкам — тем более.

Совсем уж тезкой водила не был. Пока ехали, он рассказал, что звать его Вячеславом, но все называют дядей Славой. На вид ему было лет пятьдесят, как бате. Хороший мужик. Если бы не он, черт знает, сколько ему куковать на вокзале. Теперь, правда в Благоярске придется посидеть и поискать доброго попутчика, но это тоже ничего. Уже немного ближе к дому. Велеслав выбрался из “нивы”, забрал с заднего сиденья полупустой рюкзак. Легонько хлопнул ладонью по крыше машины и кивнул водителю. Повезло ему. Кто его без копейки денег взялся бы везти? Да еще и в нынешние времена. В форму кто угодно нарядиться может. Его вон не постремались и обобрали, пока он на вокзале прикорнул. Так умотался, что даже не почувствовал ничего.

Велеслав задержал взгляд на вывеске магазина. Буква “О” в виде облезлой ромашки. Такие забегаловки в каждом городе были, даже в его родной Твери. Пожрать бы или хотя бы покурить.

— А по фамилии ты кто? — за спиной вдруг спросил дядя Слава. — Имя у тебя уж очень необычное.

Парень обернулся.

— Огнецвет, — ответил он и пожал плечами, мол, и так бывает.

Ох и поржали над ним в свое время. Что в школе, что в академии. Сослуживцы тоже не сразу утихомирились. Потом уже решили, что он у них эдакий талисман. У него и позывной “Огнецвет”. Да и Велеславом никто не звал. Сразу Велес привязалось.

Дядя Слава как-то на него странно посмотрел. Не поверил, наверное.

— Паспорт могу показать, — усмехнулся Огнецвет и привычным жестом похлопал себя по карманам.

Те ожидаемо отозвались пустотой. Даже сигареты забрали, паскуды.

— Дядь Слав, не угостишь еще одной сигареткой? — попросил он.

Водитель шустро выбрался из машины и подошел к нему. Велес удивленно хмыкнул, он бы и сам подошел — не переломился. А дядя Слава уже совал ему пачку “Магны” и уже знакомую зажигалку с полуголой девицей. Огнецвет благодарно кивнул. Вытряхнул сигарету на ладонь и с наслаждением прикурил.

— Оставь себе, — отмахнулся дядя Слава на протянутое обратно курево с зажигалкой. — Тебе нужнее.

Велес снова не стал возражать. Ему и правда было нужнее — ему еще домой добираться.

— Ну спасибо.

— Сынок, слушай… Говоришь, тебе до Твери надо? Степка наш туда на днях собирался ехать. Вроде бы даже завтра. Я тут неподалеку живу. Чернолесово, слыхал про такое?

Огнецвет отрицательно покачал головой. Он и про Благоярск не слышал, пока его сюда не привезли.

— Ну и неудивительно, деревня наша маленькая совсем. Три хаты в два ряда, — мужик хохотнул. — Часа полтора отсюда. Поехали, переночуешь у нас с женой, а завтра тебя Степка до Твери подбросит. Ну край — послезавтра. Отоспишься хоть и поешь нормально.

При мысли о еде в животе тут же заурчало. Велес и так уже морально настроился побираться в “Ромашке”. Вот жизнь — пару дней назад он в небо вертолет поднимал, а сегодня пожрать выпрашивает.

— А если ваш Степка никуда не поедет, мне потом обратно пешком чесать? Да и жена твоя, может, не рада будет таким гостям. Сам знаешь, как к военным сейчас. Если воевал, значит все, инвалид.

Так-то отчасти все правильно было. Здоровыми с войны не возвращались. Все равно оно сидело где-то глубоко внутри. Глубже, чем измена Наташки. То грызло, то тихо скулило, но не давало о себе забыть.

— Ты не кипятись, — примирительно развел руками дядя Слава. — Я же по-хорошему. Нет так нет.

Велес и сам не понял, чего взбрыкнул. Гордость, может, взыграла, что к нему, как к побитой псине, отнеслись. Или отвык, что обычные люди тоже по-человечески могут. Не с жалостью, а с пониманием.

— Да я понял, — со вздохом ответил он. — Устал просто, вот и…

Огнецвет не договорил и покачал головой. Молча затянулся.

— Ну так что? — спросил дядя Слава и избавил его от неловкого объяснения.

— Снова выручаешь, — с улыбкой отозвался Велес и пошел обратно к машине.

Дорога до Чернолесова извилисто петляла сквозь лес. Сначала полчаса катили по трассе, потом “нива” съехала на грунтовку и начала считать местные ямы и колдобины. Вроде бы и недалеко, но пока все кочки проползли — час и миновал. Велес свои же слова припомнил — нет, пешком тут обратно не выбраться. Заблудиться, как нечего делать.

К тому времени, как к деревне подъехали, уже немного прохладой потянуло. День потихоньку к вечеру клонился. Еще через час Велес, накормленный до отвала и напоенный ароматным чаем, сидел на крыльце дома.

— А кто тебя назвал так? — откуда-то сверху спросила жена дяди Славы и повторила слова своего мужа. — Имя уж очень необычное. Со смыслом поди?

Она ему тоже представилась по-простому — тетя Варя. У Велеса мать так звали. Была Варварой Подольской, а как отца встретила, стала Варварой Огнецвет.

— Отец. Он у меня учитель истории. Религию много изучал, легенды всякие. Он хотел, чтобы его сын адвокатом стал, людям помогал, вот и назвал меня Велеславом. От Велеса. Говорил, что раз меня зовут по имени справедливого бога, то я и должен так жить. А я вместо юридического в авиацию пошел.

Сколько скандалов было на эту тему — не сосчитать. Отец с ним год не разговаривал, пока Велес первый курс не закончил. Потом уж смирился и простил. Хотя было бы чего прощать. Огнецвет своей жизнью хотел жить, а не отцовской.

— Я в это не верю, — спохватившись, продолжил Велес. — Имя и имя…

Они ему ночлег предложили, а он в рассуждения про богов пустился. Хорошо ему отец все-таки голову заморочил. А может, по дому соскучился. Вот и вспоминается.

— А мы здесь в разное верим, — улыбнулась тетя Варя и надела на колышек у крыльца пустую стеклянную банку. — Тут у нас и домовому молочка оставят, и девки наши на Купалу утренней росой бегут умываться, чтобы краше стать. А озеро здесь какое… Чудодейственное.

— Озеро? — с интересом переспросил Велес. — А где оно?

— Вот сейчас как выйдешь, сразу направо до конца домов. А потом по тропинке. Не заблудишься, — женщина снова улыбнулась и посмотрела в сторону невидимого отсюда озера. — До темноты только уж вернись, а то придется нам тебя идти искать. А я пока травок да листочков для чая нарву.

— Я ненадолго, — пообещал парень и поднялся со ступенек.

Озеро и правда было если не чудодейственным, то необычным. Может, из-за расположения. Только что ничего не было перед глазами, а как Велес взобрался по протоптанной тропке на небольшой пригорок, так перед ним и раскинулось. Небольшое, возле берега камыши растут. Свежестью тянет, не гнилой водой. Огнецвет сразу принялся с себя одежду стаскивать. После всех дорог окунуться самое то.

Велес вдоволь наплескался — и дорожную грязь смыл, и усталость разогнал. Он бы еще поплавал, но солнце уже за верхушками высоких берез скрылось. Скоро темнеть начнет. Огнецвет к берегу побрел… и застыл по пояс в воде. Рядом с его одеждой девка на берегу уселась. Молодая, лет двадцать. А то и меньше. Босая, в тонком платье. В руках крупный красный цветок. Велес таких никогда не видел.

— А я тебя жду, — сказала она и улыбнулась.

Лицо у нее красивое, но как будто бы она немножечко… того. Смотрела она на него цепко и похотливо. Взглядом бы раздела, если бы Велес уже не был голым.

— Ну вот и дождалась. А ты сама откуда здесь?

— Тебя же жду, глупенький, — она рассмеялась и повела плечом. — Красивый ты, Огнецвет.

Она ловко поднялась с земли и зашла в воду. Подол платья сразу воду набрал, облепил бедра. Девка к Велесу почти вплотную подошла. Ему жарко стало, даром что стоял в прохладной воде.

— Красивый, — повторила она и дотронулась ладонью до его щеки. — Глаза у тебя как небо, синие и бездонные. В таких пропасть можно. А я красивая?

Спросила и другой рукой к нему под водой потянулась. Велес чуть не задохнулся. Отвык он от таких прикосновений. Схватил девку за плечи, стиснул покрепче, а та сразу вся подалась еще ближе.

— Пойдешь со мной? — жарко прошептала она. — А я тебя приласкаю.

Велес и ходить далеко бы не стал. Прямо здесь на берегу с ней бы и остался. Он накрыл ладонью крепкую девичью грудь, рванул прилипшее платье… И в голове как щелкнуло — в самый последний момент. Он же знать не знает, что это за блаженная. А она про него уже наслышана. Может, это вообще дочка тех, кто его на ночь приютил. Да если и нет… Пользоваться тем, что у нее с головой не все в порядке? Велес слышал, что такие часто чуть ли не первому встречному готовы отдаться. Он с нечеловеческим усилием воли отстранился. Выводить вертолет из вихревого кольца и то проще было.

— Мне это… идти надо… — шумно выдохнул Велес и быстро выбрался из воды.

Девка, на его счастье, за ним не пошла. Она даже не сказала ни слова, пока он наспех одевался. Только медленно, словно дразнилась, спустила по плечам платье. Обнажила грудь и смотрела на него, улыбаясь. Огнецвет мысленно напомнил себе, что и хреново таких пользовать, и черт знает, что подцепить можно, если эта она до всех такая похотливая. А тело все равно свое требовало. Велес в последний раз взглянул на девку. Хороша она была — волосы как медь, фигура точеная. А сейчас она на него смотрела, как будто и не дурочка. Взгляд у нее стал внимательным, изучающим и немного насмешливым. Велес еще раз вздохнул и заставил себя пойти обратно в деревню, пока сила воли не закончилась, и костыли здравого смысла не сломались.

В доме его встретила тетя Варя. Заулыбалась понимающе. Велес сразу и не понял, чего она так, пока та ему на карман куртки не показала. Из него выглядывал красный цветок. Такой же, как у девки в руках был.

— Настену нашу встретил? — тетя Варя поставила на стол кружки. — Она у нас девка бойкая.

— Возле озера видел, — уклончиво ответил Велес.

— Степкина дочь. Красивой родилась, но вот… — женщина покрутила пальцем у виска. — А цветы эти у нас в лесу растут. Мы их огнецветами называем. Славка мой ей про тебя рассказал, вот она тебе и принесла… подарочек. Ну ты парень видный, тут любая девка прибежит.

Она двусмысленно усмехнулась и в упор на него посмотрела. Велес промолчал. Тетя Варя хмыкнула и наполнила его кружку из маленького заварочного чайника.

— Тут травки разные, — объяснила она. — Спаться будет лучше.

— Спасибо, — поблагодарил Велес.

Чай оказался вкусным. Смородиновый лист угадывался и что-то еще знакомое. Мать такой раньше тоже заваривала, когда они всей семьей каждые выходные на дачу ездили. Родители-то до сих пор наверняка там ковыряются. Для них земля — святое. Это он все в небо смотрел. По телу разлилась хорошая и приятная усталость. Очень захотелось спать, а тетя Варя как будто его мысли прочитала.

— Пойдем покажу, где я тебе постелила.

Она довела его до крохотной комнатушки. Рядом с кроватью на полу лежал его рюкзак. Велес не удивился — занесли, видимо, пока он к озеру ходил. Когда женщина ушла, он сел на кровать. За окном переливчато пели ночные птицы. Ощущение накатило, будто перепил. Чистый воздух, наверное, так подействовал. Велес почувствовал, что его затягивает куда-то в темноту. Да так сильно, что нет сил держать глаза открытыми. Он завалился на бок, упал головой на подушку и отключился.

Очнулся Велес от холода. Первым порывом было закутаться поплотнее в одеяло, но не получилось. Едва он дернулся, как сквозь сон проступило нехорошее осознание — он не может пошевелиться. Парень с трудом открыл глаза и вздрогнул. Он сидел на земле, руки за спиной связаны. Страшно стало, но как-то… страх подступал словно нехотя, через силу. Голова еще тяжелая была, как с похмелья. Только Велес ничего не пил, кроме чая с травками. От земли сыростью несло. Велес заметался мутным взглядом по сторонам — вокруг одна темнота. Хоть глаз коли. Он попытался вырваться, но бестолку. Скрутили его крепко. Только запястья саднить начало. Велес попробовал извернуться и посмотреть, где он очутился. Помнил же и озеро, и теплый дом, и как спать пошел. Промелькнула тревожная мысль — может, его за Настену сюда приволокли? Наплела дура блаженная местным, что он ее обидел-опорочил, а они пошли за справедливостью. Подумал и тут же головой тряхнул. Нет, не складывалось. Он же после озера сразу домой ушел, там его и вырубило. После чая тети Вари. Но зачем?! У него ни денег нет, ни ценностей.

Глаза понемногу привыкали к темноте. За спиной Велес разглядел резной, потемневший столб, а потом заметил на себе светлую рубаху с вышивкой вместо своей, форменной. Огнецвет похолодел. Если бы за Настену, никто бы не стал заморачиваться и его переодевать. Вот теперь страх накрыл ощутимой, плотной волной. Хуже всего было из-за беспомощности и абсолютного непонимания, что происходит. На войне проще — там видно, где свои, а где чужие. А здесь… Вроде бы своих нашел, а оказалось, что нет.

Велес рвался, пока запястья острой болью не прорезало. Чувствовал, что по рукам кровь потекла, а выбраться все не удавалось. Он привалился спиной к столбу. Зло ударился затылком о резное дерево. Глупо так. Два года выживать, чтобы сдохнуть в лесу. Вот так, безвестно. Его тут никто и не найдет никогда, и не узнает, где он сгинул. Все заторможенные мысли, что это все какая-то ошибка или тупой прикол, быстро рассеялись. Да и привезли его сюда не просто так. Парень все прокручивал в голове свое знакомство с дядей Славой, который щедро предложил обворованному солдату подбросить до Благоярска. Ничего ведь не выдавало в нем, что что-то не так. Ничего! Но так и бывает. С виду обычный человек, а внутри — чудовище. Сколько их таких уже было и есть. Велес ведь потом чуть не ушел… Он вспомнил, что мужик его сюда зазвал, когда фамилию узнал. А он, дурак, согласился! Огнецвет еще раз от отчаяния стукнулся головой об столб. В сознании вспыхивали и гасли без ответа простые вопросы — зачем? За что? Колыхнулась слабая надежда, может, перепутали его с кем? Ее смело осознание, что даже если и так — кто же теперь его отпустит?

В ночном безмолвии Велес услышал женский голос. Парень снова вздрогнул. Впился взглядом в темноту, откуда голос доносился.

Не житье мне здесь без милой:

С кем теперь пойду к венцу?

Знать сулил, сулил мне рок с могилой

Обвенчаться молодцу.

Из-за деревьев, как призрак, показалась Настена. Она была одета уже в другое платье — светлое и с вышивкой, как рубаха на Велесе. В руках она опять держала красный цветок. На лицо — дура дурой. Даже в темноте заметно, а голос звучал низко и тревожно. Пробирал так, что Велес почувствовал, как по спине холодок пробежался.

Расступись, земля сырая,

Дай же молодцу, покой,

Приюти его, моя родная,

В тихой яме земляной.

Настена пропела последние строки и в упор посмотрела на Велеса. Его окатило ледяным ужасом. Знал он эту песню. Сколько раз он сам пел ее под гитару. На девок безотказно действовало. Чего душой кривить — природа его и голосом не обделила, и внешностью. Грех не использовать. Сколько сразу находилось желающих утешить взгрустнувшего парня. Но все это осталось в прошлом, где он уходил с симпатичной девчонкой. В песне местной дуры строки были другие. Настена ему как приговор вынесла.

— Эй, Настенька! — быстро, как захлебываясь, заговорил он. — Тебя же Настей зовут, да? Ты прости меня, если я тебя чем обидел. Я не со зла. Развяжи меня, я с тобой куда хочешь пойду.

Девка жеманно улыбнулась. Пожала плечами.

— Точно пойдешь? — заискивающе спросила она.

— Слово даю! — заверил Велес. — Ты меня только развяжи, пожалуйста, и сразу пойдем. Хоть в Тверь, хоть в Москву. Была когда-нибудь в Москве? Там красиво, я тебе Красную Площадь покажу.

Настена подошла поближе. Велес замер. Только бы поверила! Только бы развязала его. Он натянуто ей улыбнулся. Девка задрала подол, чтобы не испачкать платье, и опустилась на колени рядом с ним.

— Я бы, может, и хотела, — она ласково погладила его по темным волосам и провела пальцами по щеке, — но ты уже Темновиту обещан. Пришло время нести ему огнецветы.

Она заложила ему за ухо цветок и встала на ноги.

— Прощай, красивый, не приду я больше. Жаль мне тебя, — Настена вздохнула. — Жаль, что мне тебя не отдали.

Еще раз вздохнула и пошла обратно в лес.

— Погоди! — закричал Велес и беспомощно задергался на привязи. — Стой, Настя! Настенька, не уходи! Не отдали меня тебе, так это не беда! Сама забери меня, раз хочется! Слышишь? Ты их не слушай, мало ли что они говорят. Развяжи меня, и мы с тобой вместе уйдем. Будем жить долго и счастливо.

Настена обернулась на него и как-то странно улыбнулась.

— Я-то буду жить долго и счастливо, а ты — нет. Зря ты вчера ушел. Ребеночка бы мне сделал, хоть что-то после тебя могло остаться.

Сказала и скрылась в темноте. Велес еще несколько секунд оцепенело смотрел ей вслед. Какой еще Темновит? Какие огнецветы?.. И вдруг рассмеялся, зло и горько — не будет ему никакого чудесного спасения. Подохнет в лесу из-за каких-то психов. Он затряс головой, чтобы стряхнуть с себя проклятый цветок. Огнецвет упал ему на подол рубахи. На белой ткани алые капли разлетелись, словно цветок в кровь обмакнули.

Когда Велес оторвал взгляд от огнецвета, увидел, что среди деревьев замелькали огни. Кто-то шел… Не с фонарями, с живыми огнем. Cвет разгонял черноту, и в нем парень видел свою скорую смерть. Велес чуть на завыл от отчаяния. Забился, что есть сил. На боль уже не обращал внимания. Он, как зверь, был готов и лапу себе отгрызть, лишь бы только выбраться.

Люди с факелами подошли ближе. Двоих Огнецвет сразу узнал. Дядя Слава и тетя Варя, которые его на ночь приютили. У каждого в руках красный цветок, кроме дяди Славы. Тот держал в руках чашу или кубок. Стало очень тихо. Казалось, даже ночные птицы резко умолкли. А может, это паника накатила.

— Вы какого хрена творите?! — зло выкрикнул Велес.

Вместо ответа человек, еще вчера отдавший ему пачку сигарет, молча выступил вперед. Парень интуитивно вжался спиной в деревянный столб. Дядя Слава кивнул. К нему подошел другой мужик и протянул ему нож. Велес узнал Степана. Того самого, который якобы должен был его домой отвезти. Велес рванулся, что было сил. Не получалось верить в такую реальность, где все сейчас закончится. И что прирежут его как жертвенного козла. Если бы его чехи казнили, в этом и то было бы больше смысла. А тут… Да бред какой-то. Чудовищно реалистичный бред.

Дядя Слава забрал протянутый ему нож и шагнул к Велесу. Похоже, он тут главным был — жрецом, хозяином или просто сумасшедшим.

— Сука! — выплюнул Огнецвет. — За что?! Может, скажешь, а?! Какого хрена тут происходит? Что я тебе, блядь, сделал?!

Никто не ответил. Все молча смотрели, как их предводитель протянул руку с ножом к голове Велеса. С тяжелым стоном парень дернулся. Не хотелось так тупо умирать. С его службой он так-то готов был, что в любой момент могли шмальнуть с земли, и полетел бы он вниз вместе с вертолетом. Но там хоть понятно, кто и почему. Родителям бы сообщили, чтобы те не мучились неизвестностью.

Дядя Слава срезал с его головы прядь волос. Степан тут же услужливо подвинул факел к нему поближе, чтобы их главный бросил волосы в огонь. Пламя вспыхнуло и сожрало подношение, запахло паленым. Велес поднял взгляд на своих палачей.

— Отпусти… — без особой надежды тихо сказал он и зло мотнул головой. — За что ты меня? За что? Я же вам ничего не сделал.

Дядя Слава поднес к его лицу деревянный кубок.

— Пей, — велел он.

— Пошел нахер! — огрызнулся Велес.

Степан опустил к его лицу факел так, что Огнецвета обдало жаром, но дядя Слава его остановил. Покачал головой. Тот понял его без слов — бросил факел на землю. Велес успел подумать, что, видимо, схема у них тут налаженная, и он не первый, кого они решили угробить. А потом Степан зажал ему нос. Дядя Слава крепко схватил его за лицо и прижал кубок к его рту. Велес рвался как безумный, но все бестолку. На глазах слезы выступили, легкие огнем жгло. Не удержался, вдохнул воздух ртом… и в него плеснули какого-то горького варева. Запрокинули голову и залили. Парень закашлялся, сплюнул, что смог. Но уже чувствовал, как по телу очень быстро расходилась нехорошая, болезненная слабость. Перед глазами все поплыло. Дядя Слава со своим подручным псом отошли от него. Их силуэты размылись. Лица превратились в пятна. Подошел кто-то еще, положил ему на колени красный цветок. С него тоже текла кровь. Люди приходили и бросали на него цветы, как комья земли в свежую могилу. В какой-то момент Велес понял, что его руки свободны. Кто-то освободил, а он даже не почувствовал. Он и встать не мог. Все смотрел на фигуры, а те кружились вокруг него в безумном хороводе. Всполохи огней и тени. Они что-то пели, но Велес не мог разобрать ни слова. Слова сливались в неразборчивый гул, а сквозь него он услышал властный зов. Кто-то в чащобе ждал его и требовал прийти.

Велес тихо застонал и схватился руками за голову. Голос хотелось прогнать, заглушить, но он пробивался прямо в череп. Парень отнял от лица руки и посмотрел на запястья — в кровь измочалены, а боли не ощущалось. Велес нехотя поднялся с земли. Машинально взял цветок и прижал его к груди. Почему-то ему казалось это важным. Хоровод огней вокруг него замер и начал сужаться. Огонь приближался и приближался, пока Огнецвет рукой не прикрыл глаза. Потом расступился и погас. Даже искр не осталось. В сомкнувшейся темноте он слышал хор голосов, повторящий одно и тоже слово:

— Темновит, Темновит, Темновит…

Чернота дрожала и колыхалась волнами. Велес, пошатываясь, шел наугад. В одурманенном рассудке тускло проявилась мысль, что он свободен. Нет сумасшедших людей с ножами и факелами. Нет дяди Славы и тети Вари. Никого нет. Ему бы уйти, но с каждым шагом крепло ощущение, что не сможет. Ему так плохо было. И это уже не походило на вчерашнее “перепил” после чая. Велес устало оперся рукой на дерево. Даже дышать все тяжелее и тяжелее становилось. Голос, что звал его, сначала стал тише, а потом и вовсе замолк. Дурман вообще быстро рассеивался. Велес задрал голову и увидел, что небо над верхушками деревьев начало светлеть. Запоздало удивился. Значит, не так и быстро? Сколько он уже блуждал по лесу? Парень снова посмотрел на свои руки — кровь засохла, ладони в земле. Опустил взгляд — рубаха вся в крови от огнецветов и в грязи. Упал, видимо, но не помнил, где и когда. Теперь и без разницы. Ему из этого леса не выйти. Он чувствовал, как с каждой секундой уходила жизнь. Идти больше некуда. Да и незачем. По-хорошему ему бы прилечь где-нибудь и потратить последние минуты, вспоминая что-то хорошее и светлое: родителей или как в первый раз еще в учебке он вертушку в воздух поднял. Да даже Наташку свою. Но что-то внутри не позволяло сдаваться, и Велес упрямо шел вперед. Спотыкался, придерживался за деревья, почти падал, но все равно шел, потому что по-другому не умел.

Перед глазами все затянуло белесой пеленой — как в густой туман зашел. Дальше вытянутой руки не видно. Велес с усилием вдохнул, и от его вздоха в тумане заметалось эхо — словно призраки вокруг застонали. Парень сделал еще один шаг, и ноги подкосились. Он успел подумать, что вот и все, здесь и будет его могила. Здесь он и сгниет. Его подхватила чья-то рука и не дала ему упасть. Велес с трудом приоткрыл глаза и тут же дернулся. Страх словно еще сил ему наскреб, чтобы рвануться и отшатнуться от чудища, что его только что под руку держало.

Там, где он воевал, смерть приходила с огнем. С выстрелами. С лицами чехов. А в дремучем лесу она словно решила позабавиться напоследок. Перед собой парень видел не то лешего, не то черта какого-то. Похож на высохшего до скелета старика, но в то же время было в нем что-то нечеловеческое, мертвое.

“Огнецветы,” — со свистом прошептало существо у него в голове и протянуло к нему руку ладонью вверх.

Велес отшатнулся еще дальше. Потряс головой. Накрыло злой досадой. Даже сдохнуть спокойно не получилось. Лучше бы ему пригрезилось небо, куда уже не вернуться. Или денек из прошлого, когда родители его загнали на дачу, хоть он и упирался всеми силами, чтобы с ребятами во дворе остаться.

Чудище исчезло, и в то же мгновение Велес ощутил его крепкую хватку на плечах. Дернулся, но в этот раз не получилось вырваться, а в сознании вновь прозвучал голос.

“Сильный. Крепче прежних”.

Закружилась голова. Парень почувствовал, как его затягивает в темноту. Вот уже почти все. Черта бы еще этого отогнать. Несуществующий, а вцепился как настоящий. Огнецвет из последних сил рванулся и упал на землю. Встать даже не пытался, все равно бы не смог. Только тяжело перевалился на спину. Наверху небо уже совсем светлое, даже звезд не видно. Тихо, красиво. Страшно. И очень горько. Вроде бы держался, а в последний момент так накатило. Тоскливо до одури. Ни за что сдох. Велес хрипел, но все еще дышал, как будто назло самому себе. Он всегда жизнелюбивым был, вот и боролся, даже когда уже не надо. На фоне мутного и расплывающегося неба снова появилось морда лешего. Он внимательно смотрел на парня, а у того уже не было сил ни выругаться, ни даже отвернуться. Только глаза закрыть. Но прежде, чем веки сомкнулись, чудище с нажимом положило костлявую ладонь ему на грудь.

Вместо того, чтобы сделать последний вдох, Велес почувствовал, что ему стало легче дышать. Он открыл глаза и судорожно втянул воздух, еще раз и еще. Леший отогнал его смерть? Или он умер, и это началось бредовое посмертие? Подумал и тут же мысленно отмахнулся. Не существует ни рая, ни ада. Это так, для тех, кому хочется не верить, что смерть это конечная точка назначения.

“Сильнее тех, кто тебя послал”.

Велес тут же загреб руками и пополз назад, пока не уперся спиной в дерево.

— Ты что такое вообще? — хрипло спросил он.

К его удивлению, леший сел на землю — напротив него. И смотрел молча, немигающе. Глаза — как дотлевающие угли. Нет-нет, да и вспыхнет искра в темноте.

— Это ты… Ты Темновит?

Существо зашлось каркающим смехом. Черная сухая листва на его одежде зашелестела-зашуршала. Смех Велес слышал все еще в своей голове, а шелестело вокруг — словно ветер налетел. Огнецвет всерьез задумался, что сошел с ума. Наглотался варева, которое в него залили, и ловит глюки. С лешими, Темновитами и прочей херотой.

“Темновит правит в Нави, а может, он всего лишь выдумка. Люди меня назвали так и несут жертвы. Люди привели сюда и тебя. Ты — моя добыча. Моя награда. В тебе так много жизни. Надолго хватит. У тебя огонь внутри”.

— Смотри не подавись, — огрызнулся парень.

Нащупал под рукой камень и бросил в чудище. С содроганием Велес увидел, как тот пролетел сквозь лешего. Он и правда рехнулся. Нет здесь никого, только он и его воспаленный рассудок.

А леший снова развеселился.

“Еще не мертвый, но уже не живой. Люди тебя отравили”.

— Что же ты мне тогда сдохнуть помешал? — еще злее выплюнул Велес.

Иссохший старик стыло улыбнулся.

“Не помешал. Она рядом с тобой стоит. Ты просто не видишь”.

Огнецвет машинально проследил его взгляд — за свое правое плечо. И его могильным, ледяным холодом тронуло — как будто там и правда ждала невидимая ему смерть.

“Станешь моим последователем — будешь жить. Приведешь мне других на замену себе. Живым ты мне полезнее. Не захочешь — останешься здесь вместе с остальными”.

Не успел Велес подумать, какие еще остальные, как белесый туман отступил, и из него вышли люди. Совершенно точно мертвые. Все как один — в грязных и истлевших рубахах с вышивкой. На лица даже смотреть страшно — на них посмертная гримаса застыла. Парень переводил взгляд с одной истерзанной души на другую, а в голове промелькнула злая мысль — жаль, нельзя отсюда никак кому-нибудь сигнал подать, чтобы бахнули ракетой и выжгли рассадник сумасшествия. Ну или хотя бы развезли всех по дуркам и тюрьмам.

— То есть, я буду должен твою армию мертвецов пополнять? Если соглашусь, ты меня исцелишь? — недобро спросил Велес.

Он запретил себе цепляться за крохотную надежду выжить. Запретил бояться, а страх рвал его как одичавшая собака. Стоило посмотреть на искаженные посмертием лица и представить себя среди них, так на что угодно хотелось согласиться.

Чудовище молча кивнуло и оскалилось в подобии улыбки.

— А просто так не можешь, да? — Огнецвет едко усмехнулся. — Иди ты нахер! Кем бы ты, блядь, ни был! Чехи так с пленными делали. Хочешь выжить — стреляй своих. Развлекались, суки. Иди нахер, слышишь!

Придерживаясь за дерево, парень поднялся на ноги. Что только ему сил еще давало — то ли злость, то ли чудище постаралось. Велес, шатаясь, снова побрел сквозь чащу. Его догнал голос существа.

“От смерти не убежишь”.

— А я и… не бегу… — хрипло прошептал Огнецвет. — Я к ней, наоборот… на свиданку собираюсь. А то заждалась она меня.

Голос лешего еще звучал, но слился в неразличимый гул — как песня людей, когда они на поляне вокруг него хоровод водили. Велес выдохнул с облегчением. Хватит с него и чудищ, и сумасшедших. Уже совсем посветлело. Солнце взошло. Отсюда его еще не видно, но скоро поднимется над деревьями. Он, наверное, уже не увидит. Позади раздался не то хриплый смех, не то скрип. Парень не стал оборачиваться. Упрямый этот черт, так и норовит в голову снова залезть, но ничего, Велес тоже упрямый. Он этого лешего заглушит.

Огнецвет прерывисто вдохнул и вполголоса тихо запел.

— Расступись, земля сырая… дай мне, молодцу, покой…

Голос, больше похожий на болезненный хрип, сорвался. Парень закашлялся, но упрямо продолжил и идти. Там впереди между деревьями просвет замаячил.

— Приюти меня, моя родная… в тихой келье гробовой…

Солнце показалось. Летнее, теплое даже ранним утром. Согрело напоследок. Велес разглядел впереди озеро. На рассвете блестело как золотое зеркало. Красиво здесь, спокойно. Затянуло темнотой — мягко, даже бережно. Огнецвет упал на землю. Приоткрыл глаза, и увидел прямо перед собой алый цветок. Лепестки как огнем горят. Вот они какие, огнецветы, когда их никто не губит раньше времени. Велес слабо улыбнулся и закрыл глаза. Совсем спокойно стало. Даже уже хорошо.