Одной дождливой ночью

1

Тоби Барнс, застреленный на поле патрульным Хансоном, был первым, кто умер в ту ночь, когда пошел черный дождь.

Первым, но далеко не последним.

Дождь застал Этель Бэнкс, когда она шагала прочь от задних дверей грузовичка с двумя мешками покупок, прижатыми к груди. Она едва не уронила их, когда грянул гром. Впрочем, вскоре они все равно оказались на земле – в тот момент, когда горячие струи дождя обрушились на нее.

– О нет, – пробормотала Этель.

Она нагнулась к упавшему содержимому сумок, думая, как бы это все побыстрее собрать да поудобнее уложить, и заметила, что даже для позднего вечера кругом стало как-то чересчур темно. Наверное, перегорела лампа фонаря у подъездной дорожки. Но вся ее рассыпавшаяся бакалея почему-то тоже чернела – прямо у нее на глазах.

И еще от нее стал подниматься пар.

– Интересные дела, – пробормотала Этель.

Куда более интересным было чувство, вдруг накрывшее ее. В иных обстоятельствах она уже бежала бы к дому – прочь от столь неистового прорыва стихии. Но Этель поняла, что почему-то сейчас рада столь внезапному ливню, столь рада, что сдвинуться с места не может. Она так и застыла в полупоклоне, позволяя дождю стекать по волосам, лицу и шее, пропитывать влагой одежду и добираться до самой кожи.

Дождь дарил ей странные ощущения.

Яркие, необычные, пробуждающие некое беспокойное стремление, с которым она не могла даже толком определиться. Была некая зудящая потребность, но какая?

– Этель? – Дождь шумел, хлеща по асфальту, машине, по упаковкам ее продуктов, высыпавшихся на подъездную дорожку, но голос перебил его, будучи громче. – Это ты? Что тут творится?

Сквозь пар и брызги черного дождя она, присмотревшись, увидела неясную фигуру в дверном проеме.

– Это я, Чарли, – отозвалась она.

– Не стой там! Забегай, пока насквозь не промокла!

– Иду! – ответила она и выпрямилась. – Иду, – повторила она, приближаясь к открытой двери. – Иду к тебе, Чарли, – пробормотала она – и побежала, запрокинув голову и улыбаясь дождю.

Она не увидела ступеньку. Споткнувшись, Этель растянулась животом поперек порога.

– Мой бог! – ахнул Чарли. – Ты же вся… Бог мой, Этель, да ты же вся черная, как туз пик! Где тебя угораздило?..

Этель рывком подобралась, пригнулась – и распрямившейся пружиной бросилась на него.

Он только и успел выкрикнуть «Эй!», когда ее голова врезалась ему между ног. Потом воздух ушел из легких. Этель обвила руками его бедра и рванула на себя, опрокинув на мраморный пол фойе. Зарывшись лицом в передок его брюк и набив себе хорошенько рот и тканью, и тем, что за ней было, она отчаянно заработала зубами.

Чарли весь выгнулся и отчаянно завопил.

Этель вскарабкалась вверх по его дергающемуся телу. Сев Чарли на грудь, она схватила его за уши. Пользуясь ими, как ручками, она впечатала его голову в пол. Еще раз. И еще. Поначалу звук был – как от падения кокоса. Но с каждым новым ударом он смягчался, а потом и вовсе стал влажным и хлюпающим, будто Чарли под затылок подложили тряпку, не удосужившись толком выжать. Такую набухшую, основательно вымоченную тряпку.

2

Уиллис Ярдли подписал чеки с оплаты по кредитке, оторвал верхнюю копию и аккуратно заправил в приемник под окошком. Вернув карту в бумажник, он взял купюру в один доллар и купил «Твикс» своему сынишке, Джиму. Мальчуган любил сам пройтись до заправочной станции и выбрать что-то себе под настроение, но так уж вышло, что совсем недавно он подхватил насморк, и Мэгги теперь держала его дома, отпаивая чаем.

Ожидая сдачу, Уиллис сложил свою копию чека и на пару с «Твиксом» определил во внутренний карман пиджака – который, в свою очередь, покинули пачка сигарет и спичечный коробок.

По дороге домой покуришь, – подсказал ему здравый смысл. – Тут-то, на заправке, лучше огоньком не баловаться, ведь правда?

Забрав сдачу, он ссыпал ее в карман брюк и вышел за дверь. Вытряхнув одну сигарету из пачки, он зажал ее в зубах. Провел языком по пряным табачным листикам – и тут заметил женщину у первой бензоколонки. Ее руки были затянуты в прозрачные пластиковые перчатки, спасавшие маникюр от грязной работы, и, судя по ее хмурому виду, заправка бака не входила в число ее любимых обязанностей по уходу за машиной.

Может, пойти предложить помощь, – подумал Уиллис. – Или не стоит? Подумает еще, что я ее склеить пытаюсь.

Выглядела она неплохо. Особенно – со спины, наклонившись к колонке. Ее выцветшие джинсы обтянули ягодицы. Голубая футболка – не заправленная и оголявшая потому поясницу, что, наверное, было не очень-то осмотрительно в довольно прохладную ночь, – тоже плотно прилегала к телу, очерчивая контур лифчика и холмики позвонков.

Мерзнет, наверное, потому и хмурится, – решил про себя Уиллис. – Все-таки стоит подойти и помочь.

Вытащив незажженную сигарету изо рта, он сунул ее в карман – прекрасно понимая, что там она, скорее всего, наберется пыли, – и направился к женщине. И тут ночь потряс громовой раскат невиданной силы.

Женщина вздрогнула.

Хлынул дождь, мигом заретушировав яркие огни заправочной станции «Мобил» и обдав Уиллиса черным, волнующим теплом. Фигура незнакомки стала как-то странно двоиться в глазах, и Уиллис ускорил шаг.

Бензоколонка была помещена под навес, потому женщина не промокла – и не сразу поняла, сколь странного цвета выпали осадки. Потому появление Уиллиса из черной пелены явно застало ее врасплох.

– О господи! – выдохнула она.

– Позвольте мне помочь вам! – выкрикнул Уиллис, протягивая руку к шлангу с насадкой.

– Вы… вы в чем-то вымазались! Это… это что, дождь тако…

Одной рукой он отобрал у нее шланг, другой – сгреб за перед футболки, встряхнул хорошенько и толкнул спиной на колонку.

Она открыла рот.

Вот сейчас шуму-то будет.

Запихнув насадку прямо в ее нежно-розовую пасть, Уиллис нажал на рычажок. Бензин полился ей в глотку. Выплеснулся наружу, забрызгал щеки и подбородок. Она закатила глаза, захрипела, задрожала. Руки взметнулись ко рту, но промахнулись мимо шланга. Скрюченные пальцы беспомощно заскребли по горлу.

Вырвав наконечник из ее рта, Уиллис щедро окатил бензином ее лицо и футболку. Потом, замахнувшись, вонзил ей насадку под дых. Незнакомку согнуло, бензин из ее рта выплеснулся на землю.

Отступив, он позволил женщине плавно соскользнуть вниз. Ее коленки ударились о бетон. Она начала падать вперед – и приземлилась на руки.

Поводив наконечником вперед-назад, Уиллис немного полил ей на спину.

Затем, отбросив шланг, он принялся судорожно ощупывать карманы. Наземь полетели копия чека, «Твикс», сигаретная пачка. Желаемое было найдено – и вот Уиллис уже пытался дрожащими пальцами совладать со спичечным коробком. Добрая половина спичек сразу же просыпалась, но, чтобы зачать большой пожар, сгодится и единственная маленькая спичечка.

После первой же искры его руки заполыхали; он вымочил в бензине и себя, пока расправлялся с этой прошмандовкой. Спичка мгновенно превратилась в угольки в его пылающих пальцах, с которых облезала, сдаваясь напору пламени, кожа. Ну да не беда. Он доведет дело до конца. Он знает, как дела до конца доводить.

Уиллис склонился и схватил женщину за волосы.

3

Чет Бакстер стоял в очереди за своей подружкой, Кристи Лорд. Очередь была за билетами на семичасовой показ фильма «Когда погаснет свет». Громыхнуло – и Чет, и Кристи вздрогнули.

Засмеявшись, Чет прижал ее к себе. Она улыбнулась ему.

Освещение померкло. Как только горячие капли забарабанили по его макушке и плечам, Чет обернулся к Кристи – и увидел, как на ее лице растут черные пятна, сливаясь в одно, большое; и вот уже черным-черно все, кроме белков глаз и зубов.

Чет схватил ее за мокрые волосы. Прежде чем он успел откинуть ее голову назад и обнажить горло, ее ногти пропахали ему щеку. Вскрикнув, Чет ухватился за запястье Кристи.

Кто-то толкнул их. Повиснув на Кристи, Чет повалился на тротуар. Она упала сверху, рыча и пытаясь найти путь к его горлу, в которое буквально зубы чесались впиться.

И тут она замерла.

Чет сжал ее горло обеими руками.

– Нет, – прохрипела она. – Погоди. Давай – их.

Он жаждал выжать из нее жизнь… но слова Кристи заставили Чета поколебаться. Он ослабил на мгновение хватку, и она, вывернувшись, стала отползать от него.

– Их, – повторила она, стоя на коленях, – и простерла руку в черных потеках, указывая и направляя. – Давай – их!

Чет сел, не обращая внимания на встревоженные голоса и крики тех, кто был позади него; тех, на кого обращала внимание Кристи. Вместо этого он уставился на компанию в восемь-десять человек, отчаянно бьющихся между собой. Кто-то уже упал на тротуар, выясняя отношения посредством зубов и ногтей; другие были все еще на ногах. Чет заметил мужика, который бил подростка лицом о гидрант. Увидел женщину, прижатую локтем какого-то здоровенного детины к стене магазина – тот увлеченно тыкал ее перочинным ножом в живот.

– МОЧИ СУХИХ!!! – закричала Кристи.

По разумению Чета, прозвучало отлично. Именно это и нужно было сделать сейчас. Замочить тех, кто еще каким-то образом не попал под дождь.

Судя по всему, идея пришлась по вкусу и всем остальным. Они прекратили бороться, отпустили друг друга. Кто-то так и остался лежать на тротуаре. И больше не поднялся. Тела там и бросили. Пошатываясь, уцелевшие, чьи силуэты были смазаны дождевой пеленой, подошли поближе.

Возглавляемые Четом и Кристи, они бросились под навес кинотеатра. Сухие прянули в стороны. Иные покидали укрытие и сами попадали под дождь, но бо́льшая часть решила спастись внутри кинотеатра, голосящим потоком хлынув через стеклянную дверь и оттерев парнишку, чьей работой было проверять билеты на входе.

Один мужчина задержался у кассы, криками подгоняя девушку-билетера. Когда он потянулся за своим билетом, Кристи прыгнула на него сзади и ударила головой о стекло. Стекло не разбилось. Не сразу, по крайней мере. Но Кристи, Чет и беременная женщина из толпы поочередно били головой мужчины, как тараном, о преграду – пока та осколками не осыпалась вниз.

Мужчина с разбитой головой был отброшен. Беременная женщина рухнула на него сверху.

Девушка в кассе отшатнулась от них – с глазами навыкате и отвисшей челюстью. Похоже, она собиралась открыть дверь за собой и нырнуть в вестибюль кинотеатра, не осознавая, что почерневшие дети дождя ломились к ней уже и изнутри – так как успели прорваться и внутрь.

Кристи наклонилась, схватила ее за плечи и потащила на себя. Чет пришел на помощь. Вместе они вытянули визжащую и барахтающуюся жертву на прилавок. Острые стеклянные зазубрины прорезали рукава ее рубашки, превратив их в окровавленные лохмотья. Кристи, отрывая пуговицы одну за одной, принялась стаскивать с нее одежду, пока Чет держал голову.

Показалась бледная, в мурашках, кожа. С каждым судорожным движением грудь девушки подскакивала. Сползая, черный бюстгальтер с кружевами оголил крупные розовеющие полукружья сосков.

Кристи вспорола ей живот осколком стекла.