Однажды я вернусь!

Глава 8 Не ошибается тот, кто не ошибается

Не успела я выбраться через окно на улицу, как поняла — началось! Витька вывалился из подъезда, тарахтя сумкой с пустой посудой и вопя дурным голосом:

— Кого я вижу! Марь Пантелевна, сколько зим, сколько лет!

— Чего ты разорался? — Баба Маша всем корпусом повернулась к Витьке и упёрла руки в бока. — У-у-у! Залил с самого утра зенки свои бесстыжие и ничего не помнишь! Когда соскучиться-то успел? Мы же с тобой час назад виделись!

— А для меня каждая встреча с вами как праздник! И очень долгожданная к тому же!

Пользуясь моментом и, как заяц, петляя между кустов, пышно разросшихся у нашего дома, я по диагонали пересекла двор и рванула к остановке общественного транспорта. Однако что-то пошло не так: то ли у Горгоны Пантелеевны имелся запасной комплект глаз на затылке, то ли Витюша подрастерял свой задор, но звёзды в одну минуту повернулись ко мне задом. Уже на финишной прямой меня настиг яростный окрик бабы Маши:

— Ах ты поганка! Сбежала! Побегай мне ещё, всё равно назад вернёшься! Я сегодня двери в подъезд запру — будешь на улице ночевать! Я тебе устрою…

Что там баба Маша собралась мне устроить, я не услышала, потому что в этот самый момент чудом запрыгнула в двери отъезжающего от остановки автобуса. Мне повезло: это оказался как раз нужный мне маршрут.

В автобусе было немноголюдно. Я уселась на свободное место у окошка и закручинилась: день сегодня начался плохо, а закончился — отвратительней некуда. Сколько раз себе говорила, что надо решать проблемы сразу, а не откладывать их на послезавтра. Теперь вот имею то, что имею! Как теперь объясниться с бабой Машей, ума не приложу! Ладно, не буду думать о плохом: скоро я увижусь с Китом и настроение моё снова будет на высоте.

Мне показалось, что до района, где живёт Никита, мы ехали целую вечность. Я уже успела тринадцать раз мысленно извиниться перед бабой Машей, семь раз поблагодарить Витьку за помощь и три тысячи сорок два раза представить, как мне обрадуется Никита.

Реальность разбила все мои хрустальные мечты: на настойчивые звонки в дверь никто не реагировал. А звонила я уже, наверное, раз сотый. И когда паника достигла критической отметки, а я дрожащими от волнения руками стала набирать телефон службы спасения, соседняя дверь бесшумно приоткрылась и в неё высунулось худенькое востроносое лицо:

— Ну, чего трезвонишь, дурында? Нет его дома, ушёл!

Крамольные мысли «Старушки атакуют!» и «У нас в городе живут одни любопытные бабули, которые всё знают?» потонули во всплеске негодования:

— Что такое вы говорите? Как он мог уйти, он же болеет! Ему там, наверное, очень плохо, раз он даже дверь открыть не в силах. — Я ткнула сжатой в кулак рукой в сторону входной двери Кита. — Надо срочно вызывать спасателей!

— Не выдумывай! Сама ты болеешь! Ему так же плохо, примерно, как и тебе сейчас. Давеча поскакал по ступенькам, как горный козлик. Даже лифт ждать не стал!

Я замерла и уставилась на старушку немигающим взглядом: то ли я сошла с ума, то ли она. Мне больше понравилась версия о ней, потому что мне нельзя, мне ещё в университете доучиваться… Додумать мысль я не успела, меня некультурно попросили на выход:

— Иди уже домой, не позорься. Нечего за парнем бегать! Нужна будешь — он сам тебя найдёт.

Я только открыла рот, чтобы возразить, что под лежачий камень вода не течёт, а меня уже никто не слушал. Дверь закрылась так же бесшумно и незаметно, как и отворилась пять минут назад.

Я вздохнула и побрела к лифту. Что же делать? Никиты нет, домой нельзя…

Мысленно пережёвывая случившееся, я и сама не заметила, как оказалась на улице. Поискала глазами, где бы пристроиться, чтобы подождать Никиту, справедливо рассудив; раз ушёл — значит скоро обязательно вернётся.

Лавочку я заметила не сразу, потому что она почти вся была скрыта тенью. На улице быстро стемнело, и торчать под фонарём в незнакомом районе казалось абсолютно неправильным и небезопасным. А в тени, на лавке — самое то. Я пристроилась на краешке скамейки, на самом затенённом её участке, и принялась ждать.

Ожидание было недолгим: сначала позвонила подруга, спросила, где я и что делаю, а потом случилось невозможное, то, что перевернуло всю мою жизнь.

Не успела я распрощаться по телефону с Люськой, как к дому подъехало такси. Из машины вывалилась шумная компания и направилась в сторону подъезда, у которого я тосковала в ожидании Кита. Я напряглась: делить свой наблюдательный пост ни с кем я не желала. Пусть уже пройдут мимо!

Стоп! А это ещё что такое? Я даже привстала от удивления: впереди шёл весёлый и пьяный Никита, а на нём практически висела незнакомая мне длинноногая блондинка.

— Никиту-у-уль, за-а-айка, — противно тянула она, — а поехали ещё в клуб! Не хо-о-очу-у-у домой, ещё так ра-а-ано!

— Так ты и не домой, — уговаривал её Никита, — посидим сейчас, выпьем, музычку послушаем!

Сзади кто-то хохотнул:

— Может, тебе ещё так понравится, что останешься до утра!

Дальше я уже не слушала, что говорит эта крашеная лахудра, что ей отвечает Никита. Мой, между прочим, Никита! Не смогла, не стерпела, мгновенно подхватилась с лавочки и преградила этим двум дорогу.

— Так вот, значит, как ты болеешь! Я, как дура, лечу через весь город, полчаса звоню в дверь, готовая уже выломать её, вызвав специалистов службы-112, чтобы спасти тебя. А тебя, оказывается, и спасать не надо! Есть кому!

И я с размаху залепила Никите пощёчину. Вся компания, как по команде, замерла, а мир как будто выключил звуки…