Однажды, вдруг, когда-нибудь…

6

Что говорит школьный учебник «Истории СССР» о событиях гражданской войны в восемнадцатом году? Стыдно — до чего мало и второпях. Так, общие факты почти без комментариев. Ни Ключевский, ни Соловьёв, ни тем более Костомаров до этих времён не дошли. А жаль: они умели интересно писать.

Факты, факты, факты…

Хороший историк находит их, суммирует, и конечный анализ его точен и убедителен. Хороших историков готовят, к примеру, на истфаке в МГУ. А кто, скажите, проанализирует психологию людей, ну, хотя бы тех, кто сражался в гражданскую? Хотя бы того комиссара, которого казнили в Ивановке?

Психология — дело литературы, а литература, увы, не столь точна, как история. С другой стороны, сказано: «Над вымыслом слезами обольюсь». А в пору над правдой слезами облиться, правда иногда куда страшнее вымысла.

Нет, хороший историк всё-таки должен быть и психологом, считал Игорь, ибо факты фактами, но за каждым из них — люди. Говоря высокопарно, творцы факта. Каковы люди, таковы и факты, такова История.

Вот о чём поговорить бы с Пеликаном, который, к слову, тоже какую-то свою историю делает, шебуршится, а она, его история, сама собой в большую вольётся, в Историю гражданской войны, в Историю великого времени, о котором в учебнике сорок скучных страниц. И всё. Сегодня на уроке поднял руку.

— Что случилось, Бородин?

— Алевтина Ивановна, как вы к учебнику истории относитесь?

Явно не поняла вопроса, но на всякий случай отшутилась:

— С уважением, Игорь. А ты?

— Хорошо, что у нас на уроках интересно. А ведь учи мы ваш предмет по учебнику, ничего, кроме тоски, не возникнет: железобетонно написано, ни одного живого слова…

Игорь стоял у стола, Алевтина гуляла около доски, класс с интересом ловил: что же она ответит? А Алевтина — иного Игорь от неё и не ждал — не стала спорить, согласилась с очевидным.

— Верно, скучноват учебник. Да и скороговорки там много. Но кто из вас на истфак пойдёт, поднимите руки?… Ага, один Бородин, простите за рифму. Один человек из класса — для меня уже приятно, теперь в историки мало кто идёт. Однако тебе, Игорь, слабый учебник не помешал заинтересоваться историей? Нет. Как не помог он в том остальным. Значит, не в учебнике дело. Учебник, мил друг, нужен для того, чтобы пролистать его дома, вспомнить то, о чём педагог на уроке говорил, цифры и факты в памяти освежить. И не больше. Правда, это я по бедности так считаю. Хотелось бы, конечно, чтоб учебник истории читался, как иной детектив…

Пащенко после уроков умчался на тренировку новые высоты одолевать. Наталья подошла к Игорю, спросила:

— Тебе Настин телефон дать? — Спросила с обидой: мол, почему приходится навязывать, почему сам не поинтересовался?

А не поинтересовался, потому что не готов был. Шесть уроков отсидел, морально готовился. Это вам не шутка — подойти к однокласснице и, по сути, признаться, что её подруга тебе не безразлична. Так что Наталья, сама того не подозревая, выручила Игоря.

— Дай, пожалуй… — Этак небрежно, взгляд из-под опущенных ресниц, сверху вниз, хотя с Натальей это плохо получается — сверху вниз.

— Не хочешь, не надо. И нечего себя насиловать…

Тут Игорь испугался, что переборщил, запричитал:

— Ты что, Наталья, с ума сошла? За кого ты меня принимаешь?… Давай телефон, не морочь голову, уж и пошутить нельзя.

— С другими шути… — Но телефон назвала, и Игорь записал его в книжечку на букву «н». А пришёл домой — сразу и позвонил. На том конце провода — женский голое, приятный:

— Слушаю вас.

— Добрый день, здрасьте, будьте добры Настю…

Стихами с перепугу заговорил.

— Это я.

— А это я. Игорем меня зовут.

— Здравствуйте, Игорь. Рада вас слышать. — Вот она, необязательная вежливость! — Как ваши дела?

— Дела прекрасны.

Интересно, что она имеет в виду? Или опять вежливость?

— Всё вчера сделать успели?

Ах, вон оно что…

— Да, всё. А как вы до дому добрались?

— Спасибо, хорошо.

— Ещё раз простите меня за то, что не проводил…

Ну и реверансы развели — как в кино!

— Что вы, что вы, я же понимаю…

Ничего ты не понимаешь, но пусть.

— А что вы сегодня вечером делаете?

— В принципе свободна.

«В принципе» — это вариант защиты. Мол, не в принципе — занята, а так…

— Вы не будете возражать, если я попрошу вас о встрече?

— Попросите.

Подставился, оказывается. Молодец, подловила!

— Прошу.

— Я согласна. Подъезжайте ко мне, на Кутузовский. Я вас буду ждать у Триумфальной арки. Знаете?

Что же мы там, у арки, делать станем? Неужто в Бородинскую панораму поведёт?…

— В котором часу вам удобно?

— Сейчас четыре. Давайте в шесть?

— Годится. В шесть у арки.

В Бородинскую панораму Настя его, как ни странно, не повела. Попросила:

— Вы не обидитесь, если я вас поэксплуатирую?

— Буду рад.

Интересно, от чего сейчас предстоит получить радость?…

— У нас в кухне ремонт. Соседи сверху протекли. Мама сказала, чтоб я купила две банки белил. А они, наверно, тяжёлые?

Игорь никогда не таскал банки с белилами, веса их не представлял, но энергично закивал в ответ: мол, ясное дело, тяжесть неимоверная, без мужской силы, сами понимаете…

— Во-он хозяйственный. Через улицу… Банки оказались куда легче, чем предполагал Игорь, так что надрываться ему не пришлось.

И всё же, пока шли от магазина до дома, Настя постоянно проявляла женскую заботу, взволнованно спрашивала:

— Вам не тяжело?

Вопрос сам по себе бессмысленный. Ну, предположим, Игорь скажет: да, тяжело. Что она делать станет? Подхватит банку и понесёт? Нет, такие сами тяжести не поднимают. Такие сами гвоздя не забьют, коня на скаку не остановят, в горящую избу не войдут. Для того у них мужчины существуют — влюблённые и безотказные. Но зато уж посмотрят — рублём подарят, тут классик прав. И этого, считал Игорь, для них вполне достаточно, ибо у него не хватало фантазии представить себе красивую — очень красивую! — женщину, несущую, к примеру, банки с белилами.

Сказано; где вы, рыцари? А рыцарь — вот он, Бородин фамилия. Силён, ловок, строен, неустрашим.

Однако поинтересовался по пути:

— Как дела в школе? Двоек нет? — Этак шутовски, со смешком.

А смысл в вопросе есть. Ежели плохо учится, значит, не без помощи рыцарей, которые иной раз и рады бы помочь, подсказать, дать списать, а не могут. Контрольная, например. Или у доски девушка плавает. Игорь хотел выяснить: не попадает ли учёба в тот же ряд, что и вхождение в горящую избу, остановка коня на скаку и ношение белил по Кутузовскому проспекту?

— Какие двойки? — Посмотрела, как рубль отняла. — Я иду на медаль.

Я иду на медаль. Ты идёшь на медаль. Мы идём на медаль.

— Пошли вместе?

— Куда?

— На медаль.

Засмеялась. С чувством юмора полный порядок.

— А вы что, тоже из несчастной категории «гордость класса»?

— Из неё, будь она неладна…

— Немного осталось мучиться. Меньше года…

Ничего особенного: обыкновенное кокетство двух милых отличников. Ах, мы утомлены, мы измучены, нет нам отдыха!…

Между тем пришли. Прошествовали по двору — мимо песочниц, мимо юных мам и молодых бабушек с колясками, мимо вереницы частных автомобилей, мимо старых бабушек, сплетненакопительниц, сплетнераздавательниц — «Здравствуйте! Как поживаете? Добрый вечер!» — мимо каких-то ящиков, баков, тёмных туннелей-подворотен, сложенных штабелями кирпичей и прочего, что так характерно для уютного понятия «двор», о коем мы давно забыли в наших новых просторных, архитектурно-элегантных кварталах. Игорь, впрочем, помнил. Он сам вырос в похожем дворе у Сокола и теперь смотрел на всё с грустной улыбкой узнавания, с понимающе-томной улыбкой человека, который ненароком увидел свои детские короткие штанишки.

Дома никого не было.

— Мама будет позже, а папа в командировке, — сообщила Настя.

Игорь отволок банки на кухню, которая смотрелась довольно грустно: закрытые газетами столики, шкафчики, плита, обёрнутый в тряпку фонарь под потолком, в углу — насос с распылителем — для побелки. Белил может не хватить, профессионально оценил Игорь: в прошлом году и у них ремонт был, кое-какой опыт имеется. Подумал: поделиться с Настей соображениями? Решил: попозже, перед уходом. Тогда появится повод приехать ещё раз и ещё раз побыть в приятной и необременительной роли рыцаря-банконоса.

Предложил:

— Может, в кино сходим?

Но Настя предложение отвергла:

— В следующий раз. А сейчас я вам сварю кофе, я замечательно варю кофе, и мы послушаем музыку.

Отличный вариант! Лучше не придумать! Тем более что «следующий раз» уже обещан.

Пили кофе — Настя, конечно, преувеличила свои способности, но разве в том дело? — слушали музыку. Коллекция пластинок у Насти прекрасная. «Отвальна?я», как сказал бы Пащенко, что означало: увидеть и «отвалиться» замертво — от зависти и восхищения. Потанцевали, благо, он это неплохо умел, а уж она — и говорить нечего. Иначе быть не могло: умение «отвально» танцевать входило, по мнению Игоря, в заранее нарисованный им образ Насти, девицы-красавицы, святой покровительницы странствующего рыцарства.

Впрочем, кое-что, как Игорь ещё в прошлый раз углядел, из образа выпадало. Вот и сейчас; говорили, танцевали, коробку шоколадного «Ассорти» ополовинили — всё шло куда как гладко, а на прощание — он уже у двери стоял — Настя возьми да и спроси:

— Вас что-то тревожит, Игорь, ведь так?

Вот тебе и раз! Мама родная, любимая, папаня-инженер, лучший друг Пащенко, интеллектуал и прыгун в высоту, — никто не замечал. А девушка Настя с ходу заметила.

А что заметила, спросим? Что нас тревожит, волнует, спать по ночам не даёт? Вроде спим спокойно, без снотворного, так что, извините, замечать нечего…

Ты хоть сам с собой не крути, товарищ Бородин, себя не обманывай. Отлично знаешь, что какой день уже живёшь двойной жизнью, или, точнее, двумя жизнями. Один Игорь Бородин ходит на занятия в класс, зубрит уроки, смотрит телевизор, сидит в гостях у хорошей девушки Насти, перешучивается с другом Валерой, беседует с отцом о прочитанной книге. А другой Бородин, его тайный двойник, идёт по Руси с котомкой, смотрит по сторонам, видит то, что видит, ищет смысл жизни.

А может, себя он ищет?…

Зачем ты пошёл туда, зачем перешагнул зыбкую границу двух времён? Что ты потерял именно в этот год, в эту осень, на этой дороге? Что тебе нужно от старика Леднёва, от Пеликана? Приключений тебе не хватало? Да не любишь ты приключений, только тишком помечтать о них и способен, а как дойдёт до дела… Кстати, похоже, что скоро дойдёт и до дела: вспомни наказ Пеликана…

А может, ты и вправду себя ищешь?…

Однако заданный вопрос требует ответа.

— С чего вы так решили, Настя?

— Вы как будто здесь и как будто вас нет.

Не очень по-русски, но понятно. И, главное, верно. Ах, как радостно было бы поделиться с кем-нибудь, пусть с Настей, собственной тайной, мучающей, выматывающей, сладкой! Но нет, нельзя. И не потому, что не поверит. А потому, что не его это тайна — того Игоря Бородина, двойника, который ещё не знает, зачем отправился в путь. Узнает ли?…

— Я здесь, Настя, только здесь, и мне отсюда и уходить не хочется. — Вроде бы банальность сказал, а столько тоски в неё вложил, что Настя — сама того не ожидала! — протянула руку и погладила Игоря по щеке, легко-легко, чуть касаясь кончиками пальцев.

А он поймал её руку и поцеловал. Вон какой смелый!

— Я позвоню завтра, ладно?

— Обязательно, Игорь. Я буду ждать.