Однажды в Птопае. Книга 1

–– Антонио Хуан Рекардо Эстэбан Петро Клауди Санчес дель Кастро, – словно в трансе проговорил заворожённый Антонио. Бедного Лукана за его спиной с проклятьями взгромождали на коня.

Моринье на своей лошади изумлённо покрутил головой, мол, ничего себе! Имён больше чем у эльфов!

Тайбай вдруг неожиданно усмехнулся! (Что было совсем ему не свойственно.) Он наклонился низко к самому лицу Антонио и тихо спросил. – Так значит, старикашка Петро Санчес дель Кастро решил заглянуть к нам в гости? Ты вырос Антонио!

И хлопнул его рукой по плечу!

У Паулино отпала челюсть. У патрульных тоже!

–– Где вы остановились? – Спросил полковник.

–– Там внизу… – проблеял Пауло и рукой качнул к подножию холма.

–– Всё ещё катаетесь на Касперо?

Ошеломлённые братья одновременно кивнули.

Лукан на лошади у Стефана вдруг разразился ненавистными воплями. – Драконий убийца-а!!! Ублюдо-ок!!! Королевский вы-ыкормыш!!! Я дождусь, когда мои собаки сожрут твои никчёмные яйца!

Хо Тайбай махнул рукой, и Стефан погнал коня в темноту. Жюль Моренье кинул под ноги Санчесам их циклопы и поскакал следом. Сержант Шульц тронулся за ними. Эльфийские вопли доносились всё слабее и слабее.

Пауло наклонился и подобрал оловянные бирки.

Полковник опять отстегнул запястник и позвал светоч внутрь. В наступившей беспросветной темноте прозвучал его неспешный, чуть хрипловатый голос. – Скажите отцу, я загляну как-нибудь в гости…

Антонио растерянно кивнул в ночь. Отдаляясь по направлению вверх к холму, зацокали копыта.

–– Это что было? – Хрипло спросил Пауло сам себя.

глава 5

Утро королевы Элишии

Каждое королевское утро начиналось с доклада секретаря Дзиро Каценаги. Доклад включал все события, кои заслуживали внимания королевы за прошедшие сутки в последовательности – от важных экономических, до менее важных – касаемо внутреннего двора. Эти последние больше походили на сплетни и служили приятным дополнением к серьёзным делам.

Дзиро служил у Элишии с момента её коронации. И вот уже целых восемнадцать лет, каждый день в восемь часов утра он звонил в медный колокол перед дверями опочивальни королевы, и входил после ответного звонка.

Иногда ожидание затягивалось. Это происходило в том случае, если очередной королевский фаворит выполнял, так сказать, свой утренний долг. Вот и сегодня Дзиро звякнул, но в ответ услышал только охи и вскрики. Как очень воспитанный секретарь он отошёл от двери и подсел к дежурной фрейлине Лукреции Боске.

–– Отличная погода, – пробормотал Каценаги.

Лукаво блестя глазами, прекрасная Лукреция кивком подтвердила, мол, да, погода ничего так…

За время правления Элишии секретарь перевидал около сотни фаворитов. Некоторые королевские любовники держались рядом с её Величеством до полугода, другие теряли статус в течение одной ночи. Тот, который был на данный момент, ублажал королеву уже целых две недели. У Дзиро был намётанный глаз. Масляно-карий узкий глаз, которым он оценил нового фаворита и дал ему срок в три месяца вольготной жизни на перинах королевского ложа.

Эхе-хе… За восемнадцать лет преданного служения её Величеству Дзиро Каценаги научился не осуждать. Он мудро решил – если хорошо королеве, то и подданным тоже неплохо!

Через дверь до них донёсся музыкальное треньканье колокольчика -Элишия призывала в спальню. Каценаги сделал глубокий вдох. Предстояло доложить кое-что пренеприятное! Кое-что, что касалось её любимого сыночка… Эхе-хе…

Лукреция зашла первой, Каценаги чуть повременил и только для того, чтобы надеть на хитрую рожу маску печали. Он сгорбился и чуть опустил голову. Весь его вид заранее предупреждал – готовьтесь ваше Величество к плохим новостям!

Элишия сидела перед зеркалом, в пеньюаре, розовощёкая, с блестящими глазами и вообще бодрая, как проснувшийся и голодный ягуар. Лукреция принялась распускать, её растрёпанную с ночи косу. Причина бодрости королевы – обнажённый молодец лет двадцати двух лежал на королевском ложе в красивой позе. Интимную часть его тела скромно прикрывал завёрнутый угол простыни. Каценаги отвесил в сторону фаворита короткий – политический поклон.

–– Сон мне приснился, – Начала Элишия капризным голосом. – Пауки и змеи…, – королева передёрнула плечами. Луки брезгливо скривила хорошенький ротик, секретарь сочувственно покачал головой, фаворит… фавориту было насрать.

–– К неприятностям, – сделала Элишия собственный вывод. – Что скажешь? – Вопрос предназначался докладчику.

Секретарь немедленно изобразил лицом скорбь и ужас, которые обычно предваряли все плохие новости. За «скорбью и ужасом» пошла серия длинных и печальных вздохов.

Элишия немедленно свела брови.

Каценаги тоскливо молчал. В таком деле торопиться не следовало!

–– Ну что! Что!! – Нервно воскликнула королева. Она уже догадывалась о ком сейчас пойдёт

речь! – Хватит стоны издавать! Хенрик что-то натворил? Так?!

Мудрый, старый Каценаги с длинным жалобным стоном кивнул поникшей головой.

–– Ну!

–– Вчера в одном из клубов по его желанью были нанесены жестокие увечья несовершеннолетнему мальчику простолюдину. Его отец подал жалобу и требование компенсации, – Каценаги открыл папку и протянул Элишии лист, лежащий сверху. Королева с треском схватила бумажку, пробежала глазами текст.

–– Кто резал? – Резко спросила она.

–– Телохранитель – Тецуй из рода Рюйодзаки…

Элишия смяла лист.

–– Так может он и есть инициатор происшествия?! – спросила она.

Секретарь поднял голову и испытующе вгляделся в рассерженное лицо королевы. – Возможно…, – осторожно проговорил он.

–– Напомни – откуда этот змей приполз в телохранители?

–– Из «Отряда Охоты», моя королева.

–– Вот как… вот как… хочу немедленно видеть полковника Хо!

–– Он ждёт Вас в приёмной кабинета.

–– Так быстро? – Удивилась её Величество.

–– У него была ночная инспекция.

–– Понятно. Тогда я буду завтракать с полковником. – Элишия повернулась к зеркалу, чтобы оценить: насколько она хороша и молода. – Распорядись, чтобы накрыли стол в кабинете на две персоны.

–– Компенсация…, – напомнил Каценаги.

–– Дай этому… всё, что он просит… и принеси извинение с заверениями в том, что виновный… Рюйодзаки будет непременно наказан!

* * *

При дворе полковника называли – каменный. А всё потому, что по его внешнему виду нельзя было определить его состояние…, например, степень усталости. С младых ногтей старик Хо не любил демонстрировать слабость, горе, отчаяние, и так далее. Вот и сегодня после инспекции в первой половине ночи и допроса Лукана – во второй, Хо Тайбай выглядел неизменно по каменному.

(А он конечно же устал. Полковник не железный!)

Пока никто не видел, Тайбай потёр виски, веки на глазах и надбровные дуги. Пощипал кожу на переносице, забирая её в складку. В голове бродили мысли, что эльфы нынче распоясались, затеяли возню с непонятным смыслом. За последние три месяца ребята из отряда выловили около пяти (!) несанкционированных докторов, которые и докторами никогда не были, зато хорошо чуяли магические потоки!

В приёмную из дверей кабинета в платье на фижмах вышла фрейлина Лукреция Боска и сделала грациозный реверанс – приглашала войти внутрь. Полковник невольно засмотрелся. Дева была белокожая красавица… Впрочем, других во дворце не держали.

–– Её Величество ждёт, – прошелестела бледная красотка. – Вы завтракали, полковник Хо?

А это уже было не формально и даже фамильярно, из чего Тайбай сделал вывод – девчонка кокетничает. Поднимаясь из кресла, он неосознанно выпятил грудную клетку и приподнял подбородок…

Лукреция мило и ободряюще заулыбалась.

«Хорошая девушка», – подумал Тайбай.

Элишия ждала за столом, накрытым, на две персоны. Тайбай поклонился, едва переступил порог кабинета. – «Моя королева», – официально проговорил он.

–– Рыцарь Хо, – Отозвалась её Величество с лёгким кивком.

Тайбай под латами и одеждой весь покрылся холодным потом. Он не любил когда вспоминали этот его титул.

–– Что привело тебя, полковник, после ночи, наполненной трудами?

–– Труды и привели…

–– Позавтракай со мной.

Хо согласно кивнул и присел на кресло ко второму прибору, напротив королевы через стол. На тарелке лежал салат из свежих овощей и ароматный кусок хорошо отбитой тушёной телятины со специями. Всё вместе составляло целое состояние. На тарелке Элишии лежал только салат. Она берегла фигуру и кожу.

Некоторое время ели молча. Королева откровенно наблюдала, как Тайбай умело нарезает мясо и думала, что он настоящий джентльмен и умеет не оскорбить даму грубым, неприличным поведением за столом. Её покойный супруг, например, всегда шумно жевал, чавкал, отрыгивал, и даже плевался.

Тайбай доел, отложил вилку и нож, и выпрямился в кресле. Салфеткой вытер рот и коротко доложился. – Сегодня ночью был пойман очередной эльф, выдававший себя за врача. К сожалению, причину его вылазки из гетто я не узнал. Эльф умер…

(У эльфов по сравнению с людьми был очень низкий болевой порог. Они совершенно не переносили боль и просто грубость, но… могли умереть по собственному желанью, что Лукан и предпочёл сделать. Взял и умер, подлец! Такая досада!)

–– Есть догадки? – Спросила королева.

Хо рассеяно пожал плечами. – Ну-у… предположительно они ищут некий магический предмет, который обладает большой силой.

–– Как думаешь: они ищут ТОТ предмет?

–– Вряд ли, – полковник покачал головой. – Они знают, что ТОТ предмет находится у Вас, моя королева. И скорее всего, ищут похожий – равный по силе.

–– Хочешь кофе? – Нейтрально спросила её Величество. Таким образом, Элишия давала понять, что тема эльфов, гуляющих вне стен своего маленького Сай Ирджери ей больше не интересна.

Глаза Тайбая сдержано сверкнули. (Какой дурак откажется от королевского кофе?!)

Элишия позвонила в колокольчик, и пока убирали приборы и ставили кофейные чашечки, попросила. – Найди способ узнать… о предмете их изысканий. Я дам тебе все необходимые полномочия.

Полковник положил ладонь на сердце и кивнул.

В благоговейном молчании пили драгоценный кофе. Хо Тайбай наслаждался и мягчел на глазах. Его постоянная суровость сползала, как кожа змеи и вдруг явила Элишии усталость немолодого человека несущего груз каких-то своих проблем.

–– Выглядишь озабоченным, – заметила королева.

Тайбай испытующе глянул, помолчал, потом решился сказать. –У меня к вам просьба.

Элишия ободряюще кивнула.

–– У меня есть сын…

–– Полковник!!! А как же обет безбрачия!

Хо, виновато кривясь, кивнул. – Молодость бывает безрассудна… грехи… э-э юности, – он громко бурно вздохнул и признался. – Даже и не заметил, как это случилась!

Элишия начала смеяться и грозить пальчиком. – Как давно ты знаешь о существование сына? – Спросила она.

–– Сразу. Я воспитываю его с рождения.

–– Какой ты скрытный, – королева кокетливо округлила глаза.

–– Признаю, приму любое наказание!

–– Как его зовут?

–– Его зовут Шитао, я сделал его законным наследником своего рода, статуса и состояния. Он очень хорошо воспитанный молодой человек.

–– А от меня чего надо?

–– Приказа о зачисление его в Карательный Отряд Охоты под моё командование.

–– Вот как… У него есть звание?

–– Он лейтенант. Шитао заработал его в трёх конкурсных этапах пять лет назад.

Практика присвоения званий или военных должностей в конкурсных боях имела место быть и считалась даже более законной, чем присвоение или назначение обычным рутинным путём.

–– Сколько боёв… в среднем?

–– Больше двухсот.

–– А сколько лет твоему сыну?

–– Скоро двадцать.

–– То есть в пятнадцать лет он провёл двести боёв и выиграл звание лейтенанта?! – удивилась Элишия.

Тайбай с нескрываемой гордостью кивнул.

–– Если зачислить его приказом это вызовет разговоры и недовольство. Дождись отбора в отряд на конкурсной основе… А когда у нас отбор?

–– Через полгода,– подсказал Хо.

–– Ну, – кивнула Элишия, мол, в чём проблема то?

Тайбай глянул исподлобья и неловко объяснил. – Через месяц он станет совершеннолетним.

–– И?

–– Я хочу, чтобы он оказался под моим командованием до того, как обретёт самостоятельность.

–– Ага, – сообразила её Величество – любящий папаша не желал, чтобы оперившийся и вставший на крыло птенец, получил законную свободу, коя полагалась детям после совершеннолетия.

Элишия покачала головой. Кто бы мог подумать, что из «Страшного Тайбая» может получиться такой преданный и ответственный отец. С другой стороны, в свете последних событий, его просьба была ей очень даже на руку!

–– Уговорил! – королева опять округлила глаза. – Будет тебе приказ о зачислении… Тогда у меня встречная просьба. Тоже просьба матери… Вчера вечером Хенрик попал в неприятную историю. Он очень впечатлительный и внушаемый мальчик… легко поддаётся другому более сильному влиянию. Я имею в виду твоего лейтенанта, который в телохранителях у моего сына… Как его… Рю-ю-ю….

–– Рюйодзаки.

–– Да, кажется Рюйодзаки. Вчера этот твой Рюйодзаки на глазах моего бедного Хенрика издевался над каким то несчастным простолюдином из медной касты.

Полковник Хо сидел с низко опущенной головой. Он был наслышан об этой истории с четырёх часов утра. Всё, что касалось принца Хенрика, расследовалось и распространялось во дворце очень быстро. И настоящая роль принца в этой истории совсем не являлась для него секретом. Конечно, Элишии хотелось думать, что инициатором инцидента выступал Проклятый Рюй, но полковник не собирался ей это позволить. Рано или поздно её Величеству придётся взглянуть правде в глаза. А правда в том, что её сын – законченный садист! И этот садист уже через полтора года станет королём!

Хо поднял голову и твёрдо взглянул королеве в глаза.

–– Вам придётся принять факт того, что Тецуй Рюйодзаки всего лишь послушный исполнитель! Дисциплина у него в крови. Нельзя наказывать за подчинение своему господину. Признайте вину сына и накажите наследника… пока ещё не поздно,

С каждым словом Тайбая, лицо Элишии искажалось всё сильнее.

–– Как ты себе это представляешь? – Прошипела матушка Хенрика.

–– Выпорите его.

–– Ч-что?!!

–– Выпорите его.

Королева бурно дышала от негодования. – То есть ты, полковник, не собираешься объявлять лейтенанта Рюйодзаки виновным в том, что произошло?!

Тайбай отрицательно покачал головой.

Он не собирался. И даже наоборот, он смел советовать ей такую возмутительную вещь, как порка её ненаглядного Хенрика! И это после того, как она дала своё согласие на вступление в Отряд Охоты его собственного сына!

Глаза Элишии стали такими же узкими как у её оппонента. Те, кто знал этот взгляд, начинали дрожать от страха!

Минуты две Элишия щурилась и пыхтела как рассерженный дракон. Наконец королева процедила сквозь зубы. – Будет не правильно просто назначить Шитао в отряд. Давай устроим один показательный бой.

–– Это справедливо, – откликнулся каменный Тайбай.

–– Тогда я сама выберу ему противника…

–– Хорошо.

–– Как насчёт этого твоего Рюйодзаки? – Мстительно предложила Элишия.

–– Тецуй очень хорош в бою. Он подходит. – Лицо Тайбая осталось непроницаемым.

–– Завтра?

–– Как вам будет угодно.

–– Я буду присутствовать лично! – С ядовитой улыбкой поставила жирную точку её Величество.

Полковник Хо поднялся из кресла, щёлкнул каблуками и покинул её кабинет. Королева тотчас позвонила в колокольчик. Явился Дзиро.

–– Рюя сюда, – отрывисто приказала Элишия. Про себя она подумала: «Я тебе покажу, как советовать мне – пороть собственного сына!»

Подобные настроения надо было пресекать в корне!

глава 6

День плохой и хороший.

Пять холмов Птопая когда-то носили эльфийские имена: Ирджери (серебро), Мрайн (цветной ковёр), Сай-Изир (лунный серп), Сай-Бокнар (лунный свет), Вравер (магический ветер). Люди переделали их в более приятные для человеческого уха. Теперь холмы называются, в том же порядке: Венечный (или Королевский), Валун, Пристань, Колено, Семь Ветров.

Усадьба Кэрроу стояла на самом обрывистом краю Венечного холма. Раньше этот край постоянно сползал вниз и потому прилегающий участок земли был легко отдан в вечное владение Орсо Кэрроу за подвиги и заслуги перед отечеством, тогдашним королём Урсулом Гневливым.

Орсо отстроил усадьбу. И попросил эльфов помочь остановить оседание земли.

Эльфы откликнулись на просьбу Орсо, тем более что последний был их преданным другом, и засеяли неустойчивый склон каменным ползучником. К тому времени обрыв разрушил часть усадебной ограды и вырвал из сада приличный кусок земли вместе с тремя молодыми корейскими горными соснами. «Невосполнимая утрата…», как писал Орсо Кэрроу в семейной хронике.

Одно дерево смогли спасти. За ним отправили наёмных рабочих, которые откопали сосну и подняли её наверх. Теперь эта трёхсотлетняя сосна росла во внутреннем дворе дома.

Ползучник остановил оседание склона и за три сотни лет разросся до тёмно-зелёных, мрачных зарослей, кои делали невозможным подъём на холм с этой стороны. А с недавних пор плети ползучника облюбовали чёрные скворцы. Каждое утро они наполняли «лес» писком и верещаньем и вместе с восходом солнца будили всех обитателей усадьбы Кэрроу. Артура будили первым: окна его спальни выходили на внешнюю сторону усадьбы как раз над обрывом.

Он проснулся разбитым. Вчера молодой человек вернулся в двенадцатом часу ночи, получил нагоняй от Констанции, а когда напомнил ей, что уже давно совершеннолетний, получил ещё один – от отца. Пришлось заткнуться, чтоб и дальше не раздражать родителей, и прочапать в спальню под сердитые напутственные батюшкины реплики и осуждающие взгляды слуг.

Полночи не спал. Думал о Шитао и о том, что тот не хромает. А должен! Согласно хронике Ли Чжун Ки, Закария завтракал младенцем и его мамашей, когда услышал шум доспехов на подступах к своей пещере. От дамы осталась только верхняя часть, а ребёнку дракон успел кусануть ногу… правую или левую? В хронике не уточнялось. В любом случае младенец должен был умереть! Много ли ему надо!

Да что там! Сам полковник Хо должен был умереть! Странно, что на тот свет отошли все хоть мало-мальски причастные к смерти Закарии, кроме двух самых главных виновников! Королевы Элишии, которая «положила глаз» на шкуру дракона, и Тайбая, который эту шкуру с дракона снял! Теперь вот ребёнок, недоеденный ящером, тоже оказался живым и здоровым!

Артур полночи прокрутился в раздумьях и заснул только часам к трём. Ему приснился Закария в свой последний день. Он лежал на земле с закрытыми глазами на грустной морде – несчастный, поверженный и одинокий. Окровавленный рыцарь Хо стоял сбоку от побеждённого противника и мечом, как пилой перепиливал какие то незначительные участки толстой драконьей кожи. Сверху хлестал ливень, который потоками нёс кровь Закарии по склонам горы. Дракон терпеливо ждал окончания процесса, иногда приоткрывал око и косился на Тайбая. Из пещеры за огромной драконьей тушей доносился плач новорожденного ребёнка.

Плач младенца плавно перетёк в птичий гомон и Артур чуть ли не со стоном проснулся. Восход оранжево заглядывал в окна.

За завтраком, проходившем в недовольной тишине (никто не выспался), Артур спросил у отца есть ли у них в архиве что-нибудь по предкам рыцаря Хо. Уильям Кэрроу предсказуемо ответил, что информацию по роду Хо надо искать в библиотеке самого полковника Хо… Молодой человек досадливо скривился, вспомнив, что был в этой библиотеке не далее, как девять часов назад, но ни о чём таком не додумался, а мог бы попросить у Шитао разрешение порыскать по книжным полкам!

––… Или…, – добавил отец. – В центральном архиве общего здания цеха историков-информаторов.

Центральный архив находился за «Луной» в двух кварталах от гетто. Мрачно жуя бутерброд, молодой господин Кэрроу раздумывал: ехать в архив или не ехать.

–– Езжай, – буркнул Уильям, наблюдая за умственной работой отпрыска по его лицу.

–– По-ше-му?– Прочавкал Артур.

Матушка с лёгкой досадой сложила губы и возвела очи. Далее последовал скорбный вздох, переходящий в едва уловимое негодование. Она терпеть не могла, когда сынок аристократ чавкал!

–– По дороге загляни в Луну… Круф полночи выл как резанный, утром отказался есть… Найди Морана или Лукана, спроси возможную причину, – пояснил папаша.

–– Ладно.

–– Возьми скутер, – попросил отец. – И оденься попроще.

–– Да, – негодующе сверкнул глазами Артур на отца.

Взять скутер и одеться попроще означало смешаться с толпой простолюдинов, дабы не вызывать в свою сторону косых взглядов и камней в спину. Собственно говоря, совет отца был излишним. Артур не собирался шокировать тамошнюю публику признаками своего аристократизма. Получается, что отче по сию пору считал его неразумным и не способным здраво оценивать ситуацию! Вот так!

После завтрака Артур спустился вниз в архив – посмотреть на Круфа. Пёс выглядел плохо. По сравнению со вчерашними сутками он похудел и потускнел шкуркой. Увидев хозяина, Круфик начал с плачем просится на руки. Молодой человек сел на пол и забрал собаку в свои тёплые человеческие объятья, где стал гладить и шептать всякие ласковые слова. Круф поскуливал и тыкался зубастой мордой ему в ладони.

–– Только пальцы мне ещё нужны, – на всякий случай нараспев встраивал Артур просьбу в свои речитативы. – Хороший мальчик, похудел… не хочет кушать… что случилось?

–– У-у-у.. – жаловался Круф.

В архив спустился Уильям – принёс несколько кусков жирной сырой свинины. Артур взял один, насильственно открыл пасть Круфа и осторожно просунул мясо подальше ему в глотку. Пёс замотал головой. Молодой хозяин, придерживая ему челюсть, почесал псине горло. Круф сглотнул. Отказываясь продолжать процедуру, засунул морду Артуру в подмышку.

–– Может отвезти его в Луну? Пусть Лукан посмотрит, – спросил Артур.

–– Лучше пригласи Лукана сюда, – покачал Уильям головой. – Я сделаю официальный запрос и попрошу разрешение на его выход за пределы гетто.

–– Ладно. – Артур с трудом поднялся с пола – от долгого нахожденья в одной позе затекли ноги, передал Круфа отцу. – Дай ему выходной, – попросил он за собаку. – Пусть поплавает, погуляет.

Выходной для Круфа означал ограничение передвижения для Констанции Кэрроу и некоторых слуг, которых пёс, по какой-то причине не любил! В итоге перспектива следующих часов выглядела несколько напряжённой, но старший Кэрроу согласно кивнул.

Начало дня как то не задалось.

Артур переоделся и спустился вниз к гаражу.

Скутер, который использовал Артур в поездках, внешне ничем не отличался от тех, на коих простолюдины «лихо» рассекали по улицам Ступеней и Низины. Он выглядел, как старенькая машинка, побитая, побывавшая на свалке, отремонтированная и перепроданная за некую символическую цену. На самом деле под внешней непрезентабельной оболочкой таились ум и скорость, происходящие, от магического предмета! Уильям Кэрроу приобрёл скутер за огромные бабки пятнадцать лет тому назад. (Чего только не сделаешь и какие только деньги не отдашь, ради безопасности единственного горячо любимого сына!) У этого скутера даже было собственное имя. Его звали Фока.

У Артура и Фоки сложились натянутые отношения. Ибо Фока имел собственное мнение и смел его высказывать, и даже (всегда не вовремя) предпринимал некоторые самостоятельные действия. Формально Фока всё ещё принадлежал Уильяму Кэрроу, а не Артуру и соответственно он подчинялся отцу, а не сыну. А Уильям пока что не торопится передаривать скутер своему чаду. Каждое утро старший Кэрроу приходил в маленький ангар Фоки и читал ему длинную нотацию о том, как бесценна жизнь молодого хозяина, и как важно сохранить его драгоценное здоровье, физическую целостность и моральное равновесие! И каждый раз, когда двадцати восьмилетний молодой человек, почитающий себя взрослым и свободным в поступках, выезжал на скутере куда-нибудь из родительского дома, начиналась жуткая канитель, состоящая из длинных препирательств с машиной и выяснений чего можно, а чего нельзя ему делать! Понятно, почему лошади нравились Артуру больше. (Жалко, что простолюдины не ездят на лошадях, а предпочитают маленькие компактные машинки с электроприводами вроде скутеров или ещё эти … велики.)

–– Будешь сегодня возникать, заменю на велик! – Пригрозил Артур Фоке, едва гаражные ворота отъехали в сторону и дневной свет широкой полосой лёг на пол и стены ангара.

–– Здравствуйте, молодой господин, – равнодушно откликнулся Фока. – Передвижение на устройстве типа велосипед имеет значительные ограничения по скорости…

Молодой господин прошёл внутрь и щёлкнул пальцами по раме. – Зато он молчит!

–– Предполагается прикладывание физических усилий… особенно при подъёме…,– продолжал Фока.

–– Ладно, понял, не нуди, – Артур перекинул ногу через седло скутера, сел.

–– Шлем, – подсказал Фока.

–– Хай, – молодой человек снял шлем, висевший на руле.

–– Наколенники…

–– Хай, хай.

–– Ваш пульс, температура, – напомнил Фока. С зубовным скрежетом Артур придавил запястье к датчику. Больному или взволнованному мальчику категорически запрещалось самостоятельно управлять скутером!

–– Ваш пульс учащён чуть больше нормы.

Кэрроу передышал усиливающуюся злость и ехидно спросил. – И кто же в этом виноват?!

Из ворот усадьбы Артур Кэрроу, выехал за полтора часа до полудня. Проехав по дороге, ведущей к дворцовому комплексу чуть меньше километра, он свернул на серпантин и по нему вернулся назад в сторону усадьбы, только ниже неё. Проносясь на скутере, под почти вертикальным склоном с родимым домом наверху, Артур поднял прозрачное забрало шлема, задрал голову и пронзительно засвистел. Из ползучника тучей взвились возмущённые скворцы.

–– А как вы мне спать не давали! – с мстительным хохотом напомнил молодец возмущённой птичьей ватаге.

Он спустился вниз ещё на одно кольцо серпантина и там перебрался на мост, ведущий на Валун. Через двадцать минут на «полных парусах» Артур въехал в северные ворота «Луны».

Шесть сквозных ворот Луны были открыты день и ночь, ибо если эльфам и запрещалось без серьёзных причин покидать стены гетто, то люди могли ходить туда-сюда через него в любое время суток. Дабы не утруждать человеческие ноги обходом эльфийского гетто при перемещении по холму с одного склона на другой.

Прекрасный дом братьев Эксу Стэри, каменные плиты двора, арочные входы в расширенные и изменённые пространства – всё было окрашено в однообразный грязно-серый траурный цвет. Артур, онемевший от удивления, слез со скутера, и некоторое время топтался, не решаясь войти. Его хорошее настроение, вызванное бодрящей ездой, развеялось в прах. «Кто умер?» – Гадал он. «Моран? Лукан?»

Лукан совсем ещё молодой – на эльфийский возраст чуть младше Артура.

На веранду вышла Оливия Кас Стэри – жена Лукана – тоже вся в сером, и махнула ему рукой.

–– Жди, – приказал Артур Фоке и, сгорбленный в предчувствие страшного горя, поплёлся к ступеням.

Оливия не плакала. Эльфы не умеют плакать. Они источают боль – ощущение не для слабых. Кто хоть раз сопереживал эльфу, тот знает как это невыносимо!

По мере приближения к женщине, молодого Кэрроу трясло всё сильней. На подгибающихся ногах он поднялся на ступени и встал напротив Оливии. Спросил – Кто?

Эльфийка с каменным лицом беззвучно разомкнула губы, и по их артикуляции Артур прочитал «Лу-к-кан».

Они обнялись.

–– Его пытали, – Всё так же внешне спокойно проговорила Оливия в плечо Артуру. Он покачивал её на своей груди как ребёнка.

–– Забрали из дома? – Спросил Кэрроу.

–– Нет… Он вышел ночью за пределы гетто.

–– Зачем?!

–– Не знаю....

Теперь можно было не спрашивать, почему Круф отказывался есть. И так было понятно, что пёс оплакивал своего создателя. Одной рукой Артур с трудом открыл тяжёлую дубовую дверь и завёл Оливию внутрь дома.

* * *

В восточной части дворца имелся зал, закрытый на ключ. Ключ на длинной цепочке её Величество носила под платьем. Двери зала запирались с тех самых пор, когда в него, предварительно разобрав две стены – внешнюю и внутреннюю, втащили шкуру Закарии. Потом стены заложили и даже усилили двойной кладкой. Теперь, приблизительно два раза в неделю, её Величество собственной рукой отмыкала замок и входила внутрь.

Одна.

Шкура занимала всё пространство зала. При том она не помещалась полностью и потому собиралась в многочисленные складки наподобие морских волн при бурном шторме. Аналогия с морем усиливалась ещё и потому, что шкурка сохранила свой глубокий насыщенный синий цвет. На спине Закария был покрыт чешуёй, а на груди и пузе блестящим мехом, который при ближайшем рассмотрении оказывался вовсе не волосками, а очень тонкими и густыми шипами. Чешуя отливала перламутром и зеркально блестела, отражая стены зала из розового мрамора, потолок и … отрубленную, высушенную голову Закарии, которая на цепях была подвешена низко над полом. Настолько низко, что Элишия могла взобраться на голову сверху и лечь там в любую удобную ей позу, или сесть, или покачаться, раскачивая цепи как качели. Всё что её душе угодно!

Под залом, углубляясь на пару десятков метров, имелась ещё одна секретная комнатка. Очень маленькая, сырая и тесная. В неё вился и спускался длинный, многоступенчатый коридор, тайно проложенный внутри стен. Начинался коридорчик из апартаментов Элишии. Ключ от комнатки весел на цепочке рядом с первым ключом.

В этой комнате тоже имелся обитатель, но живой. Звали его Мин Дзюн Со.

К Мин Дзюн Со королева заглядывала намного чаще, чем к Закарии. Обитателя надо было кормить, удовлетворять всякие его бытовые нужды вроде горячей воды для купания или выноса вонючей бадьи для испражнений. Не жалуясь и не стеная, Элишия всё делала сама. За дверью комнаты находился слив, куда благороднейшая из благородных дам собственноручно выливала содержимое бадейки и грязную мыльную воду.

Если о наличии шкуры Закарии знало достаточно много народа, то о существовании Дзюна забыли давным-давно. А ведь когда то он был величайшим магом Государства Перемен!

Дзюн уже давно не занимался магией. В подземелье не проникали магические потоки, и в руках Дзюна не было магического предмета. Элишия лишила его всего, что хоть чуть-чуть, хоть самую малую толику содержало магию.

Заключение Дзюна длилось почти девятнадцать лет – со дня коронации Элишии. Пожелай он свободы, он бы мог получить её в любой момент простым физическим усилием! Например, оттолкнуть королеву, когда она входила в дверь, но…за годы своего заточения Дзюн ни разу не предпринял ни одной попытки. Он был само смирение и терпение. Он ждал, когда королева принесёт воду умыться или весьма скудно обмыть тело, когда она опорожнит «ночной горшок», принесёт еду и питьё, сменную одежду и постельное бельё, свечи, книги, бумагу для работы.

Дзюн добровольно терпел своё долгое и скорее всего пожизненное заключение ибо нёс груз вины. Это он когда-то рассказал тринадцатилетней Элишии – своей ученице про то, что драконы – наивысшие магические существа, а шкура убитого дракона – наисильнейший магический предмет, дающий его владельцу абсолютную магическую власть.

Толстая суточная свеча сгорела наполовину.

Воздух через небольшие отверстия нагнетался естественной вентиляционной системой состоящей из труб, вынесенных, на разную высоту. Окон в камере не существовало, и Дзюн научился определять время суток по количеству сожжённых свечей и высоте истаявшей свечки.

Ручная крыса Тьян Су ползала по плечам своего хозяина, заглядывала ему в уши, обшаривала длинные пряди волос. Это была седьмая по счёту питомица. Крыски живут около трёх лет, а Дзюн не имел возможности магически продлить им жизнь, поэтому после смерти текущей воспитанницы или воспитанника, маг выбирал какую-нибудь следующую гениальную особь и заново начинал процесс по приручению и обучению.

В камере стояли деревянные кровать, стол и стул. Таким образом Элишия выказывала почтение к своему учителю. Самому Дзюну было пофиг на какой кровати спать (хотя на деревянной приятнее и Тьян Су она нравилась, потому что было удобно точить зубы).

В замке двери заскрежетал ключ и глазам Мин Дзюн Со предстала его госпожа – красная от натуги. Одной рукой Элишия толкала дверь, в другой держала поднос с посудой.

–– Добрый день, Дзюн, – прокряхтела её Величество.

Маг даже и не подумал подняться, чтобы помочь. И вовсе не из чувства превосходства. Таким образом, он позволял Элишии выплачивать перед ним её собственный долг.

–– Здравствуйте, моя королева, – хриплым басом пророкотал маг.

Элишия, наконец, справилась с дверью и протопала к столу, где установила поднос на кипы бумаг и книги.

Тьян Су по руке своего хозяина спустилась на стол и пошла, проверить, что такого вкусненького им принесли. Элишия, сдула с лица прядь волос, не глядя, взяла со стола первый попавшийся лист бумаги и через него рукой подхватила крысу за жирную спинку. Далеко отведя руку, она отнесла её к клетке и запихала внутрь. Дзюн не стал заступаться за свою любимицу, поэтому Тьян Су самой пришлось высказать королеве всё, что она о ней думает! Да!

–– Сама такая! Плохая крыса! – «Достойно» ответила королева на возмущённый писк грызуна.

Дзюн вяло усмехнулся.

–– Не надоели крысы? – Её Величество упёрла руки в бока и повернулась к магу. – Хочешь, я принесу тебе кота или собаку?

Маг предсказуемо отрицательно покачал головой. Взгляд его чёрных глаз был тускл и равнодушен.

–– Ты плохо выглядишь, Дзюн…

–– Я выгляжу обычно.

–– Хочешь, я тебя подстригу?

–– Нет…

Элишия вернулась за дверь камеры и через минуту занесла ведро с горячей водой, которое ожидало своей очереди в коридоре. К этому времени она уж здорово запыхалась, поэтому донеся ведро до полки, на которой стоял таз для умывания, и с громким стуком поставив его, она прошла к дзюновой кровати и с размаху улеглась там поверх одеял и подушек.

–– Помнишь Тайбая? – спросила королева.

Дзюн помнил. Сложно не помнить того, кто убил последнего дракона. Маг встал со стула (единственного в помещении) и пошёл умываться и бриться.

–– Этот каменный старик предложил мне выпороть сына! Представляешь! Моего умного и красивого сына наказывать розгами!!

Элишия всё ещё была под впечатлением от завтрака с полковником. Голос королевы был несколько возбуждён и даже визглив.

Намыливая лицо, Дзюн поморщился. Сам он думал, что эта мера сильно запоздала! Её следовало применить лет эдак десять, а то и двенадцать назад!

–– Мальчик немного развлёкся…, – её Величество села на кровати, сложила руки на коленях и сцепила пальцы. Лицо её выражало упрямую решимость доказать своему учителю абсолютную оправданность действий Хенрика. – Они пошли в клуб. Он, его друзья…, и этот ужасный телохранитель. Все имеют право ходить в клуб! Клуб какой-то дешёвый… Ну, там где пьют простолюдины … Хенрику хотелось посмотреть, как живут его поданные… Что очень похвально для будущего правителя!

Дзюн, слушая нервное повествование Элишии, медленно водил бритвой по подбородку и поглядывал на королеву через маленькое круглое зеркало на стене.

–– Там, скорее всего, произошёл конфликт. Ты же знаешь, простолюдины не любят аристократов. Мой сын повёл себя как истинный король. Он точно выбрал нужную модель поведения, сыграл на чувствах, характерах и эмоциях, отвлёк толпу… и этого мальчика вывели из зала и немного проучили. Просто наказали за непочтительность! Он остался жив и почти неповреждён!

Элишия проговорив (и прослушав) собственную версию вчерашних событий вдруг прониклась мыслью, что Хенрик чуть ли не впервые ювелирно точно спланировал и провёл некое действо пусть и не благовидное, но как эффективно!

–– Он гений…, – прошептала королева. – Наказывать короля за хорошо спланированное и результативное действо, так же неправильно как наказывать подчинённого за выполнение приказа.

Мысленно Дзюн был вынужден согласиться.

Её Величество резко воссияла лицом. Напряжённость в спине и руках исчезла, плечи опустились. Мин Дзюн Со наклонился и стал плескать себе воду на лицо.

–– Между прочим, у Тайбая есть сын двадцати лет.

Стук капель воды о дно таза резко прекратилось. Маг распрямился и обернулся на Элишию.

–– Наш праведный рыцарь Хо оказался развратным негодником и заимел побочного отпрыска. Он сделал его законным наследником!

–– Двадцать лет? – Хрипло переспросил Дзюн.

–– Ещё нет двадцати – будет через месяц. Тайбай попросил меня о зачислении этого мальчишки под своё командование. Не хочет отпускать совершеннолетнего сыночка из-под опеки.

–– Двадцать лет… будет через месяц…, – ещё более шокировано проговорил Дзюн теперь уже сам себе. Он сел к подносу с принесённой едой, поднял одну из крышек, и так и остался с поднятой рукой, и крышкой в ней. Взгляд его витал, где то за пределами его тюрьмы.

Тьян Су, возмущённая тем, что её не допускают к подносу, опять разразилась негодующим верещаньем.

–– Мерзкая крыса, – Элишия встала с кровати и направилась на выход.

–– Принеси мне хронику, – бросил ей в след маг и со стуком вернул крышку на место.

–– Какую?

–– Ту, которую написал Ли Чжун Ки

–– Кто это? – Удивилась королева.

–– Ты забыла, – спокойно констатировал Дзюн. – Это историк-информатор, который свидетельствовал гибель Закарии. Он должен был написать хронику по этому событию.

–– Зачем тебе?

–– Хочу освежить память.

–– Никогда не слышала…

–– Просто попроси поискать! – Резко перебил маг.

Элишия моргнула. За двадцать лет это был первый негодующий окрик… и первая просьба.

–– Ладно, будет тебе хроника. И не ори на меня!!

Королева с грохотом захлопнула дверь.

* * *

Молодой историк информатор – на вид моложе Артура – пребывающий в должности архивариуса, сказал ему. – Вам сообщение от отца.

–– Что там? – Спросил молодой Кэрроу, опускаясь в кресло перед пропускной стойкой центрального архива. Архивариус стал читать по бумаге. – Эльф Лукан Эксу Стери … умер.

–– Знаю, – с долгим вздохом Артур поник головой на грудь. После двух часов скорби в эльфийском доме, он чувствовал себя обессиленным и высушенным, как дерево в пустыне.

–– Ваши книги..– архивариус сочувственно моргал. – Магистр Кэрроу просил отобрать до вашего прихода.

–– Вы не могли бы принести воды.

–– Д-да… конечно, – молодой человек торопливо исчез в проходе за стойкой.

«Эльф Лукан умер… эльф Лукан умер… эльф Лукан уме…» – бесконечно вращалось в голове Артура Кэрроу. «Тайбай забрал его с ночной улицы в комендатуру, его допрашивали, к нему применялись пытки, он отказался от жизни, потому что боль была сильнее желания жить. Проклятый полковник Хо убил драгоценного друга рода Кэрроу…»

–– Ваша вода…

–– Что?

–– Вы просили воду, – архивариус протягивал Артуру длинный бокал по самый верх наполненный чистой водой.

–– Спасибо, – молодой Кэрроу взял бокал и выпил крупными глотками. – Хор-рошо, – проговорил он, возвращая опустошённый сосуд. Ему и впрямь стало немного легче.

Архивариус вернулся за стойку и выложил на столешницу три внушительных хроники. – Две по роду Хо и одна…, – начал он перечислять. – …Лично по просьбе магистра Кэрроу. – «Магические элементы и связи».

–– Что? Зачем? – Удивился Артур.

Историк-информатор с видом «это меня не касается» пожал плечами.

Артур подошёл к стойке, пересмотрел книги и расписался в бланке, по которому обязывался вернуть хроники в архив в целости и сохранности.

«Интересно, зачем отцу понадобился учебник для магов?»

–– Когда вернёте? – строго спросил библиотечный клерк.

–– Недели через две, три.

–– Хорошо. Приятного чтения.

–– Спасибо. – Артур забрал хроники и с несчастным видом пошёл к выходу. Архивариус полный желания помочь, но не знающий как, растерянно смотрел на его сгорбленную спину.

Фока, как обычно и очень убедительно притворяясь заурядным, старым скутером, ждал у входа. Артур засунул хроники в плотную багажную сумку. Застегнул, проверил крепление, сел на скутер и одел шлем.

Вернуться домой можно было через «Луну», или в объезд по человеческим кварталам. Кэрроу решил поехать через кварталы. На ещё один приступ горя по поводу утраты Лукана, и волны ненависти к Тайбаю у него не осталось сил. Он и так за последние полчаса рассмотрел около десяти вариантов лишения полковника статуса, королевской благосклонности, финансового состояния, рук – ног, наконец. Проклятый Тайбай – убийца эльфов! И сынок, наверное, такой же. Яблоко от яблони не далеко падает!

Артур вспомнил Шитао и добавил в чашу «не нравится» своих виртуальных весов столько желчи, что та рывком опустилась максимально вниз.

–– Через кварталы, – едва слышно приказал он Фоке. Тот неспешно сделал разворот и покатил назад к родному дому. По мнению Фоки состояние и пульс молодого хозяина не позволяли ему рулить самостоятельно, а поэтому он принял управление на себя.

–– Впереди большое скопление людей, – предупредил он вкрадчивым голосом через десять минут поездки.

–– Что там? Процессия? – Прокричал ему Артур.

–– Толпа… стоят на месте… смотрят… надо вернуться и поехать по другой улице, – скутер начал тормозить и разворачиваться.

–– На что смотрят? – Спросил Артур

–– Представление…

–– Стой!

–– Да, молодой хозяин, – скутер, успевший развернуться, остановился. – Что случилось?

–– Э-э-э… я тоже хочу! Немножечко представления на данный момент, – Артур длинно вздохнул. – Мне не помешает.

–– Как скажете, – Фока остался равнодушным – всё, что не касалось безопасной езды лично на нём, его не волновало.

–– Ну ладно..,– Артур слез со скутера, покрутил головой и вручную откатил Фоку к самому краю тротуара.

Места было удручающе мало. Дома примыкали друг к другу вплотную. Тротуары для пешеходов по ширине могли пропустить только одного человека. Проезжая часть была рассчитана на скутера, велосипеды и небольшие тележки которые могли бы катиться за этими средствами передвижения.

Где то в конце улицы стучал барабан, охала и рукоплескала толпа.

Артур, не снимая шлем, направился в ту сторону. За Фоку он не переживал. Если что – скутер был способен постоять за себя и за свой груз.

Пройдя сотню метров и сделав поворот, историк-информатор вышел на маленькую площадь, окружённую кафешками, пивнушками и магазинами. По центру площади был сооружён лёгкий помост из прония. Вокруг него восторженно волновалась толпа людей.

На помосте трое парней – два здоровяка и один малыш выделывали нечто на первый взгляд несуразное. Было похоже на танец очень сложный и трудный в физическом исполнении с элементами драки. Удивлённый Артур, стал пробираться в толпу поближе к помосту. Это было трудно. Люди раздвигались неохотно, раздражённо оглядывались, но увидев зеркальное забрало шлема, тушевались и пропускали вперёд. Чёрт его знает кто там под шлемом! А может местные: полицай или наоборот – бандюг! В итоге Артур, без ущерба морального и физического, добрался до первых рядов у помоста.

Это был не танец, а очень красивая замаскированная под танец драка. Здоровяки нападали, а малыш жилистый и тощий легко отбивался. Почти всё время ребята были в позиции с упором на руках – одной или двух. Вверх вскидывались ноги, которые со свистом рассекали воздух или делали захваты. Все происки здоровяков не достигали цели, потому что малыш изворотливый, как кот умудрялся отбить любую атаку. На краю помоста стоял барабанщик, который азартно отбивал ритм. Борцы дружно выдыхали, хекали, гикали и даже рычали.

Толпа восторженно ревела.

Артур стоял с открытым ртом… благо, что под шлемом было не видать его потрясённой физиономии.