14

С момента последнего посещения прелатом Гудрофом водочерпалки прошло две недели. Несколько раз властитель края порывался навестить очнувшегося раба повторно, прелату было интересно и даже важно, что может вспомнить о себе этот человек, однако текущие дела не давали Гудрофу расслабиться. Богатый урожай на его землях оказался большой проблемой для крестьян и для него самого. Амбаров для зерна, хранилищ для картофеля и брюквы не хватало, а скоро должны были пойти осенние дожди, и тогда сваленные в кучи плоды тяжкого труда могли пропасть безвозвратно.

Крестьяне были малоинициативны и ждали помощи от господина, и ему приходилось срочно строить новые хранилища.

На юге империи урожай оказался не столь хорошим, как на севере, и прелат Гудроф рассчитывал порядком подзаработать, поставляя зерно и картофель в южные провинции.

– Ваша светлость, там впереди подозрительная роща, придержите лошадей, пока мы осмотрим ее! – попросил Тревис, начальник охранной сотни прелата.

– Хорошо, посмотри, я не стану спешить, – согласился прелат. Он ехал на встречу со своим соседом и противником в недавней войне, прелатом Илкнером.

Илкнеры были старинным родом и придерживались обычаев, но, когда дело касалось соперничества из-за земель, порядочность дворянских родов часто отходила на второй план и в каждой роще Гудрофа могла ждать засада.

Гудроф ехал по той самой провинции Силейне, ставшей яблоком раздора между двумя прелатами. Когда-то она принадлежала Илкнерам, но более полувека назад, во время войны за трон между наследником императора Лаватера Мудрого Канвендусом и его двоюродным братом Фаргелием Черным Усом Илкнеры поддержали Черного Уса, поскольку тот обещал сделать их выше других родов, да и армия у претендента была вдвое больше, чем у законного наследника.

Гудрофы же, напротив, не признали самозванца и остались верны Канвендусу.

Через год непрекращавшихся боев преимущество Черного Уса растаяло, и он сбежал на пиратском корабле в Бескайское море. Илкнеры с запозданием присягнули императору Канвендусу и выдали прятавшихся у них генералов Фаргелия, однако это не спасло их от гнева молодого императора. Они потеряли некоторые из привилегий и две провинции – Силейну, отошедшую верным Гудрофам, и Манбасу, перешедшую во владение казны.

Таким образом Илкнеры оказались отрезаны от своей самой южной и самой крупной провинции – Калибазии, граничившей с ничейными Гортскими Пустошами.

Пустоши для владений не годились, там не родилась пшеница, вымирали люди и скот, зато в Калибазии были плантации, где выращивался сахарный эмцо. Впрочем, хватало там и разбойников, пополнявшихся из местных неспокойных племен. Теперь Илкнеру пришло в голову сменять небольшую, но близкую Силейну на далекую, но большую Калибазию.

Предложение Гудрофа заинтересовало, тем более что он имел выход к Бескайскому морю и мог, при желании, миновать земли соседей и попадать в Калибазию на корабле. На стыке с Пустошами эта провинция выходила к морю и имела плохо развитый порт – Илкнеры хозяйствовали в нем неумело, но Гудроф знал, как взяться за дело лучше.

Телохранители вернулись, дорога через рощу оказалась безопасной.

– Все в порядке, ваша светлость, можно проезжать! – сообщил Тревис, переведя дух.

– Что ж, едем.

Прелат тронул шпорами лошадь и повел ее рысью. До пограничного селения, где они с Илкнером уговорились встретиться, было еще часа полтора пути.

Повсюду вдоль дороги чернели выгоревшие поля, однако деревни понемногу отстраивались, вернувшимся крестьянам Гудроф за свой счет покупал лес и следил за тем, чтобы материал поставлялся качественный. Поставщики же были вольными и иногда позволяли себе обманывать людей прелата.

Вскоре отряд стал спускаться в рощу, расположенную в лощине. Здесь было много орешника, и Гудроф решил, что если договориться об обмене, то назначит срок после заморозков, когда закончится сбор орехов. В этом году их урожай был особенно хорош.

«Удачный год», – подумал прелат. Он фактически выиграл войну у Илкнера, построил два оросительных канала и новые амбары. Осталось отстроить сожженные деревни, и его хозяйство снова будет восстановлено, и тогда в казну рекой потекут золотые монеты. У Гудрофа была крепкая деловая хватка, из-за чего на него презрительно посматривали императорские фавориты. Гудрофа нечасто приглашали ко двору, а если такое случалось, в ряду других его ставили в самый конец. Но он не обижался, уже сейчас его доходы перекрывали любые императорские милости, которыми его величество осыпал своих приближенных.

Загрузка...