Одиночка

Глава 18

Мираша привела меня в трактир, который мало чем отличался от того, где я когда-то с ней впервые встретился. За столами в полупустом зале я увидел несколько мужских компаний. Судя по голосам, мужчины находились в таком же состоянии, в каком мы застали вар Фарука. Но выгонять их из заведения никто не спешил.

Женщина усадила меня за маленький стол в самом углу, о чём-то поговорила с человеком за высокой, напоминавшей крепостное укрепление стойкой. Присоединилась ко мне. И вскоре тощий, согнутый дугой паренёк принёс на наш стол тарелку с остывшей жареной птицей, миску овощей и кувшин с похожим на ягодный морс напитком.

Мой живот отреагировал на эту еду восторженным стоном. А руки сами потянулись к невзрачным блюдам. После двенадцати месяцев ежедневной каши, овощи и холодная курица показались невероятно вкусными.

Оставив на столе лишь посуду и кости, я поднялся по узкой лестнице на второй этаж, где Мираша снимала комнаты. Ощущал приятную тяжесть в желудке. Но жалел о том, что остался без привычной кружки кофе.

***

Остаток ночи я провёл в тесной комнатушке. Сквозь сон слушал доносившиеся из зала трактира голоса, писк мышей в стенах и под кроватью, лай собак и цокот лошадиных копыт за окном. А утром открыл глаза, стал прислушиваться — ждал сигнал к утреннему построению.

Но быстро сообразил, что лежу не в корпусе третьего отряда огоньков. И убедил меня в этом не только и не столько иной цвет стен и отсутствие кровати Гора. А ещё и звучавшие на улице звонкие женские голоса и весёлый смех.

Попытался снова уснуть, но не смог. Мешали переполнявшие голову мысли. Вертелся, разглядывал окно (с грязным, но прозрачным стеклом!), закопченный потолок (точно не из орнийского тополя), склянку в деревянной оправе, внутри которой Мираша ночью зажигала огонь (встречал описание похожей в рассказах о Линуре Валесском).

Вспомнил о том, что произошло вчера. О турнире. О гибели Гора. О своей удаче. О том, как и почему очутился в этой комнате.

Задумался, что буду делать дальше.

Как ни странно, но моё желание осталось прежним. Его не изменили те двенадцать месяцев, что я провёл в лагере огоньков. На него не повлияли поступки, которые мне пришлось совершить, следуя чужим приказам.

Я по-прежнему хотел стать магом.

***

— Хочу стать магом, — сказал я.

— Мы можем пристроить тебя в одну из клановых школ, — сказала Мираша. — Я узнавала о них. Обучение там дорого стоит. Но они могут учить тебя и бесплатно, если согласишься после на них работать. Но… если не платить… понимаешь, не нравятся мне их условия — они очень похожи на…

— Рабство.

— Да. Мне рассказали, что выпускники тех школ становятся едва ли не собственностью кланов, чью школу окончили. Да и не вызывают они особого восторга у тех людей, с которыми я о них разговаривала. Говорят — их и магами не назвать…

— Ремесленники-недоучки.

— Вижу, ты тоже о них знаешь, — сказала Мираша. — Но клановая школа для начала хороший вариант, Хорки. Если оплатить учёбу.

— Есть еще Имперская Академия Магии, — сказал я. — Слышал, именно там обучают настоящих магов. Двадцатая хорошо о ней отзывалась.

Кто такая Двадцатая я рассказал Мираше еще ночью, когда мы ели поздний ужин.

— Есть. Там тебе и следует учиться. Вот только как туда попасть — ума не приложу. Понимаешь, Хорки, в Академии обучают только представителей влиятельных кланов. И богатых. Простых людей туда не берут. Да что там простых — не каждый одаренный из клановых может там учиться! Это Селена! Здесь всё решают связи, деньги и происхождение. А у нас с тобой нет ни первого, ни второго, ни третьего. И если вопрос с деньгами ещё можно решить, то с остальным — беда.

— Но у тебя же есть идея, как нам следует поступить?

— Пока попробуем раздобыть деньги.

— У нас есть карцы вар Брена, — сказал я.

— Боюсь, для поступления в Академию этой суммы будет недостаточно. Кстати, ты вовремя вспомнил об Имперской Академии Магии. Именно к ней мы сейчас и направимся. Помнишь, я обещала рассказать тебе о своей находке? Я тебе покажу её. Но для этого ты должен переодеться.

Мираша указала на белые халат и штаны (короткие, чуть ниже колен), которые разложила на кровати, сразу же, как только вошла в мою комнату.

— Мы отправляемся в Академию? — спросил я.

— Нет, — ответила женщина. — В одно очень приличное заведение, которое находится рядом с ней. Заодно и перекусим там. Попробуем, чем питаются люди из богатых клановых семейств. Благо твой покойный хозяин вчера здорово помог нам деньгами.

***

Из открытой повозки (Мираша обозвала её коляской) я поглядывал на прохожих. Сидел спиной к извозчику. Ловил улыбки провожавших меня взглядами женщин. Их на улице было много, гораздо больше, чем мужчин. Они тащили огромные корзины с продуктами, свертки с одеждой. Куда-то спешили, покачивая бёдрами; при виде меня поправляли причёски.

— Я работаю сейчас на клан Луар, — сказала Мираша. — Это темный клан, который держит тот район, в котором находится трактир Ушастого Бити. Выполняю для них… некоторые незаконные задания.

— Убиваешь людей? — сказал я.

— И это тоже, Хорки. А чем ещё может зарабатывать на жизнь старая женщина? Тем более что клинком я владею хорошо — наследство из прошлой жизни, когда служил в охране графа. Но в боевой отряд, сам понимаешь, меня не возьмут. А тут — работа в городе. Хорошо оплачиваемая. Половину гонораров, правда, приходится отдавать клану. Но это ничего. Зато не голодаю. И это лучше, чем разбойничать на дороге. Мелкая старуха ни у кого не вызывает опасений. Могу подобраться к любой цели. Так что работы хватает.

Коляска наехала колесом на камень, подпрыгнула. Я придержал покачнувшуюся Мирашу. Поправил на голове капюшон.

Спросил:

— А что такое тёмный клан?

Не помню, чтобы Двадцатая упоминала о таких.

— Бандиты, — ответила Мираша. — Воры, грабители, убийцы. Те, кто берёт дань с обитателей бедных и припортовых районов столицы. А порой и с ремесленных — если те не принадлежат сильным кланам. Они называют себя ночными правителями Селены.

— Правителями?

— И это почти правда. Императорский клан Орнаш, который следит за порядком на улицах города, получает от тёмных щедрые пожертвования — чтобы городская стража почаще закрывала глаза на делишки тёмных, а иногда и вовсе смотрела в другую сторону. Поэтому ночью бандиты творят в своих районах, что им вздумается. А стражники не переживают, что получат арбалетный болт в бок, когда будут патрулировать улицы. Да и вообще, я слышала, что тёмные кланы считаются едва ли не вассалами Орнаш. Но не верю в это. Думаю, они, скорее, деловые партнёры. Договариваются между собой, кто и у кого будет отбирать деньги. Причём и те, и другие — стригут с людишек монеты за защиту.

— От кого?

— От себя, конечно. Не заплатишь — несостоявшиеся защитники сами же тебя и накажут. Так поступают и тёмные, и городская стража.

— Зачем нужны такие стражники? — сказал я.

— Чтобы защищать интересы кланов. Равные права у жителей Селены только на словах. Но если на твоей груди и одежде не красуется клановый герб, старайся не привлекать к себе внимание клановых. Ведь они могут поступить с тобой так, как им вздумается. И закон в лице городской стражи примет их сторону. В любом случае.

Коляска проехала по каменному мосту через узкую речушку.

Я сразу понял, что из трущоб мы выехали. Уж слишком сильно всё вокруг изменилось. Улицы за рекой запестрели красками: нарядные фасады, зелень кустов и деревьев, клумбы с цветами. Изменились и запахи. Вонь помоев я здесь почти не ощущал. Зато уловил в воздухе аромат свежей выпечки.

— Тебя послушать, так лучший выход для нас — вступить в один из кланов, — сказал я.

— Так и есть, — сказала Мираша. — Проблем бы от этого значительно поубавилось. Клан — это всё равно, что стая. Сам знаешь, охотиться в стае проще, чем в одиночку. И добычу стая может выбирать покрупнее. Даже такой мелкий клан, как Луар, позволил бы нам занять в этом городе нишу повыше.

— Какую ещё нишу?

— Понимаешь, Хорки, в Селене у каждого человека есть своя ниша — то место, которое ты занимаешь в местном обществе. И если хочешь жить хорошо и спокойно, то должен чётко понимать, где проходят её границы. Ты можешь драться за лучший кусок с теми, кто обитает на твоём уровне, пренебрежительно относиться к тем, кто ниже. Однако не смей посягать на долю тех, чей уровень выше твоего. Если только ты не почувствовал в себе силы шагнуть на ступень вверх. Но будь готов, что обитатели той ступени объединятся, чтобы тебя уничтожить — ведь у них и без тебя хватало соперников.

— Не совсем понимаю, о чём ты говоришь, — сказал я.

— Возьмём, к примеру, меня, — сказала Мираша. — Мой уровень сейчас — наёмник клана Луар. Не обычный — сам понимаешь, я выполняю серьёзную работу, приносящую клану хорошие деньги. Потому все работники трактира, где мы ночевали, хоть и отдают клану часть своих заработков, как я, но мне не ровня. Я могу не замечать их. А они обязаны относиться ко мне с уважением. А вот Ушастый Битя — хозяин трактира, занимает нишу выше моей. Он доверенный наёмник клана. Собирает долю Луар с таких, как я, и тех, кто на нижних уровнях. А ещё раздаёт нам задания…

— Как всё сложно. Запутано. И зачем это нужно?

— Чтобы не голодать, Хорки. Это не Лес. И охотятся здесь по-другому.

— А почему нельзя работать, оставаясь самим собой? Все эти ниши… мне не нравятся. Но если ты согласна так жить, почему не вступишь в клан?

— Сделать это не так просто, Хорки. Кланы состоят из семей. А семьям чужаки не нужны. Если только те не приносят ей много пользы — с таким могут и породниться. С таким, как ты, например — молодым, сильным. От тебя будет хорошее потомство, да и к делу тебя пристроить несложно. Но кому нужна слабая старая женщина? Никому. Рада, что они вообще согласились со мной сотрудничать. Знал бы ты, чего мне стоило заслужить их доверие.

— Мне не нравится жизнь в городе, — сказал я. — После твоих слов у меня возникло ощущение, что меня снова будут пытаться сделать рабом.

— Не совсем рабом, Хорки. Но ты прав. Рабов в Селене тоже хватает.

***

Тот район, куда нас привез извозчик, вполне соответствовал моим прежним представлениям об имперской столице.

Никаких серых коробок домов — роскошные дворцы, отделенные друг от друга цветущими садами. Никакой грязи на широких улицах — люди с лопатами в руках бросались к конским яблокам, едва те успевали коснуться мостовой, словно получали доплату за скорость.

Мимо нас то и дело проезжали позолоченные кареты. А золотых украшений на прохожих было едва ли не больше, чем одежды.

— Вон, посмотри туда, Хорки, — сказала Мираша. — Видишь серебристый купол? Это и есть Имперская Академия Магии. Там учатся детишки богатых семей и те, кому кланы доверили изучать магию — самые умные одарённые, но тоже из клановых. Понимаешь, здесь обучается и младший отпрыск императора! За этим забором у них настоящий город в городе. Говорят, там даже пруд есть, где ученики (их называют студентами) катаются на лодках. И это в самом центре Селены!

— Зачем мы сюда приехали? — спросил я.

— Наша цель вон там. То строение с огромными окнами.

— Что там? Трактир?

— Здесь его называют ресторацией. Внутрь мы не пойдём. Да нас туда и не пропустят. Рожей мы с тобой не вышли. И происхождением. Но вон в том павильоне за золоченым забором местечко для нас найдется. Собственно, туда нам и нужно. Отсюда вижу, что приехали мы как раз вовремя.

***

Едва мы вошли в павильон, как нам навстречу вышла молодая девица в халате цвета молодой листвы. Улыбнулась, поприветствовала сперва меня, затем Мирашу. Проводила к столу.

К столу, который был покрыт белой скатертью!

Мираша нацепила на себя облик старой стервы. Поджимая губы, отдала девице несколько распоряжений. Поторопила её.

Сказала мне, когда девица удалилась:

— У меня складывается впечатление, Хорки, что ты разучился удивляться. Ты сел за стол с таким видом, словно бываешь в ресторациях ежедневно. И это место у тебя никаких эмоций, кроме скуки, не вызывает. Смотрел на девочку разносчицу, как тот богач из клановых. Или для тебя подобная обстановка не в новинку?

Я не ответил. Старался глубоко дышать, контролировал положение подбородка. Использовал науку Двадцатой, чтобы не глазеть по сторонам, приоткрыв от изумления рот.

Наш павильон, с резными деревянными стенами и дырами вместо окон, примыкал к ресторации. Из той время от времени появлялись девицы в зелёных халатах, выносили для расположившихся за столами в павильоне гостей подносы с едой, кувшины с вином, наполненные пенным пивом кружки.

Со своего места через большие окна я видел полупустой зал ресторации, блиставший дорогим убранством и чистотой. Сиеров и сиерит, сидевших за столами. И двух мужчин в изумрудных халатах, с висящими на поясе жезлами (зачем им жезлы регенерации?) застывших на улице у входа в зал ресторации (охранники?).

— Посмотри вон туда, Хорки, — сказала Мираша. — На столик в самом углу павильона. Видишь компанию молодёжи?

Я взглянул в указанном женщиной направлении. Спросил:

— Ты говоришь о тех парнях, что пьют вино? Отсюда чувствую его запах.

— О них. Обрати внимание на стройного юношу с кудрявыми волосами. Который сидит к нам в пол-оборота.

— Обратил.

— Именно из-за него мы сюда приехали, — сказала Мираша. — Его зовут вар Амон кит Рилок.

— Он из Карцев?

— Ты слышал это их прозвище? Только не произноси его при ком-либо из Рилок. Они считают это прозвище оскорблением. Семья Амон — из младших. Но парнишка одаренный. Вместе с другими, кого ты видишь за тем столом, учится в Имперской Академии Магии. К слову, кварталы клана Рилок начинаются неподалёку от этого места. Вплотную прилегают к территории Академии. Парнишка с друзьями заходит сюда едва ли не ежедневно, во второй половине дня, после занятий. Но не потому, что дом рядом — в Академии, как я слышала, не наливают вино.

— И чем он нам интересен? — спросил я.

— Очень интересен! Он и есть та ниточка, которую я обнаружила! Помнишь, я рассказывала, что один из магов, пленивших меня, сказал такую фразу: «Магия — не для оборотней»? Помнишь? Так вот, Хорки, маг, что сказал это, сидит сейчас за тем столом. В моих воспоминаниях он гораздо старше, не такой стройный. Но такой же кудрявый. Это бесспорно он, Хорки — вар Амон кит Рилок.

***

— И зачем ему понадобится уничтожить наше поселение? — спросил я.

— Не знаю, Хорки, — сказала Мираша. — Я почти уверена, что сейчас он и сам этого ещё не знает. Но нам с тобой обязательно нужно будет это выяснить.

— Сейчас? Как? Ты хочешь, чтобы я с ним познакомился?

— А какой смысл? Говорю же, мальчишка еще слишком юн, чтобы знать о таких вещах. А возможно, то событие, что послужило причиной нападения на наш народ, пока не произошло. Да и вряд ли твоё знакомство с ним возможно, Хорки — вы слишком разные. К тому же, ты не клановый — по твоей одежде видно. На ней нет эмблемы. Те мальчики не станут с тобой разговаривать. Семья Амон пусть и из младших, но входит в Великий клан. Мальчишка учится в Академии! Слишком далёкие друг от друга ниши в обществе вы занимаете.

— Думаешь, для парней так важны эти твои «условности»? — спросил я. Очень кстати вспомнилось словечко Двадцатой.

— В этом городе они важны для всех, Хорки, — сказала Мираша. — Ты сам это скоро поймёшь. Это… основа местного общества, как говорит Ушастый Битя. Местные привыкают к ним с рождения. Особенно клановые — Битя рассказывал, что тех обучают, с кем и каким тоном они должны разговаривать, как и на кого смотреть. Это целая наука!

— А я считаю, что это глупость. Хочешь сказать, если я сейчас к ним подойду, они не станут со мной разговаривать? Как такое у них получится? Сбегут?

— Или позовут охрану. Вон ту парочку рабов, что дежурит у входа в ресторацию. Такие престижные заведения, как это, заботятся об удобстве и безопасности своих клиентов. Тебя тут же передадут городской страже. И если те сочтут, что ты совершил преступление против клановых, да ещё в их части города — плохо тебе придётся.

— Почему ты думаешь, что те двое рабы? — спросил я.

— Эмблему клана у них на халате видишь? — сказала Мираша. — Под ней красная полоса. Она обозначает, что они собственность клана. И приказ у них: поддерживать в ресторации порядок — охранять влиятельных клиентов.

— Ладно. Не пойду к ним. Но что тогда ты предлагаешь?

— Нам нужно искать способ сделать твоё знакомство с вар Амоном возможным, — сказала Мираша. — А лучше — чтобы вы подружились. И придумать, как тебе стать учеником Имперской Академии Магии. Там ты не только сможешь обучиться магии. Но и влиться в компанию этой молодежи. Чтобы когда придёт время, обезопасить от них мою семью.

— Каким образом? — спросил я. — Убить всех этих парней?

— Любым, Хорки, — сказала Мираша. — Если понадобится — убьём. Ради спасения жизни своих близких я согласна сделать что угодно. А сейчас я думаю о клановой школе магии, Хорки. Нам нужно скопить денег и отправить тебя учиться в одну из таких школ.

— Зачем? Что нам это даст? Хорошим магом я там не стану.

— Не станешь, Хорки. Это правда. Но ты молодой. И одарённый. Уверена, если проявишь себя, как хороший ученик, заинтересуешь один из кланов — хотя бы владельца школы. Понимаешь? Если твоя учёба полностью оплачена — ты не раб. Чтобы удержать тебя, они могут попытаться с тобой породниться. Это шанс влиться в одну из семей, стать клановым! Клановый, молодой, одарённый… а если ещё и не бедный — вот тогда можно будет задуматься и об Академии!

— Не с моим базовым уровнем, — сказал я. — Ты забыла: я «нолик» — магомелочь. Однажды мне уже отказали в поступлении в школу.

— Другого пути я не вижу, Хорки, — сказала Мираша. — Попробую узнать подробно о том, какие требования предъявляют кланы для учеников своих школ. И выяснить расценки. Возможно, твой низкий базовый уровень и не станет непреодолимым препятствием. Не забывай, Хорки — это Селена. Здесь многое можно исправить, если имеешь деньги.

***

Разносчица принесла нам кувшин с тем самым напитком, который я уже пробовал ночью в трактире, и две тарелки… с кашей. Увидев перед собой серую клейкую массу, едва сдержал стон. Мне почудилось, что я вновь очутился в столовой лагеря огоньков.

Богачи едят… такое?!

Проследил за тем, как Мираша придвинула к себе тарелку, сняла пробу. Не поморщилась. Покосился на соседние столы, проверяя, что едят там — кашу не увидел.

— А ничего, — сказала Мираша. — Вполне съедобно. Давно хотела заценить это блюдо. Ушастый Битя говорил, что богачам подают его на завтрак.

«А рабы питаются им постоянно», — подумал я.

Но говорить такое вслух не стал, чтобы не портить Мираше аппетит.

Вспомнив наставления Двадцатой, постелил на колени салфетку, разложил перед собой столовые приборы. Не понимаю, зачем их так много? Мне хватило бы и ложки.

Но едва попробовал кашу, как услышал громкий неприятный голос. Поднял голову.

Из ресторации вышел невысокий мужчина, почти старик — на вид ему зим сорок-сорок пять. Усатый, хмурый. Он держал за руку белокурую молодую женщину, тащил её за собой. И ругал, обзывая обидными словами.

Та пыталась вырваться, что-то тихо говорила своему спутнику. Её причёска растрепалась, на щеках алел румянец. Мужчина отвечал ей грубо, в повышенном тоне. Не замечал, что привлёк внимание всех посетителей павильона. Продолжал сыпать оскорблениями. А потом и вовсе — размахнулся и хлестнул женщину рукой по лицу.

У замерших рядом с входом в ресторацию рабов не дрогнул ни один мускул. Мужчины продолжали стоять на своих постах. Смотрели перед собой, не замечая творящееся рядом с ними безобразие.

Женщина вскрикнула. От удара у неё треснула губа — как тогда, у Двадцатой. Драгоценным камнем блеснула на солнце капля крови. Женщина стёрла её с лица ладонью. Усмехнулась, сощурила глаза, что-то тихо сказала.

Усатому её слова не понравились. Его ноздри затрепетали. Губы сжались так плотно, что превратились в тонкую линию.

Он ударил женщину снова.

Я выронил ложку, вскочил из-за стола. Мой стул с грохотом опрокинулся на пол.

— Хорки!

Мираша попыталась схватить меня за руку. Но не успела.

Я устремился к выходу из павильона.

В голове вертелись слова, что мы с Гором в шутку говорили друг другу перед тренировочными поединками: «Сиер, вы позор нашего клана! Вызываю вас на дуэль!».

Молодая пара, подходившая к павильону, шарахнулась с моего пути. Я промчался мимо них, не задел и не толкнул. Сдерживался, не позволял себе перейти на бег.

— Шлюха! — продолжал кричать усатый.

Таращил глаза. Его щеки дрожали.

Я подошёл к паре, когда мужчина снова замахнулся.

Женщина пыталась вырваться из его захвата. Но у неё не хватило на это сил. Прикрыла глаза, ожидая новый удар. Не отвернулась.

Я перехватил руку усатого, когда та уже устремилась к голове женщины. Остановил её без труда. То ли мужчина её расслабил, то ли силой не выделялся.

Развернул усатого лицом к себе. Тот едва не упал, щелкнул челюстями.

Слова, которые собирался бросить ему в лицо, вылетели из головы.

Вместо них произнёс:

— Женщин бить нельзя!

И ударил.

Как учили: двумя руками.

Услышал знакомый хруст.

По звуку определил: правильно рассчитал силу — кость предплечья мужчины пробила кожу.

Усатый совсем не по-мужски взвизгнул, выпустил свою спутницу (та всё еще жмурила глаза). Взглянул на меня с детской обидой. Прижал к животу сломанную руку, завизжал снова.

Попятился. Отходил от меня, пока не прижался спиной к окну ресторации. Оконное стекло задрожало под его давлением.

Я не собирался преследовать мужчину.

И ломать ему вторую руку — тоже.

Заметил, что гости ресторации тычут в меня пальцами. Что-то говорят — звуки свозь стекло до меня не доходили.

Ожили рабы, охранявшие вход в ресторацию. Схватились за жезлы. Поспешили к нам.

Я подумал о том, что зря они собираются тратить на усатого заряды регенерации. Он мужчина. И заслужил боль. Пусть терпит!

Лучше бы подлечили рану женщины.

Кровь — такая же яркая, как капля, что я видел на губе белокурой — заструилась по руке мужчины. Испачкала тому халат, закапала на землю. Красная лужица у ног усатого стала увеличиваться.

Я вдохнул её запах.

У крови людей почти он такой же, как и у крови охотников. Разница едва ощутимая.

Посторонился, пропуская рабов к раненному.

— Сиер кит Рилок! — сказал один из них. — Что с вами?!

Ответом ему был полу визг-полу стон усатого.

Второй раб подскочил ко мне. Смотрел удивлённо. Поднял жезл, направил его на меня, точно собрался лечить.

«Умеет ним пользоваться? — подумал я. — Маг? Магомелочь, как я?»

Палец раба коснулся красного пятна на артефакте.

Активировал?

Раб прикоснулся ко мне жезлом. Волна холода вошла мне в плечо. Прокатилась по телу.

Магия.

Но не регенерация.

Странные ощущения.

Я попытался отмахнуться. Не смог. Опустил руки.

Мои мышцы вдруг расслабились. Ноги задрожали. Подогнулись.

Я повалился на землю (успев подумать о том, что испачкаю одежду), ударился виском о камень мостовой.

Увидел у самого лица женские ножки (красивые!) с тонкими лодыжками и маленькими пальцами (с раскрашенными ногтями!), обутые в сандалии с серебристыми завязками. Попытался оторвать щеку от земли, чтобы взглянуть на их владелицу.

Но не сумел пошевелиться.

***

— Сиер кит Рилок! Мы подогнали экипаж! Отвезем вас к лекарю!

Я услышал стон.

Всё еще стонет усатый?

***

— А этого куда?

Я не понял, кто говорил. Не видел лиц — только ноги.

— Зови стражу, тупица! Он напал на кланового!

***

Лежал я долго. Без движения. Прижимал щеку к тёплому камню, чувствовал, как из приоткрытого рта вытекает слюна.

Перед моим лицом сменилось множество ног. Вот только такие красивые, как те, женские, больше не появлялись. Только мужские.

Слушал, о чём разговаривали. Но не видел, кто.

Голос Мираши не услышал ни разу.

Понял, что рабы позвали городскую стражу.

Те явились быстро. Потоптались вокруг меня. Пожаловались, что не хотят нести меня на руках (куда?).

Кто-то предложил им воспользоваться экипажем.

Меня ухватили за руки, заставили сесть. Я увидел своё отражение в окне ресторации — так выглядят мертвецы. На виске — пятно подсохшей крови.

В том же отражении насчитал троих стражников и десятка два сбившихся в толпу любопытных горожан. Усатого и белокурую среди них не заметил. Мирашу тоже.

Стражники подняли меня с земли. Двое несли, третий шел впереди, призывал горожан расступиться. Я рассматривал лица людей, пытался понять, куда подевалась Мираша, и что та собирается делать.

Мои ноги волочились по мостовой. Голова повисла, касаясь подбородком груди. Я мог лишь вращать глазами.

У самой повозки (украшенной позолотой кареты!) я увидел её.

Не Мирашу — женщину с короткими чёрными волосами и большими зелёными глазами.

Непривычно было видеть на ней золотые украшения. И белый халат. Но в нём она смотрелась лучше, чем в красном!

Узнал каждую чёрточку на её лице. Отметил, что с момента нашей последней встречи загар женщины стал ещё темнее. Вспомнил те ямочки, что появлялись на её щеках при улыбке.

Наши взгляды встретились.

Долгое мгновение мы смотрели друг другу в глаза.

Двадцатая не улыбнулась.

Отвернулась.