Одиннадцатые звездные войны

1-я ВОЙНА БЕШЕНОГО ЭДДИ

— Адмирал приветствует вас и приглашает прибыть в его офис немедленно,— объявил гардемарин Стели.

Командор Родерик Блейн оглядел мостик, где его офицеры изредка переговаривались, напоминая хирургов, ассистирующих в различных операциях. Серый стальной отсек был полон беспорядочной деятельности; каждый был занят, но общее впечатление было одно: хаос. Экраны над пультом управления показывали планету внизу и другие корабли, расположенные на орбите рядом с "Макартуром", но повсюду панели были сняты с консолей, измерительные инструменты торчали в их внутренностях, и техники, следя за разноцветными сигналами электронных сборщиков, заменяли все, что казалось сомнительным. Откуда-то с кормы корабля, где инженерная команда занималась корпусом, доносились глухие удары и завывания.

Повсюду виднелись следы сражения — безобразные ожоги в тех местах, где корабельное защитное Поле Лэнгстона на мгновенье оказалось перегруженным. Неправильная дыра размером более кулака была выжжена в одной из консолей, и сейчас двое техников копались в паутине проводов. Род Блейн взглянул на черные пятна, покрывавшие его боевые доспехи. Слабый запах испарившегося металла и горелого мяса все еще был в его ноздрях и в мозгу, он снова увидел огонь, и расплавленный металл выплеснул из корпуса и потек по его левому боку. Его левая рука до сих пор висела на груди на эластичной повязке.

А ведь я всего час на борту!— подумал он.— Капитан на берегу, и весь этот беспорядок... Я не могу уйти сейчас!— Он повернулся к гардемарину.

— Прямо сейчас?

— Да, сэр. Сигнал совершенно ясен.

Что же, ничего не поделаешь, и Роду придется пережить головомойку, которую устроит ему капитан, когда вернется. Первый лейтенант Каргилл и инженер Синклер — люди компетентные, но он-то эксек[1], и контроль повреждений — его обязанность, даже если его не было на борту, когда "Макартур" получил большинство из них.

Ординарец Рода осторожно кашлянул и указал на запятнанную форму.

— Сэр, у вас есть время, чтобы надеть что-то более приличное?

— Хорошая мысль,— Род взглянул на состояние борта, чтобы быть уверенным. Да, у него есть полчаса до того, как он сможет спуститься на поверхность планеты. Более ранний выезд все равно не позволит ему добраться до адмирала скорее. Но ему потребуется помощь, чтобы снять свою одежду. Сам он не раздевался с тех пор, как был ранен.

Пришлось послать за помощником хирурга, чтобы раздеть его. Медик разрезал ножницами ткань, приставшую к его левой руке, и буркнул:

— Держите неподвижно, сэр. Эту руку хорошо поджарило.— В голосе его звучала укоризна.— Нужно было обратиться в лазарет еще неделю назад.

— Вряд ли это было возможно,— ответил Род.

Неделю назад "Макартур" вел бой с мятежным военным кораблем, который нанес ему множество ударов перед тем, как капитулировать. После победы Род возглавил призовую команду на вражеском судне, и у него не было возможности заниматься собственным лечением. Когда доспехи убрали, он почувствовал запах чегр-то более худшего, чем недельный запах пота и грязи. Возможно, это прикосновение гангрены.

— Да, сэр.— Еще несколько нитей перерезано. Синтетика была прочной, как сталь.— Теперь дело за хирургией, командор. Нужно удалить все поврежденные ткани, прежде чем начнут действовать стимуляторы регенерации. Пока мы не доставим вас в лазарет, можно приглушить ваше обоняние.

— Меня оно вполне устраивает,— холодно ответил Род. Он легонько коснулся своего кривого носа и вспомнил сражение, в котором он был перебит. Пожалуй, из-за него он выглядел старше своих двадцати четырех стандартных лет, и это было знаком Заслуги и успеха.

В конечном счете его доспехи разрезали пошире и смазали руку нумбитолом. Стюард помог ему надеть голубую форму, красный шарф, золотые шнуры и эполеты; все морщило и жало, но лучше уж это, чем моноволокнистые доспехи. Жесткая куртка бередила рану несмотря на обезболивающее, пока он не обнаружил, что может опереть локоть о приклад пистолета.

Одевшись, он отправился в ангар "Макартура" и сел в шлюпку, а рулевой, направив ее через большие двери подъемника, вылетел из корабля. Это был опасный маневр, но он экономил время. Двигатели заработали, и маленький крылатый флаер нырнул в атмосферу.

НЬЮ-ЧИКАГО. Населенный мир Трансугольного Сектора, примерно в 20 парсеках от Столичного Сектора. Планета вращается вокруг желтого солнца Ф9, обычно относимого к Бета Гортензии.

Атмосфера почти соответствует земной и дыхание возможно без помощи фильтров. Сила тяжести 1.08 стандартной. Радиус планеты — 1.05, а масса — 1.21 массы Земли; плотность выше обычной. Ось вращения Нью-Чикаго имеет наклон 41 градус, расстояние до светила — 1.06 а.е., орбита умеренно эксцентрическая. Ввиду сезонных изменений температуры населена относительно узкая полоса в южной температурной зоне.

Имеется один спутник на среднем расстоянии, обычно называемый Энанстом. Происхождение названия неизвестно.

70% Нью-Чикаго покрыты водой. Континенты обычно гористы, с продолжающейся вулканической активностью. Экстенсивная индустрия периода Первой Империи была почти полностью уничтожена во время Гражданских Войн; восстановление промышленной базы ведется удовлетворительно со времени включения Нью-Чикаго во Вторую Империю в 2940 г.н.э.

Большая часть населения проживает в единственном городе, носящем то же название, что и планета. Прочие населенные пункты широко разбросаны и ни в одном число жителей не превышает 45000. Общая численность населения планеты — 6,7 миллионов человек по переписи 2990 г. Имеются железодобывающие и железоплавильные центры в горах, а также экстенсивное сельское хозяйство. Планета наполовину снабжает себя продуктами питания.

Нью-Чикаго владеет растущим торговым флотом и расположена в удобном месте, что делает ее центром Трансугольной межзвездной торговли. Управляется генерал-губернатором и Советом, назначаемым Вице-королем Трансугольного Сектора, имеются выборная Ассамблея и два делегата Имперского Парламента.

Род Блейн хмурился, читая слова, бегущие по экрану его карманного компьютера. Физические данные остались теми же, но все остальное устарело. Мятежники изменили даже название своего мира, превратив его из Нью-Чикаго в Госпожу Свободу. Ее правительству придется строить все заново. Возможно, она потеряет своих делегатов, возможно, даже утратит права на выборную Ассамблею.

Он отложил прибор и посмотрел вниз. Они находились над гористой местностью, и он не видел следов войны. Слава богу, здесь не было районов, подвергшихся бомбардировке.

Иногда случалось такое: города-крепости держались с помощью спутников планетарной защиты. У Военного Флота не было времени для продолжительной осады, и Имперская полиция получала приказ покончить с мятежниками возможно меньшей кровью, но все-таки покончить. Упорствующую мятежную планету превращали в поля сверкающей лавы, где не выживал никто, но некоторые города накрывались черными куполами Поля Лэнгстона. И что потом? Кораблей, чтобы доставлять продукты через мятежмежзвездные расстояния не хватало, и начинались эпидемии и голод.

Впрочем, подумал он, это был один из возможных путей. Человечество должно было объединиться под властью единого правительства — убеждением или силой — чтобы столетия Гражданских Войн никогда больше не повторились. Каждый имперский офицер видел ужасы, к которым привели эти войны — именно поэтому академии разместили на Земле, а не в столице.

Когда они приблизились к городу, он увидел первые следы сражения. Круг пропаханной земли, руины отдаленных крепостей, разрушенные бетонные направляющие транспортных систем. Затем появился почти нетронутый городок, оставшийся целым в пределах круга Поля Лэнгстона. Город понес незначительные разрушения, но как только Поле было снято, эффективное сопротивление прекратилось. Только фанатики сражались против Имперской морской пехоты.

Они пролетели над руинами высокого здания, разрушенного упавшей посадочной шлюпкой. Видимо, кто-то выстрелил в нее и убитый пилот не успел ничего сделать...

Флаер обогнул город, замедляя скорость, чтобы подойти к посадочным докам, не выбив у них всех окон. Здания были старые, в основном построенные по углеводородной технологии. Местами целые секции у них были удалены и заменены более современными материалами, Ничто не напоминало о городе Первой Империи, который стоял на этом месте.

Когда они опустились на площадку на крыше Дома Правительства, Род понял, что можно было и не тормозить. Большинство окон в городе уже были выбиты. По улицам кружили толпы людей, а единственные движущиеся машины были военными конвоями. Некоторые люди стояли ничего не делая, другие вбегали и выбегали из магазинов. Имперские морские пехотинцы в серых мундирах стояли за электрифицированной изгородью, возведенной вокруг Дома Правительства.

Флаер сел, и Блейн спустился на лифте на этаж генерал-губернатора. Во всем здании не было женщин, хотя обычно имперские правительственные учреждения были полны ими. Видимо, он пробыл в космосе слишком много времени. Он назвал свое имя морскому пехотинцу, сидевшему, как будто, аршин проглотил за столом администратора, и стал ждать.

Блейн не пытался представить будущей беседы и коротал время, разглядывая пустые стены. Все декоративные украшения, трехмерная звездная карта с имперскими флагами, парящими над провинциями, все стандартное оборудование офиса генерал-губернатора планеты Первого Класса исчезло, оставив после себя безобразные пятна на стенах.

Наконец, часовой провел его в офис. Адмирал сэр Владимир Ричард Джордж Плеханов, вице-адмирал Черноты, Рыцарь Орденов Св. Михаила и Св. Георгия, сидел за столом генерал-губернатора. Нигде не было ни следа от его превосходительства мистера Гаруна, и на мгновение Блейну показалось, что адмирал один. Затем он заметил капитана Кэиллера, своего непосредственного начальника по "Макартуру", стоявшего у окна. Все лозунги были удалены из комнаты, оставив после себя только глубокие царапины на панелях стен. Мебели тоже не было. Даже Великие Символы — корона и космический корабль, орел, серп и молот — исчезли со своего места над дюраллепластовым столом. Кстати, на памяти Рода в офисе генерал-губернатора никогда не было дюраллепластового стола.

— Командор Блейн по вашему приказанию прибыл, сэр.

Плеханов рассеянно отсалютовал, а Кэиллер даже не повернулся от окна. Род стоял смирно, пока адмирал внимательно разглядывал его. Наконец, он произнес:

— Доброе утро, командор.

— Доброе утро, сэр.

— Не совсем так. Кажется, мы не виделись с моего последнего визита в Круцис Корт. Как там маркиз?

— Когда я последний раз был дома, сэр, он чувствовал себя хорошо.

Адмирал кивнул и продолжал критически разглядывать Блейна. Он ничуть не изменился, подумал Род. Весьма образованный человек, борющийся с ожирением упражнениями в поле повышенной гравитации. Флот посылал Плеханова, когда ожидалось жестокое сражение. Он не признавал никаких оправданий для нерадивых офицеров и, по слухам, ходившим в кают-компаниях, однажды разложил на большом столе и отшлепал ракеткой для спетбола, когда Его Высочество служил гардемарином на "Глатее".

— У меня здесь ваш рапорт, Блейн. Вы должны были отбить у мятежников генератор Поля, и потеряли при этом роту имперской морской пехоты.

— Да, сэр,— Генераторную станцию защищали фанатики, и бой был жарким.

— А за каким дьяволом вы поперлись в наземную акцию?— требовательно спросил адмирал.— Кэиллер приказал вам, чтобы захваченный крейсер сопровождал наш штурмовой транспорт. Вы получили приказ спуститься вниз на шлюпках?

— Нет, сэр.

— Может, вы думаете, что аристократы могут не подчиняться военной дисциплине?

— Разумеется, сэр, я так не думаю.

Плеханов не обратил внимания на его слова.

— Затем вы имели какие-то дела с вождем мятежников. Как же его звали?— Плеханов заглянул в бумаги.— Стоун. Джонас Стоун. Освобожден из-под ареста и получил назад все свое имущество. Черт побери, вы что, решили, что каждый военный офицер может вести переговоры с мятежниками? Или у вас была какая-то дипломатическая миссия, о которой я не знаю?

— Нет, сэр.— Губы Рода были плотно прижаты к зубам. Он ждал крика, но его не было. К черту все традиции Военного Флота, подумал он. Все-таки я выиграл эту проклятую войну.

— Но вы можете объяснить мне это?— настаивал адмирал.

— Да, сэр.

— Итак?

Род заговорил, с трудом извлекая звуки из стиснутого горла:

— Командуя захваченным "Вызывающим", сэр, я получил сообщение из мятежного города. В этот момент городское Поле Лэнгстона было включено, капитан Кэиллер с "Макартуром" занимался орбитальными оборонительными спутниками, а мозгом флота был генерал, сражающийся с силами мятежников. Сообщение было от лидера мятежников. Мистер Стоун предлагал пустить имперские силы в город, при условии, что сам он будет полностью прощен и сохранит свою личную собственность. Он дал час на обдумывание предложения и потребовал в качестве заложника члена аристократической семьи. Если все будет так, как он сказал, то война закончится, как только наши силы овладеют зданием городского генератора Поля. Не имея возможности посоветоваться с высшим начальством, я сам повел вниз отряд и дал мистеру Стоуну свое слово чести.

Плеханов нахмурился.

— Свое слово, Слово Лорда Блейна, а не офицера Военного Флота.

— Это был единственный способ договориться с ним, адмирал.

— Понимаю.— Плеханов задумался. Если он откажется от слова Блейна, с Родом будет покончено и на Флоте, и в правительстве, и вообще везде. С другой стороны, адмиралу придется объясняться перед Палатой Пэров.

— Что заставило вас решить, что предложение подлинное?

— Сэр, оно было закодировано имперским шифром и подписано офицером военной разведки.

— И вы рискнули своим кораблем...

— ... ради шанса закончить войну без уничтожения планеты. Да, сэр. Нужно еще добавить, что в послании мистера Стоуна имелось описание городского лагеря, в котором они держали Имперских офицеров и гражданских лиц.

— Понимаю.— Руки Плеханова взметнулись в резком гневном жесте.— Я не люблю сотрудничать с предателями, даже если они помогают нам, но я признаю вашу сделку, а это значит, что я дал вам официальное разрешение спуститься вниз вместе со шлюпками. Однако, мне это не нравится, Блейн. Ваш трюк был совершенно идиотским.

И все же он сработал, подумал Род. Он продолжал стоять в позе напряженного внимания, но почувствовав, что узел, в который стянулись его внутренности, ослаб.

Адмирал хмыкнул.

— Ваш отец тоже глупо рисковал. Вас обоих едва не прикончили на Таните. Это просто чудо, что в вашей семье выжили одиннадцать маркизов, но еще большим чудом будет, если вы станете двенадцатым. Ну, ладно, садитесь.

— Благодарю, сэр.— Род продолжал стоять. Голос его был холодно вежлив.

Лицо адмирала слегка расслабилось.

— Я не рассказывал вам, что ваш отец был моим командиром на Таните?— спросил Плеханов.

— Нет, сэр. Рассказывал он сам.— В голосе Рода по-прежнему не было теплоты.

— Это был мой лучший друг, командор, которого я когда-либо имел на флоте. Его влияние посадило меня на это место, и он просил взять вас под свое командование.

— Да, сэр, я знаю это, но не могу понять, почему.

— Вы не хотите спросить, командор, что я собираюсь сделать с вами?

От неожиданности Род вздрогнул.

— Да, сэр.

— Скажите, что произошло бы, окажись это послание поддельным? Если бы это была ловушка?

— Мятежники уничтожили бы мою команду.

— Верно.— Голос Плеханова был холоден, как сталь.— Но вы решили, что рискнуть стоит, поскольку имелась возможность закончить войну с малыми жертвами с обеих сторон. Так?

— Да, сэр.

— Но если бы морская пехота была уничтожена, что должен был бы делать мой флот?— Адмирал хлопнул обеими руками по столу.— У меня не оказалось бы выбора!— рявкнул он.— Каждая неделя, проведенная флотом здесь — еще один шанс внешним ударить по одной из наших планет! Не было бы времени посылать за другим штурмовым транспортом и новым отрядом морской пехоты. Если бы вы потеряли свою команду, я превратил бы эту планету в каменную глыбу, Блейн. Аристократ вы или нет, не вздумайте сделать еще раз что-либо подобное! Вы поняли меня?

— Да, сэр...— Он был прав, но... Что смогла бы сделать пехота с включенным над городом Полем? Плечи Рода поникли. Что-нибудь. Он бы что-нибудь сделал. Но что?

— Впрочем, все кончилось хорошо,— холодно сказал Плеханов.— Может, вы и были правы. А может, и нет. Еще одна выходка вроде этой, и я заберу ваш меч. Это вам ясно?— Он поднял отпечатанное дело Рода.— "Макартур” готов выйти в космос?

— Сэр?— Вопрос был задан тем же тоном, что и угроза перед ним, и на мгновение это сбило Рода с толку.— Выйти в космос, сэр, но не в сражение. И я бы не хотел, чтобы он отправлялся далеко без ремонта.— За безумный час, проведенный на борту, Род выполнил ночной осмотр, из-за которого не успел даже побриться. Сейчас он сидел недоуменный. Капитан "Макартура" стоял у окна, явно прислушиваясь к разговору, но не говоря ни слова. Почему адмирал не спрашивает ЕГО?

Пока Блейн недоумевал, Плеханов решил сделать это.

— Бруно, вы капитан флота. Дайте свое заключение.

Бруно Кэиллер повернулся от окна, и Род поразился: Кэиллер не носил больше маленького серебряного изображения "Макартура”, показывающего, что он является его капитаном. Вместо этого на груди у него сияли комета и солнце Военно-Морского Штаба, а кроме того, Кэиллер носил широкую полосу адмиральского знака.

— Как вы себя чувствуете, командор?— спросил Кэиллер, затем усмехнулся. Эта кривая усмешка была хорошо известна на "Макартуре”.— Выглядите вы хорошо. По крайней мере, с правой стороны. Итак, вы провели на борту час. Какие повреждения вы обнаружили?

Смущенный Род доложил о нынешнем состоянии "Макартура”, каким он его нашел, и о ремонте, который он приказал сделать. Кэиллер кивал и задавал вопросы. Наконец, он сказал:

— И вы сделали вывод, что корабль готов к походу, но не к сражению, верно?

— Да, сэр.

— Что же, согласен. Адмирал, вот мои рекомендации. Командор Блейн заслуживает продвижения, и мы можем дать ему "Макартур", чтобы он отвел его для ремонта на Новую Шотландию, а затем в столицу. Кроме того, он сможет забрать с собой племянницу сенатора Фаулера.

Отдать ему "Макартур"? Род слушал его как в тумане, совершенно потрясенный. Он боялся поверить в это, но здесь был шанс доказать Плеханову и всем остальным, чего он стоит.

— Он молод, и вряд ли может рассчитывать стать первым командиром этого корабля,— сказал Плеханов.— И все же, вероятно, это лучший выход. Он не сможет доставить слишком много неприятностей, следуя в Спарту через Новую Каледонию. Корабль ваш, капитан.

Поскольку Род продолжал молчать, адмирал рявкнул на него:

— Очнитесь, Блейн! Я произвожу вас в капитаны и назначаю командиром "Макартура”. Мой секретарь подготовит приказ через полчаса.

Кэиллер усмехнулся половиной лица.

— Скажите же что-нибудь!— буркнул он.

— Спасибо, сэр. Я... я думал, вы не одобряете моих действий.

— Не подумайте, что они мне понравились,— сказал Плеханов.— Будь у меня какой-то другой выход, вы так и остались бы эксеком. Вполне возможно, что вы будете хорошим маркизом, но для военного флота у вас не тот темперамент. Конечно, это не самое главное, но думаю, карьера офицера не для вас.

— Другого пути нет, сэр,— осторожно сказал Род.

Он все еще испытывал боль утраты. Большой Джордж, заполнявший комнату штангами в двенадцать лет, а в шестнадцать напоминавший своим сложением клин, его брат Джордж, погиб в сражении. Планировал ли Род свое будущее или с грустью думал о доме, воспоминания приходили к нему, как будто кто-то колол иглой его душу. Джордж — и вдруг умер...

Джордж должен был унаследовать поместья и титулы, а Рода не интересовало ничего, кроме карьеры офицера и возможности однажды стать Гранд-Адмиралом. Но теперь... менее чем через десять лет он должен занять свое место в Парламенте.

— У вас будут два пассажира,— сказал Кэиллер.— С одним вы уже встречались. Вы ведь знакомы с Леди Сандрой Врайт Фаулер, не так ли? Она племянница сенатора Фаулера.

— Да, сэр. Я не видел ее несколько лет, но ее дядя обедает в Круцис Корт довольно часто... Я нашел ее в лагере для пленных. Как она себя чувствует?

— Не очень хорошо,— ответил Кэиллер, и его усмешка исчезла.— Она полетит с вами до Новой Шотландии, а если захочет, то и до столицы. Это вполне может произойти. Второй ваш пассажир — это совершенно иное дело.

Род поднял на него взгляд. Кэиллер посмотрел на Плеханова, получил его кивок и продолжал:

— Его превосходительство Гораций Хусейн Бари, магнат, председатель Совета компании "Империал Автонетикс" и большая шишка в Имперской Торговой Ассоциации. Он будет с вами до самой Спарты, то есть я хочу сказать, что он БУДЕТ на борту вашего корабля. Вы поняли?

— Не совсем, сэр,— ответил Род.

Плеханов фыркнул.

— Кэиллер сказал это достаточно ясно. Мы думаем, что Бари стоял за спинами мятежников, но пока у нас слишком мало улик, чтобы арестовать его. Он апеллировал к самому Императору. Что ж, мы отправим его в Спарту с этим его обращением — как гостя Военного Флота. Но кого я могу послать вместе с ним, Блейн? Он стоит миллионы и даже больше. Много ли людей откажутся от взятки в виде целой планеты? А Бари может предложить ее.

— Я... да, сэр,— сказал Род.

— И не делайте такого потрясенного лица!— рявкнул Плеханов.— Я не хочу обвинять в продажности ни одного из своих офицеров, но факт в том, что вы богаче Бари. Он даже не сможет СОБЛАЗНИТЬ вас. И это основная причина, по которой вы получаете "Макартур". Я не хочу тревожиться о судьбе нашего богатого друга.

— Понимаю. И все же спасибо, сэр.— И я докажу тебе, что ты не ошибся.

Плеханов кивнул, как будто прочтя мысли Блейна.

— Вы можете стать хорошим офицером. Это ваш шанс. А Кэиллера я оставляю помогать в управлении этой планеты. Мятежники убили генерал-губернатора.

— Убили мистера Гаруна!?— Род был ошеломлен. Он помнил морщинистого старого джентльмена, который приходил к ним домой...— Он был старым другом моего отца.

— Он не единственный, кого они убили. Отрубленные головы они насадили на копья вокруг Дома Правительства. Одна мысль об этом заставляла их людей продолжать бой. Они боялись сдаваться нам. Что ж, у них были причины бояться... Вернемся к вашим делам со Стоуном. Были еще какие-то условия?

— Да, сэр. Это на случай, если он откажется сотрудничать с Разведкой. У него есть имена всех заговорщиков.

Плеханов многозначительно взглянул на Кэиллера.

— Отправьте за этим своих людей, Бруно. Это начало. Ну, хорошо, Блейн, приводите свой корабль в порядок и отправляйтесь.— Адмирал встал — беседа была окончена.— У вас много дел, капитан. Займитесь ими.

Гораций Хуссейн Тамун аль Шамлан Бари указал на последний предмет, который он должен взять с собой, и отпустил слуг. Он знал, что они будут ждать поблизости от его номера, готовые поделить оставленные богатства, когда он уйдет, но ему нравилось заставлять их ждать. Пусть поволнуются в предвкушении.

Когда комната опустела, он налил себе большой стакан вина. Это был плохой сорт, принесенный после блокады, но он почти не заметил этого. Официально вина в Леванте были запрещены, и это значило, что орды виноторговцев могли всучивать своим покупателям — даже таким богатым, как Бари, — любой алкоголь. Гораций Бари никогда не испытывал особого почтения к дорогим напиткам. Он покупал их, чтобы показать свое богатство, и для развлечения, но не для себя. Кофе был совсем другим делом.

Гораций, как большинство людей Леванта, был невысоким человеком с торчащим носом, горящими глазами и острыми чертами лица, быстрыми жестами и сильным характером, о котором знали только его близкие и друзья. Оставшись сейчас один, он разрешил себе нахмуриться. На столе перед ним лежало послание от секретаря адмирала Плеханова, в котором тот в вежливых выражениях предлагал ему покинуть Нью-Чикаго и сожалел, что в наличии нет ни одного гражданского корабля. У Военного Флота были подозрения и, несмотря на вино, Бари чувствовал, что вокруг него все туже стягивается холодная угрожающая сеть. Внешне же он оставался спокоен, все так же сидя за столом и постукивая по нему пальцами.

Что есть против него у Флота? У Военной Разведки были подозрения, но не было улик. Это была обычная ненависть военных к имперским торговцам, возникшая, подумал он, потому, что на Флоте было много евреев, а все евреи ненавидят левантийцев. Но у Флота не было реальных улик, иначе его не пригласили бы на борт "Макартура" как гостя. В этом случае он был бы в кандалах. Отсюда следовал вывод, что Джонас Стоун продолжает молчать.

Он должен был молчать и дальше. Бари заплатил ему сто тысяч крон и пообещал заплатить еще. Впрочем, он не был уверен в Стоуне: две ночи назад Бари встретился с новыми людьми на улице Костюшко и заплатил им пятьдесят тысяч крон, так что скоро Стоун должен был умолкнуть навсегда. Пусть его тайны лежат с ним в могиле.

Есть ли еще что-то несделанное?— подумал он. Нет. Чему быть, того не миновать, хвала Аллаху... Бари скорчил гримасу. Подобные мысли приходили совершенно естественно, и он презирал себя за суеверную глупость. Пусть его отец восхваляет Аллаха за свои достижения; удача приходит к людям, которые ничего не оставляют на волю случая, а в свои девяносто стандартных лет он оставил недоделанными несколько дел.

Империя пришла в Левант спустя десять лет после рождения Бари, и поначалу влияние ее было невелико. В те дни имперская политика была иной, и планета вошла в Империю в состоянии почти равном большинству развитых миров. Отец Горация Бари вскоре понял, что Империю можно заставить платить. Он стал одним из тех, кого имперцы использовали для управления планетой, и скопил огромное богатство. Он продавал аудиенции у губернатора и как капустой на рынке торговал правосудием, впрочем, делал все это осторожно, всегда подставляя других гневу людей из Имперской Разведки.

Его отец был очень осторожен со вкладами и использовал свое влияние, чтобы дать Горацию Хуссейну воспитание на Спарте. Он даже дал ему имя, подсказанное одним имперским военным офицером, и только позднее они узнали, что имя Гораций едва ли можно назвать обычным для Империи, поскольку оно всегда вызывало насмешки.

Бари топил воспоминания о давних днях в Столичной школе в кубке вина. Однако, он выучился и сейчас распоряжался деньгами своего отца и своими собственными. Гораций Бари был не из тех, над кем можно смеяться. Он потратил тридцать лет, но его агенты нашли офицера, который когда-то подсказал это имя, и стереозапись его агонии была спрятана в доме Бари на Леванте. Все-таки он посмеялся последним.

Сейчас он покупал и продавал людей, которые смеялись над ним, покупал голоса в Парламенте, корабли и почти купил эту планету —• Нью-Чикаго. Контроль над Нью-Чикаго должен был дать его семье влияние отсюда до Угольного Мешка, где Империя была слаба, а новые планеты открывали ежемесячно. Мужчина должен заботится о... обо всем!

Мечта помогала ему. Сейчас он вызвал своих агентов — людей, которые охраняли его интересы здесь, и Набила, который будет сопровождать его, как слуга, на военном корабле. Набил был невысок, даже меньше Горация, выглядел старше своих лет, умел маскировать свое лицо хорька множеством способов и обращаться с кинжалом и ядом, получив это умение на десятке планет. Гораций Хуссейн Бари улыбнулся. Имперцы хотят держать его пленником на борту своего военного корабля? Что ж, пока они не встретят корабля с Леванта, он им это позволит, но когда они окажутся в оживленном порту, то поймут, что сделать это непросто.

Три дня Род трудился на "Макартуре". Текущие цистерны с компонентами горючего требовали срочной замены. Нужны были запасные части, и команда "Макартура” часами находилась в космосе, обдирая корпуса военных кораблей Союза, круживших на орбите вокруг Нью-Чикаго.

Постепенно "Макартур" приобретал свой прежний, боеспособный вид. Блейн работал с Джеком Каргиллом, первым лейтенантом и новым эксеком, и командором Джоком Синклером, главным инженером. Подобно многим инженерам-офицерам, Синклер был с Новой Шотландии, и его акцент был обычным среди шотландцев, работающих в космосе. Каким-то образом они сохраняли его как знак своей гордости со времен Гражданских Войн, даже на планетах, где гальский был забытым языком. Сам Род подозревал, что шотландцы специально учились говорить так, чтобы их не понимало остальное человечество.

Пластины корпуса были сварены, огромные куски обшивки сняты с военных кораблей Союза и с трудом установлены на место. Синклер творил чудеса, устанавливая оборудование Нью-Чикаго на "Макартур": части эти вряд ли соответствовали чертежам корабля. Офицеры управления трудились ночами, объясняя и чертя эти изменения для главного корабельного компьютера.

Каргилл и Синклер придерживались противоположных мнений относительно некоторых приспособлений. Синклер упирал на то, насколько важно было подготовить корабль к выходу в космос, а первый лейтенант утверждал, что никогда уже не сможет руководить текущим ремонтом во время сражений, поскольку сам Бог не знает, что было сделано с кораблем.

— Я не желаю слушать такое богохульство,— как раз отвечал Синклер, когда Род оказался в пределах слышимости.— Разве недостаточно того, что я, то есть, мы, сделали для него?

— Нет, если, конечно, ты не хочешь стряпать сам, ты, безумный лудильщик! Сегодня утром повар кают-компании не смог справиться с кофейником! Один из твоих помощников забрал микроволновый нагреватель. Сейчас, клянусь Господом, ты принесешь его обратно...

— Хорошо, мы уберем его из третьего бака, как только ты найдешь мне части для его замены. Может, ты недоволен тем, что корабль снова может сражаться? Или кофе для тебя более важен?

Каргилл глубоко вздохнул и начал снова.

— Корабль может сражаться,— сказал он, как будто объясняя ребенку,— пока что-нибудь не проделает в нем дыру. После этого ее нужно заделать. Сейчас я занимаюсь этим,— сказал он, кладя руку на что-то, что, как почти был уверен Род, было воздушным поглотителем-преобразователем.— Проклятая штуковина выглядит сейчас полу-расплавленной. Как я могу определить, что было повреждено? И было ли повреждение вообще? Полагаю...

— Человек, у тебя не будет забот, если свою досаду ты обратишь на себя...

— Кончишь ты когда-нибудь болтать? Когда ты возбужден, то начинаешь говорить совсем по-другому!

— БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!

Но в этом месте Род решил, что пора выйти к спорщикам. Он отправил главного инженера в его конец корабля, а Каргилла — в другой. Решить их спор было невозможно, пока "Макартур" не будет тщательно отремонтирован в доках Новой Шотландии.

Блейн провел ночь в лазарете, как того потребовал хирург-лейтенант. Оттуда он вышел с рукой, неподвижно покоившейся в огромном, набитом ватой бандаже, похожем на подушку. Следующие несколько дней он внимательно смотрел по сторонам и прислушивался, но ниоткуда не доносилось громкого смеха.

На третий день после приема командования Блейн провел осмотр корабля. Все работы были закончены, и кораблю дали вращение. Затем Блейн и Каргилл детально осмотрели его.

Роду очень хотелось извлечь выгоду из своего опыта, полученного в должности эксека "Макартура". Он знал все места, где ленивый офицер мог сэкономить время, проведя ремонт кое-как. Однако, это была его первая инспекция, корабль только что оправился от повреждений, полученных в сражении, а Каргилл был слишком хорошим офицером, чтобы пропустить что-то, требующее доводки. Блейн не спеша обошел корабль, проверяя основные механизмы, но в остальном позволив Каргиллу вести себя. Впрочем, про себя он решил, что не позволит этому стать прецедентом. Когда у него будет больше времени, он снова обойдет корабль и обнаружит все недоделки.

Космопорт Нью-Чикаго охраняла полная рота морской пехоты. После падения городского генератора Поля Лэнгтона боевые действия прекратились, и большая часть населения приветствовала имперские силы с облегчением, более убедительным, чем парады и виваты. Однако, поскольку мятеж на Нью-Чикаго явился для Империи ошеломляющей новостью, было решено не допустить его возобновления.

Итак, морские пехотинцы патрулировали космопорт и охраняли имперские шлюпки, и Сэлли Фаулер, идя со своими слугами к возвышающемуся впереди кораблю, опустила глаза. Взгляды беспокоили ее, ведь она была племянницей сенатора Фаулера и привыкла, что ее разглядывают.

"Прелестна,— подумал один из охранников,— но невыразительна. Вроде бы должна радоваться, покидая этот вонючий лагерь, но по ней не скажешь.— Пот струйками стекал по его ребрам, и он подумал: — А вот она не потеет. Ее высек изо льда самый лучший скульптор, когда-либо живший на свете".

Шлюпка была большой и на две трети пустой. Сэлли заметила только двух темнокожих мужчин — Бари и его слугу /разобрать кто из них кто было нелегко/ — и четверых молодых парней, излучавших страх и неприязнь. На спинах у них были знаки Нью-Чикаго. Новые рекруты, подумала она.

Она заняла одно из самых последних сидений, не желая ни с кем разговаривать. Адам и Энни тревожно взглянули на нее, затем сели через проход. Они знали.

— Как здорово покинуть это место,— сказала Энни, но Сэлли не реагировала. Она вообще ничего не чувствовала.

В таком состоянии она находилась с тех пор, как морские пехотинцы ворвались в лагерь. После этого была хорошая пища, горячая ванна, чистая одежда и уважение окружающих... но ничего из этого не доходило до нее. Она не чувствовала ничего. Эти месяцы в лагере что-то выжгли в ней и, возможно, навсегда. Впрочем, это ее мало беспокоило.

Когда Сэлли Фаулер закончила Имперский Университет Спарты со степенью магистра антропологии, ей удалось убедить своего дядю, что вместо преподавания в школе она отправится через Империю, наблюдая новозавоеванные провинции и лично изучая примитивные культуры. Она может даже написать книгу.

— Чему я могу научиться здесь?— спрашивала она его.— Атам, за Угольным Мешком, я буду действительно необходима.

Мысленно она уже видела зрелище своего триумфального возвращения, публикации и научные статьи, и работать по профессии казалось ей гораздо интереснее, чем пассивно ждать замужества с каким-нибудь молодым аристократом. Конечно, Сэлли хотела выйти замуж, но еще не сейчас. Она хотела жить по своим собственным законам и служить Империи не просто рожая сыновей, которые потом будут уничтожены вместе с военными кораблями.

Совершенно неожиданно ее дядя согласился. Если Сэлли хочет побольше узнать о людях, вместо того, чтобы заняться академической психологией, пожалуйста. Младший брат ее отца, Бенджамин Брайт Фаулер, не унаследовал ничего и поднялся до своего места благодаря своим способностям. Не имея своих детей, он относился к единственному ребенку брата, как к собственной дочери, и не хотел, чтобы она стала похожа на молодых девушек, для которых самым главным были их родственники и деньги. Сэлли со своей подругой покинули Спарту, сопровождаемые слугами Сэлли — Адамом и Энни — готовые изучать примитивные человеческие культуры, которые постоянно находили военные силы. Некоторые планеты не посещались звездолетами по триста и более лет, а войны настолько сократили их население, что вернулось варварство.

По пути в древний колониальный мир они остановились на Нью-Чикаго сменить корабль, и тут начался мятеж. Подруга Сэлли — Дороти — была в тот день за городом, и больше ее никто не видел. Союз Стражей Комитета Общественной Безопасности вытащил Сэлли из ее номера в отеле, освободил от всех ценностей и швырнул в лагерь.

В первые дни лагерь был достаточно дисциплинирован. Имперская знать, гражданская прислуга и одетые в форму Империи солдаты сделали лагерь безопаснее улиц Нью-Чикаго. Но день за днем аристократов и правительственных чиновников уводили из лагеря, и они больше не возвращались, тогда как обычных уголовников становилось все больше и больше. Адам и Энни каким-то образом отыскали ее, да и другие жители ее палатки были имперскими гражданами, а не преступниками. Так она прожила первые дни, потом недели и месяцы в заключении, в бесконечной черной ночи городского Поля Лэнгстона.

Поначалу это было приключением: пугающим, неприятным, но не более. Затем рационы сократили и сокращали снова и снова, и пленники начали голодать, а ближе к концу исчезли последние признаки порядка. Санитарные нормы не соблюдались, и трупы умерших от истощения во множестве лежали у ворот, ожидая, когда их заберут похоронные команды.

Это был бесконечный кошмар. В один из дней ее имя оказалось в списках, вывешенных на воротах: Комитет Общественной Безопасности искал ее. Другие заключенные присягнули, что Сэлли Фаулер умерла, а поскольку охрана редко брала на себя труд проверки таких заявлений, это спасло ее от судьбы, постигшей других членов правящих фамилий.

Когда условия жизни стали хуже, Сэлли нашла в себе новые внутренние силы, стараясь быть примером для всех. живших в ее палатке. Они видели в ней своего вождя, а Адам был ее премьер-министром. Если она плакала, пугались все до единого. В эти дни в возрасте двадцати двух стандартных лет ее волосы были беспорядочно спутаны, ее одежда была грязной и изодранной, а руки — грубыми и грязными. Сэлли не могла даже забиться в угол и поплакать. Все, что ей оставалось — это терпеть кошмары лагеря.

В этом кошмаре и кружили слухи об имперских военных кораблях, висевших в небе над черным куполом, и о том, что узники должны быть уничтожены, если возникнет угроза прорыва. В ответ она улыбалась и делала вид, что не верит, будто подобное может случиться. Делала вид? Кошмар ведь всегда бывает нереален.

А затем морские пехотинцы ворвались вовнутрь, ведомые высоким, покрытым кровью мужчиной с манерами придворного и одной рукой на перевязи. На этом кошмар кончился, и Сэлли захотела проснуться. Ее вымыли, накормили, одели... но она почему-то не просыпалась. Душа ее была как будто закутана в хлопок...

Ускорение давило ей на грудь. Тени в кабине были острыми как бритва. Рекруты с Нью-Чикаго толпились у иллюминаторов, о чем-то возбужденно переговариваясь. Видимо, они уже в космосе. Адам и Энни смотрели на нее с тревогой. Впервые увидев Нью-Чикаго, они были довольно полными, сейчас же кожа на их Лицах висела складками. Сэлли знала, что они отдавали ей большую часть своих пайков, и все же сейчас они выглядели лучше, чем она.

Мне хочется заплакать, подумала она. Я должна поплакать, например, о Дороти. Я надеялась, что мне скажут, что Дороти найдена, но этого не произошло. Она исчезла навсегда.

Голос, записанный на пленку, сказал что-то, чего она не поняла, а затем наступила невесомость и Сэлли поплыла.

— Поплыла...

Куда они везут ее сейчас?

Она резко повернулась к иллюминатору. Нью-Чикаго сверкала, подобно любому, похожему на Землю миру. Светлые моря и континенты, все оттенки голубизны, тут и там испачканной пятнами облаков. Когда планета уменьшилась, Сэлли отвернулась, закрыв лицо руками. Никто не должен был видеть ее сейчас. В эту минуту она могла бы отдать приказ превратить Нью-Чикаго в оплавленный каменный шар.

Закончив проверку, Род провел на ангарной палубе богослужение. Едва они допели последний гимн, как вахтенный гардемарин объявил, что пассажиры прибыли на борт. Блейн приказал команде возобновить работу. У них не будет выходного до тех пор, пока корабль не обретет прежний щеголеватый вид, и неважно, что говорят традиции о воскресенье на орбите. Блейн следил, как мужчины расходятся, напряженно ища признаки возмущения, но вместо негодующего ворчания услышал ленивую болтовню.

— Ну, хорошо, я знаю, что пылинка есть,— сказал Стокер Джексон своему собеседнику.— Я могу понять существование пылинки в моем глазу, но как в божественном может оказаться БРЕВНО? Объясните мне, как может бревно быть у человека в глазу, а он этого не замечает? Это просто невозможно.

— Вы совершенно правы. Но что такое бревно?

— Что такое бревно? Хо-хо, вы с Тэйблтона, не так ли? Так вот, бревно, это древесина... Его получают из дерева. А дерево — это большое, ОГРОМНОЕ...

Голоса удалились, и Блейн быстро направился обратно на мостик. Если бы Сэлли Фаулер была единственным пассажиром, он с удовольствием встретил бы ее на ангарной палубе, но ему хотелось, чтобы Бари сразу же понял их отношения. Пусть не думает, что капитан корабля Его Величества торопится навстречу торговцу.

С мостика Блейн следил по экранам, как клинообразный корабль подошел к ним и был втянут на борт "Макартура" между огромными прямоугольными крыльями дверей шлюза. Рука его при этом нависала над переключателем интеркома — подобные операции были сложным делом.

Пассажиров встретил гардемарин Уайтбрид. Первым был Бари, сопровождаемый маленьким темнокожим человеком, которого торговец не потрудился представить. Оба были одеты для путешествия в космос: широкие брюки с плотными застежками на лодыжках, подпоясанные туники, все карманы на молниях или пуговицах. Бари, казалось, был не в духе. Он ругал своего слугу, и Уайтбрид постарался запомнить его слова, чтобы потом пропустить их через корабельный мозг. Гардемарин отправил торговца вперед с младшим офицером, а сам стал ждать мисс Фаулер.

Бари они поместили в жилище священника, а Сэлли в каюте первого лейтенанта. Предлогом выделить ей большее помещение послужило присутствие Энни, ее прислуги, которая должна была жить вместе с ней. Мужчину-лакея можно было отправить вниз к команде, но женщина, даже такая старая, как Энни, не могла жить среди мужчин. Жители окраинных планет достаточно долго развивали новые представления о красоте. Они никогда не стали бы приставать к племяннице сенатора, но ее экономка была совсем другим делом. Все это имело смысл и, хотя каюта первого лейтенанта соседствовала с жилищем капитана Блейна, тогда как каюта священника была уровнем ниже и тремя отсеками ближе к корме, никто и не подумал протестовать.

— Пассажиры на борту, сэр,— доложил гардемарин Уайтбрид.

— Хорошо. Их устроили с удобствами?

— Мисс Фаулер да, сэр. Старшина Эллот показал торговцу его каюту...

— Разумно.— Блейн занял свое место командира. Леди Сандра... нет, она предпочитала, чтобы ее звали Сэлли, выглядела не слишком хорошо в те короткие минуты, когда он видел ее в лагере. По словам Уайтбрида, сейчас она немного пришла в себя. Когда Род впервые увидел ее выходящей из палатки в лагере, ему захотелось спрятаться, ведь он был покрыт кровью и грязью... А потом она подошла ближе. Она шла как придворная леди, но была худой, полуголодной, с большими темными кругами под глазами. Да и взгляд этих глаз был бессмысленным... Что ж, за эти две недели она вернулась к жизни и теперь покидает Нью-Чикаго навсегда.

— Надеюсь, вы показали мисс Фаулер противоперегрузочное кресло?— спросил Род.

— Да, сэр,— ответил Уайтбрид и подумал: "И нульграв тоже".

Блейн с улыбкой взглянул на гардемарина. Что ж, пусть надеется, но звание все же имеет свой вес. Кроме того, он знал девушку — встречал ее, когда ей было десять лет.

— Вызов из Дома Правительства, сэр,— доложил дежурный и тут же раздался бодрый, беззаботный голос Кэиллера:

— Привет, Блейн! Готовы к отлету?— Начальник снабжения сутулился на стуле, попыхивая огромной трубкой.

— Да, сэр.— Блейн хотел сказать что-то еще, но закашлялся.

— Пассажиров разместили нормально?

Род готов был поклясться, что бывший капитан смеется над ним.

— Да, сэр.

— А ваш экипаж? Недовольных нет?

— Вы чертовски хорошо знаете... Мы справимся с этим, сэр.— Блейн подавил свой гнев. Не следовало сердиться на Кэиллера после того, как он дал ему свой корабль, но все-таки...— Мы еще не сидим друг у друга на головах.

— Послушайте, Блейн, я ограбил вас не шутки ради. У нас здесь не хватает людей для управления, и вы отправите сюда команду, прежде чем улетите. Я послал вам двадцать рекрутов, молодых местных парней, которые считают, что им понравится в космосе. Что ж, может, так и будет.

Зеленые парни, которые ничего не знают, и. которым придется показывать, как делать любую работу. Впрочем, это уже заботы старшин. Двадцать мужчин могут помочь. Род почувствовал себя немного лучше...

Кэиллер порылся в бумагах.

— Кроме того, я верну вам пару отделений ваших морских пехотинцев, хотя сомневаюсь, что вам будет с кем сражаться на Новой Шотландии.

— Слушаюсь, сэр. Спасибо, что оставили мне Уайтбрида и Стели.— За исключением этих двоих, Кэиллер и Плеханов забрали всех гардемаринов и многих их старшин. Но они оставили достаточно, чтобы продолжать работы. Корабль по-прежнему был жив, хотя некоторые койки пустовали как после сражения.

— Удачи вам. Это хороший корабль, Блейн. Разногласия в Адмиралтействе не позволили мне сохранить его, но, возможно, вам повезет больше. Мне же придется руководить планетой буквально голыми руками. Здесь нет даже денег! Только оккупационные бумажки Республики! Мятежники забрали всю имперскую валюту и извели всю бумагу. Каким образом мы можем пустить в обращение реальные деньги?

— Да, сэр.— Как капитан, Блейн теоретически имел то же звание, что и Кэиллер. Его новое назначение было простой формальностью, чтобы командиры старше Кэиллера могли получать от него приказания, как от начальника снабжения, не испытывая смущения. Но правила передвижения на борту корабля требовали подтверждения назначения Блейна, а он был достаточно молод, чтобы с тревогой ждать этого будущего серьезного испытания. Возможно, через шесть недель он снова станет командором.

— И еще одно,— продолжал Кэиллер.— Я только что сказал, что на планете нет денег, но это не вся правда. У нас здесь есть несколько ОЧЕНЬ богатых людей, и один из них — это Джонас Стоун, человек, впустивший ваших людей в город. Он говорит, что сумел спрятать свои деньги от мятежников. Что ж, почему бы и нет, ведь он был одним из них. Однако мы нашли мертвецки пьяного шахтера с состоянием в имперских кронах. Он не сказал, где взял эти деньги, номы считаем, что они от Бари.

— Да, сэр.

— Поэтому, следите за его превосходительством. Ну ладно, ваш груз и новые члены экипажа будут на борту в течение часа.— Кэиллер взглянул на свой компьютер.— Точнее, через сорок три минуты. Как только они прибудут, можете отправляться.— Кэиллер убрал компьютер в карман и принялся набивать свою трубку.— Передайте от меня поклон Макферсону с Верфей и запомните одну вещь: если работы на корабле еле движутся, а так будет — не посылайте сообщений адмиралу. Это только расстроит Макферсона. Вместо этого пригласите Джимми на борт и выпейте с ним скотча. Вам не удастся выпить столько, сколько может выпить он, но все же попытайтесь, и это поможет вам больше, чем десяток донесений.

— Да, сэр,— неуверенно сказал Род. Он вдруг понял, насколько он не готов командовать "Макартуром". Техническую сторону он знал, возможно, лучше Кэиллера, но существовали дюжины маленьких хитростей, постичь которые мог помочь только опыт...

Кэиллер как будто прочел его мысли — эту способность подозревал каждый офицер, служивший под его руководством.

— Успокойтесь, капитан. Вас не заменят, пока вы не доберетесь до столицы, и значит, у вас будет время на борту старины "Мака”. Не проводите это время проверяя все и всех: это не сделает вас лучше.— Кэиллер пыхнул огромной трубкой и выпустил изо рта толстую струю дыма.— У вас есть что делать, и я не держу вас. Но когда пойдете к Новой Шотландии, обратите внимание на Угольный Мешок. Во всей шаргалактике лишь несколько мест, похожих на это. Некоторые называют его Лицом Бога.

Изображение Кэиллера исчезло, но улыбка его, казалось, осталась на экране, подобно улыбке Чеширского Кота.

"Макартур" удалялся от Нью-Чикаго с ускорением стандартной силы тяжести. По всему кораблю работали члены команды, заменяя орбитальную ориентацию, когда силу тяжести обеспечивало вращение корабля, на ориентацию ускорения полета. В отличие от торговых судов, которые часто отходили на большое расстояние от внутренних планет, чтобы оказаться в точке "Прыжка Олдерсона", военные корабли ускорялись непрерывно.

Через два дня после отлета из Нью-Чикаго Блейн устроил званый обед.

Команда достала чистые скатерти и подсвечники, тяжелые серебряные тарелки и гравированный хрусталь, сделанные опытными мастерами полдюжины миров — сокровище, принадлежащее не Блейну, а самому "Макартуру". Вся мебель была на месте, снятая с внешних переборок и установленная на внутренние, за исключением большого вращающегося стола, который был превращен сейчас в цилиндрическую стену офицерской кают-компании.

Этот изогнутый обеденный стол очень беспокоил Сэлли Фаулер. Она увидела его два дня назад, когда "Макартур" еще вращался вокруг своей оси, и внешние переборки были палубой такой же изогнутой. Сейчас Блейн заметил, что она испытала облегчение, пройдя по лестнице.

Заметил он и то, что Бари не испытывал подобных чувств, а был весел, вел себя свободно, и явно наслаждался собой. Он явно уже бывал в космосе, решил про себя Блейн. Может, даже больше времени, чем он сам.

Прием был первым удобным случаем официально встретиться с пассажирами. Сидя на своем месте во главе стола и ожидая, пока стюарды в безупречно белых одеждах подадут первое блюдо, Блейн пытался сдержать улыбку. На "Макартуре" было все, за исключением деликатесов.

— Я очень боялся, что обед устроить не удастся,— сказал он Сэлли.— Но сейчас вы увидите, что мы придумали.— Келли и стюарды полдня совещались с главным шеф-поваром, но Род не ждал от них слишком многого.

Разумеется, на корабле было достаточно продуктов, в число которых входили: биопласт, куски дрожжей и зерно с Нью-Чика Вашингтона. Однако, у Блейна не было возможности пополнить на Нью-Чикаго свои личные запасы, а то, что у него имелось прежде, было уничтожено в сражении с мятежниками. Капитан же Кэиллер, безусловно, забрал то, что принадлежало лично ему. Он также увез с собой шеф-повара и трех башенных канониров, помогавших тому обслуживать капитана.

Но вот на огромной деревянной тарелке внесли первое блюдо, накрытое тяжелой крышкой, похоже, сделанной из кованого золота. Золотые драконы мчались друг за другом по ее периметру, а над ними парили магические шестиугольники. Сделанные на Ксанаду, блюдо и крышка стоили столько же, сколько одна шлюпка "Макартура". Канонир Келли стоял за Блейном, великолепный в своих белых одеждах с пурпурным кушаком — настоящий мажордом. Трудно было узнать в этом человеке сержанта, который вел морских пехотинцев в бой против Гвардии Союза. Отработанным движением он поднял крышку.

— Великолепно!— воскликнул Стели. Даже если это была простая вежливость, сказано это было хорошо, и Келли просиял. Под крышкой оказалась бисквитная копия "Макартура" и черного купола крепости, с которой он сражался, причем каждая деталь была вылеплена более тщательно, чем у художественных ценностей Императорского Дворца. Другие блюда были точно такими же, так что, если они и скрывали дрожжевые торты и что-то подобное, все равно создавалось впечатление пиршества. Род заставил себя забыть все заботы и наслаждаться обедом.

— И что вы собираетесь делать сейчас, леди?— спросил Синклер.— Вы бывали прежде на Новой Шотландии?

— Нет. Я путешествовала не ради развлечения, а по делу, командор Синклер. Думаю, вашей родине не может польстить мой визит.— Она улыбнулась, но в глазах ее по-прежнему таились световые годы бездонного космоса.

— А почему мы не можем быть польщены вашим визитом? Во всей Империи нет места, где думали бы о себе плохо.

— Благодарю вас... но я антрополог, специализирующийся на примитивных культурах. Вряд ли Новую Шотландию можно отнести к ним,— заверила она его. Акцент Синклера вызвал у нее профессиональный интерес. Неужели на Новой Шотландии действительно так говорят? Звуки, издаваемые мужчиной, напоминали что-то из доимперских повестей. Впрочем, она думала об этом осторожно, стараясь не смотреть на Синклера. Ей не хотелось задеть самолюбивого инженера.

— Хорошо сказано,— зааплодировал Бари.— За последнее время я встречал множество антропологов. Это что, новая специальность?

— Да. К сожалению, раньше нас было очень мало. Мы уничтожали все хорошее во множестве миров, вошедших в Империю. Надеюсь, мы никогда не повторим этих ошибок снова.

— Думаю, это должно шокировать,— сказал Блейн.— Неожиданное вхождение в состав Империи, нравится это тебе или нет, даже если нет каких-то других проблем. Возможно, вам следовало остаться на Нью-Чикаго. Капитан Кэиллер говорил, что у него есть трудности с управлением.

— Я не могла.— Она уныло смотрела вниз, на свою тарелку, затем подняла голову и вымученно улыбнулась.— Наша первая заповедь гласит, что мы должны симпатизировать людям, которых изучаем... А я ненавижу это место,— добавила она с внезапной яростью. Эмоции шли ей на пользу — даже ненависть была лучше пустоты.

— Естественно,— согласился Синклер.— Любой бы чувствовал то же, проведя месяцы в концентрационном лагере.

— Есть кое-что похуже, командор. Здесь исчезла Дороти... Это девушка, с которой мы прибыли сюда. Она... просто исчезла.— Воцарилось долгое молчание, и Сэлли смутилась.— Прошу вас, не позволяйте мне портить вам обед.

Блейн безуспешно пытался найти тему для разговора, и тут Уайтбрид невольно подсказал ему ее. Поначалу Блейн заметил только, что младший гардемарин делает что-то под столом. Но что? Дергает скатерть, пробуя ее на расстоянии, а раньше разглядывал хрусталь.

— Да, мистер Уайтбрид,— сказал Род,— это очень крепкое. Уайтбрид взглянул на него и покраснел, но Блейн не собирался смущать мальчика.— Скатерть, серебро, тарелки, блюда, хрусталь — все это весьма прочно,— свободно сказал он.— Обычное стекло не пережило бы первого же сражения. Наш же хрусталь — это кое-что другое. Это было вырезано из экранов разрушенного при входе в атмосферу корабля Первой Империи. Во всяком случае, так мне рассказывали. Сейчас мы не умеем получать таких материалов. Полотно — тоже не настоящее полотно, а волокнистая ткань также Первой Империи. Крышки на блюдах — это кристаллическое железо, покрывающее кованое золото.

— Я впервые увидел хрусталь,— неуверенно сказал Уайтбрид.

— Как и я несколько лет назад.— Блейн улыбнулся гардемаринам. Они были офицерами, но в то же время были мальчиками-подростками, и Блейн помнил себя в их возрасте.

Большинство блюд были уже поданы и, наконец, стол освободили для кофе и вин.

— Прошу,— официально сказал Блейн.

Уайтбрид, который был младше Стели на три недели, поднял бокал...

— Капитан... Леди... Выпьем за Его Императорское Величество.— Офицеры подняли бокалы за своего монарха, как делали моряки еще две тысячи лет назад.

— Вы позволите мне показать вам мою родину?— озабоченно спросил Синклер.

— Конечно. Благодарю вас, только я не знаю, как долго мы будем там.— Сэлли выжидательно посмотрела на Блейна.

— Я тоже не знаю. Мы направлены туда для ремонта, и сколько это продлиться, зависит только от Верфей.

— Хорошо бы я была с вами не очень долго. Скажите, командор, у Новой Шотландии есть сообщение со столицей?

— Больше, чем у большинства миров по эту сторону Угольного Мешка, хотя это и немногое говорит. Есть несколько кораблей, вполне прилично оборудованных для перевозки пассажиров. Возможно, мистер Бари скажет вам больше: его лайнеры садятся на Новой Шотландии.

— Но они не перевозят пассажиров. Вы же знаете, что наш бизнес подрывает межзвездную торговлю.— Бари заметил насмешливые взгляды собравшихся и продолжал: — "Империал Автонетикс" занимается перевозкой автоматических заводов. Если что-то дешевле производить на планете, чем перевозить космическими кораблями, мы возводим там заводы. Это главный принцип торговой конкуренции.

Бари налил себе второй бокал вина, выбрав то, о котором Блейн говорил, что его мало. /Оно ДОЛЖНО быть хорошим, иначе малое количество не обеспокоило бы капитана/.

— Именно поэтому я и был на Нью-Чикаго, когда начался мятеж.

Сэлли Фаулер и Синклер согласно кивнули, Блейн сохранил на лице невозмутимое выражение и каменную неподвижность, а Уайтбрид толкнул локтем Стели, прошептав: "Подожди, я еще расскажу тебе”. Все это вместе дало Бари сведения, которые он очень хотел получить: против него у них только неподтвержденные подозрения.

— У вас увлекательнейшая профессия,— сказал он Сэлли, прежде чем молчание успело затянуться.— Расскажите нам что-нибудь. Вы видели много примитивных миров?

— Вообще ни одного,— печально ответила девушка.— Я знаю о них только по книгам. Мы собирались отправиться на Харлеквин, но мятеж...— она замолчала.

— Я был только на Макассаре,— сказал Блейн.

Девушка оживилась.

— В книге ему посвящена целая глава. Очень примитивный мир, не так ли?

— Да, как был, так и остался. С самого начала там не было большой колонии. Все промышленные комплексы уничтожены во время Гражданских Войн, и никто не посещал это место около четырехсот лет. Когда мы там были, у них была культура железного века. Мечи, кольчуги, деревянные парусные суда...

— Но что они за люди?— нетерпеливо спросила Сэлли.— Как они живут?

Род смущенно пожал плечами.

— Я был там всего несколько дней. Вряд ли этого достаточно, чтобы понять мир. Кроме того, тогда я был в возрасте Стели. Все, что я помню, это хорошая таверна.— Про себя он еще добавил: "Я же не антрополог".

Разговор пошел по новому направлению. Род чувствовал себя усталым и поглядывал по сторонам в поисках повода, чтобы закончить обед, однако остальные как будто приросли к своим местам.

— Вы изучаете культурное развитие,— серьезно сказал Синклер,— и возможно, это правильно. Но почему бы вам не заняться и физическим развитием? Первая Империя была огромна и простиралась на большие расстояния. Там хватало места почти для всего. Но найдем ли мы где-нибудь в заброшенном углу Империи планеты суперменов?

Оба гардемарина переглянулись, а Бари спросил:

— Что может дать людям физическое развитие?

— Нас учили, что подобное развитие разумных существ невозможно,— сказала Сэлли.— Если возникает необходимость, цивилизация изобретает кресла на колесах, очки и слуховые аппараты. Когда общество начинает войну, мужчины, как правило, проходят проверку, прежде чем получить возможность рискнуть своими жизнями. Думаю, это помогает выигрывать войны.— Она улыбнулась.— Однако, оставляет очень мало места для естественного отбора.

— Но разве нет миров,— вмешался в разговор Уайтбрид,— отброшенных назад еще больше, чем Макассар? Миров, где царит полное варварство: дубины и огонь? Какое может быть развитие на них?

Три стакана вина прогнали черную тоску Сэлли, и ей хотелось поговорить на профессиональные темы. Дядя всегда говорил, что для леди она слишком много говорит, и она пыталась следить за собой, но вино оказалось сильнее. После недель пустоты она чувствовала себя достаточно хорошо.

— Несомненно,— сказала она.— Общество развивается постоянно. Естественный отбор идет до тех пор, пока вместе не соберется достаточно людей, чтобы защитить друг друга от окружающей среды. Однако этого мало. Мистер Уайтбрид, есть миры, где практикуется обряд детоубийства. Старейшины экзаменуют детей и убивают тех из них, кто не отвечает их представлениям о совершенстве. Конечно, это не развитие, хотя некоторых результатов они добиваются. Правда, это не может продолжаться долго.

— Люди разводят лошадей,— заметил Род.— И собак.

— Верно. Но они не выводят новые виды. Никогда. Общество не может поддерживать одни и те же законы достаточно долго, чтобы в человеке произошли изменения. Должны пройти миллионы лет... Разумеется, были попытки вывести суперменов. Например, в системе Заурона.

— Ох уж эти бестии...— проворчал Синклер и сплюнул. — Именно они начали Гражданские Войны и почти перебили нас...— Он вдруг замолчал, услышав, как Уайтбрид откашлялся.

— Это вторая система, которой я не могу симпатизировать,— сказала Сэлли в воцарившейся тишине.— Хотя сейчас они лояльны по отношению к Империи...— Она взглянула по сторонам. Все как-то странно смотрели на нее, а Синклер пытался спрятать лицо за бутылками. Угловатое лицо гардемарина Хорста Стели казалось высеченным из камня.— В чем дело?— спросила она.

Все долго молчали, потом Уайтбрид произнес:

— Мистер Стели из системы Заурона, леди.

— Я... простите меня,— пробормотала Селли.— Полагаю, я влезла не в свое дело. Нет, в самом деле, мистер Стели, я...

— Если мой юный друг не может этого вынести, я не нуждаюсь в нем на моем корабле,— сказал Род.— Кроме того, вы не единственная, кто влез не в свое дело.— Он многозначительно посмотрел на Синклера.—

У нас нет судей, которые имелись на их мирах сотни лет назад.— Проклятье! Это прозвучало слишком высокопарно.— Кажется, вы говорили об эволюции?

— Это... это почти недоступно для разумных существ,— сказала она.— Они не подлаживаются под окружающую среду, а изменяют ее для своих нужд. Как только вид становится разумным, его развитие прекращается.

— К сожалению, нам не с чем сравнивать,— сказал Бари.— Можно только догадываться, как это обстоит на самом деле.— Он рассказал историю о невероятно разумном осьминоге, встретившем кентавра, и все рассмеялись.— Это был очень милый прием, капитан,— закончил Бари.

— Да.— Род встал и предложил Сэлли руку. Остальные тоже поднялись. Девушка снова притихла, пока он провожал ее до каюты, и только вежливо поблагодарила на прощанье. Род отправился обратно на мостик. Нужно было ввести кое-что в корабельный мозг.

Путешествие через гиперпространство может быть удивительным и разочаровывающим.

Оно занимает неизмеримо малое время по сравнению с путешествием между планетами, но линия движения, или трэм-линия, существует только вдоль единственного критического пути между каждой парой звезд /это не прямая линия, хотя и довольно близка к ней/ и конечные точки линии находятся довольно далеко от искажений в пространстве, вызванных звездами и крупными планетарными массами, вследствие чего корабль тратит большую часть времени, переползая от одной конечной точки к другой.

Однако, хуже всего то, что не каждая пара звезд соединена трэм-линиями. Перемещение возможно вдоль линий равнопотенциальных термоядерных течений и присутствие поблизости других звезд может вообще помешать возникновению трэм-линий. Впрочем, и те, что существовали, не были нанесены на карту, поскольку найти их было нелегко.

Пассажиры "Макартура" вскоре пришли к выводу, что путешествие на военном космическом корабле сродни заключению в тюрьму. Команда продолжала текущий ремонт, занимаясь этим даже во время вахт, и пассажиры были вынуждены довольствоваться обществом друг друга. Здесь не было места развлечениям, которые могли предоставить комфортабельные лайнеры.

Это было очень скучно, и к тому времени, когда "Макартур" был готов к своему последнему Прыжку, пассажиры ждали прибытия на Новую Шотландию, как освобождения из тюрьмы.

НОВАЯ КАЛЕДОНИЯ. Звездная система за Угольным Мешком: главная звезда внесена в каталоги, как Мурчисон А. Ее спутник Мурчисон Б. не относится к системе Новой Каледонии. Мурчисон А имеет шесть планет на пяти орбитах, с четырьмя внутренними планетами, относительно широким промежутком, заполненным обломками не сформировавшейся планеты, и двумя внешними. Четыре внутренние планеты в порядке их удаления от звезды называются соответственно: Конхобар, Новая Ирландия, Новая Шотландия и Фомор. Звезду в системе называют Кал, Старина Кал, или просто Солнце. Средние две планеты заселены. Обе они закартированы учеными Первой Империи, пришедшими следом за Джаспером Мурчисоном, который, будучи в родстве с Александром IV, убедил Совет, что система Новой Каледонии — самое подходящее место для размещения Имперского Университета. Теперь известно, что Мурчисона интересовало главным образом наличие населенной планеты рядом с красным гигантом под названием Глаз Мурчисона и, когда его не удовлетворил климат Новой Ирландии, он потребовал заселить и Новую Шотландию.

Фомор — относительно небольшая планета почти без атмосферы, но с некоторыми интересными особенностями. На ней были обнаружены плесневые грибы, биологически родственные грибам, найденным в Транс-угольном Секторе, и вопрос об их появлении на Фоморе породил бесконечные статьи об "Имперском ксенобиологическом журнале”, поскольку никаких других жизненных форм на Новой Каледонии не было.

Две внешние планеты занимают одну и ту же орбиту и называются Дагда и Мидер в соответствии с кельтской системой мифологической номенклатуры. Дагда — это газовый гигант, и Империя содержит заправочные станции на двух лунах планеты, Ангусе и Бригите. Торговые суда предупреждаются, что Бригит — это военная база и не могут попасть туда без разрешения.

Мидер — холодный металлический шар интенсивно разрабатываемый и доставляющий мучения космогонистам, поскольку способ его образования не укладывается ни в одну из двух главных теорий Возникновения планет.

Новая Шотландия и Новая Ирландия — единственные населенные планеты системы,— на момент открытия имели богатую атмосферу из Водяных паров и метана, но не имели свободного кислорода. Большие количества биологических веществ превратили их в обитаемые миры, хотя это и обошлось недешево. К завершению проекта Мурчисон потерял свое влияние в Совете, но начальный капитал был так велик, что проект все-таки был выполнен. Менее чем через сто лет интенсивных работ купольные колонии превратились в открытые, что явилось одним из наиболее крупных достижений Первой Империи.

Оба мира потеряли часть населения во время Гражданских Войн, причем Новая Ирландия присоединилась к силам восставших, тогда как Новая Шотландия сохранила верность правительству. После прекращения межзвездных путешествий в Трансугольном Секторе Новая Шотландия продолжала борьбу, пока не была переоткрыта Второй Империей. Как следствие этого, Новая Шотландия является столицей Трансугольного Сектора.

"Макартур" содрогнулся и вышел в нормальное пространство за орбитой Дагды. Еще некоторое время его экипаж сидел в своих гиперпространственных установках, преодолевая путаницу в головах, которая всегда сопровождала мгновенные перемещения.

Почему так получалось? Одно из направлений физики Имперского Университета на Сигизмунде утверждало, что гиперпространственный переход требует не нулевого, а неограниченного времени, и именно это вызывает характерную путаницу в мозгах людей и логических цепях компьютера. Другие теории утверждали, что Прыжок ведет к сжатию локального пространства, одинаково воздействуя на нервы и элементы схемы компьютера; или что не все части корабля перемещаются одновременно; или что материя после перемещения изменяется на субатомном уровне. Что происходило на самом деле, не знал никто, но эффект имел место.

— Рулевой!— басом позвал Блейн. Глаза его медленно фокусировались на экранах мостика.

— Слушаю, сэр.— Голос звучал как-то оцепенело и непонимающе, словно человек говорил автоматически.

— Держать курс на Дагду.

— Есть, сэр.

В начальный период гиперпространственных путешествий корабельные компьютеры пытались начать ускорение сразу после перехода, и долгое время никто не знал, что компьютеры испытывают большее расстройство, чем даже люди. Сейчас всю автоматику на время перехода выключали. На экранах Блейна вспыхнул свет, когда кто-то из экипажа медленно активировал компьютер "Макартура" и проверил его системы.

— Мы сядем на Бригит, мистер Реннер,— продолжал Блейн,— так что держите соответствующую скорость. Мистер Стели, вы будете ассистировать парусному мастеру.

— Да, сэр.

Мостик постепенно оживал. Члены экипажа приходили в себя и возвращались к своим делам. Когда началось ускорение и вернулась сила тяжести, стюарды принесли кофе. Люди покидали гиперпространственные установки, возвращались к обязанностям патрульных, пока искусственные глаза "Макартура" изучали пространство в поисках врагов. На пульте один за другим вспыхивали зеленые огоньки, по мере того, как посты докладывали о нормальном переходе.

Потягивая свой кофе, Блейн удовлетворенно кивал. Все было как всегда, и после сотен переходов он до сих пор чувствовал это. Впрочем, было что-то принципиально ПЛОХОЕ в мгновенном перемещении, что-то грубо нарушавшее чувства, такое, чего не мог воспринять разум. Но привычки, приобретенные на службе, помогали людям пройти через это: они глубоко укоренились на более основательном уровне, чем интеллектуальные функции.

— Мистер Уайтбрид, передайте привет старшему йомену сигнальщиков и отправьте донесение в Штаб-квартиру Флота на Новой Шотландии. Узнайте у Стели наш курс и скорость и сообщите на заправочную станцию на Бригите, что мы на подходе. Да, и информируйте их о нашем конечном пункте.

— Слушаюсь, сэр. Сообщение через десять минут?

— Да.

Уайтбрид выбрался из своего кресла, стоявшего за спиной капитана, и пошатываясь, как пьяный, двинулся в рулевую рубку.

— Через десять минут мне понадобится вся мощность двигателей, Хорст,— сказал он.— Нужно послать сообщение.— По дороге с мостика он быстро пришел в себя, и это было единственной причиной, по которой молодых парней держали в командах кораблей.

— ВНИМАНИЕ ВСЕМ,— объявил Стели, и звук разнесся по всему кораблю,— ВНИМАНИЕ ВСЕМ. КОНЕЦ УСКОРЕНИЯ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ. НЕБОЛЬШОЙ ПЕРИОД СВОБОДНОГО ПАДЕНИЯ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ.

— Но почему?— услышал вдруг Блейн. Он оглянулся и у входа на мостик увидел Сэлли Фаулер. Его приглашение пассажирам прийти на мостик, когда не будет опасности, сработало отлично: Бари едва ли воспользуется им.— Зачем свободное падение так скоро?— спросила она.

— Нам нужна энергия, чтобы послать сообщение,— ответил Блейн.— На таком расстоянии нужно израсходовать значительную часть мощности двигателей, чтобы сформировать луч лазера. Если необходимо, мы можем и перегрузить двигатели, но сейчас такой необходимости нет.

— Ох!— Она села в освобожденное Уайтбридом кресло. Род повернулся на своем кресле, чтобы быть к ней лицом, думая при этом, что пора кому-нибудь придумать свободную одежду для девушек, которая не закрывала бы так плотно ноги, или чтобы в моду снова вошли короткие шорты. Нынешние юбки спускались до самых икр, и провинция копировала моду столицы. Для космических же кораблей модельеры разработали панталоны, достаточно удобные, но несколько мешковатые...

— Когда мы прибудем на Новую Шотландию?— спросила она.

— Это зависит от того, на сколько мы задержимся на Дагде. Синклер хочет сделать кое-какие внешние работы, пока мы находимся на темной стороне.— Он вынул из кармана компьютер и стал быстро писать прикрепленной к нему иглой.— Смотрите, мы находимся примерно в полутора миллиардах километров от Новой Шотландии — это около двухсот часов полета, плюс то время, которое мы проведем на Дагде. И, конечно, время, чтобы добраться до Дагды. Это не так далеко, всего около двадцати часов.

— Значит, еще по крайней мере две недели,— сказала она.— А я-то думала, что мы окажемся здесь...— Она оборвала себя и засмеялась.— Это глупо. Почему нельзя изобрести что-то такое, что позволило бы вам прыгать в пространстве между планетами? Ведь это же нелепо, что мгновенно преодолев пять световых лет мы теряем недели, чтобы добраться до Новой Шотландии.

— Вам уже надоело у нас? Да, это действительно парадокс. Прыжки занимают незначительную часть нашего водорода... У нас на борту не так много горючего, чтобы идти напрямую, но его вполне достаточно для Прыжка. Все это дает достаточно энергии, чтобы уйти в гиперпространство.

Сэлли получила от стюарда чашку кофе. Она уже привыкла к кофе Военного Флота, который не походил ни на что другое в Галактике.

— Значит, нам остается только смириться с этим?— сказала она.

— Боюсь, что да. У меня бывали полеты, когда быстрее было дойти до очередной точки Олдерсона, совершить прыжок, обойти по кругу новую систему и прыгнуть еще раз, а затем вернуться в начальную систему, чем идти через нее на солнечном парусе в обычном пространстве. Но этот случай не таков: все портит расположение звезд.

— Очень жаль.— Она рассмеялась.— Что ж, мы увидим большую часть вселенной за ту же плату.— Она не сказала, что ей скучно, но Род знал, что это так, и ничего не мог с этим сделать. Он проводил с ней мало времени и не было возможности встречаться чаще.

— ВНИМАНИЕ ВСЕМ. СОСТОЯНИЕ СВОБОДНОГО ПАДЕНИЯ.— раздалось из динамиков, и Сэлли едва успела пристегнуться к креслу.

Старший йомен сигнальщиков Люд Шаттук, искоса поглядывая в прицел, давал приборам точную настройку. Казалось невероятным, что с такими неловкими узловатыми пальцами можно добиться таких отличных результатов. Телескоп, размещенный на корпусе "Макарту-ра”, под руководством Шаттука обшаривал пространство, пока не нашел крошечную точку света. Еще небольшая настройка, и точка оказалась в центре. Шаттук удовлетворенно хмыкнул и коснулся выключателя. Антенна лазера подключилась к телескопу, пока корабельный компьютер решал, где должна находиться световая точка в момент отправки сообщения. Кодированное донесение унеслось вдаль, пока кормовые двигатели "Макартура" превращали водород в гелий. Энергия, получаемая антенной, модулировалась тонкой лентой в каюте Шаттука и неслась к Новой Шотландии.

Род в одиночестве обедал в своей каюте, когда пришел ответ. Дежурный йомен взглянул на заголовок и позвал Шагтука. Четыре минуты спустя гардемарин Уайтбрид постучал в дверь капитанской каюты.

— Да,— раздраженно отозвался Блейн.

— Сообщение от адмирала Кренстона, сэр.

Род раздраженно поднял взгляд. Он не хотел есть один, но кают-компания пригласила на обед Сэлли Фаулер и, если бы туда явился Блейн, мог бы прийти и мистер Бари. И вот теперь даже этот жалкий обед был прерван.

— Это что, не может подождать?

— Срочное сообщение, сэр.

— Срочное сообщение для нас?— Блейн резко встал, забыв о протеиновом заливном.— Прочтите его мне, мистер Уайтбрид.

— Да, сэр,— "МАКАРТУР" ИМПФЛОТ НОВАЯ ШОТЛАНДИЯ ОС 8175...

— Можно пропустить кодовые данные, гардемарин. Полагаю, вы уже проверили их.

— Да, сэр. Дальше идет дата, код... НАЧАЛО СООБЩЕНИЯ ВЫ ДОЛЖНЫ СО ВСЕЙ ВСЕВОЗМОЖНОЙ СКОРОСТЬЮ ПОВТОРЯЮ СО ВСЕЙ ВОЗМОЖНОЙ СКОРОСТЬЮ ДВИГАТЬСЯ К БРИТГИТ ДЛЯ ДОЗАПРАВКИ С ОЧЕРЕДНОСТЬЮ 2А1 ТОЧКА ДОЗАПРАВКУ ПРОВЕСТИ В КРАТЧАЙШИЙ СРОК АБЗАЦ

ЗАТЕМ ВАМ НАДЛЕЖИТ ОТПРАВИТЬСЯ..., сэр, тут даются координаты точек в системе Новой Каледонии... ИЛИ ПО ЛЮБОМУ ДРУГОМУ МАРШРУТУ ПО ВАШЕМУ ВЫБОРУ ПЕРЕХВАТИТЬ И ИЗУЧИТЬ ТАИНСТВЕННЫЙ ОБЪЕКТ ВТОРГШИЙСЯ В СИСТЕМУ НОВОЙ КАЛЕДОНИИ ИЗ ОБЫЧНОГО КОСМОСА ПОВТОРЯЮ ИЗ ОБЫЧНОГО КОСМОСА ТОЧКА ОБЪЕКТ ДВИЖЕТСЯ ВДОЛЬ ГАЛАКТИЧЕСКОГО ВЕКТОРА... они дают курс относительно главной оси Угольного Мешка, сэр... СО СКОРОСТЬЮ... ОКОЛО СЕМИ ПРОЦЕНТОВ СКОРОСТИ СВЕТА ТОЧКА ОБЪЕКТ СПОСОБЕН РЕЗКО МЕНЯТЬ СКОРОСТЬ ТОЧКА АСТРОНОМЫ ИМПЕРСКОГО УНИВЕРСИТЕТА УТВЕРЖДАЮТ ЧТО СПЕКТР ОБЪЕКТА ЯВЛЯЕТСЯ СПЕКТРОМ СОЛНЦА НОВОЙ КАЛЕДОНИИ ТОЧКА НАПРАШИВАЕТСЯ ОЧЕВИДНЫЙ ВЫВОД ЧТО ОБЪЕКТ ДВИЖЕТСЯ С СОЛНЕЧНЫМ ПАРУСОМ ТОЧКА АБЗАЦ

АСТРОНОМЫ ИМПЕРСКОГО УНИВЕРСИТЕТА УВЕРЕНЫ ЧТО ОБЪЕКТ ЯВЛЯЕТСЯ ИСКУССТВЕННОЙ КОНСТРУКЦИЕЙ СОЗДАННОЙ РАЗУМНЫМИ СУЩЕСТВАМИ ТОЧКА КОЛОНИИ ЧЕЛОВЕКА В НАПРАВЛЕНИИ ДВИЖЕНИЯ ПРИШЕЛЬЦА НЕИЗВЕСТНЫ ТОЧКА АБЗАЦ

КРЕЙСЕР "ЛЕРМОНТОВ" НАПРАВЛЯЕТСЯ НА ПОМОЩЬ НО СМОЖЕТ РАЗВИТЬ НУЖНУЮ СКОРОСТЬ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ СЕМЬДЕСЯТ ОДИН ЧАС ПОСЛЕ ДОСТИЖЕНИЯ ЕЕ "МАКАРТУРОМ" ТОЧКА СОБЛЮДАТЬ ОСТОРОЖНОСТЬ ТОЧКА ВЫ ДОЛЖНЫ ОТНОСИТЬСЯ К ПРИШЕЛЬЦУ КАК К ВРАГУ ТОЧКА ПРИКАЗЫВАЮ ПРИМЕНИТЬ СРЕДСТВА ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ НО НЕ НАЧИНАТЬ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ ПОВТОРЯЮ НЕ НАЧИНАТЬ ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ ТОЧКА

ПЕРЕДАТЬ КЭЛЛЕРУ ТОЧКА ХОТЕЛ БЫ Я БЫТЬ ПОДАЛЬШЕ ОТСЮДА ТОЧКА ЖЕЛАЮ УДАЧИ ТОЧКА КРЕНСТОН КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ. Вот и все, сэр,— Уайтбрид замер, переводя дыхание.

— Этого вполне достаточно, Уайтбрид.— Блейн тронул пальцем переключатель интеркома.— Кают-компанию.

— Кают-компания слушает, капитан,— ответил гардемарин Стели.

— Дайте мне Каргилла.

Первый лейтенант что-то обиженно буркнул, когда его вызвали: Блейн вмешался в его званый обед. Род испытал внутреннее удовлетворение, делая это.

— Джек, придите на мостик. Я хочу, чтобы эта птичка задвигалась. У нас минимум времени, чтобы сесть на Бригит. Можете подталкивать нас сзади, но мы должны быть там как можно скорее.

— Слушаюсь, сэр. Пассажирам это вряд ли понравиться.

— Плевал я... впрочем, передайте им привет и скажите, что Флот в опасности. Мне жаль вашего званого обеда, Джек, но отправьте наших пассажиров в гидравлические постели и разгоняйте корабль. Я буду на мостике через минуту.

— Да, сэр.

Интерком на мгновение замолчал, затем по всему кораблю загремел голос Стели:

— ВНИМАНИЕ ВСЕМ! ВНИМАНИЕ ВСЕМ! СОСТОЯНИЕ ДЛИТЕЛЬНОГО УСКОРЕНИЯ СВЫШЕ ДВУХ "ЖЕ". РУКОВОДИТЕЛЯМ ОТДЕЛОВ ОБЕСПЕЧИТЬ УВЕЛИЧЕНИЕ УСКОРЕНИЯ.

— Хорошо.— Блейн встал и повернулся к Уайтбриду.— Отправьте это проклятое векторное обозначение в компьютер и посмотрите, где находится преисподняя, из которой появились наши пришельцы.— Он вдруг понял, что ругается и сделал попытку успокоиться. Пришельцы — чужаки? О боже, вот это номер! Быть в команде первого корабля, установившего контакт с чужаками... "Дайте мне только посмотреть, откуда они!"

Уайтбрид подошел к вводной консоли, находившейся за столом Блейна. Экран замигал, затем взорвался цифрами.

— Лопни твои глаза, Уайтбрид! Я же не математик. Переведите это в графики!

— Простите, сэр.— Гардемарин еще повозился с вводной консолью, и экран превратился в черное поле, заполненное кружочками и линиями разного цвета. Большие кружки были звездами разных типов, векторы скорости были тонкими зелеными линиями, векторы ускорения — бледно-лиловыми, предполагаемые траектории — тускло-красными. А длинная зеленая линия...

Блейн недоверчиво посмотрел на экран, затем погладил пальцами нарост на своем носу.

— Они идут из района Мошки. Ну и пусть катятся к черту! От Мошки в обычном пространстве...— Трэм-линия к звезде пришельцев была неизвестна — она находилась в изоляции, желтое пятно возле супергиганта Глаза Мурчисона. Перед взором Блейна затанцевали осьминоги...

Допустим, у них враждебные намерения, подумал вдруг он. Если старине "Маку" придется драться с чужаками, нужно кое-что доделать. Они не брались за эту работу, потому что ее следовало делать на орбите или на темной стороне, а теперь придется заняться этим при ускорении в два "же". Но ничего, они как-нибудь справятся.

Блейн быстро добрался до мостика, сел в свое кресло и застегнул ремни. Сразу после этого он потянулся к интеркому. Испуганный гардемарин Уайтбрид взглянул на него с экрана из капитанской каюты.

Блейн решил рискнуть.

— Прочтите-ка мне это, Уайтбрид.

— Сэр?

— У Вас там устав, открытый на положении о контакте с чужаками, не так ли? Пожалуйста, прочтите мне его.— Блейн помнил, что когда-то давно читал его ради забавы. Большинство кадетов делали так.

— Да, сэр.— Уайтбрид был удивлен так, словно капитан прочитал его мысли, затем, видимо, решил, что это его исключительное право. Этот случай может положить начало легендам.— Статья 4500. Первый контакт с негуманоидными мыслящими существами. Примечание 1. Мыслящие существа определяются как создания, пользующиеся орудиями труда и характеризующиеся целеустремленными действиями. Примечание 2. Необходимо использовать здравый смысл, применяя это определение. Ульевые крысы Макассара, например, пользуются орудиями труда при сооружении своих гнезд, но не являются мыслящими.

Параграф один. При встрече с мыслящими негуманоидными существами старший начальник должен сообщить о случившемся ближайшему штабу Флота. Все прочие объекты подлежат изучению во вторую очередь, после завершения контакта. Параграф два. После объективного описания необходимо попытаться установить связь с чужаками, не подвергая при этом риску свою команду, если того не прикажет высшее начальство. Хотя нельзя начинать военные действия, следует помнить, что чужаки могут быть настроены враждебно. Параграф третий...

Уайтбрида прервало последнее предупреждение об ускорении. Блейн признательно кивнул гардемарину и вновь опустился на свое ложе. Непохоже, чтобы эти правила пригодились сейчас. Они имели дело с первичным контактом, без предшествующих предупреждений, и командование Флота отлично знало, что "Макартур" отправился на перехват корабля чужаков.

Гравитация на корабле возрастала постепенно, давая команде время подготовиться, и минуту спустя достигло трех "же". Блейн чувствовал двести шестьдесят килограммов, вдавивших его в противоперегрузочное ложе. Люди по всему кораблю двигались с осторожностью, которой требовал увеличившийся вес, но все-таки это ускорение не было калечащим. Впрочем, для Бари оно могло оказаться великоватым, но с торговцем все будет в норме, если он останется в своей постели.

Блейн чувствовал себя довольно свободно в своем защищенном кресле. Оно имело головной упор и управлялось кончиками пальцев, поворачиваясь во все стороны, так что весь мостик был в поле зрения без особых усилий. Военные корабли создавались для долгих периодов высокой гравитации.

Некоторое время Блейн следил за контрольным экраном, по которому бежали три графика. Вокруг него офицеры занимались своими делами. Каргилл и парусный мастер Реннер стояли возле астронавигационного поста, гардемарин Стели уселся за рулевым, готовый помочь в случае необходимости, но главным образом перенимая навыки управления кораблем. Длинные пальцы Блейна блуждали над контрольным экраном.

Длинная зеленая линия скорости, короткий лиловый вектор, указывающий противоположное направление... а между ними небольшой белый шарик. Итак, пришелец явился сюда прямо из системы Мошки и затормозился, войдя в систему Новой Каледонии. И он был побольше, чем земная Луна. Объект размером с корабль выглядел бы на экране просто точкой.

Хорошо, что Уайтбрид не заметил этого. По кораблю поползли бы сплетни, рассказы... началась бы паника среди новых рекрутов... Блейн ощутил металлический привкус собственного страха. Боже мой, до чего же он БОЛЬШОЙ!

— Но как они могут иметь корабль таких размеров?— пробормотал Род. Тридцать пять световых лет в обычном космосе! Там никогда не было человеческой цивилизации, которая могла бы создать такую штуку. И вообще, как Адмиралтейство предполагает "исследовать" это? И как "перехватить"? Высадить на него морскую пехоту?

— Курс на Бригит, сэр,— доложил парусный мастер Реннер.

Блейн отогнал прочь посторонние мысли и снова коснулся контрольного экрана. На нем курс корабля выглядел живописной диаграммой под столбиками цифр. Род с усилием произнес:

— Согласен,— и вновь вернулся к невероятно огромному объекту, видневшемуся на визуальном экране. Затем торопливо достал из кармана компьютер и стал писать на его табло. В ответ по нему побежали слова и цифры, и Блейн кивнул...

Разумеется, световое давление можно использовать для передвижения. Фактически "Макартур” делал именно это, используя реакцию соединения водорода для получения фотонов, которые затем собирались в огромный конус света. Отражающие зеркала могли использовать для движения и внешний свет, тем самым удваивая свою эффективность. Разумеется, зеркало должно быть максимально большим и отражать весь падающий на него свет.

Блейн что-то проворчал себе под нос. Ему вовсе не хотелось атаковать путешествующую по космосу планету на своем наполовину отремонтированном после сражения крейсере. Впрочем... Ну, конечно: компьютер показывал, что объект имеет размеры планеты, а на самом деле это, вероятно, полотнище серебряной ткани, имеющее несколько тысяч километров в поперечнике и прикрепленное к чему-то, что должно быть собственно кораблем.

Имея такое альбедо... Блейн торопливо прикинул на бумаге: солнечный парус должен иметь площадь более восьми миллионов квадратных километров. Если он круглый, то имеет диаметр более трех тысяч километров.

Они использовали давление света, поэтому... Блейн запросил данные о торможении пришельца, соотношении этого с общим отраженным светом, разделил и... Парус вместе с полезным грузом составлял около 450 тысяч килограммов.

Это уже вовсе не казалось опасным.

Вообще-то это совсем не тянуло на настоящий космический корабль, по крайней мере на такой, который мог преодолеть тридцать пять световых лет в обычном пространстве. Пилоты чужаков должны были сойти с ума от недостатка места, конечно, если они не были крошечными или любили замкнутое пространство, а может, провели прошедшие несколько сотен лет в надувных баллонах с туманными, светонепроницаемыми стенами... Впрочем, пока об этом было известно слишком мало и оставалось слишком много места для домыслов. Но ничего лучшего он сделать не мог. Блейн снова погладил нарост на носу.

Он хотел было выключить экраны, но передумал и усилил увеличение. Довольно долго он смотрел на результат, затем выругался.

Пришелец направлялся прямо к солнцу.

Затормозив, "Макартур" оказался на орбите вокруг Бригита, а затем опустился в защитное Поле Лэнгстона базы, расположенной на залитой светом поверхности спутника. Маленькая черная стрела опустилась на огромную черную подушку. Без поля, поглощающего энергию удара, на поверхности снежного шара Луны оставались бы огромные кратеры.

Персонал заправочной станции тут же занялся своим делом. Жидкий водород, получаемый электролизом из пористого льда Бригита и очищаемый после сжижения, полился в емкости "Макартура". Одновременно с этим Синклер вывел своих людей наружу. Они кишели вокруг корабля, пользуясь выгодами низкой гравитации и теневой стороны. Боцманы пронзительно кричали на снабженцев, и постепенно станция освобождалась от запасных частей.

— Командор Френзи просит разрешения подняться на борт, сэр,— доложил вахтенный офицер.

Род скорчил гримасу.

— Пусть поднимается,— сказал он и повернулся к Сэлли Фаулер, скромно сидевшей на месте вахтенного гардемарина.— Вы никак не поймете, что весь путь мы проделаем с большим ускорением, а вам известно, что испытываешь при этом. Кроме того, это опасная миссия!

— Фу! Вам было приказано доставить меня на Новую Шотландию,— обиженно напомнила она,— и ничего не говорилось о высадке на этом снежном шаре.

— Это был слишком общий приказ. Если бы Кэиллер знал, что нам придется сражаться, он никогда не позволил бы вам подняться на борт. Как капитан корабля, это должен решать я, и я говорю, что не возьму племянницу сенатора Фаулера в возможное сражение.

— Ох!— Она на мгновение задумалась — нужно было искать другой способ.— Род, выслушайте меня. Для вас это увлекательное приключение, верно? А что, по-вашему, чувствую я? Чужаки это или просто заблудившиеся колонисты, пытающиеся снова вернуться в Империю, это МОЯ область. Это то, для чего я училась, и я единственный антрополог на борту. Я вам просто НЕОБХОДИМА.

— Мы можем сделать все и без вас. Это слишком опасно.

— Но вы же позволили мистеру Бари остаться на борту.

— Но не по своей воле. Адмиралтейство приказало мне не выпускать его из корабля. Меня не волнует его безопасность, но мне не безразлична безопасность ваша и ваших слуг...

— Если вас беспокоят Адам и Энни, что ж, оставьте их здесь. Они плохо переносят ускорение. Но я могу делать все, что можете вы, капитан Лорд Родерик Блейн. Я видела вас после гиперпространственного Прыжка, ошеломленно смотревшего по сторонам и не знающего, что делать, в то время, как я смогла выйти из каюты и прийти сюда, на мостик! Так что не говорите мне о моей беспомощности! В общем, вы или позволите мне остаться здесь, или...

— Или что?

— Ничего, конечно. Я знаю, что не могу угрожать вам. Ну, пожалуйста, Род!— Она пробовала все, включая магические взгляды своих глаз, и этого было так много, что Род в конце концов рассмеялся.

— Командор Френзи, сэр,— доложил часовой, охранявший трап, ведший на мостик.

— Входите, Ромео, входите,— сказал Род с сердечностью, которой не испытывал. Френзи было тридцать пять, на добрых десять лет больше, чем Блейну, и Род когда-то служил под его руководством, три месяца, выполняя самые жалкие обязанности, которые только можно было придумать. Этот человек был хорошим администратором, но отвратительным офицером.

Френзи осмотрел мостик и выпятил вперед челюсть.

— A-а, Блейн... Где капитан Кэиллер?

— На Нью-Чикаго,— вежливо сказал Род.— Теперь я командир "Макартура".— Он повернулся так, чтобы Френзи мог видеть четыре кольца на каждом его рукаве.

Лицо Френзи стало еще более угловатым. Губы его сжались.

— Поздравляю,— сказал он.— Сэр.

— Спасибо, Ромео.

— В таком случае, я ухожу и скажу своим людям, чтобы они не торопились с заправкой.— И Френзи повернулся, чтобы уйти.

— Черт возьми, что значит "чтобы не торопились с заправкой"? У меня очередность 2А1. Хотите взглянуть на сообщение?

— Я видел его. Они передали копию на мою станцию, Блейн... то есть, капитан. Но из сообщения совершенно ясно, что адмирал Кренстон считает командиром "Макартура" Кэиллера. Я полагаю, сэр, что он не послал бы этот корабль на перехват возможных чужаков, если бы знал, что его капитан... молодой офицер, впервые принявший командование. Сэр.

Прежде чем Блейн успел ответить, Сэлли сказала:

— Я видела сообщение, командор, и оно адресовано "Макартуру", а не Кэиллеру. И оно дает кораблю первоочередную заправку...

Френзи холодно посмотрел на нее.

— Я думаю, что для перехвата вполне достаточно "Лермонтова". А теперь, если позволите, капитан, я должен вернуться на свою станцию.— Он снова взглянул на Сэлли.— Я и не знал, что женщин стали принимать в гардемарины.

— Я имею честь быть племянницей сенатора Фаулера, и нахожусь на этом корабле по приказу Адмиралтейства, командор,— сурово ответила девушка.— Меня удивляет отсутствие у вас хороших манер. В моей семье не привыкли к такому обращению и, конечно, мои друзья при дворе будут шокированы, узнав, что имперские офицеры могут быть настолько грубы.

Френзи покраснел и в ярости огляделся.

— Прошу прощения, леди. Поверьте, я и не думал вас оскорбить... Я был просто удивлен, поскольку мы не часто видим девушек на борту военного корабля, разумеется, не таких привлекательных молодых леди, как вы. Еще раз простите...— Выпалив это одним духом, он повернулся и выбежал с мостика.

— Скажите, почему вы не среагировали как я?— вслух удивилась Сэлли.

Род что-то буркнул и выпрыгнул из кресла.

— Он сообщит Кренстону, что здесь командую я! У нас есть... так, сообщение идет до Новой Шотландии около часа и столько же нужно для ответа...— Род ткнул пальцем в кнопку интеркома.— ВНИМАНИЕ ВСЕМ. ГОВОРИТ КАПИТАН. СРОЧНЫЙ СТАРТ ЧЕРЕЗ СТО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ МИНУТ. НЕ ВЕРНУВШИЕСЯ НА БОРТ БУДУТ ОСТАВЛЕНЫ ЗДЕСЬ*.

— Хороший выход!— одобрительно воскликнула Сэлли.— Пусть себе отправляют свое сообщение.— Блейн снова начал торопить команду с возвращением, а Сэлли покинула мостик и скрылась в своей комнате.

Род отдал еще одно распоряжение.

— Командор Синклер, дайте мне знать, если кто-то хочет покинуть это место.— Если Френзи попробует помешать, Блейн получит возможность дать ему по физиономии. Он, конечно, попытается и... Еще довольно долго Блейн мечтал о том, как бьет Френзи.

Вскоре такие донесения поступили. Довольный Каргилл явился на мостик с пачкой приказов о переводе. Боцманы "Макартура", получив сообщения о первоочередности, отправились на поиски лучших мужчин Бригита.

Новые и старые члены экипажа толпились вокруг корабля, убирая поврежденное оборудование, торопливо заменяя его из запасов склада станции и тут же отправляясь на поиски новой работы. Другие запасные части складировались по мере поступления. Позднее их можно будет использовать для замены сделанного Синклером... конечно, если кто-нибудь сумеет в этом разобраться. Было довольно трудно понять, что находится внутри этих стандартных черных ящиков. Род заметил микроволновой кипятильник и отправил его в офицерскую кают-компанию; Каргиллу это понравится.

Когда заправка была почти закончена, Род надел свой вакуумный костюм и вышел наружу. Его контроль не требовался, но его присутствие морально помогало команде, знавшей, что Старик смотрит за ними из-за каждого их плеча. Воспользовавшись случаем, Род посмотрел в сторону пришельца.

Лицо Бога смотрело на него через пустоту космоса.

Угольный Мешок был газо-пылевой туманностью относительно небольших размеров — от двадцати четырех до тридцати световых лет протяженностью — но плотной и достаточно близкой к Новой Каледонии, чтобы закрывать четверть неба. Земля и Спарта — столица Империи — никогда не были видны отсюда. Раскинувшаяся чернота закрывала большую часть Империи, но служила превосходным бархатным фоном для двух ближних ярких звезд.

Впрочем, даже без этого фона Глаз Мурчисона был ярчайшей звездой на небе — огромный красный гигант в тридцати пяти световых годах отсюда. Белое пятно у одного края было его желтым карликовым спутником, более мелким, более тусклым и менее интересным. Это и была Мошка. Отсюда Угольный Мешок напоминал человека в капюшоне /его голову и плечи/, и красный супергигант был его бдительным недоброжелательным глазом.

Лицо Бога... По всей Империи знали этот необычный вид Угольного Мешка из системы Новой Каледонии, но стоять здесь, в холоде космоса и смотреть на него было совсем другим делом. На снимках это выглядело как... Угольный Мешок, здесь же это было реальностью.

И что-то, чего они не могли видеть, летело к ним от Мошки в Зенице Господней.

Всего одно "же" — и слабое ощущение того, что "Макартур" ложится на курс перехвата. Эластичная паутина держала его в противоперегрузочном кресле эти несколько мгновений изменений обычной гравитации, но Род подозревал, что скоро все снова станет по-прежнему.

Кевин Реннер, прежде чем стать парусным мастером "Макартура", был помощником на межзвездном торговом корабле. Это был худой мужчина с узким лицом, лет на десять старше Блейна. Пока Род поднимал свое противоперегрузочное кресло, Реннер следил за кривыми на экране и его удовлетворенное ворчанье нисколько не походило на выражение чувств военным моряком.

— Вы определили наш курс, лейтенант Реннер?

— Да, сэр,— с удовольствием отозвался Кевин Реннер.— Прямо в солнце на четырех "же"!

По кораблю разнесся предупредительный сигнал, и "Макартур" начал ускорение. Экипаж и пассажиры почувствовали, что вес постепенно растет, вдавливая их в кресла, постели и ложа.

— Это была шутка, не так ли? — спросил Блейн.

Парусный мастер насмешливо взглянул на него.

— Вам известно, сэр, что мы имеем дело с движением с помощью солнечного паруса?

— Разумеется.

— Тогда взгляните сюда.— Палец Реннера показал на зеленую параболу на экране — параболу, резко уходившую вправо.— Количество солнечной энергии, приходящейся на квадратный сантиметр паруса, уменьшается по мере удаления от звезды. Ускорение корабля прямо зависит от количества света, отраженного от паруса.

— Конечно, мистер Реннер. Продолжайте.

Реннер показал на другую параболу, очень похожую на первую, но синюю.

— Звездный ветер тоже может толкать солнечный парус вперед, и давление его изменяется по тем же законам. Основное и важное его отличие заключается в том, что звездный ветер — это атомные ядра, которые вонзаются в парус в месте удара. Момент движения преобразуется непосредственно, тогда как солнечный свет отражается от паруса.

— И мы не можем отвернуть от этого,— понял наконец Блейн.— Мы можем бороться со светом, запрокидывающим парус, но звездный ветер всегда толкает нас прямо на солнце.

— Верно. А теперь, капитан, представьте, что вы входите в систему на скорости в 7% от скорости света, Господь запрещает вам это и вы хотите остановиться. Что вы сделаете в этом случае?

— Я могу сбросить ускорение...— буркнул Род.— Гмм... Я не вижу способа справиться с этой проблемой. Впрочем, перед нами должна стоять та же задача.

— Не думаю. Они движутся слишком быстро и, если не остановятся, то подойдут очень близко к солнцу — действительно очень близко. Пришелец фактически движется прямо на солнце и, видимо, будет трудной задачей замедлить его в достаточной степени — чтобы не разрушить корабля и не порвать паруса. Впрочем, выбора у них нет: либо это, либо столкновение с солнцем.

— О!— сказал Блейн.

— Едва ли нужно напоминать,— добавил Реннер,— что следуя их курсом, мы тоже будем двигаться прямо к солнцу.

— С 7 процентами скорости света?

— С шестью. Пришелец будет слегка замедляться. У нас это займет сто двадцать пять часов, большая часть пути с четырьмя "же”, и некоторое замедление в конце.

— Это будет тяжело для всех,— сказал Блейн, и вдруг запоздало понял, что Сэлли Фаулер осталась с ними.— Особенно для пассажиров. Нельзя ли подобрать более простой курс?

— Пожалуйста, сэр,— немедленно согласился Реннер.— Он займет у нас сто семьдесят часов с ускорением не больше двух с половиной "же", и сэкономит нам горючее, потому что у зонда будет больше времени для торможения. Курс, которым мы движемся сейчас, приведет нас на Новую Ирландию с пустыми топливными баками, принимая во внимание, что придется тащить пришельца на буксире.

— С пустыми топливными баками? Но вам этот курс нравится больше.— Род привык недолюбливать парусного мастера с его ворчанием, подразумевавшим, что капитан то и дело забывает что-то решающее и очевидное.— Объясните, почему — попросил он.

— Я не забываю о том, что пришелец может быть настроен враждебно.

— Верно. Итак?

— Если мы догоним его, и он лишит нас возможности пользоваться двигателями...

— То мы рухнем на солнце со скоростью в шесть процентов от скорости света. Верно. Поэтому вы должны увести нас насколько возможно от Кала, чтобы иметь возможность что-нибудь сделать с этим.

— Да, сэр. Именно так.

— Вас это радует, верно, мистер Реннер?

— Я бы не хотел чего-нибудь упустить, сэр. А как по-вашему?

— Продолжайте, мистер Реннер.— Блейн направил свое противо-перегрузочное кресло к другому экрану и начал проверять курс парусного мастера. Закончив, он сказал, что Реннер мог бы дать им перед перехватом час с одним "же", чтобы люди могли восстановить свои силы. С энтузиазмом идиота Реннер согласился и отправился вносить изменение.

— Мне нужны друзья на борту корабля,— говаривал капитан Кэиллер своим гардемаринам,— но я отдал бы их всех за опытного парусного мастера.

Реннер был опытным специалистом и, хотя характер у него был суров, это была хорошая сделка.

При четырех "же" никто не расхаживал по кораблю и никто ничего не поднимал. Черные ящики с запасными частями спокойно стояли на местах, а "Макартур” мчался на временных приспособлениях Синклера. Большая часть команды работала на передвижных креслах или не работала вообще.

В отсеках для команды они играли в словесные игры или рассуждали о близящейся встрече, а то и просто рассказывали истории. Половина экранов корабля показывала одно и то же: диск, похожий на солнце, Глаз Мурчисона за ним, и Угольный Мешок в качестве фона.

Датчики в каюте Сэлли показывали перерасход кислорода. Блейн пробормотал несколько крепких выражений по поводу ее дыхания, и хотел было вызвать, но в последний момент передумал. Вместо этого он вызвал Бари.

Бари лежал в противоперегрузочной ванне, поверхность жидкости в которой покрывала тонкая эластичная пленка Милара. Над вогнутой поверхностью торчало только его лицо и руки. Лицо выглядело очень старым, показывая почти истинный его возраст.

— Капитан, вы предпочли не оставлять меня на Бригите. Вместо этого вы забрали гражданское лицо в возможное сражение. Можно узнать, почему?

— Конечно, мистер Бари. Я полагал, что вам будет очень неудобно застрять на этом ледяном шаре безо всякой гарантии перевозки. Возможно, я ошибся.

Бари улыбнулся — или попробовал сделать это. Каждый человек на борту выглядел в два раза старше под воздействием четырех "же", оттягивающих вниз кожу его лица. Улыбка Бари делала его похожим на поднимающего тяжесть штангиста.

— Нет, капитан, вы не ошиблись. Я видел ваши приказы в кают-компании. Что ж, продолжим свой путь к встрече с чужим кораблем.

— Похоже, все идет именно к этому.

— Возможно, у них есть товары на продажу. Особенно, если они пришли из неземного мира. Можно надеяться, капитан, что вы поможете мне в этом случае?

— Вероятно, у меня не будет времени,— сказал Блейн, выбирая самый подходящий из ответов, приходящих ему на ум.

— Да, конечно, я не имел ввиду именно вас. Просто мне хотелось получить информацию о нашем движении. В моем возрасте лучше не вылезать из этой ванны на протяжении всего путешествия. Сколько еще у нас будет четыре "же"?

— Сто двадцать пять часов. Впрочем, уже сто двадцать четыре.

— Спасибо, капитан.— И Бари исчез с экрана.

Род задумчиво погладил бородавку на носу. Знал ли Бари о своем статусе на борту "Макартура"? Впрочем, это было неважно. Он вызвал каюту Сэлли.

Она выглядела так, словно не спала неделю или улыбалась целый год.

— Хэлло, Сэлли,— сказал Блейн.— Не жалеете, что остались?

— Я же говорила вам, что могу делать все, что можете вы,— спокойно ответила Сэлли. Она ухватилась руками за стул и встала, вытянув руки вперед, чтобы доказать свои слова.

— Будьте осторожны,— сказал Блейн, стараясь, чтобы голос его звучал ровно.— Не делайте резких движений и держите колени прямо. Садясь, вы можете сломать себе спину. Оставайтесь в таком положении и вытяните руки назад. Потом возьмитесь за оба подлокотника, прежде чем попробовать согнуть талию.

Она не поверила, что это так опасно, но лишь до тех пор, пока не попыталась сесть. При этом мышцы ее рук свела судорога, в глазах плеснулась паника, и она села слишком резко, как если бы гравитация "Ма-картура" всосала ее вниз.

— У вас все в порядке?

— Да, ответила она.— Кроме гордости.

— Вот и оставайтесь в кресле, черт возьми! Разве я стою здесь? Нет. И вы не смейте!

— Хорошо.— Она повертела головой из стороны в сторону. Та явно кружилась от сотрясения.

— Вы оставили своих слуг на базе?

— Да. Пришлось их обмануть: они не хотели уходить без моего багажа.—Она рассмеялась смехом старой женщины.— Я надела все, что имела, пока мы летели к Новой Каледонии.

— Чтобы обмануть их? Этим вы обманули и меня. Я должен был приказать Келли высадить вас.— Голос Блейна звучал горько. Он знал, что выглядит вдвое старше своих лет, как калека в кресле на колесах.— Ну, хорошо, вы на борту, и теперь я не могу вышвырнуть вас.

— Но я могу быть вам полезной. Я антрополог.— Она шевельнулась, как будто снова хотела встать.— Могу я вызывать вас по интеркому?

— Вы можете вызывать вахтенного гардемарина. Скажите ему, если вам действительно нужно будет поговорить со мной. Но, Сэлли... это военный корабль. Чужаки, за которыми мы летим, могут оказаться враждебными. Ради бога, запомните, что у моих вахтенных офицеров не будет времени для научных дискуссий в середине сражения!

— Я знаю это, можете мне поверить.— Она попыталась улыбнуться.— Даже если я не знала, что лучше не вставать при четырех "же".

— Хорошо. А сейчас сделайте одолжение — отправляйтесь в вашу противоперегрузочную ванну.

— Нужно ли снимать одежду, чтобы пользоваться ею?

Блейн не покраснел только потому, что ускорение не дало крови прилить к лицу.

— Это хорошая мысль, особенно если у вас много застежек. Отверните в сторону камеру фоно.

— Хорошо.

— И будьте осторожны. Я могу прислать на помощь одного из женатых рядовых...

— Нет, спасибо.

— Тогда ждите. У нас будут пятиминутные периоды снижения тяжести. И не покидайте своего кресла в одиночку при высоком тяготении!

Она явно не собиралась делать этого — одной попытки оказалось достаточно.

— "Лермонтов” вызывает снова,— доложил Уайтбрид.

— Забудьте о нем и никаких ответов.

— Слушаюсь, сэр. Никаких ответов.

Род догадывался, что нужно крейсеру. "Лермонтов" хотел первым столкнуться с пришельцем, но не мог даже подойти к чужакам достаточно близко, прежде чем солнце окажется в опасной близости. Лучше перехватить его там, где будет больше места.

По крайней мере так представлял это себе Род. Он вполне мог доверять Уайтбриду и своим связистам: сообщения "Лермонтова" не будут занесены в вахтенный журнал.

Прошли три с половиной дня... Две минуты полуторного ускорения каждые четыре часа для смены вахт, уборки забытых вещей, изменения положения, затем предупредительные сигналы, тряска — и слишком большой вес возвращался.

Поначалу нос"Макартура” указывал на шестьдесят градусов от Кала. Потом они встали на курс пришельцев и, когда это было сделано, "Ма-картур” повернул снова. Теперь его нос смотрел на ярчайшую звезду неба.

Кал постоянно увеличивался, одновременно изменяя свой цвет. Впрочем, невооруженным глазом это голубое смещение заметить было невозможно. На своих экранах люди видели только, что самая яркая звезда становится диском и с каждым часом все более растет.

При этом яркость ее не увеличивалась, поскольку экраны сохраняли ее неизменной, но крошечный солнечный диск стал зловеще большим и теперь висел прямо впереди. Позади виднелся другой диск того же цвета — белая звезда Ф8. Она тоже увеличивалась с каждым часом.

На второй день Стели привел на мостик нового гардемарина, причем оба двигались в креслах на колесах. Не считая короткой беседы на Бригит, Род не встречался с ним. Это был Гэвин Поттер, шестнадцатилетний парень с Новой Шотландии. Поттер был высок для своих лет и постоянно казалось, что он горбится, опасаясь, что его заметят.

Блейн подумал, что Поттеру просто показывают корабль. Это была хорошая мысль, поскольку, если пришелец проявит свою враждебность, парень должен будет двигаться по "Макартуру", возможно, в темноте и при изменчивой гравитации.

Однако у Стели, вероятно, было кое-что еще. Блейн заметил, что они пытаются привлечь его внимание и сказал:

— Да, мистер Стели?

— Это гардемарин Гэвин Поттер, сэр,— сказал Стели.— Он рассказал мне кое-что такое, о чем, мне кажется, вы должны знать, сэр.

— Хорошо, проходите.— Любое разнообразие при высокой гравитации было желанным.

— На нашей улице была церковь, сэр. В городе на Новой Шотландии.— Голос Поттера был мягким и низким и говорил он осторожно, так что оставался только призрачный остаток того резкого акцента, который делал речь Синклера такой характерной.

— Церковь,— поощрительно сказал Блейн.— Надеюсь, не православная?

— Нет, сэр. Церковь Его имени. У нее было много прихожан. Однажды мы с другом, в шутку, забрались внутрь.

— Вас поймали?

— Я знаю, что рассказываю плохо, сэр. Там была большая старая голограмма Глаза Мурчисона на фоне Угольного Мешка. Лицо Бога — совсем как на почтовой открытке. Только... только там было отличие на этой картине. Глаз был гораздо ярче, чем сейчас, и он был сине-зеленый, а не красный. С красной точкой у одного края.

— Наверное, это была картина,— предположил Род. Он вынул карманный компьютер, написал на его табло "Церковь Его имени", затем нажал на кнопку информации. Устройство соединилось с корабельной библиотекой, и по табло побежали слова. "По словам последователей Церкви Его Имени, Угольный Мешок с одним красным глазом действительно является Лицом Бога. Возможно, это было сделано, чтобы придать глазу более выразительное выражение". Род с интересом приготовился слушать дальше — еще будет время сказать о потере времени, когда гардемарины кончат. И если они действительно теряют время зря...

— Но...— начал Поттер.

— Сэр...— сказал Стели, наклонившись на своем стуле.

— Давайте по очереди. Мистер Стели?

— Я расспрашивал не только Поттера, сэр, но и поговорил с Синклером. Он сказал, что его дед рассказывал ему, что однажды Мошка была ярче Глаза Мурчисона и ярко-зеленая. И то, как Поттер описал эту голограмму... вы знаете, сэр, что звезды не всегда излучают один и тот же цвет. Поэтому...

— Все больше оснований предполагать, что голограмма была подкрашена. Но все равно интересно, что пришелец идет прямо от Мошки...

— Свет,— твердо сказал Поттер.

— Солнечный парус!— воскликнул Род во внезапном озарении.— Хорошо придумано.— Все люди на мостике повернулись, глядя на капитана.— Вы говорили, что пришелец движется быстрее, чем должен?

— Да, сэр,— ответил Реннер от своей станции через весь мостик.— Если его запустили с обитаемого мира, вращающегося вокруг Мошки.

— Может дать такой эффект использование батареи лазерных пушек?

— А почему бы и нет? Фактически его можно запустить с небольшой батареей, а по мере удаления корабля добавлять все больше орудий. Таким образом можно добиться огромной выгоды. Если одна из пушек выйдет из строя, можно сообщить в систему, и ее отремонтируют.

— Оставить свой мотор дома,— воскликнул Поттер,— и продолжать пользоваться им!

— Это только вопрос эффективности. Все зависит от того, какой луч мы можем получить,— ответил Реннер.— Жаль только, что нельзя использовать его и для торможения. Есть у вас основания верить...

Род оставил их разговаривать с парусным мастером об изменениях Мошки. Его самого это не очень заботило. Его волновал вопрос, что сделает сейчас пришелец?

До встречи оставалось двадцать часов, когда Реннер пришел к Блейну и попросил разрешения воспользоваться капитанским экраном. Видимо, ему было трудно говорить без экрана, соединенного с компьютером.

— Смотрите, капитан,— сказал он и указал на локальный звездный район на экране.— Пришелец идет отсюда. Кто бы ни запускал его, пользуясь лазерной пушкой, — а скорее, их множеством, расположенным на астероидах — на расстоянии в тридцать пять лет, должен иметься луч, по которому движется корабль. И луч, и пришелец идут прямо из системы Мошки.

— Но ведь должны быть записи,— сказал Блейн.— Кто-нибудь должен был заметить, что Мошка излучает когерентный свет.

Реннер пожал плечами.

— И насколько хороши записи Новой Шотландии?

— Нужно их хотя бы увидеть. — Потребовалось совсем немного времени, что астрономические данные Новой Шотландии довольно подозрительны и поэтому их нет в библиотеке "Макартура".— Ну, хорошо. Допустим, что вы правы.

— Смотрите, как можно повернуть это в межзвездное пространство. Что они и должны сделать....

Новый курс уходил к Мошке под небольшим углом к первому.

— Кроме того, большую часть пути они идут по инерции. В этой точке — где пришелец должен миновать Новый Кал — достаточно воздействовать на корабль десятью миллионами вольт, чтобы магнитное поле Галактики наполовину развернуло корабль, и он подошел к системе Новой Каледонии как бы ИЗ-ЗА нее. В этот момент те, кто управляют лучом, тоже поворачивают его, и зонд использует его для торможения.

— Вы уверены, что магнитный эффект должен сработать?

— Это из курса физики высшей школы! И межзвездное магнитное поле хорошо закартировано, капитан.

— Хорошо, но почему они не делают этого?

— Я не знаю,— раздраженно воскликнул Реннер.— Возможно, они вообще не думали об этом. Возможно, боятся, что лазеры не будут работать, или просто не верят тому, что остался позади. Капитан, мы все еще знаем о них слишком мало.

— Я помню об этом, Реннер. Но зачем гадать? Если нам повезет, мы сможем спросить у них самих.

Медленно, как бы неохотно, улыбка озарила лицо Реннера.

— Но это может оказаться обманом.

— Пойдите-ка лучше поспите.

Рода разбудил голос диктора:

— ИЗМЕНЕНИЕ ГРАВИТАЦИИ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ. УМЕНЬШЕНИЕ ГРАВИТАЦИИ ДО ОДНОГО "ЖЕ" ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ.

Блейн улыбнулся — одно "же"!— и тут же почувствовал, что улыбка исчезает. Оставался один час состязания в скорости с пришельцем. Он активизировал свои наблюдательные экраны, глядя на огненные вспышки впереди и сзади. "Макартур" находился между двумя солнцами. Сейчас Кал была размером с Солнце, видимое с Венеры, но более яркой — она была более горячей звездой. Пришелец был диском поменьше, но тоже ярким. Парус его был вогнут.

Род протянул руку к интеркому.

— Синклер?

— Слушаю, капитан.

Род с удовольствием отметил, что Синклер в гидравлической постели.

— Как держится Поле, Сэнди?

— Отлично, капитан. Температура постоянна.

— Спасибо.— Род был доволен. Поле Лэнгстона поглощало энергию — это было его основное назначение. Оно поглощало даже кинетическую энергию взрывающегося газа или радиоактивных частиц, с эффективностью, пропорциональной кубу скорости поступления энергии. В сражении адская скорость водородных торпед и концентрированная энергия лазеров могли быть рассеяны Полем, поглощены и сохранены. Когда уровень энергии увеличивался, Поле могло начать гореть, становясь из абсолютно черного красным, оранжевым, желтым и постепенно подбираясь к фиолетовому.

Это было главной проблемой Поля Лэнгстона: энергию требовалось излучать наружу. Если Поле перегрузилось, оно могло высвободить всю накопленную энергию в слепящей белой вспышке, излучая ее и наружу, и вовнутрь. Это заставляло корабельные двигатели противодействовать, и их энергия добавлялась к уже имеющейся в Поле. Когда Поле разогревалось слишком сильно, корабли погибали. И быстро.

Обычный военный корабль мог подойти к солнцу чертовски близко, не подвергаясь смертельной опасности — его Поле никогда не разогревалось горячее температуры звезды плюс то, что расходовалось на поддержание и контроль Поля. Сейчас, имея солнце и впереди, и сзади, Поле могло излучать только в стороны, и это следовало контролировать, иначе "Макартур" мог подвергнуться боковому ускорению. Стороны эти становились все более узкими, солнца все более крупными, а Поле все более горячим. На экранах Рода уже имелся красный оттенок. Это грозило неминуемой бедой.

Вернулась нормальная гравитация. Род быстро направился на мостик и кивнул вахтенному гардемарину.

— Общий сбор. Боевая тревога.

По кораблю прокатился рев сирен.

За 124 часа пришелец не показал и виду, что подозревает о приближении "Макартура". И сейчас он вел себя совершенно спокойно, пока они приближались к нему.

Солнечный парус был обширным белым пространством, раскинувшимся через экраны, и вскоре Род заметил маленькую черную точку. Он возился с экраном, пока она не превратилась в большую точку с резкими краями, которую радар показывал на четыре тысячи километров ближе к "Макартуру", чем парус за ней.

— Вот и наша мишень, сэр,— объявил Реннер.— Они, вероятно, запихали в один кокон все, что не является парусом. Чтобы держать его открытым, хватает его собственного веса.

— Верно. Подведите нас к нему, мистер Реннер. Мистер Уайтбрид! Передайте йомену сигнальщиков, чтобы он послал открытое сообщение. На всех частотах, которые мы можем перекрыть.

— Да, сэр. Записываю.

— Хэлло, корабль с солнечным парусом! Говорит Имперский корабль "Макартур". Примите наши опознавательные сигналы. Приветствуем вас в Новой Каледонии и Империи Человека. Мы хотим подойти к вам бок о бок. Пожалуйста, ответьте. Передайте это на английском, русском, французском, китайском и прочих языках, какие знаете. Если это не люди, спросите, откуда они.

Прошло пятнадцать минут. Корабельная гравитация изменилась, потом еще раз, когда Реннер начал подгонять скорости и положение корабля с грузовым коконом пришельца.

Род на минуту отвлекся, чтобы ответить на вызов Сэлли.

— Давайте быстрее, Сэлли, у нас объявлена готовность к бою.

— Да, Род, я знаю. Можно прийти к вам на мостик?

— Боюсь, что нет. Все кресла заняты.

— Неудивительно. Род, я только хотела кое-что напомнить вам. Не ждите, что они будут простыми.

— Простите?

— Вы можете счесть их примитивными только потому, что они не используют Олдерсон Драйв. Вовсе нет. Но если даже они примитивны, это вовсе не означает простоты. Их технология и образ мышления могут быть весьма сложными.

— Я это запомню. Что-то еще? Тогда пока, Сэлли. Уайтбрид, когда у вас не будет других занятий, дайте знать мисс Фаулер, что происходит.— Он выключил интерком и взглянул на кормовой экран как раз тогда, когда Стели закричал.

Солнечный парус пришельца покрылся рябью. Отраженный свет шел по нему тяжелыми, извилистыми линиями. Род поморгал, но это не помогло: было очень тяжело смотреть на это искривляющее зеркало.

— Это, должно быть, наш сигнал,— сказал Род.— Они пользуются зеркалом...

Сияние стало ослепительным, и все экраны с этой стороны погасли.

Передние сканеры действовали и записывали по-прежнему. Они показали широкий белый диск звезды Новой Каледонии очень близко, и приближалась она очень быстро — со скоростью в 6 процентов скорости света. При этом большая часть света отфильтровывалась.

На мгновение они также показали несколько странных черных силуэтов на этом белом фоне. Никто не заметил их в этот страшный момент, когда "Макартур" вдруг ослеп, а в следующую секунду изображение уже исчезло.

В остолбенелом молчании заговорил Кевин Реннер.

— Они не должны были стрелять,— сказал он.

— Спасибо, мистер Реннер,— ледяным тоном ответил Род.— Может, у вас есть другие, более конкретные предложения?

"Макартур" двигался неравномерно трясясь, но солнечный парус неотступно следовал за ним.

— Да, сэр,— сказал Реннер.— Мы сделаем хорошо, если уйдем из фокуса этого зеркала.

— Контроль повреждений, капитан,— доложил Каргилл с кормового поста.— Мы получили много энергии в Поле. Слишком много и чертовски быстро, и ничто из этого не ушло. Если энергия будет накапливаться, в нас просто прожжет дыру, но минут десять мы выдержать сможем.

— Капитан, я буду двигаться за парусом,— сказал Реннер.— У нас есть по крайней мере сканеры солнечной стороны, и я помню, где был кокон...

— Это не важно. Ведите нас сквозь парус,— приказал Род.

— Но мы не знаем...

— Это был приказ, мистер Реннер, а вы находитесь на военном корабле.

— Слушаюсь, сэр.

Поле было кирпично-красным и становилось все ярче, но краснота была не опасна. Пока.

Пока Реннер управлял кораблем, Род небрежно заметил:

— Мы можем принять, что чужаки используют невероятно прочный материал. Как по-вашему?

— Возможно, сэр.

"Макартур" затрясло. Реннер, казалось, находится в шоке.

— Но чем крепче материал, мистер Реннер, тем тоньше они будут его делать, чтобы при том же весе поймать больше солнечного света. Если у них есть очень крепкая нить, они сошьют его, чтобы получить большую площадь. Даже если метеориты вырвут несколько квадратных километров паруса, они по-прежнему будут в выигрыше, не так ли? Поэтому они должны делать его достаточно прочным.

— Да, сэр,— ответил Реннер. Он двигался на четырех "же”, держа Кал прямо за кормой, и больше не выглядел находящимся в шоке.

— "Я убедил его",— подумал Род.

Поле Лэнгстона было уже желтым.

Затем вдруг сканеры солнечной стороны показали черноту, за исключением зеленого края собственного Поля "Макартура" и зазубренный горящий белый контур в том месте, где корабль прошел сквозь парус пришельца.

— Дьявольщина, мы даже не почувствовали этого!— засмеялся Род.— Мистер Реннер, сколько осталось времени до столкновения с солнцем?

— Сорок пять минут, сэр, если мы ничего не предпримем.

— Сначала кое-что еще, мистер Реннер. Удерживайте нас рядом с парусом, прямо в этом месте,— Род подключил другую линию, чтобы соединиться с канонирами.— Кроуфорд? Осветите-ка этот парус и посмотрите, можно ли найти соединительные стяжки. Я хочу, чтобы вы отрезали этот парашют, прежде чем они снова обожгут нас!

— Слушаюсь, сэр!— Казалось, Кроуфорда обрадовала эта перспектива.

Всего оказалось тридцать две стяжки: двадцать четыре вдоль края круглого тканевого зеркала, и круг из восьми ближе к центру. Конические вздутия ткани показывали, где они находятся. Задняя часть паруса была черной, поблескивая испарениями от атаки носовых лазерных батарей.

Наконец, парус был освобожден и поплыл к "Макартуру", вздымаясь и покрываясь рябью. И вновь корабль прошел сквозь него, словно тот был бумажной тканью во много квадратных километров.

А кокон пришельцев начал свободное падение к звезде Ф8.

— Тридцать пять минут до столкновения,— сказал Реннер, хотя его никто не спрашивал.

— Спасибо, мистер Реннер. Командор Каргилл, принимайте управление. Будем брать кокон на буксир,— сказал Род, испытывая искреннее веселье при виде удивления Реннера.

— Но ведь...— начал Реннер, указывая на изображение Кала, растущее на экранах мостика. Прежде чем он успел сказать что-либо еще, "Макартур” рванулся вперед на шести "же", причем тяжесть выросла мгновенно. Указатели приборов дико задергались, когда корабль понесся прямо к солнцу.

—- Капитан?— Сквозь бешеный стук крови в ушах Блейн все же услышал вызов своего эксека.— Капитан, какие повреждения мы можем вынести?

Говорить было очень трудно.

— Любые, если они не помешают нам добраться до дому,— прохрипел Род.

— Вас понял.— Затем Каргилл заговорил по интеркому. — Мистер Поттер? На ангарной палубе вакуум? Все затворы шлюзов сложены?

— Да, сэр.— Вопрос был неуместен при боевой тревоге, но Каргилл был осторожным человеком.

— Открыть дверь ангара,— приказал он.— Капитан, мы можем лишиться люков ангарной палубы.

— Все в ваших руках.

— Я введу кокон на борт быстро, не теряя времени на уравнивание скоростей, и у нас будут повреждения...

— Сейчас командуете вы, командор. Приказывайте.

По мостику пополз красный туман. Род заморгал, но он не исчез, распространяясь не в воздухе, а на сетчатке его глаз. Шесть "же" — это было слишком много. Если кто-нибудь потеряет сознание... все может пойти насмарку.

— Келли! — Рявкнул Род.— Когда корабль повернется, берите морских пехотинцев, отправляйтесь на корму и перехватывайте все движущееся от кокона! И шевелитесь! Каргиллу не удержать ускорения!

— Слушаюсь, сэр.— Даже при шести "же" голос Келли, похожий на скрежет гравия, был тем же самым.

Кокон был в трех тысячах километров впереди, невидимый даже в самый лучший визир, но непрерывно растущий на экранах мостика, растущий, но медленно, слишком медленно, тогда как Кал, казалось, растет слишком быстро.

Четыре минуты ускорения в шесть "же". Четыре минуты агонии, а затем завыли сирены. Это был момент счастливого облегчения. Пехотинцы Келли промчались по кораблю, двигаясь в поле низкой гравитации, пока "Макартур" разворачивался на месте. Там, где они должны были перекрыть выходы с ангарной палубы, не было противоперегрузочных лож. Путаница тонких ремней поддерживала часть из них в коридорах, тогда как остальные разместились в пространстве ангара, вися как мухи в паутине, с оружием наготове. Наготове, но для чего?

Снова взревели сирены, и снова приборы как будто сошли с ума, когда "Макартур" начал тормозить перед коконом. Род с трудом повернул свои экраны. На них была ангарная палуба, холодная и темная, и смутные контуры внутренней поверхности корабельного защитного Поля черного цвета. Хорошо, подумал он. Поле погасит вращательное движение кокона, если оно имеется, и сделает столкновение таким растянутым, что "Макартур" сможет им управлять.

Еще восемь минут при шести "же" — максимум того, что может выдержать команда — а затем пришелец больше не был впереди, потому что "Макартур" повернулся и подошел к нему боком. Сокрушительное ускорение кончилось и последовал толчок снизу, когда Каргилл выстрелил из батарей левого борта, чтобы замедлить их движение к кокону.

Тот имел цилиндрическую форму с одним закругленным краем, а когда повернулся, Род заметил, что другой край усеян множеством выступов — тридцать два выступа?— но там, где должны были находиться стяжки, не было ничего.

Кокон двигался к "Макартуру" слишком быстро и был слишком велик, чтобы поместиться на ангарной палубе. Он был массивен, чертовски массивен, а с борта не было ничего тормозящего, кроме лазерных батарей!

Он был уже ЗДЕСЬ. Камера ангарной палубы показала закругленный конец пришельца, тусклый и металлический, протискивающийся сквозь Поле Лэнгстона, постепенно замедляясь. Вращения у него не было, однако он еще двигался относительно "Макартура”. Борт крейсера все приближался, закругленный конец кокона становился все больше и больше, и, наконец — СКРЕЖЕТ...

Род помотал головой, чтобы избавиться от снова начавшего формироваться красного тумана.

— Уходим отсюда. Мистер Реннер, принимайте управление.

Указатели приборов задергались еще до того, как взревели сирены, видимо, Реннер лег на курс сразу, как получил контроль над ними. Сквозь темно-красный туман Блейн вгляделся в циферблат. Хорошо, что Реннер не придумывает ничего чрезвычайного, позволяя солнцу быстро развернуть их. Они будут ускоряться в плоскости планет Кала, чтобы встретиться с "Лермонтовым” и заправиться водородом. Если же они не смогут этого сделать, у них кончится горючее...

Блейн коснулся выключателя и стал смотреть, как главный компьютер показывает участок курса. Да, Реннер работал здорово и очень быстро.

Пусть действует, подумал Род. Реннер знающий офицер и лучший навигатор, чем я. А мне нужно осмотреть корабль. Что случилось с ним, когда мы взяли на борт эту штуку? Впрочем, все экраны, обслуживающие этот участок, были пусты — камеры сожжены или разбиты. Снаружи должно быть не многим лучше...

— Летите вслепую, мистер Реннер,— приказал Блейн.— Камеры могли просто оплавиться. Подождите, пока мы отойдем от Кала.

— Доклад о повреждениях, шкипер.

— Продолжайте, командор Каргилл.

— Мы зажали пришельца дверями ангара, и зажали крепко. Не думаю, чтобы мы смогли двигаться с этой штукой с нормальным ускорением. Пока у меня нет полного представления, но одно я знаю точно — ангарная палуба уже никогда не станет прежней, сэр.

— Есть что-то серьезное, жизненно важное?

— Нет, сэр. Я могу дать вам полный список — так, мелкие проблемы: разболтавшиеся крепления, оборудование, вышедшее из строя в результате столкновения — но все сводится к следующему: если нам не придется сражаться, то мы в хорошей форме.

— Отлично. А сейчас подумайте, как бы мне связаться с морской пехотой. Связь с Келли, похоже, нарушена.

— Слушаюсь, сэр.

Кому-то придется двигаться при шести "же", чтобы выполнить этот приказ, подумал Блейн. Дай бог, чтобы он смог сделать это в движущемся кресле. Человек может ползать при таком ускорении, но потом с ним будет совсем плохо. Стоила ли игра свеч? Не велика ли плата за вероятную негативную информацию? А если она будет не негативной?

— Капрал Перров вызывает капитана.— Слабый акцент Св. Екатерины.— Пришелец не проявляет никакой активности, сэр.

— Каргилл здесь, капитан,— добавил другой голос.

— Я понял.

— Нужен ли вам Келли? Мистер Потер сумел протянуть линию до Петрова, не покидая своего скуттера, но дальше движение затруднено.

— Хорошая работа, Поттер. Капрал, вы видите мистера Келли? С ним все в порядке?

— Канонир машет мне рукой, сэр. Он дежурит во втором воздушном шлюзе.

— Хорошо. Докладывайте о любой активности пришельца немедленно, капрал.— Блейн отключился, когда предупреждающие сирены взревели вновь. Пятьдесят килограммов свалились с его груди, когда ускорение корабля уменьшилось.

Хитрая это штука, подумал он, балансировать между возможностями оказаться слишком близко к Калу и поджарить экипаж, или просто прикончить всех ускорением.

На передовом посту один из рулевых перегнулся через обивку своего ложа. Его партнер наклонился к нему, они коснулись шлемами и выключили микрофоны. Помощник квартермейстера первого класса сказал:

— Мой брат хотел, чтобы я помогал ему на его ферме на Афродите, но я подумал, что это слишком опасное занятие, и потому пошел в Военный Флот.

— Командор Синклер, хватит ли у нас энергии для доклада командованию?

— Да, шкипер. Двигатели держатся очень хорошо. Объект оказался не таким массивным, как предполагалось, и мы экономим водород.

— Хорошо.

Блейн вызвал связистов и приказал передать его доклад. Пришелец на борту. Это цилиндр с отношением осей четыре к одному. Выглядит цельнометаллическим, но детальный осмотр невозможен, пока не уменьшится ускорение. Предлагаем "Лермонтову" попробовать подобрать парус, который должен резко затормозиться, потеряв кокон. Приблизительное время прибытия на Новую Шотландию... Предположительно "Макартур" выйдет на орбиту вокруг необитаемого спутника Новой Шотландии. Нет никаких доказательств жизни или просто активности на борту чужака, но...

И это очень большое "но", подумал Род. Намеренно ли они стреляли в них? Управлял ли кораблем живой пилот или просто робот, проведший его через световые годы обычного пространства? Впрочем, кто бы или что бы ни управляло им, сейчас он покоится на ангарной палубе линейного крейсера, отрезанный от своего паруса... Чертовски неприятный конец тридцатипятилетнего путешествия.

Хуже всего было то, что он ничего не мог сделать, чтобы разгадать тайну. Вообще ничего. Положение "Макартура" не было критическим, Реннер хорошо контролировал его, но ни Блейн, ни Каргилл не могли оставить своих постов или хотя бы послать старшего офицера для изучения этой штуки.

— Все уже кончилось?— голос Сэлли звучал заунывно.— Все в порядке?

— Да.— Блейн невольно вздрогнул.— Да, оно на борту, и мы не знаем о нем ничего, кроме размеров. Оно не отвечает на наши сигналы.— Почему-то он испытывал сейчас слабое удовлетворение. Может, потому, что она могла только гадать, как и все они?

"Макартур" мчался вокруг Кала так близко, что явственно чувствовалось тормозящее действие его короны, но Реннер был отличным навигатором, а Поле держалось хорошо. Оставалось ждать.

При двух "же" Род смог покинуть мостик. Он с усилием встал, перебрался в скуттер и направился на корму. Подъемники везли его "вниз", пока он двигался через корабль, и он останавливался на каждой палубе, чтобы взглянуть на членов экипажа, остающихся на местах, несмотря на слишком длительное состояние готовности к бою. "Макартур" был лучшим кораблем Военного Флота... и останется им всегда!

Когда он добрался до поста Келли у воздушного шлюза, новостей по-прежнему не было.

— Там видны какие-то люки, сэр, или что-то подобное,— сказал Келли и посветил фонариком. Когда свет упал на чужой корабль, Блейн заметил обломки своих шлюпок, придавленные к стальному полу.

— И оно ничего не делает?

— Ничего, капитан. Оно вошло сюда не быстро, но ЖЕСТКО, однако после не было НИЧЕГО. Ни пехота, ни я, ни гардемарины, кишевшие вокруг, никто из нас не видел его обитателей, капитан.

— Я тоже,— буркнул Род. Он достал свой собственный фонарь и посветил на огромный цилиндр, внешняя половина которого исчезла в однородной черноте Поля.

Его луч скользнул по ряду конических вздутий, каждое из которых было диаметром в один метр, а длиной в три. Он внимательно разглядывал их, но там не было ничего: ни петельчатых концов стяжек, которые должны были соединяться с ними, ни отверстий, через которые стяжки могли проходить. Ничего.

— Продолжайте наблюдение, Келли.

Капитан Блейн вернулся на мостик, не получив никакой новой информации, и сел, глядя на свои экраны. Рука его машинально терла переносицу.

Ради всего святого, ЧТО же он поймал?

Блейн стоял по стойке смирно перед массивным столом. Адмирал Хоуланд Кренстон, главнокомандующий силами Его Величества за пределами Угольного Мешка, свирепо разглядывал его через стол розового тика, украшенный ручной резьбой, которая очаровала бы Рода, будь у него возможность разглядеть ее. Адмирал ткнул пальцем в толстую пачку бумаг.

— Знаете, что это, капитан?

— Нет, сэр.

— Требования выгнать вас со службы. Половина факультетов Имперского Университета. Двое священников и один епископ. Секретарь Человеческой Лиги. Все обливающиеся кровью сердца по эту сторону Угольного Мешка жаждут вашего скальпа.

— Да, сэр.— Похоже, говорить больше было нечего. Род стоял неподвижно, весь внимание, ожидая, пока это все кончится. Что подумает его отец? Сможет ли он понять что-нибудь?

Кренстон снова взглянул на него. В глазах его не было никакого выражения. Мундир его был помят, а миниатюры на дюжине наград рассказывали историю командора, который безжалостно гнал от себя любую надежду на выживание.

— Человек, который стрелял в первого чужака, встреченного человечеством,— холодно сказал Кренстон.— Искалечил его корабль. Вам известно, что мы нашли всего одного пассажира, и он был МЕРТВ? Вероятно, вышла из строя система жизнеобеспечения.— Кренстон ткнул пальцем в пачку бумаг и зло отбросил их в сторону.— Проклятые гражданские, вечно они лезут в дела Флота! Они не оставили мне выбора... В общем, так, капитан Блейн, как Адмирал Флота в этом секторе, настоящим я подтверждаю ваше назначение капитаном и назначаю вас командиром линейного крейсера Его Величества "Макартур". Можете сесть.

Когда Род изумленно уставился на стул, адмирал буркнул:

— Я покажу этим ублюдкам! Постарайтесь сообщить мне, как будет выполняться мой приказ. Блейн, вы самый счастливый офицер в армии. Совету в любом случае придется утвердить ваше назначение, но без этого вы никогда не получили бы ваш корабль.

— Да, сэр.— Это было правдой, но это не могло изгнать гордости из голоса Рода. "Макартур" был действительно его...— Сэр? Удалось что-нибудь найти в этом корабле? С тех пор, как мы оставили его на орбите, я был занят на верфях, ремонтируя "Макартур".

— Мы вскрыли его, капитан. Я не уверен, что знаю, что мы нашли, но внутри его было существо. Мы нашли вот это.— И он достал большую фотографию.

Существо было распростерто на лабораторном столе. Масштаб рядом с ним показывал, что оно было невелико. 1,24 метра, а то, что Род поначалу принял за ботинки, было его ступнями. На них не было пальцев, хотя переднюю их часть покрывали усики.

Все остальное было сборищем кошмаров. У него имелись две гибкие правые руки, заканчивающиеся деликатными ладонями с четырьмя пальцами, которым противостояли два больших пальца. С левой стороны была одна массивная рука, похожая на клубок мышц, немного большая, чем обе правые руки, вместе взятые. На этой руке было три толстых пальца, сжимавшихся, как тиски.

Калека? Мутант? Существо было симметрично ниже пояса и несимметрично выше.

Торс его был бугорчатым, а мускулатура более развитой, чем у человека, так что Род не мог разглядеть под ней основные костные структуры.

Руки существа вызывали странное чувство. Локти правых рук выглядели совершенно здоровыми, напоминая пластиковые чашки — тут явно поработала эволюция. Нет, существо не было калекой.

Но хуже всего была его голова.

Прежде всего, не было шеи. Массивные мышцы левого плеча постепенно переходили в макушку головы чужака. Левая сторона черепа сливалась с левым плечом и была гораздо крупнее, чем правая. Левого уха не было, как не оказалось и места для него. Зато правую сторону украшало огромное мембранное ухо, нависавшее над узким плечом, которое выглядело почти человеческим, за исключением того, что за первым имелось еще одно.

Лицо не походило ни на что из того, что ему приходилось видеть. На такой голове это даже могло и не быть лицом, хотя там имелись два симметричных глаза, широко открытых в смерти, очень человеческих, похожих на восточные. Имелся и рот со слегка приоткрытыми губами, показывающими острия зубов.

— Ну, и как вам это нравится?

— Мне очень жаль, что оно умерло,— ответил Род.— Я мог бы задать ему миллион вопросов... Оно было там одно?

— Да. Только одно, внутри корабля. А теперь взгляните сюда.— Кренстон коснулся угла своего стола, обнаружив скрытую панель. Шторы на стене слева от Рода разошлись, и комната осветилась тусклым светом. Экран светился однородной белизной.

Затем вдруг с одного края на нем появились тени, уменьшаясь по мере приближения к центру, и исчезли. Все это продолжалось несколько секунд.

— Мы взяли эту запись из камер солнечной стороны — единственных уцелевших на корабле. Сейчас я замедлю показ.

Вновь на белом фоне появились тени. Когда их стало полдюжины, адмирал остановил запись.

— Итак?

— Они выглядят похоже... похоже на этого...— сказал Род.

— Рад, что вы заметили это. Смотрите дальше.— Проектор снова заработал. Странные фигуры стали уменьшаться, сходясь в одну фигуру, но не так, как если бы они удалялись в бесконечность, а как будто испаряясь.

— Это похоже на пассажиров, изгнанных из корабля и сожженных солнечным парусом. У меня такое чувство.

— Нет, это не то. Вы можете получить сорок объяснений, если обратитесь в Университет. Картина не очень четкая. Вы заметили, как они искажены? Разные размеры, разные формы. Невозможно представить, чтобы они были живыми. Один из антропологов считает, что эта были статуи богов, выброшенные наружу, чтобы защитить их от осквернения. Он подкинул эту теорию остальным, и ее приняли все, кроме тех, кто считает это трещинами в пленке, миражами Поля Лэнгстона или просто фальшивкой.

— Да, сэр.— Это не нуждалось в комментарии, и Блейн не стал его давать. Он вернулся к своему месту и еще раз взглянул на фотографию. Миллион вопросов... если бы только пилот не умер...

После длительной паузы адмирал буркнул:

— Здесь копия доклада о том, что мы нашли в корабле. Возьмите его с собой и изучите. Завтра после полудня вы приглашены к Вице-королю, и он надеется узнать что-нибудь. Ваша антрополог помогала писать этот доклад, и вы можете побеседовать с ней, если хотите. Потом можете пойти взглянуть на зонд — сегодня мы доставили его вниз.— Кренстон хихикнул, видя удивленный взгляд Блейна.— Интересно, как вы найдете этот материал? У Его Высочества есть планы, и вы являетесь их частью, поэтому должны их знать.

Род отсалютовал и вышел изумленный, держа под мышкой доклад с пометкой "Совершенно секретно”.

Доклад содержал главным образом вопросы.

Большая часть внутреннего оборудования зонда представляла собой куски, сплавившиеся в путаницу пластиковых блоков, останки интегральных схем, странные обрывки проводниковых и полупроводниковых материалов, спутанные между собой безо всякого видимого порядка. Там не было и следов от линий, управляющих стяжками, никаких следов механизмов для их вращения, никаких отверстий в тридцати двух выступах на одном из концов зонда. Если все стяжки были одной молекулой, это могло объяснить, почему они отсутствовали: они могли распасться на части, изменившись химически, когда пушки Блейна рассекли их. Но как они управляли парусом? Могли ли они каким-то образом сокращаться и расслабляться, подобно мускулам?

Странная идея, но некоторые из неповрежденных механизмов были такими же странными. На зонде не было стандартизации отдельных частей. Два устройства, предназначенные для почти одинаковой работы, могли отличаться едва заметно или весьма значительно. Соединения и установки казались вырезанными вручную, отчего зонд походил и на машину, и на скульптуру.

Прочтя это, Блейн покачал головой и позвал Сэлли. Она пришла к нему в каюту.

— Да, я писала это,— сказала она.— И это похоже на правду. Все муфты и задвижки в этом зонде проектировались отдельно. Это будет менее удивительное, если смотреть на зонд, как на предмет, имеющий религиозное значение. Но это не все. Вы знаете, как действуют страховки?

— В машинах? Это когда два механизма делают одно и то же. На случай, если один выйдет из строя.

— Так вот, похоже, что моти действуют именно так.

— Моти?

Она пожала плечами.

— Нужно же их как-то называть. Итак, инженеры моти делают два устройства для одной работы, но второе из них делает еще две другие работы, а некоторые из них имеют также биметаллические термогенераторы — все в одном устройстве. Род, я с трудом понимаю эти слова. Инженеры людей работают с модулями, верно?

— Для сложных работ они, конечно, делают это.

— А моти — нет! У них все одним куском, все работают еще для чего-то. Род, вероятность того, что моти сообразительнее нас, весьма велика.

Род присвистнул.

— Это... пугает... Но подождите минутку. У них есть Олдерсон Драйв или нет?

— Этого я не знаю. Но у них есть вещи, которых нет у нас. Например, биотемпературные сверхпроводники,— сказала она, говоря так, словно повторяя заученную фразу,— покрашенные в полоску.

— Теперь вот это.— Она протянула руку и перевернула страницу.— Взгляните на это фото. Это ямки от мелких метеоритов.

— Микропетеориты.

— Так вот, ничто крупнее четырех тысяч микрон не могло проникнуть сквозь метеоритную защиту — вот только никто не нашел этой метеоритной защиты. У них нет Поля Лэнгстона или чего-то, подобного ему.

— Но...

— Этим должен был заниматься парус. Вы понимаете, что это значит? Автопилот атаковал нас, потому что принял "Макартур” за метеорит.

— А что с пилотом? Почему он не...

— Насколько мы можем судить, чужак был в анабиозе. Система жизнеобеспечения была нарушена в то время, когда мы брали его на борт. Мы убили его.

— Это точно?

Сэлли кивнула.

— Дьявольщина! Все-таки это произошло! Человеческая Лига жаждет получить мою голову на блюде с яблоком во рту, и я не осуждаю их за это. Ахххх...— застонал он, как от боли.

— Перестаньте,— мягко сказала Сэлли.

— Простите. Чем мы займемся сейчас?

— Вскрытием. Это половина доклада.— Она перевернула страницу, и Род вздрогнул. Желудок у Сэлли Фаулер был крепче, чем у большинства придворных дам.

Мясо моти было бледным, а кровь розовой, похожей на смесь древесного сока с человеческой кровью. Хирурги глубоко вскрыли его спину, обнажая кости от черепа до того места, где у человека находится копчик.

— Ничего не понимаю. А где позвоночник?

— Его нет,— ответила Сэлли.— Эволюция не придумала позвоночных на Мошке-1.

В спине было три кости, каждая толщиной с кость ноги. Самая верхняя из них доходила до черепа, словно тот имел двадцатисантиметровую ручку. Сустав на ее нижнем конце находился на уровне плеча. Таким образом существо могло кивать головой, но не поворачивать ее.

Главная спинная кость была более длинной и более толстой, и заканчивалась большим, тщательно сделанным соединением, отчасти похожим на мяч в корзине. Самая нижняя кость расширялась к бедрам и соединялась с ними.

Имелся и спинной столб, главная нервная линия, но она шла рядом с позвоночными костями, а не сквозь них.

— Оно не могло поворачивать голову,— вслух сказал Род,— и вращалось в талии. Потому-то большой сустав так тщательно сделан. Верно?

— Да. Я видела, как испытывали этот сустав. Торсом оно поворачивало лицо прямо назад. Впечатляет?

Род кивнул и перевернул страницу. На этом рисунке хирурги изобразили череп.

Удивительно маленькая голова была какой-то кривобокой. Не только левая сторона мозга была больше, контролируя сложновозбуждаемые правые руки, но и массивные сухожилия левого плеча соединялись узлами с левой стороны черепа для большей подъемной силы.

— Все предназначено для рук,— сказала Сэлли.— Представьте, что моти — труженик, и вы поймете суть дела. Правые руки предназначены для тонкой работы вроде сборки часов, а левая рука поднимает и держит. Он мог, вероятно, поднять один конец аэрокара одной рукой и, пользуясь правыми, запустить его двигатели. А этот идиот Горовиц считает, что это мутация!— Она перевернула еще страницу.— Смотрите!

— Верно, я и сам заметил это. Руки устроены слишком хорошо.

Фотографии показывали правые руки в разных положениях. Вытянутые, они имели примерно одинаковую длину, но у нижней руки было длинное предплечье и короткое плечо, тогда как у верхней они были почти одинаковыми. Кончики пальцев верхней руки свисали, касаясь запястья нижней.

Род продолжал чтение. Химия чужаков отличалась от человеческой, но не так сильно, как можно было ожидать от внеземных живых существ. Всем известные формы жизни были достаточно просты, чтобы некоторые теоретики считали распространение спор через межзвездное пространство основой жизни вообще. Теория не была широко поддержана, но была достаточно защищена, и чужак не мог решить проблемы.

Еще долго после ухода Сэлли Род изучал доклад, а когда закончил, у него сформировались три вывода:

— моти был разумным тружеником;

— он отправился через тридцать пять световых лет, чтобы найти человеческую цивилизацию;

— и Род Блейн убил его.

Вице-королевский дворец господствовал над единственным крупным городом в Новой Шотландии. Сэлли восхищенно смотрела на огромное строение и возбужденно показывала на переливы цветов, изменявшихся с каждым поворотом фасада.

— Как достигается такой эффект?— спросила она.— Это не похоже на масляную пленку.

— Это нарезано из отличных пород Новой Шотландии. Вы никогда прежде не видели подобного. Здесь не было жизни, пока Первая Империя не заселила планету; дворец построен из камня, переливающегося всеми цветами по мере испарения его содержимого.

— Очень красиво,— сказала она.

Дворец был единственным зданием, вокруг которого имелось свободное пространство. Новая Шотландия теснилась на небольшом перенаселенном участке и с воздуха хорошо видно кольцевой узор, похожий на кольца роста дерева, образованный большим генератором Поля, защищавшим город.

— А не проще было бы планировать город, используя прямые углы?— спросила Сэлли.

— Верно, проще,— ответил Синклер.— Но мы двести лет вели войну, и кое-кто не представляет жизни без генератора Поля... Впрочем, это не относится к Флоту и Империи,— торопливо добавил он.— Нелегко ломать такие старые традиции. Лучше мы будем жить в тесноте, зато сможем сражаться.

Флаер сел на испещренную шрамами лавовую крышу дворца. Улицы внизу были путаницей цветов, напоминая клетчатую материю пледов, и каждый прохожий то и дело толкал своего соседа. Сэлли очень удивилась, увидев, как мала столица Имперского Сектора.

Род оставил Сэлли и своих офицеров в уютной гостиной и последовал за накрахмаленным проводником из морской пехоты. Зал Совета был смесью простоты и роскоши, его стены из ничем не прикрытого камня контрастировали с узорчатыми шерстяными коврами и гобеленами. С балок высоко вверху свисали боевые знамена.

Пехотинец проводил Рода к его месту. Сразу после этого перед ним поднялось возвышение для Совета и его обслуживающего персонала, а над ним — трон Вице-короля, доминирующий над всем залом. Однако, даже трон затмевало огромное солидо Его Королевского и Императорского Высочества и Величества, Леонида IX, милостью Божьей Императора Человечества. Когда приходило послание с Тронного Мира, изображение могло оживать, но сейчас оно показывало человека не более сорока лет, одетого в черный мундир адмирала Флота, безо всяких наград и знаков различия. Темные глаза смотрели на и сквозь каждого человека, присутствующего в зале.

Зал быстро заполнился. Здесь были Секторы членов Парламента, армейских и флотских офицеров, суетящихся гражданских, сопровождаемых клерками. Род понятия не имел, чего следует ждать, но замечал беглые ревнивые взгляды тех, что были перед ним. Он был самым младшим офицером на первом ряду гостевых мест. Адмирал Кренстон занял место на два кресла, левее Блейна и живо кивнул на его приветствие.

Прозвучал гонг. Угольно-черный дворцовый мажордом символически ударил хлыстом по своему подпоясанному белым поясом мундиру, вышел на платформу над ними и стукнул о сцену жезлом. Тут же в комнату вошла вереница людей, занимая места на возвышении. Имперские Советники производят более слабое впечатление, чем их звания, решил Род. Большинство из них казалось чем-то обеспокоены, но некоторые имели такой же вид, как портрет Императора, способный видеть в этом зале такое, о чем остальные могли только догадываться. Пока они бесстрастно рассаживались, гонг ударил снова.

Мажордом встал в позу и трижды ударил о сцену своим жезлом.

— Его Превосходительное Высочество Стивен Юрий Александр Меррилл, Вице-король Его Императорского Величества королевства за Угольным Мешком. Да наградит Господь мудростью Его Величество и Его Высочество.

Все встали. Стоя, Род размышлял о том, что происходит. Оказывается, легко быть циником. В конце концов, Меррилл был просто человеком, да и Его Императорское Величество тоже только человек. Они натягивают свои штаны на каждую ногу по очереди, но несут ответственность за судьбу человеческой расы. Совет может советовать им. Сенат может обсуждать, Ассамблея — кричать и требовать. И вот, когда все противоречивые требования выслушаны, когда все совету обдуманы, кто-то начинает действовать от имени человечества... Нет, церемониальное появление не было преувеличенным. Человек, обладающий такой властью, может позволить себе напомнить об этом.

Его Высочество был высоким долговязым человеком с кустистыми бровями. Он был одет в мундир Военного Флота со звездами и кометами на груди, полученными в прежние годы на службе Королевству. Добравшись до трона, он повернулся к солидо над ним и хлопнул. Мажордом провел присягу на верность Короне, Меррилл сел и кивнул Совету.

Герцог Бонин, пожилой Лорд-Председатель Совета, встал со своего места в центре большого стола.

— Лорды и джентльмены. По распоряжению Его Высочества Совет собрался, чтобы обсудить вопрос о чужом корабле, прибывшем с Мошки. Заседание может оказаться долгим,— добавил он без тени сарказма.

— Все вы получили сведения о проведенном нами исследовании чужого корабля. Я могу суммировать его результаты в двух основных выводах: чужаки не имеют ни Олдерсона Драйв, ни Поля Лэнгстона. С другой стороны, они имеют иные технологии, значительно превосходящие все, чем обладает Империя... включая сюда и Первую Империю.

По залу пронесся вздох удивления. Первая Империя пользовалась почти мистическим поклонением многих имперских губернаторов и их поданных. Бонин многозначительно кивнул.

— Сейчас мы обсудим, что нам следует делать. Его Превосходительство, сэр Траффин Джери, сектор министра внешних дел.

Сэр Траффин был почти так же высок, как Вице-король, но на этом сходство кончалось. Вместо аккуратной и атлетической фигуры, Его Высочества сэр Траффин напоминал по форме бочку.

— Ваше Высочество, лорды и джентльмены. Мы отправили курьера на Спарту и в течение недели пошлем еще одного. Этот зонд был запущен более ста лет и двигался со скоростью, меньшей скорости света. В ближайшие несколько месяцев мы можем только ждать. Пока не придут инструкции Его Величества, я предлагаю подготовить экспедицию к Мошке.— Джери свирепо выставил вперед нижнюю губу и оглядел Зал Совета.— Я подозреваю, что это удивит многих, знающих мой темперамент, но, по-моему, лучше обдумать этот вопрос получше. Наше решение может повлиять на судьбу человеческой расы.

В зале одобрительно зашептались. Председатель кивнул человеку слева от себя.

— Лорд Ричард Макдональд Армстронг, сектор военного министра.

По сравнению с тушей сэра Траффина, военный министр был почти крохотным. Его мелкие черты соответствовали телу, а на лице застыло выражение кротости. Однако, глаза его были жесткими, а взгляд мог поспорить с портретом над ним.

— Я отлично понимаю точку зрения сэра Траффина,— начал Армстронг.— Для нас очень удобно знать, что на Спарте самые умные люди расы поставят заслон нашим ошибкам и промахам.

В его речи почти нет акцента Новой Шотландии, подумал Род. Только слабый намек, хотя лорд был местным уроженцем.

— Однако, у нас может не оказаться времени,— мягко продолжал Армстронг.— Рассмотрим этот вопрос. Как показывают наши записи, сто тринадцать лет тому назад Мошка вспыхнула так ярко, что затмила Глаз Мурчисона. Затем однажды все пришло в норму. Этого не повторилось, когда зонд был готов повернуться другим концом и начать торможение в нашей системе. Таким образом, лазеры, которые запустили его, имелись у них уже долгое время. Его строители имели по крайней мере сто пятьдесят лет для развития новой технологии. Подумайте об этом, лорды. За сто пятьдесят лет люди Земли прошли от парусных военных кораблей до высадки на Луну. От пороха к водородному синтезу. При уровне технологии, которым могут обладать создатели этого зонда — и не более, чем через сто пятьдесят лет ПОСЛЕ ЭТОГО — мы имели Олдерсон Драйв, Поле Лэнгстона, десять межзвездных колоний и Совладение. Еще через пятьдесят лет Флот покинул Землю, образовав Первую Империю. Вот что значат сто пятьдесят лет для растущей расы, лорды. И вот с чем оказались бы мы лицом к лицу, появись они здесь раньше.

— А я говорю, что мы не можем позволить себе ждать!— выкрикнул мужской голос из глубины зала.— Ждать указаний со Спарты? При всем уважении к советникам Его Величества, что могут они сказать такого, чего мы не знали бы лучше их? За время, пока они смогут ответить, мы можем послать им еще отчеты. Если же положение дел изменится, их инструкции не будут иметь смысла. Клянусь зубами Господа, уж лучше делать свои собственные ошибки!

— Ваши предложения?— холодно спросил Председатель Совета.

— Я бы приказал адмиралу Кренстону собрать все военные корабли, которые мы можем освободить от оккупационных и патрульных обязанностей. Кроме того, я послал бы Его Величеству настоятельное требование направить в этот сектор дополнительные силы. Сейчас я предлагаю, чтобы военная экспедиция отправилась к Мошке и выяснила, что там происходит, пока Верфи переоборудуют достаточное количество кораблей, чтобы быть уверенным, что мы уничтожить мир чужаков, если это понадобится.

И снова по залу прокатился вздох. Один из членов Совета быстро поднялся, требуя провести разведку.

— Доктор Энтони Хорват,— министр по науке,— объявил Председатель.

— Ваше Высочество, лорды и джентльмены, я говорю очень плохо,— начал Хорват.

— Дай-то Бог, чтобы так оно и было,— пробормотал адмирал Крен-стон, сидевший слева от Рода.

Хорват был пожилым, тщательно одетым человеком с точными жестами, произносившим каждое слово так, как если бы собирался сказать только его и ничего больше. Он говорил тихо, но каждое его слово разносилось по всему залу.

— Этот зонд ничем не угрожает нам, лорды. На нем находился всего один пассажир, и у него не было случая послать отчет тем, кто направил его сюда.— Хорват многозначительно посмотрел на адмирала Кренсто-на.— Мы не нашли абсолютно никаких признаков того, что чужаки обладают сверхсветовой технологией, и ни малейшего намека на опасность, однако лорд Армстронг призывает собирать Флот. Он действует так, словно всему человечеству может угрожать один мертвый чужак и солнечный парус! Но есть ли тому доказательства?

— Что вы предлагаете, доктор Хорват?— спросил Председатель.

— Конечно, послать экспедицию.'Я согласен с военным министром, что из-за большого разрыва во времени без толку надеяться, что Трон пришлет детальные инструкции. Нужно послать военный корабль, если это может успокоить вас, но отправить на нем ученых, персонал министерства внешних дел и представителей торгового класса. Лететь с миром, как они прибыли к нам, и не угрожать чужакам, словно они какие-нибудь пираты! Другого удобного случая может не представиться, лорды. Первый контакт между человечеством и разумными чужаками! Конечно, мы можем встретить другие разумные виды, но этого первого может никогда не обнаружить. Все, что мы сейчас сделаем, войдет в нашу историю навсегда и нельзя посадить кляксу на этой странице!

— Спасибо, доктор Хорват,— сказал Председатель.— Кто-нибудь еще?

Заговорили все разом, и прошло некоторое время, пока не установился порядок.

— Джентльмены, мы должны принять решение,— сказал герцог Бонин.— Какой совет мы дадим Его Высочеству? Пошлем экспедицию к Мошке или нет?

Это решили быстро. Группировки военных и ученых легко перевесили сторонников сэра Траффина. Корабли нужно посылать так быстро, как только возможно.

— Превосходно,— кивнул Бонин.— А возможный характер экспедиции? Будет она военной или гражданской?

Мажордом ударил жезлом по сцене, и все головы повернулись в сторону высокого трона, на котором сидел Перрилл, бесстрастно следивший за дебатами.

— Благодарю Совет, но я не нуждаюсь в подсказке при решении этого последнего вопроса,— сказал Вице-король.— Поскольку дело касается безопасности Королевства, оно не может быть прерогативой Сектора.— Величественное выступление слегка испортило то, что Меррилл провел пальцами по волосам. Впрочем, поняв, что делает, он торопливо опустил руку на колени. Слабая улыбка появилась на его лице.

— Впрочем, я полагаю, что ваш совет мог быть таким же, как мое решение. Сэр Траффин, ваша группа согласна с чисто научной экспедицией?

— Нет, Ваше Высочество.

— Я думаю, что можно не спрашивать мнения и у Лорда военного министра. Группа доктора Хорвата в любом случае имеет перевес голосов. При планировании экспедиции такого рода требуется круг лиц, меньший, чем полный Совет. Поэтому я приглашаю сейчас доктора Хорвата, сэра Траффина, Лорда Армстронга и адмирала Кренстона в мой офис. Адмирал, офицер, о котором вы говорили, здесь?

— Да, Ваше Высочество.

— Возьмите его с собой.— Меррилл встал и, широко шагая, сошел с трона так быстро, что у мажордома не было возможности соблюсти все формальности. Он запоздало стукнул жезлом по сцене и повернулся к портрету Его Величества.

— Волею Его Высочества Совет распускается. Да наградит Господь Мудростью Его Высочество. Боже, храни Императора.

Когда все покинули зал, адмирал Кренстон взял Рода за руку и провел через маленькую дверь в сцене.

— Что вы думаете обо всем этом?— спросил Кренстон.

— Все очень аккуратно. Я бывал на Совете на Спарте, так думал, что они передерутся. Старый Бонин знает, как вести собрание.

— Да. Вы поняли эту политическую чепуху, не так ли? Во всяком случае, лучше меня. Вы можете оказаться лучшим выбором, чемядумал.

— Выбором для чего, сэр?

— А разве это не очевидно, капитан? Его Светлость и я приняли решение прошлой ночью. Вы пойдете на "Макартуре" к Мошке.

У Вице-короля Меррилла было два офиса. Один был огромный, витиевато украшенный подарками и подношениями со множества миров. Солидо Императора висело на стене позади тикового стола, инкрустированного слоновой костью и золотом, цветущие ковры из живых трав Тейблтопа обеспечивали бесшумное хождение и очистку воздуха, а тривизийные камеры были незаметно вделаны в каменные стены для удобства репортеров, описывающих церемониальные торжества.

Род едва успел взглянуть на роскошное место Его Высочества, как его провели через этот зал в гораздо меньшую комнату, обставленную с почти монашеской простотой. Вице-король сидел за огромным дюралепластовым столом. Волосы его были в беспорядке, воротник форменной туники расстегнут, а ботинки стояли у стены.

— Ага. Входите, адмирал. Я вижу, вы привели младшего Блейна. Как дела, парень? Ты, конечно, не помнишь меня. В нашу единственную встречу тебе было года два. Или три? Будь я проклят, если помню это. Как поживает маркиз?

— Хорошо, Ваше Высочество. Я уверен, что он послал...

— Конечно, конечно. Хороший человек твой отец. Бар находится справа от тебя.— Меррилл схватил пачку бумаг и пролистал страницы, делая это так быстро, что очертания их расплывались.— Так я и думал.— Он поставил свою подпись на последнем листе, корзина кашлянула, и бумаги исчезли.

— Возможно, я должен представить капитана Блейна...— начал адмирал Кренстон.

— Конечно, конечно. Как же это я забыл? Доктор Хорват, министр Армстронг, сэр Траффин — капитан Блейн, "Макартур". Он сын маркиза Круциса.

— "Макартур"?— презрительно сказал доктор Хорват.— Я вижу. Простите, Ваше Высочество, но я не понимаю, зачем ОН нужен вам здесь.

— Зачем?— переспросил Меррилл.— Пользуйтесь логикой, доктор. Вы знаете, о чем было наше совещание, правда?

— Я не говорю, что не уверен в выводе, сделанном мной, Ваше Высочество, и все же не вижу причин, почему этот... милитаристический фанатик должен стать частью планируемой экспедиции такого огромного значения.

— Вы жалуетесь на одного из моих офицеров, сэр?— огрызнулся адмирал Кренстон.— Если да, то могу я спросить у вас...

— Это будет сделано,— сказал Меррилл, растягивая слова. Он бросил другую толстую пачку бумаг в корзину и задумчиво смотрел, как она исчезла.— Доктор Хорват, полагаю, вы выскажете свои возражения, и мы посмотрим, что с ними сделать.— Трудно было понять, кому адресовалась тонкая улыбка Вице-короля.

— Мои возражения довольно очевидны. Этот молодой человек может вовлечь человечество в войну с первой нечеловеческой цивилизацией, которую мы встретили. Адмиралтейство не сочло возможным уволить его, но я решительно возражаю против его участия в дальнейшем контакте с чужаками. Сэр, неужели вы не понимаете гнусности того, что он сделал?

— Нет, сэр, я этого не понимаю?— воскликнул военный министр Армстронг.

— Но ведь этот корабль прошел тридцать пять световых лет. В обычном космосе! Более ста пятидесяти лет полета! Это достижение, с которым не могла сравниться даже Первая Империя. И для чего все это? Чтобы быть искалеченным на месте назначения, расстрелянным, затолканным в трюм крейсера и доставленным в ...— на этом месте голос министра по науке сорвался.

— Блейн, вы расстреливали зонд?— спросил Армстронг.

— Нет, сэр. Это он стрелял в нас. Я приказал перехватить и осмотреть его. После того как корабль чужаков атаковал мой корабль, я отсек его от солнечного паруса, используемого им, как оружие.

— Похоже, вам приходилось выбирать из двух вариантов: взять его на борт или позволить ему сгореть,— добавил сэр Траффин.— Это хорошая работа.

— Но совершенно ненужная, если бы зонд не был поврежден,— настаивал Хорват.— Когда он стрелял в вас, почему вы не додумались зайти за парус и продолжать следовать за ним? Использовать парус как прикрытие! Вам не требовалось убивать его.

— Эта штука стреляла по Имперскому военному кораблю!— взорвался Кренстон.— И вы думаете, один из моих офицеров мог...

Меррилл поднял вверх руку.

— Интересно, капитан, почему вы не сделали так, как сказал сейчас доктор Хорват?

— Я...— Блейн выпрямился, мысли его путались.— Понимаете, сэр, у нас кончалось топливо, и мы были слишком близко к Калу. Если бы мы сохранили скорость зонда, это кончилось бы потерей контроля над ситуацией. Нам требовалась скорость, чтобы уйти от гравитации Кала... и я приказал идти наперехват.— Он на мгновение замолчал, коснувшись пальцем сломанного носа.

Меррилл кивнул.

— Еще один вопрос, Блейн. Что вы думали, когда были назначены для исследования чужого корабля?

— Я был возбужден возможностью встречи с ним, сэр.

— Джентльмены, по-моему, он говорит не как безрассудный ксенофоб. Некогда его корабль атаковали, он сумел защитить его. Доктор Хорват , если бы он действительно расстрелял зонд — а это было проще всего после того как стало ясно, что он не сможет повредить его корабля — я первым потребовал бы, чтобы его отстранили от службы Его Величеству, в каком бы то ни было качестве. Вместо этого он осторожно лишает зонд его оружия и с риском для своего корабля берет его на борт. Мне нравится эта комбинация, джентльмены.— Он повернулся к Армстронгу.— Дикки, скажите им, что мы решили относительно экспедиции.

— Да, Ваше Высочество.— Военный министр откашлялся.— Пойдут два корабля. Имперский линкор "Ленин" и линейный крейсер "Макартур". "Макартур" будет переоборудован в соответствии с требованиями доктора Хорвата и понесет гражданский персонал экспедиции, который будет включать ученых, торговцев, людей из министерства иностранных дел и контингент миссионеров, которых требует Его Преосвященство, в дополнение к военному экипажу корабля. Всеми контактами с чужой цивилизацией будет управлять "Макартур".

Меррилл многозначительно кивнул.

— Ни при каких обстоятельствах "Ленин" не берет на борт чужаков и не подвергает себя опасности захвата. Я хочу быть уверен, что мы получим информацию от этой экспедиции.

— А не слишком ли это?— спросил Хорват.

— Нет, сэр,— выразительно ответил сэр Траффин.— Ричард исходит из того, что чужаки не должны получить удобного случая завладеть ни Полем Лэнгстона, ни Олдерсон Драйв, и я полностью согласен с ним.

— Но если они... допустим, они захватят "Макартур"?— спросил Хорват.

— Тогда "Ленин" уничтожит "Макартур".

Блейн кивнул. Он уже понял это.

— Подберите хорошего человека для принятия такого решения,— заметил сэр Траффин.— Кого вы посылаете на "Ленине"?

— Адмирала Лаврентия Кутузова. Вчера мы отправили за ним курьерский корабль.

— Этого палача?— Хорват поставил свой стакан на стол ия в ярости повернулся к Вице-королю.— Ваше Высочество, я протестую! Из всех людей Империи вы сделали самый худший выбор! Вы должны знать, что Кутузов был тем человеком, который.-., который стерилизовал Иштван. Из всех параноиков... Сэр, я умоляю вас пересмотреть ваше решение. Человек, вроде него может... Неужели вы не понимаете? Там же цивилизация разумных существ! Это может оказаться величайшим моментом во всей истории, и вы хотите послать экспедицию под командой недочеловека, который повинуется только рефлексам. Это безумие.

— Еще большим безумием было бы послать экспедицию под командой человека, вроде вас,— заметил Армстронг.— Не относитесь к этому, как к оскорблению, доктор, но вы смотрите на чужаков как на друзей и не видите всей опасности. Возможно, я и мои друзья видим ее слишком много, но уж лучше пусть ошибаемся мы, чем вы.

— Совет...— слабо запротестовал Хорват.

— Это вопрос не для Совета,— заявил Меррилл.— Это вопрос защиты Империи, безопасности Королевства и всего того, что вы знаете. Остается только вопрос, что скажет об этом Имперский Парламент на Спарте, но как представитель Его Величества в этом Секторе я уже принял решение.

— Понимаю.— Хорват уныло сел, затем вскочил.— Но вы сказали, что "Макартур" будет переделан для научных нужд. Что у нас будет полностью научная экспедиция.

Меррилл кивнул.

— Да. Надеюсь, нам ничего не придется делать с кораблем Кутузова. Он не должен вступать в дело и летит только для страховки.

Блейн осторожно откашлялся.

— Говори, парень,— сказал Армстронг.

— А что с моими пассажирами, сэр?

— Конечно, конечно,— ответил Меррилл.— Племянница сенатора Фаулера и этот торговец. Думаете, они захотят лететь с вами?

— Я знаю, что Сэлли... то есть мисс Фаулер, захочет,— ответил Род.— Она отказалась от двух возможностей отправиться на Спарту и каждый день ходит в Адмиралтейство.

— Студентка-антрополог,— буркнул Меррилл.— Если она хочет лететь, пожалуйста. Не будет вреда, если мы покажем Человеческой Лиге, что посылаем не карательную экспедицию, и я не вижу лучшего способа сделать это очевидным для них. Это хорошая политика. А что с этим Бари?

— Я не знаю, сэр.

— Узнайте, хочет ли он лететь,— сказал Меррилл.— Адмирал, у вас есть подходящий корабль, отправляющийся в столицу?

— Никого, кому я мог бы доверить этого человека,— ответил Крен-стон.— Вы видели рапорт Плеханова.

— Да. Что ж, доктор Хорват хочет взять с собой торговцев. Думаю, его превосходительство с радостью ухватится за удобный случай отправиться туда... Только скажите ему, что можете вместо него пригласить его конкурентов. Это можно сделать, а? Я никогда не видел торговца, который не согласился бы пройти сквозь ад, чтобы покончить с конкуренцией.

— Когда мы отправляемся, сэр?— спросил Род.

Меррилл покачал плечами.

— Все зависит от людей Хорвата. Полагаю, работы много. "Ленин" будет здесь через месяц. Кутузова он заберет по дороге. Почему бы вам не отправиться, как только будет готов "Макартур"?

МногорельсОвый вагон двигался с громким шипящим звуком со скоростью сто пятьдесят километров в час. Воскресная толпа пассажиров, казалось, тихо наслаждалась. Разговаривали мало. В одной группе в конце салона мужчины пустили по кругу фляжку, но даже и эта группа не была шумной: они только улыбались. Несколько примерных детишек сидели вытянув шеи, смотрели в окна, указывая на что-то, и переговаривались на непонятном диалекте.

Кевин Реннер вел себя точно так же. Он склонил голову в сторону и прильнул к чистому пластиковому окну, чтобы лучше видеть чужой мир. По лицу его блуждала улыбка.

Стели сидел у прохода, а Поттер расположился между ними.

Эти трое были не в увольнении; они были свободны от дежурства и их могли вызвать через их карманные компьютеры. Военные техники на Верфях Новой Шотландии были заняты отскабливанием шлюпок "Ма-картура" от стен ангарной палубы и заменой их другими, проводившиеся под надзором Синклера. Синклеру в любой момент мог понадобиться Поттер, а он был их гидом. Возможно, Стели помнил это, но его напряженная поза не была признаком неудобства. Он был вполне доволен собой — просто он всегда сидел так.

В основном говорил Поттер, указывая в окно.

— Это два вулкана; вы видите их, мистер Реннер? Видите вон те похожие на ящики образования возле вершины каждого? Это атмосферный контроль, без него наша атмосфера скоро стала бы совсем грязной.

— Но ведь вы не могли делать этого во время Гражданских Войн. Как же вы жили тогда?

— Плохо.

Пейзаж был рассчитан странными резкими линиями. Там была мешанина обработанных полей, а тут безжизненные места, почти лунный пейзаж, правда, смягченный эрозией. Странно было видеть широкие реки, беззаботно переходящие из полей в пустыню. Сорной травы не было — ничто не росло в дикой форме. У рощ, мимо которых они сейчас проезжали, были такие же резкие границы и строгий порядок, как у широких полос цветочных клумб, которые проехали раньше.

— Вы живете на Новой Шотландии уже триста лет,— сказал Реннер.— Почему все до сих пор выглядит таким образом? Я думал, что сейчас у вас уже есть слой пахотной почвы, и в нее посажены семена. Часть земли можно было отдать дикой природе.

— Часто ли на колониальных мирах обработанные земли возвращаются к своему прежнему состоянию? В нашей истории люди расселяются быстрее, чем появляется пахотная почва.— Поттер вдруг сел прямо.— Смотрите вперед. Мы въезжаем в Квежтин Пэтч.

Вагон мягко затормозил. Двери открылись и часть пассажиров вышла. Военные тоже вышли, с Поттером во главе. Он двигался йочти прыжками — это был его родной город.

Реннер вдруг остановился.

— Смотрите, Глаз Мурчисона виден днем!

Это была правда. Звезда была высоко на востоке — красная искра, едва заметная на голубом небе.

— А вот Лицо Бога не разглядишь.

Головы повернулись в сторону военных, и Поттер мягко сказал:

— Мистер Реннер, здесь не следует называть этого Лицом Бога.

— Да? А почему?

— Еговисты называют это ЕГО ЛИЦОМ. Они никогда не упоминают Господа прямо. Хороший прихожанин верит, что это всего лишь Угольный Мешок.

— Везде называют это Лицом Бога,— неважно хорошие прихожане, или нет.

— Везде, где нет еговистов. Если мы пойдем в этом направлении, то еще до темноты доберемся до Церкви Его Имени.

Квентин Пэтч был маленькой деревней, окруженной пшеничными полями. Дорога была широким базальтовым потоком с волнистой поверхностью, как будто здесь текла лава. Реннер предположил, что когда-то здесь садился космический корабль, образовав этот поток задолго до того, как вдоль него поднялись здания.

— А откуда взялись еговисты?— спросил Реннер.

— Об этом есть легенда,— сказал Поттер и остановился.— А может, и не легенда. По словам еговистов Лицо Бога однажды просыпалось.

— Что?

— Он открывал свой единственный глаз.

— Это произошло, когда моти использовали свои лазерные пушки для запуска солнечного паруса. И никаких данных об этом?

— Верно.— Поттер подумал.— Это случилось во время Гражданских Войн, война нанесла нам огромный ущерб. Новая Шотландия осталась верна Империи, а Новая Ирландия — нет. Пятьдесят или около того лет мы сражались друг с другом, пока межзвездные корабли не кончились, и связь со звездами оборвалась. Потом, в 2870 году в систему вошел корабль. Это был "Лей Кратер", торговый корабль, переделанный для ведения войны, с действующим Полем Лэнгстона и трюмом в системе Новой Каледонии. С его помощью мы уничтожили предателей Новой Ирландии.

— Это было сто пятьдесят лет назад, а ты рассказываешь так, будто сам жил тогда.

Поттер улыбнулся.

— Мы здесь принимаем нашу историю очень близко к сердцу.

— Да, конечно,— сказал Стели.

— Вы спрашивали о данных,— сказал Поттер.— Университетские записи ничего не говорят. Как известно, некоторые из компьютерных записей были уничтожены во время войны. Что-то произошло с Глазом, это точно, но это должно было случиться после войны. Это не произвело большого впечатления.

— Но почему нет? Лицо... этот глаз является крупнейшей и самой яркой звездой вашего неба.

Поттер невесело улыбнулся.

— Но не во время войны. Я читал дневники. Люди прятались под университетским Полем Лэнгстона, а когда вышли наружу, то увидели на небе поле боя со странными огнями и вспышками взрывающихся кораблей. Только после окончания войны люди вновь начали смотреть на небо. Позднее астрономы попытались изучить, что же произошло с Глазом, а потом Говарда Грота Литлмида посетило божественное вдохновение.

— И он решил, что Лицо Бога было только тем, на что оно походило.

— Да, так он и решил. И убедил в этом многих людей. Вот мы и на месте, джентльмены.

Церковь Его Имени была одновременно внушительной и довольно ободранной. Это было каменное строение, способное выдержать века — и выдержавшее их. Однако, камень был поношен, как будто источен пескоструйными шторами, перемычки и карнизы потрескались, стены покрывали инициалы и непристойности, выжженные лазерами.

Священник был высоким, круглым человеком с мягким уступчивым взглядом, однако он оказался неожиданно тверд в своем отказе пустить их вовнутрь. Получилось не слишком хорошо, когда Поттер сказал, что является горожанином. Церковь Его Имени и ее священник многое вынесли от рук горожан.

— Неужели ты думаешь, что мы действительно хотим что-то осквернить?— сказал ему Реннер.

— Вы не верующие. Какое дело привело вас сюда?

— Мы только хотим увидеть картину У... Его Лица во всем его величии. Увидев это, мы уйдем. Если ты не пустишь нас, мы можем заставить тебя силой. Это касается Военного Флота.

Священник презрительно взглянул на него.

— Это Новая Шотландия, а не какая-нибудь примитивная колония, оккупированная Флотом. Вам требуется приказ Вице-короля, чтобы войти сюда силой. Вы же не туристы.

— Ты слышал о зонде чужаков?

Священник утратил часть своей уверенности.

— Да.

— Мы верим, что его запустили лазерными пушками с Мошки.

Это привело священника в замешательств, но затем он захохотал и смеялся долго и громко. Еще продолжая смеяться он ввел их вовнутрь. Не говоря ни слова, он провел их по потрескавшемуся кафелю через весь зал, а затем в главное святилище. Потом он стал в стороне, глядя на их лица.

Лицо Бога занимало половину стены. Это было похоже на огромную голограмму. Звезды у края были слегка размазаны, что бывало только с очень старыми голограммами. Кроме того, было чувство взгляда в бесконечность.

Глаз на этом Лице горел чистым зеленым огнем пугающей интенсивности. Чисто-зеленым с красным пятнышком в нем.

— Мой Бог!— сказал Стели и поспешно добавил: — То есть, я хотел сказать... Вот это сила! Какую индустриальную мощь должен иметь мир, чтобы послать такой свет за тридцать пять световых лет!

— Мне казалось, что я запомнил это лучше...— прошептал Поттер.

— Вы увидели!— пропел священник.— И по-вашему, это может быть природным феноменом? Итак, вам этого достаточно?

— Да,— сказал Реннер, и они вышли.

Снаружи они остановились, освещенные солнцем. Реннер покачал головой.

— Я нисколько не порицаю Литлмида,— сказал он.— Удивительно, как он не обратил в свою веру каждого человека на планете.

— Мы довольно упрямы,— сказал Поттер.— Этот поглядывающий искоса силуэт на ночном небе слишком очевиден, слишком...

— Глуп!— подсказал Реннер.

— Да. На Новой Шотландии люди не терпят обращения с собой как с тупицами, даже с Его стороны.

Вспомнив гниющее здание с его потрепанным внутренним видом, Реннер сказал:

— Похоже, Церковь Его Имени переживает худшие дни с тех пор, как Литлмид увидел свет.

— Верно. В 2902 году свет погас. Сто пятнадцать лет назад. Это событие очень хорошо задокументировано. На этом астрономия здесь кончилась — до возвращения Империи.

— Мошка погасла вдруг?

Поттер пожал плечами.

— Никто не знает. Это произошло, когда мы были повернуты к ней другой стороной. Вы, конечно, заметили, что цивилизация здесь отвоевала не так много места у бесплодного мира. Мистер Реннер, когда той ночью Угольный Мешок поднялся из-за горизонта, он выглядел уже как слепой человек. Для еговистов это было так, словно Бог снова заснул.

— Забыв про них?

— Говард Грот Литлмид принял большую дозу снотворного. Еговисты говорят, что он торопился на встречу с Богом.

— Вероятно, и требовалось объяснение,— сказал Реннер.— Что-то вы притихли, мистер Стели.

Хорст мрачно взглянул вверх.

— Они могут построить лазерную пушку, которая заполнит небо, а мы готовим туда военную экспедицию!

С большим трудом удалось собрать всех на ангарной палубе. Закрытые ангарные двери были единственным достаточно большим пространством, способным одновременно вместить команду корабля и научный персонал, но даже и здесь была жуткая давка. Отделение ангара было забито механизмами: посадочная шлюпка, баркас и катер, оборудование для научных исследований, корабельные запасы и прочее, чьего назначения Блейн не знал. Люди доктора Хорвата настаивали на погрузке почти каждого прибора, используемого при их работе, на случай, если он вдруг им понадобится, и военные с трудом сдерживали этот натиск, поскольку экспедицией такого рода до сих пор не было.

Сейчас огромное пространство было заполнено до краев. Вице-король Меррилл, министр Армстронг, адмирал Кренстон, кардинал Рэндольф и множество менее высоких гостей стояли вокруг, и Род надеялся, что его подчиненные сумели как следует подготовиться к отлету. Последние дни были заполнены неизбежной спешкой, главным образом общественными делами, и для важной работы по подготовке корабля оставалось мало времени. Сейчас, ожидая последнюю церемонию, Род мечтал поскорее убраться от жизни столицы и остаться на борту своего корабля, подобно отшельнику. Следующий год или около того, он будет под началом у адмирала Кутузова, и Род подозревал, что адмирал не совсем доволен командиром подчиненного ему корабля. Русский был явно далек от церемонии, проходившей на ангарных дверях "Макартура".

Не заметить его было невозможно. Кутузов был массивным, плотным мужчиной с тяжеловесным чувством юмора. Он походил на деятелей из учебника по русской истории и говорил точно так же. Частично это было следствием его воспитания на Св. Екатерине, но главную роль играл его личный выбор. Кутузов проводил многие часы, изучая древнерусские обычаи и усваивая многие из них. Мостик его флагманского корабля был украшен иконами, в каюте кипел самовар с чаем, а команда изучала то, что, как считал Кутузов, было точной копией казацких танцев.

Во Флоте укрепилось мнение, что это человек-универсал: в высшей степени компетентный: непоколебимо выполняющий любые приказы, отданные ему, и настолько нуждающийся в человеческом сострадании, что рядом с ним люди чувствовали себя неудобно. Поскольку Флот и Парламент официально одобрили акцию Кутузова, приказавшего уничтожить восставшую планету — Имперский Совет установил, что суровая мера предотвратила распространение мятежа по всему Сектору — адмирала приглашали на все общественные мероприятия, но никто не огорчался, когда он отказывался от приглашения.

— Главная проблема — это сумасшедшие русские обычаи,— заметил Синклер, когда офицеры "Макартура" обсуждали своего нового адмирала.

— Ничего отличного от шотландских,— заметил первый лейтенант Каргилл.— По крайней мере он не пытается заставить нас понимать русский. Он довольно хорошо говорит по-английски.

— Ты хочешь сказать, что мы на Шотландии говорим не по-английски?— требовательно спросил Синклер.

— Можешь думать, что угодно,— ответил Каргилл, но потом подумал и сказал: — Конечно, нет, Сэнди. Порой, когда ты возбужден, я не могу понять тебя, но... давай лучше выпьем.

Что ж, подумал Род, Каргилл пытается вести себя с Синклером по-дружески. Причина этого очевидна: пока корабль на Новой Шотландии и им занимаются люди с Верфи под началом Макферсона, Каргил старается не раздражать главного инженера. Это могло кончиться переездом из каюты... или чем-нибудь похуже.

Вице-король Меррилл что-то говорил. Род отогнал прочь посторонние мысли и стал напряженно слушать журчание его голоса.

— Я сказал, что действительно не вижу во всем этом смысла, капитан. Вполне можно было провести всю эту церемонию на земле... хотя бы ради вас, ваше преподобие.

— Раньше корабли покидали Новую Шотландию без моего благословения,— буркнул кардинал.— Но раньше не было миссии, настолько сбивающей Церковь с толку, как эта. Что ж, теперь это будет проблема молодого Харди.— И он указал на экспедиционного священника, Давид Харди был почти в два раза старше Блейна, так что упоминание кардинала было довольно относительно.

— Итак, вы Тотовы?

— Да, ваше преосвященство,— Блейн кивнул Келли.

— КОРАБЕЛЬНАЯ КОМАНДА, ВНИМАНИЕ!

Бормотанье стихло как отрезанное, хотя и не так быстро, как было бы, не будь на борту штатских.

Кардинал вынул из кармана столу, поцеловал ее и повесил себе на шею. Священник Харди передал ему серебренное ведерко и аспергер — жезл с полым шаром на конце. Кардинал Рандольф погрузил шар в ведро и брызнул водой на собравшихся людей.— Ты очистишь меня, и я стану чист. Ты вымоешь меня, и я стану белее снега. Слава Отцу, Сыну и Святому Духу.

— Так было вначале, есть сейчас и будет всегда в бесконечных мирах. Аминь,— автоматически отозвался Род. Верил ли он во все это? Или просто был дисциплинированным солдатом? Он не мог решить этот вопрос, но был рад, что кардинал пришел. "Макартуру" может понадобиться любая помощь...

Официальные лица сели в атмосферный флаер, и зазвучал предупреждающий гонг. Команда "Макартура" бросилась долой с ангарной палубы, а Род шагнул в камеру воздушного шлюза. Завыли помпы, освобождая ангар от воздуха, а потом огромные двойные двери открылись. "Макартур” тем временем замедлил вращение, сообщаемое ему центральным маховиком. Если бы на борту флаера были военные, корабль можно было бы запустить и вращаясь по изогнутой траектории, но с Вице-королем и кардиналом это было невозможно. Посадочная шлюпка легко сдвинулась со скоростью 150 см/сек и вылетела наружу.

— Закрыть и опечатать,— приказал Род.— Занять места для ускорения.— Он повернулся и поплыл к мостику в нулевой гравитации. За его спиной телескопические стяжки протянулись через все пространство ангарной палубы, пока пустота частично не заполнилась. Конструкция ангара космических военных кораблей специально запутанна, поскольку корректировочные шлюпки должны запускаться в нужный момент, а огромное пустое пространство необходимо скрепить на случай возможной беды. Сейчас, с дополнительными шлюпками ученых Хорвата, добавившимися к полному комплекту оборудования "Макартура" ангарная палуба была лабиринтом кораблей, стяжек и упаковок.

Остальная часть корабля была набита битком. Вместо обычной деятельности в ожидании ускорения, коридоры "Макартура" кишели людьми. Некоторые из ученых были наполовину в боевых доспехах, перепутав сигнал ускорения с боевой тревогой. Другие стояли в узких проходах, блокируя движение и не зная на что решиться. Старшины орали на них, не имея возможности ругать гражданских или сделать что-нибудь похлеще.

В конце концов Род добрался до мостика, пока за ним офицеры и боцманы расчищали проходы и докладывали о готовности. Блейн винил свою команду за неспособность справляться с учеными, но и игнорировать ситуацию он не мог. Кроме того, если он простит своих людей, они вообще потеряют всякий контроль над штатскими. Он не мог реально угрожать министру по науке и его людям, но если он будет достаточно тверд со своей собственной командой, ученые могут последовать их примеру, чтобы... Нет, эта теория не годится, подумал он. Глядя на монитор, показывающий двух морских пехотинцев и четверых гражданских техников, запутавшихся в следующей за кают-компанией переборке, Род мысленно выругался, предвкушая будущую работу. Что-нибудь он все-таки сделает.

— Сигнал от флагмана, сэр. Сохранять направление на "Редпинес"?

— Принято, мистер Поттер. Мистер Реннер, принимайте командование и следуйте за танкером номер три.

— Есть, сэр,— буркнул Реннер.— Итак, мы отправляемся. Жаль, что устав не предусматривает шампанское в такую минуту.

— Мне кажется, вам и так хватает дел, мистер Реннер. Адмирал Кутузов требует, чтобы мы соблюдали то, что он называет правильным построением.

— Да, сэр. Прошлой ночью я говорил об этом с парусным мастером "Ленина".

— Уф-ф!— Род вновь уселся в командирское кресло. Это должно быть трудное путешествие, подумал он. Все эти ученые на борту... Доктор Хорват настаивал на своем присутствии, и это должно было стать проблемой. Корабль был так забит гражданскими, что большинство офицеров "Макартура" ютились в уже слишком маленьких каютах; младшие лейтенанты развешивали свои гамаки в кают-компании вместе с гардемаринами; морские пехотинцы теснились в комнатах отдыха, поскольку их казарменные помещения были забиты научным оборудованием. Род уже начал думать, что Хорват выиграл свой спор с адмиралом Кренстоном: ученый хотел взять в поход транспортник с его огромными спальнями.

Адмиралтейство поставило крест на этой идее. Экспедиция должна было состоять из кораблей, способных защитить себя, и только из них. Танкеры могли сопровождать флот до Глаза Мурчисона, но не отправлялись к Мошке.

Из уважения к штатским полет проходил при 1,2 "же". Род страдал из-за бесчисленных званых приемов, дискуссий между учеными и командой и отбивал попытки астрофизика доктора Бакмена монополизировать время Сэлли.

Первый Прыжок был обычным делом. Точка перехода в Глазу Мурчисона была хорошо известна. В момент перед тем, как "Макартур" прыгнул. Новая Каледония была великолепной белой точкой, а затем впереди вспыхнул ослепительный красный свет Глаза Мурчисона, имевшего размеры бейсбольного мяча, который держат на вытянутой руке.

Флот двинулся к нему.

Гэвин Поттер поменялся гамаками с Хорстом Стели. Это обошлось ему в недельную стирку белья, но дело того стоило. Из гамака Стели было видно иллюминатор.

Разумеется, он находился под гамаком, в цилиндрическом вращающимся полу кают-компании. Поттер лежал в гамаке лицом вниз, глядя сквозь паутину, и легонько улыбался.

Уайтбрид лежал в своем гамаке лицом вверх, прямо за вращающейся переборкой. Прежде чем заговорить, он несколько минут наблюдал за Поттером.

— Мистер Поттер?

Новошотландец повернул к нему голову.

— Да, мистер Уайтбрид?

Уайтбрид продолжал смотреть на него, положив руки под голову. Он отлично понимал, что слепое увлечение Поттера Глазом Мурчисона нисколько не касалось его. Совершенно непостижимым образом Поттер продолжал оставаться вежливым. Как это ему удавалось?

На борту "Макартура" бывали увеселительные мероприятия, но для гардемарина не было способа попасть на них. Свободные от дежурства гардемарины должны были развлекаться сами.

— Поттер, помниться, ты пришел на борт "Старины Мака" на Дагде, перед тем, как мы отправились на перехват зонда.

Хорст Стели, который тоже был свободен от дежурства, повернулся в том, что было койкой Поттера, и взглянул на него. Уайтбрид, казалось, не заметил этого.

Поттер повернулся и моргнул.

— Да, мистер Уайтбрид, это правда.

— Что ж, кто-нибудь должен сказать тебе это, и я не вижу никого, кроме себя, кто мог бы это сделать. Твой первый полет на корабле заключался в движении прямо в звезду F6. Надеюсь, это не оставило у тебя плохого впечатления о Службе.

— Вовсе нет. Это было так волнующе,— вежливо сказал Поттер.

— Движение прямо в солнце — редкая шутка на Службе. Это бывает не в каждом полете. Я думал, что кто-нибудь скажет тебе это.

— Но, мистер Уайтбрид, разве мы делаем не именно это?

— Что?— такого поворота Уайтбрид не ожидал.

— Ни один корабль Первой Империи не обнаружил точку перехода от Глаза Мурчисона к Мошке. Возможно, это им не требовалось, хотя можно предположить, что они делали такие попытки,— серьезно сказал Поттер.— Конечно, у меня очень мал опыт работы в космосе, но я вовсе не образован, мистер Уайтбрид. Глаз Мурчисона, — это красный супергигант, большая, враждебная звезда размером с орбиту Сатурна в Солнечной Системе. Вполне вероятно, что точка Олдерсона к Мошке — если она вообще существует — находится внутри этой звезды. Разве не так?

Хорст Стели приподнялся на локте.

— По-моему, он прав. Это может объяснить, почему никто не говорил о точке перехода, Они все знали, где это находится...

— Но никто не хотел взглянуть сам. Да, конечно, он прав.— Уайтбрид с отвращением сел,— И она именно там, куда мы идем. Мы снова делаем это!

— Именно так,— сказал Поттер, мягко улыбнулся и снова отвернулся от них.

— Это очень необычно,— запротестовал Уайтбрид.— Можешь не верить мне, если не хочешь, но уверяю тебя, что мы не входим в звезды чаще, чем в двух рейсах их трех.— Он помолчал.— И даже это слишком много.

Флот затормозил и остановился у размытого края Глаза Мурчисона. Вопроса об орбитах не возникало. На таком расстоянии притяжение супергиганта было настолько слабым, что могли пройти годы прежде, чем корабль упадет на него.

Танкеры соединились с военными кораблями и началась заправка топливом.

Странная, непонятная дружба крепла между Горацием Бери и астрофизиком Бакменом. Бари порой недоумевал: чего Бакмен хотел от него?

Бакмен был худым, шишковатым человеком и по-птичьи тонкими костями. Глядя на него казалось, что он иногда целыми днями забывает есть. Казалось, его не заботит ничто и никто в том, что Бари считал реальным миром. Люди, время, власть, деньги были только средствами, используемыми Бакменом для изучения внутренних процессов, протекающих в звездах. Почему же он искал общества торговца?

Впрочем, Бакмен любил поговорить, а у Бари было время слушать его. В эти дни "Макартур" напоминал улей, безумно занятой и кишащий пчелами, а в каюте Бари всегда было свободное место.

А может, цинично рассуждал Бари, ему нравился мой кофе. Бари имел почти дюжину разновидностей кофе, собственную мельничку и фильтровальные конуса для приготовления его. Он отлично понимал, насколько его кофе отличается от того, который заваривают в огромных кофейниках корабля.

Набил приготовил им кофе, пока они следили за заправкой по экрану Бари. Танкер, заправляющий "Макартур", не был виден, но "Ленин” и второй танкер виднелись как два космически-черные яйца, соединенные серебряной пуповиной и вырисовывающиеся на фоне размазанного пурпура.

— Это не должно быть таким опасным,— сказал доктор Бакмен.— Вы думаете об этом, как о спуске в солнце, Бари. Технически так оно и есть. Но весь этот обширный объем нисколько не плотнее Кала или любого другого желтого карлика. Думайте об этом, как о нагретом докрасна вакууме. Конечно, за исключением ядра: оно, вероятно, крошечное и очень плотное.

— Мы многое узнаем, занимаясь этим,— продолжал он, глядя куда-то в бесконечность. Бари, следивший за ним со стороны, почувствовал возбуждение. Он и раньше испытывал такое, но редко. Это означало встречу с человеком, которого нельзя купить ни за какие деньги из тех, которыми располагал Бари.

Бари использовал свое знакомство с физиком не больше, чем тот свое с купцом. Он мог расслабиться, общаясь с ним, как ни с кем другим, и ему нравилось это чувство.

— Я думал, что вы уже все знаете о Глазе,— сказал он.

— Вы имеете в виду исследования Мурчисона? Слишком много записей потеряно, а часть из оставшегося не заслуживает доверия. После Прыжка я работал со своими приборами. Бари, доля тяжелых частиц в солнечном ветре удивительно высока, а гелия — чудовищна! однако, насколько нам известно, корабль Мурчисона, никогда не входил в сам Глаз. Только сейчас мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО изучаем его.— Бакмен нахмурился.— Надеюсь, наши инструменты подойдут для этого. Конечно, их придется высовывать за Поле Лэнгстона. Вероятно, мы будем внизу, в этом разогретом до красна тумане, некоторое время, и если Поле выйдет из строя, они все испортятся.

Бари изумленно уставился на него, потом расхохотался.

— Да, доктор, это несомненно может произойти!

Бакмен удивленно посмотрел и сказал:

— A-а, я понял, что вы имеете в виду. Это может убить и нас тоже, верно? Об этом я не подумал.

Послышались предупреждающие сирены.— "Макартур" начал входить в Глаз.

Назойливый вызов прозвучал в ухе Рода.

— Рапорт инженеров, капитан. Все системы в порядке. Поле держится очень хорошо — снаружи не так жарко, как мы боялись.

— Хорошо,— ответил Блейн.— Спасибо, Сэнди.— Род посмотрел на танкеры, уходившие к звездам. Они были уже в тысячах километров, видимо только в телескопы, как ярко точки света.

Соседний экран показывал белое пятно в красном тумане:”Ленин” спускался в яркий красный сумрак. Команда "Ленина" искала точку Олдерсона — если она вообще имелась.— Как бы то ни было, Поле рано или поздно переполнится,— продолжал голос Синклера.— Там не будет накапливаться. Это не похоже на космическое сражение, капитан, но без излучения накопленной энергии мы можем выдержать поккрайней мере семдесят два часа. Что будет после этого — неизвестно. Никто до вас не пытался проделать этого безумного трюка.

— Да.

— Кто-нибудь мог и попытаться,— весело сказал Реннер. Он слушал их разговор со своего места на мостике. "Макартур" шел с одним "же", но все равно требовалось его внимание фотосфера оказывала бол-шее сопротивление, чем ожидалось.— Я думаю, что Мурчисон пробовал. У Первой Империи корабли были лучше, чем у нас.

— Может, и пытался,— рассеянно сказал Род. Он смотрел на "Ленин", уходящий в даль и прокладывающий путь для "Макартура", и чувствовал беспричинное раздражение. "Макартур" мог бы идти первым...

Старшие офицеры сидели на своих местах. Конечно, мало что можно было сделать, если бы Поле проглотило слишком много энергии, но Род чувствовал себя лучше на своем командирском месте. В конце концов было очевидно, что он здесь не нужен.

От "Ленина" пришел сигнал, и "Макартур" заглушил свои двигатели. Заревели предупреждающие сирены, и корабль начал вращаться, пока новое сообщение не позвестило конца неприятного изменения тяжести. Экипаж и пассажиры поднялись с противоперегрузочных лож.

— Снимите нижнюю вахту,— приказал Род.

Реннер встал и потянулся.

— Ничего не поделаешь, капитан. Конечно, мы замедлим движение, когда фотосфера станет плотнее, но это обычное явление. Трение в любом случае будет замедлять нас.

Он взглянул на свои экраны и спросил, как говорят, атмосферы здесь нет, но все же это гораздо плотнее, чем солнечный ветер.

Блейн и сам видел это. "Ленин" был по-прежнему впереди на пределе обнаружения, и его двигатели не работали. Он был черной занозой на экранах, его контуры размазывались четырьмя тысячами километров раскаленного докрасна тумана.

Глаз сгущался вокруг них.

Род оставался на мостике еще час, потом убедил себя, что неправ.

— Мистер Реннер?

— Да, сэр?

— Вы можете уйти с дежурства. Отправьте сюда мистера Кроуфорда.

— Слушаюсь, сэр.— И Реннер направился в свою каюту.

Он пришел к выводу, что не нужен на мостике, еще пятьдесят восемь минут назад. Сейчас под горячий душ и поспать на своей койке, вместо этого кресла...

Трап, ведущий к его каюте, как обычно, был забит битком. Кевин Реннер с целеустремленной решимостью протискивался через него, когда кто-то,пошатнувшись,налетел на него.

— Черт побери!— прорычал он.— Доктор Хорват, не так ли?

— Мои извинения.— Министр по науке отступил назад, безуспешно пытаясь почиститься.— Я еще не привык к гравитации вращения. Впрочем, как и все мы. Эта сила Кормолиса швыряет нас в сторону.

— Нет,— сказал Реннер,— это локти.— На лицо его вернулась привычная усмешка.— Здесь в шесть раз больше локтей, чем людей на борту этого корабля, доктор. Я считал.

— Очень смешно, мистер... Реннер, кажеться? Парусный мастер Реннер. Видите ли, Реннер, эта толкотня беспокоит моих людей не меньше, чем ваших. Если бы мы могли держаться в стороне от вас... Но мы не можем. Данные о Глазе необходимо собрать. Другой возможности может никогда не предоставиться.

— Я знаю, доктор, и сочувствую вам. Но если бы вы...

— Видение горячей воды и чистой постели отступило прочь, когда Хорват вновь ухватился за лацканы Реннера.

— Еще минуточку, прошу вас.— Хорват, казалось, пытается вспомнить о чем-то.— Мистер Реннер, вы были наборту "Макартура", когда был захвачен этот зонд, верно?

— Можете не сомневаться.

— Я бы хотел поговорить с вами.

— Сейчас? Но, доктор, мое присутствие может в любой момент понадобиться...

— Это крайне необходимо.

— Но мы же летим через фотосферу звезды, как вы могли заметить.— "А я не мылся под душем уже три дня, как вы тоже могли заметить..." Реннер еше раз взглянул на выражение Хорвата и сдался.— Хорошо, доктор. Только давайте уйдем с трапа.

Каюта Хорвата была сжата,как и все на корабле, зато она имела стены. Больше половины команды "Маркатура"считала эти стены незаслуженной роскошью, но Хорват, видимо , нет.

Он убрал койку в переборку и вынул два кресла из противоположной стены.

— Садитесь, Реннер. В этом перехвате есть кое-что, беспокоящее меня. Надеюсь услышать ваше беспристрастное мнение. Вы же не кадровый военный.

Парусный мастер и не подумал отрицать этого. Раньше он был помощником на торговом корабле и мог стать шкипером, когда покинет флот, обогатившись опытом. Вряд ли он собирался вновь возвращаться на торговый корабль.

— Так вот,— сказал Хорват, садясь на край стула.— Реннер, было ли абсолютно необходимо атаковать зонд?

Реннер рассмеялся.

Хорват принял это, хотя выглядел так, словно съел несвежую устрицу.

— Хорошо,— сказал Реннер.— Я не должен был смеяться. Вас там не было. Знаете ли вы, что зонд двигался прямо в Кал с максимальным ускорением?

— Разумеется, и я ценю, что вы сделали то же. Но было ли это настолько опасно?

— Доктор Хорват, капитан удивил меня дважды. Чрезвычайно удивил. Когда зонд атаковал нас, я хотел обойти вокруг края его паруса, прежде чем нас поджарят. Может, я и увел бы нас вовремя, а может, и нет. Но капитан повел нас СКВОЗЬ парус. Это было здорово, это было то, о чем должен был подумать я, можно даже сказать, что это была мысль гония. Но кроме того, он маньяк-самоубийца.

— Что?!

Лицо Реннера выражало страх при воспоминании о прошлом.

— Мы потеряли слишком много времени и почти таранили звезду. Я не верил, что мы сможем поймать эту проклятую штуковину так быстро...

— Блейн сделал это сам?

— Нет, он передал управление Каргиллу, который знаком с маневрами при высокой гравитации лучше, чем кто-либо другой на борту. В этом все и дело, доктор. Капитан выбрал лучшего человека для этого дела и не мешал ему.

— И вы пошли на перехват?

— Решительно и без колебаний.

— Значит, он захватил зонд. Хорошо.— Хорват вновь выглядел так, словно съел что-то несвежее.— Но он еще и стрелял в него. Первым...

— Первым выстрелил зонд.

— Это было противометиоритная защита!

— Ну и что?

Хорват стиснул зубы.

— Ну, ладно доктор, попробуем по-другому. Допустим, вы оставили на холме свою машину с неисправными тормозами, она скатилась вниз по склону и убила четырех человек.

— Чудовищно! Продолжайте свою мысль, Реннер.

— Эти моти по крайней мере так же развиты, как и мы. Допустим? Отлично. Они создают противометеоритную защиту и, значит, должны брать на себя обязательство, что она не выстрелит в нейтральный космический корабль.

Хорват долго сидел молча, пока Реннер думал об ограниченном объеме бака с горячей водой в офицерской кают-компании. Теперь Реннер видел, что выражение Хорвата было обычным для него, поскольку линии его лица складывались в него легко и естественно. В конце концов министр по науке сказал:

— Спасибо, мистер Реннер.

— Не за что,— ответил Реннер и встал.

И тут же взревели сирены.

— О, боже! Это меня.— И парусный мастер помчался на мостик.

Они были уже глубоко в пределах Глаза — достаточно глубоко, чтобы разреженное звездное вещество вокруг них казалось желтым. Индикаторы Поля тоже были желтыми, но с оттенком зеленого.

Все это Реннер увидел, бегло взглянув на полдюжины экранов мостика. Затем он посмотрел на диаграммы на своем собственном экране и не увидел линкора.

— "Ленин" прыгнул?

— Точно,— сказал гардемарин Уайтбрит.— Следующие мы, сэр.

Блейн вплыл на мостик, не касаясь перил трапа.

— Принимайте командование, мистер Реннер. Ваше место у станции может занять пилот.

— Слушаюсь, сэр.— Реннер повернулся к Уайтбриду.— Я сменю тебя.— Его пальцы пробежали по ключам входа, затем он принялся нажимать кнопки по мере того как все новые данные поступали на его экран. Вскоре пришло предупреждение: ПРЫЖКОВЫЕ ПОСТЫ, БОЕВЫЕ ПОСТЫ — ПРИГОТОВИТЬСЯ К ВЫСОКОМУ УСКОРЕНИЮ.

"Макартур" готовился к неизвестному.