Книга VI: Ода Смятения

Глава 14

— Риз не любил остальных людей, — говорила Гесперия. — Они не были к нему добры. Стар и млад отовсюду его прогонял и оскорблял. Из-за этого Ризант постоянно сбегал в уединённые места, и подолгу оставался там один. Чаще всего он прятался в старых дичающих садах, где его единственными друзьями становились растения и букашки. Мальчишка постоянно жаловался им на несправедливость и не понимал, отчего никто не желает его принимать таким, какой он есть…

В разуме сразу же возникло видение заросшей беседки, куда я приводил когда-то Вайолу. Кажется, молодой нор Адамастро знал гораздо больше таких укромных уголков в Клесдене, нежели я смог откопать в его памяти.

— Однажды Риз пришел в своё излюбленное место, где росли изумрудные томилии. Но застал там только вытоптанную и примятую клумбу. Какой-то смрадный пьяница заплутал и завалился спать прямо на цветы. После такого нежные растения были обречены. Но мальчишка зачем-то принялся их выхаживать. Неумело и глупо, но всё же. Если честно, он больше вредил своими действиями. Но намерения у него были благими. Томилии всё равно погибли, и Ризант закопал их увядшие бутоны. Именно тогда я впервые показалась ему на глаза.

— Зачем? — спросил я.

— Не знаю, — колыхнулась зелёная шевелюра Гесперии. — Ризант был очень красивым мальчиком. А я, как создание природы, восхищаюсь всеми её прекрасными творениями. Кроме того, мне было любопытно, почему этот маленький человек ведёт себя иначе. Почему он с таким трепетом относится к растениям. Когда я возникла перед ним, Риз не испугался. Скорее смутился. Он спросил меня: «Ты тоже здесь прячешься от всех?» А я не могла ответить, поскольку тонула в грусти, плещущейся в глубине его желтых глаз. Я ушла, не вымолвив ни слова. Но с того самого дня Ризант стал чаще обычного приходить на то место. Представляешь, Александр, он носил мне хлеб и оставлял там, чтобы я поела.

— Наверное, Ризант думал, что ты живёшь в том саду как узница, — предположил я.

Гесперия прижала камень крови плотнее и погладила его чёрный покатый бок.

— Как бы там ни было, но однажды я не выдержала и снова явилась Ризу. Я спросила, зачем он закопал цветы тогда. А мальчик ответил: «Потому что они умерли». И мне стало ясно, что Ризант таким образом заполнял одолевающее его одиночество. Для него растения заменили друзей, которых ему так не хватало среди людей. Соплеменники над ним издевались, насмехались, дразнили. А цветы — слушали и сочувствовали. Он даже давал им имена. Смешные и глупые, но настоящие. Кустистый репейник он звал Колючкой-ворчуном. Крапиву — Врединой. А дикую розу — Ваше Величество. Мальчик по-своему любил всех их. Желая немного скрасить страдания Риза, я предложила ему обучиться языку растений. И тот с радостью согласился. Мы днями напролёт слушали, о чём шептались одуванчики на ветру и как старые дубы жаловались на неугомонных птиц в своих густых кронах. Взамен Ризант рассказывал мне о человеческом обществе. В такие моменты я сочувствовала мальчику сильнее обычного. Мы оба с ним ненавидели людей. Вот только я жила в своём собственном уединении, а он был частью того мира, который его отвергал. Риз часто грозился отомстить всем, кто его обижал. А я смеялась над этой злостью, называя её щенячьим рыком. В шутку я Ризанта называла Ёжиком — шуму много, а колючки мягкие. Ох, как же он на меня за это обижался…

Гесперия немного помолчала, слепо глядя куда-то перед собой. А я не торопил её, целиком погрузившись в её размеренную историю.

— Потом Ризант стал взрослеть, — продолжила дриада. — Часто он появлялся, источая запах перебродившего виноградного или яблочного сока. Вёл себя он в такие моменты странно, не как обычно. И мне это не нравилось. Я говорила об этом, но Риз только отмахивался, считая, будто я не понимаю его. Тогда я перестала приходить к нему, когда он был пьян. Однажды Ризант снова стал звать меня, будучи во хмелю. Судя по виду, ему в очередной раз досталось от кого-то из соплеменников. Одежда юноши была порвана, а сам он перемазан засохшей кровью. Но я всё равно не показалась. Тогда он рассвирепел. Кричал, что я такая же, как люди, которые не желают принимать его. И в порыве гнева Ризант сломал молодое ни в чём не виноватое деревце. Оно просто подвернулось ему под руку. Тогда разозлилась уже я. Появилась и сказала, что он сам не отличается от тех, кого ненавидит, если делает такое. Помню, как Риз оторопел от моего обвинения. Посмотрел на меня так, будто я его ударила. Затем он схватил обломок ветки и стал острым краем раздирать кожу на лица, словно бы пытался снять её. И кричал: «Я не такой как они!» Мне стоило больших трудов успокоить его…

— И как же ты это сделала? — поинтересовался я, представляя болтающегося над землей полукровку, увитого гибкими побегами плюща.

— Обняла и поцеловала, — грустно улыбнулась Гесперия. — Как ты понимаешь, Александр, для меня этот жест ничего не значил. Первородные духи безразличны к таким эмоциональным ритуалам людей. Они для нас кажутся странными и непонятными. Мы проявляем привязанности совершенно иначе. Но в них нуждался Ризант. И я просто объяснила на знакомом ему языке, что он дорог. Это странно, но мне даже понравилось. С того самого дня наши отношения преобразились, и я вдруг осознала, что передо мной больше не тот желтоглазый мальчик, который убегал жаловаться цветам на свою жизнь. Совершенно незаметно для меня он превратился во взрослого мужчину, которого медленно, но верно убивало одиночество. Я стала единственной, кто понимал и принимал его…

Гесперия рассказывала истории про молодого нор Адамастро до самой ночи. О том, как он украл зеркальце у сестры и учил дриаду пускать солнечных зайчиков. Как хвастался своим умением плавать и едва не утоп в лесном озере. Как он, будучи маленьким, врал, что не боится темноты, но дрожал, как осиновый лист под густыми кронами ночного леса. Хозяйке лесов приходилось напускать светлячков, чтобы разгонять мрак. Как Риз пытался научить Гесперию человеческим танцам, но неуклюже споткнулся об корни и улетел с головой в колючий терновник.

Иногда первородный дух смеялась, но чаще роняла густые смолянистые слёзы. А я рассказывал ей, что думал в тот или иной момент Риз, если какой-то эпизод отзывался в памяти.

Эти странные поминки настоящего Ризанта нор Адамастро закончились лишь тогда, когда в сад вышли Велайд и Насшафа. Они, завидев мой силуэт, окликнули меня и призывно помахали. Дриаду тотчас же сдуло, будто ветром. Лишь крона старой груши прошептала на прощание: «Спасибо за всё, Александр. Пожалуйста, навещай меня чаще…»

— Эй, Риз, ты куда пропал? Мы себе места не находим от волнения! — сразу же наехал на меня Велайд.

— Просто сижу, — безразлично пожал я плечами. — На свежем воздухе думается легче.

— С кем ты раз-зговаривал? — подозрительно глянула на меня Насшафа. — Я с-с-слышала голоса…

— Ни с кем. Тут не было других людей, кроме меня, — соврал я и, одновременно с этим, сказал чистую правду.

— Брат, пойдём в дом. Матушка за тебя волнуется.

Нор Адамастро третий протянул мне руку, и я принял её, хотя уже давно мог подниматься на ноги без посторонней помощи. Ну и что? Пусть Велайд тоже почувствует, что я в нём нуждаюсь. Раньше я не стал бы демонстрировать слабость. Но теперь я знаю — рядом со мной есть люди, которые меня за это не осудят…

День рождения — сколько радости и счастья в этом словосочетании для ребёнка, объятого лаской и заботой. И сколько мороки для родителя, который обязан организовать весь праздник. К моему величайшему счастью, роль такого родителя взяла на себя Илисия. Она позаботилась о каждой мелочи, начиная от цвета конвертов с приглашениями и заканчивая наймом музыкантов. Конечно, я тоже принимал во всём этом участие, но не столь деятельное. От меня требовалось только согласовать списки гостей, их рассадку на самом торжестве, ну и по верхам пробежаться по церемониальной части.

Заключительный пункт повестки, кстати, для меня стал самым сложным. Сам я частенько пренебрегал подобными официальными мероприятиями. А последний день рождения Ризанта, который устраивался согласно всем правилам и традициям, был аж десять лет назад. Тогда юному нор Адамастро исполнялось четырнадцать, что по здешним меркам считалось переходом в мужскую пору и было важным знаковым событием. Но сразу после этого пубертат окончательно испортил отношения Одиона и старшего сына. Поэтому каждый год на свой праздник Риз демонстративно покидал круг семьи и упивался до состояния овоща где-нибудь в кабаках.

Так что мне, дабы не ударить в грязь лицом перед уважаемой публикой, приходилось тратить много времени, запоминая кучу всяческой ерунды. Как сидеть, как стоять, где должны находиться руки, насколько низко нужно кланяться тому или иному гостю, что делать, если я хочу взять слово, да и боги ещё ведают что! Но для Илисии каждая такая мелочь была архиважной. И за любой промах или недочёт она могла мне выкатить полуторачасовую лекцию, щедро сдобренную нотациями. Как, например, сейчас…

— Мой экселенс, гости прибудут к полудню, а вы ещё не одеты должным образом, — укорила меня мачеха подчёркнуто официальным тоном. — Знаете, даже ваш отец никогда себе подобного не позволял. Он крайне щепетильно относился к своему общественному образу и не допускал, чтобы…

Протяжно вздохнув, я под аккомпанемент женских поучений поплёлся к гардеробу, где висел заготовленный костюм. Сегодня мне предстояло щеголять в иссиня-чёрном камзоле с изящной серебристой вышивкой. Поверх него надевалась удлинённая тёмно-багровая накидка с высоким воротником и длинным рукавом. Её узоры на груди и манжетах повторяли орнамент на камзоле. Да и цвет пролитой крови был подобран не случайно.

Как сказала Илисия, такая гамма должна подчеркнуть пройденный мной боевой путь и напомнить всем гостям о военных заслугах. Не спорю, у Маэстро послужной список был несоизмеримо больше, но и Ризанта нельзя считать совсем уж безвестным. Пусть за молодым нор Адамастро не водилось никаких громких подвигов, вроде спасения столицы или уничтожения армии темноликих. Но даже в Арнфальде знали, что я последний эльдмистр Сарьенского полка, единственный переживший Кровавое Восхождение и участник четырёхдневной осады. Кроме того, милария Илисия очень старалась добавить нашей фамилии очков, рассказывая истории о том, как мы с братом боролись с алавийскими захватчиками в Клесдене. Не то что десятки других высокородных семей, трусливо сбежавших из города.

Иными словами, поводов для скромности не находилось. Да она не особенно-то и ценилась в среде аристократов. Я и Велайд были сыновьями Пепла, а потому должны всем демонстрировать, что мы достойные наследники своего отца. Брат даже уговорил меня надеть наши серебряные офицерские браслеты, дабы придать образам бо́льшую воинственность.

— … мы не должны допускать, чтобы хоть кто-то из гостей узрел даже намёк на неуважение! — продолжала жужжать над ухом мачеха. — Здесь не Клесден, где к вашим выходкам, экселенс, общество относилось с великим снисхождением. Мы в столице! А ваш пост при дворе накладывает на вас, Ризант, особую ответственность!

— Милария, прошу, остановитесь, — взмолился я, застёгивая массивные пуговицы, каждая из которых была произведением ювелирного искусства. — Я делаю всё, что вы говорите! Неужели, этого мало?

— Мало, Ризант! Нужно при этом ещё и стараться! — припечатал она. — Я, конечно, безмерно счастлива, глядя на то, как род нор Адамастро под твоим руководством обретает всё больше и больше влияния. Но мне больно думать, что все достижения могут пойти прахом из-за любой твоей необдуманной эскапады. Сегодняшнее торжество не просто праздник, но явление нашей фамильной чести перед столичным высшим светом. Поэтому я приложу все силы, чтобы всё прошло бе-зу-преч-но. И отдельно хочу отметить, что ты обещал мне полнейшее в том содействие.

— Да помню я, помню!

— Стало быть, и о нашем другом уговоре ты не забыл, Риз? — с нажимом произнесла мачеха. — Отсрочка, о которой ты просил, уже истекла.

— Скажите, Илисия, вы направили приглашение семейству гран Иземдор? — спросил я, прекрасно поняв, что речь идёт о моей женитьбе.

— Разумеется, — поджала губы женщина. — Хотя ты знаешь моё отношение к этой затее. После того позора, которым запятнали себя эти… кхм… люди, им закрыта дорога в приличное общество. Полагаю, они и сами это прекрасно осознают, поэтому я не получила от них ответа.

— Ясно… — разочарованно отозвался я.

— Мой тебе совет, Риз, не зацикливайся на этой Вайоле. Союз с ней не принесет нашей фамилии никаких преференций. Присмотрись к милариям, которые сегодня придут на твой праздник. Особенно к Сие́ме нор Лисаль. О, её обворожительное ангельское личико точно не оставит тебя равнодушным! Кроме того, её род считается очень обеспеченным даже по столичным меркам…

Я одарил мачеху таким красноречивым взглядом, что та сочла за благо свернуть сводническую кампанию и поспешила ретироваться.

— Э-э-э… у меня ещё много дел, мой экселенс, — пробормотала она, пятясь к двери. — Когда закончите облачаться, спускайтесь вниз. Вскоре нам всем предстоит встречать гостей.

Моё, в общем-то, нейтральное настроение бесповоротно испортилось. И до самого торжества я бродил по столичному поместью мрачной тучей, от которой шарахались все — и прислуга, и соратники. Илисия даже не решилась вновь показаться мне на глаза, а отправила Велайда, чтобы тот поторопил меня и пригласил вниз.

К прибытию первого гостя мне пришлось натянуть на лицо дружелюбную улыбку. Насквозь фальшивую, преувеличенно радостную, но неизменно располагающую. Я её отработал ещё в прошлой жизни. На малознакомых людей она всегда оказывала положительное впечатление. И пока тянулась церемониальная рутина, мои мимические мышцы работали на полную катушку.

Перед глазами мельтешили десятки физиономий. Каждую минуту звучали смутно знакомые фамилии. Нескончаемым потоком шли мужчины и женщины, парни и девушки, подростки и отроки. Но что примечательно, детей младше двенадцати никто из приглашённых не приводил. Поскольку день рождения молодого холостяка заведомо считался недетским праздником.

Среди прочих нас почтили визитом представители такой громкой фамилии, как гран Мисхейв. Правда, это был не действующий глава рода, и даже не его предшественник, а всего лишь экселенс Фенир, с которым мы давно нашли общий язык. Прибыл Леирон нор Эстиллен, почтенный носитель должности хранителя закона. Господин гран Эстар — доблестный энгор, командовавший гарнизоном Арнфальда. Даже экселенс гран Ларсейт, некогда взявший на себя роль секунданта на моей дуэли в поместье Иземдор, отложил дела и принял моё приглашение.

С кем-то из гостей мы панибратски жали руки. Кого-то я приветствовал военным салютом (преимущественно высокородных, носящих офицерские звания). С третьими раскланивались на порядочной дистанции. А для встречи иных госпожа Илисия отправляла меня аж к самим каретам. Удивительно, но каждый раз это оказывалось какое-нибудь семейство, составляющее компанию молодой и обворожительной миларии.

— Хо-хо, дорогой мой шурин! Как же я рад тебя видеть! — услышал я преисполненный энтузиазмом голос раньше, чем увидел его обладателя.

— Экселенс Гаэнар, какая встреча! — радостно откликнулся я. — Удовольствие лицезреть тебя абсолютно взаимно!

Да, жених Веды, судя по всему, был отличным парнем. От нашего давнего знакомства у меня остались исключительно положительные впечатления.

— Сожалею, что прибыл в одиночестве. Отец с матерью заняты восстановлением поместья. Наше жилище серьёзно пострадало после захвата Клесдена. А Веда в силу некоторых э-э-э… обстоятельств, связанных со здоровьем, не смогла составить мне компанию.

При этих словах Илисия покосилась на меня с нескрываемым превосходством. «Я же говорила, что твоя сестра беременна?» — прочитал я в её взгляде. Но при гостях, естественно, обсуждать такую тему не стал.

— Это печально, экселенс, но хорошо, что вы смогли выкроить время для визита, — вежливо улыбнулся я Гаэнару.

— Эх, жаль, что милария Оттеда не увидит твоего чудесного наряда, Риз. Она столько тёплых пожеланий и добрых советов просила передать от её имени.

От воспоминаний, как госпожа нор Эсим бескомпромиссно и яростно собиралась заняться моей женитьбой, моя улыбка сделалась слишком натянутой. И это не укрылось от внимания зятя.

— Ох, боги, видел бы ты своё лицо, Ризант! — заразительно расхохотался он. — Успокойся, я пошутил. Даже если б матушка снабдила меня посланиями для тебя, то я бы их либо забыл, либо потерял!

— Благодарю, экселенс. Ваша солидарность поражает, — отпустил я шуточку на грани приличий.

Ведь такие намёки, без риска получить вызов на дуэль, как правило, могут позволить себе только очень близкие люди. Те, кто имеет право посмеяться над общим родичем. И сейчас мы с Гаэнаром продемонстрировали, что не считаем друг друга чужими.

— Благодарю, что пришли, экселенс нор Эсим! Велайд, проводи гостя к столу! — вклинилась в нашу неформальную беседу Илисия. — Ризант, дорогой мой, пожалуйста, поприветствуй новоприбывших.

Мачеха выразительно указала подбородком в сторону подъехавшей белоснежной лакированной кареты, из которой пока никто не выходил. Я кивнул и поторопился к ней, вышагивая по идеально прямой дорожке, ведущей через весь двор. На ходу делал ставки, окажется ли на сей раз внутри молодая милария брачного возраста или нет.

Когда до вылизанного до кричащего блеска транспортного средства мне оставалось преодолеть всего пару метров, украшенная искусной резьбой дверца отворилась. И первая, кого я увидел, была обворожительная барышня с огромными ярко-изумрудными глазами. Пухлые губки, безупречная гладкая кожа и длинные светлые волосы довершали её великолепный облик. Даже восхитительное белое платье, идеально сидящее по стройной фигуре, меркло на фоне её красоты. Я без лишних пояснений понял, кто передо мной находится.

— Милария нор Лисаль, для меня большая честь видеть вас на моём празднике, — отвесил я формальный поклон и помог девушке спуститься на землю.

— Полно вам, экселенс, можете обращаться ко мне просто Сиема, — тоненько пропищала девица, вызывая у меня неконтролируемое раздражение.

Да, она была очаровательна. Но не будила во мне никаких чувств. Да ещё и этот её голос… В общем, как бы не хотелось Илисии, а эту особу я в качестве своей супруги даже не представлял. И плевать мне тысячу раз на богатство её рода. Хотя, по одной уже карете понятно, что денежки у них в семье водятся немалые.

— О, господин нор Адамастро, гляжу, вы уже знакомы с моей дочерью! — следом за блондинкой в белом на подножку ступил одутловатый мужчина.

Он носил густые длинные бакенбарды и вёл под руку худощавую высокую женщину, красота которой в молодости явно послужила причиной не одой и не двух дуэлей. До сих пор в её чертах прослеживалось нечто завораживающе и роковое, заставляющее мужчин терять голову и проливать кровь за право быть рядом с такой дамой.

— Милария Илисия мне много рассказывала о вас и вашей семье, экселенс нор Лисаль, — поприветствовал я и отца девушки. — Кроме того, сложно найти вторую такую красавицу во всей Патриархии.

Моя льстивая реплика была принята весьма благосклонно. Глава семейства хохотнул и по-свойски пригрозил мне пальцем. Сиема зарумянилась и игриво прикрылась веером. А её мать одарила меня лукавой улыбкой. И мне подумалось, что Илисия совместно с этими людьми уже успели меня заочно женить.

Тем не менее, дабы не давать поводов мачехе упрекать меня в неподобающем поведении, я добросовестно исполнил роль хозяина, ни словом, ни жестом не явив холодности или непочтительности. Милария нор Адамастро старания оценила и наградила дружеским подмигиванием, что в её исполнении выглядело почти как фривольность.

— Кажется, мы встретили всех, Риз, — сказала она, когда поток гостей иссяк. — Можем присоединяться к празднику.

— Пожалуй, что вы правы, Илисия, — в тон ей отозвался я.

Мы уже были на пороге, когда ржание лошадей, раздавшееся со двора, заставило нас притормозить. Я обернулся и узрел, как к поместью подъезжает открытый экипаж. А в нём восседает…

«Вайола…» — мысленно произнёс я, чувствуя, как сердце забилось чаще.

Илисия неодобрительно скривилась, когда я спустился с крыльца, чтобы встретить новых гостей. Милария гран Иземдор прибыла с главой своего рода — с Ниасом гран Иземдор, старшим сыном покойного Инриана. Мальчишке должно было уже исполнится то ли тринадцать, то ли четырнадцать лет, но он ни йоты не изменился с той поры, когда я посещал его день рождения в Клесдене. Будто бы груз свалившихся на него забот прибил его к земле, как молодое деревце, мешая полноценно расти.

— Милария, как же я счастлив вас видеть, — глуповато улыбнулся я, проигнорировав юного спутника девушки. Но сделал это не со зла, а только потому, что не мог отвести взор от прекрасной аристократки.

Молодой глава только закатил глаза, как типичный подросток из моего мира, но ничем не показал, что моё невнимание его задело. Впрочем, наверное, после неудач, постигших их род, вряд ли мальчишка мог себе позволить проявлять неудовольствие по отношению к кому бы то ни было.

— Я не получила ответа на своё последнее письмо, экселенс, зато обнаружила от вас приглашение на праздник, — изрекла Вайола, не отрывая взгляда от моего лица, будто пыталась запомнить его во всех мельчайших деталях. — Во мне живёт надежда, что сегодня мы разрешим все вопросы, повисшие между нами.

— Не смею давить на вас, милария, — галантно поклонился я. — Мы вернёмся к обсуждению только тогда, когда вы будете готовы.

— Нет, Ризант. Спросите меня прямо сейчас.

Девушка судорожно вздохнула, словно сама не ждала от себя таких речей. Щёки её зарумянились, а дыхание участилось.

— Вайола, ты согласна стать моей женой? — спросил я охрипшим голосом.

Пауза, повисшая после этой реплики, показалась мне вечностью. Я так не нервничал, даже когда добровольно шёл в засаду, заготовленную Инрианом гран Иземдор. Сейчас кончики моих пальцев покалывало сильнее, чем тогда, когда конвой темноликих вёл меня по коридорам Гарды к алавийскому кардиналу. А дыхание перехватило, как во время первого пятнадцатиметрового прыжка над боевым крылом Дев войны во время осады Арнфальда.

— Да… — произнесла Вайола так тихо, что я увидел лишь шевеление её пухлых губ.

— Прошу, скажи это ещё раз. Чтобы я мог быть уверен, что не ослышался, — попросил я.

— Ризант нор Адамастро, я согласна стать твоей супругой, — значительно смелее повторила она.

Дальнейшую мою реакцию, пожалуй, можно было назвать не иначе как дерзкой. Будь здесь в качестве сопровождающего кто-нибудь другой, а не юный Ниас, то я вполне мог бы схлопотать вызов на дуэль. И я буквально лопатками почуял, как в спину вонзается негодующий взгляд Илисии. Но да плевать я хотел на её несбывшиеся планы касательно меня. В конце концов, я ей ничего не обещал насчёт моей избранницы. Только то, что она будет. И вот Ваэрис не оставил своего эмиссара без капельки удачи. Вполне возможно, что за это придётся кому-то расплатиться несчастьем, ведь таков закон великого равновесия. Но в данный миг я готов был смириться с этим.

Мои руки нежно обняли талию миларии гран Иземдор и привлекли девушку ближе. Она подняла на меня глаза, в которых одновременно плескались и испуг, и призыв действовать. И я не устоял. Сделал то, о чём мечтал очень давно. Впился в мягкие губы Вайолы поцелуем. А она ответила с жаром и пылом, которого я никак не мог ожидать от неё.

Боюсь сглазить, но, кажется, сегодня я был счастлив. По-настоящему счастлив.