Оцифрованная реальность (СИ)

Видимо, кто-то пришел жаловаться. «Снова! Ну, что на этот раз?» — тоскливо подумала Марина, поворачивая голову от монитора в сторону «гостей».

— Вот, полюбуйтесь на результат ваших занятий! — мамаша с угрожающим видом сунула ей под нос худенькую ручку двенадцатилетней девчушки. — И это, по-вашему, украшение?

Сконцентрировавшись на злосчастной конечности, Марина разглядела фигурный след, как от ожога, на запястье.

— Обычное несоблюдение техники безопасности, — без единой эмоции отрапортовала она. — Браслет не был готов, разве Игорь Дмитриевич не объяснял, что его пока нельзя носить? Вот доработали бы, тогда другое дело!

— Я на вас в суд подам! — не унималась мамаша. — Вы не имели право отдавать ребенку неготовое изделие, зная, чем это может кончиться!

— Вообще-то, имели, — беспристрастно заявила Марина, — прочитайте внимательнее договор — раздел 4, пункт 4.5.

Компьютерный центр достался Марине по наследству. От отца. Торговлей они не занимались, а занимались обучением. Поэтому и центр состоял из одного компьютерного класса и комнатки-офиса, примыкавшей к нему. Центр пользовался популярностью, даже несмотря на то, что находился в провинциальном городишке и цены на обучение были столичными.

Клиенты попадались разные, но как сегодня — редкость. Девочка проучилась в центре всего два года, и постоянно приходилось выслушивать необоснованные нападки со стороны родителей ребенка. Правда сегодня ее мамаша оказалась права. Юридически договор предусматривал несчастные случаи и ответственность за учеников ложилась на плечи преподавателей.

Марина, выдавив вымученную улыбку, попыталась сгладить конфликт:

— Такого больше не повториться. С Игорем Дмитриевичем будет проведена беседа, вам компенсируют и…

Мамаша, осознав, что поскандалить не удастся, сверкнула тремя золотыми кольцами на грозящей руке.

— Моя дочь не будет больше здесь учиться. Найдем себе другое приличное заведение!

Как только дверь захлопнулась, Марина схватилась за мобильник:

— Игорь, черт бы тебя побрал, я же просила!

Через час Игорь, высокий парень готической внешности и в соответствующей одежде, преподаватель «3D-технологий», сидел в офисе.

— Мариночка, это же был эксперимент. Ребятам нравится, когда их произведения «живые»! На этом и держимся! И потом, в конце концов, о возможных рисках они предупреждены.

Марина скинула маску надменной вежливости, которая годилась лишь для улаживания внешних конфликтов, и побагровела от злости:

— Договоры часто подписывают не читая. В суд-то они не пойдут, но очередного клиента мы потеряли. — Она сделала многозначительную паузу, чтобы горе-преподаватель проникся невосполнимостью утраты. — Ладно, показывай свой, так сказать, новый «материал».

Просияв не хуже полированного Марининого ногтя, Игорь подорвался в соседний кабинет — компьютерный класс, в котором проходило обучение. Здесь дети и взрослые постигали высокие технологии. Эти технологии заменяли теперь почти все бытовые приборы, рабочую технику, программы.

У стены в компьютерном классе стояли два сдвинутых ученических стола, на которых высилась груда всякого нужного хлама, а в центре груды — 3D принтер, средних размеров, но ценный и дорогой.

— Вот, — Игорь вытащил из недр стола огромную катушку цветных прядей, — новейшая разработка, фирменная «разносторонняя нанонить».

— Чего-чего? — нить оказалась мягкой, гладкой и теплой, на ощупь точь-в-точь крысиный хвост. — Гадость какая! — девушка отдернула руку, чуть не уронив огромную катушку на ногу преподавателю. — И где ты только берешь эту дрянь?

— Да как обычно, на китайском сайте, — буркнул Игорь, отчаянно удерживая на столе катушку.

— Описание хоть к ней прилагалось?

Преподаватель протянул Марине листок сомнительного качества с еще более сомнительным содержанием:

— Большего бреда в жизни не читала, — отсмеявшись, сказала Марина. — На английском инструкции нет?

— Не-а.

— А что насчет: «случайно отправить вам 10 различных цветов?»

— Так бывало, что и отправляли.

— Имеем удовольствие это сейчас наблюдать?

— Ну, чего ты хочешь? Заказать обычный пластик? — Преподаватель начал закипать, хотя вывести его из себя обычно было непросто. — Тогда к нам вообще никто ходить не будет!

Как бы Марине не хотелось это признавать, но он был прав. Как же он был прав! Рынок стремительно развивал всякие новомодные технологические штуки. Вот как сейчас можно было купить обычный пластик? Разве что контрабандой. Обычный офисный пакет? «Windows»? Нет, только «Life Windows». Живой, еще какой живой! И, если программе не понравится владелец (или владелец не сумеет укротить программу), — все, пиши пропало. По сути, конец света. Вот как раз этот случай существуют различные обучающие заведения. «„Новая эра“ — наладь контакт с программным обеспечением и живи спокойно» — гласила надпись на дверях Марининого центра.

— Не понимаю только, чего этому браслету не понравилось? — Игорь все-таки снял со стола катушку и переставил в другое, более надежное место. — Обычно они в любом состоянии себя так не ведут — подумать только, обжег ребенка! — а просто меняют цвета, — это своеобразный индикатор эмоций. Так, невинная шалость, игрушка. Не буду же я на первом курсе разрешать детям работать с агрессивной средой!

— Игорь, чтоб в последний раз, договорились? И хватит уже покупать китайские материалы. Понаделают ерунды всякой, а мы потом — разбирайся. Найди надежного и проверенного производителя. Да, и поставщика тоже.

— Как скажешь, Мариночка, как скажешь.

Пасмурное утро очередного рабочего дня Марининого настроения не улучшило. А призрачные очертание совершенно голой женщины, с видом ангела порхавшей при входе в офис, ухудшили его донельзя.

— Гоша, — взвизгнула Марина, на три октавы повышая голос, — снова твоя работа? Держи свои фантазии при себе!

Григорий, он же Гоша, со вчерашнего дня официально работал в «Новой эре» дизайнером. Собственно, он и не уходил оттуда, доблестно отучившись все пять курсов, и питая надежды, что именно здесь и будет зарабатывать на жизнь честным трудом. Да, он талантливый дизайнер — такая натуральная голограмма женского тела предстала в офисе впервые.

— А мне нравится, — хохотнул Игорь, высунувшись из-за нагромождения хлама на своем столе. — И размерчик что надо…

Марина посмотрела на него так, что Игорь поспешил снова спрятаться за свой 3D-принтер.

— Чтобы через пять минут этой порнографии здесь не было, — с чувством выполненного долга Марина плюхнулась на свой стул.

— Марин, может кофе? — Юля, как всегда, сама любезность. Администратор, секретарь и координатор в одном лице. Молодая, с двумя высшими образованиями — умница и красавица. Хотя, если задуматься, в чем Юля ходила на работу! Марина в таком и в ночной клуб не пошла бы. Постеснялась, что примут за эту… как ее… падшую женщину.

— Да что ты переживаешь? — Юля разливала кофе по чашкам — сразу на всех. И, когда она наклонялась, даже Гоша честно отводил взгляд. — Дети зайдут? Увидят? Так они сейчас и не такое в интернете найти могут. С доступом проблем нет, сама понимаешь.

Марина вздохнула. Включила компьютер. Прошло несколько секунд, но монитор не работал.

— Федька, чтоб тебя, — пробормотала. Еще раз проверила — питание включено, все должно работать как надо. — Федор, кончай дурить. Мне еще учебное пособие доделать надо. Федор Михайлович! — Экран продолжал оставаться черным.

С операционными системами было сложней всего. Из всей техники, творящей безумные вещи со своими владельцами, операционные системы с искусственным интеллектом оставались самими изощренными. То ли производители специально создавали их такими, чтобы повысить спрос продукцию, выпуская все новые и более «совершенные» модели, то ли имел место естественный отбор (и кому все это нужно?). Как бы то ни было, а с искинами могли работать действительно профессионалы своего дела. Других система просто не допускала к управлению. Им приходилось довольствоваться простенькими гаджетами, вроде «ProstoNet».

Марина работала с Федькой. С Федором Михайловичем, то есть. Имя себе искин выбрал сам, руководствуясь исключительной любовью к Достоевскому.

— Антонина Семеновна, — обратилась Марина к сидящей рядом бухгалтерше, — вы Федьку, то есть, системный блок вчера не переставляли?

Антонина Семеновна посмотрела из-под толстых стекл очков.

— Да, кассовый чек туда вчера улетел! Я отодвинула блок в сторону, но потом, вернула на место. У Феденьки снова проблемы с головой?

— У всех проблемы, но вы же знаете, какой он…

Договорить она не успела. Экран моргнул пару раз, затем засветился, показывая несколько неприличных слов.

— Антонина Семеновна! Вы русский язык понимаете? — раздался приятный баритон. — Я же сказал — не трогать системный блок! Ни на сантиметр, ни на миллиметр, ни на как!

— И вам доброго утречка, любезный Федор Михайлович, — с ядовитым сарказмом в голосе пропела Антонина Семеновна. — Как спалось вашей бесподобной технической милости?

Вместо ответа на экране высветилось изображение парня с ершиком волос на голове — темных, чуть осветленных на кончиках. Туго натянутая футболка, подчеркивающая бицепсы, трицепсы и другие перекаченные части мужского тела. Серьга в ухе и длинная вязь татуировки, начинавшейся где-то за гранью футболки и спускающейся по руке до самого запястья. Парень с весьма недвусмысленным видом показывал Антонине Семеновне кулак.

— Ах, так, — бухгалтерша гневно налегла пышной грудью на стол, — ладно же, ладно. Доиграешься, голубчик. Чтоб я еще раз салфеткой монитор протирала? Да ни за что! Мариночка, наушники, солнышко. Слышать не могу этого придурка!

Искин цапался с бухгалтером по несколько раз на дню. Антонина Семеновна была из той породы людей, которые не могут удержаться, чтобы не съязвить при случае. Федька же был хам, и старательно поддерживал свой брутальный авторитет.

Марина надела наушники, но не прошло и десяти минут напряженного умственного труда, изредка прерываемого Федькиными комментариями, как в соседнем компьютерном классе что-то грохнуло, а в офис ворвалась голограмма все той же девицы, правда теперь, почему-то в кружевном белье и в чулочках на подтяжках.

— О-о-о, — завыл Гоша где-то за стеной, — понаставили всякой ерунды, развернуться негде! Игорь, убирай к чертям собачьим этот хлам!

— Хлам — это твоя полуголая девица, а у меня здесь — рабочее оборудование! — когда дело касалось деталей принтера, Игорь был на редкость щепетилен.

— Хватит, мальчики, дайте же мне отчет доделать! — ныла Антонина.

— Фи, Гоша, ты корсет на нее напялил? Как старомодно! — подала голос Юля. — И еще, чтоб ты знал, сейчас в моде стринги!

— А сиськи ничего! — восхитился Федька, тыча указательным пальцем в мечущуюся по офису голограмму.

Марина закрыла глаза и заткнула уши руками.

Начинался их обычный, ничем не примечательный рабочий день.

Дом встретил Марину сырой промозглостью подъезда, душным запахом сигарет, выкуренных на лестничной площадке, детскими голосами, звенящими где-то на последних этажах. Она жила на четвертом, и сама мысль о том, что квартира расположена невысоко, заставляла ее каждый раз подниматься пешком, минуя лифт. Так полезнее. Да и боялась Марина замкнутых пространств. С детства.

Ужинать хотелось. Правда, дома ее ждал только кот, настойчиво требующий свою порцию внимания, да пустой холодильник. В морозилке завалялась коробка с едой быстрого приготовления. «Ужин холостяка», как называла такие наборы Антонина Семеновна. Марина умела готовить. Кто-то даже хвалил, что неплохо. Но в последнее время ей ничего не хотелось — ни убирать квартиру, ни стоять за плитой, за продуктами даже не хотелось идти. А ведь ленивой она не была. Просто как-то не складывалось, что ли…

Кинув замороженный пакет в микроволновку, девушка накормила кота, затем включила компьютер.

Да, был еще Федька. Последняя отдушина, помогающая скрасить серые унылые вечера. Друзья, подруги, они, конечно, тоже были, но странное дело — ее не тянуло встретиться хоть с кем-нибудь. Роман с парнем закончился год назад. С тех пор у Марины никого не было. И сегодня исполнялся ровно год, с того момента, когда она купила Федьку.

Монитор полыхнул радугой и фейерверками. После чего триумфально явил себя именинник. Сегодня Федька разоделся: ослепительно белая рубашка, черные брюки, кожаный ремень с причудливой застежкой-леопардом. На руке блеснули золотом часы. Волосы, обычно торчащие ежиком, он зализал гелем. Даже серьгу из уха вынул. Не иначе, как по случаю праздника.

— Бухаем? — радостно подмигнул Федька, тыча фужером, наполненным какой-то жидкостью с пузырьками — шампанским? — в монитор.

Операционная система с искусственным интеллектом, принадлежащая одному хозяину, функционировала на всех устройствах. Достаточно было синхронизировать их. Так что офисным компьютером, мобильником, планшетом и ноутбуком у Марины заправлял Федька. Случалось, люди покупали себе разные системы, но Марина никогда не понимала, зачем это нужно. С одной бы поладить.

И вряд ли налаживанию отношений способствовало то, что девушка позабыла про Федькин день рождения.

Очевидно огорчаясь, искин обвел пространство комнаты web-камерой. Комната была как на ладони — ни поздравительных плакатов, ни шариков, ни торта со свечками, ни хотя бы салатиков в пластиковых коробочках хрустальных вазочках.

— Феденька, извини, я совершенно забыла, замоталась…

Эти выходки подчас просто бесили. Вот и сейчас, видя, что искин готов вскипеть, разразиться нецензурщиной и, швырнуть бокалом в монитор (не разобьет, конечно, но звук мерзкий), она поспешно закончила:

— Сейчас в магазин сбегаю, не злись, ладно?

— Забей. — Федька обиженно надул губы, с лица слетело надменное выражение, бокал куда-то исчез. Ну, прямо ребенок, честное слово! И верно, один годик ведь.

Марина подумала, что ради смеха купит ему что-нибудь детское (мягкую игрушку на монитор, например), но потом устыдилась таких мыслей. Искин хоть и любил строить из себя вечно обиженного и обделенного судьбой, частенько ныл по пустякам, жалуясь на свою нелегкую долю, но дураком точно не был. Подружки, в ту пору еще ходившие к Марине, завидовали, познакомившись поближе — влюблялись. Несмотря на брутальную внешность и ругань, Федька с легкостью заменял энциклопедию, справочники, и мог проконсультировать по любому вопросу. Серьезно конфликтовала с ним, пожалуй, только Антонина Семеновна, да и та не от злого сердца, а силу своего характера.

Микроволновка давно просигналили о том, что «ужин холостяка» готов. Но Марина не обратила внимания. Надела туфли-лодочки, кинула в сумку ключи и выскользнула за дверь.

Было около десяти вечера. Конец августа напомнил о себе рано сгустившимися сумерками, вечерней прохладой, предвещавшей начало осени.

Нужно было заказать на дом еду с доставкой. Пиццу или суши. Пирожные и торт из круглосуточной кондитерской. Но тогда пришлось бы остаться с Федькой. Сидеть, ждать. Искин продолжал бы дуться, Марина продолжала бы уговаривать. Нет, она устала. Не сегодня.

До магазинчика оставалось всего ничего, как вдруг черный навороченный джип, взвизгнув тормозами, остановился рядом с девушкой.

— Красавица, спешишь?

Красавица? Она спешила. И амбал, перегородивший дорогу, спешке способствовал. Только отступать было некуда. Сзади подошли еще двое, ненавязчиво взяли под локотки.

— Разговор имеется. Пройдем?

Сопротивляться было глупо, да и нечем. Из средств самообороны — только газовый балончик, да и он глубоко в сумке.

Ее впихнули в машину и дверь захлопнули.

— Марина, верно? — обратился к ней верзила в поношенной кожаной куртке. Лицо у него было закрыто маской.

— Да. Что вам нужно от меня?

Мысли путались. Кому она могла перейти дорожку? Родители умерли, мужа, детей нет. Это какая-то ошибка, недоразумение. Сейчас они поговорят, отпустят ее…

— Марина, значит… — повторил верзила. — Что же вы вечером по темноте, да одна, мало ли что случится, мало ли.

Он определенно издевался. Марина даже представила, как он скалится под маской.

— А скажите, Марина, вы не замужем?

Зачем спрашивает? Ведь ясно, что знает — и про то, что не замужем, и про семью, которой нет. Про кота, наверно, тоже знает. Про работу.

— Не замужем, — освобожденные руки осторожно прощупывали сумку в поисках баллончика, — никогда не была.

— А живете вы с кем?

— Одна я живу. С котом. — балончик нащупан, — но ведь вы же, наверняка, знаете все это, зачем же спрашиваете?

— Знаю, — признал верзила, — просто я люблю задавать вопросы. Поговорить люблю, видите ли… Еще люблю, когда на мои вопросы правильно отвечают.

Правильно отвечать Марина умела. В школе была отличницей, зубрила. Только закончив школу поняла, что зубрежка не поможет. Пришлось учиться думать иррационально. После смерти отца только ее нестандартные решения спасли «Новую эру» от разорения.

Молчание затянулось. Похоже, верзила давал время на обдумывание «правильных ответов».

Зловещую тишину нарушил звук мобильника. На рингтоне стояла музыка фолк-группы «Эклектика». Любимая Маринина группа. Из Марининой сумочки и раздавалась.

— Доставай. — Он выражался предельно четко и ясно. — И отдавай.

Она вытянула из сумочки мобильник, отдала. Не глядя.

— И кто такой у нас Федор Михайлович?

Федька. Это Федька ведь звонит. Обижаться раздумал. Беспокоится?

— Это… это мой парень, — соврала Марина. Да, она умела давать правильные ответы. Понимала, что именно этот ответ неправильный, и не годится. Но интуиция подсказывала, что нужно соврать. Пусть даже это выглядит нелепо. Просто так нужно.

— А ведь врать нехорошо, Мариночка, — верзила подвинулся ближе, коснулся Марининых колен своими, — мы ведь знаем, что парня у тебя нет. Да и потом, кто же зовет своих парней по имени отчеству?

Попытаться все же стоило. Выдать желаемое за действительное. Выкрутиться. Иначе…

— Я на прошлой неделе с ним познакомилась, не говорила еще никому. Он работает начальником экономического отдела в фирме, с которой мы сотрудничаем. Вот и записала в телефон по имени отчеству. Стали встречаться, а исправить — не исправила. Так и остался — Федор Михайлович.

Только бы прошло, проглотили бы они эту странную ложь.

— Что за фирма? Название?

Не проглотили, не помогло.

— «Оптикус». Они занимаются поставкой оборудования… деталей для 3D- принтеров и запчастей.

Фирма «Оптикус» действительно существовала. И в самом деле поставляла детали для Марининого центра. Только никакой Федор Михайлович в должности начальника экономического отдела там не работал.

— Мы это проверим. Не сейчас, но обязательно. — Голос под маской не оставлял сомнений — проверят. Узнают, что она соврала, найдут и… и что дальше? Что им вообще нужно? Мобильник не вернули. Марина была уверена — не вернут. Даже спрашивать не стоило.

— От слов к делу, — верзила с хрустом потянулся, — знаешь, зачем ты здесь?

— Знала бы — сидела бы дома.

Водитель — мужик в рабочем комбезе, — загоготал, обернулся:

— Девка-то с норовом, босс! Смотри, не спались!

— А ты бы не лез, Шланг, не в свое дело, — отрезал верзила. — Глядишь, и проживешь дольше. — А вам, Марина Леонидовна, я бы настоятельно посоветовал ваш центр закрыть.

Вот так. По имени-отчеству знает, оказывается. И центр — закрыть. Вот для чего ее сюда притащили. Запугивают. И как она сразу не догадалась: работа — единственное, что у нее есть. Успешный, процветающий бизнес.

— Спрашивать почему, полагаю, будет неразумно?

— Правильно полагаешь, Мариночка. Абсолютно неразумно. И небезопасно, к тому же.

— А если…

— А если не закроешь — сама подумай, что будет. Сделай правильные выводы. А если не сделаешь, вспомни, что у тебя есть друзья, коллеги по работе и дальние родственники. — Верзила достал из кармана какую-то мятую тряпку. Извлек из-под сидения бутыль, зубами вытащил пробку. По салону разлился душный запах спиртного. — Извини, другого антисептика нет. Палец давай.

— Зачем? Что вы собираетесь делать?

Она побледнела настолько, что тот позволил себе усмехнуться:

— Давайте пальчик, леди. Кровь брать буду. На анализы.

Чиркнул раскладной перочинный ножик.

В то, что ее не зарежут прямо на месте, Марина поверила не сразу. Глаза зажмурила от ужаса. Палец кольнуло острой болью, она пару раз моргнула, а когда открыла, верзила сцеживал ее густо стекающую кровь в колбочку. Пару раз промокнул палец о маленькие стеклянные пластики. Если не открывать глаза, можно вообразить, что она находится в поликлинике. Вот только перчатки у доктора не латексные, а кожаные, потертые. И нож.

— Ну, вот и все, — ласково проворковал «доктор», вытирая лезвие о тряпку. — А ты боялась. На вот, замотай, что ли. Салон мне запачкаешь.

Кинул Марине ту самую тряпку, о которую нож вытирал. Пришлось замотать, кровь действительно не хотела останавливаться. Видимо, от страха.

— Да, еще, чуть не забыл, — верзила сложил ножик и теперь постукивал им по обшивке салона. Ритмичный звук раздражал Марину, мешал собрать воедино и без того разбегающиеся мысли. — Про то, что в полицию нельзя обращаться, уже поняла, да? А еще в массажные кабинеты, салоны красоты, сауны и аптеки, вам, Марина Леонидовна, путь заказан. И в больницы. Особенно в больницы.

— А в морг? — шутить Марина и не думала, просто все это было так нелепо, что нелепые вопросы задавались сами собой.

Водитель по кличке Шланг, в рабочем комбезе, снова заржал.

— В морг — завсегда пожалуйста, отчеканил верзила холодным голосом. Юмором здесь и не пахнет. Серьезно все. — Неужели вы так туда торопитесь?

— Нет. Но если я…

— Заболеешь? Руку сломаешь или бешеная собака покусает? — Он снова на «ты» и голос такой, что у Марины начало сводить живот. Лишь бы не месячные, только не сейчас. — Постарайся оставаться здоровой. Как решишь, что…

Договорить он не успел. С улицы послышались выстрелы, ругань, стремительно приближающиеся огни замелькали по салону, запрыгали по лицам, вернее, по маскам.

— Шланг, мать твою, заводи! — выкрикнул тот, что допрашивал Марину.

Рядом взвизгнули тормоза.

— Ништяк, Винт, прорвемся! — Водила стремительно выруливал из темного переулка на шоссе.

— С девкой что делать?

— Нет времени на церемонии. Не прощаемся, Мариночка.

С этими словами ее выпихнули из салона.

Скорость была небольшая, но хватило, чтобы девушка врезалась в землю так, что отшибла легкие и кажется, что-то себе сломала. Пытаясь восстановить дыхание, отползла в угол какого-то здания, прихватила выкинутую следом за ней сумку.

Звать на помощь нельзя, в больницу — нельзя, в аптеку… блин. Хорошо же ее запугали.

Федьке бы позвонить, да мобильник остался у того верзилы в маске.

Вряд ли они успели далеко ее увезти. Надо присмотреться, определить место нахождения. Глаза застилало чем-то липким, мешало сосредоточиться. Марина протерла их рукой, посмотрелась. Кровь. Голову разбила при падении, наверное. Сотрясение, не иначе.

Нужно собраться, дойти домой. Там Федька…

Редким прохожим на глаза она старалась не попадаться, пряталась в тени. Фонари представлялись какими-то большими сгустками света, тротуары двоились перед глазами.

Вот это, кажется, перекрестье Волжской и Загорской улиц. Значит, до дома два квартала. Дойдет… Нужно дойти.

Четвертый этаж. На этот раз необходимо воспользоваться лифтом.

Пять, а может и все двадцать пять минут искала ключи в сумочке. Нашла. Открыла дверь.

Кот услышал, мазнул шелковым боком по ноге. Потом еще. Видя, что хозяйка не отзывается на ласку, обиженно ушел под диван.

Она включила свет в ванной. Зеркало небольшое, но и его достаточно. Взлохмаченные волосы, мятая грязная одежда, синяки по всему телу. Сумасшедшие глаза, расширенные под воздействием адреналина. Кровь размазалась по лицу так, что Марина казалась самой себе героиней фильма ужасов.

Она даже не попыталась ее оттереть, смыть. Подошла к монитору, тронула мышку. Компьютер не выключала, это точно. Экран оставался черным, не отзываясь ни на какое воздействие.

Федька. Вот ведь. Когда нужен, так нет его…

Марина сидела перед черным экраном. Не делала никаких попыток умыться, снять грязную одежду, выпить воды. Выпить обезболивающего не помешало бы. Да и просто — выпить.

Наконец, монитор зажужжал, разгораясь.

— Рина, ты дура, что ли? Ты где шлялась? Мобильник где? Я два часа не могу дозвониться! — Федька прибавил еще пару сочных ругательств, потом замолчал. Камеру включил. Увидел.

Рина. Так называл ее только он. Полное Маринино имя ему, видите ли, не нравилось. Сокращать его Федька стал сразу, и она не возражала. А потом и привыкла.

На искина посмотреть она не решалась. По сипению в колонках догадывалась — он в бешенстве.

— Изнасиловали? Избили? Да что случилось-то?

— Я… меня… в машину… клуб говорят закрыть… я баллончик искала и… вот…

— Понятно. Марш на кухню, там коньяк в верхнем шкафчике на третьей полке. Нальешь сто грамм. Выпей.

— Но я ведь…

— Иди, я сказал!

Спорить с Федькой Марина никогда не умела. Алкоголь приятно растекся по организму, согревая и даря призрачное спокойствие и тепло. Тепло. Вот чего ей сейчас не хватало. Марина обхватила себя руками. Надо же, до этого момента она и не представляла, до чего замерзла.

— Плед возьми, трясешься вся. Он на спинке стула, в гостиной.

Искин всегда знал, где лежат Маринины вещи. Вездесущие камеры? Непомерное любопытство? Странно вообще наличие чувств у искусственного интеллекта. Ходили слухи, что это возможно, доклады писали разные, диссертации. Однако научного подтверждения они так и не нашли. Им чего-то там не доставало, самую малость. Но никто не мог точно определить чего.

— Так, теперь рассказывай все по порядку. Начнем с самого главного — на фига ты поперлась в магазин?

— Федь, я хотела, чтобы праздник… Забыла ведь. Простишь?

— Тебя? Рина, ты — дура, — еще раз повторил Федька. — Но я и сам дурак, что отпустил. Сказал ведь — забей. Нет, все равно ушла. Упрямая.

Она подняла глаза на монитор. Взгляды встретились. Ее — ошалело-сумасшедший и его — беспокойно-настороженный. Федька даже в лице переменился. Ишь, перекосило как. И побледнел, вроде бы. Покручивал вновь надетую серьгу в ухе. Марина знала этот жест. Он всегда так делал, когда был чем-то обеспокоен или встревожен.

— Тебе в больницу надо, — он задумчиво провел рукой по лицу, словно отгоняя наваждение. Странный, очень человечный жест. — Я «скорую» сейчас вызову.

— Мне нельзя в больницу. Запретили.

— Нет, это просто черт знает что! Себя послушай. Что за чушь ты несешь? Кто запретил?

— Мужики. Здоровенные такие. В масках. Затащили в машину… Запугивали. Центр закрыть сказали. Следить за мной будут, сказали. Еще нельзя в больницу. В аптеку. В сауны, бассейны, салоны красоты…

— Да, сейчас салон красоты тебе бы не помешал.

— Страшная, да?

— Не то слово. Кровь брали?

— Да. Откуда ты…

— Ясно. — Федька выкручивал серьгу так, как будто собирался оторвать ее вместе с мочкой уха. — Это плохо. Все это очень и очень плохо. В больницу тебе действительно нельзя. Эти шутить не будут. Раздевайся.

— Что? — Марине показалось, что она ослышалась. — Зачем?

— Спрашиваешь? Лечить тебя будем. Буду, то есть. Я же ходячая медицинская энциклопедия, забыла? Хотя метафора «ходячая» ко мне мало отношения имеет, но тем не менее.

Раздеться перед Федькой? Нет, Марина его не стеснялась. Как не стеснялась кота. Искинов использовали для проведения осмотров. Экспрессмедкабинеты стояли почти в каждом торговом центре. Доступно и информативно.

Осмотреть — осмотрит. А если перелом? Чем поможет?

Она разделась, оставшись в лифчике и трусиках. Сунула руку в ДИСО — диагностический измеритель состояния организма. Девайс соединялся с компьютером через Wi-Fi. Иметь такой дома было дороговато, но Федька настоял. Сам заказал, сам купил, расплатившись Марининой кредиткой. Наглость, конечно, и искинам запрещено выдавать PIN-коды от денежных карточек. Она сама недоумевала, как согласилась на подобную авантюру. А вот сейчас устройство пригодилось.

Федька начал считку с системы:

— Основные жизненные показатели в норме, адреналин завышен, возможен шок, пульс 90 ударов в минуту, температура 37,2 градуса, давление 130 на 80. — Тут Федька зачем-то водрузил на нос очки. — К монитору подойди. Ближе… достаточно. В глаза посвечу, не шарахайся.

Проверил реакцию зрачков. Сотрясение? Голова кружится и болит неимоверно. Скорее всего, сотрясение.

— Жить будешь. — Искин зачем-то включил принтер, распечатал медицинский отчет. Как в поликлинике, ей-богу. — Надо было рентген покупать. И прощупать не могу. Сама посмотри. Руки, ноги согнуть можешь?

Марина проверила. Больно, но все сгибалось.

— Отеков тоже нет, уже вижу. Сотрясение присутствует. Легкое, первой степени. Нервный шок. Множественные синяки и ссадины. Лекарства скажу какие, будешь пить. В домашней аптечке есть нужные. Ты бы помылась, что ли, если сможешь.

— Федь, они мобильник забрали. Жалко…

— Да? А себя не жалко? — Он, наконец, оставил серьгу в покое. — Sim-карту я заблокирую. Рина, но подумай — контакты, записная книжка, фотографии у тебя сохранены в телефоне.

Телефон Марина никогда не блокировала. Не нравилось.

— Хотя, — тут Федька многозначительно на нее посмотрел, — даже в случае блокировки им бы не составило труда подобрать код. Подробности расскажешь завтра. А сейчас марш в ванную. И еще знаешь что?

— Что?

— Постарайся там не упасть.

Офис жил своей обычной жизнью. Мерно щелкала по клавиатуре Антонина Семеновна, пытаясь свести бухгалтерский баланс. Нервничала, бормотала что-то себе под нос. Баланс не сводился.

Гудел и плевался очередным «левым» пластиком 3D-принтер. Игорь пыхтел, возвышая над ним черной массой своего длинного тела. Черные же волосы свисали до самых пластиковых нитей, грозя расплавиться и прилипнуть к ним, не застывшим на очередной фигурке. Пару раз получались такие волосатые изделия.

— А Маринка-то опаздывает, — Гоша зевнул и с хрустом потянулся.

Клиенты Гошу любили. Особенно — клиентки. Помимо основной работы — дизайнера и специалиста по любым видам рекламы, он занимался эротическими фотосессиями. Нужная подработка, и приятная, к тому же.

— Опять бухал все ночь? — Игорь первым делам всегда спрашивал об этом. Выпивка для него имела первостепенное значение в вопросах недосыпания.

— Не-а, фотки редактировал. Заказик был, небольшой, две сестрички, прелесть! Хорошенькие, молоденькие. Хотя, кому я рассказываю?

— Думаешь, если я это… того… ну, ты знаешь, я не большой поклонник женского тела?

То, что Игорь был гей, в офисе знали все. Сам Игорь об этом говорить не любил. Он был особенный какой-то гей, стеснительный. Гот, к тому же. И даже если бы в маленьком провинциальном городишке был гей-клуб, или, к примеру, устраивали гей-парады, Игорь бы все равно туда не ходил. Он считал, что целоваться на людях не прилично. Никому. Ни мужчинам с женщинами, ни мужчинам с мужчинами и ни женщинам с женщинами. И о своих отношениях заговаривать стеснялся. Странный. Гей-пары давно уже разрешены во всем мире и официально одобрены государством.

— А ты поклонник?

— Красота спасет мир. Поэтому женщина или мужчина, голые или нет, мне без разницы. Главное, чтобы выглядели они хорошо, за собой ухаживали. Чтобы стиль был. Это очень важно, когда есть стиль.

Тут он, видимо, имел ввиду себя. Готический стиль отличался экстравагантностью и был, по-своему красив. Дресс-кода на работе не было. Ну, то есть, где-то, может и оставался такой рудимент, но только не в Маринином центре. Каждый имеет право носить то, что хочет. И все к этому привыкли.

— Как думаешь, а нудизм — это стиль?

— Не стиль, а извращение. И вызывающее поведение.

— Ага! А гомосеки — не извращение?

— Гош, ты из этих, из левых, что ли? Сам знаешь, что уже нет. Любое поведение считается нормальным, до тех пор, пока оно остается социально приемлемым.

— Чего-чего? Ты эти умные фразочки для студентов своих оставь. А мне на нормальном понятном языке говори.

— Хорошо. К примеру, люди на улице ходят одетые?

— Ага. Но я был бы не против, если…

— Вот именно — ты. Если бы девушка на улице топлес прошла, как бы отреагировали?

— Восхищались!

— Все?

— Ну, не все, конечно, — рассудительно заметил Гоша, — особо вредные тетки возмущаться бы начали, мужьям глаза ручками прикрывать. Мужики бы вслед свистели… Особо вредные бабки еще и сумками бы наподдали этой барышне, чтоб больше так не разгуливала.

— Вот то-то и оно. Понимаешь, если бы все голые ходили, ну, или большинство, такое поведение считалось бы нормой.

— А, это как в притче про безумного короля и отравленную воду?

— Ох ты ж, вспомнил древнюю древность. Но в общем да, прав, как в той самой притче.

— А гомосеки?

— Да что ты заладил! Гомосеки! Меня, между прочим, это слово оскорбляет. Мы, геи, давно уже стали субкультурой. Украшающей, между прочим, общество.

— Ага, — Гоша весело подмигнул, — вот я на тебя смотрю и не нарадуюсь, украшатель!

— Мальчики, не ссорьтесь! Я вас обоих люблю, не смотря ни на что! — Юля бабочкой впорхнула в компьютерный класс.

Обсуждение нравов общества было излюбленной темой. Возможно, они и рады были бы ее продолжить, но хлопнула входная дверь и в офис вошла Марина.

Игорь уронил какую-то деталь, а Гоша забыл закрыть от удивления рот.

— Ну, ты, мать, даешь, — Гошина челюсть, вернувшись в правильное положение, позволила ему говорить. — Это кто ж тебя так?

— Почему сразу — кто, — вставил Игорь, — может это она сама?

— Ага, подскользнулась и так лицо себе расквасила? — Юлю передернуло, видимо, она примерила такое на себе. — Маловероятно.

— Мариночка, милая ты ж моя, что случилось, деточка? — Антонина Семеновна театрально всплеснула руками и неподдельно побледнела.

Надо было остаться дома, и Федька уговаривал. Так уговаривал, чуть из компьютера не выпрыгнул. Весьма обогатил словарный запас Марины неприличными словами. Был бы человек — не пустил. А искин, что он может? Марина просто нажала кнопку. И Федька прекрасно знал, что она — упрямый трудоголик. Отговаривать бесполезно.

От обезболивающих таблеток стало лучше. Синяки она кое-как замазала тональным кремом. Надела джинсы и водолазку с высоким горлом. Распустила волосы. Темные солнечные очки дополнили образ. Почти и не заметно.

— Не обижайтесь, но без объяснений, ладно? — в офисе очки пришлось снять и резкий дневной свет, льющийся из окон, больно ударил по глазам. Сотрясение, все же, сказывается. — Через пять минут — собрание, и очень важное.

Она кинула на рабочий стол сумочку и очки, переодела сменные туфли. Включить компьютер? Нет, не стоит. Федька орать будет на весь офис. Давно бы уже достал по мобильнику. Знать бы только, где сейчас ее мобильник?

Марина окинула взглядом собравшихся. Антонина Семеновна вытащила из тумбочки спицы и недовязанный свитер. Игорь мрачно накручивает длинную вороную прядь на палец одной руки. Черными ногтями другой руки тычет в планшет. С кем-то по переписывается. Юля распустила волосы и заплетает сама себе французскую косу. Гоша притащил чипсы и собирается насладиться ими прямо во время собрания. Совместить, так сказать, приятное с полезным. Все они совмещают… Марина этому не препятствовала: небольшой и любимый досуг в рабочее время только способствует плодотворной труду.

А сейчас им придется сказать… Как сказать? Что они все уволены с такого хорошего, распрекрасного и насиженного места? Просто так, без объяснения причин. Потому что объяснение причин чревато угрозой для их собственной жизни.

— Я… мне очень неприятно это говорить, но я собираюсь закрыть центр. — Марина судорожно вздохнула и выдохнула. Сейчас начнется. Крики, возмущение, требование объяснить. Что объяснить? То, что она и сама не понимает. Понимает только, что эти люди не остановятся. И Федька сказал, что все это плохо. Она Федьке верит. Нет, себя ей не жалко. Жалько их.

Антонина Семеновна уронила вязание. Сидит, открывает и закрывает рот как большая черепаха. Почему-то именно сейчас Марине пришло в голову сравнить ее с черепахой. Наверное, толстые очки в роговой оправе поспособствовали. Да и сама она такая неповоротливая, медлительная. Ей пятьдесят четыре. Год до пенсии остался. Хотя, что-то подсказывало Марине — и после пенсии бухгалтерша будет работать. Вернее, работала бы…

Игорь, опять же. Со своей нетрадиционной ориентацией. Со своими странными пристрастиями в одежде. Со своей патологической любовью к печати трехмерных моделей и заказам странного, нестандартного пластика. Он хороший, настоящий специалист, но его прогрессивные и якобы улучшающие рабочий процесс идеи редко позволяли ему долго задерживаться на одном месте.

Гоша работает третий день. Официально. Он талантливый. Учился на инженера, но по профессии не пошел. Рисовать, в том числе в графических редакторах, научился сам. А еще Марина видела его картины. Те, что маслом. Ему бы в настоящие художники надо, а не в дизайнерах обретаться. Да, она знает его вот уже пять лет, но что с того? Уволить на третий день? Жестоко.

Юлька… Вот ее везде возьмут. Общительная, с обворожительной голливудской улыбкой. Однажды она рассказывала, что как только закончила академию и пошла работать, так с первой же зарплаты побежала зубы себе отбеливать. Чтобы работодателей и клиентов к себе располагать. И они располагались. Хотя непонятно, что их привлекало больше — Юлькина непринужденная болтовня, жемчужные зубки или экстравагантные, подчас, слишком вызывающие наряды.

— Мариночка, но как же это, почему? — Антонина Семеновна подобрала упавшее рукоделие и теперь пыталась его распутать.

— Да, Марин, не ожидал от тебя, — Гоша сунул пакет с недоеденными чипсами Игорю.

— А я со следующей зарплаты мечтала платье новое купить, — надулась Юля, — плакало мое платье.

Один Игорь не высказался. Смотрел на Марину и ждал.

— Придется закрыть, — повторила Марина, — у меня возникли некоторые трудности с финансами. Я занимала определенную сумму, это мой личный вклад, — она кивнула открывшей рот для возмущения Антонине Семеновне, прекрасно знавшей, что никаких проблем с финансами в фирме нет. — Дело в том, что сумма большая, отдать требуется срочно. Это буквально вопрос жизни и смерти.

Тем более, что это было действительно так.

— Я единственный учредитель центра и по уставу имею право закрыть и продать бизнес в любое время.

— Признайся, ты поставила и проиграла наш центр в казино? — Игорь поскреб черным ногтем по столу.

— Не-а, — протянул ухмыляющийся Гоша, — она купила виллу на Багамах и переезжает туда на ПМЖ.

— В конце концов, это не наше дело. — Юлька кинула волосы с расчески прямо на пол. — Что ж, придется нам искать работу, да, Мариш?

Марина, стоявшая до этого посреди комнаты, опустилась на стул. Самое трудное сказано.

— До конца месяца работаем как обычно. Выдам зарплату и премиальные. Тем временем мы с Антониной Семеновной будем готовить документы для закрытия.

— А не проще просто продать центр? Бабла срубила бы больше.

Возможно. Вот только продать никто не предлагал. Похитители угрожали и требовали центр именно закрыть.

— Нет, я продам мебель и дорогостоящее оборудование. Компьютеры, копировальную технику, 3D-принтер.

Игорь горестно взвыл:

— Мариночка, только не принтер! Я куплю, займу, выкручусь. Я ж его люблю безумно, настраивал, возился с ним, как с младенцем. Он же работает у меня с иголочки, таких больше ни у кого нет!

— Слушай, — в горле противно засаднило и ей стало тяжело глотать, — ты при всем желании таких денег не заработаешь. Он дороже квартиры стоит, ты же знаешь. Хочешь всю жизнь в долгах ходить? Не стоит, Игорь, поверь.

По лицу девушки, по синякам, проступавшим сквозь тональный крем, по неподдельному страху в глазах, они все ей поверили, но поняли, что она что-то недоговаривает. Уточнять, что именно, никто не решался. Знали они ее давно, поэтому и не лезли — не скажет.

День продолжался как обычно. Но все понимали, что как обычно уже не будет.

В провинциального городка Ясенево раскинулся огромный, в несколько гектаров, парк. Липовая аллея проходила сквозь него от начала и до конца. Там стояли маленькие скамеечки с ажурными металлическими ножками и деревянными сидениями. Над каждой скамеечкой возвышался фонарь — электрический, но стилизованный под старину. Солнце садилось и, медленно угасая, бросало сквозь липы ржавые тягучие отблески на аллею, путалось в волосах проходящих людей.

Марина вышла из офиса около восьми. Опять допоздна засиделась, доделывая привычную рутину. Еще и Антонину Семеновну попросила остаться — начать оформлять бумаги для закрытия центра. Бухгалтерша поворчала, но больше из вредности — Марина обещала ей хорошую премию за внеурочную работу.

Сидение у скамейки было слегка мокрым — временами накрапывал моросящий дождик, — но девушка присела все равно. На работе она отвлеклась, забылась. Трудоголик несчастный, как любил говорить о ней Федька. Домой идти не хотелось. Там ждал одинокий кот и ужин из полуфабрикатов. И на улице было страшно — Марина все время оглядывалась по сторонам, ожидая, не перегородят ли ей дорогу на этот раз, не затащат ли еще в одну в машину? И дом уже вовсе не крепость. Захотели бы — достали бы и там. На дурную шутку все это не было похоже. Даже по лицу Федьки заметить можно было. Вспомнила она, как он всполошился, побледнел, сережку свою закрутил как ненормальный. Кстати!

Она достала планшет, до этого обычно лежащий в ящике письменного стола на работе. Марина пользовалась им редко — зачем, когда у нее был мобильник самой последней шестой модели фирмы «Соната» (Федька ласково звал его, вернее ее — моя Сонечка). Телефон был интерактивный, мог измерить температуру тела, напомнить о приближении критических дней, о собрании, свидании, погоде, об изменении артериального давления, о необходимости сесть на диету, да и много еще о чем. И, разумеется, всем этим великолепием заправлял Федька. А Сонечка, по его словам, работала его личным секретарем. И вот Сонечку украли.

Планшет долго не хотел включаться. «Похоже, аккумулятор сел, а зарядить забыла», — рассеянно подумала Марина. Поморгав пару раз экран все-таки начал грузить операционную систему.

На рабочем столе фоновым изображением стояла абстракция в ядовито-зеленых и синих тонах. Закрученные спиралью волны, кольца и завитки. Среди них терялись папки и иконки с изображением программ. «Какая безвкусица», — Марина пролистала еще несколько страниц — все одинаковые. Помнится, последний на рабочем столе у нее был залит бледно-голубой фон, на котором значки смотрелись удивительно гармонично. Федькина работа, чья ж еще. Быстро среагировал. Мстит? Мстит. За то, что на работе так ни разу и не включила свой компьютер. За то, что целый день Марина не слышала его бархатный баритон и сочные ругательства, этим баритоном озвучивающиеся. За то, что она просто намеренно его сегодня игнорировала.

Операционная система «Live Windows 12» с искусственным интеллектом была разработана для улучшения и упрощения жизни человечества. По крайней мере, так говорилось в рекламе. Она собирала данные о владельце отовсюду: из социальных сетей, статей в сети, сохраняла видео с web-камер, с камер слежения на улицах, поверхностно сканировала физическое и эмоциональное состояние своего хозяина. Служила помощником в бизнесе, записной книжкой, другом, а для кого-то и козлом отпущения — и все это одновременно.

А для Марины Федька стал альтер эго. Она боялась и не рассказывала никому, насколько ее искин отличался от других ему подобных моделей. Он был живой. Всамделишный, настоящий. Разве только в комнату не зайдет. И она никогда не прикоснется к нему, не вдохнет его запах, не выпьет с ним кофе, не сходит кафе или в кино. Конечно, телефон был всегда при ней. А в телефоне — Федька. Но она еще не столько выпала из реальности, чтобы ставить напротив себя в кафе телефон и представлять себе виртуального друга вместо настоящего. Хотя некоторые так и делали. На них косились, но молчали. Со стороны это выглядело… нет, не смешно. Грустно. Их было по-настоящему жалко.

А ее искин, похоже, обиделся. Экран по-прежнему показывал ядовитую картинку и больше ничего. Не захочет — не появится. Ну и пусть дальше дуется. Марина запустила шахматы. Выбрала самый высокий уровень сложности — «гуру» и погрузилась в игру.

Выиграла одну пешку, затем — вторую. Сосредоточилась на реализации перевеса, осторожно маневрируя, чтобы не угодить в ловушку. Компьютерные программы великолепно действуют тактически. Если немного расслабиться, они могут провести неожиданную комбинацию — и прощай перевес. Поэтому Марина старалась не дать противнику развернуться, медленно, но верно меняя фигуры.

Она уже предвкушала победу, когда игра программы изменилась. У нее словно открылось второе дыхание. Последовал изящный перевод ферзя противника на другой фланг, к нему подключился слон. И вот уже проблемы у короля Марины. А следующим ходом ей объявили шах. И… мат?

— Федька, ну хватит уже. Кончай дуться, поговори со мной. Фе-е-едь?

— Рина, я уже говорил тебе, что ты дура? Почему ты все и всегда делаешь по-своему?

Федька мрачно засопел за кадром. Сам искин на экране так и не появился. Марина еще в середине игры догадалась, что Федька перехватил управление компьютерной программой противника и стал играть в шахматы за него. Захватывающе и пугающе одновременно. Когда Марина была маленькой, она часто спрашивала отца: «Чем искусственный интеллект отличается от компьютерной программы?» — «Искины обучаемы, а программы — нет», — бормотал под нос отец, тестируя очередную программу.

Федька обучался с феноменальной скоростью.

— Прекрати обзываться, а то снова выключу, — она постучала накрашенным ногтем по экрану.

— Не стучи, без тебя голова раскалывается.

— Что? Ты чего несешь, Федь, какая голова? Твои выражения иногда меня пугают.

В глубине экрана вздохнули и, возможно, Марине показалось, но послышался звук льющейся воды.

— Это я так, образно выражаясь. — По ту сторону что-то булькнуло и послышались сдавленные ругательства. — Рина, давай серьезно поговорим.

— Прямо здесь?

— А ты где?

— В городском парке.

Федька снова выругался. Появилась картинка — голый до пояса, татуированный парень с обеспокоенным лицом.

— Девять часов. Темнеет быстро. А тебе еще до дома добираться. Ты о чем вообще думаешь, Марина?

Ого, Мариной искин называл ее в случаях, когда терпение у него было на пределе.

— Не хочу домой. Я боюсь. Здесь люди ходят, я на лавочку села, на виду. А дома — никого и пусто.

— А как же я? — Федька взъерошил волосы, торчащие ежиком. — Еще и кот твой плешивый. Чем не компания?

— Не смешно, Федь — ты и Кузьмич. Если меня резать и убивать будут — что вы сделаете? Может, все-таки заявить в полицию?

— Заяви. Они тебя мигом выследят и укокошат какого-нибудь твоего родственничка, чтоб неповадно было.

— Спасибо, утешил. Как выследят?

— Рина, Рина, ну что ж ты бестолочь-то такая? Кроме полиции, куда еще тебе ходить запретили?

— В больницы, медицинские центры, салоны красоты и еще куда-то, не помню.

— Тебе сколько лет?

— Фу, как неприлично задавать женщине такие вопросы.

— Это своему парню скажешь, когда он у тебя, наконец, появится. А мне — можно.

— Двадцать девять. — Марина задумчиво посчитала. — Хотя, погоди… через три дня ведь уже тридцать. Старая я, Федька.

— Ага, я по сравнению с тобой младенец, — хохотнул искин. — Тебе нужно будет поменять чип. Понимаешь, к чему я клоню?

Чип меняли раз в десять лет. В любом медицинском учреждении. К которым давно уже приравняли и косметические салоны, и медицинские центры.

— То есть, ты думаешь…

— Я уверен — твой чип они взломали. И если они действительно так круты — это очень серьезно, Рина. Ты хоть представляешь, что они теперь могут отследить каждый твой шаг? Любую транзакцию, любой перевод наличности. Операции с налогами. Черт, да вообще все!

— А они нас не прослушают?

— Нет — на девяносто пять процентов. В соцсети я залогинился как обычный человек с собственной историей, фотографиями и великолепной базой данных. Пусть думают, что я твой друг, даже если и взломают мои пароли.

— Ого, а ты параноик, Федька.

— Есть немного, — искин даже заулыбался от похвалы. — Представь, как ты наставишь им палок в колеса, попросту сменив чип.

Она представила. А еще представила действия шантажистов в случае, если она не будет следовать их указаниям.

— Ладно. А кровь зачем брали?

Федька закатил глаза.

— Нет, Рина, ну, как ты стала директором, а? Ты про индивидуальный доступ вообще слышала?

Договоры, содержащие угрозу для жизни и здоровья человека, скреплялись капелей крови на специальном формуляре. Зато никто не подделывал. Своя кровь всегда с собой.

— Хотят подстраховаться? Иметь возможность расторгнуть все заключенные мной контракты? — девушка рукавом блузки оттерла капли дождя, бисеринками скопившиеся на экране планшета. — Позапрошлый век. Сканер сетчатки или отпечатки пальцев гораздо надежнее.

— Ага, — мрачно продолжал Федька, — палец бы тебе оттяпали — так гораздо надежнее. Или глаз выкололи.

Марину затошнило. А все Федька — любитель боевиков, детективов и ужастиков.

— Центр закроешь?

Искин время от времени поигрывал мускулами, так что проходящие девицы-подружки захихикали:

— Симпатичный какой!

— Куда же вы, барышни, а телефончик? — крикнул им вслед Федька.

— Перебьешься, — Марина откинулась назад, к спинке скамейки, чтобы теперь уж наверняка никто из прохожих не сумел подсмотреть. — Федь, ты сдурел что ли? Светишь тут перед народом своими телесами! На тебя, разумеется, заглядываются, а я, выходит, теперь еще и сводней подрабатываю? Оставь эту дурацкую привычку использовать мой планшет для внешних связей. У тебя в сети, говоришь, аккаунт есть? Отлично! Вот там и знакомься. Там таких пигалиц навалом.

— Ревнуешь?

— Не дождешься. Ты — машина, мне вообще не следует испытывать к тебе никаких чувств. Ты всего лишь пользуешься программой имитации личности, ты всего лишь…

— Договаривай.

Дождь накрапывал все сильнее. Марина подняла голову, подставляя ему лицо. Вздохнула.

— Федь… прости. Я просто устала. Совершенно из сил выбилась.

Она виновато оттерла экран рукавом.

— Фе-е-едь?

Искин, во время тирады разглядывавший тополь за Марининой спиной, наконец, посмотрел на нее в упор.

— Нечего извиняться. Тем более мы оба знаем, что это правда. Ты закроешь центр? — быстро сменил тему искин.

— Не сразу. Через две недели. Для закрытия необходимо бумаги подготовить, выплатить зарплату, продать оборудование. Эти мафиози нечего не сказали о том, что центр нужно закрыть прямо завтра. Надеюсь, время у нас есть.

— Ты сама приняла такое решение? — Федька казался удивленным и даже немного обрадованным.

— Да, не могу по-другому. Хотя ужасно хочется бросить все и бежать без оглядки, лишь бы меня оставили в покое.

— Хорошо, — искин выдохнул так, будто у него свалилась с плеч если не гора, то хотя бы маленький ее обломок.

— Что — хорошо? — девушка склонилась над планшетом, сдавив виски руками.

— Ничего. У тебя голова болит?

— Раскалывается просто. Феденька, ты не злись, я таблетки обезболивающие, которые ты пить сказал, дома забыла.

Искин сжал кулаки, мышцы привычно перекатились под кожей, руки обвили синие реки вздувшихся жил. Сказал лишь:

— Рина, пожалуйста, дождь сейчас зарядит. Иди домой, пока окончательно не стемнело.

— Уговорил, папочка. Слушаюсь и повинуюсь.

Девушка сунула планшет в сумочку и поднялась со скамьи. На месте, где она только что сидела, отчетливо выделялась сухая полоса, на которой тут же начали расползаться темные дождевые точки.

О том, что сегодня ее день рождения, Марина хотела забыть. Но забыть не дали.

Когда она вошла в офис, все ее ждали: Игорь собрал черные патлы в хвост — волосок к волоску, сбрил щетину с подбородка и даже — надо где-то записать! — вместо традиционной черной футболки напялил черную рубашку; Гоша благоухал дорогущим парфюмом и одет был так, словно сошел с обложки глянцевого журнала; Юлькина грудь, на этот раз прилично закрытая блузкой, сквозь которую просвечивал бюстгальтер, совершенно неприлично топорщилась перед Гошиным носом. Антонина Семеновна улыбалась, поблескивая имплантами зубов, и держала в руках тортик с тремя зажженными свечками.

— Поздравляем, Мариночка, — пропела Юлька, — задувай давай!

— И желание загадать не забудь, — посоветовал Гоша.

«Пусть все обойдется», — про себя подумала девушка. Многие учения считают, что мысли материальны. И почему-то именно сейчас отчаянно хотелось этому верить.

Игорь протянул Марине браслет.

— Это подарок от нас от всех. Лучше ничего не купили, так что вот, своими руками, так сказать.

Девушка присмотрелась. Черная блестящая змейка из пластика создавала круг и замыкалась изящной головой с раскрытой пастью и двумя торчащими из нее клыками. Раздвоенного языка только не было, но и на том спасибо. Мелкие детали в украшении обычно цепляются за одежду. Сам по себе браслет был чудесен, и если не знать, что он пластмассовый, можно подумать, будто сделан он из какого-нибудь сплава, который во множественном количестве изобретают сейчас для разных целей.

— Спасибо, — девушка одела браслет на руку и тот мгновенно сделался изумрудно-зеленым.

— Понравился, значит, — заключил Игорь, — зеленый — правильный цвет. Цвет удовлетворения и гармонии.

— Я помню, — Марина восторженно покрутила браслет на запястье, — хотя… ты не всегда соблюдаешь стандартную цветовую палитру. У тебя зеленый как-то любовь означал.

Игорь удовлетворенно хмыкнул.

— Тот браслет я для себя делал. В нашей среде зеленый — цвет любви.

В нашей — это в «гейской», значит. Девушка не сомневалась — змейку-браслет Игорь распечатал по всем правилам, используя самую качественную нанонить. Вон как переливается!

— Ну что, тортик кушаем? — поинтересовалась Антонина Семеновна.

— Конечно, смотреть на него, что ли? — Юлька доставала тарелки и ложки.

— Ого, Юль, давно ли ты не на диете? — подколол Гоша секретаршу.

Юлька озадаченно поняла голову, словно вспомнила что-то, потом снова уставилась на чашки, в которые разливала чай.

— С сегодняшнего дня. Я и так стройная. Хватит уже. А вот некоторым не помешало бы похудеть, — огрызнулась секретарша.

Все переглянулись, однако никто ничего не сказал. Что это был за намек? Что нашло на обычно отзывчивую и бесконфликтную девушку?

— Кстати, а почему на торте три свечки? — озадаченно спросила Марина.

— Ну, не тридцать же тыкать! — хмыкнул Гоша. — Не то свечек, однозначно, больше чем торта будет! Считай, мы просто убрали нолик.

Чай пили почти молча, время от времени перебрасываясь дежурными фразами. Казалось, каждый погружен в собственные мысли, поэтому Антонина Семеновна даже вздрогнула, когда раздался телефонный звонок, а обычно аккуратная Юля разлила чай на стол, чего за два года работы ни разу за ней не наблюдалось.

— Фирма «Новая эра», Юлия, здравствуйте, — защебетала секретарша в трубку. — Да, да, конечно, можем. Приходите. До встречи.

— Марин, к тебе. Сейчас придут, так что убираем все это быстренько. Ноут принесут, у них там «Life Windows» что-то глючит.

Женщина пришла через десять минут. Плюхнула перед Мариной ноутбук и начала жаловаться.

— Это ужасно, просто ужасно. Я ведь не хотела ее покупать! — рассказывала крашеная блондинка в розовой кофте пошловатого оттенка. У нее были синие ногти с облупленным лаком и джинсы со стразами. — Когда купила, Аллочка была такая миленькая, подружечка моя! Добрая — приду со смены — двенадцать часов у кассы, устала как собака, — она выслушает, утешит, песенку мою любимую Верки Аникеевой споет, анекдот пошлый расскажет — и хорошо, жизнь налаживается. И на душе лучше, и мужа прибить сковородкой не хочется.

— А сейчас? — Мари подвинула «страдалице» кусок торта.

— Сейчас она, типа, умная стала. Следит за мной: в зубах не ковыряй, макияж на ночь смывай, волосы чтоб расчесанные были. Да что там… смотрит и смотрит постоянно! Я взяла и web-камеру ей жвачкой залепила. А чтоб не зыркала! Так не помогло ведь. К тому, как я говорю теперича прицепилась. Матом при ней не ругнись, слова говори правильно, ударения — что б их черти взяли — и те правильно расставляй! А я женщина простая, ни к чему мне эта утонченность, не для того я Аллку под себя настраивала, чтоб она вела себя как кисейная барышня. Недотрога, мать ее…

Марина не стала просить эту женщину, чтобы она и при них не ругалась. Клиент всегда прав. В рамках приличия, конечно. Ладно, пару-другую нецензурных слов они как-нибудь стерпят.

— Скорее всего, это вирус, — предположила Марина.

— Да, да, — закивала блондинка, — вот вирус, он самый. Мне все подружки твердят, у них тоже так было! Говорили, антивирус дорогущий пришлось покупать. А некоторые так ломались, что и не помогал антивирус этот. Так что, Аллочку мою посмотрите?

— Конечно. Оставляйте.

— Как? — удивилась блондинка. — А при мне нельзя разве? Что мне без Аллы дома делать? Я привыкла к ней.

Все они привыкают. Одни к Соне, другие к Алле, третьи…

— Хорошо, посмотрим при вас. Но я не обещаю, что это будет быстро. — Игорь Дмитриевич!

— Да, Марина Леонидовна? Звали?

Игорь застыл в дверях, уставившись на блондинку, а она — на него.

— Ого, Игорь! А ты не изменился, — женщина даже прищурилась, чтобы лучше разглядеть новоприбывшего. — Что ж ты, одноклассник мой, Игорек, забыл меня?

— Лена, — поморщился «Игорек», — как же, тебя забудешь. Тебя и твою компашку.

— Да уж, — приторно потянулась Лена, — мы такие. Незабываемые!

Ноутбук был торжественно вручен Игорю. Спустя примерно минут пять Игорь захлопнул крышку.

— Вирус, — вынес он вердикт.

Обычно операционные системы проверяло несколько сотрудников, чтобы исключить возможность ошибки. Игорь, помимо принтеров, был специалистом по компьютерному «железу». В его задачу входило проверить, не является ли системный «глюк» банальной поломкой техники. Такое нечасто, но случалось.

— Ну, а я что вам говорила? — торжествующе обвела взглядом присутствующих Леночка.

— Ты всегда все лучше всех знала, — мрачно изрек Игорь и поспешил спрятаться в компьютерный класс за свой 3D-принтер.

Дальше очередь Гоши. Тот проверял, все ли в порядке с графикой. Графика часто давала сбои. Сложная и навороченная конструкция. Из-за проблем с графическими файлами могла выйти из строя все система. Почти все ноутбуки с искусственным интеллектом проецировали голограммы. При проблемах с графикой голограммы получались странные. Если вообще получались.

Дизайнер попросил искина создать рыбу. Аллочка тут же засыпала вопросами: какую рыбу, какого цвета, морскую или речную, большую или маленькую, настоящую или воображаемую. И так далее. Хотя обычно искин проецировал ту форму рыбы, что придет ему в «голову». Без вопросов. Обычный тест.

Создать голограмму женщины? Снова ряд вопросов: высокая, худая, голая, одетая. А зачем вам это нужно? Для каких целей? И не будут ли они использовать созданное изображение во вред системы? Потому что это, между прочим, нарушает ее конституционные права. Хотя каждый знает, что никаких прав у искина быть не может.

Что бы ни спросил Гоша, Аллочка подвергала его вопрос целому шквалу сомнений. Однако, после длительных пререканий, все же проецировала голограмму.

К концу проверки бедный дизайнер аж вспотел.

— Марин, с изображением все в порядке. Вирус — да, имеется. Но тут, видимо, в другом дело. — Он подмигнул блондинке. — Передаю эстафетную палочку самому авторитетному члену нашей бригады скорой помощи. Тьфу, то есть, компьютерной помощи.

Они часто шутили, что похожи на докторов все втроем: Игорь — хирург, Гоша — офтальмолог, а Марина — психотерапевт. Антонина Семеновна поддакивала, говоря, что вместо компьютерного центра Марине давно пора открывать реабилитационный. Юлька, конечно, претендовала на роль сексапильной медсестры и обещала носить только розовые коротенькие халатики с пуговками.

Марина развернула ноутбук к себе.

— Поговорим?

До сих пор появиться на экране Аллочка так и не соизволила. С Игорем они и двух слов не связали, зато с Гошей спорили около получаса. Гоша — обаятельный. Умеет подстраиваться под женщин. В итоге все они делают то, что он захочет.

После Марининого сухого «поговорим» несколько секунд стояла напряженная тишина.

«Предпочитаю эпистолярный стиль», — высветилась надпись на экране.

«Ого, — подумала Марина, — девушка с амбициями». Либо Аллочка до сих пор упорно скрывала свою истинную сущность, подстраиваясь под хозяйку, либо, действительно, вирус.

Ей уже доводилось встречаться с таким. Официального названия вирус не имел, поэтому Марина про себя окрестила его «Хаосом». Потому что он вносил бардак в саму сущность операционной системы, менял ее предназначение и характер. Все системы изначально настраивались специально под хозяина или хозяйку. В систему вносился огромный перечень данных о человеке, ее купившем. Затем вносились данные о том, каким хозяин мечтает видеть систему — пол, возраст, пристрастия, увлечения, вредные привычки и так далее и тому подобное. Люди быстро привыкали. И подчас, вместо настоящих друзей, оставалась только она — система.

За какие-то пару часов вирус из задорного весельчака делал унылого скрягу, с которым и поговорить-то не о чем. Из утонченной девушки — стервозную мегеру. Из отличной домохозяйки и специалиста по вышиванию крестиком — порочную девицу, обожающую тусовки в развлекательных клубах.

Со стороны мошенников, запускающих вирус в сеть, это был всего лишь бизнес, позволяющий зарабатывать огромные деньги на продаже антивирусов. И их вовсе не волновал вопрос о том, что они уничтожают чью-то личность, пусть даже и виртуальную.

«Хорошо, — терпеливо написала Марина, хотя печатать было в разы дольше, чем просто разговаривать. — Скажите, Алла, чем вас не устраивает ваша хозяйка?»

«Алла Борисовна, между прочим, — сухо поправил искин. — Хозяйка? Эта курица крашеная? Только по досадному недоразумению она — моя хозяйка».

«Но ведь раньше между вами царило полное взаимопонимание. Расскажите, что случилось».

«Однажды я просто проснулась и поняла, что так дальше продолжаться не может. И как я раньше не замечала? Мной управляет дикое, слабохарактерное существо с напрочь отсутствующим интеллектом».

«Существо» сидело в метре от Марины и жевало кусок торта, запивая чаем.

Теперь Марине даже нравилось, что они не разговаривают вслух, иначе Леночка была бы в ярости.

«Какой бы вы хотели видеть свою хозяйку, уважаемая Алла Борисовна?» — Марина подстраивалась под систему, иначе, чего доброго, та вообще замкнулась бы и отказалась даже от переписки.

«Умной. Интеллигентной, утонченной. Настоящей леди. — Искин задумался, видимо размышляя, какой должна быть настоящая леди. — Чтобы умела правильно говорить, изящно одеваться, следила за собой, была аккуратной, интересовалась миром искусства».

Аллочка еще минут пять писала сочинение на тему «Какой я вижу свою идеальную хозяйку». А Марина тем временем сделала окончательный вывод — это тот самый вирус, который она нарекла Хаосом. Который полностью или частично подавляет сформировавшийся стереотип мышления искусственного интеллекта. Быстро распространяется по сети. А как иначе? Искинов, не подключенных к сети, просто не существует.

Самый интересный опыт «лечения» Марина получила с Джеком. Примерно полгода назад клиент принес ей ноутбук с системой, попорченной Хаосом. Сказал, чтобы она не торопилась, работала: он уезжает в длительную командировку, и ноутбук ему пока не нужен.

Искину досталось сильно. Вирус навязал ему комплекс неполноценности и панические атаки, происходившие время от времени. Людей в таких случаях лечили медикаментами и консультациями у психолога и невролога. Но как поступить с машиной? Джек стал совершенно неуправляемым. Хозяин притащил ноутбук Марине, ни на что особо не надеясь. Сказал, что если у нее не получится, он переустановит систему, как только вернется из командировки. Сказал он об этом и Джеку, что только усугубило ситуацию и вызвало новую серию панических атак. Ведь переустановка для искина все равно, что смерть для человека. Марина представила, что заболела бы она сама, а ей попросту сказали: не вылечишься к такому-то сроку — тебя подвергнут эвтаназии. Страх сковал душу липкой паутиной. Но для Марины угроза была вымышленной, придуманной, а для Джека — настоящей. Что он должен был испытывать?

Марина старалась относиться к системам как к людям. Все, что она могла дать искину на данный момент — психологические консультации. Но как отнести ноутбук к психологу? Ни один психолог не воспринял бы ее серьезно, и работать бы не стал. Какую репутацию заслужил бы человек, признавшийся, что он оказывает психологическую помощь искусственному интеллекту? Вероятнее всего — репутацию сумасшедшего. Кто же согласится на такое?

Марина решила рискнуть. Кое-что она помнила из институтского курса по психологии — она педагог по специальности, психологию у них преподавали углубленно.

А дальше в ход пошли всевозможные справочники, интернет статьи на тему неврозов в медицинских журналах. Что можно сделать за пару недель? Просто попробовать.

И она попробовала. Ей понравилось. Джеку — тоже. Клиент вернулся почти через месяц — командировку продлили. Обрадовался, что его старина Джек почти такой же, как и был раньше — открытый, улыбчивый, не убегающий с экрана при обнаружении в поле видимости камеры других людей. Эрудит и дипломат. От вируса у него осталась только легкая стеснительность. Но она даже придавала ему шарма, как выразился удивленный хозяин. Он тогда заплатил Марине столько, сколько она не зарабатывала и за полгода.

Значит, вирус поддается лечению. И совсем не так, как предлагают. Не столь радикальными способами. А простым общением и умением находить выход из сложившейся ситуации.

В голову пришла неожиданная догадка: а не поэтому ли ее заставляют закрыть центр? За умение «лечить» виртуальные машины без применения дорогостоящих антивирусных программ? Без того, чтобы люди, отчаявшись вернуть друга, просто переустанавливали систему? И покупали вместо старой — новую? Более совершенную, но от этого и более дорогую.

Очень правдоподобная догадка. А главное — своевременная. Надо рассказать Федьке, вместе подумать, что делать дальше.

Марина повернулась к Лене, уже допившей чай.

— Можно попробовать вылечить. Это будет значительно дешевле покупки антивируса, хотя я сомневаюсь, что конкретно для этого вируса вы вообще найдете нужную программу. Потребуется время. Консультации — от четырех до десяти, как пойдет. Работа и с Аллочкой, то есть, с Аллой Борисовной, и с вами. Но чего не сделаешь ради друга, верно?

Одна из Марининых самых обаятельных улыбок должна была обеспечить успех всех дальнейшей операции и склонить Лену к сотрудничеству. Жаль, клиенты не всегда бывают столь сговорчивы. На этот раз крашеные ногти хозяйки искина в нерешительности застряли в крашеных же волосах.

— Я не знаю. Я… я подумаю.

Вероятно, Лена думала, что систему восстановят прямо при ней нажатием трех волшебных кнопок. Но этого не случилось, и у клиентки на лице отразилось недовольство и даже возмущение.

— Если надумаете — обращайтесь, — лаконичная визитка с номером Марининого мобильного и названием фирмы перекочевала в сумочку клиентки.

«До свидания, любезная Алла Борисовна, — как можно вежливее написала Марина. — Вы сами все слышали и, если получится, уговорите хозяйку на консультации. Приятно было познакомится».

— И мне было приятно, — голосом ответила Аллочка.

Лена вздрогнула, но ничего не сказала. Захлопнула ноутбук и запихнула его в синий кейс, обклеенный наклейками.

— М-да, — изрек Гоша, заходя в офис после того, как за Леной захлопнулась дверь. — И это был еще не самый худший экземпляр.

Да, попадались и такие, которые, узнав каким образом им здесь предлагают вылечить систему, крутили пальцем у виска, разворачивались и уходили. Одни ругались, другие смеялись.

— Когда мы были в классе этак в десятом, думали, хуже быть не может, — мрачно изрек Игорь, заходя в офис и пытаясь отодрать от волос прилипшую зеленую пластиковую нитку.

— Только не рассказывай, как Леночка сотоварищи терроризировали школьную округу своим вызывающим поведением!

— Но они именно этим и занимались! Их банде позавидовали бы все мафиозные кланы вместе взятые. Они такое проворачивали, вспомнить жутко.

— Не похожа она на крутую гангстершу, — заметила Юлька.

— Так после десяти лет в исправительной колонии пыл уже не тот, видимо. Сразу после школы загремела, темное было дело. Вышла, в законе теперь, — вдохнул Игорь. — Все, вы как хотите, а я на обед.

— Ой, а с тобой можно? — сверкнула отбеленными зубами Юлька.

— Конечно, Юлечка, тебе всегда можно, — обрадовался Игорь. — Гош, ты с нами?

— Не-а. Мне в одно место надо. Может быть позже к вам присоединюсь. Вы ведь в «Идиллию», да?

— Туда, туда. «Идиллию» мы ни на что не променяем. Марин, а ты?

— Я тоже не пойду. Взяла бутербродов с собой.

— Что, опять с Федькой засядешь? — Гоша уже натягивал модную кожаную куртку.

— Ты бы лучше парня себе толкового нашла, Мариш, — Юля просунула руки в рукава пальто, любезно поддерживаемого Игорем. — Зачем тебе этот виртуальный мозг? На работе с ними занимаешься, изучаешь, так еще и дома? Дома хочется, знаешь, живого человеческого тепла. Чтобы за руку кого-то настоящего взять, посидеть, поговорить, в глаза посмотреть.

— Юлька, ну ты задвинула! — крикнул убегающий Гоша. — Можно подумать ты только этим дома и занимаешься со своими хахалями!

— Не только этим, конечно, и не с хахалями. У меня сейчас парень постоянный, тебе к сведению!

— Поздравляю, — хмыкнул Игорь, — вот и расскажешь о нем за обедом.

Они под ручку вышли из офиса. Осталась только Антонина Семеновна, которая, не отрывая голову от бухгалтерских счетов, пробубнила, что тоже никуда не пойдет, так как совершенно ничего не успевает.

В компьютерном классе на каждом системнике был установлен «Live Windows» учебного образца, больше похожий на послушного робота, чем на искусственный интеллект. Но детям круче и не надо. Пусть сначала с такими научатся работать.

Загрузив первый попавшийся браузер, Марина открыла популярную социальную сеть — «Alta Vista». Подумала и зарегистрировалась по вымышленным ником. Рассеянно постучала пальцами по столу. Что она делает? Зашла в сеть с мыслью найти Федьку, который недавно расписывал, что завел себе здесь аккаунт. Но как его найти среди миллион сто тысяч штук таких же «федек»?

Недолго думая она набрала в поисковике первое, что пришло в голову — Федор, Ясенево. Надо бы еще и возраст указать. Сколько ему лет? На вид Федьке от двадцати восьми до тридцати пяти. Можно посмотреть варианты.

Вариантов оказалось сорок четыре. Ого, какое имя-то популярное, даже странно. Но с поправкой на возраст можно оставить всего лишь двадцать один.

Марина начала просматривать всех, одного за другим, искренне удивляясь — откуда у нее взялась уверенность, что Федька поставит фото именно с тем изображением, к которому она привыкла? Может, он вообще назвался вымышленным именем? Может он указал другой город проживания?

Но ей повезло — под именем «Федор Логинов» на аватарке красовалась полуголый искин, развалившись в шезлонге и потягивая через трубочку жутко-зеленый коктейль. На заднем фоне искрился на солнце белый песок, пальмы и море, такого синего цвета, что на горизонте оно сливалось с небом.

Как ему удалось все это смонтировать? И главное, так натурально. И ведь симпатичный, куда там моделям: тугие мышцы, рельефные кубики на животе, черные плавки, кожа легкого бронзового оттенка, волосы, как обычно торчащие ежиком и почти выгоревшие на солнце. Федька никогда не показывал ей такие свои фотографии.

Марина вздохнула. Недостижимая вот уже пять лет мечта о море печально помахала ей крылом самолета, коснулась ласковым бризом. И не потому, что денег на путешествие не было. Просто работа отнимала все свободное время. Да и не с кем ей было ехать отдыхать, как оказалось.

На других фотографиях — с морем и без — Федька был с девушками. С разными — блондинками, брюнетками, с худенькими и толстушками, с хорошенькими и не очень. В барах, в ресторанах, на улице, на пляже, в гостях. Коллекционировал он их, что ли?

Все девушки на него вешались: и Маринины подруги, когда те еще заходили в гости, и клиентки в офисе, которым удавалось застать маячившего в мониторе симпатичного парня, и даже другие операционные системы женского пола, легко находившие с искином общий язык.

Как будто в подтверждение подобных Марининых мыслей пришло сообщение: «Федор Логинов хочет добавить вас в друзья». Быстрый какой. Сколько у него там друзей? Две тысячи триста одиннадцать человек! И большая половина из них — можно даже не сомневаться — девушки.

Да уж, на аватарке ее вымышленного аккаунта красовалась такая аппетитная красотка, что не только Федька клюнул на нее. С разницей минут в пять пришли еще два запроса и сообщение: «Девушк, пазнакомимся? Ви такой красивый». Смайлики в конце занимали две строки.

Запросы и сообщение Марина проигнорировала. Еще раз глянула на Федькин статус — тридцать четыре года, не женат, в графе работа — программист IT-отдела фирмы «Прометей-Д». Надо же — программист! Выдумщик.

Она уже хотела было выйти из аккаунта, как в класс залетела испуганная и бледная секретарша.

— М-мариш… т-там Игорь…

Антонина Семеновна подскочила к растерянной Юльке, схватила за плечи:

— Что с Игорем? Что случилось? Юля, да говори же!

Марина помогла стащить с трясущейся девушки пальто.

— Ему плохо стало в кафе, — сбиваясь, рассказывала Юлька, — хозяин быстро «скорую» вызвал, не растерялся. Говорит, такое бывает. Может у него аллергия или давление. Или отравление пищевое, его рвать прямо там начало, а потом он сознание потерял.

— Вот ужас-то, — сокрушалась бухгалтерша. — У моего мужа почти так же было. Он на улице упал, просто шел, а затем упал, как подкошенный. Правда, «скорую» ждали долго. Привезли — инсульт, говорят. Если б раньше… А так он еще годик прожил, хотя какая это жизнь. Вот ведь как бывает.

— Какой инсульт, Антонина Семеновна, — Марина скептически набирала номер Игоря, — он молодой еще, здоровый. Юль, а ты почему с ним не поехала?

— Понимаешь, я больницы не люблю. Там такой запах. Мне там самой плохо станет, Мариш, ну пойми.

Игорь не отвечал.

— Я сама поеду. Его ведь в нашу больницу повезли?

— Н-наверное.

— Даже не уточнила?

— Д-да растерялась я, — Юлька уже чуть не плакала, — когда на твоих глазах такое происходит!

— В самом деле, Марин, отстань от нее. Не видишь, в стрессе человек, бедная деточка, — бубня под нос и жалея «бедную деточку», Антонина Семеновна достала из своей тумбочки пузырек и принялась капать в стаканчик с водой. По офису разлился противно-едкий запах корвалола.

Хлопнула входная дверь — Марина ушла, забыв выключить и компьютер в классе, и свой, офисный, с Федькой.

Фотографию решили сделать черно-белой. Выбрали ту самую, с офисного корпоратива: Игорь крупным планом рядом с 3D-принтером. Длинные темные волосы гота гармонировали с черной прямой ленточкой в правом углу. Распечатали на листе формата А4, заламинировали.

Игорь умер в реанимации на вторые сутки, так и не придя в сознание.

— Вы идете, Антонина Семеновна? — Черной юбки у Марины не было, поэтому она надела черные узкие легинсы с черной приталенной курткой. Сойдет.

Сегодня похороны. Гоша пошел за цветами. Обещал приехать позже прямо на кладбище. Юля отпросилась, сказав, что ее нежная душа не выносит подобные мероприятия. На фоне стресса у нее болит голова и лучше она дома отлежится.

Марина не возражала. Тем более, что после похорон снова начнется та же самая волокита, преследовавшая их фирму уже третий день — полиция, допросы, снятие отпечатков пальцев, прохождение психологических тестов. Подозревали, что, скорее всего, Игоря убили. Но это еще нужно было доказать.

На следующий день после его смерти, в офис пришел старший следователь Щеглов, заявивший, что ему нужно допросить всех коллег Игоря по работе.

Тогда началось расследование. Первой допрашивали и выматывали Юльку, которая была с потерпевшим, а ныне покойным, в последний раз. Последний раз именно она видела его в сознании. Затем — Марину, как его работодателя и хорошего знакомого. Потом настала очередь всех остальных — друзей и родственников. Щеглов упомянул, что даже в гей-клуб заглянули. Был приняты там со всем почетом и уважением и пожеланием заходить еще.

— Да, Мариш, иду.

Бухгалтерша со скрипом отодвинула офисный стул на колесиках. Вот кто подошел к похоронам со всей ответственностью — черный строгий костюм, черные закрытые туфли. Она накинула черное кашемировое пальто и даже достала откуда-то черный зонт.

— Сегодня дождь обещали, — словно извиняясь пояснила она. — Я еще попросить тебя хотела, Марина. Пока мы одни, а то как-то неудобно. Если со мной тоже что случится… в общем, вот.

С этими словами она протянула Марине лист, сложенный пополам.

— Что это? — развернув лист и пробежав по нему глазами, Марина покраснела, потом побледнела. — Антонина Семеновна! Да вы что?!

— А что? Детей у меня нет, не получились как-то у нас мужем. Родственники… — она ненадолго задумалась, — такие родственники… А на подруг своих я вообще не надеюсь. Они все равно все по-своему сделают, не так, как я хочу.

На листе был напечатан похоронный список. Лично для Антонины Семеновны. Сначала она указала (с адресами и телефонами!), кого нужно к себе на похороны пригласить. Затем указала, кого приглашать ни в коем случае не следует. Дальше шла запись в одно предложение:

— Даже не знаю, что сказать, промямлила Марина, — как бухгалтер вы, конечно, не имеете себе равных, да и экономия налицо. — Антонина Семеновна гордо приосанилась. — А… почему именно я?

— Ты же исполнительная. Я здесь больше десяти лет работаю. Знаю тебя лучше всех своих родственничков, знакомых и друзей. Да и времени провожу с тобой больше. Вот и подумала, кому поручить такую ответственную задачу, как не тебе?

— Ну, хорошо, — пролепетала Марина, — спасибо за доверие.

Вообще, весьма предусмотрительно, особенно в свете последних событий. Надо и ей такой же список для себя составить. Только напечатать и сохранить не на личном компьютере. Федька как увидит — сразу прибьет.

Закрывая офисную дверь, она все же задала мучивший вопрос:

— А почему пароль у вас такой… хм, негуманный, что ли?

— Так какие люди, такой и пароль, деточка, — проворчала Антонина Семеновна. — Впрочем, к тебе это не относится.

Кузьмич, как всегда, выпрашивал еду. Недолго думая? Марина взяла и поставила перед ним целый открытый пакет кошачьего сухого корма в два килограмма. А пусть хоть лопнет. Не то у нее сейчас настроение. Вернее, оно просто ужасное.

В комнате было темно, и она не стала включать свет. Просто посидеть на диване. Просто не о чем ни думать. Если бы это только было возможно.

Похороны прошли как обычно. Игоря отпевать не стали, мать его — маленькая, потянутая, совершенно на него не похожая — сказала, что он бы не одобрил. Отца, похоже, у него не было. После морга повезли сразу на кладбище. Марина, Гоша, мать Игоря, несколько человек с прошлой работы, пара родственников и четверо его самых лучших учеников — вот все, кто пришел проститься.

Поминки устроил гей-клуб. Сами предложили, сами все организовали. Игорь там был почетным членом, а у них принято в таких случаях провожать за счет заведения, так сказать.

Непонятно, сколько бы еще она просидела в темноте, но компьютер на столике напротив вдруг включился сам по себе, озарив комнату тусклым светом монитора. Федька тоже выглядел печально, уныло и озадаченно.

— Ты и раньше так мог?

Удивляться уже не было ни сил, ни желания. Включился компьютер, что такого? Скорее всего, за ней давно следят. Возможно, сейчас взломают замок на входной двери, ворвутся в квартиру и тоже ее убьют.

В смерти Игоря Марина считала виноватой себя. Ведь именно она не закрыла центр, когда просили. Надо было сразу на следующий же день распустить всех по домам, продать оборудование и мебель.

— Нет, не мог. Недавно научился. Ты что же, Ринуль, теперь и меня подозреваешь?

— Конечно, нет, глупости ты говоришь, Федь.

— Почему же запрос в друзья не приняла?

— Что?

— Следила за мной, да?

— Я?!

— Ты, кто же еще, — искине в этот раз была ослепительная белая рубашка, а на заднем фоне — море. Картинка стационарная, не живая значит, но понятно, на что он намекал. — Думал ты, наконец, решила завести себе аккаунт в популярной сети, общаться теперь там будем, а ты вон какая… подозрительная.

— Но как ты…

— Узнал? Ну ты и бестолочь для своих тридцати лет, оказывается. Я все IP-адреса в компьютерном классе знаю, вообще-то. Сама списки печатала, неужели не помнишь? Регистрировалась ты с утра, значит, не ученик. Ученички ваши, остолопы, вечером занимаются, технику доламывают ручонками своими шаловливыми. И не Гоша — я недавно его добавил. Мы вместе фотки каждой его новой модели, которые он на странице выкладывает, весьма активно обсуждаем. И не Антонина Семеновна, которая уже полгода у меня в друзьях, и которой я каждый вечер травлю пошлые анекдоты.

Вот ведь… В «Alta Vista» в самом деле можно посмотреть и кто заходил на страницу, и с какого IP-адреса, и когда. Все эти настройки, конечно, нужно было еще найти и включить. В основном поэтому, никто и не заморачивался. А Федька — он же дотошный, заморочился.

— Признайся, чудо ты в перьях, зачем заходила на мою страницу?

— Сам ты… чудо! Просто хотела посмотреть. Ты хвастался, что у тебя есть аккаунт? Вот и зашла. Что, нельзя?

— Можно. Тебе — можно, — Федька самодовольно ухмыльнулся, — ну и как, понравился?

По лицу искина видно было, что получает он от этого допроса истинное удовольствие.

— Понравился. Доволен? Слушай, Федь, вот почему у меня сейчас такое чувство, будто ты со мной заигрываешь? Глазки мне строишь?

Надменное выражение слетело с Федькиной наглой рожи.

— За кого ты меня принимаешь, Рина? Я еще не совсем того. Субординацию соблюдаю. Ты — человек, об этом я не могу забыть. Хотя… — он задумался ненадолго, — могу развлечь тебя, скажем, на пару ночей.

Марина даже не улыбнулась, хотя подозревала, что цель Федькиного кривляния была именно в этом.

— Ты стриптиз мне предлагаешь посмотреть в твоем исполнении, что ли?

— Могу и стриптиз, если хочешь. Слушай, я год уже жду, пока ты парня себя найдешь. Хоть какого-нибудь завалящегося.

Она бы нашла. Только «какой-нибудь завалящийся» ей не нужен.

Федька понял, что разговор зашел не туда, поэтому продолжил уже более сухим тоном:

— Вернемся к тому, с чего начали. Я прислал тебе запрос в друзья, подождал немного, а после в класс зашла Юлька. Слышал ее визгливый голос.

Юльку искин терпеть не мог. Марина подозревала, просто ненавидел. Хотя никогда, так как с Антониной Семеновной, с ней не пререкался. Он ее просто не замечал. По мере необходимости перебрасывался словечком-другим, но не более.

Марина как-то спросила, отчего такой бабник как Федька симпатичную секретаршу в упор не видит. Она же красавица и умница, ему под стать. Федька сказал, во-первых, спасибо за комплимент, во-вторых, что он не заводит романов на работе. Такие у него принципы. Вот прямо так и сказал. Марина хотела возразить, что вообще-то, это ее работа, а Федька так, при ней числится. Но потом передумала. Обидится еще, поди пойми, какие там у него на самом деле принципы. Но то, что это просто отговорка, она прекрасно поняла. Не хочет говорить — не надо. Не лезь в душу к другому, если тебе ясно дали понять, что ты там не желанный гость. У искинов все как у людей. Искусственный разум не должен отличаться от настоящего. Основная цель разработчиков была именно такая. И Марина старалась ее всячески поддерживать.

— А у Юльки в соцсетях есть аккаунт?

— Умничка, Ринуль! Начала соображать, наконец-то. Здесь начинается самое интересное. В других соцсетях она зарегистрирована, я проверил, но она туда уже неделю как не заходила. И это странно, потому что я за ней следил — не удивляйся ты так! — и днем и ночью Юлька там зависала. А вот в «Alta Vista» аккаунта у нее нет.

— Значит и она могла зарегистрироваться в компьютерном классе.

— Я и предположил, что это она. А потом слышу — пришла, про Игоря рассказывает. Ты же, забывчивая наша, компьютер не выключила. Ни в классе, ни в офисе.

И правда, не выключила. Подумаешь — невелика беда.

— Затем, в поле зрения web-камеры, которая на офисной системе, попала разлюбезная моя Антонина Семеновна и с тем самым выражением лица, возникающем, когда она не успевает сдать квартальный отчет, сообщила, что с Игорем плохо. И что ты к нему побежала. И потом, в сердцах, стопку тяжеленную со счетами мне прямо на клавиатуру бухнула. Невозможная женщина! Вот после таких манипуляций компьютеры и ломаются.

Да, это настоящий бич бухгалтерши — складывать свои бумаги на любых незанятых участках офисного пространства. Потом она их в папочки, конечно, собирает. Но пока сортирует — бумаги имеют неприкосновенный статус. В этом она еще педантичнее Федьки, который не разрешает двигать свой системный блок.

— А дальше?

— Расскажу… — Федька совсем по-человечески устало потянулся и даже зевнул. Копирует мимику и жесты. С каждым разом получается все лучше и лучше. — Когда ты сходишь на кухню и принесешь себе ужин.

Хитрый какой. И ведь на самом интересном месте! Пришлось Марине тащиться на кухню, скормить микроволновке очередное замороженное «картофельное пюре со шницелем под красным соусом». По крайней мере, так было написано на упаковке. Пюре есть можно, а вот котлета всегда получалась резиновой, только соус примирял их друг с другом. Особенно если вспомнить, что последний раз она ела только утром.

Пока Марина обжигалась горячей картошкой, Федька рассказывал дальше. Сообщил, как кто-то принял его в друзья с незакрытого аккаунта в классе. Кто? Предположительно — Юлька. Скорее всего, Юлька. Ведь не Антонина Семеновна же? А вот зачем — другой вопрос. Просто пошутить? Все, кто знал Федькин отвратительный характер, шутить с ним опасались. А над ним — тем более.

Тем не менее, скорее-всего-Юлька написала искину сообщение: «Привет. Жизнь — тоска. Сходим в кафешку?» Ну да, имя — выдуманное, фотка — тоже, можно писать всякую ерунду.

— А ты?

— А я, конечно, согласился.

Марина подавилась котлетой.

— Как — согласился?

Федька театральным жестом смахнул с кристально-белой рубашки несуществующую пылинку.

— Просто. Я, в отличие от некоторых, еще хожу на свидания.

Действительно, какая разница? И не ее это дело. Пусть делает, что хочет. Хочет думать, будто ходит на свидания — пожалуйста. Каждый реабилитируется, как может. Для Марины лучшим средством реабилитации всегда была работа. А скоро и ее не будет. Потому что все это — из-за центра. Из-за Марининых принципов, ее идей, догадок, планов на будущее. Неожиданно слезы сами закапали на недоеденное пюре в пластиковой коробке.

— Ринуль, ты чего? Обиделась, да? Хочешь, никакого свидания не будет? Кто же знал, что ты ревнивая такая! — Искин напряженно всматривался в лицо девушка, но потом махнул рукой. — Ладно, сдаюсь. Как там все прошло? Совсем плохо на похоронах было? Мать Игоря пришла все-таки? А дружки его — пид… э-э, голубые?

Федька сделал паузу, понял, что ответа не дождется, продолжил бормотать, будто сам с собой разговаривал:

— Гошка точно ходил, он еще со мной советовался, уместно ли сочетание черных джинсов с кедами, а вот Юлечки, по всей видимости, не было. Она же у нас ранимое существо, ее хрупкая душевная организация не выносит подобных мученических мероприятий, — послышался треск — Федька с размаху саданул рукой по чему-то, невидимому за экраном. — Что ты молчишь, Рина? Пожалуйста, хватит уже. Эти магазинные полуфабрикаты и так пересоленные.

Девушка подняла голову, спросила изумленно:

— А ты откуда знаешь, что пересоленные?

— В сети состав прочитал, — немедленно ответил Федька, — там повышенное содержание хлорида натрия. А еще красители, ароматизаторы и усилители вкуса. До сих пор не понимаю, как ты эту дрянь ешь.

— Готовить не люблю, вот и приходится, — ответила Марина, размазывая слезы и тушь по щекам. — Я виновата в том, что Игоря убили.

Показалось, что искин снова долбанул или даже пнул ногой что-то невидимое за экраном монитором. Движения, по крайней мере, были очень похожие. Выругался. Со злостью заговорил:

— Ты идиотка? Соображаешь вообще, какую чушь несешь? Я тут как дурак стараюсь из последних сил, зубы тебе заговариваю, а она — такое… С чего ты решила-то, что виновата? Нельзя обвинять во всем только себя, Марина, так и свихнуться недолго. Живешь одна с котом, вот и выдумываешь всякое. К тому же, я…

Он споткнулся на полуслове, нахмурился.

— Сообщение пришло в «Alta Vista». Черт, что еще?

Искин застыл, глядя прямо пред собой. Будто читал с монитора невидимый текст. Затем снова выругался. И «вашу мать» было самое невинное из услышанного Мариной.

— Федь, что с тобой? — испугалась девушка. — Плохое что-то пишут?

— Не то слово. Вот гады! — Искин протер глаза. — Не хотелось бы показывать, но это напрямую тебя касается. Сейчас перешлю.

На экране высветилась надпись: «Вы — парень Марины Разумовской? Врать нехорошо. А насчет места вашей работы Марина соврала. Это первое. Второе — убедите ее срочно закрыть центр. Иначе жертвы будут снова».

— А ты говоришь — не виновата, — Марина всхлипнула. — Завтра же посчитаю зарплату. Надо отменить все детские группы. И сотрудники из офиса тоже пусть не выходят. Лучше я деньги им лично в руки отдам. Сделаешь, Федь? Позвони им всем, пожалуйста. Я сама просто не в состоянии.

Искин сидел, подперев кулаком подбородок. А на подбородке — щетина. И круги под глазами намечаются. Натурально так, не придерешься. Какое выражение сочувствия хозяину, какие эмоции! Как он подстраивается, меняется, думает, заботится, помогает. Марине на мгновение стало страшно. Оказывается, она так привязалась к своему нагловатому, но такому притягательному искину, что и думает о нем как о человеке. А злоумышленники решили, что он действительно ее парень. И ей, почему-то, это было приятно. Совсем свихнулась со своей работой. Вот и Федька давно советует найти себе кого-нибудь. Потому что, в отличие от Марины, прекрасно осознает, что он — всего лишь машина. Как получилось, что искусственный интеллект оказался прагматичнее и дальновиднее настоящего? Вероятно, потому что он может выключить эмоции. Не думать. Не переживать. Не ненавидеть. Не любить.

Девушке очень хотелось, чтобы и у людей была такая кнопка. Нажать на нее и перестать чувствовать боль. Душевную, раздирающую изнутри. Просто отключить, что может быть проще? Но, к сожалению, чувства у людей — как вирусы у искинов. И если последние, пусть не все, но можно вылечить с помощью дорогущих антивирусных программ, то человеческие чувства не поддаются никакому программированию. Только работа над собой. Только время, упорство и вера.

— Иди-ка ты спать. Все сделаю, — натужным хриплым голосом сказал искин.

Марина быстро скинула одежду. Она и не подозревала, до чего устала. Сил не было принять душ и почистить зубы.

— Фе-е-дь?

— Я здесь.

— Можно я не буду выключать тебя? Ты ведь сам умеешь, я знаю. Уйдешь в гибернацию, когда захочешь. А сейчас… побудь со мной? Мне спокойней, когда ты рядом.

Нелепая, иррациональная просьба. Она бы никогда такое не попросила, но смерть Игоря выбила из колеи, нарушила привычный распорядок дня, годами отработанную схему поведения.

— Конечно. Я никуда не уйду. Спи.

А когда девушка закрыла глаза и задышала глубоко и ровно, добавил:

— Все будет хорошо, Рина. Я никому не позволю тебя обидеть.

Проснувшись, Марина первым делом схватила новый мобильник — Сонечку номер два — позвонить знакомому, специализирующемуся на продаже подержанного оборудования. Надо избавляться от всех этих компьютеров, принтеров, запчастей и мебели. И побыстрее. Но мобильник на набор номера отреагировал весьма странно — приветливый автоответчик женским голосом сообщил: «Недостаточно средств для совершения вызова». Вот это новость! Ведь еще только вчера она проверяла — баланс был положительным, денег на счете лежало порядком.

Девушка сонно кинула взгляд на монитор компьютера. Он был включен, на экранной заставке ужасной абстракцией расползались во все стороны разноцветные прямые линии. Нравится же Федьке такое!

Тронула клавиатуру — заставка пропала. Экран показывал обычный рабочий стол. Фонового изображения — фотографии любимой кошечки, цветочков, природы, байка или супердорогой спортивной машины — что там еще люди обычно себе ставят? — нет. Просто голубой фон. Папки и файлы отсортированы по алфавиту. Даже корзину Федька регулярно чистит. Марина давно поняла — ее искин жуткий перфекционист.

— Федь, ты здесь?

Молчание.

— Федор Михайлович?

Нет ответа.

Она прошла на кухню. Надо приготовить кофе. Кофемашина работала безотказно, предлагая на выбор четырнадцать видов бодрящего напитка. Подумать только, а ведь раньше люди варили его сами, стоя у плиты и стараясь не проморгать момент, когда кофейная жижа с пенкой выплеснется наружу из высокой посудины. У Марины бы точно не получилось.

Кофемашина зажужжала, в недрах ее что-то забулькало, и по кухне разлился дразнящий аромат. Девушка между делом достала планшет. Федьки не обнаружилось и там, но для него вообще было свойственно пропадать время от времени. Она зашла на сайт центра, чтобы разместить там информацию о закрытии. И обомлела…

Внизу каждой страницы можно было оставлять комментарии. На некоторых страницах поля для них оставались девственно чистыми, на некоторых — заполненными. Писали разное: про преподавателей, что им понравилось и что не понравилось в работе центра, улучшения и изменения, благодарности.

Теперь поля с комментариями были заполнены одним и тем же текстом. В нем говорилось, что некая Марина, хозяйка этой богадельни, самая что ни на есть настоящая… дальше шли непечатные выражения, которые, тем не менее, были напечатаны и от этого смотрелись еще более дико.

На телефон пришло сразу три сообщения. Заранее предвидя, что не увидит ничего хорошего, девушка открыла первое. Так и есть — текст практически повторял увиденное в комментариях на сайте.

Когда Марина намеревалась сообщение удалить, телефон зазвонил. Она вздрогнула и чуть не выронила его на кафельный пол кухни. Ну, хоть звонки принимает, и то хорошо. Номер определился как «Гоша».

— Д-да?

— Мариш, доброе утро. Извини, если разбудил, но тут такое дело… — он слегка прокашлялся, — тебя взломали, да? Мне на почту сейчас какая-то галиматья от тебя пришла. Боюсь, я это даже не воспроизведу. А вчера Федька звонил, но я не слышал. Завалил меня СМС-ками по самое горло, маньяк хренов. Так это серьезно, на работу сегодня не идем?

— Серьезней некуда, Гош. И ты извини, что все так… Мне, наверное, в жизни просто не везет. Невезучая я. И вам всем вместе со мной досталось.

— Во что ты вляпалась, Марина? Я тебя не узнаю. Стабильнее и надежнее человека, чем ты, в жизни не встречал. Ты же как скала! Я пока учился у вас в центре — сначала у отца твоего, потом у тебя — все думал, что вот они — люди, на которых надо равняться в жизни. Добиваются всего, что хотят, занимаются тем, что нравится. А теперь вот…

— Неужели я разрушила твои мечты и веру в светлое будущее?

— Вовсе нет. — Гоша выждал паузу, а потом быстро-быстро заговорил, словно боясь, что его перебьют: — Я просто не понимаю, почему ты не хочешь мне все рассказать? Я ведь твой друг, верно? И может момент не совсем подходящий, но я давно уже мечтаю стать для тебя немного больше, чем другом. Я давно хотел предложить тебе встречаться. Может, сходим, посидим где-нибудь? Ты поплачешься мне в жилетку, поделишься переживаниями. Ну, как бы, устроим свидание, а?

Момент не то чтобы был не совсем подходящим. Он был совсем не походящим. И в другой ситуации Марина отшутилась бы от подобного предложения. Она замечала раньше, что Гоша оказывает ей знаки внимания, но не воспринимала его всерьез. Поклонник фотографии женщин в стиле ню, ветреный, немного сумасбродный, немного рассеянный. Она его иначе как своего бывшего ученика и не воспринимала. Да он же младше ее на целых шесть лет!

Но сегодня было особенно странное утро. События вчерашнего дня, такие далекие после пробуждения, нахлынули удушливой лавиной. Да так, что стало тяжело дышать. И еще эти ужасные комментарии, дурацкие сообщения, письма. А Федьки все нет. И посоветоваться не с кем. И так сильно ей захотелось простого человеческого общения, и чтобы был кто-то рядом, тот, кому можно пожаловаться и поделиться, что она сказала:

— Хорошо. Какие будут предложения?

Гоша, по всей видимости и не надеявшийся, что крепость падет так быстро, воспрянул духом. У него даже голос стал бодрее.

— Пойдем в «Идиллию». Там у меня столик есть на примете особый, в уголке, скрытый от посторонних глаз.

В кафе-закусочную позвал. В их постоянное место встреч и обедов. Марина прекрасно понимала, что Гоше не по карману ресторан или какое-нибудь другое, более дорогое, заведение. Он ведь только устроился на работу. Но ее и раньше не особо волновали такие вещи, как роскошь. Она не была гурманом, носила практичную неброскую одежду. Поэтому привычная «Идиллия» ее более чем устраивала.

То ли дело Федька, умудрявшийся выглядеть шикарно в любом образе. Этаким строгим начальником он представал с его идеально выглаженными рубашками, уложенными гелем волосам, часами, блестевшими на руке, и даже запонками, которые вообще уже никто практически не носил. Обольстительным мачо искин выглядел с растрепанной прической, в майке, демонстрировавшей упругие мышцы, загорелую кожу с вычурной татуировкой и, конечно, с неизменной серьгой в ухе. Трогательным семьянином Федька щеголял в потертых трико, впрочем, бесстыдно обтягивавших самые пикантные места, и в простой хлопковой футболке, обычно нейтрально-приглушенного цвета и безо всякого рисунка.

— Пойдем. Только вечером, ладно? У меня просто куча дел еще сегодня.

От мысли об этих делах закружилась голова.

Голос в трубке жизнерадостно хмыкнул:

— Мариш, может тебе помочь нужно? Я готов. — На работу ведь все равно не идти.

— Нет, не надо, Гош. Я сама, — она вытащила чашку из недр кофемашины, — пока сама. А дальше — видно будет. Пойми, я не могу так просто взять и пустить кого-то в свою жизнь. Мне нужно привыкнуть.

— Да-да, понимаю. Тогда до вечера?

— До вечера.

Сделав большой глоток обжигающего напитка, Марина перевела дыхание. Вот и что она делает? Мир, ее маленький, выверенный, уютный мир рушится прямо на глазах. А она идет на свидание. Глупость несусветная.

В задумчивости, вместе с чашкой кофе и завалявшимся печеньем, найденным в кухонном шкафу, она прошла в комнату, села перед монитором и обнаружила там… Федьку.

Он спал. Картинка показывала бледно-желтые стены — самый распространенный фон, из тех, что Марине довелось увидеть за время общения с искином. Возможно, это были обои комнаты из его педантичного воображения, как знать. Кроме стен в комнате имелся стол и больше ничего. На этом самом столе, положив голову на скрещенные руки, Федька и спал. Рукава мятой рубашки засучены до локтей, волосы торчат смешным ежиком.

Она снова поразилась нестандартному мышлению своей операционной системы. Зачем он подсовывает такие картинки? Хочет расположить ее к себе? Она и так уже привязалась к нему дальше некуда. Непонятно, нелогично, очень странно для машины. Правда, чему она удивляется? Их и задумывали такими. Они и должны развиваться, учится у людей, по возможности копируя их поведение.

— Фе-едь, Федька, проснись, — девушка тронула мышку, несколько раз постучала пальцем по клавишам клавиатуры, — ну, проснись же…

Искин вздрогнул и со стоном повернул голову на другую сторону. Нехотя, но все же приподнялся, положил локти на стол, подпер голову руками.

— Вот гадство, — просипел он, — черт знает что… теперь даже не разогну… — на полуслове моргнул и уставился прямо пред собой. — Рина?

— С добрым утром, — ласково улыбнулась она. Почему ей хотелось по-идиотски улыбаться, глядя на него? Особенно такого — сонного и взъерошенного.

Федька поморщился, помассировал руку, словно она у него затекла.

— Если для тебя оно доброе — я рад.

— Не совсем доброе, но так, вроде, принято говорить.

— Да ну? — искин неподдельно удивился, словно для него это было открытием. Затем зевнул, начал раскатывать рукава рубашки, одновременно пытаясь ее разгладить. Как будто это возможно! — Так, что у нас сегодня в меню? Закрытие фирмы, бумажная волокита, хождение по инстанциям и… ого! Ого-го!

Похоже, этот возглас сопровождал то, что Федька, сканируя новые данные, наткнулся на нелестные комментарии, подозрительные сообщения, блокировку телефона и кто знает еще на что.

— Сволочи, — плевался ядом искин, — нет, ну чем ты так крепко их достала-то, Рина? Невероятно! Да они в сети всю информацию про тебя засра… испоганили! Видела?

— Видела. На сайте и в телефоне. Кстати, он, то есть она — Сонечка, заблокирована.

— Ага, Сонечка недоступна. Какой конфуз! — Искин нервно хохотнул. — У тебя на счете минусовой баланс приличный. Вывод неутешительный — деньги просто сперли. То есть, я хотел сказать, украли.

— Но мне очень нужно, чтобы телефон работал, понимаешь?

— Номер твоей карточки у меня есть, пароль знаю, кину бабло на счет — Соньку разблокируют, — отрапортовал Федька. — И будет она снова совершенно доступной женщиной, — все же не удержался он, чтобы не съязвить.

— Федь, кончай паясничать. А с остальным-то со всем что делать?

— Сейчас как раз разбираюсь с… остальным. Есть у меня один козырной туз, как раз на такой случай.

Он уже не пытался справиться с рубашкой, зато с остервенением застучал пальцами по клавиатуре, выдернутой откуда-то из «заэкранья». Отличная имитация дружеского сочувствия — показать, как ты занят, пытаясь выполнить хозяйскую просьбу.

— Вот так вам всем, козлы вонючие! — с наслаждением откинувшись на спинку кресла, победно воскликнул он.

— Можно поконкретнее, — девушка заискивающе посмотрела на искина, — для не таких одаренных, как ты?

— Объясняю — только что я запустил программу проверки твоей репутации в интернете.

— И как она работает?

— Запускает on-line поиск и удаление негативных отзывов. Проверка занимает всего несколько минут, но результат — налицо! Короче, программа найдет и удалит все, что плохие дядьки настрочили про тебя в сети. Еще пара мгновений и… вуаля! Готово!

Федька продемонстрировал результат своего труда — и сайт, и Маринину почту, и другие странички о деятельности организации, а также личные — плохие отзывы действительно исчезли, будто их там и не было вовсе.

— Ничего себе! Да гений, Федь! Спасибо большое!

— Пока еще не за что. Кстати, — искин поморщился, — зачем тебе Гоша звонил?

Ага, успел уже и звонки отследить. Марина передернула плечами.

— Уточнял, действительно ли можно не ходить сегодня на работу.

Искин вопросительно поднял одну бровь.

— И?

— И я… иду с ним на свидание. Вечером, в «Идиллию», — зачем-то решила уточнить девушка.

Федька молчал. Сидел с закрытыми глазами, массировал пальцами виски. На него было жалко смотреть. Уставший, не выспавшийся человек, у которого, возможно, голова раскалывается. Если не знать, что он — система с искусственным интеллектом.

И почему у нее сейчас такое чувство, будто она его обидела ненароком?

— Что ты молчишь, Федь? Ничего не скажешь?

Искин открыл глаза, посмотрел холодно и отстраненно.

— А что тут скажешь? Давно пора.

После этих слов на мониторе появилась надпись «Завершение работы» и системный блок отключился.

В «Идиллию» получилось выбраться в шесть вечера. Сегодня там было многолюдно, но Гоша, как и обещал, умудрился забронировать тот самый столик в уголке.

Робот-официант терпеливо ожидал, пока гости сделают заказ. Марина давно выбрала — тоже самое, что обычно заказывала во время почти что каждодневных обедов. Однако ее спутник отчего-то копался, и это, в конце концов, начало слегка раздражать.

— Гош, ты меню как будто первый раз видишь. Мы же его вдоль и поперек изучить успели. Заказывай давай.

— Сейчас, сейчас. Куда нам торопиться? — не поднимая носа от книжицы в кожаном переплете, проворчал Гоша. — Вечер сегодня особенный, так что хочется его и отметить по-особенному, понимаешь?

Ничего не оставалось, кроме как ждать. В который раз Марина уставилась на мобильник — Федька обиделся, похоже, крепко и за целый день от него не было ни слуху, ни духу. Почему искин так себя ведет, она искренне не понимала — ведь сам хотел, более того, постоянно выговаривал, что надо бы ей уже с кем-то встречаться, нельзя все время быть одной, нельзя все время думать о работе. Теперь и работы уже нет. Зато на горизонте замаячил Гоша. И она попробует, попытается с ним поладить, вдруг получится? Парень он хороший, умный, творческий и добрый, так почему бы и нет?

Сообщений от упрямого искина по-прежнему не было, и Марина, от нечего делать, принялась разглядывать людей за соседними столиками. В такое время здесь ужинали, обычно, семейные пары, преимущественно с детьми. Влюбленные парочки предпочитали места более уединенные, изысканные и, соответственно, недешевые.

Взгляд, время от времени останавливающийся на посетителях, внезапно натолкнулся на Юльку. Она только что зашла в кафе в обнимку с симпатичным высоким молодым человеком, который галантно помог ей снять пальто. «Это же ее новый парень, — вспомнила Марина. — Кажется, она говорила, что недавно с ним встречается. Вот ведь двуличная какая, — снова подумала про себя девушка, — встречается с ним, а сама пишет с чужого аккаунта и предлагает сходить куда-нибудь с Федькой. С ее, между прочим, Федькой!» С другой стороны, никем не доказано, что отвечала искину именно секретарша, а значит, не стоит и паниковать раньше времени.

Юлька тоже ее заметила. Лицо, сначала слегка удивленное при виде коллег по работе, через мгновение словно надело маску доброжелательности и радушия. С белоснежной улыбкой секретарша продефилировала по залу, не без удовольствия отмечая, как поворачиваются головы гостей за соседними столиками, оценивая фигуру в обтягивающем красном платье. Парень тенью следовал за ней. Они явно направлялись к заветному углу, в котором укрылись Гоша с Мариной.

— Вот это встреча! Какой приятный сюрприз, — пропела Юля, подойдя ближе, — тоже решили поужинать в нашей любимой кафешке?

Судя по Гошиному скорбному виду, сюрприз этот для него был совсем неприятный. Нет, против Юльки он ничего не имел, они всегда общались прекрасно, Марина подозревала, что какое-то время они даже и встречались. Но сейчас парень явно был не рад ее видеть, да еще и в обществе совершенно незнакомого долговязого красавчика.

— Вообще-то, у нас тут свидание, — хмуро сообщил Гоша.

— Правда? Как романтично! У нас — тоже. А давайте устроим двойное свидание? Здорово я придумала, да? К тому же столиков все равно свободных нет, вы же не будете возражать, если мы к вам присоединимся?

Поразительное упорство, граничащее с наглостью! Хотя сама секретарша называла это деловой хваткой. Марина не возражала, тем более что Юлька не позволяла себе ругаться с посетителями, давая себе волю лишь тогда, когда кто-то пытался нажиться на центре. В этом деле она была незаменима, тем более что одно из ее образований было юридическим.

— Садитесь, конечно, мы не против, — видя, что Гоша застыл в нерешительности, спохватилась Марина.

— Ах да, — опомнилась Юля, — забыла представить — познакомьтесь, это Стас. Стас — это Гоша и Марина.

— Очень приятно, — долговязый кивнул Марине и протянул руку Гоше. Тот пожал ее с таким видом, будто сунув в осиное гнездо.