Очешуеть! Я – жена дракона?!

Глава 2. Золотой талан

– Здравствуйте, Северина, – отозвался Рэйнар.

По моей спине прокатились, восторженно выдохнув и тут же падая в обморок, мурашки. Какой у него голос! В меру низкий, но не басит, как башмачник, что по соседству обитает. Тот, когда говорит, ощущение такое, будто бочку на голову надел. А еще эта хрипотца, слушала бы и слушала моего дракона!

Так, похоже, я как раз таки заслушалась. Стыдоба! Вон, друзья его уже ушки навострили, хихикают, с интересом на нас поглядывают.

– Слушаю вас, господин Рэйдэн, – сказала сухо и сжала карандаш, уткнувшись носом в блокнот.

– Квасу нам четыре кружки, больших, – начал перечислять дракон.

– Для почину, – уточнил один из друзей, с рыжей бородой. – Потом медовухой отполируем!

– Лучше бы в приличное заведение пошли, – процедил черноволосый, презрительно скривившись. – Вина заказали бы Реольского.

Цаца какая, надо же! Мою таверну неприличной величать?!

– Элиас вечно всем недоволен, – вздохнул рыжебородый.

– Просто меня не тянет брататься с чернью, как некоторых, – цаца откинул на спину прядь длинных ухоженных волос, которым и девушка позавидовала бы, и нервно уткнул в пол рядом со стулом трость с набалдашником из, похоже, чистейшего драконьего золота.

Я с трудом удержалась, чтобы не стукнуть гада блокнотом по тупой башке – ведь видит же, что уже поцарапал несколько половиц, и все равно ему, сверлит дырку, негодяй негодяйский! Очешуеть просто! Уж простите, иначе и не скажешь!

– Реольского могу подать, ежели желаете, – сквозь зубы предложила я, с болью в сердце глядя, как проклятая трость выписывает вензеля по натертым до блеска половицам.

– Да что ты в нем понимаешь, служанка! – тут же донеслось в ответ.

– У нас имеется золотистое из Тарони, выдержанное со специями, настойка Тирольская также в наличии, а вчера Гардурское привезли, с изумительным персиковым послевкусием. – Отчеканила, вскинув на него взгляд. – Какое изволите?

– Простите, Северина, – вмешался Рэйнар и положил руку на ладонь гада, что лежала на набалдашнике трости. Верчение прекратилось. – Элиас нынче не в духе. – Улыбка была такой обезоруживающе милой, что я тут же забыла о его противном друге.

– Как и всегда, – хохотнул рыжий. – Тащи нам кваса, красавица!

– Хорошо.

– А к нему похлебку из репы и жаркое ваше знаменитое.

– Ну у вас и вкусы! – фыркнул цаца.

– Ты попробуй сначала, – возразил другой друг, со стрижкой ежиком. – Я в прошлый раз пальцы облизывал! Кто повар у вас, девушка? Позвала бы ты его, расцеловать хочу!

– Повар перед вами, – ответила с улыбкой.

– Точно хочу расцеловать! – ежик полыхнул глазами, как умеют только драконы – так, чтобы на мгновение драконий взгляд проявлялся.

Ходит поверье, что коли глянет им на деву чешуйчатый, так и отказать она ему не посмеет. Но со мной не сработало. И не таким ухарцам поворот от ворот давала. Они все думают, что коли бедная девушка, так на любого польстится, будто у нас самоуважения нет!

– Лучше скажите, какой хлеб вам подать, – перечислила шесть видов. – Недавно испекла, корочка еще хрустит.

– Принесите на свой вкус, Северина, – ответил Рэйнар. – И паштета миску, до сих пор его вспоминаю, ночами снится!

– Заказ принят, – я быстро черкнула в блокноте о паштете.

На самом деле, записи мне не требовались, на память не жалуюсь, но для солидности не помешает. Подглядела это в одном из ресторанов в центре города, на которых вывеска красуется серебром, а внутри убранство такое, какого в нашем бедняцком квартале и во сне никто не видал.

– Сейчас же начнем подавать. Приятного аппетита, господа!

– Возьмите плату заранее, Северина, – Рэйнар достал из кошеля на поясе увесистую монету и положил на мою ладонь.

Золотой талан!

Таааак, я быстренько прикинула, сколько у нас в кассе и сколько надо дать сдачи. Заказ хоть и богатый, но выручки за сегодня точно не хватит, чтобы с монеты такого номинала сдачу насчитать. Это еще всех соседей надо обойти и попросить в долг, но никто не даст, ведь и так уж задолжали всем, благодаря батюшке истовому игроку.

Весь квартал давно шутит, мол, ему ли играть с его-то удачей – десять девок настрогал, а сына так и не родил. Но это отца не останавливает. Он как увидит карты или кости, глаза загораются и все, пиши пропало!

– Простите, но не будет ли монеты поменьше, господин Рэйдэн? – я с надеждой заглянула в его золотисто-желтые глаза. – С такой сложновато будет сдать.

– Сдачу оставьте себе, Северина, – он мягко улыбнулся, заставив меня глазеть на по-мужски резко очерченные губы и гадать, каков вкус его поцелуя. – Пригодится, – он указал взглядом на исцарапанный цацей пол.

– Очень щедро с вашей стороны, благодарю, – я сунула тяжелую монету в потайной кармашек фартука.

Нельзя ее класть в кассу, батюшка углядит, быть беде. Цапнет тут же и поминай, как звали. Только под утро чуть живого приведут к дверям – и не потому, что заботливые такие и не могли позволить ему через весь город ползти по брусчатке, а из-за того, что наиграл наш везунчик в долг на недельную выручку.

И ничего не сделаешь ведь, придется все выскребать, до последнего гроша в доме, чтобы срок дали для возврата проигранного. В прошлый раз копилку младшей нашей разбить пришлось, так на душе было пакостно, никогда слезы ее не забуду. И по соседям с протянутой рукой прошлась, краснея и умоляя дать в долг.

А он в ногах валялся, клялся истово, что никогда больше, ни-ни, даже не посмотрит в сторону игорных домов проклятых! На башмаки мои, на которых одна заплата на другой, смотреть страшно, слезы крупные ронял, младшенькую к груди прижимал, которая в голос ревела, когда он повеситься обещал, чтобы не позорить дочерей.

Помотала головой, прогоняя пакостные воспоминания, передала заказ девчонкам на кухне и ушла за перегородку, нацедить квасу. По иронии судьбы-проказницы столик драконов располагался как раз за этой хлипкой стеночкой, что позволило ненароком подслушать их разговор.

Знала бы, чем все обернется, зажала бы уши да в бочку с квасом нырнула, лишь бы не слышать этих чешуйчатых!