Очень горячий вампир

Сара Рис Бреннан Очень горячий вампир

— Итак, Крис, ты действительно проделал огромный путь из Трансильвании, чтобы присоединиться к этому совершенно потрясающему ансамблю?

— Э-э-э… Я из Бирмингема, — ответил Кристиан.

Свет в студии резал Кристиану глаза, а ведущая выдувала розовые колышущиеся пузыри жевательной резинки и одновременно брала интервью. Всякий раз, когда она выдувала пузырь, у нее под макияжем на шее вздувалась вена.

Она назвалась Трейси. Кристиану не хотелось думать плохо о девушке, которую впервые увидел, но он не мог избавиться от ощущения, что она произнесла свое имя как Триси.

— Итак, скажите мне, ребята, — продолжала Триси, втягивая в себя пузырь, который сдулся и сжался у нее во рту, — кто-нибудь из вас уже нашел эту необычную девушку?

Брэдли, которого Кристиан имел все основания ненавидеть, одарил ее самой обаятельной улыбкой.

— Нет, Триси, пока ищем, — ответил он с застенчивым видом. — Понимаете, очень трудно найти кого-то настоящего в музыкальном бизнесе. Нужна нормальная девочка. Такая, чтобы мне понравилась.

Кристиан знал наверняка, что Брэдли тайком водит шашни с Фэйи, а это было плохо вдвойне: во-первых, она их менеджер и, во-вторых, вероятно, является тайным агентом Сатаны на земле.

— Как насчет тебя, Крис? — весело прощебетала Триси, переведя на Кристиана свои подобные голубым прожекторам вертолета глаза. — У тебя есть подружка?

— Кристиан, — поправил ее Кристиан. — И… хм… конечно же нет.

— Конечно? — спросила Триси с какой-то внезапной, устрашающей многозначительностью.

В полумраке Кристиан заметил Фэйи, облик которой напоминал змею, распускающую свои кольца перед нападением. Триси наклонилась к нему с улыбкой, призывающей к откровенности; в ее дыхании ощущался арбузный аромат жевательной резинки.

— Почему же так, Крис?

— Хм… Может, потому, что я вампир?

— А разве девушки не сразу понимают, кто ты есть на самом деле? — поинтересовалась Триси, откинувшись назад и подчеркнуто медленно произнося слова. Выглядела она при этом несколько разочарованной.

— Если честно, я думаю, что сразу, — ответил Кристиан. — Наверное, в этом и состоит проблема. То есть им известно, что я пью кровь, и поэтому у меня нет возможности предложить им вместе пообедать. Вдобавок к этому они опасаются, что из их тел может быть высосана вся кровь. С другой стороны, если бы они пригласили меня на барбекю, пикник мог закончиться обжариванием моего тела, насаженного на шампур соответствующих размеров. Как вы понимаете, меня такая перспектива не слишком привлекает.

Фэйи расхаживала, как леопард в клетке, что очень тревожило Кристиана. «Будь самим собой», — напутствовала она его перед интервью, и Кристиан преподносил себя в той единственной манере, какую мог представить, даже несмотря на то, что Фэйи, похоже, намеревалась его «перепрограммировать».

Внезапно Брэдли громко рассмеялся прямо над ухом Кристиана, отчего тот вздрогнул.

— Это здорово, что ты такой интересный человек. Не правда ли, Триси?

Триси в ответ подмигнула Брэдли.

— Ты совершенно прав, Брэддерс. Ну а теперь Джош и Фес, — продолжала она, повернувшись к остальным членам группы. — У вас есть подруги?

Джош выглядел испуганным. А внимание Феса, по-видимому, отвлекали блестящие серьги Триси.

Кристиан недоумевал: какое отношение к музыке имеет наличие подружек? Они пришли сюда сразу после записи последней песни своего первого альбома. Почему Триси не начала интервью с вопросов об этом событии?

Вместе с тем нельзя сказать, что Кристиан имел большой успех у девушек до своего обращения в вампира. Из-за застенчивости и прыщей на лице. Если девушка ему нравилась, обычно она говорила, что слишком ценит их дружбу и во имя ее будет вынуждена заниматься любовью с регбистами, а Кристиан в это время подержит ее сумочку. Его мама любила повторять, что времени еще достаточно, скоро он поступит в колледж и там сможет выбрать из тысячи разных путей.

Но путь оказался единственным — темный переулок, кратчайший путь, который Кристиан обычно выбирал, возвращаясь домой из школы. В тот вечер было темно и холодно. Он шел, спотыкаясь, засунув руки в карманы школьных форменных брюк из легкой материи, и злился на себя за то, что забыл надеть перчатки.

Впереди показался чей-то сгорбленный силуэт, и Кристиан подумал, что это бомж, остановившийся попросить денег. В следующее мгновение произошло чертово нападение, подробности которого Кристиан помнил весьма смутно. Оно было стремительным: ему на плечи внезапно вскочило отвратительное, рычащее существо. Кристиан сумел открыть лезвие своего швейцарского армейского ножа и полоснуть им вампира по лицу. Рана оказалась глубокой, она раскрылась, и темная кровь из нее потекла прямо в рот Кристиану.

После этого никакого другого выбора уже не было.

Из глубин воспоминаний о том темном переулке Кристиана вывели громкий смех Брэдли и ослепительная яркость освещения телестудии.

Зачем они посадили вампира, с его обостренным слухом, рядом с человеком, чей смех напоминал звуки, издаваемые бегущей гиеной, Кристиан не знал.

— Я в расцвете своих семнадцати, — сообщил почти двадцатилетний Брэдли, отъявленный лгун и вредина. — И я никогда не был…

Он пошевелил бровями, не закончив фразы, а Триси оглушительно расхохоталась:

— Ох, Брэддерс, ты просто ужасен! А как насчет тебя, Крис?

Кристиан поморгал глазами:

— Меня?

— Ну, тебе-то сколько лет? — спросила Триси. — Двести? Триста?

— Э-э-э… Мне девятнадцать, — ответил Кристиан.

В этот момент Триси снова наклонилась вперед, накрыла ладонь Кристиана своей ладонью и не отдернула ее, ощутив леденящий холод. Пристально посмотрев ему в глаза, она продолжала мягким, проникновенным голосом:

— Должно быть, это девятнадцать… вампирских лет?

— Крис, тебе не следовало так злиться на нее, — сказала Фэйи, ведя всю компанию обратно к лимузину, который должен был доставить их к месту проведения концерта.

— «Вампирских лет»! — периодически восклицал Кристиан.

— Ну, это как собачьи года, только наоборот, — услужливо пояснил Брэдли.

Кристиан не ударил его только потому, что в инструкции, которую ему вручили в клинике перевоспитания после нападения, — «Руководство по вампиризму для добропорядочного гражданина» — подчеркивался тот факт, что теперь он обладал силой, достаточной, чтобы снести с плеч голову Брэдли одним ударом и отбросить ее в поставленное перед ними ведерко с бутылкой шампанского. Брэдли являл собой самую дурную личность из всех, с кем Кристиану приходилось общаться, и явно не заслуживал этого общения.

Более того, Фэйи должна была бы всыпать ему по первое число.

— Да, я понял ее ужасный, живодерский и бессердечный нрав. Спасибо! — сказал Кристиан, потирая виски.

Когда он был взволнован, его клыки начинали ныть, и обычно это заканчивалось мигренью.

— Не могу поверить, что прямо сейчас мы собираемся дать наш первый концерт, — сказал Джош, как обычно избегая взгляда Кристиана и нервно ерзая на сиденье, при этом крыша лимузина слегка приглаживала его пушистые каштановые локоны.

— И я не могу, поскольку у нас даже поклонников еще нет. Ведь мы только сегодня закончили записывать наш первый альбом. Ну и все такое…

Джош старательно притворялся, что не слышит слов Кристиана. Каждая клеточка внутри его тела стонала от присутствия в лимузине вампира. «Что еще за вампир в лимузине? Я понятия не имею, о чем это ты!»

— Месяц назад мы разослали наш сингл и снимки фотосессии в самые лучшие журналы, — напомнила Фэйи с довольным видом. — Вам, парни, уже посвящено пять форумов в Интернете. Ваши фаны шлют туда потоки писем, в основном адресованных Брэдли и Крису.

— О-хо-хо, — произнес Кристиан, посмотрев наружу сквозь тонированные стекла лимузина.

Любопытные и слегка возбужденные люди пытались заглянуть внутрь машины, когда она проезжала мимо. Год назад Кристиан и сам вел бы себя точно так же, полагая, что появление лимузина означает наличие внутри людей, живущих интересной, гламурной жизнью.

— Крис, Крис, — позвал Брэдли, одновременно слегка хлопнув по голове, чтобы привлечь к себе внимание, словно Кристиан был глуховатым малым, а не вампиром, обладавшим совершенным слухом, — тебе действительно всего девятнадцать? Я думал, вампиры живут очень долго, сотни и сотни лет.

— Да, это так, — коротко ответил Кристиан. — Вампирам дано жить сотни лет. Но при этом мы проживаем последовательно год за годом. А я вампир еще только один год.

— Круто, — глубокомысленно произнес Фес.

Остальные в недоумении уставились на Феса, смотревшего вокруг с доброй улыбкой.

— Ладно, — произнесла наконец, прокашлявшись, Фэйи. — Давайте еще раз пройдемся по вашей программе, ребята.

Они штудировали ее уже несколько недель. Кристиан опять посмотрел на улицу через затемненные окна и подумал: как произошло, что на первом же прослушивании он стал членом группы «Четыре в одном»? Он отчаянно надеялся, что его выберут, и не верил в это, следя за глазами Фэйи, загоравшимися всякий раз при взгляде на обаятельного и внешне беззаботного Брэдли.

— Ты будешь заводилой, — сказала она будничным тоном, обращаясь к Брэдли. Потом перевела взгляд на Джоша, уставившегося на нее с выражением мольбы на лице. — А ты можешь изображать тихоню, зануду. Зацикленный модник будет нам очень кстати.

— Мадам, я чувствую себя озадаченным. Это было интервью словно для получения работы в закусочной фастфуда, — заговорил малый с безумным взглядом и прической, состоящей из многочисленных отдельно скрученных прядей, который, как впоследствии узнал Кристиан, просил называть себя Фес.

— Ты-то, конечно, будешь барабанщиком, — ответила ему на это Фэйи.

Затем она повернулась к Кристиану, который едва ли мог бы на что-то надеяться, если она заграбастает все это у него и растопчет высоченными каблучищами. Ведь ему пришлось покинуть свой дом. Мама сказала, что его братик не может спать в одном доме с вампиром. Теперь Кристиану было некуда идти.

Фэйи улыбнулась ему, почти столь же прекрасная, как и ужасная.

— Ты станешь нашей диковинкой.

В тот момент это показалось ему неплохой идеей.

Вокруг концертного зала бушевала орущая толпа.

— Ого! — пробурчал Кристиан. — А не явились ли мы по ошибке на презентацию книги Стивена Кинга?

— Ты читаешь книги, Крис? — удивилась Фэйи. — Это хорошо. Дай им понять, что ты человек образованный, содержательный и интересный. Парень из тех, кто может написать для них стихи — нет, лучше песни. Не забудь упомянуть об этом в следующем интервью.

— Выходите, ребята, — сказал Брэдли, распахивая дверцы лимузина. — Публика ждет нас!

Он вышел из салона, ступил на красный ковер и выполнил настоящее сальто назад. Толпа отреагировала аплодисментами, которые заглушили звуки, напоминающие лай койотов, а Кристиан прикрыл глаза от искреннего стыда за то, что связан с такой несуразной личностью.

Фэйи ткнула Кристиана в живот авторучкой.

— Давай выходи отсюда! И если бы ты смог проделать ту самую штуку — поднять рукой полу плаща, прикрыть ею лицо и зашипеть…

— Фэйи, — решительно прервал ее Кристиан, — я никогда не сделаю этого.

Фэйи фыркнула и скрестила свои общепризнанно шикарные ноги, обтянутые шуршащим шелком.

— Ну, по крайней мере, выйди из машины и блесни им своим клыком.

Фес и Джош уже выбрались из лимузина. Встреченные ревом толпы, они сталкивались плечами и жались друг к другу. Кристиан закутался в плащ.

— У меня пропала куртка с капюшоном, и я знаю, что это ты стащила ее, — сообщил он Фэйи, нанося ей тем самым прощальный удар.

— Ты несешь чушь, у тебя не было такой куртки, — отпарировала она. — Больше никогда не упоминай о ней в моем присутствии.

Кристиан выбрался из машины на красный ковер. Он полагал, что яркое освещение в студии во время интервью — это очень плохо. Но скопление десятков щелкающих и вспыхивающих съемочных камер оказалось гораздо хуже. Он поднял руку, чтобы прикрыть ладонью глаза, и понял, что Фэйи каким-то образом скрепила рукав с полой плаща; невольно он выполняет тот самый жест вампира.

Опустив руку, Кристиан увидел Брэдли, рассылающего воздушные поцелуи вопящим девицам и делающего вид, будто он идет по ковру вперед, но тут же отступающего на несколько шагов назад, чтобы одарить толпу новыми воздушными поцелуями.

Кристиан сдался и снова прикрыл глаза, хотя это означало, что он снова проделывает ту самую штуку. Он чувствовал себя одураченным.

Фес и Джош, без зазрения совести прильнув друг к другу, продирались сквозь толпу к дверям концертного зала. Крис, набирая скорость, устремился за ними, несмотря на то что Фэйи ясно предупредила всех о необычных и весьма неприятных событиях, ожидающих каждого, кто побежит, станет прятаться за кем-нибудь или — и это было адресовано непосредственно ему — воспользуется своими сверхъестественными способностями, чтобы не попасть в поле зрения камеры.

Продвигаясь в толпе, Кристиан, даже с его исключительным слухом, не мог разобрать всех доносившихся до него звуков. Вокруг стоял такой шум, что его мигрень усиливалась, клыки врезались в нижнюю губу, в голове гудело. Доносившиеся из толпы внезапные взвизгивания перемежались выкриками их имен.

— Брэдли, Брэдли, взгляни на меня!

— Брэдли, я хочу от тебя детей! — орал мужик лет сорока на вид, на плечах которого красовалось боа из розовых перьев.

Брэдли подмигнул ему и послал воздушный поцелуй.

— Крис!

— Фес!

— Джош!

Услышав свое имя, Джош приостановился и огляделся вокруг с удивленным и отчасти довольным выражением на лице. Из-за этого Кристиан почти уткнулся ему в спину. Выражение лица Джоша сменилось на испуганное, и он резко сместился в сторону.

— Крис, кусни меня!

— Я люблю тебя, Брэдли!

— Крис, я хочу быть твоей царицей ночи!

Это прокричал тот же тип в розовом боа; Крис не мог его не заметить.

— Кристиан, Кристиан, помоги!

На этот голос Кристиан обернулся. И не только потому, что девушка выкрикнула его настоящее имя, чего никто не делал с тех пор, как он покинул свой дом, — в ее голосе звучали напряженность и тревога, а значит, она действительно попала в беду.

Он увидел место в середине толпы, где люди сгрудились особенно плотно и, ожесточенно давя друг друга, неистово проявляли эмоции. Среди крушащих друг друга тел Кристиан заметил колышущуюся руку, которая опускалась вниз, словно ее обладательница тонула в этом человеческом море.

Кристиан ухватился за перила наверху ограждения и перемахнул через него одним изящным вампирским броском. Он вытянул вперед руку, чтобы расчистить пространство перед собой. Видевшая его полет толпа стала в панике раздвигаться в стороны.

В этот момент Кристиан сообразил, что, когда он вытянул руку, его дурацкий плащ, скрывавший в темноте лицо, раскрылся и между разомкнутыми губами стали видны его клыки. Очень стыдно! Получилось именно то захватывающее зрелище, которое намеревалась устроить Фэйи.

Он опустился на колени и осторожно поднял девушку, держа ее за локти. Ее лицо покраснело, розовые косички растрепались, глаза округлились. Она явно задыхалась. Кристиан слышал, что ее сердце бьется так же часто и сильно, как у бросившегося в атаку носорога. Он с беспокойством подумал, что девушка теряет сознание.

— Ты в порядке?

— Я?.. Мм… да, — ответила она.

Кристиан улыбнулся:

— Уверена?

— Мм… — снова промычала девушка.

— Ну-ка, давай. Тебе надо подняться. — Кристиан умолк и стал думать, как ей помочь избежать обморока. Единственное, что пришло в голову, — нюхательные соли. Да! Не стоило читать романы Миллса и Буна из маминой библиотеки. — Стакан воды? За сценой, наверное, есть стулья. Или ящики, на которые можно присесть. То есть, я думаю, для тебя там может найтись стул, но лучше рассчитывать на ящики.

Толпа больше не вопила. Затаив дыхание, люди расступились. Оберегая девушку, Кристиан обхватил рукой ее худенькие плечи и накрыл своим плащом, словно одеялом.

— Спасибо тебе, — проговорила она слабым голосом прямо ему в ухо. — Меня зовут Лаура. Спасибо!

Кристиан провел ее назад к ограждению, затем поднял ее над ним и выпустил из рук уже по другую сторону. Она была совсем легкой; он мог перекинуть ее, как теннисный мяч через сетку. Опускаясь на землю, Лаура инстинктивно ухватилась руками за перила ограждения, но все же ее приземление оказалось достаточно жестким.

— Добро пожаловать, — сказал Кристиан, перемахнув через ограждение следом и поддерживая ее, пока она пошатывалась от толчка. — Мне жаль, что так вышло. Я несколько — ужасно быть вампиром! — излишне силен.

— Ничего, все нормально, — прошептала Лаура, обдавая его теплом. Каким-то образом она снова оказалась под его плащом.

Кристиан привел ее к входу в зал, оставив позади ночной мир, заполненный странными, вопящими людьми, и доверившись спокойному концертному прибежищу.

— Я правда очень сожалею, что побеспокоила тебя в этот очень важный для тебя вечер, — заговорила идущая рядом Лаура. — Но я действительно испугалась и запаниковала. Я знала, что ты придешь мне на помощь.

Кристиан с удивлением взглянул на нее. Она больше не задыхалась, и ее лицо из красного стало бледным, покрытым золотистыми веснушками. Своими по-прежнему широко раскрытыми голубыми глазами — цвета летнего неба — Лаура смотрела на него как на героя.

— Э-э-э… Тебе надо попить воды! — вспомнил Кристиан. — Я знаю это, потому что люди… должны пить воду. Чтобы жить.

Он прервал сам себя, чтобы не добавить: «Это одна из тех многих вещей, какие я знаю» — и впредь не позориться.

Он провел ее вверх по металлической лестнице через лабиринт коридоров и занавесей в пространство за кулисами, где они принялись искать охлаждаемый контейнер с водой. И поначалу никак не могли его найти. Кристиана уже охватила легкая паника. Поэтому, когда явилась Фэйи и нацелилась на него, словно наманикюренная торпеда, Кристиан почувствовал облегчение. Однако оно тут же сменилось обычным парализующим страхом, когда Фэйи одарила его улыбкой, демонстрируя свои белоснежные зубы, напоминавшие ряд могильных плит. Кристиан даже вообразил, что на каждой из них начертано его имя.

— Крис, тебе нужно идти в гримерную. Брэдли и остальные уже готовы.

— Я хочу дать Лауре попить воды, — сообщил Кристиан решительным тоном, чтобы девушка не подумала, что Фэйи командует им, а еще чтобы она могла забыть упоминание о его гримировании.

— Конечно, Лаура выпьет воды. Не правда ли, дорогая?

Лаура со страхом посмотрела на Фэйи, что свидетельствовало о сообразительности девушки в дополнение к ее привлекательности.

Фэйи щелкнула пальцами, и тут же появились — похоже, прямо из стены — ее помощники, «близнецы-злодеи». Словно потерла волшебную лампу: все ее желания немедленно исполнялись. Кристиан даже придумал теорию, согласно которой реальная действительность тоже боялась Фэйи и «прогибалась» под воздействием ее воли.

— Дайте ей воды, — распорядилась Фэйи. — И предоставьте место, чтобы она могла видеть наше шоу. Я полюбила ее. Она необычная.

Лауру решительно повели прочь.

— Мы увидимся после концерта, — сказал, прокашлявшись, Кристиан. Однако его голос прозвучал хрипло. Лаура бросила на него умоляющий взгляд, будучи не в силах избавиться от надзора ужасных Марселя и Марси. — Большое спасибо, Фэйи.

— Это тебе спасибо, Крис, — сказала Фэйи, воспринимавшая только собственный сарказм. Она взяла его за руку и потянула в сторону гримерной. — Ты спас жизнь девушке и проделал эту штуку с плащом. Теперь вы оба должны появиться на обложках всех журналов в этой стране. Ты даже укутал ее своим плащом. Сегодня я люблю тебя, Крис, и готова расцеловать твой дурацкий клыкастый рот.

— Фэйи, пожалуйста, не надо! Я боюсь тебя, — произнес умоляюще и слишком прямолинейно охваченный страхом Крис.

Она остановилась в дверях гримерной, дотянулась до щеки Кристиана и ухватила ее двумя пальцами с острыми кончиками ногтей.

— Я знаю, что боишься, мой маленький вампирный кексик. Теперь давай готовься.

Гримерная Кристиана была пугающе просторной, а ее освещение напоминало ослепительный и давящий свет в телестудии.

Он почувствовал себя еще более подавленным, когда несколько женщин впихнули его в большое кожаное кресло и с отсутствующим выражением на лицах принялись безжалостно орудовать пуховками, покрывая лицо пудрой.

К тому моменту, когда мучительное гримирование наконец закончилось и он вместе с остальными нетвердой походкой отправился на сцену, Кристиан подумал, что, возможно, его первый концерт обернется таким же кошмаром, каким оказалось и его первое интервью на телевидении. Его кожа как будто затвердела и мерцала в свете неоновых ламп.

— Смотришься аппетитно, — нарочито растягивая слова, произнес Брэдли.

— А ты кусни меня! — огрызнулся Кристиан. Потом, закрыв глаза, процитировал фрагмент из «Руководства по вампиризму»: — «Никогда не позволяй себе подобных действий, потому что шутки насчет укусов со стороны любого из противостоящих биологических существ свидетельствуют о дурном вкусе, а кроме того, кровь способна оказывать долговременное воздействие, которое может пагубно отразиться на твоем здоровье».

— Понял, — сказал Брэдли. — «Четыре в одном», сегодня вечером мы готовы достичь новых вершин успеха?

— Э-э-э… Да! — ответил Джош.

— Извини, а что это значит? — спросил Фес.

— Не могу поверить, что ты сказал такое, — произнес Кристиан, искоса взглянув на Брэдли. — И я сильно осуждаю тебя за это.

— Ладно, не обращай внимания, — отмахнулся Брэдли. — Джош, не забывай вихлять бедрами, нам не нужно повторения того, что было на прошлой неделе. Пошли, ребята!

Они вышли на сцену, залитую темно-красным и розовым светом прожекторов; из партера доносились приветственные крики, а позади них подвывали динамики.

— Леди и джентльмены! — начал, подойдя к микрофону, Брэдли. — Настал момент, которого вы все ждали. Перед вами — «Четыре в одном»!

В это время Кристиан перебросил через голову ремень гитары, пристроил ее должным образом у бедра, коснулся пальцами струн и почувствовал себя в привычной обстановке.

— Я написал эту песню сам, — продолжал Брэдли. Наглая ложь! Произнося эти слова, он поводил бровями — как обычно, когда врал. — Она называется «Запирайте на ночь ваших дочерей». И всем присутствующим здесь мамашам я рекомендую: поступайте именно так!

Раздался дружный крик одобрения. Похоже, «все присутствующие мамаши» вознамерились запереть своих дочек для того, чтобы Брэдли достался им самим.

Фес начал отбивать ритм на своих барабанах, и все включились в песню. Это была хорошая, захватывающая песня. Кристиан больше всего любил именно такие моменты, когда каждый играл на своем инструменте, а Брэдли пел и его голос был удивительно хорош для обладателя раздражающего смеха. Эти песни были рассчитаны на таких музыкантов, которые, как Брэдли, Фес и Джош, способны синхронно исполнять весьма замысловатый танец с такими энергичными движениями бедер, что могли травмировать друг друга и уж точно вызывали повышение кровяного давления у толпы зрителей.

Кристиан был очень благодарен Фэйи за то, что она позволила ему не участвовать в танце. Хотя его роль, заключавшаяся в том, чтобы стоять перед воздуходувкой в развевающемся плаще, с падавшими на глаза волосами всякий раз, когда он нагибался, чтобы пошептать в микрофон, оказалась ненамного лучше. Еще больше он был благодарен за открывавшую концерт песню, ту, которую они сейчас исполняли и которой подпевала толпа, поскольку голос Брэдли убеждал их, что они знали ее слова. Иногда Кристиан мог ненадолго умолкнуть, как зрители с задних рядов, и снова стать робким маленьким мальчиком, любившим свою гитару и мечтавшим стать эстрадной звездой. И все же ему нравилось то, что тот мальчик мог быстро вернуться в реальность.

Между шторами кулис, слева от сцены, Кристиан увидел Лауру, подтащившую ящик поближе к сцене, но так, чтобы ее не было видно из зала. Он следил, как она, отряхнув руки, взгромоздилась на этот ящик. Лаура увидела, что он наблюдает за ней, улыбнулась, залилась румянцем и искоса глянула на него, словно они оба участвовали в некой проделке.

Посмотрев на ящик, на котором восседала Лаура, Кристиан понял, что так оно и есть. Он улыбнулся ей в ответ, а затем подарил свою улыбку находящимся в зале, почувствовав симпатию ко всем — зрителям, собратьям-музыкантам и к той девушке, что смотрела на него сбоку из-за кулис. С минуту его сердце билось в унисон с их сердцами, а потом все они исчезли.

Состояние эйфории пронесло его сквозь концертный зал и бросило обратно на сцену, чтобы снова играть первую песню — на бис. Потом было спасительное пространство за кулисами, где все запыхавшиеся участники группы смеялись, а покрытая потом человеческая кожа излучала тепло. Брэдли обхватил Кристиана рукой за талию, тот не воспротивился и даже прислонился к нему. Другой рукой Брэдли притянул к себе Феса, а Джош, вопреки своему обычаю, не пытался держаться на расстоянии от Кристиана. На мгновение они стали командой победителей.

— Это была потрясающая репетиция, — сказал немного погодя Фес. — А когда мы будем давать концерт?

При этих словах Брэдли расхохотался.

Кристиан отошел в сторону и повернулся к Лауре. Она по-прежнему сидела на ящике, ее лицо было обращено к Кристиану, словно бледный цветок в сторону солнца.

Он протянул ей руку, и она ухватилась за нее.

— Хочешь прогуляться со мной? — спросил Кристиан.

— Я обожаю бродить по ночам, — ответила, смущаясь, Лаура. — А ты?

— По-моему, это гораздо лучше, чем гулять днем. Днем, едва я попытаюсь сделать какое-нибудь упражнение, внутри все начинает гореть.

Кристиан сразу пожалел о сказанном. Он здесь с прелестной девушкой, они неспешно бредут в ночи, а он ляпнул нечто такое, что означает примерно следующее: «Да, все вокруг очень мило, и это напоминает мне, что я вампир, пьющий кровь и возвращенный к существованию из мертвых. Только глянь на мои зубы!»

Он попробовал увидеть ночной пейзаж таким, каким он представлялся Лауре, и невольно сощурил глаза. Окружающий мир стал казаться затуманенным, и все, что пару минут назад было четким и заурядным, превратилось в таинственные тени. Стоящее в отдалении на краю дороги дерево, покрытое увядшими листьями, стало устремленным ввысь дубом с яркой блестящей кроной. А лунная дорожка превратилась в серебристую тропу с безграничными возможностями.

— Сегодняшняя ночь действительно хороша, — тихо произнес Кристиан и сам почти поверил в это.

И был вознагражден тем, что теплые пальцы Лауры легли на его ладонь. Он сжал их, надеясь защитить от холодного ночного воздуха и сохранить тепло, хотя прекрасно понимал, что общего тепла у них быть не может.

— А я пишу стихи, — сказала Лаура, — и хотела бы кое-что прочесть. Это стихи про ночь. И про… смерть.

— Мм… Ладно, — ответил Кристиан.

Его собственная смерть не представлялась ему особенно поэтичной, но ведь смерти, наверное, бывают разные.

— Я еще не давала их читать ни одному человеку, — продолжала Лаура. — Но хочу это сделать. Думаю, ты станешь первым.

Она снова посмотрела на него так, словно он был выдающимся героем. И этот взгляд обдал теплом Кристиана.

— В самом деле? Спасибо.

Лаура по-приятельски слегка тряхнула его руку, и вот он уже перестал быть сияющим героем — теперь они стали похожи на обычных парня и девушку, оказавшихся наедине. Так даже лучше. Когда они дошли до дерева у края дороги, Лаура остановилась и посмотрела на него.

— Я видела твой снимок в «Баббли», — сказала она. — Это было интервью с вашей группой. Ты там одет в темно-зеленый плащ с какой-то металлической застежкой у самого горла.

Кристиан вспомнил, как Фэйи ткнула этой застежкой ему в горло, когда надевала на него плащ. Он до сих пор сомневался, была ли это случайность: она очень злилась на него за то, что он бунтовал против предписываемого ею дресс-кода и появился на публике в футболке и джинсах.

В тот же день он в последний раз видел свою куртку с капюшоном.

— Мне интересно, — продолжала Лаура, — как ты чувствовал себя в тот день?

А чувствовал он себя полнейшим идиотом. Он жил в одном доме с незнакомцами; тогда еще не понимал, что Брэдли дебил (он выглядел таким успешным и талантливым, способным ответить на любой неожиданный вопрос интервьюера) или что Фес вовсе не подтрунивает над ним все время. Он лишь понял, что робкий и занудный Джош — парень, очень похожий на него самого, такой, которого он выбрал бы себе в друзья, — так его боялся, что буквально заболевал всякий раз, когда они оставались в комнате вдвоем.

— Одиноко, — ответил Кристиан.

— Именно это я и подумала, — сказала Лаура. — Я это почувствовала, — помолчав, добавила она.

— В самом деле?

— Я пришла на концерт, чтобы увидеть тебя, — продолжала она, глядя ему в глаза.

Порыв холодного ветра прошелестел мертвыми листьями над их головами. Лаура поежилась. Тогда Кристиан снял плащ и, крайне осторожно прилагая свою вампирскую силу, разорвал нитки, которыми Фэйи пришила рукава к полам плаща. Он закутал в плащ Лауру и, прикоснувшись к нежному подбородку, приподнял ее голову, чтобы завязать тесемки.

— Ну вот, ты видишь меня, — сказал Кристиан.

Ее сердце снова учащенно забилось. Кристиан слышал это биение, быстрое и горячее, перекрывающее все другие ночные звуки.

— Наверное, то, что я сейчас скажу, прозвучит глупо, — тихо произнесла Лаура. — Только мне кажется, я уже тогда знала, когда увидела твою фотографию. Знала, что мы встретимся. Что мы будем вместе.

— Вот, мы вместе, — сказал Кристиан.

Она стояла очень близко к нему. И он чувствовал, что ей не страшно. Он слегка наклонился, и Лаура, протянув руку, отвела упавшие ему на глаза дурацкие черные патлы (обязательный атрибут по требованию Фэйи) своей миниатюрной, деликатной ладонью.

Это добрый знак, подумал он и, склонившись еще ниже, отыскал ее нежные губы своими губами, ощутил ее удивительно сладкое дыхание. Он обхватил ее одной рукой, привлек к себе и держал так осторожно, как ничего и никогда еще не держал. Она закрыла глаза и поцеловала его в ответ. На какой-то момент показалось, что он тоже дышит. Когда же он губами почувствовал, как стало сбиваться ее дыхание, прервал поцелуй. Он не хотел причинять ей ни малейшего вреда.

Лаура жила неподалеку. Кристиан проводил ее до самой двери, одной из многих одинаковых дверей на аккуратной окраинной улочке. В палисаднике перед ее домом росли бегонии. А его мама выращивала розы вдоль кое-как вымощенной дорожки, очень похожей на ту, по которой он провожал Лауру. Они пожелали друг другу доброй ночи, и она вошла в дом.

…Кристиан знал, что это было неправильно, неприлично и просто бесчестно, но ведь, будучи вампиром, ты в некотором смысле перестаешь осязать границы.

Экстрасенсорные способности давали ему возможность всякий раз знать, когда Брэдли и Фэйи целуются на кухне, даже если в тот момент он находился достаточно далеко от дома. Ему было известно, когда у Джоша начнется очередной приступ астмы, еще до того, как об этом узнавал сам Джош. Правда, в последний раз, когда он протянул Джошу его ингалятор, бедняга вскрикнул и нырнул под стол.

И хотя в том, чтобы смотреть вверх, на освещенные окна, не было ничего предосудительного, особенности зрения вампира позволяли ему видеть сквозь просвечивающие занавески интерьер спальни Лауры, выполненный в розовых тонах, и плакат-постер на стене с изображением…

Кристиан отвел взгляд от ужасного постера, где, в отвратительном зеленом балахоне, был запечатлен он сам, и стал смотреть на полки, уставленные книгами, а потом на Лауру, вальсирующую посреди комнаты.

Она выглядела счастливой и прелестной, а развевающаяся вокруг нее юбка напоминала яркий цветок. Наверное, Лаура танцевала до тех пор, пока у нее не закружилась голова, потому что внезапно она, прижав руки к сердцу, навзничь упала на кровать. А снаружи, на темной улице, стоял и улыбался Кристиан.

Он проснулся следующим вечером. Его разбудил Брэдли, который распевал на кухне и к тому же фальшивил. От этих раздражающих звуков Кристиан так резко поднял голову, что сильно ударился ею о крышку гроба.

Он откинул получившую вмятину крышку, произнося слова, которые явно не понравились бы маме, и взбежал по лестнице, ведущей из подвала на кухню.

— Я знаю, что ты можешь петь и чисто, не фальшивя, поскольку в этом заключается твоя работа, — сказал Кристиан, войдя в кухню, где Брэдли разливал по чашкам чай.

— Это не вся моя работа, — спокойно парировал тот. — Есть еще мои сказочные фильмы с танцами, кстати потрясающе эротичные. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Я люблю разнообразие, оно отвечает моей артистической натуре, — продолжал Брэдли. — Но иногда я и танцую плохо. Бывает, не удается обуздать чрезмерный эротизм. Ничто не может его унять.

Кристиана подмывало боднуть кухонный буфет, но у него и так болела голова. Кроме того, в его «Руководстве» говорилось, что неоправданное разрушение частной собственности является общественно безответственным поступком.

— Ага, — вместо этого сказал Кристиан.

— Ты всегда раздражен, когда просыпаешься, — подмигнув ему, констатировал Брэдли. — Ну а как тебе групи[1]?

— Ее зовут Лаура, — холодно ответил Кристиан. — И она не групи.

Брэдли махнул в его сторону рабочей перчаткой, что можно было принять за непроизвольный жест. Кристиан уставился на него, а Брэдли улыбнулся в ответ:

— Она явилась на твой концерт и кинулась на тебя, потому что ты известный музыкант. В некотором смысле рабочая разновидность групи — пижон. Первый парень. Славный.)

— Она на меня не кидалась!

Кристиану хотелось сказать: «Она понимает меня. По дурацкой картинке поняла, что мне одиноко». Но он не собирался раскрывать Брэдли всего.

— Ладно, Крис, — сказал Брэдли, выкатив глаза. — Со временем ты научишься жить в согласии со своей новой ипостасью вампира-пижона. Позже, на вечеринке, таких групи будет больше.

— Я пригласил Лауру на вечеринку, — сухо сообщил ему Кристиан.

— Ну-ну, — среагировал Брэдли.

— Что это значит, старик? — спросил Кристиан, насмешливо приподняв бровь.

— Видишь ли, быть наставником не мое предназначение, — пояснил Брэдли. — Харизматичным лидером — да. Кумиром миллионов и предметом сумасшедшего вожделения — конечно. Джош — ребенок, Фес — узаконенный обитатель несуществующей земли. Выходит, эта роль достается мне. А еще я думал, что ты постарше и у нас есть взаимопонимание.

— Взаимопонимание? — переспросил Кристиан. — Да я ненавижу тебя, Брэдли.

— Ага, — спокойно сказал Брэдли. — Но это наше личное дело.

— Нет, Брэдли, я действительно тебя ненавижу.

— Мм… Да-да, конечно, — пренебрежительно заметил Брэдли. — Но дело в том, что ты тоже своего рода младенец. Не так ли? Новичок в нашем деле. Да, такие девицы. Они все стремятся завязать с тобой особые отношения, но это вовсе не значит, что они действительно этого хотят. Понимаешь, о чем я? Эта девушка не знает тебя. И ты ее не знаешь. И способа узнать друг друга для вас не существует. Есть лишь огромный постер с твоим изображением, выполненный по системе «Техниколор». Он и связывает вас. Тебе бы лучше отдалиться от нее и сблизиться со своими коллегами по ансамблю. Ведь нам надо чувствовать поддержку друг друга. Понимаешь?

Он хотел ткнуть Кристиана кулаком в бок, но кулак отбросила в сторону рука Кристиана. На какое-то мгновение Брэдли уставился на свой кулак, а потом с философским видом пожал плечами.

— Полагаешь, мне лучше порвать с ней и подружиться с Джошем? — спросил Кристиан. — Но ведь он со мной даже не разговаривает.

Брэдли опять пожал плечами и, прислонившись к блестящей столешнице из черного мрамора, отхлебнул глоток чаю с молоком, приправленного специями. Он выглядел раскованным и каким-то домашним — в своем белом кашемировом свитере, в этом дорогом доме, среди застекленных шкафов с хрустальными бокалами и фужерами и не уступающей им по качеству столовой посудой.

— Знаю, парень. Тебе нелегко.

Брэдли сделал еще глоток чаю, но потом поперхнулся им и выронил чашку, когда Кристиан толкнул его к стене, одновременно прижав руку к горлу. Он помнил о своей силе — «Руководство» усердно и постоянно сообщало о ней — и знал, что его рука должна казаться Брэдли крепким железным брусом, перекрывшим дыхание.

— Что ты можешь знать о моих трудностях?! — оскалив зубы, прошипел Кристиан.

Брэдли захрипел и вцепился ему в руку.

Кристиан запрокинул голову, как его учила Фэйи, чтобы сверкнули длинные и острые клыки, оказавшиеся достаточно близко от лица Брэдли, чтобы тот не чувствовал себя спокойно.

— Ты ничего о них не знаешь! Вы, люди, — не мои друзья. У меня нет друзей и больше нет семьи, потому что я перестал быть человеком. Зато я способен разорвать твое горло и выпить тебя, как молочный коктейль. Поэтому предлагаю тебе заткнуться и не лезть в мои дела!

Он отпустил Брэдли, оттолкнув его назад так, что тот ударился о стену, однако не так сильно, как хотелось бы Кристиану. Брэдли пошатнулся, но устоял на ногах.

Кристиан снова прикрыл губами клыки.

— Она сказала, что хотела бы, чтобы мы были вместе, — произнес Кристиан сквозь зубы. — И я… мне хочется ей верить. Так что советую прекратить все разговоры о групи!

Брэдли медленно кивнул, и они молча смотрели друг на друга, пока в кухню, цокая каблуками-шпильками, не вошла Фэйи.

Кристиан заметил: с тех пор как они впервые встретились, Фэйи накупила кучу обуви с остроконечными деревянными каблуками. По его мнению, это было одним из элементов тактики устрашения.

— Что тут у вас происходит? — резко спросила Фэйи. — Если вам, ребята, захотелось пободаться, вы должны делать это под моим присмотром, в огороженном месте и в присутствии представителей ведущих средств массовой информации!

Звякнула микроволновка. Брэдли открыл дверцу, вынул кружку и толкнул ее вдоль стола в сторону Кристиана.

Кружка с улыбающейся рожицей с крошечными клычками была наполнена подогретой кровью. Под изображением красовалась надпись: «We're fang-tastic[2]!

Кристиан взял кружку и обхватил ее теплую поверхность своими холодными пальцами со смешанным чувством вины и победы, вызванным нелепым поведением Брэдли.

— Спасибо, — пробормотал он, в конце концов сосредоточив взгляд на кружке.

Брэдли молча кивнул в ответ.

Кристиан договорился встретиться с Лаурой под тем самым деревом из их ночной прогулки и все спланировал заранее. Он оставил свой дурацкий плащ дома, хотя, если бы Фэйи это обнаружила, она, наверное, сожгла бы его самого на костре, а пепел выбросила в стоящую на сцене урну. Как и его плащ.

Он подумал, что Лаура, возможно, будет стоять к нему спиной под деревом и что на ее распущенных волосах будут играть красноватые блики. Листва дерева будет обрамлять ее, а лунный свет одинаково позолотит и ее, и листья, и она повернется к нему и подарит улыбку.

Все именно так и произошло, за исключением участия во всем этом еще двух девушек. Они выглядели совсем не так, как Лаура, и в какой-то степени испортили общую картину. У одной из них были яркие и растрепанные белокурые волосы, у другой — нелепые, неряшливо наращенные иссиня-черные ресницы. Они напомнили Кристиану тех девочек из его школы, которые насмехались над ним либо искренне не обращали на него внимания.

Эти две девицы не понравились ему с первого взгляда. Возможно, отчасти потому, что их присутствие расстроило его план при встрече поцеловать Лауру.

— Боже мой! — воскликнула растрепанная блондинка. — Это же Крис. О боже!

— Он не надел плащ, — констатировала та, что с ресницами, весьма разочарованным тоном. — И он не… — Она провела ладонью перед своим лицом.

— Это был грим, — пояснил Кристиан. — Я не наношу его каждый день.

— А следовало бы, — сказала Ресницы. — В нем ты смотришься гораздо лучше.

— Не могу поверить, что ты говорила правду! — воскликнула Блондинка.

— Но это так, — сказала Лаура.

Она выглядела какой-то подавленной и растерянной. Кристиану захотелось защитить ее, обнять и крепко прижать к себе, но она стояла вплотную к тем двум девушкам, словно удерживаемая их силой притяжения. Они возвышались над ней, яркие и самоуверенные.

— Разумеется, она говорила правду, — подтвердил Кристиан.

Лаура улыбнулась ему нежной, благодарной улыбкой:

— Это мои подруги, Хэйли и Рашель. Хм… Я сказала, что они смогут… наверное… То есть можно им тоже прийти на вечеринку?

Воспитывая Кристиана, мама учила его быть вежливым.

— Что ж… Наверное, это будет весело, — ответил Кристиан.

И Ресницы, и Блондинка (он подумал, что Ресницы — это Хэйли, а Блондинка — Рашель) схватили Кристиана за руки.

— Та-ак, — протяжно изрекла Хэйли. — А остальные участники вашей группы будут на вечеринке?

Кристиан почувствовал, что ему не по душе подхалимский тон, каким она произнесла слова «вашей группы», словно это было более значимо, чем сами участники группы как отдельно взятые личности.

— Да.

— И Брэдли? — продолжала допытываться Хэйли, и ее взгляд неожиданно остекленел.

— Да, вся группа будет там, — ровным голосом ответил Кристиан.

Весь обратный путь сопровождался чем-то вроде интервью, в ходе которого Хэйли Ресницы дала Кристиану понять, что глубоко разочарована его незнанием таких жизненно важных фактов, как, например, любимый цвет Брэдли.

Когда они подошли к дому, Кристиан почувствовал громадное облегчение. Каждое окно в доме сияло, а сам дом, казалось, плавно покачивается из стороны в сторону, будто кто-то основательно его напоил.

Хэйли взвизгнула и что есть силы потянула Кристиана к двери, возле которой стоял крепыш по имени Теренс, постоянный привратник Фэйи. Свое дело он знал отлично.

— Привет, Крис.

— Привет, — ответил Кристиан. — Эти три со мной.

— Мое почтение, — сказал Теренс и поднял вверх оба больших пальца.

В этот момент Кристиан почувствовал глубокую благодарность за то, что вампиры не способны краснеть, и вошел в зал. Ковер у него под ногами странно захлюпал. Человек со слоновьей головой из папье-маше промчался через зал и стал подниматься по винтовой лестнице. Где-то там, наверху, люди зааплодировали.

— Ага, я вижу, приятели Феса здесь, — сообщил Кристиан, когда со своим странным и жутковатым гаремом поднялся по лестнице следом за человеком-слоном.

— Это так клево! — сказала Рашель. — Послушай, а ты пьешь кровь у других участников вашей группы?

— Что? Нет, конечно! — воскликнул возмущенный Кристиан.

— В самом деле? — продолжала Рашель. — Ни у кого из них? Даже у Брэдли?

— У Брэдли тем более.

— Вы оба такие забавные! — сообщила, смеясь, Рашель и сжала ему руку. — Как, например, в том интервью «Сделаем вид, что нам двадцать один год», когда каждого из вас попросили назвать самого близкого вам участника группы. Брэдли назвал тебя, Джош и Фес — Брэдли, а ты сказал, что Брэдли ненавидишь. Было так смешно!

— Пойми, я действительно ненавижу Брэдли, — попытался объяснить Кристиан.

— Очень смешно, — повторила Рашель, покачивая головой.

Поднявшись по лестнице наверх, они увидели, как вдоль галереи выстраивается цепочка людей для исполнения танца конга[3]. Для Брэдли кто-то смастерил подобие трона из выкрашенного под золото картона, и тот, восседая на нем, держал в руке ананас и что-то пил из него.

— Привет, Крис! — крикнул Брэдли, махнув ананасом.

— Брэдли! — взвизгнула Хэйли каким-то диким, пугающим голосом.

Она выпустила руку Кристиана и помчалась вперед, расталкивая будущих танцоров.

Кристиан надеялся, что за ней последует и Рашель, но она осталась на месте и продолжала держать его за руку. Лаура стояла по другую сторону от Рашели, с растерянным видом и явно нервничала. Кристиан попытался взглянуть ей в глаза, но этому мешали волосы Рашели.

— Могу я предложить вам, девушки, чего-нибудь выпить? — спросил он, наконец преодолевая охватившее его отчаяние.

— Вот это джентльмен! — сказала Рашель, что Кристиан воспринял как согласие.

Он спустился вниз и извлек банки с кока-колой, которые всегда держал над холодильником, потому что у Джоша было пониженное содержание сахара в крови и иногда ему требовалось немедленно выпить одну такую банку.

Кристиан снова поднялся наверх, держа банки в руках, и в конце лестницы встретил Брэдли, игравшего ананасом.

— Здорово, что ты привел сюда ту девицу, с ресницами, — сказал он. — Она было кинулась на меня, но я увернулся. Думаю, теперь она намеревается сделать из Джоша мужчину. Ему это пойдет на пользу.

— Э-э-э… Наверное, ты прав, — согласился Кристиан.

Согласно рекомендациям «Руководства» о вампире, проявляющем жестокость, следует сообщить властям, а в критических ситуациях его нужно заставить выйти на ярко освещенное солнцем место и внимательно следить, как он превращается в небольшую кучку пепла. Но «Руководство» не сообщало, что улыбка и помахивание ананасом являются не менее действенным способом обуздания.

— Сожалею о том, что произошло тогда. Я не сдержался, — сказал Кристиан.

По всей видимости, ананасы обладали гораздо большей силой воздействия, чем он предполагал.

Брэдли снова махнул ананасом, что, видимо, было дружественным жестом.

— Все нормально, — сказал он. — Я отношусь к подобным вещам спокойно и рассудительно. Ты молод, мой маленький клыкастый попрыгунчик, но ты научишься.

— Где ты, Кристиан? — прозвучал голос позади Брэдли.

И Кристиан сразу понял, чей это голос, потому что больше никто не называл его полным именем.

Брэдли обернулся и отошел в сторону. За ним стояла Лаура, смотревшая на него широко открытыми, испуганными глазами.

— Ой, простите.

— Все нормально, Лаура, — успокоил ее Брэдли, с доброжелательным видом взмахнув ананасом. — Я должен пойти взглянуть, не добавил ли Фес чего-нибудь лишнего в пунш. Это не его вина; ему, похоже, нравится вкус пены для ванны…

Прежде чем повернуться и уйти, Брэдли бросил на Кристиана многозначительный взгляд, но тот предпочел не придавать ему значения.

Свет от канделябров окружил Лауру ореолом, ее волосы заблестели, платье стало казаться снежно-белым. Она подошла совсем близко к Кристиану — сама, за руку он ее не тянул, — ее волосы приятно защекотали ему лицо, когда она прошептала:

— Тебе не следовало так одеваться ради меня.

Кристиан посмотрел на свою спортивную рубашку и джинсы.

— Ты можешь оставаться таким, какой есть, — продолжала Лаура, выразительно глядя на него.

— А я такой и есть, — сказал Кристиан. — Я тебя не понимаю.

Он почувствовал себя очень неловко, но, прежде чем успел спросить, что конкретно она имела в виду или что она подумала о нем, Лаура снова прижалась к нему; ее теплые губы оказались у самого его уха, и она спросила шепотом:

— Ты проведешь меня в свою комнату?

Объяснения могли подождать.

— Да, — ответил Кристиан. — Безусловно. Я уверен, тебе это понравится. То есть, я имею в виду, комната. Она отделана, Фэйи специально нанимала мастера.

Лаура понимающе рассмеялась, и он повел ее обратно вниз по лестнице, слегка обняв за талию. Ее сердце билось очень быстро. Его мысли, казалось, подстроились к нервному ритму ее пульса и беспорядочно кружились в голове.

— Что, твоя спальня находится в подвале? — спросила Лаура и нервно рассмеялась. — Ну да, конечно. В этом есть смысл.

Кристиан открыл дверь в свою комнату и мысленно поблагодарил Фэйи за хороший вкус. «Изысканность, — сказала тогда Фэйи. — Здесь нужна изысканность». Когда же Брэдли после этого заявил, что не следует выставлять все клыки напоказ, она стукнула его своим «блэкбери»[4].

Комната Кристиана была отделана в кремовых тонах, над камином висела репродукция картины Моне «Водяные лилии». Своей яркостью на общем фоне выделялись лишь темно-красные шторы, свисавшие складками по бокам еще одной двери, которая никуда не вела, — ее установили, чтобы заслонить единственное в комнате окно.

Все и в самом деле выглядело бы отлично, если бы Кристиан не оставил посреди комнаты свой гроб с лежащей рядом на полу крышкой, вместо того чтобы затолкать все сооружение под кровать, также имевшуюся в комнате.

— Э-э-э… Извини, — пробормотал Кристиан и бросился к своему спальному устройству.

— Нет, — сказала Лаура, — все в порядке. Пусть останется так.

Он слышал, что девушки любят создавать настроение, но ему даже думать не хотелось, какому настроению может способствовать вид гроба.

— По крайней мере, надо убрать его с дороги, — заметил Кристиан, — чтобы мы могли добраться до…

Лаура смотрела на него, ее взгляд выражал недоумение.

— Но если твои намерения изменились, — торопливо продолжил Кристиан, — это вполне, совершенно нормально. Я пойму тебя. Мы можем вернуться на вечеринку…

Он остановился на полуслове, когда Лаура подошла и приникла к нему, а он ее обнял, обхватил руками и притянул к себе почти неосознанно, потому что она излучала тепло и нежность, от нее исходил приятный аромат, и он хотел, чтобы она осталась с ним здесь, страстно хотел, чтобы и она хотела того же.

Она подняла к нему лицо, и он поцеловал ее легко и осторожно, не прерывая дыхания, давая ей возможность самой выбрать темп сближения. Каждый раз, прикасаясь к ней, он слышал бурное биение ее сердца, и оно звучало для него как песня жизни и наслаждения. Он снова легко поцеловал ее в губы, в самые их уголки, потом в подбородок и опять в губы. Она вздрогнула, словно не ожидала от него подобной нежности, и его клык при этом поранил ее губу. Кристиан ощутил вкус крови.

— Ой, прости меня, — пробормотал он и разжал объятия.

— Все хорошо, — прошептала Лаура.

Ее голос слегка дрожал, но причиной тому было, скорее, возбуждение, поскольку она запустила пальцы в его волосы, нагнула его голову и их лица снова сблизились.

И он опять целовал ее, осторожно прижимаясь своими губами к ее губам со всей нежностью, на какую был способен. Он не хотел пробовать ее кровь. Происходящее не имело отношения к питанию.

Ее губы раскрылись, такие податливые и манящие. Пальцы в его волосах напряглись. Он стал целовать ее немного крепче — в щеку, в подбородок, в ямочку под нижней губой. Она еще ниже пригнула его голову, так что теперь его губы скользнули с ее подбородка на шею.

Но даже в этот момент он ничего не понял. Он целовал ее шею, там, где под защитой нежной кожи ощущалось частое биение ее сердца.

— Сделай же это, — сказала она решительным тоном, тяжело дыша.

Он выбился из ритма ее сердца и теплого дыхания, снова оказался в холодном пространстве.

— Сделать что? — спросил Кристиан, отстраняясь от Лауры.

Он уже все понял. Шагнул назад и, подойдя к темно-красным портьерам, остановился на пороге двери, ведущей в никуда.

— Ты не хочешь? — спросила Лаура дрогнувшим голосом. — Моя подруга Рашель сказала, что если я тебе нравлюсь, то ты захочешь.

— Неужели?

— Я думала, человеческая кровь лучше…

— Меня это не интересует. Я не хочу быть существом, для которого люди — пища, — произнес Кристиан тихим голосом.

— Это очень благородно… — начала было Лаура.

— Нет, — прервал ее Кристиан, повышая голос. — Дело не в благородстве. Я не думаю о тебе как о еде. Я не хочу твоей крови, поэтому нет ничего благородного в том, что я отказываюсь от нее. Разве ты не можешь допустить, что во мне сохранилось хоть немного человеческой порядочности?

Лаура стояла неподвижно и молчала. Так мог молчать человек, которого обидел, напугал и на которого накричал незнакомец.

Кристиан глубоко вздохнул:

— Нет. Конечно не можешь. В этом-то и проблема, верно?

Ему не следовало повышать голос. В конце концов, она ни в чем не виновата. Ведь именно сегодня вечером он пригрозил Брэдли, что может выпить из него кровь. Он и Лаура были чужими, не понимавшими друг друга людьми. Но начали осознавать это лишь сейчас.

Кристиан хотел, чтобы Лаура восприняла его по-человечески, а для нее это стало почти оскорблением.

— Мне жаль, что я огорчила тебя, — произнесла еле слышно Лаура. Ее взгляд бродил по углам комнаты, словно ища место, где можно спрятаться. — Я не совсем… Я не знаю, что я сделала неправильно.

Мама Кристиана учила его с самых ранних лет, что плохо доводить девочек до слез.

— Ты не сделала ничего неправильного, — сказал он как можно мягче. — Наверное, дело в том, что я для тебя не настоящий вампир.

Еще нет.

Он подал Лауре руку и заботливо привел ее обратно к Рашели, которой предстояло весь вечер оставаться в обществе Лауры, поскольку именно она устроила им приглашение на эту грандиозную вечеринку. Похоже, они обе были не прочь поучаствовать в небольшой человеческой хитрости.

— Я еще увижу тебя здесь? — спросила Лаура. В ее голосе сквозила неуверенность.

И Кристиан в первый раз солгал ей, и сделал это намеренно:

— Да, увидишь.

Когда он повернулся, чтобы спуститься обратно в свою комнату, на лестнице, ведущей в подвал, он почти наткнулся на Хэйли и Джоша.

— О, простите, — извинился он и быстро отпрянул назад, чтобы у Джоша не случился приступ астмы — от испуга и от страсти.

Но, отступив назад, Кристиан столкнулся с человеком с головой льва из папье-маше. Им оказался Фес.

— Эй, привет, старина! — окликнул его Фес. — А где же та леди, твоя приятельница?

Кристиан был слегка удивлен тем, что Фес вообще обратил внимание на Лауру. Ведь большая часть происходящего на планете Земля не привлекало его внимания.

— По-моему, я понравился ей только потому, что я вампир.

Похоже, ответ ошеломил Феса.

— Постой, — сказал он. — Ты что, действительно вампир?

— Что? А-а-а, да.

— А я думал, это трюк, пришедший на ум Фэйи!

— Да, Фес. Я — трюк, — ответил усталым голосом Кристиан. — Но еще я и вампир.

— Ага, — кивнул Фес своей лохматой головой с прической в виде многочисленных, отдельно скрученных прядей волос, заполненных всей той косметикой, которую Фэйи требовала ежедневно втирать в них, и болтающихся при каждом движении головы.

Кристиан подождал, пока Фес не переварит эту информацию, испытывая некоторое беспокойство при мысли о том, как сильно он его напугал.

— Круто, — сказал Фес. — Если ты действительно вампир, с твоей стороны очень любезно ходить в продуктовый магазин и делать там столько покупок.

— Да ну, брось ты, — пробормотал Кристиан, неожиданно ощутив какое-то волнение. — Неподалеку, у дороги, есть ночной продуктовый магазин. Я не против того, чтобы туда ходить. Знаю, что Джошу нужен сахар; Брэдли постоянно пьет свое несчастное молоко; ты любишь пользоваться пеной для ванны…

— Она очень ароматная, — заверил его Фес. — И освежает.

— Ну и хорошо.

Фес ткнул его в грудь, потом засмеялся и отступил назад.

— Оцени ее, парень, — посоветовал он, а затем отошел и присоединился к танцорам конга.

Кристиан чувствовал себя слишком расслабленным, чтобы последовать примеру Феса и встать рядом с этими непохожими на себя и крепко поддавшими животными из папье-маше, поэтому спустился в демонстрационную комнату, где хотел посмотреть видеозапись их первого концерта.

Он вовсе не предполагал увидеть там целующихся Брэдли и Фэйи. Но именно это увидел, а его вампирское зрение не оставляло никаких сомнений, что это ему не привиделось.

Кристиан трижды что есть силы моргнул глазами, пытаясь прогнать страшное зрелище.

— Сколько же беспокойства ты причиняешь людям, Крис! — высвобождаясь из объятий Брэдли, сказала Фэйи. По ее лицу была размазана помада.

— Мне очень жаль, но я не знал. Музыка была очень громкой. Пожалуйста, не убивайте меня.

— Ты постоянно украдкой отходишь от воздуходувки, — продолжала Фэйи, совершенно не реагируя на его слова. Она поступала так всегда, если считала, что имеет дело с глупцом. — И не пытайся обманывать меня, все очевидно.

Кристиан посмотрел на свое увеличенное изображение на противоположной стене, залитое фиолетовым светом и явно уклоняющееся от сильных струй воздуха.

— Послушай, а где Лаура? — спросил Брэдли.

На его лице тоже остались следы от помады Фэйи. Это придавало ему совершенно нелепый вид.

— Она не со мной, — ответил Кристиан. — Ты был прав.

Взгляд Брэдли выражал сочувствие, и Крис оценил это. А выражение лица Фэйи было просто пугающим.

— Не хочешь ли ты сказать, Крис, что продемонстрировал мне и драматичную сцену спасения, и трагическую любовную историю, и все — за два дня? — спросила она, медленно выговаривая слова. — Если ты действительно проделал это, я должна сказать, что, наверное, люблю тебя.

Лицо Брэдли приняло страдальческое выражение.

— Фэйи, дай парню передышку. У него же есть чувства.

— Я знаю — страдания, одиночество, жажда любви, — сказала Фэйи, словно проверяла коробки по ужасному списку, помещавшемуся у нее в мозгу. — Обожаю! Сплошная классика!

— Но я же не… — воскликнул было Кристиан и замолк.

Он оказался не таким вампиром, о каком грезила Лаура. Как раз это он и хотел сказать. Но из всех людей именно Фэйи и Брэдли были теми, кому он не мог бы в этом признаться.

Лицо Фэйи слегка подобрело. Она подошла к нему — с растрепанными волосами и с размазанной по лицу помадой. На мгновение Кристиану показалось, что она почувствовала прилив женского сострадания.

— Но ты же тот самый, — сказала она, направив на него палец с великолепно наманикюренным ногтем, и его нелепая мечта угасла. — Ты вампир, стремящийся вернуть утраченную человечность, жаждущий любви как способа ее возродить, надеющийся, что однажды кто-то тебя поймет.

— Но ты-то не понимаешь, — машинально произнес Кристиан и тут же прикусил язык (что было особенно болезненно для вампира).

— О, я знаю, — согласилась Фэйи. — Никто не понимает. Но ты будешь надеяться. На то, что однажды кто-нибудь поймет. И ты продолжишь искать этого кого-нибудь, а они — мечтать стать этим кем-нибудь. Так весь альбом заполнится до последнего листа!

— Я мерзко себя чувствую, — сказал Кристиан. — Думаю, потому, что ты меня используешь.

Поверх плеча Фэйи он взглянул на то, что показывали на экране. Там Брэдли тряс тем, что дала ему мама и пластическая хирургия, а позади него шаркали ногами Джош и Фес. Кристиан же был в полном одиночестве; его черные волосы воздуходувка подбросила вверх, словно крылья.

— Верно, — согласилась Фэйи. — Но что еще ты собираешься делать? Кем еще быть? Ты вампир, Крис. И я хочу сделать из тебя звезду.

Прическа того, ярко освещенного, музыканта на большом экране не представлялась такой же нелепой, какой всегда казалась в зеркале. И даже плащ не выглядел по-дурацки.

— Все не так уж плохо, Крис, — ободряюще произнес Брэдли. — Брось хандрить!

— Больше никогда не говори ему этого в глаза! — набросилась на него Фэйи.

— Извини, Фэйи.

— Продолжай хандрить, Крис, — жестко сказала Фэйи. — Не скрывай страданий своего сердечка. А вообще я уже устала от этой вечеринки. Никто не совершает ничего скандального или хотя бы достойного попасть в новости. Идем ко мне домой, Брэдли. Чувствуй себя свободным и страдай в одиночестве, Крис. А если хочешь — пошли с нами.

Крис взял паузу, чтобы представить себе возможные последствия предложения Фэйи, и почувствовал, что от страха у него начала кружиться голова. Он взглянул на Брэдли, чтобы понять, шокирован ли и он таким предложением, но тот поднял оба больших пальца вверх.

Кристиана обуял прямо-таки космический ужас.

— Я думаю, что оденусь в свой плащ и пойду гулять, — бесстрастно произнес он.

— А там дождь идет, старина, — сообщил ему Брэдли.

— Ничего. Закутаюсь поплотнее и совершу длительную печальную прогулку под дождем.

Фэйи лучезарно улыбнулась:

— Вот за это мы все тебя любим!

Выходя, Кристиан на мгновение задержался, чтобы бросить еще один осуждающий и страдальческий взгляд на эту парочку. Поверх их голов он увидел свое собственное изображение: вампир — звезда рока с закрытыми глазами, полностью погрузившийся в музыку, — и мгновение любви. Кристиан увидел себя задумчивым и своеобразно привлекательным, бледным из-за своего грима и света неоновых огней и в то же время каким-то обособленным, сияющим, как икона. Он выглядел счастливым и почти человеком.

Почти, но не совсем. Он слегка улыбался.

В свете прожекторов сверкали его клыки.