Очень древнее зло

ГЛАВА 7 В которой есть место подвигу

Он слышал вой.

Утробный. Душераздирающий. Порождающий одно-единственное желание: пасть наземь и молить о пощаде. Или хотя бы о смерти скорой. Но Артан лишь крепче сжал рукоять меча.

Стало… стало легче.

– Что это? – одними губами спросил он, сомневаясь, впрочем, что будет услышан. Вой оглушал. И люди… дэр Гроббе, вытащив зачем-то клинки, стучал одним по другому. Но ни звука не прорывалось сквозь вой. Где-то рядом огромный матрос с остервенением колотил палкой по мачте.

А вой… приближался.

Нахмурился Повелитель Тьмы. И фигура его подернулась черной дымкой.

Понятно…

Что ничего не понятно.

Загремел корабельный колокол. А в черной глади то ли еще воды, то ли уже неба, скользнули размытые тени. Повеяло… недобрым.

– Твою ж…

Надо было бы помолиться. Наверное. Воззвать… Артан читал хроники. Все герои обязательно воззывали к небесным покровителям. Да в голове пустота.

Заученные намертво слова молитв подевались куда-то.

И сами молитвы исчезли.

Благословение? Какое благословение в сердце тьмы… или где-то рядом? А о борт корабля ударилось что-то, тяжелое, заставившее суденышко содрогнуться.

– Держись, – Повелитель обернулся, и глаза его полыхнули алым.

Проклятое пламя.

Кровь демоническая. И доказательство иной, отвратной природе, силы. И надо… надо было вызывать на бой его. Артан стиснул зубы. И отвернулся.

Что бы ни происходило, он хотя бы умрет с честью. Правда, мысль об этом не внушала радости. Умирать, даже с честью, как-то вот перехотелось, что ли.

– Чего тут… – рев брата Яноша ненадолго перекрыл вой. А ведь голос у него хороший и…

– Гимн! – рявкнул Артан.

– Чего?

– Гимн заводи… Свету!

Брат Янош заглянул за борт. А теней становилось все больше и… и вой их… он не только раздирает душу. Он еще нашептывает, что зря Артан силится одолеть его. Что… все уже решено. И надо смириться.

Сложить оружие.

– От века грозного врага… – хорошо поставленный бас брата Яноша взрезал темноту. И к нему присоединился нежный баритон брата Свава.

– …не одолеем сами…

Старый гимн.

Древний даже.

Ныне вовсе волею Храма выведенный из числа разрешенных, ибо что-то там не так… то ли со словами, то ли со смыслом. Не важно. Артан никогда особо не понимал этих словесных баталий.

– Наш древний враг не спит… – чей-то хриплый голос не попадал в ноты.

Пускай.

Слова подхватывали.

Люди.

И не только.

Рядом возвышалась темная фигура Командора. И оказывается, что тьма тоже бывает разной. Его – плотная злая. А еще поющая, ибо пусть голос его теряется средь прочих, но Артан слышит.

И собственные губы его шевелятся, повторяя:

– Они наш меч, оплот и щит…

Белесая тень выползла из черноты, чтобы ловко, цепляясь за борта корабля, вскарабкаться выше. И выше. Артан теперь видел её. Тонкие длинные руки. Белесые. Полупрозрачные. Сквозь кожу видны и кости, которые сами по себе казались стеклянными, и синеватые сосуды, и мышцы.

Тонкое угреобразное тело.

И длинный хлыст волос, что расплывались по воде.

Лицо.

Красивое.

Пожалуй, настолько красивое, что в ином каком случае он мог бы залюбоваться им. А ныне просто повернул меч и ткнул меж пухлых приоткрытых губ. Тварь покачнулась и, выплюнув бледноватую мутную кровь, рухнула вниз. И тотчас вскипела вода.

– Они что… кто это… – брат Янош перевел дух. – Сохраните пресветлые Сестры… и чтоб я еще раз утреннюю молитву проспал!

А по борту уже карабкалась новая тварь. И еще одна. И не одна. Море, ставшее густым, тягучим, выпускало их одну за другой.

– А я слышал, что русалки прекрасны, – задумчиво сказал смутно знакомый матрос, тыча длинной пикой. Действовал он весьма умело, и то одна тварь, то другая отваливались, чтобы рухнуть в кипящие воды.

Точно.

Артан узнал.

Это же певец. У него и физия была смазливая, и голос тонкий, нежный. Артан еще подумывал, не выписать ли ему рекомендательное письмо. В Храмах всегда была проблема с хорошими певчими, особенно после того, как внутренний эдикт запретил покупать рабов.

Да…

– Ну, это смотря с какой стороны глядеть, – брат Янош ловко орудовал мечом. Благо, тот у него был длинным и с виду вовсе неподъемным. Ходили слухи, что в годы младые, когда стремления к прекрасному в голове было больше, чем здравого смысла, брат Янош принес присягу, что, дескать, отныне и до конца жизни своей станет воевать этим вот, больше похожим на железную искривленную палку.

– А с какой надо? – осведомился кастрат, ловко снеся твари голову. Та плюхнулась куда-то вниз.

– Ни с какой не надо…

– Отступаем, – Повелитель, который до того просто смотрел, сделал шаг назад. – Легионеры лучше справятся.

И рядом с Артаном вырос человек в черном доспехе.

Человек ли…

– Так и мы, вроде… – пробасил брат Янош, но пот со лба отер. Во времена былые он славился не только голосом, но и статью, отчего, верно, и с мечом своим управлялся куда как полегче. – Отвык чегой-то я…

– Ничего, время привыкнуть будет, – певец оперся на древко пики. – Это только начало.

А Артан подумал, что с таким началом до конца можно и не добраться.

Легионеры, вытянувшиеся вдоль бортов корабля, действовали весьма умело. Со спины если смотреть, то вовсе казалось, что они просто стоят. Стоят себе и… пахло рыбой. Так вот остро, как на рынке поутру. Даже вспомнилось, как в детстве он, Артан, напрашивался с кухаркою на рынок, где и бродил, прячась за широкими юбками, разглядывая, что длинных угрей, что еще более длинных, уродливых рылом мурен, которых торговали на вес, что серебристую рыбную мелочь.

Захотелось той самой рыбы.

Мелкой.

Обваленной в приправах и пожаренной на открытом огне. И чтобы горячая, с ароматом… рот наполнился слюной и стало стыдно. Тут вон битва идет. А он о рыбе.

– Кто это вообще? – брат Янош опустил клинок и, уткнув острием в палубу, оперся на рукоять.

– Русалки, – ответил Повелитель.

Демоническое пламя в глазах не погасло.

– Они же водяницы, лярдвы или лопоушницы.

– Чего?

– Хугоры. Полуводницы… названий много. Когда-то их вывели, чтобы рыбу сторожить.

– Чего?! – тут уж не удержался певец.

– Не знаю, честно, как это было, но встречал упоминания, что в Империи рыбу выращивали, как овец. И вот лярдвы пасли рыбные стада.

Все замолчали, и Артан честно попытался представить, как это могло бы быть… не получилось.

– А тут, наверное, одичали. И рыбу сожрали. А поскольку изначально кормили их потрохами… – Ричард замолчал.

Люди же переглянулись. Верно. Потроха – штука такая… самим пригодятся.

– На самом деле они не слишком опасны. Были. Вот про голос я не знал…

Запах рыбы сделался почти невыносим.

Но жареной все одно хотелось.

– Что-то приближается, – Ричард закрыл глаза. – Что-то куда более… серьезное. Мне надо на нос.

И развернулся.

– Так это… – брат Янош закинул клинок на плечо. – Может, и нам того… надо… тудыть, если серьезное…

Артан кивнул.

Рукоять меча нагрелась. Да и сам он светился бледным слабым светом, но все же. Это должно было что-то да значить, оставалось лишь понять, что именно.

Не знаю, зачем я полезла в эту комнату.

И почему её не заперли. Или… запереть что-либо в Замке, который обладает собственным взглядом на мир, сложно? В этом все дело?

Не важно.

Главное, я честно сидела, пялилась в окно, стараясь уговорить себя, что все-то хорошо и даже замечательно. Что мир не рухнет в пропасть.

Ричард вернется.

С победой. И… и мы поженимся. Если, конечно, он не передумает. Но с другой стороны, с чего ему передумывать? Он не из тех, кто берет вот так и нарушает данное слово. Хотя, конечно, мало радости, что на тебе женятся не по любви, а по слову.

Совсем запуталась.

И сидеть стало тошно. Я во двор и вышла. Во дворе была пустота и тишина, если люди и оставались, а я знаю, что они оставались в Замке, то держались где-то в стороне.

А я что?

Я… прогулялась туда. Сюда. И снова туда. Вдалеке маячили молчаливые фигуры легионеров, добавляя депрессивности общему, и без того не особо вдохновляющему, пейзажу.

– В сад! – громко объявила я.

И раз сказала, то и сделала. В саду была та же тоска и легкое ощущение грядущей катастрофы. Правда, тут я осознавала, что ощущение – вещь такая, глубоко субъективная, но не могла отделаться от них. Даже громко и уверенно произнесенное:

– Все будет хорошо!

Не помогло.

И я вернулась в Замок. Почему-то там верить, что будет, если не хорошо, то хотя бы не очень плохо, было легче.

Ну а потом я просто бродила.

Бродила.

И забрела.

Пустота… то же окно и синева за ним. Книга. Плед. Туалетный столик. Мое безумное в нем отражение, смотреть на которое не хочется, потому что становится совсем уж невыносимо.

И злость берет.

Иррациональная.

Как он мог… как допустил, чтобы я осталась? Почему-то именно сейчас все аргументы, все доводы, казавшиеся там разумными, рациональными, теперь выглядели пустыми отговорками. Просто… просто он не захотел меня взять и все!

– Жора, – я отвернулась от зеркала, которое на туалетном столике. – Возьми себя в руки.

Помогло слабо.

Руку за руку я взяла и пальцы стиснула, с непонятным удовольствием причиняя себе же боль. Когти пропороли кожу, и на ней проступили красные пятнышки крови. Вид их немного отрезвил.

Это кровь.

Это демон внутри меня. Сидит и нашептывает дурное. Но я не должна слушать. Поддаваться. В теории. Я ведь знаю, что я – не такая. Я… я хороший человек.

Я не делаю гадости людям.

Не истерю.

Не страдаю избытком ревности. И вообще разумна, рациональна. Сдержана.

Вот так и повторять себе почаще. Глядишь, поможет.

Я закрыла глаза. И открыла. Взгляд скользнул по комнате… а пол вымыли. Я помню, как Ричард чертил на нем мелом фигуры. И звезду. Звезда называется пентаграммой. Кажется. А может, и нет. Главное, она была. И круг внутри. И непонятные знаки.

Свечи.

Как в ту нашу, первую встречу.

А теперь исчезло все… кто убрался? Или…

– Ты? – тихо спросила я. И поняла, что права. Конечно, кому, как не Замку, наводить порядок. А вот зеркало осталось. И выглядело почти прежним. Разве что у самой рамы бледной нитью пролегла трещина. Я осторожно коснулась её когтем.

И вправду трещина.

Едва заметная.

– Ты еще живое? – спросила я зачем-то и села напротив зеркала.

Замок молчал.

Это… это глупо! Неосторожно! Мало ли… или, будь зеркало опасно, Ричард не оставил бы его здесь? А если и оставил бы, предупредил бы, чтобы я не подходила.

С другой стороны, душницу он убил.

Тьму выпил. А без тьмы зеркало – просто зеркало.

Или нет?

Надо встать. Уйти. Заняться… чем-нибудь. Если не уборкой, то хотя бы библиотекой. Почитать чего-нибудь там душеспасительного и нервоуспокаивающего. Или хотя бы книги расставить.

А я сидела и пялилась в черное стекло. Или на себя? Лицо узкое. Похудевшее. Всегда мечтала и никогда-то не получалось, а тут вышло, но радости никакой.

Страшная…

Щеки ввалились. Нос будто больше стал. Глаза провалами и посверкивает в них что-то рыжее. Или алое… будто пламя. Дьявольское.

Правильно, какое еще может быть у демона-то?

Я повернулась влево.

Вправо.

Профиль ничуть не лучше. Шея тощая. Белая блуза измялась, юбка не лучше… тоже мне, красавица в заточении.

– Покажи уже что-нибудь поинтересней, – проворчала я, чувствуя, как непонятное раздражение уходит, сменяясь глухою тоской. Может, хрен редьки и не слаще, но зато и желания убить кого-нибудь тоже нет.

А мое отражение пошло рябью.

И стало не моим.

Вот… вот моя дорогая начальница, спасибо за все ей, говаривала, что язык мой – враг мой. Права была. На меня смотрела девушка удивительной красоты. Если покойная брала… не знаю, аурой?

Харизмой?

Чем-то еще?

Не важно, главное, душница была симпатична, а эта вот… я залюбовалась. Ею.

– Демон, – сказала девушка. Точнее губы её зашевелились, но из-за стекла не донеслось ни звука, что, впрочем, ничуть не помешало. Я поняла!

Я, проклятье, поняла!

– Сама такая, – ответила я ей. И она улыбнулась, снисходительно, как взрослый, которого пытается передразнить ребенок.

Аккуратное личико.

Точеные черты.

И глаза невероятной глубины. В этих глазах мне виделось отражение бездны. А еще даже издалека, даже без рогов и хвоста было понятно, что передо мной демон.

И демон страшный.

Мне хотелось упасть перед зеркалом, вжаться в пол, накрыться крыльями. И хвост мелко трясся. И кажется, по спине сползали ручейки пота.

Она засмеялась.

И смех этот, прорвавшись сквозь зеркало, причинил боль.

– Прекрати, – я все-таки усидела.

Упрямая.

И всегда была упрямой. Наверное, поэтому и смогла сбежать из дому. А еще усидеть, когда вся та, другая, суть требовала спасаться. Но я хозяйка своему демону.

Я вытерла нос рукой.

Надо же, кровь пошла. Жалкое, должно быть, зрелище.

– Ты… там? – она прекратила смеяться.

– А ты там? – эхом отозвалась я. И демоница развела руками. – Давно?

– Давно.

Странный у нас разговор. Если вовсе разговор.

– Заблудилась?

– Заблудилась.

– Раньше там была другая. Твоя… твое…

– Создала, – сказала демоница. – Сделала. Я взяла и сделала. Её.

Она пошевелила тонкими пальцами. Когти их украшавшие тоже были тонкими и с виду нежными. Но виду я не верила. И жемчужному блеску этому тоже.

– Она обманула.

– Мне жаль.

– Не врешь.

– Зачем мне?

– Ты боиш-ш-ш-ся, – темный язычок скользнул по губам. – Слышу.

– Да вот… как-то… это не я. Это демон.

– Он у тебя слабый.

– А у тебя сильный?

– Да, – она кивнула. – Отец призвал сильного. И я съела его сердце. А потом выпила кровь. Так было надо.

Кому-то… какому-то уроду, который решил, что знает, как для неё лучше. И это бесит неимоверно.

– Мне… жаль.

– Меня?

– Тебя. Ты помнишь, какой была раньше?

– Слабой? Глупой? Я верила им. Всем. Отцу. И ему тоже. Так радовалась. А он вот… как так можно?

В общем, дышать стало легче. А я кивнула. Все мужики… даже демоны с этим согласны. Ладно, не все, но некоторые особо одаренные.

– Что ты с ними сделала?

– Убила. Не я. Наш сын. Ты придешь?

– Меня не взяли, – пожаловалась я и закрылась крыльями. В них почти тепло и даже уютно. – Твоя эта… украла девушек. Принцесс. Ты ей приказала?

– Нет, – демоница покачала головой.

– Зачем они нужны?

– Мне?

– Ей.

– Не знаю. Люди вечно что-то придумывают.

– А ты? – раз уж вышло побеседовать с этим вот… предвечным злом, надо пользоваться моментом. Я поерзала, усаживаясь поудобнее.

– Я нет. Я… сижу вот.

– Чего ты хочешь?

Она задумалась.

И думала долго. А я… я не торопила. И даже страшно было, что зеркало закапризничает и отключится. И я снова останусь одна со своими мыслями да предчувствиями.

– Раньше… раньше я хотела отомстить. Всем. Убить.

– У тебя получилось.

– Да?

– Империи больше не существует.

Рот демоницы округлился. Наверное, это выражало удивление. И ресничками хлопнула. И пальчик к губам поднесла.

– Врешь, – наконец сказала она.

– Да чтоб мне… под землю провалиться! – ответила я, подумав, что сильно могучий демон не обязательно должен быть еще и умным.

Или она просто притворяется?

Но зачем?

Ладно бы тут Ричард сидел, или еще кто из мужчин, перед кем можно было бы сыграть прелесть какую дурочку. Но я-то…

– Ты её, кажется, и уничтожила, – просветила я демоницу.

– Я? – протянула она и головой потрясла. – Нет.

– Ну… скажем так, не то, чтобы я совершенно была в этом уверена, но вот… вот складывается ощущение, что именно ты. Понимаешь… я ведь не отсюда. И всего точно не знаю. Хотя сейчас всего точно никто не знает. Люди позабыли. Но вот… смотри, из того, о чем мне рассказали… свадьба была. Императора.

– Моя, – вздохнула демоница печально.

– И ритуал. Так понимаю, тоже с тобой. И во время этого ритуала что-то категорически пошло не так. Тьма вырвалась на свободу, а с ней тот, кого назвали Младшим богом. Он прошел по городу и разрушил его.

– Он просто защищался! – вполне искренне возмутилась демоница.

– Так я не спорю, – не хватало, чтобы она на меня и обиделась. Или вот сгинула. – Главное… ты же видела, что город разрушен.

– Город, – она прикрыла глаза. – Да… город. Они закрыли меня. Нас. Уйти нельзя. Ничего нельзя. И тут. И там. Сложно. Очень… пусто.

– Вот… а следом свободу обрели все демоны. Их ведь было много, так?

– Так, – она кивнула. – Демоны… полезные… их звали и звали. Отец вот. Отец умер. Он умер.

– Император?

– Да. Все умерли. А я нет, – мне почудилось, что сказано это было с сожалением. Так и тянуло сказать, что скоро исправим упущение. Я даже язык прикусила. Немного. – Но Империя большая… большая-пребольшая.

Она руки развела.

– Я видела. Карту. Давно уже.

– Я тоже видела, – согласилась я и, поерзав, сказала. – Древнюю. Сейчас люди даже не верят, что Империя была.

– Идиоты.

Комментировать я не стала, а она тоже умолкла, явно раздумывая над услышанным. И молчание это с каждой минутой становилось все более тяжелым.

– Чего ты хочешь? – я решилась прервать его вопросом. И демоница закрыла глаза.

– Не знаю, – сказала она. – Раньше… раньше было обидно. И я хотела всех убить. Он и убил. Потом… потом мы были вдвоем. Долго-долго… и там, по другую сторону… темно и тоскливо. Еще потом я научилась видеть. Через зеркала. Не все. Некоторые. И люди смешные. Я хотела их убить тоже. Не потому, что злилась. Уже нет. Просто… голодно очень.

Это прозвучало почти жалко.

– Но нет. Я видеть могла. Недалеко. Смотреть. И он тоже, – демоница развела руками. – Правда… время… и голод… и то, что мы видели, смотрели, становилось меньше и меньше.

– Зеркала закрывались?

Именно.

Если это был пробный ритуал… хотя нет, для пробного – слишком уж… высокая цена? Именно. Вряд ли Император согласился бы пустить под нож супругу с ребенком без веских на то оснований. Хотя и с вескими… права демоница.

Сволочь он.

Но не суть. Должны были проводиться эксперименты. Если нашу историю вспомнить, то железную дорогу тоже начинали с небольшого кусочка. Так что… допустим, эксперименты проводились. И показали, что идея перспективная. И более того, должен был бы существовать рабочий прототип. Такой, через который можно пройти, пусть и в соседнюю комнату.

Или несколько.

Столько, чтобы стало ясно, что система работает. Пусть магическая. Пусть сомнительной морали. В той сгинувшей Империи с моралью, помнится, все было плохо. Так вот… прежде чем начать этот уродливый ритуал, они должны были подготовиться. И не только свечами да таинственными знаками.

Порталы.

Те, куда и планировалось направить силу. Это… это зеркала. Ритуал не сработал. Точнее, не совсем так, как хотелось людям, его проводившим. Вот зеркала и должны были стать частью системы… да, скорее всего речь именно о системе порталов.

Вероятно, их как-то готовили, эти зеркала. И даже подозреваю, что не обошлось без крови и жертв, а потому желания узнать подробности у меня нет. Главное, вряд ли это было любое зеркало, нет… тогда… тогда сами по себе эти зеркала должны были отличаться от обыкновенных.

Могла ли демоница видеть их изнутри?

Скорее всего.

Могла ли она дотянуться? Пройти?

К счастью, нет.

А вот смотреть… империя рухнула, но случилось это далеко не сразу. Тем паче, что страна была огромная, да и обретшие свободу демоны, пусть бы их и было множество великое, вряд ли сумели бы уничтожить все. Люди спасались.

С имуществом.

Своим. Но случалось, что и чужим. Добавим охотников за наживой, которые точно не упустили бы момента. Мародеров. Случайные случайности и прочие, портящие нормальному аналитику жизнь, обстоятельства. И эти зеркала в период Хаоса расползлись по окрестным землям.

Возможно?

Вполне.

Демоница глядела сквозь них. И… и потом что? Гасли? Ричард говорил, что Тьма слабела. Да и физику я, пусть смутно, но помню. Не знаю, насколько она применима к магии, но КПД свыше ста процентов невозможен. А значит, энергия, заключенная в тех зеркалах, должна была рассеиваться. Понемногу, но все же. Что в свою очередь приводило бы к разрушению связей.

Зеркала гасли.

Одно, другое… почему она не воспользовалась ими, как тем, перед которым я сижу? Понятия не имею. Расстояние? Связи? Или… или не нашлось никого, кто согласился бы на сделку с демоном? Какого-нибудь одержимого наукой чернокнижника или девицы, что почти утратила душу? А еще сотворенного артефакта… да, это, пожалуй, не самое частое стечение обстоятельств.

– Скучно, – пожаловалась демоница, прервав мои размышления. – Но скоро будет весело. Совсем-совсем.

Да уж, меня от этого грядущего веселья потрясывает.

– Злишься?

Её губы растянулись. И в улыбке этой… в общем, демоны от людей отличаются. У меня опять хвост затрясся.

– Приходи, – предложила демоница. – Без тебя он не справится.

– Как?

– Ты знаешь, – она положила ладонь, и зеркальная поверхность натянулась. – Я помогу…

– Спасибо, не надо.

Смех демоницы заставил меня сжаться.

– Это зеркало последнее. Больше нет. И она его испортила. И он тоже. Но ничего. Еще немного осталось, – сказала она. – Покажет, что ты хочешь. Попроси… хорошо попроси… а потом подумай.