Обручены мы до исхода дней

ОБРУЧЕНЫ МЫ ДО ИСХОДА ДНЕЙ[1]

Бетти жила ради тех мгновений, которые проводила с Бобом, а он жил ради мгновений, проведенных с ней. Естественно, количество этих мгновений ограничивалось необходимостью выполнять хозяйственные обязанности в имении Уэйдов, но часто именно эти обязанности и сводили их вместе — например, когда Боб помогал Бетти готовить ужин, который они затем вместе подавали в патио. Их с Бетти глаза встречались над жареным ростбифом, или свиными отбивными, или подкопченными сосисками, и Боб говорил: «Меня еще полюбишь ты, а я смогу дождаться твоей любви, хоть медленный, но рост»[2], а Бетти отвечала ему: «Скажи: люблю и вымолви опять: люблю»[3]

Иногда они так увлекались, что ростбиф, отбивные или сосиски превращались в уголья даже на микроволновом гриле, который теоретически нс способен на такие кулинарные злодеяния. Мистер Уэйд приходил в ярость и грозился извлечь из Боба и Бетти кассеты с памятью. Будучи андроидами, они, конечно, не могли отличить внутренние мотивы поведения человека от внешних и не догадывались, что причины раздражения мистера Уэйда более глубоки и никак не связаны с ростбифом или сосисками. Но Боб и Бетти прекрасно понимали: без кассет они перестанут быть собой и забудут друг друга. Несколько раз после угроз мистера Уэйда они уже почти решались сбежать. И верили, что однажды им это удастся.

Времяпрепровождение на свежем воздухе в семье Уэйдов было своего рода культом. Никто из них — начиная от высокой и стройной миссис Уэйд и заканчивая маленьким, но невероятно активным Дики Уэйдом — и помыслить не мог о том, чтобы летом ужинать в помещении. Помешать им мог разве что проливной дождь с громом и молнией. А ростбиф, приготовленный на гриле, был такой же неотъемлемой частью их каждодневного существования, как портативные телеприемники, установленные на идеально подстриженном газоне, или два изготовленных по спецзаказу «Кадиллака» 2025 года: у мистера Уэйда — золотой, у миссис Уэйд — серебряный. Как миниатюрные космические корабли, автомобили готовились к старту на четырёхполосной подъездной дороге, или отдыхали в гараже, выкрашенном в золотой и серебряный цвет. Дом в стиле ранчо с обширным внутренним двориком и бассейном располагался на участке в полгектара: из окон открывались чудесные виды на заросшие лесом холмы и цветущие долины.

Свежий воздух, как любил повторять мистер Уэйд, «укрепляет тело и развивает ум». Обычно это замечание он сопровождал демонстрацией своих бицепсов и накачанных грудных мышц — он был мезоморф и гордился этим. Затем он доставал из кармана говорящий портсигар (собственно, их изготовлением он и зарабатывал на жизнь) и нажимал маленькую кнопочку, которая одновременно выстреливала сигарету и активировала микрокассету с записью его очередного стихотворения — да, он сочинял стихи. Прикуривая, он слушал:

Язычком огня подожги меня.

Затянись разок или два.

Дыма выпустишь колечко -

Будет счастливо сердечко!

Обычно собственные стихи действовали на него умиротворяюще. Но в этот вечер они почему–то раздражали и оставляли ощущение неудовлетворенности. Проанализировав симптомы, он поставил диагноз: рынок ждет новых портсигаров, а значит, ему предстоит много работы.

День на фабрике выдался утомительный. Мистер Уэйд опустился в «шезлонг бизнесмена», который летом выносили в патио, включил массажное устройство и крикнул Бетти, чтобы она принесла бокал ледяного пива. Бетти в этот момент склонившись над грилем, увлеченно разговаривала с Бобом, так что мистеру Уэйду пришлось звать её дважды. От этого его настроение, и без того невесёлое, испортилось еще больше. Даже холодное пиво, которое Бетти наконец удосужилась подать, не принесло привычной радости.

Чтобы восстановить душевную гармонию, он хозяйским глазом обвёл свои владения. Трое сыновей сидят на корточках, скрючившись над портативными телеприемниками. Сияющий золотой «Кадиллак» поджидает хозяина в гараже, готовый умчать хоть на край света. Красавица жена с объемами 90–60–90 томно возлежит в соседнем шезлонге, впитывая кожей последние лучи заходящего солнца. И наконец, помощники по хозяйству — два не новых, но функционально модернизированных андроида, готовят ужин на микроволновом гриле, и при этом декламируют друг другу древние, давно никому не нужные стихи.

Лицо мистера Уэйда потемнело от гнева. Ну, если они опять сожгут ростбиф …

Он вскочил, бросился к грилю и успел услышать строки — «но разве нас возможно разделить? Твоё, моё, свободу или плен вмещает слово нежное «любить»[4] Заметив его приближение. Боб сразу умолк. Вот так всегда. В присутствии мистера Уэйда они обрывали разговор. Ну, это как раз не страшно, поспешно успокоил себя мистер Уэйд, все равно я терпеть не могу эту поэзию. Но все же почему–то он почувствовал себя задетым. И тогда он сделал то, до чего никогда прежде не снисходил: прочел им, а точнее, бросил в лицо, свои собственные стихи — из ранних шедевров, написанных в те времена, когда он ещё только искал свою Музу:

Мое сердце летит автострадой,

И лежит рука, недвижима.

На руле моей драгоценной.

Моей несравненной машины.

Они смотрели на него без всякого выражения. Конечно, мистер Уэйд понимал, что их лица равнодушны вовсе не из–за отношения к его стихам; просто он упомянул объект, сведений о котором не было в их памяти. Миссис Уолхерст, бывшая владелица Боба и Бетти, не хотела включать понятие «автомобиль» в базу данных своих андроидов. И мистер Уэйд решил не восполнять этот пробел — не столько потому, что дворецкий и горничная не обязаны разбираться в машинах, сколько из–за дополнительных расходов, которые повлекла бы за собой такая модернизация.

И все равно он почему–то чувствовал себя уязвлённым.

— Возможно, мои стихи не бессмертны, — агрессивно заговорил он. — Но они современны и воспевают жизненно важную отрасль экономики!

— Да, мистер Уэйд, — кивнула Бетти.

— Конечно, мистер Уэйд. — вторил ей Боб.

— Ваша проблема заключается в том, — продолжал мистер Уэйд, — что вы без всякого уважения относитесь к нашей экономической системе, которая гарантирует людям благосостояние и свободное время для творчества. Каждый творческий человек, в свою очередь, должен выполнять определенные обязательства перед системой, а именно — создавать такие произведения искусства, которые поддерживали бы стабильность нашей экономики. Возможно, после моей смерти никому не придет в голову делать мою анимированную копию в полный рост. Но созданный мной бренд говорящих портсигаров — это тот фундамент, на котором зиждется будущее. Практичный и экономичный фундамент, а не какие–то там бессмысленные сочетания глупых слов, которых никто уже не хочет слышать!

— Глупых слов?.. — с сомнением переспросила Бетти.

— Да, глупых слов! Вы шепчете их каждый вечер друг другу, хотя должны всего лишь готовить ужин!

Внезапно мистер Уэйд остановился и свирепо принюхался. Что–то явно подгорало. И он знал, что именно. Праведный гнев взял вверх над разумной сдержанностью, он вскинул руки и заорал:

— Обещаю! Нет. клянусь! Клянусь, что я вытащу из вас эти чертовы кассеты и уничтожу их! — Он развернулся и пошагал прочь.

Но, если честно, он сомневался, что выполнит обещание. Ведь тогда придется покупать новые кассеты, а это влетит в копеечку. Он и так уже достаточно потратился на Бетти и Боба, чтобы теперь вкладывать в них еще больше средств!

Уже сидя в патио, он сменил гнев на милость. В любом случае они обошлись ему значительно дешевле, чем новые, сделанные на заказ помощники–андроиды. Ну и что, что они допотопные поэты: они могут выполнять — и выполняют! — работу по дому. Ну ладно, сожгли пару–тройку кусков мяса, прошептали друг другу несколько бессмысленных стихотворных строк. Все равно он на них здорово сэкономил!

Он, можно сказать, даже ввёл новую моду. Теперь все покупают необычных, а порой и эксцентричных андроидов, чтобы потом модернизировать их функционал для выполнения полезных работ. Но первым до этого додумался он. Никто из бизнесменов, присутствовавших на аукционе, который проводился после смерти миссис Уолхерст, не оценил потенциала Боба и Бетти. Мистер Уэйд вспомнил, как будущие покупатели топтались на неухоженной лужайке перед дряхлым викторианским особняком миссис Уолхерст и как к аукционной трибуне привели Бетти и Боба. Какой же хохот поднялся! Да и было чему смеяться. Только представьте: старая скрюченная карга Уолхерст заказала двух поэтов–андроидов! Просто удивительно, что «Андроидс Инкорпорейтед» подрядилась на такую работу, и бог знает в какую сумму это старушке обошлось.

Мистер Уэйд тоже посмеялся, но потом, разглядывая поэтов, крепко призадумался. Ну да, выглядят они уныло — длинные волосы, допотопные наряды… Но всё это можно исправить. Назвать их сокращенными, а не длинными официальными именами, сводить к хорошему парикмахеру, потом к портному или даже к стилисту, чтобы тот подобрал приличную современную одежду или даже униформу. А потом отдать в руки отличного специалиста по андроидной начинке — пусть переквалифицирует поэтов, скажем… э-э-э… ах да... в дворецкого и горничную. Мистер Уэйд давно мечтал о дворецком и горничной! А тут такая экономия! На сбереженные деньги он купит нового автоандроида, о котором тоже давно мечтал, чтобы тот обслуживал «Кадиллаки» его и его жены.

На поэтов никто не претендовал, так что он приобрёл их по стартовой цене. Смена функционала обошлась немного дороже, чем он предполагал, но все равно, если сравнивать с покупкой новых андроидов, он явно провернул удачную сделку. Вспоминать об этом было приятно, и мистер Уэйд почувствовал себя лучше. Он съел три куска ростбифа средней прожарки (Бетти и Боб постарались искупить свою вину), миску зеленого салата и ведерко картошки–фри, запил все это очередным бокалом ледяного пива и наконец вернулся в свое обычное состояние. Встав из–за стола, сработанного в модном сельском стиле, он отправился на вечерний моцион.

Приятно прогуливаться по собственным владениям, особенно если они такие обширные. В свете восходящей луны бассейн сиял, как крышка серебряного портсигара. Огоньки телеприемников расцветали на лужайке яркими хризантемами. Отрывистые выстрелы ковбоев, воюющих с индейцами, гармонично сочетались с отдаленным шумом машин, несущихся по трассе номер 999.

Ноги, как часто случалось по вечерам, сами привели мистера Уэйда к гаражу. Золотой «Кадиллак» висел высоко на гидравлическом подъемнике. Чарли занимался заменой масла. Зачарованный мистер Уэйд присел рядом. Ему не надоедало наблюдать за работой Чарли. Этот андроид обошелся в десять раз дороже, чем Бетти и Боб, но стоил каждого потраченного цента — от козырька синей фуражки работника автосервиса до кончиков маслостойких туфель, начищенных до блеска. И потом, Чарли любил машины. Эта любовь была во всем — в его отношении к работе, в сиянии глаз, в нежных прикосновениях рук к деталям автомобиля. Встроенная любовь, конечно, но все равно искренняя. Когда мистер Уэйд заполнил бланк заказа, вписав туда все свои пожелания, сотрудник компании «Андроидс Инкорпорейтед» в первую очередь обратил внимание на «любовь к автомобилям».

— Мы с некоторой осторожностью относимся к таким моментам, мистер Уэйд. — заметил сотрудник. — Чрезмерная привязанность может дестабилизировать андроида.

— Как вы не понимаете? — вспылил мистер Уэйд. — Если работник любит автомобили, особенно марки «Кадиллак», он будет выполнять свою работу со всей душой, то есть, простите, гораздо лучше. И не только эту работу. Его ящик в гараже будет всегда открытым, и он станет отличным охранником. Вдруг кто–то задумает угнать мою ласточку?

— В том–то и дело, мистер Уэйд. Видите ли, мы не хотели бы, чтобы наши андроиды производили… э–э–э… определенные манипуляции с чсловеческими существами, даже с грабителями. Для нас это плохая реклама.

— А по–моему, хорошая реклама. — отрезал мистер Уэйд. — Короче. Если вы хотите продать мне андроида, будьте добры накачать его любовью к моему «Кадиллаку». Точка!

— Разумеется, сэр. Мы накачаем его, чем только захотите. Просто моя обязанность — сказать вам, что любовь непредсказуема даже у людей, а у…

— Вы собираетесь делать то, что я хочу?

— Конечно, сэр. Для «Андроидс Инкорпорейтед» главное — счастливые клиенты. Итак, какие еще личностные характеристики вы хотели бы видеть в вашем экземпляре?

— Ну… — мистер Уэйд откашлялся. — прежде всего…

— Добрый вечер, мистер Уэйд. — приветствовал его Чарли, протирая штуцер.

— И тебе добрый вечер, — отозвался мистер Уэйд. — Как делишки?

— Неплохо, сэр. Совсем неплохо, — Чарли взял пистолет с маслом и скормил двигателю точно выверенную дозу.

— Как состояние авто, Чарли? Все в порядке?

— Ну… — Синтетическое лицо Чарли было очередным триумфом компании «Андроидс Инкорпорейтед»: он умел — вот как сейчас — хмурить брови. — Не люблю говорить о неприятностях, сэр, но, думаю, вам не стоит ездить по дорогам со свежеуложенным асфальтом. Вы только взгляните на днище машины!

— Тут ничего не поделаешь. Чарли, дорога есть дорога. Ты сможешь это очистить?

— Со временем, сэр. Постепенно Я ведь не боюсь работы. Просто сам акт загрязнения автомобиля кажется мне кощунственным. Не лучше ли объезжать такие дороги?

«Может и лучше, да неохота, и вообще это не твое дело!» — собрался было приструнить его мистер Уэйд, но вовремя сдержался. В конце концов, именно такой реакции он ожидал от своего будущего андроида, заполняя бланк заказа. И надо сказать. «Андроидс Инкорпорейтед» четко выполнила указания.

— Извини, Чарли. — сказал он. — В следующий раз буду осторожнее. — И перешел к главной цели своего визита. — Скажи, Чарли, ты любишь поэзию?

— Да, сэр. Особенно вашу!

Теплая волна удовольствия коснулась больших пальцев мистера Уэйда и, приятно щекоча, поднялась к самым корням волос.

— Работаю над новым стихотворением, Чарли. Вот, хотел узнать твое мнение.

— Читайте, сэр.

— Значит, так:

Кури меня ты утром, и вечером кури,

А если хочешь похудеть —

То больше раза в три.

Мой портсигар удобен,

И вкус мой бесподобен.

— Ого, да это просто шедевр, сэр! Вы всех просто сразите наповал! Знаете, мистер Уэйд, вы, наверное, гений, раз такое придумали!

— Ладно уж, какой там гений…

Чарли снова протер штуцер и наполнил пистолет маслом:

— Очень даже гений, сэр!

— Ну, не знаю.

Мистер Уэйд возвращался к дому летящей походкой. Обычно он никогда не пел, моясь в душе, но в этот вечер изменил традиции и распевал во всю глотку. Перед его мысленным взором проносились картины: люди в супермаркетах и табачных магазинах сметают с полок его говорящие портсигары: «Будьте добры, портсигар Уэйда, пожалуйста!», и все больше и больше заказов поступает на фабрику. Табачные компании сражаются за то, чтобы первыми урвать продукцию с его новыми стихотворениями, лента конвейера движется все быстрее, и девушки–работницы порхают, как в ускоренной съемке…

— Артур!

Мистер Уэйд включил встроенное в душевую кабину переговорное устройство.

— Да. дорогая?

— Я не могу найти Бетти и Боба! Они пропали!

— А ты смотрела на кухне?

— Я сейчас на кухне, их здесь нет, в раковине полно грязной посуды, и пол не вымыт.

— Сейчас приду. — сказал мистер Уэйд.

Он наспех вытерся полотенцем, надел рубашку, шорты и шлепанцы, представляя себе, что скажет этим мерзавцам, когда найдет их. Прямо так и выложит: или вы прекращаете безобразничать и спокойно работаете, или я уничтожаю ваши кассеты!

Внезапно он вспомнил, что уже несколько раз изрекал подобные угрозы — да что там далеко ходить, прямо сегодня вечером.

Неужели? Неужели его слова как–то связаны с тем, что они...

Ну конечно же нет! Они всего лишь андроиды. Какую ценность могут иметь для них эти кассеты?

И все же…

Он встретился с женой на кухне, и вдвоем они обшарили весь дом. Дети со своими телеприемниками разошлись по своим комнатам раньше обычного: они тоже нигде не видели Бетти и Боба. Мистер и миссис Уэйд обыскали участок — опять же безрезультатно. Заглянули в гараж, но обнаружили только Чарли — тот как раз закончил заниматься «Кадиллаком» мистера Уэйда и теперь перешел к машине миссис Уэйд. Нет, ответил Чарли, поглаживая трепещущей рукой серебристый бок автомобиля, он тоже их не видел весь вечер.

— Я думаю, — сказала миссис Уэйд. — они сбежали.

— Глупости. Андроиды не могут сбежать.

— Еще как могут. Многие уже сбежали. Если бы ты хоть раз посмотрел новости вместо того, чтобы разглагольствовать о своем поэтическом даре, ты бы и сам знал это. Совсем недавно сообщали о таком случае — одна из старых моделей вроде твоих, купленных из экономии, сбежала из дома. Механический андроид по имени Келли или Шелли.

— И что, его нашли?

— А как же. То. что от него осталось. Представь себе, он собрался пешком перейти автостраду номер 656!

По сравнению с трассой номер 999, автострада 656 казалась заброшенной проселочной дорогой. Мистера Уэйда начало мутить, его лицо скривилось. Если придется заказывать замену Бобу и Бетти, он вылетит в трубу — ведь он совсем недавно купил Чарли. Какой же он идиот! Надо было их полностью модернизировать.

Отдаленный шум трассы уже не радовал слух, теперь он казался зловещим. Мистер Уэйд встрепенулся и начал действовать.

— Звони в полицию. — велел он жене. — Пусть немедленно приезжают!

Он отправился к своему «Кадиллаку».

— Поедешь со мной, Чарли. Может понадобиться твоя помощь.

Конечно, это всего лишь древние дряхлые поэты, но мало ли? В случае чего Чарли с ними справится, он сгибает коленвал голыми руками.

— Залезай! — приказал мистер Уэйд, и Чарли опустился на пассажирское сидение. Двигатель в семьсот пятьдесят лошадиных сил взревел, шины завизжали.

Чарли растерянно заморгал:

— Мистер Уэйд, пожалуйста, не надо!

— Заткнись! — гаркнул мистер Уэйд.

Дорога огибала поросшие лесом холмы, спускалась в долины, дышащие вечерней влагой. Луна озаряла деревья, траву и каменистый путь, воздух был пронизан лунным светом. Но ничего этого мистер Уэйд не замечал. Его вселенная съежилась до куска пространства, освещаемого фарами «Кадиллака».

Его вселенная еще долго оставалась пустой, и он уже начал думать, что андроиды пошли другой дорогой или, возможно, через окрестные деревеньки. Но, миновав последний поворот, заметил впереди две знакомые фигуры.

Они шли метрах в ста от шоссе, взявшись за руки, плечом к плечу. Мистер Уэйд чертыхнулся. Вот же идиоты! Тупоголовые идиоты! Наверное, ведут беседу о лунном свете или еще какой–нибудь ерунде и движутся навстречу неминуемой гибели!

Поравнявшись с ними, он сбросил скорость. Если они и увидели машину, то ничем этого не выдали. Они мечтательно брели под луной и тихо переговаривались. Мистер Уэйд взглянул на них — и едва узнал их лица.

— Бетти! — позвал он. — Боб! Я приехал отвезти вас домой.

Но они не обратили на него внимания. Ни малейшего. Как будто он был пустым местом.

В ярости мистер Уэйд резко затормозил. И тут до него дошло, что он сам ведет себя, как дурак. Они его не видят, потому что он сидит в «Кадиллаке», а в их базах данных нет информации о машинах! Автомобиль для них просто не существует.

Он вытащил из кармана портсигар, собираясь покурить и успокоиться..

Язычком огня подожги меня.

Затянись разок или два.

Дыма выпустишь колечко -

Будет счастливо сердечко!

Почему–то собственные стихи его разозлили. Он сунул портсигар в карман и, в стремлении поскорее схватить Бетти и Боба, рванулся вперед. Внезапно раздался долгий скрежет — острый край портсигара, торчащий из кармана, прочертил на сияющей эмали правого переднего крыла длинную уродливую черту Мистер Уэйд замер. Инстинктивно послюнил палец, провел по рваной царапине и застонал:

— Ты только посмотри. Чарли! Посмотри, это все из–за них!

Чарли вышел из машины и уставился на крыло «Кадиллака». На его на освещенном луной лице появилось странное выражение.

— Я убью их. — пообещал мистер Уэйд. — Убью собственными руками!

Бетти и Боб удалялись от машины, все так же держась за руки и тихо переговариваясь. Далеко впереди шумела трасса — смертоносная река сияющих огней. Послышался удаляющийся голос Боба: «Обручены мы до исхода дней. Ты видишь ли меня, мой друг с небес, с сверкающей надмирной высоты? Твоим ли голосом мне шепчет темный лес? И разве роза на камнях не ты ?»[5]

Внезапно мистера Уэйда осенило. Просто удивительно, как это раньше не приходило ему в голову! Это же так просто и решает все проблемы! Бетти и Боб будут полностью уничтожены — но, вместе тем, продолжат работать в его имении, причем гораздо лучше, чем раньше! Наверное, подсознательно он уже видел это решение, когда грозился у ничтожить скрытые в них кассеты. Но это лишь полдела! Вторая половина — заменить их записи его собственными стихами!

Его охватило радостное волнение.

— Отлично, Чарли. — сказал он. — Иди и поймай их. Притащи сюда этих выживших из ума ублюдков! Чарли?

Выражение лица Чарли теперь было не просто странное, а пугающее. И его глаза…

— Чарли! — закричал мистер Уэйд. — Я приказываю! Притащи их сюда!

Чарли молча сделал шаг вперед. Потом еще. Только теперь мистер Уэйд заметил у него в руке тридцатисантиметровый гаечный ключ.

— Чарли! — крикнул он. — Я твой хозяин! Ты что, забыл? Я твой хозяин! — он попытался отступить назад, но уперся в крыло автомобиля. В отчаянии поднял руки, чтобы защитить лицо: но они были из плоти и костей, а гаечный ключ — из закаленной стали, так же, как и держащая его рука. Рука андроида опустилась, не отклонившись ни на миллиметр, прямо на искаженное ужасом лицо мистера Уэйда. Безжизненное тело сползло вниз, скользя по крылу машины, да так и осталось лежать на дороге в растекающейся луже крови.

Чарли достал из багажника фонарик и ремонтный набор, опустился на колени у крыла автомобиля и начал закрашивать длинную царапину — бережно, словно обрабатывая рану.

Заброшенная извилистая дорога называлась Уимпол-стрит[6]. Они шли рука об руку; блуждая по миру, который не создавали, и где не было места даже для их призраков.

А перед ними в чужой ночи ревела и дрожала скоростная трасса. Она ждала…

— Как я люблю тебя… — сказала Бетти.

— Год — на пике весны… — отозвался Боб.

И добавил:

Я пожелал быть волею твоей,

Глазами, каждым дюймом существа,

В котором жизнь была бы мне милей,

Чем мыслящая это голова. —

Обручены мы до исхода дней.[7]

Пер. Марии Литвиновой