Обречённые жить

Глава 1

Повезло ему, Руда прекратил это безобразие. Загнали они пацанят в трюм до вечера и пришли нас проведать. Оттащили меня от Дасти, надавали пощёчин. Блин, как от обморока очнулся. Сижу на палубе, башкой мотаю. Я ж вместе с клиентом грань заступил, а за гранью психику дюже корёжит, не сразу от такого отойдёшь.

— Что это было? — Руда строг.

— Допрос, — говорю устало.

— Не раскисай, ещё полно дел. Допрос дал результаты? Докладывай, — командует лидер клана. Докладываю. Руда ошарашено уставился на Кэпа. Тот закивал и забулькал, подтверждая.

— Заки, золотце! — Черныш сам на себя не похож.

— Не хвали, испортишь. Подумаешь, занялся от скуки, пока мы работали. — Распоряжается Руда, — Погнали на шлюп, пожрём, дела обсудим.

В офицерской каюте шлюпа быстро собрали на стол. Пока корабли перетаскивали, да на фигню всякую отвлекались, остыло всё. Но нам после зелёных сухариков и овсянка с протухшей солониной — деликатес, а тут вообще вкусно и много. У нас с Захаром случилась естественная заминка — кто первый? Он мне говорит, угощайся. Да как же я буду сам, при голодном ребёнке?! Он резонно заметил, что после него в меня уже ничего не влезет. Ладно, отвечаю, начинай, а я попробую составить ему компанию в режиме подпрограммы. Захар в раздумьях над мудрёным словцом потянулся к тарелке… да нормальный метод освоения новых подходов в программировании! Хоть обожрись, никто слова не скажет, потому что заняты тем же самым. Минут так… показалось, что целую вечность, или одно мгновение, молча жрали. Наконец дядя Яша по-богатырски рыгнул, открывая совет. Руда своим подростковым рыком подтвердил предложение высказываться. Ну, мы с Заком самые мелкие, нам и открывать прения. Икнув за неимением рыка, начинаю:

— У нас нынче удачный денёк. Главное — не испортить. Что у нас на руках? Казачата и агент. Потихоньку делаем и валим.

— Ещё ты, покойничек, у нас в рукаве, — усмехнулся Плюш, — тебя запустим по-тихому.

— Да, Заки. Работаешь только с местными по агенту и кого ещё накопытите, — распорядился Руда.

— Что за агент такой? — бурчит старый Сэнди.

— Ростовщик. Зак отнесёт в заклад табакерку Дасти. Вот она, — Руда достал из кармана изящную вещицу. — Это вызов на встречу, встреча в кабачке «Лагуна», там его и порешим. Верно, Зак?

— Не-а. У него дома всё сделаем.

— Заки, там будет охрана! — тревожится дядя Яша.

— Как на шлюпе? Во-во. А его ж не просто так гасим, с разговором, дома будет душевней, да и пошарить у него полезно, — аргументирую план.

— Гм, опасно, — сомневается Руда.

— Прости, Заки, что мы за тебя боимся, зря боимся, золотце. Это, Джек, я вот чего думаю — кроме того ведь ещё есть взаимодавцы? Тоже, небось, агенты какие, — задумчиво сипит дядя Яша. — Чего тому бедолаге за всех отдуваться? Давайте каждого к ногтю примем!

— Хм, интересная мысль, — Руда задумчив.

— Справедливая, — поддержал боцмана дядя Изя, — за этих кровососов нам все художества простят.

— А много упырей? На всех времени хватит? — Руда готов согласиться с дедами.

— Хватит, если на пустую болтовню не потратим, — ухмыльнулся боцман.

— Мы умеем быть краткими и убедительными, — обнадёживает его Пушок. — Вы многих знаете?

— Люди знают — носят вещи в заклад, не только в заклад и не только свои.

— Тот старьёвщик! Барыга! — осенило Плюша.

— Ага, редкая падла. За него одного люди нам по гроб будут…

— Дядя Изя, а люди эти не откажутся полазить на пожаре? — загадочно жмурится Лют.

— Нет, конечно, только откуда им знать… ну, понятно! А что загорится и когда? — дядя Изя всерьёз заинтересовался.

— Вот сейчас обсудим и решим. — Руда деловит.

— Тушение пожара в борделе в день зарплаты, мечта художника, — Своята, вздохнув, закатил насмешливые глазки.

— Кстати о художествах. Что с капитанами кораблей охраны порта? — напомнил Черныш.

— Просто всё, сынок. Идёшь в управу… Дворец губернатора, во. Ловишь первого попавшегося чиновника и говоришь, что тебе срочно нужно кое-куда сходить.

— В туалет, дядя Яша? — ухмыльнулся Хаски.

— Ты пристань видел? Сходить — это сходить, а посрать…

— Извини, сэр Джэкоб, — пристыжено буркнул Хаски.

— Ладно. Через час-полтора ты уже будешь торговаться с капитаном шлюпа или фрегата.

— Отцы, а капитаны карты и прочие документы с собой забирают? — Лют насторожен.

— На долгой стоянке, если не ожидают внезапного выхода, то с собой, конечно, — степенно разъясняет дядя Ваня. — Ещё у каждого личные карты накапливаются. А то мало ли.

— А много в городе таких капитанов? — Лют азартен.

— Немало, особенно отставных. Место тихое, море рядом, сам бы тут остался, — говорит дядя Ваня, недоумевая поглядывая на нас.

— Отдадут они карты? — разрешаю его сомнения.

— Конечно, нет!

— Тогда им трындец, — закруглил мысль Лют.

— Да вы что, сопляки?! — возмутился дядя Ваня.

— Пираты, шкипер. Пи-ра-ты. Как ты, — с ледяным спокойствием выговаривает Руда. Мы, не сговариваясь, приветливо скалимся в харю сэру Джону. Старого аж передёрнуло.

— Им трындец, шкипер? — добивает его Руда.

— Угу, — горестно согласился дядя Ваня. Ну, пусть погорюет, его право. Моряков и вправду жаль, даже мне.

— Все карты, инструменты, приборы, любую оптику… — перечисляет Лют.

— Побольше бумаги и чем рисовать, — подсказал Своята.

— Ага. Любые книги, особенно лоции и журналы наблюдений. Всё бесценно, — Лют наконец выдохся и хлебнул из кружки.

— Поли, Чарли, подбирайте пацанов, займётесь этим. Отцы, нужны адреса, — командует Руда.

— Будут. Первый адрес я тебе прям сейчас дам, — ухмыльнулся дядя Яша.

— И какой же?

— Джеки, ты уши в Англии забыл? — сокрушается дядя Изя. — Дворец губернатора же! Там дубликаты карт, эталонные приборы, главное — хронометры, архив, казначейство!

— Это по-тихому? — уточняю, как бы, между прочим.

— Да ради такого куша Вестминстерское аббатство взорвать не грех! — горячится Сыч, исследовательская его душа.

— Аббатство отложим на потом. Ещё мысли есть? — Руда деловит, деды в осадке.

— Как-то оно получается по-интеллигентски узко, — задумчиво комментирует Зуб с сомнением.

— Это тебе узко?! — я с них балдею.

— Ну, давай по-крестьянски широко, — ободряет его Черныш.

— Грабим дворец или город с дворцом? — Зуб лаконичен.

— Конечно город… Нам же до хрена чего надо! — растерялся Своята.

— Как у классика? Мосты, телеграф, телефон, собес. Хотя, собесы появились позже…

— Джордж, ты о чём?

— О логистике, Джеки. Раз грабим город, нейтрализуем охрану города. Всех солдат нам не поубивать чисто физически, но всех и не надо. А надо нам лишить противника управления и связи. Под шумок за одну ночку мы многое успеем, если озадачиваемся очерёдностью целей в связи с транспортной доступностью. — Клык насмешлив. — Кого и в каком порядке мочим почти определились. А что тащим и на чём? Куда и как грузим?

— Блин, где ты раньше был! — осерчал Руда.

— Не расстраивайся, командир, сейчас на коленке план накидаем, чай не анг… э… немцы какие, — успокаивает его Зуб. — Лют, у тебя только карты и приборы?

— Ещё нужно как-то палубу укрепить. Блин, ты пушки на шлюпе видел? Пушки, как пушки, тьфу, пехота тёмная! Малокалиберная артиллерия нужна. И не навалом, устанавливать её как-то следует. Надо много железа, хорошего дерева, специалисты и просто рабочие руки.

— Вот! Люди — наше всё. С них и пляшем, — выдаю своё прошлобудущее кредо. — Джек, нам врачи нужны? Давайте позовём доктора к больному. В э… широком смысле.

— Ха-ха-ха! — одобряют парни, а Маламут аж захлёбывается.

— Врачи сами не лечат, лечат лекарства, — продолжаю притчу.

— Ну-ка, ша! Говори, Заки, золотце, — Черныш ласков.

— Ну, я это, подумал, если в ром чего намешать, так надо провизора искать, чтоб сделал микстуру, — смутившись, несу свою глупость с пылающими щеками.

— Блин! А его уже два… нет, три…, хрен знает, сколько раз чуть не убили, — как будто сожалеет о чём-то Руда.

— Ага. Помнишь, мы думали, как их спасать? — грустит Черныш, — пока что они нас спасают.

— Эй, парни, я живой, вы чего? — бесят меня порой эти мудрецы.

— Так держать, Зак. Наша первая цель — провизоры и аптеки. С их зельем мы городишко в спящем виде оттопырим.

— Фу, командир! Без стонов — какой-то подростковый гуманизм, — скривился Пушок.

— А мы никому не расскажем, Эндрю. Будем скромными, — веселится Руда, — давайте пожелания, только не заноситесь. Эндрю, ты чего?

— Я настаиваю, чтобы специалисты изымались с семьями!

— Охренел? Места и так…

— Так завали своё место трупами, командир! Больше влезет с тем же толком!

— Не горячись, брат. Грабёж — дело непривычное…

— Для кого?! Для Эндрю Окошка?!!! Я, Пушок, Чёрный пёс, категорически настаиваю, чтобы специалисты изымались с семьями и не иначе! — пролаял Пушок.

— Вот так, да? — заулыбался Руда приподняв белёсую левую бровь на рыжей харе.

— Спокойно, командир, — проговорил Черныш, закаменев лицом, — это не истерика. Принцип. Он сука знает, о чём говорит.

— Он озвучил формулу вызова. — глядя поверх его головы, ответил Руда, вставая.

— Руда, ты дебил?!! — у меня нервы не выдерживают, — даже до меня дошло, зачем семьи! Хочешь убить Пушка?!!! Мне насрать на кодекс, ты будешь драться с нами обоими!

— И со мной, — отстранёно в стол проговорил Плюшевый.

— Действительно, командир, всякое зверство должно быть обоснованным и целесообразным, иначе это не зверство, а извращение, — захватив Руду в прицелы, ласково воркует Лют.

— Фу… и с поворотом. Не оправдал? — рычит Руда.

— Брат, перестань! Просто вспомни главные и текущие задачи, — участливо советует Черныш.

— Условие Пушка принято в режиме по обстоятельствам. Я не хочу, чтоб вы или пацаны подставились из-за сантиментов. Это ясно? — Руда уселся на место.

— Пушок, кроме понтов, мысли есть? — Черныш сух и требователен.

— Да как Заки вон предложил, врача к больному позовём. И вот ещё что, джентльмены, в городке ведь процветает контрабанда?

— Хех! — только и смог ответить дядя Яша.

— А облавы случаются? — развивает мысль Пушок, — куда людям от притеснений с острова податься?

— Эге! — удивился дядя Изя, — вот пацан даёт! У пристани купчишка ж разгружается!

— С одной стороны разгружается, — ухмыльнулся Плюш, — с другой… Заки что-то про тюремный сервис говорил, типа раз мы здесь, всё упрощается. Заключённых ведь на материк должны отвозить?

— О-па! — оживился Руда, — отцы, можно солдатиков попросить, чтоб арестованных сразу на каторжника вели?

— Да запросто! — согласился Боцман. — Португальцы ж — союзники! Надо будет только в судовых документах в маршрут внести заход на материк, так нам их даже навяжут как попутный груз по профилю.

— С семьями, — не унялся Пушок.

— Вот ты, психолог! — сам с него недоумеваю. — Облавы отдельно, семьи в стороны. Мы ведь ещё и гражданские беспорядки запланировали, не так ли? Никаких солдат уговаривать не придётся, просто поубиваем. Казачата тут всех знают, будем спасать со всем имуществом… с семьями, Пушок, успокойся!

— Блин, все не влезут, буду отсекать! — принял решение лидер, — давайте-ка прикинем, кто нам нужен и какие инструменты с материалами…

— Яволь, Надёжа. Командуй нам на радость! — облегчил душу Клык, — где-то я тут видел перо и бумагу…

— Это, Руда, надо кузнецов, обязательно с инструментом и материалами, — азартно влез с пожеланиями Хаски, — ещё плотников…

— Да погоди, давай сперва о кузнецах. Надо глину, кирпич, уголь, — перебил брата Маламут.

— Мы на пароходе поплывём? — удивился Сыч.

— Записывай всё, Джордж, ненужное потом вычеркнем, — Зуб деловит.

— Джэкоб, наши ребятки повздорили? Разнимать не придется?

— Джонни, расслабься. Если они всерьёз повздорят, нам живьём не уползти.

— Да, мелкий у них резок.

— Сэнди, он у них не самый резкий.

— А кто самый?

— Нахрен тебе самый, Изи? Тебе хватит и мелкого.

— Хм. Но ты вроде бы разбираешься в их болботании, они по-московитски бормочут?

— Да, Израэль, юноши владеют несколькими языками, в отличие от баковой солонины.

— Боцман, ты ими гордишься?! — поразился старый Сэнди.

— Мы все будем ими гордиться или сдохнем на виселице. Но я в них почему-то верю.

— Ты ставишь на них, Джэкоб? Присоединяюсь, — заинтересовался Сэнди.

— Я тоже, — дядя Изя.

— Салаги! Разбегаться?! — шкипер суров, — под моей командой в подчинение Длинного Джека. И никак иначе, зяблики!

Глава 2

Если бы юность умела, если бы старость могла. А у нас на редкость удачное сочетание того и другого. Вся наша компашка похожа и на бесшабашного ветерана, не утратившего молодой задор, и на пацана, успевшего многое повидать в своей короткой жизни и чётко знающего, что он хочет от неё получить. Всё у этого виртуального перца получилось толково и весело. От нашей наглости местные впадали в ступор. Никак не могли поверить, что это происходит с ними. Такое могут творить только солдаты в захваченном городе. Но они-то под защитой короля и его армии! Значит это не с ними, ведь такого не может быть, потому что не может быть никогда! Ну и хрен с вами, не верьте, только пошевеливайтесь — вас много, нас мало, а южные ночи коротки. Повезло городишке, маловато у нас было времени. Но мы постарались использовать его по максимуму, начав ещё при свете дня.

Мы не набросились на уютно воняющий среди помоек городок с дикой подростковой страстью, вовсе нет. Города нам целиком грабить ещё не доводилось, но кое-какой загробный опыт в этой области у нас имелся. Начали с себя — во-первых, отбросили эмоции, успокоились. Во-вторых, тщательно обыскали капкюту и каюты офицеров. И не напрасно — нашли бумаги Дасти. Никаких секретов там не было, в основном всякая ерунда, типа доносов, но имелись два рекомендательных письма. Оба «подателю сего» от какого-то адмиралтейского хрена, одно просто «дорогому коллеге», а другое лично губернатору! Ну, а в-третьих, Руда каждому раздал конкретные задачи, парни со всем прилежанием их решали, от того и несильно потом удивлялись, чего это такое наша банда с тем городишком вытворила.

Начали душевно так, по-морскому. Дядя Ваня нанёс визит капитану португальского купчишки и как капитан с капитаном договорился о фрахте его корабля до материка, не уточняя до какого именно. Да и неважно это стало португальцу при задатке в сотню гиней всего лишь за перевозку пассажиров. Отправились наши ветераны обмыть сделку и по ходу празднований встретили множество старых знакомых. Те пригласили приятелей, в общем, деды легко уговорили «старых крабов стаскивать задницы с рифов» к нашим кораблям подработать на буксировке — решили мы суда к пристани подтащить, типа под погрузку.

Пока шла работа с массами, Руда и дядя Изя обратились к верхам. Судовой плотник, как ни странно, рому совсем не употреблял, оттого имел среди наших военно-морских павианов самый благообразный вид. Переоделся он в подходящее ему по размеру капитанское платье и совместно с прилично одетым, даже умытым юношей из хорошей английской семьи, с Длинным Джеком, нанёс визит губернатору. В замок, конечно, не пошли — сиеста ж, как-никак, припёрлись к нему на дом. Запросто постучали молотком в двери, у дверей португальцы с ружьями на стук лишь болезненно поморщились, даже не повернув голов. Через две минуты вышел ещё один местный с заспанной рожей, взялся доставить рекомендательное письмо и оставил гостей на четверть часа под палящим солнцем. Наконец, их пригласили, представили и, даже чаю не предложив, любезно поинтересовались, какого дьявола им понадобилось посередь дня? Дядя Изя, то есть сэр Израэль попросил у губера писем для капитанов шлюпа и фрегата, может, удастся кого-нибудь из них уговорить сходить тут неподалёку по срочным, тайным и хорошо оплачиваемым делам, а так же его экипаж для представительности, только до вечера.

— Может вам ещё и гвардейскую охрану? — сварливо поинтересовалось официальное лицо, позвонив в колокольчик.

Дядя Изя заверил, что им хватит одного кучера в ливрее, он клянётся, что вернёт карету и лошадок в целости и без охраны. Ему, конечно, поверили, впрочем, это был сарказм. На звон прибежал секретарь, быстро написал рекомендательные письма и взялся проводить гостей к экипажу. Они последовали за ним, только всё время разговора скромно молчавший Длинный Джек слегка задержался. Он подошёл к губернатору, почтительно склонился…. чтоб прям на глазах у секретаришки одной рукой схватить так и не вставшего из кресла толстяка за волосы и лезвием ножа в другой полоснуть его по горлу от уха до уха! После чего спокойно вытер нож об халат убитого и спросил, вынимая из-под полы камзола пистолет, у посеревшего служащего, как он думает, что теперь с ним будет? Португалец с ответом затруднился. Тогда Джек ему объяснил, что если он не будет тупить и дёргаться, станет секретарём при новом губернаторе, ведь ему, Длинному Джеку, всё равно, что он про него потом расскажет. Но до этого счастливого времени нужно очень постараться дожить. Холуй, по своей природе, уловил мысль на лету, угодливо улыбаясь, прогнулся, елейным тоном попросил следовать за ним и шустро засеменил на выход.

Подхватив по пути Люта с ребятами, не теряя времени сиесты, погнали экипаж по пустынным улочкам. Первым делом, пока не началось, навестили местного провизора, секретарь дохлого губера охотно показал дорогу. Вежливо попросили у него порошку для рому, чтоб испившего с ног валило, но не до смерти. Мэтр выразил недоумение заказом, даже поинтересовался, за кого его принимают? Джек резонно ответили, что за отца прелестных деток. И раз он забыл, где нужный препарат, посетители испытают все по порядку на них, пока не получат желаемое. А побочка, конечно, будет на совести паршивой памяти почтенного аптекаря. Тот угрюмо приступил к исполнению заказа. Испытали на секретаре, Лют сдавил ему горло, а Джек вылил микстуру в судорожно открытый рот — тот, вроде бы, помер. Джек заметил, что эксперимент нельзя считать чистым, может Поли того просто удавил? И задумчиво посмотрел на старшего сынишку аптекаря, перепуганного мальчишку не больше пяти лет. Мэтр понял, кого могут прямо сейчас отравить или случайно задушить и взялся попробовать ещё раз, ведь он точно знал, кто будет следующими дегустаторами микстуры. Мастер испытал внезапное озарение и на вдохновении в два счёта намешал требуемую микстуру в нужных количествах. А куда ему было деваться, если контрольную партию препарата всё-таки дали его детям и уже спящих отвезли на суда? Простенькую кибитку аптекаря по его указаниям загрузили снадобьями и приборами, и вместе с почтенным маэстро и трупиком секретаря покойного губернатора доставили в порт. Сеньор последовал с парнями в полном сознании, так что вполне смог оценить действие своего творения. И выслушать отзывы и пожелания гению, придумавшему этакую отраву, от захваченных подлым обманом солдат, матросов и простых работяг. Что, конечно же, склонило его к пиратской позиции. Ну, до чего ж только не доходит людская неблагодарность! Их же не били с размаху по головам тупыми предметами, как британских морских пехотинцев! Не смогли отказаться от выпивки? И не знали, что пить вредно, а на халяву ещё и опасно! А как же они в большинстве своём на службу вербовались? Да как те же плотники, коих деды сманили немного переделать суда.

Их, кстати, уже подтащили к пристани, там было не особенно далеко. Переделки заказали и взаправду незначительные — в каторжном трюме соорудить нары в три яруса, на шлюпе тоже и вдобавок отгородить пьяных вусмерть арестантов от прочего пространства переборкой, а на «Пеликане» сделать кладовые под провиант, загончики для мелкой скотины и стеллажи для клеток. Только не надо делать такие глаза — загончики для коз, а клетки для кур и, если повезёт, кроликов. Ещё на купце нужны были полтора десятка отдельных кают и пара приличных уборных. За пустяковую для такой оравы мастеровых работу отсыпали щедрый аванс, поставили выпивку, и к окончанию работ заодно с расчётом пообещали угостить как следует. И можно не стесняться, выспаться прям на свежих нарах, всё равно корабли до завтра не уйдут.

Кстати, одна каюта была уже готова, оставалось лишь подвесить гамаки. Вот в них и уложили спящих деток аптекаря, и оставили его сторожить их сон в одиночестве — он к счастью оказался вдовцом. Снадобья пока сгрузили в каюте капитана. Выгрузили добычу, трупик секретаря покойного губернатора и велели пацанам всё хорошенько припрятать. И помчались по адресам. В домах капитанов программу визита, в общем, повторили, с той лишь разницей, что пока одни пацаны стояли на фасаре, другие грузили в карету самое ценное из имущества, Длинный Джек ломая капитанам кости кочергой или орудуя ножом, если кочерги под рукой не было, уговаривал их выдать деньги и документы. А когда добивали слуг, Поли Головня с восторгом устраивал пожар. Так как ленивый секретарь в рекомендательных письмах никого по имени не обозвал, писал просто «достопочтенный синьор капитан», парни с этими писульками навестили, кроме военных, ещё троих купеческих и пяток капитанов в отставке. Блин, пришлось даже в порт пару раз завернуть, всё в карету тупо не влезало.

Глава 3

Спрашивается, а малолетки плотникам в трюме не мешали? Вовсе нет! Ребята были очень заняты на берегу, для начала помогали нам, иностранным туристам, блин! Вот что в первую очередь пытается сделать наш человек на чужбине? Конечно же, революцию, потому что, во-первых, ностальгия, и, во-вторых, чтоб не так было обидно, а то зажрались, понимаешь! Вот и нефиг чавкать на халяву, наши военно-морские батяни притащили из окрестных кабаков пьяную орущую толпу приятелей подзаработать на погрузке. Грузить только пока особенно было нечего, вот мы и не грузились, сразу перешли к главному вопросу — к революции то есть. Революционную ситуацию создал лично, никому не доверил. Захару снова страшно и весело, а я смотрю — шагает моряк-красавец, португальский, естественно. С умыслом выбрал. Встал я у него на пути спиной к нему и в носу ковыряю. Дебил дебилом. Он, не меняя аллюра, хотел меня пнуть, только не на того напал! Зарядил я ему ступнёй в деревянном башмаке под колено и другой по яйцам, он и воткнулся мордой в булыжник пристани. Кто ж такое стерпит? «Наших бьют!» Пошла массовка. Меня убивать. Противная сторона в массе была представлена лодочниками, только что на нас махавшими вёслами, и редкимиредкими моряками. Пацанята наши тут как тут — только что чуть зубами друг дружку не рвали, но для чужого им и зубов не жаль — бешеные волчата. Я и не заметил, как Захар перехватил контроль и с упоительнейшим воем в душе вынул нож. Тут Маленькому Бобу гад какой-то по уху смазал, пацан упал на пристань. Ба! Да это ж продавцы той лодочки всё никак не уймутся! Зак полоснул его поперёк пуза, тот удивлённо замер в полу-приседе, пытаясь придержать ладонями поползшие через распоротую рубаху кишки. Захар заметил удивлённый взгляд Маленького с булыжников пристани — некогда отвлекаться на мистику! Пацан уже кое-чему научился, уход от удара и резко ножиком по вражьей руке. А тут самому надо бить — здоровенный хмырь схватил мальчишку за шею, так в почку ему и ещё разок! Опаньки — снова Плюшевого спасаем! Следующий…

Но много их набежало, и пришёл бы нам карачун, кабы не подоспели на помощь деды с приятелями — не выдержали широкие морские сердца наших новых знакомых зрелища избиения невинных младенцев. Отчего-то в любом порту все чужаки друг другу роднее аборигенов, и как раз чисто случайно так получилось, что поблизости оказалось много чужаков. Ну, не то чтобы чересчур, но для революции их оказалось достаточно. Да и мы дебилами не стояли, пустили в ход ножи, дубины, хлестала кровь, падали убитые или покалеченные, толпа озверела.

Драка с поножовщиной для любого порта дело обыденное и такое же опасное, как пожар. Если вовремя не загасить очаг, может выгореть несколько кварталов, потому вполне ожидаемо появились солдаты плутонгами и сходу открыли огонь — уже было не до уговоров с прибаутками. Бежать с пристани некуда, моряки, опомнившись, упали на камни, а лодочники и так почти все дохлые валялись. Лежачих не добивали. Солдатики оцепили место побоища, навели ружбайки, офицер чего-то по-своему орёт. Бузотёров стали поднимать человек по двадцать, строить в колонну по одному, руки за спину. И такими партиями повели товарищей верной дорогой, к замку. В замке размещалась тюряга, администрация, арсенал, казначейство… ну и солдатские казармы, чтоб из естественной экономности всё разом охраняли. Только они в большинстве оказались в порту, в замке только караульные.

Дядя Яша к офицеру подкатился. Что-то ему в кармашек сунул. Кричит, размахивая руками, за приятелей хлопочет. Наши матросы еле как вчетвером припёрли два бочонка, тот, что побольше, солдатикам, другой, вообще-то, потерпевшим, но его тоже солдаты конфисковали. Подобрел офицер, разрешил на корточки присесть, но зараза такая рому солдатикам пить пока не велел! Хоть матросов наших отпустил с условием, что их накажут на своём судне, и на том спасибо.

И пошли мы палимые солнцем закатным в грустных своих размышлениях. Вот прочитай я этакую ахинею при жизни где-нибудь на форуме, даже критиковать бы поленился, без обсуждений же ясно — в жизни такого быть не может и всё! Но в том-то и заковыка, что мы немножечко после, или до… или, вообще, вместо? Но если вместо, то есть в игре, правила, даже самые идиотские, чётко прописываются разработчиками, то в реале правила пишет Тот, Кого не понять от слова «никак». Возможно абсолютно всё, уж наше-то положение не позволяло в этом сомневаться. Идём в 1697 году по португальскому городку под конвоем и размышляем о правилах, ага! Вот такие, блин оригиналы. Хотя замысел наш тривиален до пошлости. Задача — захватить замок, обезглавить силы местной самообороны и ограбить город. Попытка напасть, пока его охраняют солдаты, даже не обсуждалась. Значит, выманиваем солдат из замка, проникаем внутрь… блин, и что дальше? Захватить изнутри тоже не получится, пристрелят сразу, да и бессмысленно, пока большая часть солдат снаружи… э… трезвая, хм!

Только нафиг его, вообще, захватывать? И что это значит — флаг водрузить? Сдать под общежитие или снести нахрен? Нам бы замок только чуть-чуть ограбить, и сделать так, чтоб солдатики под ногами не путались. Как этот, блин, что сзади плетётся, подумать спокойно не даёт, постоянно на меня налетает. Вот что я ему такого сделал? Ну, ударился морячок лицом об камушки, так сам же был виноват, ему бы радоваться, что ещё живой — нет, пинался всю дорогу, злопамятный какой. Вот ничему таких жизнь не учит, долягался он до греха, когда почти пришли, нас через ворота как раз только прогнали и во дворике строили. Он опять исподтишка меня ногой, а я по тени всё вижу! Шаг назад с полуоборотом и на опорную его ногу наступил. Не устоять ему было в этом дурацком положении, подтолкнул я его слегка конвойному под ноги. Одному под ноги, другому под ствол, тот его сразу и разрядил. Ужас какой-то это варварское оружие — в дырку в спине захаркин кулачок бы пролез!

Между нами и воротами арестованные толпились, со стороны ворот двое конвойных, а с нашей один ружьё разрядил, другой вообще выронил. Его сразу Черныш подобрал, упавшего солдатика Плюш гарротой придавил. Стужа, пока второй солдат на всё это варежку раззявил, подошёл к нему сзади, да и воткнул ему железку в ливер.

Солдаты от охраны ворот отвлеклись и шарахнули, не разобравшись, в скопление задержанных чисто по подозрению. Растерялись, замешкались, а ворота открытые, и туда, конечно же, ворвалась Красная армия. Сначала прям напротив ворот останавливается карета с вензелями губернатора, распахивается дверца, а оттуда шарах с шести пистолей! Это Руда наш мимо по делам проезжал, так задержался. И сразу же в ворота ворвались родные пираты с местных активом за компанию. Дело наше было благородное, правое, хоть и маленькое — освободить жертв политических репрессий позднего средневековья из узилища. Не разбираясь, всех и сразу. Зажигательных речей не говорили, лозунгами не кидались, они и так были правильно настроены. Быстро смеркалось — городишко ждала ночь просто пламенной страсти!

А мы неспешно занялись замком. Прежде всего, зачистка, далее плановый грабёж. Помешать нам уже никто не мог — в городе грабежи и пожары, сигнал общей тревоги давал трубач с башни, в которой располагались захваченные нами ворота. А набатный колокол с кирхи содрали, его потом близнецы на медь уволокли, вандалы, понимаешь. Кирху всё-таки грабить не стоило, грешно ведь, но и зла на пацанов не было. На них и на Зуба с Клыком Руда возложил техническое обеспечение и логистику. Парни справились отлично, только слегка увлеклись — ну, увлекающиеся у них натуры. Вот, например, пока Руда, козыряя губернаторскими вензелями, собирал по городу врачей, то есть искал единственного нормального доктора, Близнецы с дядей Сэнди навестили колёсного мастера, что жил ближе к порту. Купили всё, что тот успел наделать, но с условием — с доставкой. Тот лично и очень бережно все колёса погрузил на собственную телегу, отвёз на пристань, а разгружать уже самим пришлось. Дядька хлебнул на радостях, так его еле до гамака довели. Ещё и за женой и ребятишками его смотались, ведь в городе ужас что творится, спасайся, кто может! Примерно так же Клык с Зубом и дядя Адам заполучили окованные оси и к ним впридачу троих кузнецов со всем инструментом и с семействами, конечно. С тягловой силой помогли казачата. Тут каждый уважающий себя католик, владелец лодки, ослика или мула, по мере сил способствовал морской торговле, стараясь не отвлекать королевских чиновников от серьёзных взяток с растратами. Мы встретились с ребятами в оговоренном месте, и те, по нашей просьбе, по секрету шепнули приятелям, что, пока в порту беспорядки, есть возможность прикупить с английских кораблей рому, табаку и бумажных тканей. Когда плотники сноровисто соорудили первые дрожки, контрабандисты уже дегустировали ром. Их так на пристани и оставили — не убивать же всех подряд, в самом деле!

Кстати, к тому времени и солдатам, да и самому офицеру надоело ждать возвращения конвойных, хлебнули они из бочек по разу, а то и по два, и больше ничем не интересовались. А нам их мушкеты таскать, да самих рядочком раскладывать, чтоб не мешали проезду гужевого транспорта. Вот навели порядок, и деды предложили немного ошалевшим от таких дел приятелям посмотреть, что ещё в портовых пакгаузах украсть не успели. Народ разбрёлся по территории порта, а близнецы занялись лебёдками. Всё просто в теории. Реи к мачтам крепятся не жестко, на конце реи крепим блок, пропускаем верёвку… только пацанята у близнецов — «засранцы», ни разу на реях не были, а кто был, их, «засранцев», и слушать бы не стал, а стал бы, так и не понял бы нефига. На их счастье мы с Плюшем дожидались готовности транспорта, таки пришлось полазить и помучиться. Но побежали тележки от складов к судам с самым для нас ценным. С овсянкой, сухарями, солониной, разными котлами, кожей, канатами, парусиной… Началась погрузка, в этом деле дядя Джэкоб мастер, он в советчиках не нуждается. Ну а мы «с патефоном волшебным в тележке своей», то есть с оружием направились в город вершить суровую пролетарскую справедливость. Только некоторые, как близнецы, хулиганить и вандализмом заниматься.

Как раз из замка вернулся Длинный Джек, распределил мальчишек между авторитетными пацанами. Большинству шпаны предстояло на фасаре стоять, да хабар таскать, их он отдал Клыку и Зубу для обеспечения хозяйственной части. Независимый Своятин Невиноватый Джон сам отобрал себе приятелей и свинтил по ему одному известным делам. Стужа, при жизни довольно резкий мент, взял под покровительство близнецов и в добавок к пятёрке нормальных пацанов ещё десяток «засранцев». Черныш заявил, что ему балласт не нужен и в компании Люта и ершовцев с самыми отмороженными парнями отправился на грабёж домов состоятельных горожан. Пушка самый маленький казачок повёл разговаривать с дедушками. Мы с Плюшем со старшими местными по своим делам. А сам Руда с десятком отборных отморозков и десятком шустрых малышей остались в резерве и для координации.

Глава 4

Длинный Джек насмешливо фыркнул в душе — его демон никогда никого не убивал! Он ещё ни разу не снизошёл до общения с потусторонней тварью, но вот именно сейчас его подмывало ехидно поинтересоваться самочувствием духа. Злой дух каждый раз смешно цепенел, когда Джек решал такие простые вопросы. Это бывало забавным, но сегодня он ему просто надоел — перестал цепенеть и ныл, ныл… когда опробовали микстуру на ублюдках аптекаря, когда разговаривали с капитанами, даже когда помогли ребятам, внезапно расстреляв в спины солдат у ворот замка! Ладно, может заткнуться — они остаются в резерве на непредвиденный случай. Джек снова фыркнул — это загробное нечто пытается себя обманывать, «не понимая» на какой случай у него под рукой десяток лучших бойцов! И специально отчётливо подумал на всё сознание, — на случай бунта, неповиновения, попытки удрать с добычей!

— Кажется, в мире демонов это называлось «заградотряд»? — как бы про себя весело спросил Длинный. И с наслаждением услышал вымученный стон. Вот так-то, будет знать, как канючить под руку! Ну, раз понял, можно пока передать управление — надо же глянуть, как идут дела с погрузкой товаров и размещением пленных, он в этом лучше разбирается.

Для разогрева Неждан с Плюшем повели ребят в харчевню сводников. Случайно или нет, но это была та самая «Лагуна», в которой Дасти должен был встретиться с агентом или агентами. И там же отираются сутенёры арендованных Джэкобом и Бонсом девок. Видимо, особист хотел совместить служебное с приятным, ха! Кстати, там ещё должен быть некто для проверки, всё ли с Дасти в порядке? Пусть он счёл встречу с агентом излишней, но к девочкам-то после моря заявиться должен непременно. Конечно, если с ним всё в порядке, чего о нём, после общения с Нежданом, не сказал бы и живодёр на пенсии.

Потому Неждан, принявший на себя командование этой зачисткой, в укромной подворотне невдалеке от заведения уверенно инструктирует парней. — Сейчас спокойно заряжаем пистолеты и подходим на проверку, сначала к Грегори, потом ко мне. Можете не трястись, пока за ошибки наказаний не будет. Приступили.

Спустя минуту Плюш терпеливо перезаряжает ствол самого торопливого, а через пять минут Неждан, одобрительно кивнув, возвращает пистолет Пете.

— Теперь слушаем очень внимательно, — продолжил «демон». — Стойка справа от входа. Сначала гуськом входят мои и встают вдоль стены напротив стойки. Потом ребята Грегори так же по одному занимают позиции слева от стойки. Пистолеты под рубахами не прятать, просто держать за спиной. Мы со Сбитым подходим и стреляем в людей за стойкой. Только после этого мои парни спокойно, двумя руками, наводят пистолеты на ближайшего посетителя и стреляют. Потом ребята Сбитого стреляют тоже в ближайших, но лишь в тех, кто пытается вскочить, убежать, в сидящих или упавших на пол не стрелять. Мои перезаряжают пистолеты. Петя и Ваня, мы с Грегори через проход за стойкой идём в кухню, подстрахуете нас от входа. Повторяю — только от входа, не дальше! И не убейте нас, пожалуйста.

— Постараемся, — обиженно буркнул Пётр.

— Вы очень постарайтесь нас не убить, — подчёркивает Плюш, пацаны серьёзно кивнули.

— После того, как эти двое зайдут за стойку, добиваете всех — сначала сидящих, потом упавших. Спокойно перезаряжаетесь и стреляете, добиваете только из пистолетов не ближе, чем с двух шагов. Ножами в этот раз работаем только мы с Грегори. После зачистки мои выходят и контролируют вход и переулок. Прохожие могут пройти только в таверну, прочих валите на месте. Ножами, но лишь внезапно, сзади, в спины не тычте, бить в поясницу по два-три раза. Трупы не обшаривать, не отвлекаться. Парни Грегори гасят вошедших внутрь. Петя, повтори, что ты только что услышал.

Пацан послушно начинает пересказ, сбивается, Неждан с Плюшем, сменяясь, поправляют. Следующий сдаёт экзамены уверенней, наконец, у Ваньки Ножика всё прям от зубов отскакивает. Неждан, грустно вздохнув, даёт команду, — ну, тогда пойдём, поубиваем там всех.

Захару страшно, весело и непонятно, отчего ж его потусторонний братец печален? Умница так всё здорово придумал, за пацанов можно почти не беспокоиться. Что не так-то? Не понять ему пока, как это мерзко — учить убивать, особенно детей. Даже отчётливо понимая, что этих детей чему-то учить особенно и не нужно, что без твоей науки их самих большинство поубивают, что они и без тебя полезут в драку насмерть. И оттого ещё мерзотно на душе, что ничему другому он научить не может, да и не нужно им другое. Хочется верить, что пока не нужно, но Неждан и Плюшевый точно знают — это навсегда. И потому они сами передали мальчишкам управление — как бы ни было противно, каждый ученик должен сам заполнять свои прописи.

Ребята без суеты зашли в таверну, занимают позиции. Зал почти полностью заполнен гостями, сначала один посетитель удивлённо оглянулся на мальчишек, другой оторвался от кружки, третий даже успел положить на стол двузубую вилку, но завертеть головой уже не успел — через зал стремительной деловой походкой прошли двое пацанов с штурмовыми пистолетами морской пехоты в руках, и почти без перерыва грянули выстрелы. За стойкой было всего двое, Зак с Грегори ловко перемахнули прилавок, сзади загрохотали стволы ребят Неждана. Подбегают к проходу на кухню, Заки падает на колено, чтобы Грег смог пальнуть поверх его головы. На кухне четверо — тётка, здоровый усатый мужик и пара молоденьких парней. Зак стреляет в тётку, резать женщину ему было бы неприятно. Пуля Грегори разносит голову усатого здоровяка. Бросили пистолеты на пол, достали ножи. В зале вновь загремели выстрелы. Зак прям с колена прыгает к пареньку слева от плиты, в кувырок, на выходе вонзает лезвие в живот жертвы. Грег метнулся к парню у большого ларя, он от страха выставил перед собой руки, нож, коротко свистнув в полёте, вонзается в горло.

— Да тут всё! — разочарованный голос Пети от входа.

— За нами, — командует Грег, вытаскивая нож из бьющегося в агонии паренька, — проверим кладовую.

Из зала доносятся методичные выстрелы. Зак снял висящий на крюке фонарь, встав сбоку от входа, вытянул руку, подсветив кладовку.

— Бабах! — тут же отозвался пистолет Пети, в проход врывается Грег. Заметил кого-то, скрючившегося за мешками, порвал дистанцию, схватив за волосы, вскрыл горло. Кто-то бежит к запасному выходу, Захар, поставив фонарь на какие-то ящики, метнул ему в спину нож. Ваня выбегает через чёрный ход и стреляет, — чуть не ушёл сука!

— Молодец, — похвалил его Грег и добавил, ни к кому не обращаясь, — пойдём, проверим залу.

Заки пожал плечами — ему этот приятель Прилизанного до фонаря. Просто молча повернулся и вышел, он всё-таки прав, нужно присмотреть за ребятами. Раз дела пошли административные, забираю контроль. Тут же заметил смущённую улыбку вернувшегося к управлению Плюша — он отчего-то себя винит в том, что у наших парней так себе отношения. Вот чудак! Успокаиваю его улыбкой, — кажись, норма — мы опознали трупы сутенёров. Тогда надо грабить, зря что ли столько народу угомонили?

А есть что пограбить! Оливковое масло, солёное сливочное масло в бочке, курага, изюм, орехи, мука и крупы в мешках, колбасы, окорока, сыры, копчёная и солёная рыба, вино в бочках и в бутылках, посуду обязательно в скатерти завернуть. Ну и касса, конечно, не считая наличности в карманах покойников. Кстати, всех жмуров раздеть и разуть… блин, телега уже доверху завалена! А ждать пока она разгрузится и вернётся некогда! Послали ребят тремя парами поискать транспорт, а они через пять минут привели Стужу и близнецов с ребятами и двумя телегами! Вот это дело! Обсудили со Стужей ситуацию, решили — с телег в порту всё вываливать на пристань, кроме денег, конечно. И сразу к оговоренному заранее перекрёстку, выделил ему местных Гаврошей для ориентирования. Если телегу не перехватят по дороге, ждать на месте гонца, следовать за ним по первому требованию. «Нормальные пацаны» Стужи охраняют груз, «засранцы» таскают добычу и обрабатывают клиентов.

Близнецы загрустили, у них, видите ли, были другие планы! Стужа отобрал пару отморозков и сказал, — ладно, займёмся вашими планами. Только на общих основаниях и…

Притушил, вспыхнувший было энтузиазм, — и «засранцами» будете вы, сами понимаете — не хватает нам «засранцев».

На том и порешили, они потащились грабить кирху, ребятки Стужи взялись всё закончить с харчевней, а Петя потащил новых приятелей в другую столовку. Ну, что ещё ждать от вечно голодных пацанов? Не пошли, а побежали с полными карманами изюма и орехов, жуя на бегу сыр с бужениной! В следующем заведении всё прошло проще и быстрей, ведь тотальная зачистка в задачу не входила. Настолько были в себе уверенны, что заранее послали пару мальчишек ловить пустую телегу. Окна в местных домах расположены низенько, так парни разбили стёкла рукоятями пистолей и немного постреляли внутрь. Народ ломанулся на выход, мы никого не задерживали. Один кабатчик, придурок, скорчился за прилавком. Тут нам нежданно повезло — у заднего входа нашлась чья-то лошадь, запряжённая в повозку. Эге, думаю, лошадь, что там Пушок говорил про контрабанду? А где контрабанда, там и барыги, особенно кабатчики. Из-за серьёзного сокращения программы времени было достаточно, мы с Плюшем занялись дядькой. Душевно, но энергично разговорили мужика. Он сам открыл потайной люк, а там — тьфу, пропасть! Ямайский ром и табак! Но и хлопковые ткани, и явно ворованные вещи — серебряная посуда, одежда, кожаная обувь. В общем, нам действительно повезло, а кабатчику не очень. Решили ведь на совете, как с такими упырями следует поступать. Вот и скинули мертвеца в потайной подвальчик, перед тем как поджечь крысиное гнездо — тоже обязательный пункт программы.

Глава 5

Малой Митя привёл Пушка на окраину, провёл в натуральную мазанку с глинобитным полом! Представил двум суровым дедам с озорными глазами, и троим пацанам, «братанам» Пети и Вани. Деды назвались Павло и Николой, а пацаны скромно промолчали. Пушок правильно, двупёрстно, перекрестился на образа, поклонился, с позволения хозяев присел на лавку и без нажима перешёл к делу. Что вот, мы тут проездом и чуть-чуть по делам. А следуем туда, где нас и черти не сыщут. Приглашаем с собой, с внуками уже говорили, так они согласны, но без разрешения не смеют…

— Угу, не смеют без разрешения, — прогудел дед Коля, — а скажи-кась, сынку, чего они вот прям сейчас поделывают?

— Они согласились нам немного помочь в делах…

— Ага, — кивнул дед Паша, — дел вы наделаете и в море свалите, ага? После таких дел мертвяков богато находят.

— А Петро с Ванькой и Гришкой вам помогают! — зло прошипел дед Коля, — так что, им теперь либо с вами, либо в петлю!

— И удавили бы мы тебя за это, вьюнош, — серьёзно вещает дед Паша, — тока после их и ваших дел нам тут тоже жизни не будет! Вобшом — уболтал, красноречивый!

— Хлопцы, живо собираемся! — скомандовал Никола.

Пушок поразился — только «жили, не тужили», никуда не собирались, раз — и как по тревоге сворачивают казачий лагерь споро и без суеты. Дед Паша спокойно пустил под нож двух свиней, свернул головы домашней птице, Никола колдовал с упряжью, да запрягал лошадь, а казачата грузили на телегу пищали и сабли! Котлы, свёртки кожи, сёдла…

— Тоже кожа, — грустно пояснил дед Никола.

Рыбачьи сети, паруса, верёвки, вёсла с лодок, воск и свечи, бочонки с жиром и обернутые в дерюжку шматы солёного сала. С отдельным бережением уложили три иконы, укутанные в дорогую ткань. Телегу загрузили с верхом, сзади привязали коровёнку и трёх коз.

— Митяй, ты ж его привёл, вот тебе и хату подожгать, — попросил дядя Паша, уходя от брошенного дома, не оглядываясь.

Зуб и Клык развернулись во всю крестьянскую ширь. Начну с Зуба. Он забрал часть ребят, мальчишки ему достались не самые боевые, так пришлось их вооружить мушкетами, предварительно помучившись с зарядкой. Отдельно предупредив, чтоб при выстреле не вздумали целиться и, боже упаси, упирать приклад, особенно к животу, а при выстреле даже не пытались их удержать в руках, Зуб отправился с ними на окраину пешком и налегке. Там повторилась картинка казачьих сборов, только без лишних бесед. Выбрав двор побогаче, постучался в воротную калитку, а на вопрос «чего надо?» выстрелил из пистолета. С трёх пинков вышиб двери и ребята ворвались внутрь. Первым делом занялись собаками. Их встречали три довольно-таки свирепые овчарки. Зуб лично подсёк одной собачке стволом мушкета лапы, дав команду, — делай так же!

Скулящим пёсикам перетянули мордочки и бережно уложили на отдельную тележку. А в будке, о, чудо! Пятеро ещё слепых щенят! Зуб легко определил мамашу по припухшим соскам и сунул к ним малышей.

Пока возились, на шум стали подтягиваться соседи с вилами. Пацаны строго по инструкции стреляли им в корпус не далее, чем с трёх шагов — пленных брать в деревне не планировали. Но паре мальчишек всё же очень не повезло. Осечка, и пацана здоровенный мужик прибил к забору, как бабочку. Другой мальчишка истошно верещал, поднятый на вилы местным бугаём. Зуб обругал себя последними словами — ещё в армии служил недоумок! Пустил в дело ремень, то есть пращу, оглушил и зарезал извергов. И впредь особо не увлекался, бдительно поглядывая по сторонам. Впрочем, отвлечься пришлось, ведь они пришли сюда не для того, чтобы убивать ничего до этого не сделавших ему лично людей. Тем более селяне после дружных выстрелов мальчишек и его вмешательства разбежались занимать оборону по домам, а часть придурков припустила в городок, за подмогой.

В богатом дворе нашлись аж две лошади, три коровы, козы, утки, куры… Зуб велел трём пацанятам нарезать гибких веток для клеток — один с мушкетом сторожит, двое режут. Сам прирезал свиней, показал, как лоскутками перевязывать курам лапки и сворачивать уткам шеи. Особенно заинтересовало Зуба зерно. Пшеница не особо, но у местного богатея нашёлся рис, видать, был любитель, купил для себя отдельно. И мешочек с конопляными зёрнышками! Его Зуб положил отдельно в тут же присвоенную наплечную сумку. Сыры и окорока забирать не стали, семье убитого и так придётся невесело. Тем более один тщедушный мужичок, две тётки, девчонка подросток и двое мальчат помладше, ни слова по-английски не понимая, под дулами мушкетов делали всё, что только в пол-жеста не потребует Зуб. Этот паренёк пугал местных своей необычностью ещё пуще мушкетов. Зачем-то срезал с кустов и деревьев черенки, велел насыпать несколько мешков земли и отдельно навозу. За каким-то чёртом собрал в корзины связки чеснока, насыпал лука и выволок из подвала две здоровенные, очень дорогие бутылки с уксусом! Впрочем, эти ещё довольно дёшево отделались. Соседи победнее забаррикадаировались у себя в дому, да так и сгорели. Вернее, Зуб подпалил хижину, а его ребятишки пристрелили всех, кто выскочил из горящей лачуги. Для наглядности и экономии времени — в ещё трёх зажиточных хозяйствах намёк поняли верно, и проявили готовность к сотрудничеству с новой временной властью. У местных явно вертелось на языке какое-то слово, но они не могли его вспомнить или правильно выговорить. Зуб сформулировал сам, — блин, фашисты в деревне!

Снарядив последнюю телегу, отобрал самых забитых с виду мужичков и скомандовал, — гоу, ту хелп!

Как ни странно, его поняли, побрели понуро за обозом.

Клык же был не просто крестьянином, а животноводом. Но отлично понимая, что лошадей они себе позволить не могут, решил заняться тварями помельче. Ведь при жизни его угораздило приобщиться к Биологии, и он неплохо разбирался в замкнутых биосистемах. Пацаны ему достались, вообще, те, что остались, но и подвигов особых он не планировал. Прежде всего, они вместе с плотниками в носовой части «Пеликана» переборкой отгородили закуток. Там же он по ходу дела прибил трёх крыс и зачем-то положил в мешок. В закутке он уговорил сэра Джэкоба установить большой герметичный короб и очень большую кадку под воду, даже маленький бассейн. Боцман подумал, что один пень придётся запасать пресную воду, и согласился. Но боцман-то ладно, обделённого фантазией старика трудно удивить. Но пацанята просто слов не находили, мастеря по указаниям Клыка сачки! Прихватив ко всему вдобавок кожаные вёдра, мальчишки отважно пошли за явно свихнувшимся Угрюмым Джорджем. Кличку свою он получил не за добрый нрав, так и шутить на тему его приказов ни у кого желания не возникло. Увёл он их дальше всех, за город, каким-то верхним чутьём нашёл заболоченный речной заливчик и натурально заставил «засранцев» ловить сачками лягушек! Они как раз вылезли поорать на ночь глядя. А сам привязал к верёвкам крыс и забросил в воду. Через четверть часа вытащил, аккуратно собрал пиявок и снова забросил. А в другие вёдра с водой пацаны складывали лягушек.

Руда увидев, что они притащили под утро, задумчиво, даже с беспокойством, взглянул дружище Клыку в ясные, с виду нормальные, очи. Пришлось тому объяснять. Вот его коллега Зуб, скорей всего, уже приволок несколько мешков навозу, а если ему жалко, подойдёт обычное говно. Как для чего? Опарышей разводить, ведь куры на одной крупе нестись не будут. Мух будет туева туча? А лягушки на что, не знаешь? Они очень любят мух, быстро размножаются, и на вкус вполне, если умеешь готовить. Да крестьяне издревле, когда в поле шли, брали с собой крынку молока и сажали туда лягушку. Молоко не прокисало за целый самый жаркий день! Они и водорослей прихватили. Для красоты и, вообще, Руда когда-нибудь пробовал дистиллят? Ну, скоро попробует, так его от того бассейна и не оттащить будет. А пиявки — это очень вкусные в жареном виде кровяные колбаски, или Руда предпочитает просто крысиную кровь? И стыдно медику не знать других их очень полезных свойств. Руда чуть не прослезился — вот парень! Решил столько важных вопросов, никого при этом, кроме крыс, не убив!

Глава 6

Недаром говорят, ученье свет. Кое-кому, не такому образованному, пришлось действовать по оговоренному с руководством плану. План не жёсткий, как программа, оставили зазоры для импровизации. Пиратский джаз — во мне пела «Серенада солнечной долины». Блин, совесть заглушал, и душа не так ныла. А местные, особенно казачата, явно жгли за собой мосты. Чего там деды решат, их интересовало чисто теоретически, они всё для себя решили. Им с нами понравилось — а с кем ещё так весело в-о-о-о-т такое вытворять!? Мы с Плюшем на время разделились — ему тоже пора покомандовать, не всё на меня спихивать непростые решения. К тому ж очень нам интересно, кто больше наворотит?

Он повёл своих в другую харчевню, я тоже думаю, что, хоть и пожары в городе, рановато им ещё закрываться. Идём мы по улице, аки оккупанты какие, поглядывая вокруг жадными глазами, смотрю, интересная вывеска «Марк Фризон, костюмы, обувь, аксессуары». Мог бы просто написать «Барыга», без зауми. А ну, говорю, глянем, кто в теремочке живёт? А Петя с Ваней и Гришей смутились — их дружков это дом, нельзя их, пойдём дальше. Я им говорю, — ага, пойдём. А следом Бобби Маленький или, упаси Создатель, Чарли Ёрш. Это мне плевать, что он Фризон, а тот сей факт по любому вниманием не обойдёт, я его хорошо знаю. И вас тут положит, если вы всё бросите и станете дом охранять.

Петя горестно, но с надеждой спросил, — а что делать?

Ну, конечно, я ж командир, самый умный! Командую пацанам, — срочно транспорт сюда. Будем спасать. Петь, стучись, чтоб открыли.

И поверил мне пацан, даже когда я из-за пояса вынул пистоль, верил. Постучал условным стуком, дверь открыл его кучерявый сверстник с дубиной. И спрашивает по-русски, — кто это с тобой?

Я ему по-русски отвечаю, — ваша единственная возможность спастись. Брось палку и веди к отцу, недоделок!

Парнишка опешил, посторонился. Я поставил отряд пока на охрану, а сам с Петей прошёл в дом. Ну, нормальное ателье, на первом этаже работают, на втором живут. Хозяйский сынок назвался Лёвой и предложил пока располагаться в креслах, а он за папой сходит. Уселись мы, парнишка взбежал по лестнице, и я услышал его голос, — папа, нас пришли грабить, бери пистолет и пойдём.

В ответ послышались невнятные восклицания, и через пару минут по лестнице спустился Лёва с другой дубиной и тоже курчавый с залысинами носатый мужчина в домашних туфлях, в халате и с пистолетом.

— Вы таки действительно пришли нас грабить, молодые люди? Пётр, я был о вас намного лучшего мнения! — воскликнул он чуточку визгливо, — вы ничего не добьётесь в жизни, если будете так поступать с деловыми партнёрами!

— Посмотрите в окно, почтенный, — просто посоветовал я. Он послушно подошёл к окну и отпрянул, будто увидел привидение. Да обычные каторжане с пистолетами, что такого-то?

— Мы не будем вас грабить, — успокаиваю барыгу, — и никому не позволим этого сделать.

— Вы берётесь нас защищать? — скептически предположил хозяин, — от кого и за сколько?

— Бесплатно! — улыбаюсь ему во всю захаркину зубатку. Он невольно улыбнулся в ответ. Редко, кто способен не улыбнуться на его улыбку, такой он у меня обаятельный симпотяга. — Мы сожжём ваш дом. Это единственный способ не дать ограбить вас этой ночью, в городе грабежи и погромы.

— Других вариантов нет? — деловито поинтересовался Марк Фризон, — может, вы просто уйдёте?

Я с виду задумчиво встаю и подхожу к окну, — прибыл транспорт, собирайтесь. Насколько всё серьёзно, убедитесь по дороге в порт, мы вас проводим, как Петиных друзей. Кстати, они тоже переезжают. Вы меня слышали? Оглохли? Плевать — ваш дом будет пылать уже через полчаса, у нас мало времени.

— Евреи бегут с казаками! — всплеснул руками Марк Фризон, — просто анекдот! Но все наши вещи останутся нашими?

— Да! — ору, уже устав от этого барыги.

— Лёва, бегом запрягай нашу коляску, одна телега — это просто смешно! Ай, как мы будем жить? Покушать с собой брать?

— Нет! Беги собирать детей, скотина, пока я тебя не пристрелил! — меня уже колотит от ярости.

Всё-таки Марк очень умный человек, он прекрасно меня понял. И совсем немногим больше, чем через полчаса полностью одетый любовался пожаром с улицы, оглядываясь через плечо. Он с детьми шёл пешком за телегой и кибиткой со своим барахлом, в основном тканями, кожей и серебром, для них места на повозках уже не было.

Глава 7

Руда семье Марка не очень обрадовался, но сдержался — всё же это друзья казачат, а на них у нас очень большие планы. И Захар мой, на секундочку, Абрамс, так что не надо мне тут делать такую морду! На что Руда поинтересовался, когда я займусь агентом? И не возразишь ведь, пришлось делать лицо кирпичом и орать, — сию секунду, вашество!

Понятно, что сразу пошли к агенту. Тут на острове приличные люди дверь запереть ленятся, а этот гад даже собачками обзавёлся. Но собак нужно тренировать, а ему, видать, было некогда. Пришлось мне в прошлобудущем поработать собачником. Не кинологом, а именно собачником. Это такие злыдни в «мебельном» фургоне. Рано по утру проедет фургон по ещё пустым улицам, и детки не увидят больше дворовую любимицу Найду или обаяшку Шарика. Мерзкое ремесло, однако, пригодилось. Берём жердь с хитрой петлей…

Пёсиков даже не закоцали, Клык с Зубом имеют на них виды, у всех просили притащить побольше породных собак, особенно мастиффов, вот как этих. Повезло псам, увидят дальние берега. Агент по ним скучать будет, наверное. Чудом гад в живых остался, но совсем не рад, чудак. Всё-то ему было непонятно, кто пришёл и зачем. Сделал урода, не впадая в транс. Всего-то рукоятью пистоля пальчик дяде сломал. Два раза. Запел милейший, сдал адреса и контакты. Хотя контактов у него — спасённый Марк, два уже дохлых кабатчика, да ворьё, а их скоро власти за наши художества и без нас перевешают.

Да мне это не очень важно. Агента ж как-то надо в себя влюбить, чтоб пожалел сироток и не желал нам зла — написал начальству, что мы тихо-мирно отбыли тонуть в море. У него две дочки, близняшки, пиратский джаз — жёсткая музыка, не для деток, отправили их на наших «голландцев». Отправил с ними казачат для охраны, и чтоб сами казачата не вздумали свинтить от наших дел — такие уж предстоят делишки! А так им ответственность, и очень нужное любому мальчишке чувство… э… не имеющее определений, кроме поэтических, вот.

— Мужик, ничего личного, но ты достал тебя уговаривать, — как извиняюсь перед барыгой. — К тому же я тебе не верю. Твои дети уйдут с нами. Мы кое-куда собрались, одолжишь деньжат в дорожку? Вот и умничка, а в благодарность, клянусь, девчонок пальцем не тронут и отпустят, как только придём на место. Ты уж постарайся, чтоб у нас получилось. Лады?

— Как я могу тебе верить? — простонал бедняга.

— Верить не надо — всего лишь надеяться, не скучай тут без нас, — прощаюсь с дядькой, снимая со стены гитару. Вещь!

— Ваня, на контакт с обеспечением, бегом. Парни, всё нужное складываем на скатерть, связываем. Тюк на телегу, гитару отдельно и очень осторожно! И айда дальше.

— Дальше?!!! — задохнулся восторгом Джонни.

— Конечно. Ночь длится, сил прорва, чего тупить?

Напрасно смерть изображают костлявой ведьмой в балахоне и с косой, она той ночью в каторжном рванье, шмыгая чумазым мальчишеским носиком, гуляла, лазила через заборы и в окна, шутила и смеялась с пацанами, с ними в обнимку. В джаз-банде общего пиратского беспредела каждый вовсю дудел в свою трубу — грабили и мочили барыг, ростовщиков, сутенёров без жалости, даже с прибаутками. Нам с ними, бывшими католиками, детей уже не крестить. В смысле чужих не крестить, со своими хватает забот.

Отработали адрес, финальная сцена:

— Ребята, кто возьмётся? Что-то у вас личики побледнели. Никто не возьмётся? Тогда я сам. Сюда смотреть, уроды! Вот так, салаги! — ору вытирая лезвие об ковёр, чувствуя себя как надо — последней сволочью…

Улицы, дома, искажённые злобой и страхом морды, труппы в лужах крови и завывания сакса на всё сознание — Зак, кажется, поплыл…

— Дай-ка мне! — решительно заявляет Джонни Ножик.

— На…

Никакой истерики. Пацан отрабатывает удары. Но барыга же не один:

— А можно мне? — Джеймс застенчив.

— Джонни, дай ему ножик.

Куда делась Яшина застенчивость? Парень сросся с оружием.

— На, Зак, — с сожалением возвращает ножик.

— Джеймс, я буду не я, если ты не получишь очень хороший нож.

— Благодарю, сэр, — снова стесняется Яша. Но сэр — это ж надо! Даже для каторжан это многое значит. Отстраняю Захара наблюдать со стороны, дальше всё будет очень серьёзно!

Глава 8

Зря Неждан сетовал на необразованность. Образование не помешало Чернышу и Люту действовать хоть и по военной науке, но в принципе так же. Просто у любой задачи все правильные ответы одинаковые, и пути решения схожи. Они тоже стремились исключить для мальчишек любую опасность, натаскивали их на хладнокровное и полное решение проблем, полумеры губительны. Демонстрировали расчетливость — решение текущих задач должно открывать пути решения следующих. И не нужно распыляться, силиться решать несколько вопросов одновременно, ведь есть решения, дающие накрытие нескольких целей. Как с замком, к примеру. Одно действие, а результатов — грабежи в городе, гарнизон парализован, захвачены казна, документы, карты, инструменты, оружие! Пожары из того же ряда. Горожане радостно бегут любоваться одним пожаром. Яростно противостоят стихийному пожару. Но бессистемные поджоги предпочитают пережидать по домам за крепкими засовами — в этой ситуации звать на помощь бесполезно.

Впрочем, у образования всё-таки есть свои плюсы. Прежде всего, умники не стали шарить по кабакам и домишкам, их манили особняки с парками и злыми мастиффами за чугунными оградами, с крепкими дверями, многочисленным гарнизоном из вооружённых слуг и просто соседей. Людям нравилось в такой ситуации видеть, как их много и думать, что разбойники не полезут к ним. Ну, зачем им, когда полно простонародья? А скоро придут солдаты и поубивают негодяев.

Привратники, конечно, уже удрали или сидели за толстыми стенами в доме. Лют с пацанами под воротной опорой вырыли яму, заложили мину, отсыпали пороховую дорожку и подожгли от кремневого замка пистоля — опору выворотило взрывом, ворота рухнули. Въехали внутрь и столкнулись с псами — мастиффы и ротвейлеры. Но не обучены, не натасканы. Хватают любую протянутую палку, и вообще, способ Неждана, приделать к жерди петлю — совсем не бином Ньютона, нетрудно догадаться. И парк оказался очень кстати, кто ж в него сунет нос, тем более, когда спущены псы? Ребята без помех упаковали пёсиков, погрузили на телегу. Из другой усиленной телеги выпрягли лошадь и привязали пока к дереву. А саму тележку прокатили вручную до края парка, как раз напротив массивных дверей. Лют придумал установить на повозку маленькую пушку, чтоб в походном положении можно было легко её замаскировать тряпками. Изобрёл, блин, прабабушку тачанки! Ни одна дверь не выдержит выстрела прямой наводкой из пушки, даже из маленькой. Как разнесли дверь, закидали холл гранатами, ворвался первый десяток в уже пустое помещение. Все двери заперты, значит, огонь прям через двери — в закрытом пространстве от рикошетов спасенья нет нигде. Врывается второй десяток бойцов, пока первый отряд заряжает мушкеты, пацаны страхуют товарищей. Вот открывается одна из дверей и смельчака разрывают пули, в комнату летят гранаты. Но открывается дверь напротив, оттуда успевают выстрелить, впрочем, для стрелков всё заканчивается также… и на полу лежат двое убитых мальчишек. Черныш не теряет головы, сценарий не нарушается — спокойно заряжаем мушкеты и лупим через запертые двери. Поправка — с боков у дверей замерли по пацану с пистолями и уже подожжёнными гранатами. У противника вновь не выдерживают нервы, на этот раз для них всё намного печальней, они не успевают сделать ни выстрела, хотя пытались контратаковать из трёх дверей одновременно. Все двери открыты, но Лют ведёт парней только в одни. План здания неизвестен, численность неприятеля тоже. Сначала залп «вслепую», гранаты, в клубах дыма, пригнувшись, вбегают мальчишки с заряженными мушкетами. Рассредоточились, опустились на колено, выглядывают цели — бьют в любой силуэт, напоминающий стоящего человека. В комнате чисто, из неё ведут две двери. Отделение остаётся страховать двери справа, остальные штурмуют комнату слева…

Наконец, большой зал, в нём два десятка вооружённых саблями мужчин. Залп, Лют со штурмовым кортиком рвётся на левый фланг, Черныш на правый — связать боем, не пустить к мальчишкам, дать им спокойно отстреляться! Но неприятель уже не пытается выжить, мужики мечтают лишь подороже продать свои жизни, и двое прорываются к пацанам. Лют и Черныш спешат на помощь, парни бросили мушкеты, достали ножи, но замешкались. Плата — пять юных тел.

Сопротивление сломлено, люди разбегаются, пытаются прятаться, начинается плановая зачистка. Но здание огромно, а мальчишки есть мальчишки, суетятся, путаются, цена — ещё трое убитых. И чего ради? Большие зеркала, дорогая мебель, серебряная посуда? Конюшня и три экипажа забитые книгами! Оружие, драгоценности, одежда и обувь, просто любые ткани, даже портьеры. Взломали все шкафы, ещё золото и драгоценности. И с особой любовью флейты и гитары. И неважно, что на флейте никто не умеет, а на такой гитаре даже Неждан «Шизгару» не слабает, они верят в мальчишек, да и среди пленных должны найтись умельцы.

Второй особняк сделали не так прямолинейно. В первом захвачены аж десять кошек пёсикам на радость, в парке весёлая беготня и звонкий лай — псы же не тренированы! По дверям не стреляли, высадили выстрелами в упор из пистолей ставни и забросили внутрь связки тлеющих тряпок. Рассредоточились и спокойно из мушкетов и из пушки картечью расстреливали выбегающих в панике людей. Потом навязать на лица влажные тряпки и внутрь, та же зачистка… и ещё пятеро в безвозвратных потерях! Снова богатейшая добыча, ребята азартно ловят и связывают псов, но Лют и Черныш избегают друг на друга смотреть, просто боятся столкнуться взглядами — уже пятнадцать пацанов! Пусть дело есть дело, и приказы нужно выполнять… чёрт всё побери, неся потери и получая ранения!

Перед третьей целью Лют взял тайм-аут, слишком то была непростая задача. Относительно небольшой домик располагался на невысоком пригорке. Маленькие окна высоко над землёй, вместо парка лужайка — вся простреливается из дома. И псов, видимо, заперли внутри. Поли с пацанами смотались в ограбленный замок, притащили знамя, барабан и полсотни киверов. Хитрец положился на ночную мглу. Парни в их банде подобрались рослые, нахлобучили на них военные шапки, заряженные мушкеты на плечо и в ногу, в колонне по трое, под развевающимся королевским знаменем, что гордо нёс Черныш, под бой барабана, — кем был, кем был, старый барабанщик, чем был, чем был старый барабан…

Лют очень вовремя вспомнил пионерское детство — да кто тут разбирается в военных маршах? Вот таким порядком нагло зашагали прямо к дому, ежесекундно ожидая выстрелов. Но шутка удалась — людям просто очень хотелось в неё поверить. Высыпали встречать, что-то радостное выкрикивая, наверное, просто не хотелось пускать солдатню в дом. А вот это невежливо, командиры загодя завернули колонну вдоль фасада, скомандовали «направо», «первый ряд целься, пли, на колено, второй ряд целься, пли, на колено», а третьему только и дела было — страховать товарищей, заряжающих мушкеты и добивать разбегающихся. Третий особняк вычистили без потерь.

В принципе приказ был выполнен, от успехов у телег уже дымились оси, и лошадок шатало от усталости. Но ведь дурью маялись — решили повеселевшие Лют с Чернышом. В городке ещё три конторы менял и два торговых дома! Из охраны лишь заранее обмочившиеся сторожа, да сами коммерсанты, большая часть которых валяется в особняках, по всему городку выстрелы, вопли и зарево пожаров. Времени они, благодаря недетской организованности и пацанячьей шустрости сэкономили вагон, и грузить уже ничего не нужно, бабло можно и самим в мешках упереть. Вот и нечего чесать затылки под киверами, работаем по той же схеме — солдаты в городе, пришли слегка подзаработать. Совсем отпустили повозки, да так и попёрли под королевским знаменем, под пионерский марш, в колонне по три к ближайшему торговому дому.

Глава 9

Близнецы вычистив кирху, душу из Стужи вынули — прям позарез надо ограбить столярную мастерскую, мол, она тут как раз рядышком. Днём туда было не сунуться, прорва народа, да и нафиг их изделия не нужны, а нужен материал, клей, лак и инструменты. Стужа посопротивлялся лишь для виду, не лежала его ментовская душа к грабежу и убийству граждан, а юридические лица не грех и зачистить. Подходят к рабочему зданию, ан в окошки проглядывает свет фонарей и слышатся подозрительные звуки. Стужа до выяснения стрельбу запретил, решив, что навряд ли это ночная смена или местная самодеятельность, в эти времена, как ему кажется, есть только один псих, способный на грабёж чего-нибудь деревянного. И, конечно, оказался прав — внутри с единомышленниками шуровал Своята, при жизни мастер спорта по стрельбе из лука на данный момент Невиноватый Джон, жертва королевской деспотии. Благо, у Свояты и его ребят нервы тоже оказались крепкими, при встрече обошлись без перестрелки. И добычу не делили, интересы-то совпали. Только у независимого Свояты напряг с транспортом и загребущие ручонки, так Стужа с близнецами не прочь помочь, если Своята составит им компанию в одном месте. Тот, естественно, согласился, одно ж дело делают. Упаковали добычу, отправили в порт, и пошли в мастерскую часовщиков.

Пришли очень вовремя, их там чуть Неждановские отморозки не поубивали, для начала уложили лицами прямо в уличную грязь. Позвали сэра Зака, во как! Тот как раз мастеров домучивал и уже собирался убивать, но на их счастье отвлёкся. Узнал братцев, обрадовался, разрешил встать, даже пригласил в мастерскую посмотреть, а то он нихрена в этом не понимает. Ну, золотые и серебряные корпуса ему выдали, а что там может быть ещё ценного, ему невдомёк, и это очень грустно. Близнецы принялись втолковывать ему, что ещё живые мастера и есть главная ценность, если не считать инструмента. И неважно, что пиратам часы не положены, кроме часов есть куча задач, не решаемых без точной механики.

— Блин, я думал, тут ювелиры, — грустно признался Неждан, — там Плюш, наверное, резвится!

— Дались тебе эти ювелиры! — закипел Стужа, — ты из колец собираешься стрелять? Про колесцовые пистоли слыхал? А про кремневый револьвер?

— Или клапаны под нужное давление для насосов, например, — встрял Хаски. Неждан начал тихо сатанеть.

— Да, юноша, не нужно нас убивать, пожалуйста! — один из мастеров умудрился издать ряд осмысленных звуков головой, крепко прижатой к верстаку большой струбциной, — мы недавно освоили карданное соединение, что позволит…

— Семьи есть? — прервал его Неждан. Увы, у всех троих были семьи, поэтому их следовало отпустить по домам, и простить их глупое решение охранять свою мастерскую…

— Мы сейчас вместе с одним из вас пойдём за вашими домашними, остальные собирают всё необходимое из механики, — Неждан принял решение, — при малейшем неповиновении пристрелю без разговоров. Ясно? Ну, тогда напомни, в какую сторону вертеть рычаг, чтоб ненароком тебе бошку не раздавить.

Глава 10

Руда всё-таки дождался того, чего так боялся услышать. Прибежал пацанёнок, «засранец», и доложил, что банда Стива Енота грабит дома и распихивают монеты по карманам, больше ничего не берут, телег не вызывают, убили двоих помощников, а он всё видел и убежал. Для Джека решение было очевидным со слов «монеты по карманам», а Руда готов был это игнорировать — ну, повесят придурков за компанию с другим ворьём, кто и о чём будет их расспрашивать? Но нельзя простить убийство помощников, мальчишек, которых им было поручено защищать! Джек оторопел от нового чувства — он с рождения не знал сильных эмоций, а уж холодного бешенства демона! Руда сорвался с места, схватив мальчишку за руку, — веди!

За ним рысью рванул резервный десяток. Подонки себе на беду наказания не ждали, куражились над местными — разорвали на девчонке одежду и… в общем, не спешили уходить от кровати… а рядом лежали трупы её родителей. Длинный Джек испытал странную смесь из страха и уважения, когда его демон, даже не вынув ножа, ворвался в дом навстречу выстрелам. Его бойцам почти не осталось работы, они с открытыми ртами смотрели, как их командир убивает и калечит голыми руками. Еноту вырвал яйца, его приятелю сломал руку в плече, другому проломил рёбра, третьему просто свернул шею. Последний упал перед ним на колени, склонив голову, удар ребром ладони в основание черепа, пацан задёргался на полу. Руда вынул пистоль и пристрелил девчонку — он не мог позволить ей с этим жить.

— Всех оставить как есть, дом поджечь, — и вышел под истошный вой ещё живого Енота. Обратно он шёл слегка покачиваясь, будто бы уже никуда не торопясь. По пути им встретился «пионерский» отряд Черныша и Люта с увесистыми сумками через плечо и с какой-то гражданской бричкой. С последним торговым домом парням особенно повезло, хотя денег там было маловато. Зато он торговал отличнейшей голландской бумагой! Пачками завалили экипаж покойного топ-менеджера. За разговором настроение немного поднялось.

Неждану повезло заскочить в последний автобус — телеги из порта больше не ходили. Погрузили барахло несчастных механиков, прихватили двух жён, одну маму и четверых братцев-погодков, они все оказались роднёй и жили в одном доме. Дом и мастерскую подожгли и потрусили в порт уже насовсем. А там ёлки-палки и тёмный ужас! Во-первых, Плюш, зараза, ограбил аж две ювелирки и нагло этим хвастался! Во-вторых, прям на пристани резали лошадок и коров, сдирали шкуры, разделывали, резали, пихали в бочки и пересыпали солью. В-третьих, ломали телеги и в поломанном виде грузили на суда. Лодки аборигенов тоже ломали. В-четвёртых, пацанву выгнали из тюряги! Деды с собутыльниками нагло велели отбуксировать суда по фарватеру на рейд и валить, куда нравится — все свободны, всем спасибо! А они вот прям сейчас уже на борту отметят удачное дельце и заодно выберут капитанов.

В этот момент подошли Руда, Лют и Черныш со своими пацанами. Руда сказал, — ладно, каторжника мы вам дарим, только надо закончить погрузку. Ручками, суки!

Парни навели мушкеты. Моряки сбавили обороты и пошли на его условия, дружно навалились на работу. Лют позвал желающих поиграть с огнём — спалить портовые пакгаузы к едрёной фене, так что работали при полном освещении. Восток уже серел. Через час рассвет, а вместе с ним в городок войдут солдаты из окрестных лагерей. Всем стало ясно, что нужно поторапливаться. Как ни устали, ребята расселись в лодки, отгребли, с каторжника, шлюпа и купца сбросили концы, пацаны навалились на вёсла. Деды откупорили припасённые для такого случая бочонки рому. На рейде порты шлюпа открылись, показались пушечные жерла. Руда велел принять шлюпки на каторжник. Возражений не последовало — если кому не спалось, то лишь оттого, что безудержно рыгалось — удалась аптекарю микстура. Большинство же добровольно расположилось на нарах в трюме, и кто им после этого виноват?

Деды помогли поднять лодки, от усталости и впрямь шатало, как пьяных. Неждан с ватагой Ножика поползли в такелажку, Плюш с ватагой Занозы дальше кубрика не пошли, сказали, что пусть их там хоть в-т, они будут спать. А над городом дымы пожаров и рассвет. Романтика, блин, прям пиратский выпускной! «И всегда позади вороньё и гробы», — пробормотал Захар, заползая на канаты, Неждан уже выпал в аут. Ха, а там спят заложницы под мирно сопящей казачьей охраной Петра, Гриши и Вани! Ага, а деды с братанами, видать, попали на купца. Да и ладно, сгрызли по сухарю, что дядя Яша принёс, спасибо ему, и спать, спать, спать прям на досках палубы!

Глава 11

— Выходи на палубу, стройся! — нас разбудили истошные пацанские вопли.

Блин, нафиг так орать? С часок хоть поспали? И чего они ещё затеяли? А! Лют что-то говорил про построение. Ага, начальство, пока мы спали, успело перебраться со шлюпа. Пойти посмотреть что ли? Всё равно визгом поспать не дадут.

Казачата и близняшки, ошалело тараща глазёнки, уже сидели на канатах, ребята Вани Ножика нехотя поднимались с досок палубы.

— Быстро продрали глаза и на палубу, — даю команду и отдельно обращаюсь к заложницам, — касается всех! Девочки за мной, остальные, куда поставят.

И грустно бужу детскую свою сущность:

— Пойдём, Захарушка, запишемся в пираты?

— А мы кто? Такого в том городке начудили!

— Мы, Заки, просто уголовники. В уголовники попадают, а в пираты записываются.

— Опять хохмишь?

— Да ты пойди, проверь. А я пока вздремну трохи.

— Ладно… Неждан, ну Неждан!

— А? Что случилось?

— Чего это они? — каким-то стеснительным тоном недоумевает Заки.

Парень привлёк к себе внимание общественности. Одет по-пижонски в камзол на голое тело (великоват, блин!), чистые, почти новые штаны (панталоны без резинок на дурацких шнурках), при шляпе, поясе и башмаках, но без носков, то есть чулок (вот гадство!). На поясе кортик, за поясом пистолет. Следом семенят «грёзы подростка» в двух экземплярах. Ещё неделя не прошла, как нас с Заком за борт выбросили, а мы тут, да ещё и с форсом. Пацаны разглядывая чудо, комментируют, делают предположения, обмениваются мнениями:

— Гляди-ка, он живой, Дрист этот.

— Ага. Мне Бобби говорил, только я не поверил.

— Одет, как не знаю, что сказать. И девчонок захватил и приволок не понять как!

— Пистоль у него и кортик. А у нас всё после дела отобрали.

— Отберёшь у него, как же!

— Джек отберёт.

— А он с Джеком корешится.

— Особенно после того, как его в трюме отпинали и Боб Маленький позорную кличку приклеил. Джек с засранцами не корешится!

— Он хоть и Дристун, но не засранец, и на Джека он срать хотел! Пацаны говорят…

— Что? Что говорят?

— Что он морскому дьяволу душу продал, вот что говорят! Ему даже акулы пофиг, и ему теперь, вообще, всё можно! Вообще всё-при-всё!!!

— А как продал-то?

— Его душу акулы забрали, ну, тогда ещё, первый раз, когда он к ним прыгнул…

— Не, когда его дохлого из трюма за ноги на палубу вытащили и за борт выбросили. Вот тогда его морская нечисть и вернула обратно.

— Его точно не просто так акулы больше не трогают! И он об этом сука знает, раз сам с ними купается. Про морского дьявола сомнительно, но с ним всяко нечисто.

Мда. Начало хорошей репутации заложено. Осталось её укреплять и поддерживать.

— Это они, Захарушка, так тобой восхищаются. Ещё радуются за тебя. В душе, хотя по ним незаметно, точно радуются. Ты не стесняйся, привыкай, так отныне часто будет.

— Привыкать не буду, это вредно для самооценки. Стесняться тоже не буду, потому что глупо себя стесняться.

— Ну, ё…, Заки, молодец! Входи в роль крутого перца.

— Хм, попробую.

Зак пошёл наглее. Ему казалось, что свободнее, но для начала сойдёт. Вразвалочку, как специально для девчонок, (переигрывает же!) прямо сквозь толпу пацанов, (крутой, ведь) не торопясь фланирует на левый фланг намечающегося строя. По росту, ёпрст. Встали в строй, Заки впереди, близняшки сзади с перепугу друг к дружке жмутся, пацаны на них задумчиво косятся. Стоим, ждём продолжение шоу. Руда в роли шоумена сразу захватил внимание публики.

— Равняйсь! Смирно! Грёбаное стадо перепуганных баранов! Мистер Грегори, боцман Джэкоб, помогите этим павианам построиться.

Дядя Грегори с дядей Яшей пошли вдоль строя. Туда. Обратно. Снова туда. Помогали пацанам добрым матерным словом, линьком и тростью. Парни прониклись торжественностью момента и изобразили что-то вроде «смирно» и «молча».

— Банда беременных мартышек! — не унимается Джек. — Равняйсь… Смирно!

Парни аж взопрели от усердия. У каждого в глазах вопрос: «Чо те надо?» Джек выдерживает драматическую паузу…

— Вольно!

Это и вовсе не понятно. На головы можно встать? Хотя лучше с этим погодить и послушать дальше.

— Парни, поздравляю с первым пиратским успехом. Все работали молодцами. Добыча будет оценена и разделена по долям. На долю каждого приходится немало. Это ваши деньги по праву, и никто не посмеет их у вас отнять или присвоить. Но мы все поднялись на борт корабля дураков, с него не сойти. Вспомните, что я вам говорил перед налётом. Трусость, тупость и непослушание будут караться без предупреждений. Тогда у вас был выбор. Вы могли остаться в трюме, вы могли остаться на берегу… Молодцы, что не остались! Теперь выбора нет — мы в море. Здесь каждый для одних охотник, для других дичь. Теперь все мы — пираты. Только мало назваться пиратом. В море плавает полно говна, называющего себя пиратами. Вы тоже пока говно. Не верите? Закари Абрамс, выйти из строя.

— Эх, Заки, слазь с руля, предстоит работа, — говорю Захару мысленно, грустно сетуя на его малый рост, оборачиваюсь к девчонкам подбодрить улыбкой, — не бойтесь, будьте, как дома.

Руда специально выбрал самого мелкого из нас, ещё и невесть как воскресшего покойника. Для драматизму. Чеканю три шага вперёд и кругом.

— Кто считает, что я не прав? — объявляет Руда. — Кто сможет его уделать?

— У него пистоль и ножик! — вякнули из строя.

— Зак, сдать на хранение сэру Джэкобу личное… Добытое в бою (а я на Зака гнал, что переигрывает) оружие!

— Ай-ай, сэр!

Вынимаю пистоль, отстёгиваю пояс. Вещь красивая, но неудобная. Подошёл дядя Яша. Не глядя ему в глаза, отдаю барахло. Он ещё потоптался, прощаясь со мной, и ушёл к Руде. Я уже в боевом режиме. Вылез Маленький Боб с явным намереньем что-то доказать себе и всяким выскочкам. «Хаджамэ» никто не заорал, но у Бобби при интуиции Зака и моей реакции всё равно не было шансов. Получил он для начала ребром ступни под колено, чтобы больше не лягался. И пяткой в фанеру на вдохе, чтоб не сопел. Дальше…

Дальше началось издевательство. Нам ведь тоже нужно кой-чего доказать, а в таких делах главное — наглядность. Роберт, бедняга, уже жалеет, что ввязался в это дело, но сдаться ему не позволяет гордость. Что ж пожалеем его гордость — вертушка и пяткой в затылок. Нокдаун. Отдыхай пока, Маленький, потом ещё подерёмся.

Бедолага мотает головой, стоя на четвереньках. Гадство, шляпа свалилась! Поднять её с палубы, водрузить на изрезанную лысину, обернуться к пацанам… Открытые рты и выпученные глазёнки. И высшая награда Захаркиной мальчишеской душе — восхищенные лучистые взгляды двух пар одинаково прекрасных, сияющих глаз!

— Ты и ты, помогите ему дойти до кубрика, — командую пацанам, ткнув пальцем не глядя, не сомневаясь в своём праве.

Парни тоже не стали сомневаться, подхватили пострадавшего и потихоньку повели.

— Зак, ко мне, получить оружие, — отрывистым лаем даёт команду лидер.

— Ай-ай, сэр! — ору в ответ и направо, шагом марш. Рублю строевым, шоу маст гоу он, блин. На палубе потрясённая тишина. Принимаю у дяди Яши имущество.

— Пока рядом постой, — в полголоса говорит Руда и в полный голос шоумена продолжает накачку. — Итак, это был самый сильный? Такие пираты долго не живут. И хрен бы с вами, придурки, но наши жизни и смерти в руках наших товарищей. Не товарищей, братьев. У нас, у всех нас, есть только наши корабли и наша команда. Кто из вас не боится погубить брата своей ленью и тупостью? Мы прокляты миром людей. Противостоять этому миру могут лишь очень крепкие парни! Каждый из нас должен стать сильнее десятка солдат любой армии. Стать быстро, нам никто не подарит времени на подготовку. Это невероятно трудно, невыносимо больно и до ужаса страшно. Мы могли бы дожидаться смерти, лёжа в гамаках. Но мы выбрали жизнь. Тяжёлую, полную лишений, но жизнь. Иной жизни для нас нет! — проорал Руда последнюю фразу, сделал паузу и спокойно закончил:

— Ведь мы плыли на каторгу, не так ли? Считайте, что уже приплыли. Кто водил ватаги в городишке, ко мне, остальные пока проваливайте!

К Руде подошли авторитетные пацаны, даже Бобби оттолкнул провожатых. Он сначала остановился послушать Джека, и после последних его слов ползти в кубрик ему не пожелалось.

— Парни, разбирайте ребят, кого и сколько хотите, теперь вы — мои атаманы! Разберётесь с сэром Джэкобом по вахтам и приступайте к изучению морского дела. Сэр Джэкоб, сэр Сэнди, сэр Грегори, мальчишки, коих не примут в ватаги, в вашем полном подчинении. Помогите парням определиться с очерёдностью вахт, и все вместе… ну, кроме ваших «засранцев», — мягко улыбнулся Руда, — подходите в каюту капитана на совет.

Отзывает нас в сторону, степенно отходит и, увидев оглянувшись, что деды заняты с мальчишками, срывается на бег. Мы следом.

— Да куда ж тебя понесло? — не могу сдержать удивления, следом набирая ускорение.

— Забыл, кто в кап-каюте валяется? Деды не институтки, но такое зрелище может их сбить с делового настроя. — говорит Руда на бегу. — Быстро, ещё разок отметелим клиентов и отволочём пока в такелажку.

— А почему не в трюм? — не понял Плюш.

— Джима к уголовникам? — злится Пушок на такую непонятливость.

— Блин, самим волочить придётся, пацаны их дальше фальшборта не потащат. — Досадует Черныш. — А это для пиндосов слишком простой выход.

Руда, наш лидер клана — прежде всего организатор высокого уровня. Его уровень ощущается даже в таких простых делах как отметелить и отволочь. Волокли за ноги, мордами по палубе под гогот пацанов. Для восприятия пикантности момента им оставили немного сознания. Забросили тушки на канаты, попросили не скучать, пожелали приятного отдыха. Руда тут же сделал ещё одно важнейшее дело, учредил пост номер один, в смысле первый пост учредил. Поставил у входа двух страшно гордых собой настоящих пиратов с всамделишными мушкетами и со строжайшим наказом — чтоб детки не лишили нас продолжения. И отправились в кап-каюту поджидать дедов.