Обратный отсчет

Глава 1

Военная база «Дитятки-3», 25 октября,

03 часа 32 минуты

Ночью база освещалась скудно. Впрочем, как и все юго-восточное приграничье Зоны, за исключением, может быть, Горностайполя и Страхолесья. Даже с высоты птичьего полета удалось рассмотреть лишь огни посадочной площадки и фонари вокруг нескольких охраняемых объектов в поселках Ораное и Дитятки. Такая же картина вырисовывалась и в районе военной базы, расположившейся ближе к утонувшей в диких зарослях Андреевке, чем к Дитяткам. Там слегка подсвечивались только жизненно важные объекты, а в жилой, торговой и нескольких вспомогательных зонах царил полнейший мрак. С точки зрения инспекторов из Объединенного штаба Международных изоляционных сил, такая экономия была лишней, но сопровождающий делегацию человек в штатском имел на этот счет другое мнение.

– Приземлимся, все поймете, – пообещал он офицерам. – А пока просто поверьте на слово, такая плотная светомаскировка – не прихоть.

– Опасаетесь воздушных налетов? В Зоне завелись летающие твари? – спросил полковник Дорогин, формальный руководитель инспекторской группы. – В нашем плане они не учтены. Или мы планировали инспекцию исходя из неполных данных?

– С воздуха пока угрозы нет, – «штатский» покачал головой. – Пока. Но коль скоро некоторые мутанты освоили телекинез, логично ожидать от них и успехов в освоении левитации. Так что угрозы нет именно «пока».

– Очень интригует, – иронично заметил другой инспектор, представитель белорусской группировки. – Такие загадочные слова… левитация, телекинез. Пока! И надолго это ваше «пока», Владимир Иванович?

– Вопрос не ко мне.

– Все верно, – третий офицер, представитель Российского Генштаба, кивком указал за иллюминатор «вертушки». – Вопрос к Зоне. Собственно, потому мы и прилетели. А планы… при всем уважении к Объединенному штабу… это лишь рамки, в которых следует действовать. Коридор. Хьюго, вы согласны? Вы понимаете нас?

Четвертый офицер, натовский полковник Хьюго Паркер, только молча кивнул. Понимал и говорил он по-русски прекрасно, но пока не видел смысла вмешиваться в беседу. С его точки зрения, разговор шел ни о чем. Просто чтобы скоротать время. Такого рода занятия полковник не любил. Двадцать лет службы в «зеленых беретах» научили его мыслить исключительно по существу. Штабное славословие его утомляло. Его видение предстоящей операции было простым: появится угроза – реагировать, нет – быть начеку. Дойти до цели, выполнить боевую задачу и вернуться. Вот и все планы, рамки и коридоры.

Почти все, не считая небольшого поручения по линии одного известного ведомства, обожающего совать нос в чужие дела. Поручение было мелким и не шло вразрез с убеждениями полковника, но разыгрывать ради его выполнения шпионские спектакли Хьюго не собирался. За это ему не доплачивали. Надо разведчикам, чтобы все было по правилам, пусть летят сюда сами, бюджет у конторы немаленький.

– Господин Остапенко, – Хьюго поднял руку, привлекая внимание коллеги в штатском. – Где здесь научный сектор?

– Вон там, – Остапенко указал на темное пятно между двумя относительно хорошо освещенными участками базы. – Слева склады, справа боксы с техникой и ремзона. Между ними три ангара. Это и есть научный сектор. У вас там свои дела?

– Если останется время, – сохранив невозмутимое выражение лица, ответил Паркер. – Там работает один мой приятель. Хочу повидаться.

– Думаю, время будет, – «штатский» кивнул. – Послезавтра. Приготовьтесь к посадке, господа офицеры!

Несмотря на поздний, а точнее – ранний час, встречали инспекцию сразу трое чинов из местного штаба. Первым к площадке подошел подполковник в форме украинской армии и с жетоном дежурного офицера на клапане камуфляжной куртки. Подсветив фонариком, он быстро пробежал глазами по предписанию, поздоровался с Остапенко и поприветствовал других инспекторов.

– Подполковник Фоменко, – козырнув, представился он Остапенко. – Согласно предварительному распоряжению Объединенного штаба, со мной командир сводного отряда спецназа полковник Казакевич и начальник центра подготовки военных проводников майор Краско. Добро пожаловать на базу «Д-3».

– Полковник Дорогин, полковник Паркер, подполковник Аншаков и майор Куделя, – представил офицеров Остапенко. – Инспектора от всех четырех группировок Международных изоляционных сил.

– Прошу за мной, господа офицеры, в жилой сектор, – подполковник Фоменко сделал шаг назад и в сторону и указал направление.

– Отставить, – скомандовал Остапенко. – Времени в обрез. Полковник Казакевич, проводите нас в помещение, где мы могли бы спокойно поговорить. Только недалеко. Остальные свободны.

Казакевич окинул беглым взглядом «штатского» и сделал вывод, что «камуфляж» этого человека не имеет отношения к его истинной профессиональной принадлежности. Что было написано в «мандате» Остапенко, командир спецназа пока не знал, но и без того видел, что «киевский фрукт» очень даже не прост. Скорее всего, на оставшихся дома погонах у него большие звезды и вообще полномочия не ограничены. Спецназовец беззвучно выругался. Работать с такими «пингвинами» хуже всего. Вседозволенность плюс иллюзия всезнания в Зоне, даже поблизости от нее, все равно, что пистолет с взведенным курком у виска. Одно неосторожное движение, резкий звук, вспышка, толчок – и пиши некролог, а потом рапорты и объяснительные, почему не уберег высокое начальство от опрометчивых шагов. Угораздило, одним словом.

– Можем пройти в спецхранилище, вон там, за башней, – Казакевич указал на небольшой ангар, примерно в треть от стандартного. – И от дождя, и от «ушей» в самый раз.

– Надеюсь, не радиоактивные артефакты в нем «спецхранят», – пробормотал белорусский офицер.

– Резервное, – коротко пояснил земляку Казакевич. – Но «аквариум» полный. Никакая шпионская техника не возьмет. Гарантия. А специальное, потому, что там хранятся трофеи и расположен небольшой арсенал штатного оружия. Запас… для особых оперативных мероприятий.

– Для инспекторов вроде нас, – перевел москвич.

– То, что надо, – одобрил Остапенко. – Шаг… э-э… идем.

«Вот именно, – подумалось Казакевичу. – Нарядился в цивильное – соответствуй. Не „шагом марш“, а „идем“. Конспиратор! Точно угораздило. Иначе не скажешь».

Спецназовец встречал подобные инспекции уже не впервые и точно знал, о чем говорил, вернее – думал. После того как Международные силы организовали вокруг Зоны более-менее приличный кордон, проверять его работоспособность стали все кому не лень. Инспекции сыпались, словно осенний дождь – вроде бы нерегулярно, но на самом деле не реже раза в неделю. Иногда по две, а потом семидневный перерыв, но чаще – более равномерно. Самыми урожайными на это дело были среда и четверг. Сегодня, например, был как раз четверг. Правда, на этот раз Казакевич подозревал, что группа прибыла по иному графику, не чтобы развязаться с делами к выходным, а исходя из каких-то особых соображений.

«Очень особых, наверное, если приперлись за сутки до Выброса. О том, что сейчас в Зоне самый паршивый период, они не могли не знать, но все-таки прилетели. Вывод: так и задумано. Что же их настолько заинтересовало, неужели Зов? Или они нацелились не на саму Зону, а на промышляющей в ней контингент? В принципе, накануне Выброса в приграничье выходит достаточно много народу, дрейфовать на волнах гравитационных ударов удовольствие так себе, и если инспекторам нужна свежая информация из первых рук, получить ее в полном объеме удобнее всего именно сейчас».

Эта версия на первый взгляд выглядела правдоподобнее предыдущей. Перевалочная база, официально – центральный пункт тылового обеспечения Международных изоляционных сил, на самом деле имела гораздо больше функций. Кроме складов, рембата и казарм, здесь располагался еще и армейский вербовочный пункт, госпиталь, а рядом главная базарная площадь приграничья, на которой ежедневно совершались тысячи черных сделок. Сталкеры продавали здесь хабар, который торговцы всех мастей скупали и тут же перепродавали втридорога барыгам-развозчикам.

В отдельном секторе базы работали военные ученые, а за невысоким забором трудились над изучением артефактов их коллеги из частных фирм. Еще два сектора считались сугубо жилыми, но на самом деле в них процветали питейные заведения. В двух буферных зонах, между «торговым», «складским» и «научным» секторами, были расположены сектора, где базировались подразделения военных проводников и патрулирующих зону отрядов международных сил. А неподалеку от базы, на берегу Вересни, между Карпиловкой и Тереховом, обосновался еще и обширный палаточный лагерь для «гостей». То есть для тех, кто скупал хабар или же интересовался другими сторонами жизни приграничья.

С точки зрения любого столичного генерала, такая структура военной базы, пусть и вспомогательной, была откровенным плевком на все существующие уставы и полным бардаком, но жизнь поблизости от Зоны диктовала свои законы, и до поры до времени Объединенный штаб закрывал глаза практически на все, что творилось в «Дитятках-3». Впрочем, это не означало, что на базе царила анархия. Просто все обитатели «Д-3» сумели приспособить правила своих сообществ к законам, по которым существовали соседи. Нашли компромисс. Зона оказалась слишком сложной загадкой, чтобы искать ответ поодиночке, и первыми это осознали, как ни странно, военные. Осознав, они впустили на базу торговцев, за которыми потянулись старатели, затем «гости» и так далее. Обмен живой информацией, получение для исследования в военных лабораториях любых артефактов, обмен опытом – все это оказалось на руку и «нашим», и «вашим». То есть эксперимент получился на удивление удачным, на том все и сошлись.

Вот по этой причине версия насчет сбора инспекторами информации прямо на территории базы и показалась поначалу Казакевичу наиболее удачной. Однако когда группа прошла в спецхранилище и принялась изучать собранные там трофеи, полковник понял, что частично заблуждается. Какими бы кабинетными крысами ни выглядели пятеро инспекторов, по блеску в их глазах Казакевич безошибочно определил – как минимум трое свои, бывшие «спецы». Остапенко, Паркер и Дорогин. Они прилетели сюда уж точно не для «экзит-поллов». Они собрались в Зону. Скорее всего, единственный, кто в ней бывал, – Остапенко, потому он и назначен руководителем операции, а другие пойдут впервые, но боевой опыт имелся у всех троих. На кой черт к ним пристегнули подполковника и майора – первый выглядел типичным «Знайкой», а второй штабным павлином – вопрос к командованию, но Казакевич подозревал, что знает ответ. Просто для комплекта. Силы ведь международные.

Последние сомнения развеял сам Остапенко. Он вручил Казакевичу предписание – совсем не то, что показывал дежурному офицеру, – а сам завел негромкую беседу с российским и украинским инспекторами о достоинствах и недостатках стоящих в ближайшей пирамиде «Винторезов».

Говорили офицеры негромко, коротко и по существу. С полным знанием дела. Казакевич покосился на инспектора от НАТО. Тот также не стал терять времени. Полковник Паркер заложил руки за спину и двинулся вдоль пирамид, изучая «ассортимент». Казакевич проводил инспектора ревнивым взглядом. В том, что этот янки выберет себе самое лучшее и продвинутое оружие, спецназовец не сомневался. Следом за Паркером на экскурсию двинулся и майор Куделя, но этот глазел на оружие, как на выставочную экспозицию где-нибудь на ярмарке вооружений. Просто хлопал глазами, задерживая взгляд на знакомых армейских образцах, игнорируя ружья и удивленно таращась на вычурного вида западные новинки.

Интересы полковника и майора совпали только однажды. Оба на несколько секунд остановились у традиционной подставки с двумя японскими мечами – катаной и вакидзаси, попавшими в спецхранилище не из Зоны, как большинство трофеев, а из торговых рядов, где были конфискованы во время рейда военной полиции. Полюбовавшись шедеврами восточных мастеров, инспекторы двинулись в разных направлениях. Куделя вернулся к пистолетам, явно прицениваясь к «беретте», а Паркер направился к тому самому «заветному» стеллажу, на котором стояли ящики с тщательно упакованным оружием «не для всех».

Казакевич скрипнул зубами.

«Наверняка выберет „FN“. Или модифицированный „Энфилд“. Ну, не „Грозу“ и не „СВУ“ точно. Вон какой индюк, русским оружием побрезгует. Надо было не оставлять им всем выбора, всучить „калаши“, и вперед».

– Ознакомились? – спросил «штатский», когда полковник вернул ему документы.

– Так точно. Задача привычная. Из пункта «А» в пункт «Б» и обратно… за сутки. Штатная ситуация.

– Но я вижу, есть вопросы. – Остапенко внимательно взглянул на полковника.

– Так точно. Вы хотите попасть в заброшенную лабораторию, вернее, в подвал, бывший морг под МСЧ-126 в Припяти. В связи с этим два вопроса: понимаете ли вы, насколько близко придется подойти к центру Зоны? И откуда у вас информация, что в этой лаборатории спрятан некий сверхсекретный артефакт?

– Мы готовы рискнуть, полковник. Игра стоит свеч, поверьте. А насчет источника информации – увольте. Разглашению не подлежит.

– Уверен, ваш источник заблуждается, – Казакевич нахмурился и покачал головой. – В лаборатории давно никого и ничего нет, сталкеры вычистили ее год назад. Крайний раз я лично заглядывал туда в начале сентября. Там только пыль, кости и карлики.

– Заглядывать можете куда угодно, полковник, – Остапенко чуть повысил голос, – хоть девицам под юбки, хоть к водяным в колодцы, ваша информация меня не волнует. Моя группа пойдет по указанному в задании маршруту, и вы дадите двоих опытных проводников.

– Проводников готовит майор Краско…

– Их дадите вы, полковник, – удерживая повышенную тональность, отрезал Остапенко. – Где вы их возьмете, меня также не волнует. И группу прикрытия дадите тоже вы, а не командир линейного батальона. Понимаю, это не соответствует принятой в вашем гарнизоне практике, но таковы требования штаба. Координатором операции назначили вас, полковник, будьте любезны выполнять приказ.

– Есть! – Казакевич вяло козырнул. – Будут особые распоряжения?

– Чисто технического плана, – Остапенко смягчил тон, как бы предлагая мировую. – Командиром группы назначен полковник Дорогин. Я останусь на базе и буду постоянно на связи. Проводников должно быть не меньше двух – по одному на пару… гостей. За артефактами не гоняться, брать только необходимые для успеха миссии, мутантов избегать, с людьми вступать в бой только при крайней необходимости. В общем, чем незаметнее будет группа, тем лучше.

– Это наши стандартные правила, – полковник не спешил принимать «мирную инициативу» гостя и продолжил сугубо официальным тоном: – Как прикажете, но считаю своим долгом предупредить – до гравитационного выброса ровно сутки, риск весьма велик. Вы знаете, что такое Выброс? Это обширная гравитационно-энергетическая аномалия, попав в которую очень трудно остаться в живых. Со стороны это выглядит почти как ядерный взрыв. Ударные волны, ослепительные вспышки, нестабильность материи, жесткое излучение – все в наличии. Укрыться можно только в глубоком и прочном бункере или же за пределами Зоны. Зачем нам эти проблемы? Мы можем снизить риск на порядок, если выйдем после того, как там отгрохочет и отсверкает.

– Нет, полковник, – произнес Остапенко устало. – Мы пойдем сегодня и постараемся уложиться в оставшиеся двадцать четыре часа.

– Но почему не пойти после Выброса?! – не выдержал Казакевич. – Зачем такие гонки?

– Таков приказ Объединенного командования, полковник. Еще вопросы?

Дальше спорить и убеждать было бессмысленно, и спецназовец оставил эту затею. Хотят идти, черт с ними, пусть идут! Хотят угробить двоих проводников – пусть гробят, Краско подготовит еще. Одна проблема – группа прикрытия. Своими ребятами Казакевичу рисковать не хотелось. Впрочем, и эта проблема решалась, если правильно подобрать людей. В конце концов, сутки – не час. За сутки можно пройти всю Зону насквозь, от Андреевки до Усова, и вернуться. Были бы опыт и желание, а опытных и охочих до работы бойцов в отряде у Казакевича хватало.

– Вопросов нет. Могу поднять группу хоть сейчас. Мои люди всегда готовы к работе. Проводники тоже постоянно на БД. Разрешите вызвать?

– Ценю ваш энтузиазм, полковник, но пока менять планы не будем. Выход группы назначен на пять утра. Сверим часы.

Этот штатский, однако, был непрост в квадрате. Полковник Казакевич прокрутил в голове основные моменты беседы и с удовлетворением отметил, что «прокачал» господина Остапенко верно и выводы сделал правильные. То, что он не гражданский, хоть и не носит погон, было ясно сразу, а потому этот вывод достижением не являлся. А вот что являлось, так это свежий вывод, что к военному ведомству какой-либо страны, участвующей в блокаде Зоны, он не имеет ни малейшего отношения. Нет, это не было парадоксом и вывода насчет генеральских погон не отменяло. Просто генералом Остапенко числился по другому ведомству.

«Скорее всего, этот Остапенко из разведки. Из чьей – не так уж важно. Гораздо важнее другое – в Зону отправляется серьезная инспекция. Зачем? Командиру отряда спецназа этого знать не полагается. Не на прогулку – точно, и этого достаточно, чтобы проникнуться серьезностью момента и настроить на нужный лад всю команду как проводников, так и группу прикрытия, но все равно хотелось бы понять, что забыл этот Остапенко в брошенном бункере? Почему надо ломиться туда именно сейчас, когда в Зоне все мутанты бесятся, как нечисть на шабаше, а люди звереют и становятся хуже монстров? Если этот разведчик действует осознанно, дело плохо, но шанс есть, а вот если его подставили, накачав „дезой“, шансов ноль…»

– Все ясно, Владимир Иванович, – Казакевич спрятал подальше мрачные мысли и взглянул на свои «Командирские». – Три пятьдесят девять… и пятьдесят семь секунд.

– Три, две, одна… – отследив движение секундной стрелки на своем массивном хронографе, полковник кивнул. – Итого ровно час до запуска суточного обратного отсчета. В пять ноль-ноль начинаем операцию. Детали плана и рабочие моменты согласуете с полковником Дорогиным. С этой минуты он командует группой. Работайте, полковник Казакевич. Я буду на территории.

Он перевел взгляд на полковника Дорогина и кивнул, как бы отдавая ему эстафету.

– Отсюда, думаю, и выйдем? – Дорогин вопросительно взглянул на Казакевича. – После того, как выберем оружие и подгоним экипировку.

– Все в вашем распоряжении, – спецназовец обвел пирамиды с оружием и стеллажи с амуницией широким жестом. – С меня только сухпай, вода и транспорт. И сталкеры.

– Вот и отлично, – Дорогин с усмешкой взглянул на Остапенко. – А вы разве не проводите нас, господин куратор?

– Провожать группы до околицы не в моих традициях. Удачи всем, господа офицеры. Встретимся здесь же ровно через сутки и один час.

Жизнь на перевалочной базе не затихает никогда. Во всех секторах хоть что-нибудь, да происходит. Даже дождливой осенней ночью. Особенно заметно это, конечно, в торговом секторе. Разнокалиберные палатки и вагончики, тенты и наспех сколоченные щитовые домики громоздятся почти друг на друге. В лабиринтах узких улочек и в едва заметных проходах между торговыми точками можно заблудиться, даже если ты постоянный посетитель этого рынка-муравейника. За неделю, что обычно проводит в Зоне сталкер, палатки могут поменять хозяев, а торговые ряды могут неоднократно перестроиться, приспосабливаясь к нуждам новых владельцев или к запросам покупателей. Например, когда в моде были «Батарейки», ими торговали почти на каждом углу, но интерес к ним довольно быстро угас, часть нерасторопных торговцев разорилась, и вскоре на всех улочках зазвучали бодрые выкрики новых зазывал: «Рыбки», «Медузы», «Кристаллы», «Ежи», только у нас самые качественные «Ночные звезды» и «Лунный свет»!

Остапенко протолкнулся между покупателями в легких плащах – по виду это были явно европейцы, скорее всего, немцы, которые, подсвечивая фонариком, приценивались к удачному и довольно дорогому экземпляру «Морского ежа». Такие артефакты обнаруживались поблизости от аномалии «Ржавые волосы» и, по заверению сталкеров, серьезно усиливали сопротивление пси-воздействию. Некоторые торговцы утверждали даже, что, имея в подсумке такого «Ежа», можно легко разминуться с контроллером. Верить им следовало по известной формуле «Что слышим, делим, что видим, умножаем», но даже если их заверения были правдивы только наполовину, артефакт стоил того, чтобы выложить кругленькую сумму. Правда, непонятно, зачем он понадобился этим немцам, явно не намеренным совать нос в Зону и встречаться с мутантами-псиониками. Впрочем, тут существовал один нюанс. Если хорошенько шарахнуть «ежа» оземь, он становился своеобразной прыгающей игольчатой миной. Как раз это свойство артефакта вполне объясняло интерес европейских гостей.

Остапенко незаметно вынул из кармана телефон и сделал вид, что отвечает на звонок. Камера в изготовленном по спецзаказу мобильном сработала бесшумно.

«Пригодится, – мельком взглянув на получившийся снимок, подумал Остапенко. – Хороший ракурс, оба вполоборота. А что в ночном режиме – не беда, компьютер обработает, будет картинка, хоть на глянцевую обложку».

Впереди замаячил знакомый логотип на линялой вывеске, и Остапенко оставил побочные занятия, вновь полностью сосредоточившись на текущем деле.

Торговая точка Фарида Мухаметшина была самой приличной в ряду. Во-первых, не какая-нибудь палатка или дощатая хибарка, а настоящий морской контейнер. В сравнении с точками других перекупщиков, это был просто гипермаркет по площади и оснащению. Во-вторых, у магазинчика Фарида имелась еще пара неоспоримых преимуществ: небольшой дизельный электрогенератор и черный ход. Ну, и, в-третьих, стенки обычного на вид контейнера были сделаны из стали с приличным содержанием ванадия и хрома. Говоря по-русски – из листовой брони. Кроме Фарида, об этом знали немногие (в ближайших к Зоне районах вообще никто не знал), но Остапенко был как раз из тех, кто в курсе. Собственно, он сам и торговался с лукавым Мухаметшиным, вербуя его в информаторы. Такой замечательный контейнер, энная сумма и нечто вроде секретного «мандата» на самый крайний случай вполне устроили торговца, и он начал исправно отстукивать донесения лично «уважаемому Владимиру Ивановичу». Причем подписывал донесения он довольно экзотическим ником «Финн». Почему «Финн», Остапенко не спрашивал. Ну, захотелось человеку поиграть в шпионов, пусть играет. Главное, чтобы от чрезмерного старания не приукрашивал информацию.

Остановившись у внешнего прилавка, частично застекленного, поэтому можно даже сказать у витрины, Остапенко несколько минут неторопливо разглядывал образцы полувоенного и туристического снаряжения, затем изобразил на лице заинтересованность неплохим «цейсовским» биноклем и вошел в магазинчик.

Несмотря на ранний час, у Фарида уже были покупатели. Какой-то хмурый мужчина в типичной робе сталкера негромко торговался с хозяином заведения, предлагая «мясо» и «душу» (Остапенко незаметно усмехнулся – жаль, нет артефакта «мозги», а то был бы полный комплект для сделки с нечистым), а в углу, разглядывая набор китайских ножей «а ля швейцарские», замер какой-то парнишка. Одет юноша был странно: почти как «ходок», и все-таки чуть иначе. Особенно неуместным выглядел длинный кожаный плащ в стиле девяностых, но это было объяснимо. В юном возрасте всегда хочется походить на овеянных романтикой «волков» и «зубров» любимой профессии, но не всегда это получается. Причины бывают разные. Иногда просто не хватает понимания, зачем и что действительно необходимо всегда таскать с собой, а что берется лишь в Зону, но чаще причины имеют финансовый характер. Хорошая экипировка сталкера стоит весьма недешево.

Заметив нового клиента, Фарид споро свернул дела со смертельно уставшим сталкером, купив все им предложенное по средней цене, и коротко объяснил юноше, что такие замечательные ножи ему явно не по карману, так что лучше бы он шел в сто седьмой ряд к Гоше Бесарабу, который торгует «почти такими же, только китайскими», но зато и по цене в десять раз ниже.

Юноша пробормотал невнятно что-то вроде благодарности и растворился в предутренних сумерках.

Оставшись наедине с новым гостем, грузный и солидный Фарид мгновенно преобразился. Теперь он выглядел, как типичный мелкий барыга в компании очень богатого и влиятельного клиента. Черные масленые глазки торговца заблестели от глубокого почтения, спина слегка согнулась, а все три подбородка подались вперед, зависнув наподобие индюшачьего зоба над жирной грудью, незаметно переходящей в огромный живот.

– Мое почтение, уважаемый Владимир Иванович. – Фарид, переваливаясь, проковылял ко входу, запер дверь заведения на ключ и, вернувшись к гостю, энергично потряс ему руку. – Как хорошо, что вы здесь! У меня так много новостей, я бы измучился, пока набивал их на компе. Это тыканье в клавиатуру для меня хуже пытки!

– Мог бы позвонить. – Остапенко прошелся вдоль внутренней витрины, на которой был выложен товар гораздо интереснее туристского снаряжения.

– А как же конспирация?! – Фарид выкатил глаза, по-восточному всплеснул руками и перешел на громкий шепот: – Нет, нет, уважаемый Владимир Иванович, звонить никак нельзя! Здесь же всюду уши!

– Не шепчи, говори басом, – посоветовал Остапенко, – от чужих ушей это надежнее шепота. Так что у тебя за новости? Сталкеры обнаружили новый вид мутантов? Или появилась еще одна аномалия?

– Аномалия, да, – Фарид кивнул несколько раз подряд. – И другие новости есть. Много новостей!

– Четко и внятно! – приказал Остапенко. – Сначала об аномалии. Характер, место, время, последствия.

– Плохой характер, уважаемый Владимир Иванович, очень плохой! И место гнилое. В такое место даже врагов не посылают. А последствия… я сам не видел, мне рассказывали… еще хуже характера. Очень плохие. Очень!

– Фарид, – Остапенко поморщился. – Отставить причитания. Говори конкретно. Как называют аномалию ходоки?

– Да, да, конкретно, – Фарид снова зашептал. – Зов! Они называют ее Зов!

– Вечный?

– А?

– Забудь, – Остапенко вновь едва заметно поморщился. – Кто кого зовет? И куда?

– В центр Зоны зовет… кто-то. Люди точно говорят: якобы очень сильный контроллер появился.

– Так якобы или точно?

– Якобы точно. Никто его не видел. А другие люди говорят, источник Зова – это… – торговец вновь перешел на шепот: – Голос самой Зоны! Что она в мутантах разочаровалась и решила порядок навести, вот и созывает их перед каждым Выбросом… на перевоспитание. А спрятан источник Зова под самим… саркофагом!

– Укрытием, – машинально исправил Остапенко. – А третьи?

– Третьи? – Фарид на секунду задумался. – Прошел слух… только я в него не верю… что это Монолит зовет.

– А почему не веришь?

– Я и в сам Монолит не верю, уважаемый Владимир Иванович, – торговец развел руками. – Я правоверный, а не какой-нибудь сектант. Нет Монолита – некому и звать.

– Логично, – Остапенко задумчиво взглянул на витрину. – А не слышал об артефактах? Остаются они вокруг источника… Зова?

– Кто же это расскажет? – Фарид трагически выгнул брови и снова зашептал: – Никто не возвращается! Уходят, и с концом! А еще – на Зов любые мутанты идут. Даже крысы! Зомби даже идут!

– И контроллеры с полтергейстами?

– И кон… – Мухаметшин запнулся. – Не знаю точно. Ходоки говорят, все идут, но за этих тварей ручаться не могу. Может, идут, может, сами и зовут. Всего шестой цикл, как появилась аномалия, полтора месяца по-вашему. Этой, как ее… статистики… маловато пока.

– Погоди, это что же, полтора месяца подряд Зов всех к центру тянет, и до сих пор не вычистил Зону до состояния военного плаца перед смотром?

– Нет, нет, Владимир Иванович, не полтора месяца тянет. Только раз в неделю, за сутки до Выброса, начинает звать, а после исчезает. И не всех зовет, а тех, кто близко к центру… километра на три-четыре подошел. Кто подальше, бывает, тоже погибают, но от самого Выброса. Выйти не успевают или хотя бы спрятаться, где понадежнее.

– Понятно, – Остапенко побарабанил пальцами по витрине. – Это все? Тогда благодарю за службу, Фарид.

– Всегда рад, – торговец приложил руку к груди. – От чистого сердца всегда рад помочь! А уточнить… за октябрь… э-э… калым… без задержек?

– Сумма уже на твоем счете, – успокоил Остапенко. – До встречи. Зайду завтра.

– Вы надолго здесь обосновались? – удивился Фарид. – Редкий случай. Ждете кого-то из Зоны? Или сами туда собрались?

– Лишние вопросы, Фарид, – Остапенко погрозил пальцем и направился к двери. – Откровенности за откровенность не будет, не жди. Ты и так неплохо зарабатываешь.

– Привычка, уважаемый Владимир Иванович, – торговец дождался, когда гость шагнет за порог, и «вдруг опомнился». – Есть еще информация! Чуть не забыл! Очень свежая информация.

– Что еще? – Остапенко обернулся.

– Уж не знаю, важно это или нет, – глазки у Фарида забегали.

– Доплаты не будет, – твердо заявил Остапенко. – Тебе и так отстегивают вдвое больше, чем другим информаторам. При том же выходе готовой продукции. Говори.

– В Зоне появился новый сталкер, – придав лицу выражение «ну что ж поделать, служба есть служба», сообщил Фарид. – Очень странный. Ходоки его за своего не держат, но и группировкам он не свой. Даже «Долгу».

– Чем же он так всех огорчает? – Остапенко усмехнулся. – И почему – даже «Долгу»?

– Не берет артефакты, шайтан, уничтожает их на месте из огнемета или фосфорными гранатами, – торговец всплеснул руками. – Такие убытки! Местные прозвали его Смокером. Говорят, свой огнемет он якобы запаливает от сигары, которая вечно дымится у него в зубах. Примерно так же он поступает и с людьми, и мутантами.

– Якобы примерно? – Остапенко не скрывал иронии.

Байки об особо злобных или просто необычных ходоках возникали в приграничье Зоны регулярно, и верить во все было глупо. Пока что рассказ Мухаметшина о загадочном Смокере смахивал на одну из типичных баек.

«Очнулся человек рядом с разбитым грузовиком и понял, что ничего о себе не помнит. Только два слова в голове крутятся: „убить Стрелка“. А кто этот Стрелок – и почему его надо укокошить – пустота. И пошел человек бродить по Зоне, выяснять, что к чему. И понял он, набродившись по Зоне до одури, что Стрелок – это главный источник всех бед, поскольку трижды бывал в центре и, наверное, что-то там натворил, а потому теперь Зоне он, как острая кость в глотке. А вместе с ним и все остальные сталкеры, и значит, чтобы Зону задобрить, надо эту кость вытащить…»

Это только самый популярный пример типовой зональной легенды. А сколько их существует на самом деле и сколько новых сочиняется ежедневно, никому не известно. Так и с этим Смокером. Огнемет, сигара, романтичное импортное прозвище… вполне подходящий типаж для новой байки.

– Примерно потому, что он еще и неплохо стреляет с двух рук, и ножом работает, как натуральный мясник, когда не резон заводить коптилку, – пояснил торговец. – Братва на него точит зуб за неразборчивость в выборе жертв, сталкеры – за саботаж, остальные – те, кто верит в его существование – просто боятся. Беспредельщик! Такому дай волю, весь бизнес порушит. Может, заинтересуетесь, провентилируете тему по своим каналам?

– Беспредельщик? – Остапенко потер нос и взглянул на Фарида искоса. – Интересно. А выглядит он как? Может быть, у тебя фото этого Смокера имеется?

– А-а, – Фарид обрадованно потер руки. – Я знал, что информация непременно заинтересует уважаемого Владимира Ивановича, и заранее договорился насчет фото. Его случайно сделал один знакомый ученый. Он в лаборатории застрял, прямо там, в центре Зоны, в самой дырке этой ж… э-э… в Припяти. Там развлечений мало, сами понимаете, разве что сомов-мутантов ловить… подъемным краном. Хе-хе… Вот он и придумал себе занятие. Когда биодатчики с дозиметрами не зашкаливает, он из бункера своего выбирается и пейзажи фотографирует. Смокера этого снял на длинном фокусе, зато без маски. Если на компе обработать, портрет получится идеальный, хоть в паспорт вклеивай. Но фото стоит недешево.

Фарид вздохнул и деланно потупил взор.

– Вымогатель, – Остапенко криво ухмыльнулся. – Оплата по факту.

– Деловой подход! – торговец одобрительно закивал и протянул руку. – Сейчас же свяжусь с ученым, и фото будет… уже сегодня! Вы же зайдете? Договорились?

– Сказал же – зайду, – Остапенко хлопнул по подставленной ладони. – Только сначала скажи, Фарид, что думают об этом Смокере наемники? Братва, ходоки, торгаши… это для меня не авторитеты.

– Так ведь и военные о нем толкуют! Правда, только между собой. Вы у них спросите, если не поверили до сих пор.

– У них я спрошу, но сейчас ты ответь, наемники этого Смокера видели?

– Чего не знаю, того не знаю, – Мухаметшин поднял взгляд к потолку. – Наемники! С ними же, как с аллахом, не поговоришь по душам. Обратиться можно, а узнать, что они там себе думают… нет. Как это узнаешь?

– Но обратиться все-таки можно, – уцепился Остапенко. – Адресок дашь? Или телефончик.

– Ай, Владимир Иванович, – забеспокоился торговец, – а если спросят, откуда у вас адрес? Мне плохо будет, и броня не спасет! Замуруют в этом ящике заживо, если узнают, что это я вам… подсказал, как найти их посредника!

– Не волнуйся, Фарид, не проболтаюсь. В конце концов, кому этот Смокер портит бизнес, тебе или мне? Пиши адрес и пароль, или что там у вас для связи предусмотрено. Схожу, потолкую с посредником, пока срастается дельце с фотографией.

– Ну что поделать, – Фарид вздохнул, взял ручку и начеркал пару строк на грязном клочке бумаги. – Только… Владимир Иванович… никому!

– Все будет правильно, «Финн», – успокоил Остапенко. – Ты мне еще пригодишься.

Он внимательно изучил нацарапанный Фаридом текст и вернул бумажку торговцу.

– Я запомнил. Можешь съесть.

– Съесть? – Фарид брезгливо поморщился.

– Шучу. До связи.

– До связи, – пробормотал Мухаметшин, запирая за гостем дверь.

Задержавшись у порога, он понюхал записку, отщипнул немного, пожевал и сплюнул.

– Лучше сожгу, – пробормотал он себе под нос и сунул бумажку в карман…

…Откровенно говоря, Фарид лукавил, когда заявил, что общение с компом доставляет ему немыслимые мучения. На самом деле он неплохо разбирался в любой технике, в том числе и продвинутой, а стенал и делал вид, что мобильник и калькулятор для него – вершины технического прогресса, только чтобы не выделяться на общем фоне базарного общества.

Едва Остапенко ушел, Фарид переместился в самый дальний угол магазинчика, где за ширмой стоял удобный компьютерный столик, заставленный дорогой аппаратурой. Немного поразмыслив, Мухаметшин решил прибегнуть к самому дешевому, но при этом самому надежному во всех отношениях способу связи со своим приятелем-ученым – через сеть. Фарид не знал точно, сколько заплатит за фото Остапенко, ведь куратор недвусмысленно намекнул, что избавиться от Смокера гораздо выгоднее самому Фариду, чем ему. Это могло означать, что вместо оплаты резидент предложит услугу: устранит помеху – и все. Но и такой расклад не сулил Фариду особых издержек. Никаких денег приятелю-ученому он не собирался платить изначально. Все должно было «срастись» в натуральном виде: ты мне, я тебе.

На прямую связь приятель не вышел, и Фарид переключился с «Аси» на «е-мэйл». Предложение он сформулировал, как ему показалось, достаточно внятно и даже заманчиво.

«Меняю фото Смокера на информацию о зачистке в центре Зоны. Подробности: цели, задачи, маршрут, время – после получения фото».

Нелегальный бункер ученых попадал в зону проведения будущей операции, а значит, приятель должен заинтересоваться информацией. Откуда взять достоверные планы Остапенко и его людей, Фарид пока не придумал, но точно знал, что сумеет выкрутиться. Не в первый раз. Были у него должники и в штабе группировки, и даже среди спецназовцев.

Фарид перечитал сообщение, навел курсор на виртуальную клавишу «доставить» и…

Завалился всей тушей на компьютер. Если точнее – не всей тушей, а только тем, что от нее осталось. Некто, бесшумно войдя через черный ход, остановился за спиной у Фарида и, обнажив длинный, равномерно изогнутый японский меч, нанес всего один точный удар, после которого торговец стал ровно на голову ниже. Голова с глухим стуком откатилась к ширме, а из зияющих артерий в стенку контейнера ударил фонтан крови, которая мгновенно залила столик и аппаратуру и быстро растеклась по железному полу.

Убийца вытер клинок о висевшую на ширме куртку, сунул меч в ножны за спиной, затем наклонился к обезглавленному телу и тщательно обследовал карманы жертвы. Ни деньги, ни компактный пистолет «ПСМ», обнаруженный в заднем кармане брюк Мухаметшина, он не взял. В качестве трофея «ниндзя» прихватил только клочок бумаги с каракулями убитого. Покончив с «мародерством», убийца снял и бросил в угол забрызганный кровью дождевик, неслышно вышел на улицу и запер главную дверь контейнера ключом, прежде торчавшим в замке изнутри.

Как он вышел и как растворился в дождливых предрассветных сумерках, не увидел никто. Все заночевавшие в торговом ряду перекупщики спали мертвым сном. Некоторые в самом прямом смысле.