Оборотная власть

Глава 8

Прихожая, перед зеркалом в полный рост, застыла поражёно, на меня смотрит совершенно чужой человек из отражения. Это уже не я. Синие, облегающие джинсы, бледно-голубая, лёгкая шифоновая рубашка, поверх кожаная куртка. На улице заметно похолодало. Я так одевалась будучи студенткой. Русые волосы без укладки рассыпались по плечам. Макияжа почти нет, лицо не первой свежести, как после затяжной болезни, поэтому пришлось маскировать нездоровый цвет, тёмные круги, иначе бы вообще пренебрегла косметикой. Голубые глаза словно выцвели, невзрачные, взгляд усталый. Меня выпили почти до дна.

Решилась вчера, а потом подчинилась молчаливому приказу держать рот на замке. Не знаю как это у него получилось. Могло всё закончиться ещё ночью, но увы, не так быстро и не так легко.

Пиликнувшее сообщение выдёргивает от созерцания неприятного зрелища, обречённой самой себя. Ольга скинула адрес ресторана, в котором встреча с клиентом была. Видимо жирная рыбка, желающая приобрести недвижимость или продать. Подруга риелтор на всю голову и довольно успешный, работает в лучшем агентстве нашего города. Заодно присматривает акулу посолиднее для брака и создания семьи. Мандраж пробирает после повторного прочтения текста, глазам не верю.

Это всего лишь гостиница, при ней ресторан и не более. Память-дура рисует, торопится, картинки, яркие моменты из номера на втором этаже. Безумия, что там творилось второпях. По телу бежит волна возбуждения, оседая жаром внизу живота. Надеюсь я когда-нибудь всё это забуду и перестану реагировать подобным образом.

Такси ожидает внизу, каждый шаг тяжёлый, ноги не идут, хоть и обувь удобная без каблука. Душа не на месте. Есть вариант переназначить встречу с подругой в другое место, да только времени может не хватить пересечься и хотя бы пол часа посидеть. Опускаюсь на заднее место жёлтой машины, тяжело сглотнув, предчувствия сжирают. Мысленно готова, морально даже не решилась, в одно мгновение оборвать, не оставляя пути… Нет пути назад, пора принять и смириться.

Чудом беру себя в руки и поддерживая напускное спокойствие и равнодушие, ступаю на территорию ресторана. Ольгу замечаю сразу, перед ней планшет, телефон прижатый плечом к уху, на столе чашка. Немноголюдно, время послеобеденное. Сажусь напротив, она улыбается и торопится закончить разговор, пообещав перезвонить. Тянется, порывисто, сжимает сильно кисть и сразу отпускает.

— Юля, наконец-то я вижу тебя воочию…

В ответ получилось грустно улыбнуться, слов не нашлось. Под кожей ураган разворотил внутренности, пальцы дрожат. Ольга заваливает вопросами, односложно отвечаю, её глаза становятся всё более подозрительными.

— Юль, если я чем-то тебя обидела, ты мне прямо скажи.

Удивлённо моргаю, резко перескочила с темы.

— Нет, Оль, ничем. Я понимаю, что сильно отдалилась…

— Не только. Замкнулась, я уже фантазирую плохое.

Берусь убеждать в обратном, сгребая волю в кулак. Перевожу разговор в другое русло. Так хочется ливануть нескончаемым потоком, поделиться, спросить как быть. Молчу.

— Утром ездила мелочи забрать личные, передала отдел, пара росписей и я свободна, — рассказываю о увольнении.

Параллельно бегаю взглядом по залу ресторана, сердце несётся, в груди пожар. Мерещится всюду демон искуситель. Заказываю бокал вина красного полусладкого, почти залпом осушаю. Ольга со странной улыбкой наблюдает. На самом деле мне дико страшно находиться под данной крышей, здесь столько всего было волнующего меня до неведомых глубин. Номер в синих тонах вспоминаю с трудом, а вот нетерпеливую себя слишком ярко…

— Везучая ты Юлька, такой мужик мечтает обрюхатить. Мне остаётся только слюни пускать, холостые красавчики редкость. Вокруг сплошь лысые жирдяи, жадные до каждой копейки. Вцепиться не в кого. Везучая ты, не жизнь, а мечта.

Меня взрывает неожиданно.

— Ты не знаешь о чём говоришь, совершенно! Это не мечта, это полное дерьмо, в котором утонешь сама не заметишь как быстро.

Замолкаю, слишком громко, редкие посетители оборачиваются. Глаза Ольги ползут на лоб, отодвигает от себя пустую чашку. Выкладывает из сумки конверт на стол и смотрит пытливо.

— Юль, у тебя неприятности?

Этого вопроса я боялась больше всего. Закончив с формальностями на теперь бывшей работе, позвонила подруге, попросила денег взаймы, наличными. Она конечно сразу откликнулась. Не очень приятный повод для встречи, мы давно не виделись.

— Всё замечательно у меня.

— Не особо похоже. Тима спрашиваю, куда Юльку дел. Он нервно засмеялся.

— Тима? — шок от услышанного обжигает.

— Да, видела сегодня утром, потом ты звонишь. Думала он и пнул одуматься, вспомнить о подруге.

— Что ещё ты сказала? — получилось через чур резко.

— Да ничего, — быстро заморгала подруга нарощенными ресницами.

— Оля, дословно разговор? — требую, сдержаться не могу.

— Да вроде… Точно что-то случилось, — шлёпнула ладонями о край стола.

Смотрю, убивая неповинного человека взглядом. Она понимает без слов.

— Спросила куда Юльку дел, он отреагировал непонятно. В смысле говорит. Пол года, отвечаю, не виделись. Да мы с тобой впервые за пол года встретились, — заметно разозлилась. — Звонки, голосовые, сообщения, на этом и держится наша дружба. Поделиться не с кем, я совершенно одна.

Ком в горле встал, ещё чуть и глаза наполнит влага солёная. Как и я, одна.

— Боже… — кажется я в полуобморочном состоянии со страху.

Прячу конверт в сумку. Понимаю чего наболтала подруга по незнанию, Тим скорее всего мигом сложил картинку. Рвётся наружу: оно и к лучшему. Только это не так. Торопиться надо, раз от Тима тишина, значит выжидает вечера и что он успеет узнать ещё за день.

Глаза цепляются за знакомую фигуру, сердце ухает вниз. Схватив сумку, просто срываюсь бежать, плевать, что подумает Ольга и тем более неизвестные мне люди. Успела заметить победную улыбку на пухлых губах, похожую на оскал. Следует за мной неспешной походкой, здесь не случайно, по мою душу, глаза сказали.

Никогда я так не неслась, как по этому пустынному коридору. Ковролин глушит шаги, чувствую рядом, словно дышит в спину. Загоняет будто добычу в лесу, я позволяю страху овладеть мной и бегу. Больше всего боюсь оказаться в сильных, горячих руках. Сердце трепыхается, дышать больно. Вылетаю на парковку подземную, быстро иду к выходу. Как из-под земли он передо мной, грубо стискивает, взвыла жалобно.

— Отпусти!

— Никогда, — оставляет влажный поцелуй на скуле, тон издевательский.

Борюсь, удаётся развернуться к нему лицом или это он позволяет. Склоняется мучительно медленно к губам, поселяя трепет в животе. Касается осторожно, растягивая момент, это перемешивается с не остывшим страхом и я кричу разорвав желанный всеми фибрами контакт:

— Хватит! Рассказывай, всем рассказывай, Тиму рассказывай и исчезни! Я тебя ненавижу, — цежу с реальной ненавистью сквозь зубы, прямо в лицо, которое в миллиметрах от моего.

А он отпускает и смотря мне за спину громко аплодирует. Эхо глушит, втягиваю голову в плечи от громоподного звука.

— Что он должен рассказать? — раздаётся зловещий голос Тима.

Обернуться подобно смерти, смотрю на Аристарха и пытаюсь понять мотивы, всё пролетело перед глазами. Вчера остановил, сегодня подставил. Зачем уничтожаешь меня? Чего добиваешься? Играет на нервах…

— Юля, — с усмешкой предлагает мне начать.

Поворачиваюсь медленно, Тим в шаге от меня. Смотрю в глаза и не могу вымолвить слова. Зато Аристарх в ударе.

— Начнём с самого начала…

— Короче! — рявкает Тим.

Вздрагиваю, сжавшись.

— Дорогой братец, короче не выйдет.

Вытягиваюсь в струнку, Аристарх позади, очень близко, почти касается. Тим тяжело дышит, не сводит с меня убийственного взгляда.

— Я подставил тебя, выслал фото Юлечке. Она не пережила предательства и пустилась во все тяжкие. И знаешь с кем? Я не смог удержаться, явился перед ней во всей красе, сразил одним взглядом наповал. Дала в первую же встречу, — раздаётся смешок. — Ну, прости, брат, не удержался, правда. У тебя такая вкусняшка, а ты не делишься.

Жестоко прошёлся по мне, через чур. По Тиму, он брат, как может так поступать. За что так ненавидит? Я то ясное дело, а он нас? Тим читает по моим глазам и меняется в лице, сложно понять выражение, боль, ярость…

— Хочу и дальше слушать сладкие стоны, хочу брать, когда вздумается, — понизил голос Аристарх. — Единолично, Тим, теперь я не хочу делиться.

Чудится, что говорит это мне. По спине холодные мурашки.

— Месяц Юля изнывала по мне и каждый раз ей было мало. Потом узнала, что женат и обиделась. Знаешь почему? Юля хотела уйти ко мне.

Я не успела заметить взметнувшейся руки мужа, лишь прикрыла глаза на долю секунды, когда была возле лица перехваченная Аристархом. Удар посланный мне, был такой силы, что кисть спасителя отлетела по губам, останавливая руку брата, а я сама ощутимо впечаталась в каменную грудь. Они боролись, зажав меня, смотря друг другу в глаза и я поняла, где видела подобный блеск, мерцание. Во время секса у Аристарха часто глаза становились необычными.

Одним движением демон выпихнул из тисков, да так, что отлетела, а они продолжили сцепившись плотнее. Нос к носу, Тим выше на пол головы, Аристарх мощнее… Ахнув пячусь задом, хриплое дыхание, словно рычание издают оба. Ударяюсь о холодный металл чужого автомобиля, взвизгиваю беззвучно, голоса нет совсем. Легкие спазмом сводит, хватаюсь за горло, вдохи через рот.

— Давай, — рычит Аристарх, — покажись во всей красе, жа-алкий трус.

— Считаешь трусом? — отвечает в том же тоне Тим. — Ты…

— Что я?! — Аристарх никогда и никого не желает слушать. — Я признаю свою сущность, моя неотъемлемая часть и поэтому всегда под контролем, мы одно целое. Я тот кто есть. А ты жалкое подобие, прячешься и бежишь от самого себя.

Кажется братья перешли на личные проблемы, забыв о причине раздора. Может и к лучшему.

Треск рвущейся по швам одежды, не мерещится, разрослись в размерах. Голоса меняются на каждом слове, это уже настоящее звериное рычание. Глаза распахиваются от увиденного, осознать не могу сути претензий, слов разобрать тем более, движусь вдоль кузова авто, назад то пятиться некуда, когда резкий обрыв, падаю на задницу и отползаю с визгом. Их лица настолько изменились, что кажется у меня галлюцинация. Так и есть…

Ткань дорогих шмоток буквально разлетелась, мускулистые тела падают на четыре конечности, клацнув когтями по бетону. Очередной визг застревает в горле, а помещение пустое сотрясает двойной рёв, мощных, оскаленных друг на друга пастей.

Рвано дышу, больше не в силах двинуться с места, могу только обезумев от страха смотреть. Как две гигантские зверюги, словно сошли с экрана ужастика, готовы искромсать соперника в мясо. А потом меня… Ледяной холод по позвоночнику, дрожь пробирает до костей. Понять теперь кто из них кто я не могу, одинаковые монстры. Один в прыжке вцепляется в другого, отлетают к бетонной колонне, разрушив её наполовину. Помещение сотрясает, будто землетрясение, кровь разлетается, зажмуриваюсь сжав лицо ладонями. Большего мой разум не выдержит, я свихнусь.

В какой-то прострации поднимаюсь и бегу, не ощущая тела, напряжения мышц, за спиной рёв проходится вибрацией по воздуху. Вот совсем недавно казалось я выжимала из себя максимум, ошибалась. Обезумевшим животным лечу по улице, на меня смотрят, расступаются, оглядываются. Прохладный воздух стал приводить в чувства, резко выдохлась, продолжаю упрямо идти. Озираюсь по сторонам, жду преследования, слушаю своё бешеное дыхание. Слёз нет, только всхлипы рвутся наружу и мысли мечутся.

Совершенно не понимаю, что произошло, видела нечто не влезающее в рамки реального мира, поверить не могу. Трясусь неимоверно, ломается болезненно привычное осознание окружающего.

Воришкой крадусь по квартире, достаю приготовленную сумку, добавляю необходимое, сгребаю косметику с туалетного столика одним махом. Часто прислушиваюсь, улавливая каждый шорох. И не смотря на лёгкое головокружение снова пытаюсь бежать, от дома подальше. Вызываю такси непослушными пальцами. Как только сажусь, звоню маме. Отвечает не сразу, пока слушаю длинные гудки, настраиваюсь нормально разговаривать.

— Мам, привет. Нет, всё хорошо. Выходные выдались, звоню сказать, что еду к вам. Мам, всё хорошо. Я одна, на такси. У Тима заказчик в области, его все выходные не будет. Чего одной прозябать. Примерно через пол часа буду, — сбрасываю, прикрыв глаза.

Заказчик… Оклематься чуток и думать как быть дальше. Один из них точно выживет в схватке. Фантазия подкидывает яркие ролики: зверь выпрыгивает из недр парковки и в поисках меня кромсает всех на своём пути мощными зубами. Сдерживаю всхлип, мысленно визжу, хочется вслух. Новый приступ головокружения. До сих пор не отдышалась после забега. Надо выдохнуть, не выходит. Смотрю на руки сжимающие телефон и сумку. Мелко трусят. Дурка мне светит в конечном итоге. Гоню безумные мысли от себя. Давай, соберись, сейчас ты должна быть актрисой. Одно дело по телефону, совсем другое воочию. Это немного отвлекает.

Мама всё-таки разволновалась, накинув куртку, встречает у ворот. Обнимаемся, держусь не расплакаться. Никогда не вернусь в логово зверя, никогда. На край света без оглядки.

— Юля, — начинает строго, — вот зачем врёшь?

Обнимает ещё раз, заглядывает в лицо.

— Что случилось?

— Мам, я так замёрзла, — шепчу, громче не получается, твердости в голосе нет.

Отбирает сумку с вещами и ведёт в дом, сразу на кухню. Опускаюсь на диванчик, усталость одолела мигом, стоило переступить порог.

— Юля, Юля, — ставит белую чашку с синей каймой передо мной. — За окном октябрь, а ты как летом.

Опомнившись, стаскиваю куртку, ладони оказывается грязные. Вымыв сажусь на место, на столе уже филе рыбное в кляре, картошка горячая с маслом, посыпанная зеленью.

— Давай, ешь сначала, потом рассказывать будешь.

Чай к месту, грею пальцы о горячий фарфор.

— Мам…

— Сказала ешь, — садится напротив, комкая край розового полотенца для рук. — Без разговоров. Я знаю как вы питаетесь. Оба на работе, холодильник пустой. Доберусь я до вас, приеду в гости на месяцок, наведу порядок.

Тяжело сглотнув, отпиваю горячий напиток. Нет, мам, туда ты уже не приедешь. Давая себе передышку, впихиваю незатейливый ужин силком. Не помню, правда, когда ела, но аппетита совершенно нет.

— Юля, на тебе лица нет. Бледная, круги под глазами, — причитает мама, рассматривая меня. — Схуднула совсем.

Отодвигаю тарелку, хватаюсь за чашку с чаем. Опередить вопросы и по убедительнее.

— Мам… — тяжело до безумия. — Я уволилась. Поссорились с Тимом… Всё так навалилось…

Не сдержав слёзы, закрываю лицо ладонями. Мама пересев ко мне рядом, крепко обнимает, гладит по голове как ребёнка.

— Успокойся, всё хорошо будет. Тим заставил уволиться?

— Не заставлял, но у меня не было выбора, — говорю правду. — Мам, компания принадлежит его отцу, а он молчал.

Рассказываю только то, что можно. Аристарха не упоминаю вообще, язык не поворачивается, при мысли о нём начинаю реветь навзрыд. Остановиться не могу. Страшно представить, что там было, чего не видела. Сойду с ума, отключите мозг мне.

Тут громыхнула дверь. Я подпрыгнула, перепугав и маму. Забыла как дышать.

— А кто это у нас в гостях? — раздался папин голос.

Выдохнув наконец-таки за день впервые, поспешно стала утирать слёзы. Толку, лицо и глаза распухшие.

— О-о, чего сопли размазываем?

Папа подсел на мамино место и приобнял за плечи. Молчу, опустив глаза, стыдно.

— Не приставай, с Тимом поссорились, — забурчала мама.

— Строить начал? Давно пора.

Чмокает меня в щёку, крепче стиснув плечи.

— Давай мать, налей нам.

— Кому нам? — округлила мама глаза.

— Нам с дочерью.

— Совсем рехнулся, Юля не пьёт.

— Давай сюда без разговоров настойку мою фирменную.

Мама цокнув языком полезла в верхний шкаф.

— Сейчас мы тебе вернем румянец на щёчки.

Отец разливает по рюмкам краснющий напиток.

— Компот давай, — командует маме.

Та возмущённо мотает головой и подаёт вместе со стаканами. Папа опрокидывает рюмку махом, мою выливает в компот и всовывает в руку.

— Пей, — сам перекосившись кряхтит.

Решаюсь секунды и выпиваю почти всё, ощущая жгучее на языке, а потом и как разливается по телу теплом.

— До дна.

— Пусть передохнет, от твоего термоядерного пойла дым из ушей повалит.

Мой папа гений! Пока мама пересказывает услышанную от меня исповедь, замечаю как отпускает мандраж конечности. Накатывает сильнейшее расслабление.

— Всё наладится. Примирился с семьёй ну и замечательно. Не дело отворачиваться от родителей, даже, если не правы. Они вырастили, выкормили. Смирятся с выбором сына, полюбят. Разве тебя можно не любить?

Кисло улыбаюсь. Можно и не любить, обижать… Это для мамы с папой я самая лучшая. Заправив меня ещё одной рюмкой, отправляют спать. Развезло конкретно, по лестнице еле поднялась до своей девичьей спальни, свалилась поперёк кровати не раздевшись и сразу исчезла.