Оборона деревенского борделя

1. Завершение аукциона

– Сто пятьдесят пять унций раз! – вывела в строку сообщений Лера, дублируя запись голосом.

– Сто пятьдесят пять унций два!

– Сто пятьдесят пять унций три! Продано!

И потом, уже без ажиотажа, продолжила:

– Дорогие покупатели, на часах 18-00, аукцион завершен, больше лотов нет. Спасибо всем за участие. Новый владелец может оплатить и получить свою покупку в фактории через час.

Рядом расслабилась и откинулась на спинку стула Мари.

– Поверить не могу. Он заплатил за меня четыре с половиной килограмма золота! – на ее лице расплывалась довольная улыбка.

Девушка встала, значительно подняла палец и сообщила нам:

– Я очень, очень ценная!

И от радости сделала несколько движений бедрами из танца живота.

«Надо же, – проскочила у меня мысль. – Я думал, она просто смазливая блондинка, жертва диеты, а она вон как может. Это же она училась танцевать, значит. И ума у нее хватило понять, что такое умение важно в жизни».

Затем пришел в голову логичный вывод: «Надо было ее в постели хоть попробовать, пока мне права рабовладельца позволяли, вот я тормоз!»

Сейчас об этом было поздно думать. Мари, как она представлялась, а по ID просто Мария, убежала собирать свои немногочисленные пожитки и готовиться к встрече со своим новым владельцем. А если по законам русского сектора – мужем. Да и ладно. У меня вон Вика есть. Вика моя жена. А если на блондинок потянет – то Даша. Она моя как бы невеста, только живет она с отцом и в другой деревне.

– Слушай, а чего она так радуется? – спросила у меня Вика. – Деньги тебе заплатят, она с них ничего не получит.

Я тоже не понимал, откуда столько радости. Может для Мари высокая цена стала подтверждением того, что она не просто рабыня, а имеет большую ценность? В смысле поднятия самооценки.

Прошлый владелец с ней не очень хорошо обошелся. Она была его любимой наложницей, уже привыкла считать себя чуть ли не женой, а тот взял и продал ее мне, причем по заниженной цене. Парень надеялся, что по маячку в ее комме он проследит наше положение, нападет со своими людьми, нас убьет, а всех рабынь получит в свою собственность. Парень просчитался. Потом я видел его труп среди тех, кого убил во время того похода.

– Я думаю, она решила, что к такой дорогой покупке будут относиться как к чему-то ценному, – это Лера свою версию выдала. – Во всяком случае, работать на поля ее точно не пошлют.

– В русском секторе так мало женщин, что их даже из дома без охраны не выпускают, какие уж тут поля, – это Вика.

Я не поддержал разговор. Если девушке важно радоваться тому, что она дорого стоит, пусть радуется. Кто я такой, чтобы ее разубеждать и лишать удовольствия?

На самом деле Лера, если ее продавать, будет стоить вдвое дороже Мари. По красоте она не хуже, как на мой вкус – даже интереснее, а срок до конца контракта у нее вдвое больше.

А Вика вообще бесценна. Она местнорожденная, родилась уже тут, в мире Проект, только что отпраздновала свое совершеннолетие, и жить тут будет до смерти. На Землю ей пути нет, совсем. И за обладание такой девушкой могут убить. Правда-правда, меня уже пытались. Пятеро жадных переселенцев. Мы с Викой их постреляли. Точнее, четверых постреляли, а пятого убил лесной кот.

***

Тут меня могут резонно спросить:

– Кто я?

– Где я?

– Кто все эти люди?

Рассказываю по порядку.

Зовут меня Олег Орлов. В своей прошлой жизни на Земле я был обычным… хотя нет, не обычным, я был хорошим программистом.

Жизнь моя вполне сложилась, хотя была не такой уж простой.

У меня имелись: жена, две дочери, красавица-любовница, работа в крупной престижной компании, квартира в Москве стоимостью с небольшой сибирский поселок, и – ипотечный кредит на немалую сумму. И напрочь испорченные нервы.

Работу я потерял из-за сокращения. Когда вокруг кризис и рынок сжимается, работодатели ради выживания компании забывают все красивые слова и жертвуют теми, без кого могут обойтись. Моим слабым местом стал возраст – мне уже сорок один. Решили, что проще после кризиса набрать новых молодых сотрудников и обучить их, чем сохранять зарплаты таким, как я, опытным, но не незаменимым.

Отношения с женой у меня давно деградировали от любви до сожительства. У нас была общая квартира, общие дети, так что расстаться мы не могли, но и вместе нас мало что держало. Мы даже сексом почти не занимались, а уж об общих интересах и вовсе говорить не стоит.

Дети, конечно, никуда не делись, они есть. Напряженная работа плохо совместима с семейными отношениями. В какой-то момент, давно уже, я обнаружил, что дети меня вроде любят, и я их, но на самом деле я не знаю, чем они живут. Тем более, они не знают, чего мне стоит поддержание комфортной и приятной для них жизни. Получалось, что у нас взаимная мнимая любовь к придуманным образам. А потом они немного повзрослели, у них появились свои интересы: моды, гаджеты, мальчики, соцсети. А у меня работа допоздна. И они отдалились совсем. С женой они близки, она постоянно с ними, практически живет их жизнью. Мне кажется, она так заменяет отсутствие собственных интересов и достижений.

С красавицей-любовницей главные страсти тоже уже перекипели, отношения были удобными и взаимно приятными, но они себя исчерпали. После моего увольнения наши частые встречи прекратились по вполне практическим соображениям.

Квартира осталась. С ней все хорошо. Только она в Москве, а я здесь – в мире Проект. Впрочем, мне грех жаловаться. Тут я сначала построил себе уединенную землянку в лесу, а потом купил дом в деревне Большой Бук. Точнее, два дома, второй я планирую использовать для бизнеса. Не сильно приукрашу, если скажу, что мне принадлежит кусок земли в несколько десятков квадратных километров. По праву того, кто на нем поселился и способен защитить от незваных гостей.

Ипотечный кредит остался вместе с квартирой на Земле. Я перечисляю жене деньги, чтобы она его гасила. Если я погибну, чего нельзя исключать при моем образе жизни, жена получит страховку и наследство, так что бомжами они не станут в любом случае.

***

Чтобы после увольнения как-то справиться с проблемами, я подписал пятилетний контракт с организацией под названием Фонд Развития Человечества, ФРЧ. Они предлагали участвовать в освоении новой территории и обещали субсидию размером в две тройские унции золота ежемесячно. Примерно четыре тысячи долларов по текущему курсу.

При подписании контракта сотрудники ФРЧ под предлогом секретности умолчали о некоторых нюансах. Например, о том, что территория находится в другом мире. И о том, что в этом мире земные законы не действуют. Совсем. Зато есть рабовладение, например. Смертность от убийств людьми и хищниками зашкаливает. Налоги существуют немаленькие. И правит всем закон силы.

В общем, благостная картинка при прибытии сменилась шоком. А шок сменился пониманием, что и тут жить можно. А если взять судьбу в свои руки, а не вести себя, как овца в стаде, то и хорошо жить получается. При условии, что у тебя хватит ума и силы, чтобы выжить.

Тут каждый выбирает для себя. Или ты овца, и тогда тебя стригут, или нет, и тогда тебя могут убить люди или съесть хищники.

Я решил, что овцой я уже долго был, хочу попробовать другой жизни. Только на этом пути, если уж начал двигаться, надо идти вперед. Остановишься – более азартный и голодный конкурент тебя догонит и убьет, а имущество твое и женщин заберет себе. На Земле тоже так, только там это не так явно, гораздо медленнее и обычно без убийства.

***

Что нужно знать о мире Проект?

Солнце тут чуть краснее и крупнее земного, но для практических целей разница не существенна.

Луны две – Деймос, крупнее и ярче земной, и Фобос – маленький и тусклый, зато в паре с Деймосом он придает небу очень стильный вид. Когда их обоих видно, конечно.

Сила тяжести на 8% меньше. Это приятно, легче себя чувствуешь и устаешь меньше.

Атмосферное давление чуть ниже, а процентное содержание кислорода примерно такое же. Дышится примерно как в невысоких горах, никаких эффектов вроде отдышки или кислородного опьянения нет.

Эти небольшие отличия очень сильно влияют при стрельбе на большие расстояния. Мне пришлось пострелять уже немало, так что это важно. Земные таблицы для снайперской стрельбы не годятся категорически, зато можно пользоваться баллистическим калькулятором, установленным на комме.

Длительность суток почти совпадает с земной. Для учета разницы введен 25-й час, состоящий из 36 минут.

Климат в нашем секторе средней степени жесткости. Зимой средние температуры -15, летом +20. Это с учетом суточных колебаний, то есть зимой ночью обычно -20, днем -10, а летом – +15 и +25, соответственно. Лето приятное, а зимой будет холодновато, но терпимо. Влажность нормальная, комфортная для людей и растений.

ФРЧ, когда готовил мир Проект к заселению, забрасывал в его прошлое образцы земных растений и животных. Сначала водоросли, потом червей и членистоногих, потом рыб, хвойные растения, земноводных, пресмыкающихся… и все это примерно в таком порядке, как они развивались на Земле. На Проекте животные тоже эволюционировали, получилась диковинная смесь из земных видов, видов, похожих на те, которые на Земле были и вымерли, и видов вовсе новых. Хотя какой-то совсем уж экзотики нет, каждая экологическая ниша диктует свои требования, так что особенно не разгуляешься. Тут, скажем, из-за отсутствия ледниковых периодов и первобытных людей развились и сохранились представители мамонтовой фауны. Мамонты эволюционировали из индийских слонов, вернувших себе шерсть и отрастивших бивни, еще появились шерстистые носороги, имеющие большой рог, которым удобно разгребать снег. Ну и прочие представители – гигантские олени, верблюды, лошади, травоядные медведи. А раз есть набор лохматых и больших травоядных, развились и соответствующие хищники – степной медведь высотой в два метра в холке, саблезубый тигр, медвежий лев, занявший место земного пещерного льва.

Но эта экзотика в основном встречается в степной и тундровой зоне. А русский сектор находится в зоне смешанных лесов. Хотя и к нам забегают, да. Нас с Викой чуть парочка саблезубов не сожрала, а потом степной медведь на наш отряд выскочил. Чудом все прошло без потерь, только Вику он обгадил с ног до головы.

Из местной экзотики есть только опасный длиннолапый медведь, очень быстрый и подвижный: прыгает на жертву из засады, и рогатина от него плохо помогает, потому что лапы длинные, он ими достает человека, даже получив наконечник в грудь. Еще из необычного колючник есть, но он травоядный и не опасен, если его не трогать.

Впрочем, тут и без экзотики не безопасно. Тигры есть, медведей, похожих на кадьякских, много. Всеядные свины, крупные травоядные, лоси или бизоны, могут быть опасны.

Отдельная тема и самый опасный для человека зверь – лесной кот.

Телосложением и размером он похож на ягуара, чуть крупнее и длиннее телом, окраску имеет скорее, как у рыси. На людей бросается сверху, с деревьев, убивает почти мгновенно. Может просто череп прокусить или шею сломать. Если люди идут группой, нападает на последнего, причем нападает, даже если не голоден. Просто он считает людей, как и волков, конкурентами.

Очень сообразительный зверь, гораздо умнее, чем земные родственники. Есть у него одна особенность – если он напал на человека, и убить его не удалось, он больше попыток не повторяет. По крайней мере, в моей практике это правило выполнялось пока. Это сильно выручало меня, когда я ходил по уже известным мне местам в лесу.

Для меня лесные коты особо значимы. И не только потому, что один из них чуть не убил меня, а еще несколько – пытались. А потому, что мы с Викой семью котов приручили. Приручение это довольно условное, они просто живут и ходят рядом, как бы сами по себе, но им это удобно и интересно. И им нравится, когда мы их чешем и гладим. Даже такое сожительство дает нам громадную пользу.

Семья эта состоит из кошки Барсучихи, ее двух котят, уже довольно крупных, и самца Барсика. Самка стала следовать за мной из меркантильных соображений, когда оказалось, что она стала матерью-одиночкой, а рядом со мной можно подкормиться. Теперь Барсучиха с котятами живет рядом с моей землянкой.

Барсик смирился с моим поселением на его охотничьем участке, когда поучаствовал в поедании туши убитого мной медведя. Он долго делал вид, что сам по себе, но потом подпустил к себе Вику, купился на ее приятный запах самки, поглаживания и почесывания, и теперь почти всегда сопровождает ее в походах. Ему нравится под нашей защитой безнаказанно бродить по чужим угодьям. Эта его склонность – огромная выгода для нас. Во время перехода Барсик выявляет хищников в засаде, как в случае степного медведя. В его присутствии на нас не нападают другие коты. В случае с саблезубыми тиграми он сражался на нашей стороне, без него мы бы не справились. При ночевках на открытом воздухе он нас охраняет. А еще иногда он притаскивает тушки оленей, делится с нами мясом. И мы с ним делимся, когда охотимся. При этом Барсик не стал плюшевой игрушкой, он и людей убивал, и труп сожрать может на глазах у шокированной публики, и для других людей, кроме нас с Викой, он опасен. Но ценность его превосходит все мелкие недостатки. Потому что для меня моя жизнь и жизнь Вики бесценны, а их он уже не раз спасал и в будущем спасать станет.

***

Теперь что касается реальных отношений с ФРЧ.

Когда мы прибыли на Проект, на инструктаже, нам сообщили, что мы ссыльные, вроде каторжников, которых когда-то отправляли в Австралию или Сибирь. Нас в рамках эксперимента удалили с Земли, чтобы уменьшить уровень нестабильности на ней, и жизни наши ничего не стоят. На самом деле, я думаю, это не вся правда. Потому что ФРЧ скрупулезно выполняет все обязательства, записанные в контрактах. Написано там «обеспечить возвращение после завершения контракта» – и таки да, даже если переселенец стал рабом, и хозяин попытается ему помешать вернуться на Землю, достаточно добраться до фактории или послать через комм жалобу, ФРЧ устроит целую спасательную операцию с блокировкой счетов и раздачей люлей всем виновным. Написано «обеспечить оружием» – можешь хоть каждый день приходить в факторию и бесплатно брать себе винтовку или пулемет. Правда, патронов бесплатно дают мало, по норме расхода, приходится докупать: для тренировок или если планируется серьезная перестрелка. И деньги ФРЧ аккуратно выплачивает – две унции в месяц. Правда, с деньгами сложнее – фонд их выплачивает, но местные власти под видом налогов частично или полностью отбирают эти субсидии.

Поток переселенцев состоит из трех примерно равных частей. Первая часть, с которой все началось еще двадцать пять лет назад – это заключенные, завербованные в тюрьмах. Вторая часть – женщины легкого поведения, подписавшие контракты о сексуальных услугах. И третья часть, к которой отношусь и я, – «политические». Люди, в большинстве мужчины, которые или участвовали в каких-то радикальных организациях, или просто были взяты на заметку за резкие высказывания в соцсетях.

В повседневной жизни ФРЧ обеспечивает через фактории, находящиеся в каждой деревне, много полезного:

– Выдачу бесплатного оружия, средств связи и одежды (правда, одежда оранжевого цвета, мало пригодная для хождения по лесам).

– Возможность покупки товаров с Земли, хоть и с наценкой в 0.1 унцию за килограмм веса.

– Банкомат с возможностью перечисления денег, как по Проекту, так и на Землю.

– Скупку местных ценностей: золота, мехов, ягод барзотника.

– Бесплатную цифровую связь через коммы и планшеты, в том числе возможность видео-, аудио- и текстовой связи и доступ к местному интернету.

Связь действует внутри деревни всегда, а в пределах заселенных секторов – почти всегда. Только в грозу опускают ретрансляторы, расположенные на привязанных воздушных шарах.

Еще в фактории запрещены насильственные действия, если прижмет – там можно спрятаться от опасности, например, чтобы подмогу вызвать.

В отношения между переселенцами ФРЧ не вмешивается. Совсем. Решила администрация сектора разрешить рабовладение? Значит, будут людей брать в рабство. Установили грабительский налог? Их право. Захочет кто-то убить или ограбить тебя? Сами разбирайтесь, или пусть администрация сектора судит.

***

И последнее, что нужно понимать для жизни в мире Проект, это правила, принятые администрациями секторов и их обычаи.

Я знаю только о двух секторах, русском и украинском. Украинский расположен к югу от нас, а еще южнее – турецкий. На запад от русского лежат сектора крупных европейских стран, самые западные – три американских сектора. Но они далеко, так что нам пока все равно, какие отношения складываются между демократами, республиканцами и цветными.

Живу я в русском секторе, на его южной окраине, в деревне Большой Бук. Как несложно догадаться, назвали так деревню картографы ФРЧ в честь громадного, в несколько метров в обхвате, дерева, которое до сих пор стоит рядом с деревней, посреди вырубки.

В секторе больше пятидесяти деревень, расположенных сетью из равносторонних треугольников вокруг нашей базы ФРЧ. Получается, что расстояние между соседними деревнями везде почти точно равно 20 километрам.

Главное, что нужно знать о русском секторе – женщины тут являются собственностью мужчины, отца или мужа, или общины. Всех переселенок, попавших в деревню, сразу отправляют в публичный дом, работать по специальности. Большинство их них на это и нанимались, но женщины из «политических» туда тоже попадают, если не слишком старые.

Но и это только временно. Потом приезжают дружинники из Замка, столицы сектора, и забирают девиц с собой. Еще они нанимают рабочих нужных для Замка специальностей, если такие есть, и парней с опытом службы в армии – служить в дружине.

Из Замка обратно возвращают небольшое количество дам, уже потерявших красоту, часто с детьми. Получается, что в деревнях молодых красивых женщин не остается, да и вообще любых женщин страшный дефицит. Из-за этого их без охраны из дома не выпускают, а молодых девушек, которые родились уже на Проекте, вообще стараются не показывать никому, опасно таким ценным имуществом владеть.

В украинском секторе по-другому. Там и к женщинам, и к мужчинам отношение одинаковое – со всех берется налог размером в две унции. То есть все деньги, которые выплачивает ФРЧ, у переселенцев отбирают. Не хочешь платить – выселяйся из деревни. В лесу хищники. И бандиты, которые могут поймать, все отобрать и заставить подписать рабский контракт. Сначала люди пытаются как-то барахтаться, искать работу, чтобы снять жилье и не умереть от голода. Но рабский труд выдавливает с рынка труда вольнонаемных. Остаются вакансии только для охранников, управляющих. Женщины проституцией могут еще зарабатывать. Так что две трети населения сектора влезают в долги и рано или поздно продаются в рабство. А когда у них кончается срок контракта с ФРЧ, они встают перед выбором – возвращаться на Землю нищими или продлевать контракт и свое рабство. Вопрос сложный и ответ на него не так уж очевиден.

***

Что я успел натворить за те несколько месяцев, которые провел в мире Проект?

Много чего. Я очень продуктивный творец, как оказалось.

Сначала я решил уйти из деревни. Для этого изучил все, что можно было, в местном интернете, поспрашивал людей, и даже познакомился со старожилом, охотником Петром. Он мне лекции о повадках животных читал, в дом приглашал, с семьей познакомил. И даже у меня с его дочерью Дашей, юной красавицей-блондинкой, начались отношения.

Выполняя свое решение, я выбрал место и построил себе землянку в лесу. Идея оказалась хоть и опасной, но правильной. Я научился жить в лесу, а так как лес – это почти весь мир вокруг крохотного освоенного пятачка, я стал свободным в своих действиях. Намного более свободным, чем деревенские жители.

Потом я выполнил другое свое решение и убил несколько человек, включая старосту деревни Вилячий Ручей и капитана дружины Замка. Решил, что я вправе судить преступников. Наверное, это было наивно, но я считал, что должен это сделать, и мир станет чуть лучше.

Мир лучше не стал, следующего старосту я тоже убил. Но и это не сделало мир лучше.

Так что очередного старосту я убивать не стал, хотя и стоило бы.

Между делом я вытащил из публичного дома молодую девушку, Вику, дочь первого старосты. Она стала жить со мной. Такой вот парадокс – я, убийца ее отца, оказался единственным, кто ей помог.

Петр узнал, что я стою за убийствами, которые всколыхнули теплое болото деревенской жизни, и отказал мне от дома. Потому что опасно со мной иметь дело. Потом, правда, немного смягчился, сказал, что если я до весны доживу, можем обсудить тему моего сватовства. Даша тоже сначала отказалась продолжать отношения, но потом передумала и теперь, когда я бываю в деревне, соглашается ночью выходить из дома ко мне на свидание на огород.

Изучив окрестности деревни с точки зрения возможности зарабатывать, я нашел золото. Сначала россыпь, потом первичное месторождение, кварцевую жилу. Разрабатывать его мне помог уголовник-рецидивист Беляш, который попал сюда в одной со мной партии переселенцев. Под его чутким руководством находятся еще шестеро парней, тоже из заключенных, но молодых. Эти парни прошли проверку золотом и опасностью, так что я им теперь доверяю. Не безгранично, полностью я доверяю только Вике, но намного больше, чем другим людям.

Вике пришла в голову идея запугать недобитого мной старосту и требовать от него, чтобы хотя бы женщин в публичный дом насильно не помещали. Заодно она придумала загадочную организацию, которую назвала Фронт Освобождения Женщин. Идея оказалась живой. Для этой организации мы создали сайт, начали получать жалобы от обиженных женщин. И даже кому-то помогли.

Так как Вике нельзя было появляться в Вилячем Ручье, мы, когда появились деньги, поселились в соседней деревне, Большом Буке. Названной так в честь громадного дерева, которое стоит рядом с деревней.

Когда мы с ребятами Беляша заработали на добыче золота существенные суммы, обзавелись жильем, решили совершить поход в украинский сектор для покупки рабынь-женщин. Парням нужны были женщины для личных потребностей, а я решил просто перепродать своих в русском секторе. Кроме желания обогатиться у меня была еще одна причина – мысль, что если в деревне, где мы живем, женщин будет больше, они станут доступны, Вике не придется сидеть взаперти, и она сможет без опасений ходить по деревне.

Поход прошел успешно, хотя за нами гналась целая толпа народа. Хотели поймать, убить и отобрать рабынь. Самых опасных я перестрелял, еще мне помогли Саша, Игорь и Влад – трое рабов, которых я купил одновременно с женщинами. Они показали себя надежными парнями, так что им я тоже в какой-то степени теперь доверяю.

Авантюра эта завершилась аукционом по продаже женщин.

Справедливости ради нужно сказать, что после возвращения из похода мы с Викой почти отстранились от дел. Нам нужно было отдохнуть, расслабиться, компенсировать недостаток секса. В это время Саша решал бытовые проблемы моих рабынь, а организацией аукциона занялась Лера.

У Леры положение двусмысленное. Она была свободной, когда сама попросилась идти с нами из украинского сектора в русский. Оставаться свободной ей было уже недолго, она все больше влезала в долги. Ко всему прочему, она молода, красива и не проститутка, а из политических, так что перспектива стать рабыней для нее была совсем неприятна. Поэтому девушка не стала ждать и воспользовалась возможностью выкарабкаться, обратилась ко мне.

Теперь, по законам нашего сектора, Лера принадлежит мне, потому что я ее привел, и она живет в моем доме. По местным обычаям девушка то ли моя жена, то ли рабыня, строгой границы между этими статусами в русском секторе нет. Я предупреждал ее об этом, и о том, что я намерен на ней заработать, продав ее кому-нибудь в качестве жены. Я ведь не из альтруизма рисковал жизнью и деньгами, отправляясь в этот поход. Лера согласилась, потому что быть женой в русском секторе намного лучше, чем рабыней в украинском. Хотя бы потому, что деньги отбирать не будут.

***

Мари радостно ускакала в свою комнату собираться и готовиться к встрече со своим новым мужем. Ее покупатель выглядел вполне адекватно, нормальный мужик среднего возраста, из старожилов, ему мастерская принадлежит по производству окон. Солидный бизнес, не последний человек в деревне, женат, дети есть, Мари он купил второй женой.

Я откинулся на спинку стула и оценивающе посмотрел на Леру.

Посмотреть на нее приятно. Девушка была высокой, с густой шапкой из черных волос в мелкую кудряшку, слегка скуластым лицом, синими миндалевидными глазами и тонким носом с легкой горбинкой. И крупным ртом с подвижными тонкими губами. В детстве она серьезно занималась плаванием, это наложило свой отпечаток на ее фигуру. Широкие плечи, узкая талия, длинные сильные пальцы на руках. Под смуглой кожей прорисовываются мышцы. И да, у нее очень-очень крупная грудь. Я предпочитаю более умеренные размеры, если интересно. Движения девушки были уверенными, выглядело это немного по-мужски.

Интересно, в песне Roxette «The Look», там где «Она шагает, как мужчина, бьёт, как молот» имелось в виду это же? Или это просто ритмичный бред, как часто бывает в текстах песен? Впрочем, там шла речь о кареглазых красотках.

Лера заметила мое внимание и смутилась. Причина для смущения была очевидна – ее непонятный статус. То ли рабыня, то ли приживался.

На ее продаже я мог заработать унций триста, я думаю. Но и продавать без ее согласия как-то не комильфо. Вот если она упрется и не захочет, что – силой ее тащить? Еще неизвестно, хватит ли у меня на это сил, она сгоряча и в челюсть кулаком зарядить может, такая она, решительная. Такого шоу эта деревня еще не видела. И Вике это не понравится, они нашли общий язык.

По справедливости, если бы она захотела уйти к кому-то, я бы ее отпустил. Она пошла с нами добровольно, а услугу по проводке ее из украинского сектора можно оценить в пару десятков унций – именно с такой наценкой ушли с аукциона самые дешевые женщины. Копейки, в общем, по моим сегодняшним меркам. Как же легко не придавать значения деньгам, когда они есть…

– Лера, а давай тебя продадим, мужа тебе найдем хорошего, – голосом искусителя начинаю я разговор.

Надо же определяться, как нам жить дальше.

– Не надо меня продавать! – сразу возмущенно реагирует девушка.

Голос у нее низкий, грудной, с гортанными нотками. Звучит волнующе.

– А что же мне с тобой делать? Как ты видишь свое будущее.

– Ну, я могу работать на тебя, – потупилась Лера.

– Мы, вообще-то, планируем открывать публичный дом. Ты правда хочешь работать там? – не могу я удержаться от колкости

Девушка смущенно улыбнулась:

– Нет, я имела в виду другую работу. Вот я аукционом занималась – хорошо же получилось? Для того же публичного дома могу сайт и рекламу сделать. Вика говорила, ей еще для Фронта Освобождения Женщин надо что-то делать.

По сайтам и рекламе Лера у нас специалист, причем отличный, это факт. На Земле она именно этим занималась. Тут есть тонкость – на Земле все рекламные каналы и способы продажи давно забиты, люди к ним привыкли, научились защищаться от навязчивой рекламы. В мире Проект такого нет. Тут нет ненужных товаров. Если ты хочешь мяса – идешь на рынок, и покупаешь мясо. Единственная возможная реклама – это слова торговца «Покупайте, утром еще паслось!» И если тебе нужен дом, ты выбираешь и покупаешь. Люди отвыкли от рекламы, не имеют от нее защиты, поэтому для специалиста здесь раздолье. Но только при условии, что он найдет правильный товар. Вот женщин, например, которые ценятся за красоту, которая воспринимается субъективно.

Пока я размышлял, девушка продолжила рассудительным тоном:

– Олег, ну посмотри на меня, неужели я похожа на девушку, которая выйдет замуж за какого-нибудь старожила, будет остаток жизни сидеть взаперти в гареме и рожать детей? Я хочу как Вика, с тобой везде ходить, жить нормальной жизнью, работать. Я стрелять научусь, я сильная и выносливая, в конце концов, сильнее многих парней.

– Сговорились? А то, что Вика дважды была на волосок от гибели, она тебе рассказывала?

– Ну, не погибла же. Я действительно не хочу сидеть в деревне.

В качестве работницы Лера была выгодным приобретением. Она умела действовать самостоятельно, но при этом не боялась спрашивать или просить помощи, если сама не знала, как решить проблему. Это редкое сочетание. Чаще молодые сотрудники или ждут указаний, как им работать, или пытаются все сделать сами, им комплексы мешают спросить совета, пока не становится слишком поздно. В обоих этих случаях сотрудник больше приносит проблем своему руководителю, чем помогает. Лера умела решать проблемы и не создавать новых. Да и с винтовкой в походе она смотрелась бы вполне органично, не менее органично, чем дамы из Цахала.

Что делать с ней я уже задумывался. И признаки того, что она обосновывается у нас в доме надолго и продаваться замуж не собирается, тоже замечал. Это несложно заметить, когда у девушки начинается гнездование. Так что внутренне я уже был готов ее оставить, а в каком качестве – там будет видно. В то, что мужчина и молодая привлекательная женщина могут жить в одном доме, работать вместе, и этим ограничиться, я верил еще меньше, чем в дружбу между парнем и девушкой.

– Ладно, оставайся, – озвучил я свое мнение. – Чем будешь заниматься, потом решим, пока надо будет научить тебя ходить по лесу и стрелять. Как утверждает Вика, свободная женщина обязательно должна иметь винтовку.

***

Когда Мари собрала свои вещи, я вызвал из соседнего дома Сашу с его друзьями.

Саша, парень лет тридцати, выше среднего роста, сухощавый, русоволосый, был куплен нами в украинском секторе. До того, как попал сюда, он успел повоевать на Донбассе, на стороне непризнанных республик, как и Влад с Игорем.

Влада и Игоря мы оставили в доме с девушками, а я с Сашей отвел Мари в факторию – передавать ее покупателю. Там мне через терминал перевели оплату, девушка смущенно обняла нас на прощанье, чмокнула в щеку и отправилась в новую семью.