Облик Огня. Том 1

Заметки чужеземца

«Дорогой друг. Я начал свой путь здесь. В Дастгарде. В прекрасном городе на побережье Солнечного моря, откуда когда-то и странник ступил на дорогу своих невероятных приключений.

Кто я? Я никто. Зови меня Чужеземец. Старец, прозревший и отправившийся в путешествие, чтобы подарить миру правду. Славить имена героев и искать доказательства подвигов оных. Я чувствую, что воздвигнуть стелы в их честь теперь дело всей моей жизни. Проложить путь паломникам, которые также как и я, решат пройти по стопам Сарвилла Кхолда и познать то, что познал он, странствуя по свету и верша судьбу человечества.

С этого момента я не пропущу ни единого слова, связанного с медведем из Дастгарда. С огромным интересом буду внимать тем, кто стал свидетелем подвигов былых лет и любезно решит поделится со мной столь поразительными историями. Словно смерд, отделяющий зерна от плевел, я выкину вымысел и оставлю только правду. Набью ее на каменных плитах вдоль всего пути странника, что мне предстоит пройти.

Добравшись до очередного обелиска, разбей лагерь. Разожги костер и останься близ святого места на столько времени, сколько тебе потребуется для того, чтобы проникнуться судьбой избранника и сделать выводы. Дочитав заметки до конца, ты поймешь куда следует держать путь, чтобы достичь следующей главы из жизни когда-то никому неизвестного мальчишки с глазами разного цвета, чуть не почившего на заре своего взросления…»

Заметки чужеземца, выбитые на высокой стеле

в Медвежьем квартале Дастгарда, возвышающейся

над огромной каменной плитой, на которой изображена

карта Неймерии и цифра «1».

Глава 1

День в столице королевства Дордония, Дастгарде, начинался не хуже и не лучше любых других дней в этом под завязку заселенном и пыльном городе. Засидевшиеся до утра в городских корчмах пьяницы встречали рассвет нехотя волоча свои ноги по узким улочкам в стороны своих домов. Шатаясь они проходили мимо бодрых горожан, каждый из которых уже занимался своим нелегким трудом – кто-то усердно вычищал лошадиные стойла, а кто-то таскал ведра, наполненные до краев водой из ближайшего колодца, по пути расплескивая ее так, что каждый желающий легко мог бы отследить путь водоноса и посмотреть в глаза тому, который зачем-то набирает полную тару, зная, что все-равно донесет только треть. Третьи сочли необходимым что-то непременно отремонтировать в столь ранний час и отстукивали молотком какой-то ломаный ритм то и дело прерываясь на антракт для того, чтобы проверить качество своей работы. Были и четвертые, очередь которых была встать не стой ноги и браниться из-за очередной неудачи на себя или на кого-то кто, по их мнению, был повинен в этой самой неудаче. Были и пятые, и шестые, и многие-многие другие, но все они, занимаясь каким-то полезным для себя делом, в общей картине зачастую лишь создавали утреннюю сумятицу.

Пятьдесят шестой день Расцветания оказался первым по-настоящему жарким днем в этом году, хотя иные предсказывали будто уже нынче море замерзнет, а оттаяв лишь спустя девятнадцать лет, обрушит сильные шторма и наводнения на всю Дордонию. Почти никто не верил в эти россказни, а те, кто верил сегодня могли воочию убедиться в абсурдности и пустословии «иных» – воздух был раскален, духота заставляла горожан расстегивать последние пуговицы на туниках и рубахах, а других и вовсе нырять в Солнечное Море, не дожидаясь официального королевского разрешения на купание в естественных водоемах.

Всех жителей Дастгарда, которых обычно объединяло до неприличия мало общего сегодня все же связывало кое-что – тысячи людей торопились скорее закончить все свои дела. В этот раз не для того, чтобы весь остальной день отлынивать от работы, а для того, чтобы к полудню подоспеть на площадь, где должны были казнить вора и распутника, мошенника, своими деяниями признанного изменником государства, странника и медведя из бедняцкого квартала, Сарвилла Кхолда.

Каждый, от мала до велика, знал имя странника наизусть, устав от постоянных объявлений, которые выкрикивали в переулках начинающие герольды и обычные скучающие пьяницы, и барды – часто последние напоминали вторых и наоборот.

Странниками же во всей Неймерии называли отнюдь не тех, чьи дела и убеждения постоянно тянули их на чужбину. Подобный «титул» вешали на людей, рожденных с глазами разного цвета. Серый и зеленый, голубой и черный — какое бы сочетание цвета глаз не проявилось у человека — это казалось странным для любого разумного существа, населяющего материк, будь то скупой гном, падший эльф, самый обычный человек или кровожадный гоблин. И конечно же все эти разумные существа сторонились странников так, как принято сторониться всего, что хоть на малую толику отличается от привычных стереотипов и несет в себе загадку, которые общество давным-давно обленилось разгадывать или, по крайней мере, доносить эту отгадку до обывателей.

В глубине Купеческого квартала, между храмом великой Касандры и лавкой торговца тууринскими коврами стоял старый сиротский приют под покровительством того же храма, названного в честь Богини Плодородия. Здесь, защищенная стенами спальни от остального мира, на одной из кроватей лежала маленькая Кристи и изучала увесистую книгу.

Девочка все утро, то и дело, поднимала книгу все выше, пытаясь загородить глаза от навязчивого солнца, которое по своему существу, как и всегда сегодня восходило, заглядывая и согревая каждый темный угол во всей Неймерии. Кристи была пострижена почти на голо и, если бы не ее синие как Солнечное Море глаза и не исключительно смазливые черты лица – ее легко можно было бы принять за мальчишку.

Сегодня она проснулась раньше обычного и уже успела выучить родословную Бивина Стонкина — первого императора Творса, что являлось обязательным к изучению, как и все, что было описано в немногочисленных книгах, которые были в распоряжении приюта с незапамятных времен и которые наизусть знал каждый воспитанник оного.

– Кристи, собирайся! – выкрикнула запыхавшаяся девчонка, только что забежавшая в комнату, вырвав из утреннего полусна тех, кто еще спал.

– Тише, Мидэя! – ответила девочка, лениво поднимаясь с кровати. – Куда собираться?

– Ты что, забыла? – Мидэя на секунду отвлеклась, достав из носа неприятную на вид массу и пустила ее в сторону ёрзающего на одной из кроватей. – Сегодня будут казнить странника из Медвежьего квартала!

– Ну и что? – Кристи закрыла книгу, оставив указательный палец между страницами и села на край постели. Расправляя плечи и выгибая занемевшую спину, девочка блаженно простонала.

– Как это ну и что? – Мидэя снова громко проскрипела детским ломающимся голоском, заставив какого-то соню показательно откашляться и выпучила свои большие карие глаза. – Казнь говорю смотреть айда, дурочка! Видела когда-нибудь как человека вешают?

– Нет, – равнодушно пожала плечами Кристи. – А зачем на это смотреть?

– А затем, что если сегодня не посмотришь, то…то… то никогда больше и не получиться посмотреть! – наконец выдавила она. – Вот тебе сейчас уже двенадцать лет, а ты еще никогда ничего подобного не видела. А в следующий раз, когда выпадет такая возможность, тебе будет уже... – Мидэя затупила взгляд на одной из своих рук, пытаясь на пяти пальцах пересчитать сколько подруге будет лет еще через двенадцать зим и после двух неудачных попыток сдалась, – Тебе будет уже...больше! Таким образом ты вообще больше никогда можешь не увидеть, как...бээ! – она высунула язык, изобразив будто болтается в петле.

Удивительно, но аргумент Мидэи подействовал отменно.

– Тогда побежали скорее! Мы еще успеем! – Кристи натянула на льняную рубаху не первой свежести мятые, вытащенные из-под подушки, штаны и, как две капли воды, стала походить на свою подружку.

Глава 2

Шаарвиль. Перепелиное гнездо. Последний оплот. Святой остров. D'lanesvelle. Замок за все время своего существования сменил великое множество названий и это лишь некоторые из них. Все в Дастгарде в свое время подверглось изменениям, кроме древнейшего дворца, на совесть выстроенного гномами в стиле далеко не присущем для этой расы — вместо грубых угловатых очертаний Шаарвиль имел округлые формы, но все же с высоты птичьего полета замок являл собой идеальный квадрат, а четыре шпиля белоснежных башен были расположены точно по углам здания.

И все это было отнюдь не так, что Первые Люди нанимали гномов для постройки столь величайшего не просто замка, а произведения искусства, где бородатые братья отдавали концы и хоронились прямо в фундаменте, чтобы творение стояло крепче. Нет. Люди пришли на ту землю, что сейчас именовалась Дордонией, когда в Шаарвиле уже заседали первые короли гномов.

Никакого дерева. Все на территории замка было сделано из камня, вплоть до скамеек в Красном Саду. По величественным колоннам ныне королевского тронного зала любой чуть соображающий в строительстве простолюдин мог сразу понять, что белые, почти прозрачные, столпы были построены задолго после возведения самого Шаарвиля и не имели никакого практического назначения.

Мраморные плиты на полу, только что начищенные до блеска служанками, играючи отражали солнечные лучи, попадавшие в зал через высокие панорамные окна, а на столе для гостей, усыпанном разнообразными фруктами, сидела синица – птаха, время от времени, щеголяла из стороны в сторону, недоверчиво поглядывая на застывших у входа паладинов, охраняющих вход в помещение, словно на котов, которые уже не раз таким образом пытались ввести в заблуждение, чтобы потом внезапно наброситься и перекусить её насквозь.

В конце зала рядом с троном, на котором восседал король, стояла высокая женщина в синем платье, ложащемся прямо на пол, и громко что-то пыталась доказать своему владыке.

– Ты не можешь так поступить, Рогар! Ты мне обещал... Нарушать обещания не достойно короля! – восклицала она, поджимая свои и без того тонкие губы.

– Только мне решать, как я могу поступить, а как нет?! – возражал король. – Лиана едет в Башню Стихий. И это мое последнее слово!

Женщина побледнела и от отчаянья прикусила нижнюю губу, струйки крови начали сочиться наружу.

– Прошу… Отнесись к девочке по-отцовски, Рогар, – через некоторое время вновь заговорила она, уже более спокойным тоном. – Ее вины в этом деле не больше нашей.

Она помялась еще несколько мгновений и продолжила.

– Ответь мне, кто должен взять на себя вину, если ребенок напроказничал? Если натворил что-то запретное?

– Обойдемся без намеков и давления на мои отцовские инстинкты, Антина. Если ты так хочешь справедливости — я могу приказать выпороть тебя за то, что не уследила за своей легкомысленной дочерью, – сидя в своем троне Рогар наклонился вперед, внимательно вглядываясь в глаза супруги. – Но...это будет лишним. Твои глаза уже намокли. Боюсь представить, что будет, когда возница тронет поводья, тем самым положив начало пути Лианы в башню для треклятых магов.

Монарх неприятно ухмыльнулся. Королева была оскорблена, но даже не думала прекращать и уже собиралась бросить следующий аргумент, но король равнодушно поднял руку, приказывая ей замолчать. Одна лишь синица, до сих пор перепрыгивающая с гроздей винограда на наливные яблоки и обратно, не знающая запретов и не имеющая представления о поминовении, нарушала тишину в зале.

Седая борода Рогара Вековечного добавляла владыке мудрости, но своими повадками он скорее смахивал на кузнеца, которому совершенно случайно в наследство досталась корона. Даже сейчас, в, казалось бы, неловкой тишине, он старательно пытался выковырять изо рта на редкость плотно застрявшую между зубов пищу. Король был в бирюзовом шелковом костюме, который, благодаря перекрестной шнуровке, хорошо подчеркивал его фигуру – для своих лет Рогар был в хорошей форме, а на его шее красовался кулон с единственной женщиной, которую он когда-либо любил. Ремесленник Данаил очень кропотливо выгравировал мать короля под верхней крышкой кулона, за что был удостоен чести нарисовать герб королевской семьи прямо в тронном зале – лев вцеплялся в глотку дракону на гобелене прямо за спиной восседавшего на троне владыки Дордонии.

Стук множества каблуков на другом конце зала, эхом заставил королеву утереть выступившие из глаз слезы. В тронный зал вошел Хранитель Порядка со свитой королевских паладинов. Доспехи воинов являли собой яростную схватку — заляпанные кровью панцири, смесь пота и грязи на их лицах и кровоточащие раны, которым требовалась безотлагательная обработка, но в этот час визит к королю, по-видимому, был важнее всего прочего.

Дориан Орегх ударил себя правой рукой в грудь, сопровождавшие его воины последовали примеру своего командующего.

– Бурлящая бездна, Дориан! Я жду твоих разъяснений! – король стукнул кулаками по подлокотникам своего трона и пробежался взглядом по сопровождающим хранителя паладинам. – Антина, оставь нас. Наш с тобой разговор окончен.

Рогар, заметно нервничая, облокотился на спинку седалища и нахмурился в ожидании объяснений вестям, добравшимся до замка незадолго до прихода Хранителя Порядка.

– Казнь странника уже должна была состояться, но зазвонил Колокол Войны, Ваше Величество. Это посеяло панику на площади... – начал оправдываться Орегх, провожая взглядом идущую к выходу королеву.

– А я, по-твоему, оглох? Я хочу знать подробности восстания нелюдей, – выпалил король. – Да! Не смотри на меня так. Естественно, я осведомлён о том, что нелюди взбунтовались на Штормплац. Почему зазвонил в колокол?

– Остроухие тайно проникли в башню и воспользовались…

– Остроухие? – Рогар выдохнул словно взъерепенившийся кот. – Я-то был уверен, что нелюди подкупили дозорных, а тут вон оно как! Объясни мне, хранитель, что нелюди делали в самом стратегически важном месте Дастгарда? Где была стража? Выходит, если бы вчера на нас напали, к примеру, дикари из Сумеречной Пустоши — мы бы уже давно лежали в собственном дерьме, а они трахали бы наших баб?

Глава 3

Аард был вторым по величине городом в Дордонии, после Дастгарда. Также, как и столица южного королевства Аард имел порт, выходящий прямиком в Солнечное Море, откуда торговые суда возили в Творс – соседнюю империю, расположенную на западе, на полуострове – вино, фрукты, пряности, мебель, но чаще всего предметы текстильной промышленности – постельное белье, предметы одежды, парусину, шелк, хлопок, парчу и другой материал из которого в Броосе, Тирэсе, Опанэсе, Якосе и Палатонесе шили все от занавесок до шатров. Взамен же, кроме трюмов, набитых золотом, аардские купцы привозили в Аард другие металлы, которыми была богата западная империя – медь, железо, свинец и олово. Удачно наладив торговлю с Творсом, за спиной у короля Дордонии, несмотря на непрекращающиеся политические конфликты между югом и западом, Аард впоследствии перепродавал имперские ресурсы в три, в лучшем случае, в два раза дороже по всему материку, оставляя значительную и самую качественную часть себе и даже Рогар Вековечный, не мог повлиять на сложившуюся ситуацию, боясь вовсе потерять источник полезных ископаемых.

– Аард, неофициально, самый богатый город Дордонии! Причем за счет личных ресурсов, а не королевской казны, в которой, наверняка, не осталось и ломанного ситема, – гордо заявил купец в синей раскроенной замысловатыми узорами длинной шелковой тунике, пока Ноэми и Сарвилл разглядывали странные безделушки, расставленные на прилавке. – Отличный выбор, сударыня. Черепаха, что вы держите в руках, была найдена в желудке пойманной рыбаками черной акулы. Эксперты заключили, что эта черепашка окаменела на дне Солнечного Моря во время последней долгой зимы несколько сотен лет назад, от тоски по теплу и солнечному свету. Она, несомненно, принесет вам удачу, семейное благополучие и здоровых детишек. Если вы приложите ее к уху, то непременно услышите те же звуки, что слышало это прекрасное создание в последние часы пребывания в этом жестоком мире.

Чародейка поморщила нос.

– И, конечно же, у вас есть бумага с заключением этих, как вы выразились, экспертов, господин купец? – с ухмылкой спросила Ноэми.

– Конечно! Дайте мне пару минут, и я непременно ее найду, – ответил он и начал не спеша рыться в баулах с товаром, показательно перекладывая диковинные предметы из одного мешка в другой. – Вы уже побывали в нашем знаменитом цирке? Готов поклясться, такого величественного сооружения вы не увидите больше нигде во всей Неймерии! Говорят, это здание было построено эльфами, еще до вторжения людей на материк. Остроухие поклонялись там какой-то из своих богинь. По самым скромным подсчетам под куполом может вместиться тысяча триста двадцать один человек!

– Интересно, – Сарвилл потряс миниатюру белого единорога, внутри которого звенело так, будто несколько бусинок случайно попало внутрь, когда скульптор лепил очередного «белого единорога, который только родился и сразу окоченел, потому что увидел людей с жестокими и холодными сердцами», – Интересно, из каких соображений кто-то решил посчитать точное количество мест вокруг манежа?

– Что, простите? – купец поднял брови, неуверенно натянув кончики губ.

– Я говорю, наверняка, тот кто считал количество мест в цирке, страдал бессонницей и делал это только для того, чтобы скорее заснуть.

Купец поправил громоздкий медный медальон, висевший у него на шее, растягивающий широкую серебряную цепь до предела и в жалком подобии искренней улыбки скривил лицо, не поняв юмора своего вероятного покупателя.

– Ну так как? – наконец произнес он. – Будете брать только черепаху или что-то еще?

– Мы вернемся за ней позже, – Ноэми положила фигурку на место, и они со спутником двинулись вдоль рынка под выкрикивание обещаний купца сделать немыслимую скидку, если они сдержат свое обещание и вправду вернутся.

Рынок находился столь недалеко от берега, что даже ночью, когда все купцы замолкали, давая передохнуть голосовым связкам перед следующим насыщенным днем, а запах тухнущей рыбы разносился по городу, рыночную площадь накрывал беспокойный шум прибоя. Отсюда можно было увидеть купол цирка, который так красочно описывал купец, верхушку очередного храма Касандры, полуразрушенные башни замка Тольд, в котором сменялись правители Дордонии за несколько поколений до правления короля Рогара и до переезда королевской семьи в Дастгард.

Ныне же в замке Тольд селился барон Ноген и его братья – Намус и Чариз. Над двухэтажными каменными домами, плотно пристроенными друг к другу по всему Аарду, чуть в стороне от берега, возвышался старый маяк, который светил ярче солнца и ночью, и днем – свет явно поддерживался с помощью магии.

Сегодня на рынке воняло пуще прежнего словно кто-то сделал это на спор – даже горожане, привыкшие к любому букету запахов в нижней части города в этот день иной раз в недоумении, прикладывали к носам платки, рукава туник и рубах, также как и любую другую ткань, что только попадалась под руку.

– Возьми деньги, – чародейка отсыпала медведю половину того, что было у нее в кожаном мешочке. – Купи одежду и все, что тебе понадобится в пути. Я сниму комнату в корчме «Телячьи рога и бычьи копыта».

– Это где?

– Иди к морю, там спросишь.

– А ты чем займешься? – Сарвилл поинтересовался из вежливости и засунул монеты в карман плаща.

– Сперва отдохну. Безумно хочется принять горячую ванну, – ответила чародейка и двинулась по одной из узких улочек, ведущих с рынка.

Она ступала грациозно, бесшумно и очень медленно до тех пор, пока не слилась с бесчисленной толпой, подражающей муравейнику в самый разгар его строительства.

– Господин, я совершенно случайно услышал ваш разговор, – тонким голоском заговорил кто-то изнутри шатра, рядом с которым стоял странник, провожающий спутницу взглядом. – Вы оказались в нужном месте в нужное время! Удача сопутствует вам в ваших приключениях! Я услышал, что вам нужна новая одежда. О туниках, куртках, плащах и головных уборах купца Вонна по всей Дордонии ходят легенды!

Глава 4

На подходе к маленькой деревушке под незамысловатым названием Лисохвост возвышался храм Касандры. Приспешниками Богини Плодородия, покровительницы урожая, света и тепла в основном были люди, населяющие южную часть севера Неймерии. Каждое утро возле храма выстраивалась большая очередь для того, чтобы поблагодарить божество за принесенные плоды и сегодняшний день не был исключением.

Люди несли в переполненных корзинах все, что только поспело к настоящему дню – ягоды, фрукты и овощи. Те, чей урожай оказался не столь богатым нынче, несли скопленное золото, дабы задобрить богиню и были полностью уверены в своей провинности перед ней в ушедшем году.

– Варик! К херам ты остановился, когда эти два недоделанных героя отвлекли тебя? Мы бы легко и сами нашли управу на прокаженных, – верзила, шедший впереди остальных путников, с уродливым шрамом на правой щеке сплюнул в сторону выстроившейся очереди прямо к ногам кого-то из толпы.

– Даю голову на отсечение, что она не ушла дальше этой деревни. Скоро мы достанем ее и уж тогда я не повторю глупых ошибок, – Варик оскалил зубы, оттолкнув плечом старика, стоявшего последним в очереди и перегородившего путешественникам дорогу.

Шайка из четырех человек вызвала бурное обсуждение в толпе, когда удалилась по тропинке, протоптанной между высоких зарослей пшеницы и уходившей прямиком к поселению. Старик, упавший от толчка задиры, подобрал рассыпавшиеся яблоки, но испугавшись женщины, которая пыталась помочь ему встать, снова рассыпал фрукты и вновь припал к земле.

– Знаете, чем дикари из Сумеречной Пустоши лучше этих фанатиков милостивой Касандры? – ехидно спросил у своих друзей тот, которого называли Вариком.

Громилы выпучили свои глаза. Главарь банды – Варик, был очень мал по сравнению с остальными тремя бугаями. Вероятно, он просто лучше всех умел обращаться с мечом, висящим у него за спиной. Беловолосый юнец с маленьких носом и сломанными ушами явно был из тех, кого слушаются и уважают.

– Они такие какие есть и не строят ничего из себя, – продолжал он. – Я уверен, что среди этих верующих найдется несколько человек, которые только хотят показаться вежливыми и благородными, а вечером напиваются сивухи и трахают все, что лежит к ним жопой. А иркарайцы трахают все вне зависимости от времени суток или состояния, не пытаясь при этом показаться высокопарными. Я бы скорее доверился дикарям, чем лицемерам, что толпятся у храма для того, чтобы хоть как-то очистить свою совесть.

Колосья раскачивались, охотно поддаваясь разгулявшемуся по полям ветру. Утреннее солнце припекало и жарило, заставляя разбойников раз за разом останавливаться на водопой и прятаться в слабой тени высоких растений, пока наконец они не уперлись в колодец, стоящий посреди главной улицы, окруженный избушками, постоялым двором, корчмой, конюшней, курятниками и другими деревенскими постройками.

– Кажется, я видел ее! – заорал третий из шайки – лысый и с повязкой на глазу. – Сука спряталась в корчме!

Бандиты радостно загоготали, почуяв запах добычи.

– Ярик, заткнись! Или ты хочешь, чтобы все эти деревенщины собрались и отхерачили нас палками? Нет? Тогда держите себя в руках, волчары, – выставив руки, остановил от бега сообщников Варик, вглядываясь в название заведения. – Корчма Дикий отшельник. Здесь, наверняка, будет удобнее, чем на большаке. Теперь-то эта курва никуда не денется. Но я буду первым. Забивайте очередь за мной.

Хохот, доносящийся с улицы с каждой секундой, становился громче. Владелец заведения – престарелый, побритый наголо, очень полный мужчина, – вылез из-за прилавка охваченный тяжелой одышкой.

По корчме в лучах утреннего солнца после недавней уборки витала пыль, не спеша она вновь садилась на уже знакомые места.

– Чего надобно, уважаемые? Пива с дороги, аль поесть чего для начала? – едва восстановивший дыхание мужчина обратился к вновь прибывшим четверым гостям и навалился на стойку.

– Принеси нам целого жареного поросенка, корчмарь. И два бочонка пива для начала, – Варик огляделся по сторонам, посмотрев на приятелей, которые кивали в такт каждому его слову. – А еще, сделай так, чтобы та девица, которую ты так откровенно и неловко постарался упрятать от нас, сидела за нашим столом с оголенными сиськами и дружелюбным выражением лица. Видишь этот шрам у моего друга на лице? Негоже, чтобы он подумал, что баба с кислой миной сидит, потому что он ей не приглянулся. И урод, стало быть.

Корчмарь весь взмок, пока Варик излагал желания ловко крутя небольшой кинжал в руке и в конце концов вонзив его в стойку прямо между его пухлых рук.

– И раз уж мы заговорили о женщине, то хочу сказать, что нам нужны будут две комнаты – одна для меня, а вторая для моих парней. Это я делиться не привык, знаешь ли, а они братья, дырки и те поровну делят, мать их.

– Да, да. Чистая правда! – добавил один из верзил и загоготал.

– Уважаемые господа, я предлагаю вам сначала отведать нашего поросенка, который будет готов в течение часа. А пока прошу вас, люди добрые, не злоупотреблять моим гостеприимством, а лучше угостится за счет заведения лучшим в этих местах касандрийским пивом, – корчмарь пытался строить очень приветливое и дружелюбное выражение лица, но у него не совсем получилось.

– Слушай, мужик, – главарь схватился за эфес кинжала, дернул и приставил его к горлу собеседника. – Если ты вдруг решил, что с нами можно пошутить, а твое я не знаю о ком вы говорите я воспринимаю, как очень неудачную шутку, то вынужден тебя разочаровать. Мы проделали долгий путь и от усталости не понимаем плоского юмора. Давай жирдяй, делай свое дело! Покажи, как принято встречать гостей в вашей захудалой Дордонии.

Вся шайка в который раз зашлась громким хохотом, когда мышцы на лице Варика расслабились и он заулыбался как ни в чем небывало. Однако корчмарь продолжал стоять на своем.

– Тебе что, не понятно сказано, старик? – Варик придавил лезвие к горлу хозяина, на этот раз пустив тонкую струйку алой крови.

Глава 5

Через весь север Неймерии с юга к Расколотым Островам простиралась широкая дорога с официальным названием «Змеиный тракт». Этот путь лежал через Дордонию, далее огибал Узкую реку и ложился прямо к главным воротам Асаи. А дальше вдоль Призрачной реки между Мертвым и Изумрудным лесами уходил к Холденфеллу по пути отводя один из своих хвостов к Городу Гор и только потом, через версты и версты на север, настигал Расколотых Островов, которые уже много тысячелетий безнадежно тонули в Вечных Водах.

На большак выходили все, кто так или иначе был вынужден покидать насиженные места и отправляться в дорогу — короли, оставляющие свои замки в самых крайних случаях; купцы, перевозящие товар с севера на юг и обратно; гномы, странствующие рыцари и другие путники, жаждущие повидать свет. Лишь эльфы и разыскиваемые повсюду бандиты предпочитали передвигаться параллельно Змеиному тракту — меж плотно растущих деревьев, гор, равнин и другого, окружавшего путь на разных отрезках дороги, ландшафта.

Полная луна освещала лагерь, разбитый в дне пути от Дастгарда. Красные и синие палатки ждали, пока их подвыпившие владельцы устанут и используют их по назначению. Отряд из нескольких наемников облепил один большой костер недалеко от большака и хохотал над очередной пошлой шуткой заводилы.

— …а потом я сказал, что если он хочет когда-нибудь жениться, то надо сбрить бороду, а пока он похож на гнома, который из сисек видел только мамкины! — Дориан пролил на свою светло-зеленую кольчугу немного содержимого из кожаной фляги с гербом в виде змеи.

Воины схватились за бока.

— В следующий раз, когда я уйду из города у меня будет припасена история про странника. Ей еще предстоит родиться, — проговорил Хранитель Порядка, когда сверчки в округе стали горланить громче людей.

— А почему это так важно? — один из наемников поддержал беседу. — Медведь и медведь. Ну и черт с ним.

— Этот медведь не так прост, как тебе кажется. Думаешь, король спроста приходит в бешенство стоит лишь заговорить о нем? — отозвался другой наемник из компании.

— А какого хера вы гадаете, словно бабы в долгую зиму, когда самый достоверный источник перед вами? — Дориан самолюбиво опрокинул флягу и насосался вина. Отрыгнул. В воздухе запахло кислотой. — Дело проще некуда. Навострите уши, если уж собираетесь вместе со мной прикончить этого бедняка. Забудьте все, что вы когда-либо знали об этом юноше и мотивах короля, побудивших казнить его. Вот вам правда. Все вы знаете, что при дворе короля есть чародейка, которая ни раз помогала ему своими советами. Сначала она предсказала несколько набегов дикарей на Дордонию, потом нагадала Рогару рождение наследницы — серебряноволосой Лианы. Не говоря о том, что предсказала несколько вспышек гражданской войны. И будь вы на месте нашего правителя, вы бы поверили, если бы она заявила, что Сарвилл Кхолд, соберет самую могучую армию за все время, с тех самых пор, когда Генор Уйлетан вторгся на земли Неймерии? Что, объединив всех магов, он создаст такую мощь, что всякий, кто встанет на его пути, будет трепетать от страха и выполнять любую волю дастгардского чародея? Я бы поверил. И честно сказать — не ограничился бы кучкой наемников с хранителем во главе.

Одни наемники стали перешептываться, другие продолжали сидеть неподвижно, пережевывая зубами тростник и сохраняя абсолютно отстраненный вид.

— А вы что думали? Что наш король сам принимает все решения, которые впоследствии еще и оказываются непременно правильными и своевременными? Хер вам! — рыцарь сделал соответствующий жест. — Магия, будь она не ладна, играет нынче самую главную роль в судьбе всех государств и, несмотря на то, что вся Дордония пошла по пути подавления чар в том виде, в котором мы с вами их знали, маленькая часть магии до сих пор живет в самом сердце Дастгарда…

Нельзя сказать, что люди, привыкшие выполнять грязную работу за золото, испытали в этот момент хоть какие-то эмоции, но новость была явно из нераспространенных. В какой-то момент каждый из наемников уже занялся своим делом, пока вдруг гул и монотонные звуки военного лагеря не вспорол один откровенный вопрос.

— А правда, что странник бежал у вас прямо из-под носа?

Над лагерем нависла тишина. Молодой наемник явно не знал тем, которых никому в отряде не стоило затрагивать. Он поднял голову от арбалета, который тщательно начищал весь вечер - все его братья смотрели не на хранителя, как он ожидал увидеть, а на него самого.

— Сынок, — Дориан оставался невозмутим, — ты хорошо обращаешься с арбалетом, но ты даже не успеешь зарядить его болтом, как я уже воткну этот кинжал тебе в горло, — спокойно проговорил он, обхватив пальцами рукоять кинжала, ножны которого были плотно закреплены на его правом бедре. Отживший полвека хранитель пытался держать себя в руках. — Этот кинжал предназначен для Кхолда и, поверь мне, он его получит. Назови мне свое имя?

— Крон, — сперва сглотнув, произнес наемник.

— Подойди. Вот что, Крон, — хранитель не закончил предложение и с размаха ударил Крона промеж ног.

Арбалетчик согнулся и получил коленом в нос. Кровь хлынула на землю, но он еще стоял. Дориан вытянул кинжал из ножен, будто тот был воткнут в его собственную ногу, схватил Крона за горло и поднял на уровень глаз. Нос мальчишки сильно разбух и изобиловал алыми потоками.

Хранитель Порядка повернулся к своему отряду, размахивая кинжалом и при этом, не ослабляя хватки на горле молодого наемника.

— Теперь вы понимаете важность нашего задания? Вы осознаете, что если чародейка до этого не ошиблась ни разу, то и в этот раз окажется права?

Наемники тупили взгляды. Вороны будили спящий лес, неспокойно разрывая беспрерывный поток ночной тишины.

— Вы хотите, чтобы ваши дети страдали от голода, когда начнется захват престола? Или, быть может, вы думаете, что этот сраный отступник соберет великую армию, и они все вместе дружно отправятся в Башню Стихий? — он неприятно засмеялся. — Вы последние глупцы, если рассчитываете на это! Неймерия еще не видела великих завоевателей, не желавших поработить ее. А теперь слушайте внимательно. Сначала медведь пойдет войной на Дордонию и ваши братья будут дохнуть от голода, постепенно сходя с ума от нескончаемой осады. А потом ваши матери похоронят их, а затем и вас, перед тем, как сдохнут сами. А дальше маги начнут писать историю сначала, как это было с Первыми Людьми, которые высадились на берегах и указали нелюдям на их место. Наша судьба в наших руках! Мы уничтожим странника и оставим это вонючее будущее таким, каким хотим его видеть.