Обитель мрака

Глава 19

За тридцать с лишним лет воспоминания Сандры о Земле потускнели. Она помнила громадные городские конгломераты, но напрочь забыла, как они могли устрашать. Она знала, что такое целиком искусственная и полностью управляемая окружающая среда, но только теперь Сандре пришло в голову, что такая среда по-своему более чужда ей, чем дальние планеты системы Майи. Кроме того, в первый раз она была здесь как турист, имевший право на свободное передвижение и возможность пережить любое приключение; тогда она еще не знала, в какие цепи Земля заковывает знаменитостей. Теперь все ее время было расписано по часам, все встречи превращались в ритуальный танец слов, все улыбки тщательно рассчитывались, дабы произвести впечатление на публику. Ей показали кое-какие еще сохранившиеся чудеса природы, но разрешили только смотреть: она не могла спуститься по крутой тропе в Большой Каньон или сбросить одежду и нырнуть в озеро Байкал. И повсюду, повсюду ее обязательно сопровождала охрана.

«И кому здесь нужна власть? Такой ценой?» — посетовала она однажды.

Дэвид Фолкейн тогда, помнится, криво усмехнулся и ответил:

— Политиканам она не по карману. Они устраивают показуху, но большинство действительно важных решений принимают владельцы собственности, управляющие, чиновники, профсоюзные бонзы, люди, которые не высовываются до такой степени, что им нужна защита или секретари, расписывающие их время… Разумеется, политиканы мнят себя вождями.

Сандра испытала огромную радость, очутившись среди своих, на борту ее флагманского корабля, крейсера «Хронос», хотя тут было тесновато и стерильно чисто. Остававшийся на орбите гермесский флот считался суверенной территорией. После весьма неприятных препирательств Сандре удалось избавиться даже от соглядатаев из секретной службы. Мужчины и женщины на борту были рождены под теми же небесами и взращены теми же нивами, что и Сандра; они шагали такой же легкой поступью и говорили с такой же легкой картавинкой; они делили с ней одиночество и держались друг друга.

И все-таки сердце Сандры билось учащенно. Сегодня она опять встретится с Николасом ван Рийном. То, что встреча произойдет на ее территории, не имело значения (это было необходимо хотя бы для того, чтобы обезопасить себя от электронного прослушивания); Сандра все равно испытывала страх и злилась на себя за это. Эрик, который стоял рядом и тоже ждал, должен был бы в немалой степени успокоить ее, но почему-то казался едва ли не чужим человеком. Ей предстояло встретиться с таким же чужаком, плотью от плоти которого был юноша, неохотно приехавший сюда с Земли, где оставил свою Лорну. Команда, облаченная в белые парадные скафандры и выстроившаяся в две шеренги у входного люка, тоже казалась Сандре чужой: как знать, что за мысли прячут они за своими нарочито непроницаемыми лицами?

Зажужжали вентиляторы, и, когда Сандру обдало прохладой, она поняла, что кожа ее покрылась испариной.

Открылся внутренний люк.

Вот он.

Первой ее реакцией было изумление. И мысль: «Какой же он невзрачный». Сандра помнила его громадным и твердым как скала, а не жирным и тучным; да и украшенная кружевами силоновая блуза выглядела на нем нелепо, равно как иридоновая куртка и лиловые штаны, которые он напялил по такому случаю. Стоявший рядом Фолкейн, в простой серой тунике и свободных брюках, резко контрастировал с ним.

«Черт, да он же стар», — дошло до Сандры, и чувство неловкости покинуло ее. Теперь чужд ей был не стоящий рядом сын, а та самоуверенная девчонка, которой она была когда-то.

— Приветствую, господа, — произнесла Сандра так, будто встречала очередных участников совещания.

Но ван Рийн, прибери дьявол его черную душу, не пожелал пощадить ее чувства. Он схватил руку Сандры, шумно чмокнул ее и принялся трясти.

— Добрый день, добрый день, — загрохотал он. — И хороших ночей. Приветствие и салюты, ваша осветительность. Да наполнится ваша жизнь радостью под завязку. О, что за зрелище для усталых глаз. Только хорошеете с годами, что добрый сыр. Я бы поблагодарил бабуритов за то, что они заставили вас приехать сюда и скрасить нашу жизнь, да вот только ведь они причинили вам беспокойство. И за это они заплатят сполна, кровь из носу, которого у них нет! Ну, да мы его им продадим по пятикратной цене, nie?

Сандра высвободила руку. Внутренне кипя от негодования, она представила гостю капитана и старших офицеров корабля. Потом настала очередь Эрика; он принес гермесцам извинения за нарушение процедуры, поскольку их не пригласили в офицерскую кают-компанию промочить горло перед ужином. Но они были заранее предупреждены об этом: в депеше ван Рийна говорилось, что он хотел бы провести совещание втайне.

Офицеры отнеслись к словам Эрика как к формальности: купец привлекал всеобщее внимание, потому что он был живой легендой. Неужели это он? И какие надежды привез он им, гермесцам, в своем кармане?

Когда Сандра повернулась, чтобы пройти в салон в сопровождении их сына и Фолкейна, ван Рийн взял ее под руку. Такая фамильярность раздражала ее, но Сандра не знала, как высвободиться, не устраивая сцен. Ван Рийн понизил голос.

— Я бы сказал: Weomar arronach. — Это была фраза из языка народа ланнаска с Диомеда, которая стала их присказкой в первый год дружбы. — Но это было давно, и сейчас уже поздно. Позвольте лишь сказать, что я рад вашему последующему счастью.

— Благодарю, — Сандра опять была сбита с толку. Они вошли в небольшую кают-компанию, переборки которой были отделаны панелями из дерева железнокорки и украшены шкурой сианопса — символом родины. Здесь еще сохранились их тонкие ароматы. На переборках висели картины: вид на Облачный Шлем с поросшей лесом верхушки одного из холмов Аркадии; дюны в Радужной пустыне; южная часть Корибантического океана с его светящейся по ночам водой. Обзорный экран являл глазу разительный контраст: космические бездны, в которых был затерян корабль, миллионы звезд, миллиарды солнц Млечного Пути; земной шар был едва виден и казался хрупким, будто голубая стекляшка.

Эрик занял место за стойкой маленького бара.

— Нынче я буду вашим юнгой, — объявил он. — Чего желаете?

Это помогло справиться с некоторой неловкостью.

«Неужели он перенял это искусство у своего отца? — мелькнула у Сандры мысль. — Я никогда не умела так быстро влиять на настроение людей».

Заметив, что мужчины ждут, Сандра взяла бокал кларета из долины Аполлона. Ван Рийн отведал гермесского джина и заявил, что тот слишком крепок. Фолкейн и Эрик предпочли шотландское виски. Сандре показалось то ли забавным, то ли символичным, что виски сначала везли из Эдинбурга в Звездопад, а потом — обратно.

Все уселись на длинную скамью, огибавшую стол. Сандра почувствовала облегчение, когда ван Рийн занял место в дальнем конце, рядом с Эриком и Дэвидом. Но когда она достала портсигар, купец сделал то же самое и настойчиво предложил Сандре настоящую «гавану». Как оказалось, Герцогиня уже успела забыть, насколько та прекрасна.

Воцарилось молчание.

Спустя минуту или две Эрик заерзал, отхлебнул из бокала и грубовато сказал:

— Давайте, может, займемся делом? Мы собрались здесь, потому что мастер ван Рийн хочет что-то нам сообщить. Мне не терпится узнать, что именно.

Сандра напряглась и, встретившись взглядом со старым купцом, почувствовала, что между ними пролетела молния.

— Да, — подтвердила она. — Мы не имеем права мешкать. Пожалуйста, говорите.

Она посмотрела на Фолкейна, потом на Эрика. «Мы знаем, — подумалось ей. — Мы уже говорили об этом, после того как впервые обнялись на Земле».

Ван Рийн выдул носом две струи дыма.

— Нам бы разыграть сцену в духе полицейского романа, когда я бросаю на ковер кусочки мозаики, а потом мы складываем из них лицо злодея. Кабы нашей целью были поиски виновного, мы бы так и поступили, — проговорил он. — Но вы уже догадываетесь, каков будет ответ. Посему главное для нас — решить, что делать. И все равно позвольте мне изложить то, что мы знаем. Просто чтобы убедиться в нашем единомыслии.

Он немного помолчал, переводя дух. Приглушенные корабельные шумы доносились до Сандры подобно звону натянутой струны, вот-вот готовой порваться.

— Байард Стори из «Галактических проектов», глава делегатов «Космической Семерки» на нашем Совете в Лунограде, — не кто иной, как Бенони Стрэнг, верховный комиссар Бабура на Гермесе, — сообщил ван Рийн. — Вот то обстоятельство, которое расставляет все по своим местам.

— Полагаю, что это не так. Матушка привезла фотографии и иные доказательства, но все равно я думаю, что тут возможна ошибка, — произнес Эрик. Прежде Сандра не замечала в нем этой осторожности.

Ван Рийн покачал головой:

— Нет. Сходство слишком большое. Кроме того, если это он, многое становится ясным.

— И прежде всего — помощь, которую получил Бабур, — вставил Фолкейн тоном судьи, выносящего приговор. — Вооружения, разведданные военного и политического свойства, набор наемников, общее руководство кампанией — все это указывает на причастность «Семерки».

— Но, разумеется, не всей «Семерки», — возразил Эрик, как будто до него только что дошел смысл этого поразительного открытия.

— О нет, — ответил ван Рийн. — Сохранить такую тайну было бы невозможно. Вся Галактика провоняла бы этой грязью, если бы секрет знали не только председатели корпораций, которых совсем немного. А технических специалистов из числа людей, набранных ими, держали в строгой изоляции. Разумеется, и среди бабуритов мало кто знает правду.

Он положил на стол сжатую в кулак волосатую руку — здоровенную, шишковатую, полную сокрушительной силы.

— Впрочем, какая разница, — заявил он. — В политике приказы отдаются по вертикали сверху вниз. Бабуриты презирают Лигу, поскольку их предводителям известно, что Лига дала трещину.

— Какие, однако, гигантские усилия, — удивленно проговорил Эрик. — Научные исследования, разработки, строительство, и так — в течение многих десятилетий, до тех пор, пока этот исполинский транспортный самолет не оказался в полной боевой готовности и не начал извергать орды из своего чрева. Как же мы могли ничего не знать об этом? Такие расходы неизбежно были бы занесены на бухгалтерские пленки…

— Вы недооцениваете масштабы операций на межзвездном уровне, — сказал Фолкейн. — Ни один исполнитель, пусть даже достаточно высокопоставленный, не может уследить за всей деятельностью крупной компании. Если разбросать расходы по нескольким корпорациям, их нетрудно замаскировать, выдав за колебания статистических показателей. Да они никогда и не были огромными. Почти всю рабочую силу, несомненно, предоставил Бабур. Сырье тоже доставлялось оттуда и с необитаемых планет и астероидов. Как только были изготовлены основные средства производства, «Семерка» могла обходиться сравнительно малой долей своих капиталов. Должно быть, разным людям выплачивались целые состояния, дабы побудить их согласиться провести изрядную часть жизни вдали от родной цивилизации. Но то, что можно считать состоянием для отдельной личности, — всего лишь мелочь с точки зрения большой корпорации.

Он задумчиво добавил:

— Мы уже давно располагали одним важным ключом к этой тайне. Военные корабли бабуритов оснащены электронными системами, и некоторые их детали просто не могли быть сделаны на Бабуре. Другие же просто разрушились бы под действием водородной атмосферы. Разве бабуриты не могли придумать ничего лучшего? Разве были обязаны совершать такую глупость? Мы отнесли это на счет небрежной инженерной разработки, объясняли спешкой, и правители Бабура, вполне вероятно, до сих пор считают, что причина в этом. Если, разумеется, на их планете есть достаточно подкованные в научном отношении существа, у которых было время хорошенько поразмыслить об этом. Но в общем-то… «Семерка», естественно, хочет иметь в своем распоряжении средство давления на союзников — нечто способное удержать их в узде до тех пор, пока «Семерка» не достигнет своих целей. Так почему бы не организовать хроническую нехватку жизненно важных запчастей, поставляемых извне?

— Но открытие Обители Мрака подхлестнуло «Семерку» к действиям, — предположила Сандра.

— Просто приз оказался слишком огромным, чтобы упустить его. Но какова истинная цель Бабура и «Семерки»? Зачем вообще развязывать войну? Вот чего я до сих пор не могу понять.

— Не знаю, сможет ли кто-нибудь понять, зачем смертные вообще воюют друг с другом, — мрачно ответил ван Рийн. — Быть может, когда-нибудь мы найдем разумную расу, не совершившую грехопадения, и тогда они нам это объяснят.

— Что ж, мы можем прибегнуть к помощи логики, — сказал Фолкейн, обращаясь к Сандре. — При удачном раскладе империалистическая политика и впрямь оправдывает себя с точки зрения тех, кто ее проводит; она приносит и богатство, и мощь, и славу… а зачастую — и чувство исполненного долга, ощущение удачи.

— Нет уж, лучше наша честная алчность, — заметил ван Рийн.

— В случае с бабуритами, — продолжал Фолкейн, — ничего нельзя сказать наверняка, пока не будут проведены тщательные ксенологические исследования… Или пока мы не завладеем документами Стрэнга, касающимися бабуритов. Но мы точно знаем, что им пришлось не по нраву, когда остальные борцы за место на передовых рубежах цивилизации оттеснили их в сторону. Влиятельные бабуриты вполне могли решить, что существа их вида могут получить то, чего заслуживают, только благодаря форсмажорным обстоятельствам. К тому же не забывайте, что Бабур объединился относительно недавно, и сделало это Имперское Кольцо, которое взяло верх над всеми остальными. Подозреваю, что страсть к завоеваниям набрала силу, как это зачастую бывает среди людей. Кроме того, как опять же бывало в человеческой истории, правители, я полагаю, могли рассматривать авантюры в чужих странах как некую объединяющую империю цель и способ закрепиться на только что захваченных территориях.

Как бы там ни было, Бабур созрел для того, чтобы его можно было подстрекнуть (и оказать ему помощь) к захвату окружающего космического пространства. Не удивлюсь, если первым до этого додумался Бенони Стрэнг и уговорил хозяев «Семерки» согласиться с ним. Кажется, он начинал свою карьеру на Бабуре в качестве исследователя.

Сандра кивнула. Перед ее взором возник образ недруга, и она увидела, какой огонь бушует под броней светской любезности, что творится в глубине его зачастую таких отрешенных глаз, вспомнила иногда срывающиеся с его губ слова…

— А каковы побуждения «Семерки»? — спросила Сандра, хотя они с Фолкейном часами обсуждали этот вопрос по пути к Солнечной системе.

— Я уже пытался назвать ряд причин, по которым люди могут соскочить с катушек, — напомнил он ей.

— Есть и еще одна, — добавил ван Рийн. — «Домашние Компании» чертовски близки к тому, чтобы стать правительством Содружества. Во всяком случае, нынешние власти действуют исключительно в угоду им и не делают ничего против их воли. Я как независимый торговец усматриваю в этом угрозу, но сам я не жажду власти: мне просто хочется, чтобы люди оставили меня в покое и позволили играть в мои маленькие игры.

— Хозяева «Семерки» настроены по-другому. Иначе они не были бы так хорошо организованы. Должно быть, их страшит тот день, когда «Домашние Компании» сделают решительный шаг в космос. Чтобы это предотвратить, нет лучшего средства, чем собственное сильное правительство. Но вот беда: на блюдечке это получить нельзя. Значит, приходится создавать империю. А после этого можно позволить себе громогласно заявить о заговоре.

— В союзе с Бабуром… да, в этом есть некий жуткий смысл, — сказал Эрик. — Вряд ли эти расы поссорятся: им не нужны одни и те же территории, за исключением таких, как Обитель Мрака, а ее они могут поделить между собой. А Гермес под властью тоталитарного режима стал бы опорной базой «Семерки» в тех местах. — Он хлопнул по столу ладонью и воскликнул: — Нет!

— На этот счет мы достигли согласия, — сказал ван Рийн. — И сегодня собрались тут, чтобы выработать наилучший образ действий. Всем понятно, какая складывается обстановка? Отлично, давайте засучим рукава и приступим к делу.

Сандра отпила глоток кларета, будто надеялась, что вкус солнечных лучей прошлых лет придаст ей сил.

— Вы не хотите поставить в известность Содружество, — сказала она уверенно.

— Определенно нет, — ответил ван Рийн. — Они увидят слабое место, нанесут удар, одержат победу, и кому тогда достанется Обитель Мрака? «Домашним Компаниям».

— Они попытаются разрушить «Семерку» до основания, — добавил Фолкейн. — Я не верю, что космическая империя, которая возникнет в результате, будет менее порочной… или более склонной дать свободу Гермесу. Да, они заставят Бабур отступить. Но искушение навязать нам правительство «покровителей», которое построит корпоративное государство по образцу Содружества и будет послушно во всем, что касается внешних связей, может оказаться весьма труднопреодолимым.

Ван Рийн повернулся к Эрику.

— Вот почему я задержал слияние твоих сил с силами Солнечной системы, — объяснил он. — Тогда я просто нутром чуял, что тебе лучше сохранить свободу действий. Теперь же мы знаем это наверняка.

Эта мысль много дней преследовала и Сандру, но все же ей казалось, что высказать такое вслух — все равно что ступить на мостик, который наверняка рухнет под тяжестью идущего.

— Вы предлагаете нам выступить и начать самостоятельную кампанию?

— Ja. Но не нападая непосредственно на Бабур. Мы будем бить по опорным пунктам «Семерки». У них нет достаточно надежной защиты от этого. Мы можем поставить их перед выбором: либо они прекратят поддерживать своих союзников, чтобы они были вынуждены заключить с нами мир, либо мы уничтожим их.

— Давайте не будем слишком торопиться, — с жаром сказал Фолкейн. — Например, может оказаться полезным и в конечном счете спасти жизни, если мы предупредим как можно большее число независимых членов Лиги и добьемся того, что они присоединят свои боевые корабли к нашим.

— Тогда они захотят участвовать в выработке условий мира, — возразил Эрик.

— Да, — сказал Фолкейн. — А вы не думаете, что так будет лучше? В этом случае мы сможем сохранить хоть толику стабильности и справедливости.

«А тем временем, — подумала Сандра, — продолжатся страдания Гермеса. Но я не смею возразить. У меня не хватает мудрости, чтобы подсказать лучший путь. А знает ли его хоть кто-нибудь?»

Фолкейн и Койя вновь были в Дельфинбурге и, стоя на балконе дома ван Рийна, смотрели на темное ночное море. В комнате спали их дети, а впереди тянулся погруженный во мрак склон, заканчивающийся у гавани, где стояли у причалов похожие на призраки прогулочные лодки. Еще дальше рассыпались белым прибоем гонимые сильным ветром волны; они вздымались вновь и, набирая силу, неслись вперед. Над морем нависало безлунное небо; звезды сияли в просветах меж стремительно мчащихся рваных облаков.

— Ты уезжаешь уже в третий раз, — сказала Койя. — Это обязательно? Фолкейн кивнул:

— Я не могу допустить, чтобы Эдзел и Чи одни вели бой на моей планете, правда?

— Но нас ты оставить можешь… — Койя взяла себя в руки. — Нет. Извини. Забудь, что я подумала такое.

— Это в последний раз, — пообещал Фолкейн и привлек Койю к себе. Ни один из них не смог выговорить вслух:

«И впрямь в последний, если не удастся вернуться домой».

Вместо этого Койя сказала:

— Хорошо. Потому что потом, когда и куда бы ты ни отправился, тебе придется взять меня с собой. И детей тоже.

— Если я вообще куда-нибудь поеду, дорогая. После всей этой заварухи я, должно быть, с удовольствием осяду на Земле и начну греть кости в тропиках.

Койя покачала головой, ее черные волосы взметнулись.

— Нет. И я тоже. В любом случае эта планета не для Ники с Хуанитой. Ты же не думаешь, что война очистит ее, правда? Нет, гниль только распространится. Надо убираться отсюда, пока есть возможность.

— Гермес… — проговорил Дэвид и на миг умолк. — Может быть. Посмотрим. Вселенная большая.

Холодный ветер свистел, срывая с грохочущих волн горькую водяную пыль.