Глава 3

Выдержка из доклада Международного Института Изучения Бразильской Аномальной Зоны от 30 января 2027 года. Засекречено в результате вмешательства высшего военного руководства

Согласно информации, имеющейся у руководства института, как вокруг аномальной Зоны, так и внутри нее, сформировался определенный круг людей, более того, можно сказать, новая субкультура, называющая себя сталкерами, от английского слова «сталкинг» – проникновение.

На основе имеющихся у нас статистических данных мы можем сделать вывод, что внутри Зоны на постоянной основе проживает около тысячи человек. Кроме того, мы можем с уверенностью сказать, что численный состав этих людей постоянно меняется в результате большого количества насильственных смертей.

Однако гораздо более популярно среди сталкеров жить в незараженных районах Рио-де-Жанейро и пробираться внутрь только для того, чтобы выполнить определенные задачи, вроде добычи аномальных образований.

Среди множества мелких кланов и дельцов с их подручными выделяется мощная группировка из фавел «Liga Principal». Судя по имеющейся информации, они занимаются контрабандой артефактов в Колумбию в особо крупных размерах. Кроме того, в сферу их преступной деятельности входят грабежи, убийства, а также работорговля.

По неподтвержденной информации, Зона Особого Контроля находится в сфере интересов террористической группировки «Новый Рассвет». Получить больше информации об этом не представляется возможным: деятельность организации глубоко законспирирована.


Пока я приходил в себя – пришлось изложить наемнику свою историю. Он этого потребовал в практически ультимативной форме, пришлось подчиниться. С одной стороны – не хотелось. Кто знает, что у него на уме? А с другой – ну, я бы тоже не стал рисковать ради какого-то мутного типа. Да и помог он мне уже здорово. Моя аптечка такого эффекта не оказала бы точно.

Айвэн выслушал внимательно, присвистнул, когда я дошел до рассказа об отряде спецназа и погоне на трассе. Сочувствующе покачал головой, когда я закончил, некоторое время молчал, будто переваривая услышанное, а после глянул на меня и заговорил:

– Ну, подставили тебя знатно. Сочувствую. Такие дела на тормозах не спускают. Пожалуй, ты принял правильное решение, ломанувшись сюда. И, да – теперь я уверен, что ты действительно заплатишь. Я и правда держу тебя за яйца.

Видимо, мое выражение лица было не самым веселым, потому что он протянул руку, потрепал меня за здоровое плечо, и подбодрил:

– Ну ладно, не дрейфь! Русские на войне своих не бросают.

– Ага. Особенно за двести штук, – невесело пошутил я.

– Ага. Особенно за них, – ухмыльнувшись, кивнул наемник.

* * *

– Далеко нам идти? – Я обхватил себя руками, стараясь не стучать зубами слишком громко. Напяливать обратно ставшую жесткой от грязи и пота вонючую рубашку не хотелось. Но идти по Зоне с голым торсом было еще глупее. Несмотря на палящее солнце, я чувствовал дикий холод. Побочный эффект действия артефакта? Да еще Айвэн перед тем, как покинуть коттедж, с ног до головы полил меня из бутылки какой-то дрянью, воняющей уксусом, видимо, чтобы отбить запах крови. Запах-то, может быть, и исчез, зато каждая царапина и ссадина на моем теле жутко щипала, считая своим естественным долгом донимать меня фактом своего существования. Но приходилось терпеть и холод, и прочий дискомфорт.

Платок я расправил и аккуратно завязал на шее – пусть работает, все равно, как сказал наемник, выдыхается он только часов через двенадцать, хоть пик воздействия и приходится на первые полтора.

– Эй, ты слышишь? – я опять обратился к наемнику. Но тот, вместо того, чтобы ответить, вдруг выставил назад раскрытую ладонь. Ага. Заткнуться и остановиться. Понятно.

Оказывается, мой недавний прилив сил – типичное действие артефакта, после которого намертво срубает с ног. Я провалялся в бессознанке три часа. Зато потом был как новенький. Ну, практически. Но то, что я чувствовал себя не как человек, схлопотавший три пули, – факт. Самым большим шоком для меня стали скобы для степлера, аккуратным рядком лежавшие рядом, когда я очнулся. Рана на боку затянулась, о ней напоминал только грубый шрам, алеющий на месте рваной дыры. Причем грубый – очень мягко сказано. Черт, что же на роже у меня тогда?

– Пошли, – махнул, наконец, рукой наемник. Аккуратные коттеджи-близнецы молчаливо провожали нас мутными взглядами запыленных окон.

– А почему прямо здесь лагерь не разбили? – полушепотом спросил я у Андрея, сжимая в руках выданный им пистолет, в котором без труда был опознан местный «Таурус». – Вроде и к Периметру близко, и не особо опасным место выглядит.

– Это сейчас не выглядит. Тебе вообще очень сильно повезло, – настороженно озираясь, ответил наемник. – В затишье как раз попал. Сюда как бы вообще не очень стремятся забредать, потому что мало кому удавалось выйти.

– А что здесь происходит-то? – С виду поселок казался вполне безопасным.

– А черт его знает. Бывает, пройдет группа – спокойно, без приключений. Через полчаса кто-то входит, а на выходе пусто. Как корова языком слизала. Эту штуку так и называют у нас. «Коровьим языком». А как он работает, никому увидеть не удалось.

– А что ты тут делаешь тогда?

– Ну, у меня есть способ узнать, стоит сюда лезть или нет. – Наемник замолк, но через некоторое время заговорил снова: – Это ноу-хау мое. Не знаю, додумался ли еще кто-нибудь до этого.

– Внимательно слушаю, – больше из вежливости ответил я.

– Если солнце зеленое – можно входить спокойно. Если красное – то лучше обойти от греха подальше.

Была у меня история: шли с парнями, группой, пятеро нас было. Каждый по своему делу, но до лагеря идти вместе удобнее, вот и сговорились. С ними Леший был, мир его праху, безбашенный, как сто чертей, и крутой, как подъем в нуль градусов. Себя умнее всех считал. Типичный бульбаш, короче. Ну, я приметил, что солнце не того цвета. Говорю, парни, нужно крюк дать, от греха подальше. А Леший, сука, стал меня высмеивать, мол, я, как баба себя веду, слишком осторожничаю. Я и съехал, пошел своей дорогой.

– И где теперь Леший?

– А кто его знает? – пожал плечами Айвэн. – Никто их больше не видел. И стрельбы я тогда не слышал. А это уже крайне странно: нельзя группу матерых убивцев в четыре рыла убрать так, чтобы никто из них выстрелить не успел. Зона забрала, в общем…

– Да и вообще, – вернулся к теме наемник. – Прикинь сам – до Периметра три шага, а тут лагерь сталкеров. Да его в первый же день с «вертушки» раздолбают. Местные военные разгильдяи, но не до такой степени.

На этой пессимистической ноте разговор наш затух. Мы размеренно продолжали путь по красной земле. По асфальту, на котором не было ни трещинки, Айвэн идти категорически отказывался. Периодически наемник резко менял направление, двигаясь по только ему видимым указателям. Иногда он метал небольшие куски щебня вперед, удовлетворенно хмыкал, заметив что-то, ясное одному ему, и опять же резко брал в сторону.

Однако кое-что было заметно и мне. Вот, например, в нескольких метрах, левее от нас, красная глинистая почва внезапно превращалась в монолитную кляксу черного цвета, будто кто-то выплеснул на землю ведро расплавленного битума и дал застыть. Чуть правее редкая поросль выгорела, образовав идеально ровный круг около полуметра в диаметре. Сомневаюсь, что кто-то просто решил устроить здесь пикник с костерком.

Прямо же по нашему курсу, воздух закручивался в вертикальную спираль, нити паутины, неизвестно кем сплетенной на ней, периодически взблескивали на солнце, становясь видимыми, и тут же исчезали.

Мы проследовали мимо автобусной остановки, и продолжили двигаться в сторону микрорайона, выстроенного из панельных домов. А вдалеке все еще можно было разглядеть небоскребы центральных районов Рио…

– А далеко идти? – задал я опять интересующий меня вопрос.

– Пару часов, если повезет. А может, и пару дней, кто знает. Здесь время по-другому тикает, – философски изрек мой проводник, и снова замолчал. Дорога требовала всего его внимания, поэтому мне пришлось довольствоваться теплым летним солнцем, непривычного, правда, оттенка.

И почему оно зеленое? Надо будет спросить у наемника. Видимо, воздух в Зоне настолько «неправильный», что по-другому расщепляет спектр белого цвета…

Хотя, и у Айвэна, и у любого другого человека, хоть как-то соприкасающегося с Зоной, наверняка собственное видение этого феномена, и каждый из них считает свою точку зрения единственной верной.

Кусты в стороне слегка шевелились под напором ветра. Одна из злобных ловушек, нацеленных на живую добычу, или всего лишь безобидное атмосферное явление? Мысль о том, что кто-то может за нами наблюдать, даже не пришла ко мне в голову: уж слишком все выглядело безлюдным. Безжизненным.

И именно поэтому я пропустил момент, когда кусты колыхнулись особенно сильно, и из них вылетело продолговатое пятнистое тело. Успел заметить только, когда неведомая тварь была уже на излете.

А вот Айвэн не дремал. Лишь заслышав шум, наемник резко обернулся. На оценку ситуации у него ушло не больше секунды, а потом он сильно толкнул меня в плечо, отбрасывая с линии атаки, сам отпрыгнул в сторону и вскинул оружие.

Автомат задергался, застучал, лязгая затвором, пули ударили по непонятной животине, выбивая из ее тела красно-черные фонтанчики. Правда, толку от этого было мало. Зверь приземлился на все четыре лапы, резко развернулся, загребая землю длинным хвостом, и ринулся на Айвэна.

Я поднял пистолет и открыл огонь, всаживая пулю за пулей в спину монстра. Никакой реакции! Тварь продолжала бежать на наемника, будто не в ней только что проделали несколько новых отверстий. Айвэн, пятясь почти бегом, не прекращал стрелять. Голова твари дергалась от попаданий, но издыхать урод не спешил. Только всадив полный магазин в его башку, Айвэн смог, наконец, утихомирить монстра. Мои же пули, которых в нем было не меньше шести-восьми штук, казалось, его даже не потревожили.

– Это что, мать его, за хрень такая? – выдавил я, вытаращив глаза на убитого нами зверя. Он походил на ящерицу-переростка: такое же длинное, приземистое тело, короткие мускулистые лапы и вытянутая морда. Размером с сенбернара. Варан, что ли?..

В продолговатой пасти темнели зубы-крючья, покрытые темным налетом. От монстра воняло падалью и еще чем-то непонятным.

– Это раптор, – выдохнул наемник. Неожиданное нападение несколько выбило его из колеи.

– Раптор? – теперь я выкатил глаза на наемника.

– Ну да. Так их прозвали. Так-то хрен его знает, кто это был раньше. А теперь раптор. Мутант.

– Мутант? – Я посмотрел на наемника как на дурака. Но…

В общем-то, я много слышал про мутантов Бразильской Зоны. Про кошмарных тварей, уничтожающих все живое. Про имитаторов, мастерски подражающих человеческому голосу и заманивающих сталкеров в ловушки. Про клопов невнятных каких-то. Про крикунов, сбивающих жертву с ног акустической волной, и забивающих насмерть гипертрофированными передними конечностями. Еще про каких-то уродов. Более того! Я даже видел какие-то ролики с ними на Ютубе. Но был уверен, что никаких мутантов тут нет. Что это не более, чем выдумка предприимчивых бразильских властей, желающих отвадить от посещения местных достопримечательностей как можно больше народа.

Любой здравомыслящий человек может объяснить, почему за ограниченный отрезок времени невозможно получить устойчивую положительную мутацию даже в лабораторных условиях. А тут – прям целые виды новых животных. И доказательств никаких, не считая все тех же роликов на Ютубе. Но технологии шагнули так далеко вперед, что верить картинке, даже и движущейся – значит, дать себя обмануть. Любой продвинутый школьник на своем лэптопе за пару дней нарисует, оживит и пустит гулять по центру Нью-Йорка хоть стадо тираннозавров. И потому я всегда только посмеивался над рассказами об ужасных зверушках, бродящих за Периметром. А теперь передо мной лежало живое, вернее – мертвое, доказательство того, что я ошибался, а рассказчики – нет. И от этого мне стало как-то не по себе.

– Знакомая реакция, ага, – наемник усмехнулся. – У меня тоже похожая была, когда я в первый раз здешний зоопарк увидел.

Я еще раз посмотрел на тварь, на раны на ее спине, на пистолет в своих руках. Вспомнил, как она двигалась, будто не замечая ранений. Мне стало очень и очень неуютно.

– Слушай, а тут можно достать что-нибудь посерьезнее этого? – я качнул пистолетом. Наемник снова усмехнулся.

– Пробрало, да? Можно. Там, куда я тебя веду. Тебе и на самом деле надо разжиться нормальной пушкой и снарягой. Но имей в виду! – он внимательно посмотрел на меня. – Стволы и шмотки – за твой счет. За Периметром доложишь недостающее. Я за тебя платить не собираюсь. А теперь пошли отсюда. Эти твари обычно редко поодиночке охотятся. А что такое столкнуться с их стаей – ты теперь, пожалуй, представляешь.

Мне оставалось только кивнуть и поспешить следом за наемником.


Лагерь сталкеров был виден издалека. Но это, судя по всему, никого не смущало. Ребятки даже не пытались прятаться. Над лагерем стоял густой столб дыма, поначалу встревоживший меня, но ритмичные звуки, донесшиеся до нас с порывами ветра, успокоили. Если играет музыка, значит все в порядке.

Я заметил, как брезгливо усмехнулся мой проводник. Человек, столько сил вкладывающий в маскировку, видимо, просто не понимал, как можно вести себя так беспечно здесь, на аномальной территории.

– Что там творится? – на всякий случай спросил я, указав на забор из сетки-рабицы. Местами проржавевший насквозь, местами заваливающийся набок, кое-где с дырами, многократно превышающими размеры ячеек. Однако он был каким-никаким, но препятствием для тех, кто хочет проникнуть внутрь.

– Жизнь там творится. Для таких, как ты, это самое безопасное место, – Айвэн сплюнул себе под ноги. – Сейчас дойдем, познакомлю тебя с кем надо, и разойдемся.

– Э, что значит «разойдемся»? – возмутился я. – Тебе что, бабки не нужны больше, что ли?

– Нужны, конечно, – невозмутимо ответил наемник. – Но ты же не думаешь, что я из-за них забью болт на свою репутацию, не выполню задание, и буду сидеть над тобой, как наседка, пока ты не решишь, что тебе уже можно выходить? Нет, друг. Так дело не пойдет. Я дам тебе срок и назначу место, куда ты придешь и принесешь мои деньги. А если я тебя там не встречу – найду и убью. Вот и все.

Он произнес все это просто и буднично, но таким тоном, что не оставалось сомнений – найдет. А вот убьет ли – это еще вопрос, все-таки я и сам не пальцем деланный, так что тут пятьдесят на пятьдесят, кто кого грохнет. Впрочем, кидать я его не собирался, но сам факт маячащей тени наемника слегка нервировал.

Айвэн заметно ускорил шаг, и мне не оставалось ничего, кроме как последовать его примеру. Тем более, что и двигаться приходилось след в след.

Лагерь был разбит на месте бывшей станции техобслуживания общественного транспорта, о чем красноречиво сообщала вывеска с еще не успевшими выцвести буквами. За забором из мелкоячеистой сетки, увитой сверху колючей проволокой, была свалка для машин, которые не подлежали ремонту, а за утилизацию хозяева, видимо, отказывались платить. Автобусы свалили на пустыре и забыли, пока в эти места не пришла Зона.

Кто-то смекнул, что гниющие кузова могут быть вполне пригодным укрытием от дождя, а на еще не украденных креслах, особенно в тех машинах, что курсировали по междугородним маршрутам, ночевать гораздо удобнее, чем в спальном мешке на голой земле. Потом в этот импровизированный лагерь пришел один из торговцев, выдавленный из более обустроенного места конкурентами, и завертелась движуха. Жизнь, как сказал наемник.

Постепенно отдельные ноты сложились во вполне цельную мелодию. Знакомые басовые партии и речитатив на два голоса. «Cypress Hill»[3].

Я не самый большой любитель рэпа. Просто еще в той, прошлой жизни, мне как-то довелось просидеть трое суток в машине, ожидая «клиента». Через некоторое время тишина начала сводить с ума, радио было сломано, а из си-ди был только этот, забытый кем-то компакт. На вторые сутки прослушивания музыка уже не казалась отвратной, и я даже начал различать слова. В общем-то оттого и запомнилось. Не ожидал услышать эту музыку здесь.

За часы, которые занял переход, я уже успел привыкнуть к отсутствию людей на территории Зоны. В некоторые моменты мне приходила в голову мысль о том, что мы с наемником – единственные на планете, оставшиеся в живых после прошедшего абсолютно незаметно для нас катаклизма.

А теперь – снова люди. Разговаривают, судя по запаху – жарят мясо, и слушают парней с Кипарисовой Авеню. Я ускорил шаг – хотелось быстрее присоединиться к ним и хотя бы на несколько часов забыть о проблемах, валящихся на меня со всех сторон.

Дорогу нам преградили двое с самозарядными «Benelli M4»[4] наперевес. Судя по одинаковым стволам и идентичному снаряжению, больше напоминавшему униформу, эти ребята были местной охраной.

Наемник выступил вперед, убрав руки с оружия, остановился. Я, стоя позади, последовал его примеру, опустив пистолет. В небольшой луже, разлившейся на асфальте, виднелось мое отражение. Стоило признать, выглядел я одновременно жалко и нелепо.

Окровавленная рубашка, из-под которой торчат бинты, в левой руке металлический кейс, в правой – пистолет. Ни дать, ни взять, герой тупого боевика с очередным коротко стриженным актером.

От этой мысли я даже попытался улыбнуться. Вышло скверно. На одной стороне лица – ухмылка, вторая сторона, там, где мышцы, нервы и сосуды были превращены в месиво девятимиллиметровой пулей, не шевелится. Уголок рта вытянут вниз. Не то, чтобы меня особо волновали вопросы, связанные с внешностью, но…

На секунду мне показалось, что дурацкий белый платок, повязанный на шее, начинает давить на горло. Зажав пистолет под мышкой, я содрал кусок ткани и бросил на землю. Легкий ветер подхватил его, и протащил над той самой лужей. С едва слышными щелчками от зеркальной поверхности водной глади вверх потянулись разряды. Платок остановился, расправился, стал стремительно обугливаться, и через несколько секунд исчез.

– Пойдем, уже, натуралист. – Пока я наблюдал за аномалией, наемник успел договориться с охраной и пройти за ворота. Пришлось двинуться за ним, ускорив шаг.

Теперь источник звука мог быть локализован точнее: доносился он из небольшого фургона, который, в отличие от большей части местного транспорта, с виду был вполне на ходу. Басы стучали так, что уцелевшие в некоторых автобусах стекла вибрировали. Узоры краски из баллончика на белом металле кузова складывались в причудливую вязь португальских слов – отличительную черту местных банд из городских трущоб.

– Торговец, – пояснил Айвэн. – Не знаю, как привез сюда автобус и стереосистему. Один из «местных».

– «Местных»? – переспросил я, все продолжая рассматривать блестящую на солнце краску.

– «Местных», – утвердительно кивнул мне наемник. – «Liga Principal». «Высшая лига». Те, кто останавливаются в этом лагере, платят через этого парня нечто вроде дани бандам из фавел. За это их не трогают – схема простая, рабочая.

– А те парни, на входе с «бенями»? Тоже из этих самых «местных»?

– Ну да, а что, не похожи? – усмехнулся наемник. – Познакомишься с Рикарду, поймешь. Вот он – колоритная личность.

Айвэн подошел к задним дверям импровизированного «party bus»[5] и постучал кулаком по гладкому металлу. Отошел.

Через несколько секунд двери распахнулись, музыка тотчас же стала гораздо громче. Перед нами появился молодой парень, сжимающий в руке пафосный пистолет «Пустынный орел» и весь, от макушки до пяток, покрытый замысловатой татуировкой. Нет, на самом деле, я не мог с уверенностью сказать насчет всего тела, но на голом торсе вряд ли удалось бы найти хотя бы один квадратный сантиметр кожи, не покрытой краской.

– Рикарду, это Артур, – кивнул на меня наемник. – Ему нужно место, чтобы спрятаться. Думаю, ты сможешь ему помочь.

– Артуро может расплатиться за мои услуги? – спросил бразилец, с сомнением посмотрев на меня. Мало кто называл меня так, на местный манер… Хотя, стоило признать, что я слишком мало общался с бразильцами.

– Артуро может, – ответил я. – О какой сумме идет речь?

Бразилец назвал цену. Я в любом случае был готов заплатить сколько угодно, но был приятно удивлен названной суммой. Если честно, то ожидал, что торговец попросит гораздо больше. Кивнув наемнику, я отошел за автобус. Убедившись, что никто за мной не наблюдает, открыл кейс, придерживая его подбородком и локтями, отсчитал нужную сумму. Вернувшись, протянул деньги Рикарду.

Тот пересчитал купюры, и расплылся в широкой улыбке. Золотые зубы блеснули, отразив лучи яркого бразильского солнца, и парень протянул мне руку.

Буквы на его предплечье складывались в предложение. «Liga para a vida» – «Лига на всю жизнь». На тыльной стороне кисти – знакомый желто-зеленый флаг Бразилии. Я пожал сухощавую, но крепкую и мозолистую ладонь.

– Если нужно еще что-то, обращайся… – Рикарду, усмехнувшись, показал на рванье, в которое я был одет. – Одежда и ствол тебе понадобятся в любом случае.

– Купи что нужно, – поддержал его наемник. – Я подожду, потом познакомлю тебя с остальными парнями, и все.

– Можно мне умыться сначала где-нибудь? – спросил я, указывая на лицо, все еще выпачканное в крови. Хотелось как можно быстрее отодрать от щеки опостылевшую повязку. – Потом поговорим насчет покупок.

– Конечно, – согласно кивнул торговец, пропуская меня в свой пати-бас.

В микроавтобусе был миниатюрный санузел, в котором едва помещался человек моей комплекции. Бит «сайпресов» ударил по ушам, стоило мне пройти в салон, отделанный в лучших традициях латиноамериканских «бандитос» – диваны, пугающих размеров динамики стереосистемы, барная стойка, работающая светомузыка.

Басы долбили все громче и громче, зеркало из пластика угрожающе дребезжало, будто готовясь развалиться на мелкие обломки. Вода в умывальник, видимо, наливалась из канистр с Большой земли. В Зоне было не так много радиоактивных точек, но все равно, никто и никогда не рискнул бы пользоваться местной водой. Если и находились смельчаки, то история об этом умалчивает.

Открыв кран, я наклонился и стал отмачивать кусок ваты, прилипший к щеке. Попытавшись отодрать его в первый раз, я в голос выругался, после чего снова опустил лицо в едва льющуюся теплую воду.

Когда жжение немного поутихло, я попытался снова, на этот раз дело пошло гораздо успешнее: клочками, оставляя мокрые и грязные волокна, но я все же убрал большую часть закрывающей рану ваты.

Опять опустил лицо в воду, набрал в ладони, облил затылок. Нащупав на полке кусок мыла с запахом персика, тщательно намылил руки, лицо и шею, после чего долго смывал. Не смог заставить себя отказаться от удовольствия повторить процедуру.

Хорошо хоть вода была едва-едва теплой, иначе жар или холод заставляли бы мои раны нещадно щипать. Смыв остатки мыла с ушей, я отряхнулся и, наконец, позволил себе посмотреть в зеркало.

И тут же, коротко рыкнув, врезал по нему кулаком, будто пытаясь наказать за то, что оно исказило мой образ. Зеркальный композитный пластик выдержал удар, продолжая отражать то, во что превратилось мое лицо после ранения.

– Твою же мать… – простонал я, ощупывая чудовищный рубец, до сего момента скрывавшийся под повязкой. Уродливо стянутые в узел щечные мышцы, закрытые кусками кожи, бугрились и выпячивали в сторону, вытягивая верхнюю губу наверх, угол рта же, наоборот, тянуло вниз.

Я попытался улыбнуться Гуинплену, в которого превратился, но лицо исказилось еще ужасней: разорванный лицевой нерв больше не мог заставить прийти в движение мышцы с той стороны, куда попала пуля. А пройди она на несколько миллиметров правее – я бы вообще не улыбался. Так что нечего киснуть. Выберусь отсюда, свалю куда-нибудь в Швейцарию, и сделаю пластику. А сейчас надо прибарахлиться. Что там Рикарду говорил? Ствол и одежда? Ну, пойдем, посмотрим, что торговец может предложить.

Загрузка...