Новорусская баллада

– Ничего. Вытолкнем на ходу из машины, без коня он нас все равно догнать не сможет… – предложил Олег. – Всемир, справишься? Ты, вроде, мужик здоровый, природа-матушка силой не обделила…

Богатырь молча кивнул.

Моральные приготовления заняли намного меньше, чем пол часа, однако Олег настоял на том, чтоб помимо всего прочего была проверена машина – полон ли бак, не откажут ли тормоза… Увы, тут Толян с Коляном ничем помочь не могли (они о чем-то своем вообще шептались), потому техосмотром ему пришлось самому заниматься – убедившись, что все нормально, герои заняли свои места и приготовились. Ровно через двадцать девять минут Олег сказал:

– Предупреждаю сразу – второго шанса у вас не будет. Не справимся с альвами с первой попытки, второй они вам не дадут.

– «Нам», – попытался было уточнить Всемир.

– Да нет, как раз вам, – обнадежил Древощита Олег. – Ну все, время – поехали!

И они поехали. Вперед. В сторону закрытой зоны. Тут же услышав сакраментальное:

– Остановитесь. Дальше вам находиться запрещено.

И тут Вссемир показал, что не даром среди китежградцев он великим героем числился, борцом с нечистью и за справедливость. В лучших традициях бандитских фильмов, он ударом пудового кулака придал альву приличное ускорение, так что тот со скоростью пушечного ядра вылетел через заранее приоткрытую дверь, покатившись кубарем по земле. Однако настоящий альв не лыком шит. Даже без своего коня, он за доли секунды вскочил на ноги и бросился за удаляющейся машиной, фактически не уступая последней в скорости.

– Во дает! – восхищенно пробормотал Колян. – Ну ниче, ща мы этому попрыгунчику покажем…

Высунувшись в открытое окно, подобно героям голливудских боевиков, Колян открыл огонь на поражение из своей любимой «ружбайки». И, хоть машину порядком трясло, да и мишень была подвижная, ни разу не промахнулся – все пять пуль магазина попали точно в цель.

Однако альва это не остановило. Каждый раз, вздрагивая от выстрела, немного притормаживая, он продолжал бежать, лишь в рубашке в районе сердца появилось пять неэстетичных дырочек.

– Во … … … … … …! – высказал все, что думает по этому поводу Толян, пока Колян недоумевающе изучал винтовку в своих руках, не понимая, как это проверенное временем оружие ему так подло изменило. – Ну берегись…

– Толян, не надо… – попробовал было вразумить водителя Олег, но сейчас Толян не то, что вампира – самого Вована бы не послушал. Выкрутив до предела руль, он развернул машину в противоположную сторону, отправившись встречным курсом на набегающего альва.

Лобового столкновения «Вепря» и «казака» было не избежать, и, как и всякое неизбежное событие, оно произошло. Однако не совсем с теми последствиями, на которые рассчитывал Толян. Вместо того чтоб переломать альву все кости, превратив в кусок кровавого мяса, машина лишь оттолкнула его, немного помяв и выкрутив в другую сторону правую ногу. Альв подобные ранения и за ранения не считал. Покрутив пару секунд головой, он сориентировался в пространстве и вновь набросился на врага. Только на этот раз уже значительно медленнее – в ноге что-то таки сломалось, а, ковыляя, быстро бегать даже альвы не умеют.

– Толян, – голосом, означающим «если ты меня немедленно не послушаешь, я выпью всю твою кровь», обратился Олег, – немедленно разворачивай. Я кому сказал, что мы едем не драться с альвами, а их уничтожать? Я сказал немедленно!

Толян послушался. Для начала еще раз отбросив альва таранным ударом, и вновь без особых последствий, он развернулся и поехал в ту сторону, куда указывал Олег. Впервые в своей жизни оставив за спиной недобитого врага.

– Слышь, Олег, – спросил оклемавшийся Колян, когда ковыляющий альв уже скрылся вдали, – он че, железный?

– Терминатор, … – сплюнул в окно Толян.

– Фактически да, – не стал возражать Олег, – хотя есть определенные отличия.

– Че, в натуре? – переспросил Колян, сам не поверивший, что ему удалось попасть так точно в яблочко.

– В натуре. Альвы – дистанционные кибернетические устройства автономного функционирования, стальной каркас которых с целью мимикрии покрыт биологически активными слоями, имитирующими структуру человеческого тела. Колян, Колян, спокойно! – тут же остановил сам себя Олег. – Спокойно! На напрягай мозги! Все в порядке. Я понимаю, перегруз, с кем не бывает, попробую как-то более простыми словами объяснить… Короче, альв на самом деле – это небольшая железка, расположенная в районе живота. Стальная, пуленепробиваемая. Все остальное его тело – пустышка, в которой нет жизненно важных органов. Естественно, пустышку тоже можно поломать, однако это долго и нудно, намного эффективнее вывести из строя коробочку. Увы. Сделать это почти нереально. Коробка в животе хорошо защищена от различных внешних воздействий.

– Типа если им брюхо прострелить, подохнут? – более практичный Толян из всего разговора уяснил только то, что непосредственно имело отношение к делу.

– Да. Но это не просто. Разве что у вас есть что-то бронебойное, – заметил Олег.

– Для такого дела найдется, – заверил Толян.

Олег хотел было рассказать еще немного об альвах, но, присмотревшись к внимающим лицам остальной своей команды, передумал. Смысла нет. Зачем древнерусскому воину знать, что альвы обладают коллективным сознанием, и что знает один – то знают все? Зачем волхву языческих богов информация, что разумность альвов обеспечивает единая сеть, соединяющая беспроводным интерфейсом центральный процессор каждого альва в единую систему, причем вся информация в этой системе хранилась и обрабатывалась трижды, для надежности. Так что уничтожение каждого конкретного альва не нарушало целостности системы, и было не опасней, чем гибель одной нервной клетки в человеческом мозгу. Зачем Толяну с Коляном знать вычислительные мощности каждого альва, тем более Олег и сам имел о них весьма смутное представление – в те времена, когда он с ними имел дело на Земле, на дворе стояла несколько другая эпоха, так что он сам всего лишь лет пятьдесят назад сумел разобраться, кем были загадочные атланты и гиперборейцы на самом деле. И уж тем более никому не имеет смысла сообщать, что автономность альвов достигалась встроенным в каждого миниатюрным урановым реактором, взрыв шахты по добыче и завода по обогащению которого в свое время привел в затоплению так называемой Атлантиды…

Это все была совершенно лишняя, не нужная на данный момент информация. По мнению Олега, на данный момент важно было следующее. Первое – то, что альва можно все же уничтожить (нанеся значительные повреждения внешней оболочке или же не столь значительные системе управления), эта информация была донесена. Второе – хоть коллективное сообщество кибернетических организмов (альвов) и не имело некоего общего мозгового центра, центрального компьютера, матки или королевы, однако само устройство беспроводной сети типа «звезда» подразумевает наличие некоего коммутатора, который занимается перераспределением информационных сигналов между конкретными устройствами обработки. Если же быть более лаконичным – где-то должен был быть черный ящик, скорее всего маленький и незаметный, который достаточно взорвать, и альвы перестанут функционировать. Передохнут, если по-простому.

Впрочем, это была лишь гипотеза. Несколько тысяч лет назад, когда Олег уже столкнулся с земными альвами, они же атланты, он не знал таких слов, как «сеть», «компьютер» или «коммуникатор». Более того, он вообще почти ничего не знал – он был простым героем-дикарем, который взялся избавить мир от ига атлантов. Приплыл к ним на остров, пробрался в цитадель, шандарахнул дубиной по пульту управления… Отказали угольные фильтры, началась неконтролируемая цепная реакция, большой тепловой (не ядерный) взрыв, и Атлантиды не стало… А когда Олег очнулся, в самом эпицентре, живой, ему очень-очень хотелось пить… Человеческую кровь… Так он, собственно говоря, и стал вампиром. Первым вампиром на земле.

Через тысячи лет, во время второй их встречи в Гиперборее, значительно поумневший Олег проделал почти то же самое, однако уже чужими руками – если в первый раз ему с мутационными изменениями «повезло», то не было никаких гарантий, что так будет везти каждый раз. В твердыню гиперборейцев (на данным момент расположенную на дне одного из северных озер) отправились доблестные герои, полегли до последнего, однако сияние устроили красивое. Прошли еще тысячи лет, и вновь старые знакомые встретились – только Олег стал еще умнее, разлюбил мировую славу и громкие спецэффекты, а альвы остались такими же, как и были.

Естественно, что рассказывать эти исторические байки с научно-фантастическим сюжетом смысла не имело никакого. Как и времени. Главное – нужно было четко объяснить цель, а уж все остальное богатыри домыслят и сами в соответствии со своим мировосприятием.

– Слышь, Олег, – отвлек вампира Колян. – Ты только гля, как эти гаврики терминаторов мочат!

А поглядеть действительно было на что. То справа, то слева то и дело мелькали забавные картинки – в центре которых всегда был «казак»-альв, а вокруг – мелкие духи, покровители самых разных мест. В меру своих скромных сил удерживающие альвов.

Вот, например, четверка доблестных домовых, больше всего похожих на маленьких размытых лошадок[28], наскоками наседала на сброшенного с коня альва. Они топтали его маленькими копытцами, кусали крошечными зубами и уворачивались от вертящего восьмерки гладиуса. При этом еще и весело игогокали, воспринимая это как новую, забавную игру, куда их старшие поиграть пригласили.

А вот дворовой и овинник. Первый с метлой за альвом бегает, все время пытается под зад подстегнуть, а только альв за ним погонится – второй тут как тут, на голове бараньи рога отрастил, и давай бодать. Альв к нему – а его уже домовой метлой по спине хлещет, и ругает, на чем свет стоит[29]. Развернется – а его уже на рога берут… Судя по всему, дворовой с овинником такими развлечениями уже давно занимались, опыт у них был большой, а потому и не удавалось альву с ними справиться.

Или вот, например, банник. Этот вообще один на один с альвом вышел на неравный бой. Голый, сморщенный, борода до колен, плесенью покрыта. В одной руке банный веник, так и свистит, в другой – ведро с кипятком неисчерпаемое. Смеется злобно, кипятком плещет, веником рубит. Рубаха и штаны альва в клочья разодраны, сам киборг красный, мокрый, усы оборваны, чуб выдран. Пытается банника разрубить, да разве такого разрубишь? Хоть и стар банник на вид, силы столько, что молодые позавидуют – он еще и камнями печными, горячими, кидаться успевает, да клоки кожи рвет… Откуда только руки берутся – загадка, ведь не Шива шестирукий, всего две от природы даны…

А вот и сам полевик-невелик, одной рукой себе сопли вытирает, во второй прутик ивовый держит – и стегает им альва так, что кожа рвется. Или что там у киборгов вместо кожи. Альв к нему бежит, а полевик ноги прутиком подкашивает, и валится враг на траву – а та его пеленает, в объятья свои обхватывает, и в землю тянет. Рвет ее альв, на ноги поднимается – и снова рядом полевик, альв на него прыгает, а ноги трава опять обхватила, опять падает…

Даже девица-полудица, и та пожаловала. Да не одна, а с сестрицей родной – одна как девушка, платье белое до колен, вторая – карга страшная, космы седые во все стороны торчат. Хоть не их сейчас день, сила полудиц от солнца, да лишь когда оно в зените – ничего не мог альв с ними поделать. Вроде и играют карга с красавицей, игры девичьи, то хоровод заведут, то лентами машут, а альв как в тумане кружится. А как совсем закружили, так карга трухлявую корягу из-за пазухи выхватила, девица – нежный цветок, и давай альва с двух сторон хлестать, куда там полевику со своим прутиком…

Много разных сил пришло Олегу на помощь. Откликнулись на его призыв. Так что до самой цели на внедорожник ни один альв не напал, на всех нашлась управа. Сама же цель, как и все порядочные неожиданности, появилась внезапно. Только что вокруг была лишь голая степь, да воздух слабо колебался, как вдруг впереди стены выступают, высотой, как положено, до небес, ну может чуть ниже.

– … мать, это что еще за …? – спросил Толян, едва успев притормозить, чтоб в стены не врезаться.

– Это наша цель, укрытая маскировочным щитом, – объяснил Олег очевидное – не было бы щита, не пришлось бы геометрией заниматься, взлетел в воздух, осмотрелся, нашел, что надо.

– Слышь, Олег, так нам типа туда? – высказал определенные опасения Колян. – Мы когда Крыша Заики хазу брали, там и то забор пониже был…

– Толян, езжай по кругу, тут где-то должны быть ворота. А ты, Колян, не трухай – тут ни колючей проволоки под напряжением, ни злых собак, ни пулеметных точек. Только альвы. Неужели такой богатырь, как ты, каких-то киборгов испугается?

– Ты че, Олег, такие пацаны, как мы с Толяном, за базар отвечают! Мы не побежим, как шавки позорные! – заверил Колян.

Ворота действительно нашлись. Широкие, стальные, на все замки закрытые. Такие не то, что тараном не разбить – такие прямое попадание баллистической ракеты земля-земля выдержат. И никак их снаружи не пробить, никак не прорваться…

– Ну вот, – почти с тоской пробормотал Олег, – и опять они ту же самую ошибку делают… Скучно даже. Толян, подожди. Сейчас открою.

Выбравшись из машины, и еще раз, так, для пущего эффекта, горько вздохнув, Олег подпрыгнул, с достоинством настоящего вампира перелетев сверху через стену. И уже изнутри, пока сторожа-альвы соображали, что происходит, разбил локтем стекло и нажал красную кнопку, возле которой было написано «80ABA5ADAAA02C796F 75 617265CBF3F7F8EA E0 FF6769726C 21» (на языке альвов – «аварийное открытие ворот»). Могучие ворота, естественно, тут же распахнулись.

А дальше счет пошел на секунды. Увы, тут, в середине «града падших ангелов», он же урановая шахта, он же обогатительный завод, он же центральный сервер альвийского мозга, духи природы были бессильны. Потому со стражей приходилось разбираться своими силами…

– Поберегись! – раздался знакомый голос с другой стороны открывшихся ворот, и первый альв, который на него повернулся, взорвался. Такая же судьба ждала и второго альва, третий же замер, лишь получив в живот с два десятка разрывных пуль. Четвертый, последний, из охраняющих ворота, решил было немного пострелять из лука, да не успел. Олег совместил приятное с полезным. Вырвав из стены два мощных силовых кабеля, отвечающих за открытие и закрытие ворот, он ввел их в контакт с телом альва, пропустив через киборга пару десятков киловольт, а заодно и гарантировал, что никто не закроет ворота дистанционно. Альв, естественно, не погиб – аварийная система жизнеобеспечения могла компенсировать подобные факторы воздействия, однако тут уже подоспели Колян с Толяном, и киборг прекратил трепыхаться.

– Хилые они какие-то, – констатировал Толян, поглаживая приклад АК-74 с установленным на него подствольным гранатометом ГП – 30.

– В натуре. Козлы. Мочить, – согласился с ним Колян, перезаряжая рожок. – Ну че, Олег, пошли. Где, ты говоришь, их главный авторитет?

– Главный? – задумался Олег, даже не поинтересовавшись, откуда Колян с Толяном взяли автоматы, и почему раньше не давали о них знать. – Я думаю, в самом центре. Это логично. А альвы всегда поступают по логике.

– Ну, так пошли в твой центр! – кровожадно ухмыльнулся Колян. – Слышь, Всемир, айда с нами, и дедулю прихвати! Пусть посмотрит, как реальные пацаны работают!

Если кто-то настроился на «длинное кровавое мочилово» в стиле doom, с беганием по лабиринтам и отстрелом зазевавшихся монстров, спешу разочаровать. Альвы действительно оказались логичными. Если крепость упрятана маскировочным полем, под вечной охраной сотен почти бессмертных всадников, внешние стены неприступны, а во внутреннем дворе на экстренный случай находятся 4 альва, то зачем ко всему этому еще и внутри охрану держать? Или же ловушки устраивать? Или никому не нужные лабиринты? Альвы не были параноиками, отдавая предпочтение разумной осторожности перед маниакальной подозрительностью.

Потому в центр «града» вел прямой и широкий туннель, все двери в котором открывались нажатием соответствующих кнопок. Сама же обстановка вызывала ассоциации с неким научно-фантастическим фильмом про космическую базу будущего, по крайней мере у тех, кто эти фильмы смотрел. И богатырь в доспехах с двуручным мечем, как и волхв в своих жреческих одеяниях, тут смотрелись даже более эффектно, чем внедорожник «Вепрь» в окружении рубленых изб и резных теремов.

Однако альвы все же сообразили, что ситуация выходит из-под их контроля, и срочно попробовали ее исправить. Заблокировав двери и выпустив последний резерв – роботов-уборщиков, роботов-механиков, просто роботов без особой специализации. Большой, но, в общем-то, безобидной толпой. И, пока Толян с Коляном обсуждали, мочить, или не мочить, о себе напомнил Древощит.

– За Китеж-град! – завопил богатырь, бросившись с мечем на роботов. – Получайте, нелюдь проклятая! Вот вам, вот! – подбадривал сам себя Всемир. – Получай, нечестивец! Так тебе, так, кобылий сын!

– Слышь, Олег, ему помочь? – без особого энтузиазма спросил Колян.

– Не, сам справится. Прорубаемся дальше.

Всемир действительно справлялся. Подбадривая себя боевыми кличами, он рубил своим мечом роботов, и продукты высоких технологий не имели чем ответить продукту кузнечного дела. Древощит вновь и вновь доказывал, что время кованных мечей в истории еще не прошло, и что даже в сердце цивилизации киборгов настоящий русский богатырь любого врага одолеть сможет. А пока Всемир самоутверждался, самовыражался и тешил свое мужское самолюбие, остальной отряд продвигался дальше. Тонкие двери, одна за другой, выносились выстрелами из подствольных гранатометов, на более прочные шел динамит – большой любитель рыбной ловли Толян прихватил его с собой, щедро расходуя запасы. Олег поторапливал своих приятелей, Любослав плелся сзади, иногда мельком заглядывая в боковые ответвления, с обреченным видом наблюдая, как посланцы богов штурмуют крепость демонов.

И вот, наконец, последнего робота-механика сразил Всемир, отрубив ему шарнирный манипулятор с набором «боевых» отверток, последняя дверь была подорвана Толяном, и перед богатырями предстал сверкающий огоньками зал, посреди которого половину стены занимал огромный плоский экран[30]. На котором, естественно, в полном соответствии с коконами, появилось огромное трехмерное изображение головы альва, чуб дыбом стоит, усы, как у кошки, во все стороны торчат. Лицо заговорило:

– Олег, мы, альвы, пришли к выводу, что мы готовы принять твое предложение и в обмен на спасение нашей жизни одолеть Черного…

– Где же это, где… – игнорируя голову альва, бормотал Олег[31]. – Должно быть где-то тут… О! Вот оно! Колян, дай-ка свой калаш…

– Стооооой! – попыталось было воскликнуть лицо, но было уже поздно. Очередь из АК-74 прошила насквозь стоящий в уголке зала ничем не примечательный черный цилиндр, после чего все огоньки вокруг дружно мигнули и погасли. Откуда-то из глубины раздался очень нехороший рев, пока еще тихий, но с каждой секундой все наростающий…

– Ой, – заметил Олег.

– Че? Че-то не так? – уточнил Колян, включив прихваченный (на всякий случай) с собою фонарь.

– Не, ничего. Кроме того, что мы сейчас должны очень-очень быстро бежать отсюда, – спокойно, с улыбкой на лице, пробормотал Олег, и, подавая пример, первым помчался прочь. За ним бросился Всемир, Колян с Толяном переглянулись, подмигнули друг другу, ухватили Любослава (один за ноги, второй за руки), и побежали следом. К моменту финиша места несколько изменились – Олег, естественно, был первый, однако Всемир в своих доспехах приотстал. Он добежал до выхода из замка чуть позже Коляна, но чуть раньше Толяна – примерно на одном уровне с грудной клеткой Любослава.

– Все в машину, и быстро, очень быстро, валим отсюда, – очень убедительно скомандовал Олег, и мокрые до нитки герои последовали разумному совету.

Мокрые, не потому, что запыхались с дороги. Все же в «Вепре» собрались тертые люди, для которых стометровку пробежать за двенадцать секунд – раз плюнуть. Мокрые они были из-за дождя, ливня, который собирался уже с утра, а начался, пока они с сердцем альвийской мощи разбирались. Дождь стоял стеной, заливая все стекла, и рассмотреть что-то дальше десятка метров было физически невозможно. Человеку. Вампир, способный видеть не только в видимом диапазоне, имел больший обзор, а потому заметил, что стены замка за их спиной не прикрывают уже никакие маскировочные сети. И сами эти стены трясутся. С квадратично возрастающей амплитудой, плавно переходящей в экспоненциальную…

– Анатолий, дорогой, – все столь же спокойно обратился Олег к Толяну, – если ты немедленно не выжмешь из машины еще как минимум тридцать, а лучше пятьдесят километров в час – вы все дружно отправитесь на тот свет… Очень-очень скоро. Потому ты уж лучше поднажми…

Толян поднажал. Он не обиделся ни на Анатолия, ни на дорогого – хотя будь эти слова сказаны кем другим, кровавой разборки было бы не избежать. Но Олег, когда ему надо было, умел так себя преподать, что глухой, и тот бы его послушал. И ему даже почти удалось выжать то, что просил Олег – машина гнала на двуста тридцати, и это по мокрой, скользкой земле, что, даже по мнению проектировщиков, было принципиально невозможно. Двигатель гудел и завывал, ему аккомпанировал гром от сверкающих повсюду молний, дополнял это великолепное трио рев из оставленного позади замка. Три источника звука будто бы соревновались, кто выжмет больше – двигатель украинского производства, гром Перуна или непонятно что высокотехнологическое альвов.

Первым сдался рев – достигнув умопомрачительных децибел (120-130 dB), он громко и характерно пикнул, вякнул, грюкнул, ну и грохнул напоследок. Очень громко грохнул (140-150 dB), и земля сама в тот же миг сотряслась, закачалась, трескаться начала. А вместо рева началось шипение, не менее громкое и еще менее приятное. Машину зашатало из стороны в сторону.

– Слышь, Олег, – не выдержал Колян, перекрикивая все прочие источники шума, – а че там такое? Чего оно так?

– Автоматическая система самоликвидации, – горько вздохнул Олег. – Жаль… Очень жаль…

Чего ему жаль – вампир не уточнял, а никто и не спрашивал. На самом же деле Олегу было жаль, что, как и дважды до этого, ему вновь не далось в руки то сокровище, которое на самом деле охраняли альвы. Ведь самым ценным в «граде падших демонов» была не система, координирующая поведение альвов. Не совмещенный с урановой шахтой обогатительный завод. Не ремонтные и производственные мастерские, где клепали (по мере необходимости) новых альвов взамен потрепанным. А некий объект, не имеющий названия – тот, за обладание которым Олег с радостью отдал бы правую руку (естественно, что не свою). Кодовое название «звездные врата», функциональность – возможность непосредственного перемещения между всеми мирами, где некогда побывали «падшие демоны», оставив о себе нехорошую память и слуг-киборгов… И сейчас эти «звездные врата» сгинули в глобальном катаклизме где-то там, позади…

Гроза закончилась, такие грозы, как известно, долгими не бывают. Закончилось и шипение, вызванное испарением огромных масс падающей на пламенеющие руины замка воды. Из акустического соревнования победителем вышел шедевр украинского машиностроения, в лишний раз доказав, что славяне при желании способны своими руками творить истинные чудеса. Толян вопросительно посмотрел на Олега, мол, «может притормозим», однако вампир лишь отрицательно покачал головой. Вслух произнеся лишь одно слово:

– Рано.

Действительно, было еще рано. Хоть дождь и прибил поднявшиеся в воздух тучи радиоактивной пыли, рисковать здоровьем своих спутников Олег не хотел – они ему пока еще были нужны.

А потом Колян заметил альва.

– Слышь, Олег, ты только гля на это чучело! Че он творит? – спросил удивленный Колян.

– Сходит с ума, – абсолютно честно и адекватно ответил вампир, готовый за каждое свое слово поручиться.

Альв (вместе с конем) действительно сходил с ума. Так как у него этого самого ума никогда не было, он был лишь клеткой в общей структуре, то в альве остались лишь те функции, что были на момент взрыва сети. У данной особи – сгибание локтевого состава и поворот поясницы по часовой стрелке. Увы, обратные функции, разгибание и поворот по часовой стрелке, достались какому-то другому альву, потому этот выглядел достаточно забавно. Восседая неподвижно на своем коне, верхняя половина альва крутилась относительно нижней, а в совокупности с движениями руки это создавало какую-то феерическую, нереальную картину. Которой самое место в музее современного искусства, а не посреди чиста поля.

Однако за первым альвом последовал второй (он открывал рот и прижимал руку к груди), третий (вытягивал из колчана, давно уже опустевшего, стрелы), четвертый (спрыгивал с коня – довольно забавно смотрится, особенно когда он на коне не сидит), пятый (фехтовал левой рукой, меч при этом находился в ножнах), десятый, двадцатый… Фигуры сумасшедших клоунов, застывшие по всей степи, довольно быстро приелись, и даже Всемир с Любославом перестали обращать на них внимание. Стоят – ну и пусть себе стоят.

Через пару часов Олег разрешил Толяну остановиться.

– Все. Поздгавляю, товагищи, геволюция, о котогой я так долго говогил, свегшилась! Альвы больше не представляют опасности. Я же говорил, уже сегодня к вечеру управимся… А вы боялись! Выходим. Надо союзников поблагодарить, они это дело любят.

Надо, так надо – даже Толян с Коляном за этот день пересытились адреналином, что уж говорить о привычных к намного более спокойной обстановке богатырю с волхвом… Не успели они выйти, едва не провалившись по колено в ту кашу, в которую дождь превратил бывшую Альвийскую Степь, как перед ними уже знакомый старичок-боровичок возник, полевик сопливый. Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелится по сырой земле. Обе ноги загипсованы, одного глаза нет, как и половины зубов. Впрочем, последних у него и раньше не было.

– Благодарствую тебя, старик-полевик, от души своей щедро, дай же мне сопли твои утереть… – кланяясь, проговорил вампир.

– Иж чего! Надумал! Кхэ-кхэ, – кашляя кровью, хрипло пробормотал полевик. – На серебро мое позарился[32]! Не дам! Кхэ-кхэ. Плохой вампир! Ты что с нашей степью сделал? Там такое зло теперь поселилось, ух! Кхэ-кхэ. Вся земля тряслась! Как теперь бороться будем? Ну, вампир, что скажешь?

– Ты чем-то не доволен? – нахмурив брови, поинтересовался Олег. – Я слово, может быть, не сдержал? Или альвов не смог одолеть? Что-то мне твои претензии не нравятся…

– Не претензии, вампир, – тут же изменил тон старичок. – За дело спасибо. Подмог. Немало наших, конечно, полегло. Но мы оживаем. И сюда теперь вернуться можем. Наведем тут порядок. Со временем. Людей притащим. Скучно без них. Кхэ-кхэ. Тебя будем помнить. Другим рассказывать. Чтоб уважали. Токмо вот… Кхэ-кхэ. Неужто не мог как потише? Знаешь, сколько земли доброй пропало? Немало времени пройдет. Пока все на места свои вернется. Неужто не мог, вампир?

– Да я бы сам рад – но не сложилось, – пожал плечами Олег.

– Ну да тогда ладно, – отмахнулся полевик. – Тогда просто спасибо. Верю тебе. Скажи, чем еще услужить можем? Нас, правда, потрепало немало. Ну да ничего. Домовые молока парного отопьются, дворовые в будке отлежатся. Банник отмоется, а солнце выглянет в оконце – так и девицы-полудицы оживут, куда без них. Ты скажи, не бойся, чем можем, тем подможем.

– Вы про Черного Мага что-то слышали? Того самого, который врата демонам открывать в этот мир собрался?

– Как же, слышали! Слышали. Но не видели. Но знаем, где маг прячется. Нам туда хода нет. Но довести можем. Самый короткий путь покажем. До его порога. А дальше никак. Страшно там. Дома без домовых стоят. Поля без полевых. Даже в реке водяной не прижился. Сила там темная собралась. Нехорошая. А больше и не знаю ничего.

– Ну и на том спасибо! Подыщешь к утру какого-нибудь проводника? Чтоб мы тут по степям не мотались кругами?

– Подыщем! Как не подыскать! – кивнул сопливый дедок.

– Ну и прекрасно, тогда до утра… – попрощался Олег, и полевик тут же исчез.

Как и след его, кровавый, что по сырой земле тянулся. Пусто вокруг стало. И мокро.

– Так, не знаю, как кто, а я сегодня собираюсь ночевать в машине, – бросил в пустоту Олег, и, судя по тому, что через пару секунд все пятеро уже были внутри, хорошие идеи в умные головы всегда приходят одновременно.

Ужинали сухим пайком – эльфийскими галетами с эльфийским же вином, закусывая элитный продукт солеными огурцами. Спать устраивались кто как, а что сидя – так люди собрались привычные, и не в таких условиях ночевать которым доводилось. Не из неженок, которым сидя видите-ли спать неудобно, кровать мягкую подавай. Закаленные, боевые. Всю ночь, как убитые, проспали – разве что Любослав ворочался, крутился, все переживал, что обязательное вечернее моление пропустил, ну, да и он, в конце концов, заснул.

Дракону этой ночью было не до сна. Он не был непосредственным свидетелем последних событий, просидев все это время в палатке совета – однако многое понял. Еще в тот момент, как беспристрастные альвы вдруг занервничали, забеспокоились – глаза начали то туда, то сюда бегать – явно переговаривались друг с другом своей беззвучной речью. Пока с остальными альвами дрались, дракон в это сначала даже не поверил, самые обычные домовые! Жалкие, никчемные домовые, которые его, дракона, пуще смерти боялись. И тут надо же – осмелели, бросились в бессмысленный и безнадежный бой, ведь было очевидно, что рано или поздно (скорее рано, чем поздно) альвы с ними разделаются, и тогда…

И тогда, когда победа альвов была близка, они вдруг сошли с ума. Все сразу и одновременно. Кроме разве что советников – те, как ни странно, начали вести себя даже более осмысленно. А именно – они обратились к дракону. Признали, что его враг, Олег, оказался страшным существом, достойным уничтожения. Признали свою ошибку, ту, что они решили за ним сначала понаблюдать. Прокляли свое любопытство. Объяснили, что из всех альвов разум сохранили только они, советники, да и то лишь потому, что составляли свои локальные сети (что это такое дракон, понятное дело, не знал), и стоит им разорвать руки, как они тоже сойдут с ума. А также, рассказали про Черного Мага. Того, к которому рвался Олег. Рассказали, кто он такой, как его найти, и попросили дракона отомстить за них, альвов, любой ценой уничтожив проклятого вампира.

Дракон даже не разозлился. Перекинулся разве что змеем треглавым, да спалил все четыре шатра со ставшими бесполезными советниками. От драконьего огня, как известно, вода не спасает. И дальше на запад полетел. К тому самому Черному Магу – об Олеге предупредить, да подумать вместе, как вампира проклятущего одолеть…

Всю ночь махал дракон крыльями. Позади осталась широкая степь, позади остались холмистые предгорья. Впереди небеса пронзали своими снежными пиками горы, намного более высокие и величественные, чем Драконий Хребет – однако дракону надо было не туда. Его цель приютилась у самого подножья гор, именно там творил свое темное дело ужасный Черный Маг, единственный, кто мог силами с Олегом на равных померяться. По крайней мере, дракон в это верил.

Уже под утро, спустившись на землю, дракон вновь перекинулся человеком и постучал в самую обычную дверь. Потом еще раз. И еще. Наконец раздался звук отодвигаемого засова, и дверь раскрылась.

– Дархарагарахар кархагарар! – поклонившись, поздоровался дракон.

(«Приветствую великого»)

– Гара дара дархарагар, Хоррнарач, каракар, тарар картахрар, – ответили ему.

(«И тебе приветик, Горыныч, заходи, (потенциально) мог бы прийти и пораньше»)

Тем же самым утром, однако, значительно восточнее, проснулись и богатыри. Олег, Всемир, Любослав, Толян – лишь Колян продолжал дрыхнуть, но его решили и не будить, тем более уже прибыл обещанный полевиком проводник, готовый исполнять свои обязанности. Ко всеобщему удивлению, проводником оказался не мелкий дух, а старый, седой ворон. Говорящий. Вежливый.

– Добрррое утррро! – поздоровался он, влетев в открытое окно и устроившись на спинке водительского сиденья. – Я ваш пррроводник. Покажу вам дорррогу. Хорррошо?

– Что-то меня поперло… Не курил ведь вчера дури, вроде как… – внимательно изучая ворона, сидящего у плеча, думал вслух Толян. – А глюки полезли…

– Это не глюк, – успокоил его Олег, – это местный дрессированный попугай. Знаешь, раньше была голубиная почта? Потому что голуби хорошо дорогу ищут. Вот и он тоже хорошо, будет помогать мне на местности ориентироваться.

– Ну, тогда ниче, – вынес свой вердикт Толян. – Тогда прокатит. Только слышь, ты за птицей своей следи, чтоб она на меня не наделала, а то шею сверну, не посмотрю, что говорящий…

Ворон, которого не только обозвали попугаем, а и пообещали шею свернуть, обиделся, перелетел поближе к своему заступнику-Олегу, разумно рассудив, что в данной ситуации вампир является наименьшим злом.

– Ну что, ворон, – обратился к птице Олег, – говори, куда нам ехать…

– Вперрред! – ответила птица. – Я пррредупрррежу, когда надо будет сворррачивать.

– Слышал, Толян? Давай вперед!

И они поехали. Медленно, но, верно приближаясь к своей окончательной цели – по крайней мере, карта Всемира больше не обещала никаких неприятностей, если, конечно, не считать за таковые встречу с самим магом. Однако что там какой-то маг, если «мы самих альвов одолели» – именно такие мысли вертелись в головах Всемира и Любослава. Толян с Коляном мыслей как таковых вообще не имели, а о чем думает Олег – никто никогда не знает.

Солнце, на один день взявшее себе отгул, заняло привычное место на небосклоне, высушивая щедро политую ливнем степь. Проснувшийся Колян не высказал никакого удивления новому члену команды, да и ворон предпочитал с одним лишь Олегом общаться.

– Ты чей, птица, будешь? – спрашивал у него вампир.

– Свой собственный, – отвечал ворон.

– Это я понимаю, вы, вороны, у себя на уме. Помогаете, только если сами захотите, вот мне и интересно, кто тебя послал…

– Ты зачем спрррашиваешь, вампиррр, сам же прррочитать мои мысли можешь.

– Могу, – не отрицал Олег, – но от тебя хочу услышать.

– Долг на мне лежит. Еще воррроненком малым, когда из гнезда выпал, пррриютили меня духи ррродовые, выходили, ррречи человеческой научили, миррр показали. Много годков с той поррры пррролетело. Много где побывал, много что повидал. А сейчас помочь попррросили, пррровести вас дорррогой коррроткой. Не в службу, а в дррружбу – не мог я дрррузьям и покррровителям своим в таком деле отказать.

– Духи родовые, говоришь? Ясно, Чуд с Родом[33] шалят. Ладно, привет им передавай. Скажи, Вещий Олег не забыл, кто его о гадюке в конском черепе предупредил… Ну да ладно, рассказывай, ворон, далеко нам еще ехать? И как звать тебя?

– Воррроном зови, нам, воррронам, человеческие имена без надобности. А доррроги четыррре дня моего лета пррредстоит, я быстррро летаю – степь перрресечь, черррез холмы перрребраться, и у цели будем.

– Значит, завтра днем доберемся, – оперативно пересчитал Олег дни вороньего лета. – И что там? Неприступный замок на скале? Глубокая пещера? Древнее заброшенное капище забытых богов?

– Деррревня там, – прокаркал ворон.

– Деревня? – без притворства удивился вампир. – Ну, хоть орков каких-то, или троллей, я надеюсь?

– Нет там ни орррков, ни тррролей – обычная человеческая деррревня.

– Не может быть сего! – уверенно заявил Всемир. – Каждому ведомо, что даже в древние времена за Альвийской Степью не селились люди, лишь герои в те горы хаживали, за златом, что в ручьях самородками разложено. С той же поры, как нечисть пришла, и вовсе людям тут не жить! Потому, ворон, твои слова не могут быть правдой!

– Из достоверных источников стало известно, что такого не может быть, потому что не может быть никогда, – буркнул Олег. – Ворон, ты на нашего богатыря внимания не обращай, он у нас немного ударенный, не верит ни во что. Значит, говоришь, людская деревня? И много там народа живет?

– Порррядком. Пятьдесят дюжин дворрров, частокол деррревянный вокррруг, два моста каменных черррез ррреку перрребрррошены…

– Значит, до пяти тысяч человек… Действительно, не мало. Такое село, пожалуй, может просуществовать как автономная единица… Ну и кем там Черный Маг приходится? Старостой деревенским? Или местным божком, которому раз в пол года молодую девственницу в жертву приносят?

– А вот этого прррознать никому не удалось, – сообщил ворон. – Чаррры там черррные творррятся, это все чуют, а кто их творррит – неизвестно. Закрррыты туда пути, не пррролететь, не пррройти. Два пррравнука мои по глупости на ррразведку полетели, пррроведать, что пррроисходит там… Оба сгинули!

– Так у тебя еще и личный мотив… – кивнул Олег. – Ну, тогда я спокоен. Ничего. Толян, Колян, слышали, куда мы едем? Там какое-то село, где главный гад под местных маскируется, выведем на чистую воду?

– А то! – мечтательно подтвердил Колян, руками делая жесты, будто он одной утюгом что-то гладит, другой паяльник куда-то засовывает.

– Слышь, попугай! – развернувшись, обратился к ворону Толян. – Ты не трухай, мы за твоих птенцов всех перережем! Ты, главное, «Карррамба!» погромче кричи, пока мы их … будем!

Уверенный, что он только что очень удачно пошутил, Толян громко заржал, остальные предпочли отмолчаться, так как ничего особо смешного тут не нашли. Что поделаешь, чувство юмора – понятие относительное, и не все его одинаково понимают.

А пока машина по степи широкой катила, решили герои друг друга еще немного историями из жизни побаловать.

– …ваще мы с Толяном ментов в натуре уважаем, – задал тему Колян. – Хоть это не по понятиям, нам другие пацаны конкретно говорили, че все менты – волчары позорные, но мы с Толяном не отморозки какие-то, мы фишку рубим! Менты, они, типа, че, не люди? Типа им бабло не нужно, или чух реальных они не любят? Вован всегда базарил – ментов уважать надо! Если пацан конкретный, не отмороженный, то он всегда с ментами добазариться сможет, а отморозки нам самим не нужны! Вон, Вован! Он свой первый кооператив ваще на зоне организовал, через ментов, они потом со службы ушли, теперь у Вована в структурах пашут, штуки баксов в месяц зашибают! А Макс Коротышка, он реально в олигофрены из органов пришел! Подполковником был, так, когда он с начальством своим не сошелся, типа бабки не поделили, он со всем своим отделом в бизнес подался. Типа забивали стрелку, и приезжали, в форме, при орденах, так все так пугались, что мигом под Макса лечь соглашались. Он до сих пор, по старой привычке, порядок любит, нам Вован говорит: «Макса встретите – так чтоб по стойке смирно стояли». А его шестеры до сих пор честь отдают, как в ментовке.

– Не, ну среди легавых тоже отморозки попадаются, – продолжал он, – одному полковнику Вован через нас лимон зеленых предлагал, чтоб тот на дружбана дела не заводил. Ни в какую. Слюной брызжет, глаза на выкате, талдычит нам, мол, «забирайте свои деньги и проваливайте, а то и на вас за взяточничество дело заведу»! И чего кричать? Мы с ментами в натуре одно дело делаем! Они че хотят? Шоб порядок был! Так и мы не беспредельщики, мы того дружбана все равно выкупили, через генерала, зам. министра, так потом ему с Вованом долго и доступно объясняли, че он был не прав! Менты че, ну подержат годик-другой на зоне, а реальным пацанам, со связями, не в тяжбу ходка будет, не отсидка, а сплошная лафа! Ну посидит, отдохнет, дальше беспредельничать пойдет. А мы если работаем, то рецидивов не бывает! С первого раза кумекают, че да как, потом, как из больницы выйдут, как шелковые! Народ ведь не тупой, он фишку рубит, кто реальный порядок навести может, а кто только на дороге с водил бабло сбивать и умеет! Недаром ведь Вован с корешами этими, депутатом народным, пошел работать, у него башка варит, он че попало по телеку не сморозит! Менты и сами это рубят, им платят – разик в ресторане гульнуть, ни на тачку нормальную, ни на девок в натуре не хватит. Ну, так они, типа, с нами идут добазариваться, мы им отстегиваем понемногу, они беспредельщиков, что закон не шарят, у нас с рук на руки берут. Так что мы с Толяном с ними редко грыземся, миром, как правило, все решаем!

– Это про простых, авторитеты их, паханы, что по телеку все время своими звездами красуются, ваще с Вованом и Максом в одной бане парятся, – рассказывал Колян. – Один раз нас Вован с собой пригласил, ну там все чики-пики, девки голые задами крутят, водяры хоть упейся, сидим, кайфуем – и тут заходит один! Морда ментовская, пузо такое, что явно генерал. Заходит, и лыбу до ушей давит: «Володька!», – говорит, это Вовану типа, – «Дорогой! Сколько лет, сколько зим! Как ты, какими судьбами?» Ну так прикинь – оказалось, они еще с тех пор знакомы, как наш Вован в КПЗ для несовершеннолетних сидел, а тот младшим лейтенантом там дело на него завел, а теперь – крупная шишка в пограничной службе стал! Так они с Вованом тут же, по старой памяти, на месте добазарились, сколько фур чего и когда пропустить надо! Так что менты, они свои в доску, ну так че их не уважать? Скажи, Толян?

– В натуре! – подтвердил тот.

Следующим Всемир Древощит рассказывал.

– …дружинник дружиннику ведь роднее брата будет, а воевода наш, Храбр Турыч – отец родной, всегда в тяжкую годину слово доброе скажет, никогда не оставит в беде. Я как юнцом безусым первый раз на княжий двор подался, сразу уважением великим к нему преисполнился. Ибо муж он хоть и строгий, но справедливый, сразу дал мне понять, что пока в бою я не покажу храбрость богатырскую, не стать мне истинным дружинником. Ибо не силушкой, от природой данной, дружинник от смерда отличается, иной пахарь и посильнее будет. И не ратным умением, с мечом обращаться, ибо и тут иные скоморохи такие чудеса творить могут, что не сравнятся с ними княжеской дружине. А духом своим, чувством плеча друга-товарища, храбростью и преданностью делу своему. И таков он был во всем, Храбр Турыч – в любом деле мастер великий, на мечах первый, из лука равных не имел, в любой бой сам вел дружину, не отсиживался за нашими спинами. Каждого дружинника по имени знал, по батюшке величал, и каждый знал, что в час тревожный лишь Храбр наш выход найдет. Он даже в сердечных делах советы давал, мудрый был воевода, достойный.

– А в дружине у нас свои законы были, неписаные, – говорил Всемир. – Мы ведь князю правая рука будем, ежели враг какой – дружина скачет; водяные шалить начали, поля залили – дружина на подмогу; пираты шалят, люд разбойный разошелся, али просто нашлись те, кто нечисти продался, против князя восстав – лишь дружинники пособят, на подмогу придут. Мы ведь и оброк для князя собирали, и судили на местах волей княжеской. Но простой люд, что к земле близок, сего не ведает – для него князь далек, яко боги небесные, мы же, дружинники, близко, и решать правом наделены. Вот и ходили к нам посланцы, всякие да разные, слово держали. Одни просили дело в их пользу решить, яствами редкими угощая, кушаньями, лишь князя достойными. Другие просили оброк сим годом не брать, передавши князю, что колодцы посохли, а траву твари мелкие поели, дочерей своих, красавиц, предлагая, дабы те увеселили нас. Третьи и вовсе речи недостойные вели, предлагая князя-батюшку предать, воеводу, Храбра Турыча, словами нехорошими называли, предлагали мятеж поднять. Но законы наши, неписаные, что Храбр Турыч каждому новобранцу первым делом доводил, тверды были – не слушали мы эти речи, а вершили суд по справедливости, положенный оброк собирая и над разбойным людом расправу верша. Ни яства, ни девицы красные, ни злато-серебро не могли нас соблазнить, ибо пуще всего держало нас слово данное, что простого человека дружинником делает.

– Встречались среди нас и отступные люди, ибо ведомо, что средь любых благодетелей найдется место пороку, ибо мир наш несовершенен. Прельщали их девицы-красавицы, давали они волю искушениям, самому святому изменив – дружбе воинской да слову данному. Но коли прознавал кто из нас про отступников сих, не было им среди нас больше места. Ежели грех их невелик был, уходили они из дружины, без почета, но и без кары суровой, все же не забывали мы тех, кто спину в бою прикрывал, от смерти верной спасая. Но ежели тяжкий грех свершался дружинником, яко убийство невинного али речи, князя несправедливо обличающие, не было пощады отступникам. Выходил тогда Храбр Турыч перед строем, и, понурив голову, слово держал, где прощения просил за грех свой, за ошибку, что не прознал отступника вовремя, принял его в дружину, за сына своего принял. И отвечали мы тогда воеводе своему по обычаю – что не было его вины, что на всех нас вина лежит, он же, Храбр Турыч, из нас самый достойный, не должен себя корить. После сих слов шли мы карать отступника, не как друга былого, а как врага лютого, что лишь притворством одним из дружинников стал. Таковы у службы нашей законы были неписаные…

И Олег делился воспоминаниями из своей, долгой и полной событиями, жизни.

– …и раздается звонок. Я дверь открываю, а во дворе воронок стоит, и два таких темных товарища у дверей. Стоят, нервно курят. Спрашивают, не тут ли «товарищ Гореминский» живет, я в тридцатые горы по паспорту именно Гореминским был. Ну, я и отвечаю, что это я. А они мне в ответ: «Товарищ Гореминский, органы получили достоверные сведения, что никакой вы не товарищ, а самый настоящий иностранный шпион и диверсант, а потому сдавайте паспорт, партбилет, и проследуйте за нами. Соответствующие органы и советский суд, самый справедливый и гуманный суд в мире, с вами разберутся». Ну, я такую наглость, понятное дело, не стерпел. Будить меня посреди ночи, и Иришку мою будить, я тогда с одной актриской сожительствовал – это выше моего терпения. Послал я их, сначала вежливо и почти без мата, дверь перед носом захлопнул, думал, поймут. Не-а, не поняли. Стучат, кулаками, орут, соседей всех перебудили. Мол, «выходи, враг народа, хуже будет». Ну я вышел. Стало хуже. Им, понятное дело, не мне. Всех троих выпил, и тех двоих, и водителя за компанию. Не только кровь, а и ауру всю высосал. Подчистую. Машину отогнал, чтоб вид из окна не портила, и бросил прямо на Красной площади, а сам домой прилетел. Досыпать.

– Утром выхожу на работу – а на меня все, как на покойника, смотрят, – весело усмехаясь, рассказывал вампир. – А спросить боятся. И на работе вдруг оказалось, что меня уже вроде как и вычеркнули – пришлось срочно назад вписывать, извиняться. Только свой кабинет занял, я тогда в каком-то комиссариате отделом связей с заграницей заведовал, как вваливаются, нахалы. Морды плеч шире, волками на меня смотрят, заявляют: «товарищ, проследуем за нами, поговорить надо!» Ну надо, так надо, проследовал, настроение-то хорошее, крови напился. Завели меня в какой-то подвал, на стул посадили, лампу в лицо, и спрашивают – так-то и так-то, что с товарищами случилось, которые за тобой ночью посланы были, и чьи обескровленные тела утром в машине нашли у самого Кремля? Ну, я пожал плечами, и честно ответил: «вампир, наверно, выпил!» А они разозлились, орут, мол, с нами шутки плохи, вампиры – поповские выдумки, религия – опиум для народа, признавайся, а не то… Решили они на мне показать, что за «а не то» такое, ну и я, чисто из самообороны, их тоже выпил. Не пропадать же добру. Возвращаюсь на работу – а меня уже снова вычеркнули! Хоть из кабинета не выходи! О, как они там плясали, как извинялись, мол, еще раз ошибочка вышла, прощения просим… Ну, вернулся я. Сел, сижу. Работаю.

– Уже к вечеру дело шло, заходит бочком ко мне серенький такой, стучится: «можно?» Пришел, сел, бумажкой какой-то махнул, о здоровье Иришки справился, и спрашивает, правда ли, что я с разными иноземцами дела веду? Я его чайком угостил, и говорю – правда, по долгу службы положено. А он и уточняет – а не предлагали ли мне на иностранные разведки работать, да против строя коммунистического диверсии вести? Я честно ответил – и это правда, не раз предлагали, и тут, и когда я за границей мотался. Он аж побелел, хоть и без того серым был. Дальше расспрашивает, мол кто, когда, что я ответил – я честно ответил, меня попросили их не выдавать, а я человек слова, пообещал – сделаю, тем более они мне деньги хорошие платят, инвалютой. Белее мела стал. Спрашивает, не знаю ли я, что с теми двумя, что ко мне раньше приходили, случилось. Ответил – валяются в подвале соседнего дома, дохлее некуда. Последние краски исчезли, серому-то тоже отчет давать, как представил, что он там напишет… «Вел долгие беседы за чашкой чая один на один с добровольно сознавшимся иностранным шпионом, признавшимся в пяти убийствах сотрудников народного комиссариата…» За такой отчет и самому можно куда не надо угодить. Поблагодарил за помощь, попрощался, заикаясь, из кабинета выскользнул, и больше я его уже не видел.

– А ночью мой дом штурмовая бригада на танках окружила, и стрелять собрались… Ничего не поделаешь. Пришлось всех выпить. Всю танковую роту. Не корысти ради, а лишь из соображений самообороны. Утром меня в Кремль вызвали. К главному. Торжественный прием устроили, с почетным караулом, как положено. Поговорили мы с ним по душам, он пообещал, что меня больше трогать не будут, я тоже пообещал аппетиты свои сдерживать, не пить больше никого без предварительного уведомления соответствующих органов…

Осмелевший в последнее время Любослав тоже попытался о чем-то рассказать, но буквально через пару минут ему пригрозили (совместно Колян, Толян и Олег), что если он немедленно не замолчит – всю остальную дорогу будет тяжелый рок слушать. Угроза страшная, так что пришлось Любославу замолкнуть. А ведь он только успел рассказать о том, как Перун-Громовержец с Сварожичем-Палящим на спор первые двенадцать кубков вина по очереди выпили, еще жалких восемьдесят восемь кубков на брата, и рассказ бы дошел до кульминации… Молчал и ворон. Как новенькому в компании, слово ему было еще не положено.

Весь день за окнами тянулась степь. С альвами, сошедшими с ума в разных позах. Не произошло больше ровным счетом ничего, тишь, да гладь, да божья благодать. После переполненного событиями прошлого дня это вызывало странные ощущения, каждый задумался о своем месте в системе мироздания, о той лепте, что он вносит в счастливое окончание похода.

Любослав вообще запутался в своих ощущениях, еще бы, попасть на старости лет в такую передрягу, да еще и по собственной инициативе… С одной стороны вроде бы все плохо – им командуют, как хотят, тащат, куда не просил, волокут за руки-ноги, как мешок с репой, да еще и под дождем. А с другой – как-никак, волхв своих богов в живом виде повстречал, а что это, как не венец жреческого служения?

Похожие чувства испытывал и Всемир. Радость от того, что он, с настоящими иноземными богатырями, способными с одного выстрела взорвать бессмертного альва, едет спасать мир от страшной напасти. Но и грусть-тоску, оттого, что его, бывшего дружинника князя, а затем известного по всему Китежградскому княжеству богатыря, считают за мальчика для битья, ни капельки не уважают, плюс еще и не упускают шансов насмеяться. Особенно Олег, хотя вампир, как уже Всемир заметил, ко всем так относится, включая даже «всесильных» богов.

Колян и Толян терзались странными ощущениями. Нет, это были еще не мысли, до подобной стадии эволюции им еще предстояло дойти, но их некое примитивное подобие. Гласящее примерно следующее: «вот, блин, что же это выходит, мы ехали на сафари, стрелять козлов, а теперь вместо этого что, должны благородными воителями работать?» Однако примитивное сознание, дабы не травмировать психику решением подобных задач, само тут же подсунуло ответ: «одно другому не мешает, почему бы не спасти мир, перемочив в сортире всех козлов». И добавляло: «получив от этого огромное удовольствие». Последнее было немаловажным – Толян с Коляном уже достаточно насытились новыми впечатлениями, и не понукай их Олег, начали бы уже задумываться о том, чтоб повернуть назад. Ведь они, покидая Киев, так и не удосужились Вовану сообщить, что одолжили его любимую машину… Однако энтузиазм вампира, его любовь доводить любое дело до конца, частично перешел и на них, так что поворачивать назад Толян пока не спешил.

Единственный, чьи мысли не охватывали глубин философии, был Олег. Как всегда в спокойной обстановке, он думал обо всем сразу. О говорящем вороне-проводнике, вампиру за века его жизни встречалось огромное количество богов, но ни одной по-настоящему разумной птицы. Об альвах и их «звездных вратах», построенных «небесными демонами», о том, что ради собственной безопасности, с ними надо тоже будет как-нибудь разобраться. О тех сюрпризах, которые еще хранил в своих бездонных недрах внедорожник «Вепрь», «выплевывая» по мере необходимости то бензопилу, то пулемет, то два автомата с подствольными гранатометами. О Черном Маге и способах, как его вычислить среди людей, если стандартное чтение мыслей подведет. О Зинаиде Генриховне Лобной, любимой жене, которая, наверняка, уже извелась в бесперспективных попытках его найти, даже с использованием самого совершенного ведьмовства и знакомых из Интерпола. О Горыныче, который, наверняка, где-то притаился, готовя очередную гадость. О Соловье-разбойнике, эльфах и их королеве Жасминэль, о богах и данном им слове… Мысли Олега работали, причем достаточно продуктивно, по всем направлениям сразу, разве что о своем месте в жизни вампир не задумывался. По принципу: «а чего об этом думать, если и так очевидно, что я тут главный и все остальные без меня никто».

По причине отсутствия каких-либо иных вариантов, заночевали посреди степи, возле «кланяющегося альва» – данный индивид, видимо, сохранил в своей оперативной памяти лишь технологию поклонов, чем и собирался заниматься ближайшие годы, пока весь уран U235 в реакторе не распадется. А дальше все по давно заведенной программе – сытный ужин, совмещенный с распитием алкогольных напитков, которые, между прочим, уже подходили к концу, ну и положенный сон. На природе, за день солнце полностью высушило землю, не осталось и намека на то, что еще совсем недавно она представляла собой сплошную грязевую кашу. Разве что машина была не по-детски заляпана, так что Толян с Коляном клятвенно пообещали друг другу помыть ее в ближайшей же реке. Лишь ворон один не спал, ну да ему простительно – старый уже, а в старости часто бессонница мучить начинает.

Не откланялись от заведенного порядка и утром – подъем ближе к полудню, завтрак, вперед и с песней. Вокруг по-прежнему широко расстилалась степь…

– Слышь, попугай, долго еще нам по этому пустырю катить, … мать? – спросил Толян.

– Скоррро пррроедем, не перрреживай, – поведал ворон.

– Это тебе надо переживать, проводник, …, не туда заведешь – все перья повыдергиваю и на костре поджарю, – беззлобно ответил Толян, которому уже откровенно надоел окружающий пейзаж.

Однако ворон оказался прав – Альвийская Степь подходила к концу. Сначала исчезли альвы, затем появились первые деревья, ну и уж, наконец, рельеф приобрел третье измерение, а именно высоту. Равнина сменилась пологими холмами, склоны которых были покрыты светлыми древесными рощами. А потом и горы показались. Вот уж действительно, всем горам горы – так бы Гималаи из глубин Мариинской впадины смотрелись.

– Сии горы край света ограждают, – прочел самую короткую из своих лекций Всемир, так как больше ничего про них не знал. Как и остальные.

– Даже боги не знают, что по ту сторррону этих горрр находится, – честно признался ворон. – Ни одна птица их перррелететь не может, ни один зверь через них перрребраться, в них нет сквозных пещеррр и пррроходимых перрревалов.

– Так, а нам куда надо? – уточнил Олег.

– Я скажу, когда поворррачивать, – успокоил ворон.

И действительно, сказал. Как хороший GPS-навигатор, ворон вел машину одному ему ведомым курсом, и если в начале Толян воспринимал указание птицы с большим скепсисом, то потом зауважал.

– Ну, ты, попугай, крут! – заметил он, когда ворон помог провести машину по узкому ущелью между двумя высокими холмами, которые бы иначе пришлось как минимум час объезжать.

– В натуре, крут! – подтвердил Колян, когда ворон провел машину через единственный брод в глубокой и полноводной горной реке, которую никак иначе было не пересечь.

– Благодарствую богов за столь мудрого посланца! – согласился с ним Любослав, когда ворон указал прямую дорогу через широкую трясину.

– Прошу простить за мое недоверие, ворон, ибо вижу я, что мудрость твоя не знает границ! – извинился Всемир, когда ворон помог найти пещеру, значительно облегчившую дорогу через один из первых, не высокий, но достаточно неприступный, горных хребет.

– Молодец, – коротко, но емко, высказался вампир, когда ведомый Толяном под руководством ворона внедорожник достиг высокого бревенчатого частокола, с которого на незваных гостей смотрели чьи-то любопытные глаза.

– Я пррровел вас, куда пррросили, – сообщил ворон. – Чаррродей, которррого вы ищите, там, по ту сторррону стены. А мне поррра возвррращаться, желаю вам удачи, и прррощайте.

– И тебе счастливой дороги, – пожелал Олег.

– Покедова, попугай! – попрощался Толян.

Каркнув на прощанье, седой птиц вылетел в открытое окно, развернулся и полетел к себе домой, куда-то туда, на восток… А герои нашего времени, бритоголовые шкафы, вампир, богатырь и волхв, стояли перед вратами в неизвестность…

– Слышь, Олег, так че, подрывать будем? – уже готовый начинать, спросил Колян.

– Давай для начала постучим, – предложил в ответ Олег, и первым вышел из машины, направившись к частоколу.

Надо сказать, местное поселение внушало к себе уважение. Больше похожее на замок, чем на деревню, оно со всех сторон было окружено заостренными кольями, высотой с три человеческих роста. Решение на самом деле довольно разумное, особенно с учетом того, что деревья, из которых был сбит частокол, со временем по прочности немногим камню уступают, а врагов, которые бы додумались их поджечь, на сотни и сотни верст вокруг не наблюдалось. Это была, скорее, от дикого зверья защита, против которого городить каменную стену, по всем правилам фортификации, с башнями и бойницами, смысла не имело. Деревянный же частокол и строить намного легче, и расширять, если что – тащить такое количество камней, пусть и с недалеких гор, местным жителям явно не хотелось.

Однако и лентяями они тоже не были. На добрые пять верст вокруг поселения все деревья были вырублены, земля вспахана, засеяна и уже даже скошена, все же дело к осени клонилось, жатва уже прошла, вот и стояли повсюду высоченные скирды сена, просто рай для настоящих влюбленных. Местный люд и дальше расширялся. В лесу то и дело попадались широкие просеки, явно не природного происхождения, а вырубленные человеческим топором; последние десятки километров пути машина ехала не по беспутице, а по нормальной грунтовой дороге, утоптанной сотнями ног, копыт, колес да полозьев. Однако сами местные люди куда-то запропастились. Что, по мнению Олега, свидетельствовало, что их тут ждали и об их приближении были предупреждены заранее.

Однако, тем не менее, он смело постучал в ворота.

– Открывайте, хозяева, встречайте гостей дорогих!

– Хто це до нас венiмус? – раздался голос изнутри.

(«Кто это к нам пришел?», тут и далее перевод с малоросолатыни)

– Свои, – почти не покривил душой Олег. – Хозяева, открывайте, чего гостей дорогих у ворот держите?

– Слышь, Олег, – громким шепотом спросил Колян. – А может все же того, подорвем их? А?

– Али до богов слово держаши, дабы огонь небесный на врата сии боги посылаши? – предложил Любослав.

– Не, Колян, Любослав, спасибо за предложения, для начала попробуем решить дело миром. Хозяева! Ау! Где вы там, чего молчите? Пускать будете?

Хозяева на самом деле не молчали, а вели бурные дискуссии по ту сторону ворот, причем, судя по всему, количество мнений было больше количества людей. Однако нашелся, видать, какой-то начальник, достаточно смелый, чтоб взять на себя ответственность за вынесенное решение. Перекричав всех остальных, он приоткрыл узкое оконце в воротах, внимательно разглядывая путников.

– А звідки я кео знати, що ви амiкис? Може ви засланці хостiлис?

(«А откуда я могу знать, что вы друзья? может быть вы вражеские засланцы?»

– Мамой клянусь, – отшутился было Олег с характерным акцентом, но местный люд, видимо, с анекдотами про лиц кавказской национальности был не знаком, потому пришлось давать более подробные объяснения. – Из княжества мы, китежградского, что на востоке будет. За Черным Магом сюда приехали, не слыхали про такого? Говорят, злодей редкостный, на мир весь обижен, демонами его заселить хочет.

От подобной откровенности, да еще и в стане врага, даже Колян с Толяном немного ошалели. Они-то думали, что мочить всех придется, а вместо этого какие-то переговоры начались… Что уж о Всемире с Любославом говорить, первый боевую стойку принял, лучников высматривая, второй молиться кому-то начал. И только один дозорный воспринял слова Олега как должное.

– Ба, ну так би відразу і казали! Заходьте, хлопці, бене фактум те адвенiссе! Ми венерацiонис гостям з Кітіж-граду завжди ради, заходьте, шановні гості! Хлопці, айда, відчиняйте портас!

(«Ба, ну так бы сразу и говорили! заходите, ребята, добро пожаловать! мы уважаемым гостям из китеж-града всегда рады, заходите, гости дорогие! ребята, айда, открывайте ворота»)

Ребята поднажали, и створки ворот распахнулись перед Олегом, открыв дорогу в страшное логово Черного Мага. Страшное логово больше всего было похоже на зажиточное село, с широкими, просторными улицами; каменными и деревянными домами; весело бегающей босоногой детворой; шушукающими у домов бабушками на скамейках; веселыми девицами-молодицами, по своим делам шастающими. Ну и, конечно, мужчинами, охотниками и пахарями, веселыми, улыбчивыми, добродушными. Опытный антрополог сразу бы определил, что в местном люде смешались южный среднеземноморский (невысокие чернявые узколицые) и славянский (русые курносые) антропологические типы внешности. Хватало и прочих сельских атрибутов, курицы бегали повсюду, собаки в будках дрожали (стандартная реакция на вампира, который не хочет себя скрывать), конский навоз да козьи шарики повсюду разбросаны. Лучшее место для поисков Черного Мага, если он тут, конечно, есть.

– Ну что, пошли, – сказал Олег. – Толян, Колян, Любослав – вы в машине езжайте, а мы с Всемиром так пройдемся, гостей уважим, по сторонам посмотрим.

– Слышь, Олег, все будет в ажуре, подстрахуем! – подмигнул ему Толян. – Если они че не так, подлянку нам устроить решили, мы с Коляном их быстро всех перемочим!

– Не думаю, что засада будет столь явной… – скорее самому себе, чем Толяну, пробормотал Олег.

Засада действительно если и была, то ее никто не заметил. До самой центральной площади вампир с богатырем прошествовали по главной улице поселения, сопровождаемые удивленными, заинтересованными, но уж никак не враждебными взглядами местных жителей. Из мужчин никто за оружие не хватался, а девицы некие, особо смелые, даже подмигивали богатырям, тем самым на что-то намекая. «Вепрь» произвел больший фурор, еще бы, этакая невидаль, гроб железный на колесах сам катится, о нем перешептывались, однако на колени никто не падал и в ужасе в дальний угол не забивался.

А вот о чем они думали – Олег сказать не мог. Еще при приближении к поселку он учуял странный фон, начисто глушивший многие из его способностей. Это был именно тот фон, что не давал сюда добраться созданиям, в жилах которых текла хоть капелька магической крови – к счастью вампиры не магические, а самые обычные создания, потому лично Олегу это доставляло лишь мелкие неудобства, вроде невозможности метать огненные шары или читать чужие мысли.

Но хотелось бы. Два проводника, добровольца, вызвавшиеся проводить гостей к местному старосте, болтали о чем угодно, кроме черного мага – «о погоде, о молодежной моде, о кино и музыке»[34].

– Мене Грицем кличуть, – говорил один, – а це – мій приятель, Августус. Ну хіба не плацидус сьогодні діес? От хери прідие дощ був, то справжній дощ, плювіа інгенс, а сьогодні погляньте тільки, яке солl! Пречудове! Є така в нас прикмета, якщо ранком сол червоне, то весь діес цаело серено буде! І справді, так воно і виходить. Чущ, Августус, а ти казав, що вже атумнус прийшла…

(«Меня Гришей зовут, а это мой приятель Август. Ну разве не погожий сегодня день? Вот позавчера дождь был, настоящий дождь, ливень, а сегодня посмотрите только, какое солнце! Прекрасное! Есть такая у нас примета, если утром солнце красное, то весь день ясная погода будет. И действительно, так оно и выходит. Слышь Август, а ты говорил, что уже осень пришла…»)

Выцедить из такого разговора хоть что-то полезное Олегу даже его многовековой опыт помочь не мог, так что оставалось надеяться, что хоть староста (если сам Черным Магом не окажется) чем-то сможет помочь. Тем более на прямой вопрос Олега Август, хоть и без особого желания, но ответил:

– Нема серед нас ніякого Магус Нигер, то вам, добродію, набрехав хтось!

(«Нет среди нас никакого Черного Мага, это вам, мил человек, солгал кто-то»)

Ну нет – так нет, решил для себя Олег. Боги тут помочь ничем не могли, автоматы тоже. Можно, конечно, всех вокруг перестрелять, но пойди их пойми, может действительно ничего не знают? Олег уже давно кровью насытился, пару тысяч лет назад, потому и предпочитал решать все исключительно мирным путем, если оставались еще такие возможности.

Тем временем впереди, по ту сторону арочного каменного моста, соединившего два берега протекающей через селение реки, показалась центральная площадь, на которой гармонично уживались абсолютно несовместимые вещи. Так справа возвышался христианский собор, православного обряда, блистающий золотом пяти куполов. Слева был насыпан не менее высокий холм, на вершине которого гордо стояли статуи олимпийских богов, созерцая своим каменным взглядом кресты собора. Прямо же по курсу и вовсе нечто невразумительное находилось – шикарные хоромы в классическом римском стиле, перед которыми на каменном постаменте возвышалась огромная, в десять человеческих ростов, статуя конного казака, пронзающего копьем змия.

От подобного сюра даже Олег немного ошалел. Нет, ему-то разное в жизни встречать довелось, так в одной книге он вычитал, что Ленин – марсианский вампир-гомосексуалист, а Рюрик это Рем, сбежавший от своего брата Ромула. Однако одно дело читать бредовые фантазии графоманов, не удосужившихся хоть чуточку с историей ознакомиться, а другое наблюдать подобный сюр своими собственными глазами, которые Олега никогда не подводили. Однако какое-то логическое объяснения должно было найтись, так что, заприметив спешащего ему на встречу старосту (а пожилой седобородый мужик в мантии, золотом венце и с гетманской булавой за поясом никем иным быть не мог), Олег поспешил удовлетворить свое любопытство. Для начала, естественно, соблюдя нужные правила приличия.

– День добрый тебе, мил человек, – поздоровался вампир.

– Салве, перегрінатор! Далеко ж тебе від рідних країв занесло, давно ми вже не чули про наших віціна оріенталіа. По якій справі ти прибув до нас?

(«Приветствую тебя путник! Далеко же тебя от родных краев занесло, давно мы уже не слышали про наших восточных соседей. По какому делу ты к нам прибыл?»)

– По важному, – честно признался Олег, – только перед тем, как к делу переходить, уважаемый, прости, имени твоего не знаю, не мог бы ты рассказать, кто вы, откуда, чем живете? А то это вы про Китеж-град помните, а там о вас позабыли совсем…

– Звати мене Віртус Магнус, а щодо історії нашої… Це довга справа…

(«Зовут меня Виртус Магнус (Великая Доблесть), а что касается нашей истории…Это долгое дело… «)

– Ничего, – отмахнулся Олег, – у нас есть время, мы никуда особо не спешим.

– Добре, тоді пішли, будемо конверсаре у середині.

(«Хорошо, тогда пойдем, поговорим в доме.»)

Староста провел Олега с компанией в те самые шикарные хоромы, которые, как оказалось, были всего лишь местным сельсоветом. Там, приказав слугам накрыть стол для уважаемых гостей, Виртус Магнус начал свой рассказ.

Первое человеческое поселение тут возникло очень давно, две тысячи лет назад, где-то во времена галльских войн Юлия Цезаря, когда одно из римских поселений случайной флуктуацией универсума было переброшено в параллельный мир, задолго до уличей с их Китеж-градом. Так как римлян было слишком мало, они не стали строить себе огромной империи, а построили одно жалкое поселение, которое с горем пополам существовало тут почти пятнадцать веков. За это время местные обитатели забыли почти все, что когда-то знали, жили в глинобитных избах, использовали каменное оружие, и лишь холодными зимними вечерами рассказывали сказки о богах и былом величии вечного города.

Когда в этом мире появились и пришли в эти края китежградцы, римляне не стали с ними связываться, предпочтя отсидеться в лесах и горах, которые они за тысячу лет досконально изучили. Тем более китежградцы показывались тут редко, пребывая в полной уверенности, что они попали в дикие, опасные, незаселенные края. И как они появились, так и исчезли – колонизировать эти земли у Китеж-града никогда сил не хватало, на карту их нанесли, застолбили (в смысле столбы с надписями «сие суть княжа земля» повтыкали в землю), и домой отправились. А потом и вовсе нечисть их далеко-далеко на восток отбросила, а римлян не тронула – слишком незначительными посчитала.

И тут как раз атаман Иван Выбейглаз пожаловал. Да не один, а с кучей народа – они вообще-то от литовского, польского, русского, татарского да турецкого гнета бежали, со всем скарбом своим. Да заблудились в пути, заплутали, и вместо намеченной цели, в этот мир вышли. Как раз в гости к римлянам. Тут уж Выбейглаз не сплоховал, всех римлян дружно объявил почетными казаками, раду собрал, на которой, единогласно, гетманом всех здешних земель был избран. И давай горы воротить, гетманство свое строить, новую, Свободную Сечь, основывать. Кучу свобод ввел, о которых до той поры никто и не слышал, всех богов уровнял, ввел свободы слова, совести и вероисповедания. И поднялись там, где примитивные халупы были, рубленые терема, церквушка выросла казацкая, где те Богородице своей молились. О римлянах тоже не забыли, уважили, особенно как прознали, что те сало с горилкой тоже не прочь употребить. Устроили им капище для богов, все чин чином, как раз напротив церкви, чтоб никто не сказал, что одна вера другой притесняется. Ну а потом деревянные терема каменными сменились, частокол начал расти, гетманский дворец, где суд справедливый вершился, воздвигнут был…

Долго Иван Выбейглаз прожил, великую славу да почет приобрел, а как помирать ему пришла пора, завет оставил, как без него дальше жить. Ну и стали жить по завету, а Ивану, гетману первому и последнему, памятник построили. Лучшие мастера два десятка лет из огромной каменной глыбы подвиг выбейглазий вытесывали, повествующий, как он в свою бытность простым казаком страшного змия пронзил. Так и живут с тех пор в Свободной Сечи римляне с казаками, перемешались со временем, позабыли, кто откуда свой род ведет. Веру друг друга уважают, да завет иваний чтят – все в нем было сказано, и как старосту себе достойного выбирать, и как рожь да пшеницу сеять, и как жен подобающих парубкам находить, и как детей женщинам рожать, даже тут Выбейглаз наставления оставил.

Так с тех пор и живут странные римоказаки, в дела большие не лезут, малым довольствуются.

И ни про какого Черного Мага не слышали, знать не знают, ведать не ведают.

– Слышь, Олег, – поделился своими впечатлениями Колян, когда гостей проводили в выделенные им покои, пообещав завтра продолжить, – че-то мне этот тип не нравится, нутром чую, мы когда с Толяном на зоне сидели, таких стукачей подсадных конкретно вычислять научились!

– Олег, в деле сим я соглашусь, ибо князь местный, что Магнусом кличут, не всю правду говорил. Ведает он намного больше, нежели нам открыл.

– Надо же, и никаких тебе детекторов лжи не надо, – усмехнулся Олег. – Вот уж открыли вы мне глаза! А я-то думал, что все политики – кристально чистые люди, и по первому требованию странных незнакомцев все государственные тайны выдадут… – заметил вампир, однако его сарказм прошел мимо слушателей, так что пришлось говорить серьезно. – Врет он, это и ежу понятно. Про нас его заранее проинформировали, причем я догадываюсь, кто. Он даже не удосужился стражей расспросить, кого они к нему привели, так спешил поскорее с нами разобраться. И про мага он знает больше, чем рассказал.

– Так давай мы его … … … в …, а потом … … и … … через … … на …! – предложил, разминая пальцы, Толян. – Мигом расколется! И не таких крутых с Коляном кололи, через пять минут родную мать продаст!

– К… столь экзотическим методом воздействия мы пока переходить не будем, – притормозил Толяна Олег. – Тем более, это слишком очевидное решение, которого от нас явно ждут. Нет, действовать будем более тонко. Черный Маг знает о нас намного больше, чем мы знаем о нем, так что придется поработать. Итак, слушайте задание на завтра. Толян, Колян – осматриваете местность, подмечаете все подозрительное, мочить никого не надо, доложите потом мне. Всемир. Входишь в контакт с местными вооруженными силами, я верю, что общий язык вы найдете, расспрашивай про все необычное, и просто о жизни поговори, авось им тут всем глаза замылены, каждый день на Черного Мага смотрят, сами об этом не подозревая. Фиксируй все интересное, отчитаешься. Любослав – тебе то же самое задание, только с местными священнослужителями разберись, все равно до богов отсюда ты вряд ли докричишься, так что по специальности у тебя тут работы не будет. Этот же народ всегда в курсе событий, и поболтать обычно любит, сделаешь – перескажешь. Я же сам сначала со старостой по душам поговорю, а потом… Посмотрим по обстоятельствам. Ко всем – если что-то необычное заметите, ко мне сразу бежать не надо! Наблюдайте, ни во что не вмешивайтесь, никого не трогайте, если вас первыми не тронут. Вопросы, предложения, замечания?

Ни того, ни другого, ни третьего не последовало, на том и порешили. Закрыв на засов (на всякий случай, Всемир настоял) дверь, все устроились на любезно предложенных хозяевами соломенных тюфяках и сладко заснули.

Дракон не спал. После памятной беседы с Черным Магом, треглавый змий во многом пересмотрел свой взгляд на мир, вынужденный признать, что и среди людей попадаются особи, не уступающие ему в силе и хитрости (Олега он за человека не считал, собственно говоря Олег и не был человеком). И теперь дракон был не просто озлобленным змием, готовым любой ценой избавиться от своего древнего врага, а частью хитроумного плана, ловушки, из которой у Олега не было никаких шансов вырваться. Ловушки настолько продуманной, что любые действия вампира лишь затягивали еще туже удавку вокруг его шеи, и сколько бы он не трепыхался – все равно сгинет! Дракону рассказали этот план. Не весь, как он подозревал, лишь малую его часть, но и она была настолько многогранна, что змий, мастер хитроумных комбинаций, был просто потрясен. Особенно с учетом того, что ловушка эта готовилась на скорую руку – Черному Магу лишь недавно стало известно про Олега, с того самого момента, как вампир попал в этот мир.

Да, именно так. Дракон сам был потрясен – Черным Магом была моментально вычислена единственная угроза его идеальным планам, и с тех пор Олег, сам того не зная, был под постоянным магическим надзором. Однако до сей поры Черному Магу было неизвестно, на что же именно способен вампир – Олег был умен и очень редко демонстрировал свои умения, предпочитая, чтоб все проблемы решались чужими руками, пока он стоит в стороне. И тут Черному Магу пригодился дракон, рассказавший многое, очень многое про прошлую жизнь Олега – варяжского воина, Вещего Олега – князя, Вольги Святославича – героя, Волха – колдуна. Про силу десяти богатырей, про скорость лучшего скакуна, про то, что Олег летучей мышью способен обратиться.

И только когда Черным Магом был поведан его план, дракон уверовал, что Олег будет побежден. И теперь, темной ночью, он ждал, притаившись в горах, созерцая с высоты огни Свободной Сечи, где Вещий Олег доживал свои последние деньки…

Дракону сказали, что ему предстоит сыграть одну из главных ролей в ловушке для героя, однако он даже представить себе не мог, какая на самом деле роль была отведена ему Черным Магом.

Ночь прошла. Наступило утро. Богатырский отряд, проснувшись и совершив ежедневный обряд поедания завтрака, приступил к действиям по заранее оговоренному плану. То есть все разошлись кто куда, с целью смотреть, слушать и подмечать. На всякий случай, все были при оружии, однако Колян с Толяном дали «честное пацанское», что стрелять никого не станут, и вообще будут самыми настоящими пай-мальчиками. Олег тоже не маялся дурью, проведя беседу с Виртусом Магнусом, а также со всеми теми, кто, по его мнению, мог сообщить что-то интересное…

К расспросам вампира люди относились спокойно. Никто не пугался, никто ничего не скрывал больше, чем люди это обычно делают. Гостя уважали, и сами расспрашивали про дальние края, про которые только из легенд и слышали. Не стеснялись местные жители и того, что они до последнего времени открыто имели дело с альвами, и сильно огорчались, когда Олег сообщал о судьбе этого народа. «Шкода, гарні були хлопці. Терра їм пухом!» («Жаль, хорошие были ребята, земля им пухом»), – говорили местные жители.

Примерно к обеду как-то так само сложилось, что пятеро путников опять собрались в гетманском дворце, принявшись дружно делиться впечатлениями, которых набралось более чем достаточно. К счастью, Олег умел в таких случаях наводить порядок – достаточно было внимательно посмотреть в глаза каждого своим фирменным взглядом. После такого самый говорливый болтун замолкал, старательно сглатывая застрявший в горле комок.

– По одному! Будем разбираться по очереди, только прошу – не заваливайте меня информацией! Только то, что действительно важно! Колян, если тебя «вельмишановний вір фортіссімус» назвали, то это еще не повод, чтоб бить в морду и называть человека первым подозреваемым!

– Слышь, Олег, а че он ругается не по-пацански? Типа умный такой? Да мы с Толяном и били-то его не сильно, так, мозги немного вправить.

– Вообще-то он тебя «многоуважаемым богатырем» назвал… – честно перевел Олег, – Ну да ладно, чего сделано, того не изменишь. К счастью, нашлись свидетели, подтвердившие, что ваш бой был честным, один на один, равным оружием, потому по этому поводу к нам претензий нет. Я понимаю, что вы тут всех готовы в Черные Маги записать, но все же, постарайтесь определить, для начала, лишь самых-самых подозрительных! Договорились? Любослав, начинай ты, как тут с церковниками дела обстоят?

Любослав начал… За ним Всемир, Колян, Толян, сам Олег… Потом по второму кругу, определяя «самых из самых-самых» подозрительных, пока, наконец, проходясь по третьему кругу, список не сузился до разумных пределов. Из начальных трех сотен в нем осталось чуть больше двух десятков человек, что можно было считать несомненным прогрессом. Наконец Олег, одолживший у Всемира многострадальную карту-пергамент, на обратной ее стороне писчими принадлежностями стал заносить этот список со слов разведчиков. Делая после каждого пункта свои собственные коментарии. Окончательный документ выглядел следующим образом:

«Список лиц, вызвавших определенные подозрения или повышенный интерес:

Юлий Август, жрец Юпитера и Ко., подозревается в том, что «яко зверь злобен, с силами нечестивыми дело имеши, темны ритуалы кожен день проводяши, праведен гнев богов истинных вызываши, ибо сей нечестивец суть зло велико творяши» (местный волхв, обратить внимание).

Отец Леонид, епископ (?), настоятель собора пресвятой Богородицы, подозревается в том, что «сей дела темного слуга злобен грех любой за веру свою творяши, ибо ставитяши себя и веру свою поверх всего иного, яко дикарь неразумен будяши готов на костер горяч тех, кто его веру не ймет, отправляши» (религиозный фанатик, обратить внимание).

Послушник (звонарь) Иоанн (Ивашка), местный дурачок, подозревается в том, что «сей юродивый неразумен видом страшен есмь, ибо очи из зениц вылезаши, язык из уста торчаши, умом не обладаши; в час же сей слава да почет велик средь отрочиц да девиц молодых имеши, ибо девки сии за ним суть охоту справжну ведяши, дабы он их ласкаши да целоваши» (популярный среди женщин дурачок, ничего особенного).

Богомаз Сергий, художник и иконописец, подозревается в том, что «не от мира сего сей муж есмь, ибо в темен край, неведом, мыси его обиташи, средь хмари небесной виташи; яко люди слово держаши, в краю сим муж сей образа зрит, земны дела ему неведомы суть, яко малец на вопрос задан всегда отвечаши» (витающий в облаках художник, ничего особенного).

Скульптор Марк Дандрагор, подозревается в том, что «нелюдь сей талан свой от сил нечистых получаши, из тьмы черпаши, посмертие свое продаваши за славу велику, за уменье, что смертным недоступно есмь, ибо столь прекрасны образа, сей нечестивец сотворящи, токмо богам по силам создаваши, али же тем, кто во тьму посмертие свое отдаваши суть» (продавший душу творец, можно обратить внимание).

Охотник Аврилий Умбра, подозревается в том, что «стрелы воина сего сами цель всегда находят, и во тьме кромешной, и в тумане, и с глазами закрытыми. Нет и не было никогда равного ему стрелка, потому говорят многие, что чародей он, ибо не может простой человек с сотни саженей белку в глаз поразить» (может, см. Робин Гуд, ничего особенного).

Богатырь Марк Дуриноги, подозревается в том, что «силой нечеловеческой наделен, двух коней от земли оторвать может. Потому говорят в народе, что не человек он, а оборотень, что в зверя страшного лесного, медведя, обращаться может, и сила его не трудом тяжким получена, а от батюшки-косолапого, с кем его матушка покойная мужу своему изменяла» (если бы твою маму в подобном обвиняли, и не такие бы мышцы накачал, чтоб сдачи давать, ничего подозрительного).

Семен Пейдодна, авантюрист и искатель приключений, подозревается в том, что «речи ведет среди местного люда странные, в края дальние все время податься норовит, с собой зазывает, в горах, что среди остальных неприступными почитаются, немало времени проводит, на скалы крутые забираясь, упасть с которых – смерть верная! Поговаривают в народе, что сей юнец давно бы уже прочь подался, да держит его любовь тайная, безответная, к Ромул Маричке, которую зазывает он с собой в странствия, да не идет она» (наш человек, пообщаться).

Маричка Ромул, девица-красавица, «любимица» всеобщая, подозревается в том, что «яко дождь али солнце, сия дева всех, да ничья, ибо любовь свою всем, кто попросит, раздает, никого не выделяя и ничего в ответ не прося. Средь дружин славой недоброй пользуется, угрозы часто получает, гласящие, что али она мужей трогать не будет, али ей волосы все повыдергивают да в речке утопят глубокой. Но в той же час мужи почтенные за нее горой стоят, не позволяя никому Маричку тронуть, чью любовь меж собой они делят. И Семен Пейдодна первый из них, мечты тешит, дабы дева сия средь прочих выделила его, но мечты сии лишь мечтами остаются» (познакомиться!).

Центурион Августин, начальник (?) местной стражи, подозревается в том, что «сей муж, что командовать прочими поставлен, настолько глуп, что легенды о глупости его средь людей ходят, и само имя его для того, чтоб глупость обозначить, используют. Быть того не может, чтоб тут дело не темным было, ибо всякий ведает, что лишь подобные Храбру Турычу али князю пресветлому командовать достойны!» (может, простой вояка, имя таким легион, ничего особенного).

Проня Тимофеевна, бабушка – «божий одуванчик», подозревается в том, что «сия женщина все про всех ведает, токмо корова али кобыла разродится, а она уже рядом, токмо жена мужа из дома выставит – она тут уже, токмо соберется народ в числе двух и более, о делах своих говорить, как женщина сия, что двух мужей извела в могилу, рядом. Не с проста сие, ибо не ведает никто, кой для нее от сего прок, и откуда о том она в курсе, чего слышать али видеть не могла» (слухами земля полнится, ничего подозрительного).

Тарас Кривоглаз, ветеринар, подозревается в том, что «странный он какой-то, в натуре, водку не пьет, на бабу свою не покрикивает, не мужик, а этот, который зверей любит! Конкретно Айболит, ему свинью приносят, а он ее как нормальный пацан на шашлыки не пускает, а талдычить что-то начинает, гадостью какой-то поить! И тупой, даже бабла за это не берет» (человек любит животных, и что тут подозрительного?)

Василий Керкус, цветовод-любитель, подозревается в том, что «гнилой тип, …, водку не пьет, … мать! С утра до вечера в огороде раком стоит, как … последняя, прохаря[35] в грязи, на цветочки свои, да лютики, шнифтами кнацает, лыбу до ушей давит! Хотел нас с Коляном смехом взять, чисто конкретно, букет своих … гладиолусов предлагал, типа мы бабы какие, от мужиков цветы принимать, а когда мы ему морду набили, этот … … как баба заревел, полез над своими одуванчиками плакать, типа мы их конкретно потоптали!» (см. выше, хотя, судя по всему, природный дар у него есть, без магии такие цветы действительно не вырастить).

Андрей Быкорог, трибун, подозревается в том, что «этот фуфломет все время гнилой базар разводит, мы с Толяном к нему по-пацански, типа «здоров, чувак», а он нас давай грузить, руками машет, и орет, как недорезанный! Типа, че, мы с Толяном, глухие? Слышь, Толян, че он там нес… «Хомо хомини лупус эст», «вини види вичи», «аллеа джакта ест» «дум спиро сперо»… Короче, мы ему морду не стали набивать, Толян его только послал, как только он умеет, и объяснил, что со всем этим спиро-сперо сделать! А ваще базарили, че он в натуре по жизни такой ударенный, выйдет перед людьми, и давай фуфло свое нести, и пока от голода пухнуть не начнет, не заткнется! Хорошо хоть водку пьет…» (оратор в душе, страдает от отсутствия достойной аудитории, ничего подозрительного).

Тимошка Мураш, потомственный фокусник из династии Мурашей, подозревается в том, что «этот гопник, …, не только водку не пьет, а и бабки наши с Коляном чуть не спер! Ты только прикинь, мы к этому клоуну подошли, он прикольно заточки подбрасывал и ловил, по пацански похлопали. Выпить с нами предложили. А тут он нам, типа эта, фокус, …, показать хочет! Ну, мы с Коляном уши развесили, а этот гопник, …, говорит, типа, угадайте, пацаны, где сейчас пачка зеленых бумажек, что у вас в кармане лежала? Ну ты прикинь, это … чмо, этот … лох у нас с коляном десять штук баксов стырил! А начали мы ему морду бить, тут его кореша, …, из мазы[36] на помощь приперлись… Короче, бабки мы вернули, но я тебе точно базарю – этот … гопник Черный Маг! И фокусы его для лохов! Давай замочим?» (фокусы или магия? обратить внимание).

Баба Настя, ведьма, подозревается в том, что «к этой карге старой народ толпами валит, мы с Толяном приперлись, так она нам тут же самогон втюхивать начала, ну мы с Толяном и сообразили на трех поллитра, и знаешь че? Присмотрелись – не такая уж она и карга, в натуре то, что надо, девка, симпотная, а что не первой свежести – так каждый раз, как последний, отрабатывать будет! А ваще она тут этими, ликсирами, приторговывает, на все случаи жизни типа» (во дают, концентрированный любовный эликсир распили, и всего лишь «симпотная», а вообще надо присмотреться).

Дмитро Обжора, лекарь, подозревается в том, что «единственный конкретный пацан на всю деревню, жрет все время, кабана за день уплетает, водяру ведрами хлещет, живот по земле волочится, в натуре как у маршала! С бабами двумя сразу живет, эго типа того, «двоежонцем» местные кличут, а ему …! Травками всякими приторговывает, нам с Коляном предлагал, но мы ж пацаны, а пацаны на деле гонджубас не курят! Ваще конкретный чел, в натуре!» (толстый маг? скорее поверю в соленый сахар, чем в толстого мага).

Пархом, (?), подозревается в том, что «у этого дедули явно не все дома, у него тут типа сад фруктовый, сидит там безвылазно. Так слышь, мальцы базарят, типа тока полезешь у него яблоки тырить, мигом приперся, и гнать всех в три шеи! Ну скажи, это по-пацански? Типа че, сам яблоки у сеседей никогда не тырил? Да еще и водяры не пьет! Мы ему морду хотели начистить, через забор полезли, так этот папаша на нас прется, корягой размахивает! Не, ну мы могли его уложить, но ты сказал, чтоб без мокрухи, ну мы и свалили. А ваще слышь, в натуре он Черный Маг! Давай дедка завалим?» (так вот где сторож из стишков про маленького мальчика живет…)

Ивон Бесараб, кузнец, чародей, при работе в кузне не брезгует использовать магию. Кует великолепное оружие, за что пользуется уважением мужчин. Он же местный Казанова, пользуется огромным успехом и уважением у женщин, исключительно замужних. Знает больше, чем показывает. Хитер, умен, талантлив, скрытен, умеет произвести впечатление. Обратить внимание.

Остап Дерипаска, первый «олигарх», выбился из грязи в князи, владеет самым большим в поселении дворцом, куда не имеет доступа никто, включая его близких родственников. Источник богатства неизвестен. Умен, молчалив, замкнут. Разобраться.

Лупус Гнилозуб, философ и ученый, уровень философских концепций и знаний об окружающем мире не соответствует общему уровню развития данного общества. Выдвигает достаточно смелые концепции, восприятие которых было бы затруднительным даже в более свободных социумах. Не занимаясь никакой работой, обеспечен всем необходимым, что может свидетельствовать о наличии некоего тайного покровителя (?). Очень умен, но прямолинеен, открыт. Проследить связи.

Елена Прекрасная, первая красавица на селе, из состоятельной семьи, несмотря на свой возраст (~30-35 лет) незамужняя, холодна ко всем поклонникам. Нанесенная психологическая травма? Хорошо умеет манипулировать мужскими чувствами, не имеет завистников среди женщин. Может обратить на себя внимание, но предпочитает оставаться в тени. Умна, хитра, скрытна, возможно честолюбива. Узнать больше.

Кантор Доминус, отшельник, нелюдим. С остальными людьми не общается, в контакт не вступил. Род занятий неизвестен. Характер скрытный. Узнать хоть что-то.

Нюрка Цветочная, «девочка-цветочек», невестка Магнуса, создает у людей о себе мнение, как а человеке простом, легкомысленном. На самом деле очень умна. Хитра, честолюбива, властна, умеет манипулировать людьми, своими умениями без зазрений совести пользуется. Через своего свекра, полностью ей подконтрольного, фактически управляет всем поселением. Красноречива, умеет выкрутится в любой ситуации. Внучка бабы Насти, возможно ведьма. К врагам безжалостна. Опасна. Умеет просчитывать многоходовые комбинации, осмотрительна, никогда не пойдет в бой, пока не будет уверена в победе. Быть настороже. Попытаться сойтись, возможный союзник против Черного Мага».

Когда вампир закончил зачитывать свой список, Всемир спросил:

– Олег, быть может, мой слух подвел меня – сначала ты утверждаешь, что сия девица есть опасна, в последствии же называешь ее союзной нам…

– Тебе не послышалось, – честно признался Олег. – Она очень хитра и опасна, но чем угодно готов тебе поклясться, что к черной магии она не имеет никакого отношения. Это… Скажем так, опыт веков. Такие люди, как Нюрка, вообще чудес не любят, им намного приятнее добиться всего своим умом и силой воли. Они, как правило, слишком подозрительны, не верят тому, что само дается в руки. И, между прочим, правильно делают.

– Но коли так, быть может стоит у нее спросить про Черного… – предложил очевидное Дервощит.

– Спрашивал, – ответил Олег. – Не знает. Уж она – точно. Единственный тут человек, кому лично я безоговорочно доверяю. Кстати, я ей все рассказал, она даже пообещала уже сама попробовать со всем разобраться, со свекром поговорить, по душам, а потом с нами поделиться.

– Слышь, Олег, – припомнил Колян, – ты, кстати, этого, Магнуса забыл…

– Я никого не забыл. Магнус – пустое место. Он никто и зовут его никак. Трус, марионетка, которой все крутят, как хотят.

– Но что же мы теперь будем делать? – задал долгожданный вопрос Всемир.

– Хорошая задачка. Могу сказать, что мы делать, точно не будем. Сидеть сложа руки и ждать знака от судьбы. Мозговой штурм… устраивать тоже не будем, – добавил Олег, осмотрев внимательно лица окруживших его интеллектуалов. – Будем дальше копать. Уже по этому списку. Так, давайте по очереди… Толян, Колян – разберитесь со святошами, поговорите с ними, например, на темы религии, желательно без мордобоя и никого не калечить. Любослав, на тебе местная армия, проведи среди них разъяснительные беседы, объясни политическую ситуацию в мире, так сказать. Всемир, на тебе наши «женские» подозреваемые, ты знатный воин, справишься. Нюрку не трогай, она тебе не по зубам, Елену тоже, ее буду я ломать. Ну а я… Займусь всеми остальными.

И опять все разошлись на разведку, кто со страхом (Любослав), кто с недоумением (Всемир), а кто и с бочонком самогона (Толян, Колян). Один Олег на месте остался. Ждать. Гостью. Которая не замедлила явиться.

– Салве, веспертіліо!

(«Здравствуй, вампир»)

– Привет, Нюра… Ну как?

– Те, що ти казав – веріора веріс! Серед нас насправді є магус, не знаю, чи нигер, чи алба, але це мені дуже не подобається. Тому я пропоную тимчасове індутіае.

(«То, что ты говорил, сущая правда! Среди нас действительно есть маг, не знаю, черный или белый, но мне это очень не нравится. Потому я предлагаю временное перемирие»)

– Ну давай, Нюрка, дружить, – усмехнулся вампир, протягивая девушке руку.

Нюрка Цветочная была похожа на кого угодно, кроме серого кардинала, в ежовых рукавицах держащего тут всю власть. Невысокая платиновая блондинка, в беленьком, расшитым орнаментами платье до колен. Две косы, с вплетенными в них цветочками, милая, беззаботная улыбка ребенка, который даже в замужестве не потерял своей детской невинности. Голубые глаза, и характер акулы – если Нюрка за что-то цеплялась, вырвать у нее из пасти это не мог никто.

– Давай, – согласилась девушка, пожимая руку вампира.

– О том, что ты надыбала, расскажешь потом, пока же посмотри. Мы тут с приятелями примерный список составили, лиц, подозреваемых в том, что они в чем-то подозреваются, прошу прощения за тавтологию. Твое мнение?

Нюрка внимательно изучила свиток с записями Олега, ее даже не смутило, что они сделаны на плохо знакомом ей языке, да еще и достаточно корявым почерком вампира. Изучила спокойно, без эмоций, даже абзац про нее саму вызвал лишь легкую ухмылку.

– Я не венефіка, – прокомментировала она, – а так все бене. Тільки я хочу зробити декілька зауважень…

(«Я не ведьма, а так все хорошо. Только я хочу сделать несколько замечаний…»)

– Ну давай, – согласился Олег.

– Марічку відразу можеш викреслювати, вона моя краща аміка. Як і Семена. І бабу Настю. Андрій Бикоріг – просто ступідус, як і Проня, а ось Центуріо Августус лише вдало сімуларе, ревера він великий розумник.

(«Маричку сразу можешь вычеркивать,она моя лучшая подруга. Как и Семена. И бабу Настю. Андрей Быкорог – просто дурак, как и Проня, а вот Центурий Августин только удачно притворяется, на самом деле он очень умный»)

– Ясненько, – бросил Олег, делая соответственные пометки, – значит минус Маричка-красавица, Семен-аватнюрист, ведьму вычеркиваем, Андрюшу болтливого, Проню-сплетницу… Да, такими темпами мы этого мага быстро вычислим! Давай, Нюрка, теперь рассказывай, что ты выяснила.

По словам Нюрки, в последнее время тут, в Свободной Сечи, действительно все пошло не так, как было заведено веками до этого. Причем изменения проходили слишком незаметно, так что никто, включая ее саму, не пытался их все связать в одну единую, цельную картину, считая лишь странными, ничего не значащими совпадениями. Что особенного, что старый батюшка Алексей, свободных нравов человек, настоятель собора пресвятой Богородицы, вдруг решил вспомнить молодость, потанцевать на вечеринке и ногу себе сломал? Или в том, что Клавдий Кривоус, первый хлопец на селе, показывал свою удаль молодецкую, через омут переплыть решил, да так едва не утоп, с той поры сиднем в доме сидит, вылезти боится. Или такой факт – если раньше веры языческой и христовой поровну было, то теперь все больше народ на проповеди отца Леонида ходит, тот грозится, что кто у него не бывает – будут потом а аду на сковородках вечность жариться. И речи вдруг самые разные по народу ходить стали, ну так что необычного, Лупус Гнилозуб – известный философ, он всегда поговорить любил, вот придумал что-то новое, а за ним подхватили. Еще все стали об основателе Сечи, Иване Выбейглазе, вспоминать, слухи пошли, что лишь при нем, светлом гетмане, жилось хорошо, а ныне так, не жизнь, а бренное бесцельное существование. А вот будь он ныне тут… И многое другое тоже происходило.

Мелкие факты, а за ними, если присмотреться, чувствуется чья-то рука. Не сломай батюшка Алексей ногу – не стал бы Леонид настоятелем, своими речами не переманивал бы традиционно языческую паству. Не случись с Клавдием инцидент, никто бы Лупуса не слушал, потому что парень не только красив да силен, а еще и умен был, любил при всем честном народе очередные концепции философские в пух и прах разбивать. А дальше больше – как раз от Лупуса Гнилозуба пошла в народ идея поклоняться не богам дальним, которые вроде есть, а вроде их и нет, а тому, кто точно существовал – Ивану Выбейглазу, например. И отцу Леониду восстать бы против такой ереси, а как раз наоборот происходило – он на службах своих призывал гетмана Выбейглаза канонизировать, приравнять к Владимиру, Ольге и Александру Невскому, признать великим героем и человеком святости неимоверной.

И народ ведь слушал, внимательно – бабушки-старушки кудахтали, былые времена вспоминали, когда и солнце светило ярче, и небо голубее, и листва зеленее, и Иван Выбейглаз большим почетом пользовался, и Проня-сплетница любой свой рассказ воспоминаниями о Иване Выбейглазе начинала, будто бы сама с ним знакома была. Аврилий Умбра и Марк Дуриноги, лучник и силач-богатырь, прилюдно присягу дали, да не Сечи, не предкам, как заведено было, а опять тому же Ивану Выбейглазу, поклявшись все свои подвиги легендарному гетману посвящать. Центурий Августин ввел среди стражи «политподготовку», где они проходили истории из жизни Выбейглаза, как он врагов сотнями косил. Андрей Быкорог постоянно речи толкал, где зазывал людей быть достойными гетмана-основателя. Тарас Кривоглаз, ветеринар местный, всем рассказывал, как Выбейглаз животных любил, и как они ему взаимностью отвечали, а цветовод-Василий особый сорт роз вывел, фиолетовых, которые так и назвал – « Выбейглазые». Кузнец Ивон Бесараб клялся-божился, что к нему во сне дух гетмана приходит, секреты рассказывает, как достойное богов оружие ковать. И почти все люди как будто бы помешались на давно умершем гетмане, чей дух добрых четыре века не тревожил никого. Вроде бы, почему бы и нет – всплеск интереса к прошлому, да вот только в ключе информации о наличии рядом Черного Мага воспринимается уже вся вереница событий по другому, как звенья одной цепи.

Были, однако, те, которых вся эта эйфория почитания гетмана Ивана Выбейглаза не затронула. Например, Остап Дерипаска – все злато-серебро продолжал копить, откуда – и Нюрка не знала, будто у него в подвале самородки золотые сами из земли лезут. Сергий, богомаз, несмотря на все увещевания икону Выбейглаза наотрез отказывался рисовать, потому как не зрел его дух, а рисовал он только тех святых, которых лично в своих видениях удалось повстречать. Баба Настя, ведьма местная, в стороне оставалась, эликсирами своими продолжала торговать, порчу снимать, мужей к женам возвращать. Ивашка-звонарь и вовсе не знал, кто такой этот Выбейглаз, он и умел-то всего две вещи делать – в колокола звонко бить, да с девками поступать, как они просили. Тимошка-Мураш, как и все Мураши, тоже в стороне держался, их династия фокусами занималась, народ развлекала, и больше ни во что лезть из принципа не желала.

Что же касается самой Нюрки, а значит и свекра ее, Магнуса Виртуса, то буквально до сегодняшнего дня она поступала как все. Слушала поучения Лупуса-философа, проповеди настоятеля Леонида, местами вставляла в разговор свои пять копеек, поминая Выбейглаза добрым словом, не потому, что так думала, а просто, чтоб не выделяться, тем более были дела и поважнее… Как она раньше считала.

– Что же, Нюрка-цветочек, похвально, что ты так уже не считаешь, – заметил Олег, когда девушка закончила свой рассказ. – Интересно вам тут живется, вроде и на краю света, а страсти кипят, Китеж-град позавидует… Ну а скажи теперь, твой собственный вывод – кто тут главный? Кто всю воду баламутит? На сто процентов уверен, странности эти за ниточки потянем – Черного Мага вытащим, и планы его за ним следом.

– Я так думаю, що це не одного хомо справа, тут цілий конджуратіо.

(«Я так думаю, что это не одного человека дело, тут целый заговор «)

– Молодец, Нюрка! – улыбнулся Олег, по-отечески потрепав девушку по шикарным волосам. – Восхищен! Ты первая, кто до этой очевидной вещи додумалась. Да, тут явно целый заговор, и я даже догадываюсь про некоторых, кто в нем состоит…

– Леонідас та Лупус, так, Олеже? – предположила Нюрка.

(«Леонид и Лупус, так, Олег?»)

– Почти, – кивнул Олег. – Настоятель Леонид тут замешан слишком явно, хоть не думаю, что он главный. Фантик. Которого используют. Быть может, добровольно, быть может, нет. То, что он в заговоре, очевидно, и знает он многое. То же касается и Лупуса, его мозгами пользуется кто-то другой, заставлять человека делать то, что он хочет делать – проверенный историей прием серых кардиналов. А уж Лупуса Гнилозуба вашего хлебом не корми, дай пофилософствовать… Но на самом деле я имел ввиду не их, а Центурия Августина.

– ?!?!? – одним своим взглядом спросила Нюрка, до которой логика вампира не могла дойти.

– Скажем так, личный опыт. Интуиция, если тебе так будет угодно. Ты сказала, с чего почитания гетмана Выбейглаза началось? С того, что лучший лучник, подозреваемый в колдовстве, и первый богатырь, подозреваемый в том, что он – оборотень, вдруг решили гетману присягнуть… Это странно. Их явно на подобный шаг кто-то сподвигнул, и кто бы это мог быть, как не их непосредственный начальник? Впрочем, это так, не доказательство, а интуитивное…

– Олег, слышь, брателло! – в разговор вклинился новый, непредвиденный фактор, в лице Толяна с Коляном, первый из которых, шатаясь и дыша перегаром, радостно направился к вампиру, стремясь обхватить его в свои дружеские объятья. – Давай свою, ик, помеловку[37], черкать будем! Мы с Толяном тебе эти, ик, алебя принесли?

– Кого принесли? – уточнил на всякий случай Олег, уворачиваясь из объятий пьяного бритоголового шкафа, и подхватывая Нюрку, которой от такого перегара плохо стало.

– Ну эти, блин… Толян, слышь, ик, базарь ты, ик, – икнул напоследок Колян, радостно заваливаясь на бок и громко захрапев.

Толян то ли пил меньше, то ли к алкоголю был более устойчив, потому и держался на ногах вполне уверенно, и язык почти не заплетался, и даже мысли были почти трезвые.

– Слышь, а это телка надежная? Не настучит? – подозрительно сфокусировав взгляд в районе Нюры, уточнил, на всякий случай, Толян.

– Я за нее отвечаю, – заверил Олег.

– Тогда слушай. Мы с Коляном типа того, как ты просил, к этим, святошам приперлись! Побазарить типа, по-пацански, че да как, ну сначала к этому, Юлику завалили.

– Юлию Августу, жрецу языческих богов, – перевел Олег Нюре.

– И знаешь, че я тебе скажу? Во мужик! – Толян продемонстрировал свой большой палец. – Он сначала че-то по-своему лопотал, но потом как выпил, закусон притарабанил, и самогона своего, ну мы на троих и сообразили по быстрому. Заболтались, он мужик типа того, конкретный, его батяня в эти, жрецы, затащил, а ваще он реальный кореш, как базарить начал, сколько он девок, что молиться к нему приходили, обрюхатил, на втором десятке сбился! Мы ему с Коляном конкретно говорим: мужик, ты нас уважаешь? Выкладывай, ты Черный Маг? А он божится, типа пацаны, я вас уважаю, но Христом-Богом клянусь, не маг я! Конкретно не маг! Наш человек, водяру так хлестал, че даже Вован так не умеет! А потом еще и Вано приперся.

– Послушник Иоанн, звонарь-дурачок, – переводил Олег.

– Они типа с Юликом кореша, так Вано дурак дураком, а как выпил – о смысле жизни заговорил! Теорему этого, Пифагора, нам с Коляном втюхивал, а еще выпил – о четырех типах причинности заговорил, а как вдрыбодан напился, так это, латыни учить начал! Типа того, homo homini aqua vitae est[38]! Ну мы того, базарим, типа Вано, слышь, ты маг? А он – век воли не ведать, не маг я, я типа того, ваще, под дурачка местного кошу, чтоб меня типа не припахали, да и девки так больше любят, типа дурак, не проговорится! Это он типа так базарит, ну мы еще налили, копыта отбросил, а тут этот, маляр приперся, Серега!

– Богомаз Сергий, иконописец, – на всякий случай уточнил вампир.

– Тот сначала типа того, фуфло разное толкал, а как с нами выпил – мигом в нормального мужика превратился! И давай, типа, базарить, как он эти, комиксы церковные, малюет. Как они с Вано, пока Ленька, он типа у них начальник, свой базар воскресный разводит, в подвале церковном квасят, с Юликом на троих соображают, а потом на колокольню лезут, и кто громче ударит соревнуются. А когда мы про мага спросили, он в натуре нас так послал, че даже я в осадок выпал, пятислойным матом! Ну, типа, …, мужики, я это волшебство в … видел, пошло оно … … …, его в …, и магов я … … … … … через …! Типа мужики, я свою халтуру имею, …, мне это … волшебство до …, и на … … … не нужно! Ик! Ик! – икал Толян, пока Олег обмахивал покрасневшую от смущения Нюрку. – С ним мы конечно тоже выпили, и слышь, че он базарит. Начальник его, Ленька, тот еще тип! Не то, что водяру в рот не берет, ваще трезвенник, баб не любит, из всей жрачки только хлеб да воду хавает, ну точно гнилая личность! И Юлик с Вано, оклемавшись, тоже Леньку на чем свет поносили. Вано базарил, типа Ленька этот – тупой, как валенок, мы уже с Коляном его мочить собрались, да ружбайки в машине забыли! Слышь, Олег, замочим его завтра?

– Посмотрим, – ответил вампир, и довольный подобным ответом Толян присоединился к Коляну, упав на пол и забывшись мертвецким сном.

– Олеже, я не дуже зрозуміла… – призналась Нюрка.

(«Олег, я не совсем поняла…»)

– И слава богам. Рассказываю. Наши доблестные богатыри провели широкую агентурную деятельность, ценой собственного здоровья, рискуя жизнью, так сказать, внедрились в стан потенциального противника, и выяснили нижеследующее. Жрец Юлий Август, помимо основной работы, занимается увеличением численности местного населения, выполняя непосредственно работу, от которой более ленивые особи мужского пола отказываются. Послушник Иоанн является симулянтом, притворяясь юродивым, в то время как его истинные умственные способности намного выше средних. Богомаз Сергий черпает в своих видениях не образы, а причину, чтоб ничего не делать и чтоб к нему не приставали. При этом все трое занимаются регулярным совместным распитием алкогольных напитков, после чего совершают различные мелкие хулиганства. А также было выяснено, что все трое выдвигают свои обвинения против настоятеля Леонида, аргументируя это ненормальным образом жизни, который, с их точки зрения, он ведет.

– От оно як… Бене. Тобто ціркулус підозрюваних стало ще вужче. Що ти думаєш далі вертам? – спросила Нюра.

(«Вот оно как…хорошо. То есть круг подозреваемых стал еще уже. Что ты думаешь дальше делать?»)

– Ждать. Если я не ошибаюсь, сейчас должны и Всемир с Любославом вернуться…

Олег не ошибся. Буквально через пол минуты в комнату влетел возбужденный волхв, заявивший:

– Я узнаваши, кто не есмь в тяжек грехах виноваши! Велик богатур, внемлиши же слову моему, ибо сие суть пользу для дела нашего нестиши…

На этот раз Олег не ждал, пока Любослав закончит, а выдавал Нюрке синхронный перевод. Пусть даже на русский язык, которого она не знала. Но когда говорит верховный вампир – не имеет никакого значения, на каком языке он это делает, потому что его понимают в любом случае. Одна из особенностей этого странного, и довольно редкого, вампиры долго не живут, народа.

– Волхв Любослав произвел… агентурное внедрение в местные вооруженные силы, после чего… ммм… благословение всем богам опустим… произвел психологическое воздействие на самых подозрительных личностей, перевербовав их на нашу сторону. А именно – тремя постулатами (надо будет спросить у него, что это за постулаты, тысячу лет назад их еще не было) веры заставил усомниться в истинности всего того, что им преподавали с рождения, после чего четвертым постулатом заставил принять веру в Сварожича-Палящего, Перуна-Громовержца, Свантовита-Сильного и всю их небесную шайку. Также… ммм… Любослав, можешь чуть покороче… уговорил их исповедаться, и уже во время исповеди узнал, что на самом деле их уже давно пытались завербовать разные нечестивцы во главе с Центурионом Августином, их непосредственным начальником. Так, так, так… Это не интересно… Короче, лучник Аврилий Умбра и богатырь Марк Дуриноги ни в чем не виноваты, о Черном Маге знать не знают, ведать не ведают, и вообще теперь наши лучшие друзья, готовые за Сварожича-Палящего жизнь свою отдать.

– …ибо сему быти суждено! – закончил, наконец, свой рассказ Любослав.

– Молодец. Хорошо поработал. Свободен, можешь отдыхать, – отпустил волхва Олег, и тут же повернулся к подошедшему за время рассказа Всемиру. – А ты чем порадуешь? Узнал что-то нового?

– Да, Олег, проведал я немало, но коли кратким быть, скажу я так. Ани дева прекрасная, что Маричкой Ромул зовется, ани Проня Тимофеевна почтенная, чей язык воистину помелу подобен, ани преклонных лет Анастасия, что воистину ведьмой приходится, не враги нам. Ибо, быть может, ты, Олег, и великий воин, но и мне, скромному дружиннику княжьему, силы даны правду про подобных людей зреть, и не видел я зла, али намерений недобрых, в душах их.

– Вот это доклад! Хвалю, Всемир! Коротко и ясно, не растекаясь мыслию по древу! Молодец! Ну что, Нюра? Говорил я тебе, что мои разведчики нам помогут? Неси сюда чистый пергамент, черкать новый список подозреваемых будем.

Нюра послушно исполнила просьбу-приказ Олега, и уже через пять минут вместо огромного документа появился следующий:

«Список подозреваемых в потенциальном заговоре.

Почти наверняка:

Настоятель Леонид;

Начальник стражи Центурион Августин;