Новогодняя симфония дракона

Глава 41

Я лежала в постели, укрытая теплыми пледами, которые чем-то походили на объятия. Но сейчас они давали лишь временное облегчение от озноба.

Витающий в воздухе запах жареного яблока с корицей не мог замаскировать той неприветливой, замершей тишины, которая окружала меня. Интересно, какой будет музыка? Сердце замирало, а я чувствовала напряжение. И вот смычок коснулся струны. Я пыталась сосредоточиться на мерном звуке скрипки. Долгая нота разрезала воздух. И я не могла расшифровать ее… Что это? Ожидание? Напряжение? Тревога?

Скрипка, словно ожившая, танцевала и кружила по комнате, заполняя каждый уголок нотами, исполненными твердой рукой. Музыка была резкой, она не щадила никого. Мне казалось, что сейчас в руках Маэстро не скрипка, а оружие. Красивые волосы скрипача взметнулись вверх, а он дернулся всем телом, а потом склонился низко-низко, да так, что шторка волос укрыла скрипку от моих глаз.

Н-да, встрече он был явно не рад.

И тут музыка стала подрагивать. Казалось, сердце стало ловить ее ритм. «Пам! Пам! Пам!», - слышала я, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

Я чувствовала, как каждая нота проливает свет на затаенные страхи и надежды. В музыке она слышала всё — и радость, и печаль, и непонятное чувство, что с каждой пролетевшей минутой их мир приближался к зияющей пропасти.

И вдруг музыка изменилась. Она стала какой-то плавной и… грустной. Я пыталась прочитать ее. А для этого пришлось закрыть глаза и вдохнуть ее… Я чувствую какую-то печальную нежность и горечь.

Даже скулы свело от чувства горечи. Музыка зависла на одной ноте и закончилась.

Мои глаза нашли Маэстро, когда он замер, поцеловав скрипку, а затем осторожно положил её на стол с такой бережностью, как будто это был последний глоток любимого вина. Каждый его жест был наполнен невыразимой глубиной, и я понимала, что за музыкой стоит нечто большее — что-то романтичное, но одновременно и горькое.

- И что же ты прочитала в этой музыке? – спросил он, поглаживая пальцами скрипку.

— Мне показалось, что в музыке прозвучало что-то похожее на…? — спросила я. Мой голос, всё ещё хриплый от болезни, дрожал в воздухе. — На… эм… чувства…

Маэстро посмотрел на меня, и в его глазах таилась непостижимая грусть.

— Даже если музыка звучит как нежные чувства, — произнёс он с едва заметной улыбкой, — нам не суждено быть вместе.

Эти слова раскололи мое сердце на части. Вспоминая недавно подслушанный разговор между Маэстро и Черной Музой, я не удержалась, чтобы не задать вопрос, который терзал меня.

— Это как-то связано с тем, что Музу нужно передать преемнику? — спросила я с нарастающим волнением. — Маэстро, ты говорил, что должен расплатиться с музой жизнью. Что это значит?

Маэстро, наклонив голову, посмотрел на неё, будто ища ответ на собственный вопрос. Он даже не спросил, откуда я это знаю.

— Зачем тебе это знать? — его ответ прозвучал резко и неожиданно.

— Потому что я не хочу тебя терять, — призналась я, и в моем голосе звучала отчаянная искренность. — Я должна знать.

Он снова не удержался от ироничной усмешки, но в глазах его играла тень глубокой печали.

— За все нужно платить, Анна. За талант тоже.

— Но ты же талантлив и без музы, — парировала я, не желая сдаваться.

— Ты не понимаешь, — резко ответил он. — Я не играю просто для себя. Каждый аккорд требует цены, которую не всегда возможно заплатить деньгами или славой.

Я замерла, осознавая, что должна подумать, как узнать правду. Но как ее узнать? Что это за тайна? Почему за талант нужно платить?

- Я не понимаю этого! Многие люди талантливы, но они не платят никому за это! Они просто рождаются с талантом! – произнесла я.

- Им повезло, - надменно произнес Маэстро. – Мой отец был великим музыкантом. Однако, при этом он был ужасно беден. И он надеялся, что я унаследую его талант и выбьюсь в люди. Но так не вышло. Я учился долгие годы, но никак не мог добиться той легкости, которая была у отца. Я злился, играл, стирал пальцы в кровь, но… ничего не получалось. И вот королевский смотр талантов. Умер старый придворный музыкант. И отец привел меня во дворец. Я помню, как стал играть. Честно? Я очень волновался, путал ноты, король морщился, а отец сгорал от стыда. Когда закончил, то мне сухо похлопали, вручили небольшой подарок, а отец был вне себя. «Ты играл настолько ужасно, что мне хотелось вырвать у тебя из рук скрипку и сломать ее!». И в тот день я вышел из дворца не в силах слушать игру отца. И тогда меня нашел один господин. Я не помню его лица, мне было не до этого. Он подошел ко мне и положил руку на плечо, мол, ты играл неплохо для своего возраста. Он сказал, что ему очень понравилась моя игра. Я подумал, что он просто хочет меня утешить. Но господин снял перстень и протянул его мне. «Хочешь иметь талант? Пожалуйста! Вот твой талант!», - услышал я.

Маэстро промолчал, словно раздумывая, стоит ли рассказывать мне дальше. Но потом решил, что и этого с меня достаточно.

- Но ты мог просто переволноваться, - удивилась я. – Мог просто нервничать. Чувствовать себя нездоровым. Еще бы! Новая обстановка…

- Дело не в этом. Я всегда играл ужасно, - отмахнулся Маэстро.

- Но ты рассказал не все, - произнесла я.

- Может, когда-нибудь я расскажу тебе все. Но не сейчас.

Анна ощутила, как внутри неё поднимается буря. Она не могла избавиться от чувства, будто все дороги ведут к неведомому, зловещему финишу, где музыка его сердца затихла и оставила место лишь эхо пустоты.

— Но если ты уйдёшь, — произнесла я с дрожью в голосе, — то кто будет звучать вместо тебя? Как эта музыка может жить без своего создателя?

Я посмотрела в его глаза, в которых внезапно вспыхнула искорка, словно что-то в нём ответило на её вопрос.

Маэстро промолчал, и я решила, что больше не может терпеть. Время было на пределе, как струна, готовая порваться, и они всё ещё оставались лишь двумя жителями в этой комнате.

Ну, сейчас я ему все выскажу!

— Я написал письмо своему ученику Фабио, — опередил меня Маэстро. — Чтобы он приехал сюда.