Новое оружие

Пролог. Персона нон грата

Освещается левая часть сцены. Комната в Министерстве иностранных дел СССР. Шкаф с бумагами, шкаф с книгами, желтый несгораемый шкаф, телефон на тумбочке, стол письменный, стулья обыкновенные. За окном видна стена высотного здания. За столом – с о т р у д н и к М И Д.

С т е п а н ы ч е в (входит). Можно? Здравствуйте. Вызывали?

Сотрудник вопросительно смотрит.

Степанычев, аспирант физико-технологического института. Вернулся из Соединенных Штатов.

С о т р у д н и к. А... «персона нон грата»! Проходите, садитесь...

Степанычев проходит и садится.

Ну, рассказывайте!

С т е п а н ы ч е в. Что рассказывать-то?

С о т р у д н и к. Как – что? Все... Вас направили на стажировку по какой специальности?

С т е п а н ы ч е в. Надежность электронных устройств.

С о т р у д н и к. Надежность электронных устройств. Зачем же вы... (берет бумагу, читает) «...учитывая вышеизложенное, Государственный департамент Соединенных Штатов Америки денонсирует въездную визу подданного СССР Степанычева Ильи Андреевича и...». Нет, не то. М-м... ага, вот оно, вышеизложенное! «...намеренно скрывал свое подданство, вел беседы, направленные на подрыв существующего в США общественного строя, пытался собирать сведения, затрагивающие безопасность государства...». (Кладет бумагу). Вот и рассказывайте: как же это так у вас получилось?

С т е п а н ы ч е в. Да ничего я не скрывал, не вел и не собирал!

С о т р у д н и к. Товарищ Степанычев, из ничего ничего и не бывает. А вас посреди стажировки выслали из Штатов с такой (потрясает) бумагой! Как добирались-то?

С т е п а н ы ч е в. Из Фриско... Из Сан-Франциско, то есть – через Токио и Владивосток.

С о т р у д и и к. Выходит, даже не разрешили пролет над территорией США, ого! Вот видите. Кругосветное путешествие совершили... Магеллан, Гагарин и аспирант Степанычев! Но, между прочим, вас посылали не в кругосветное путешествие. Как же так?

С т е п а н ы ч е в. Ох, ну просто стихийное бедствие какое-то: попал – и ничего не поделаешь! Ума не приложу: чего они на меня взъелись? Вызвали в полицию, забрали визу и – в 24 часа...

С о т р у д н и к. Давайте-ка по порядку. Куда вы определились на стажировку?

С т е п а н ы ч е в. В Кембридж в штате Массачусетс. В Массачусетский технологический... (Задумался.) Постойте! Может, эти мои разговоры им не по душе пришлись?

С о т р у д н и к. Какие разговоры?

С т е п а н ы ч е в. Э, споры всякие! Знаете, я мечтал хорошо поработать в МТИ. Еще бы – институт Норберта Винера, родина кибернетики! А вышло (машет рукой) совсем не то...

Затемнение. Освещается правая часть сцены. Лаборатория электрон-ной техники в МТИ. Блоки вычислительных машин, путаница проводов, приборные стенды с надписями на английском языке. На стене – учебные таблицы машинных программ. За широким во всю стену окном – кубистический пейзаж американского города. На переднем плане – группа студентов и преподавателей МТИ.

1 – й с т у д е н т. Нет, этого русского надо положить на лопатки! Они там, в России, не привыкли к честной спортивной борьбе мнений.

2 – й с т у д е н т. Дик, смотри: пришел Клод Ренийг с кафедры социологии. (Указывает на человека средних лег в очках и строгом костюме.) Ну, держись, Степэнт-чэйв!

С т е п а н ы ч е в. (Входит с папкой в руке. Увидев группу, морщится, но выжимает улыбку). Гуд монинг!

О б щ е е. Гуд монинг! Привет, Ил!

1 – й с т у д е н т (с полупоклоном). Привет среднему со-ветцу от средних американцев!

П р е п о д а в а т е л ь. Ил, я хочу познакомить вас с одним интересным человеком. Он, кстати, почти красный, разделяет многие ваши взгляды. (Подводит Р е н и н г а.) Клод, это Степэнтчэйв, наш стажер из России. Ил, это Клод Ренинг.

Степанычев и Ренинг кивают друг другу.

Р е н и н г. Фред прав, я действительно разделяю многие ваши взгляды. Но – мне не нравится ваша теория прибавочной стоимости!

С т е п а н ы ч е в. Собственно, это теория Маркса. И чем же?

Р е н и н г. Видите ли, она слишком упрощает существо дела. По Марксу получается, что бизнесмены отнимают у рабочих большую часть производимого ими продукта. Возможно, это и так с точки зрения рабочих, но, согласитесь, что это совсем не так с точки зрения бизнесмена. Вы не можете отрицать, что бизнесмен, вкладывая капиталы в новое дело, сильно рискует. Он может разориться! И прибыль, которую он потом получает, это справедливая плата за риск – разве не так!

С т е п а н ы ч е в. Простите, а что заставляет его рисковать?

Р е н и н г. М-м... желание получить прибыль, разумеется.

С т е п а н ы ч е в. Так что здесь причина, что следствие?

1 – й с т у д е н т. Ну-у! Это слишком схоластично!

С т е п а н ы ч е в. Ладно, давайте не схоластично. Например: гангстер, когда грабит банк, рискует?

Р е н и н г. Разумеется.

С т е п а н ы ч е в. И его добыча – тоже плата за риск, так? Тогда, простите, в чем же разница между гангстером и бизнесменом?

Оживление в группе.

Р е н и н г. О, это слишком упрощенно! Это – для пропаганды!

Затемнение. Снова освещается правая сторона. Та же лаборатория, вечер. Газосветные трубки под потолком. За окном – огни ночного города. Группа спорящих в несколько ином составе. Дым от дюжины сигарет. В центре – осоловевший С т е п а н ы ч е в.

П р е п о д а в а т е л ь (наступает на Степанычева). ...Если вы не собираетесь на нас нападать, то зачем же вооружаетесь ракетами и ядерными боеголовками? Почему ваши подлодки плавают в океанах?

С т е п а н ы ч е в. А почему ваши подводные лодки плавают у наших берегов? Почему вы наращиваете ядерное вооружение?

П р е п о д а в а т е л ь. Ну, мы-то понятно. Мы не хотим, чтобы повторился Пирл-Харбор. А вот вы...

С т е п а н ы ч е в. А мы не хотим, чтобы повторился 41-й год!

1 – й с т у д е н т. Ил, а вас специально инструктировали, как отвечать, да?

2 – й с т у д е н т. Кстати, Ил, почему это ваши газеты сообщают только о наших подземных ядерных взрывах...

Затемнение. Освещается левая сторона сцены: комната в МИД.

С т с п а н ы ч е в. ...И так – полгода. Споры везде, со всеми и обо всем. О загадочной русской душе и демократии... об однопартийной системе, втором фронте, третьей силе, четвертом измерении, пятой колонне, шестом чувстве... мама родная! Какая тут могла быть стажировка по надежности?

С о т р у д н и к. Однако это не то, товарищ Степанычев. Со всеми нашими там ведут подобные разговоры, дело обычное.

С т е п а н ы ч е в. Но... может, меня взяли на заметку?

С о т р у д н и к. Конечно, взяли. Всех наших там берут на заметку...

Затемнение. Освещается правая сторона: кабинет полковника Клинчера в Управлении внутренней разведки. Пластмассовые жалюзи на окнах. Сумеречный свет. На столике магнитофон. В креслах К л и н ч е р и лейтенант (в котором можно узнать одного из участников спора) слушают запись.

Г о л о с С т е п а н ы ч е в а. ...Вы накапливаете оружие – и мы накапливаем оружие. Но разница все-таки в том, что у нас на этом деле никто не наживается!..

К л и н ч е р (выключает магнитофон). Для стажера из России он слишком хорошо владеет английским языком...

Л е й т е н а н т. И затрагивает слишком широкий круг тем, сэр! Не похож на узкого специалиста.

К л и н ч е р. Да-да. Не упускайте его из виду, лейтенант.

Затемнение справа. Освещается комната в МИД СССР.

С о т р у д н и к. Но все это ни о чем не говорит. За это не высылают – тем более с такими намеками... Вы сказали, что сначала определились в Массачусетский институт. А потом?

С т е п а н ы ч е в. Потом... Ну, я понял, что работы здесь не будет. Перевелся в Калифорнийский университет, в Беркли. На кафедру профессора Тиндаля. Но поработать не успел. Через две недели меня выслали.

С о т р у д н и к. Так-так... А в Беркли с кем знакомились, беседовали?

С т е п а н ы ч е в. Почти что ни с кем. Только с работниками кафедры. Да и то бесед избегал, хватит. Впрочем... еще с одним человеком пару раз поговорил: с Френком... с Френсисом Гарди, физиком. Интересный парень!

С о т р у д н и к. И о чем же вы беседовали с этим интересным парнем?

С т е п а н ы ч е в (пожимает плечами). Да... ни о чем, собственно...

Затемнение слева. Освещается правая сторона: кафетерий в лабораторном корпусе Калифорнийского университета. Никелированные стойки с готовыми блюдами. Кофейный агрегат. За столиком студенты и преподаватели. От стойки с подносом в руках идет С т е п а н ы ч е в, ищет место. Подходит к столу, за которым кейфует Ф р е н к.

С т е п а н ы ч е в. Здесь свободно?

Ф р е н к. Прошу! (Наблюдает, как Степанычев расставляет тарелки и чашки.) Новенький?

С т е п а н ы ч е в (усаживается). Да.

Ф р е н к. Физика?

С т е п а н ы ч е в (принимается за еду). Нет.

Ф р е н к. Химия?

С т е п а н ы ч е в. Нет.

Ф р е н к. Математика, наконец?

С т е п а н ы ч е в. Нет... Надежность электронных устройств.

Ф р е н к. А вы не очень общительны, специалист по надежности.

С т е п а н ы ч е в. А так оно и надежней.

Ф р е н к. Возможно, возможно... И откуда?

С т е н а н ы ч е в. Из... (поколебавшись) из Массачусет-ского технологического.

Затемнение справа. Освещается комната в МИД СССР.

С о т р у д н и к. Значит, вы не сказали ему, что приехали из СССР?

С т е п а н ы ч е в. А с какой стати я должен сообщать это каждому случайному собеседнику? Мне уже надоело...

С о т р у д н и к. Но, выходит, такой факт был? Продолжайте, пожалуйста.

Затемнение слева. Освещается кафетерий. Степанычев ест, потом берет перечницу, трясет над тарелкой. Безрезультатно.

Ф р е н к. Отказ... Или как у вас говорят: сбой? Степанычев. Перец, наверно, кончился. (Ест.) Френк. Чем вас привлекает наша фирма? Сколько вы зарабатывали раньше? Сколько откладывали? Есть ли у вас девушка? Жена? Любит ли она одеваться по моде? Любите ли вы кино? Бейсбол? Гонки автомобилей? Любит ли это ваша девушка или жена? Какие суммы вам предстоит выплатить по долгосрочным обязательствам? Какую религию вы исповедуете?

Степанычев поперхнулся, изумленно смотрит на него.

Э, да вы совсем зеленый, Надежность Устройств! Еще не заполняли эту Великую Механическую Исповедь для специалиста, поступающего на работу в фирму? Ничего, скоро и ваши 140 ответов будут набиты на перфоленту для оценки в вычислительной машине. Только не вздумайте в графе «Какую религию вы исповедуете?» поставить прочерк или, боже упаси, написать «атеист»!

С т е п а н ы ч е в. А... почему?

Ф р е н к. Не наберете проходной балл. Даже самые вольнодумствующие интеллигенты стыдливо пишут «агностик», что значит: верящий в непознаваемое. Надо быть как все. Оценочные машины не любят оригиналов. Человек как все – не опасен. От него нельзя ждать ничего великого и неожиданного. Он будет любить бейсбол, девушек, гонки, приспосабливаться к обстоятельствам.

Степанычев качает головой, принимается за второе блюдо.

У вас дети есть, надеюсь?

С т е п а н ы ч е в. Да. Сын.

Ф р е н к. А вот у меня нет. Хотя я мог бы прокормить не одного. Боюсь. Боюсь будущего...

С т е п а н ы ч е в. Послушайте, зачем вы мне это говорите?

Ф р е н к. Зачем? Просто так... как в поезде. А может, потому, что вы мне чем-то симпатичны, Надежность Электронных Устройств. Наверно, тем, что у вас все впереди: и удачи, и разочарования... (Откидывается на стуле.) И наука у вас симпатичная: надежность. Есть в ней что-то добродетельное, солидное – как в потертых штанах, которые носят десять лет.

Степанычев смотрит на него с той степенью выразительности, которая обычно предшествует хорошему мордобою.

Хотите что-то сказать?

С т е п а н ы ч е в (вздохнув). Нет. Я лучше поем.

Ф р е н к (закуривает). Только теперь никто не носит брюки десять лет, все меняется быстрее: одежда, люди, машины, страны... Мир поздно спохватился с этой вашей надежностью. На Земле все возрастает и возрастает запас энергии – то есть, по законам термодинамики, она переходит во все более неустойчивое, ненадежное состояние. Однажды энергия высвободится: бжик! – и все. Так что надежностью тоже заниматься не стоит.

С т е п а н ы ч е в. А чем же стоит?

Ф р е н к. Пожалуй, астрономией. Сидеть у телескопа, наблюдать далекие-предалекие миры, сознавать ничтожество свое, ничтожество нашего мира. И утешать себя, что если мир лопнет – во Вселенной ровно ничего не изменится. Планетой больше – планетой меньше...

С т е п а н ы ч е в (допивает кофе, ставит чашку). Короче говоря, вы – физик-ядерщик?

Ф р е н к (удивленно). О-о! Быстрое, но верное умозаключение. Это как же вы постигли, Надежность?

С т е п а н ы ч е в. Очень просто. По комплексу неполноценности.

Ф р е н к. Это уже интересно! Вы считаете, что у нас, ядерщиков, развит комплекс неполноценности? Это отчего же?

С т е п а н ы ч е в (Он поел и теперь тоже не прочь позабавиться). Известно, от чего: от двух с половиной нейтронов. Тех, что выделяются в среднем на одно деление ядра урана или плутония.

Ф р е н к. Л при чем здесь они?

С т е п а н ы ч е в. Да все при том же. Чем была ваша ядерная физика, пока не открыли цепную реакцию с этими двумя с половиной нейтронами? Да вас никто и знать не хотел! Только тем и вознеслись, что напугали людей атомной бомбой... и сами ее испугались! Все ваши изобретения держатся на этих разнесчастных двух с половиной нейтронах: реакторы, бомбы, получение изотопов, атомные подлодки... Так что сама ваша наука неполноценна, висит на тоненькой ниточке цепной реакции. Разве можно ее сравнить, скажем, с электроникой, где используются сотни явлений природы? Эксплуатируете одно явление и сами его толком не понимаете! Что, если, к примеру, при делении ядер станет выскакивать только один нейтрон? А? Все, нету ядерной физики. Или наоборот: четыре нейтрона на деление? Тоже крышка – и науке, и всем... Вот так, Два с Половиной Нейтрона! (Встает.)

Ф р е н к (ошеломленно). О, парень, ты, я вижу, не так прост!

С т е п а н ы ч е в. Ладно. Приятно было побеседовать. Пока... Цепная Реакция! (Уходит.)

Затемнение справа. Освещается комната в МИД СССР.

С о т р у д н и к. Ну, зачем же вы с ним так-то?

С т е п а н ы ч е в. Послушайте, живой я в конце концов человек или нет! Он сидел, портил мне аппетит и настроение... Могу и я испортить ему настроение.

С о т р у д н и к. И вы еще с ним разговаривали?

С т е п а н ы ч е в (скучным голосом). Ну, встретились еще разок в кафетерии, беседовали. Его заело мое отношение к ядерной физике, он старался меня переубедить...

С о т р у д н и к. А вы что же – знаете ядерную физику?

С т е п а н ы ч е в. Да как вам сказать? Работать бы, конечно, не смог,– а приятную беседу отчего не поддержать!

С о т р у д н и к. Ну-ну, рассказывайте, о чем вы беседовали.

С т е п а н ы ч е в. Ведь вам-то совсем не интересно будет слушать!

С о т р у д н и к (встает). Дорогой товарищ Степанычев, мне вас действительно не интересно слушать, вы правы. Мне совсем не интересно вытягивать из вас слово за словом! Для меня вообще вся эта история была бы глубоко неинтересна, если бы... (поднимает палец) если бы вас после ваших неинтересных разговоров не выслали из Штатов как подозреваемого в шпионаже!

С т е п а н ы ч е в. После этого – еще не значит вследствие этого.

С о т р у д н и к. А вследствие чего же? Чего?

Степанычев пожимает плечами.

Ну, вот что (протягивает листы бумаги) – садитесь и опишите подробно ваши беседы с этим Френсисом Гарди: что вы говорили, что он говорил. Не упускайте ничего.

Занавес