Глава 29

Моя реплика заставила Дьявола снова расхохотаться. Да так, что стены комнаты содрогнулись. Я же стоял и изучал новоприбывшего.

Такой же четырехглазый, как и князь тьмы. Такой же высоченный и накачанный. Вот только кожа его имела более «человеческий» оттенок, а за спиной были сложены два больших крыла с белоснежными перьями. В принципе, сразу понятно, кто это такой, а вопрос мой был чисто риторическим и прозвучал в качестве приветствия. Правда небесному посланнику он не очень понравился.

— Я, конечно, благодарен тебе за все сделанное, но прошу: будь повежливее, — произнес он, слегка недовольно поглядывая на меня.

— Да ладно тебе, — ответил вместо меня Дьявол. — Такая уж у этого парня манера общаться. Мне нравится, между прочим.

— Пусть так. Но, Илья, поторопись, пожалуйста. Его надо освободить как можно скорее.

— Серьезно? — я с удивлением посмотрел на ангела. — Небожитель просит освободить презренного и падшего адского властелина?

Дьявол опять захохотал, а белокрылый недоуменно уставился на меня.

— А что тебя удивляет?

— Ну-у… как бы… Извечное противостояние ада и рая, и все такое. Вы же по идее бодаться должны до искр из глаз.

— Нет, Илья, — произнес Дьявол, — все не так. Мы с этим парнем, — кивок на ангела, — являемся братьями. И нам нечего делить. Он такой же инструмент мироздания, как и я. Светлые души попадают в его владения, запятнанные грехами — в мои. Все по справедливости.

— Все верно, — подтвердил небожитель. — И то, что его пленили, едва не обернулось катастрофой. Мы все переживали за тебя, — добавил он, обращаясь к князю тьмы.

— Знаю, — кивнул тот и тепло улыбнулся.

— Что переживали — это, конечно, молодцы, — сказал я. — Но вот что насчет помочь? Почему не явились раньше?

— Из-за Столпов, — ангел помрачнел. — Они не позволяли нам попасть на землю, стали непреодолимым барьером. Но как только их не стало…

— Ты тут как тут, — закончил за него я. — Молодец, возьми с полки пирожок. Итак… — я повернулся к Дьяволу. — Что сделать-то нужно? Как тебя освобождать?

— Разрушь их, — тот кивнул на базальтовые глыбы, в которые были вмурованы его руки. — Своей уникальной силой. И все.

Это действительно оказалось просто. Два удара — и мощные ручищи Дьявола оказались на свободе. А вслед за ними и он сам.

— Хорошо-то как… — выдохнул он, все еще лежа и разминая освобожденные конечности. Затем провел ладонями над вскрытой грудной клеткой, и та мгновенно зажила. Даже шрама не осталось. — Долго же я ждал этого момента.

— Нормальная у тебя регенерация, — оценил я, как только Дьявол поднялся. — Меня бы кто так отхилил.

— Это без проблем, Илья, — ответил ангел.

Я по-прежнему находился в полулежачем положении, и небожитель склонился надо мной. Глаза его засветились голубым, руки зависли над моей головой. Пару мгновений ничего не происходило, а затем вся боль ушла. И я охренел от того, какое это блаженство — когда ничего не болит.

— Кайф, — выдохнул я, чувствуя, что наконец могу встать.

Поднялся, пошевелил руками, ногами и головой. Вдохнул полной грудью.

— Ну как? — Дьявол с улыбкой наблюдал за мной. — Порядок?

— Ага. Спасибочки, — сказал я, обращаясь к ангелу.

— Пожалуйста, — кивнул тот. — Ты заслужил награду. То, что ты сделал для этого мира, неоценимо.

— А раз так… — я прищурился, — может, еще пару-тройку человечков подлечите? Без них у меня бы ничего не получилось.

— Разумеется, — ответил ангел и прикрыл глаза.

Так он стоял довольно долго. Я уже начал волноваться, но затем небожитель опять посмотрел на меня и заверил, что все в порядке.

— Вот и отлично, — произнес я.

— Отлично? Ты уверен? Можешь не отвечать: я вижу, что тебя мучает кое-что еще.

Тут белокрылый прав. Мысли об Алисе и нашем с Линдой сыне, о том, что у них все может быть плохо, вернулись сразу, как только я освободил Дьявола. И принялись грызть так, как, наверное, грызла князя тьмы та муреноподобная тварина.

— Радует, что ты думаешь не о себе, Илья, — продолжал ангел. — И раз так, то я помогу еще раз.

— Спасибо, — прошептал я. — Вот за это — реально спасибо…

— Что же, — напомнил о себе Дьявол. — Если мы во всем разобрались, то предлагаю прощаться. Не знаю как у вас, но лично у меня дел невпроворот.

Договорив, он посмотрел мимо меня и ангела с очень многозначительным и зловещим выражением лица.

***

Алиса кашляла не переставая. Стоя на четвереньках, таращась в никуда, она с жуткими звуками изгоняла из себя… что-то. И интуиция подсказывала женщине, что этим чем-то была та самая сила, которая позволила ей призвать карлика-монстра, а затем взять над ним контроль.

Ирина и Ева прилагали все усилия, чтобы помочь Алисе. Они вливали в нее одну порцию магии за другой, но все было бесполезно. Алиса понимала: пока она не освободится, никакое заклинание не сможет унять эту пытку. Впрочем, за ней следовало освобождение, ради которого можно и потерпеть.

— Может, вызвать врача? — голос Славы доносился словно бы издалека.

«Нет, дорогой, — думала Алиса, продолжая прощаться с адской магией. — Никакой врач здесь не поможет. Только время и терпение…»

По ее ощущениям приступ длился не меньше часа. Но, как потом сказали Ирина и Ева, на самом деле втрое меньше.

— Господи, — выдохнула Алиса, как только ее подвели к дивану и уложили.

— Алиса Сергеевна… — над ней склонилась встревоженная Ирина. — Как вы? Полегче стало?

— Да, — выдавила женщина. И улыбнулась, чувствуя и понимая, что теперь свободна. Больше никаких отвратительных ночных кошмаров, никаких вытянутых из Преисподней монстров. Нить, связывавшая Алису и ад, оборвалась, а вся та грязь, которой царство грешников успело наполнить ее, ушла. — Теперь все в порядке. Совершенно точно.

***

— Ты молодец.

Этот шелестящий голос призрак узнал бы из миллиона. И сейчас, когда вместе с умирающим Столпом гибли и все муки, которые бывшему священнослужителю довелось испытать, он обрадовался птицеголовому как старому другу.

— Здравствуй, — произнес призрак и улыбнулся, отчего обожженная кожа на лице лопнула, а раны закровоточили. Впрочем, сейчас это практически не имело значения. — Я ждал тебя.

— Знаю, — привычный кивок-щелчок. — И я пришел с хорошими вестями. Наш план удался. Все особенные Столпы уничтожены, Преисподняя покидает землю. А ты получаешь долгожданную свободу. Новую жизнь в ином мире.

— Ура… — немного нерешительно ответил призрак и улыбнулся еще шире. И наплевать на боль, раны и кровь. — Когда мы отправляемся?

— Прямо сейчас, — ответил птицеголовый, приблизился и нацелил на призрака клешни. — Твоя связь с адом практически сошла на нет, ты больше не его пленник. Но предупреждаю: будет больно. Да и в новом мире поначалу тебя ждет череда малоприятных испытаний. Справишься — получишь полноценную и долгую жизнь. Если же не сможешь, то обижаться нужно будет только на себя.

— Я понимаю. И готов.

Птицеголовый вновь кивнул и ухватил изувеченное тело призрака своими жутковатыми конечностями.

— Терпи, — велел он, увидев, что бывший священнослужитель готов закричать. — Я предупреждал.

Боль становилась нестерпимой, но призрак заставлял себя принимать ее с благодарностью. И думал только о том, что она терзает его в последний раз.

Впрочем, очень скоро боли не стало, а призрак провалился в беспамятство.

***

— Невероятно… Он приходит в себя.

— Да ладно. Как так-то? Он же был мертв целых семь минут.

— Сам посмотри, Аркадий Иваныч.

Призрак услышал шаги. А еще странный ритмичный писк какого-то электронного прибора. В глотке было мерзкое ощущение, будто там что-то застряло, легкие сами собой наполнялись легкими и сдувались, все тело болело. Но совсем не так, как это было в Преисподней. Не настолько сильно.

— Действительно, — вновь над ним раздался мужской голос. В нем чувствовались удивление, облегчение и немного радости. — Ну, значит, повезло мальчишке.

Мальчишке?..

Озадаченный призрак попробовал пошевелиться. Хоть и с трудом, но получилось. И главное, движение не причинило боль. Вдобавок он только сейчас осознал, что чувствует собственные ноги целиком. Не было больше обугленных обрубков, призрак вновь обзавелся целыми и невредимыми голенями, ступнями и пальцами.

Слезы сами собой покатились по щекам.

— Ну-ну, малыш, не надо, — во втором голосе, тоже мужском, слышалось сочувствие. Затем призрак ощутил, как его осторожно погладили по плечу. — Теперь все позади. И раз уж ты выкарабкался…

Выкарабкался… Эти двое наверняка были докторами и полагали, что все дело в живучести пациента. Но нет: мальчишка действительно умер, его душа отправилась очень далеко, а тело послужило пристанищем для новой души. Его, призрака.

Он прекрасно помнил все, что было до этого момента. Свою прошлую жизнь священнослужителя, убийство братьев, адские муки, встречу с Ильей и гибель Столпов. А теперь в его разум хлынули другие воспоминания — пятилетнего Егора.

Обычный мальчишка, живущий в провинциальном городке. Папа строитель, мама бухгалтер. Сорванец, обожающий приключения. Они-то и стали причиной катастрофы: Егор поспорил с друзьями, что сможет забраться на самое высокое дерево во дворе. Увы, не смог — и на полпути полетел вниз.

Так он оказался в больнице, где умер, уступив свое тело исстрадавшемуся обитателю другого мира. Птицеголовый не соврал. Он действительно позволил призраку начать жизнь с чистого листа.

***

— Как же больно… Боже…

Впрочем, Ленский понимал, что не в его положении обращаться к богу. После всего сделанного его ждала лишь Преисподняя. И, судя по всему, он отправится туда очень скоро.

Столпов не стало. Магия ада ушла из мира людей — и из тела Ленского в том числе. И как только это случилось, старый аристократ с ужасом понял: надежды, что он вновь станет человеком, рухнули.

Он остался тем же самым обгоревшим монстром, с атрофировавшимися крыльями, не способным использовать силу. Никакую. Значит, шансов выкарабкаться никаких. И дело не только в страшных ожогах: из-за контакта с магией Преисподней тело Ленского медленно, но верно разрушалось. Часа три-четыре — и он вновь окажется в аду, но на сей раз в качестве мученика.

Подумав об этом, старик в очередной раз согнулся в приступе рвоты. Желудок аристократа переваривал сам себя, кишки превращались в гниющий кисель, остальным органам приходилось не лучше.

Полуслепым взглядом Ленский обвел роскошную обстановку своего тайного убежища. Сколько денег сюда вбухано? Сорок миллионов? Пятьдесят? Да пропади они пропадом, как и все остальные капиталы, даже те, которые аристократ заработал честно… Сейчас он хотел одного: хотя бы на пять минут почувствовать себя человеком.

Увы, такой роскоши не купить ни за какие деньги.

***

Линда сидела на кухне и смотрела в окно. Вид открывался убогий: помойка, рядом стоянка для автомобилей, соседний дом — такая же серая коробка-пятиэтажка, яркое граффити на стене которой смотрелось до ужаса чужеродно. Оно было словно жалкая попытка порадоваться, когда все вокруг затапливает тоской.

По идее женщина должна была радоваться: журналисты, правительство и всевозможные эксперты едва ли не из каждого утюга вещали об исчезновении Столпов. Значит, Илья справился. Спас мир. Соответственно, и усилия ее, Линды, не пропали даром. Но радоваться не получалось, и на то было немало причин.

В соседней комнате хрипел ее уродец-сын, погруженный в тяжелый сон. Каждый день рядом с ним был похож на кошмар: младенец то страдал от сильнейшей боли и жара, то впадал в безумство. Успокоить его стоило немалых трудов, и во время каждого такого кошмара Линда едва сдерживала желание взять подушку побольше и прекратить все раз и навсегда. Ради самого ребенка, ради себя и, в конце концов, ради Константина.

Мужчине Линда была благодарна безмерно. Он принял ее и крошечное хрипящее нечто без вопросов. А ведь много лет назад женщина разбила ему сердце, из-за чего Константин из преуспевающего бизнесмена превратился в закоренелого, унылого, ни к чему не стремящегося холостяка, все интересы которого сводились к пиву, дивану и телевизору. Ну да ничего, Линда приведет его в чувство, тут она ни капли не сомневалась. Константин возьмет себя в руки и станет заботиться и о Линде, и о ее жутком чаде. А та найдет чем его отблагодарить. Как, впрочем, и всегда.

Беда лишь в том, что кроме благодарности женщина не питала к бывшему любовнику каких-либо иных чувств. Душа ее стремилась обратно. К юному, полному сил и безрассудному Илье, от одного проницательного взгляда которого начинали дрожать коленки. Однако второй раз Линда не предаст Константина. Это она решила твердо.

Неожиданно хрипы сына стихли. Линда насторожилась. Проснулся что ли?

Непохоже: каждое пробуждение уродца сопровождалось истошным ором.

— Лин… — донесся до нее удивленный голос Константина. — С малышом что-то происходит.

Вздохнув и на пару секунд прикрыв глаза, Линда поднялась и прошла в единственную комнату.

Уродец лежал в старом кресле рядом с балконной дверью, чуть заметно шевелился и… молчал. Это было удивительно. Как и Константин, зависший над креслом и наблюдающий за младенцем с ошарашенным видом.

— Что такое? — спросила Линда подходя.

— Сама взгляни. Я не понимаю…

Линда взглянула. И, как бы выразился Илья, натурально охренела. Впрочем, иначе и не скажешь, поскольку ребенок…

Он менялся. Из уродливого и жалкого существа сын Линды прямо на глазах становился обычным младенцем. Кожа переставала быть серой, приобретала нормальный оттенок. Черный рисунок сосудов таял, а руки, ноги и туловище больше не были болезненно худыми.

Как завороженная Линда наблюдала за превращением. И отмерла лишь когда малыш посмотрел на нее, улыбнулся и что-то тихо проугукал.

— Илья… — выдавила женщина, давая волю слезам и беря сына на руки.

— Лин… — вновь подал голос Константин. — Что происходит? Он что, исцелился?

Мягко прижимая младенца к груди, Линда закивала. Быстро, зажмурившись, едва дыша, потому что слезы текли рекой.

— Но… Так ведь не бывает. Чтобы мгновенно…

— Бывает… — все же выдавила она. — В жизни вообще всякое бывает.

***

Не спорю, темницу для князя тьмы организовали вполне себе уютную. Просторно, тихо, есть где полежать. Но «дома» все же как-то лучше.

Меня телепортировали обратно. Справа сияло раскаленное жерло Дарвазы, со всех остальных сторон — накрытая ночью равнина.

Так-с, организм мне восстановили, теперь посмотрим, как обстоят дела с магией…

Как оказалось, вполне себе прекрасно: я легко запульнул в темноту несколько пламенных сгустков, затем использовал пару десятков заклинаний посерьезнее. Энергоканалы справлялись идеально.

— Вот и чудненько, — произнес я и, напитав мышцы силой, рванул туда, где осталась моя банда.

Расстояние преодолел быстро и вскоре увидел всех троих, медленно идущих мне навстречу. Даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: и физрук, и Яна с Григорием в порядке. Не соврал, значит, засранец белокрылый.

— Ну что, орлы, — обратился я к своим ребяткам, останавливаясь напротив, — как дела?

— Удивительно, но полный порядок, — ответил мой блистательноголовый соратник. — У тебя, надо полагать, тоже?

— Да, финальный квест выполнен. Причем не такой уж и сложный оказался. Практически светская беседа. Хотя на пузе ползать задолбался.

— Вот этот момент хотелось бы уточнить, — взял слово Григорий. — Что случилось? Почему ты вдруг начал разговаривать сам с собой? Откуда нашел силы, чтобы отправиться к кратеру? Я ведь видел, что ты умирал.

— Считай, что второе дыхание открылось, — усмехнулся я, а затем все же рассказал про Амо.

— Почему мы тогда ее не видели? — спросила Яна.

— Понятия не имею, — я пожал плечами. — Может стеснялась, одежды-то на ней практически не было. Хотя… по своей сути она дама без комплексов.

— Ладно. А что дальше?

— Дальше я очутился в темной-темной комнате, где был заперт темный-темный властелин. Мы с ним славно побеседовали, кстати. Вот такой мужик оказался, — я вытянул руку с поднятым большим пальцем. — Потом еще один крендель заявился, с белоснежными крылышками и зудящим ЧСВ. Впрочем, тоже нормальный тип, и именно благодаря ему мы все снова можем ходить, бегать, прыгать и так далее.

Видя, что физрук и Яна с Григорием мало что понимают, вздохнул и начал рассказывать уже нормально.

— Ну дела-а… — протянул толстяк, когда я закончил.

— Нормально, — ответил я. — Мы же все хотели счастливый финал.

— Это верно, — согласилась Яна. — А какие у нас дальнейшие планы?

— Дальнейшие планы… — я улыбнулся. На сей раз не хитро и даже не кровожадно, а просто как счастливый человек, у которого с плеч упал тяжелейший груз. — Дальнейшие планы просты и сложны одновременно.

— Ты что-то задумал? — насторожился Артур Арсеньевич.

— Можно и так сказать, — я сделал загадочное лицо и обвел всех троих взглядом. — Но расслабьте булки, товарищи, я хочу просто жить и радоваться жизни. Давненько такой роскоши себе не позволял.

Загрузка...