Ночь драконов

8. Вступить в игру

Суюки

Прежде Суюки и представить не могла, что океан такой огромный.

Мать иногда рассказывала о нем, когда еще была жива. Она родилась в маленькой прибрежной деревеньке Каигара Мура, расположенной на территории Клана Воды. Истории из ее детства неизменно разворачивались на белом песчаном пляже, усыпанном ракушками, у сверкающей водной глади, которая простиралась до самого горизонта. Суюки же всю жизнь провела среди высоких стен столицы империи и не могла даже вообразить ничего подобного.

А теперь, воочию узрев ширь океана, которая тянулась, насколько только хватало глаз, она думала лишь о том, до чего же это жутко.

– Люблю океан, – со вздохом проговорил Така. Он сидел у открытой дверцы летающего экипажа, свесив вниз коротенькие ножки. Путешественники парили над безбрежной водой. Внутри гисся – повозки, запряженной быком, – не было окон, тут можно было встать в полный рост, а формой она напоминала куб. Бамбуковые двери в задней стенке обычно были закрыты, но теперь, когда их распахнули, за ними виднелись голубое небо и облака. Обычно в таких лакированных двухколесных повозках, запряженных одним быком, ездили представители аристократической верхушки. Разумеется, призрак служанки и маленький разговорчивый ёкай к ним не относились, но хозяин экипажа, господин Сейгецу, не тяготился их присутствием, поэтому девушка не задавала никаких вопросов.

Така снова глубоко вздохнул. Уголки его губ приподнялись.

– И пахнет он так приятно! Рыбой, солью, дождем. – Кроха ёкай с когтистыми лапками и единственным огромным глазом поднял взгляд на служанку и улыбнулся, сверкнув клыками в полумраке экипажа. – Ты рада, что вернулась, Суюки-тян? А то ничего бы этого не увидела!

Девушка выдавила из себя слабую улыбку, и Така продолжил любоваться волнами. Суюки отвернулась от распахнутых дверей и задержала взгляд на фигуре в углу. Господин Сейгецу, человек, за которым она следовала от столицы через всю территорию клана Солнца и до самых высоких пиков Драконьего Хребта, сидел спиной к стене, скрестив ноги и закрыв глаза. Почему она, неприкаянный дух, утративший все связи с этим миром, решила путешествовать по империи с прекрасным загадочным незнакомцем и его одноглазым ёкаем – Суюки и сама не понимала. Возможно, всему виной любопытство – очень уж ей хотелось побольше узнать о господине Сейгецу. Этот обладатель серебристых волос и удивительных чар ничуть не утратил таинственности с их первой встречи. А может, дело в том, что господин с помощью Таки мог видеть события будущего. И наконец – что тревожило Суюки больше всего, – он поведал девушке, что ей уготована важная роль в грядущих событиях.

Это очень напугало Суюки. Она ведь была призраком обычной служанки, ничем не примечательной простолюдинки. Во всяком случае, ей так казалось, но день ото дня воспоминания о прошлой жизни все сильнее заволакивались туманом. С большим трудом она воскрешала в памяти отца, дом, в котором они жили, последние дни прислуживания во Дворце императора. Эти воспоминания причиняли боль, Суюки не хотелось на них задерживаться. Может, поэтому они и стирались.

Но один светлый эпизод оставался в памяти и ничуть не мерк, как бы она ни пыталась похоронить прошлое, – случайная встреча с аристократом в первый день работы во дворце. Суюки тогда буквально влетела в него с чайным подносом в руках, заблудившись в дворцовых коридорах, а он не только не наказал ее за то, что осмелилась к нему прикоснуться, но наградил улыбкой, проявил доброту, показал, куда идти. Он говорил с ней как с равной, и забыть это было попросту невозможно. Даже смерть не смогла вытравить из памяти Суюки этот светлый и чистый образ, такой отчетливый, словно их встреча состоялась только что.

Тайо Дайсукэ из Клана Солнца. Аристократ из числа императорских придворных, ей до него, как крестьянину до принца. Это из-за него она не могла оставить этот мир, покинуть царство живых. Кроме того, Тайо Дайсукэ тоже упоминался в пророчестве Таки и был еще одним ключевым участником игры, о которой часто упоминал господин Сейгецу. Игры, в которой на кону стояли жизнь и смерть.

Она уже как-то раз спасла аристократа от верной смерти – предупредила его с товарищами об атаке демонов, которая грозила погубить их всех. Впрочем, без господина Сейгецу этого бы не случилось – Суюки попросту не хватило бы храбрости. Он объяснил, что делать, убедил ее в том, что она справится. А теперь игра продолжилась, а над аристократом и его друзьями снова нависла смертельная угроза.

При жизни она любила Дайсукэ-саму. Теперь же, когда Суюки стала призраком, всё, даже чувства, затуманилось, и она уже сама не понимала, любит ли аристократа. Но она уже вступила в игру. И твердо решила, что будет наблюдать за ее ходом до самого конца, каким бы он ни был.

Повозка вынырнула из облаков, и неожиданно внизу проглянул остров, зеленый, словно драгоценный изумруд. Така просиял и расплылся в улыбке.

– Вон остров! – воскликнул он, поднимаясь на ноги. – Хозяин, прилетели! Мы на месте!

– Тихо, – резко приказал господин Сейгецу.

Суюки, похолодев, обернулась. Среброволосый мужчина поднялся, медленно, точно во сне. На лице господина читалось огромное потрясение, от одного его вида по спине Суюки пробежал холодок. Сейгецу-сама пошатнулся и уперся ладонью в стенку повозки, чтобы не упасть. Така испуганно ахнул.

– Хозяин, с вами все в порядке?

Сейгецу словно бы не слышал маленького ёкая.

– Нет, – выдохнул он едва слышно, явно обращаясь к самому себе. – Если ее не станет, игра будет проиграна. Я этого не допущу.

Взгляд его золотистых глаз метнулся к Суюки. Увидев за ними пустоту, девушка отшатнулась. В этом взгляде пылал голод, готовый поглотить звезды и осушить океан. Господин моргнул, и к нему вернулось прежнее аристократичное «я».

– Суюки-тян, – ласково, умиротворяюще проговорил он. – Боюсь, мне придется попросить тебя о помощи. Нет, даже… умолять о помощи. – Он шагнул вперед и протянул девушке-призраку руку с тонкими длинными пальцами. – Пожалуйста. Игра балансирует на самом кончике ножа. Одна ошибка – и все пойдет прахом. Если исчезнет одна деталь, не станет и остального. В том числе и благородного Тайо, которого ты все еще любишь.

Дайсукэ-сама. Суюки задрожала, вспомнив зловещее пророчество Таки. Светловолосый принц жаждет битвы, в которой ему не победить. Меч демона погубит его, но верный пес будет с ним до самого конца.

– Ты в силах его спасти, – продолжал Сейгецу вполголоса. – Его судьба еще не решена. Но действовать нужно быстро, иначе всех ждет погибель. Ты им поможешь?

«Будь храброй, – сказала себе Суюки, хотя ее по-прежнему била дрожь. – Если это изменит судьбу Дайсукэ-самы, я сыграю в игру господина Сейгецу».

Сейгецу-сама по-прежнему стоял перед девушкой-призраком, не сводя с нее золотистых глаз. Суюки еще немного помедлила, собираясь с духом, а потом вскинула голову.

– Что… Что я должна сделать, Сейгецу-сама? – прошептала она.

Господин улыбнулся, и в этот миг словно солнце выглянуло из-за туч.

– Мне понадобятся твои глаза, Суюки-тян, – сказал он. – Мне нужно знать, что происходит на острове, а ступить на него сам я не смею. Пока. И пускай прошло уже много времени, он меня узнает. – Суюки нахмурилась в замешательстве, но Сейгецу-сама не стал ничего объяснять. – Я хочу увидеть остров твоими глазами, Суюки-тян, – продолжал господин. – Ты можешь пробраться туда, куда мне путь закрыт, – в самое сердце земель Цуки. Совсем рядом рыщут воины Генно, точно акулы вокруг раненого тюленя, но и они еще не ступили на остров. Их ками заметят, а вот на очередного призрака, бродящего по острову, и внимания не обратят. Станешь ли ты моими глазами на ближайшие дни? Отыщешь ли души, за которыми мы прилетели?

Суюки задумалась. Казалось бы, Сейгецу-сама не предлагал ничего плохого, но ей все равно было не по себе. Суюки пугала магия в любых ее проявлениях. В конце концов, именно кровавые чары госпожи Сатоми призвали óни, убившего девушку.

– А что для этого понадобится, Сейгецу-сама? – спросила она. – Я… должна буду что-то сделать?

– Нет, Суюки-тян, – мягко успокоил ее Сейгецу. – Ничего делать не нужно. Просто согласиться на то, чтобы я был рядом и смотрел твоими глазами. Когда я буду медитировать, мы сольемся воедино, и ты будешь служить сосудом моего сознания. Но только если дашь свое согласие. Что скажешь?

Суюки только теперь заметила, что неподалеку стоит Така и наблюдает за ними. Лицо у него было мрачное, он недовольно выпятил губу. Оставалось только гадать, что же его расстроило – может, холодный тон Сейгецу-самы, когда он его перебил. Сказать по правде, Суюки не слишком понравилась идея господина Сейгецу, но он всегда был с ней честен, пускай и о многом умалчивал. И если она хотела спасти Дайсукэ-саму и досмотреть игру до конца, выбора у нее не было.

– Да, Сейгецу-сама. Я… готова.

Он ободряюще улыбнулся.

– Прекрасно, – прошептал он. – Времени мало, Суюки-тян. А игра стремительна. Приступим. – Сейгецу-сама снова протянул ей изящную руку. – Как только установим связь, я смогу повсюду следовать за тобой и видеть все то, что видишь ты.

– Мне… будет больно? – спросила Суюки, подлетая ближе. Господин покачал головой.

– Нет, – заверил он. – Ты даже не почувствуешь моего присутствия. Просто закрой глаза, Суюки-тян, и прогони все мысли. Мы быстро управимся.

Суюки повиновалась. По лбу точно легкой кисточкой пробежались. Это ощущение потрясло девушку – настолько, что она едва не открыла глаза. Она уже давно не испытывала физических ощущений – ее бесплотное тело проходило сквозь все, что с ним соприкасалось. Она уже почти забыла, каково это – чувствовать мир на ощупь, и только трепет и доверие, которое она питала к Сейгецу-саме, не дали ей отшатнуться.

– Готово, – тихо-тихо сообщил господин Сейгецу, и ощущение тут же исчезло – так же быстро, как возникло. – Теперь во время медитации я всегда смогу тебя отыскать, даже если ты окажешься далеко отсюда. Спасибо, Суюки-тян. Я перед тобой в долгу.

– Пустяки, Сейгецу-сама, – прошептала девушка. – Я… хочу помочь. Точно не знаю, что происходит, но понимаю, что девушка-лиса в этой игре очень важна. И если я могу помочь ей и всем, кто рядом, я постараюсь это сделать. А еще я… хочу, чтобы Дайсукэ-сама был счастлив. – Может, тогда у Суюки получится наконец покинуть этот мир.

Сейгецу кивнул.

– Вместе мы изменим саму судьбу, Суюки-тян, – пообещал он негромко и указал широким рукавом на дверь. На огромный остров, зеленевший посреди моря под ними. – Это земли Клана Луны, самого благочестивого из великих семейств. Давным-давно они поклялись ками, что будут держаться в стороне от политики и империи и жить в мире и согласии с духами острова. А это их столица, Шинсей Ядзю, Город Священных Существ. – Суюки посмотрела вниз, и ее взору открылись лабиринты дорог и зданий, окруженные большим лесом. Она еще никогда не видела городов с высоты и изумилась, что такое огромное поселение может казаться совсем крошечным, если подняться к облакам. – Здесь живет даймё клана, – продолжал Сейгецу, и на мгновение в его голосе Суюки почудилась… тоска. – Все решения, связанные с жизнью островов, принимаются во Дворце Клана Луны. Там сосредоточена вся власть, и наши игроки двинутся туда. Если выдержат последнее испытание. Суюки-тян… – Господин опять повернулся к ней. – Ты должна стать моими глазами. Ступай во Дворец Клана Луны и разыщи девушку-лису и всех остальных. Никто не должен тебя заметить. Как только найдешь их, сразу возвращайся ко мне. Справишься?

– Да, Сейгецу-сама, – прошептала Суюки.

– Тогда ступай, – сказал Сейгецу. – И не бойся. Я буду с тобой до самого твоего возвращения.

Волна страха нахлынула на Суюки, но она отогнала ее. Не обращая внимания на насупившегося Таку, она превратилась в шар света, вылетела из повозки в бескрайнее небо и поспешила в сторону острова.

9. Помощь кодама

Тацуми

Что-то влажное и холодное хлестнуло меня по лицу, вырвав из забвения. Я открыл глаза.

И тут же сощурился от яркого, слепящего света. Я лежал на животе, вжавшись щекой в холодные камни. Что-то неприятно вонзалось в ребра. Я скривился, поднял голову и обнаружил, что меня выбросило на каменистый пляж. Из песка и мелкой гальки кое-где торчали скалы. Половина моего тела была в воде, а половина лежала на суше, и, хотя одежда промокла насквозь, я чувствовал, как солнце припекает спину и плечи.

Меня накрыло пенистой волной, ударившей в нос соленым морским запахом, и к горлу мгновенно подкатила тошнота. Я приподнял плечи и, закашлявшись, выблевал морскую воду. Когда желудок наконец опустел, а рвотные позывы стихли, я, тяжело дыша, приподнялся, устроился на корточках и осмотрелся.

По обе стороны от меня простирался каменистый берег, а за ним темнел густой хвойный лес – сплошь сосны и кедры. Тут не было ни причалов, ни кораблей, ни зданий – ни единого намека на цивилизацию. Я понятия не имел, на какой остров меня вынесло, но подозревал, что на Ушиму, потому что, когда на нас напал унибодзу, мы были ближе всего к столице Цуки. Сам пляж усеивали поломанные доски, ящики, бочки и прочий мусор. Корабль явно не пережил встречи с морским чудовищем.

Краем глаза я заметил красно-белый промельк, и внутри все сжалось. Неподалеку, на растрескавшейся доске, которая плавала в луже, оставленной приливом, лежала Юмеко. Ее тело безвольно покачивалось, глаза были закрыты, а кожа так побелела, что почти сливалась с платьем. Я вспомнил свой ужас, когда умибодзу с такой силой атаковал корабль, что кицунэ выкинуло за борт, в ледяные, чернильно-черные воды, и как я, не медля ни секунды, ринулся за ней, поймал и вытащил на поверхность. Умибодзу все не мог успокоиться и разбивал в щепки то, что осталось от «Сокровищ морского дракона», кругом плавали обломки и тела. Юмеко приникла ко мне, обмякла у меня в руках. Кожа у нее была ледяная. Я осмотрелся и увидел пятнышко у горизонта – эта точка была чуть темнее мрачного неба. Остров Ушима это или какой-то другой из островов Клана Луны – тут уж выбирать не приходилось. Старательно придерживая голову кицунэ, чтобы она не нахлебалась воды, я устремился к заветному берегу. Что было дальше – я напрочь забыл.

Я встал, торопливо пересек широкие лужи и осторожно взял Юмеко на руки. Меня испугало, до чего же она легкая – ее хрупкое тело было точно пучок веточек, окутанный шелком. Я прижал ее к груди, повернулся и понес в глубь острова. С каждым шагом все сильнее сдавливало грудь, дыхание становилось рваным, я то и дело спотыкался.

«Она жива, – твердил я себе. – Жива. Иначе и быть не может». Я не сводил глаз с ее бледного лица. Кого же я пытался в этом убедить? Себя самого? Или, может, бросал вызов силам, определяющим нашу судьбу? Мы ведь уже такой путь проделали, Юмеко, нельзя вот так нас бросать.

У окраины леса я опустился на колени и осторожно положил Юмеко на островок травы, согретый лучами солнца. Потом дрожащими пальцами стал ощупывать шею в поисках пульса, мысленно готовясь к тому, что он затих, а душа покинула тело, что жизнерадостной, веселой лисички больше нет. В тот миг ее бледное обмякшее тело и впрямь казалось неживым, а все остальное утратило смысл.

Наконец я ощутил под пальцами легкое биение и облегченно вдохнул. Увы, радость моя была недолгой. Да, сердце Юмеко билось, но слабо и пугающе неровно. Да, Юмеко жива, с леденящей отчетливостью понял я, но ее силы на исходе. Если я не смогу помочь, до утра она не дотянет.

Я осторожно раздвинул ткань ее платья, чтобы осмотреть рану, и похолодел. Из-под ребер торчал обломок доски, кожа вокруг него опухла, а из раны сочилась кровь. Помрачнев, я стал рыться в своей дорожной сумке – и скоро мои опасения подтвердились: я нашел моток влажных бинтов, а вот порошок для приготовления лечебной настойки и обезболивающей целебной мази пропал – должно быть, его смыло волной. Придется довольствоваться тем, что есть.

Юмеко даже не шелохнулась, пока я извлекал обломок из ее тела. Его конец был весь перепачкан кровью – при виде него я невольно стиснул зубы. Я промыл и забинтовал рану, насколько это было возможно. Все это время кицунэ лежала так спокойно, что я дважды проверял пульс, желая удостовериться, что она жива. Тишина стучала у меня в ушах – гулко, насмешливо. Оно, конечно, к лучшему, что Юмеко была без сознания, пока я обрабатывал рану, но в то же время мне хотелось, чтобы она открыла глаза, вскрикнула, отшатнулась, попросила быть осторожнее. Она всегда была такой шумной, веселой, непосредственной. А теперь я смотрел на нее, бледную и неподвижную, понимал, что она может уже не проснуться, и внутри все болезненно сжималось, а горло сдавливало.

Она умрет, Тацуми. Ты и сам знаешь. Эта мысль принадлежала и мне – той холодной, логической части разума, что привыкла к картинам жестокости и смерти, – и Хакаимоно. Она потеряла слишком много крови, а помощь, возможно, придется искать не один день. Тебе ее не спасти, а времени мало – надо остановить Генно, пока не поздно. Отпусти ее.

– Замолчите, – прорычал я обоим внутренним голосам. Они повиновались, но жуткое осознание никуда не делось. Юмеко умирает. За обе свои жизни я успел порядочно насмотреться на раны и увечья и понимал, что не далек тот миг, когда ее сердце остановится навечно.

Но без боя я ее не отпущу.

Нехотя оторвав взгляд от девушки, я распрямился, чтобы повнимательнее осмотреть окрестности. Передо мной до самого горизонта раскинулся океан. Каменистый берег тянулся в обе стороны, а потом закладывал резкий изгиб и пропадал из виду. За спиной у меня возвышался густой, дремучий лес. Судя по положению солнца, мы оказались у северной оконечности острова, а Хейси, портовый город, куда изначально держал курс наш корабль, располагался на западе. Я не знал, есть ли поблизости города и деревни и каково точное расстояние до Хейси, зато твердо знал, что Юмеко нужна помощь, и других ориентиров у меня не было.

Отвернувшись от океана, я наклонился и подхватил кицунэ – легкую, точно перышко, – на руки, и во мне снова всколыхнулось зловещее предчувствие смерти. Я закрыл глаза и опустил голову так, чтобы наши лбы соприкоснулись. Я молил богов о том, чтобы ее угасающему телу передалась моя сила, чтобы она услышала мои мысли.

Останься со мной, Юмеко. Не бросай меня. Если тебя не станет, какой смысл мне будет бороться дальше?

Волны с шипением набегали на берег, а солнце уползло чуть дальше по небу. Стиснув зубы и прижав девушку к себе, я вошел в лес.

Нас обступили деревья, высокие и раскидистые, заглушив вой ветра и шум океана. Чем дальше я заходил, тем гуще становился лес, и вот мы уже оказались посреди непроглядной чащи. Кроны деревьев заслоняли небо, лишь кое-где солнечные лучи пробивались сквозь листву и падали пятнышками на землю. Повсюду лежал мягкий мшистый ковер – он укрывал камни и деревья, окрашивал все кругом зеленым цветом, впитывал шум шагов. Лес казался очень древним, живым.

И как будто наблюдал за нами.

Ощущение было такое, словно отовсюду за мной внимательно и с большим любопытством следят. Не раз я замечал боковым зрением промельк движения меж деревьев, но стоило обернуться, и его уже и след простыл. Иногда я почти был готов поклясться, что видел лица с темными провалами глаз, притаившиеся в ветвях. Но стоило всмотреться, и видение исчезало, как тени на солнце. Вероятно, то были духи и лесные ками, судя по тому, что сюда уже несколько столетий не ступала нога человека. Интересно, промелькнуло у меня в голове, что думают ками, зовущие эту лесную обитель своим домом, о демоне, разгуливающем по их владениям? Оскорбляет ли их это, предпримут ли они что-нибудь? Или просто дождутся, пока я уйду? Я надеялся, что вмешиваться они не станут – за себя я ни капли не боялся, но твердо решил, что, если Юмеко ранят или убьют, я превращу эти сосны и кедры в горстку пепла.

Спустился вечер. Лес все не заканчивался: чем дальше я заходил, тем гуще он становился. Вековые, поросшие мхом деревья высились надо мной, лишайник, точно шелковая завеса, ниспадал до самой земли. Голубые и белые поганки зловеще поблескивали на корягах и упавших деревьях, освещая сумеречную чащу. То тут, то там мерцали светлячки, а в ветвях струился свет призрачных огоньков – там вились цурубеби, ониби и другие духи. Воздух был полон ками и магии, и я по-прежнему чувствовал на себе взгляды десятков невидимых глаз.

Ноги у меня задрожали, я споткнулся и упал на колени, ругнувшись. Битва с умибодзу, после которой я едва не утонул, собственные раны, долгий поход через лес без воды и пищи – все это наложило свой отпечаток. Пока я собирался с силами, чтобы подняться и продолжить путь, что-то заставило меня насторожиться, и я вскинул голову.

На мшистом бревне неподалеку стоял кодама, маленький древесный ками, и смотрел на меня черными глазами, лишенными зрачков. У меня екнуло сердце, но стоило нашим взглядам встретиться, и ками исчез. Я не успел проронить и слова. Вдруг я заметил, что в ветвях вокруг меня прячутся за листвой другие крошечные зеленоватые духи – и все они пропали, как только поняли, что я их вижу. Может, они опасливо следили за демоном, идущим через лес, а может, им просто любопытно было, что это такое я несу.

Я опустил взгляд на Юмеко. Она все так же лежала у меня на руках, прильнув щекой к моей груди и закрыв глаза, а ее лицо по-прежнему казалось безжизненным. Я встревоженно пощупал ее запястье и нашел пульс, слабый и неровный, но все же. Она продолжала бороться. Она меня не оставила.

Стиснув зубы, я поднялся и шагнул дальше и в тот же миг ощутил у своей груди едва заметное движение – тихий-тихий вдох. Сердце у меня подскочило к самому горлу, но я не остановился, а упрямо продолжил путь через чащу. Юмеко тем временем заерзала и подняла голову.

– Тацуми?

Голос у нее был совсем слабый, едва громче шепота. В моей груди вспыхнула радость, а в животе словно разверзлась дыра от ужаса – до того тихим он был.

– Да, это я, – вполголоса ответил я.

– Что… случилось? – Она слегка повернула голову в попытке оглядеться. – Где это мы?

– Умибодзу потопил наш корабль, – пояснил я. – Мы на одном из островов Цуки – надеюсь, что на Ушиме.

– А где остальные?

– Не знаю, – признался я. – Я их не видел. Если они выжили, полагаю, мы с ними встретимся в Хейси.

– Я себя как-то странно чувствую.

– Ты… серьезно ранена, Юмеко. – Я сглотнул ком в горле. Надо было занять ее разговором, чтобы она ни в коем случае не уснула. Иначе – я это прекрасно понимал – проснуться ей не суждено. – Мы уже недалеко от Хейси, – солгал я. – Надо только немножко потерпеть. Что ты знаешь о семействе Цуки?

– О… Клане Луны? Совсем немного.

– Расскажи мне.

Она выдержала паузу, точно собираясь с мыслями. А я все шагал вперед. Среди деревьев и кустов по-прежнему мелькали духи и ками, но из своего укрытия не выбирались.

– Цуки – главные затворники среди великих семей, – заговорила Юмеко таким тоном, будто цитировала учебник истории. Она произносила слова медленно, точно борясь с изнеможением. – Раньше они жили по соседству с другими кланами, но две тысячи лет назад все семейство перебралось на острова у западного побережья и обосновалось здесь. Гостей они не любят и в делах других кланов никак не участвуют. О них почти ничего не известно, но поговаривают, что они близки с ками. Вот только местные ками… живут в печали. – Кицунэ подняла голову и всмотрелась в кроны деревьев. – Этот лес… пропитан печалью… – прошептала она. – И гневом. Он словно бы что-то утратил, а что – и сам вспомнить не может. – Она опять поникла и привалилась к моей груди. Силы ее оставили. – Gomen, я толком больше ничего не помню.

Я остановился, а в нескольких ярдах от нас из-под зашелестевших ветвей выступил крупный олень. Завидев меня, он фыркнул, но, кажется, полудемон нисколько его не испугал. Олень спокойно повернулся и нырнул обратно в чащу, раздвинув ветви кустов и деревьев. Несколько белых мотыльков, потревоженных этим величественным зверем, закружили над нами, как кусочки бумаги.

– Даже не знаю… – неожиданно прошептала Юмеко.

Я посмотрел на нее.

– Что?

– Учитель Исао… – начала Юмеко, и мое сердце тотчас стиснула незримая ледяная рука. – Он все зовет меня, хочет что-то сказать, а я никак не могу расслышать. – Кицунэ замолкла на мгновение, а потом тихо выдохнула, точно только осознала смысл собственных слов. – Я… умираю, да?

– Останься со мной, Юмеко, – прошептал я, опустив голову. Кончики ее ушей скользнули по моей щеке. Я закрыл глаза. – Не спеши к нему. Ты нужна нам здесь.

Нужна… мне.

– Постараюсь, – пробормотала кицунэ, снова прижавшись щекой к моей груди. – Вот только… боюсь, Тацуми, мне недолго осталось. Если слышишь зов Мэйдо… значит, твой час пришел. – Она судорожно выдохнула и теснее прильнула ко мне. – Ты ведь позаботишься об остальных? – едва слышно спросила она. – О Рэйке, Дайсукэ, о baka Окамэ? Они не справятся без тебя, если вступят в схватку с Владыкой демонов. Ох как разозлится Рэйка, когда узнает, что я всех подвела. Скажи ей… что это не твоя вина и что мне жаль, что я не смогу помочь остановить обряд Призыва.

Я ничего не ответил. Ноги подкашивались. Я прижал Юмеко крепче. Внутри меня тлела тихая злоба – я злился на духов, на Ками, на судьбу и больше всего на себя.

– Мне жаль, – повторила Юмеко и задрожала на моей груди, крепче сжав мою рубашку. – Я не хочу умирать, – прошептала она. – Хочу остаться с тобой. Я столько всего хотела сделать и увидеть после того, как… мы победим Генно. – Она сделала паузу. Ее дыхание было поверхностным и рваным, чувствовалось, что говорить ей тяжело. – Прошу, Тацуми, посмотри на все эти чудеса без меня.

– Юмеко… – сдавленным голосом произнес я, а уголки глаз вдруг защипало. Никакого будущего у меня не было: я понимал, что после победы над Генно и срыва обряда Призыва деваться мне будет некуда. Империя не питала особой любви к полудемонам, а уж Клан Тени наверняка захочет убить Хакаимоно и вернуть себе Камигороши. Я сомневался, что исполню клятву Хакаимоно и буду мстить Каге – возможно, я просто явлюсь к ним. Все равно итог будет один.