Ночь без конца

Глава 14

Проснулась Джоуди в своей спальне. Впрочем, постель была не разостлана. Она лежала поверх покрывала в шортах и блузке — ночнушка куда-то подевалась. Теплые солнечные зайчики скользили по ногам. Комната была залита золотистым светом, в котором плавали пылинки.

Судя по всему, время шло к вечеру.

Неожиданно в сознании всплыл образ Ивлин, взлетающей к потолку в темном коридоре.

Чтобы оборвать воспоминания, Джоуди быстро села. И застонала от шквала острой и тупой боли. Болело все.

«По крайней мере, жива», — подумала она.

С этой мыслью она сорвалась с обрыва и полетела в пропасть красочных образов кровавой резни, наводнивших ее воображение.

Пытаясь справиться с наваждением, она спустила ноги с кровати. Когда они коснулись пола, Джоуди поморщилась от боли. Только теперь она увидела, что под белыми носками были бинты, и, чтобы снять тяжесть с ног, откинулась на матрац Боль отозвалась в ягодицах. Не сильная, но какая-то особенная, от которой в горле появился комок и заслезились глаза.

Когда боль утихла, Джоуди глубоко вдохнула и вытерла глаза.

— Неважный из тебя получится инженер, — сказала ей медсестра «неотложки». Медсестра, правда, оказалась медбратом. Он сильно напомнил ей мистера Роджерса. Причем Фреда, а не какого-нибудь Роя или Уилла. Фреда Роджерса, проведшего беззаботное детство в тихом квартале. По крайней мере, вид у него был именно такой, и еще он говорил нараспев.

— Неважный кто? — переспросила она. — Инженер?

— Посмотри, какая ты безнадежная развалина, — широко улыбнулся ей медбрат.

— А, — слегка улыбнулась в ответ Джоуди.

Но это, конечно, было уже немного позднее. До этого в палату заходил врач. Во внешности врача, напротив, не было ничего забавного или вальяжного. Он напомнил Джоуди мистера Грина, ее учителя обществоведения.

— Давайте осмотрим ваши повреждения, барышня, — произнес он угрюмо, переведя сердитый взгляд с диаграммы прямо ей в глаза.

Надо раздеваться. Папа услужливо удалился, проковыляв за ширму.

— Теперь посмотрим, — промолвил хмурый доктор, — что тут у нас. — Но затем вовсе не ограничился простым разглядыванием ее ран. Он начал пальпировать все тело: тыкал пальцем, щупал, нажимал, бормоча при этом: «Ага. Ага. Гм. Больно, когда я так делаю? Ага. Да. Гм». И наконец объявил: — Так, жить будешь. Можно сказать, ничего серьезного: стандартный набор банальных порезов, царапин и синяков. Мне надо переговорить с твоим отцом. Тем временем мед-брат Гамбол сделает тебе перевязку, после чего ты можешь идти домой.

Едва захлопнулись двери за доктором, как вошел медбрат Гамбол, который оказался довольно привлекательным, хотя и напоминал Джоуди мистера Роджерса. Красивый и молодой. Этого оказалось достаточным, чтобы она покраснела до корней волос.

— О, не смущайся, милашка. Все это я уже видел, если ты понимаешь, что я имею в виду. Хотя ты сегодня и первый мой пациент, достаточно одного взгляда, чтобы сказать, что инженер из тебя неважный, — промолвил он.

— Кто? Инженер?

— Потому что ты такая безнадежная развалина.

Затем он взял в руки антисептик и бинты. Сначала он обработал ее раны спереди. Затем она перевернулась и подставила ему спину. Ноги он оставил напоследок.

Говорил он без умолку.

Джоуди почти ничего не помнила из сказанного, но запомнилось, что это было что-то веселое и довольно нескладное. Приятный парень, но чудак.

Среди всего прочего он сказал что-то вроде: «Следующий раз, когда попадешь в Грин-Бэй, не забудь надеть побольше щитков».

— Па, а что такое «грин-бэй»? — спросила она отца по дороге домой. Отец сидел за рулем, а она с Энди — на заднем сиденье.

— Город в штате Висконсин. Кажется, на озере Мичиган.

— Медбрат посоветовал мне надеть щитки, когда я туда поеду. Или что-то в этом роде.

Услышав это, папа оглянулся через плечо и улыбнулся.

— В старые добрые времена, когда я был мальчишкой, «Пэккеры» из Грин-Бэя под руководством Винса Ломбарди были лучшей футбольной командой в мире. Мне кажется, медбрат попытался сострить по поводу твоих обширных травм.

— Разве он не знает, что со мной произошло?

— Он знает только то, что ты убегала от преследователей. Это все, что мы ему рассказали о ваших приключениях.

— К тебе заходил парень, похожий на мистера Роджерса? — вмешался Энди.

— Угу. Приятный парень, правда?

— Угу. — Затем, словно сама мысль о том, что кто-то мог быть приятным, была для него невыносимой, Энди жалобно скривился. Джоуди обняла и прижала к себе плачущего мальчика.

Когда они подъезжали к дому, Энди уже спал. Стараясь не разбудить, отец осторожно взял его на руки и отнес в дом.

Сама Джоуди не собиралась ложиться отдыхать. Хотя она чувствовала смертельную усталость, больше всего ей хотелось переодеться в нормальную одежду, затем пойти к отцу и побыть с ним. Посидеть рядом и, быть может, что-то перекусить. Смотреть на него и чувствовать себя в полной безопасности.

Но, похоже, прилегла на кровать и закрыла глаза.

Затем, должно быть, уснула мертвецким сном.

Не удивительно, подумала она. Ведь прошлой ночью почти не спала.

Прошлая ночь. Коридор. Взгляд в спальню. Все те ублюдки. И море крови. И перевернутая голова…

Джоуди вскочила и метнулась с кровати с искаженным от страха лицом, скрипя зубами. Со ступней словно содрали кожу, но бинты и носки приглушали боль. В кроссовках «рибок» было бы легче, подумала она.

Роясь в шкафу, она вспомнила, что надевала их, когда шла к Ивлин.

Они были новенькие. Снежно-белые с розовыми шнурками, такие мягкие и уютные внутри. Так здорово пружинили при каждом шаге.

Пропали. Сгорели.

От осознания потери комок подступил к горлу.

«Глупо, — напомнила она себе. — Это всего лишь кроссовки».

Пришлось обувать мокасины. Выйдя из комнаты в коридор, Джоуди вспомнила, что лишилась и своих любимых носков с вышитым осликом Иа.

«Мой бедный Иа».

Это было последней каплей. Глаза защипало. Джоуди понимала, что рыдать по поводу потери носков глупо, но они были подарком, который выбирал сам папа, и они стали для нее олицетворением Иа, бедного меланхоличного друга Винни-Пуха, который всегда становился жертвой несправедливостей жизни. Он не мог не вызывать жалости. Его хотелось пожалеть и защитить.

Если бы она только надела вчера к Ивлин носки с Тигрой. Она бы не возражала — по крайней мере, сильно, — чтобы сгорел Тигра. Но бедный Иа…

Увидев спящего на диване в гостиной Энди, она забыла о носках. Он лежал под одеялом. Видно было только свернувшееся калачиком тело под одеялом и светло-коричневые волосы на затылке.

Он выглядел таким маленьким.

И таким одиноким.

«Но у него есть я, — возразила сама себе Джоуди. — Я спасла его. Одна. Он жив только благодаря мне».

И она поняла, что он больше не просто брат Ивлин, надоеда Энди. Уже потому, что она его спасла, он стал для нее чем-то гораздо большим.

«Как мой собственный брат». Такая мысль мелькнула у нее в голове, когда она смотрела на Энди. Брата у нее никогда не было, и она не знала, какие чувства можно испытывать к брату. Но идея о брате ей показалась надуманной. Что-то в ней было не так.

«Нет, он мне не как брат, а как мой ребенок».

Это уж совсем чудно. Но в этом была какая-то доля истины. Возможно, тут не было ничего общего с природным материнством, но она теперь настолько же была причиной жизни Энди, как если бы это она когда-то родила его.

Что бы теперь с ним ни случилось, хорошее или плохое, это произойдет только потому, что она вывела его из того дома прошлой ночью.

Как странно.

Странно, но приятно.

Джоуди подошла к спящему мальчику и нагнулась над ним. Он дышал почти неслышно, и она нежно погладила его по голове.

— Ты и я, приятель, — шепнула она.

— Тихо, не разбуди его, — послышался шепот за спиной.

Звук голоса в тишине заставил ее вздрогнуть, но это был добрый и вселяющий уверенность голос. Оглянувшись, она увидела в арке столовой отца. Уголок его губ был оттянут в сторону. Его обычная ухмылка, которая вовсе не была ухмылкой. Она вовсе не отражала его настроения — это было неизгладимое воспоминание о пуле 22-го калибра, проникшей в череп. К счастью, последствия были минимальные. Шрам прикрывали волосы. Однако, проходя сквозь мозг, она задела что-то, что отвечало за правую часть лица. И теперь, когда он был серьезен, казалось, что он ухмыляется. Когда же он был весел, лицо расплывалось в огромной кривой улыбке, отчего вид у него становился довольно глупый.

Но, по ее мнению, пуля даже сделала отца более привлекательным.

Согласно одной прочитанной в свое время книге, все люди в мире были похожи либо на ласок, либо на свиней. Либо одно, либо другое. Но для отца не было места в этой классификации. Животным, на которое он был похож, была горилла.

До ранения он больше походил на одного из тех типов, которых показывали в телешоу «Самые опасные преступники Америки в розыске», чем на полицейского.

И это было крайне несправедливо.

И хотя вид у него был чисто бандитский, более деликатного, сострадательного, мягкого и нежного человека Джоуди никогда не встречала. Так что пуля, похоже, была ниспослана самим Богом, чтобы исправить допущенную ошибку и загнуть уголки губ вверх в радостной улыбке.

Некоторым казалось, что не сходящая с лица улыбка придавала ему жуткий вид. Джоуди была иного мнения. Она считала, что отец от этого только выиграл.

В преступном мире за ним закрепилось прозвище Весельчак. Сослуживцы называли его за глаза Конгом.

Сейчас он стоял под аркой с банкой «Будвайзера» в огромной руке.

На нем были мешковатые пляжные шорты, белые короткие носки и синие тренировочные туфли «найк». Футболка была аккуратно заправлена в шорты.

Хоземит Сэм, изображенный на футболке, держал в каждой руке по шестиствольному пулемету, извергающему огонь из всех стволов. Часть супермена, однако, была скрыта за кожаным ремнем плечевой кобуры. Кобура плотно прилегала к левой части грудной клетки, и из нее торчал 9-миллиметровый «браунинг».

Вид «браунинга» заставил Джоуди съежиться, и ее бросило в жар.

Обычно она спокойно относилась к огнестрельному оружию. Оно было частью папиной работы. Ничего особенного. У нее даже был собственный пистолет 22-го калибра, из которого она любила пострелять где-нибудь на пустыре.

Но дома, тем более когда переодевался в шорты и футболку, чтобы выпить после обеда пива, папа никогда не носил оружия.

Это выглядело странно.

Джоуди было протянула руку, чтобы еще раз погладить Энди, но передумала Пусть спит. Чем дольше проспит, тем лучше.

Повернувшись к нему спиной, она медленно зашагала в сторону отца, стараясь не хромать и не морщиться от боли. Папа не выносил боли — особенно когда речь шла о его дочери.

— Можно поговорить на кухне, — прошептал он. Джоуди пошла за ним следом через столовую. У отца и походка была необычная — вразвалку. Но это, как и ухмылка, не имело ничего общего с надменностью. Такой она стала после погони на большой скорости за преступником, которая закончилась аварией. И хотя спустя какое-то время все функции ног полностью восстановились, манера ходьбы изменилась навсегда.

— Возьми себе пепси, — предложил он.

— Хочешь еще пива? — поинтересовалась она, открывая холодильник.

— Конечно, почему бы и нет?

Джоуди достала холодную банку пепси себе и банку «Будвайзера» для отца и понесла их к столу, за которым уже уселся отец спиной к стене.

Он всегда садился спиной к стене.

Еще в колледже у него была привычка садиться спиной к стене. Об этом часто рассказывала Джоуди мама. Когда она впервые увидела его, он сидел в студенческом клубе спиной к стене, пил пепси и читал роман Эда Макбейна «87-й участок». Ба, этот парень, похожий на угрюмую гориллу, и, по всем признакам, безмозглая деревенщина, читает книгу. И даже не учебник, а детектив. И читает, похоже, ради удовольствия. Заинтригованная разительным несоответствием внешнего вида и поведения, она подошла к столику, присела и представилась.

Кейт Монро.

Джек Фарго.

Джек Фарго, у которого, помимо всего прочего, было два списка героев. Книжные и реальные. Список выдуманных героев возглавлял Стив Карелла. Во главе героев из жизни стоял Джеймс Батлер Хиккок.

Тот Хиккок, который всегда сидел спиной к стене.

За исключением одного случая. Однажды в казино «Дедвуд», когда играл в покер и на руках у него были тузы и восьмерки, он нарушил свое правило. Джек Макколл испортил ему игру: он зашел сзади и застрелил его.

Если верить маме, отец даже сказал: «Если бы Дикий Билл играл по своим правилам, он бы жил до сих пор»

— Но он был бы слишком стар, чтобы получать от этого удовольствие, — сострила мама, и они оба неожиданно рассмеялись. К тому времени, когда они закончили смеяться, оба, как они потом рассказывали, были влюблены друг в друга.

Принцип «спиной к стене» настолько стал частью жизни Джоуди, что у нее самой в конце концов появилась эта привычка. Только не всегда получалось, когда отец был рядом. Потому что место у стены занимал он. И она не возражала. Когда отец был рядом, она не чувствовала необходимости прикрывать спину стеной.

Присев за стол, Джоуди подвинула банку с пивом через стол к отцу и вскрыла свое пепси.

— Ты хорошо поспала? — спросил он. Джоуди утвердительно кивнула.

— Как самочувствие?

— Кажется, нормально.

— Тебе здорово досталось.

— Не скажи.

— Впрочем, доктор говорит, что ты скоро поправишься.

— Ага, он и мне так сказал.

— Тем не менее нельзя терять бдительности. Если у тебя будет что-нибудь не так, ты должна мне сразу же сказать.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, вроде головокружения, кругов перед глазами, головных болей, любых необычных болей или кровотечений. Просто не держи всего этого в себе.

— Ладно. — Она сделала глоток пепси. Напиток был холодным и сладким и таким приятным на вкус.

— И, если ты вспомнила что-нибудь еще о прошлой ночи, расскажи мне немедленно. Знаю, мы вытащили из тебя все, что было можно, но иногда люди, вспоминают мелкие подробности только потом.

— Еще никого не поймали, правда? — Джоуди знала, что вопрос глупый. Если бы арестовали подозреваемых, отец немедленно сообщил бы об этом.

— Боюсь, что нет, золотце.

— Совсем ничего?

— Пока что нет. На данный момент все, что у нас есть, так это ваш с Энди рассказ.

— Его дядя еще не приехал?

— Нет, еще в пути.

Джоуди попыталась скрыть свою боль и разочарование, но по выражению лица отца она поняла, что ей это совсем не удалось.

— Я знаю, через что тебе довелось с ним пройти, дорогая.

— Я не хочу, чтобы он уезжал.

— Но ты ведь хочешь, чтобы он был в безопасности, правда?

— Разумеется. Но почему ему обязательно ехать в Феникс? Это ведь так далеко.

— Там для него будет гораздо лучше. И у него будет семья.

— А что, если они будут плохо к нему относиться?

— Судя по телефонному разговору, его дядя вполне приличный человек.

— А что, если он истязает детей или еще что-нибудь в этом роде?

— Я его проверю.

— Проверишь? Как? Ты хочешь сказать, что посмотришь на него?

— И это тоже. Но я сделаю запрос в департамент полиции Феникса и узнаю, не заведено ли на него какого-нибудь дела. Так, на всякий случай, договорились?

— Лады.

Глотнув пива, отец пристально посмотрел Джоуди в глаза.

— Судя по вашим рассказам, ты спасла Энди задницу, золотце.

— Да, вроде. Мы помогали друг другу.

— Твоя мать наверняка гордилась бы тобою. — Глаза отца наполнились слезами. — И я горжусь, — добавил он и быстро отвернулся. — Почему бы тебе не пойти разбудить Энди? Может, ему захочется принять душ или еще чего. Да и поесть надо. Не знаю. Ступай.

Глава 15

Подойдя к спящему Энди, Джоуди легонько толкнула его в плечо. Повернувшись на спину, тот зевнул и заморгал глазами. Вид у него был заспанный и спокойный. Затем он все вспомнил. Джоуди это поняла — увидела, как изменились его глаза.

Она чуть было не ляпнула: «Все в порядке». Но это была бы ложь, поэтому она молча присела рядом и поцеловала его в щеку.

— Хватит валяться, — прошептала она. — Папа считает, что у тебя должен быть шанс принять душ до приезда сюда твоего дяди.

— В больнице сказали не снимать бинтов день или два. Тебе разве этого не говорили?

— Да, кажется, говорили.

— Но они все намокнут, если я полезу под душ.

— Ладно, а обмыться ты не желаешь? Можно помыть вокруг бинтов.

— Ладно.

Джоуди стянула одеяло, и Энди сел. Он был обнажен до пояса. В бинтах было одно плечо, обе руки, грудь, живот, бока и спина. Незабинтованные участки были густо покрыты синяками и царапинами. И все же ран у него было раза в два меньше, чем у Джоуди. Впрочем, это с лихвой компенсировалось его коленом. Рентгеновский снимок, сделанный в больнице, перелома не показал, но вывих колена был намного серьезнее любой травмы, полученной Джоуди прошлой ночью.

Джоуди помогла ему подняться и подставила плечо. Энди стоял на одной ноге. Осторожно опустив вторую на пол, он потихоньку стал перекладывать на нее вес.

— Оооо.

— Худо?

— Не так чтоб очень хорошо.

— Может, тебе нужны костыли?

Заведя руку за спину Джоуди, он вцепился ей в плечо.

— Ты лучше любого костыля.

— Ладно, пойдем.

Так плечом к плечу они прошли гостиную и коридор и вошли в ванную. Джоуди опустила его на сиденье унитаза.

— Секундочку, — произнесла она, делая шаг назад. Оставив его одного, она вышла в коридор, достала из шкафа халат и полотенце и вернулась.

— Ты сможешь сам справиться… я имею в виду, у тебя хватит сил?

Взглянув на нее, Энди залился румянцем. Джоуди почувствовала, как сама начинает краснеть.

— Боже, — воскликнул он, — о чем ты переживаешь!

— Ладно, замечательно. Но, если понадобится помощь, кричи, не стесняйся. Хорошо? И говори, кто тебе нужен, я или папа.

Краска еще не сошла с его лица, но теперь он рассмеялся.

— О'кей.

Оставив его в ванной комнате, Джоуди вышла и прикрыла дверь. Затем пошла в свою спальню выбирать для него одежду: простые белые носки, белые хлопчатобумажные трусы и пару вылинявших синих джинсовых шортов, которые она проносила, почти не снимая, два лета и которые теперь стали маловаты и должны были оказаться Энди как раз впору. Наскоро просмотрев содержимое шкафа, Джоуди обнаружила ярко-красную рубашку, которая всегда так здорово подходила к этим шортам. Прошлым летом она была немного просторной для нее. Сейчас, вероятно, она будет как раз. Но она хотела отдать ее Энди, хотя для него та могла бы оказаться немного великоватой.

Чтобы отыскать пару старых кроссовок, Джоуди пришлось присесть и погрузиться во внутренности шкафа. Когда-то они были белые и красивые. Пусть теперь они и потертые, но еще вполне приличные, разве что на правом порван шнурок. Она хорошо помнила, где это случилось. Тогда она наспех связала его узлом, но до замены так и не дошли руки.

Достав упаковку новых белых шнурков из ящика письменного стола, Джоуди присела на край кровати и принялась выпутывать старые шнурки. Когда вдевала новые, взгляд ее упал на кучу собранной ею одежды.

Папа не станет возражать, подумала она. Все это старое хламье, за исключением разве что носков и трусов.

«Трусов! О, Боже, что мне лезет в голову?»

Но она отдавала себе отчет, откуда появились эти мысли: прошлой ночью Джоуди наблюдала за натягивающим джинсы Энди и успела увидеть его голый зад. Так что знала, что он не носил трусов.

Но он не знает, что мне это известно, возразила она самой себе.

Провалится со стыда на месте, если я предложу ему надеть трусы. Особенно если учесть, что они мои.

Елки-палки!

Подхватив их с кровати, Джоуди побежала к письменному столу. Заталкивая их в верхний ящик, она услышала, как распахнулась дверь ванной комнаты. Джоуди спешно толкнула ящик внутрь.

— Энди? Сюда. — Но тут же вспомнила о его колене. — Нет, подожди, я сейчас иду.

Но он отозвался прежде, чем она успела сделать шаг.

— Не надо. Все в порядке. Я сам. — Джоуди услышала, как он ковыляет по коридору.

— Ты уверен?

— Справлюсь. Оставайся на месте.

— Хорошо. — Джоуди подошла к кровати, села и продолжила вдевать шнурки.

Через несколько секунд, остановившись в полушаге от ее комнаты, Энди оперся рукой о дверной косяк, чтобы отдохнуть. Темные блестящие волосы были зачесаны назад. От пятен и полос грязи не осталось и следа.

— Видишь? Справился. И все сам, — похвастался он.

— Молодец.

— А как же, — улыбнулся он. Но улыбка тут же потухла. Он снова помрачнел, словно опять вспомнил прошлую ночь.

Закончив вдевать шнурок в первую кроссовку, Джоуди принялась за вторую.

— Чем ты занимаешься? — поинтересовался Энди.

— Собираю для тебя кое-какие вещицы. Если ты не побрезгуешь, разумеется. Заходи.

Но он не торопился.

— Ты уверена, что мне можно заходить в твою комнату? Я хочу сказать, твой папа не станет на меня кричать?

— Ты что, шутишь?

— Ну ты же девочка.

Джоуди театрально закатила глаза и вздохнула.

— Да, приятель. Я действительно девочка. Но тебе же двенадцать лет.

— Двенадцать с половиной.

— Ладно. Не будем. Обещаю, папа не станет возражать. Только оставь дверь открытой.

Энди кивнул и шагнул в спальню. Посмотрел на одежду, затем на Джоуди, затем снова на одежду.

— Все равно не понимаю, — признался он.

— Это для тебя. Ведь у тебя ничего нет, кроме джинсов. Все твои вещи… ну, ты знаешь. А шмотки моего отца для тебя будут слишком велики, — Джоуди пожала плечами.

— Но это же твоя одежда.

— Эй, да кто догадается, что это девчоночьи вещи? Никто не узнает, если ты сам не скажешь.

Слегка выпятив верхнюю губу, Энди не отрываясь смотрел на вещи.

— Не беспокойся, они чистые.

— Это не поэтому, — с небольшим смешком ответил он, когда их взгляды встретились.

— Ты хочешь сказать, что не боишься надеть мои вещи?

— Нет, не боюсь. — Его улыбка теперь расплылась по всему лицу.

— Тебе они не нравятся?

— Нет, что ты. Конечно, нравятся. Но они твои. Я видел тебя в этой красной рубашке прошлым летом. Ты была такая… — Он снова уставился на одежду и тяжело сглотнул. — Ты не можешь их просто так отдать.

— Ладно, считай, что я даю их тебе поносить.

— Поносить?

— Конечно. До следующей нашей встречи.

— А что, если мы больше никогда…

— Эй, не болтай глупостей. Мы обязательно увидимся. Так что бери.

Нахмурившись, Энди взял в руки рубашку и стал ее рассматривать.

— Ты уверена? Она такая симпатичная. Ты сама могла бы ее носить.

— Надевай, Энди.

Закинув рубашку за спину, Энди неуклюже просунул руки в рукава и натянул на живот. Потянувшись застегнуть первую пуговицу, он неожиданно остановился. Даже прижал к груди подбородок, чтобы получше разглядеть.

— Тут что-то не так.

— Что?

— Я не… Может, она вывернута?

Но два огромных кармана были там, где им полагалось.

— Нет, вроде все…

— Пуговицы как-то по-чудному пришиты.

— Да ну? — Поднявшись с кровати, Джоуди подошла вплотную к Энди и даже наклонилась, чтобы получше изучить проблему.

— Нет, они именно там, где должны быть… А, черт побери, я забыла. У мальчишек пуговицы с неправильной стороны.

— Как так?

— На женских рубашках пуговицы пришивают слева, а на мужских — справа.

— Это просто глупо.

— Конечно. Но ты ее все равно оставляешь, правда?

— Конечно же.

— Вот так. — И Джоуди стала застегивать на нем пуговицы.

— Спасибо.

— Нет проблем.

— Все равно скоро они мне купят какую-нибудь новую одежду. Или, по крайней мере, позволят донашивать старые вещи Гарри. Он мой кузен. Старшеклассник.

— Он нормальный?

— Вполне. Что-то вроде отличника, а так ничего.

— А как твоя тетя и дядя?

— Да все нормально.

— Хорошие люди?

— Конечно. Дядюшка Вилли, правда, немножко чудной, но… — И Энди пожал плечами.

Застегнув верхнюю пуговицу, Джоуди не отошла в сторону, а положила руки на плечи Энди.

— Не забудь записать мне их телефон перед отъездом. А я дам тебе свой. Буду часто тебе звонить. И ты звони. Заказывай с оплатой за счет вызываемого. Ну, знаешь, с переносом платы. Тогда они не смогут тебе запретить звонить. Мы не должны теряться. Я должна знать, что с тобой все в порядке и что с тобой обращаются нормально.

— Мне действительно не хочется уезжать, — закивал головой Энди.

— Мне тоже хотелось, чтобы ты остался. Но они твои родственники. Ты, возможно, и смог бы с нами остаться, но они хотят забрать тебя к себе, понимаешь? Кроме того, папа говорит, что там для тебя будет безопаснее.

Его лицо исказилось.

— Что?

— Безопаснее. Ты будешь далеко отсюда, в Фениксе, и у этих парней не будет возможности тебя там найти.

— Они все еще за нами охотятся?

— Конечно. А что ты думал?

Похоже, это его ошеломило.

— Они могут нас найти?

— Тебя им будет непросто найти, будь уверен. Твоя тетя — это сестра твоей матери, правильно? Значит, она даже никогда не носила фамилию Кларк. Более того, она вышла замуж за твоего дядю. Так что на их пути сразу двойная смена фамилии. Разве что они найдут блокнот с адресами, прежде чем…

— А как ты?

— Со мной все будет в порядке.

— Ты уверена?

— Папа никому не даст меня в обиду.

— Они знают, как тебя зовут?

— Может, да, а может, нет. Зависит от того, нашли они мою сумочку или нет.

— А где она была?

— В комнате Ивлин, вместе с моей одеждой и вещами.

— И что? Там было твое имя?

— Там было все мое барахло. Включая водительские права, которые я только что получила. Так что, если к ним в руки попадется моя сумочка, они будут точно знать, где меня искать.

— Вот те на.

— Ничего страшного. Папа об этом знает.

— Это не делает ситуацию менее серьезной.

— Ты не знаешь папу.

Энди покачал головой. Лицо у него стало красным.

— Успокойся, — сказала ему Джоуди. — Они до меня не доберутся.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

— Боже! Мне это совсем не нравится. Они обязательно начнут на тебя охоту, я знаю. И меня не окажется рядом, чтобы… Я буду в Фениксе. Ты не представляешь, как это далеко отсюда.

— Не так уж и далеко.

— Почти восемь часов по шоссе.

— Это не так уж и далеко.

— Ты думаешь? А я не хочу быть в Фениксе, когда они тебя выследят.

— Я же тебе сказала, все будет в порядке. Мой папа обо всем позаботится.

— Но он один.

— Да, но он Конг Фарго. Кроме того, за его спиной вся полиция Лос-Анджелеса. Может, они только и ждут, пока те ублюдки сделают шаг.

— Я должен быть здесь, когда они его сделают.

— Нет, не должен.

Развернув Энди за плечи, Джоуди наклонила его назад. Энди подпрыгнул на здоровой ноге и повалился на матрац. Подняв шорты, Джоуди бросила их ему на колени.

— Надевай. Твои джинсы я брошу в стиральную машину, чтобы до отъезда привести их в порядок.

— Я никуда не поеду.

— Ты должен, Энди.

Она повернулась к нему спиной.

— Снимай их.

— Не подглядывай.

— Очень нужно.

Энди ничего не ответил. Послышался звук расстегивающейся «молнии», затем мягкий шелест сминаемой траки.

— Ты бы могла меня спрятать, — произнес он.

— Я не собираюсь тебя прятать. Тебе будет гораздо лучше в Фениксе.

— Почему? Если здесь так безопасно, как ты утверждаешь.

— Может оказаться не так уж и безопасно.

— Вот видишь? А что я тебе говорил?

Послышался звук другой «молнии».

— Ты уже надел шорты?

— Да.

Джоуди повернулась. Ниже синих шорт его ноги были голыми. Правое колено было перевязано повязкой Эйса, но бинтов хватало на обеих ногах, как, впрочем, и синяков и царапин.

— Красивые костыли, — произнесла она.

— Чего, чего?

— Костыли. Костыли — это ноги.

Энди опустил глаза на ее «костыли».

— Давай их сюда, — приказала она, — посмотрим, по ноге ли туфли.

— Посмотрим, по туфе миноги, — улыбнулся Энди, но тут же его губы вздрогнули и искривились, лицо побагровело и из глаз ручьем хлынули слезы.

«Если по туфе миноги, надевай на ноги», — одна из любимых присказок Ивлин.

Энди сгорбился и спрятал лицо в ладонях, плечи подергивались в такт рыданиям.

Джоуди присела рядом и провела рукой по его спине. Нащупав под рубашкой повязку, она убрала руку и переложила ее на то место, где не было бинтов. Потом стала описывать круги ногтем, в надежде отвлечь его. Она чувствовала, что если он сейчас не смолкнет, то сама разревется, а ей этого не хотелось.

— Ну же, перестань, — промолвила она наконец.

— Извини.

— Давай я помогу. — Джоуди взяла носки. Когда она встала перед ним на колени, Энди выпрямил спину. Прежний страдальческий вид уступил место изумлению и любопытству.

Джоуди медленно потянула его правую ногу на себя. Положив забинтованную пятку себе на бедро, чуть пониже своей повязки, она стала натягивать носок на пальцы ноги.

— Фюйть.

— Апчхи! — чихнул он. — Джоуди?

— Чего?

— Когда мы сможем вновь увидеться?

Он еще раз чихнул, затем вытер глаза тыльной стороной ладони. Джоуди тем временем закончила с одним носком и отвела его ногу в сторону.

— Нет, я серьезно. Не думаю, что они забирают меня погостить к ним на недельку или что-нибудь в этом роде. Я буду там жить. — Джоуди поставила себе на бедро другую ногу. — Это вроде как навсегда. Это не то что на каникулы или там на выходные.

— Знаю.

— Что, если мы никогда больше не увидим друг друга?

Она натянула второй носок ему на ногу и расправила его на голени.

— Тогда ты можешь оставить мою одежду себе.

— Я серьезно.

Но тону его голоса Джоуди заподозрила, что он готов был вот-вот снова расплакаться.

— Мы обязательно увидимся. Можешь не сомневаться. Ты и я… не знаю, как это вернее сказать… связаны, что ли. Из-за прошлой ночи, понимаешь? И это останется навсегда, как бы далеко друг от друга мы ни находились. Что бы ни произошло.

— Правда?

— Клянусь.

— Да, но когда же мы все-таки встретимся?

Джоуди пожала плечами.

— Не знаю. Но до школы еще целое лето впереди, а до тебя только день езды. Что-нибудь придумаем.

— Если они меня отпустят, я смогу пожить у вас?

— Конечно.

— А тебе не придется спрашивать разрешения у папы?

— Я знаю, что он ответит. Он скажет, что ты можешь жить у нас сколько пожелаешь. А зачем нам тогда комната для гостей?

Энди протяжно и тяжело вздохнул.

— Я хочу остаться здесь прямо сейчас.

— Я бы тоже этого хотела.

Энди подозрительно взглянул на свою собеседницу.

— Правда?

— Конечно, правда.

— Тогда помоги мне спрятаться.

— Ну нет!

— А почему нет? Я могу спрятаться у тебя на чердаке или где-нибудь еще. А ты скажешь им, что я убежал.

Джоуди покачала головой и положила ладонь на неповрежденное колено Энди.

— Ничего не получится. Во-первых, если разыграешь комедию с побегом, все подумают, что тебя выкрали те ублюдки из нашего ночного кошмара.

— А если ты им скажешь, что я убежал?

— Не сработает, Энди.

— Конечно, сработает.

— Нет. К тому же мне придется соврать.

— Так и что?

— А я не буду этого делать.

— Почему?

— Тогда придется врать и папе. А это я не могу И ты даже не смей заикаться о чем-нибудь подобном.

Энди молча смотрел на нее. Вид у него был смущенный и покинутый.

— Я думал, ты и вправду хочешь, чтобы я остался. Разве не это ты сказала?

— Да. И это правда. Я бы очень была этому рада. Но существуют дозволенные и недозволенные приемы. Мне, может быть, очень хочется, — ну, я не знаю, — например, провести неделю в Диснейленде, понимаешь? Но я не стану грабить для этого банк.

Теперь вид у него был рассерженный.

— Никто и не просит тебя грабить банк. Очень надо! Все, что от тебя требуется, — так это маленькая выдумка. Я бы сделал это для тебя не задумываясь.

Убрав руку с его колена, Джоуди встала.

— Из этого все равно ничего не получится, так что лучше забудь об этом. Даже если я совру — а я этого не сделаю, — ты сумасшедший, если полагаешь, что твой дядя, преодолевший такой путь, просто развернется и поедет домой без тебя. Просто забудь об этом. Этого не будет.

— Наверное, ты хочешь, чтобы я с ним уехал.

— Нет, не хочу.

— Нет, точно хочешь.

— Закрой рот и примерь туфли, о'кей?

— Кому нужны твои дурацкие старые калоши? Джоуди высоко задрала ногу и стряхнула с нее мокасин. Он стремительно полетел в сторону Энди, вращаясь на лету, и его мягкая кожаная подошва припечатала его по лбу. Мокасин свалился ему на колени. Энди раскрыл рот от изумления.

— Зачем ты это сделала?

— Просто захотелось.

— Да?..

Джоуди швырнула в него другим мокасином. Взмахнув рукой, он поймал его прямо перед носом.

— Джоуди!

— Пата-пата, бо-бо, — пропела она дразнясь, схватила с пола джинсы и выскочила из комнаты.

Глава 16

Джоуди вошла в гараж через дверь из коридора и бросила джинсы Энди в бак. Насыпав сверху немного порошка, она включила стиральную машину и вышла назад в коридор.

Дверь комнаты для гостей оставалась открытой, как всегда.

«Места у нас для Энди хватит. Если бы он только смог с нами остаться… Забудь об этом. Ничего не получится».

Проходя мимо открытых дверей своей спальни, она заглянула вовнутрь и увидела, что Энди сидел, понурив голову.

Джоуди решила не нарушать его одиночества и пошла прямо на кухню.

Отец был еще там, но уже не за столом. Он стоял у разделочного стола и лепил бифштексы по-гамбургски.

— Я бросила джинсы Энди стирать, — сообщила Джоуди. — Не волнуйся, я дала ему поносить кое-какие из моих старых вещей. Я хочу сказать, а то ходит парень по дому в свадебном костюме, понимаешь?

— Что ж, на счастье.

Джоуди рассмеялась.

— Тебе ничего не нужно постирать?

— Думаю, что нет. Я сегодня уже прокрутил партию. Там была и твоя ночная сорочка.

— С Винни-Пухом? И какой результат?

— Не так уж и плохо. По крайней мере, она стала чистой. Или выглядит чистой. Если на ней и осталась кровь, ее не видно. Единственная проблема в том, что на ней появилось несколько спущенных петель и прорех. Джоуди наморщила носик.

— Фи.

— Это неплохо. В самом деле. Не думаю, что придется отправить Винни в кучу хламья. Может, пару заплаток…

— Где она?

— Повесил на веревку просушиться.

Джоуди направилась к выходу во двор.

— Нет, постой Замри на месте.

Она остановилась.

— Тебе нельзя выходить. — Он стряхнул с руки колобок фарша и начал мыть руки. — Разберись с бифштексами, а я выйду посмотреть, не высохла ли рубашка.

Джоуди вновь наморщила носик.

— Неужели наш задний двор стал опасен?

— Возможно, и нет. Мы под охраной. Но никогда не знаешь, кто может сидеть на холме с хорошей винтовкой.

— Может, лучше и тебе не ходить?

— Я им не нужен, золотце. — Вытерев руки, он пошел вразвалку к выходу во двор. — Ты могла бы и Энди шепнуть на ушко насчет того, чтобы не выходил на улицу.

Как только за ним захлопнулась дверь, Джоуди подошла к столу. Подняв влажный и жирный колобок, она принялась лепить из него котлету.

«Мы под охраной». Полицейских, надо полагать. Так следует понимать его слова?

И где же они? В соседних домах? На крышах?

В этот момент Джоуди вздрогнула и вскрикнула — что-то больно ударило ее по ягодице.

Она резко обернулась.

Но второй мокасин уже был запущен. Он летел, переворачиваясь через носок. Джоуди попыталась поймать его, но промахнулась, и он подошвой угодил ей под правую грудь.

Лицо стоявшего в дверях Энди перекосилось в гримасе и сделалось пунцовым.

— Ой!

— Прекрасный бросок.

Вид у него был крайне озабоченный.

— Прости. Тебе больно?

— Да, больно. — Поскольку в одной руке было мясо и обе были жирные, она потерла ушибленное место сгибом кисти. — Это место ободрано о стенку.

Энди глядел на нее, испуганно раскрыв глаза.

— Я не хотел сделать тебе больно, — пробормотал он.

— Да, я знаю, — промолвила она, закончив потирать ушиб. — К тому же я попала в тебя первой.

— Я не думал, что ты обернешься.

Пододвинув мокасин носком ноги поближе, она наступила на одну его сторону и, когда он оторвался от пола, всунула туда ногу. Затем повернулась к стойке и продолжила лепить бифштексы.

— Между прочим, на обед у нас бифштекс по-гамбургски. Ничего не имеешь против?

— Ничего.

— Обычно мы готовим их на гриле. Сегодня, может быть, и нет, поскольку мы под охраной.

— Мы что?

— Под охраной. Папа боится снайперов, так что и ты и я не должны выходить во двор.

— Снайперов?

— Он просто перестраховывается. Я думаю, ситуация под контролем на все сто на ближних подступах, но против нападения с холмов, похоже, никак нельзя уберечься. Понимаешь, из хорошей винтовки можно попасть в человека почти за милю.

— Да, знаю.

— Видишь, как тебе повезло, что ты уезжаешь.

— А может, меня пристрелят, когда я буду подходить к машине?

От этих слов Джоуди чуть не стошнило.

— Прекрати, — оборвала его она, швырнула на стол толстую мясную лепешку и повернулась к нему лицом. — Ничего такого не случится. Так что перестань волноваться, хорошо?

Как раз в этот момент вошел отец.

— Еще довольно сырая, — сказал он, обращаясь к Джоуди. — Дадим ей пару часов. — Потом обернулся к Энди и подарил ему большую перекошенную улыбку. — Приличная экипировка, приятель.

Энди скривился.

— В женских вещах чувствуешь себя как-то странно.

— Пока они не начнут тебе слишком сильно нравиться, все в порядке.

— Как мило с твоей стороны, па.

— Джоуди предупредила тебя о там, чтобы ты не выходил во двор?

— Да, сэр.

Подойдя к раковине, Джоуди открутила кран с горячей водой. Сквозь шум воды она слышала, как отец говорил:

— От окон нам всем тоже надо держаться подальше. Я задвинул все шторы, но, если эти парни отчаятся, они могут выстрелить по окнам просто так, наудачу.

— Не лучше ли будет для вас с Джоуди на время уехать из города? — спросил Энди.

Смыв мыло с рук, Джоуди закрыла кран и протянула руку за полотенцем. Недоумевая, почему отец до сих пор ничего не ответил, она оглянулась через плечо.

Отец стоял возле холодильника, облокотившись на стол и понуро уставившись в пол. Когда он бывал угрюм, вид у него был убийственный.

Джоуди повернулась к нему лицом.

— Бежать от неприятностей — против моих принципов. Но к чертям собачьим принципы Когда дело доходит до безопасности Джоуди, честь становится для меня пустым словом. — Заглянув ей в глаза, он быстро опустил хмурый взгляд в пол. — Вопрос стоит так: что лучше? Что в конце концов сводится к следующему: что безопаснее для моей девочки? Мы могли бы уехать далеко-далеко, но что случится, когда мы вернемся домой? Или мы могли бы переехать в какую-нибудь Богом забытую дыру и даже сменить фамилии и начать новую жизнь совсем другими людьми.

— Нет, папа, так не пойдет. Угу. Только не я. Лучше рискнуть.

— Да, я знаю это, не сомневайся. Но мы бы так все равно поступили, если бы я решил, что это самый безопасный выход. Но я так не думаю. Пока преступники расхаживают по улице, и речи не может быть о подлинной безопасности. И чем раньше их арестуют, тем лучше для всех.

— Значит, ты надеешься, что они придут сюда, — произнесла она.

— Вот именно. Только я не очень уверен, что тебе надо при этом присутствовать.

Лицо Энди озарилось.

— Она могла бы поехать со мной в Аризону.

Джоуди едва удержалась, чтобы не треснуть его.

— Я не собираюсь никуда ехать.

— Присяжные еще не вынесли своего решения по этому вопросу, золотце.

— Что? Ты не можешь отослать меня! Я не поеду! Кроме того, я нужна тебе здесь. Я — свидетель, если ты не забыл.

— Мы оба, — напомнил ей Энди.

— Ладно, ты можешь ехать. Но я не собираюсь. Папа! Ты не мог предложить это всерьез. Какая же это будет западня, если ты вынешь из нее последнюю приманку, черт побери?

Теперь его грозный взгляд был направлен прямо на нее.

— Я говорю это вполне серьезно.

— Угомонись, золотце. И следи за своими выражениями.

— Нет, правда! Ты не можешь отослать меня из города. Это было бы несправедливо.

Отец вытянул руку в ее сторону и медленно похлопал ладонью воздух.

— Полегче, полегче. Вся беда в том, что я единственный, кому могу доверить твою охрану.

— Тогда все решено, не так ли?

— На данный момент. Но скажем так: ситуация может измениться со всеми вытекающими из этого последствиями.

Вытекающими. Сознание Джоуди почему-то прореагировало на звуковую оболочку. Ей представилась лужа на столе. Если стол не трогать — все нормально. Но стоит его чуть шелохнуть, как жидкость мигом стечет вниз.

«Интересно, какой понадобится толчок, чтобы папа отправил меня из города? Может, для этого в окно должна влететь пуля?»

Зазвонил телефон. От внезапного трезвона она вздрогнула и громче застучало сердце. Но подскочил и Энди, и это ее обрадовало: «Он так же испуган, как и я». К телефону пошел отец, отведя правую руку в сторону, словно загребая воздух, как обычно бывало, когда он сильно торопился. В конце взмаха его огромная ладонь полностью накрыла трубку.

— Алло, — произнес он, а через несколько секунд добавил: — Понял. Спасибо.

Когда трубка была на месте, Джоуди вопросительно подняла брови.

— Ник Брайан, — пояснил отец.

— А, — Ника она знала хорошо. Он вместе с отцом учился в полицейской академии и был одним из самых старых папиных друзей.

— Он ведущий программы. — Папа повернулся к Энди. — На улицу въехал твой дядя. Похоже, поспел как раз к обеду.

По виду мальчика нельзя было сказать, что новость его обрадовала.

— О, замечательно.

— Он быстро добрался. Должно быть, движение было небольшое.

— Они уверены, что это он? — спросила Джоуди.

— Наблюдатель засек аризонские номера. Но я хочу, Энди, чтобы ты на всякий случай на него взглянул. Пойдем со мной. — И отец пошел вперед.

Энди и Джоуди поплелись следом.

По обе стороны от входных дверей располагались длинные узкие окна, занавешенные желтыми шторами. Как только они сюда въехали, в ту же неделю отец вызвал мастера заменить стекла на плотные прозрачные акриловые блоки. У мастера на правой руке не хватало двух пальцев, и Джоуди, которой на ту пору было четыре, спросила: «А почему у вас так мало пальцев?» Тот улыбнулся и сказал: «Проголодался, и пришлось их съесть. А сейчас собираюсь попробовать твои. Уж очень они аппетитные». Это было одно из самых ранних воспоминаний Джоуди. Мама, которая тогда еще была жива, услышала с кухни эту беседу и пришла в ужас: сначала от бестактности дочери, затем от ответа работника, затем снова от действий Джоуди. Она думала, что девочка убежит в слезах. Вместо этого малышка серьезным голоском сказала: «Только попробуй укусить меня, придурок, и я тебе ми-и-гом снесу башку». Джоуди не помнила, чтобы она так говорила, но мама рассказывала эту историю всем подряд, и даже папа повторил ее однажды, когда один из его друзей указал, что не очень хорошо, когда окна на расстоянии вытянутой руки от двери. Все его друзья, разумеется, были полицейскими. И все они громко смеялись, слушая, какой отпор дала Джоуди пожирателю пальцев.

Вплоть до сегодняшнего дня, когда она вновь вспомнила эту историю, и почти с того самого дня, когда она произошла, Джоуди была твердо убеждена в том, что ее просто дразнили. Ведь, в конце концов, люди не едят пальцы.

Однако она с ужасом подумала, что он мог говорить это вполне серьезно.

После прошедшей ночи она перестала чему-либо удивляться. По сути, пожирание чужих пальцев казалось почти естественным по сравнению с ношением штанов, сшитых из чьих-то ягодиц.

Подойдя к правому окну, папа слегка отодвинул штору.

«Интересно, а как выглядят эти штаны спереди? — невольно подумала Джоуди. — Знать не хочу».

Папа взмахнул рукой, подзывая к себе Энди.

— Иди, посмотришь. Машина как раз заруливает на подъездную аллею.

Мальчик подошел и стал рядом. Когда они оба придвинулись ближе к окну, отец положил ему на плечо руку.

Хлопнула дверца машины.

— Это он, все правильно, — заявил Энди.

— О'кей. — Они оба отошли от окна.

— Станьте в сторонку, — приказал он.

Подождав, пока они удалились на приличное расстояние в гостиную, он повернулся к двери и распахнул ее настежь.

Остановившись у порога, дядя Энди нервно улыбнулся и вытянул шею.

— Джек Фарго?

— Он самый. — Сделав гигантский шаг вперед, он сделал широкий гребок правой рукой.

— Я Вилсон Сполдинг, дядя Энди. — Пока он это выговаривал, его голова непрерывно покачивалась, но она не замерла и после того, как он закончил. У него был гнусавый голос, унылые глаза и почти не было подбородка. Нескладный коротышка с грудью такой же впалой, как и подбородок, он постоянно сутулился, пытаясь скрыть ее отсутствие. На голове примостилась белая бейсболка с эмблемой, изображающей скрещенные клюшки для гольфа. На нем была синяя тенниска, белые шорты, гамаши под цвет тенниски и огромные черные кожаные ботинки со шнурками. «Вот те на», — подумала Джоуди.

— Рад, что вам удалось так скоро доехать, — произнес папа, затягивая гостя в дом.

Вилсон улыбнулся и качнул головой.

— Скорость — это моя вторая натура. «Какой болван», — подумала Джоуди.

— А, вот ты где. — Вилсон ткнул пальцем в сторону Энди и зашаркал к нему.

Мальчишка слегка напрягся, словно решил не сходить со своего места.

— Привет, дядюшка Вилли.

Вокруг его плеча обвилась худая рука. Затем Вилсон похлопал Энди по спине.

— Какие ужасные вещи! Мой бедный, бедный мальчик! — Не отпуская Энди и увлекая его за собой, словно партнера по танцу, Вилсон повернулся к отцу Джоуди. — Мы были ошеломлены известием, Джек. Просто убиты. Какой ужас.

— По крайней мере, Энди уцелел, — заметил отец. — А вот моя Джоуди.

— Так вот она какая, Джоуди.

Отпустив Энди, он развел в стороны руки и со странной печальной улыбкой поспешил к ней.

— Я все о тебе знаю, Джоуди. Да-да.

Джоуди стояла как вкопанная.

Энди бросил в ее сторону взгляд, который, казалось, говорил: «Посмотрим, как тебе это понравится».

Закинув на нее руки, Вилли притянул ее к себе. Весь он был какой-то угловатый и костлявый. Он похлопывал и гладил ее по спине.

— Джоуди, Джоуди, Джоуди. Это все ты. Если бы не твое геройство, мы бы уже никогда не увидели нашего Энди. — Отстранив Джоуди, он схватил ее за плечи и стал покачивать головой перед ее носом. — Мы благодарим тебя. Я и моя жена.

— И я тебя благодарю, — выкрикнул Энди. Джоуди захотелось его треснуть.

Глаза Вилсона, и без того уже красные и выпученные, казалось, все набухают и набухают и вот-вот вылезут из орбит.

— А из достоверных источников мне известно, что ты даже избавила мир от одного из тех убийц.

— Вроде как, — пробормотала она.

— Какая прелесть! Какая очаровашка! О, Джек, какой ты счастливый отец.

— Да, сэр, мне известно. — Неожиданно появившись сбоку от Вилсона, он обхватил ладонью худой локоть гостя и потянул его в сторону.

«Спасибо, папа!»

— Вы не откажетесь немного задержаться и перекусить бифштексами по-гамбургски перед отъездом?

— С большим удовольствием, Джек.

— А как насчет стаканчика?

— С двойным удовольствием.

И папа повел его на кухню.

— Чем предпочитаешь травиться, Вилсон?

— Зови меня Вилли, Джек. Но только не Вилльчонок — я этого терпеть не могу.

Джоуди и Энди переглянулись. Энди закатил глаза к потолку, а Джоуди покачала головой. Затем они пошли вслед за взрослыми, держа дистанцию.

— Вилльчонок, — повторил Вилсон, — так меня всегда называли. Уверен, что и вам пришлось с таким столкнуться.

— Вилльчонок? — произнес в замешательстве папа. — Мне?

— Ха! Нет! Гейзер Фарго. Разве не обзывали вас Гейзер Фарго? А может, дилижанс? А может, сейф? Или свинья-копилка?

Джоуди толкнула Энди локтем в бок. Вид у того был такой, словно он страдал от родственных уз с таким человеком.

— Меня никогда никто так не обзывал, — ответил отец.

— Да? Совсем непонятно. С таким именем, как Фарго.

— Может, они посчитали, что это было бы не совсем безопасно?

— Безопасно! Ха! Замечательно.

Джоуди взяла Энди за руку. Она остановилась и задержала Энди.

— Эй, па! Если мы тебе сейчас не нужны, может, нам можно уйти?

— Хорошо, — откликнулся он из кухни, — только не забывайте, что я вам говорил насчет окон.

— Ладно, — крикнула в ответ Джоуди и потянула Энди за собой. — Пойдем отсюда.

Рука об руку они доковыляли до ее спальни. Заведя его внутрь, она закрыла дверь и налегла на нее спиной.

— Мне не хотелось бы плохо отзываться о твоих родственниках, но этот…

— Радуйся, что он не делал тебе так. — Взяв ее большим и указательным пальцами за щеку, он стиснул ее и стал трепать.

— Эй! — Джоуди сбила его руку вниз. — Кем он там тебе доводится? Муж сестры твоей матери?

— Именно.

— Прекрасно. Тебе повезло. Он не кровный родственник, и никаких шансов, что твои дети будут такими же.

— Это точно.

— Слава Богу.

— А почему тебя так интересует, какие у меня могут быть дети? — спросил он, наклонившись к ней.

— Отстань.

— А? — Положив руки на дверь по обе стороны от ее головы, он придвинулся еще ближе и задрал голову, чтобы видеть ее глаза.

— А у тебя есть родственники со странностями?

— Вилльчонка ни одного.

— Тогда нам не о чем волноваться, не так ли?

— Волноваться?

— О том, что наши дети будут чудаками и занудами, — произнес он, дважды моргнув правым глазом.

— Наши дети? Да тебе двенадцать лет, деловой.

— Я ведь не останусь таким навсегда.

— И не рассчитывай на это.

Задорный игривый блеск неожиданно исчез из его глаз.

— Эй, — примирительно произнесла Джоуди, — извини, я пошутила. Конечно же, ты не останешься таким.

— Это может случиться. Если меня убьют до следующего дня рождения.

— Никто тебя не убьет.

— Может, это будет не так плохо, — промямлил он.

— Что? Смерть? И не надейся. Во-первых, потому, что будет больно.

— Может, поначалу. Затем пройдет. Понимаешь? А потом не будет никакой боли. Никогда.

— Эй, прекрати.

— И я буду вместе с мамой, папой и Ивлин.

— Да-да, так и будет. — Джоуди завела руку за голову и притянула его лицо к своему. Его лоб коснулся кончика ее носа, горячее дыхание обожгло горло. — Ты знаешь, что случилось с моей мамой?

— Только… ну, знаю… что она умерла.

— Погибла, когда я была во втором классе.

— Ее убили?

— Переехала машина.

— Какой ужас!

— Все было так нелепо. Все потому, что она пошла в одно место под названием Центр правильного питания, здоровья и долголетия. У нее был повышенный интерес к собственному здоровью, а там она покупала все свои особые витамины. В тот день она вышла с целым пакетом снадобий. Но, по всей видимости, ее мысли были чем-то заняты, потому что, как рассказывали очевидцы, она читала этикетку на какой-то бутылке пилюль, когда сходила с тротуара на проезжую часть. Подошва туфельки скользнула по бордюрному камню, и она оступилась. Пролетев мимо нашего автомобиля… она упала прямо под проносившуюся мимо машину. Вот так она и погибла.

— Как ужасно! — едва слышно произнес Энди.

— Да уж.

— Ты была там? Видела?

— Нет, я была в школе.

— Боже!

— Просто хочу, чтобы ты знал. Все может случиться, понимаешь? Даже самое худшее. Но… как тебе сказать… я все еще скучаю по ней и все такое, но не все время. И у тебя все еще будет хорошо, Энди. Не всегда же будет так скверно. Так что не болтай глупостей, о'кей? Ты же не хочешь умирать. Я не хочу, чтобы ты умер. Это меня доконает.

Подняв лицо, Энди заглянул ей в глаза и моргнул.

— Доконает?

— Конечно.

— Почему?

— Потому.

— Потому, что ты меня любишь, так?

Задумавшись на секунду, она ответила:

— Разумеется, люблю. А сейчас пойдем отсюда, пока ты снова не начал пороть чушь о детях. Потому что я не собираюсь заводить с тобой детей, так что тебе лучше об этом забыть.

— Если тебе так хочется, — он попытался выдавить из себя улыбку. — Но ты всегда можешь изменить свое решение. Знаешь, о чем я?

— Держи карман шире. Пойдем лучше посмотрим, как там у папы дела с бифштексами.

Глава 17

Папа все же воспользовался грилем, установленным на заднем дворе. Он и дядя Энди оба были там, но вскоре вошли в дом с полным блюдом бифштексов. Кроме блюда, в руках у папы была банка пепси. У Вилли — стакан с раздавленным ломтиком лимона и несколькими полурастаявшими кубиками льда.

— Могу я еще раз наполнить ваш стакан? — поинтересовался папа.

«Прекрасная мысль, — подумала Джоуди. — Накачать его, и тогда, быть может, ему придется остаться». Не потому, что она хотела, чтобы Вилли остался. Просто не хотела, чтобы уезжал Энди.

— Боюсь, что мне хватит, Джеко. Все равно большое спасибо. Пойми, у меня впереди такая длинная дорога. Лучше я выпью содовой.

— Пепси подойдет? — спросил отец.

— А какой-нибудь диетической колы у вас нет?

— Боюсь, что нет, — папа подозрительно покосился на своего гостя.

«И не удивительно, — подумала Джоуди. — «Диетической колы»? Да он худой, как глиста».

— Что же, думаю, что от одной бутылочки обычной пепси я не умру. — Несколько раз мотнув головой, он подмигнул. — Только не сболтните моей жене. Она с меня не слезает со своими диетами, понимаете?

— Буду нем, как рыба.

Все уселись за обеденный стол. Перед каждым стояла тарелка с бифштексом и хрустящим картофелем и либо стакан, либо банка с пепси. Какое-то время было тихо, пока каждый приправлял свои бифштексы в различном сочетании горчицей, майонезом, зеленым луком, кусочками свежих помидоров, маринованными овощами и толстыми кусками лука.

— Ммм, вкуснятина, — промычал Вилли, откусив первый кусочек. — Изысканнейшее чрезвычайно блюдо. Мои комплименты шеф-повару.

Моментально, прежде чем кто-то успел бы поддержать разговор, Джоуди спросила:

— А вы сможете отпускать Энди к нам в гости?

Дядя Вилсон наклонил вбок голову.

— Как, мы еще не вышли за порог, а ты уже хочешь, чтобы он вернулся! Джеко, тебе нельзя терять бдительности! Похоже, твоя барышня успела положить глаз на юного Энди.

— Думаю, она еще и не на то способна.

— Папа! Все совсем не так, ты сам знаешь.

— О, да. Знаю. Дело в том, Вилсон, что они многое пережили вместе прошлой ночью. Мне кажется, это их сплотило в команду — а когда ты в хорошей команде, ты не хочешь, чтобы она распалась.

— Да-да, — подхватил Энди. — Это все равно, как если бы мы были партнерами.

Энди нахмурился и посмотрел прямо на своего дядю.

— Поэтому ты просто обязан отпускать меня погостить у нее.

— Только не надо мне указывать, что я должен делать, Энди. На меня это плохо действует. Однако, полагаю, нам удастся организовать что-то вроде визита. После того, как ты обживешься, и когда у твоей тети будет достаточно времени, чтобы свыкнуться с новой ситуацией.

— Он будет здесь желанным гостем в любое время, — подтвердил папа.

— Замечательно. Конечно, ни о каком визите не может быть и речи до того, пока не поймают преступников.

— Но, дядя…

— Эндрюююю? — Вилли закинул назад голову, очевидно, в надежде, что, заглянув ему в ноздри, Энди тут же перестанет перечить. — Мы не будем спорить.

— А что, если их никогда не поймают?

Джоуди раскрыла рот, но быстрый взгляд отца заставил ее промолчать.

— Это место не безопасно, — продолжал Вилли. — Я ушел сегодня с работы в одиннадцать и провел весь день в пути, чтобы приехать и забрать тебя отсюда, потому что здесь ты в опасности. По правде, я даже пошел вопреки здравому смыслу, задержавшись на обед — а это поставило нас обоих в еще более опасное положение, которого вполне можно было бы избежать.

Улыбнувшись, он повернулся к отцу и энергично замотал головой.

— Я не говорю, что обед не был великолепным, потому что именно таким он и был. Но хоть ты скажи им, Джеко.

Потирая правую щеку, отец задержал взгляд на Энди.

— В Аризоне тебе будет намного безопаснее, это точно.

— А это говорит офицер полиции, — подчеркнул Вилли.

Джоуди почувствовала, что сейчас ее понесет.

— Папа! А что, если их никогда-никогда не поймают? Это что, значит, мы с Энди больше никогда в жизни не увидимся? Разве это справедливо?

Еще до того, как с ее уст слетело последнее слово, Джек начал похлопывать ладонью по воздуху. Когда она умолкла, он заговорил:

— Угомонись, золотце. Я этого не говорил. Поступим так: будем смотреть по обстоятельствам. Как только здесь все уляжется, мы можем попросить Энди приехать в гости. — Повернувшись к Энди, он добавил: — Тебе это нравится?

— Думаю, вполне.

— А я завтра же тебе позвоню, — вмешалась Джоуди.

— Ты оставил им свой номер, дядя Вилли?

— У нас он уже есть, — объяснил отец.

Дальше трапеза происходила почти в полном молчании. Джоуди сосредоточилась на своем бифштексе. Она понимала, что не в нем дело — он, вероятно, был такой же нежный, сочный и аппетитный, какими всегда бывали бифштексы, приготовленные отцом на гриле, — но, как она ни старалась, в рот попадали жесткие и сухие куски, которые трудно было проглотить. Не осилив и половины, она сдалась. Бросив в рот горсть хрустящего картофеля, Джоуди запила его пепси.

И у Энди, казалось, были проблемы с бифштексом. Только он оказался упорнее. Раз взявшись за него, он так ни разу не положил его назад, а держал его над тарелкой обеими руками, не сводил с него глаз и периодически откусывал по маленькому кусочку.

«Хочет оттянуть время, — подумала Джоуди. — Понимает, что, как только мы встанем из-за стола, ему придется уезжать».

— Кто-нибудь будет мороженое? — спросил папа, как только Энди доел свой бифштекс.

— Конечно! — с восторгом воскликнул Энди. Еще одна отсрочка.

— К сожалению, придется отказаться, Джеко. Впрочем, премного обязаны. Боюсь, мы и так потеряли слишком много времени, а у нас впереди еще такая дорога. — Он подмигнул Энди. — Так ведь, молодежь?

— Думаю, что да.

— Вы собираетесь ехать без остановок? — поинтересовался отец.

— Это моя отличительная особенность — я никогда ничего не делаю наполовину. Или все, или ничего. Я убежден, что, если вы себе что-нибудь наметили, надо идти к этому на всех парах, невзирая на штормы и ураганы, и к чертям все торпеды.

— Или пан, — пробормотала Джоуди, — или пропал. И отец, и Энди были просто ошеломлены: отец шокирован ее невежливостью, Энди, напротив, был восхищен.

Но Вилсон Сполдинг помотал головой и, погрозив ей согнутым пальцем, просопел:

— Абсолютно! То-о-очно! Или пан, или пропал! Именно такого рода энтузиазм мне по душе. На всех парах, и к черту торпеды! У тебя не дочь, а сплошное очарование, — добавил он, повернувшись к Джеку.

— Что-то в этом роде, — пробормотал тот.

Энди рассмеялся, но Вилли, кажется, перестал обращать на него внимание.

— Нам следует увезти ее с собой. Силой, если потребуется. Как вам это понравится, барышня?

Страстное желание, неожиданно озарившее лицо Энди, сдержало ее порыв ответить какую-нибудь гадость.

— Спасибо за предложение, мистер Сполдинг, но принять его не могу. Мне нужно присматривать за отцом.

«Ты ведь это несерьезно, болван! Так, чтобы подразнить Энди».

— Извини, — обратилась она к Энди.

— Ладно уж. Я знаю, что ты не можешь поехать. У Джоуди запершило в горле.

— Мне кажется, ты зря отказываешься от мороженого.

— Сейчас расфасуем его по вафельным стаканчикам, и вы возьмете их с собой, — повернувшись к Вилли, добавила она. — У нас есть шоколадное, «Бен энд Берри»…

— О, нет, благодарю вас, — оборвал ее Вилли, — эти стаканчики такие маркие.

Джоуди вскочила так, что стул грохнулся о пол.

— Ах ты тупой сукин сын! У Энди вырезали всю семью, а ты, черт побери, запрещаешь ему взять с собой стаканчик мороженого. Да что ты за урод после этого!

Даже когда она это выкрикивала, тихий внутренний голос упрекал ее: «Боже мой, ты только послушай себя. Да у тебя сдали нервы. Ты просто не в себе».

Но, несмотря на это внутреннее предупреждение, Джоуди выпалила все на одном дыхании, выкрикивая слова в лицо гостю, брызгая слюной и обливаясь слезами.

Вначале Энди обмер, но потом и сам заплакал.

Вилли словно прирос к стулу. Он сидел, боясь шелохнуться, и только моргал глазами.

Отец вскочил со своего места, обежал вокруг стола, взял Джоуди за руку и потащил в коридор. Там, вдали от посторонних глаз, он обнял ее и погладил по голове.

— О, золотце, — шептал он, — золотце мое.

— Извини.

— Ничего, ничего.

— Я просто хотела, чтобы он взял с собой мороженое, — ревела она.

— Он возьмет, возьмет. Боже, милая. С тобой все в порядке?

— Нет.

— Знаю, знаю.

— Он ужасный человек.

— Просто чудаковат, и все. Он не со зла.

— Неправда. Он ненормальный. О, папа, неужели мы ничего не можем сделать? Нельзя помешать ему увезти Энди?

— Энди будет с ним хорошо.

— Нет, не будет.

— Золотце ты мое. Они его родственники. Они будут о нем заботиться. Знаю, ты будешь о нем скучать, но…

— ДО СВИДАНИЯ! — послышался крик Энди. — ДО СВИДАНИЯ, Джоуди!

— Какого?.. — неожиданно буркнул папа.

— НЕ ЗАБЫВАЙ…

— Пойдем, — голос дяди Вилли, резкий и сердитый.

— Энди! — закричала Джоуди.

И услышала, как хлопнула дверь.

— Папа, мы должны…

— Тсс. — Он замер, крепко прижимая ее к себе.

«Прислушивается. О Боже, он прислушивается к выстрелам!»

— Папа!

— Тсс.

Когда раздался шум, Джоуди вздрогнула. Отец не шелохнулся. Все еще не двигаясь, он прошептал:

— Это всего лишь дверца машины.

Спустя секунду донесся второй хлопок. Потом заурчал мотор.

— Они сели. Теперь все будет в порядке. Звук мотора стал замирать вдали.

— Папа, они уезжают!

— Они выехали из самого опасного сектора. — Он говорил шепотом, словно высказывал мысли вслух. — Я планировал загнать машину Вилсона в гараж, чтобы при посадке не подвергать Энди опасности. Совсем не рассчитывал на то, что тот вот так сбежит.

— Это я виновата. Это потому, что я свихнулась. Он расправил ей волосы.

— Тебе пора научиться управлять своими эмоциями.

— Я знаю.

— И еще следить за выражениями.

— Но это он меня довел. Как будто он бесчувственный, понимаешь. Как он мог не позволить Энди взять стаканчик мороженого? Ведь он же приходится Энди дядей, или я ошибаюсь?

— В мире много выродков, золотце.

— Это точно.

— Но, когда один из них становится твоим гостем, все же надо постараться быть с ним повежливее.

— Знаю. Боже, он уехал только из-за меня.

— Он бы все равно уехал. Твое поведение только немного ускорило отъезд.

— У меня даже не было возможности попрощаться с Энди.

— Знаю, золотце. Очень жаль. Но послушай, ты можешь позвонить ему завтра и сказать «до свидания». «До свидания» и «привет». Будешь говорить с ним сколько душе угодно. Напомнишь ему, что он оставил здесь свои джинсы.

— И правда! — спохватилась Джоуди. — Я про них начисто позабыла.

— Теперь ты можешь хранить их как залог за свою одежду. — После паузы он добавил: — Между прочим, костюм, который ты отдала, был моим любимым.

— Но в шорты я уже даже не влезаю.

— Знаю. Толстеешь. А раньше была такая стройная.

— Папа!

Шлепнув ее по попке, он пошел на кухню.

— Пойдем, сами съедим мороженое.

Относительно сорта мороженого их выбор совпал, и Джоуди наполнила вазочки. Ели они за кухонным столом и уже почти заканчивали, когда телефонный звонок заставил Джоуди вскочить. Трубку снял отец.

— Алло. — И он стал слушать. На лице, кроме его обычной однобокой ухмылки, не было никакого выражения.

— Очень хорошо, — сказал он наконец. — Спасибо. И повесил трубку.

— Пока что все в полном порядке. Машину Вилли ведут два экипажа. Судя по всему, кроме наших ребят, у него на хвосте никого нет.

— Ты поставил их машину под наблюдение?

— Разумеется. Мы же не стадо обезьян, как ты думаешь?

— Нет, но… Чересчур шикарно. Получается, у Энди и его урода-дяди свои телохранители.

— В настоящее время так оно и есть.

— Но не на всю дорогу?

— Только до границы штата. Впрочем, этого вполне достаточно. Если мы до этого времени не обнаружим «хвост», можно с большой долей уверенности сказать, что его нет.

— А что, если они его обнаружат?

— Тогда считай, что нам повезло. Мы атакуем и схватим их. Затем убедим их в пользе сотрудничества, и банда у нас в кармане.

— Это было бы превосходно, — согласилась Джоуди.

— Было бы, но не будет. То, как они действовали прошлой ночью, говорит о том, что мы имеем дело не с банальными уголовниками. Возможно, они и не гении, но и не идиоты. Они все делают обдуманно. И осторожно. Поймать их будет крайне нелегко.

Джоуди презрительно скривила губы.

— Но они не настолько хитры, чтобы добраться до нас, правда?

— Такие еще не родились, золотце.

— Да-да, рассказывай.

— Как, ты мне не веришь? — Он попытался притвориться обиженным.

— А я похожа на шимпанзе?

Он утвердительно кивнул: «Дочь Конга».

— Слава Богу, я похожа на маму.

Он расхохотался и покачал головой.

Джоуди собрала вазочки из-под мороженого и ложечки и отнесла их в раковину.

— Почему бы тебе не прилечь, — предложила она, — посуду я помою.

— Нет. Сейчас займемся другим делом: налепим сколько получится бифштексов, а я их отнесу во двор и поджарю. Угостим нашу бдительную охрану. Этим мы завоюем их сердца, и они не пожалеют за нас живота своего.

Достав из холодильника пакеты говяжьего фарша, отец принялся помогать Джоуди за стойкой. Когда было готово шесть штук, он произнес: «Пожалуй, есть с чего начать» — и понес их во двор. Распечатав очередной пакет мяса, Джоуди разделила фарш на шарики, которые потом раскатала.

Ей было приятно, что отец до этого додумался. Готовить бифштексы для копов казалось ей благородным занятием. К тому же это отвлекало ее мысли от убийц, от Энди и от дяди Вилли.

Скоро у нее было готово еще шесть штук.

Но папа все не возвращался. Она представила, как он стоит над мангалом с лопаткой в руке и следит за приготовлением бифштексов.

— Ты знаешь пословицу «кто над чайником стоит, у того он не кипит»? — не раз спрашивал он у нее. — Так знай, кто над грилем не стоит, у того бифштекс сгорит. — Что бы он ни готовил: бифштексы, цыплят или отбивные, он непременно придавал процессу философскую глубину.

Но Джоуди знала его лучше. Он выходил вовсе не караулить огонь и спасать еду от подгорания. Это был всего лишь повод. На самом деле он делал это, потому что любил побыть на свежем воздухе вечерком, любил запах дыма, звук шипящего и стреляющего мяса, любил наблюдать за пляской огня. Он никогда в этом не признавался, но Джоуди давно увидела это в манере его поведения. Возможно, в эти мгновения он вспоминал свои бойскаутские дни или походы с рюкзаками в горы с мамой в молодости. Или, быть может, приготовление мяса на настоящем огне и на природе имело особую привлекательность, которая уходила глубже, чем просто ностальгия, — может, это было намного древнее и примитивнее и имело непосредственное отношение к заложенным в человеке охотничьим инстинктам.

Выложив сырые заготовки на тарелку, Джоуди направилась к выходу во двор.

По пути она вспомнила, как, бывало, отец стоял над мангалом с прозрачным желтым пластмассовым водяным пистолетом. Это было, когда она была еще очень маленькой. Пистолетом он сбивал пламя. Иногда он брызгал на Джоуди. Тогда мама его ругала.

Иногда Джоуди брызгала из пистолета себе в рот.

Вода вылетала из отверстия не больше булавочной головки. И всегда с шипением. Иногда она направляла струю на свод нёба, и тогда было щекотно. Иногда высасывала воду прямо из дула. Всегда достается воды больше, когда ее высасываешь, чем когда выкачиваешь. У воды всегда был чудной привкус. Резины или пластмассы.

Джоуди шагнула во двор, и стеклянная дверь за ней захлопнулась.

Папа резко обернулся.

— Джоуди! Я просил тебя оставаться…

Сначала свистнула пуля.

Звук выстрела донесся через долю секунды.

Глава 18

Пуля звякнула о бетон дорожки намного впереди, так что тарелка не закрыла от Джоуди происходящего. Она увидела внезапно брызнувший фонтанчик крохотных осколков и белой пыли, услышала «фюйть», почувствовала рывок за шорты и острую боль, как от укуса.

Затем раздался грохот выстрела.

Только теперь Джоуди поняла, что забыла предупреждение отца.

Отшвырнув тарелку с бифштексами в сторону, Джоуди повернулась на каблуках и потянулась за дверной ручкой. Потом она тянула ее на себя, и дверь медленно открывалась.

Пуля со звоном вновь прикрыла ее.

Джоуди увидела дыру в алюминиевой раме — отверстие величиной с монету. Похоже, пуля пролетела в дюйме от ее плеча.

— Падай! — заорал отец. — На землю!

Пригнувшись, Джоуди обернулась и посмотрела назад.

Отец несся ей навстречу, револьвер еще торчал в кобуре, а лопатка, вылетевшая из руки, падала в кусты.

За его спиной повыше и чуть левее на крыше их гаража стоял какой-то человек с ружьем.

«Как они могли подойти так близко? Там ведь должны были быть полицейские. Так это и есть полицейский».

Он был обращен лицом в сторону холма, ружье было вскинуто к плечу, глаз припал к огромному оптическому прицелу.

Третья пуля горячим прутом хлестнула Джоуди по голове, задев верхний кончик уха.

Потом все вокруг закрыло тело отца. Дико рыча, он схватил ее в охапку, оторвал от земли и дернул в сторону. Затем послышалось странное хрюканье, и Джоуди провалилась в разлетающуюся вдребезги дверь.

Не задерживаясь ни секунды на кухне, он понес Джоуди через столовую в коридор, словно поставив себе целью доставить ее в самый центр дома, где между ней и окружающим миром будет максимальное количество стен.

Там он отнял ее от груди и поднял впереди на вытянутых руках. Осматривает спину? Затем опустился с ней на пол, осторожно положил ее на спину и склонился над ней.

Оба судорожно глотали воздух и хрипели.

Джоуди никак не могла отдышаться.

«А что, если я умираю?»

Она знала, что в нее попали по крайней мере один раз. Высоко в ногу. Боль была жгучая. Но, может, у нее были и другие раны, гораздо серьезнее, а она о них просто не догадывалась, потому что они были настолько плохие, что уже не чувствовались. Настолько опасные, что она от них умрет.

Упершись локтем в ковер, Джоуди приподняла голову. Как раз в этот момент папа сдернул с нее шорты.

На передней части блузки крови не было.

Но правая нога, которую теперь не прикрывали шорты, в нескольких дюймах пониже ластовицы трусиков превратилась в кровавое месиво.

— Боже мой! — ужаснулась она.

— Ничего страшного, — пробормотал отец. Свернув шорты в подушечку, он прижал их к тыльной стороне бедра. Через несколько секунд он убрал их и, нагнувшись ниже, тихо присвистнул.

— Что, так плохо?

Он покачал головой.

— Еще бы чуть-чуть в сторону, и ни одной царапины.

— Но ведь она попала в меня, папа! Взгляни на всю эту кровь.

Откуда-то вне пределов видимости Джоуди, где-то за ее головой послышались быстрые тяжелые шаги. Отшвырнув в сторону шорты, отец выхватил из кобуры «браунинг» и навел его на коридор.

— Сержант Фарго? — донесся женский голос, волевой, но спокойный. — Я офицер Майлз. Она ранена?

— Задело рикошетом.

— А вы?

— Ни царапины.

— На холм посланы подразделения на поиск стрелка.

Присев рядом на корточки, Майлз положила руку Джоуди на плечо и слегка сдавила его.

— Как себя чувствуешь, чемпионка?

— Неважнецки. — Майлз оказалась моложе, чем подумала Джоуди, услышав голос, и симпатичнее.

— Для барышни, которую только что подстрелили, ты выглядишь совсем неплохо.

Папа принялся вытирать рану, и Джоуди поморщилась от боли.

— Это всего лишь царапина, и только, — произнес отец.

Майлз посмотрела и кивнула. Затем перевела взгляд на лицо девочки.

— Болит где-нибудь еще?

— Почти везде.

Майлз скривила рот, и это напомнило Джоуди обычную ухмылку ее отца.

— Меня больше интересует сегодняшняя порция.

Привстав на локтях, Джоуди стала себя рассматривать. Кровь из раны на бедре сочилась по боковой поверхности ноги, оставляя красные полосы на повязках и пластырях и затекая на носки. Другая нога выглядела нормально, если не считать большого количества разнообразных ссадин, синяков, царапин и бинтов.

Над поясом трусиков блузка распахнулась почти до груди. Наверное, пуговицы расстегнулись, когда отец схватил ее и втащил в дом. Но обнажилось больше бинтов, чем тела.

На мгновение взгляд задержался на марлевой повязке между пупком и трусиками. Там, где прошлой ночью кольнуло копье. Но сначала оно прошло сквозь Ивлин.

Лицо Джоуди перекосилось от боли.

«Это не кончилось. Еще не кончилось. Может, не кончится, пока они меня не убьют. Меня и Энди. Пока мы не пойдем вслед за Ивлин».

— Что такое? — забеспокоился отец.

— Нет, ничего. Просто вспомнилась Ивлин.

Он покачал головой.

— Да, — пробормотал он, — суровое испытание.

— Всего одно ранение? — вмешалась Майлз и добавила: — За весь день?

— Увы, но это так.

Майлз слегка вскинула голову. Ее светло-каштановые волосы были даже короче, чем у Джоуди, вероятно, короче, чем у половины мужского личного состава полицейского управления. Чуть ниже подбородка был небольшой припухший шрам.

— Что скажете, сержант? Будем вызывать «скорую»?

— Меня что, снова отвезут в «неотложку», да? — скривилась Джоуди.

Ответ она прочла на лице отца.

— Я не хочу ехать. Ну пожалуйста. Рана не настолько опасна. Ты же сам сказал, что это только царапина. Не хочу я никуда ехать. Хочу остаться здесь.

— Я уверен, что у нее, по крайней мере, легкий шок. Как, черт побери, и у меня, хотя стреляли не в меня, — обратился отец к Майлз.

— Это же просто царапина, помнишь? Не отправляй меня в больницу, пожалуйста.

Отец вопросительно посмотрел на Майлз.

— Как скажете, — пожала плечами та.

— Папа, пожалуйста.

Казалось, он никак не мог решиться.

— Кроме того, — настаивала Джоуди, — здесь для меня безопаснее. Что, если на улице еще один снайпер? Может, и перед домом тоже.

— Если бы он был, наверняка попробовал бы подстрелить Энди, — покачал головой отец.

— Быть может. Только он мог оказаться не готовым. В любом случае я здесь в большей безопасности, чем где бы то ни было: в карете «Скорой помощи» или в больничной палате. Ты так не считаешь?

— Возможно, — согласился он. — О'кей, ты победила.

Майлз ободряюще стиснула ее плечо.

— Если вы хотите проверить ситуацию снаружи, сержант, я могу позаботиться о Джоуди… перевязать ее.

— Ты не будешь возражать, золотце?

— Нет, все в порядке.

— Держи там, куда я приложил, — приказал он.

Он отвел руку, и Джоуди сама прижала свернутые в подушечку шорты к ране.

Затем отец и Майлз перенесли ее в ванную комнату и посадили на край ванны. Ее ноги при этом касались пола.

— Я скоро вернусь, — сказал он и вышел.

— Ну-ка, посмотрим. — Майлз наклонилась над Джоуди и подняла тампон.

Обе уставились на рану.

Казалось, кровотечение почти прекратилось Теперь, когда Джоуди могла хорошо рассмотреть повреждение, оно действительно показалось ей незначительным. Словно по внутренней поверхности бедра резанули кончиком ножа — тупой кончик оставил широкую, но неглубокую борозду.

— По-моему, тебе повезло, — заметила Майлз.

— Угу.

— Посмотрим, можно ли их еще спасти. — Она поднесла шорты к раковине, развернула, смыла кровь, выжала и встряхнула. Потом протяжно свистнула.

— Что?

Повернувшись, Майлз подняла перед собой шорты, чтобы Джоуди могла видеть.

Дыра от пули зияла в дюйме ниже «молнии». На вид она была крупнее той, которую Джоуди успела разглядеть в раме двери. И края были рваные, да и само отверстие было далеко не круглое.

— А здесь вышла, — пояснила Майлз, повернув к ней шорты задней стороной. Дыра там находилась выше, чем спереди. — Чертовское везение.

— Везение? Ничего себе. Да в меня попали.

— Могло быть гораздо хуже. — Майлз повернулась к раковине, бросила в нее шорты и повернула кран. — Пусть покиснут, — произнесла она, когда вода стала их заливать, — по крайней мере, ты могла бы сохранить их как сувенир.

— Хвала Господу, на свете есть мазилы, — промолвила Джоуди.

— Стрелок он как раз первоклассный, иначе бы не стал и пробовать. Просто стрельба по мишени, находящейся внизу, дело крайне сложное. Где у тебя аптечка?

— Вон за ним, — Джоуди кивнула головой в сторону большего из двух зеркал, того, которое висело справа от раковины.

Майлз подошла к нему.

— Тебя, похоже, спас отец.

— Да, в дом он внес меля довольно быстро, это точно.

— Даже не стал утруждать себя открыванием двери, — заметила Майлз, заглядывая за зеркальную дверцу. — Впечатление такое, словно он въехал в нее на танке.

— Так оно и было.

— Да, отец у тебя что надо.

— Ага, я знаю.

Майлз стояла к ней спиной. Гремя склянками, она выбирала на загроможденных полках аптечки необходимое.

Сзади она выглядела довольно крупной и тяжелой, но не толстой. У нее были широкие плечи и спина, синие джинсы «Ранглер» плотно обтягивали пышные бедра и аккуратный зад. Эти джинсы, клетчатая рубашка и ковбойские ботинки — не иначе заскочила на пару слов по пути на родео.

Когда Майлз обернулась, в ее руках еле умещались тюбик антисептической мази, лейкопластырь и марля. На розовом пальчике болтались маникюрные ножницы.

— Через секунду будешь как новенькая, — заверила она, опускаясь перед Джоуди на колени.

— Ты была раньше знакома с папой?

— Не-а. Слышала о нем, но мы никогда не встречались, — добавила она, расставляя медикаменты на полу возле своего колена.

— Он служит в 77-м участке.

Кивая головой, Майлз сняла с правой ноги Джоуди мокасин. Затем стащила окровавленный носок. Благодаря ее сгорбленной позе Джоуди сверху могла заглянуть внутрь блузки. У нее был такой впечатляющий разрез между грудями, целое ущелье. Черный кружевной бюстгальтер был какой-то сексуальный и поэтому выглядел странновато на сотруднице полиции, находящейся при исполнении, даже несмотря на гражданский костюм.

Интересно, а что бы подумал папа о таких огромных грудях и таком бюстгальтере?

И она почувствовала, как заливается краской.

Прополоскав окровавленный носок под краном, Майлз снова присела на корточки и начала вытирать им ногу Джоуди.

— А откуда ты знаешь о папе? — спросила Джоуди.

— О нем все знают. Конг Фарго. Тебе ведь известно о пленке, да?

— О какой?

— Той, что крутят в академии.

— В полицейской академии показывают пленку с моим папой?

— Именно. Дидактический материал: «Как вести себя с вооруженными подозреваемыми».

— А, это с тем придурком с мачете, да?

— Железно.

Джоуди однажды видела кассету на семейной вечеринке. Тогда крутили много видеопленок — главным образом довольно мерзких. В расчете произвести впечатление на подружек и жен или шокировать присутствующих, как решила тогда она, прокравшись тихонько на цыпочках и подглядывая из-за двери. Папа к тому времени уже изрядно принял и так и не заметил ее присутствия.

На пленке отца атаковал какой-то человек, размахивавший над головой мачете. Поздний вечер. Они на тротуаре перед огромной подсвеченной витриной магазина. Нападающий в темных очках и с черной бородкой клинышком. На нем золотая цепочка и плавки под леопардовую шкуру. Он несется на отца с воплем: «Руби свинину!»

Отец при полном параде. Маньяк уже в двух шагах, а «браунинг» все еще в кобуре, зато в руке дубинка нового образца PR-24, с дополнительной ручкой сбоку.

Парень приближается как-то слишком медленно.

Потом Джоуди сообразила, что ленту просматривали в замедленном темпе.

Но даже если прокручивать ее в ускоренном темпе, все равно видно, что у отца было достаточно времени, чтобы выхватить из кобуры пистолет и выстрелить. И что он сознательно не стал стрелять.

Наконец псих добежал. Со всего размаху он опускает мачете вниз и чуть в сторону, словно хочет отсечь отцу голову.

Тяжелый удар дубинки ложится на предплечье ублюдка. Мачете вылетает из руки и разбивает стеклянную витрину. Под стеклянным душем отец разворачивается и наносит следующий удар снизу, между ног нападающего. Удар приходится чуть в сторону от леопардового гульфика. Заорав не своим голосом, маньяк подскакивает и отлетает вбок, падая на остатки витрины.

— И такое показывают в академии? — удивилась Джоуди.

— Представь себе, — подтвердила Майлз, швырнув мокрый носок в ванну.

— Тот ублюдок подал на нас в суд. Он и его вертлявый адвокатишка хотели три миллиона баксов! Нет, ты слышала? Три миллиона! Я хочу сказать, что твой отец имел право просто пристрелить эту кучу дерьма. Рисковал жизнью, не доставая оружия. А этот недоносок отряхивается и несет в суд исковое заявление, черт побери!

Майлз даже рот открыла от изумления. Когда Джоуди выговорилась, она свернула губы трубочкой и шумно выпустила воздух.

— Ну у тебя и характер.

— Ага. Ладно. Все равно в иске было отказано, но… Просто есть такое, чего я не могу воспринимать спокойно.

— Не сомневаюсь.

— Ага. Извини.

— А ты знаешь, как называется тысяча адвокатов на дне морском?

— Нет, как?

— Лиха беда начало.

Джоуди рассмеялась, но осеклась, увидев, как Майлз выдавливает тюбик. Белый червь пасты, извиваясь, выползал на полицейский палец.

— Будет жечь, да?

— Вряд ли.

— Если ты не имеешь ничего против, мне бы не хотелось испытать еще какую-нибудь боль сегодня.

— Больно не будет. Это всего лишь антисептик. Ты ведь не хочешь заразиться, да?

Джоуди задумалась.

— Наверно, нет. Но полегче, о'кей?

— Потихоньку да полегоньку. — Майлз осторожно намазала чем-то липким вокруг открытой раны. Попав на кровь, белая мазь порозовела.

— Черт.

— Жжет?

— Напротив, даже очень неплохо.

Обтерев палец кусочком марли, Майлз отмотала длинный кусок бинта и свернула его в тампон размером два на два дюйма. Затем приложила его к ране. Тампон приклеился к мази.

— Как бы там ни было, но эта пленка стала моим знакомством с твоим отцом. Мне кажется, он моментально стал героем для всех, кто ее увидел. Конечно, нам всем хотелось, чтобы он дал тому ублюдку по мозгам, но это был бы уже не его стиль. Начальству сильно понравилось, что, демонстрируя такую выдержку, он тем не менее сумел обезвредить подонка, — сказала Майлз, забинтовывая бедро.

— Он попадал и в более опасные ситуации.

— А то я не знаю.

Джоуди улыбнулась.

— Ты что, считаешь его отмороженным?

— Отмороженным? — Майлз хихикнула. — Что-то в этом роде, мне кажется. Но мужчина он интересный.

— А тебе не кажется, что у него смешной вид, нет?

— Джоуди! Нельзя так говорить об отце.

— Ну, он не совсем похож на Тома Круза, понимаешь?

— У него вполне нормальный вид.

— Ты правда так думаешь?

— Конечно.

— Мне кажется, он потому практически не встречается с женщинами, что у него перекошенный рот и забавная походка. Не говоря уже о том, что у него вечно такой вид, словно он только и ждет того, чтобы оторвать кому-нибудь голову.

— И вовсе нет.

— Не думаю, чтобы какая-нибудь женщина решилась пойти с ним куда-нибудь.

— А ты сама пошла бы с ним? — раздраженно спросила Майлз.

— Он мой папа. Ты что, думаешь, мы извращенцы?

— Ничего такого я не имела в виду, и ты это прекрасно знаешь, — рассмеялась она. — Я хотела сказать, если бы он был парнем примерно твоего возраста и не твой родственник и пригласил бы тебя.

— Папа не разрешает мне гулять с ребятами.

— А если бы разрешил?

— Пошла бы я с парнем, у которого такой вид?

— Вот-вот.

— Да, а почему бы и нет. Только было бы странновато идти на свидание с парнем, который вылитая копия твоего отца. Странно было бы вообще идти на свидание, если уж на то пошло. А ты как думаешь? Ты бы пошла на свидание с таким парнем?

— Можешь не сомневаться.

— Па, слышишь? — смеясь, крикнула Джоуди, словно увидев кого-то за спиной собеседницы.

Майлз резко повернула голову назад. Увидев пустой коридор, она сердито сверкнула на Джоуди глазами. Но тут же ее лицо расплылось в улыбке.

— Один — ноль, — обрадовалась Джоуди.

— Тебя не мешало бы отшлепать.

— Успеется, а теперь, может, все-таки пойдем отсюда? — Она встала и всунула босую правую ногу в мокасин. — Не хочу просидеть всю ночь в одних трусах.

— Пойдем. — И Майлз пошла вперед. Перед тем как выйти в коридор, она посмотрела по сторонам.

Джоуди почувствовала, как у нее все внутри опустилось.

«А что, если они уже здесь? В полном составе, как прошлой ночью? Не будь смешной», — сказала она себе.

Взмахом руки показав, что можно идти, Майлз повела Джоуди в ее спальню. Джоуди показывала дорогу. Бегло оглядев комнату, Майлз встала на посту у дверей.

Джоуди надела коричневые шорты и белые носки. Она уже влезала в мокасины, когда послышался оклик отца:

— Джоуди? Майлз?

— Мы здесь, — крикнула в ответ Майлз. — Стрелка взяли?

— Нашли дом, из которого он стрелял. Но его и след простыл. Подложил на память зажигательную бомбу, но наши ребята подоспели на пару минут раньше.

Майлз боком вошла в комнату Джоуди. За ней следовал отец. Мрачный и сердитый.

— Сюда едет оперативная группа. Для них есть пара трупов. По всей видимости, хозяева дома. Я хочу пойти туда и посмотреть.

— Я присмотрю за Джоуди в ваше отсутствие, — сказала Майлз.

— Было бы очень кстати. Как ты себя чувствуешь, золотце? — спросил он, поворачиваясь к Джоуди.

— Неплохо. Офицер Майлз сделала мне перевязку. Тот бандит, который в меня стрелял, он что, убил кого-то на холме?

— Похоже на то. Но ты не волнуйся. До тебя никто не доберется.

— Меня это не беспокоит.

— Просто не выходи из дому и не подходи к окнам.

— Я позабочусь об этом, сэр, — заверила Майлз.

Отец показал ей кулак с оттопыренным большим пальцем, а Джоуди подмигнул.

— Постараюсь не задерживаться, — пообещал он и пошел прочь.