Ночные ведьмы

Эпилог

Кладбище было засыпано снегом. Мягкой пуховой шалью он укрывал кресты и надгробные плиты, белоснежной сахарной ватой лежал на голых древесных ветках и узких дорожках, мощенных серыми плоскими камнями. По одной из таких дорожек шел высокий молодой мужчина в длинном теплом плаще. Из-под его меховой шапки выбилась прядь волнистых рыжих волос, сквозь круглые очки в тонкой золотой оправе цепко смотрели вперед большие зеленые глаза.

Кто бы узнал сейчас в этом красивом представительном человеке тощего мальчишку, семнадцать лет назад поливавшего кусты в губернаторском замке далекого южного региона? Мальчишку, который вытащил счастливый билет, когда помог одной бесконечно красивой и доброй женщине избавиться от волшебной заколки. Женщине, что в последствие дала ему свое имя и воспитала, как родного сына.

События, произошедшие в Лануре после того, как приемная мать унесла его из Берга, Седрик помнил очень смутно. Он знал, что бои за освобождение региона длились трое суток, и завершились полным разгромом авалейских войск. Из всего отряда ночных ведьм к моменту снятия оккупации в живых оставались только Юна Беллатор и Нинон Агарэ – колдунья, доставившая его в приют накануне верлионского прорыва.

Седрик ни минуты не сомневался, что его пребывание в приюте окажется временным. И не ошибся. Юна пришла за ним сразу после того, как стихли выстрелы и погасли последние вспышки магических молний. Она была бледной, растрепанной, и, казалось, едва стояла на ногах. Вместе с ней в приют явился высокий старик с роскошными рыжими усами, делавшими его похожим на большого доброго кота.

Увидев Седрика, старик охнул и схватился за сердце.

- Боже мой, дочка, - сказал он тогда колдунье, - ты только посмотри! Как же этот ребенок похож на нашего Августа!..

Они увезли мальчика сначала в просторный светлый дом, по которому сновали люди в роскошной военной форме, а потом – в огромный особняк, располагавшийся на одной из улиц большого шумного города. Первые две недели Седрик не отходил от Юны ни на шаг. Он постоянно держал ее за руку и очень расстраивался, если мать отлучалась из дому дольше, чем пару часов. Такая навязчивая привязанность наверняка ее тяготила, однако она беспрекословно повсюду водила мальчика с собой, собственноручно купала и укладывала спать.

Спустя много лет, узнав об особенностях мировосприятия ночных ведьм, Седрик понял, что эта привязанность была одной из причин, не дававшей матери сойти с ума и покончить с собой. После того, как Ланур вернулся в руки верлионского короля, Юна Беллатор поставила перед собой три новые цели: похоронить прах мужа и дочерей в семейной усыпальнице, воздвигнуть монумент в память о погибших ночных ведьмах, и вырастить из приемного сына достойного уважаемого человека.

Первые две цели оказались достигнуты сравнительно быстро. Тело Августа Беллатора было эксгумировано и доставлено в Верлион через три месяца после заключения мирного договора между Дарием I и Филиппом VI. С Лидией и Алисой оказалось сложнее – отделить их тела от прочих погибших в поместье Беллаторов было почти невозможно. Даже приглашенные чародеи справились с этой задачей лишь частично: разобрав руины главного дома, они смогли отыскать только несколько костей, принадлежавших умершим девочкам.

Возведение обелиска ночным ведьмам растянулось на полтора года и стало по-настоящему народным делом: большинство жителей Ланура – нищих, разоренных войной - посчитало своим долгом вложить хотя бы несколько монет в создание памятного знака своим защитницам. Погибших колдуний собрали на специально созданном мемориальном кладбище, там же установили огромную каменную глыбу, напоминавшую своими очертаниями карту Ланура, в центре которой горели пятнадцать магических огоньков.

Вместе с Юной за возведением кладбища и памятника следила Нинон. В отличие от сестры, Нинон после войны осталась в родном регионе и вместе с остальными жителями занималась его восстановлением. Как и Юна, она тоже поставила себе новую цель – обеспечить маленьким осиротевшим ланурцам достойные условия для жизни и взросления.

Спустя семь лет после победы Нинон Агарэ нашли мертвой в собственной постели. Колдунья умерла во сне через несколько дней после того, как закрылся последний детский приют, образованный во время войны.

- Она выполнила свой долг, - сказала Юна Беллатор, когда ее боевая подруга заняла место на мемориальном кладбище ночных ведьм. – У сирот, которых сестра опекала все это время, появились новые семьи. Нинон отправилась в лучший мир с легким сердцем, и я искренне за нее рада.

Юна пережила сестру-чародейку на девять лет. Переселившись в столицу, помимо воспитания приемного сына она вела активную общественную жизнь. Пройдя ускоренный курс в одном из университетов магии, она принимала участие в полевых учениях верлионских солдат, читала лекции по истории войны и систематически выполняла задания, которые через Валерия Беллатора ей передавали из королевского дворца. Седрик не знал, что это были за поручения – когда он начинал задавать соответствующие вопросы, мать тут же переводила разговор на другую тему.

Светские мероприятия Юна Беллатор игнорировала.

- Люди, которые знакомы со мной не одно десятилетие, теперь смотрят на меня, как на дикого экзотического зверя, - сказала она как-то раз сыну. – Мне это неприятно.

За шестнадцать лет, прошедших после окончания войны, колдунья выходила в свет трижды: когда вместе с Нинон получала из рук короля орден за заслуги перед страной, когда представляла столичному обществу повзрослевшего Седрика, и когда Валерий Беллатор устроил торжественный прием по случаю окончания приемным внуком факультета военного целительства университета магической медицины.

Спустя полгода после этого приема Юна Беллатор умерла – в собственной постели, как и Нинон Агарэ. Седрик привык, что мать по ночам мучают кошмары. Все шестнадцать лет она заново переживала во сне гибель дочерей и собственную инициацию, налеты на авалейские обозы и побег из ланурского замка. Их спальни находились по соседству, и всякий раз он слышал через стену ее крики и плач.

И вдруг, впервые за все эти годы из комнаты Юны не донеслось ни единого звука. На рассвете обеспокоенный мужчина заглянул к матери и обнаружил в кровати ее застывшее тело…

Снег тихо скрипел под ногами, где-то вдалеке шумел суетливый город. Седрик свернул с кладбищенской дорожки вправо и остановился перед большим склепом, украшенном каменной резьбой и двумя скорбящими ангелами. Над его входом виднелась надпись «Усыпальница семьи Беллатор».

Мужчина толкнул деревянную дверь и вошел внутрь. Под потолком склепа тут же вспыхнули магические огоньки. Теперь в их свете были видны длинные полки со старинными урнами и узкие каменные саркофаги. Один из саркофагов, тот, что находился слева от входа, был заметно шире и чище других. На его тяжелой каменной крышке было написано «Август и Юна Беллатор». Рядом с ним, на маленьком постаменте стояла высокая погребальная урна с табличкой «Лидия и Алиса Беллатор».

Седрик вынул из-под плаща большую алую розу и положил ее на саркофаг.

- Здравствуй, мама, - тихо сказал он. – Я пришел тебя навестить. Знаю, мне следовало прийти раньше, но я никак не мог заставить себя это сделать. Ты ведь не сердишься, правда? Конечно, нет. Ты ведь никогда на меня не сердилась... Многие считали тебя холодной и строгой, но я-то всегда знал, что лучше тебя нет никого в целом свете. Знаешь, мама, с момента твоей смерти прошел целый год, а я до сих пор не могу поверить, что тебя больше нет. Каждую ночь просыпаюсь и жду, что из твоей комнаты донесется какой-нибудь звук. Я думал переехать из нашего особняка в собственный дом, но боюсь оставлять дедушку Валерия. Он все еще держится бодрячком, но уже не способен самостоятельно выйти в сад или спуститься по лестнице. Дед, кстати, просил передать тебе привет. За ним по-прежнему присматривает сиделка, но я не настолько ей доверяю, чтобы оставить их один на один дольше, чем на десять часов. Мне спокойнее, когда я знаю, что могу, возвратившись из госпиталя, лично проверить состояние его здоровья.

Седрик вздохнул и улыбнулся.

- Знаешь, мама, недавно произошло замечательное событие. Помнишь Анну Сеттил? Это та темноволосая девушка, которая училась на моем факультете. Я несколько раз приводил ее к нам в гости, и ты говорила, что она – замечательная барышня. Анна здорово поддерживала меня после твоих похорон. Она такая добрая, такая нежная… Последние несколько месяцев мы были неразлучны, а позавчера я сделал ей предложение. И Ани его приняла. Весной состоится наша свадьба.

Седрик осторожно погладил каменный бок саркофага.

- Я знаю, ты бы одобрила мой выбор. Ты всегда была на моей стороне. Ты научила меня быть сильным, научила смело смотреть вперед. Ты – моя совесть, мама. Я верю, что сейчас ты находишься в таком месте, где тебе тепло и уютно. Спи спокойно, мама. Я очень тебя люблю.

КОНЕЦ