Глава 3

Вэйн стоял возле ванной в обличье человека, в то время как Брайд принимала душ. Табита уехала совсем недавно, напоследок снова высказав угрозу поймать «бывшего» Брайд и искалечить его.

Если этот ублюдок попадет в руки Вэйна, от него ничего не останется, так что Табите не стоит беспокоиться. Вообще-то, он не должен был так злиться. В конце концов, если бы Брайд не рассталась с этим парнем, она не досталась бы ему сегодня вечером.

Он мог никогда и не узнать о том, что она предназначена ему.

Но это – человеческая логика, а ей не место в его зверином мире.

– Я не человек, – выдохнул он, ощущая сильную боль от этого утверждения. Во всяком случае, он не совсем человек.

Никто, даже сам Вэйн, не был уверен в том, кем он является.

Он – проклятый полукровка, не принадлежащий ни к одной определенной группе. Наполовину аркадианец, наполовину катагарианец, Вэйн родился щенком волка, обретя форму человека по достижении половой зрелости.

Он вздрогнул, вспомнив тот день, когда обратился впервые. Весь свой ужас. Страх. Смятение. Всю свою жизнь он жил исключительно как волк, а потом, на несколько месяцев, помимо своей воли был заперт в теле человека, не имея возможности принять волчье обличье. Новое тело было чуждо ему. Он не знал, как питаться, как выживать или скрываться. Сначала было трудно даже ходить. На него обрушились человеческие чувства и эмоции. Человеческие ощущения.

И что хуже всего, он чувствовал себя физически слабым и беспомощным.

Нет ничего более унизительного, чем понимание того, что ты не способен дать отпор. В вопросах выживания ему приходилось полностью полагаться на брата.

Каждую ночь он молился, чтобы с наступлением утра снова стать животным, и, каждое утро, пробуждаясь, приходил в ужас от того, что все еще человек.

Если бы не Фанг и Аня, стая несомненно убила бы его. К счастью, брат и сестра защитили его от других, помогая скрыть тот факт, что он больше не чистокровный волк.

В течение нескольких столетий Вэйн скрывал от всякого, даже от себя, что достигнув зрелости, получил человеческое сердце.

Как вообще возможно такое изменение?

И все же вот он: живое противоречие. Живая невозможность.

И его парой стал обычный человек.

Вэйн сжал ладонь с меткой. Он физически не мог скрыть эту правду, посланную ему Мойрами. Они знали, чем он был, и пытались связать его с человеческой женщиной.

Почему?

Жизнь полукровки достаточно тяжела. И последнее, чего ему хотелось – это породить детей, которые станут еще большими изгоями, чем он сам.

Кем бы они были: людьми или Охотниками-Оборотнями?

Однако, все аргументы в пользу того, что ему нельзя быть связанным с Брайд, не значили ничего, ведь его человеческое сердце страстно желало женщину за закрытой дверью.

Даже теперь он представлял, как она выглядит там, обнаженная. Как вода стекает по бледной коже, а руки скользят по телу, намыливая бедра и дальше…

Волк в нем требовал, чтобы он вышиб дверь и заявил о своих правах.

Человеческая половина хотела обнять и защитить ее.

Проклятое возбуждение!

Ладонь Вэйна погладила прохладный шелк пижамы, которую Брайд вытащила из коробки и повесила на стул у двери. Она хранила неповторимое смешение ароматов клубники и женщины.

Он поднял верх пижамы и вдохнул этот запах, от которого его член напрягся и отяжелел.

Ему приходилось бороться с собой, чтобы не отправиться к ней в душ и не взять ее снова. Этим он не добьется ничего, кроме ее ужаса.

Она – человек, и ничего не знает о его мире. Ей ничего не известно о нем.

Его затопила волна отчаяния. Он не знал, как ухаживать за человеческой женщиной. Не говоря уже о том, что его связанность с нею не затрагивала ее вообще.

Она могла оставить его и жить благополучной, нормальной жизнью с другим человеком. Она могла влюбиться в любого другого мужчину и родить от него детей.

Такой финал был бы справедливым по отношению к ней. Согласно законам, которые управляли его народом, он не мог заставить ее принять его в качестве мужа. Собственные родители Вэйна были тому доказательством. Отец три недели против воли удерживал его мать, заковав в цепи. Он пробовал принудить ее принять катагарианского мужчину в качестве мужа самыми жестокими способами.

Насилие не сработало.

Его мать-аркадианка отказалась от жизни с ним даже узнав, что беременна. Она считала, что все катагарианцы – звери и должны быть вырезаны без сострадания.

Злобный даже по стандартам Катагарии, отец никогда не пытался показать ей другую сторону своей натуры.

С другой стороны, в нем никогда и не было мягкости. Маркус был жесток в лучшем случае, смертельно опасен – в худшем. Вэйн и Фанг имели достаточно шрамов и внутри и снаружи, доказывающих это.

Так что трехнедельный период, в течение которого родители могли вступить в брак, закончился, оставив их фригидными и бесплодными.

И с детьми.

«Не смотри на меня глазами этой суки, щенок. Или я вырву твое горло».

Однажды Вэйн встретился с матерью, и она ясно дала понять свою позицию.

«Мое основное обличье – человеческое, и это единственная причина, почему ты и твой катагарианский брат еще живы. Я не могла заставить себя убить вас беспомощными щенками, даже зная, что должна. Но теперь, когда вы выросли, меня больше не мучают подобные терзания. Для меня вы– дикие звери, и если я увижу вас когда-нибудь снова, убью».

По справедливости, он не мог винить ее, учитывая, что сделал с ней отец. Вэйн никогда не ждал от других добра, и до сих пор не был разочарован.

Исключением являлся клан медведей. Ему все еще была непонятна их терпимость к нему и Фангу. Особенно к Фангу, который не мог защищать медведей или работать на них ради своей защиты.

Почему они дали им приют, когда его собственный волчий клан убил бы их, если бы нашел?

Вэйн выдохнул, когда на него обрушилась реальность. Он жил под смертным приговором, не имея помощи стаи, чтобы защитить и вырастить потомство или защитить самку. Он не может подвергнуть Брайд опасности, ставшей частью его каждодневной жизни.

В независимости от того, что решили Мойры, ему нельзя создавать семью с человеком. Брайд никогда не примет его самого и его мир. Она принадлежит ему не больше, чем мать принадлежала отцу.

Они – разные биологические виды.

Его задача – бдительно защищать ее, пока не исчезнет метка. Тогда она будет свободна, а он…

– Я буду гребаным евнухом! – прорычал он, ненавидя саму мысль об этом.

Но что еще можно сделать?

Держать ее в цепях, как поступил его отец? Бить ее, пока не подчинится?

Это не сработает. Да и кроме того, Брайд была его половинкой. Он никогда не смог бы заставить себя причинить ей боль. В отличие от папаши, он понимал, что означает слово «защищать».

Всю свою жизнь Вэйн защищал Аню и Фанга, противостоя жестокому обращению стаи и родителя. Он не собирается ранить человека, которого Мойры выбрали для него.

Услышав, как Брайд выключила воду, он снова обратился в волка и вынудил себя не входить в комнату, где может встретиться с искушением.

И потом, он не должен.

Брайд вышла через несколько секунд, завернутая в полотенце.

Вэйн стиснул зубы, увидев, как влажная ткань прилипает к каждой выпуклости и впадинке этого мокрого, роскошного тела. Хуже того, полотенце было слишком маленьким, оставляя его взгляду чересчур много обнаженной манящей плоти.

Она скинула полотенце на пол.

Он чуть было не заскулил, особенно, когда она склонилась над коробкой с одеждой в поисках нижнего белья.

Брайд вздрогнула, услышав странный звук, изданный ее новым домашним питомцем. Развернувшись, она увидела, что волк уставился на нее напряженным, крайне диким и тревожащим взглядом.

Ее затрясло от страха.

– Ты ведь не собираешься броситься на меня, а, мальчик?

Он подошел к ней, виляя хвостом, неожиданно подпрыгнул и лизнул щеку, потом отскочил назад в противоположный конец комнаты.

Это было странно.

Хмурясь, она схватила трусики, натянула их и быстро надела пижаму, которая была слегка тесновата ей, поэтому и хранилась здесь. Когда два года назад Брайд сидела на жидкой белковой диете, сбросив двадцать пять фунтов, мать подарила ей целый шкаф новой одежды. Диета сработала, но в течение года возвратилась каждая унция веса плюс еще десяток фунтов.

Брайд вздохнула и выкинула это из головы. Чертов Тэйлор и его диеты. Ей было предназначено стать полной ирландкой, как ее мать и бабушка, и ничто не изменит того факта, что у нее ущербные хромосомы.

– Я должна была родиться в 50-е, когда быть пухлой было модно.

Вздохнув, она отправилась спать на софу. Волк подошел к ней и почти уткнулся носом в ее нос.

– Прости, детка, – она погладила его по голове. – Сегодня для тебя нет места. Завтра у нас будет настоящая кровать, о-кей?

Волк обнюхал ее лицо.

– Ты хорошая компания, правда? – казалось, что больше всего ему нравилось, когда она чешет его снизу за мордочку. Он закрыл глаза и помахивал хвостом. – Так как мне назвать тебя?

Она задумалась, но в мыслях застыло только одно имя…

– Не будь дурой, – сказала она себе. Было бы смешным назвать его в честь «свидания на одну ночь».

И все же…

– Тебе нравится имя Вэйн?

Он открыл глаза и облизал ее подбородок.

– О-кей, тогда ты будешь Вэйном Вторым. Для краткости – просто Вэйн.

Брайд потянулась через голову выключить свет. Он не мог поверить тому, как она собиралась называть его волчью форму. Если бы у него не было уверенности в обратном…

Но нет, она не обладала никакими экстрасенсорными способностями. Может быть, ей просто понравилось его имя.

Дождавшись, когда она крепко заснет, он вновь обратился в человека и проверил запоры на всех окнах и дверях. Удостоверившись, что с ней все будет в порядке, он перенесся из ее квартиры в свою комнату в Санктуарии.

Здесь тоже было очень темно. Отперев дверь, он заглянул в комнату Фанга. Тот находился здесь с той ночи, когда Вэйн принес его сюда, и был в коме, оставаясь в теле волка.

Пройдя через комнату, Вэйн устало вздохнул.

– Давай, Фанг, – сказал он, стоя у кровати. – Возьми себя в руки. Мне недостает тебя, младший брат, и прямо сейчас мне необходимо поговорить с кем-нибудь. У меня на руках серьезная проблема.

Но все было бесполезно. Даймоны забрали у брата больше, чем просто кровь. Они украли его дух.

Бесславие того, что случилось с Фангом, превосходило все, с чем мог столкнуться волк. Вэйн понимал это. Он ощущал это сам, когда обнаружил, что он – человек.

Не было ничего хуже неспособности сопротивляться нападающим. Он вздрогнул от нахлынувших воспоминаний.

Первый раз, когда он обернулся человеком, случился во время схватки с разозленным кабаном. Эта тварь ударила его так сильно, что боль все еще чувствовалась в ребрах, если он неправильно двигался. В одну минуту он был волком, а в следующую – лежал на спине, и кабан кусал и рвал его клыками.

Если бы не появился Фанг…

– Вставай, младший брат, – шептал он. – Ты не можешь продолжать жить так дальше.

Фанг совсем не узнавал его.

Вэйн пробежал рукой по темно-коричневому меху брата, потом развернулся и вышел.

В коридоре ему встретилась Эйми Пельтье. Она была в обличье человека и держала в руках чашку с супом из говядины, шагая со стороны лестницы.

Единственная дочь медвежьего клана была высокой, худой блондинкой с необыкновенно красивым лицом. Ее братья были заняты на полную катушку, уберегая сестру от преследования человеческих мужчин, когда она помогала в примыкающем к гостинице баре.

К этому занятию они все относились очень серьезно.

– Он ест? – спросил ее Вэйн.

– Иногда, – тихо ответила она. – Я принесла ему супа на ленч, так что надеюсь, сегодня вечером он съест больше.

Для него она была находкой. Казалось, Эйми – единственная, кто мог достучаться до Фанга. Его брат казался более живым, когда она находилась рядом.

– Спасибо. Я, правда, ценю, что ты присматриваешь за ним.

Она действительно провела с Фангом очень много времени. Этого было достаточно, чтобы заставить Вэйна задуматься кое о чем, но Фанг не вставал с кровати с той ночи, как оказался здесь.

Она кивнула.

– Эйми? – спросил он, когда она прошла мимо него.

Она обернулась.

– Не важно. Это была глупая мысль.

Между братом и медведицей ничего не было. Да и как там могло что-то быть?

Вэйн продолжил свой путь дальше через холл, к лестнице.

Он спустился вниз, пересек фойе и вошел в маленький вестибюль, дверь которого соединяла «Пельтье Хаус» с баром «Санктуарий» по соседству.

Она открывалась в кухню заведения, где два Охотника-Оборотня, Джейсин Каллинос и Рен, охраняли вход от людей – кухонных работников, которые не понимали, почему никто, кроме избранных, не мог пройти через дверь на другую половину. В основном, так было из-за того, что члены медвежьего клана, имевшие потомство, держали молодняк наверху. Иногда один из детенышей сбегал от своих нянек и скатывался вниз по лестнице.

Последнее, что было нужно Пельтье, это чтобы кто-нибудь вызвал службу контроля над животными за несанкционированный зоопарк, о котором свидетельствовало их проживание в доме.

Несомненно, мысль о том, как какой-нибудь человек заходит и обнаруживает спящих в своих разнообразных кроватях волков, пантер, львов, тигров и медведей забавляла Вэйна. Или, еще лучше – дракона, спавшего свернувшись на чердаке. У кого-то действительно может оказаться под рукой камера. На всякий случай.

Вэйн кивнул Джейсину, высокому белокурому ястребу-оборотню, который был одним из самых смертельно опасных обитателей дома. Награда, объявленная за голову Джейсина, могла высмеять смертный приговор Вэйна. Главным образом, потому, что, в отличие от Джейсина, Вэйн убивал только по необходимости. Джейсин же, верный своему звериному сердцу хищника, испытывал возбуждение от убийства.

Он жил, чтобы преследовать и калечить.

Вэйн приблизился к раскачивающейся туда-сюда двери, ведущей на территорию бара, которая вдруг резко распахнулась. Через нее пронесся Кайл Пельтье в человеческой форме, похожий на летучую мышь из преисподней.

Вэйн устранился с его дороги.

Реми Пельтье, один из четверни, с длинными вьющимися волосами, сбил Кайла с ног на пол рядом с Вэйном и начал избивать своего младшего брата.

Кайл пытался отражать удары, но это оказалось невыполнимой задачей. Реми был старше и сильнее, и любил драться.

Вэйн схватил Реми и оттащил его прежде, чем тот успел поранить щенка.

– Что ты делаешь?

– Я убиваю Гиллигана[14], – прорычал Реми, пытаясь обойти Вэйна и снова схватить Кайла.

– Так случилось, что мне нравится эта песня, – защищаясь, произнес Кайл и вытер кровь с губ, спрятавшись за спину Джейсина, совсем не удивленного происходящим.

Рен вручил молокососу полотенце, чтобы тот вытер лицо.

Реми скривил губы.

– Да, но мы не просто проигрываем эту проклятую песню от нечего делать, ты, идиот.

Половина чертовых клиентов побежала к дверям.

Со стороны «Пельтье Хаус» зашла Мамаша Медведица посмотреть на рану Кайла.

– Какого черта? – она взяла его за плечи так, чтобы видеть разбитую губу. – Mon ange, что случилось?

Вся взрослость в один миг слетела с Кайла, когда он оказался лицом к лицу с матерью. Он даже позволил прядям своих коротко остриженных волос упасть на синие глаза.

– Реми напал на меня.

Реми освободил руку из захвата Вэйна:

– Он выбрал 'Sweet Home Alabama' на музыкальном автомате, maman.

Николетта вытаращила глаза на своего самого младшего детеныша.

– Кайл, ты же знаешь, что мы включаем ее лишь когда в дверях появляется Темный Охотник Ашерон – в качестве любезного предупреждения нашей клиентуре. О чем ты думал?

Вэйна душил смех. Ашерон Партенопайус был главным у Темных Охотников. Этот человек обладал многими противоречиями и невероятной властью. Вэйн знал, что почти все до смерти боялись его. Всякий раз, когда он входил в бар, большинство Оборотней и все даймоны направлялись к двери. Особенно, если у них было что скрывать.

Кайл ответил ей угрюмым взглядом.

– Просто это хорошая песня, maman, и мне хотелось послушать ее.

Реми устремился к Кайлу, пытаясь вцепиться тому в горло, но Вэйн снова оттащил его назад.

– Он слишком глуп, чтобы жить, – прорычал Реми. – Я думаю, мы должны вырвать ему глотку и уберечь себя от дальнейших страданий.

Рен издал редкий для него смешок, Джейсин же сохранял каменное выражение лица.

Служащие-люди мудро оставались в стороне, занимаясь своими делами, будто ничего не случилось. Они уже привыкли к братьям и их постоянным ссорам между собой.

Николетта рыкнула на своего старшего сына.

– В его возрасте мы все были глупыми, Реми. Даже ты, – она погладила Кайла по руке и подтолкнула к двери в «Пельтье Хаус». – Сегодня ночью тебе лучше не показываться в баре, cher. Твоему отцу и братьям нужно время, чтобы обуздать свой нрав.

Кайл кивнул, снова посмотрел на брата и показал ему язык. Реми издал медвежий рык, который заставил каждого человека на кухне посмотреть на него.

Выражение лица Мамаши говорило, что она устроит скандал своему старшему щенку, как только они окажутся за пределами слышимости и видимости людей.

– Думаю, тебе лучше вернуться в бар, Реми, – сказал Вэйн, отпуская его.

– Прекрасно, – рыкнул Реми. – Сделай нам всем приятное, maman. Съешь своего младшего.

На сей раз захохотал Джейсин, и тут же успокоился, когда Николетта просверлила его взглядом.

Тряхнув головой, она приказала кухонным работникам вернуться к работе.

Вэйн двинулся к бару.

– Вэйн, mon cher , подожди.

Он обернулся.

Она подошла и остановилась рядом.

– Спасибо за то, что защитил Кайла. Реми еще не научился управлять своим темпераментом. Иногда я боюсь, что он не научится никогда.

– Все в порядке. Он слегка напоминает мне Фанга. Во всяком случае, до комы.

Она опустила взгляд и нахмурилась. Подняв его руку, она уставилась на помеченную ладонь.

– Ты в процессе спаривания?

Он сжал ладонь в кулак.

– Это появилось сегодня вечером.

У нее открылся рот, потом она втащила его обратно в дом. Захлопнув дверь, Николетта повернулась к нему лицом.

– Кто?

– Человек.

Она чертыхнулась на французском.

– О, cher, – выдохнула она. – Что ты собираешься делать?

Вэйн пожал плечами.

– Ничего. Я буду охранять ее, пока все не закончится. Потом она и дальше будет жить своей жизнью.

Мамаша в замешательстве глядела на него.

– Почему ты приговариваешь себя к долгим годам без женщины или жены? Если ты отпустишь ее, возможно, никогда больше не сможешь иметь семью.

Вэйн пошел прочь, но она задержала его.

– Что я должен делать, Николетта? – спросил он, называя ее настоящим именем, а не Мамашей, как ее часто звали. – Я – живой пример того, почему мы должны размножаться только в пределах своей разновидности. Я не хочу передавать болезнь другому поколению.

Она выглядела потрясенной его словами.

– Ты не болен.

– Нет? Тогда как бы ты назвала это?

– Ты благословенный, как и Кольт.

Он в недоверчивом изумлении смотрел на нее.

– Благословенный?

– Oui,– искренне сказала она. – В отличие от нас, ты знаешь, на что похожа жизнь другой стороны. Ты был и животным, и человеком. Я никогда не узнаю, что значит быть человеком. Но не ты.

– Я не человек.

Она пожала плечами.

– Как скажешь, cher. Однако, я знаю других аркадианцев, которые вступали в брак с людьми. Если хочешь, я могу сделать так, чтобы они поговорили с тобой.

– С какой целью? Они тоже смешанной крови?

– Non.

– Тогда что они могут сказать мне? Если моя жена родит детей, кем они будут: волками или людьми? Изменят ли они форму после наступления зрелости? Как я объясню человеческой женщине, что не знаю, кем будут наши дети?

– Но ты – аркадианец.

Ему был ненавистен тот факт, что Николетта, Ашерон и Кольт видели то, что у него получалось скрывать от других. Он не знал, как они смогли раскрыть его, но это сильно выводило из себя. Даже его собственный отец не знал, что он – аркадианец.

Конечно, этому помогало то, что отец лишь мельком смотрел на него.

– Я – аркадианец? – понизив голос, со злостью зашептал он. – Но я не ощущаю свою человеческую сторону, как ощущает Кольт. Как я могу быть щенком волка и превратиться в человека, достигнув зрелости? Как это вообще возможно?

Она покачала головой

– Jenesaispas[15], Вэйн. В этом мире есть много всего, чего я не понимаю. Кровь смешивается очень редко, тебе это известно. Большинство людей в таких браках бесплодны. Возможно, твоя женщина тоже.

Это давало ему крупицу надежды, но он не был глупцом, чтобы ухватиться за нее. Его жизнь никогда не была легкой. Каждый раз, когда он тянулся за тем, чего желал, ему злобно давали по мозгам.

Очень трудно быть оптимистом в жизни, где оптимизм никогда не поощряется.

– Этим шансом я не могу воспользоваться, – сказал он спокойно, хотя какая-то часть его хотела получить этот шанс с пугающим отчаянием. – Я отказываюсь переворачивать ее жизнь.

Николетта шагнула назад.

– Очень хорошо. Решение полностью за тобой, но если передумаешь…

– Я не передумаю.

– Прекрасно, почему бы тебе не взять эти несколько недель и побыть рядом с твоей женщиной, пока у нее метка? Мы позаботимся о Фанге.

Осмелится ли он поверить в это предложение?

– Ты уверена?

Oui, cher. Ты можешь доверять некоторым животным, даже медведям. Обещаю, здесь твой брат будет в безопасности, но вот твоей женщине опасно оставаться одной, пока на ней твой запах.

Николетта была права. Если, как он подозревал, стая ищет их, разведчики могут обнаружить его запах на Брайд. Она будет носить его, пока у нее на руке метка, и опытные Охотники-Оборотни способны учуять ее.

– Спасибо, Николетта. Я твой должник.

– Знаю. А теперь иди и будь со своим человеком, пока можешь.

Вэйн кивнул и перенесся назад к Брайд.

Она все еще спала на софе, лежа на спине. Было видно, что ей неудобно. Ногам было тесно, одна рука лежала над головой, а другая свисала вниз.

Его охватила нежность, когда в памяти всплыло, как выглядела она, испытывая оргазм, ее лицо в зеркале, когда он обнимал ее.

Она была страстной женщиной. Той, которую он отчаянно жаждал познавать снова и снова. Отбросив здравый смысл, он потянулся и коснулся ее мягкой щеки.

Ее глаза, затрепетав, открылись и она вскрикнула.

Брайд в изумлении села, ей показалось, что только что она видела Вэйна, возвышающегося над ней.

– Вэйн?

Волк обогнул кушетку и сел около нее.

Она в смущении огляделась вокруг, потом нервно рассмеялась.

– Малыш, у меня галлюцинации что ли? О, да. Looney Tunes[16], я иду!

Тряхнув головой, она снова улеглась и попыталась заснуть, но как только ей это удалось, ей снилось, что она ощущает на своей коже запах Вэйна.

Следующие два дня Вэйн присматривал за Брайд, оставаясь в теле волка, и каждая минута была для него жестоким мучением. Его природные инстинкты требовали ее.

Если бы она была волчицей, он сейчас был бы внутри нее, показывая ей свою доблесть и власть.

Зверь внутри него требовал брачных ухаживаний, человек же хотел…

Это пугало больше всего. Ни одна его клетка не слушала холодных, разумных объяснений. Не то чтобы он мог чем-то действительно насторожить ее. Около Брайд на него накатывала такая мощная гормональная волна, что цунами казалась легким волнением в лужице.

Его потребность прикоснуться к ней становилась настолько огромной, что теперь он даже боялся находиться рядом с ней.

Несколько минут назад, в волчьем обличье, он выскочил за дверь, чтобы попытаться обуздать себя, а потом снова вернуться в магазин для дальнейших мучений. Его кровь закипала всякий раз, когда она начинала двигаться. Звук ее голоса, облизывание длинных изящных пальцев, листающих страницы журналов, превратились для него в пытку.

Это его убивало.

Ты вожделеешь.

Действительно, он был подвержен вожделению. Уж лучше смерть. Где были эти волки-убийцы, когда они так нужны ему? Точно, боль. Вот ответ. Только жестокая боль может обуздать его сексуальные аппетиты.

Думай о чем-то еще.

Вэйн должен отвлечься от мыслей о Брайд и ее теле. И, что еще более важно, от того, что он хочет сделать с ее телом.

Решительно настроенный попытаться, он остановился перед маленьким магазинчиком на Ройал Стрит. Это оказался магазин кукол, с ума сойти. Он и правда не знал, почему стоит здесь. Может быть, из-за куклы в витрине, напомнившей ему о такой же, которую Брайд хранила в коробке у телевизора.

– Только не стойте снаружи, молодой человек. Заходите внутрь.

В дверях показалась маленькая старушка. Волосы у нее были седыми, но глаза – острые и умные.

– Все в порядке. Я просто смотрел, – сказал Вэйн.

А потом он уловил след чего-то странного. Струйку силы в воздухе, которая была сильнее, чем у Охотников-Оборотней.

Ашерон?

Старушка улыбнулась ему.

– Заходи внутрь, волк. Там находится кое-кто, с кем, я думаю, ты захочешь поговорить.

Она придержала дверь, и она вошел в маленький, темный магазин, разграниченный стеллажами и коробками с куклами, сделанными на заказ. Не говоря ни слова, она провела его за прилавок и дальше за тяжелые бордовые занавески.

Вэйн резко остановился, увидев самую странную картину за все четыреста лет своей жизни.

На полу задней комнаты сидел, скрестив ноги, могущественный Темный Охотник Ашерон Партенопайус и играл в куклы со своим неизменным спутником-демоницей и человеческим младенцем.

Вэйн не мог двинуться, наблюдая за сидящей на его обтянутом кожей, согнутом колене маленькой девочкой, а Темный Охотник придерживал ее, положив руку на животик. Одетая в детский передник с оборками и черные сандалии, с короткими темно-рыжими локонами и округлым детским личиком, она была очень красива.

В правой руке Эш держал куклу-мальчика, в то время как девчушка жевала голову рыжеволосой Барби, очень походившей на греческую богиню Артемиду – создавшую Темных Охотников и руководившую ими. Демоница сидела рядом, в ее руках была белокурая кукла. Ее собственные волосы были темны, имели красную прядь и в точности соответствовали волосам Эша.

– Видишь, я знала, что детка Марисса отличается от других людей. Посмотри, как она жует рыжую голову кукольной Артемиды. Сими должна научить ее изрыгать огонь, а потом представить реальной тёлке-богине.

Эш захохотал.

– Я так не думаю, Сим. Марисса совсем не готова к этому, правда, сладкая?

Малышка потянулась и, смеясь, положила мокрую ладошку на подбородок Эша. Эш игриво прикусил ее ручку, а демоница забрала его куклу и заставила ее танцевать со своей.

– Мне кажется, моей кукле нужна пара рогов, akri, – сказала она Эшу. – Думаешь, Лайза сделает мне куклу с рожками, как у меня?

На голове игрушки немедленно появились черно-красные волосы и рога.

Демоница завизжала от радости.

– О, спасибо, akri. Это – кукла Сими! – вскинув голову, она посмотрела на малышку, сидящую на коленях Эша. – Знаешь, Марисса – прелесть, но будет еще симпатичнее с рожками.

– Нет, Сим. Не думаю, что Аманда и Кириан будут благодарны, если их дочка вернется с парой рогов на голове.

– Да, но она выглядит такой… такой… обделенной без них. Я могла бы сделать их действительно прелестными. Может быть, к ее платью подойдут розовые?

– Успокойся, Сими.

Демоница надулась.

– Фу, ты не умеешь веселиться, akri, – она подняла вверх куклу– мальчика. – Видишь это, Марисса? О-кей, теперь смотри, что случается, когда он сводит Барби с ума. Она берет соус для барбекю и съедает его.

Эш быстро забрал куклу из рук Сими, прежде чем та успела сунуть ее в свой открытый рот.

– Нет, нет, Сими. У тебя аллергия на каучук.

– Разве?

– Ты не помнишь, как болела, когда съела те шины от грузовика, который не понравился тебе?

Демоница выглядела по-настоящему разочарованной.

– Ох. Это из-за них мне было плохо? А я думала, потому что там была эта тёлка-богиня.

Эш быстро чмокнул ребенка в макушку и отдал его Сими

– Присмотри за Мариссой несколько минут, не вздумай ее съесть и не позволяй ей ничего жевать.

– Без вопросов,akri. Я никогда не съем крошку Мариссу, потому что знаю, как ты скучал бы по ней.

Эш нежно обнял демоницу, поднялся с пола и не спеша направился к Вэйну. Высокий и худой, он был прекрасным образцом молодого человека в начале его жизненного пути. Немногие ростом превосходили Вэйна, но Эш был одним из них.

И устрашал в нем не только его рост. В Темном Охотнике было что-то примитивное и могучее. То, чего боялся даже зверь в Вэйне.

Даже притом, что они знали друг друга в течение многих столетий. На самом деле это Эш помог найти Вэйну его мать. И до сих пор Вэйн не знал, почему Темный Охотник помог ему.

Но Ашерона Партенопайуса не понимал никто.

– Ты знаешь, что нехорошо шпионить за людьми, волк?

Вэйн фыркнул.

– Как будто, когда-нибудь кто-то мог шпионить за тобой, – он оглянулся и посмотрел на демоницу и малышку. – Никогда не принял бы тебя за няньку.

Эш глянул вниз на руку Вэйна, потом встретился с его пристальным взглядом. В глазах, похожих на жидкое серебро, было что-то совершенно сбивающее с толку. В них, подобно водовороту, кружились мистические силы и древнее знание.

– А я никогда не принимал тебя за труса.

От оскорбления Вэйн закипел от злости.

Он бросился на Эша и обнаружил, что Атлант переместился, оказавшись вне досягаемости.

– Успокойся, – приказ, прозвучавший в этом единственном слове, заставил Вэйна замереть.

Эш посмотрел через плечо на старушку, все еще стоявшую посреди раздвинутых занавесок.

– Лайза, пожалуйста, не могли бы вы принести Вэйну чаю?

– Я не пью чай.

– Лайза?

– Сейчас принесу, – старушка вернулась в магазин.

– Я не пью чай, – повторил Вэйн.

– Ты выпьешь. Тебе понравится.

Взгляд Вэйна снова потемнел.

– Я не один из твоих Темных Охотников, Ашерон, и не пляшу под твою дудку.

– Они тоже. Но это здесь вообще ни причем, ведь правда? – Эш вскинул голову так, как будто прислушивался к тому, что только он мог слышать. – Ты ищешь ответы.

– Мне ничего не нужно от Темного Охотника. Никогда.

Эш сделал долгий выдох.

– Я сожалею об Ане, Вэйн, но этому суждено было произойти.

Услышав слова сочувствия, Вэйн скривил губы. Его сердце до сих пор разрывалось от потери.

– Не говори мне о судьбе, Темный Охотник. Я знаю эту тему.

К его удивлению, Эш согласился с ним.

– Мне знакомо это чувство. Но оно не меняет того, что происходит внутри тебя, верно?

Вэйн сверкнул глазами на Эша:

– Что ты знаешь об этом?

– Все. – Эш скрестил на груди руки, уставившись на Вэйна взглядом, заставлявшим нервничать. – Жизнь была бы проще, если бы у нас имелись все ответы, не так ли? Найдет ли тебя твоя стая? Станет ли Фанг снова нормальным? Примет ли Брайд когда-нибудь тебя в качестве мужа?

От этих слов Вэйн похолодел.

– Что тебе известно о Брайд?

Эш не ответил.

– Знаешь, люди удивляют своей способностью любить. Не обманывай себя, потому что боишься того, что может случиться. Вместо этого, тебе, возможно, стоит сосредоточиться на том, что случится, если ты уйдешь от нее?

Ему было просто это говорить. За ним не охотились.

– Что ты знаешь о страхе?

– Достаточно, чтобы прочитать на эту тему курс длиною в жизнь, – он посмотрел мимо него на малышку, которая поднималась вверх на дрожащих маленьких ножках, все еще не научившихся поддерживать вес ребенка. – Она прелесть, правда?

Вэйн пожал плечами. Он далеко не эксперт по вопросам того, что делает человеческих детей красивыми.

– Трудно поверить, но если бы Кириан не имел веры в Аманду и их совместное будущее, она никогда бы не появилась на свет. Никто не услышал бы красоты ее детского смеха и не увидел бы ее драгоценной улыбки.… Подумай об этом, Вэйн. Бухгалтер, которая хотела просто нормальной жизни, и Темный Охотник, который думал, что любовь – выдумка. Если бы Кириан ушел, он до сих пор оставался бы Темным Охотником и жил бы один. А Аманда, ухитрившись справиться с аполлитом и даймоном, покушавшимися на ее психические силы, вероятно, была бы сейчас замужем за кем-то еще.

– Были бы они счастливы? – Вэйн не знал, почему задал этот вопрос.

Эш пожал плечами:

– Может быть, а может – нет. Но взгляни на их ребенка. Она вырастет дочерью волшебницы и Темного Охотника. Она будет знать об этом мире такие вещи, которые дано знать не каждому. Впрочем, она уже знает. А теперь представь, если бы ее не существовало. Что мир потерял бы без нее?

– А что мир приобрел с нею?

Эш не колебался с ответом.

– Он приобрел по-настоящему прекрасную душу, которая вырастет и будет помогать всем, кому нужна помощь. В мире, заполненном злобой, она никогда никому не причинит вреда. И две души, которые никогда не знали любви, теперь есть друг у друга.

Вэйн усмехнулся.

– Ты никогда не думал о том, чтобы начать писать любовные романы, Эш? Ты стал бы находкой в беллетристике, а я лучше поведаю тебе о реальном мире. Вот эта маленькая девочка вырастет, ее сердце будет разбито, а ее саму люди будут использовать и обманывать.

– И ее родители вырвут сердце у любого, кто попытается сделать это. Жизнь – азартная игра, Вэйн. Большую часть времени она жестока и болезненна, и не для тех, кто робок. Приз достается победителю, а не тому, кто даже не явился на битву.

– О чем ты говоришь?

– Я думаю, ты уже понял. Станет ли жизнь Брайд лучше без тебя? Кто скажет? Возможно, найдется какой-нибудь мужчина, который сможет оценить ее. Но будет ли он ценить ее так же, как ты?

Нет. В глубине сердца Вэйн знал это. Ее нежное прикосновение было для него бесценным.

– Что, если из-за меня она умрет?

– Смерть для людей неизбежна. Она все равно когда-нибудь умрет. Но реальный вопрос в том, будет ли она жить вечно? – Эш пошел от него прочь, но остановился. – А ты?

Вэйн остался стоять там, в тишине обдумывая слова Эша.

Лайза вернулась с чаем, и Вэйн поблагодарил ее, прежде чем попробовать напиток.

К его смятению, Эш оказался прав. Ему действительно понравилось.

Эш поднял ребенка и вернулся к нему.

– Знаешь, всегда есть возможность, что Брайд может не принять тебя. Встреться с ней как человек, Вэйн. Покажи ей то, что твой отец никогда не показывал твоей матери. Позволь ей увидеть и человека, и животное, а потом дай решить самой.

– А если она покинет меня?

– Это то, чего ты боишься больше всего?

Вэйн отвел взгляд. Будь Эш проклят за проницательность. Нет, самым большим его опасением было то, что она примет его, а он не сможет уберечь ее от своих врагов.

– Все, что ты реально можешь сделать, это отдать все и верить, что все получится.

– Ты на самом деле веришь Мойрам?

Ответ Эша удивил:

– Нисколько. Они делают ошибки точно так же, как остальные. Но, в конце концов, ты должен во что-то верить. – Эш крепко прижал ребенка к груди. – Так что ты выберешь?

Вопрос Эша не выходил из головы Вэйна всю обратную дорогу к магазину Брайд. Он не знал, что выбрать, а Эш ничем по-настоящему не помог ему.

Находясь в форме волка, он обнюхал тротуар у двери ее магазина. С тех пор, как Вэйн поселился у нее, она начала оставлять дверь магазина приоткрытой, когда он уходил.

Как будто знала, что он вернется.

Она также постелила за прилавком удобный матрас с набивкой из соломы, чтобы ему было удобно лежать и присматривать за ней пока она работает. Ему действительно нравилось наблюдать за ней, особенно, когда она общалась с другими людьми. В ней была доброта, которая, как он знал, отсутствовала у других.

Особенно ему нравилось наблюдать за ней и Табитой. Вместе они были очень забавны. По крайней мере, когда не обсуждали каждого представителя его пола, за исключением своих отцов, черт возьми.

Он почти был готов к тому, что Табита попытается кастрировать его просто потому, что он – самец.

А прямо сейчас Брайд сидела на деревянном табурете за конторкой и доедала половину сэндвича.

– Вот и ты, – улыбнулась она ему. – Я задавалась вопросом, что с тобой случилось.

Она протянула ему вторую половину бутерброда, позволив съесть его с руки. Вэйн прикончил его, и положил голову к ней на колени. Она погладила его за ушами, и от ее нежности он растаял.

Возможно, Эш прав. Разве не должен он сделать это для них обоих, чтобы, по крайней мере, предоставить ей выбор?

Вэйн Катталакис никогда не позволял страху управлять собой. Но он никогда и не терял никого до того случая восемь месяцев назад.

За одну ночь он потерял все.

Боже, как он устал от одиночества. Так сильно устал никому не доверять.

И от того, что ему не с кем посмеяться.

Возможно, Брайд – его будущее.

Может быть, ему нужно попытаться и посмотреть, что получится.

Но как?

Что делали люди, ухаживая друг за другом?

Убрав мусор после ланча, и выбросив его в корзину, Брайд снова уселась на табурет. Последние два дня были ужасными. Она приводила в порядок свою крошечную квартиру, прилагая все усилия, чтобы забыть Тэйлора и его жестокость. Кроме того, крысиный ублюдок еще должен вернуть ее вещи.

– Пожалуйста, не надо делать так, чтобы мне самой пришлось ехать за ними, – сказала она, отмечая товары из каталога для своего магазина.

Если ей придется сделать это, то она из мести возьмет с собой Табиту.

И если так случится, что Табита захватит монтировку… ну, Брайд не стала бы удерживать ее. В конце концов, это же свободная страна. И если бы монтировка упала на коленные чашечки Тэйлора один раз, или два, или три… дюжину раз, – что же, несчастные случаи иногда действительно случаются.

Смакуя эту мысль, она потянулась к волку, почесала его за ушами и сразу же почувствовала себя лучше.

За прошедшие два дня Вэйн превратился в ее постоянного спутника. Он и сейчас сидел у нее в ногах за конторкой, совершенно удовлетворенный тем, что находится рядом. Если бы ей удалось найти такого же преданного мужчину.

Дверь в магазин открылась.

Она подняла голову и увидела Тэйлора. Ее сердце остановилось. Он был высок и красив фальшивой телевизионной красотой, на нем были брюки цвета хаки и черная рубашка от Ральфа Лорена.

Он шагнул в магазин так, словно являлся его владельцем. Как будто вовсе не он так небрежно разбил ее сердце несколько дней назад.

– Привет, Брайд, – Тэйлор улыбался ей своей безупречной улыбкой в тридцать два зуба. – Ты одна?

Волк начал рычать.

– Привет, Тэйлор, – она потянулась вниз, чтобы прикоснуться к волку и успокоить его. – Да, если не считать моего домашнего питомца.

– Домашний питомец? – он заглянул за конторку и увидел Вэйна, уже вскочившего на ноги с отведенными назад ушами.

Тэйлор шагнул назад.

– Твой домашний питомец явился прямиком из ада. Это подарок твоего отца?

– Что тебе нужно? – спросила она. – Я знаю, что ты приехал не для того, чтобы потрепаться со мной.

– Я, хм, я привез твои вещи, они снаружи, и мне хотелось бы знать, что с ними делать.

Она глянула на улицу и увидела, что позади красной алфы-ромео Тэйлора припаркован небольшой фургон.

– Ты должен был сделать это два дня назад.

Он недовольно вздохнул.

– Да, правильно, но я был занят. Знаешь, у меня есть своя жизнь.

Она в гневе таращилась на него.

– Знаешь, у меня тоже.

– Да, – произнес он сквозь смех. – Поглощение конфет и просмотр телепрограмм отнимают много времени.

Она посмотрела на него с упреком.

– Ты настоящий говнюк. И что я когда-то нашла в тебе?

Он отвел руку в сторону, как будто показывая ей себя, и улыбнулся:

– То же самое, что видит во мне любая другая женщина, детка. Согласись, мы оба знаем, что тобой никогда не заинтересуется другой парень, который будет выглядеть так же хорошо, как я.

Вэйн прыгнул на него.

– Нет, – бросила Брайд, но было слишком поздно. Волк уже вцепился в руку Тэйлора.

От боли тот закричал.

Она схватила волка и оттащила его назад. Вэйн вырывался, свирепо лая и рыча, отпустив, наконец, руку Тэйлора.

Она втащила его в заднюю комнату и заперла там.

Тэйлор прижимал к себе руку, истекающую кровью.

– Значит так. Считай себя подсудимой.

– Даже не пытайся, – ответила она, возвращаясь к нему и пытаясь сдержать свой темперамент. – Ты находишься на моей территории. В полиции я скажу, что ты мне угрожал.

– Да кто поверит в это?

– Любой ведущий на двух других станциях, который ненавидит тебя так же сильно, как и я.

Его лицо побледнело.

– Да, – со злостью сказала она. – Вспомни, кого в этом городе знает этот маленький жирный цыпленок. Я – последний человек, с кем ты захочешь связываться.

Он развернулся на пятках и вышел наружу.

Она пошла за ним и услышала, как он завопил перевозчикам:

– Просто свалите ее дерьмо на улицу!

– Не смей!

– Сделайте это! – зарычал он на мужчин.

К ее мгновенному разочарованию, перевозчики открыли задние двери грузовика и начали складывать коробки на обочину.

Брайд была поражена.

– Я заплачу вам триста долларов, если вы отнесете все в мою квартиру в задней части здания.

Перевозчики переглянулись между собой, кивнули и направились к воротам.

– Я удвою ее плату, если вы бросите вещи здесь, как хлам, которым они и являются.

Они снова поставили коробки на обочину.

– Ты невероятный ублюдок!

Он открыл рот, собираясь ответить, потом захлопнул его, когда к ним с ревом подъехал мотоцикл.

Брайд нахмурилась, увидев, как мотоцикл въехал на обочину перед алфа-ромео и припарковался прямо около ее магазина. В тот момент, когда водитель снял шлем, у нее бешено застучало сердце.

Это был Вэйн … и совсем не в меховой шкуре.

Одетый в черную кожаную куртку и линялые джинсы, он выглядел так, что его хотелось съесть.

Его суровая красота была насмешкой над женоподобными чертами Тэйлора.

Тэйлор уставился на них, когда Брайд подошла к Вэйну. Тот опустил подножку и перекинул длинную ногу через мотоцикл. Потом одним плавным движением притянул ее к себе и поцеловал как будто в каком-то фильме.

– Привет, Брайд, – выдохнул он у ее губ.

Она улыбнулась ему.

– Привет.

– Кто это, черт возьми?

Вэйн окинул его взглядом, говорившим, какого он невысокого мнения о Тэйлоре.

– Я ее любовник, а кто, черт возьми, ты?

Брайд прикусила губу, чувствуя, как ее охватывает радость.

– Я ее парень.

– А, – сказал Вэйн. – Ты тот самый блудливый мудак. Я думал, ты выгнала этого неудачника.

Она улыбнулась еще шире и бросила злобный взгляд на Тэйлора.

– Я и выгнала. Но он вернулся … умоляя.

Вэйн посмотрел через ее плечо на перевозчиков, которые быстро складывали на тротуаре мебель и коробки.

– Что они делают?

Ее дыхание сбилось, когда она подумала о жестокости Тэйлора.

– Он заплатил им, чтобы они бросили мои вещи на улице, как хлам. Он намерен удваивать сумму, вне зависимости от того, сколько предлагаю им я.

Вэйн выглядел совершенно недовольным услышанным.

– Десять тысяч долларов за то, чтобы отнести вещи в дом и расставить их так, как она захочет.

Самый высокий из них рассмеялся:

– Ага. Может, трахнешь себя?

Вэйн отстранил ее. Отцепив от ремня сотовый, он протянул его этому человеку.

– Нажми единицу, звонок пойдет в «Ваковию»[17]. Спроси Лесли Дэниэлс, она – президент банка. Назови ей свой банк и счет. Она немедленно переведет деньги на счет, или, если хочешь, через Вестерн Юнион.

Мужчина ответил скептическим взглядом, но сделал так, как сказал Вэйн. Он выпучил глаза сразу, как только спросил Лесли. Посмотрел на остальных рабочих и направился к грузовику за чековой книжкой.

Вэйн подмигнул ей.

Через несколько минут перевозчик вернулся и возвратил телефон Вэйну.

– Она хочет поговорить с вами, чтобы удостовериться, что вы – мистер Катталакис.

Вэйн взял трубку.

– Привет, Лес, это я… Да, знаю, – слушая, он послал Тэйлору злой взгляд. – Знаешь что, организуй для них пятнадцать тысяч. Они кажутся чертовски порядочными людьми… Да, о-кей. Поговорим потом, – он дал отбой и посмотрел на рабочих.

Старший среди них в восхищении кивнул ему.

– О-кей, парни, вы слышали мистера Катталакиса. Будьте осторожны с вещами леди и расставьте их там, где она захочет.

Вэйн послал Тэйлору то, что можно назвать удовлетворенной усмешкой.

– Теперь ты хочешь удвоить сумму?

Тэйлор двинулся было к ним, но дикое выражение лица Вэйна заставило его отступить назад.

Он оглядел их, скривив в отвращении губы.

– Добро пожаловать к этой жирной суке.

Брайд не успела моргнуть, а Вэйн уже бросил Тэйлора на капот автомобиля, сжав его горло руками.

Брайд кинулась к ним, потому что Вэйн бил голову Тэйлора о капот.

– Вэйн, пожалуйста, остановись! Сейчас вызовут копов.

Зарычав, Вэйн отпустил его.

– Если ты когда-нибудь снова оскорбишь Брайд, клянусь, я вырву твое горло и скормлю болотным крокодилам. Ты понял меня?

– Ты – псих. Клянусь, я добьюсь ордера на твой арест.

– Попытайся. Все что мне нужно сделать, это нажать двойку на телефоне и позвонить своему поверенному. Я завалю тебя таким количеством исков, что в суд будут бегать твои внуки.

Тэйлор, прищурившись, сполз с капота, но он ясно понимал, что его переиграли. Прерывисто дыша, он схватился за дверцу машины, влез в нее и, визжа покрышками, умчался прочь.

– Эй, леди? – спросил перевозчик. – Сообщите нам, когда будете готовы показать, куда ставить ваши вещи.

Брайд покинула Вэйна ровно настолько, чтобы открыть ворота и показать рабочим свою студию. Вернувшись, она обнаружила, что Вэйн стоит прислонившись к стене дома и наблюдает за фургоном.

Сердце ее бешено колотилось.

– Спасибо, – тихо сказала она. – Я действительно рада, что ты так вовремя появился.

Он потянулся к выбившемуся из прически локону, лежавшему на ее плече.

– Я тоже.

– Я, хм… Я должна заплатить тебе за перевозчиков.

– Не волнуйся. Это – подарок.

– Вэйн…

– Не беспокойся, – настойчиво повторил он. – Я говорил, что деньги для меня ничего не значат.

Сколько же у него денег, если он способен так говорить о пятнадцати тысячах долларов? И почему такой богатый парень болтается с ней?

– Ну, а для меня значат. И я не хочу быть ничем тебе обязанной.

– Ты ничем не обязана мне, Брайд. И никогда не будешь.

– Нет, я должна расплатиться с тобой.

– Тогда пообедай со мной, и будем квиты.

Она отрицательно покачала головой.

– Это не способ вернуть деньги.

– Уверен в обратном.

Она открыла рот для ответа, но тут вспомнила про другого Вэйна.

– О, нет. Я должна выпустить волка. Он будет вне себя!

Вэйн побледнел от ее слов, но она не заметила, так как уже почти вошла в магазин.

Оглянувшись вокруг, и убедившись, что никто не видит его, он обернулся волком и перенесся снова в заднюю комнату.

Он едва успел сделать это перед тем, как она открыла дверь.

– Вот так, мальчик, – произнесла она, опускаясь на колени перед своим любимцем. – Мне жаль, что я должна была оставить тебя здесь. Ты в порядке?

Он спокойно обнюхал ее.

Она крепко обняла его и встала.

– Пойдем, малыш, я хочу, чтобы ты познакомился кое с кем.

Услышав это, Вэйн стиснул зубы. Как у него получится встретиться с самим собой? Он обладал большим могуществом, но даже ему это не под силу.

Поэтому он просто выбежал из полуоткрытой двери и продолжал бежать, пока не уверился, что исчез из ее поля зрения.

Брайд бросилась вдогонку за волком.

– Вэйн! – позвала она, мчась к двери. Но его и след простыл.

– Ты звала?

Она подскочила, потом повернулась к Вэйну – человеку.

– Нет, моего волка.

– Его зовут Вэйн?

Она открыла рот, покраснев.

– Это – длинная история.

Он только усмехнулся.

О, Господи, как это она поставила себя в дурацкое положение?

– Ну, я не стал бы переживать за него. Уверен, он вернется.

– Надеюсь на это. Я уже привязалась к нему.

У Вэйна замерло сердце. Это было последнее, что ему хотелось услышать. Но, по правде говоря, он тоже к ней привязался. Ужасное безрассудство.

Он отдернул руку от ее волос, хотя на самом деле хотел притянуть ее в свои объятия и целовать эти губы. Его обе половины не желали ничего иного, как скинуть с них лишнюю одежду и прижаться к ней. Почувствовать, как ее мягкая кожа скользит по его коже. Языком отведать ее плоть…

Выражение его лица заставило Брайд сглотнуть. Он уставился на нее, как на пирог, который собирался слопать.

Ни один мужчина не смотрел на нее таким голодным, требовательным взглядом. Этот взгляд парализовал ее.

– Эй, леди? – позвал ее перевозчик.

Она подпрыгнула.

– Да?

– Куда нам поставить кровать?

Она посмотрела на Вэйна.

– Я вернусь, о’кей?

Он кивнул. Она отошла от него и, направляясь к перевозчикам, чувствовала на себе его горячий, тяжелый взгляд. Вэйн боролся с дыханием, наблюдая за ее походкой. У этой женщины была самая классная попка, какую он только видел. И он обожал и ненавидел то, как она носила волосы. Пряди падали вниз, касаясь шеи, заставляя его желать облизать каждый дюйм этой соблазнительной плоти.

Что, все волки чувствовали себя так рядом со своими самками? Или это в Брайд что-то было? Он не знал наверняка. Но сейчас рядом с ней он был человеком. Боже помоги им обоим.

Загрузка...